Кайса Ингемарсон. На четвертый раз везет

Кайса Ингемарсон
На четвертый раз везет

   Посвящается Лассе

   В длительных перелетах есть и хорошее и плохое. Паула задумалась. Можно бездельничать со спокойной совестью – это хорошо. Можно смотреть романтические комедии с Мэг Райан – тоже хорошо. Если повезет, попадется хороший спутник, хотя такое случается нечасто. Мужчина в соседнем кресле спал с приоткрытым ртом. Паула старалась не смотреть на него. Как-то неловко рассматривать спящего человека. Кто-то писал, что сон – это самая интимная часть жизни. Паула украдкой взглянула на соседа. Изо рта у него текла слюна. Сама Паула за последние шесть часов не произнесла ни слова, если не считать «извините» по дороге в туалет и еще одного «извините» по возвращении на место. Колени ныли. Книга, купленная в аэропорту Ньюарк, была прочитана, а сюжет благополучно забыт. Паула посмотрела в запотевший иллюминатор. На горизонте брезжил рассвет, и она стала любоваться розовым небом. Через полтора часа они должны приземлиться в Арланде. Шведский февраль. Паула поежилась.

* * *

   Двери зала прилетов распахнулись, Паула приосанилась. Волосы причесаны, зубы почищены, прыщик припудрен и кое-как замаскированы темные круги под глазами. Губы она красить не стала.
   Народу в зале прилетов было мало. Большинство пассажиров успели покинуть аэропорт вместе со встретившими их родственниками, и спустя несколько секунд Паула убедилась, что Юхана в зале нет.
   Она постаралась взять себя в руки. Может быть, он в туалете – она же сама целых пятнадцать минут прихорашивалась в дамской комнате, дожидаясь багажа. Паула поставила чемоданы на пол. Таксист приподнял табличку с надписью «Уинстон Электрикс», бросив на Паулу равнодушный взгляд.
   На часах всего-то двадцать минут девятого: может, он проспал. Юхан, конечно, не обещал ее встретить, да она и не просила. Но она ждала его – отчасти потому, что он знал время прибытия, отчасти потому, что он всегда ее встречал.
   В половине девятого Паула отправилась к автобусной остановке. Представителем «Уинстон Электрикс» оказался пускавший слюни сосед, он уехал в ожидавшем его такси, и зал заполнила группа загорелых туристов, только что прибывших с Лансароте.
   Автобус подъехал, едва Паула ступила на тротуар. В очереди было несколько человек, но мужчина в форме помахал именно ей, приглашая поставить оба чемодана в багажное отделение.
 
   – Паула! – Юхан бежал вдоль колонны такси. – Прости! Прости, что я опоздал. Как хорошо, что ты не успела уехать. Давай я возьму чемоданы.
   Он взял чемоданы у мужчины в форме, но тут же опустил их на землю:
   – Что же я делаю? Я даже не поздоровался. – Он крепко прижал Паулу к себе, долго не отпуская, а потом посмотрел на нее: – Как у тебя волосы отросли!
   – Обычное дело. – Паулу на секунду смутил его пристальный взгляд.
   – Красиво. – Юхан наклонился поцеловать ее. – Мне тебя не хватало.
   Мужчина в форме деликатно отвернулся.
   – Я тоже по тебе скучала. – Они молча смотрели друг на друга. В конце концов Паула отвела взгляд и посмотрела в ту сторону, откуда пришел Юхан. – Как ты сюда добрался?
   Юхан просиял:
   – У меня сюрприз! Иди за мной.
   Он снова подхватил чемоданы, притворно сморщившись и бросив на Паулу многозначительный взгляд. Она не из тех, кто ездит налегке.
   – Так себе погодка для возвращения домой. – Юхан бросил взгляд на серые облака и для пущей убедительности потоптался по мокрому снегу, скопившемуся у обочины.
   – Да уж, о шведском феврале иначе и не скажешь.
   – Мы уже близко! Я хотел припарковаться у самого входа, но вокруг полно контролеров, поэтому я и опоздал. Пришлось поездить.
   – А этот твой сюрприз, Юхан, он случайно не на четырех колесах?
   – Можешь сосчитать. – Он остановился и поставил чемоданы на мокрый тротуар. – Вуаля! – театральным взмахом руки он указал на красную «ауди», припаркованную у обочины. – К вашим услугам!
   – Это твой? Какой красивый…
   – Не спортивная модель, конечно, но вместительная. Только что прошел осмотр – ни одного дефекта! Купил на прошлой неделе. У меня пока нет места на парковке, но через месяц, возможно, будет гараж на Хёгбергсгатан.
   – Вот здорово. Поздравляю.
   – Я вот подумал, летом можно отправиться на машине по Европе – Франция или Италия.
   – В Италии летом очень жарко. – Паула тут же осеклась. Она бросила быстрый взгляд на Юхана, но тот, казалось, ничего не заметил.
   – В машине есть кондиционер. Я только уложу вещи, и мы поедем. – Он запихнул чемоданы в багажник. – Смотри, даже наполовину не заполнен! – Захлопнув багажник, Юхан открыл заднюю дверцу и слегка поклонился. – Фрекен Вильхельмссон…
 
