Страница:
— Сорвалось, ребята. Надо будет взяться с другого конца. Тип не подал признаков жизни.
Разочарованные, сотрудники французского военного атташе немного поворчали, потому что перспектива выдать себя за шведских полицейских их не сильно забавляла.
— Партия только отложена, — пообещал Коплан, садясь рядом с водителем. — Парень даже интереснее, чем я думал: он мне нужен, и как можно быстрее. И не разрезанным на куски, если возможно.
Коплан предпочел не обращаться за помощью к «мирному отцу семейства», упомянутому Стариком во время их последней встречи. Ему были нужны два-три решительных человека, которых было легко заменить в случае осложнений со шведами.
Дени Равиньян, Поль Мобер и Бернар Раффе, все — сотрудники военной миссии, с энтузиазмом встретили эту командировку, выходившую за рамки их монотонных официальных обязанностей. Прекрасно говоря по-шведски, отлично зная страну и ее обычаи, они имели все качества, чтобы оказать Коплану эффективную помощь.
— У меня есть адрес этого Ингвара Скоглунда, и мы постараемся его сцапать сегодня же, потому что, если стрелявший в Энгельбректа узнает, что его жертва не умерла, вся банда может смыться.
— Отлично. Где же он обретается? — спросил Мобер, сидевший за рулем.
— В Лидинге... Вы знаете, где это?
— О, превосходно! Это район северо-восточного предместья. Мы от него всего в десяти километрах.
— Смешные вы люди, в СВДКР, — пошутил Равиньян. — Приезжаете забрать типа в Лидинге, чтобы узнать, что происходит у нас!
— Вы бы смеялись без передышки, если бы я вам сказал, как обнаружил в Восточном Берлине, чем занималась одна дама, жившая на бульваре Малерб, — возразил Франсис. — В этой работе прямой путь не всегда кратчайший между тайной и разгадкой.
Когда «опель» пересек мост длиной в восемьсот метров и въехал на остров, указанный Мобером, тот попросил точный адрес Скоглунда.
Коплан назвал его и добавил:
— Главное, не останавливайтесь перед его дверью. Маловероятно, что в этот час дня наш человек дома. Мы встанем поблизости, чтобы взять его, когда он будет возвращаться.
Бернар Раффе, до сих пор не сказавший ни слова, произнес:
— Мы рискуем проторчать тут долго и даже пустить корни, если, как вы предполагаете, он сменил место.
— Это, — философски заметил Коплан, — издержки профессии. Если Скоглунд не появится до полуночи, установим сменное дежурство.
Местность была слегка приподнятой. С некоторых участков была видна панорама Стокгольма. Поскольку уже начинало темнеть, в столице и в порту загорались огоньки.
Возле Бромстенгатан Мобер сбавил скорость.
— Почти приехали, — объявил он Франсису. — Где мы остановимся?
— Объезжайте потихоньку квартал, чтобы я мог его осмотреть.
Машина стала одну за другой объезжать стандартные улицы с недавно построенными домами. На маленькой скорости она проехала вдоль Бромстенгатан, и стало ясно, что Скоглунд жил в одной из этих ультрамодных многоэтажек с балконами.
— Ладно, посмотрели, — неожиданно сказал Коплан. — Остановитесь в месте, где стоянка неограничена. Мы разделим работу.
Сблизив головы, пассажиры «опеля» минут десять шепотом совещались. Были выработаны методы бесшумного похищения Скоглунда, а также поведение каждого на непредвиденный случай.
До пяти часов Мобер и Равиньян прохаживались поблизости от машины, готовые броситься к ней, если Коплан и Раффе приведут клиента, а те на тротуаре перед домом пятьдесят шесть как можно более незаметно следили за подходом шведа. После пяти часов они поменялись ролями.
Четверо мужчин заняли свои прежние посты и вели слежку, используя все классические приемы, чтобы остаться незамеченными.
Мысль, что Ингвар Скоглунд мог смыться, терзала Коплана, пока он слонялся вместе с Раффе перед витринами. Что делать, если будет потерян его след?
Местная полиция, он готов был дать руку на отсечение, не сможет найти нападавшего на Энгельбректа, к тому же инженер не упрощал задачу, наоборот.
Около семи часов движение оживилось, и на Бромстенгатан стало больше людей. Зажглись уличные фонари, многочисленные велосипедисты стали ездить осторожнее.
Раффе, не привычный к выявлению подозреваемого в толпе, слишком настойчиво смотрел на прохожих, и Франсис сделал ему замечание.
— Я уже раз десять думал, что засек вашего парня, — заворчал Раффе. — Когда он наконец действительно появится, я не решусь вам сказать из опасения быть снова отчитанным.
— Не расстраивайтесь, — сказал Франсис ровным тоном. — Готовьте вашу речь, Скоглунд в двадцати метрах от нас.
— Где? — спросил ошеломленный Раффе.
— Как раз впереди. Приближается. Следите за его шляпой по последней моде.
Глаза Раффе нашли субъекта среди других пешеходов. Он был всего в нескольких шагах от своего дома.
— Пошли, — сказал Коплан, ускоряя шаг. — Будьте сдержанны, властны и категоричны, как профессиональный полицейский. Он и на десятую долю секунды не должен заподозрить, что это туфта.
Через несколько секунд они преградили Скоглунду путь, и Раффе окликнул его по-шведски.
После первых же слов лицо Скоглунда исказилось. Он с трудом проглотил слюну, губы у него задрожали. Коплан наблюдал за ним, готовый броситься при малейшем подозрительном движении. Раффе, должно быть, велел ему следовать за ними, потому что Скоглунд слабо кивнул и, казалось, ждал, когда ему укажут направление, куда идти. Двое французов встали у него по бокам и заставили шагать к месту, где стоял «опель».
Операция прошла так естественно, что никто на улице ее не заметил. Коплан поздравил себя с успехом. Он эскортировал пленника с чувством, близким к ликованию.
Мобер издалека увидел сцену; он ускорил шаг, чтобы подойти к машине, а Равиньян уже садился в «опель».
Вдруг шляпа Скоглунда взлетела в воздух. Швед покачнулся, его ноги ослабли, и он растянулся бы на земле, если бы две сильные руки не подхватили его.
Коплан подумал, что он разгрыз ампулу с цианидом, но струйка крови, которую он увидел на голове шпиона, убедила его в ошибке. Кроме того, падение шляпы указывало на попадание пули.
