Карышев Валерий. Капкан для киллера - 2

   – А почему Антона убрали?
   – Из-за денег все дело.
   – А какое отношение это имеет к нашему человеку? Почему я должен тебе верить?
   – Пожалуйста! – неожиданно взмолилась Лика. Ее настроение резко изменилось. Она взяла мою руку и стала нежно гладить ее. – Я очень тебя прошу – вытащи меня отсюда! Я не могу тут находиться! Я этого не выдержу!
   Мне стало жалко ее.
   – Лика, понимаешь...
   – Ты что, думаешь, что я виновата в смерти Кости? – прервала меня Лика. – Я этого не хотела! Костю убрали другие люди.
   – Кто же? – тут же спросил я.
   – Я не знаю. Но он был темной лошадкой и был связан с полицией.
   – Но ты же сама недавно говорила, что Костя избегал полиции!
   – Я имею в виду, что он был связан со спецслужбами греческими. Он был их информатором.
   Я схватился за голову:
   – Я уже устал распутывать, кто у вас тут информатор, кто – тайный агент!
   – Я об одном прошу – помоги мне, вытащи меня отсюда! Умоляю тебя! Хочешь, я на колени встану?
   – Погоди, Лика! Как ты представляешь, что я смогу тебя вытащить? Я же в Греции не адвокат, и у меня в этой стране никаких прав нет. Тут не признаются права российских адвокатов.
   – Но я же прошу тебя быть моим свидетелем!
   – Но что я могу показать? То, что ты стояла на улице, а в это время произошел взрыв?
   – Но ты же адвокат! Придумай правдоподобную версию моей невиновности! Вся надежда – только на тебя!
   Я посмотрел на нее еще раз. Вид у нее был очень жалкий. Но что я мог придумать?
   – Хорошо, – сказал я. – Дай мне сутки на раздумье. Завтра мы опять придем, и я сообщу тебе свое решение.
   – Конечно, конечно! Только обязательно приходите, при любом варианте, даже если это решение будет отрицательным! Ты даешь мне слово?
   – Даю.
   Лика подошла ко мне и поцеловала в щеку.
   – Я очень прошу тебя! – повторила она.
   Через несколько минут я вышел из комнаты. Джурич стоял у окна в коридоре.
   – Все нормально, – сказал я ему. – Я поговорил с ней. Теперь буду думать. Ты как?
   – Я остаюсь, мне же нужно с ней работать.
   – Я поеду в гостиницу, хочу отдохнуть.
   Я стал спускаться по широкой лестнице, ведущей к выходу. Пройдя несколько метров по направлению к своей машине, я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает. Я резко обернулся и тут же заметил его глаза – глаза помощника Пападакиса, который стоял у большой стеклянной витрины и наблюдал за мной. «Странно, – подумал я, – почему этот человек все время ходит за мной тенью?» Но вообще-то, что тут удивительного? Лика находится здесь, в его ведомстве, и он имеет к этому делу определенное отношение.
   Целый вечер я ходил по номеру, спускался вниз и все время думал только о том, что предпринять для того, чтобы помочь Лике. С одной стороны, мне было ее жаль. Может быть, она и в самом деле не имеет отношения к этому взрыву? Но, с другой стороны, информация, которую она мне предоставила о Солонике, почему-то внушала доверие. В конце концов, я не знаю точно, привезет ли человек Геннадия Михайловича пятьсот тысяч долларов. А так мы уже будем обладать информацией и сможем проверить, насколько она достоверна.
   На следующий день Джурич заехал за мной в гостиницу. Теперь мы решили ехать в следственный изолятор на его машине.
   По дороге я спросил его:
   – Как ты думаешь, она могла взорвать?
   Джурич пожал плечами.
   – Нет, я чувствую, что это сделала не она. Не женское это дело – машины взрывать. Правда, она могла и заказать его, – добавил Гойко. – Но в ближайшее время экспертиза все покажет.
   – Экспертиза чего? – не понял я.
