Кэбот Патриция. Маленький скандал

   — Баронесса Чайлдресс.
   Она понимающе ему улыбнулась:
   — Милорд?
   — Если ваш сын… вы сказали, что его зовут Хедли? Значит, Хедли. Так вот, если Хедли хоть раз появится рядом с моей дочерью, баронесса Чайлдресс, я лично вырву у него печень. Вы меня поняли?
   Даже пудра не смогла скрыть бледности, которая разлилась по лицу баронессы.
   — Лорд Уингейт… — заикаясь, пробормотала она, но он больше не желал ее слушать. Он уже пробирался по краю танцевальной площадки, прокладывая себе путь локтями.
   Потому что от его глаз не могло укрыться, что мисс Мейхью сидит уже не одна. К ней присоединился какой-то молодой светловолосый джентльмен. И это был, к его разочарованию, не граф Палмер, которого он бы с искренним удовольствием повозил лицом по паркету. Нет, это был другой, Крэйвен, тот, что так сильно расстроил ее.
   Берк не был знаком с этим парнем — он даже никогда о нем не слышал, в чем, в общем, не было ничего необычного, поскольку Берк не знал многих и приучил себя не уделять внимания сплетням, так как сам был предметом многих из них, — и знал, что ему не будет так же приятно отпугивать его, как если бы на его месте был Бишоп. И тем не менее он предвкушал, как развлечется с этим парнем, который, судя по тому, как побледнело лицо компаньонки его дочери, сильно действовал ей на нервы.
   * * *
   — О да, — говорила мисс Мейхью своим удивительным хрипловатым голосом, который казался чересчур низким для женщины таких крошечных размеров и не раз становился причиной того, что волосы на руках Берка вставали дыбом. В голосе ее не звучало тревоги, которую, как он считал, она должна была испытывать. — Леди Бэбби выжила. Ее, кажется, нашли в шкафу в тот день, когда пожар наконец потушили.
   Крэйвен первым заметил его и заговорил с наигранным энтузиазмом:
   — Вот так-так! Какой сюрприз. Посмотри-ка, Кэти, твой друг пожаловал к нам. Опять.
   Кейт резко повернулась на стуле и охнула от неожиданности. Как только Берк подошел к ним, вся краска, которая ушла с ее лица, вдруг разом вернулась обратно, и ее щеки запылали жарким румянцем. Берк удивленно смотрел на эти метаморфозы, не в силах вымолвить ни слова. Ничего подобного ему до сих пор видеть не доводилось.
   Кейт поспешно вскочила и принялась нервно наматывать шелковый шнурок от сумочки себе на палец.
   — Ах, — произнесла она. — Я… я…
   Берк не обратил на нее внимания — настолько, насколько он был способен не обращать внимания на Кэтрин Мейхью — и, быстро протянув руку к молчаливо улыбавшемуся Крэйвену, весело сказал:
   — Поскольку сцена уже становится привычной, полагаю, мне следует представиться. Берк Трэхерн, маркиз Уингейт.
   Крэйвен протянул свою руку, сжав пальцы Берка намного слабее, чем тот.
   — Дэниел Крэйвен, — объявил он с приятной улыбкой, — эсквайр. — Затем он подмигнул Кейт, что возмутило Берка даже сильнее, чем пальцы этого мерзавца, покоящиеся на спинке стула, на котором сидела девушка, и сказал: — Выходим в свет, Кэти? Зачем нам граф, коль скоро можно заполучить маркиза, а?
   Румянец, который ярко цвел на щеках мисс Мейхью, разом исчез. На миг показалось, что она покачнулась, словно он грубо толкнул ее. Но прежде чем Берк успел занести кулак, она едва слышно проговорила:
   — Лорд Уингейт — мой хозяин, Дэниел. Я компаньонка его дочери, леди Изабель.
   Крэйвен переводил взгляд с пепельно-серого лица Кейт на сжатые кулаки Берка.
   — Ого! Я не собирался никого обидеть, милорд. Мы с Кэти старые друзья. Я просто немного пошутил.