Скоглунд так повис, что его телохранители скорее несли его, чем поддерживали. Раффе бросил на Коплана встревоженный взгляд, потому что вокруг них стали собираться зеваки.
— Мы должны его забрать любой ценой, — заявил Коплан еле слышным голосом. — Будьте понахальнее, прикажите им разойтись: вы же полиция.
Одновременно он быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что поблизости нет полицейского в форме.
Раффе достаточно энергично отчитывал любопытных и призывал их идти своей дорогой. Он вложил в свои слова столько убедительности, что домохозяйки и два или три мужчины тотчас отступили. Один паренек подобрал шляпу, упавшую на тротуар, и почтительно передал ее Коплану.
Тот надвинул ее на голову Скоглунду, потом схватил его под мышки. Раффе подсунул руки ему под колени, чтобы помочь Франсису перенести тело. Они пересекли улицу со своим грузом, не обращая внимания на продолжавших смотреть на них людей.
Мобер открыл дверцу. Ошеломленный, но не потерявший хладнокровия, он поддерживал ее, пока пришедшие укладывали шведа на заднее сиденье.
— Трогайте, Мобер, — бросил Коплан, садясь в машину. — Смывайтесь, прежде чем кто-нибудь подумает запомнить номер...
Равиньян быстро сел рядом с Мобером. Три дверцы хлопнули одновременно, и «опель» рванул с места.
— Черт возьми! — выругался Бернар Раффе, вытирая лоб. — Что случилось?
Коплан, изучая рану на голове Скоглунда, сквозь зубы процедил:
— В него выстрелили из окна. Возможно, из духового ружья. Я уж думал, нам тоже придется попробовать!
— Он умер? — осведомился Равиньян, сидя боком на своем сиденье.
— Нет, пуля попала в кость, но не думаю, чтобы она ее пробила. Тип просто в обмороке.
— Черт возьми! — выругался Мобер. — Что бы мне догадаться посмотреть наверх!
— Это нам ничего не дало бы, — утешил его Франсис. — Главное, что нам удалось убраться со Скоглундом. Стрелок был наверняка невидим, прятался за занавесками.
Машина въехала на бесконечный мост, ведущий в Стокгольм, и Мобер бесился от необходимости соблюдать ограничения в скорости.
— Где мы теперь его поместим? — спросил он, не поворачивая головы.
Было предусмотрено, что Скоглунда отвезут в частное владение на одном из островов архипелага, но путь на пароме, который можно проделать со здоровым человеком, отпадал с раненым, который был без сознания и которого пришлось бы нести из машины на руках.
— Не знаю, — сказал Коплан. — Необходимый ему уход можем обеспечить мы. Ни у кого из вас нет домика за городом, где мы могли бы подержать его некоторое время?
Наступила тишина, потом Равиньян сказал:
— Я снимаю небольшую виллу в Даларе на лето и уик-энды, но это далеко отсюда.
— Сколько?
— Час езды на машине. Это на балтийском побережье, на юге.
— Мы могли бы без проблем запереть Скоглунда у вас на несколько часов?
— Да, если вы составите ему компанию и при условии покупки лекарств и продуктов.
— Никто не предложит лучшего? — спросил Франсис.
— Это наилучшее решение, — ответил Раффе, бывавший на второй квартире у коллеги. — В это время года там нет ни души. Это Кобур зимой[3].
— Ладно, курс на Даларе, — решил Копллн. — После мы посмотрим, что делать с нашим парнем.
Скоглунда, который по-прежнему был без сознания, перенесли в гостиную и уложили на диван. Равиньян чиркал спичками, чтобы поджечь хворост в камине. Мобер сложил свои свертки на кухне. Он вернулся с пачкой ваты, эфиром и коробкой стерильных компрессов. Что же касается Раффе, он нырнул к бару, чтобы достать из него бутылку.
Коплан внимательно обследовал раненого.
Направление и глубина раны показывали, что стрелок промахнулся совсем немного: доля миллиметра ниже позволила бы разнести голову шведа. Стреляли, вероятно, со второго этажа, поскольку след, оставленный пулей, был почти горизонтальным.
Когда Раффе протянул Коплану стакан водки, тот сказал:
— Налейте и ему тоже: не повредит!.. Единственное, чего я опасаюсь, что у него сотрясение мозга.
Раффе отпил глоток, потом сказал, глядя на Франсиса с пессимистическим выражением:
— Мы провели не только его: нападавший тоже принял нас за шведских полицейских. Как вы думаете?
— Скоглунд, возможно, был приговорен до нашего вмешательства, — задумчиво произнес Коплан.
Глава 5
Глава 6
Разочарованные, сотрудники французского военного атташе немного поворчали, потому что перспектива выдать себя за шведских полицейских их не сильно забавляла.
— Партия только отложена, — пообещал Коплан, садясь рядом с водителем. — Парень даже интереснее, чем я думал: он мне нужен, и как можно быстрее. И не разрезанным на куски, если возможно.
Коплан предпочел не обращаться за помощью к «мирному отцу семейства», упомянутому Стариком во время их последней встречи. Ему были нужны два-три решительных человека, которых было легко заменить в случае осложнений со шведами.
Дени Равиньян, Поль Мобер и Бернар Раффе, все — сотрудники военной миссии, с энтузиазмом встретили эту командировку, выходившую за рамки их монотонных официальных обязанностей. Прекрасно говоря по-шведски, отлично зная страну и ее обычаи, они имели все качества, чтобы оказать Коплану эффективную помощь.
— У меня есть адрес этого Ингвара Скоглунда, и мы постараемся его сцапать сегодня же, потому что, если стрелявший в Энгельбректа узнает, что его жертва не умерла, вся банда может смыться.
— Отлично. Где же он обретается? — спросил Мобер, сидевший за рулем.
— В Лидинге... Вы знаете, где это?
— О, превосходно! Это район северо-восточного предместья. Мы от него всего в десяти километрах.
— Смешные вы люди, в СВДКР, — пошутил Равиньян. — Приезжаете забрать типа в Лидинге, чтобы узнать, что происходит у нас!
— Вы бы смеялись без передышки, если бы я вам сказал, как обнаружил в Восточном Берлине, чем занималась одна дама, жившая на бульваре Малерб, — возразил Франсис. — В этой работе прямой путь не всегда кратчайший между тайной и разгадкой.
Когда «опель» пересек мост длиной в восемьсот метров и въехал на остров, указанный Мобером, тот попросил точный адрес Скоглунда.
