Кауфман Донна. Правила Золушки

   На этот раз она удивленно подняла брови. !– Ты хочешь попасть на распродажу шелка в «Нордсторме»?
   Шейн улыбнулся еще шире.
   – Нет, хотел послушать твои колкости. Ее пульс участился.
   – Правда?
   Он шагнул еще ближе.
   – Определенно.
   – Ты собирался ждать официального приглашения?
   – Я не верю в этикет.
   – Удачное совпадение, – сказала Дарби, кидая блузки на цветной стул в углу, – потому, что я этикетом уже сыта по горло.
   – Боже, как я по тебе соскучился, – сказал Шейн, крепко прижимая ее к себе.
   – Да, мне знакомо это чувство, – произнесла девушка с легкой дрожью в голосе. – Поэтому заткнись и поцелуй меня наконец!
   – Ты, я смотрю, уже выучила пару правил Золушки.
   Дарби умирала от желания прикоснуться к его губам. Так близко они были.
   – Какие именно правила?
   – Приказывать своим подданным делать, что пожелаешь.
   Сердце забилось еще быстрее.
   – Тобой я могу повелевать?
   Шейн погрузил пальцы в ее волосы и коснулся губами ее губ:
   – Выходит, что так и есть. Дай знать, если это будет приятно.
   Ценой огромных усилий Дарби немного отстранилась:
   – Знаешь, а ведь я могу привыкнуть к этим Золушкиным правилам.
   – Да, – ответил он, – я тоже. Теперь замолчите, Ваше Величество, и позвольте вас поцеловать.

Глава 5

   Правило № 5
   Всему свое время и место.
   Однако нужно быть начеку.
   Любая ситуация может открыть перед вами широкие возможности, если вы знаете, как использовать свой шанс.

Мерседес

   Шейн понял, что пропал, с того момента, как впервые коснулся ее губ. Бед у него в жизни было предостаточно. Их он не боялся.
   С другой стороны, Дарби Ландон пугала его.
   Она была свежей, дикой. Настоящей. Это заводило его со страшной силой. Шейн погладил ее волосы. Они были как водопад шелка. Манящий... но прохладный. Шейну нравились ее прежние, вьющиеся, выжженные солнцем кудри. Неожиданно захотелось затащить Дарби в ближайший душ и избавить ее волосы от этой прямизны, чтобы они снова ожили под его пальцами.
   Он нежно коснулся зубами ее нижней губы. Дразнящее прикосновение.
   – Ты напоминаешь мне что-то декадентское, – сказал Шейн, – запретное, но слишком греховное, чтобы пройти мимо.
   Дарби фыркнула и со смехом отстранилась. Улыбаясь, Шейн взял ее лицо в свои ладони.
   – Ты не любишь комплименты, да?
   – Люблю, когда заслуживаю их. Например, похвала моим лошадям, моей работе. А это... – Она запнулась и указала на свое лицо и тело. – Ну хорошо, это уже не я. Может, так я выгляжу соблазнительнее, но, поверь мне, никто бы не назвал меня большой грешницей.
   – Я говорил о твоих губах. И сказал, какая ты на вкус. Никакой макияж и другой оттенок волос ничего не изменят.
   Глаза Дарби потемнели. Шейну понравилось. Очень понравилось. Он улыбнулся, наблюдая, как она тщетно ищет достойный ответ.
   – Я целовал тебя дважды – до и после – и могу судить об этом.
   Дарби закатила глаза.
   – Хорошо-хорошо, комплимент принят.
   – Вот это похвала. – Шейн ласкою похлопал ее по щеке. – Уверен, тебе откроются все секреты флирта.
   – Да? Я вся дрожу. – Голос девушки звучал ровно и безучастно, но легкий румянец выдавал ее с головой.
   Кто бы знал, что заставить Дарби Ландон краснеть будет так весело. Шейн начинал думать, что их радостям просто не будет конца. Он прижал девушку к стене примерочной, обитой льном в бело-зеленую полоску.
   – У тебя будет много времени для практики. Я собираюсь... Кто знает, что еще может выскочить у меня изо рта?
