Карышев Валерий. Капкан для киллера - 2

   – И что же? – спросил я.
   – Представьте себе, греки, как ни странно, никак на это не среагировали. Даже наоборот – стали тут же утверждать, что это не он и тот человек, на которого мы указывали, – не Солоник.
   Я тоже иронически улыбнулся:
   – Да половина Афин знали, что это он! Он ходил и говорил: «Вот, смотрите, какой я! Все меня ловят, а я в Греции тусуюсь!»
   – Вот именно, – сказал Геннадий Михайлович.
   – А какая ваша версия?
   – Я думаю, что он в руках греческих спецслужб. Представьте себе, человек, которого разыскивают все российские спецслужбы, обладающий колоссальной информацией о заказчиках, о своих объектах, попадает в руки спецслужб Греции. Конечно, у них появится соблазн использовать эту информацию. Поэтому я и думаю, что они инсценировали его смерть, а теперь он является их заложником. Другой вопрос – будет ли он на них работать. Может быть, с него просто скачают информацию, может, попытаются перевербовать. Здесь несколько вариантов. – Геннадий Михайлович бросал на меня взгляды, наблюдая мою реакцию на сказанное им.
   На самом деле меня мучил один вопрос – кто этот Геннадий Михайлович? Неужели он на самом деле возглавляет ту таинственную организацию, которая опекала и контролировала Солоника? Может быть, именно они и устроили тот сенсационный побег из Матросской Тишины, а затем использовали его в своих целях?
   Геннадий Михайлович словно прочел мои мысли. Он посмотрел на меня в упор и сказал:
   – Вы, наверное, интересуетесь, кто мы и кого мы представляем? Действительно, мы знали Солоника, но немного с другой стороны. Вы, наверное, слышали про легенды о «Белой стреле», что есть такая засекреченная организация, которая убирает криминальную элиту?
   Я кивнул утвердительно.
   – И что эта организация часто использует киллеров из уголовной среды? Так вот, это просто легенда. Нет такой организации.
   Я неопределенно пожал плечами:
   – А как же, например, фильм «Никита» или российский фильм «Шизофрения», где существует такой киллер и существует такая организация? А фильм этот, кстати говоря, консультировал сам Александр Коржаков, бывший начальник службы безопасности президента?
   – Это все журналистские и киношные штучки, – улыбнулся Геннадий Михайлович. – Это красиво рассказанные истории. На самом деле в жизни все не так, все по-другому.
   – Но у вас же тоже есть к нему какой-то интерес?
   – Да, интерес есть, не скрою. Погиб один человек, близкий нам. Возможно, к его гибели имеет отношение ваш клиент. Вот мы и хотели с ним встретиться, узнать, кто сделал заказ и кто его исполнил, если не он. Не больше того. Никаких планов отомстить или сдать его российским органам у нас нет. Нам только нужна информация. Человек для нас очень важный и дорогой. К тому же с его гибелью кое-что пропало, и необходимо узнать хотя бы что-то.
   – У него – вы имеете в виду Солоника? – переспросил я.
   – Можно громко об этом не говорить, – сказал Геннадий Михайлович и посмотрел по сторонам. – Вполне достаточно говорить просто «он», и мы будем знать, кого имеем в виду.
   Вскоре мы простились. Но через два дня из Греции вернулся Максим, и мы снова встретились, на этот раз втроем. Максим выглядел неважно. Видимо, сказалось нервное истощение.
   Из его рассказа я узнал, что непосредственное внимание ему уделял сам генерал Янис Пападакис. Они сразу как-то распознали цель и мотив появления Максима в тюрьме. Все прекрасно знали, что Максим искал Солоника. В то же время генерал, так же как и мне, доказывал, встречаясь с Максимом, что Солоника нет, что он умер и что все эти поиски напрасны. Но Максим тоже пришел к выводу, что все это неспроста и греки просто его прячут. Но самое интересное – выяснилось, что в тон грекам выступают и русские спецслужбы. Они постоянно пишут, что Солоник погиб.
   Я согласился с этим.
   – Я думаю, что цель у них одна – чтобы побыстрее забыли о Солонике. В этом заинтересованы и греки, и наши спецслужбы.
   – Правильно, – кивнул Геннадий Михайлович. – Но наша цель – найти его, так как он сейчас в заложниках у греков. И я хочу предложить вам эксперимент, достаточно рискованный.
   Я удивленно посмотрел на него:
   – Какой?
