Келлс Сюзанна. Последнее прощение

   Он подвинул к ней что-то через стол. Сначала она думала, что это печать святого Луки, но потом увидела листок бумаги.
   — В Оксфорде к этому отнесутся с уважением.
   — Не могу! — Она покачала головой.
   — Почему? — рассмеялся он. — Свадьба дело дорогостоящее, Кэмпион. Вам потребуется платье, понадобится всех накормить, нужно будет где-то жить. Возьмите. Я настаиваю! Отдадите деньги, когда соберете печати.
   Он дал ей тысячу фунтов. Она была смущена, потому что он и так уже заплатил за ее новую одежду, но Лопес отмахнулся:
   — Вы забываете, Кэмпион, что вы богаты. Богатым несложно занимать деньги, это трудно только беднякам, кому они-то и нужны больше всего. Берите. И еще одно…
   Она взглянула на него, чувствуя, что будет тосковать по нему, по его насмешливому уму, мягкости, доброте.
   — Еще одно?
   — Возьмите. — Он, как фокусник, извлек печать. Она посмотрела на нее:
   — Почему вы не оставите ее у себя?
   — Потому что она ваша. Вы должны принять на себя часть грозящей опасности, Кэмпион, вы должны быть мужественны. Мужество вам не помешает. — Он задумался. — Отдайте ее на хранение Тоби, если хотите, но у вас должна быть хоть какая-то вещь вашего отца. — Он положил печать на середину стола. — Она ваша. Я вручаю ее вам.
   Она взяла печать, сознавая, что тем самым снова ставит себя под удар. Лопес спросил:
   — Вы сохраните ее?
   — Сохраню.
   Он одобрительно кивнул и еще раз поднял бокал.
   — Вот и отлично.
   Рано утром, когда от ветра по Темзе бежала рябь, а над мостом на насаженных на пики головах изменников шевелились волосы, Вэвесор Деворэкс прокрался в комнату Кэмпион. Двигался он беззвучно, будто большой кот, и не было никаких признаков того, что он пил. В руках он держал фонарь.
   Дверь открылась без скрипа — предварительно ее смазал сам Деворэкс.
   Кэмпион спала, положив согнутую руку ладонью вверх.
   У него под ногой скрипнула доска. Он застыл. Девушка облизала губы, пошевелилась и снова успокоилась. Света фонарь давал мало, но вполне достаточно, чтобы распознать лежавшую рядом с кроватью печать святого Луки.
   Вэвесор Деворэкс поднял ее.
   Он отнес ее в комнату с видом на Темзу, опустил на специально подготовленный стол, где уже лежал маленький квадрат из толстого стекла. Он смазал его маслом и, достав свечу из фонаря, капнул сургучом и прижал печать.
   Он повторил свои действия во второй, в третий раз.
   Свеча снова оказалась внутри фонаря, а кусочек стекла с драгоценным грузом он обернул лоскутком муслина, затем шерстью и сложил свою добычу в маленький деревянный ящик. Потребовалась минута на то, чтобы в одних носках вновь проникнуть в комнату Кэмпион, положить печать рядом с кроватью и убрать со стола все следы своей деятельности.
   Затем он вытащил пробку из бутылки, плюхнулся на кровать и выпил за свое здоровье. Завтра он повезет девушку в Оксфорд, а потом начнет собственную хитроумную игру. Это будет игра не Лопеса, не Кэмпион, а его собственная. Одной печати было вполне достаточно. Деворэкс усмехнулся и с наслаждением припал к бутылке.

Часть четвертая
Сбор печатей

Глава 26

   Было утро. Над рыбным рынком в Биллингсгейте кричали чайки. По улицам грохотали телеги, город пробуждался, начинал торговать — тот самый город, который патрулировали парламентские войска, разыскивавшие Кэмпион.
   Марта Ренселинк принесла ей дорожную одежду.
   — Не спрашивай меня ни о чем, Кэмпион, я все равно не знаю. Эта свинья мне никогда ничего не говорит.
   Деворэкс прислал дешевенькое грубое черное платье и чепец такого же цвета.
   Мордехай Лопес поцеловал ее в обе щеки.