   – Машины, коллега. Ты что, забыл, что в таких делах обязательно бывают экспертизы. Результаты, – Джурич посмотрел на свои часы с календарем, – могут быть уже через три дня. И будет ясно, что это – несчастный случай, взрыв... Так что все зависит от этого. А ты что надумал?
   Я удивленно посмотрел на Джурича, пытаясь понять, знает ли он о нашей сделке с Ликой.
   – Теперь я тоже подожду экспертизы, – уклончиво ответил я.
   – А зачем ты тогда к ней едешь? – удивленно спросил Джурич.
   – Я обещал к ней приехать при любом раскладе. И я привык свои обещания выполнять.
   – Ну что ж, поехали дальше...
   Вскоре мы были возле полицейского управления, поднялись наверх. Адвокат достал документы, показал их и собрался пройти по коридору в специальный отсек, где находился следственный изолятор, как вдруг его окликнул какой-то мужчина и попросил подойти к нему. Джурич подошел к нему, и грек стал ему что-то объяснять. Я видел, как изменилось лицо Джурича. Он покачал головой и, расстроенный, вернулся ко мне.
   – Боюсь, нас ждет неприятное известие, – сказал он.
   – Какое?
   – Сейчас увидишь сам.
   Мы поднялись на второй этаж и, пройдя несколько шагов, оказались возле двери. Джурич постучал. Услышав ответ, мы с ним вошли внутрь.
   В комнате сидел мужчина и что-то писал. Увидев Джурича, он поздоровался с ним и предложил нам сесть. Затем мужчина стал что-то говорить по-гречески. Я наблюдал за адвокатом и видел, что его лицо снова стало меняться. Тут я не выдержал.
   – Гойко, что случилось? – спросил я.
   – Лика погибла.
   – Как погибла?
   – В камере повесилась. Самоубийство.
   – Не может быть!
   – Нам с тобой предлагают поехать в морг, на опознание. Ты поедешь?
   – Конечно, поеду! – ответил я, не раздумывая, так как не верил, что Лика могла это сделать.
   Всю дорогу до морга я не переставал думать о происшедшем. Нет, это какая-то ошибка! Может быть, девушка просто похожа на Лику, но это не может быть она!
   Вскоре мы подъехали к моргу. Я узнал его сразу. Тот самый морг, в котором я был пару лет назад, пытаясь опознать в человеке, труп которого мне показали, Солоника.
   Мы прошли по длинному коридору, вошли в тот же большой зал, у стен которого стояли ячейки морозильных камер. Работник морга, найдя нужную, выдвинул переднюю стенку. Перед нами, на металлическом поддоне, лежало тело, покрытое белой простыней. Сотрудник морга приоткрыл лицо. Да, это была Лика, но мертвая. Большой рубец на ее шее говорил о том, что она была задушена или повешена. «Да, – подумал я, – последняя ниточка, возможность связаться с Солоником оборвалась... Но бог с ней, с ниточкой, – Лику очень жалко».
   Вскоре мы покинули здание морга.
   – Ну что, – сказал Гойко, – я думаю, что тут не может быть и речи о самоубийстве. Я же говорил с ней. Никаких симптомов отчаяния не было. Наоборот, она была полна уверенности, что ей удастся доказать свою невиновность! Она даже убеждала меня, что скоро найдет свидетеля, который покажет в ее пользу.
   Я понял, что Лика имела в виду меня.
   – Я тоже считаю, что она не могла покончить с собой.
   – Тогда кто это сделал?
   – Погоди, – сказал я, – ты хоть знаешь, сколько с ней в камере человек сидело?
   Джурич пожал плечами:
   – Нет, я не знаю. Но она точно не в одиночке сидела. У нас с одиночками вопрос решается в особом порядке. Думаю, что для Лики такого не могло быть.
   Вскоре я вернулся в гостиничный номер. Подошел к бару, открыл его. У меня было желание напиться, отключиться от реальности. Ведь за последние три дня я потерял двух человек. Сначала Костю, затем Лику.
