Элла Фрейд говорит: «Не зависящее от нас влияние окружающей среды часто вызывает эмоциональную неуравновешенность».
А Фрэнсис Игэн, школьная медсестра, на минуту отвлеклась от составления меню и сказала, что помочь здесь было ничем нельзя: «Эвелин часто попадало от отца, однажды она пришла в школу вся в синяках».
— И что же вы?
— Напоила ее чаем.
— Почему чаем? О господи!
— Почему? Потому что я все знаю, — сердито крикнула она, — знаю больше всех, что происходит за стенами школы: нищета, болезни, наркомания, вырождение. Но мне не положено даже делать перевязки. Вначале я требовала, стучала по столу, спорила до хрипоты… Никто не хотел слушать меня. И теперь я предлагаю детям чай. Хоть что-то.
— Но вы же медсестра, — сказала я.
Она показала мне распоряжение Совета по образованию, висящее у нее над столом: ШКОЛЬНАЯ МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА НЕ ДОЛЖНА ПРИКАСАТЬСЯ К РАНАМ, ВЫДАВАТЬ ЛЕКАРСТВА, ВЫНИМАТЬ ИЗ ГЛАЗ ИНОРОДНЫЕ ТЕЛА.
Значит, никому из нас не дозволено прикасаться к ранам?
В чем же тогда ответственность учителя? С чего начинается и где кончается? Какая доля вины падает на нас?
По этому поводу завязалась дискуссия в учительской столовой.
Мэри Льюис шокировала моральная распущенность современной молодежи. «Нельзя ожидать, — сказала она, — чтобы и без того перегруженные учителя занялись еще и нравственной опекой своих учеников». Генриетта Пасторфилд ничего не имела против сексуальной свободы, если она проявляется открыто. Будь девочка в ее классе, такого бы не случилось; ее ученики доверяются ей, она говорит с ними на их языке. Фред Лумис изрек: «Стерилизация — вот ответ на вопрос. Стерилизовать их и выкинуть из школы». Беа Шехтер говорила о том, как тоскуют эти дети по любви. Пол Барринджер с ней не согласился: «Они не умеют обращаться с любовью, не знают, что это такое. Ироническая отстраненность — вот единственный способ не расстраиваться». «Но мы не можем отстраниться, если мы учителя, — сказала Беа. — И мы должны учить вопреки всему, что мешает нам учить в самом прямом смысле этого слова». «Чепуха, — сказал Лумис, — школа для ребят — чужой мир».
Так и сидели мы за белым столом с искусственной розой в пластмассовой вазе и надписью на стене, призывающей убирать после еды подносы. И каждый пробивал в зарослях джунглей свою тропинку. Вскоре в столовой остались только Мэри, Генриетта, Пол и я. Я снова попыталась заговорить, но Мэри оборвала меня:
— Я начинала так же, как вы, но обнаружила, что ничего из этого не выходит. Так что и вам лучше не пытаться. Проработаете столько, сколько я, доведете себя до ручки, но никто вам не скажет «спасибо». Чем больше делаешь, тем больше тебя нагружают. И так во всех школах, поверьте уж мне. У нас хоть есть Сэди Финч и пара помощников, но не больно-то они о нас заботятся. У меня нет классной доски, никак не починят батарею, а на меня навалили подготовительные занятия, внеклассное чтение, продленку. Я еще и советник при редакции «Фанфар». Приходится бегать с третьего на пятый этаж, это при моих-то больных венах. За двадцать три года я ни разу, ни на минуту не опоздала, всегда первой сдаю все отчеты — спросите у Финч, — и я никогда не жалуюсь. Я просто выполняю свою работу, хотя всем известно, что я классная наставница в самом худшем классе, и вся моя энергия уходит на то, чтобы как-то утихомирить ребят прежде, чем начать занятия.
— Если ученики ведут себя беспокойно, — сказала Генриетта, — я стараюсь шуткой вывести их из этого состояния. Не важно, сколько они выучат, важно, чтобы им хотелось ходить в школу; чтобы на них воздействовало обучение. И они знают, что могут говорить со мной о чем угодно — будь то секс или еще что-нибудь. Ребята чувствуют, что я своя. Пусть я и старая дева, но я еще не сдаюсь.
— Тут не до шуток, — сказала Мэри, — мы их слишком балуем. Они так к этому привыкли, что приходят ко мне в класс без малейшего представления о том, как надо учиться и что такое предложение. И могут ли они выучить иностранный язык, когда и своего-то не знают?
— Те, кто хочет, выучат, — ответила Генриетта, — возьмите Боба — лучший ученик в школе по английскому языку и литературе. Не сочинения, а мечта. Победитель конкурсов, красив, вежлив, радость класса. Мне не приходится обучать его грамматическому разбору предложений.
— Потому что это уже сделала я, — парировала Мэри. — Ваши новомодные штучки и превращение урока в игру и оставляют их неграмотными. Я им даю твердую основу, навыки. В моих классах они не отделываются шумными дискуссиями, обменом мнений и описанием своих ощущений. Какие могут быть у них мнения? Что они испытали в жизни? Что они знают? Они изучают то, что знаю я.
— Беда в том, — Пол улыбнулся своей очаровательной улыбкой, — что учитель должен быть одновременно актером, полицейским, ученым, тюремщиком, родителем, инспектором, рефери, другом, психиатром, учетчиком, руководителем и воспитателем, судьей и присяжным, властителем дум и составителем отчетов, а также великим магистром Классного журнала.
— Может быть, у вас и стихи есть об этом? — вежливо осведомилась Мэри.
— Конечно, — ответил Пол, становясь в позу. — Слушайте!
Но он сыграл свою роль, и, когда зазвенел звонок, все улыбались.
Бедная Эвелин Лазар — неоплаканная, невоспетая, ушедшая в небытие! Ее смерть преследует меня. Я все время думаю — если бы я услышала тот ее зов о помощи! Но нам не дано прикасаться к ранам…
Эвелин — единственная девушка, о которой мне что-то удалось узнать, потому что она оказалась в моем классе и потому что о ней случайно стало известно. А бесчисленное множество других, тех, кто, отсеявшись, исчезает или одиноко бьется во мраке? Пол считает, что я придаю этому слишком большое значение, что вполне вероятно, она хотела поговорить со мной всего лишь о перемене замка в шкафчике или о разрешении на пересдачу зачета. Но дело не в этом, дело вовсе не в этом.