   – Так получилось, что в силу определенных причин кино про него вы не создадите.
   Мы с Максимом согласно кивнули.
   – Поэтому единственный шанс – выступить на телевидении, взбудоражить общественное мнение.
   – Каким образом?
   – Сейчас на НТВ готовится новая передача «Независимое расследование» с Николаем Николаевым. Насколько мне известно, одна из первых тем будет посвящена ему. Вот вы, – он посмотрел на меня, – естественно, примете участие в этой передаче. И у меня будет к вам следующая просьба. Было бы здорово, если вы во время передачи скажете, что он жив.
   – А зачем? – недоуменно спросил я. – Во-первых, это неизвестно точно. Во-вторых, какой в этом смысл?
   – Смысл тут один: мы взбудоражим общественное мнение. Дальше уже наша работа. Тут есть одна хорошая задумка. Мы хотим загнать греков в угол. Возможно, нам это удастся...
   Тогда я еще не понимал всей сложности комбинации, которую задумал Геннадий Михайлович. Но на его просьбу ответил согласием. Хотя, честно говоря, не представлял, в каком контексте я мог бы сделать такое сообщение.
   Через несколько дней я действительно был приглашен на телевидение, на съемки передачи «Независимое расследование». Так получилось, что телевизионщики в основном собрали в студии работников правоохранительных органов. Здесь были и следователи, и прокуроры, и оперативники, словом, вся аудитория была промилицейского плана. Сильное впечатление на меня произвели милиционеры, пострадавшие на Петровско-Разумовском рынке, в которых он стрелял. Двое из них были инвалидами, один еле передвигался.
   Когда я увидел его, мне стало безумно жаль этого человека, который просто оказался в неподходящий момент в ненужном месте и просто так, безо всякой причины, случайно пострадал. Конечно, я ему сочувствовал очень сильно и совершенно не защищал Солоника.
   Дальше началось самое интересное. Передача была построена на том, что Солоник – это злодей, киллер, что это отрицательный человек. И каждый раз, когда выдвигался какой-либо тезис, все время ведущий апеллировал ко мне – мол, каково ваше мнение. Поначалу я отмалчивался, особо в эти беседы не встревал. Но когда заговорили о его первом изнасиловании, в котором он был обвинен спустя год, и дело это было раздутым и шитым белыми нитками, тут я не стерпел и начал его защищать.
   Постепенно все негативное отношение к Солонику стало переходить на меня. Солоника-то нет, где он – неизвестно, а зато тут есть его адвокат, который попал в совершенно дурацкую ситуацию. Я – адвокат, и даже если я этого человека не понимаю, я все равно не имею права его критиковать.
   Такова адвокатская этика. Я имею право лишь его защищать. Конечно, в каких-то случаях я могу промолчать, например, в связи с перестрелкой на Петровско-Разумовском рынке я не стал комментировать ничего. Но в связи с изнасилованием – я стал говорить, что это сфабрикованное дело, стал приводить различные доводы, то есть невольно стал защищать его. Я видел враждебные взгляды зрителей, которые сидели на трибунах в новой студии НТВ, соответственно, работники правоохранительных органов, приглашенные на передачу, тоже бросали довольно неприятные взгляды в мою сторону. Не знаю, как это получилось, но когда передача была окончена и операторы выключили свои камеры, ко мне неожиданно обратился один из помощников режиссера по поводу письма, которое Солоник прислал в газету «Омония». И тут меня словно прорвало. Я сказал:
   – А с чего вы решили, что он мертв? Он жив.
   Тогда я не знал, что эта моя фраза была записана. Спустя два дня, когда передача пошла, моя фраза о том, что Солоник жив, была выдана в эфир, причем сделано это было уже после титров.
   Через несколько дней, как по команде, в нескольких газетах одновременно появились статьи о том, что Солоник жив. Многие журналисты стали разбирать всевозможные детали его гибели, склоняясь к мысли, что Солоник жив.
   Тогда я не мог понять, неужели эту акцию организовал Геннадий Михайлович? Или у журналистов у самих возникли сомнения – вот, мол, адвокат сказал, что он жив, значит, действительно, что-то здесь не то.
   Началась шумиха. Чуть позже состоялась очередная моя встреча с Геннадием Михайловичем. На сей раз он был один, без Максима.