   Они выехали на шоссе. Пошел снег. Крупные влажные хлопья падали все гуще.
   – Хорошо, когда зимние шины. Не понимаю, как люди не боятся до сих пор ездить на лысой летней резине. На днях мы остановили одного парня на Эссингском шоссе. Старенькая «мазда», покрышки аж полированные – можно смотреться, как в зеркало…
   Паула слушала знакомый голос Юхана, глядя на серый пейзаж за окном. Она пыталась заранее подготовиться к ощущению пустоты, которое неизменно напоминало о себе где-то между выдачей багажа в аэропорту Арланда и оранжевыми офисными казармами в Упландс Весбю. Можно скучать по дому, чувствовать, что тебе не хватает людей, привычной еды, света, запахов, но вот возвращаться… Чтобы обнаружить, что все как прежде. Говорят, что лучшее в путешествиях – это возвращение домой. Просмотреть почту, открыть кран в ванной, включить телевизор… Паула никогда этого не понимала.
   – Все будет хорошо, вот увидишь, – произнес Юхан после долгого молчания. Она посмотрела на него, он успел перехватить ее взгляд и снова уставился на дорогу. – Надо только подождать, – продолжил он. – Не все получается сразу. Ты вернулась домой, для начала ведь и это уже хорошо?
   – Да, конечно. – Паула сделала глубокий вдох. – Просто дело в том, что…
   – Не нужно объяснять. Я знаю.
   – Спасибо. – Паула погладила его по щеке. Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. – Кстати, разве у тебя сегодня не рабочий день? – спросила она, чтобы разрядить атмосферу.
   – Рабочий, но я взял выходной. Решил, что лучше поехать домой и уложить тебя спать, а пока ты спишь, приготовить обед.
   «Домой», – подумала Паула, но ничего не сказала. Она знала, что любой комментарий по поводу этого великодушного предложения обидит Юхана.
   – Отлично. Я согласна.
 
   Последние три года Паула жила в квартире Юхана – когда бывала в Швеции, разумеется, – но никогда не считала это место своим домом. Большинство ее вещей хранилось в коробках в отцовском гараже. Не так уж и много: памятные вещицы из детства, несколько книг в бумажной обложке, кое-какие учебники. В одной из коробок лежала одежда, которую Паула по разным причинам не могла выбросить: туника, привезенная мамой из Индии, красные бриджи с золотистой тесьмой, в которые Паула нарядилась для школьного праздника в седьмом классе, кроликовая шубка, доставшаяся от бабушки, – может быть, далекие потомки когда-нибудь оценят это культурное наследие?
   Когда она в последний раз заезжала домой, отец пробормотал что-то в том духе, что неплохо бы забрать шкафчик для игрушек и сами игрушки: места становится маловато, и Анита к тому же подумывает купить ткацкий станок и поставить его в гараже. Паула парировала: неужели она думает, что человеку, чей адрес никогда не значился в телефонном справочнике, есть куда забрать свои детские рисунки?
   Из вещей в квартире Юхана ей принадлежал только халат, подаренный им на Рождество много лет назад, и две огромные синие керамические кружки, полученные от Ракели на двадцатипятилетие. Толку от этих кружек было мало: не выпьешь еще и половины, а чай уже успел остыть. Одна из них к тому же треснула, но Юхан так ловко ее склеил, что трещины почти не видно. Конечно, эти вещи не могли создать атмосферу домашнего уюта, но если Пауле случалось заскучать по дому, она вспоминала именно бордовый халат и синие кружки для чая.
 