Разве нам платят только за то, чтобы мы учили их разбору предложений, и поддерживали порядок, и задавали читать книги, которые есть в нашей библиотеке.
И все же вот Генриетта, со своим стародевичьим восторгом рассказывающая о своем лучшем ученике Бобе. Вот Пол, высмеивающий заимствованные из цветных кинофильмов мечты маленькой Алисы. Вот я, сражающаяся с Макхаби за душу Фероне. Я все еще стремлюсь пробиться к нему. Он все такой же наглый и настороженный, отказывается встретиться со мной после уроков, врывается в класс с зубочисткой во рту, руки в карманах, как будто бросает мне вызов. Что хочет он доказать? Наконец-то он согласился поговорить со мной: «А вы уверены, что вы этого хотите? Что ж, вам решать!» Но до того, как нам удалось встретиться, его исключили из школы на две недели за то, что он носил с собой финский нож. Понимаешь, временное исключение — это такая форма наказания, которая оставляет ребят вне всякого контроля на какой-то период, пусть болтаются по улицам и попадают в разные банды.
Когда я попыталась убедить Макхаби, что куда полезнее было бы дать Фероне возможность встретиться со мной, чем выкидывать его, Макхаби выдал мне на полную катушку:
— Когда вы поработаете в нашей системе столько, сколько я — (все они говорят это!), — вы поймете, что не взаимопонимание нужно им. Я их прекрасно знаю — в них нет ничего хорошего. Дисциплина — вот что им нужно. У них нет ее дома. Вот вы и должны показать им, кто здесь хозяин. Мы обязаны учить их, наказывая каждый раз, сто раз, так, чтобы они поняли, что к чему. Если мы этого не сделаем, они получат то, что заслужили, от полицейского, судьи или своего начальника, если им посчастливится найти работу. Они не отличают плохое от хорошего, они не отличают свою задницу от — извините, пожалуйста. Вы молоды, хороши собой, они говорят вам комплименты, а вы с радостью принимаете их, заводите для них пластинки, уговариваете писать пожелания в ящик для пожеланий, ведете с ними задушевные беседы. Что от этого толку? Конечно, мы должны добиваться их уважения, но только страх — наш помощник. Только это они понимают. Пусть и стоят по струнке, иначе сделают из нас котлету. Вы бывали когда-нибудь у них дома? Вы бывали в суде для малолетних преступников? Вы слышали, как они говорят о нас между собою? Это скверные дети. Их надо научить закону и порядку, и если не мы, то кто же научит их? Мы связаны с ними, и они связаны с нами, так пусть ведут себя как следует. Попробуйте-ка вы, люди с высокими идеями, руководить этой школой по-своему хотя бы один день, и у вас будет бунт в каждом классе. Говорю вам это, желая добра, — вам многому еще надо научиться.
Вероятно, надо.
На этой неделе мой урок собирается посетить Бестер. Он был так мил, что предупредил меня об этом. Собираюсь заняться придаточными предложениями или стихотворением Фроста.
Не думала, что это письмо получится таким длинным, но мне так муторно и беспокойно, а тебе я могу излить душу. Бывает, что я чувствую себя здесь совсем чужой. Может быть, мне стоило бы работать в Уиллоудэйле? Может быть, мне стоило бы вовсе отказаться от учительства? Или, может быть, мне бы стоило найти молодого человека, который говорил бы прозой, и осесть в своем гнездышке? Ты, по-видимому, нашла ответ на этот вопрос.
Но я не хочу сдаваться, не попытавшись чего-то добиться. Думаю, ученики заслуживают лучшего, чем то, что получают. Да и учителя тоже.
Попытаюсь пробиться к ним через родителей. Недели через две у нас будет День открытой школы. Пожелай мне счастья и поцелуй от меня Джима и малышку.
С любовью,
Сил.
P. S. Знаешь ли ты, что госдепартамент организовал для своих сотрудников языковые курсы, чтобы они понимали получаемые друг от друга меморандумы.
С.
27. Уточнение служебного статута
28. Из ящика пожеланий
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
29. Неизбранная дорога
1. Тема: «Неизбранная дорога» Роберта Фроста.
2. Цель: Понимание и оценка стихотворения.
3. Мотивация: интересные, побуждающие мысль вопросы, наводящие на разговор о жизненном опыте самих ребят.
а. Какой решающий поворот был в вашей жизни?
б. Какой выбор вы сделали и почему?
в. Что вы думали потом о своем выборе?
4. Ожидаемые трудности:
Написать на доске и объяснить слова:
развилка,
выбор.
5. Содержание урока:
Прочитать вслух стихотворение:
В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота и т.д.
6. Вопросы, заставляющие оценить человеческие побуждения:
а. Почему он выбрал именно эту дорогу?
б. Почему он говорит:
Еще я вспомню когда-нибудь
Далекое это утро лесное?
Как вспомнит — с сожалением или с облегчением?
в. Стихотворение заканчивается словами:
Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть —
И это решило все остальное[16].
Почему это решение столь важно в жизни поэта?
г. Если бы он избрал другую дорогу, как бы кончалось стихотворение?
(Навести их на ответ: «так же».)
д. Почему Фрост называет стихотворение «Неизбранная дорога», а не «Избранная дорога»?
(Подвести к ответу: мы больше сожалеем о том, что не сделано, чем о том, что сделано.)
е. Каким человеком видится вам Фрост после того, как вы прочитали стихотворение?
(Извлечь: прямым, простым, думающим человеком, любящим природу и умеющим видеть!)
ж. Каков стиль его письма?
(multum in parvo, или «многое в малом» — экономный в словах, щедрый в мыслях.)
7. Наглядные пособия:
Пустить по рядам фотографию Фроста.
8. Заключение:
а. Навести на мысль о пагубности конформизма.
б. Сожаление присуще любому решению.
(Примечание: Записать заключение на доске.
Окна.
Никаких обрывков бумаги на полу.
Не допустить, чтобы отвечал только Гарри Каган.
Не посадить ли Линду рядом с девочкой?
Если останется время, завести пластинку: Фрост читает свои стихи.)
КОМУ: Мисс С. Баррет, комната 304.
Следующие пожелания неофициальны: они не появятся в моем инспекционном отчете. Если хотите переговорить лично, давайте встретимся.
