Страница:
— Скажи мне, куда ты идешь, — настаивала она, уклоняясь от поцелуя.
— Ну, если ты так этого хочешь... Я иду купить кое-что из одежды: ботинки, рубашки, галстуки. Не обижайся, но я терпеть не могу, чтобы в таких случаях меня сопровождали. Я привык выбирать сам, и женские советы или замечания действуют мне на нервы. Я ничего не могу с этим поделать.
Ханна, оттаяв, рассмеялась.
— Это меня не удивляет, — сказала она. — Если дело именно в этом, я тебя прощаю. Отпусти меня и уходи.
Франсис не заставил ее повторять дважды. Он сбежал по лестнице, вскочил в свой «остин» и добрую четверть часа гонял по улицам, останавливаясь только на красный сигнал светофоров.
Оставив машину в двухстах метрах от места встречи, он пересек первый этаж супермаркета, заполненный покупателями, впрыгнул на площадку отъезжающего автобуса, вышел через две остановки и сел в такси, на котором доехал до бара, где его ждал Джефферсон Райс.
Советский агент сидел с мрачной физиономией.
— Смерть Фоллса тяжелый удар, — буркнул он вполголоса, когда Коплан сел рядом.
— Как вы узнали? — спросил Франсис.
— Вы не читаете газет? Об убийстве напечатано на первой странице вечернего выпуска.
— Я узнал об этом от полиции. На завод приехали двое инспекторов. Они нас допрашивали. А какое отношение убийство Фоллса имеет к вам? Ведь он не был вашим корреспондентом, не так ли?
— Не был, — подтвердил Райс, — но нас это все же касается. Вы мне расскажете новости... это убийство встревожило полицию и контрразведку, и меры безопасности и слежки за старшим персоналом будут усилены, поверьте мне. Все это усложнит жизнь.
— А! — фаталистски заметил Коплан. — В этом нет ничего необычного. Мы вынуждены постоянно остерегаться и обходить ловушки.
— Согласен, но я бы предпочел, чтобы ищейки этой страны не насторожились из-за этого дела. Они удвоят активность, по крайней мере до тех пор, пока не раскроют преступление.
— Возможно, но я могу заметить, что это расследование оттянет часть их сил.
Райс озабоченно скривился. Наступило молчание.
— Вы действительно непричастны к этой истории? — спросил Франсис, глядя на собеседника испытующим взглядом.
— Я?! — воскликнул Райс. — Вы шутите... Я не знал этого Фоллса ни с какого бока!
— Мне это нравится. Поставьте себя на мое место. Если бы начали убирать ваших друзей, я бы почувствовал себя неуютно.
— Нет-нет, успокойтесь. Этот человек никогда не входил в мою сеть, — заявил Райс. — Даю вам слово.
Он провел рукой по щеке, словно проверяя щетину, отпил глоток пива и наконец спросил:
— У вас есть сведения для меня?
— Есть. Впрочем, информация маловажная. Все подготовительные работы должны быть завершены к пятнадцатому сентября.
Райс пробормотал:
— Это значит, что взрыв, по всей видимости, состоится в начале октября. К этому времени мы успеем подготовиться.
— У вас кто-нибудь есть в районе Монтебелло?
— Разумеется. И в Вумере тоже... Мы пока не знаем, каковы точные намерения англичан. Собираются ли они взорвать бомбу над островом, подняв ее на аэростате, или поместят ядерный заряд в телеуправляемую ракету, которую выпустят из Вумеры по испытательному городку? Вторая гипотеза кажется более вероятной. Вызваны самые видные представители научного мира Содружества.
Коплан сумел скрыть свой интерес.
— В данный момент, — сказал он, — я все еще не вижу связи между изготовлением этой бомбы и работой, которую выполняю на заводе. То, что мне поручают, не выходит за рамки обычных испытаний новых сплавов.
— Наберитесь терпения. Повторяю: важно не столько то, что готовят до испытаний, сколько то, что будет потом. Представьте себе, что испытания пройдут неудачно... Англичанам придется начинать все сначала, а мы бы до того момента сомневались в ценности сведений, которые собрали. А если взрыв удовлетворит все ожидания физиков, в «Гоулер Стил» передадут результаты и мы сможем добыть действительно ценную информацию.
— Да, это логично, — согласился Делькруа. — Я не рассматривал вопрос под этим углом. В таком случае, когда мы встретимся?
Джефферсон Райс подумал.
— Скажем... через три недели, — предложил он, — если, конечно, до того времени у вас не появятся сведения исключительной важности. Однако это маловероятно; с другой стороны, я думаю, следует подождать, пока уляжется шум вокруг смерти Фоллса. Будем осторожны.