Коплан назвал его и добавил:
— Главное, не останавливайтесь перед его дверью. Маловероятно, что в этот час дня наш человек дома. Мы встанем поблизости, чтобы взять его, когда он будет возвращаться.
Бернар Раффе, до сих пор не сказавший ни слова, произнес:
— Мы рискуем проторчать тут долго и даже пустить корни, если, как вы предполагаете, он сменил место.
— Это, — философски заметил Коплан, — издержки профессии. Если Скоглунд не появится до полуночи, установим сменное дежурство.
Местность была слегка приподнятой. С некоторых участков была видна панорама Стокгольма. Поскольку уже начинало темнеть, в столице и в порту загорались огоньки.
Возле Бромстенгатан Мобер сбавил скорость.
— Почти приехали, — объявил он Франсису. — Где мы остановимся?
— Объезжайте потихоньку квартал, чтобы я мог его осмотреть.
Машина стала одну за другой объезжать стандартные улицы с недавно построенными домами. На маленькой скорости она проехала вдоль Бромстенгатан, и стало ясно, что Скоглунд жил в одной из этих ультрамодных многоэтажек с балконами.
— Ладно, посмотрели, — неожиданно сказал Коплан. — Остановитесь в месте, где стоянка неограничена. Мы разделим работу.
Сблизив головы, пассажиры «опеля» минут десять шепотом совещались. Были выработаны методы бесшумного похищения Скоглунда, а также поведение каждого на непредвиденный случай.
До пяти часов Мобер и Равиньян прохаживались поблизости от машины, готовые броситься к ней, если Коплан и Раффе приведут клиента, а те на тротуаре перед домом пятьдесят шесть как можно более незаметно следили за подходом шведа. После пяти часов они поменялись ролями.
Четверо мужчин заняли свои прежние посты и вели слежку, используя все классические приемы, чтобы остаться незамеченными.
Мысль, что Ингвар Скоглунд мог смыться, терзала Коплана, пока он слонялся вместе с Раффе перед витринами. Что делать, если будет потерян его след?
Местная полиция, он готов был дать руку на отсечение, не сможет найти нападавшего на Энгельбректа, к тому же инженер не упрощал задачу, наоборот.
Около семи часов движение оживилось, и на Бромстенгатан стало больше людей. Зажглись уличные фонари, многочисленные велосипедисты стали ездить осторожнее.
Раффе, не привычный к выявлению подозреваемого в толпе, слишком настойчиво смотрел на прохожих, и Франсис сделал ему замечание.
— Я уже раз десять думал, что засек вашего парня, — заворчал Раффе. — Когда он наконец действительно появится, я не решусь вам сказать из опасения быть снова отчитанным.
— Не расстраивайтесь, — сказал Франсис ровным тоном. — Готовьте вашу речь, Скоглунд в двадцати метрах от нас.
— Где? — спросил ошеломленный Раффе.
— Как раз впереди. Приближается. Следите за его шляпой по последней моде.
Глаза Раффе нашли субъекта среди других пешеходов. Он был всего в нескольких шагах от своего дома.
— Пошли, — сказал Коплан, ускоряя шаг. — Будьте сдержанны, властны и категоричны, как профессиональный полицейский. Он и на десятую долю секунды не должен заподозрить, что это туфта.
Через несколько секунд они преградили Скоглунду путь, и Раффе окликнул его по-шведски.
После первых же слов лицо Скоглунда исказилось. Он с трудом проглотил слюну, губы у него задрожали. Коплан наблюдал за ним, готовый броситься при малейшем подозрительном движении. Раффе, должно быть, велел ему следовать за ними, потому что Скоглунд слабо кивнул и, казалось, ждал, когда ему укажут направление, куда идти. Двое французов встали у него по бокам и заставили шагать к месту, где стоял «опель».
Операция прошла так естественно, что никто на улице ее не заметил. Коплан поздравил себя с успехом. Он эскортировал пленника с чувством, близким к ликованию.
Мобер издалека увидел сцену; он ускорил шаг, чтобы подойти к машине, а Равиньян уже садился в «опель».
Вдруг шляпа Скоглунда взлетела в воздух. Швед покачнулся, его ноги ослабли, и он растянулся бы на земле, если бы две сильные руки не подхватили его.
Коплан подумал, что он разгрыз ампулу с цианидом, но струйка крови, которую он увидел на голове шпиона, убедила его в ошибке. Кроме того, падение шляпы указывало на попадание пули.
Скоглунд так повис, что его телохранители скорее несли его, чем поддерживали. Раффе бросил на Коплана встревоженный взгляд, потому что вокруг них стали собираться зеваки.
— Мы должны его забрать любой ценой, — заявил Коплан еле слышным голосом. — Будьте понахальнее, прикажите им разойтись: вы же полиция.
Одновременно он быстро осмотрелся, чтобы убедиться, что поблизости нет полицейского в форме.
Раффе достаточно энергично отчитывал любопытных и призывал их идти своей дорогой. Он вложил в свои слова столько убедительности, что домохозяйки и два или три мужчины тотчас отступили. Один паренек подобрал шляпу, упавшую на тротуар, и почтительно передал ее Коплану.
Тот надвинул ее на голову Скоглунду, потом схватил его под мышки. Раффе подсунул руки ему под колени, чтобы помочь Франсису перенести тело. Они пересекли улицу со своим грузом, не обращая внимания на продолжавших смотреть на них людей.
Мобер открыл дверцу. Ошеломленный, но не потерявший хладнокровия, он поддерживал ее, пока пришедшие укладывали шведа на заднее сиденье.
— Трогайте, Мобер, — бросил Коплан, садясь в машину. — Смывайтесь, прежде чем кто-нибудь подумает запомнить номер...
Равиньян быстро сел рядом с Мобером. Три дверцы хлопнули одновременно, и «опель» рванул с места.
— Черт возьми! — выругался Бернар Раффе, вытирая лоб. — Что случилось?
Коплан, изучая рану на голове Скоглунда, сквозь зубы процедил:
— В него выстрелили из окна. Возможно, из духового ружья. Я уж думал, нам тоже придется попробовать!
— Он умер? — осведомился Равиньян, сидя боком на своем сиденье.
— Нет, пуля попала в кость, но не думаю, чтобы она ее пробила. Тип просто в обмороке.
— Черт возьми! — выругался Мобер. — Что бы мне догадаться посмотреть наверх!
— Это нам ничего не дало бы, — утешил его Франсис. — Главное, что нам удалось убраться со Скоглундом. Стрелок был наверняка невидим, прятался за занавесками.