   Дарби схватила его за рубашку и притянула к себе.
   – Мне гораздо интереснее узнать, что туда может заскочить, чем слушать, как ты флиртуешь.
   Он засмеялся, когда ее губы прижались к его губам. Но смех затих, чуть только он почувствовал страстные удары ее языка. Он застонал, впуская завоевательницу. Будь он проклят, если она не знала, как целовать мужчину. И будь проклят дважды, ибо он не мог объяснить, почему его так злила мысль, что Дарби могла это делать с кем-то еще.
   Он был поражен тем, насколько точно ее тело совпадает с его телом. Колено к колену, бедро к бедру... Это было в новинку для человека его роста.
   Она взъерошила пальцами его волосы. Короткие ногти чуть-чуть царапали голову, по коже пробежали мурашки. Потом она откинула голову, и поцелуй стал еще более страстным. Шейн думал подразнить ее немножко, порадовать их обоих легким флиртом. Последние дни были так скупы на радость.
   Но это... Эта жажда, которую в нем пробудила Дарби... Этого он не ожидал. Шейн вел себя как человек, долго проживший на необитаемом острове. Собственно, так оно и было. Чувство, проснувшееся в нем, было совершенно... первобытным.
   Он уперся руками в стену и прижался к девушке бедрами. Она вскрикнула, захваченная совершенством совпадения их тел. И тоже прижалась к нему.
   – Боже правый, – прошептал Шейн, покрывая поцелуями ее щеки и нежную шею. – Я так безумно тебя хочу.
   – Знаю. Полное безумие. Абсолютное.
   Он взялся зубами за воротничок ее рубашки, его пальцы конвульсивно сжались, потому что руки были все еще прижаты к стене... и не могли коснуться ее. Это была пытка, но он слишком наслаждался своими ощущениями, чтобы разменивать их. Пока.
   Зубами он расстегнул пуговку, потом провел языком по обнажившейся коже. Расстегнул еще одну.
   А когда Дарби подняла руки, чтобы помочь ему, он схватил их и сильно прижал к стене.
   – Ужасно настойчивый, – выдохнула девушка, не сопротивляясь его ласкам. Он расстегнул следующую пуговку и добрался до края голубого лифчика.
   – Я понимаю, это не... – начала Дарби, застонав от мучительного прикосновения его языка к нежной коже у края лифчика.
   – Мне все равно, что это «не», – ответил Шейн. В этот момент ее бледно-голубой хлопковый лифчик казался ему изумительно возбуждающим.
   – Только ты – вот что важно.
   Он сжал верхний край лифчика зубами и потянул вниз. Лифчик туго облегал высокую, упругую грудь. Когда ему удалось стянуть его, освобожденные груди коснулись его лица. Именно то, чего он хотел.
   – О господи. – Она почти замурлыкала, когда он прижался ртом к ее груди, дразня языком напрягшийся сосок.
   «Как горячий бархат, – подумал он. – Боже правый».
   Она широко раздвинула бедра, и ему до боли хотелось прижаться к ней сильнее, он был совершенно готов к этому. Но ведь невозможно сделать этого, не выпуская изо рта ее прекрасной, восхитительной груди. Решения, решения.
   Шейн поднял руки Дарби выше, за ее голову, что окончательно распластало ее по стене. Они оба не могли вздохнуть. Шейн глядел на нее и думал, что может просто утонуть в этих глазах. Таких открытых, таких честных... полных желания. И желала она его.
   Он страстно впился в ее губы, яростно двигая бедрами. Она отвечала ему той же страстью. Его рука медленно скользнула вниз, их бедра все еще соприкасались... и тут их глаза встретились.
   Никто не сказал ни слова, пока он высвобождал вторую грудь. Он внимательно смотрел на нее, лаская пальцами соски. Но ее глаза оставались открытыми. Это был почти вызов. Вызов, который вознес бы его на невиданную высоту. Но в данный момент это было не столь важно. Он и без того парил высоко, как никогда в жизни.
   – Тебе нравится это, – прошептал Шейн рядом с ее ртом. – Ты можешь представить, что я сейчас чувствую?