— Хорошо.
Джефферсон Райс вышел первым, через двадцать минут за ним последовал Коплан.
* * *
Франсис купил себе летние рубашки, две пары плавок и три пары носков, потом зашел в цветочный магазин и выбрал букет роз.
Со свертком покупок и цветами он вернулся на Куринга-роуд, но не стал загонять машину в гараж, а оставил перед домом.
Ханна начинала терять терпение, но, получив цветы, сразу оживилась, а долгий поцелуй Франсиса окончательно развеял ее плохое настроение.
— Дорогая, сегодня вечером я приглашаю тебя на ужин, — объявил он. — Хочешь аперитив?
— Еще как! Ты моя любовь... Но мне надо переодеться!.. Я буду готова через пять минут...
Чтобы собраться, ей потребовалось на сорок минут больше обещанного. Они поехали в ресторан на «остине». Коплан посмотрел на часы, показывавшие восемь пятнадцать, и его лицо выразило легкое неудовольствие.
Ханна забеспокоилась:
— Что случилось? Мы опаздываем?
— Нет, но прежде чем ехать в ресторан, я хотел заскочить во франко-австралийский культурный центр. Тебя не затруднит подождать меня несколько минут?
— Где?
— Да в машине!
— О'кей, подожду.
Он проехал по Куин Виктория-авеню. В центре города царило оживление. Важный промышленный город, имеющий хорошие пути сообщения с богатыми сельскими районами, Аделаида сосредоточила больше двух третей населения штата Южная Австралия, а через ее порт проходила половина морских перевозок вдоль южного побережья континента. Город процветал, ночная жизнь кипела. Сверкающие машины, обилие рекламных огней, богато одетая толпа, кабаре и ночные клубы свидетельствовали, что финансовые проблемы Соединенного Королевства не затрагивали эту далекую колонию.
Коплан задумчиво разглядывал парад роскошных кабриолетов, многие из которых были американского производства.
Его мысли продолжала занимать смерть Маркуса Фоллса. Если полицейские явились на завод, значит, они считали, что убийство совершил не какой-то бандит, собравшийся завладеть бумажником жертвы.
Подъехав к культурному центру, Франсис рассеянно поцеловал Ханну и вышел из машины.
Он поднялся на второй этаж, где находилась библиотека. Там его встретила очень хорошенькая пикантная брюнетка. Вне всяких сомнений, француженка.
— Что угодно, месье? — осведомилась она с приветливой улыбкой.
— Вы штатный библиотекарь? — поинтересовался он.
— Да.
— Меня зовут Поль Делькруа. Улыбка молодой женщины стала другой.
— Мне знакомо ваше имя, — произнесла она. — Счастлива с вами познакомиться. Я Жинетт Мишель.
Они обменялись рукопожатием, скрепив встречу FX-18 и CN-21.
Остальные посетители, перелистывавшие газеты, журналы и книги, не обратили на это историческое событие никакого внимания.
— Я приготовила для вас несколько книг, — сказала Жинетт Мишель своему новому читателю. — Вы позволите, я запишу их?
— Прошу вас.
Эта коллега была просто очаровательна. К счастью, Ханна ее не видела.
Вскоре Коплан простился с библиотекаршей и вышел из культурного центра с объемистым свертком.
Австралийка засмеялась:
— Ты набрал словарей?
— Нет. Почему ты так решила?
— Твой сверток выглядит очень тяжелым.
— Так и есть, — сказал Франсис, кладя его на заднее сиденье. — Хорошая литература всегда много весит... Это классические произведения. Кстати, ты имеешь представление о том, сколько весит Шекспир в подлиннике?
— Ни малейшего.
— Около двадцати трех кило.
Он сел за руль и двинулся дальше, успокоенный, потому что среди «классических произведений» лежала коробка с бельгийским «браунингом ГП» армейского образца, калибра девять миллиметров, с магазином на тринадцать патронов плюс еще один в стволе.
Это надежное оружие, отличавшееся высокой точностью стрельбы, плотно лежавшее в упаковке вместе с запасными коробками патронов, очень поможет Франсису в игре, которую он собирался вести.
* * *
В начале мая сэр Хилари Киллуэй принял некоторое важное решение, не подозревая, скольких людей оно порадует.
Это произошло во время совещания с начальником отдела Кемпси, старшим инспектором Роем Чепсом и инспектором Вейном.