Машина въехала на бесконечный мост, ведущий в Стокгольм, и Мобер бесился от необходимости соблюдать ограничения в скорости.
— Где мы теперь его поместим? — спросил он, не поворачивая головы.
Было предусмотрено, что Скоглунда отвезут в частное владение на одном из островов архипелага, но путь на пароме, который можно проделать со здоровым человеком, отпадал с раненым, который был без сознания и которого пришлось бы нести из машины на руках.
— Не знаю, — сказал Коплан. — Необходимый ему уход можем обеспечить мы. Ни у кого из вас нет домика за городом, где мы могли бы подержать его некоторое время?
Наступила тишина, потом Равиньян сказал:
— Я снимаю небольшую виллу в Даларе на лето и уик-энды, но это далеко отсюда.
— Сколько?
— Час езды на машине. Это на балтийском побережье, на юге.
— Мы могли бы без проблем запереть Скоглунда у вас на несколько часов?
— Да, если вы составите ему компанию и при условии покупки лекарств и продуктов.
— Никто не предложит лучшего? — спросил Франсис.
— Это наилучшее решение, — ответил Раффе, бывавший на второй квартире у коллеги. — В это время года там нет ни души. Это Кобур зимой[3].
— Ладно, курс на Даларе, — решил Копллн. — После мы посмотрим, что делать с нашим парнем.
* * *
Построенная на скале, у основания которой расстилался полукругом маленький пляж, вилла была отделена от дороги садом, украшенным несколькими строгими пихтами. Она находилась в добром километре от курортных построек, а ближайший дом был скрыт за поворотом дороги.Скоглунда, который по-прежнему был без сознания, перенесли в гостиную и уложили на диван. Равиньян чиркал спичками, чтобы поджечь хворост в камине. Мобер сложил свои свертки на кухне. Он вернулся с пачкой ваты, эфиром и коробкой стерильных компрессов. Что же касается Раффе, он нырнул к бару, чтобы достать из него бутылку.
Коплан внимательно обследовал раненого.
Направление и глубина раны показывали, что стрелок промахнулся совсем немного: доля миллиметра ниже позволила бы разнести голову шведа. Стреляли, вероятно, со второго этажа, поскольку след, оставленный пулей, был почти горизонтальным.
Когда Раффе протянул Коплану стакан водки, тот сказал:
— Налейте и ему тоже: не повредит!.. Единственное, чего я опасаюсь, что у него сотрясение мозга.
Раффе отпил глоток, потом сказал, глядя на Франсиса с пессимистическим выражением:
— Мы провели не только его: нападавший тоже принял нас за шведских полицейских. Как вы думаете?
— Скоглунд, возможно, был приговорен до нашего вмешательства, — задумчиво произнес Коплан.
Глава 5
После того как пленного привели в чувство и перевязали, Коплан обыскал его; он позвал на помощь Мобера, чтобы изучить документы, лежавшие в бумажнике Скоглунда.
Холостяк, торговый представитель очень известной фирмы, производящей электрооборудование, член социал-демократической партии и культурных обществ, Скоглунд ничем не отличался от большинства своих соотечественников. Ничто не свидетельствовало о его нелегальной деятельности.
Хотя он был в не слишком хорошем состоянии, Коплан счел необходимым немедленно провести допрос. Выяснив, что Скоглунд говорит по-английски, Франсис пошел прямо к цели:
— Кто вас предупредил, что встреча с Энгельбректом у музея отменяется?
— Я... Что со мной произошло? Кто вы? — спросил он хриплым голосом.
— Не старайтесь узнать, кто мы, знайте лишь, что мы не принадлежим к шведской полиции, — ответил ему Франсис. — Кто-то пытался вас убить так же, как устранили Энгельбректа. Помогите нам узнать почему.
К пленнику постепенно возвращалась память. Он спросил с побледневшим лицом:
— Это был... выстрел?
— Пуля, выпущенная из бесшумного оружия, — поправил Коплан. — Вы знаете кого-нибудь в доме, расположенном напротив вашего?
Распахнув испуганные глаза, швед отрицательно помотал головой.
— Слушайте меня внимательно, — продолжал Коплан. — Одно из двух: или человек, которому вы передавали сведения, поставленные Энгельбректом, отдал приказ вас ликвидировать, или же над ним нависла смертельная опасность. В обоих случаях в ваших интересах сказать мне, кто это. Ну, встряхнитесь, — подтолкнул его Коплан с внезапно посуровевшим лицом. — Если вы думаете, что я буду церемониться с предателем, оставьте эту надежду. И перестаньте попусту ломать голову... Отвечайте откровенно, иначе будет хуже... Кто велел вам не ходить в Скансен?
Скоглунд вышел из прострации. Он успел подумать, и страх медленно вытеснял первое чувство полного непонимания.
— Это невозможно, — пробормотал он, побледнев еще больше. — Среди нас нет убийц... Вы совершаете ошибку.
— Ошибка или нет, а в вас стреляли. В Энгельбректа тоже. И только человек, знавший, что того подстрелили, мог предупредить, что у вас нет шансов встретиться с ним.
— Вы связываете вещи, не имеющие ничего общего, — поморщился швед. — Не может быть связи между...
— Я вам запретил рассуждать! — крикнул Коплан. — Придерживайтесь фактов. Почему вы не пошли к музею?
Скоглунд осторожно потер рукой больной лоб.
— Мне сообщили, что Энгельбрект поставлял ложные сведения и лучше с ним порвать. Я не знал, что он не придет на встречу.
— Кто вас предупредил о нем?
— Неизвестный, по телефону.
Коплан схватил его за лацканы пиджака и приподнял.
— Не надо, — проскрипел он. — Еще одна подобная ложь, и я трахну вас головой об стену. Не собираете же вы сведения об атомных станциях для собственного удовольствия. Кому они предназначаются?
Он мотал Скоглунда взад-вперед не сильно, но с угрожающей настойчивостью. Это простое движение вызвало в голове шведа болезненные толчки.
— Стойте, — взмолился он.
Его руки обмякли, глаза полузакрылись, почти закатились. Коплан остановился, не отпуская его. Стоя вокруг, трое французов из посольства следили за диалогом с напряженным вниманием. Они думали, что Скоглунд хлопнется в обморок, но он выдохнул:
— Это... в гуманных целях.
— Ну да, — саркастически бросил Франсис. — Эту брехню вы толкали Энгельбректу. Возможно, вы и есть всего лишь трепло. А я нет! Затягивая время, вы подставляете других под пули убийц, слышите, болван?