   Дарби выгнулась навстречу ему.
   – В основном, – ответила она, улыбаясь. – Тебе тоже нравится.
   – Чертовски точно.
   Он провел языком по ее языку. Она смотрела, как он сунул в рот палец... потом другой... потом он начал влажными пальцами ласкать ее сосок. Она почти зарычала, и он снова облизнул пальцы.
   – Равные возможности, – сказал он.
   – Сними рубашку, – возбужденно приказала ему Дарби. – Он поднял бровь. – Я хочу чувствовать тебя кожей.
   Он не мог не выполнить эту просьбу. Шейн выпустил ее руки и выправил рубашку из брюк. Но не успел стащить ее через голову: Дарби схватила его за руки. Ее глаза мерцали. Шейну это нравилось. Очень нравилось.
   – По-честному.
   Он улыбнулся и поднял руки. Дарби удивила снова, ловко прижав его к стене и высвободив из рубашки.
   Спиной Шейн ощутил прохладный лен стены. Он возбудился еще сильнее. Дарби отшвырнула рубашку и стала внимательно рассматривать полуобнаженного мужчину. В расстегнутой рубашке, с голой грудью, с шелковым водопадом волос, струящихся на смуглые плечи, она была похожа на королеву амазонок. У него мелькнула мысль, почему в «Хрустальной туфельке» были уверены, что могут сделать ее еще прекраснее. И они вообще решили взяться за нее.
   – Прекрасно, – сказала Дарби и сделала шаг вперед. Он поднял руки. Девушка покачала головой и прислонилась щекой к стене.
   Шейн вопросительно взглянул на нее.
   – Не заставляй меня принуждать тебя, – насмешливо произнесла Дарби.
   – Может, дело того стоит.
   – Думаешь, не смогу?
   – Прямо сейчас, я в тебе не сомневаюсь. Дарби улыбнулась, придвинулась к нему так близко, что ее соски коснулись его груди.
   Шейн схватил ее за бедра и снова прижал к стене. Их губы мгновенно соединились, и ее пальцы были в его волосах. Он поднял Дарби, и она вскрикнула от неожиданности, а он опять прижал ее к стене. Она обхватила его длинными ногами, и Шейн готов был кончить прямо сейчас. Впервые в жизни ему так хотелось сбросить с себя всю одежду.
   Губы их все еще были слиты в поцелуе. Шейн крепко обхватил ее рукой, срывая рубашку, потом заметил стул в углу комнаты. Он уже решил взять ее прямо так, у стены, когда в дверь неожиданно постучали.
   Оба замерли, стараясь не дышать.
   – Дарби?
   – Черт, – прошептала Дарби. И добавила, увидев выражение его лица: – Мелани. Личный кривляка-инструктор по шопингу.
   Шейн только улыбнулся и сжал ее так, что она задохнулась. В отместку она укусила его губу, но он только провел языком по укушенному месту и улыбаться не перестал.
   – Да? – в конце концов ответила девушка. Она ерзала, пытаясь освободиться, но это только больше распалило их обоих.
   Шейн сильнее прижал ее к себе и поднял чуть выше. Обоим пришлось подавить стон.
   – Тебе все подошло?
   Дарби поймала взгляд Шейна, и им обоим потребовалось немало усилий, чтобы не расхохотаться. Шейн слегка поерзал, вызвав яростный взгляд Дарби. Но, как он уже заметил, девушка не пыталась вырваться.
   – Прекрасно, – процедила Дарби.
   – Ты уверена? Твой голос... Хочешь, я помогу тебе?
   Шейн вопросительно посмотрел на Дарби.
   – Это не смешно, – зашептала та. Он пожал плечами:
   – Я втроем не очень люблю. Она слегка фыркнула.
   – Лжец. Все мужчины только об этом и мечтают.
   – Ты что-то сказала? – крикнула Мелани. – Бывает трудно надеть, а потом снять шелковую вещь. Правда, если я тебе нужна...
   – В этом нет необходимости, – грубо прервала ее Дарби.