Кемпси докладывал:
— Внезапная смерть Фоллса поставила меня в сложное положение. Он активно участвовал в создании нового тампера. Должен объяснить, джентльмены, что этим техническим термином обозначают металлическую оболочку, которая окружает расщепляющийся компонент атомной бомбы — уран или плутоний. Роль оболочки очень велика, поскольку от нее зависит коэффициент эффективности бомбы.
— В самом деле? — удивился Вейн. — А я думал, это скорее зависит от количества плутония.
— Это верно только отчасти, — сказал Кемпси. — Представьте себе, что вы вызываете эту реакцию в массе металла, превышающей критическую, которая равна шестнадцати килограммам для плутония и сорока пяти килограммам для урана двести тридцать пять. В момент начала процесса, который приводит к взрыву, выделяется тепло, вызванное быстрым увеличением радиоактивности. Это занимает несколько микросекунд, но может деформировать массу расщепляющегося вещества, прежде чем достигается критический момент взрыва. Реакция может даже остановиться из-за нехватки топлива. В современных бомбах этот подводный риф удалось обойти; однако не удается достичь выброса всей энергии, которой теоретически обладают радиоактивные металлы. До этого далеко. Пока коэффициент полезного действия отвратителен, простите мне это выражение. У бомбы, разрушившей Хиросиму, он не превышал восемь процентов. Таким образом, проблема состоит в том, чтобы максимально отсрочить раздробление ядерного топлива, с тем чтобы повысить эффективность. Для этого и необходим тампер. Это своего рода металлическое одеяло, чья механическая сопротивляемость должна быть как можно мощнее, чтобы ограничить реакцию и удержать заряд в границах. Выигрыш нескольких миллиардных долей секунды даст возможность во много раз увеличить мощность взрыва. Это делает роль «одеяла» необычайно важной.
— Понятно, — сказал Вейн. — В общем, смерть Фоллса ставит под вопрос создание тампера?
— Вернее, задерживает создание сплава, который мы собирались испытать, — поправил Кемпси. — Оптимальный состав этого металла найти очень трудно, из-за того, что необходимо совместить механические качества особо твердых тел, вроде карбида вольфрама, и, например, бериллия, который отлично отражает нейтроны. Вам я могу сказать: тампер — главная цель предстоящих испытаний, поскольку он позволит уменьшить вес критической массы, то есть сделать бомбу легче, одновременно придав ей большую разрушительную силу. И не забудьте, что атомная бомба служит спичкой для водородной и термоядерной бомб.
— Значит, вы хотите сделать оружие устрашения легче? — спросил Чепс.
Сэр Хиллари и Кемпси подтвердили.
— Бели мы этого добьемся, — продолжил начальник отдела лабораторных исследований, — мы получим более совершенный ядерный заряд, чем те, какими снаряжают свои ракеты американцы, русские и французы. Ставка Великобритании, как вы понимаете, очень высока.
— Да, — согласился Чепс. — Значит, из-за убийства Фоллса вы рискуете не уложиться в заданный срок?
— Вот именно, и замена этого инженера ставит серьезную проблему и требует решения, принять которое в одиночку я не могу. Ошибка может иметь тяжелые последствия... Кроме того, мне необходимо согласие спецслужб.
— Кого же вы предлагаете?
— Французского инженера Поля Делькруа. Мне кажется, что он с успехом продолжит работы, начатые Фоллсом.
Рой Чепс, попыхивая трубкой, бросил взгляд на Вейна и ответил:
— Что касается нас, я не вижу возражений. Связи этого специалиста характеризуют его с самой лучшей стороны. Но для меня существует другой аспект проблемы: безопасность преемника Фоллса. Пока мы не установим причин преступления, я вынужден считать, что над преемником жертвы висит угроза. Не могли бы вы подождать, прежде чем назначить этого преемника?
— Сожалею, инспектор, — отозвался Кемпси. — Безопасность моих служащих — ваша забота, а не моя. Я вынужден соблюдать сроки. Время поджимает, и я не могу дольше задерживать назначение Делькруа. А уж вы должны принять необходимые меры для его защиты.
Наступило долгое молчание.
Сэр Киллуэй обратился к полицейским:
— Ваше расследование по-прежнему стоит на мертвой точке?
Чепс покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Оно продвигалось, но в негативную сторону, вот что плохо... Оружие, которым совершено преступление, не зарегистрировано ни в Австралии, ни в Лондоне, ни в Вашингтоне. Удалось частично реконструировать маршрут Фоллса с завода в то утро, но лам неизвестно, как и зачем он попал на эту стройку. Немногочисленные знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения, сумели представить безупречные алиби.