   — Может быть, я приеду к вам на свадьбу, ладно?
   Она смутилась:
   — Может быть, Тоби больше не хочет на мне жениться.
   — Вы мне никогда не говорили, что он глуп!
   Она засмеялась:
   — Буду счастлива видеть вас на свадьбе.
   — Если смогу. Не уверен. Счастливо, дорогая. Печать при вас?
   — Да.
   Печать была на шее и вызывала странно знакомое, необъяснимое чувство.
   — Возможно, я попрошу Тоби хранить ее.
   — Пусть будет так. — Он взял ее за локоть. — Деньги не забыли?
   — Нет.
   — Марта сложила в телегу одежду и еду на дорогу. Вы будете в безопасности! Вэвесор приготовил вам спутника. Не слишком приятного, зато он вас защитит.
   — Спутника?
   — Ему хочется, чтобы это было для вас сюрпризом. Идемте!
   Во дворе стояла маленькая обшарпанная телега. Ее окружали люди Деворэкса, все они были на лошадях, хорошо вооружены, подпоясаны парламентскими поясами. Не вооружен был только Мэйсон. Одет он был так же бедно, как и Кэмпион, и ждал на козлах. Деворэкс подозвал ее:
   — Иди сюда, детка! Познакомься, это твой брат. — Он указал на Мэйсона.
   — Привет, сестренка, — откликнулся Мэйсон. Деворэкс захохотал.
   — Что это ты делаешь, Мэйсон?
   — Хороню отца, сэр!
   Солдаты заржали. С удивительной легкостью для человека, которому уже под пятьдесят, Деворэкс вскочил на телегу и потянулся за Кэмпион.
   — Дай руку.
   В телеге стоял длинный ящик. Деворэкс приподнял крышку, и оттуда отвратительно завоняло.
   — Вот твой отец.
   Кэмпион скривилась. В ящике лежал труп старика. Истощенное тело было завернуто в грязный саван. Волосы были седые и прямые. Худые щеки нависли над посиневшими мертвыми губами. Вэвесор Деворэкс пояснил:
   — Мы прозвали его «старина Том». Ты его дочь; у тебя есть бумаги, в которых сказано, что ты везешь его хоронить в Хай-Уайкомб. Если спросят, от чего он умер, говори — чума.
   Он посмотрел на «старину Тома».
   — Обошелся мне в десять фунтов. В этом проклятом городе на все растут цены. — Он опустил крышку и сказал Мэйсону: — Поедешь сам по себе, пока мы не выберемся из Лондона. Ясно?
   — Да, сэр!
   — Открывайте. — Деворэкс махнул в сторону ворот. — Поехали!
   Они направились через город, чтобы не делать крюк на юг до следующего моста. На Лондонском мосту солдаты взобрались на телегу, но вид старика отвратил их от дальнейшего любопытства. То же самое повторилось в Ладгейте и у Найтсбридж, где их остановили в третий и последний раз. На этот раз Кэмпион переволновалась. Вэвесор Деворэкс со своими людьми ускакал далеко вперед, скрылся из виду, и ей стало страшно, вдруг солдаты что-нибудь заподозрят. Мэйсон же не беспокоился. Он все бормотал слово «чума», и солдаты поспешно отправляли их дальше.
   Вэвесор Деворэкс ждал в пяти милях впереди. Мэйсон с облегчением переоделся в солдатскую одежду и пристегнул меч поверх кожаной куртки и оранжевого пояса. «Старину Тома» сняли с повозки и отнесли в кустарник, где и вытряхнули на корм хищным птицам и животным. Вэвесор Деворэкс веселился.
   — «Старина Том» послужил королю.
   — Королю? — удивилась Кэмпион.
   — Он провел его врагов. Ты говорила, что умеешь ездить верхом?
   — В дамском седле.
   Они бросили телегу, на лошадь навьючили одежду Кэмпион, а к ней самой подвели свободного коня. Люди Деворэкса радовались, что вырвались за черту Лондона, и еще больше повеселели, когда вскоре сделали остановку в гостинице, Деворэкс сказал:
   — Никакого смысла ждать допоздна и упустить лучшие комнаты. — Он кликнул конюхов. — Пошли, детка. Там есть выпивка.