Эта неожиданно грубая нотация возымела положительное воздействие. Скоглунд впервые взглянул на проблему под другим углом. Вдруг, хотя это и невероятно, незнакомец, мучивший его, был прав?
Внезапный страх, не связанный с тем, который он испытывал за свою судьбу, заставил его заговорить:
— Отпустите меня... Я все расскажу.
Он больше не сопротивлялся. Он всегда знал, что это кончится именно так, и был готов снести последствия своих поступков.
— Я подчинялся инструкциям миссис Гертруд Карлсон, — мрачно признался он. — Неразумное использование атомной энергии ставит человечество под угрозу, и мы хотели предупредить население земного шара конкретными цифрами, которые власти и даже ученые всех стран упрямо скрывают от общественности. Я не стыжусь... Мы начали крестовый поход, и некоторые из нас заплатят своей жизнью, но, даст бог, мы спасем наших потомков от бед, угрожающих им.
Мобер, Равиньян и Раффе разочарованно переглянулись. Этот тип был безобидным психом, усомниться в его искренности было невозможно.
— Адрес этой миссис Карлсон, — потребовал Коплан.
— Остерлянггатан, дом тридцать три, в Городе между мостами, — подавленно прошептал Скоглунд.
— Это она вам посоветовала порвать с Энгельбректом?
— Да.
— У вас был другой источник информации на станции, где он работал?
— Да... Миссис Карлсон очень много знает. Она умеет сопоставлять данные.
Коплан вспомнил, что Фредрик его уверил, что дал подлинные сведения. Он продолжил свой допрос.
— Вы собирали также документацию о других станциях в этой стране?
— Да, — признался Скоглунд. — Среди атомщиков много совестливых людей, особенно среди низшего персонала. Я легко их убеждал.
— Вы были единственным завербованным миссис Карлсон?
— Не знаю... Я ее никогда не спрашивал.
— Однако вы знали, что аналогичные группы действуют в СССР и Франции?
— Да. Это она мне рассказала. Мы участвуем в крупномасштабной акции. Планетарной. Это необходимо.
Коплан поднялся.
Сеть, о которой рассказал Фредрик Энгельбрект, была непростым делом. Она обеспечивала себе многочисленных сообщников, спекулируя на самых благородных чувствах высококвалифицированных специалистов. Но Коплан чувствовал, что цели этой сети были другие. Неужели подобную организацию финансировали богатейшие филантропы, вдохновляемые исключительно любовью к себе подобным? Смехотворно.
Мобер высказал свое мнение по-французски:
— Этот тип принадлежит к банде фантазеров.
— Он чокнутый, — добавил Бернар Раффе. Коплан промолчал.
— У вас есть телефон? — спросил он Равиньяна.
— Да. Аппарат наверху, в моей спальне, но я могу подключить его здесь: в этой комнате есть еще розетка.
Коплан подумал еще, в нерешительности глядя на Скоглунда. Другая группа, служащая интересам крупных промышленников, была сформирована, чтобы решительно подавить действия организации Карлсон и ее сообщников?
Это не было исключено. Значит, на Некрасова, Фредрика и Скоглунда покушались из-за их участия в деятельности движения, мешающего прогрессу атомной энергетики?
Как бы то ни было, надо найти правду.
Обращаясь к Скоглунду, Коплан продолжил по-английски:
— Вы позвоните миссис Карлсон. Скажете ей, что вы спаслись от покушения и должны ее увидеть сегодня же вечером.
Швед поднял на него удивленные глаза.
— Надеюсь, вы сыграете комедию с максимальной убедительностью, — добавил Франсис. — Если эта дама непричастна к засаде, устроенной на вас, ей будет полезно знать, что ее жизнь в опасности. Если это она велела вас убрать, она попытается прикончить вас, когда вы придете к ней.
Скоглунд в замешательстве спросил:
— Вы отпустите меня на свободу?
— Не сейчас, — сказал Коплан. — Миссис Карлсон достаточно верить, что вы придете к ней домой.
Услышав эти слова, Равиньян собрался подняться за аппаратом.
— Не спешите, у нас будет время, — удержал его Франсис. — Сначала мы должны разработать сценарий.
Он отвел своих соотечественников в сторону.
— Мы будем действовать так, — объяснил он, вынимая из кармана пачку сигарет и угощая всех. — Я поеду с двумя из вас домой к этой особе, а третий останется здесь со Скоглундом. Сейчас восемь двадцать пять, и нам понадобится больше часа, чтобы добраться до места. Скоглунд позвонит, когда мы будем там, то есть без четверти десять, и скажет, что придет к одиннадцати часам, чтобы дать миссис Карлсон время разобраться с делами. В десять я позвоню на виллу из автомата, узнать, какой была реакция женщины, получившей известие от своего приятеля, — искренней или притворной. Идет?
Мобер и Раффе согласились, а Равиньян спросил:
— И что вы тогда собираетесь делать?
— Не будем забегать вперед. Наши действия будут зависеть от того, что произойдет между десятью и одиннадцатью часами.
— А если Карлсон нет дома?
— Мы ее подождем. Теперь распределяйте между собой роли, пока я буду выяснять у Скоглунда некоторые детали.
Он вернулся к раненому и снова заговорил с ним:
— Вы сказали «миссис» Карлсон... Она замужем?
— Вдова уже три года. Ее муж умер от рака, вызванного радиацией.
— Какой тип дома, где она живет?
— Старый купеческий дом... Весь квартал построен два или три века назад.
— Кто еще живет вместе с ней?
— Никто.
— Вы в этом уверены?
— Почти... Каждый раз, когда я ее навещал, она была одна. У нее есть домработница, она приходит дважды в неделю.
— На входной двери есть засов?
— Я никогда не обращал внимания. Возможно.
— В доме есть второй выход на соседнюю улицу?
— Я не знаю.
— Сколько она вам платила за вашу незаконную деятельность?
— Ни единой кроны! Миссис Карлсон возмещала мне расходы, не больше.
Действительно, Энгельбрект не упоминал ни о каком вознаграждении, предложенном ему за труды. В этой махинации участвовали безвозмездно!
Коплан вернулся к своим временным коллегам.
— Вы все вооружены?
— Мы взяли с собой табельные пистолеты, — сказал Раффе.
— Кто будет охранять пленного?
— Я, — сказал Равиньян. — Я законный наниматель, мое присутствие здесь наиболее естественно... Если кто-нибудь удивится, увидев свет, и придет, я смогу убедить, что все нормально.