   — Мне кажется, что мисс Мейхью не нравятся ваши шутки. — Берк с трудом сдерживал ярость. — И мне тоже. Думаю, в будущем вам придется поискать для своих шуток кого-нибудь другого.
   Крэйвен не был маленьким мужчиной. Он был того же роста, что и Берк, разве что чуть поуже в плечах. Сойдись они в поединке, трудно было бы сказать, кто выйдет победителем. Если, конечно, не считать, что Берк не проиграл ни разу в жизни, и поэтому предположение, что его могут побить, само по себе казалось нелепостью. Он даже был бы рад, если бы Крэйвен напал первым, несмотря на то что кулачный бой на балу у леди Тетмиллер не лучший способ найти для Изабель подходящего мужа. Но в то же время это могло бы помочь избавиться от напряжения, которое накапливалось в нем на протяжении всех последних недель…
   Однако Крэйвен даже пальцем не пошевелил.
   — О, мне очень жаль. Не знал. Прошу простить меня, если я показался грубым, — извинился он, а затем, улучив момент, сделал вид, как будто обнаружил в толпе знакомое лицо. — Ах! — воскликнул он. — Это Барнс. Простите, мне придется покинуть вас…
   И, к разочарованию Берка, он скрылся.
   Но Кейт вовсе не выглядела разочарованной. Она испытала огромное облегчение, когда Крэйвен ушел. Поэтому Берк не мог удержаться, чтобы не спросить, причем довольно резко:
   — Мисс Мейхью, кто для вас этот человек? Облегчения, которое секунду назад плескалось в ее глазах, как не бывало.
   — Я говорила вам, — едва слышно произнесла она. — Он был деловым…
   — …партнером вашего отца, — закончил за нее Берк. — Да, да, вы это говорили. — Он понял, что большего ему пока не добиться. — Что ж, мисс Мейхью, будьте любезны, дайте мне знать, если он потревожит вас снова.
   Кейт широко раскрыла глаза.
   — Дать вам знать? Но что вы сможете с этим поделать?
   Он улыбнулся ее наивности.
   — Предоставьте это мне.
   Однако она была не настолько наивна.
   — Вы не можете убить его, милорд, — с некоторым сожалением сказала она.
   Берк взглянул на нее удивленно:
   — Не могу? Почему? Надеюсь, вы не влюблены в него, мисс Мейхью, из-за чего не в силах видеть его кровь? Ведь любому видно, что вы ужасно боитесь его.
   — Вовсе нет. — Она упрямо выставила подбородок. — И не потому вы не можете его убить.
   — А почему же? — Он помимо своей воли отметил, что даже упрямство ей к лицу. В самом деле, если учесть количество девушек в розах и кружевах, которые заполняют здесь все свободное пространство — не говоря уже об их старших сестрах и матерях, увешанных драгоценными камнями и задрапированных в бархат, — трудно поверить, что самой прелестной женщиной среди них могла оказаться бывшая гувернантка, а ныне — компаньонка в скромном платье из серого шелка, на которой нет ни кружев, ни украшений.
   И тем не менее это так. Конечно, может найтись человек, который будет это отрицать, но, если по чести, Берка не волновало ничье мнение, кроме его собственного. А по его мнению, Кейт Мейхью была самой красивой женщиной из всех, каких ему доводилось видеть.
   Вот почему в тот вечер, когда он впервые встретил ее — в тот вечер, когда она напала на него со своим зонтом, — ему следовало бежать, бежать как можно дальше от нее.
   — Почему же я не могу его убить? — повторил он.
   — Потому что это вызовет скандал, — неохотно проговорила она. — А тогда у вашей дочери не останется выбора, как только выйти замуж за Джеффри Сондерса, поскольку он будет единственным, кто не захочет расстаться с ней.
