Страница:
— Я пойду вперед, милорд, чтобы приготовить постель для мисс Макдугал…
— Мисс Макдугал? — Блондин, которого Эдвард назвал Алистером Картрайтом, чуть не столкнул с балюстрады свою выпивку, но ловким движением успел перехватить бокал. К тому времени как Эдвард со своей ношей вслед за экономкой поднялся на галерею, его друг успел прийти в себя настолько, чтобы встретить их с беспечной улыбкой и плохо скрываемым любопытством.
— Эй, там, — произнес он, поравнявшись с Эдвардом, и взгляд его ярких глаз остановился на Пегги. — Позвольте отрекомендоваться, раз хозяин так плохо воспитан, что не собирается представить меня вам. Мое имя Картрайт, Алистер Картрайт.
Эдвард прибавил шагу, поспевая за развевающимся подолом миссис Прейхерст. Пегги пришлось практически выворачивать шею, чтобы увидеть Алистера за широким плечом Эдварда.
— Как поживаете, мистер Картрайт? — спросила она вежливо. Алистер Картрайт не обладал высоким ростом и таким же мощным сложением, как хозяин поместья, но имел приятную наружность и был франтовато одет. Пегги никогда еще не видела такого роскошного галстука, как у него.
— До тех пор, пока вы не появились здесь, мисс Макдугал, я поживал… так себе. — Они повернули в покрытый ковром коридор. Алистер Картрайт семенил рядом, как хорошо выдрессированная комнатная собачка. — Последние несколько недель, пока Эдвард отсутствовал, было чертовски скучно. Но должен сказать, что ваша необычайная красота буквально осветила это печальное старое…
— Картрайт! — прорычал Эдвард. Пегги почувствовала, что негодование бурлит в его груди. — Прекрати.
— О, имей жалость, Роулингз. — Алистер встал как вкопанный, когда миссис Прейхерст остановилась и зазвенела ключами перед покрытой резьбой дверью в конце тускло освещенного коридора. — Мы с мисс Макдугал только что познакомились!
— Я сказал, прекрати, — скрипучим голосом повторил Эдвард. Пегги искоса взглянула на точеный профиль, который нависал над ней, и увидела, как на скулах лорда заходили желваки. В его глазах зажглись опасные огоньки. — Ты забыл, что я не люблю говорить одно и то же несколько раз.
На Алистера выговор приятеля, казалось, не произвел никакого впечатления. Он прислонился к изящной резной двери и вздохнул:
— Полагаю, это означает, что сейчас мы должны распрощаться, мисс Макдугал.
— Катись отсюда, Картрайт. — Эдвард с треском распахнул ногой отпертую миссис Прейхерст дверь. Пегги посмотрела на экономку — как она отнесется к такому варварству, — но та только подняла глаза к небу, примерно так же, как делала это сама Пегги, когда Джереми вел себя по-дурацки.
Розовая комната, куда внесли девушку, как нельзя более соответствовала своему названию. Она была роскошно отделана в нежно-розовых и лиловых тонах, на стенах были обои с изображением белых примул, все вокруг было олицетворением женственности. Однако, хотя в камине весело потрескивал огонь, а в вазе у кровати стояли свежие цветы, у Пегги возникло ощущение, что в комнате давно никто не жил. Она предположила, что последней хозяйкой этих апартаментов была герцогиня Роулингз, мать Эдварда, которая умерла лет двадцать тому назад.
Пегги показалось, что миссис Прейхерст хлопочет с искренней заботой. Она откинула одеяло, под которым открылись ослепительно белые льняные простыни.
— Ну вот, мисс Макдугал, — взволнованно проговорила экономка, взбивая белые подушки, которые, без всякого сомнения, уже взбивали несколько часов назад, — надеюсь, что комната придется вам по вкусу.
— Очень милая, — проворковала Пегги, не скрывая, что ей здесь нравится. Она никогда не видела комнаты красивее. А то, что в комнате стоял букет, ее просто растрогало. Девушка даже не представляла, где в ноябре можно найти живые розы, и подумала, что они, видно, из знаменитого цветника поместья Роулингзов. В конце концов, лорд Эдвард мог и не лгать.
Эдвард не стал задерживаться на пороге, уверенно прошел по ворсистому ковру к кровати и очень аккуратно опустил на нее девушку. Пегги хотела было посмеяться над его осторожностью, сравнив себя с хрупкой фарфоровой вазой. Но когда он убрал руки, обнимавшие ее, и капор соскользнул с головы, открыв рану, миссис Прейхерст вскрикнула.
— Ох! — запричитала экономка. — Какая ужасная рана! Бедная козочка! Посмотрите, она такая же белая, как простыни!
— Где же Эверс с коньяком? — Голос Эдварда звучал раздраженно. Должно быть, он очень требовательный хозяин, подумала Пегги. Ей было немного жаль миссис Прейхерст. — Картрайт, не стой там как изваяние. Принеси, приятель, что-нибудь выпить. Разве ты не видишь, что девушка вот-вот потеряет сознание?
Пегги, у которой веки вдруг начали наливаться свинцом, с трудом подняла глаза. Нет, она не собиралась падать в обморок. Она здоровая дочь шотландского священника, а не какая-нибудь изнеженная мисс из общества. И все же следовало признать, что ее одолевает сонливость. Может, если закрыть глаза на минутку-другую, то…
— Вот и я, милорд, — раздался монотонный голос дворецкого. Пегги услышала хрустальный звон бокалов, звук вынимаемой из графина пробки. — Кухарка прислала еще пунша.
— К черту пунш, — ругнулся Эдвард. — Налей-ка коньяку. Девушка без сознания.
Чтобы показать, что это не так, Пегги открыла глаза. И обнаружила, что смотрит в доброе, обеспокоенное лицо миссис Прейхерст, которая склонилась, стягивая с нее перчатки, расстегивая шубку и развязывая ленту капора.
— Все хорошо, моя дорогая, — произнесла экономка, вытягивая капор из-под головы Пегги. Прохладная умелая рука убрала с ее лица несколько спутанных прядей. — О Боже! Рана вроде бы не очень глубокая. Я надеюсь, что…
— Миссис Прейхерст, будьте так любезны… — Эдвард слегка отодвинул величественный зад экономки, в его руке был бокал с той же янтарной жидкостью, которую пил его приятель.
Пегги обратила внимание, что черты лица хозяина замка заострились, но подумала, что причиной тому скорее раздражение на слуг, чем волнение за нее. И впрямь, они и знакомы-то всего пару недель — слишком короткое время, чтобы у него могло возникнуть какое-нибудь чувство, кроме влечения, какое, с горечью подумала девушка, любой мужчина типа лорда Эдварда испытывает при виде первой встречной горничной.
— Пейте, — приказал Эдвард, в его голосе не было ни капли сочувствия. Он держал широкий бокал прямо перед ее лицом, от паров спиртного на глазах Пегги появились слезы. Девушка молча покачала головой. Она даже и не подумает пить эту ужасно пахнущую жидкость.