   В тот вечер она увидела нового Вэвесора Деворэкса, пьяницу, расцветавшего в компании завсегдатаев таверны и развлекавшего их историями о давних и недавних битвах. Он горланил песни, выкрикивал шутки, а ночью с пьяным храпом охранял ее дверь, улегшись на полу снаружи.
   На следующий день они свернули с главной дороги и поскакали по плодородным полям. Когда они остановились в очередном, ничем не примечательном месте, чтобы люди Деворэкса разведали дорогу, он отдал приказ, который был встречен радостными криками «ура». Солдаты сняли оранжевые пояса и достали белые королевские знаки отличия. Их вид напомнил Кэмпион о Тоби. Она приободрилась. Вэвесор Деворэкс сообщил ей, что они уже проскользнули сквозь кольцо крепостей, окружавших Оксфорд. Теперь они на территории роялистов.
   Весь день настроение у Кэмпион улучшалось. Деревенского пейзажа она не видела с тех пор, как ее увезли в Лондон. Урожай уже почти созрел, зеленели леса, а один раз, когда Деворэкс галопом влетел вместе со своими людьми на невысокий холм, она замерла в восхищении — в безоблачном небе выводили свои песни жаворонки.
   Вэвесор Деворэкс взглянул на ее счастливое лицо.
   — Постарайся смотреть вперед, — насмешливо сказал он.
   Она так и сделала и увидела прорезавшую пейзаж серебряную нить реки. Тучи отбрасывали кругом огромные тени. Рядом с поблескивающей на свету Темзой стоял Оксфорд. Каменный город со множеством шпилей и башен окружали земляные укрепления. Валы защищали новую столицу короля от лондонских мятежников.
   — Отсюда неплохой вид, правда? — сказал Деворэкс.
   — Да, — согласилась она.
   — А внутри воняет. — Он захохотал, обнажив большие желтые зубы. — Пошли!
   Он достал бумаги, благодаря которым их беспрепятственно пропустили туда, где дорога проходила сквозь огромную земляную стену. На вершине стены были оборудованы каменные площадки с установленными на них пушками. Они подошли ко второму посту на окраине самого города, и вновь бумаги Деворэкса вызвали уважение часовых. Офицер посмотрел на Кэмпион:
   — Кто она?
   — Проклятая царица Савская. Не суй нос не в свое дело.
   Оказавшись в городе, Кэмпион поняла, почему Деворэкс говорил, что здесь воняет. Это соответствовало действительности. Народу было страшно много, на улицах даже теснее, чем в Лондоне. Городок по-прежнему оставался университетским, хотя, как сказал Деворэкс, немало колледжей было теперь занято придворными или войсками. Здесь обосновался королевский Двор со свитой, слугами и зеваками; чиновники следовали за королем, как за кораблем чайки. Гарнизон города разросся, многие солдаты привезли с собой жен, улицы были заполнены до отказа. Были здесь и беженцы вроде леди Маргарет и Тоби. Деворэкс заговорил о них с оттенком пренебрежения:
   — Твоим друзьям повезло.
   — Почему?
   — Добропорядочные обитатели Оксфорда, пылая любовью к королю удвоили, потом еще и еще раз удвоили цены за жилье. Похоже, однако, что лорд Тэллис предоставил леди Маргарет Лэзендер большую часть своего дома. Сюда.
   Он хорошо ориентировался в Оксфорде, уверенно ведя ее по узкой улочке в центре. Мэйсон указал на какой-то дом, и Деворэкс остановился, приказав своему спутнику:
   — Поставь ее вещи на землю. Ну, вот и все. Мы пришли. Он перегнулся через седло и забарабанил в дверь. Кэмпион была сильно возбуждена, ей едва удавалось сдерживать радость от предстоящей встречи. Она ждала, пока откроется дверь.
   Деворэкс опять нетерпеливо постучал.
   Дверь распахнулась, и служанка робко посмотрела на высокого угрюмого незнакомца.
   — Что вам угодно, сэр?
   — Спала ты, что ли, девочка?