   Шейн снова начал целовать ее шею, ласково покусывая мочку уха.
   – Как шелк смотрится с твоей кожей? Шелк, – прошептал он. – Угу-м...
   Шейн положил загорелую руку ей на грудь, его пальцы слегка теребили сосок.
   – 3-замечательно.– Дарби запнулась, а он снова медленно облизнул палец и обвел им вокруг соска.
   – Прекрати, – твердо шепнула Дарби.
   – Но ведь тебе это нравится? – серьезно возразил Шейн. – Будь это не так, ты бы пошла в зал выбирать одежду.
   – Ну, если ты так ставишь вопрос...
   – Я так думаю.
   – Я все еще... не могу решить, – крикнула Дарби Мелани, пытаясь подавить стон. – Я отплачу тебе, обещаю, – выдохнула она, глядя на пальцы Шейна.
   – Обещаешь?
   Девушка хитро улыбнулась и начала медленно придвигаться к нему.
   – Остановись, иначе нам обоим нужна будет новая одежда, – предупредил он ее.
   – Ты уверена, что все в порядке?
   Ручка двери повернулась, и они оба застыли.
   – Да, правда, все отлично, – выкрикнула девушка испуганно. Оба с облегчением выдохнули, когда ручку оставили в покое.
   – Там точно заперто, – мягко сказал Шейн.
   – Точно, значит? – парировала Дарби, соскальзывая на пол. Они тяжело дышали и подрагивали от напряжения.
   – Я почти готова. Уже выхожу, – быстро сказала девушка Мелани, глядя на ручку двери.
   Шейн надул губы. Дарби показала ему язык. Он приподнял брови, и она чуть не рассмеялась.
   Шейн пожал плечами. Мол, да, такой вот дар у него, что тут скажешь?
   – Я тут тебе еще кое-что подобрала, – напомнила о себе Мелани. – Думаю, это прекрасно подойдет к твоей коже и цвету волос. Надеюсь, ты не возражаешь? Хочешь взглянуть?
   Шейн кивнул Дарби и направился к двери, не обращая внимания на ее отчаянный протест.
   – Не знаю, – проговорила Дарби, – я думаю, что...
   – Просто посмотри. Не понравятся – можешь не примерять.
   Шейн шмыгнул к двери и приоткрыл ее, прежде чем Дарби успела его остановить. Она мгновенно нашлась и, нахмурившись, кинулась к двери, чтобы не дать Мелани распахнуть ее пошире. Высунув руку в щель, девушка сказала:
   – Ладно, давай.
   Потом схватила вещи и захлопнула дверь прямо перед носом Мелани.
   – Оттенок чуть теплее, но очень даже ничего, мне кажется, – донеслось из-за дверей, – и широкий разрез на плечах должен тебе пойти.
   – Спасибо, – поблагодарила Дарби.
   – Не спеши, – пропела та. – Если захочешь мне что-нибудь показать, я буду рядом.
   Дарби кинула охапку вешалок на стул и принялась застегивать лифчик.
   – Нельзя здесь оставаться, – тихо сказала она Шейну.
   Он снова обнял ее.
   – Подожди.
   Несколько блузок лежали на стуле, остальные уже валялись на полу шелковым ворохом. Шейну ничего не оставалось, как наблюдать за полуобнаженной и разгоряченной Дарби, которая пыталась найти свою рубашку в этом ворохе.
   Вдруг он заметил, как она смотрит на шелковые вещи. Момент нельзя было упускать, и он решился. Шагнул к стулу, подталкивая ее.
   Она отрицательно качала головой, но не сопротивлялась.
   Он сдернул с нее рубашку.
   – Сними лифчик, – мягко приказал Шейн.
   Глаза Дарби расширились, но, когда она заглянула в его глаза, ее дрожащие руки медленно сделали то, о чем просил мужчина. Его тело ответило. Она была сильной и полной желания и могла вести эту игру ничуть не хуже его. Потому-то все, что происходило между ними, и было таким сексуальным.