1. Во избежание опасности окна надо открывать сверху на 4 дюйма, так чтобы ученики не могли выглядывать из них.
2. Увязывать задаваемые вопросы с жизненным опытом учеников — прекрасно, но не позволяйте им уводить Вас в сторону. Они частенько пользуются этим, чтобы протянуть время или вообще отделаться от занятий. Пример: в разговоре о выборе обсуждение вопроса о том, какое надеть в субботу платье девочке из 4-го ряда — розовое или зеленое, было интересным, но 6 минут на него — слишком много.
3. Не разрешайте одному ученику (Кагану?) монополизировать обсуждение. Вызывайте и тех, кто не вызывается сам.
4. Всегда сначала задайте вопрос и только потом вызывайте ученика — это заставит думать весь класс. Избегайте двусмысленных и неопределенных вопросов, таких как «Какие чувства вызывает у вас стихотворение?» (слишком неопределенно) и «Сожалеем ли мы о том, чего не свершили?» (Слишком очевидно, что учитель ждет в ответ «да».)
5. Ваша неизменная вежливость по отношению к ученикам — выше всяких похвал. Учитель — нередко единственный человек из окружения ученика, относящийся к нему с уважением. Вместо того чтобы наказать юнца, «вернувшегося из исключения», который опоздал на урок и к тому же вошел в класс с зубочисткой во рту, Вы сумели дать ему почувствовать, как классу его недоставало. Великолепно! (Следовало, однако, заставить его вынуть зубочистку.)
6. «Обратите внимание на простоту языка Фроста», — сказали Вы. А могли бы воспользоваться прекрасным приемом, разыграв неведение или удивление: «А я-то думала, что в стихах должны быть красивые слова» или «Но разве Марк Антоний не говорит добрые слова о Бруте?»
7. Сидевший рядом со мной мальчик делал домашнее задание по математике. Учителю следует прохаживаться по классу.
8. Вы сразу же исправляли ошибки в языке. Однако пропустили неправильное употребление вспомогательных глаголов.
9. Энтузиазм заразителен. Радует, что Вы не стесняетесь показать, что тронуты чувствами или возбуждены идеями, взволнованы, увлечены мыслью, заложенной в стихотворении. Вторжение посторонних (водопроводчика и т. п.) ни в коей мере не должно Вас обескураживать.
10. Чем меньше говорит учитель, тем лучше. Не перекармливайте их, извлекайте из них. В процессе обучения учитель и ученик открывают друг друга. Не упускайте неожиданные реакции учеников, например слова мальчика, занимавшегося математикой, о том, что у человека нет выбора.
11. Не давайте уроку заканчиваться на неверной ноте. Пример: на Ваш вопрос, каким человеком был Фрост, последовал ответ: «Он был человеком, любящим писать стихи». И в это время зазвенел звонок, и Вы их отпустили.
12. Ваше умение отмечать успехи учеников, Ваша искренняя заинтересованность в том, что они говорят, заслуживают похвал. Прекрасно, что девочки стремятся Вам подражать, а мальчики — Вам угождать. Но несколько рискованно выглядеть слишком привлекательной. Нет сомнений — Вы прирожденный учитель!
Сэмюел Бестер.
ИЗ 304-й В 508-ю.
Дорогая Беа!
Мы встретились с противником и покорили его!
Я знала, что сегодня ожидается посещение моего урока, и подготовилась к этому. По крайней мере я полагала, что подготовилась.
В примерном плане урока есть раздел «Ожидаемые трудности», но я встретилась с трудностями, которых не ожидала.
Мальчик заикал и чуть не вывалился из окна; раздался сигнал тревоги, оказавшийся ложным; явился Макхаби, чтобы сделать очередное объявление; зашел водопроводчик и начал стучать молотком по батарее.
Бестер сидел в последнем ряду и что-то записывал, в то время как я пыталась держать в уме и в поле зрения 39 ребят, план урока, доску, Фроста, возмутителей спокойствия, обрывки бумаги на полу, исправлять ошибки в языке, расширять сферу урока, вовлекая учеников в обсуждение моральных и этических проблем.
Я не успела выполнить и половины плана, я забыла о заключении и об окнах, но я таки задавала «наводящие вопросы», увязывая стихотворение с жизнью ребят. Бестер говорит, что я прирожденный учитель. Поздравьте меня!
Сил.
Так оно и есть. Вы — прирожденный учитель. Связывать урок с жизненным опытом учеников — хорошо, если удается. Но иногда это выглядит искусственно. Вспоминаю молодую учительницу из профессиональной школы. Ее ученики — грубые городские парни. А она начала обсуждение стихов Вордсворта с вопроса к ученикам: «Вас часто радовал вид моря нарциссов?»
А Фрэнсис Игэн, школьная медсестра, на минуту отвлеклась от составления меню и сказала, что помочь здесь было ничем нельзя: «Эвелин часто попадало от отца, однажды она пришла в школу вся в синяках».
— И что же вы?
— Напоила ее чаем.
— Почему чаем? О господи!
— Почему? Потому что я все знаю, — сердито крикнула она, — знаю больше всех, что происходит за стенами школы: нищета, болезни, наркомания, вырождение. Но мне не положено даже делать перевязки. Вначале я требовала, стучала по столу, спорила до хрипоты… Никто не хотел слушать меня. И теперь я предлагаю детям чай. Хоть что-то.
— Но вы же медсестра, — сказала я.
Она показала мне распоряжение Совета по образованию, висящее у нее над столом: ШКОЛЬНАЯ МЕДИЦИНСКАЯ СЕСТРА НЕ ДОЛЖНА ПРИКАСАТЬСЯ К РАНАМ, ВЫДАВАТЬ ЛЕКАРСТВА, ВЫНИМАТЬ ИЗ ГЛАЗ ИНОРОДНЫЕ ТЕЛА.
Значит, никому из нас не дозволено прикасаться к ранам?
В чем же тогда ответственность учителя? С чего начинается и где кончается? Какая доля вины падает на нас?
По этому поводу завязалась дискуссия в учительской столовой.