   Объехав площадь Мариаторьет, «ауди» повернула на улицу Санкт-Паулсгатан и проехала мимо кондитерской, по непонятной причине носившей имя «Шик». Проехав последние несколько метров, Юхан затормозил у подъезда.
   – Ну, вот мы и приехали.

* * *

   В квартире пахло чистящим средством, на кухонном столе стояла ваза с красными розами.
   – Как красиво. – Паула, оглядевшись вокруг, протянула пакет из магазина «дьюти-фри», который все это время держала в руках. – Небольшой сувенир.
   – Спасибо. – Юхан заглянул в пакет и достал бутылку «Джек Дэниэлс». – Мое любимое. Спасибо! – вежливо поблагодарил он и поставил бутылку рядом с раковиной. Паула тут же застеснялась этого скучного подарка. – Может быть, хочешь сначала принять душ, а потом уже лечь?
   – Очень хочу. – Паула вышла в прихожую и открыла один из чемоданов, набитый грязной одеждой, которую она даже не потрудилась сложить, и теперь та ворохом вывалилась на пол. Боковым зрением Паула заметила, что Юхан стоит у кухонной двери, наблюдая за ней. – У нас не было прачечной, и я подумала…
   – Хорошо, что у нас есть.
   – То есть я…
   – Не извиняйся. Очень немногие, знаешь ли, возвращаются домой с полными чемоданами выстиранного и выглаженного белья.
   – Правда? – Паула засмеялась. Она достала несессер из-под грязных джинсов и закрыла крышку, зажав одни вещи и уронив на пол другие.
   Юхан поймал ее несчастный взгляд.
   – Иди прими душ.
   – Ладно.
   Из ванной Паула вышла, укутавшись в бордовый халат. Юхан взял ее за руку и повел в спальню. Кровать была расстелена, сдвинутые гардины не давали слабому февральскому свету пробраться в комнату.
   – Марш в кровать! – шутливо-строгим тоном приказал Юхан.
   Паула сбросила халат, он скользнул на пол. Оба сделали вид, что ее нагота их совершенно не волнует, и Паула поспешила забраться в постель и улечься на свежевыстиранном белье. Юхан присел на краешек кровати. Они почти синхронно захихикали.
   – Ну, как наше самочувствие?
   – Кашель. – Паула ухватилась за горло и покашляла.
   – М-м, температура?
   – Может быть, чуть-чуть.
   Юхан перестал улыбаться. Он наклонился и осторожно поцеловал ее.
   – Поговорим, когда проснешься.
   В комнате было темно как в шахте, и какое-то время Паула не могла понять, где находится. Из гостиной доносился печальный голос Ллойда Коулза, красивая песня о несчастной любви, и Паула поняла, что таким способом Юхан решил ее разбудить. Пальцы привычным движением нащупали выключатель ночника, и комнату наполнил золотистый свет. Еще мгновение Паула лежала, собираясь с мыслями. Голубые стены, подобранное по цвету покрывало сложено в плетеном кресле, ухоженные растения за гардинами и фотографии в рамках – трудно поверить, что в этой квартире живет мужчина. Не то чтобы обстановка была женственной – скорее, наоборот: сдержанный стиль, простые чистые цвета. Но в доме царила атмосфера заботливо созданного уюта, а это для квартиры холостяка – редкость. Юхан, конечно, не был холостяком, но двух чайных кружек и халата все-таки недостаточно, чтобы назвать Паулу выдающимся дизайнером интерьера. Даже Джеронимо, который считал ее самой искрометной составляющей его нью-йоркской квартиры, был вынужден печально констатировать полную неспособность Паулы создавать вокруг себя уют.