   Берк обдумывал сказанное, в то время как рядом с ним Кейт делала вид, будто крайне озабочена содержимым своей сумочки, которое она вдруг стала энергично перебирать. Берка осенило: ведь это их первая встреча со времени происшествия в библиотеке недельной давности, и наверняка ее смущает его присутствие. Что ж, это вполне естественно, если учесть ее молодость и неопытность. Значит, он должен попытаться вернуть ситуацию в нормальное русло. Следует дать ей понять, что, с его точки зрения, в их отношениях ничего не изменилось.
   Ну почти ничего.
   — Я полагаю, — начал Берк, наблюдая за тем, как мисс Мейхью, достав из сумочки золотые часики, поднесла их слишком близко к глазам, хотя у них над головой ярко сияла огромная люстра, — что с Изабель все в порядке. Эти танцы… они не слишком ее утомят?
   — О нет. — Мисс Мейхью спрятала часики в сумочку, по-прежнему избегая смотреть на него. — Она чувствует себя прекрасно. Сегодня врач объявил, что она абсолютно здорова. К сожалению, она опять слишком открыто боготворит мистера Сондерса, вместо того чтобы сдерживать свои эмоции.
   — Пожалуй, — согласился Берк.
   Как бы ему хотелось, чтобы она смотрела ему в глаза! Он не мог выносить эту проклятую неловкость. Если бы только он не решил в тот вечер бросить читать «Последнего из могикан». Если бы только он остался в своей комнате. Тогда бы он ни за что не столкнулся с мисс Мейхью, одетой в прозрачный пеньюар, и никогда не узнал бы, что корсет, надетый на ней сейчас, всего лишь ненужная ей безделица. Ее талия и без того достаточно тонка от природы. А груди, спрятанные под этим шелком, хотя и невелики, но очень близки к совершенству. И он не только прекрасно рассмотрел их — на самом деле что это за компаньонка, которая носит прозрачные пеньюары? — но еще и чувствовал их через ткань своего халата. Ее соски, твердые, как маленькие камешки, казалось, прожгли дырки на атласных лацканах. А каково ощущать их в ладони — вот вопрос, который Берку с тех пор не давал покоя.
   Кейт обнаружила нитку, торчащую из перчатки, и занялась ею, обрадовавшись предлогу не смотреть на маркиза.
   Может, она сердится на него? Или просто смущена? Может, он всего лишь льстит себе, считая, что она ждала от него поцелуя?
   Но ведь ее еще никогда не целовали. В этом, как и в том, что она девственница, он был абсолютно уверен. Чего Берк не знал, так это как следует обращаться с девственницами. Ему не хотелось напугать ее. Конечно, нет смысла припоминать, как ему удалось это с Элизабет, — в их первую брачную ночь он обнаружил, что его жена не девушка, хотя и была на свадебной церемонии в белом платье.
   Берка вдруг осенило.
   — Мисс Мейхью, я хочу сказать вам, что если тот человек — или любой другой — досаждает вам, то я буду счастлив избавить вас от его назойливости.
   Она посмотрела на него так, словно перед ней стоял умственно неполноценный человек.
   — Лорд Уингейт! Я говорила вам: мистер Крэйвен ничего для меня не значит. Это просто старый…
   Берк скрипнул зубами.
   — Может, и так, — прорычал он. Сказав это ей в ухо, поскольку в зале было так шумно, что он едва слышал даже собственные слова, Берк не мог не обратить внимание на то, что ухо мисс Мейхью весьма милое, маленькое и чистое, как и все в ней. — Однако, мне кажется, его намерения в отношении вас мало напоминают дружеские…
   Прежде чем она успела открыть свой очаровательный ротик, чтобы ответить, кто-то потянул его за рукав.
   — Лорд Уингейт? — произнес знакомый голос.
   Он потряс головой, не желая, чтобы прерывали его разговор с мисс Мейхью, пусть даже весь мир пытался бы это сделать. Но дама, стоявшая рядом с ним, не собиралась отступать.
   — Милорд? — его снова потянули за рукав. Затем последовало мягкое, многообещающее: — Берк? — Она так часто произносила это имя, как правило, из вороха простыней и подушек.