Мэри Льюис шокировала моральная распущенность современной молодежи. «Нельзя ожидать, — сказала она, — чтобы и без того перегруженные учителя занялись еще и нравственной опекой своих учеников». Генриетта Пасторфилд ничего не имела против сексуальной свободы, если она проявляется открыто. Будь девочка в ее классе, такого бы не случилось; ее ученики доверяются ей, она говорит с ними на их языке. Фред Лумис изрек: «Стерилизация — вот ответ на вопрос. Стерилизовать их и выкинуть из школы». Беа Шехтер говорила о том, как тоскуют эти дети по любви. Пол Барринджер с ней не согласился: «Они не умеют обращаться с любовью, не знают, что это такое. Ироническая отстраненность — вот единственный способ не расстраиваться». «Но мы не можем отстраниться, если мы учителя, — сказала Беа. — И мы должны учить вопреки всему, что мешает нам учить в самом прямом смысле этого слова». «Чепуха, — сказал Лумис, — школа для ребят — чужой мир».
Так и сидели мы за белым столом с искусственной розой в пластмассовой вазе и надписью на стене, призывающей убирать после еды подносы. И каждый пробивал в зарослях джунглей свою тропинку. Вскоре в столовой остались только Мэри, Генриетта, Пол и я. Я снова попыталась заговорить, но Мэри оборвала меня:
— Я начинала так же, как вы, но обнаружила, что ничего из этого не выходит. Так что и вам лучше не пытаться. Проработаете столько, сколько я, доведете себя до ручки, но никто вам не скажет «спасибо». Чем больше делаешь, тем больше тебя нагружают. И так во всех школах, поверьте уж мне. У нас хоть есть Сэди Финч и пара помощников, но не больно-то они о нас заботятся. У меня нет классной доски, никак не починят батарею, а на меня навалили подготовительные занятия, внеклассное чтение, продленку. Я еще и советник при редакции «Фанфар». Приходится бегать с третьего на пятый этаж, это при моих-то больных венах. За двадцать три года я ни разу, ни на минуту не опоздала, всегда первой сдаю все отчеты — спросите у Финч, — и я никогда не жалуюсь. Я просто выполняю свою работу, хотя всем известно, что я классная наставница в самом худшем классе, и вся моя энергия уходит на то, чтобы как-то утихомирить ребят прежде, чем начать занятия.
— Если ученики ведут себя беспокойно, — сказала Генриетта, — я стараюсь шуткой вывести их из этого состояния. Не важно, сколько они выучат, важно, чтобы им хотелось ходить в школу; чтобы на них воздействовало обучение. И они знают, что могут говорить со мной о чем угодно — будь то секс или еще что-нибудь. Ребята чувствуют, что я своя. Пусть я и старая дева, но я еще не сдаюсь.
— Тут не до шуток, — сказала Мэри, — мы их слишком балуем. Они так к этому привыкли, что приходят ко мне в класс без малейшего представления о том, как надо учиться и что такое предложение. И могут ли они выучить иностранный язык, когда и своего-то не знают?
— Те, кто хочет, выучат, — ответила Генриетта, — возьмите Боба — лучший ученик в школе по английскому языку и литературе. Не сочинения, а мечта. Победитель конкурсов, красив, вежлив, радость класса. Мне не приходится обучать его грамматическому разбору предложений.
— Потому что это уже сделала я, — парировала Мэри. — Ваши новомодные штучки и превращение урока в игру и оставляют их неграмотными. Я им даю твердую основу, навыки. В моих классах они не отделываются шумными дискуссиями, обменом мнений и описанием своих ощущений. Какие могут быть у них мнения? Что они испытали в жизни? Что они знают? Они изучают то, что знаю я.
— Беда в том, — Пол улыбнулся своей очаровательной улыбкой, — что учитель должен быть одновременно актером, полицейским, ученым, тюремщиком, родителем, инспектором, рефери, другом, психиатром, учетчиком, руководителем и воспитателем, судьей и присяжным, властителем дум и составителем отчетов, а также великим магистром Классного журнала.
— Может быть, у вас и стихи есть об этом? — вежливо осведомилась Мэри.
— Конечно, — ответил Пол, становясь в позу. — Слушайте!
— Очень забавно, — сказала Мэри. — Наверно, у вас все время уходит на стихи, неудивительно, что вы никогда не приходите к первому уроку. Кто пробивает вашу карточку — Джилберт или Салливэн? [13]
Нас можно рифмовать, объединяя
Психиатрию, технику, науку;
С улыбкой входишь в класс, сияя,
И ломкий мел к доске направит руку.
В нас аккуратность и образование,
Умны, тверды и не грубим с рожденья,
Вниманье к нам — в соседстве с пониманьем.
Такое наше в жизни положенье.
Но он сыграл свою роль, и, когда зазвенел звонок, все улыбались.
Бедная Эвелин Лазар — неоплаканная, невоспетая, ушедшая в небытие! Ее смерть преследует меня. Я все время думаю — если бы я услышала тот ее зов о помощи! Но нам не дано прикасаться к ранам…
Эвелин — единственная девушка, о которой мне что-то удалось узнать, потому что она оказалась в моем классе и потому что о ней случайно стало известно. А бесчисленное множество других, тех, кто, отсеявшись, исчезает или одиноко бьется во мраке? Пол считает, что я придаю этому слишком большое значение, что вполне вероятно, она хотела поговорить со мной всего лишь о перемене замка в шкафчике или о разрешении на пересдачу зачета. Но дело не в этом, дело вовсе не в этом.
Разве нам платят только за то, чтобы мы учили их разбору предложений, и поддерживали порядок, и задавали читать книги, которые есть в нашей библиотеке.
И все же вот Генриетта, со своим стародевичьим восторгом рассказывающая о своем лучшем ученике Бобе. Вот Пол, высмеивающий заимствованные из цветных кинофильмов мечты маленькой Алисы. Вот я, сражающаяся с Макхаби за душу Фероне. Я все еще стремлюсь пробиться к нему. Он все такой же наглый и настороженный, отказывается встретиться со мной после уроков, врывается в класс с зубочисткой во рту, руки в карманах, как будто бросает мне вызов. Что хочет он доказать? Наконец-то он согласился поговорить со мной: «А вы уверены, что вы этого хотите? Что ж, вам решать!» Но до того, как нам удалось встретиться, его исключили из школы на две недели за то, что он носил с собой финский нож. Понимаешь, временное исключение — это такая форма наказания, которая оставляет ребят вне всякого контроля на какой-то период, пусть болтаются по улицам и попадают в разные банды.
