Страница:
— Как? Вы нас бросаете? — удивился Лефор. — Вы нам даже не сказали, как вышли на это логово мятежников...
— Проверяя одно алиби, — ответил Франсис. — До встречи, господа.
Он ушел, думая, что от трупа Альфонса Пуарье помощи они не получат.
Утром следующего дня Коплан уведомил портье отеля «Беркли», что покидает Мартинику на несколько дней, но оставляет за собой номер.
Час спустя он сел в аэропорту Ламантен на самолет, вылетающий в Джорджтаун.
Глава 8
Глава 9
— Проверяя одно алиби, — ответил Франсис. — До встречи, господа.
Он ушел, думая, что от трупа Альфонса Пуарье помощи они не получат.
Утром следующего дня Коплан уведомил портье отеля «Беркли», что покидает Мартинику на несколько дней, но оставляет за собой номер.
Час спустя он сел в аэропорту Ламантен на самолет, вылетающий в Джорджтаун.
Глава 8
В столице Британской Гвианы живет двадцать тысяч человек, город сильно вытянут в длину, а дома в нем деревянные и стоят на сваях.
Население состоит наполовину из азиатов индийского и китайского происхождения, наполовину из мулатов и белых (последние в явном меньшинстве).
Несмотря на такой расовый состав населения, близость к экватору и теплый влажный климат, приезжему из Европы Джорджтаун постоянно напоминает Англию.
Единственной заботой Коплана было как можно скорее найти Гюстава Сосюра, еще одного друга Шене, единственного из трех, чье времяпровождение вечером шестого ноября оставалось невыясненным.
Как только жара стала терпимой, Коплан отправился на Сассекс-стрит. Это был проспект в южной части города, расположенный перпендикулярно реке.
Под номером тридцать два значилась деревянная вилла, покрашенная в светло-серый цвет, с террасой, шедшей вокруг всего дома на уровне первого этажа.
Не из этого ли дома отправилось письмо, которое получила мадам Ларше?
Коплан поднялся на четыре ступеньки и нажал кнопку звонка, расположенную справа от входной двери.
Ему открыл китаец. Он поднял на посетителя загадочное лицо, не разжимая губ.
— Мистер Сосюр сейчас дома? — спросил Коплан по-английски.
Азиат не ответил, но поклонился и отступил. Франсис вошел в холл, где царила приятная прохлада.
Китаец жестом пригласил его сесть, затем вышел в другую дверь.
Из холла на второй этаж вела лестница с перилами из красного дерева, как в коттеджах Сассекса. На стене висели неизбежные гравюры с охотничьими сценами, столь дорогие сынам Альбиона.
Через несколько мгновений из комнаты в глубине дома вышел загорелый европеец, одетый в рубашку с короткими рукавами и открытым воротом. Он подошел к Коплану, посмотрел на него и представился самым обычным образом:
— Davies... How do you do?
— Коплан. Рад познакомиться, мистер Дэвис. Мистер Сосюр живет у вас, не так ли? Я бы хотел поговорить с ним. Я привез записку от его друга Пуарье с Мартиники.
Дэвис — он был ниже среднего роста и очень широк в плечах — изобразил озабоченность. Он ответил после некоторого размышления, тщательно подбирая слова:
— Мистер Сосюр действительно живет здесь, но вернется он только вечером. Может быть, вы оставите записку мне?
— Дело вот в чем... Меня просили отдать ему в собственные руки.
— Отлично. Где он может вас найти?
— Пусть звонит мне в «Палм Корт» после восьми часов... Или пусть приходит ко мне з эту гостиницу, если у него будет время.
Дэвис медленно кивнул головой.
— Можете на меня положиться, я ему передам, — пообещал он.
Коплан попрощался и ушел. Англичанин, оставив дверь открытой, проследил за ним взглядом, потом тихо закрыл ее.
Во время короткой встречи с хозяином виллы Франсис чувствовал, что собеседник изучает его. И готов был биться об заклад, что Сосюр был дома.
Он обошел весь квартал и вернулся на Сассекс-стрит, чтобы с расстояния понаблюдать за домом тридцать два.
Прибегая к классическим приемам, которые позволяют наблюдателю оставаться незамеченным, передвигаясь по достаточно ограниченному пространству, он фланировал по округе.
Равнодушно глядя по сторонам, он наконец заметил, что в поле его зрения слишком часто попадает один и тот же субъект.
Это был оборванный мулат в соломенной шляпе колоколом с обтрепанными полями и в дырявых штанах, подвязанных на талии веревкой.
Спрашивая себя, кто из них двоих первым заметил другого, Коплан спокойно вышел на проспект, параллельный Сассекс-стрит, и вернулся в центр города. Он остановился только перед витриной с информацией для туристов и краем глаза взглянул назад, на улицу, по которой только что прошел.
Мулат был недалеко. Прислонившись к стволу дерева, он смотрел на проезжающие мимо машины.
Франсис, внутренне посмеялся. Хозяин Гюстава Сосюра относился к делу очень серьезно...
Он вернулся в гостиницу и поднялся в номер, ожидая дальнейших событий, готовый и сам вызвать их.
Франсис заканчивал ужинать, когда один из служащих отеля пошел между столами с маленьким гонгом и чёрной дощечкой, производя мелодичный звук через равные интервалы. На дощечке мелом было написано: «Коплан».
Франсис поднялся и пошел к телефонистке в отделе регистрации.
— Мне звонят. Какая кабина?
— Номер четыре, сэр.
Он вошел в кабину, снял трубку.
— Коплан у аппарата. Слушаю.
— Это Гюстав Сосюр... Кажется, Пуарье поручил вам передать мне записку?
— Да. Он не решился отправить ее по почте и, поскольку я собирался в Джорджтаун, попросил меня встретиться с вами.
Установилась тишина. Наконец Сосюр спросил:
— Вы живете в Фор-де-Франсе?
— Нет, я журналист. Приехал сделать репортаж. Новая пауза.
— Хорошо, будьте в десять часов на углу Мейн-стрит и Мидл-стрит, возле Дома правительства. Это недалеко от вашей гостиницы.
— Договорились. До скорого! — приветливо бросил Коплан.
Он вышел на встречу гораздо раньше, чтобы посмотреть, висит ли на хвосте тот тип, что ходил за ним днем.
Мейн-стрит оказалась широкой улицей, покрытой щебенкой, где две полосы для движения автомашин были разделены центральной аллеей для пешеходов. Эта пешеходная часть была украшена великолепными цветочными клумбами и обсажена деревьями, пышная листва которых создавала приятную прохладу. На таком оживленном бульваре почти невозможно заметить, если кто-то за кем-то наблюдает. Люди сидели на скамейках, другие прогуливались, читали газеты, фланировали по внешним тротуарам. Почти все были в лохмотьях...