   Она отбросила рубашку, сняла бюстгальтер и просто глядела на Шейна. На ней были старые джинсы, ковбойские ботинки... и ничего больше. Он никогда еще не видел более эротичного зрелища. Шейн указал ей на стул:
   – Садись.
   Брови Дарби дернулись, но она медленно опустилась на стул, обитый мягкой тканью. Эти длинные ноги в джинсах среди шелка были в десять раз сексуальнее, чем если бы она была полностью обнажена. Хотя Шейн не был против увидеть и то, и другое – для сравнения.
   Он встал на колени между ее небрежно раскинутыми ногами. Тело Дарби напряглось, но она продолжала все так же смотреть на мужчину, не двигаясь и не уклоняясь. Шейн поднял блузку персикового цвета.
   – Что ты делаешь? – спросила она, но у нее перехватило дыхание: он обернул ее обнаженную грудь шелком.
   – Смотрю, как тебе идет шелк.
   Ее рот приоткрылся, когда Шейн медленно провел тканью по ее телу.
   – И? – выдавила девушка.
   – Не уверен. Кажется, ты мне больше нравишься без этого. – Он поднял блузку выше, закрывая живот и груди и заставляя ее подрагивать. – Но есть одна вещь, которую я очень хочу знать. – Не дав ей вымолвить ни слова, он нагнулся и приник губами к ее груди.
   Она вздрогнула от его прикосновения.
   – Шейн, – прошептала она. – Ты испортишь блузку. – Но потом застонала, когда он медленно перешел к другой груди.
   – Я с удовольствием заплачу за нее. И буду возбуждаться каждый раз, когда взгляну на нее.
   Дарби глядела на него, потом закрыла глаза и отклонила голову назад, пока он продолжал пробовать на вкус шелк... и обнаженную Дарби.
   – Как эти смотрятся? – донесся голос из-за двери.
   Дарби сильно вздрогнула, но не вскочила со стула. Она прижала голову Шейна к груди.
   – Не уверена, – вымолвила Дарби. – Дай мне... О боже! – продолжила она шепотом, когда Шейн начал водить языком вокруг соска. – Несколько! – прохрипела девушка.
   – Ладно. Другой размер нужен?
   – Боже, нет, – выдохнула Дарби. – Этот в самый раз.
   Дарби умолкла.
   – Что ж, рада, что тебе нравится.
   – Я обожаю это! – чистосердечно подтвердила Дарби.
   Шейн поднял голову:
   – Непослушная девочка.
   Она слушала удаляющиеся шаги Мелани, не дыша.
   – Что я могу сделать, меня соблазнили. Я не виновата.
   – Что-то мне подсказывает, что в этом магазине не я один виноват во всем.
   Дарби взглянула на него поверх влажной блузки.
   – Думаешь, я каждый день раскатываю в лимузинах и шатаюсь по примерочным дорогих универмагов?
   – Откровенно говоря, надеюсь, что нет.
   – Вот именно. – Она улыбнулась. – Если только тебя нет поблизости, конечно.
   – Абсолютно. Это допустимое поведение. Даже заслуживает одобрения. – Шейн провел шелком по ее коже. – Я имел в виду, в тебе нет ни капли притворства. И ты добиваешься того, чего хочешь, когда хочешь, – без извинений.
   Дарби обдумала это заявление, потом кивнула и сказала:
   – Спасибо.
   Он оскалился в притворном удивлении.
   – Ух ты!
   Она ответила ему такой же милой улыбкой, совсем забыв о том, что стоит полуголая на блузках ценой долларов двести каждая.
   – Что тут скажешь? Я быстро учусь. Шейн поднялся и поднял Дарби.
   – Тогда, полагаю, мне нужно продолжить начатое.
   – Если осмелишься. – Дарби отыскала в куче одежды свою. – Я готова! – сказала она громким голосом, совсем не подходившим для примерочных, потом через плечо глянула на Шейна: – Но мы еще нет.
   Шейн собрал в охапку блузки:
   – Это недолго.
   – Хорошо. – Девушка застегнула бюстгальтер, надела блузку и пригладила волосы, не глядя в зеркало.