— Но, в конце концов, — возмутился Кемпси, — должна же существовать причина, мотив! Фоллса ограбили?
— Нет, и это весьма настораживает. Хотя существует масса причин, в силу которых этого человека убили, но ни одна из них не может объяснить убийства.
Вейн внимательно слушал своего шефа, как будто надеялся извлечь из его слов указание, способное вывести их расследование на новый путь.
И снова повисла тишина.
Вейн набрался храбрости и заговорил:
— Я вижу, что единственный выход — назначить Делькруа. Мы установим за ним такое плотное наблюдение, что любая попытка покушения на него будет обречена на провал. Я беру ответственность на себя.
Сэр Киллуэй, восседавший за столом с достоинством и важностью крупного чиновника, заявил:
— Вопрос решен, джентльмены. Интересы Империи (он никак не мог привыкнуть к слову «Содружество») требуют от нас незамедлительных мер. Я утверждаю предложение мистера Кемпси.
Он встал, словно огласив приговор, потом обменялся рукопожатиями со своими собеседниками, что было вежливым способом выставить их за дверь.
* * *
В течение зимних месяцев — с июня по сентябрь — Делькруа интенсивно работал в лаборатории С-12.
По мере того как приближалась намеченная дата события, всех, кто так или иначе имел отношение к испытаниям, охватывало лихорадочное возбуждение.
Кемпси ежедневно наведывался в лабораторию, подгоняя персонал, волновался по поводу полученных результатов. Особое внимание он уделял работе Делькруа.
— Ну, каково ваше мнение? — спросил он француза, когда тот рассматривал в микроскоп молекулярную структуру сплава, который наконец получили для производства тампера.
— Выдержит, — уверил Делькруа. — Недолго, конечно, но несколько микросекунд, необходимых для начала распада, выдержит.
— Я тоже так думаю, — сказал Кемпси, между бровями которого залегли две вертикальные морщины. — Еще одно испытание даст нам полную уверенность. Между теорией и реальным опытом, который даст только ядерный взрыв, огромная пропасть.
— Если бы я мог перед испытаниями подвергнуть образец воздействию температуры в сто тысяч градусов, мы имели бы более точные данные, — сказал Делькруа. — Но сейчас, когда мы нашли внешне удовлетворительную формулу, меня беспокоит лишь одно: будет ли соответствующее ведомство при промышленном производстве соблюдать сложную технологию этого сплава.
— Успокойтесь. Параллельно с исследованиями, проходящими здесь, бригада со специальным оборудованием прибыла не только для выплавки сплава, но и для последующей его механической обработки. Производство тампера из материала, приближающегося по твердости к алмазу, поставило некоторые проблемы, но мы их решили.
— Значит, наша работа закончена? — осведомился Делькруа.
— Да, — подтвердил Кемпси с удовлетворением, но с некоторой долей беспокойства. — Скоро наши проблемы закончатся. Но я засну спокойно только после события. И если оно оправдает наши ожидания...
Делькруа оказался достойным преемником Маркуса Фоллса как в мнении Кемпси, так и Джефферсона Райса.
* * *
С момента перевода в лабораторию С-12 Коплан встречался с советским агентом только один раз, чтобы сообщить о новом назначении.
Райс обрадовался этому успеху и, не думая о предыдущих заявлениях, решил его использовать, но Коплан решительно воспротивился.
— Об этом не может быть и речи, — отрезал он. — Вспомните, что сами же мне говорили: передавать фрагментарные сведения, ценность которых станет известна только после взрыва, означает подвергать нас ненужному риску, к тому же меня надежно охраняют... Мне пришлось пойти на настоящие ухищрения, чтобы оторваться от моих телохранителей, прежде чем прийти на встречу. Это не должно повториться.
— Согласен, — сказал Райс. — Но если вас арестуют, когда вы соберете полную информацию, ваше пребывание в Австралии ничего не даст.
— Именно поэтому я не хочу, навлекать на себя подозрения.
— Хорошо! Но я дам вам добрый совет, Делькруа: не промахнитесь. Наши службы тоже следят за вами и не простят неудачи, предупреждаю.
Когда Райс произносил эти слова, у него в глазах зажегся мрачный огонек. Потом он заключил:
— Мы встретимся день в день через неделю после события. Если один из нас не сможет прийти, вступает в силу расписание запасных встреч.
Они расстались довольно холодно. Коплану очень не понравилось предупреждение агента КГБ. Тот явно давал почувствовать, что он пленник безжалостной машины, жестко контролирующей действия всех русских агентов за границей. Если бы Райс знал...