   Неожиданно раздался стук в дверь. Я открыл ее. Передо мной стоял незнакомый мужчина высокого роста, с темными волосами. Мне показалось, что я его где-то уже видел.
   – Добрый вечер, – сказал он, входя в номер. – Вы один?
   – Да, один.
   Мужчина тут же вышел в коридор, а через мгновение на пороге номера появился улыбающийся Геннадий Михайлович.
   – Ну, – протянул он мне руку, – как вы здесь?
   – Как долетели? – спросил я.
   Геннадий Михайлович тут же заметил открытую дверцу бара.
   – Что, на выпивку потянуло? – спросил он. – Вы же не пьете...
   – Да, не пью. Но сейчас что-то...
   – Не надо, не надо, – сказал Геннадий Михайлович. – Алкоголь – это вред для организма. В мире, в котором мы с вами вращаемся, люди не пьют! – Он намекал на мафию, на мою недавнюю клиентуру, которая действительно, в силу своей жесткой дисциплины, почти не употребляла спиртных напитков.
   Я кивнул головой.
   – Что-то вид у вас очень подавленный, – заметил Геннадий Михайлович. – Мы на пороге больших событий, а вы расстроены. Ну что, сядем поговорим? – Он подошел к дивану. Я уселся на противоположной стороне.
   Геннадий Михайлович подошел к бару, достал оттуда несколько бутылок минеральной воды, стаканы, налил себе и мне.
   – Рассказывайте подробно про этого генерала, – сказал он, – что вы о нем знаете?
   Через несколько минут я рассказал ему все, что знал о генерале. Геннадий Михайлович слушал меня молча, не перебивая и не задавая вопросов. Когда я закончил, он сказал:
   – Все ясно. Надо встречаться.
   – А деньги вы достали? – спросил я.
   – Конечно. А для чего мы сюда приехали?
   – А вы не боитесь, что генерал вас обманет?
   – Нас? – усмехнулся Геннадий Михайлович. – Нас обмануть невозможно. Мы же профессионалы в этом деле.
   – Но и он тоже не случайно погулять вышел...
   – Не волнуйтесь, все будет нормально, – улыбнулся Геннадий Михайлович. – Вы можете договориться через вашего греческого коллегу о встрече с ним?
   – Конечно, могу.
   – Позвоните ему и скажите, что приехали люди из Москвы.
   Я подошел к телефону, набрал номер и сообщил информацию Джуричу. Он в свою очередь должен был позвонить тому владельцу казино, который является посредником между ним и генералом.
   Наконец все было согласовано. Встреча должна была состояться завтра, в двенадцать часов дня в одном из центральных банков Афин. Правда, генерал поставил условие, чтобы на встрече присутствовали с нашей стороны не более трех человек.
   Геннадий Михайлович очень обрадовался назначенной встрече.
   – Ну вот, – сказал он, похлопав меня по плечу, – завтра, максимум послезавтра все решится, и мы узнаем, кем на самом деле является тот человек, которого мы с тобой ищем.
   На следующий день, ровно в полдень, на машине адвоката мы вместе с Геннадием Михайловичем подъехали к солидному афинскому банку, где была назначена встреча с генералом. Войдя в просторный холл, где высота потолков была около двенадцати метров, я обратил внимание на богатую обстановку. Этот банк являлся одним из крупнейших банков Греции. Народу было немного, все клиенты очень солидные.
   Пройдя несколько метров, мы подошли к кожаным диванчикам и расположились возле столика. Время от времени мы посматривали на часы. Стрелки стояли на двенадцати. Вскоре двери автоматически открылись, и мы увидели, как в банк вошел генерал Янис Пападакис, рядом с ним еще двое мужчин. Конечно, одним из них был владелец казино. «Третий – наверное, его сослуживец», – подумал я. Они подошли к нам и поздоровались. Генерал заговорил.