   – Максим отдыхает, – сказал Геннадий Михайлович. – Полежал сначала несколько дней в госпитале, теперь уехал отдыхать за границу. Слишком для него болезненно все это было. Отвык, бедолага, от экстремальных ситуаций. Ну что, я хочу вас поздравить. Акция, что мы задумали, удалась!
   – Я догадываюсь, – сказал я, намекая на статьи журналистов.
   – О Солонике стали писать не только российские, но и греческие журналисты, – добавил Геннадий Михайлович. – Короче, все это благодаря вам.
   – Да ладно, – улыбнулся я. – Почему мне?
   – Это вы сдвинули дело с мертвой точки. Но главное тут другое. Сейчас кто-то сумел поставить вопрос о том, чтобы его тело, в связи с последними событиями, было все же передано в Россию для экспертизы. Так что у нас к вам просьба. Вы могли бы снова выехать в Афины, проследить, чтобы со стороны греков не было никакой химии?
   – Как вы представляете себе, что я буду там делать? – спросил я. – Я что, буду их контролировать?
   – Нет, зачем же! У вас такой возможности не будет. Но ваш приезд для них будет определенной формой контроля. Они же не знают, насколько вы информированы, понимаете? Здесь это может помочь тому, что тело будет доставлено в Москву. Вы не волнуйтесь. На самом деле ваша роль другая. Но в силу определенных причин, мы пока не можем вам ее открыть.
   – Но почему я должен соглашаться?
   – Дело в том, что это совершенно безобидно и никакого нарушения греческих законов не будет. Но самое главное – ваш приезд будет истолкован определенными силами в нашу пользу. К сожалению, я пока вам не могу рассказать, – повторил Геннадий Михайлович, – всех подробностей операции, которую мы задумали. Но ваш приезд имеет для нас колоссальное значение. Есть такое понятие, как психологическое давление. Мы хотим вас использовать именно в этом качестве.
   – Но на кого я должен давить?
   – Я не могу вам этого сказать. Но гарантирую, что вы будете в курсе всех дел.
   – Хорошо, – согласился я нехотя. – Но я боюсь, чтобы опять не возникло проблем с этим генералом, как его...
   – Янисом Пападакисом? – подсказал Геннадий Михайлович. – Вы не волнуйтесь. С ним вопрос скоро будет решен. А опекать вас будет тот же самый адвокат. Мы ему уже перевели деньги. И переводчик у вас хороший будет.
   – Там был хороший переводчик...
   – Костя Грек? – неожиданно сказал Геннадий Михайлович.
   – Да. А откуда вы знаете?
   – Максим рассказывал. Теперь у вас будет другой переводчик, не хуже этого. Ну так что, летите?
   Я пожал плечами:
   – Оформление займет несколько дней. Они же визу не сразу дают... А так – я не против.
   Вскоре мы простились с ним.
 
   Несколько дней заняло оформление документов в Грецию. И вот я лечу в самолете в Афины. Какая-то внутренняя напряженность и неуверенность не отпускали меня. А вдруг сейчас мне готовят очередную провокацию? Уж больно недобрыми глазами смотрел на меня греческий генерал, начальник афинской полиции...
 
   Вскоре самолет приземлился. На аэродроме меня встречал мой коллега, греческий адвокат. Он был предупрежден заранее о моем визите. Мы приехали в город, он разместил меня в хорошем отеле.
   Вечером мы ужинали с ним в ресторане. Новостей было очень много. Греческий коллега сам уже интересовался судьбой моего клиента и собрал приличное досье. Оказывается, с момента поднятия шумихи в российской прессе о том, что, возможно, Солоник жив, греческая пресса и журналисты тоже отреагировали неадекватно. То тут, то там стали появляться статьи. В некоторых из них сообщалось, что, скорее всего, похоронен не Солоник, что он – заложник греческих спецслужб или каких-либо других, видимо, намекая на англичан или американцев, проводили параллель с Татаренковым, которого греки запросили обратно к себе, что таких значительных фигур просто так никто не отдает, так как они обладают огромной информацией.
   Я привез письмо, где были собраны факты, все было разложено по пунктам. Оно говорило о том, что Солоник жив. Я отдал это письмо своему греческому коллеге, чтобы он перевел его на греческий язык. На следующее утро перевод был готов. Наш первый визит должен был состояться к тому самому генералу, начальнику афинской полиции Янису Пападакису.
   С адвокатом мы договорились встретиться в одиннадцать часов утра. В назначенное время он подъехал, но лицо его было грустное.