   Он почувствовал, как кровь стынет в жилах. Что она здесь делает? Наверняка ведь ее никто не приглашал. Ей не место на балу дебютанток. С другой стороны, хозяйки балов так жаждали, чтобы их вечеринки проходили успешно и пользовались популярностью, что приглашали почти любого, кто хоть отдаленно мог считаться принадлежащим к свету.
   Даже актрис.
   — Ты не хочешь представить меня своей новой маленькой подружке, Берк? — Голос Сары был похож на кошачье мурлыканье, когда ее рука змеей проскользнула ему под локоть.
   Берк сверху вниз посмотрел на нее. Сара, как всегда, была чрезмерно напудрена и изысканно одета. Трудно было поверить, глядя на нее, что под этой пышной грудью — большая часть которой была теперь выставлена на всеобщее обозрение — бьется сердце, которое, как она продолжала настаивать в потоке писем, адресованных ему, навсегда разбито его жестоким уходом.
   Берк нисколько этому не верил. И на ее вопрос он ответил коротким «нет» и отстранился от ее руки.
   Сара заморгала подведенными глазами, став похожей на обиженного ребенка. Это выражение лица она часами оттачивала перед зеркалом. Берк знал об этом, ведь было время, когда ему нравилось наблюдать за этими ее упражнениями.
   — Лорд Уингейт, — в ее голосе теперь звучала детская обида, — так вы обращаетесь со старым другом?
   Прежде чем Берк ответил, мисс Мейхью сказала:
   — Нет, конечно, нет, миссис Вудхарт. Но, видите ли, я не новая маленькая подружка лорда Уингейта. Я — мисс Мейхью, компаньонка его дочери.
   Хотя обида покинула лицо миссис Вудхарт, ее сменило новое выражение. Берк определил его как подозрение.
   — Как же, — многозначительно проговорила она, — компаньонка!
   — Несколько месяцев назад я видела плакат, на котором вы изображены в роли леди Макбет, миссис Вудхарт, — продолжала Кейт, — вот потому я и узнала вас.
   — И в самом деле, — промурлыкала Сара, и ее брови высоко вскинулись. Берк знал, что это плохой знак. Это означало, что она собирается сказать какую-нибудь гадость. Чтобы избавить мисс Мейхью от оскорблений да и самому избежать неудобного положения, он быстро схватил актрису за руку повыше полного локтя.
   — Миссис Вудхарт, — с мрачной безысходностью произнес он. — Могу ли я пригласить вас на танец?
   — Конечно, Берк, — ответила та.
   Но Берку не удалось достаточно быстро увести ее, и Сара успела на прощание пустить парфянскую стрелу:
   — Что ж, теперь понятно, чем ты занимал время на протяжении всех последних недель, Берк.
   Кейт, конечно же, слышала это. Все слышали. Сара именно этого и хотела. Она считала себя потерпевшей стороной, несмотря на то что Берк неоднократно напоминал ей, что это он застал ее с другим мужчиной. Он всегда гордился тем, что все его прежние связи — за исключением женитьбы — заканчивались полюбовно. Разрыв с Сарой Вудхарт, похоже, будет не столь безоблачным.
   Но насколько он будет непрост, он даже не представлял. До тех пор, пока она не ударила его наотмашь по лицу. Это случилось несколько секунд спустя, после того как он во время танца сообщил, что в его жизни ей больше нет места и что, если она еще когда-нибудь заговорит с ним на любом приеме, где он будет с дочерью, он лично проследит за тем, чтобы всякое финансирование любой пьесы, в которой она принимает участие, было немедленно прекращено.
   Большинство гостей и, конечно, хозяйка бала стали свидетелями произошедшего или услышали звук пощечины, и все видели, в том числе и Кейт Мейхью, как Сара поспешно уходит из зала, а юбки ее платья злобно колышутся из стороны в сторону.

Глава 17

   — Джеффри, — послышался мечтательный голос Изабель, — говорит, что у него есть о чем попросить меня, мисс Мейхью.
   Кейт, сидевшая в своем углу, промолчала. Она была слишком занята своими переживаниями, чтобы прислушиваться к щебетанию Изабель.