Когда я попыталась убедить Макхаби, что куда полезнее было бы дать Фероне возможность встретиться со мной, чем выкидывать его, Макхаби выдал мне на полную катушку:
— Когда вы поработаете в нашей системе столько, сколько я — (все они говорят это!), — вы поймете, что не взаимопонимание нужно им. Я их прекрасно знаю — в них нет ничего хорошего. Дисциплина — вот что им нужно. У них нет ее дома. Вот вы и должны показать им, кто здесь хозяин. Мы обязаны учить их, наказывая каждый раз, сто раз, так, чтобы они поняли, что к чему. Если мы этого не сделаем, они получат то, что заслужили, от полицейского, судьи или своего начальника, если им посчастливится найти работу. Они не отличают плохое от хорошего, они не отличают свою задницу от — извините, пожалуйста. Вы молоды, хороши собой, они говорят вам комплименты, а вы с радостью принимаете их, заводите для них пластинки, уговариваете писать пожелания в ящик для пожеланий, ведете с ними задушевные беседы. Что от этого толку? Конечно, мы должны добиваться их уважения, но только страх — наш помощник. Только это они понимают. Пусть и стоят по струнке, иначе сделают из нас котлету. Вы бывали когда-нибудь у них дома? Вы бывали в суде для малолетних преступников? Вы слышали, как они говорят о нас между собою? Это скверные дети. Их надо научить закону и порядку, и если не мы, то кто же научит их? Мы связаны с ними, и они связаны с нами, так пусть ведут себя как следует. Попробуйте-ка вы, люди с высокими идеями, руководить этой школой по-своему хотя бы один день, и у вас будет бунт в каждом классе. Говорю вам это, желая добра, — вам многому еще надо научиться.
Вероятно, надо.
На этой неделе мой урок собирается посетить Бестер. Он был так мил, что предупредил меня об этом. Собираюсь заняться придаточными предложениями или стихотворением Фроста.
Не думала, что это письмо получится таким длинным, но мне так муторно и беспокойно, а тебе я могу излить душу. Бывает, что я чувствую себя здесь совсем чужой. Может быть, мне стоило бы работать в Уиллоудэйле? Может быть, мне стоило бы вовсе отказаться от учительства? Или, может быть, мне бы стоило найти молодого человека, который говорил бы прозой, и осесть в своем гнездышке? Ты, по-видимому, нашла ответ на этот вопрос.
Но я не хочу сдаваться, не попытавшись чего-то добиться. Думаю, ученики заслуживают лучшего, чем то, что получают. Да и учителя тоже.
Попытаюсь пробиться к ним через родителей. Недели через две у нас будет День открытой школы. Пожелай мне счастья и поцелуй от меня Джима и малышку.
С любовью,
Сил.
P. S. Знаешь ли ты, что госдепартамент организовал для своих сотрудников языковые курсы, чтобы они понимали получаемые друг от друга меморандумы.
С.
27. Уточнение служебного статута
СОВЕТ ПО ОБРАЗОВАНИЮ ГОРОДА НЬЮ-ЙОРКА
КОМУ: Мисс С. Баррет
Средняя школа имени Калвина Кулиджа
Нью-Йорк
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ СЭР ИЛИ МАДАМ!
В ОТВЕТ НА ЗАПРОС ОБ УТОЧНЕНИИ ВАШЕГО СЛУЖЕБНОГО СТАТУТА СООБЩАЕМ СЛЕДУЮЩЕЕ: ВСЕ ШТАТНЫЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ ШКОЛЫ НАЗНАЧАЮТСЯ ИНСПЕКТОРСКОЙ КОМИССИЕЙ С ИСПЫТАТЕЛЬНЫМ СРОКОМ НА ТРИ ГОДА, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТЕХ УЧИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ПРОРАБОТАЛИ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО В ТЕЧЕНИЕ ГОДА. ЭТИМ УЧИТЕЛЯМ ВМЕСТО ОСТАЮЩИХСЯ ДВУХ ЛЕТ ИСПЫТАТЕЛЬНОГО СРОКА ДОСТАТОЧНО УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО ПРОРАБОТАТЬ ВСЕГО ДВА ГОДА В КАЧЕСТВЕ ПОСТОЯННОГО ИЛИ ПОДМЕННОГО ПЕДАГОГА В ТОЙ ЖЕ ДОЛЖНОСТИ, ПО ТОМУ ЖЕ ПРЕДМЕТУ, НА ТОМ ЖЕ УРОВНЕ ПРЕПОДАВАНИЯ, КАКОГО ТРЕБУЕТ ПОСТОЯННОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. НО ДЛЯ ЭТОЙ ГРУППЫ УЧИТЕЛЕЙ НЕ ЗАСЧИТЫВАЕТСЯ ПОДМЕННАЯ РАБОТА, ЕСЛИ ОНА СОСТАВИТ МЕНЕЕ 80 УЧЕБНЫХ ДНЕЙ В ЛЮБЫЕ 90 ПОСЛЕДУЮЩИХ ДНЕЙ В ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ ШКОЛЕ. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК ЗАСЧИТЫВАЕТСЯ ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ПРОРАБОТАЛ НЕ МЕНЕЕ 160 УЧЕБНЫХ ДНЕЙ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ГОДА. ЭТО ПОЛОЖЕНИЕ НЕ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ НА ТЕХ, КТО РАБОТАЕТ НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.
НАДЕЕМСЯ, ВАС УДОВЛЕТВОРИЛ ОТВЕТ НА ВАШ ЗАПРОС ОБ УТОЧНЕНИИ ВАШЕГО СЛУЖЕБНОГО СТАТУТА.
ОТДЕЛ ШТАТОВ
И НАЗНАЧЕНИЙ.
КОМУ: Мисс С. Баррет
Средняя школа имени Калвина Кулиджа
Нью-Йорк
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ СЭР ИЛИ МАДАМ!