   Шейн думал, понимает ли Дарби, насколько она прекрасна. Он сомневался, что она заботится о своей внешности. И это делало ее еще сексуальнее. Земная, естественная. Свежая. Дикая. «Моя», – про себя добавил Шейн. С этого момента, по крайней мере. Если ему повезет. А он был уверен в удаче.
   – Эй!
   Дарби остановилась у двери.
   Шейн вытащил темно-бирюзовую блузку на бретельках из вороха одежды и кинул Дарби.
   – Вот эта. Поверь мне.
   Она поймала блузку одной рукой.
   – Самое странное, – отозвалась она, взглянув на него, – я тоже так думала.
   Дверь захлопнулась прежде, чем он успел ответить. Размышляя над тем, что она имела в виду, Шейн оделся. Пусть все эти мегасделки и наследство катятся к черту вместе со скандинавскими толстосумами! Он собирался снова увидеть Дарби Ландон, окутанную шелком.
   Выждав десять минут, он выбрался из примерочной. И наткнулся на почтенного вида продавщицу.
   – Прошу прощения, сэр, – сказала та высокомерно, – но это – женские примерочные.
   – Великолепно! Я как раз хотел одеть женщину. И раздеть. Он подарил ей очаровательную улыбку и свалил целую кучу разноцветного тряпья в ее руки.
   – Беру все.
   Шейн вытащил бумажник. Еще один подарочек, подумал он и, не обратив внимания на наличные деньги, выложил новенькую кредитку «Морган индастриз» на прилавок возле кассы. Наконец-то бабушкиным деньгам найдено достойное применение.
   Она не узнавала себя.
   Стоя перед зеркалом в ванной, Дарби собирала вещи, чтобы уехать из «Хрустальной туфельки». Матовые бутылочки, несколько блестящих пудрениц, круглые кисти, такие же кисти для румян, всевозможные расчески, щеточка для ресниц – все это лежало нетронутым, пока она разглядывала незнакомое отражение в зеркале.
   – Что же ты сделала с собой, Дарби Ландон? – пробормотала девушка. – Или мне назвать тебя Дармилла Беатрис? – Она подняла искусно выщипанную бровь, поражаясь ее изгибу. – А что, ты чертовски хороша, Д. Б. – Дарби сжала губы и коснулась розовым пальцем уголка рта. – Доктор Зло, я полагаю?
   Затем она засмеялась и обворожительно улыбнулась, как ее учили. Откинула волосы назад, за плечи (что было тоже своего рода искусством, уроки которого ей преподали), и вытянула вперед руку с идеальным маникюром (если не считать того, что кончики она уже два раза переделывала). Следующий человек, который появится возле нее с пилочками для ногтей, весьма вероятно, тем самым подпишет себе смертный приговор.
   Она разглядывала свое лицо.
   «Инъекции ботокса», – подумала девушка, морща и разглаживая лоб.
   Лучше бы в кипящее масло. Она расслабила мышцы лица, потом улыбнулась широко, но не слишком. Ей придется говорить, не забывая ни на минуту, что лицо должно быть идеальным. Чуть шире улыбка – и в уголках рта появятся эти ужасные складочки.
   Морщинки вокруг глаз были скрыты таким слоем косметики, что невольно вспомнишь клоунов в цирке, и эти кошмарные скобки на зубах... Дарби попробовала улыбнуться так, чтобы их не было видно. Она выглядела такой усталой, как будто, прости господи, вела какую-то светскую жизнь.
   – Да, здравствуйте, – приветствовала она воображаемых гостей. – Как я рада познакомиться с вами, миссис Тысяча Косметических Операций, мистер Выставляйте Ваши Задницы! Пожалуйста, проходите и чувствуйте себя как дома. Все двадцать комнат нашего маленького уютного коттеджа ждут вас. – Дарби опустила руку, ее лицо приняло нормальное выражение. – Если вам нравится атмосфера склепа.
   Через несколько часов она приедет в этот уютный склеп и будет там добродушной хозяйкой для надменного несговорчивого сукина сына, который выглядит как... как «еще один надменный, несговорчивый сукин сын».