   — Нет, сэр.
   — Сэр Тоби Лэзендер дома?
   — Его нет, сэр. Дома леди Маргарет, сэр.
   Деворэкс показал на узелки Кэмпион:
   — Внеси это внутрь, девочка. Да побыстрее! — Он посмотрел на стоявшую у дверей Кэмпион. — Заходи.
   — А вы не зайдете?
   — Зачем? Ты думаешь, мне хочется вести светские разговоры?
   Она покачала головой, ей опять стало не по себе.
   — Я должна поблагодарить вас, сэр.
   — Верно. Печать у тебя?
   — Да.
   — Береги ее.
   Он взял в руку поводья и развернул лошадь.
   — Когда ты мне понадобишься, я тебе сообщу. Не рассчитывай, что это произойдет скоро.
   Задетая небрежностью тона, Кэмпион ответила:
   — Я ни на что не рассчитываю, сэр.
   — Какая хорошая девочка, — рассмеялся он. — Никогда ни на что не рассчитывай! Тогда ты никогда не разочаруешься. И последний совет.
   — Да, сэр?
   — Держись подальше от проклятых пуритан. Они терпеть не могут красоты.
   С этими словами он пришпорил лошадь, подковы высекли искры из булыжника, и он умчался прочь. Кэмпион в изумлении смотрела вслед удаляющемуся воину. Неужели она удостоилась комплимента от Вэвесора Деворэкса?
   — Мисс? — Служанка волновалась. — Мисс?
   — Леди Маргарет дома?
   — Да, мисс.
   — Проводите меня к ней.
   Кэмпион нервничала, в голове теснились сотни мыслей и чувств. Она следовала за служанкой по длинному мрачному коридору, обитому панелями, и ждала, когда та постучит в дверь. Ответил знакомый властный голос:
   — Войдите!
   — Пожалуйста, мисс — Служанка открыла перед ней дверь.
   Кэмпион заколебалась. Голос прозвучал нетерпеливее.
   — Кто там? Я что, должна отгадывать?
   Кэмпион вошла медленно, почти неуверенно. Были моменты, когда она мечтала об этой встрече, когда от воспоминаний о леди Маргарет и ее сыне ужасы Тауэра казались не столь реальными, но там, в крепости, она почти не верила, что снова увидит лицо с орлиным носом и забранными кверху седыми волосами, услышит повелительный голос. Кэмпион стояла на пороге комнаты, выходившей в сад, и улыбалась.
   — Леди Маргарет!
   — Дитя мое!
   Через секунду леди Маргарет уже обнимала ее, прижимала к себе, бормотала ей на ухо что-то нечленораздельное, и сама Кэмпион цеплялась за пожилую женщину, пока ее легонько не оттолкнули.
   — Ты плачешь, дитя мое! — сказала леди Маргарет. — А я-то думала, ты обрадуешься встрече со мной!
   — Вы же знаете, что я рада.
   Плакала она от счастья и облегчения. Они снова обнялись, а потом заговорили, будто в их распоряжении было всего пять минут. Кэмпион смеялась и плакала, рассказывала и слушала, прижимаясь к руке пожилой женщины.
   Леди Маргарет стащила с нее чепец и ткнула пальцем в волосы.
   — Вид у тебя просто ужасный, дитя мое. Неужели тебя никто не стриг?
   — Дорогая леди Маргарет! Меня чуть живьем не сожгли. На прически у меня времени не было!
   — Да, дорогая, но, умирая, мы должны стремиться выглядеть как можно лучше. Первое впечатление очень важно, Кэмпион. Господь, конечно же, будет разбираться в том, что внутри, но он окажется глупее, чем я полагала, если не бросит взгляд на то, что снаружи.
   Повернувшись к столу, она позвонила в колокольчик.
   — Мы выпьем немного вина, дорогая моя, а потом до возвращения Тоби приведем тебя в порядок.
   Дверь открылась, и вошла Инид, служанка леди Маргарет.
   — Слушаю, леди Маргарет?
   Увидев Кэмпион, она в изумлении закрыла лицо руками, и показалось, что она вот-вот зарыдает.