— Прекрасно, — заключил Коплан. Затем, обращаясь к двум остальным, сказал:
— Поднимаем якорь... Незачем возиться.
Пока Мобер и Раффе одевались, он набросил пальто и спросил Равиньяна:
— Какой у вас номер телефона?
— Раффе знает его наизусть: 44-33-42.
Прежде чем уйти, Коплан подошел к Скоглунду.
— Вам невероятно повезло, — сказал он ему. — Если бы вас арестовали шведы, вы бы схлопотали пять лет тюрьмы. С нами вы можете быть уверены, что ваше заключение будет коротким, но, если сейчас вы не будете играть честно, оно закончится в морге. Понятно?
Скоглунд изобразил болезненную улыбку.
— Вы случайно не французы?
— Из парижского казино, — бросил ему Коплан.
Дав последние рекомендации Равиньяну относительно наблюдения за заключенным, он подал знак своим помощникам. Все трое вышли из виллы и сели в «опель», стоявший перед дверью.
«Опель» встал на стоянке почтенной Биржи, являющейся также резиденцией Шведской академии.
Трое мужчин устроили совещание, как только вышли из машины.
— За телефоном-автоматом далеко бегать не придется, — сказал Раффе, указывая пальцем на кабину, установленную на одной из сторон площади.
Коплан посмотрел на часы.
— Хм... Без пяти десять. Думаю, можно звонить Равиньяну.
— Звоните, — согласился Мобер. — У вас есть монетка?
Они вместе направились к телефону, Франсис, найдя нужную монету, вошел в стеклянную кабину.
Должно быть, телефон стоял у Равиньяна под рукой, так как он снял трубку сразу.
— Как прошла беседа? — спросил Коплан.
— Скоглунд не пытался выпендриваться. Мне кажется, он был очень естественным. Что касается мадам, она свалилась с неба. По крайней мере внешне.
— Она не отговаривала Ингвара приходить к ней?
— Нет. Скорее ей не терпелось узнать больше. Но она также могла быстренько собрать чемоданы после звонка и отвалить, не заботясь о Скоглунде.
— Ладно, спасибо, — произнес Коплан. — Я свяжусь с вами после одиннадцати часов, если позволят обстоятельства. Счастливо, Равиньян.
Он повесил трубку, вышел, позвал своих спутников.
— Дело пошло, тип толкнул свою речь, — объявил он. — Пошли к мамаше Карлсон.
Остерлянггатан была в двух шагах. Они дошли до нее менее чем через пять минут, и когда увидели вдали дом, Коплан открыл свои планы.
— Вы станете по обеим сторонам улицы таким образом, чтобы следить за странными передвижениями, которые могут произойти в ближайшее время. Спрячьтесь под козырьки подъездов, и чтобы вас не было видно. Я буду наблюдать за домом и проходить мимо вас через довольно равные промежутки времени. Если что-то заметите, скажите мне.
— А если женщина выйдет, пока вы вне пределов видимости? — поинтересовался Мобер.
— Вы ее возьмете. Тот же прием, что и со Скоглундом. Не найдя вас, я буду знать, что вы вернулись в машину, и присоединюсь к вам у Биржи.
— Договорились, — согласился Мобер. — Я встану на углу одной из улочек, перпендикулярных этой: они чертовски похожи на старую Ниццу или порт Генуи... Я всегда смогу спрятаться, если появятся какие-то типы.
— А я, — сказал Раффе, — устрою наблюдательный пост рядом, на противоположной стороне тротуара.
— Особенно внимательно смотрите за машинами, — подчеркнул Коплан. — Любая машина, останавливающаяся возле дома тридцать три, подозрительна сама по себе, а если из нее никто не выходит, тем более.
— Усек, патрон, — шутливо сказал Мобер, прежде чем уйти.
Через секунду Коплан расстался с Раффе и принялся прохаживаться по Остерлянггатан.
Становилось холоднее. Уличные фонари, освещавшие старые дома с украшенными фасадами, окружали морозные ореолы.
В неясном шуме, доносившемся из центра города, иногда выделялся гудок сирены буксира или далекий звон церковного колокола, отсчитывающего часы.
Проходя мимо дома тридцать три, Франсис заметил свет в двух окнах второго этажа.
Готовила ли мадам Карлсон чашку чая, чемодан или пистолет?
Холостяк, торговый представитель очень известной фирмы, производящей электрооборудование, член социал-демократической партии и культурных обществ, Скоглунд ничем не отличался от большинства своих соотечественников. Ничто не свидетельствовало о его нелегальной деятельности.
Хотя он был в не слишком хорошем состоянии, Коплан счел необходимым немедленно провести допрос. Выяснив, что Скоглунд говорит по-английски, Франсис пошел прямо к цели:
— Кто вас предупредил, что встреча с Энгельбректом у музея отменяется?
— Я... Что со мной произошло? Кто вы? — спросил он хриплым голосом.
— Не старайтесь узнать, кто мы, знайте лишь, что мы не принадлежим к шведской полиции, — ответил ему Франсис. — Кто-то пытался вас убить так же, как устранили Энгельбректа. Помогите нам узнать почему.
К пленнику постепенно возвращалась память. Он спросил с побледневшим лицом:
— Это был... выстрел?
— Пуля, выпущенная из бесшумного оружия, — поправил Коплан. — Вы знаете кого-нибудь в доме, расположенном напротив вашего?
Распахнув испуганные глаза, швед отрицательно помотал головой.
— Слушайте меня внимательно, — продолжал Коплан. — Одно из двух: или человек, которому вы передавали сведения, поставленные Энгельбректом, отдал приказ вас ликвидировать, или же над ним нависла смертельная опасность. В обоих случаях в ваших интересах сказать мне, кто это. Ну, встряхнитесь, — подтолкнул его Коплан с внезапно посуровевшим лицом. — Если вы думаете, что я буду церемониться с предателем, оставьте эту надежду. И перестаньте попусту ломать голову... Отвечайте откровенно, иначе будет хуже... Кто велел вам не ходить в Скансен?
Скоглунд вышел из прострации. Он успел подумать, и страх медленно вытеснял первое чувство полного непонимания.
— Это невозможно, — пробормотал он, побледнев еще больше. — Среди нас нет убийц... Вы совершаете ошибку.
— Ошибка или нет, а в вас стреляли. В Энгельбректа тоже. И только человек, знавший, что того подстрелили, мог предупредить, что у вас нет шансов встретиться с ним.
— Вы связываете вещи, не имеющие ничего общего, — поморщился швед. — Не может быть связи между...