   Через несколько минут двое сопровождающих генерала неожиданно отошли в сторону и сели за столик неподалеку. «Странная игра, – подумал я. – Или генерал просто решил, что в этом деле ему не нужны лишние свидетели. А с нами... Почему же он оставил нас? Может быть, он с нами разберется потом так же, как разобрался...» Тут я поймал себя на мысли, что он мог разобраться с Костей или с Ликой.
   Чтобы отвлечься от этих мыслей, я стал внимательно прислушиваться к беседе. Беседа шла активно. Основным переводчиком выступал Джурич. Он переводил все сказанное Геннадию Михайловичу, а потом его реплики – генералу, и наоборот. Они обсуждали основные гарантии. Генерал настаивал на том, что, прежде чем он покажет этого человека, то есть Солоника, он должен иметь деньги на своем счету. Геннадий Михайлович же ответил, что такой гарантией будет являться кредитная карточка на пятьсот тысяч долларов, которую он привез с собой. Тут он аккуратно вытащил из бумажника золотую карточку «VISA» на предъявителя и показал ее генералу. Генерал подержал ее в руках, словно изучая, затем кивнул головой и произнес:
   – О'кей.
   Геннадий Михайлович продолжил:
   – Я вам передаю карточку – в этом банке или в любом, какой вы укажете, когда мой человек поедет с вашим человеком, и вы ему показываете того, кто нас интересует. Более того, это возможно только тогда, когда наш человек с ним поговорит. После этого он сообщает мне об этом, и я передаю вам карточку. Вас такой вариант устроит?
   Генерал попытался сказать, что этот вариант слишком сложен.
   – Но и сумма не маленькая! – тут же ответил Геннадий Михайлович.
   В конце концов генерал согласился с предложенными ему условиями.
   – Вот и отлично! – сказал Геннадий Михайлович. – У вас есть человек, который может поехать с моим представителем? – И он похлопал меня по плечу, давая понять, что его представителем являюсь я.
   Я не ожидал такого поворота событий. Ничего себе! Но, с другой стороны, я в далеком прошлом был адвокатом Солоника и мог узнать его. Конечно, кто же еще мог поехать на такое серьезное задание, как не я?
   Вернувшись в номер, я решил лечь пораньше. Но почти всю ночь не спал. Меня мучили то кошмары, то мысли о предстоящей встрече. Неужели завтра все определится и я увижу Солоника? А может быть, не его? А может, меня ждет провокация? Завтра – решающий день в этой длинной и очень запутанной истории. Завтра все закончится.
   Заснул я под утро. В десять часов ко мне в номер постучал Джурич. Он улыбался.
   – Ну что? Как твои дела? Выспался?
   – Конечно, нет. Волновался очень.
   – Я тоже волновался.
   – Ты-то почему?
   – Я же тоже стою на пороге больших событий! Все, поехали. – А куда мы едем?
   – В морской порт. Так генерал сказал. Там нас будет ждать его человек, который будет сопровождать тебя на один из островов, где находится наш герой.
   Мы сели в машину и поехали по направлению к порту. От Джурича я узнал, что дальнейшие действия будут следующими. Я сажусь на катер с тем человеком, еду на остров, где находится Солоник. К тому времени адвокат возвращается в гостиницу, забирает Геннадия Михайловича и везет его в тот же банк. Там Геннадий Михайлович дожидается моего звонка и передает генералу кредитную карточку.
   – Да, – вспомнил Гойко, – телефон мобильный ты зарядил?
   Я вытащил из бокового кармана трубку и посмотрел на дисплей. Телефон был заряжен наполовину.
   – Нет, я об этом не подумал...
   – Как же ты так! – укоризненно посмотрел на меня Джурич. – Тогда возьми мой.
   – Нет, не нужно, думаю, что на один звонок мне заряда хватит.
   Я вспомнил, что дня два не заряжал аппарат. Господи, почему так получается? Вот так приедешь, нужно будет передать важное сообщение, а телефон отключится! А откуда я еще позвоню с острова?