   — Инид! — воскликнула леди Маргарет, наслаждаясь этой сценой. — Ты что, мышь увидела?
   — Это вы! — Инид бросилась в объятия Кэмпион. Кэмпион прижала ее к себе.
   — Инид!
   Ей снова хотелось плакать от ощущения того, что она дома.
   Леди Маргарет фыркнула:
   — Она мало похожа на Святого Духа, Инид. Скажи же Кэмпион что-нибудь членораздельное.
   Она с радостью наблюдала, как Кэмпион и Инид обнимаются, и, подождав, пока они немного поговорят, предложила бутылку мальвазии.
   — А потом, Инид, нам придется сделать что-нибудь с прической Кэмпион. — Она с грустью взглянула на платье. — Очень мило с твоей стороны носить траур по сэру Джорджу, но, думаю, для Тоби можно одеться во что-нибудь более жизнерадостное.
   Кэмпион предпочла не объяснять, что траур она надела из-за «старины Тома».
   — Как Тоби?
   Леди Маргарет села, выпрямив спину и высоко подняв голову.
   — Он мечется между несказанным горем, когда считает, что тебе до нас не добраться, и невыразимой радостью, когда решает, что ты все-таки сможешь приехать. Уж и не знаю почему. В этом городе есть несколько очень красивых девушек прекрасного происхождения, у некоторых из них и грудь вполне подходящая. Ты похудела, дорогая. Одну девушку, леди Клариссу Уорлейк, я особенно настойчиво пыталась представить ему, но Тоби очень упрям. Уж и не знаю почему. Кэмпион улыбнулась:
   — Вы, правда хотите, чтобы он женился на леди Клариссе?
   Инид принесла вино.
   — Леди Маргарет бы убила его, если бы он это сделал.
   — Инид! Мне уже и раньше приходилось одергивать тебя!
   — Да, миледи, — ответила Инид, подавая Кэмпион и леди Маргарет по бокалу сладкого вина.
   — Как его рана? — спросила Кэмпион.
   — Он лишился двух пальцев, — леди Маргарет подняла мизинец и безымянный палец левой руки, — это его смущает. Он носит перчатку. Плечо плохо действует, но его выздоровление и так было чудом. Я почти не сомневалась, что он умрет по пути сюда.
   — Когда он вернется?
   — Я думала, тебе нравится беседовать со мной!
   — Так оно и есть, леди Маргарет, вы знаете, что это так! Я счастлива, как никогда!
   — Сомневаюсь, дорогая, но прозвучало это очень мило. Тоби не вернется до вечера, так что времени у нас предостаточно. Расскажи мне все. Можешь идти, Инид, стол уже вполне чистый.
   Они проболтали до вечера и продолжали беседовать, пока леди Маргарет и Инид подстригали и завивали волосы Кэмпион. Кэролайн, которая бы с радостью занялась этим, гостила у своей сестры и ее мужа. В Оксфорде были только леди Маргарет и Тоби со своими слугами. Леди Маргарет выбрала одно из тех платьев, что купила Марта Ренселинк, и неохотно выразила свое одобрение.
   — Так значит, ты богата?
   — Если мне удастся собрать вместе три печати.
   — Девушке очень полезно быть богатой.
   Она отказалась принять от Кэмпион чек, сказав, что его следует передать Тоби как главе семейства.
   — Ты говоришь, две печати у этой гадины Кони?
   — Да.
   — И этот твой жуткий братец заодно с ним?
   Кэмпион оправила корсаж, глядя на себя в зеркало.
   — Самую приятную новость вы еще не слышали.
   — Ну, так говори, дитя мое.
   Кэмпион повернулась лицом к леди Маргарет.
   — Моя фамилия не Слайз. — Она покраснела, не зная, будет ли леди Маргарет так уж приятно узнать правду. Я одна из незаконнорожденных детей Кита Эретайна.
   Леди Маргарет, имевшей склонность к генеалогии и хорошо осведомленной обо всех необыкновенных семействах, это очень понравилось.