   — Вы слышите, мисс Мейхью? — Изабель немного подалась вперед — Я сказала, что Джеффри говорит, что у него есть о чем попросить меня.
   — Мистер Сондерс, — рассеянно поправила ее Кейт. — Обращаться к молодым людям по имени вульгарно, если они не являются вашими родственниками.
   — Хорошо, мистер Сондерс сказал, что у него есть о чем попросить меня, мисс Мейхью.
   — Ну и что же? — Голова у Кейт и впрямь была забита мыслями. Можно даже сказать, что она обеспокоена… может, даже глубоко обеспокоена. Но она понимала, что не стоит показывать этого своей подопечной. И поэтому она спросила: — Почему тогда мистер Сондерс не задал свой вопрос сегодня вечером, если это настолько важно? Возможностей у него было немало. Сколько раз вы с ним танцевали?
   — Четыре, — все тем же мечтательным голосом ответила Изабель.
   — И что же? — снова спросила Кейт. — Возможности у него были. Порой мне волей-неволей приходит мысль о том, что молодому мистеру Сондерсу не хватает ума.
   Изабель нисколько не обиделась на этот выпад.
   — Думаю, он не спросил меня сегодня на балу потому, что хочет сделать это в более романтической обстановке. У леди Тетмиллер ее очень не хватает, вам не кажется, мисс Мейхью?
   Кейт ответила не сразу. Романтическая обстановка — или ее отсутствие — у леди Тетмиллер едва ли занимала ее мысли. Нет, у Кейт из головы не выходило то, что произошло перед тем, как они покинули бал: Дэниел Крэйвен в самую последнюю минуту неожиданно схватил ее за руку и спросил:
   — Кэти? Все в порядке? Мне показалось, что этот лорд Уингейт, возможно…
   Сейчас она бы знала, что ответить, но не час назад, когда он появился словно из ниоткуда и принялся весело болтать об их общих знакомых. На этот раз она даже не побледнела, но тихо сказала, набрасывая шаль, которую уже успела получить в гардеробной:
   — Все хорошо, мистер Крэйвен. Мне бы только хотелось…
   — Мистер Крэйвен? — Он выглядел удрученным. — Я помню, ты называла меня Дэниел.
   Глядя на него, Кейт ответила:
   — Я тоже помню то время, мистер Крэйвен. Но это было очень давно. Еще до пожара…
   — К черту пожар! — горячо воскликнул Дэниел. — Разве может какой-то проклятый пожар так сильно все переменить, Кейт, что у тебя больше нет времени для старых друзей?
   Она изумленно посмотрела на него.
   — Конечно, может, мистер Крэйвен. Пожар переменил все. Вам следовало бы знать это. В конце концов, вы же были там.
   Дэниел отшатнулся, словно она, как и ее прошлое, вдруг полыхнула огнем.
   — Что ты имеешь в виду? — слишком поспешно спросил он. Его бледные глаза впились в ее лицо. — Что ты имеешь в виду? Меня там не было, Кейт. Меня не было даже близко…
   Кейт не услышала конца фразы, потому что Изабель начала звать ее, злясь из-за того, что потеряла перчатку. А теперь, в карете по дороге домой, Кейт удивлялась самой себе. Ну зачем она сказала, что он был в доме в ночь пожара? О чем она только думала? Не было его там. Не было.
   — Ну, — капризно проговорила Изабель, возвращая Кейт к действительности. — Ну, мисс Мейхью? Разве вы не согласны со мной? По поводу того, что у миссис Тетмиллер недостает романтической обстановки?
   Кейт засмеялась:
   — Романтической? Я вряд ли смогу ответить на этот вопрос, поскольку, как вы говорили, я слишком стара, чтобы питать малейшую надежду на внимание хоть какого-нибудь мужчины.
   — Ах, — произнесла Изабель, легкомысленно махнув рукой, — я знаю по крайней мере одного мужчину, который очень хотел бы быть с вами, мисс Мейхью. Но сейчас мы говорим обо мне. Я думаю, что Джеффри намерен сделать мне предложение.