   С Джеронимо Паулу познакомила Анна, устроив так, чтобы Паула могла снять комнату в его квартире. Анна, в свою очередь, встретила Джеронимо несколько лет назад на актерских курсах в Нью-Йорке и несколько месяцев была влюблена в него, прежде чем догадалась, что он гей. «Он живет в Челси, он учился в балетной школе, он общается только с божественно красивыми мужчинами в обтягивающей одежде да еще и ногти полирует, – удивлялась Паула. – Что еще он должен был делать, чтобы ты поняла? Повесить на шею табличку с надписью „ГЕЙ“?» Смутившись, Анна признала, что это и вправду было довольно очевидно.
   Расставшись с мечтами о театре, Джеронимо стал продавать эксклюзивные европейские автомобили предприятию, которое специализировалось на гомосексуалах с толстым кошельком. Впервые услышав об этой фирме, Паула решила, что это шутка, но спустя какое-то время поняла, что в Нью-Йорке в большинстве отраслей есть предприятия, которые специализируются на гомосексуалах: от страховых фирм до цветочных магазинов.
   Вообще-то Джеронимо знал об автомобилях не более, чем написано в обычном рекламном буклете, но в нужной ситуации умел произвести впечатление абсолютной уверенности. Это, в сочетании с его телом – самым аппетитным из всех, которые когда-либо облачались в костюм от «Пол Смит», – обеспечивало Джеронимо комиссионные значительно выше среднего. «Когда к нам приходит клиент, речь идет не о том, купит он автомобиль или нет, а о том, что круче – БМВ или „сааб“», – скромно объяснял он свои успехи. – И еще им нравится мой зад, – добавлял он с усмешкой.
   У Джеронимо было много слабостей: красивые мужчины, коктейль «замороженная Маргарита», дизайнерская одежда, первоклассные автомобили – возможно, из-за работы – и… интерьер: это становилось ясно каждому, кто оказывался в его миниатюрной трехкомнатной квартире. Один месяц гостиная могла быть загромождена вещами в стиле этношик: яркими подушками, африканскими масками, драпировками и марокканскими пуфами, – в следующем им на смену приходил едва ли не больничный минимализм с единственным украшением в виде привезенной Паулой из Швеции вазой по эскизу Альвара Аалто, в которой стояли белые тюльпаны. Единственное, что оставалось неизменным при господстве любого стиля, – кипы журналов на тему интерьера и дизайна.
   Подобно тому, кто после случайной ночи любви решает, что нашел того самого, единственного, Джеронимо восхвалял всякое новшество в своей квартире. Наконец-то он открыл для себя стиль, который отражает его внутренний мир – его истинное «я»! Однажды поздно вечером, сидя на кухне, отделанной в тот момент в мексиканском духе, Паула, окруженная мисками из неглазированной глины и драпировками опаленных тонов, попыталась объяснить Джеронимо, что его внутренний мир, возможно, не укладывается в рамки одного стиля, а представляет собой мозаику из множества разных. В результате следующим проектом Джеронимо стал кухонный пол, выложенный мозаикой, что, однако, не получило одобрения домовладельца.
 