   Боже, пощади мою завернутую в шелк, наштукатуренную и затянутую в корсет душу.
   Дарби схватила крошечную сумочку из бутика и запихнула туда весь этот грим, которые она с радостью отдала бы Пеппер. Той он потребуется, чтобы скрыть следы на шее после того, как Дарби будет ее душить. Самой Дарби эти штучки точно больше не понадобятся. У нее на лице уже достаточно слоев дерьма, чтобы продержаться до конца недели. Просто нужно будет мыться в душе от шеи и не потеть.
   – Прошу прощения, – сказала она вежливо. – Гори. Теперь стань прохладной.
   Звучит так, как будто ей срочно нужны антибиотики.
   В одном она была уверена точно: будь то жара или дождь, она не коснется своего лица. Или волос. Так как шансы воссоздать этот образ были равны нулю. Даже в «Хрустальной туфельке» не было специалиста, способного научить ее пользоваться круглой кистью или накладывать светлые тени. Раньше Дарби вполне устраивал шампунь для лошадей «Грива и хвост».
   Ее мать умерла прежде, чем смогла передать своей старшей дочери секреты макияжа. Да она и сама нечасто к ним обращалась. Мать заботилась о своей внешности не больше, чем действительно было нужно. Безусловно, Лорел Стоктон Ландон была редкой красавицей, из тех, кто после работы в конюшне, отряхнувшись, причесавшись и тронув губы блеском, мог сразить все общество Капитол-хилла. Отчасти это унаследовала и Дарби, Пеппер – раза в три больше. И ей это нравилось.
   Дарби решительно отвернулась от зеркала, но не стала, согласно инструкции, проверять, все ли ровно заправлено и нет ли чего лишнего. Об этом можно было бы вовсе не беспокоиться, если бы она согласилась, как советовала Мелани, носить ремень. Дарби спокойно тогда ответила, что ее легче уговорить сделать инъекции ботокса.
   Мелани изящно проиграла сражение – только это ей и оставалось сделать, – но продолжила войну. Рассказывая, как хорошо смотрятся льняные блейзеры, светло-персиковые, с узорами кремового оттенка, и брюки цвета спелой дыни с отворотами, Мелани употребляла выражения, которые обычно используют посредники при подписании договора о капитуляции небольшой страны. Она убеждала Дарби, что такая одежда идеально сочетается с макияжем и создает правильное впечатление. Это означало, что выглядеть как апельсиновое мороженое – правильно.
   Погасив свет в ванной, Дарби прошествовала в комнату (если только можно прошествовать в шлепанцах на маленьких каблучках) и запихнула сумочку из бутика в дорожный чемодан, который ее заставили купить в «Хрустальной туфельке». Она пыталась возразить, что ей нужно только три дня и что никому нет дела, где она возит одежду: в чемоданах от Луис Вуттона или в потрепанном армейском ранце своего дедушки.
   В подтверждение своей точки зрения Мерседес привела правила собственного сочинения: «Ты должна быть готова к любым непредвиденным обстоятельствам». Каким, например? Дарби хотела бы знать. Это Пеппер могло взбрести в голову полететь в Европу завтракать. Ей же самой могло прийти на ум только вместо виноградного джема купить клубничный. Который, как оказалось, вовсе не так хорош с арахисовым маслом. Вот что для нее значило быть импульсивной.
   Дарби вспомнила о своей недавней импульсивности, и ее бросило в жар. Все, что случилось в примерочной, казалось сном. Разумеется, это не Дарби Ландон из Ландонов с восточного побережья или из Стоктонов с западного срывала рубашку с Шейна и прижималась к его полуобнаженному телу в общественной примерочной. Однако дюжина шелковых блузок, доставленных для нее несколько часов спустя, убеждали девушку в обратном.
   Раздался тихий стук в дверь.
   – Мисс Ландон, – позвала Беверли хорошо поставленным голосом. – Машина подана.
   Дарби замерла: опасные воспоминания поблекли и сменились ужасными мыслями. По сути, ей предстояла дорога из одной тюрьмы в другую. Но «Хрустальная туфелька» была предпочтительнее.