Коплан свернул на улицу несколько поуже, но все-таки довольно широкую. Через двести метров он резко повернулся и пошел назад. Он напрасно вглядывался в фигуры гвианцев, находившихся на этой улице. Ему не удалось обнаружить, следят ли за ним.
В назначенный час он остановился на углу большого общественного здания, где помещались правительственные службы.
К нему подошел нищенски одетый мулат. Коплан узнал его по фотографии, приложенной к протоколу допроса Шене: это действительно был Гюстав Сосюр.
— Месье Коплан? — озабоченно спросил он.
— Да, это я.
— Как Альфонсу пришла мысль попросить вас об этой услуге? — поинтересовался Сосюр. — Когда вы с ним познакомились?
— Вы что-то нервничаете, — добродушно отозвался Франсис. — При моей профессии приходится встречаться со многими людьми из всех слоев общества. Я исследую проблемы карибских стран для одной левой газеты. Так что расспрашиваю рабочих.
Сосюр задумчиво смотрел в землю.
— Не стоит оставаться, — решил он. — Пойдемте на Мидл-стрит.
Они пошли, потом мулат спросил:
— Записка у вас?
Коплан кивнул и сунул руку во внутренний карман. Он протянул собеседнику конверт и стал изучать его лицо.
Тот распечатал конверт.
Текст Франсис написал сам: «Полицейские спрашивали меня, где я был вечером шестого ноября. Они занимаются делом беке. Ищут тебя».
Сосюр был сражен. Он подумал, что Пуарье специально изменил почерк.
— Плохие новости? — предположил Франсис.
— Да, очень плохие, — рассеянно признал Сосюр.
— Вы уверены, что не оставили своих отпечатков на письме, отправленном мадам Ларше?
Фраза была произнесена настолько банальным тоном, что мулат не заметил скрывавшейся в ней ловушки и непроизвольно ответил:
— Очевидно... Это элементарно.
Его запястье оказалось в горячих тисках.
— Где Ларше? — спросил Коплан, раздельно произнося слова.
Сосюр с безумными глазами хотел освободить руку, но не сумел пошевелиться. Его толстые губы искривила гримаса ненависти.
— Отпустите меня, — угрожающе пролаял он.
— Отвечай! — приказал Франсис, сжимая руку так, что едва не сломал ему кости. — Я даю тебе единственный шанс: или ты расколешься, или я позову полицию.
Задыхаясь, мулат продолжал вырываться.
— Это не я, — сморщился он. — Я заменил Пуарье на заводе. Я не знал, что они...
Вдруг он замолчал, покачнулся, как будто получив удар кулаком под лопатку, и повалился.
Удивленный Коплан отпустил его и, быстро оглядевшись, прижался к земле.
Предмет, выброшенный из проезжавшей на большой скорости машины, описал дугу и с металлическим звуком ударился о тротуар возле Франсиса. Тот напрягся, ожидая взрыва гранаты. Прошли две бесконечные секунды.
Удивленные прохожие остановились на некотором расстоянии от двух лежащих мужчин. Коплан бросил взгляд из-под рук. Он увидел пистолет с глушителем на стволе, валявшийся в двух шагах от его лица.
У него хватило сообразительности не трогать оружие. Он обернулся к Сосюру: пуля пронзила ему грудную клетку, и он истекал кровью.
Тонкая ниточка провода, выползая из его левого рукава, соединялась с микрофоном, лежавшим во внутреннем кармане пиджака.
Коплан вскочил на ноги и побежал, крича: «Полиция!»
Он добрался до ближайшего перекрестка прежде, чем свидетели опомнились от изумления, ринулся на боковую улочку и, уже без криков, бросился к отъезжающему автобусу. Не сумев его догнать, он замедлил бег и уже нормальным шагом продолжил путь, не оглядываясь.
Не видя ни такси, ни заведения, куда можно заскочить, он решил еще раз свернуть на другую улицу. Возле тротуара, недалеко от него, остановилась машина.
— Садитесь! — крикнули ему. — Не бойтесь, я друг!
Сначала Коплан отшатнулся, но, сказав себе, что сидящий в этой машине никак не может быть убийцей Сосюра, сделал два шага к открытой дверце.
— Садитесь, — настойчиво повторил водитель. — Я один.
Франсис влез в машину и буквально упал на сиденье. Шофер тут же отъехал.
— Вам повезло, — проговорил он. — Они плохо прицелились.
— Нет, — ответил Коплан. — Они хотели убить не меня.
Его собеседник был человеком смешанных кровей, с темной кожей. Он окинул Франсиса изумленным взглядом.
— Вы так думаете?
— Уверен. Промахнувшись, они могли выстрелить второй раз, а они подбросили пистолет, чтобы представить меня убийцей своего сообщника.
Автомобиль набирал скорость, обгоняя другие машины.
— Это вы меня пасли, когда я возвращался с Сассекс-стрит? — спросил Коплан, оглядев крепкую фигуру парня.
— Да, — признался тот. — Меня интересует все, приходящие в дом тридцать два. Вы попытались дойти до начала цепочки торговцев оружием?
Дыхание Коплана успокоилось. Он достал сигарету и засунул ее в угол рта.
— Ваша помощь небескорыстна? — усмехнулся он. — Кто вас просил меня разговорить?
Мулат не обиделся.
— Я пытался вытащить вас из затруднительного положения, потому что друзья Сосюра собирались вас убить, — уточнил он. — С этого момента вы стали мне симпатичны. Теперь, если вы мне не доверяете, мы остановимся на этом. Где мне вас высадить?
Коплан мысленно признался себе, что положение не блестяще. Резко обрывая контакт с этим незнакомцем, он ничего не выигрывал.
— С меня выпивка, — пообещал он. — Место выбираете сами.
— Зовите меня Тимолеон. Если вам все равно, я вас отвезу в одно место, где мы сможем спокойно побеседовать.
— Согласен.
Машина свернула на улицу, разделенную посередине каналом.
— Честно говоря, я в таком же затруднении, как и вы, — произнес Тимолеон. — Этот тип был важной фигурой. В один из ближайших дней я бы его взял.
Удивленный правильностью речи, Коплан спросил:
— Вы учились в Париже?
— Да... а еще в Лондоне, в...
Он осекся и сменил тему разговора.
— Почти приехали. Предупреждаю, мы будем не одни. Вы не возражаете?