В ОТВЕТ НА ЗАПРОС ОБ УТОЧНЕНИИ ВАШЕГО СЛУЖЕБНОГО СТАТУТА СООБЩАЕМ СЛЕДУЮЩЕЕ: ВСЕ ШТАТНЫЕ ПРЕПОДАВАТЕЛИ ШКОЛЫ НАЗНАЧАЮТСЯ ИНСПЕКТОРСКОЙ КОМИССИЕЙ С ИСПЫТАТЕЛЬНЫМ СРОКОМ НА ТРИ ГОДА, ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ ТЕХ УЧИТЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ПРОРАБОТАЛИ УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО В ТЕЧЕНИЕ ГОДА. ЭТИМ УЧИТЕЛЯМ ВМЕСТО ОСТАЮЩИХСЯ ДВУХ ЛЕТ ИСПЫТАТЕЛЬНОГО СРОКА ДОСТАТОЧНО УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО ПРОРАБОТАТЬ ВСЕГО ДВА ГОДА В КАЧЕСТВЕ ПОСТОЯННОГО ИЛИ ПОДМЕННОГО ПЕДАГОГА В ТОЙ ЖЕ ДОЛЖНОСТИ, ПО ТОМУ ЖЕ ПРЕДМЕТУ, НА ТОМ ЖЕ УРОВНЕ ПРЕПОДАВАНИЯ, КАКОГО ТРЕБУЕТ ПОСТОЯННОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. НО ДЛЯ ЭТОЙ ГРУППЫ УЧИТЕЛЕЙ НЕ ЗАСЧИТЫВАЕТСЯ ПОДМЕННАЯ РАБОТА, ЕСЛИ ОНА СОСТАВИТ МЕНЕЕ 80 УЧЕБНЫХ ДНЕЙ В ЛЮБЫЕ 90 ПОСЛЕДУЮЩИХ ДНЕЙ В ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ ШКОЛЕ. ИСПЫТАТЕЛЬНЫЙ СРОК ЗАСЧИТЫВАЕТСЯ ТОЛЬКО В ТОМ СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ПРЕПОДАВАТЕЛЬ ПРОРАБОТАЛ НЕ МЕНЕЕ 160 УЧЕБНЫХ ДНЕЙ В ТЕЧЕНИЕ ОДНОГО ГОДА. ЭТО ПОЛОЖЕНИЕ НЕ РАСПРОСТРАНЯЕТСЯ НА ТЕХ, КТО РАБОТАЕТ НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО.
НАДЕЕМСЯ, ВАС УДОВЛЕТВОРИЛ ОТВЕТ НА ВАШ ЗАПРОС ОБ УТОЧНЕНИИ ВАШЕГО СЛУЖЕБНОГО СТАТУТА.
ОТДЕЛ ШТАТОВ
И НАЗНАЧЕНИЙ.
28. Из ящика пожеланий
Дорогая учительница, лучше — дорогой друг!
Все ваши поступки добрые. Я еще не встречала таких, как вы, нигде: ни дома, ни в школе. (Я потеряла в весе еще два фунта)
В надежде услышать вас.
Вивиан Пейн.
Ястреб.
Да здравствует вы!
Фрэнк Аллен.
Эдуард Уильямс.
Чарльз X. Роббинс.
Ваш враг.
Вы сказали, подписывайтесь своей фамилией, чтобы показать, что вы не боитесь своих убеждений. А я боюсь.
Анонимный.
Рэсти.
Бывший ученик.
Опытный ученик.
Алиса Блэйк.
Угадайте кто?
Гарри А. Каган,
избранник учеников.
Едок.
Лу Мартин.
С пятницы до понедельника я хочу выбросить все это из головы.
Votre Ami[15]
Отрава.
Вы показали мне, что писать ясно — значит мыслить ясно и что нет ничего важнее взаимопонимания.
Элизабет Эллис.
Застенчивый Никто.
Поэт.
Второгодник.
А. Классы с кондиционерами.
Б. Никаких заданий на дом.
II. Телевизор в каждом классе.
А. Учителя — кинозвезды.
III. 6-месячные каникулы, занятия с 10 до 12, командуют ученики.
Подросток.
Вы забываете, что мы не такая нормальная школа, как другие.
Прилежный ученик.
Отсутствующий.
Ваша неизвестная поклонница.
Атлет.
Одиссей.
Прекрасный пол.
1. Вы всегда готовы выслушать нашу сторону, что бы ни случилось.
2. Если вы чего-то не знаете, вам не стыдно признаться, что вы этого не знаете.
3. Вы не боитесь выдать улыбку, когда надо.
4. Вы всегда выглядите довольной, когда мы входим.
Список недостатков:
нет.
Список пожеланий:
больше таких, как вы.
Ваш болельщик.
Мура-Вей.
Страдающий.
Я вас не забуду всю жизнь.
Хосе Родригес.
Все ваши поступки добрые. Я еще не встречала таких, как вы, нигде: ни дома, ни в школе. (Я потеряла в весе еще два фунта)
В надежде услышать вас.
Вивиан Пейн.
* * *
Макхаби — тюремщик, и его надо смести. Предупреждаю, на этот раз я окончательно пишу в последний раз.* * *
Я изменил свое мнение. Учитель может быть человечным. Предлагаю Совету по образованию найти молодых и красивых учительниц, как вы, — подходящих для нас. А не старых ведьм.Да здравствует вы!
Фрэнк Аллен.
* * *
Отмените дискриминацию. Отмените беседы мисс Фриденберг, от которых меня тошнит. Например, когда она спрашивает меня, не стыдно ли мне, где я живу.Эдуард Уильямс.
* * *
В нашу «страшную» эпоху атомов вы напоминаете мне другую «учительницу», которая была у меня в «начальной». Она не боялась смеяться над нашими «шутками», даже если они не были смешными.Чарльз X. Роббинс.
* * *
Слишком воображаете о себе и имеете любимчиков.Ваш враг.
* * *
Вы считаете справедливым, когда учитель вычитает пять очков за то, что я неправильно написал его фамилию? (Баринджор).Вы сказали, подписывайтесь своей фамилией, чтобы показать, что вы не боитесь своих убеждений. А я боюсь.
Анонимный.
* * *
Предлагаю только учителей — мужчин. У вас есть один недостаток, перекрывающий все ваши хорошие черты — то, что вы — баба, а мой естественный инстинкт подсказывает мне, что хороших баб не бывает. Противоположный пол и я не имеют между собой ничего общего и очень сожалею, что вы не мужчина.Рэсти.