После этой встречи Коплан начал терпеливо собирать и готовить материалы для передачи.
Единственным местом, куда наверняка не сунутся сотрудники контрразведки, была сама лаборатория С-12. Поэтому Коплан спрятал два микрофильма под панель электронного микроскопа.
Микрофильмы были совершенно различными и предназначались двум разным адресатам, а потому спутать их было нельзя.
Когда подошла к концу неделя, предшествующая дню "Д", Рой Чепс и его помощник Вейн достигли пределов усталости. Им до чертиков надоело разрываться между двадцатью разными делами. Значительную часть времени они проводили в полете, летая из Мельбурна в Монтебелло, Вумеру и Аделаиду. Наконец их штаб-квартира была перенесена в этот город — ближе к месту действия.
Однажды вечером, совершенно разбитые, они вернулись в кабинет старшего инспектора и позволили себе небольшой отдых.
— Пусть они взрывают эту штуку и всю планету вместе с ней, если им так хочется, только побыстрее! — раздраженно буркнул Вейн. — Я чувствую, что дошел до ручки.
— А меня убивает чертова засуха, — признался Чепс. — Я хорошо переношу физическое напряжение, но мне нужна вода. К тому же все, с кем мы встречаемся, живут на нервах... Со временем это начинает раздражать.
— У меня такое чувство, что, даже когда японцы высадились во время войны в Новой Гвинее, местные власти волновались куда меньше, чем сейчас, — саркастически добавил Вейн. — Можно подумать, предстоящий взрыв вгоняет всех в дрожь. Вы видели их приготовления?
— Да, некоторые. В Монтебелло построили для испытаний порт. Ящики и понтоны подвезли в рекордный срок.
— Зачем?
— Чтобы взорвать его... Но основные работы разворачиваются на побережье континента. В пяти километрах от точки "О" установлен передовой пост наблюдения. Великолепный бетонный каземат, начиненный измерительными приборами. Дальше построены другие наблюдательные посты, оборудованные камерами, сейсмографами и измерительными приборами всех сортов... Там работает целая армия специалистов.
— А я заметил, что прибыла целая команда ученых, — рассказал Вейн. — Самолет приземлился на военном аэродроме. Едва он остановился, взвод спецназа с автоматами наперевес образовал двойную линию оцепления вокруг самолета: одна цепь лицом к нему, другая спиной. Когда пассажиры, ослепленные прожекторами, вышли, их окружил второй взвод и отвез на виллу возле аэродрома. Она укреплена так, что может выдержать осаду! Освещение снаружи, вокруг пулеметные гнезда, повсюду полицейские в штатском. Вилла скорее напоминает тюрьму, чем резиденцию для особо важных особ. Из района выслали человек десять.
Чепс кивнул.
— На туристов сейчас смотрят косо, — согласился он. — Я бы не посоветовал владельцу яхты совершать круиз вдоль западного побережья... Там такая группировка военных кораблей, какой не собиралось со времени войны в Тихом океане. Полагаю, что эти соединения скоро рассредоточатся, чтобы закрыть доступ в запретную зону торговым судам.
— Бюджет Короны снова затрещит по швам, — пробормотал Вейн, доставая из кармана сигареты. — А потом правительство в Лондоне усилит политику экономии.
— Нам не привыкать, — покорно вздохнул Чепс. — Итак... Что нами сделано в плане превентивных мероприятий?
— Думаю, мы сделали все, что могли. Кое-кого из подозрительных личностей арестовали, других посадили под домашний арест, некоторых мы выслали. Впрочем, попалась только мелочь. Ни одного крупного профессионала.
— Тех мы и не подозреваем, — заявил Чепс с ноткой юмора. — Не надейтесь, что они появятся сейчас. Они «зарылись в песок», но, будьте покойны, остаются на своем посту.
— Вы меня разочаровываете, шеф, — сказал Вейн. — Я имею право пойти спать?
— Еще одну секунду... По «Гоулер Стал» нет ничего нового?
— Нет, ничего особенного. Все спокойно.
— Не доверяйте этому.
— Знаю, знаю, — буркнул Вейн, подавляя зевок, — но не имею возможности предложить каждому работающему там по тысяче фунтов, чтобы проверить его лояльность.
— Разумеется. Идите спать, Вейн. Нам еще несколько недель придется стоять на ушах. Если бы хоть пошел дождь...
ЧАСТЬ II
Глава 1
— Ну, если ты так этого хочешь... Я иду купить кое-что из одежды: ботинки, рубашки, галстуки. Не обижайся, но я терпеть не могу, чтобы в таких случаях меня сопровождали. Я привык выбирать сам, и женские советы или замечания действуют мне на нервы. Я ничего не могу с этим поделать.