— Нисколько.
Автомобиль въехал на территорию частного владения и проехал еще метров пятьдесят, прежде чем остановиться перед белой виллой, окруженной пышными клумбами.
Они поднялись по каменной лестнице. Тимолеон сказал:
— Если полиция обнаружит ваш след, вы всегда сможете показать, что провели вечер здесь. Мы подтвердим ваше алиби.
— Очень любезно, — отозвался Франсис, чувствуя все возрастающее любопытство.
Мулат вставил в замок плоский ключ, открыл, посторонился. На первый взгляд интерьер странно напоминал обстановку в доме на Сассекс-стрит. Но Тимолеон провел своего гостя в гостиную, освещенную лампой.
Два кресла-качалки стояли по сторонам низкого столика под прикрепленным к потолку вентилятором, широкие деревянные лопасти которого с шумом вращались.
Одно кресло было занято европейцем лет пятидесяти, с седеющими волосами, одетым в домашний халат из темно-синего шелка. Этот человек, что-то читавший, взглянул на вошедших без удивления.
— Я привел к вам месье Коплана, мистер Джонс, — сказал Тимолеон. — Всего четверть часа назад он избежал серьезных неприятностей.
Услышав свое имя, Франсис невольно нахмурился.
— Добро пожаловать, — произнес белый, откладывая книгу. — Что произошло?
Его подчиненный объяснил:
— Гюстав был ликвидирован во время встречи с месье на Мидл-стрит.
Незнакомец округлил глаза, потом его лицо вновь стало непроницаемой маской.
— Садитесь, прошу вас. Что хотите выпить: ром, скотч, бразильскую кашазу?
— Скотч, побольше, — ответил Коплан.
Хозяин дома направился к бару за стаканами и бутылками. Тимолеон сел в свободное кресло и, скрестив руки на животе, стал тихо раскачиваться.
Усевшись на диван, Франсис стал ждать, пока один из двоих раскроет свои карты. «Мистер Джонс» протянул ему виски с содовой. Другой рукой он подвинул ящик с сигарами.
— Я предпочитаю свои сигареты, — отклонил предложение Коплан, показывая пачку.
Хозяин знаком выразил понимание. Он вынул из ящичка «гавану», вернулся в кресло и заявил:
— Вы француз, прибыли сегодня утром с Мартиники, прямиком отправились на Сассекс-стрит, и сегодня вечером убивают Сосюра, потому что он разговаривает с вами. Вывод: вы агент, прибывший выяснить тайну поставок оружия к Сиприану Рикару. Правильно?
— Допустим, — сдержанно сказал Франсис. Удовлетворившись этим ответом, Джонс продолжил:
— Я руководитель советской разведки, ответственный за антильский сектор.
Коплан бросил на него такой снисходительный взгляд, как если бы тот назвался Наполеоном.
— Я знаю, вы не верите, — продолжил Джонс небрежным тоном. — При нашей профессии анонимность — строжайшее правило. И тем не менее я нарушаю его. Я не могу поступить иначе. Если я снимаю маску, то только затем, чтобы вы мне поверили и чтобы предложить вам сотрудничество.
Взгляд Коплана перебежал на Тимолеона, который продолжал с довольным видом качаться в кресле.
Мулат улыбнулся ему.
Наступило молчание.
— Оружие поставляем не мы, — твердо уверил русский агент. — Но все организовано так, чтобы приписать его происхождение нам.
— И, разумеется, вы постараетесь меня убедить, что вы тут ни при чем, — иронически заметил Коплан. — Это неглупо...
Его собеседник терпеливо покачал головой, как будто он предусмотрел это возражение.
— Надеюсь, мы вместе найдем виновников этой преступной махинации, — сказал он, оживляясь. — Но я готов раньше дать вам доказательство, что Советский Союз не поддерживает сепаратистское движение, зарождающееся на ваших Антилах.
— Превосходно. Полагаю, вы не стоите и за похищением Ларше? — сыронизировал Коплан, верный своей тактике раздражать противника, чтобы заставить его сказать лишнее.
Тимолеон вставил свою реплику:
— Поставки оружия и похищение Ларше — дело рук одной и той же банды, вы увидите. Сосюр объединял эти дела.
Это полностью подтверждало предположения Франсиса.
— Ладно, — заключил он. — Выкладывайте ваши карты.
Человек в шелковом халате направил на гостя сигару.
— Два условия, — предупредил он. — Первое: никаких неприятностей для Тимолеона, когда он вернется в Фор-де-Франс; вы теперь знаете, что он один из моих информаторов.
— Согласен.
— Второе: когда выяснится правда, вы опубликуете ее в ваших газетах. Она должна быть распространена по всей Европе и в Карибском бассейне.
Коплан нахмурил брови.
— Вы подозреваете американцев?
Лицо европейца покраснело. В серых глазах блеснули молнии.
— После Кубы они не прекращают подрывных действий в европейских владениях на Антилах, — ответил он. — Их цель ясна: они хотят спровоцировать запрещение коммунистических партий властями этих территорий. Они не гнушаются ловить рыбу в мутной воде, и это надо показать публично.
Коплан задумался.
— Какова бы ни была реальность, о ней станет известно, — уверил он. — Мы никого не будем щадить, даже союзника, можете быть уверены. Но на чем основывается ваше убеждение?
Мулат произнес:
— Они готовят выступления, субсидируя людей наших партий долларами... Золотыми долларами.
— Ваш аргумент ничего не стоит, — отрезал Коплан. — Китайские коммунисты действуют так же.
Население состоит наполовину из азиатов индийского и китайского происхождения, наполовину из мулатов и белых (последние в явном меньшинстве).
Несмотря на такой расовый состав населения, близость к экватору и теплый влажный климат, приезжему из Европы Джорджтаун постоянно напоминает Англию.
Единственной заботой Коплана было как можно скорее найти Гюстава Сосюра, еще одного друга Шене, единственного из трех, чье времяпровождение вечером шестого ноября оставалось невыясненным.
Как только жара стала терпимой, Коплан отправился на Сассекс-стрит. Это был проспект в южной части города, расположенный перпендикулярно реке.
Под номером тридцать два значилась деревянная вилла, покрашенная в светло-серый цвет, с террасой, шедшей вокруг всего дома на уровне первого этажа.
Не из этого ли дома отправилось письмо, которое получила мадам Ларше?
Коплан поднялся на четыре ступеньки и нажал кнопку звонка, расположенную справа от входной двери.
Ему открыл китаец. Он поднял на посетителя загадочное лицо, не разжимая губ.
— Мистер Сосюр сейчас дома? — спросил Коплан по-английски.