* * *
Вы у меня только классная наставница, а я хотел быть у вас и по языку. Вы велели нам не называть фамилий, но у меня миссис Л-с. Голос у нее такой нудный, что у меня от него вянут уши. Прошлое полугодие было не лучше — у нас была миссис П-ф-д и нас заставляли изображать, что мы экран Т. В. или футбольная команда. С вами я бы может быть чему-нибудь научился но я все равно ухожу из школы. Уже поздно что-нибудь изменить.Бывший ученик.
* * *
Вы убедили нас, что вы — учительница.Опытный ученик.
* * *
Получилось так, что у меня другой учитель по языку и литературе. Я чувствую в глубине души, что должна быть более глубокая связь между учителем литературы и учеником потому что этот предмет доходит до самого сердца… Я уверена, что вы тоже хорошая учительница и очень у вас интересная внешность. (Мне нравится серебряная брошка, которую вы носите с серым вязаным костюмом.)Алиса Блэйк.
* * *
Так Линде Розен и надо!Угадайте кто?
* * *
Продолжайте преподавать мифы и разные книги. Это хорошая мысль, и я считаю, что она принесет пользу будущим поколениям. Еще мне хочется похвалить и поблагодарить вас за интерес ко мне и ко всему классу в смысле грамматики в целом.Гарри А. Каган,
избранник учеников.
* * *
Федеральные завтраки дрянные.Едок.
* * *
Вы умеете одеваться, ваши вещи все вам очень идут, особенно красный костюм. Других жалоб у меня нет.* * *
Вот что! Я лично не возражаю против плохих учителей, но некоторые их привычки меня изводят. Например, сосет свои очки (Лумис), хлюпает носом (мисс Пасторфилд), каждый день надевает одно и то же платье (миссис Льюис). Не забудьте, что мы должны смотреть на них весь урок. О присутствующих не говорят, ха-ха! Учителям нужно зеркало в глубине класса, чтобы они видели, какими мы их видим.Лу Мартин.
* * *
Не задавайте уроков на понедельник, s'il vous plais! [14]С пятницы до понедельника я хочу выбросить все это из головы.
Votre Ami[15]
* * *
Сгинь! Ни с места!* * *
Не сможете ли вы преподавать нам творческие сочинения в следующем полугодии?Вы показали мне, что писать ясно — значит мыслить ясно и что нет ничего важнее взаимопонимания.
Элизабет Эллис.
* * *
Я бы хотел, чтобы вы были у нас по математике — мой любимый предмет. Но, увы, хорошего понемножку.Застенчивый Никто.
* * *
Дж. Дж. Макхаби пора отправиться к ч.Поэт.
* * *
Я отстаю потому, что занятия идут слишком быстро, чтобы я мог все запомнить. Нельзя ли читать немножко помедленнее.Второгодник.
* * *
Я предлагаю: I. Бесплатные завтраки.А. Классы с кондиционерами.
Б. Никаких заданий на дом.
II. Телевизор в каждом классе.
А. Учителя — кинозвезды.
III. 6-месячные каникулы, занятия с 10 до 12, командуют ученики.
Подросток.
* * *
Не огорчайтесь, мы за вас на 85%.* * *
Мне нравится все, что мы делаем в классе, но я не люблю читать книг, и мифы я тоже не люблю. P. S. Я не люблю грамматику. Ненавижу устные изложения.Вы забываете, что мы не такая нормальная школа, как другие.
Прилежный ученик.
* * *
Уроки очень интересные, особенно если приходить в класс. Я желаю себе лучшей посещаемости.Отсутствующий.
* * *
Я не могу отвести от вас глаз, так вы хороши. Вы точно такая же, как моя придуманная сестра-близнец Розеанна. Если б я была мальчиком, меня бы даже не интересовал урок, я бы просто сидела и глядела на вас. Но я не мальчик, и мне остается только переносить последствия.Ваша неизвестная поклонница.
* * *
Разбив ногу во время ручного мяча, медсестра дала мне чашку чая. Считается, что это помогает ноге?Атлет.
* * *
Я многое узнала из мифов, они помогают нам лучше понять наших молодых людей. Особенно Нарцисс очень похож на мистера Барринджера, но он еще не утонул.Одиссей.
* * *
Я езжу в школу на автобусе и вся измучена от домашней работы и мытья посуды и я бы хотела, чтобы бездельники мальчишки хоть раз уступили мне свое место, я бы наверно умерла от удивления. Можно ли что-нибудь сделать?Прекрасный пол.
* * *
Список достоинств:1. Вы всегда готовы выслушать нашу сторону, что бы ни случилось.
2. Если вы чего-то не знаете, вам не стыдно признаться, что вы этого не знаете.
3. Вы не боитесь выдать улыбку, когда надо.
4. Вы всегда выглядите довольной, когда мы входим.
Список недостатков:
нет.
Список пожеланий:
больше таких, как вы.
Ваш болельщик.
* * *
Моя мама живет вместе со мной уже 16 лет, но продолжает меня изводить.* * *
Когда на уроке мисс Льюис ученику надо посетить мужскую комнату, ему отказывают в этой привилегии.Страдающий.
* * *
Литературе было бы гораздо лучше, будь больше таких учителей, как вы, что интересуются учениками, а не просто учат по обязанности. С тех пор как вы меня выбрали судьей, я стал чувствовать себя человеком.Я вас не забуду всю жизнь.
Хосе Родригес.
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
29. Неизбранная дорога
ПРИМЕРНЫЙ ПЛАН УРОКА
1. Тема: «Неизбранная дорога» Роберта Фроста.
2. Цель: Понимание и оценка стихотворения.
3. Мотивация: интересные, побуждающие мысль вопросы, наводящие на разговор о жизненном опыте самих ребят.
а. Какой решающий поворот был в вашей жизни?
б. Какой выбор вы сделали и почему?
в. Что вы думали потом о своем выборе?
4. Ожидаемые трудности:
Написать на доске и объяснить слова:
развилка,
выбор.
5. Содержание урока:
Прочитать вслух стихотворение:
В осеннем лесу, на развилке дорог,
Стоял я, задумавшись, у поворота и т.д.
6. Вопросы, заставляющие оценить человеческие побуждения:
а. Почему он выбрал именно эту дорогу?
б. Почему он говорит:
Еще я вспомню когда-нибудь
Далекое это утро лесное?
Как вспомнит — с сожалением или с облегчением?