— Я вам запретил рассуждать! — крикнул Коплан. — Придерживайтесь фактов. Почему вы не пошли к музею?
Скоглунд осторожно потер рукой больной лоб.
— Мне сообщили, что Энгельбрект поставлял ложные сведения и лучше с ним порвать. Я не знал, что он не придет на встречу.
— Кто вас предупредил о нем?
— Неизвестный, по телефону.
Коплан схватил его за лацканы пиджака и приподнял.
— Не надо, — проскрипел он. — Еще одна подобная ложь, и я трахну вас головой об стену. Не собираете же вы сведения об атомных станциях для собственного удовольствия. Кому они предназначаются?
Он мотал Скоглунда взад-вперед не сильно, но с угрожающей настойчивостью. Это простое движение вызвало в голове шведа болезненные толчки.
— Стойте, — взмолился он.
Его руки обмякли, глаза полузакрылись, почти закатились. Коплан остановился, не отпуская его. Стоя вокруг, трое французов из посольства следили за диалогом с напряженным вниманием. Они думали, что Скоглунд хлопнется в обморок, но он выдохнул:
— Это... в гуманных целях.
— Ну да, — саркастически бросил Франсис. — Эту брехню вы толкали Энгельбректу. Возможно, вы и есть всего лишь трепло. А я нет! Затягивая время, вы подставляете других под пули убийц, слышите, болван?
Эта неожиданно грубая нотация возымела положительное воздействие. Скоглунд впервые взглянул на проблему под другим углом. Вдруг, хотя это и невероятно, незнакомец, мучивший его, был прав?
Внезапный страх, не связанный с тем, который он испытывал за свою судьбу, заставил его заговорить:
— Отпустите меня... Я все расскажу.
Он больше не сопротивлялся. Он всегда знал, что это кончится именно так, и был готов снести последствия своих поступков.
— Я подчинялся инструкциям миссис Гертруд Карлсон, — мрачно признался он. — Неразумное использование атомной энергии ставит человечество под угрозу, и мы хотели предупредить население земного шара конкретными цифрами, которые власти и даже ученые всех стран упрямо скрывают от общественности. Я не стыжусь... Мы начали крестовый поход, и некоторые из нас заплатят своей жизнью, но, даст бог, мы спасем наших потомков от бед, угрожающих им.
Мобер, Равиньян и Раффе разочарованно переглянулись. Этот тип был безобидным психом, усомниться в его искренности было невозможно.
— Адрес этой миссис Карлсон, — потребовал Коплан.
— Остерлянггатан, дом тридцать три, в Городе между мостами, — подавленно прошептал Скоглунд.
— Это она вам посоветовала порвать с Энгельбректом?
— Да.
— У вас был другой источник информации на станции, где он работал?
— Да... Миссис Карлсон очень много знает. Она умеет сопоставлять данные.
Коплан вспомнил, что Фредрик его уверил, что дал подлинные сведения. Он продолжил свой допрос.
— Вы собирали также документацию о других станциях в этой стране?
— Да, — признался Скоглунд. — Среди атомщиков много совестливых людей, особенно среди низшего персонала. Я легко их убеждал.
— Вы были единственным завербованным миссис Карлсон?
— Не знаю... Я ее никогда не спрашивал.
— Однако вы знали, что аналогичные группы действуют в СССР и Франции?
— Да. Это она мне рассказала. Мы участвуем в крупномасштабной акции. Планетарной. Это необходимо.
Коплан поднялся.
Сеть, о которой рассказал Фредрик Энгельбрект, была непростым делом. Она обеспечивала себе многочисленных сообщников, спекулируя на самых благородных чувствах высококвалифицированных специалистов. Но Коплан чувствовал, что цели этой сети были другие. Неужели подобную организацию финансировали богатейшие филантропы, вдохновляемые исключительно любовью к себе подобным? Смехотворно.
Мобер высказал свое мнение по-французски:
— Этот тип принадлежит к банде фантазеров.
— Он чокнутый, — добавил Бернар Раффе. Коплан промолчал.
— У вас есть телефон? — спросил он Равиньяна.
— Да. Аппарат наверху, в моей спальне, но я могу подключить его здесь: в этой комнате есть еще розетка.
Коплан подумал еще, в нерешительности глядя на Скоглунда. Другая группа, служащая интересам крупных промышленников, была сформирована, чтобы решительно подавить действия организации Карлсон и ее сообщников?
Это не было исключено. Значит, на Некрасова, Фредрика и Скоглунда покушались из-за их участия в деятельности движения, мешающего прогрессу атомной энергетики?
Как бы то ни было, надо найти правду.
Обращаясь к Скоглунду, Коплан продолжил по-английски:
— Вы позвоните миссис Карлсон. Скажете ей, что вы спаслись от покушения и должны ее увидеть сегодня же вечером.
Швед поднял на него удивленные глаза.
— Надеюсь, вы сыграете комедию с максимальной убедительностью, — добавил Франсис. — Если эта дама непричастна к засаде, устроенной на вас, ей будет полезно знать, что ее жизнь в опасности. Если это она велела вас убрать, она попытается прикончить вас, когда вы придете к ней.
Скоглунд в замешательстве спросил:
— Вы отпустите меня на свободу?
— Не сейчас, — сказал Коплан. — Миссис Карлсон достаточно верить, что вы придете к ней домой.
Услышав эти слова, Равиньян собрался подняться за аппаратом.
— Не спешите, у нас будет время, — удержал его Франсис. — Сначала мы должны разработать сценарий.
Он отвел своих соотечественников в сторону.
— Мы будем действовать так, — объяснил он, вынимая из кармана пачку сигарет и угощая всех. — Я поеду с двумя из вас домой к этой особе, а третий останется здесь со Скоглундом. Сейчас восемь двадцать пять, и нам понадобится больше часа, чтобы добраться до места. Скоглунд позвонит, когда мы будем там, то есть без четверти десять, и скажет, что придет к одиннадцати часам, чтобы дать миссис Карлсон время разобраться с делами. В десять я позвоню на виллу из автомата, узнать, какой была реакция женщины, получившей известие от своего приятеля, — искренней или притворной. Идет?
Мобер и Раффе согласились, а Равиньян спросил:
— И что вы тогда собираетесь делать?
— Не будем забегать вперед. Наши действия будут зависеть от того, что произойдет между десятью и одиннадцатью часами.
— А если Карлсон нет дома?
— Мы ее подождем. Теперь распределяйте между собой роли, пока я буду выяснять у Скоглунда некоторые детали.