   — Кит Эретайн! Твой отец! Я так рада, дорогая, так рада! Я часто думала, что мне бы не хотелось, чтобы в жилах моих внуков текла кровь Слайзов, но кровь Эретайна вполне приемлема. Есть, конечно, шотландская примесь, но с этим уж ничего не поделаешь.
   — Шотландская?
   — Боже правый, ну конечно! Мать Кита происходила из семьи Мак-Клюр, имя у нее было какое-то варварское, вроде Дейрдр. Красивая женщина, насколько я знаю, но явная шотландка, хотя, пожалуй, она достаточно долго прожила в Англии, чтобы избавиться от худшей части своей наследственности.
   Она неодобрительно хмыкала по поводу всего шотландского.
   — Значит, Кит — твой отец!
   — Да.
   — Но ты незаконнорожденная! Ладно, придется просто закрыть на это глаза. Он всегда был пройдохой. Его заточили в Тауэр.
   — За то, что он назвал короля Иоанна «шотландским чертополохом с бесполой колючкой».
   — В тюрьме ты поднабралась очаровательных выражений, дитя мое, — шутливо укоряла леди Маргарет. — А где сейчас твой отец?
   — В Америке, в Мериленде, если вообще жив.
   — Понятно. — Было ясно, что леди Маргарет не пропустила мимо ушей упоминание об Америке. — Он вернется за тобой?
   — Не знаю.
   — Надеюсь, что если он вернется, то будет выражаться изысканнее. Но, думаю, вряд ли. Жизнь в этих поселениях представляется мне не иначе как грубой.
   — Я не знаю, хочу ли я, чтобы он возвращался.
   — Не будь дурой, Кэмпион. Говорили, что Кит Эретайн — самый очаровательный и остроумный мужчина. Мне всю жизнь хотелось с ним познакомиться. — Она отступила на шаг. — Ты выглядишь вполне прилично. Дай я подберу тебе сережки. И пощипли себя за щеки, детка. Тебе не хватает румянца.
   Они сидели в саду под тенистыми грушами, Кэмпион слушала историю замка Лэзен и повесть о том, как сэр Гренвилл Кони выселял семью. Лэзендеры, сказала леди Маргарет, стали нищими. Пропали их земли, деньги, даже дом. Чарльз Ферраби, мальчик с бычьими глазами, который должен был жениться на Кэролайн, взял назад свое предложение. Невеста без приданого никому не нужна. Помощь предложил только лорд Тэллис, давний друг сэра Джорджа.
   В конце сада раздался стук подков, кто-то крикнул, и хлопнули ворота. Леди Маргарет прислушалась.
   — Это Тоби, дорогая. Спрячься.
   — Спрятаться?
   — Конечно! Мужчин всегда нужно удивлять, чтобы поддерживать у них интерес.
   Между высокими кустами оставалось небольшое, поросшее травой пространство, невидимое из дома. Там Кэмпион и выжидала, и эти несколько секунд показались ей вечностью. Сердце бешено колотилось. Она была возбуждена, будто ребенок, вовлеченный в увлекательнейшую игру. Она услышала шаги по дорожке, а потом приглушенный, но все же отчетливый звук его голоса. Вдруг в голове пронеслись ужасающие воспоминания о Тауэре, о крысах, скребущихся по холодному, вонючему полу. Однако властный голос леди Маргарет вернул ее в этот затененный кустами сирени сад.
   — Иди в сад, Тоби. Я хочу с тобой поговорить.
   Она услышала его шаги по плитам, окаймлявшим лужайку. Потом наступила тишина.
   — Вы идете, мама?
   — Секунду, Тоби. Не будь надоедливым. Скажи, сколько времени?
   Снова раздались его шаги, на этот раз приглушенные травой. Кэмпион попробовала успокоиться, придать лицу беззаботность. Она поправила локоны и увидела его, с рыжими на солнце волосами, с перчаткой на руке. Одет он был в черное.
   Тоби остановился у солнечных часов:
   — Почти половина седьмого, мама!
   Он повернулся, не получив ответа, и увидел голубое платье в тени сирени.
   — Тоби!
   Она не могла дольше сохранять спокойствие. На его лице отразились удивление, радость, и через секунду они оказались в объятиях друг у друга. Своей искалеченной рукой он обнимал ее за плечи, а она спрятала лицо у него на груди.