   — И на что, — поинтересовалась Кейт, — он вам предлагает жить? У мистера Сондерса долгов больше, чем денег, вы же знаете.
   — Просто мне придется убедить папу заплатить все его долги, — пожала плечами Изабель. — И тогда мы с ним все начнем сначала.
   — Ваш отец скорее согласится выдать вас замуж за папуаса с Новой Гвинеи, чем за Джеффри Сондерса, — улыбнулась Кейт.
   Снова легкомысленное движение руки.
   — О папе уж я позабочусь. Думаю, он сделает все, что я скажу, после этой неловкой сцены на балу.
   Кейт вдруг заинтересовалась видом из окна кареты.
   — Не знаю, о чем это вы, — солгала она.
   — Ах, мисс Мейхью, не надо притворяться, что вы ничего не видели! Миссис Вудхарт залепила ему такую пощечину, что было слышно до самого Ньюкасла. Меня так не унижали еще никогда в жизни! Правда. Все мои друзья считают, что он сказал ей что-то пошлое и это ее оскорбило.
   Кейт посмотрела на Изабель, и ее брови поползли вверх.
   — Пошлое?
   — Да. Разве не милое словцо? Я вычитала его в одной из ваших книг. Забыла в какой.
   Кейт опять отвернулась к окну.
   — Я уверена, — после минутного молчания заговорила она, — что они просто поспорили. Миссис Вудхарт — актриса и, вероятно, любит драматические жесты вроде сегодняшнего. Я уверена, что никаких пошлостей там не было.
   — Они не спорили! Папа бросил ее несколько месяцев назад. У него нет любовниц с тех пор, как вы приехали к нам, мисс Мейхью.
   Кейт притворилась, что всецело поглощена видом проезжавшего мимо ландо.
   — Откуда вы все это знаете, — пробормотала она, — никак не пойму.
   — О, это просто. Дункан мне сказал.
   Кейт покачала головой.
   — Вам не следует слушать сплетни, которые распускают слуги, леди Изабель. Вы должны быть выше всяких сплетен.
   — Эхе-хе. Для всех давно очевидно — во всем доме, а теперь, вероятно, и во всем Лондоне, — что он влюблен в вас, мисс Мейхью.
   Теперь Кейт была вынуждена оторваться от пейзажа за окном и в ужасе уставиться на свою подопечную. Ее щеки заливала краска.
   — Леди Изабель! — вскричала она, но ее голос сорвался.
   — Но это же правда! — Изабель сейчас напоминала Леди Бэбби, когда той удавалось поймать особенно жирную мышь. Девушка уютно устроилась на своем сиденье и только не мурлыкала от удовольствия. — Вы уже, наверное, заметили, как он пытается избегать вас, когда мы дома. Потом, он появляется всюду, куда бы мы ни поехали, точно по часам. Он ничего с собой не может поделать. Я уверена, что каждое утро, просыпаясь, он говорит себе, — она неумело изобразила густой голос отца: — «Сегодня я обязательно постараюсь не встречаться с мисс Мейхью». Но к вечеру вся решимость улетучивается, потому что перед вами, мисс Мейхью, и вправду невозможно устоять. Как перед шоколадкой.
   Кейт посмотрела на нее со всей суровостью, на какую только была способна.
   — Леди Изабель, вы должны прекратить эти насмешки! Это неуважительно по отношению к вашему отцу и очень зло по отношению ко мне.
   Изабель словно не слышала ее слов.
   — Даже миссис Клири на днях кое-что сказала. Она сказала: «Пропускать ужин — это так не похоже на его светлость. Но мне кажется, он не ужинал дома все последние три месяца». А три месяца — это столько, сколько вы живете у нас, мисс Мейхью. Он избегает вас, вероятно, потому, что сам ваш вид заставляет его терять голову от вожделения.
   Кейт, которая поняла, что чем больше она будет протестовать против этой темы, тем больше Изабель будет ковыряться в ней, сказала только:
   — И где вы нашли эту фразу? Уж точно не в моих книгах.