   Дверь осторожно открыли. Паула мысленно покинула Нью-Йорк.
   – Ты проснулась? – спросил Юхан полушепотом.
   – М-м-м, да, только что. Который час?
   – Пять.
   – Ого.
   – В самолете не поспишь, я знаю. Ты проголодалась? Я сварил рыбный суп.
   Паула вдруг почувствовала, как вкусно пахнет и как ей хочется есть. Она откинула одеяло, и оба они снова сделали вид, что никому нет дела до ее наготы.
   – У тебя есть чистая одежда или тебе дать? – спросил Юхан.
   – Есть, но немного. Во втором чемодане лежат черные брюки и зеленый вязаный джемпер. Можешь принести их?
   Юхан удалился, и Паула быстро натянула на себя белье. Через несколько секунд он вернулся с одеждой в руках.
   – Пожалуйста.
   Он вышел из спальни, и из кухни донеслось звяканье посуды. Одевшись, Паула отправилась туда.
   За ужином Паула хвалила еду, приготовленную Юханом, уверяя, что за последние полгода не ела ничего подобного. Юхан налил вина и поднял тост за Паулу, сказав, что очень скучал по ней.
   Паула улыбнулась и ответила, что тоже скучала.

* * *

   – Как это – уволили? Не могли же они просто взять и уволить тебя? – Ракель испуганно смотрела на Паулу.
   – Милая моя, я думала, что уж ты-то должна знать об этом все. Что в мире есть страны без защиты трудовых прав, профсоюзов, гуманных тюрем, транспортного обслуживания инвалидов…
   – Ну конечно, я знаю, но все-таки…
   – Да и правда все-таки на их стороне. Я пишу с ошибками. Невозможно стать ключевой фигурой в компании, если не знаешь, сколько «m» в слове «commercial». Во всяком случае, в рекламном бюро. И вообще, у меня был испытательный срок. Кроме того, они выдали мне дополнительный оклад.
   – Но они же вынудили тебя уехать домой! – Ракель остро переживала всякую несправедливость.
   – Никто меня не вынуждал. Я сама решила уехать. Ни работы, ни денег, ни жилья… не лучшие условия, чтобы веселиться в Нью-Йорке. И вряд ли рекламное бюро виновато в том, что Джеронимо влюбился, правда?
   Ракель фыркнула:
   – Никогда не знаешь, чего ждать от акул бизнеса!
   Паула засмеялась.
   – Я работала в рекламном бюро, а не на предприятии военно-промышленного комплекса!
   Ракель бросила на нее возмущенный взгляд и тут же рассмеялась:
   – Да какого уж там черта, я-то рада – ты вернулась домой!
   – А ты так и не научилась ругаться. Хорошо, что есть вещи неизменные… – Паула взглянула на часы. – Анна, например, как всегда, опаздывает…
   Не успела Паула произнести эти слова, как из гардероба донесся возмущенный женский возглас:
   – Я разденусь, говорю же вам! Я вернусь!
   Дверь распахнулась, и на пороге ресторана показалась Анна. Она обвела взглядом помещение и, заметив Паулу и Ракель, бросилась к их столику, распахнув объятия.
   – Паула! Неужели это ты! Господи, как я рада тебя видеть! – она бросилась обнимать Паулу, которая не успела встать и теперь как могла пыталась обнять ее в ответ. – Подумать только, ты дома! Как ты? Как было в Нью-Йорке? Правда, там чудесно?
   На этой фразе гардеробщик, догнавший Анну, постучал ее по спине:
   – Ваше пальто…
   – Господи боже мой! – вздохнула Анна. – Да, да, я сейчас подойду. – Прежде чем отправиться к гардеробу, она повернулась к подругам, скорчила рожу и беззвучно произнесла «Фашисты!».
   Паула засмеялась: Анна верна себе, и не только в смысле пунктуальности.
 