Ханна, оттаяв, рассмеялась.
— Это меня не удивляет, — сказала она. — Если дело именно в этом, я тебя прощаю. Отпусти меня и уходи.
Франсис не заставил ее повторять дважды. Он сбежал по лестнице, вскочил в свой «остин» и добрую четверть часа гонял по улицам, останавливаясь только на красный сигнал светофоров.
Оставив машину в двухстах метрах от места встречи, он пересек первый этаж супермаркета, заполненный покупателями, впрыгнул на площадку отъезжающего автобуса, вышел через две остановки и сел в такси, на котором доехал до бара, где его ждал Джефферсон Райс.
Советский агент сидел с мрачной физиономией.
— Смерть Фоллса тяжелый удар, — буркнул он вполголоса, когда Коплан сел рядом.
— Как вы узнали? — спросил Франсис.
— Вы не читаете газет? Об убийстве напечатано на первой странице вечернего выпуска.
— Я узнал об этом от полиции. На завод приехали двое инспекторов. Они нас допрашивали. А какое отношение убийство Фоллса имеет к вам? Ведь он не был вашим корреспондентом, не так ли?
— Не был, — подтвердил Райс, — но нас это все же касается. Вы мне расскажете новости... это убийство встревожило полицию и контрразведку, и меры безопасности и слежки за старшим персоналом будут усилены, поверьте мне. Все это усложнит жизнь.
— А! — фаталистски заметил Коплан. — В этом нет ничего необычного. Мы вынуждены постоянно остерегаться и обходить ловушки.
— Согласен, но я бы предпочел, чтобы ищейки этой страны не насторожились из-за этого дела. Они удвоят активность, по крайней мере до тех пор, пока не раскроют преступление.
— Возможно, но я могу заметить, что это расследование оттянет часть их сил.
Райс озабоченно скривился. Наступило молчание.
— Вы действительно непричастны к этой истории? — спросил Франсис, глядя на собеседника испытующим взглядом.
— Я?! — воскликнул Райс. — Вы шутите... Я не знал этого Фоллса ни с какого бока!
— Мне это нравится. Поставьте себя на мое место. Если бы начали убирать ваших друзей, я бы почувствовал себя неуютно.
— Нет-нет, успокойтесь. Этот человек никогда не входил в мою сеть, — заявил Райс. — Даю вам слово.
Он провел рукой по щеке, словно проверяя щетину, отпил глоток пива и наконец спросил:
— У вас есть сведения для меня?
— Есть. Впрочем, информация маловажная. Все подготовительные работы должны быть завершены к пятнадцатому сентября.
Райс пробормотал:
— Это значит, что взрыв, по всей видимости, состоится в начале октября. К этому времени мы успеем подготовиться.
— У вас кто-нибудь есть в районе Монтебелло?
— Разумеется. И в Вумере тоже... Мы пока не знаем, каковы точные намерения англичан. Собираются ли они взорвать бомбу над островом, подняв ее на аэростате, или поместят ядерный заряд в телеуправляемую ракету, которую выпустят из Вумеры по испытательному городку? Вторая гипотеза кажется более вероятной. Вызваны самые видные представители научного мира Содружества.
Коплан сумел скрыть свой интерес.
— В данный момент, — сказал он, — я все еще не вижу связи между изготовлением этой бомбы и работой, которую выполняю на заводе. То, что мне поручают, не выходит за рамки обычных испытаний новых сплавов.
— Наберитесь терпения. Повторяю: важно не столько то, что готовят до испытаний, сколько то, что будет потом. Представьте себе, что испытания пройдут неудачно... Англичанам придется начинать все сначала, а мы бы до того момента сомневались в ценности сведений, которые собрали. А если взрыв удовлетворит все ожидания физиков, в «Гоулер Стил» передадут результаты и мы сможем добыть действительно ценную информацию.
— Да, это логично, — согласился Делькруа. — Я не рассматривал вопрос под этим углом. В таком случае, когда мы встретимся?
Джефферсон Райс подумал.
— Скажем... через три недели, — предложил он, — если, конечно, до того времени у вас не появятся сведения исключительной важности. Однако это маловероятно; с другой стороны, я думаю, следует подождать, пока уляжется шум вокруг смерти Фоллса. Будем осторожны.
— Хорошо.
Джефферсон Райс вышел первым, через двадцать минут за ним последовал Коплан.
* * *
Франсис купил себе летние рубашки, две пары плавок и три пары носков, потом зашел в цветочный магазин и выбрал букет роз.