   Адвокат ехал и тоже о чем-то думал. Вскоре мы подъехали к небольшой гавани, где у причала стояло несколько белоснежных катеров и яхт. Джурич достал листок и уточнил номер причала, куда мы должны были подъехать. Мы нашли восьмой причал и остановили машину.
   – Теперь нам надо найти шестую парковку, – сказал Гойко, – или как там, на языке яхтсменов, это называется?
   Я пожал плечами. Сейчас мне было не до яхтсменов и не до их языка.
   Вскоре мы подошли к месту, где стоял большой катер, напоминающий глиссер. Около него стоял незнакомый грек, одетый в морскую форму. Вскоре я заметил, как к нам подъехала белоснежная машина «Ровер». Дверца открылась, из машины вышел – я не поверил своим глазам! – капитан Теодоракис... Так вот кто является доверенным лицом генерала!
   Капитан подошел и поздоровался с адвокатом. Тот хотел представить мне приехавшего, но я кивнул головой – мол, не нуждаюсь в представлении.
   Помощник улыбнулся.
   – Ну что, – сказал Джурич, – условия следующие. Ты, как только он подведет к тебе его, говоришь с ним, убеждаешься, он это или не он, – он сделал паузу, – набираешь номер своего человека и даешь соответствующие инструкции. После этого твой человек передает кредитную карточку генералу. – Адвокат специально опустил имена и фамилии. – Вы же... – Гойко повернулся к Теодоракису и перешел на греческий язык, видимо, еще раз объясняя тому порядок дальнейших действий. Помощник изредка кивал головой.
   Джурич похлопал меня по плечу:
   – Вроде все. Не волнуйся, все будет в порядке.
   – А вдруг какая-то провокация? – спросил я.
   – Да брось! Такого не может быть.
   Через несколько минут адвокат сел в машину и уехал. Мы молча пошли к катеру.
   На катере были три человека – капитан, который выполнял обязанности матроса и штурмана, и мы с капитаном Теодоракисом. Катер завелся и медленно отошел от причала, направляясь в открытое море.
   Путь до острова занял около сорока минут. Мы вышли в открытое море, затем повернули налево и стали пробираться мимо небольших островков. Сколько же таких островков в Греции! Говорят, больше тысячи, причем самых разных размеров. Надо же, как интересно – если хочешь скрыться, беги на острова. Кто там тебя найдет!
   Время от времени я смотрел на помощника. Он сидел и читал газету, делая вид, что ему все совершенно безразлично.
   Вскоре наш катер пришвартовался к маленькому деревянному причалу. Остров был небольшой, но обитаемый. Небольшие одноэтажные домики выглядывали из большого количества зелени. Рядом – песчаный пляж с зонтами. На причале нас ждали два человека.
   Оставив на катере капитана, мы с помощником пошли вдоль причала. Теодоракис указывал мне рукой направление, куда я должен был идти. Вскоре мы подошли к небольшому дому, огороженному забором, на котором висела табличка «Private» – частная собственность.
   Сердце у меня забилось чаще. Через несколько минут я увижу либо Солоника, либо какого-то другого человека.
   Капитан что-то сказал по-гречески, нажав на кнопку домофона. Двери открылись. Мы пошли по нешироким каменным дорожкам. Пройдя несколько метров, мы оказались на просторной веранде. Бросив взгляд назад, я увидел, что вдоль забора ходят люди в униформе. Это была то ли частная охрана, то ли полиция. Но я не задумывался об этом.
   Я сел в предложенное мне кресло. Капитан сразу прошел во внутреннее помещение. Его не было уже несколько минут. Я стал волноваться: а вдруг сейчас меня задержат? Или просто уберут, как убрали Костю и Лику...
   Наконец капитан появился на веранде и показал рукой, чтобы я следовал за ним. Я поднялся и пошел. Вскоре я оказался в большой комнате. Там за столом сидел человек небольшого роста, крепкого телосложения, с короткой стрижкой, лицо напоминало... Да это же Солоник! Конечно, это он!