   – Ну, ты готова? – Ракель многозначительно посмотрела на Паулу.
   – Готова к чему?
   – Вот к этому! – Вернувшись из гардероба, Анна с улыбкой и подбоченясь встала у столика.
   Паула, которой появление Анны показалось и без того достаточно эффектным, уже хотела попросить ее сесть и успокоиться.
   – Но… какого… как…
   Анна рассмеялась, слушая, как Паула пытается найти слова.
   – Я… я… – Паула уставилась на некогда плоский живот Анны и машинально протянула руку, чтобы потрогать округлый бугорок. – Ты… ты…
   – …беременна. Да!
   – Но… но как это получилось?
   Тут даже Ракель засмеялась, глядя на потрясенную Паулу.
   – Наверное, как обычно. Ну, знаешь: пчелка и цветочек, девочка и мальчик, пенис и вагина…
   Ракель покраснела и кашлянула:
   – Хм, Анна, я думаю, что Паула совсем не это имела в виду.
   – Ах вот как, жаль! А я-то уже собралась рассказать о менструальном цикле, ночных поллюциях и о прочих интересных вещах! – Анна усмехнулась.
   Тем временем Паула собралась с мыслями.
   – Но кто, Анна? Кто отец? Когда?.. И почему ты ничего мне не рассказывала?
   – Ладно, ответ на вопрос номер два – пять месяцев. Ответ на вопрос номер три – тысяча извинений. Ты же знаешь, как редко я пишу письма, и к тому же я и сама все поняла только спустя два месяца, а потом прошел еще месяц, прежде чем я решила, что делать…
   – Ты имеешь в виду аборт?
   – Тихо! – Ракель строго взглянула на Паулу. – О таком не спрашивают!
   – Все нормально, Ракель. Я же и в самом деле думала об этом. Зачем изображать святую, это же не первый раз…
   – Но почему же ты решила… оставить? – Вид у Паулы был растерянный.
   – А вот и ответ на вопрос номер один – Стуре.
   – Стуре?
   – То есть отец.
   – Погоди-ка, у тебя будет ребенок от человека по имени Стуре?
   – Да. То есть нет – его только называют Стуре. В их классе было четыре Стефана, так что…
   – …так что его стали звать Стуре.
   – Ничего страшного, через какое-то время привыкаешь, – объяснила Ракель Пауле.
   – Ты видела его, этого Стуре?
   – Да.
   – И не рассказала мне?
   – Ракель не виновата. – Анна поймала гневный взгляд Паулы. – Это я попросила ее ничего не говорить. Я так хотела рассказать сама, и вообще, я собиралась написать, но время шло, а потом я узнала, что ты возвращаешься, и решила тебя дождаться.
   Тем временем к столику подошла официантка и остановилась, с готовностью глядя на компанию. Наступило легкое замешательство: никто не успел заглянуть в меню, а тем более что-нибудь выбрать.
   – Я могу подойти позже. – Официантка демонстративно переступила с ноги на ногу и бросила усталый взгляд на Паулу, которая никак не могла определиться с выбором.
   – Нет, нет! Я возьму… э-э… бифштекс «Валленберг». То есть нет – горячий салат. Или нет – лучше бифштекс. И красное вино.
   – Фирменное?
   – Да. Закажем бутылку? – Паула вопросительно взглянула на остальных.
   – Я хочу белого к рыбе, – ответила Ракель. – И если ты не собираешься выпить целую бутылку одна, то, наверное, хватит и бокала, – добавила она, взглянув на живот Анны.
   – Ну конечно, какая я глупая. Бокал красного фирменного, пожалуйста, – снова обратилась Паула к официантке.
   Как только та удалилась, Анна посмотрела на Ракель:
   – Благодарю за опеку, но я вообще-то могу и сама позаботиться о себе и о своем животе.
   – Ну, когда мы виделись в последний раз, ты выпила немало шампанского…
   – Два бокала. Надо же мне было как-то отметить. К тому же ты первая узнала. И вообще, шампанское – не алкоголь.
   Ракель строго посмотрела на Анну, та в ответ закатила глаза:
   – Господи, вы видите перед собой женщину, которая даже суши перестала есть! Скольким еще нужно пожертвовать ради человека, которого даже не видел ни разу?
   – Ну, пожалуйста! Я хочу узнать, как все было! Как ты познакомилась с этим… Стуре? Где он теперь? – Паула сделала большой глоток только что принесенного вина и тут же снова подняла бокал. – Кстати, тебя же поздравить надо, а?
   Анна поспешила налить в свой бокал минеральной воды.
   – Ну, будем!
 