— А нет у вас какого-нибудь виски? — выдавила она слабым голосом, заметив выражение удивления на лице миссис Прейхерст и не поняв, чем оно вызвано.
— Выпейте это, — повторил Эдвард, и что-то в его тоне заставило Пегги вспомнить о том, что лорд не любит говорить одно и то же несколько раз. Она бросила сердитый взгляд, как можно небрежнее приняла из его рук бокал и, закрыв глаза, попробовала огненную жидкость на язык. Реакция девушки была инстинктивной и быстрой: она крепко сжала двумя руками бокал и опрокинула в себя все его содержимое.
Когда сосуд опустел, Эдвард отобрал его у Пегги и долгим взглядом посмотрел на девушку, которая дрожащей рукой провела по наполнившимся мукой глазам. Он протянул Пегги чистый носовой платок. Раздражение без следа исчезло из серых глаз.
— Лучше? — спросил он, когда Пегги с шумом втянула воздух через нос.
Она кивнула. Восхитительный коньяк разливался теплом по всему ее телу, согревая даже замерзшие пальцы ног, а головная боль, казалось, прекратила мучить ее. Да ведь коньяк лучше виски!
— Хорошо, — сказал Эдвард, возвращая бокал Эверсу, который подал ему другой, полный. Эдвард оценивающе посмотрел на коньяк, потом на Эверса. Погрозив длинным пальцем старому дворецкому, Эдвард одним долгим глотком опустошил бокал.
Миссис Прейхерст окинула Эдварда укоризненным взглядом, посмотрев на него поверх очков, и с фамильярностью слуги со стажем отстранила его и вновь склонилась над Пегги, чтобы расстегнуть длинный ряд пуговиц на ее дорожном платье.
— Мисс Макдугал, — начала экономка, — надеюсь, вы не сочтете за нескромность, но леди Герберт и я подумали, что вам понадобится горничная, поэтому я пригласила Люси Элкотт из женской семинарии. Я прекрасно знаю, что сейчас в моде служанки-француженки, но у нас здесь их днем с огнем не сыщешь, к тому же мистер Эверс не особенно жалует французов. Поэтому я подумала, что вы будете не против…
Пока миссис Прейхерст щебетала, проворно расстегивая пуговки, Пегги заметила, что Эдвард, опустив свой бокал, поднял бровь. Проследив за его заинтересованным взглядом, девушка поняла, что он устремлен на спелую округлость ее груди, отчетливо видную сквозь тонкий муслин ее блузки. С заалевшими щеками Пегги уставилась на Эдварда и смотрела на него до тех пор, пока тот не почувствовал на себе ее взгляд. Тогда он поднял глаза и, встретившись с ее глазами, покраснел. Это удивило и смутило Пегги. Если он такой уж опытный донжуан, то с чего бы ему краснеть?
Собственное смущение вкупе с коньяком вернуло лицу Пегги нормальный цвет, на щеках девушки заиграл румянец. Она спросила обманчиво нежным голосом:
— Мне кажется, услуги лорда Эдварда больше не нужны, не так ли, миссис Прейхерст?
Экономка подняла глаза от манжет, которые расстегивала, и метнула укоризненный взгляд в сторону стоявших у двери мужчин.
— Разумеется, нет! — звучно подтвердила она и, оставив в покое руку Пегги, уверенно направилась в сторону своего хозяина и его дворецкого. Ни одному из мужчин не потребовалось дополнительного приглашения. С вежливыми поклонами, причем лицо Эдварда было по-прежнему пунцовым и растерянным, оба отступили в коридор, где Алистер Картрайт встретил их веселым «Aга!».
Миссис Прейхерст плотно прикрыла дверь, а затем вернулась к Пегги, качая головой.
— Вам придется извинить их, мисс Макдугал, — произнесла она немного ворчливо, но все же добродушно. — В поместье Роулингзов не было ни одной леди в течение… о, очень давно, с тех пор как умерла герцогиня.
Догадка Пегги оказалось верной. Ее поселили в прежней комнате герцогини, и она здесь первая после смерти матери Эдварда.
— Конечно, друзья лорда Эдварда частенько наезжают из Лондона, но я-то имею в виду, что в замке давно не было леди, проживающей постоянно.
Пегги поинтересовалась:
— А что, лорд Эдвард часто устраивает людные вечеринки?
— Честно говоря, когда он сам не в Лондоне, такое впечатление, что весь Лондон здесь у него. — Миссис Прейхерст говорила о хозяине, не скрывая гордости за него. — Конечно, в поместье прекрасный стол и великолепные лошади. Видите ли, конюшня лорда Эдварда пользуется большой известностью среди любителей. Даже принц Уэльский…
Послышался тихий стук, и миссис Прейхерст поспешила к двери. Это была Люси Элкотт, нанятая экономкой в качестве горничной для Пегги. Хорошенькая большеглазая девушка с ярко-рыжими волосами смущенно улыбнулась своей новой хозяйке и была немедленно отослана миссис Прейхерст в примыкавшую ванную комнату дожидаться служанок, которые должны были приготовить для Пегги горячую ванну.
Появление Люси заставило миссис Прейхерст потерять нить разговора — она совершенно забыла о принце Уэльском и приступила к обсуждению, и весьма темпераментному, большой группы лондонских друзей лорда Эдварда, которые собирались в Роулингз в конце следующей недели на бал и на охоту. Их приезд, изо всех сил старалась объяснить миссис Прейхерст, планировался давно, и лорд Эдвард, узнав о том, где находится наследник Роулингзов, решил, что бессмысленно отменять его.
— Так как, — продолжала экономка с заметным смущением, — одно время, мисс Макдугал, были основания полагать, что вы не так молоды, как оказалось, лорд Эдвард полагал, что вы, э-э, не откажетесь от…
Пегги не смогла сдержать улыбки. Лорд Эдвард, несомненно, полагал, что она, провинциальная старая дева, будет польщена возможностью отобедать в изысканном обществе.
— Все ясно, — сказала она. — Значит, то, что я недавно из-за школьной парты, как тактично выразился лорд Эдвард, и никогда раньше не бывала в Лондоне, помешает празднику?
— Конечно, нет, — ответила миссис Прейхерст с несколько наигранным энтузиазмом. — И потом, среди гостей вполне могут быть такие же молодые дамы, как вы. Например, старшие дочери сэра Артура. Кажется, вы с ними уже знакомы? — После того как Пегги утвердительно кивнула, миссис Прейхерст продолжала: — Они хорошие девочки. Знаете, лорд Эдвард приглашает к себе погостить только представителей лучших семей Англии. Граф Дерби и его семья, маркиз и маркиза Линн с детьми, баронет сэр Томас Кейн, вдова леди Селдон и, конечно же, виконтесса Эшбери… — Миссис Прейхерст замолчала и добродушно рассмеялась. — Я совсем позабыла! Должно быть, моя дорогая, эти имена вам ничего не говорят. Вы должны сдерживать меня, если я разболтаюсь. Я ведь немолодая женщина, к тому же склонная посплетничать!