   — Тоби!
   — Ты вернулась!
   Он приподнял ее голову и нежно, почти удивленно поцеловал ее, будто не верил своим глазам.
   — Кэмпион?
   Они снова поцеловались — так, словно хотели слиться друг с другом навсегда. Она вцепилась в его кожаную куртку, будто это была сама жизнь.
   Из дома донесся голос леди Маргарет:
   — Тоби!
   — Да, мама?
   — Мог бы целоваться и не на глазах матери.
   Он улыбнулся леди Маргарет и снова поцеловал. Кэмпион было безразлично — пусть бы хоть весь свет пялился на них. Она была дома.

Глава 27

   Ни на что не рассчитывай, говорил Вэвесор Деворэкс, но даже, если бы она и надеялась, такого бы она все равно не смогла предположить.
   То лето навсегда останется у нее в памяти как лето любви. Все было невыразимо прекрасно: благоухание садов, запахи цветов, плодов и трав.
   Кэмпион Эретайн — леди Маргарет настаивала, чтобы ее называли именно так, — должна обвенчаться с сэром Тоби Лэзендером через месяц. В церкви состоялось оглашение, и никто не видел никаких препятствий к долгожданному священному союзу. После бегства из Тауэра ее жизнь превратилась в сплошной праздник: нескончаемые приемы, танцы, пиршества. Эту радость, казалось, разделяли даже те, с кем она прежде никогда не встречалась. Если жизнь ее действительно была рекой, то теперь она вырвалась из темного и мрачного подземелья ужасов на широкий, залитый солнцем плес. И все же небо не было тем безоблачно синим, каким рисовалось ей в мечтах.
   Ничего подобного Оксфорду Кэмпион никогда не видела. Башенки и дворики, колокольни и арки — все свидетельствовало о стремлении к красоте, которое для Мэттью Слайза было бы грехом. Но всей этой красоте грозила беда. Король явно проигрывал войну, его войска перешли к обороне. И даже долгожданное счастье не могло заслонить Кэмпион от тревожных предчувствий. Но как бы то ни было, в то лето Оксфорд был для нее сказочным. Она не замечала вони на улицах — неизбежного спутника скученности. Она видела лишь изящество и красоту. Она была влюблена.
   Даже над этими бескрайними солнечными просторами, по которым протекала река ее жизни, где все зеленело и благоухало, где росли сотни и сотни цветов, нависала тень ее прошлого. Люди, опьяненные религией, не ограничивались уничтожением внешней красоты, они покусились и на ее невинность. Сухие шершавые руки Верного До Гроба Херви осквернили ее, и избавиться от этой скверны она не могла. Она ощущала ее внутри самой себя. Она не забыла о ней и в тот день в конце августа, когда Тоби отпустили из гарнизона, и они вместе верхом направились на загородную прогулку.
   В этот день война воспринималась как нечто очень далекое. Земля была щедрой, трава сочной, урожай богатым. Река, по берегам которой благоухали цветы, будто радовалась жизни. Все было как тогда, год назад, когда она в последний раз купалась в пруду в Уэрлаттоне. Горизонт от жары подернулся белой дымкой, в неподвижном воздухе жужжали пчелы, и лишь одно омрачало этот сегодняшний праздник — тень, жившая у нее внутри.
   Да, река опять вынесла ее на этот простор, хотя вода была еще мутна после пещер ужаса, и ей по-прежнему было страшно. Она скрывала это от Тоби, стараясь выглядеть беззаботной, но замужества она боялась, потому что память о Верном До Гроба отравляла ее существование.
   Тоби повел ее прочь от Темзы, лошади скакали на север к роскошным лугам, вдоль бежавшего на юг, к Темзе, ручья. Тоби привязал лошадей к поваленному дереву и поставил корзинку с провизией на траву.
   Они были вместе уже три недели, и Кэмпион не переставала удивляться, сколько они могут друг другу сказать. Он развлекал, наставлял, выслушивал ее. Любой пустяк мог стать поводом для обсуждения, потому что оба они хотели познать мир.