   – Что случилось? – спросил я. – Ты заболел?
   – Нет, со мной все в порядке. Я боюсь, что к генералу мы с тобой не попадем...
   – Как? Почему не попадем?
   Адвокат вытащил из «дипломата» стопку газет и положил их на журнальный столик. На первых страницах была фотография генерала с крупными заголовками. Я увидел слово, похожее на русское «скандал».
   – Что с ним случилось? Объясни, я же не знаю греческого!
   – Его сегодня отстранили от обязанностей со скандалом. Обвинили в коррупции и покровительстве игорному бизнесу. Оказывается, в Аттике он, будучи начальником полиции, покровительствовал многим казино. Вездесущие журналисты раскопали эти факты, и это повлияло на его отставку.
   Я был ошарашен. С одной стороны, хорошо, что с этим генералом, достаточно скользким, поступили должным образом. Но, с другой – все концы обрывались.
   – Что же делать? Что теперь будет с нашим заявлением? – Я указал на переведенное письмо.
   – А что делать? – сказал адвокат. – Поедем в управление и передадим письмо другому начальнику. Такие места не пустуют долго. Назначат нового!
   Вскоре мы были в управлении полиции. Чиновник в канцелярии внимательно выслушал нас, взял наше заявление, зарегистрировал его и пообещал, что в ближайшее время, как только появится руководство, наше заявление будет рассмотрено и мы получим ответ.
 
   Однако события развивались стремительно. Чтобы не утомлять себя ожиданием и не находиться в Афинах – мало ли что может произойти, – мой коллега пригласил меня в поездку на греческие острова. Действительно, сколько раз я посещал Грецию, а на островах не был ни разу. И мы решили побаловать себя отдыхом. Два дня пролетели незаметно.
   Когда же мы вернулись в Афины, нас ждала сенсационная новость. За время нашего отсутствия могила Солоника, находящаяся на Третьем муниципальном кладбище, была ликвидирована. Точнее, греческие власти все же вытащили его тело из гроба, растворили в серной кислоте, а могилу сровняли с землей.
   – Да они что, с ума сошли? – возмущался я. – Греция – православная страна, как же они могли сделать такое?
   Адвокат стал связываться со своими знакомыми – с депутатами местного парламента, с журналистами, и вскоре мы узнали, что на самом деле в Греции существует такой закон. Если за могилой в течение трех лет никто не ухаживает, то по этому закону могила может быть ликвидирована. Но самое интересное было то, что этот закон ранее никогда, ни при каких обстоятельствах не применялся. Это был единственный случай... Теперь его смерть вызывала еще больше вопросов...
   В этот же вечер я позвонил Геннадию Михайловичу и доложил о ситуации. Он был расстроен.
   – Похоже, нас опередили, – сказал он. – Жалко. Операция была задумана неплохая. Ну ничего, у нас есть второй вариант. Будем действовать по другому плану.
   – Но как я узнаю, что мне делать?
   – Узнаете чуть позже. От меня придет человек, он вам все скажет.
   На следующий день ко мне в номер кто-то постучал. Я открыл. На пороге стоял Костя Грек.
   – Костя, проходи! – обрадовался я. – Ты куда в прошлый раз пропал?
   – Так получилось, слишком ситуация была неопределенной... Если бы меня вычислили, то мне было бы плохо.
   – Ты слышал о последних событиях? – спросил я, пропуская Костю в номер.
   – Да, слышал. Поэтому я и пришел.
   – Погоди, – остановился я, – а откуда ты узнал мой адрес? Как ты меня вычислил? Ведь в Афинах много гостиниц. Или ты за мной следил?
   Костя улыбнулся, загадочно взглянул наверх и сказал:
   – Голос с неба!
   – Ладно, я в эти голоса не верю. Говори, откуда ты узнал мой адрес?
   – Из Москвы люди позвонили, с кем раньше был связан мой хозяин.
   Я понял, что, скорее всего, это и были люди Геннадия Михайловича.
   – В общем, я в прошлый раз тебе самого главного не сказал... Не успел из-за убийства Антона Борисова. Все закрутилось так неожиданно... Та танцовщица, Лика, была связана с Солоником и после его так называемой смерти.
   – Погоди, ничего не понимаю! Объясни толком.
   – Вот смотри. В момент, когда появился двойник Солоника, я был временно отстранен от работы. А до этого с ним все чаще и чаще общалась Лика. Они еще в мою бытность часто закрывались с ней и о чем-то говорили.