   — Папа всегда обходился без любовниц самое большее три недели, — продолжала Изабель. — Один раз было шесть недель, но это оттого, что у него случилась травма от падения с лошади. А как только он выздоровел, тут же нашел себе женщину. Должно быть, он и вправду влюблен в вас, мисс Мейхью, иначе он бы уже нашел замену миссис Вудхарт.
   Кейт проговорила сдавленным голосом:
   — О, смотрите! Вот мы и на Парк-лейн.
   «Благодарю тебя, Господи!»
   — А может, нам устроить двойную свадьбу? — задумчиво протянула Изабель. — Вы и папа, Джеффри и я. Было бы здорово, да, мисс Мейхью? Мы были бы такими привлекательными молодыми парами. Вы бы с папой смотрелись хорошо: вы такая маленькая, смешливая, и папа — большой и громоподобный.
   Кейт больше не могла игнорировать эту тему.
   — Леди Изабель! — вскипела она. — Надеюсь, вы это все не серьезно? Вы ведь не можете всерьез полагать, что у вашего отца способна зародиться мысль о женитьбе на женщине, работающей у него в доме?
   Однако Изабель выглядела абсолютно серьезной.
   — А почему нет, мисс Мейхью? — пожала она плечами. — Вы же не какая-нибудь актриса или, — она скривилась, — балерина.
   — Маркизы, — прорычала Кейт свирепо, надеясь таким образом положить конец глупому разговору, — не женятся на компаньонках своих дочерей!
   Изабель задрала нос кверху.
   — Женятся! — заявила она. — Если, конечно, маркиз — это мой папа, а компаньонка — это вы, мисс Мейхью!
   Экипаж остановился. Кейт вскочила и вышла первой, чтобы больше не слышать бессердечной болтовни Изабель. Она не посмела поднять глаза на лакея. «Господи, — думала она, — неужели и Бейтс считает, что лорд Уингейт влюблен в меня?» А в прихожей, где их ждал дворецкий, чтобы узнать, не нужно ли дамам чего-нибудь, прежде чем они поднимутся к себе, Кейт, глядя на него, сказала себе: «Ну, уж мистер Винсенс-то такого точно никогда не подумает!» А оказавшись в своей комнате и снимая платье, она услышала хихиканье служанки Изабель, доносившееся из соседней комнаты, и застонала: «О нет! Только не Бриджит!»
   Ворочаясь обнаженной в своей кровати — она отказалась от ночной рубашки с того дня, как случайно увидела лорда Уингейта выходящим из ванной, — она в тысячный раз спрашивала себя, почему она не бросит все это и не выйдет замуж за Фредди? Если она поступит так, то все проблемы сразу исчезнут. Что из того, что она не любит его, ведь она уже начала думать, что любовь вовсе не столь приятная вещь. Правда, он почему-то давно не возобновлял предложения — их отношения в последнее время были несколько натянутыми из-за появления этой певички из Вены, — но Кейт знала, что Фредди не скажет ей «нет», если она задаст ему этот вопрос.
   К сожалению, в ее плане имелось одно уязвимое место — кроме матери Фредди, конечно, — он, физически избавляя ее от лорда Уингейта, не мог дать гарантии, что она сможет выбросить его из головы, где он находился постоянно всю неделю с той роковой ночи в библиотеке. И было бы совсем нечестно выйти замуж за Фредди, зная, что любишь кого-то другого… если то, что она испытывала к маркизу, было любовью. Кейт не была уверена, что это обозначается словом «любовь». Фраза, которую произнесла Изабель — «терять голову от вожделения», — пожалуй, больше соответствует действительности.
   Сон, который в последнее время стал каким-то беспокойным, в ту ночь пришел к ней на удивление быстро. Как обычно, ей снился ее хозяин — на этот раз они оба были на лестнице обнаженные, конечно, — когда она внезапно проснулась от знакомого звука. Сев на кровати, она недоверчиво посмотрела в сторону окна.