Азиат не ответил, но поклонился и отступил. Франсис вошел в холл, где царила приятная прохлада.
Китаец жестом пригласил его сесть, затем вышел в другую дверь.
Из холла на второй этаж вела лестница с перилами из красного дерева, как в коттеджах Сассекса. На стене висели неизбежные гравюры с охотничьими сценами, столь дорогие сынам Альбиона.
Через несколько мгновений из комнаты в глубине дома вышел загорелый европеец, одетый в рубашку с короткими рукавами и открытым воротом. Он подошел к Коплану, посмотрел на него и представился самым обычным образом:
— Davies... How do you do?
— Коплан. Рад познакомиться, мистер Дэвис. Мистер Сосюр живет у вас, не так ли? Я бы хотел поговорить с ним. Я привез записку от его друга Пуарье с Мартиники.
Дэвис — он был ниже среднего роста и очень широк в плечах — изобразил озабоченность. Он ответил после некоторого размышления, тщательно подбирая слова:
— Мистер Сосюр действительно живет здесь, но вернется он только вечером. Может быть, вы оставите записку мне?
— Дело вот в чем... Меня просили отдать ему в собственные руки.
— Отлично. Где он может вас найти?
— Пусть звонит мне в «Палм Корт» после восьми часов... Или пусть приходит ко мне з эту гостиницу, если у него будет время.
Дэвис медленно кивнул головой.
— Можете на меня положиться, я ему передам, — пообещал он.
Коплан попрощался и ушел. Англичанин, оставив дверь открытой, проследил за ним взглядом, потом тихо закрыл ее.
Во время короткой встречи с хозяином виллы Франсис чувствовал, что собеседник изучает его. И готов был биться об заклад, что Сосюр был дома.
Он обошел весь квартал и вернулся на Сассекс-стрит, чтобы с расстояния понаблюдать за домом тридцать два.
Прибегая к классическим приемам, которые позволяют наблюдателю оставаться незамеченным, передвигаясь по достаточно ограниченному пространству, он фланировал по округе.
Равнодушно глядя по сторонам, он наконец заметил, что в поле его зрения слишком часто попадает один и тот же субъект.
Это был оборванный мулат в соломенной шляпе колоколом с обтрепанными полями и в дырявых штанах, подвязанных на талии веревкой.
Спрашивая себя, кто из них двоих первым заметил другого, Коплан спокойно вышел на проспект, параллельный Сассекс-стрит, и вернулся в центр города. Он остановился только перед витриной с информацией для туристов и краем глаза взглянул назад, на улицу, по которой только что прошел.
Мулат был недалеко. Прислонившись к стволу дерева, он смотрел на проезжающие мимо машины.
Франсис, внутренне посмеялся. Хозяин Гюстава Сосюра относился к делу очень серьезно...
Он вернулся в гостиницу и поднялся в номер, ожидая дальнейших событий, готовый и сам вызвать их.
Франсис заканчивал ужинать, когда один из служащих отеля пошел между столами с маленьким гонгом и чёрной дощечкой, производя мелодичный звук через равные интервалы. На дощечке мелом было написано: «Коплан».
Франсис поднялся и пошел к телефонистке в отделе регистрации.
— Мне звонят. Какая кабина?
— Номер четыре, сэр.
Он вошел в кабину, снял трубку.
— Коплан у аппарата. Слушаю.
— Это Гюстав Сосюр... Кажется, Пуарье поручил вам передать мне записку?
— Да. Он не решился отправить ее по почте и, поскольку я собирался в Джорджтаун, попросил меня встретиться с вами.
Установилась тишина. Наконец Сосюр спросил:
— Вы живете в Фор-де-Франсе?
— Нет, я журналист. Приехал сделать репортаж. Новая пауза.
— Хорошо, будьте в десять часов на углу Мейн-стрит и Мидл-стрит, возле Дома правительства. Это недалеко от вашей гостиницы.
— Договорились. До скорого! — приветливо бросил Коплан.
Он вышел на встречу гораздо раньше, чтобы посмотреть, висит ли на хвосте тот тип, что ходил за ним днем.
Мейн-стрит оказалась широкой улицей, покрытой щебенкой, где две полосы для движения автомашин были разделены центральной аллеей для пешеходов. Эта пешеходная часть была украшена великолепными цветочными клумбами и обсажена деревьями, пышная листва которых создавала приятную прохладу. На таком оживленном бульваре почти невозможно заметить, если кто-то за кем-то наблюдает. Люди сидели на скамейках, другие прогуливались, читали газеты, фланировали по внешним тротуарам. Почти все были в лохмотьях...
Коплан свернул на улицу несколько поуже, но все-таки довольно широкую. Через двести метров он резко повернулся и пошел назад. Он напрасно вглядывался в фигуры гвианцев, находившихся на этой улице. Ему не удалось обнаружить, следят ли за ним.
В назначенный час он остановился на углу большого общественного здания, где помещались правительственные службы.
К нему подошел нищенски одетый мулат. Коплан узнал его по фотографии, приложенной к протоколу допроса Шене: это действительно был Гюстав Сосюр.
— Месье Коплан? — озабоченно спросил он.
— Да, это я.
— Как Альфонсу пришла мысль попросить вас об этой услуге? — поинтересовался Сосюр. — Когда вы с ним познакомились?
— Вы что-то нервничаете, — добродушно отозвался Франсис. — При моей профессии приходится встречаться со многими людьми из всех слоев общества. Я исследую проблемы карибских стран для одной левой газеты. Так что расспрашиваю рабочих.
Сосюр задумчиво смотрел в землю.
— Не стоит оставаться, — решил он. — Пойдемте на Мидл-стрит.
Они пошли, потом мулат спросил:
— Записка у вас?
Коплан кивнул и сунул руку во внутренний карман. Он протянул собеседнику конверт и стал изучать его лицо.
Тот распечатал конверт.
Текст Франсис написал сам: «Полицейские спрашивали меня, где я был вечером шестого ноября. Они занимаются делом беке. Ищут тебя».
Сосюр был сражен. Он подумал, что Пуарье специально изменил почерк.
— Плохие новости? — предположил Франсис.
— Да, очень плохие, — рассеянно признал Сосюр.
— Вы уверены, что не оставили своих отпечатков на письме, отправленном мадам Ларше?
Фраза была произнесена настолько банальным тоном, что мулат не заметил скрывавшейся в ней ловушки и непроизвольно ответил:
— Очевидно... Это элементарно.
Его запястье оказалось в горячих тисках.
— Где Ларше? — спросил Коплан, раздельно произнося слова.