Пегги выдавила смешок. Девушка не усомнилась — заподозри миссис Прейхерст, что с такой гордостью перечисленные ею имена гостей внушили Пегги скорее испуг, чем радость, — она не стала бы усердствовать. Перспектива скорой встречи и общения с десятком титулованных особ отнюдь не привлекала Пегги. Ради всего святого, о чем она будет говорить с вдовой леди Селдон или маркизой Линн? Об ужасных условиях жизни бедняков в Лондоне? О необходимости отмены эксплуатации детского труда? И ведь ей наверняка придется участвовать во всех мероприятиях — начиная с вечернего виста и кончая псовой охотой. Вот тоска! Ничего другого не оставалось, кроме как поговорить с лордом Эдвардом. Никто не смеет требовать от Пегги, чтобы она коротала свои дни в пустых пересудах с вдовушками и их пустоголовыми дочками. Она ничего не знала о лондонском обществе, поэтому не смогла бы принять участие в их болтовне, если бы даже захотела. Она не умела вышивать, не понимала музыки, ненавидела охоту и питала отвращение к праздности, интригам, игре страстей. Господи, чем ей заняться? Может, связаться с местной церковью и предложить свои услуги? Ей больше импонировало ухаживать за слабыми, чем кланяться богатым.
Служанки принесли горячую воду, и миссис Прейхерст повела их в ванную комнату, давая таким образом девушке отдохнуть от своего общества. В дверь вновь постучали, и миссис Прейхерст впустила тучного пожилого господина, которого представила как мистера Паркса, местного доктора. Мистер Парке принес с собой черный саквояж, хорошее настроение и отчетливое благоухание коньяка — видно, Эверс перехватил его на пути к комнате Пегги. Девушку не столько интересовало мнение медика о ее ране, сколько сведения о Джереми, которыми тот мог располагать. Мальчик уже в Роулингзе? С ним все в порядке? Когда она может его увидеть?
Мистер Парке утвердительно ответил на первые два вопроса, а услышав третий, погрозил пальцем.
— Ни в коем случае, пока я не посмотрю вас, маленькая мисси, — назидательно проговорил он, а когда миссис Прейхерст кашлянула, поправился: — То есть мисс Макдугал.
С помощью Люси миссис Прейхерст удалось так зачесать волосы Пегги, что лекарь смог хорошо осмотреть рану, и только когда девушка увидела, какое впечатление произвела рана на горничную, она сообразила, что, по всей видимости, повреждение серьезнее, чем ей казалось. Бедная Люси вскрикнула и вытаращила глаза, одной рукой зажала себе рот, другой быстро перекрестилась. Мистер Парке тем не менее оставался бесстрастным, рана Пегги интересовала его только с медицинской точки зрения. Он повертел ее голову чуткими пальцами, надавил в нескольких местах, спрашивая, не больно ли ей и не ощущала ли она после аварии тошноту или головокружение. Услышав утвердительный ответ, лекарь кивнул и начал обрабатывать рану.
Мистера Паркса, как он сообщил миссис Прейхерст, беспокоила вероятность сотрясения, хотя головокружение могло возникнуть и в результате нервного шока, который девушка перенесла во время падения, и от тряски по пути в поместье. Не обращая внимания на Пегги, доктор продолжал давать наставления: его пациентку следует будить каждые два часа, и если у нее будет плыть перед глазами или она не сможет удерживать равновесие, немедленно послать за ним. Утром, велел мистер Парке, если голова будет болеть, нужно дать настойку опия. Затем он перечислил то, чего Пегги категорически не должна была делать в течение недели, в том числе заниматься рукоделием или ездить верхом. Последнее даже обрадовало Пегги, у которой появился прекрасный повод не участвовать в охотничьей забаве лорда Эдварда.
Дав миссис Прейхерст исчерпывающие инструкции, мистер Парке собрался уезжать. В тот момент, когда Люси открыла дверь, чтобы проводить доктора, мимо них прямо к кровати пронесся четырехфутовый снаряд с черной шевелюрой.
— Пегги! — завопил Джереми, ныряя прямо в кровать и тряхнув любимую тетушку так, что у той вырвался крик боли. — Эй! Он пускал тебе кровь?
Придя в себя, Пегги внимательно осмотрела мальчика. Его щеки горели румянцем, глаза сверкали, однако было очевидно, что это скорее следы возбуждения, чем болезни. Она инстинктивно потянулась, чтобы убрать с потного лба прядь темных волос.
Мистер Парке в дверях выкрикнул:
— Молодой человек! О чем сэр Артур и я говорили с вами в карете?
Джереми не обратил ни малейшего внимания на слова лекаря.
— Доктор пускал тебе кровь, Пегги? — допытывался он.
— Конечно, нет, — сказала Пегги. — Что это ты носишься, как маленький головорез? Ты же знаешь, нельзя сшибать мебель! Мы все-таки не у себя дома…
Мистер Парке решительно прошествовал мимо растерявшейся миссис Прейхерст и взял герцога за шкирку.
— Молодой человек, — сурово проговорил он, — дядя Эдвард предупредил вас, чтобы вы оставили вашу тетушку в покое. Она сильно ударилась головой и чувствует себя неважно…
— Сам знаю, — отозвался Джереми, голос которого звучал несколько придушенно, поскольку мистер Парке оттащил его от кровати за ворот. — И если бы не дядя Эдвард, она бы погибла. Сэр Артур превратил бы ее в лепешку. Пегги, ты видела те перила на лестнице? Как ты думаешь, дядя Эдвард не рассердится, если я всего разочек съеду по ним?
Когда мистер Парке выволакивал Джереми из комнаты, тот извернулся и взглянул на лекаря.
— А теперь послушай, — сказал он. — Ты сейчас же отпустишь меня. Я же герцог.
Мистер Парке засмеялся, как будто Джереми остроумно пошутил.
— Попрощайтесь с тетей, ваша светлость, — проговорил он.
Джереми успел еще раз взглянуть на Пегги, прежде чем его вытащили из комнаты.
— Не беспокойся, Пегги, — заверил он, — я приду проведать тебя после ужина!
— Обеда, — поправил его лекарь, — только ты никуда не придешь.
Люси быстро закрыла за ними дверь и с несколько ошарашенным видом прислонилась к ней. Глаза у миссис Прейхерст, которая стояла в другом углу комнаты, казались за очками огромными, но она сказала только:
— Ну что ж, его светлость кажется весьма энергичным молодым человеком.