в. Стихотворение заканчивается словами:
Ведь был и другой предо мною путь,
Но я решил направо свернуть —
И это решило все остальное[16].
Почему это решение столь важно в жизни поэта?
г. Если бы он избрал другую дорогу, как бы кончалось стихотворение?
(Навести их на ответ: «так же».)
д. Почему Фрост называет стихотворение «Неизбранная дорога», а не «Избранная дорога»?
(Подвести к ответу: мы больше сожалеем о том, что не сделано, чем о том, что сделано.)
е. Каким человеком видится вам Фрост после того, как вы прочитали стихотворение?
(Извлечь: прямым, простым, думающим человеком, любящим природу и умеющим видеть!)
ж. Каков стиль его письма?
(multum in parvo, или «многое в малом» — экономный в словах, щедрый в мыслях.)
7. Наглядные пособия:
Пустить по рядам фотографию Фроста.
8. Заключение:
а. Навести на мысль о пагубности конформизма.
б. Сожаление присуще любому решению.
(Примечание: Записать заключение на доске.
Окна.
Никаких обрывков бумаги на полу.
Не допустить, чтобы отвечал только Гарри Каган.
Не посадить ли Линду рядом с девочкой?
Если останется время, завести пластинку: Фрост читает свои стихи.)
* * *
ОТ: Сэмюела Бестера, заведующего учебной частью по языку и литературе.КОМУ: Мисс С. Баррет, комната 304.
Следующие пожелания неофициальны: они не появятся в моем инспекционном отчете. Если хотите переговорить лично, давайте встретимся.
1. Во избежание опасности окна надо открывать сверху на 4 дюйма, так чтобы ученики не могли выглядывать из них.
2. Увязывать задаваемые вопросы с жизненным опытом учеников — прекрасно, но не позволяйте им уводить Вас в сторону. Они частенько пользуются этим, чтобы протянуть время или вообще отделаться от занятий. Пример: в разговоре о выборе обсуждение вопроса о том, какое надеть в субботу платье девочке из 4-го ряда — розовое или зеленое, было интересным, но 6 минут на него — слишком много.
3. Не разрешайте одному ученику (Кагану?) монополизировать обсуждение. Вызывайте и тех, кто не вызывается сам.
4. Всегда сначала задайте вопрос и только потом вызывайте ученика — это заставит думать весь класс. Избегайте двусмысленных и неопределенных вопросов, таких как «Какие чувства вызывает у вас стихотворение?» (слишком неопределенно) и «Сожалеем ли мы о том, чего не свершили?» (Слишком очевидно, что учитель ждет в ответ «да».)
5. Ваша неизменная вежливость по отношению к ученикам — выше всяких похвал. Учитель — нередко единственный человек из окружения ученика, относящийся к нему с уважением. Вместо того чтобы наказать юнца, «вернувшегося из исключения», который опоздал на урок и к тому же вошел в класс с зубочисткой во рту, Вы сумели дать ему почувствовать, как классу его недоставало. Великолепно! (Следовало, однако, заставить его вынуть зубочистку.)
6. «Обратите внимание на простоту языка Фроста», — сказали Вы. А могли бы воспользоваться прекрасным приемом, разыграв неведение или удивление: «А я-то думала, что в стихах должны быть красивые слова» или «Но разве Марк Антоний не говорит добрые слова о Бруте?»
7. Сидевший рядом со мной мальчик делал домашнее задание по математике. Учителю следует прохаживаться по классу.
8. Вы сразу же исправляли ошибки в языке. Однако пропустили неправильное употребление вспомогательных глаголов.
9. Энтузиазм заразителен. Радует, что Вы не стесняетесь показать, что тронуты чувствами или возбуждены идеями, взволнованы, увлечены мыслью, заложенной в стихотворении. Вторжение посторонних (водопроводчика и т. п.) ни в коей мере не должно Вас обескураживать.
10. Чем меньше говорит учитель, тем лучше. Не перекармливайте их, извлекайте из них. В процессе обучения учитель и ученик открывают друг друга. Не упускайте неожиданные реакции учеников, например слова мальчика, занимавшегося математикой, о том, что у человека нет выбора.
11. Не давайте уроку заканчиваться на неверной ноте. Пример: на Ваш вопрос, каким человеком был Фрост, последовал ответ: «Он был человеком, любящим писать стихи». И в это время зазвенел звонок, и Вы их отпустили.
12. Ваше умение отмечать успехи учеников, Ваша искренняя заинтересованность в том, что они говорят, заслуживают похвал. Прекрасно, что девочки стремятся Вам подражать, а мальчики — Вам угождать. Но несколько рискованно выглядеть слишком привлекательной. Нет сомнений — Вы прирожденный учитель!
Сэмюел Бестер.
ВНУТРИШКОЛЬНАЯ ПЕРЕПИСКА
ИЗ 304-й В 508-ю.
Дорогая Беа!
Мы встретились с противником и покорили его!
Я знала, что сегодня ожидается посещение моего урока, и подготовилась к этому. По крайней мере я полагала, что подготовилась.
В примерном плане урока есть раздел «Ожидаемые трудности», но я встретилась с трудностями, которых не ожидала.
Мальчик заикал и чуть не вывалился из окна; раздался сигнал тревоги, оказавшийся ложным; явился Макхаби, чтобы сделать очередное объявление; зашел водопроводчик и начал стучать молотком по батарее.
Бестер сидел в последнем ряду и что-то записывал, в то время как я пыталась держать в уме и в поле зрения 39 ребят, план урока, доску, Фроста, возмутителей спокойствия, обрывки бумаги на полу, исправлять ошибки в языке, расширять сферу урока, вовлекая учеников в обсуждение моральных и этических проблем.
Я не успела выполнить и половины плана, я забыла о заключении и об окнах, но я таки задавала «наводящие вопросы», увязывая стихотворение с жизнью ребят. Бестер говорит, что я прирожденный учитель. Поздравьте меня!
Сил.
* * *
ИЗ 508-й В 304-ю.Так оно и есть. Вы — прирожденный учитель. Связывать урок с жизненным опытом учеников — хорошо, если удается. Но иногда это выглядит искусственно. Вспоминаю молодую учительницу из профессиональной школы. Ее ученики — грубые городские парни. А она начала обсуждение стихов Вордсворта с вопроса к ученикам: «Вас часто радовал вид моря нарциссов?»