Сосюр с безумными глазами хотел освободить руку, но не сумел пошевелиться. Его толстые губы искривила гримаса ненависти.
— Отпустите меня, — угрожающе пролаял он.
— Отвечай! — приказал Франсис, сжимая руку так, что едва не сломал ему кости. — Я даю тебе единственный шанс: или ты расколешься, или я позову полицию.
Задыхаясь, мулат продолжал вырываться.
— Это не я, — сморщился он. — Я заменил Пуарье на заводе. Я не знал, что они...
Вдруг он замолчал, покачнулся, как будто получив удар кулаком под лопатку, и повалился.
Удивленный Коплан отпустил его и, быстро оглядевшись, прижался к земле.
Предмет, выброшенный из проезжавшей на большой скорости машины, описал дугу и с металлическим звуком ударился о тротуар возле Франсиса. Тот напрягся, ожидая взрыва гранаты. Прошли две бесконечные секунды.
Удивленные прохожие остановились на некотором расстоянии от двух лежащих мужчин. Коплан бросил взгляд из-под рук. Он увидел пистолет с глушителем на стволе, валявшийся в двух шагах от его лица.
У него хватило сообразительности не трогать оружие. Он обернулся к Сосюру: пуля пронзила ему грудную клетку, и он истекал кровью.
Тонкая ниточка провода, выползая из его левого рукава, соединялась с микрофоном, лежавшим во внутреннем кармане пиджака.
Коплан вскочил на ноги и побежал, крича: «Полиция!»
Он добрался до ближайшего перекрестка прежде, чем свидетели опомнились от изумления, ринулся на боковую улочку и, уже без криков, бросился к отъезжающему автобусу. Не сумев его догнать, он замедлил бег и уже нормальным шагом продолжил путь, не оглядываясь.
Не видя ни такси, ни заведения, куда можно заскочить, он решил еще раз свернуть на другую улицу. Возле тротуара, недалеко от него, остановилась машина.
— Садитесь! — крикнули ему. — Не бойтесь, я друг!
Сначала Коплан отшатнулся, но, сказав себе, что сидящий в этой машине никак не может быть убийцей Сосюра, сделал два шага к открытой дверце.
— Садитесь, — настойчиво повторил водитель. — Я один.
Франсис влез в машину и буквально упал на сиденье. Шофер тут же отъехал.
— Вам повезло, — проговорил он. — Они плохо прицелились.
— Нет, — ответил Коплан. — Они хотели убить не меня.
Его собеседник был человеком смешанных кровей, с темной кожей. Он окинул Франсиса изумленным взглядом.
— Вы так думаете?
— Уверен. Промахнувшись, они могли выстрелить второй раз, а они подбросили пистолет, чтобы представить меня убийцей своего сообщника.
Автомобиль набирал скорость, обгоняя другие машины.
— Это вы меня пасли, когда я возвращался с Сассекс-стрит? — спросил Коплан, оглядев крепкую фигуру парня.
— Да, — признался тот. — Меня интересует все, приходящие в дом тридцать два. Вы попытались дойти до начала цепочки торговцев оружием?
Дыхание Коплана успокоилось. Он достал сигарету и засунул ее в угол рта.
— Ваша помощь небескорыстна? — усмехнулся он. — Кто вас просил меня разговорить?
Мулат не обиделся.
— Я пытался вытащить вас из затруднительного положения, потому что друзья Сосюра собирались вас убить, — уточнил он. — С этого момента вы стали мне симпатичны. Теперь, если вы мне не доверяете, мы остановимся на этом. Где мне вас высадить?
Коплан мысленно признался себе, что положение не блестяще. Резко обрывая контакт с этим незнакомцем, он ничего не выигрывал.
— С меня выпивка, — пообещал он. — Место выбираете сами.
— Зовите меня Тимолеон. Если вам все равно, я вас отвезу в одно место, где мы сможем спокойно побеседовать.
— Согласен.
Машина свернула на улицу, разделенную посередине каналом.
— Честно говоря, я в таком же затруднении, как и вы, — произнес Тимолеон. — Этот тип был важной фигурой. В один из ближайших дней я бы его взял.
Удивленный правильностью речи, Коплан спросил:
— Вы учились в Париже?
— Да... а еще в Лондоне, в...
Он осекся и сменил тему разговора.
— Почти приехали. Предупреждаю, мы будем не одни. Вы не возражаете?
— Нисколько.
Автомобиль въехал на территорию частного владения и проехал еще метров пятьдесят, прежде чем остановиться перед белой виллой, окруженной пышными клумбами.
Они поднялись по каменной лестнице. Тимолеон сказал:
— Если полиция обнаружит ваш след, вы всегда сможете показать, что провели вечер здесь. Мы подтвердим ваше алиби.
— Очень любезно, — отозвался Франсис, чувствуя все возрастающее любопытство.
Мулат вставил в замок плоский ключ, открыл, посторонился. На первый взгляд интерьер странно напоминал обстановку в доме на Сассекс-стрит. Но Тимолеон провел своего гостя в гостиную, освещенную лампой.
Два кресла-качалки стояли по сторонам низкого столика под прикрепленным к потолку вентилятором, широкие деревянные лопасти которого с шумом вращались.
Одно кресло было занято европейцем лет пятидесяти, с седеющими волосами, одетым в домашний халат из темно-синего шелка. Этот человек, что-то читавший, взглянул на вошедших без удивления.
— Я привел к вам месье Коплана, мистер Джонс, — сказал Тимолеон. — Всего четверть часа назад он избежал серьезных неприятностей.
Услышав свое имя, Франсис невольно нахмурился.
— Добро пожаловать, — произнес белый, откладывая книгу. — Что произошло?
Его подчиненный объяснил:
— Гюстав был ликвидирован во время встречи с месье на Мидл-стрит.
Незнакомец округлил глаза, потом его лицо вновь стало непроницаемой маской.
— Садитесь, прошу вас. Что хотите выпить: ром, скотч, бразильскую кашазу?
— Скотч, побольше, — ответил Коплан.
Хозяин дома направился к бару за стаканами и бутылками. Тимолеон сел в свободное кресло и, скрестив руки на животе, стал тихо раскачиваться.
Усевшись на диван, Франсис стал ждать, пока один из двоих раскроет свои карты. «Мистер Джонс» протянул ему виски с содовой. Другой рукой он подвинул ящик с сигарами.
— Я предпочитаю свои сигареты, — отклонил предложение Коплан, показывая пачку.