Пегги была слишком слаба, чтобы возражать. Да, Джереми шалун, но разве все десятилетние мальчишки не такие? А чего они ожидали? Миниатюрную копию лорда Эдварда? Ха!
Глава 6
— Мисс Макдугал? — Блондин, которого Эдвард назвал Алистером Картрайтом, чуть не столкнул с балюстрады свою выпивку, но ловким движением успел перехватить бокал. К тому времени как Эдвард со своей ношей вслед за экономкой поднялся на галерею, его друг успел прийти в себя настолько, чтобы встретить их с беспечной улыбкой и плохо скрываемым любопытством.
— Эй, там, — произнес он, поравнявшись с Эдвардом, и взгляд его ярких глаз остановился на Пегги. — Позвольте отрекомендоваться, раз хозяин так плохо воспитан, что не собирается представить меня вам. Мое имя Картрайт, Алистер Картрайт.
Эдвард прибавил шагу, поспевая за развевающимся подолом миссис Прейхерст. Пегги пришлось практически выворачивать шею, чтобы увидеть Алистера за широким плечом Эдварда.
— Как поживаете, мистер Картрайт? — спросила она вежливо. Алистер Картрайт не обладал высоким ростом и таким же мощным сложением, как хозяин поместья, но имел приятную наружность и был франтовато одет. Пегги никогда еще не видела такого роскошного галстука, как у него.
— До тех пор, пока вы не появились здесь, мисс Макдугал, я поживал… так себе. — Они повернули в покрытый ковром коридор. Алистер Картрайт семенил рядом, как хорошо выдрессированная комнатная собачка. — Последние несколько недель, пока Эдвард отсутствовал, было чертовски скучно. Но должен сказать, что ваша необычайная красота буквально осветила это печальное старое…
— Картрайт! — прорычал Эдвард. Пегги почувствовала, что негодование бурлит в его груди. — Прекрати.
— О, имей жалость, Роулингз. — Алистер встал как вкопанный, когда миссис Прейхерст остановилась и зазвенела ключами перед покрытой резьбой дверью в конце тускло освещенного коридора. — Мы с мисс Макдугал только что познакомились!
— Я сказал, прекрати, — скрипучим голосом повторил Эдвард. Пегги искоса взглянула на точеный профиль, который нависал над ней, и увидела, как на скулах лорда заходили желваки. В его глазах зажглись опасные огоньки. — Ты забыл, что я не люблю говорить одно и то же несколько раз.
На Алистера выговор приятеля, казалось, не произвел никакого впечатления. Он прислонился к изящной резной двери и вздохнул:
— Полагаю, это означает, что сейчас мы должны распрощаться, мисс Макдугал.
— Катись отсюда, Картрайт. — Эдвард с треском распахнул ногой отпертую миссис Прейхерст дверь. Пегги посмотрела на экономку — как она отнесется к такому варварству, — но та только подняла глаза к небу, примерно так же, как делала это сама Пегги, когда Джереми вел себя по-дурацки.
Розовая комната, куда внесли девушку, как нельзя более соответствовала своему названию. Она была роскошно отделана в нежно-розовых и лиловых тонах, на стенах были обои с изображением белых примул, все вокруг было олицетворением женственности. Однако, хотя в камине весело потрескивал огонь, а в вазе у кровати стояли свежие цветы, у Пегги возникло ощущение, что в комнате давно никто не жил. Она предположила, что последней хозяйкой этих апартаментов была герцогиня Роулингз, мать Эдварда, которая умерла лет двадцать тому назад.
Пегги показалось, что миссис Прейхерст хлопочет с искренней заботой. Она откинула одеяло, под которым открылись ослепительно белые льняные простыни.
— Ну вот, мисс Макдугал, — взволнованно проговорила экономка, взбивая белые подушки, которые, без всякого сомнения, уже взбивали несколько часов назад, — надеюсь, что комната придется вам по вкусу.
— Очень милая, — проворковала Пегги, не скрывая, что ей здесь нравится. Она никогда не видела комнаты красивее. А то, что в комнате стоял букет, ее просто растрогало. Девушка даже не представляла, где в ноябре можно найти живые розы, и подумала, что они, видно, из знаменитого цветника поместья Роулингзов. В конце концов, лорд Эдвард мог и не лгать.
Эдвард не стал задерживаться на пороге, уверенно прошел по ворсистому ковру к кровати и очень аккуратно опустил на нее девушку. Пегги хотела было посмеяться над его осторожностью, сравнив себя с хрупкой фарфоровой вазой. Но когда он убрал руки, обнимавшие ее, и капор соскользнул с головы, открыв рану, миссис Прейхерст вскрикнула.
— Ох! — запричитала экономка. — Какая ужасная рана! Бедная козочка! Посмотрите, она такая же белая, как простыни!
— Где же Эверс с коньяком? — Голос Эдварда звучал раздраженно. Должно быть, он очень требовательный хозяин, подумала Пегги. Ей было немного жаль миссис Прейхерст. — Картрайт, не стой там как изваяние. Принеси, приятель, что-нибудь выпить. Разве ты не видишь, что девушка вот-вот потеряет сознание?
Пегги, у которой веки вдруг начали наливаться свинцом, с трудом подняла глаза. Нет, она не собиралась падать в обморок. Она здоровая дочь шотландского священника, а не какая-нибудь изнеженная мисс из общества. И все же следовало признать, что ее одолевает сонливость. Может, если закрыть глаза на минутку-другую, то…
— Вот и я, милорд, — раздался монотонный голос дворецкого. Пегги услышала хрустальный звон бокалов, звук вынимаемой из графина пробки. — Кухарка прислала еще пунша.
— К черту пунш, — ругнулся Эдвард. — Налей-ка коньяку. Девушка без сознания.
Чтобы показать, что это не так, Пегги открыла глаза. И обнаружила, что смотрит в доброе, обеспокоенное лицо миссис Прейхерст, которая склонилась, стягивая с нее перчатки, расстегивая шубку и развязывая ленту капора.
— Все хорошо, моя дорогая, — произнесла экономка, вытягивая капор из-под головы Пегги. Прохладная умелая рука убрала с ее лица несколько спутанных прядей. — О Боже! Рана вроде бы не очень глубокая. Я надеюсь, что…
— Миссис Прейхерст, будьте так любезны… — Эдвард слегка отодвинул величественный зад экономки, в его руке был бокал с той же янтарной жидкостью, которую пил его приятель.
Пегги обратила внимание, что черты лица хозяина замка заострились, но подумала, что причиной тому скорее раздражение на слуг, чем волнение за нее. И впрямь, они и знакомы-то всего пару недель — слишком короткое время, чтобы у него могло возникнуть какое-нибудь чувство, кроме влечения, какое, с горечью подумала девушка, любой мужчина типа лорда Эдварда испытывает при виде первой встречной горничной.