   – Может, просто любовью занимались? – предположил я, вспомнив о страсти Солоника к женщинам.
   – Нет, тут другое. У Саши была другая комната для этого. Они о чем-то договаривались постоянно.
   – Мало ли о чем!
   – Интуиция подсказывает мне, что она связана с ним.
   – Хорошо, – сказал я. – Какие твои предложения?
   – Надо ее искать.
   – Как же мы будем ее искать? – удивленно посмотрел я на Костю.
   – Афины – не такой большой город, хотя населения тут больше десяти миллионов. Русских – сто пятьдесят тысяч. Через наших людей мы вычислим ее.
   – А если она не в Афинах, а в другом городе?
   – Это уже сложнее. Но все равно мы ее найдем.
   На следующий день в газетах появилось сообщение, что на севере Афин убиты две полукриминальные фигуры, владельцы нескольких меховых магазинов. Один – полукриминальный авторитет Ихтимидия, другой – Кастория. Оба они – выходцы из Грузии. Это я узнал от Кости Грека, который утром ворвался ко мне в номер с пачкой газет.
   – Вот видишь, он проявился! – закричал он.
   – О чем ты говоришь?
   – Надо срочно ехать в тот район и все там узнавать. Я уверен, что это его работа, его почерк!
   Мы сели в машину и отправились на север Афин. Приехали туда мы вовремя – как раз успели к траурной церемонии. Хоронили этих зажиточных греков на престижном кладбище. Мы видели многочисленных родственников, друзей и знакомых, которые провожали их в последний путь. Неожиданно Костя схватил меня за руку.
   – Посмотри туда! Посмотри! – И он указал на невысокую женщину, одетую в темное платье и шляпку с темной вуалью. – Это же Лика!
   Действительно, мне показалось, что эта женщина похожа на Лику. В этот момент она тоже заметила нас. И тут же села в машину. Не успели мы приблизиться к ней, как машина уехала.
   Костя махнул рукой.
   – Я так и знал, что она тут будет!
   – Погоди, что ты знал? – стал допытываться я.
   Костя рассказал, что, еще когда Солоник был жив, он услышал его разговор с Ликой о том, что Александр очень хотел приобрести эти магазины, которыми владели грузины, и неоднократно с ними торговался. Но Ихтимидия категорически отказал ему в этой сделке.
   – И что ты хочешь сказать, что потом он застрелил Ихтимидия? Прошло же несколько лет...
   – Но кто-то же их убил!
   Неожиданно к нам подошел какой-то мужчина и, обратившись к Косте, что-то стал говорить ему. Костя отошел вместе с ним в сторону. Я пошел к машине, на которой мы приехали. Я прекрасно знал, что лучше подождать тут, вдруг Костя что-то узнает. И интуиция не обманула меня. Костя вернулся радостный.
   – Ну вот, кажется, появилась ниточка! – сказал он. – Этот человек не случайно подошел ко мне. Ведь многие знали, что я работал у Солоника на вилле.
   – И что из этого следует?
   – Так вот, представь себе – накануне смерти Ихтимидия получает письмо. Некто, – Костя сделал паузу и внимательно посмотрел на меня, следя за моей реакцией, – назвавшись Солоником, поставил ему ультиматум – поделиться крупной суммой денег.
   – И что дальше?
   – А дальше – нелепая смерть. Два дня назад к нему в дом ворвались двое. Один из них расстрелял обойму автомата, убив Ихтимидия. Второй подстраховывал его в дверях. Потом они уехали. Их не нашли.
   – Да, получается загадка, – сказал я задумчиво. – Я не очень-то верю в то, что это сделал Солоник. Но, скорее всего, кто-то использует его имя.
   – А как тебе участие в похоронах Лики? – спросил Костя. – Ты видел, как она быстро уехала?
   – Может, это была не она?
   – Но почему тогда она уехала?
   Я пожал плечами:
   – Ты что, думаешь, что это мог сделать Солоник?
   – Поживем – увидим, – ответил Костя.
   На следующий день события продолжали развиваться. Костя сам вызвал меня на встречу в один из ресторанчиков. Он прибежал взволнованный и с ходу бросил мне пачку газет.
   – Да что ты меня все газетами заваливаешь? – улыбнулся я. – Я же все равно не знаю языка!
   – Да что тут читать! Видишь заголовок – «Русская мафия»!
   – Ну, и что дальше?