   – Значит, встретились вы в клубе «Стурехоф». Вы танцевали, пили коктейли, потом пошли домой, сделали ребенка и решили жить вместе всю оставшуюся жизнь?
   – Если все упростить…
   – Но в общих чертах – так?
   – В общих чертах – да.
   Паула смотрела на Анну, которая не выказывала ни малейшего сожаления. Наоборот, она казалась более спокойной и собранной, чем обычно. И красивой, призналась себе Паула. Узкое лицо чуть округлилось, кожа порозовела, в глазах появился блеск. К тому же у нее увеличилась грудь, которую Анна удачно подчеркнула глубоким вырезом. Джемпер обрисовывал все округлости, сверху донизу.
   – Джеронимо бы это понравилось…
   – Что?
   – Прости, я говорю сама с собой. Мне пришло в голову, что Джеронимо понравилось бы, как ты сейчас выглядишь. Как героиня романа Джейн Остин. – Паула улыбнулась.
   – Ты об этом? – Анна со смехом обхватила грудь. – Надо ловить момент. Потом они, наверное, будут развеваться по ветру… – У Анны сделалось серьезное лицо. – Понимаю, что все это кажется безумием. Я узнала о беременности спустя шесть недель после встречи со Стуре.
   – Стуре…
   Анна не обратила внимания на бормотание Паулы.
   – Ничего подобного я не планировала, и сначала меня охватила паника – любая из вас на моем месте почувствовала бы то же самое.
   Ракель смущенно опустила взгляд, уловив намек Анны на то, что и она могла бы забеременеть.
   – Нельзя рожать ребенка от человека, которого едва знаешь. Надо встречаться несколько лет, начать жить вместе, завести общий пенсионный счет, получить образование и проработать достаточно долго, чтобы о тебе не забыли, если ты на время выпадешь из жизни. А особенно нежелательно заводить детей, если ты безработная актриса – поверьте мне на слово: если тридцатилетней даме без сценического опыта нелегко получить роль, то уж беременной тридцатилетней даме без сценического опыта получить роль практически невозможно! Но несмотря на это – вы не думайте, я не закрывала глаза на все это, – у меня время от времени возникало чувство: я все делаю правильно. Я люблю Стуре.
   Ракель бросила строгий взгляд на Паулу, прежде чем Анна продолжила с легкой дрожью в голосе:
   – Возможно, момент был и не самый подходящий, но, с другой стороны, что мы об этом знаем? – По щекам Анны покатились слезы.
   – Милая моя… – Паула протянула к ней руку.
   – Ничего страшного, теперь я всегда такая. – Анна нетерпеливо утерла слезы и выпрямилась.
   – Гормоны, – прокомментировала Ракель, но тут же покраснела. – Я где-то слышала…

* * *

   На другой день после встречи с подругами Паула позвонила Ракели.
   – Расскажи об этом Стуре!
   – Он неплохой. Надежный. Откуда-то с севера – Сундсваль или Умео, кажется.
   – Как выглядит?
   – Самое важное, да? – Ракель засмеялась. – Не очень высокий, коренастый, темноволосый… Что я могу сказать: выглядит он нормально. Глаза добрые!
   – И работает строителем?
   – Да. Прораб или что-то в этом роде.
   – Не могу поверить. – Паула вздохнула. – То есть вообще-то ничего удивительного: мальчик знакомится с девочкой, девочка беременеет… Просто я совсем не ожидала этого от Анны.
   – Что она встретит мальчика или забеременеет?
   – И то и другое, наверное. Вернее, ни того ни другого. Может, просто дело в скорости – очень уж стремительно все произошло. А меня не было дома.
   – Думаю, тебе все станет ясно, когда ты встретишь Стуре, точнее, когда увидишь их вместе.
   – Мы с Юханом будем у них на выходных.
   – Знаю.
   – Черт, я нервничаю. Это же как дочку замуж выдать.