— Пейте, — приказал Эдвард, в его голосе не было ни капли сочувствия. Он держал широкий бокал прямо перед ее лицом, от паров спиртного на глазах Пегги появились слезы. Девушка молча покачала головой. Она даже и не подумает пить эту ужасно пахнущую жидкость.
— А нет у вас какого-нибудь виски? — выдавила она слабым голосом, заметив выражение удивления на лице миссис Прейхерст и не поняв, чем оно вызвано.
— Выпейте это, — повторил Эдвард, и что-то в его тоне заставило Пегги вспомнить о том, что лорд не любит говорить одно и то же несколько раз. Она бросила сердитый взгляд, как можно небрежнее приняла из его рук бокал и, закрыв глаза, попробовала огненную жидкость на язык. Реакция девушки была инстинктивной и быстрой: она крепко сжала двумя руками бокал и опрокинула в себя все его содержимое.
Когда сосуд опустел, Эдвард отобрал его у Пегги и долгим взглядом посмотрел на девушку, которая дрожащей рукой провела по наполнившимся мукой глазам. Он протянул Пегги чистый носовой платок. Раздражение без следа исчезло из серых глаз.
— Лучше? — спросил он, когда Пегги с шумом втянула воздух через нос.
Она кивнула. Восхитительный коньяк разливался теплом по всему ее телу, согревая даже замерзшие пальцы ног, а головная боль, казалось, прекратила мучить ее. Да ведь коньяк лучше виски!
— Хорошо, — сказал Эдвард, возвращая бокал Эверсу, который подал ему другой, полный. Эдвард оценивающе посмотрел на коньяк, потом на Эверса. Погрозив длинным пальцем старому дворецкому, Эдвард одним долгим глотком опустошил бокал.
Миссис Прейхерст окинула Эдварда укоризненным взглядом, посмотрев на него поверх очков, и с фамильярностью слуги со стажем отстранила его и вновь склонилась над Пегги, чтобы расстегнуть длинный ряд пуговиц на ее дорожном платье.
— Мисс Макдугал, — начала экономка, — надеюсь, вы не сочтете за нескромность, но леди Герберт и я подумали, что вам понадобится горничная, поэтому я пригласила Люси Элкотт из женской семинарии. Я прекрасно знаю, что сейчас в моде служанки-француженки, но у нас здесь их днем с огнем не сыщешь, к тому же мистер Эверс не особенно жалует французов. Поэтому я подумала, что вы будете не против…
Пока миссис Прейхерст щебетала, проворно расстегивая пуговки, Пегги заметила, что Эдвард, опустив свой бокал, поднял бровь. Проследив за его заинтересованным взглядом, девушка поняла, что он устремлен на спелую округлость ее груди, отчетливо видную сквозь тонкий муслин ее блузки. С заалевшими щеками Пегги уставилась на Эдварда и смотрела на него до тех пор, пока тот не почувствовал на себе ее взгляд. Тогда он поднял глаза и, встретившись с ее глазами, покраснел. Это удивило и смутило Пегги. Если он такой уж опытный донжуан, то с чего бы ему краснеть?
Собственное смущение вкупе с коньяком вернуло лицу Пегги нормальный цвет, на щеках девушки заиграл румянец. Она спросила обманчиво нежным голосом:
— Мне кажется, услуги лорда Эдварда больше не нужны, не так ли, миссис Прейхерст?
Экономка подняла глаза от манжет, которые расстегивала, и метнула укоризненный взгляд в сторону стоявших у двери мужчин.
— Разумеется, нет! — звучно подтвердила она и, оставив в покое руку Пегги, уверенно направилась в сторону своего хозяина и его дворецкого. Ни одному из мужчин не потребовалось дополнительного приглашения. С вежливыми поклонами, причем лицо Эдварда было по-прежнему пунцовым и растерянным, оба отступили в коридор, где Алистер Картрайт встретил их веселым «Aга!».
Миссис Прейхерст плотно прикрыла дверь, а затем вернулась к Пегги, качая головой.
— Вам придется извинить их, мисс Макдугал, — произнесла она немного ворчливо, но все же добродушно. — В поместье Роулингзов не было ни одной леди в течение… о, очень давно, с тех пор как умерла герцогиня.
Догадка Пегги оказалось верной. Ее поселили в прежней комнате герцогини, и она здесь первая после смерти матери Эдварда.
— Конечно, друзья лорда Эдварда частенько наезжают из Лондона, но я-то имею в виду, что в замке давно не было леди, проживающей постоянно.
Пегги поинтересовалась:
— А что, лорд Эдвард часто устраивает людные вечеринки?
— Честно говоря, когда он сам не в Лондоне, такое впечатление, что весь Лондон здесь у него. — Миссис Прейхерст говорила о хозяине, не скрывая гордости за него. — Конечно, в поместье прекрасный стол и великолепные лошади. Видите ли, конюшня лорда Эдварда пользуется большой известностью среди любителей. Даже принц Уэльский…
Послышался тихий стук, и миссис Прейхерст поспешила к двери. Это была Люси Элкотт, нанятая экономкой в качестве горничной для Пегги. Хорошенькая большеглазая девушка с ярко-рыжими волосами смущенно улыбнулась своей новой хозяйке и была немедленно отослана миссис Прейхерст в примыкавшую ванную комнату дожидаться служанок, которые должны были приготовить для Пегги горячую ванну.
Появление Люси заставило миссис Прейхерст потерять нить разговора — она совершенно забыла о принце Уэльском и приступила к обсуждению, и весьма темпераментному, большой группы лондонских друзей лорда Эдварда, которые собирались в Роулингз в конце следующей недели на бал и на охоту. Их приезд, изо всех сил старалась объяснить миссис Прейхерст, планировался давно, и лорд Эдвард, узнав о том, где находится наследник Роулингзов, решил, что бессмысленно отменять его.
— Так как, — продолжала экономка с заметным смущением, — одно время, мисс Макдугал, были основания полагать, что вы не так молоды, как оказалось, лорд Эдвард полагал, что вы, э-э, не откажетесь от…
Пегги не смогла сдержать улыбки. Лорд Эдвард, несомненно, полагал, что она, провинциальная старая дева, будет польщена возможностью отобедать в изысканном обществе.
— Все ясно, — сказала она. — Значит, то, что я недавно из-за школьной парты, как тактично выразился лорд Эдвард, и никогда раньше не бывала в Лондоне, помешает празднику?
— Конечно, нет, — ответила миссис Прейхерст с несколько наигранным энтузиазмом. — И потом, среди гостей вполне могут быть такие же молодые дамы, как вы. Например, старшие дочери сэра Артура. Кажется, вы с ними уже знакомы? — После того как Пегги утвердительно кивнула, миссис Прейхерст продолжала: — Они хорошие девочки. Знаете, лорд Эдвард приглашает к себе погостить только представителей лучших семей Англии. Граф Дерби и его семья, маркиз и маркиза Линн с детьми, баронет сэр Томас Кейн, вдова леди Селдон и, конечно же, виконтесса Эшбери… — Миссис Прейхерст замолчала и добродушно рассмеялась. — Я совсем позабыла! Должно быть, моя дорогая, эти имена вам ничего не говорят. Вы должны сдерживать меня, если я разболтаюсь. Я ведь немолодая женщина, к тому же склонная посплетничать!