Он вернулся к раненому и снова заговорил с ним:
— Вы сказали «миссис» Карлсон... Она замужем?
— Вдова уже три года. Ее муж умер от рака, вызванного радиацией.
— Какой тип дома, где она живет?
— Старый купеческий дом... Весь квартал построен два или три века назад.
— Кто еще живет вместе с ней?
— Никто.
— Вы в этом уверены?
— Почти... Каждый раз, когда я ее навещал, она была одна. У нее есть домработница, она приходит дважды в неделю.
— На входной двери есть засов?
— Я никогда не обращал внимания. Возможно.
— В доме есть второй выход на соседнюю улицу?
— Я не знаю.
— Сколько она вам платила за вашу незаконную деятельность?
— Ни единой кроны! Миссис Карлсон возмещала мне расходы, не больше.
Действительно, Энгельбрект не упоминал ни о каком вознаграждении, предложенном ему за труды. В этой махинации участвовали безвозмездно!
Коплан вернулся к своим временным коллегам.
— Вы все вооружены?
— Мы взяли с собой табельные пистолеты, — сказал Раффе.
— Кто будет охранять пленного?
— Я, — сказал Равиньян. — Я законный наниматель, мое присутствие здесь наиболее естественно... Если кто-нибудь удивится, увидев свет, и придет, я смогу убедить, что все нормально.
— Прекрасно, — заключил Коплан. Затем, обращаясь к двум остальным, сказал:
— Поднимаем якорь... Незачем возиться.
Пока Мобер и Раффе одевались, он набросил пальто и спросил Равиньяна:
— Какой у вас номер телефона?
— Раффе знает его наизусть: 44-33-42.
Прежде чем уйти, Коплан подошел к Скоглунду.
— Вам невероятно повезло, — сказал он ему. — Если бы вас арестовали шведы, вы бы схлопотали пять лет тюрьмы. С нами вы можете быть уверены, что ваше заключение будет коротким, но, если сейчас вы не будете играть честно, оно закончится в морге. Понятно?
Скоглунд изобразил болезненную улыбку.
— Вы случайно не французы?
— Из парижского казино, — бросил ему Коплан.
Дав последние рекомендации Равиньяну относительно наблюдения за заключенным, он подал знак своим помощникам. Все трое вышли из виллы и сели в «опель», стоявший перед дверью.
* * *
Город между мостами в Стокгольме — это то же, что остров Сен-Луи и Сите в Париже: это сердце столицы, квартал, самый богатый памятниками истории. И так же, как в Париже, этот многовековой квартал окружен водой и связан с остальным городом многочисленными мостами. Если не считать двух улиц, идущих по его краям, уже с девяти часов вечера он погружается в удивительное спокойствие.«Опель» встал на стоянке почтенной Биржи, являющейся также резиденцией Шведской академии.
Трое мужчин устроили совещание, как только вышли из машины.
— За телефоном-автоматом далеко бегать не придется, — сказал Раффе, указывая пальцем на кабину, установленную на одной из сторон площади.
Коплан посмотрел на часы.
— Хм... Без пяти десять. Думаю, можно звонить Равиньяну.
— Звоните, — согласился Мобер. — У вас есть монетка?
Они вместе направились к телефону, Франсис, найдя нужную монету, вошел в стеклянную кабину.
Должно быть, телефон стоял у Равиньяна под рукой, так как он снял трубку сразу.
— Как прошла беседа? — спросил Коплан.
— Скоглунд не пытался выпендриваться. Мне кажется, он был очень естественным. Что касается мадам, она свалилась с неба. По крайней мере внешне.
— Она не отговаривала Ингвара приходить к ней?
— Нет. Скорее ей не терпелось узнать больше. Но она также могла быстренько собрать чемоданы после звонка и отвалить, не заботясь о Скоглунде.
— Ладно, спасибо, — произнес Коплан. — Я свяжусь с вами после одиннадцати часов, если позволят обстоятельства. Счастливо, Равиньян.
Он повесил трубку, вышел, позвал своих спутников.
— Дело пошло, тип толкнул свою речь, — объявил он. — Пошли к мамаше Карлсон.
Остерлянггатан была в двух шагах. Они дошли до нее менее чем через пять минут, и когда увидели вдали дом, Коплан открыл свои планы.
— Вы станете по обеим сторонам улицы таким образом, чтобы следить за странными передвижениями, которые могут произойти в ближайшее время. Спрячьтесь под козырьки подъездов, и чтобы вас не было видно. Я буду наблюдать за домом и проходить мимо вас через довольно равные промежутки времени. Если что-то заметите, скажите мне.
— А если женщина выйдет, пока вы вне пределов видимости? — поинтересовался Мобер.
— Вы ее возьмете. Тот же прием, что и со Скоглундом. Не найдя вас, я буду знать, что вы вернулись в машину, и присоединюсь к вам у Биржи.
— Договорились, — согласился Мобер. — Я встану на углу одной из улочек, перпендикулярных этой: они чертовски похожи на старую Ниццу или порт Генуи... Я всегда смогу спрятаться, если появятся какие-то типы.
— А я, — сказал Раффе, — устрою наблюдательный пост рядом, на противоположной стороне тротуара.
— Особенно внимательно смотрите за машинами, — подчеркнул Коплан. — Любая машина, останавливающаяся возле дома тридцать три, подозрительна сама по себе, а если из нее никто не выходит, тем более.
— Усек, патрон, — шутливо сказал Мобер, прежде чем уйти.
Через секунду Коплан расстался с Раффе и принялся прохаживаться по Остерлянггатан.
Становилось холоднее. Уличные фонари, освещавшие старые дома с украшенными фасадами, окружали морозные ореолы.
В неясном шуме, доносившемся из центра города, иногда выделялся гудок сирены буксира или далекий звон церковного колокола, отсчитывающего часы.
Проходя мимо дома тридцать три, Франсис заметил свет в двух окнах второго этажа.
Готовила ли мадам Карлсон чашку чая, чемодан или пистолет?
Глава 6
Коплану казалось, что он ходил вокруг дома на Остерлянггатан целую вечность.
Короткие отчеты, которые он получал на ходу от Мобера и Раффе, ничего не давали. Сам он, несмотря на свою бдительность, тоже не обнаруживал ничего необычного.
Короткие отчеты, которые он получал на ходу от Мобера и Раффе, ничего не давали. Сам он, несмотря на свою бдительность, тоже не обнаруживал ничего необычного.