Со свертком покупок и цветами он вернулся на Куринга-роуд, но не стал загонять машину в гараж, а оставил перед домом.
Ханна начинала терять терпение, но, получив цветы, сразу оживилась, а долгий поцелуй Франсиса окончательно развеял ее плохое настроение.
— Дорогая, сегодня вечером я приглашаю тебя на ужин, — объявил он. — Хочешь аперитив?
— Еще как! Ты моя любовь... Но мне надо переодеться!.. Я буду готова через пять минут...
Чтобы собраться, ей потребовалось на сорок минут больше обещанного. Они поехали в ресторан на «остине». Коплан посмотрел на часы, показывавшие восемь пятнадцать, и его лицо выразило легкое неудовольствие.
Ханна забеспокоилась:
— Что случилось? Мы опаздываем?
— Нет, но прежде чем ехать в ресторан, я хотел заскочить во франко-австралийский культурный центр. Тебя не затруднит подождать меня несколько минут?
— Где?
— Да в машине!
— О'кей, подожду.
Он проехал по Куин Виктория-авеню. В центре города царило оживление. Важный промышленный город, имеющий хорошие пути сообщения с богатыми сельскими районами, Аделаида сосредоточила больше двух третей населения штата Южная Австралия, а через ее порт проходила половина морских перевозок вдоль южного побережья континента. Город процветал, ночная жизнь кипела. Сверкающие машины, обилие рекламных огней, богато одетая толпа, кабаре и ночные клубы свидетельствовали, что финансовые проблемы Соединенного Королевства не затрагивали эту далекую колонию.
Коплан задумчиво разглядывал парад роскошных кабриолетов, многие из которых были американского производства.
Его мысли продолжала занимать смерть Маркуса Фоллса. Если полицейские явились на завод, значит, они считали, что убийство совершил не какой-то бандит, собравшийся завладеть бумажником жертвы.
Подъехав к культурному центру, Франсис рассеянно поцеловал Ханну и вышел из машины.
Он поднялся на второй этаж, где находилась библиотека. Там его встретила очень хорошенькая пикантная брюнетка. Вне всяких сомнений, француженка.
— Что угодно, месье? — осведомилась она с приветливой улыбкой.
— Вы штатный библиотекарь? — поинтересовался он.
— Да.
— Меня зовут Поль Делькруа. Улыбка молодой женщины стала другой.
— Мне знакомо ваше имя, — произнесла она. — Счастлива с вами познакомиться. Я Жинетт Мишель.
Они обменялись рукопожатием, скрепив встречу FX-18 и CN-21.
Остальные посетители, перелистывавшие газеты, журналы и книги, не обратили на это историческое событие никакого внимания.
— Я приготовила для вас несколько книг, — сказала Жинетт Мишель своему новому читателю. — Вы позволите, я запишу их?
— Прошу вас.
Эта коллега была просто очаровательна. К счастью, Ханна ее не видела.
Вскоре Коплан простился с библиотекаршей и вышел из культурного центра с объемистым свертком.
Австралийка засмеялась:
— Ты набрал словарей?
— Нет. Почему ты так решила?
— Твой сверток выглядит очень тяжелым.
— Так и есть, — сказал Франсис, кладя его на заднее сиденье. — Хорошая литература всегда много весит... Это классические произведения. Кстати, ты имеешь представление о том, сколько весит Шекспир в подлиннике?
— Ни малейшего.
— Около двадцати трех кило.
Он сел за руль и двинулся дальше, успокоенный, потому что среди «классических произведений» лежала коробка с бельгийским «браунингом ГП» армейского образца, калибра девять миллиметров, с магазином на тринадцать патронов плюс еще один в стволе.
Это надежное оружие, отличавшееся высокой точностью стрельбы, плотно лежавшее в упаковке вместе с запасными коробками патронов, очень поможет Франсису в игре, которую он собирался вести.
* * *
В начале мая сэр Хилари Киллуэй принял некоторое важное решение, не подозревая, скольких людей оно порадует.
Это произошло во время совещания с начальником отдела Кемпси, старшим инспектором Роем Чепсом и инспектором Вейном.
Кемпси докладывал:
— Внезапная смерть Фоллса поставила меня в сложное положение. Он активно участвовал в создании нового тампера. Должен объяснить, джентльмены, что этим техническим термином обозначают металлическую оболочку, которая окружает расщепляющийся компонент атомной бомбы — уран или плутоний. Роль оболочки очень велика, поскольку от нее зависит коэффициент эффективности бомбы.