   Я приблизился к нему.
   – Саша, привет! – сказал я и хотел обнять его. Ведь сколько было тайн в его истории! Но человек как-то нехотя поднялся из-за стола и сухо поздоровался со мной. Я внимательно посмотрел на него.
   – Ну как ты? – спросил я.
   Человек заговорил. Но голос был незнакомый. Это был не Солоник. Странно получается – внешность похожа... Нет, похожа верхняя часть лица. Нижняя – не очень. Но я слышал, что он делал несколько пластических операций.
   «Погоди, – подумал я, – ведь это все очень легко проверить!» Я стал задавать вопросы, связанные с его нахождением в следственном изоляторе Матросская Тишина, пытаясь получить точные ответы. Человек, с которым я разговаривал, явно путался в деталях и не мог ответить на мои вопросы. Нет, тут что-то не то!
   Черт возьми, ну и ситуация! С одной стороны, вроде он, а с другой – конечно, это не он. Нас просто обманывают.
   Теперь у меня не было никаких сомнений, что это подставной человек.
   – Это же не он! – сказал я, обращаясь к капитану. К моему удивлению, Теодоракис ответил мне по-русски:
   – Почему не он? Это он. Просто ваш клиент попал в автомобильную катастрофу, у него изменился голос, да и с памятью стало плохо... Вы же знали, как он любил ездить на мотоцикле! Он гонял на своем «Харлее» по всем Афинам!
   Я пожал плечами. Теперь я был ошарашен тем, что Теодоракис говорит по-русски. Хотя что в этом особенного? Он работает с русскоязычной клиентурой и со временем выучил язык...
   – Ну что, будем звонить генералу? – сказал капитан, доставая свой мобильный телефон.
   – Хорошо, я позвоню, – ответил я и достал из бокового кармана свой аппарат. Набрал номер Геннадия Михайловича. В это же время капитан набрал номер, наверное, генерала. Мы стали говорить одновременно – капитан на греческом, я на русском.
   – Ну что? – в трубке раздался голос Геннадия Михайловича. – Это он?
   – Я не знаю. Внешность вроде его. Но голос и манера разговора другие. Главное – он не может точно ответить на мои вопросы, которые я задаю ему по пребыванию в «Матросске».
   – И что из этого следует?
   – Я не знаю. Может быть, вы с ним поговорите?
   – А такая возможность есть? Погодите минуту... – сказал Геннадий Михайлович, видимо, согласовывая этот вариант с генералом. Вскоре капитан кивнул мне головой, показав, что я могу передать трубку человеку напротив меня. Я передал ему телефон.
   Не знаю, о чем они говорили, только слышал, как человек, выдававший себя за Солоника, внимательно слушал, потом кивал, потом заговорил сам. Вскоре разговор был окончен, и трубка была возвращена мне.
   – Ну что, Геннадий Михайлович? – спросил я.
   – Все нормально, – ответил он. – Возвращайтесь.
   – Так он это или не он?
   – Я скажу при встрече. Вы свою работу сделали, и очень хорошо. Возвращайтесь в гостиницу. С вами свяжутся.
   Я был в растерянности и ничего не понимал. Странно! Я положил телефон в карман. То же самое сделал и помощник. Вся процедура была окончена.
   Помощник подошел к человеку, называвшему себя Солоником, похлопал его по плечу и сказал, что тот может идти. Тот встал и вышел. Нет, и походка не его!
   – Ну что, – обратился ко мне Теодоракис, – поедем обратно.
   Я кивнул.
   Вскоре мы были на катере. Судно мчалось к афинскому порту. Всю дорогу мы молчали. Когда катер уже пришвартовался к причалу и мы сошли на берег, Теодоракис обратился ко мне.
   – Видите, – сказал он, – как все просто получилось! Мы все вопросы решили.
   – Но я же не уверен, что это он! – ответил я.