Хозяин знаком выразил понимание. Он вынул из ящичка «гавану», вернулся в кресло и заявил:
— Вы француз, прибыли сегодня утром с Мартиники, прямиком отправились на Сассекс-стрит, и сегодня вечером убивают Сосюра, потому что он разговаривает с вами. Вывод: вы агент, прибывший выяснить тайну поставок оружия к Сиприану Рикару. Правильно?
— Допустим, — сдержанно сказал Франсис. Удовлетворившись этим ответом, Джонс продолжил:
— Я руководитель советской разведки, ответственный за антильский сектор.
Коплан бросил на него такой снисходительный взгляд, как если бы тот назвался Наполеоном.
— Я знаю, вы не верите, — продолжил Джонс небрежным тоном. — При нашей профессии анонимность — строжайшее правило. И тем не менее я нарушаю его. Я не могу поступить иначе. Если я снимаю маску, то только затем, чтобы вы мне поверили и чтобы предложить вам сотрудничество.
Взгляд Коплана перебежал на Тимолеона, который продолжал с довольным видом качаться в кресле.
Мулат улыбнулся ему.
Наступило молчание.
— Оружие поставляем не мы, — твердо уверил русский агент. — Но все организовано так, чтобы приписать его происхождение нам.
— И, разумеется, вы постараетесь меня убедить, что вы тут ни при чем, — иронически заметил Коплан. — Это неглупо...
Его собеседник терпеливо покачал головой, как будто он предусмотрел это возражение.
— Надеюсь, мы вместе найдем виновников этой преступной махинации, — сказал он, оживляясь. — Но я готов раньше дать вам доказательство, что Советский Союз не поддерживает сепаратистское движение, зарождающееся на ваших Антилах.
— Превосходно. Полагаю, вы не стоите и за похищением Ларше? — сыронизировал Коплан, верный своей тактике раздражать противника, чтобы заставить его сказать лишнее.
Тимолеон вставил свою реплику:
— Поставки оружия и похищение Ларше — дело рук одной и той же банды, вы увидите. Сосюр объединял эти дела.
Это полностью подтверждало предположения Франсиса.
— Ладно, — заключил он. — Выкладывайте ваши карты.
Человек в шелковом халате направил на гостя сигару.
— Два условия, — предупредил он. — Первое: никаких неприятностей для Тимолеона, когда он вернется в Фор-де-Франс; вы теперь знаете, что он один из моих информаторов.
— Согласен.
— Второе: когда выяснится правда, вы опубликуете ее в ваших газетах. Она должна быть распространена по всей Европе и в Карибском бассейне.
Коплан нахмурил брови.
— Вы подозреваете американцев?
Лицо европейца покраснело. В серых глазах блеснули молнии.
— После Кубы они не прекращают подрывных действий в европейских владениях на Антилах, — ответил он. — Их цель ясна: они хотят спровоцировать запрещение коммунистических партий властями этих территорий. Они не гнушаются ловить рыбу в мутной воде, и это надо показать публично.
Коплан задумался.
— Какова бы ни была реальность, о ней станет известно, — уверил он. — Мы никого не будем щадить, даже союзника, можете быть уверены. Но на чем основывается ваше убеждение?
Мулат произнес:
— Они готовят выступления, субсидируя людей наших партий долларами... Золотыми долларами.
— Ваш аргумент ничего не стоит, — отрезал Коплан. — Китайские коммунисты действуют так же.
Глава 9
Эта энергичная реплика привела Джонса и Тимолеона в некоторое замешательство. Затем Джонс, опомнившись, резко сказал:
— Как бы там ни было, я никогда не встречал в этом секторе китайца. А ЦРУ, напротив, плетет свои заговоры отовсюду. Здесь, в Британской Гвиане, в стране, которая пользуется полной автономией, в стране, управляемой правительством, глава которого принадлежит к крайней левой партии, американцы сумели устроить две военные базы. Они всеми способами стараются превратить Карибское море в контролируемое ими озеро.
Коплан не собирался продолжать эту ученую дискуссию.
— По какой цепочке вы дошли до Джорджтауна? — спросил он, соединив кончики пальцев.
Джонс сделал глоток, чтобы скрыть свое недовольство.
— Тимолеон состоит в мартиникской коммунистической партии и информирует нас о настроении и планах ее руководителей, — сказал он. — Однажды он намекнул на арсенал, создающийся в Фор-де-Франсе под нашей эгидой. Он жаловался, что его не предупредили. Но я ничего об этом не слышал. В Москве просто обомлели, когда я в свою очередь спросил, почему меня не поставили в известность.
Внимательно слушавший Коплан машинально взял сигарету.
— Я получил задание выяснить эту историю, — продолжал Джонс. — Для начала Тимолеон заманил в ловушку хозяина дома, где спрятано оружие.
— Сиприана Рикара? Вы взяли его?
— Он здесь, — сказал советский агент. — Вы сможете с ним поговорить, если захотите. Заставив его исчезнуть, я пресекал поставки, это было моей первой целью. Затем мы допросили Рикара. Он утверждал, что ничего не знает: он предоставил свой погреб и подземелье, потому что его друг Сосюр этого почти потребовал во имя дела. Но он твердо верил, что оружие прислано из Москвы для освобождения Мартиники.
— И с этого момента Тимолеон стал следить за Сосюром, — закончил Коплан. — С какого числа точно?
Мулат уточнил:
— С десятого ноября... Не очень давно.
— Какие контакты у него были здесь?
— Вот какие, — ответил Джонс с язвительным удовлетворением. — Он общался только с англичанами и американцами... Но пока что мы не смогли установить, кто из них участвует в этой махинации. Мы на мертвой точке. Может быть, у вас есть другие сведения?
Коплан молниеносно анализировал элементы дела, пытаясь определить их взаимное положение и то, как он может это использовать.
Затем он откровенно сказал о своей проблеме:
— Для меня главное найти Ларше, живого или мертвого. Я наткнулся на этот склад на улице Антуана Сиже, допрашивая одного субъекта, которого вы, Тимолеон, конечно, знаете: Альфонс Пуарье.
Тот кивнул головой.
— Ну да! Скандалист, не очень умен, часто появляется вместе с Гюставом. Вот видите, мы и пересеклись.
— Сосюр отправил отсюда письмо, в котором Ларше успокаивает свою семью, — продолжал Коплан. — Кстати, письмо — фальшивка. По-моему, плантатор был убит на Мартинике. Шантаж французских властей с целью отсрочить начало процесса в Париже не достигнет цели, если я смогу доказать, что Ларше убили задолго до первого заседания.
Джонс остановил на Франсисе проницательный взгляд.