Пегги выдавила смешок. Девушка не усомнилась — заподозри миссис Прейхерст, что с такой гордостью перечисленные ею имена гостей внушили Пегги скорее испуг, чем радость, — она не стала бы усердствовать. Перспектива скорой встречи и общения с десятком титулованных особ отнюдь не привлекала Пегги. Ради всего святого, о чем она будет говорить с вдовой леди Селдон или маркизой Линн? Об ужасных условиях жизни бедняков в Лондоне? О необходимости отмены эксплуатации детского труда? И ведь ей наверняка придется участвовать во всех мероприятиях — начиная с вечернего виста и кончая псовой охотой. Вот тоска! Ничего другого не оставалось, кроме как поговорить с лордом Эдвардом. Никто не смеет требовать от Пегги, чтобы она коротала свои дни в пустых пересудах с вдовушками и их пустоголовыми дочками. Она ничего не знала о лондонском обществе, поэтому не смогла бы принять участие в их болтовне, если бы даже захотела. Она не умела вышивать, не понимала музыки, ненавидела охоту и питала отвращение к праздности, интригам, игре страстей. Господи, чем ей заняться? Может, связаться с местной церковью и предложить свои услуги? Ей больше импонировало ухаживать за слабыми, чем кланяться богатым.
Служанки принесли горячую воду, и миссис Прейхерст повела их в ванную комнату, давая таким образом девушке отдохнуть от своего общества. В дверь вновь постучали, и миссис Прейхерст впустила тучного пожилого господина, которого представила как мистера Паркса, местного доктора. Мистер Парке принес с собой черный саквояж, хорошее настроение и отчетливое благоухание коньяка — видно, Эверс перехватил его на пути к комнате Пегги. Девушку не столько интересовало мнение медика о ее ране, сколько сведения о Джереми, которыми тот мог располагать. Мальчик уже в Роулингзе? С ним все в порядке? Когда она может его увидеть?
Мистер Парке утвердительно ответил на первые два вопроса, а услышав третий, погрозил пальцем.
— Ни в коем случае, пока я не посмотрю вас, маленькая мисси, — назидательно проговорил он, а когда миссис Прейхерст кашлянула, поправился: — То есть мисс Макдугал.
С помощью Люси миссис Прейхерст удалось так зачесать волосы Пегги, что лекарь смог хорошо осмотреть рану, и только когда девушка увидела, какое впечатление произвела рана на горничную, она сообразила, что, по всей видимости, повреждение серьезнее, чем ей казалось. Бедная Люси вскрикнула и вытаращила глаза, одной рукой зажала себе рот, другой быстро перекрестилась. Мистер Парке тем не менее оставался бесстрастным, рана Пегги интересовала его только с медицинской точки зрения. Он повертел ее голову чуткими пальцами, надавил в нескольких местах, спрашивая, не больно ли ей и не ощущала ли она после аварии тошноту или головокружение. Услышав утвердительный ответ, лекарь кивнул и начал обрабатывать рану.
Мистера Паркса, как он сообщил миссис Прейхерст, беспокоила вероятность сотрясения, хотя головокружение могло возникнуть и в результате нервного шока, который девушка перенесла во время падения, и от тряски по пути в поместье. Не обращая внимания на Пегги, доктор продолжал давать наставления: его пациентку следует будить каждые два часа, и если у нее будет плыть перед глазами или она не сможет удерживать равновесие, немедленно послать за ним. Утром, велел мистер Парке, если голова будет болеть, нужно дать настойку опия. Затем он перечислил то, чего Пегги категорически не должна была делать в течение недели, в том числе заниматься рукоделием или ездить верхом. Последнее даже обрадовало Пегги, у которой появился прекрасный повод не участвовать в охотничьей забаве лорда Эдварда.
Дав миссис Прейхерст исчерпывающие инструкции, мистер Парке собрался уезжать. В тот момент, когда Люси открыла дверь, чтобы проводить доктора, мимо них прямо к кровати пронесся четырехфутовый снаряд с черной шевелюрой.
— Пегги! — завопил Джереми, ныряя прямо в кровать и тряхнув любимую тетушку так, что у той вырвался крик боли. — Эй! Он пускал тебе кровь?
Придя в себя, Пегги внимательно осмотрела мальчика. Его щеки горели румянцем, глаза сверкали, однако было очевидно, что это скорее следы возбуждения, чем болезни. Она инстинктивно потянулась, чтобы убрать с потного лба прядь темных волос.
Мистер Парке в дверях выкрикнул:
— Молодой человек! О чем сэр Артур и я говорили с вами в карете?
Джереми не обратил ни малейшего внимания на слова лекаря.
— Доктор пускал тебе кровь, Пегги? — допытывался он.
— Конечно, нет, — сказала Пегги. — Что это ты носишься, как маленький головорез? Ты же знаешь, нельзя сшибать мебель! Мы все-таки не у себя дома…
Мистер Парке решительно прошествовал мимо растерявшейся миссис Прейхерст и взял герцога за шкирку.
— Молодой человек, — сурово проговорил он, — дядя Эдвард предупредил вас, чтобы вы оставили вашу тетушку в покое. Она сильно ударилась головой и чувствует себя неважно…
— Сам знаю, — отозвался Джереми, голос которого звучал несколько придушенно, поскольку мистер Парке оттащил его от кровати за ворот. — И если бы не дядя Эдвард, она бы погибла. Сэр Артур превратил бы ее в лепешку. Пегги, ты видела те перила на лестнице? Как ты думаешь, дядя Эдвард не рассердится, если я всего разочек съеду по ним?
Когда мистер Парке выволакивал Джереми из комнаты, тот извернулся и взглянул на лекаря.
— А теперь послушай, — сказал он. — Ты сейчас же отпустишь меня. Я же герцог.
Мистер Парке засмеялся, как будто Джереми остроумно пошутил.
— Попрощайтесь с тетей, ваша светлость, — проговорил он.
Джереми успел еще раз взглянуть на Пегги, прежде чем его вытащили из комнаты.
— Не беспокойся, Пегги, — заверил он, — я приду проведать тебя после ужина!
— Обеда, — поправил его лекарь, — только ты никуда не придешь.
Люси быстро закрыла за ними дверь и с несколько ошарашенным видом прислонилась к ней. Глаза у миссис Прейхерст, которая стояла в другом углу комнаты, казались за очками огромными, но она сказала только:
— Ну что ж, его светлость кажется весьма энергичным молодым человеком.