   – Да он это. Он. Вы думаете, что мы будем держать какого-то переодетого двойника? Поймите, ни одна спецслужба любого государства не упустит момент завладеть таким важным агентом, точнее, суперагентом, который может предоставить нам колоссальную информацию. Вы думаете, мы его просто так выдадим? Сейчас никого нет, поэтому мы и инсценировали его смерть. А он теперь уже другой человек.
   – Другой человек? – переспросил я.
   – Да. Теперь он работает на другую страну. И у нас к нему другой интерес.
   Мысли мои путались. А может, они вкачали ему какие-то медицинские препараты, и действительно у него все изменилось – и походка, и голос, и память? Теперь мне казалось, что это был настоящий Солоник...
   – Да, кстати, – Теодоракис неожиданно взял меня за локоть и притянул к себе, – я все время мучаюсь одним вопросом. Что вас связывало с Ликой?
   – С какой Ликой? – не ожидая такого резкого перехода, переспросил я.
   – Ну как же! – широко улыбнулся капитан.
   – А-а...
   – Как нелепо она погибла! – продолжал улыбаться капитан.
   Теперь у меня не оставалось сомнений в том, что ее убрали именно они. И убрали потому, что она могла помешать этой сделке. Другое дело, что, может быть, Лика знала другого Солоника? «Может, это тоже двойник или даже тройник? – думал я. – Нет, капитан инсценировал ее самоубийство. Не могла она это сделать!»
   Капитан, будто прочитав мои мысли, улыбнулся.
   – Вы знаете, чрезмерное количество информации иногда бывает опасным для человека, – сказал он. – Вы когда уезжаете в Москву?
   Я пожал плечами.
   – Наверное, завтра...
   – Мы вас проводим. Как вам, еще не надоела белая «Хонда»?
   – А зачем вы устроили слежку за мной? – спросил я.
   – Мы? Мы никакой слежки не устраиваем. Наоборот, мы оберегаем вас. Вы же не знаете, что вас могло ожидать, если бы этой «Хонды» не было.
   «Надо же, – подумал я, – они, оказывается, выступали в роли моего ангела-хранителя!»
   – Ну что же, спасибо! – улыбнулся я.
   Капитан протянул мне руку.
   – Давайте прощаться, – сказал он.
   – Рад был с вами познакомиться, – ответил я, но руки в ответ не подал. Капитан посмотрел на меня удивленно, пожал плечами и сел в белый «Ровер». Машина моментально уехала. Я же поймал такси и поехал в гостиницу.
 
   Поднявшись в номер, я бухнулся в кресло. Почти тут же раздался стук в дверь. На пороге стоял тот самый мужчина, который приходил вместе с Геннадием Михайловичем.
   – Ну, вы готовы? – спросил он.
   – К чему? – удивился я. – Мы уезжаем. Мы летим через другую страну.
   Я собрал вещи, расплатился за номер, спустился вниз и сел в машину, где уже сидел Геннадий Михайлович.
   – Я не понимаю, куда мы едем, – сказал я.
   – Мы летим через Франкфурт, – неожиданно ответил он.
   – А что делать с билетами? У нас же билеты на завтрашний рейс Аэрофлота...
   – Да бог с ними! Обстоятельства требуют, чтобы мы немедленно покинули Грецию.
   Остальную часть дороги мы молчали. Я хотел спросить Геннадия Михайловича, о чем он говорил с тем человеком на острове и действительно ли он являлся Солоником. Но меня охватило волнение, так как я чувствовал, что Геннадий Михайлович и его спутник нервничают, время от времени поглядывая назад, словно проверяя, нет ли слежки. Поэтому и я стал дергаться.
   Вскоре мы подъехали к афинскому аэропорту. Беспрепятственно купив билеты на рейс Афины – Франкфурт, мы прошли таможенный и пограничный контроль и сели в самолет.
   Во Франкфурте мы пересели на самолет, следовавший в Москву.
   Как только самолет набрал высоту, я не вытерпел, поднялся и прошел к тому месту, где сидели Геннадий Михайлович и его спутник.