   – Еще двоих убили.
   – Кого?
   – Одного бывшего авторитета, который прятался от российского правосудия и Интерпола, второго – банкира, который набрал большое количество кредитов и прятался от кредиторов в Греции. И, что характерно, оба убийства произошли на виллах, где они жили. Это его почерк или того человека, который под него работает!
   – Ладно, я понимаю, что ты вошел в азарт, – попытался остановить я Костю. – Откуда у тебя такая уверенность?
   – Я в течение дня попытаюсь что-нибудь узнать, – сказал Костя.
   – Каким образом?
   – Есть у нас одно место, где собираются русские эмигранты. Одна небольшая православная церквушка, недалеко от площади Омония. Там каждый вечер с пяти до семи все собираются. Пьют кофе, обмениваются новостями. Я там потолкаюсь. Я многих знаю, что-нибудь услышу. А ты чем собираешься заняться?
   – Я своего коллегу навещу, поговорю с ним, узнаю, как у него дела.
   Вскоре мы с Костей простились.
   Набрав номер адвоката, я спросил разрешение приехать к нему в офис.
   – Конечно, – ответил он. – Всегда рад увидеть коллегу!
   Но и у адвоката меня ждали новости.
   – Во-первых, – сказал адвокат, – произошли странные события. Смотри, вот дата выдачи русских банкиров. Все это начинается после смерти Солоника.
   – Что это? Я ничего не понимаю.
   – Сначала русским властям выдают пирамидчика Дремова.
   – Дремова? – переспросил я. – Кто такой Дремов?
   – Ты должен лучше его знать. Дремов – это руководитель пирамиды «Тибет». Вот его арестовали и выдают российским властям. Но за ним ничего нет, никаких денег. В то же время Козленка – его тоже арестовали, не помню когда, – сколько времени российские власти пытались добиться его выдачи! И греческие власти всячески препятствовали этому. Как ты можешь это объяснить?
   Я пожал плечами.
   – Все потому, что у него есть деньги. Вероятно, греки хотели с помощью этих денег гарантировать ему свободу и неприкосновенность.
   – Но его все же потом выдали?
   – Значит, не договорились. Может быть, те настаивать стали. Все это не случайно!
   – Все же я не понимаю, к чему ты клонишь.
   – А к тому, что просто так интересующих их фигур греки не выдают. Рядовых авторитетов и боевиков, которые не представляют для них никакого интереса, – пожалуйста. Но знаковые фигуры, которые представляют для них интерес, прежде всего материальный, они стараются оставить у себя.
   Теперь у меня появилось еще больше вопросов. Теперь я ждал информации от Кости. И он не обманул. Костя появился на следующий день, очень уставший.
   – Я половину Афин объездил, с кем только не встречался! – сказал он.
   – И что, какие результаты?
   – Информация такая, что определенный круг людей, бывших пирамидчиков и криминальных авторитетов, в последнее время получают письма примерно такого содержания, что я, мол, Солоник, предъявляю вам ультиматум. Вы награбили много денег, и я предлагаю вам поделиться. И приписка – в случае отказа вас ждет судьба Ихтимидия и Кастория.
   – И что ты хочешь сказать, что это дело рук Солоника?
   – Нет, я этого не утверждаю. Скорее всего, появился человек, который выдает себя за него и пытается при этом заработать большие деньги. – Костя немного помолчал и продолжил: – Но самая большая удача впереди. Я нашел еще одну любовницу Солоника.
   – Какую?
   – Владелицу одного мехового магазина. Ее зовут Лена. Самое главное – ее магазин расположен недалеко от тех магазинов, которыми недавно владели Ихтимидия и Кастория. Поэтому я предлагаю тебе завтра поехать туда, так сказать, на разведку. Может быть, нам удастся вступить с ней в контакт и мы что-то у нее узнаем.
   – Подожди, просто так, без подготовки, это дело начинать нельзя, – остановил я его.
   Теперь мне казалось странным его поведение. Если в прошлый мой приезд Костя слишком осторожничал и всячески избегал резких движений, то сейчас он словно сорвался с цепи. У него было больше заинтересованности, чем у меня.
   После ухода Кости меня ждало очередное событие. Позвонила Лика.
   – Лика, это ты?
   – Да, я. А что ты так удивляешься?
   – Но ты так быстро исчезла в прошлый раз!
   – На это были причины. Скажи, ты зачем опять приехал в Афины?