Пегги была слишком слаба, чтобы возражать. Да, Джереми шалун, но разве все десятилетние мальчишки не такие? А чего они ожидали? Миниатюрную копию лорда Эдварда? Ха!
Глава 6
В библиотеке Эдвард скинул свой плащ на одно из кресел, обтянутых мягкой кожей, и спросил у сэра Артура:
— Что случилось с Кэтрин Роулингз?
Тот поперхнулся коньяком. Эдвард испытал приступ сочувствия к своему управляющему. Бедняга только что пережил аварию и два часа простоял на морозе в компании непослушного мальчишки. Все, о чем он мечтал, — насладиться коньяком у горящего камина, а тут хозяин пристает со всякими вопросами. И все же ему необходимо было это узнать.
— Что ты имеешь в виду, Эдвард? — Алистер, устроившись в соседнем кресле, грел в руках свой бокал. — Она умерла, ведь так? Умерла после того, как твой брат Джон был убит на дуэли.
— Да, но как? От чего?
— Милорд, — выдавил, приходя в себя, сэр Артур. Его мясистое лицо стало багровым, под цвет бархатных штор, закрывавших окно. — Жена вашего бедного покойного брата скончалась в Венеции от чахотки вскоре после смерти лорда Джона.
— У вас есть доказательства? — Эдвард опустился на низкую зеленую кушетку. В ожидании ответа он подался вперед и уперся локтями в колени.
— Нет, я никогда не видел свидетельства о смерти, — покачал головой сэр Артур. — Но мисс Макдугал уверяет, что племянника ей оставили где-то девять с половиной лет назад, когда ее сестра на короткое время вернулась в Англию после смерти лорда Джона и незадолго до собственной…
— Это, скорее всего, правда, — хмыкнул Эдвард. — Судя по всему, у мисс Макдугал материнский инстинкт развит гораздо сильнее, чем у ее сестры. То, что Кэтрин оставила своего сына на руках тетки, похоже, было единственным осмысленным поступком за всю ее недолгую жизнь.
Алистер казался задумчивым.
— А как повезло мальчишке! Хотел бы я, чтобы меня растила тетушка с такой внешностью! Ах, какие глаза! И эта тонкая талия!
Эдвард посмотрел на своего вечного гостя. Все было даже хуже, чем он опасался.
— Нечего таращиться на ее талию. Мисс Макдугал здесь под моим покровительством, и я не могу позволить себе потерять ее. Она — единственное, что отделяет меня от этого ужасного титула. Не смей обижать ее, Картрайт.
— А что, она очень обидчива? — с хитрой улыбкой поинтересовался Алистер.
Эдвард потрогал щеку, на которую пришлись удары девушки.
— Ее достаточно легко обидеть, — сообщил он. — Тебе следует запомнить, Алистер, мисс Макдугал не нашего поля ягода. Она…
Он помолчал, не зная, как продолжить. Честно говоря, он сам не имел ни малейшего представления о том, как обращаться с мисс Пегги Макдугал. Он знал о женщинах многое, правда, это касалось замужних дам с не слишком крепкими моральными устоями. А вот как вести себя с воспитанными молодыми девушками, для него было тайной за семью печатями, и, хотя Эдвард не без основания подозревал, что мисс Макдугал с ее железной волей не может быть отнесена к этой категории, другой для нее придумать он был просто не в состоянии.
Все же он склонялся к тому, чтобы относиться к ней как к дочери священника, и ожидал, что Алистер последует его примеру.
— Она очень молода, — закончил он, чувствуя слабость своего аргумента. — И неопытна. Поэтому лучше держаться от нее подальше.
Алистер вздернул свою золотую бровь.
— Хочешь сказать, что ты в Лондоне так себя и вел? Избегал ее?
— Насколько это было возможно.
Эдварду не особенно понравилась неделя, которую он провел в Лондоне со своим племянником и мисс Макдугал. Во-первых, сезон еще не начался и почти все друзья Эдварда находились в своих загородных имениях. Он уже видел все спектакли, к тому же рядом не было Арабеллы, поэтому ничего не оставалось, кроме как проводить все вечера в своем клубе на Пэл-Мэл, играя с несколькими оказавшимися в городе людьми. Время от времени он нанимал двуколку и носился по трущобам в районе Воксхолл-Гарденз, швыряя деньгами, пока не надоест.
Главное, казалось Эдварду, как можно меньше времени проводить в обществе мисс Макдугал. Все равно, что делать и с кем, лишь бы быть подальше от нее и этих колдовских зеленых глаз.
Поначалу он попытался просто выбросить из головы их поцелуи на кухне, но чем больше напрасных стараний он прилагал, тем отчетливее сознавал, что Пегги Макдугал по-настоящему опасная женщина. Не потому, что она целовалась так, как Эдварда не целовала ни одна из его любовниц, всем своим существом отдаваясь этому занятию. Нет, мисс Макдугал была опасна тем, что она так целовалась, но при этом не была ничьей женой или любовницей.
Это означало, что ее ничто не сдерживало, чтобы влюбиться… Хуже, ничто не ограждало от того, чтобы влюбиться в нее.
А чего Эдвард совершенно не собирался делать на этом этапе своей жизни, так это влюбляться в зеленоглазую дочь священника, которая считала себя либералом и принимала роды у проституток. Этого просто не должно было случиться. Потому что в результате ему пришлось бы жениться, чтобы обладать ею, а брак все сильно усложняет. Разве Арабелла не живое тому свидетельство?
Именно для того, чтобы не влюбиться, Эдвард старался проводить в обществе этой бойкой девицы как можно меньше времени. И почти добился успеха. Он даже поздравил себя с тем, что теперь почти полностью вне опасности.
Почти.
— Просто держись от нее в стороне, — прорычал Эдвард своему другу. — Считай ее одной из дочерей Герберта.
Алистер взглянул на тучного управляющего.
— Ты шутишь…
Сэр Артур выглядел совершенно сбитым с толку. Он уставился в свой бокал, будто надеялся найти там ответ на сложный вопрос.
— Милорд, — медленно проговорил он, — боюсь, мой стареющий мозг не в состоянии понять существо беседы. Разве что-нибудь из того, что сказала мисс Макдугал, дало повод думать, что леди Кэтрин все еще жива?
Эдвард замялся.
— Нет. Хотя мне показалось странным, что она говорила о своей сестре в настоящем времени. Например, «моя сестра очень красива». Не «была красивой», а «красива».
Сэр Артур почувствовал что-то вроде возмущения. Он поудобнее устроился в глубоком кресле и громко кашлянул.
— Лорд Эдвард, я вынужден протестовать против такого рода предположений. Я провел тщательное расследование в отношении этой семьи. Пегги Макдугал является второй дочерью Гэвина Макдугала, покойного приходского священника общины Эпплсби, что возле Абердина. Ее старшая сестра, Кэтрин, оставила его светлость на попечение отца и младшей сестры, когда мальчик был еще младенцем, вскоре после безвременной кончины лорда Джона, а затем вернулась на континент, чтобы умереть в Италии, не имея ни гроша за душой.