— Наши интересы связаны. Я полагаю, вы больше в этом не сомневаетесь. Объединим наши усилия.
— Охотно. Но как?
Джонс вновь раскурил потухшую сигару. Он выдохнул дым в потолок и сказал, глядя, как лопасти вентилятора разгоняют облако.
— Мы, русские, проводим в данный момент политику разрядки в отношении Запада, и я вынужден избегать столкновения с американскими службами, действующими на Антилах. У вас свободные руки, но мало технических возможностей в Британской Гвиане. Я предоставлю в ваше распоряжение моих людей, мои средства, мои связи. А вы...
— А я...
— Вы наносите удар.
Коплан долго мял подбородок. Теперь он лучше понимал заботу, предметом которой стал.
Расчет советского резидента заключался в том, чтобы сорвать провокацию и не попасть в ловушку, поставленную противником. Для Франсиса помощь, предложенная Джонсом, была серьезным подспорьем. К тому же русский предлагал ее безвозмездно.
— Я согласен, но с одним условием: я сам буду решать, что необходимо предпринимать.
— И один будете нести ответственность. Это я и имел в виду, — поспешил добавить Джонс. — Какова ваша программа?
— Я еще не переварил нападение, — признался Франсис. — Кое-что проясняется. У Сосюра был радиопередатчик, который транслировал нашу беседу. Следует ли из этого, что сообщники заранее приговорили его к смерти?
Тимолеон и его шеф помрачнели. Коплан объяснил:
— Они хотели услышать мои вопросы, потому что Сосюр не мог им повторить их, понимаете?
— Да, — сказал Джонс. — Это логично. И какой же вывод вы делаете из этого факта?
— Вот какой: человек, назвавшийся Дэвисом, прекрасно знал, кто я такой. Решение ликвидировать мартиникца исходит оттуда.
Тимолеон перестал качаться в кресле.
— Дэвис? — удивился он. — Вы, должно быть, ошибаетесь. Он не имеет отношения к этой махинации. У него маленькая типография, и он живет очень спокойно. В Англии он был осужден за мошенничество: подделка подписей на банковских чеках. Его дом нечто вроде семейного пансиона. Он никогда не выезжает из Гвианы. Коплан усмехнулся:
— Ну-ну! Я готов биться об заклад, что сейчас он смотался! Заскочим к нему!
Тимолеон вел старый «бентли», на котором привез Коплана в дом мистера Джонса. Тот остался у себя, но дал новому союзнику двух боевиков.
Они сидели на заднем сиденье молчаливые, опасные. Это были карибские негры, из «маронов», ведущих в Гвиане жестокую борьбу против англичан. Однако они отзывались на имена, заимствованные у захватчиков, — Том и Питер.
Машина остановилась перед домом двадцать восемь по Сассекс-стрит, когда большие городские улицы почти опустели. Негры получили приказ раздельно проследить за виллой тридцать два и замечать стоящие машины с водителями.
Они вернулись через четверть часа и уверили самым категорическим образом, что на вид временное жилье Сосюра не охраняется полицией.
Тимолеон знал, что может положиться на необыкновенно острые чувства гвианцев. Коплан же, со своей стороны, был убежден, что эти предосторожности вообще излишни.
Пока Питер и Том размещались вблизи дома так, чтобы заметить любого подозрительного, приближающегося к нему, Франсис и мулат поднялись по ступенькам.
На их настойчивый звонок никто не ответил. Они прошли вдоль террасы до задней стороны дома и остановились перед окном.
Вырезать алмазом стекло, открыть задвижку, подтянуться и забраться в дом было делом нескольких секунд.
С дубинкой в одной руке и лампой в другой, они осмотрели комнаты первого этажа, затем второго.
— Что я вам говорил, товарищ Тимолеон? — прошептал Коплан, торжествующий и одновременно разочарованный, обводя лучом фонарика беспорядок, царивший в одной из спален. — Дэвис смотался.
— Подонок, — пробурчал мулат. — Наверняка не оставил ни одной бумаги!
— Очевидно, это следовало предположить, но если я не найду здесь то, что ищу, мы съездим в его типографию.
— Что вы хотите найти?
— Листовки, брошюры или работы, которые он печатал... Показывайте мне все в этом духе, что найдете.
Они принялись лихорадочно обыскивать дом.
У Тимолеона была счастливая рука: в шкафу он заметил сверток в темной бумаге. Разорвав обертку, он увидел брошюрки разного формата. Он поспешил отдать их Коплану, занятому в соседней комнате.
Франсис осмотрел их одну за другой, вытащил четыре штуки.
Несомненно, некоторые из них были идентичны тем, которые он видел в романском склепе под домом Сиприана Рикара, а другие точно воспроизводили, как шрифтом, так и текстом, памфлеты, брошенные в домике возле Меца, снятом Жаком Легрелем!
Тимолеон, заметивший восторг на лице француза, спросил его:
— Вы это искали?
— Это превосходит все надежды, — подтвердил Коплан. — Прогнозы мистера Джонса относительно виновности американцев могут быть опровергнуты.
— Как бы там ни было, я никогда не встречал в этом секторе китайца. А ЦРУ, напротив, плетет свои заговоры отовсюду. Здесь, в Британской Гвиане, в стране, которая пользуется полной автономией, в стране, управляемой правительством, глава которого принадлежит к крайней левой партии, американцы сумели устроить две военные базы. Они всеми способами стараются превратить Карибское море в контролируемое ими озеро.
Коплан не собирался продолжать эту ученую дискуссию.
— По какой цепочке вы дошли до Джорджтауна? — спросил он, соединив кончики пальцев.
Джонс сделал глоток, чтобы скрыть свое недовольство.
— Тимолеон состоит в мартиникской коммунистической партии и информирует нас о настроении и планах ее руководителей, — сказал он. — Однажды он намекнул на арсенал, создающийся в Фор-де-Франсе под нашей эгидой. Он жаловался, что его не предупредили. Но я ничего об этом не слышал. В Москве просто обомлели, когда я в свою очередь спросил, почему меня не поставили в известность.
Внимательно слушавший Коплан машинально взял сигарету.
— Я получил задание выяснить эту историю, — продолжал Джонс. — Для начала Тимолеон заманил в ловушку хозяина дома, где спрятано оружие.
— Сиприана Рикара? Вы взяли его?
— Он здесь, — сказал советский агент. — Вы сможете с ним поговорить, если захотите. Заставив его исчезнуть, я пресекал поставки, это было моей первой целью. Затем мы допросили Рикара. Он утверждал, что ничего не знает: он предоставил свой погреб и подземелье, потому что его друг Сосюр этого почти потребовал во имя дела. Но он твердо верил, что оружие прислано из Москвы для освобождения Мартиники.