— Что случилось с Кэтрин Роулингз?
Тот поперхнулся коньяком. Эдвард испытал приступ сочувствия к своему управляющему. Бедняга только что пережил аварию и два часа простоял на морозе в компании непослушного мальчишки. Все, о чем он мечтал, — насладиться коньяком у горящего камина, а тут хозяин пристает со всякими вопросами. И все же ему необходимо было это узнать.
— Что ты имеешь в виду, Эдвард? — Алистер, устроившись в соседнем кресле, грел в руках свой бокал. — Она умерла, ведь так? Умерла после того, как твой брат Джон был убит на дуэли.
— Да, но как? От чего?
— Милорд, — выдавил, приходя в себя, сэр Артур. Его мясистое лицо стало багровым, под цвет бархатных штор, закрывавших окно. — Жена вашего бедного покойного брата скончалась в Венеции от чахотки вскоре после смерти лорда Джона.
— У вас есть доказательства? — Эдвард опустился на низкую зеленую кушетку. В ожидании ответа он подался вперед и уперся локтями в колени.
— Нет, я никогда не видел свидетельства о смерти, — покачал головой сэр Артур. — Но мисс Макдугал уверяет, что племянника ей оставили где-то девять с половиной лет назад, когда ее сестра на короткое время вернулась в Англию после смерти лорда Джона и незадолго до собственной…
— Это, скорее всего, правда, — хмыкнул Эдвард. — Судя по всему, у мисс Макдугал материнский инстинкт развит гораздо сильнее, чем у ее сестры. То, что Кэтрин оставила своего сына на руках тетки, похоже, было единственным осмысленным поступком за всю ее недолгую жизнь.
Алистер казался задумчивым.
— А как повезло мальчишке! Хотел бы я, чтобы меня растила тетушка с такой внешностью! Ах, какие глаза! И эта тонкая талия!
Эдвард посмотрел на своего вечного гостя. Все было даже хуже, чем он опасался.
— Нечего таращиться на ее талию. Мисс Макдугал здесь под моим покровительством, и я не могу позволить себе потерять ее. Она — единственное, что отделяет меня от этого ужасного титула. Не смей обижать ее, Картрайт.
— А что, она очень обидчива? — с хитрой улыбкой поинтересовался Алистер.
Эдвард потрогал щеку, на которую пришлись удары девушки.
— Ее достаточно легко обидеть, — сообщил он. — Тебе следует запомнить, Алистер, мисс Макдугал не нашего поля ягода. Она…
Он помолчал, не зная, как продолжить. Честно говоря, он сам не имел ни малейшего представления о том, как обращаться с мисс Пегги Макдугал. Он знал о женщинах многое, правда, это касалось замужних дам с не слишком крепкими моральными устоями. А вот как вести себя с воспитанными молодыми девушками, для него было тайной за семью печатями, и, хотя Эдвард не без основания подозревал, что мисс Макдугал с ее железной волей не может быть отнесена к этой категории, другой для нее придумать он был просто не в состоянии.
Все же он склонялся к тому, чтобы относиться к ней как к дочери священника, и ожидал, что Алистер последует его примеру.
— Она очень молода, — закончил он, чувствуя слабость своего аргумента. — И неопытна. Поэтому лучше держаться от нее подальше.
Алистер вздернул свою золотую бровь.
— Хочешь сказать, что ты в Лондоне так себя и вел? Избегал ее?
— Насколько это было возможно.
Эдварду не особенно понравилась неделя, которую он провел в Лондоне со своим племянником и мисс Макдугал. Во-первых, сезон еще не начался и почти все друзья Эдварда находились в своих загородных имениях. Он уже видел все спектакли, к тому же рядом не было Арабеллы, поэтому ничего не оставалось, кроме как проводить все вечера в своем клубе на Пэл-Мэл, играя с несколькими оказавшимися в городе людьми. Время от времени он нанимал двуколку и носился по трущобам в районе Воксхолл-Гарденз, швыряя деньгами, пока не надоест.
Главное, казалось Эдварду, как можно меньше времени проводить в обществе мисс Макдугал. Все равно, что делать и с кем, лишь бы быть подальше от нее и этих колдовских зеленых глаз.
Поначалу он попытался просто выбросить из головы их поцелуи на кухне, но чем больше напрасных стараний он прилагал, тем отчетливее сознавал, что Пегги Макдугал по-настоящему опасная женщина. Не потому, что она целовалась так, как Эдварда не целовала ни одна из его любовниц, всем своим существом отдаваясь этому занятию. Нет, мисс Макдугал была опасна тем, что она так целовалась, но при этом не была ничьей женой или любовницей.
Это означало, что ее ничто не сдерживало, чтобы влюбиться… Хуже, ничто не ограждало от того, чтобы влюбиться в нее.
А чего Эдвард совершенно не собирался делать на этом этапе своей жизни, так это влюбляться в зеленоглазую дочь священника, которая считала себя либералом и принимала роды у проституток. Этого просто не должно было случиться. Потому что в результате ему пришлось бы жениться, чтобы обладать ею, а брак все сильно усложняет. Разве Арабелла не живое тому свидетельство?
Именно для того, чтобы не влюбиться, Эдвард старался проводить в обществе этой бойкой девицы как можно меньше времени. И почти добился успеха. Он даже поздравил себя с тем, что теперь почти полностью вне опасности.
Почти.
— Просто держись от нее в стороне, — прорычал Эдвард своему другу. — Считай ее одной из дочерей Герберта.
Алистер взглянул на тучного управляющего.
— Ты шутишь…
Сэр Артур выглядел совершенно сбитым с толку. Он уставился в свой бокал, будто надеялся найти там ответ на сложный вопрос.
— Милорд, — медленно проговорил он, — боюсь, мой стареющий мозг не в состоянии понять существо беседы. Разве что-нибудь из того, что сказала мисс Макдугал, дало повод думать, что леди Кэтрин все еще жива?
Эдвард замялся.
— Нет. Хотя мне показалось странным, что она говорила о своей сестре в настоящем времени. Например, «моя сестра очень красива». Не «была красивой», а «красива».
Сэр Артур почувствовал что-то вроде возмущения. Он поудобнее устроился в глубоком кресле и громко кашлянул.
— Лорд Эдвард, я вынужден протестовать против такого рода предположений. Я провел тщательное расследование в отношении этой семьи. Пегги Макдугал является второй дочерью Гэвина Макдугала, покойного приходского священника общины Эпплсби, что возле Абердина. Ее старшая сестра, Кэтрин, оставила его светлость на попечение отца и младшей сестры, когда мальчик был еще младенцем, вскоре после безвременной кончины лорда Джона, а затем вернулась на континент, чтобы умереть в Италии, не имея ни гроша за душой.