— И с этого момента Тимолеон стал следить за Сосюром, — закончил Коплан. — С какого числа точно?
Мулат уточнил:
— С десятого ноября... Не очень давно.
— Какие контакты у него были здесь?
— Вот какие, — ответил Джонс с язвительным удовлетворением. — Он общался только с англичанами и американцами... Но пока что мы не смогли установить, кто из них участвует в этой махинации. Мы на мертвой точке. Может быть, у вас есть другие сведения?
Коплан молниеносно анализировал элементы дела, пытаясь определить их взаимное положение и то, как он может это использовать.
Затем он откровенно сказал о своей проблеме:
— Для меня главное найти Ларше, живого или мертвого. Я наткнулся на этот склад на улице Антуана Сиже, допрашивая одного субъекта, которого вы, Тимолеон, конечно, знаете: Альфонс Пуарье.
Тот кивнул головой.
— Ну да! Скандалист, не очень умен, часто появляется вместе с Гюставом. Вот видите, мы и пересеклись.
— Сосюр отправил отсюда письмо, в котором Ларше успокаивает свою семью, — продолжал Коплан. — Кстати, письмо — фальшивка. По-моему, плантатор был убит на Мартинике. Шантаж французских властей с целью отсрочить начало процесса в Париже не достигнет цели, если я смогу доказать, что Ларше убили задолго до первого заседания.
Джонс остановил на Франсисе проницательный взгляд.
— Наши интересы связаны. Я полагаю, вы больше в этом не сомневаетесь. Объединим наши усилия.
— Охотно. Но как?
Джонс вновь раскурил потухшую сигару. Он выдохнул дым в потолок и сказал, глядя, как лопасти вентилятора разгоняют облако.
— Мы, русские, проводим в данный момент политику разрядки в отношении Запада, и я вынужден избегать столкновения с американскими службами, действующими на Антилах. У вас свободные руки, но мало технических возможностей в Британской Гвиане. Я предоставлю в ваше распоряжение моих людей, мои средства, мои связи. А вы...
— А я...
— Вы наносите удар.
Коплан долго мял подбородок. Теперь он лучше понимал заботу, предметом которой стал.
Расчет советского резидента заключался в том, чтобы сорвать провокацию и не попасть в ловушку, поставленную противником. Для Франсиса помощь, предложенная Джонсом, была серьезным подспорьем. К тому же русский предлагал ее безвозмездно.
— Я согласен, но с одним условием: я сам буду решать, что необходимо предпринимать.
— И один будете нести ответственность. Это я и имел в виду, — поспешил добавить Джонс. — Какова ваша программа?
— Я еще не переварил нападение, — признался Франсис. — Кое-что проясняется. У Сосюра был радиопередатчик, который транслировал нашу беседу. Следует ли из этого, что сообщники заранее приговорили его к смерти?
Тимолеон и его шеф помрачнели. Коплан объяснил:
— Они хотели услышать мои вопросы, потому что Сосюр не мог им повторить их, понимаете?
— Да, — сказал Джонс. — Это логично. И какой же вывод вы делаете из этого факта?
— Вот какой: человек, назвавшийся Дэвисом, прекрасно знал, кто я такой. Решение ликвидировать мартиникца исходит оттуда.
Тимолеон перестал качаться в кресле.
— Дэвис? — удивился он. — Вы, должно быть, ошибаетесь. Он не имеет отношения к этой махинации. У него маленькая типография, и он живет очень спокойно. В Англии он был осужден за мошенничество: подделка подписей на банковских чеках. Его дом нечто вроде семейного пансиона. Он никогда не выезжает из Гвианы. Коплан усмехнулся:
— Ну-ну! Я готов биться об заклад, что сейчас он смотался! Заскочим к нему!
Тимолеон вел старый «бентли», на котором привез Коплана в дом мистера Джонса. Тот остался у себя, но дал новому союзнику двух боевиков.
Они сидели на заднем сиденье молчаливые, опасные. Это были карибские негры, из «маронов», ведущих в Гвиане жестокую борьбу против англичан. Однако они отзывались на имена, заимствованные у захватчиков, — Том и Питер.
Машина остановилась перед домом двадцать восемь по Сассекс-стрит, когда большие городские улицы почти опустели. Негры получили приказ раздельно проследить за виллой тридцать два и замечать стоящие машины с водителями.
Они вернулись через четверть часа и уверили самым категорическим образом, что на вид временное жилье Сосюра не охраняется полицией.
Тимолеон знал, что может положиться на необыкновенно острые чувства гвианцев. Коплан же, со своей стороны, был убежден, что эти предосторожности вообще излишни.
Пока Питер и Том размещались вблизи дома так, чтобы заметить любого подозрительного, приближающегося к нему, Франсис и мулат поднялись по ступенькам.
На их настойчивый звонок никто не ответил. Они прошли вдоль террасы до задней стороны дома и остановились перед окном.
Вырезать алмазом стекло, открыть задвижку, подтянуться и забраться в дом было делом нескольких секунд.
С дубинкой в одной руке и лампой в другой, они осмотрели комнаты первого этажа, затем второго.
— Что я вам говорил, товарищ Тимолеон? — прошептал Коплан, торжествующий и одновременно разочарованный, обводя лучом фонарика беспорядок, царивший в одной из спален. — Дэвис смотался.
— Подонок, — пробурчал мулат. — Наверняка не оставил ни одной бумаги!
— Очевидно, это следовало предположить, но если я не найду здесь то, что ищу, мы съездим в его типографию.
— Что вы хотите найти?
— Листовки, брошюры или работы, которые он печатал... Показывайте мне все в этом духе, что найдете.
Они принялись лихорадочно обыскивать дом.
У Тимолеона была счастливая рука: в шкафу он заметил сверток в темной бумаге. Разорвав обертку, он увидел брошюрки разного формата. Он поспешил отдать их Коплану, занятому в соседней комнате.
Франсис осмотрел их одну за другой, вытащил четыре штуки.
Несомненно, некоторые из них были идентичны тем, которые он видел в романском склепе под домом Сиприана Рикара, а другие точно воспроизводили, как шрифтом, так и текстом, памфлеты, брошенные в домике возле Меца, снятом Жаком Легрелем!
Тимолеон, заметивший восторг на лице француза, спросил его:
— Вы это искали?
— Это превосходит все надежды, — подтвердил Коплан. — Прогнозы мистера Джонса относительно виновности американцев могут быть опровергнуты.