— В самом деле? — удивился Вейн. — А я думал, это скорее зависит от количества плутония.
— Это верно только отчасти, — сказал Кемпси. — Представьте себе, что вы вызываете эту реакцию в массе металла, превышающей критическую, которая равна шестнадцати килограммам для плутония и сорока пяти килограммам для урана двести тридцать пять. В момент начала процесса, который приводит к взрыву, выделяется тепло, вызванное быстрым увеличением радиоактивности. Это занимает несколько микросекунд, но может деформировать массу расщепляющегося вещества, прежде чем достигается критический момент взрыва. Реакция может даже остановиться из-за нехватки топлива. В современных бомбах этот подводный риф удалось обойти; однако не удается достичь выброса всей энергии, которой теоретически обладают радиоактивные металлы. До этого далеко. Пока коэффициент полезного действия отвратителен, простите мне это выражение. У бомбы, разрушившей Хиросиму, он не превышал восемь процентов. Таким образом, проблема состоит в том, чтобы максимально отсрочить раздробление ядерного топлива, с тем чтобы повысить эффективность. Для этого и необходим тампер. Это своего рода металлическое одеяло, чья механическая сопротивляемость должна быть как можно мощнее, чтобы ограничить реакцию и удержать заряд в границах. Выигрыш нескольких миллиардных долей секунды даст возможность во много раз увеличить мощность взрыва. Это делает роль «одеяла» необычайно важной.
— Понятно, — сказал Вейн. — В общем, смерть Фоллса ставит под вопрос создание тампера?
— Вернее, задерживает создание сплава, который мы собирались испытать, — поправил Кемпси. — Оптимальный состав этого металла найти очень трудно, из-за того, что необходимо совместить механические качества особо твердых тел, вроде карбида вольфрама, и, например, бериллия, который отлично отражает нейтроны. Вам я могу сказать: тампер — главная цель предстоящих испытаний, поскольку он позволит уменьшить вес критической массы, то есть сделать бомбу легче, одновременно придав ей большую разрушительную силу. И не забудьте, что атомная бомба служит спичкой для водородной и термоядерной бомб.
— Значит, вы хотите сделать оружие устрашения легче? — спросил Чепс.
Сэр Хиллари и Кемпси подтвердили.
— Бели мы этого добьемся, — продолжил начальник отдела лабораторных исследований, — мы получим более совершенный ядерный заряд, чем те, какими снаряжают свои ракеты американцы, русские и французы. Ставка Великобритании, как вы понимаете, очень высока.
— Да, — согласился Чепс. — Значит, из-за убийства Фоллса вы рискуете не уложиться в заданный срок?
— Вот именно, и замена этого инженера ставит серьезную проблему и требует решения, принять которое в одиночку я не могу. Ошибка может иметь тяжелые последствия... Кроме того, мне необходимо согласие спецслужб.
— Кого же вы предлагаете?
— Французского инженера Поля Делькруа. Мне кажется, что он с успехом продолжит работы, начатые Фоллсом.
Рой Чепс, попыхивая трубкой, бросил взгляд на Вейна и ответил:
— Что касается нас, я не вижу возражений. Связи этого специалиста характеризуют его с самой лучшей стороны. Но для меня существует другой аспект проблемы: безопасность преемника Фоллса. Пока мы не установим причин преступления, я вынужден считать, что над преемником жертвы висит угроза. Не могли бы вы подождать, прежде чем назначить этого преемника?
— Сожалею, инспектор, — отозвался Кемпси. — Безопасность моих служащих — ваша забота, а не моя. Я вынужден соблюдать сроки. Время поджимает, и я не могу дольше задерживать назначение Делькруа. А уж вы должны принять необходимые меры для его защиты.
Наступило долгое молчание.
Сэр Киллуэй обратился к полицейским:
— Ваше расследование по-прежнему стоит на мертвой точке?
Чепс покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Оно продвигалось, но в негативную сторону, вот что плохо... Оружие, которым совершено преступление, не зарегистрировано ни в Австралии, ни в Лондоне, ни в Вашингтоне. Удалось частично реконструировать маршрут Фоллса с завода в то утро, но лам неизвестно, как и зачем он попал на эту стройку. Немногочисленные знакомые, с которыми он поддерживал тесные отношения, сумели представить безупречные алиби.
— Но, в конце концов, — возмутился Кемпси, — должна же существовать причина, мотив! Фоллса ограбили?
— Нет, и это весьма настораживает. Хотя существует масса причин, в силу которых этого человека убили, но ни одна из них не может объяснить убийства.
Вейн внимательно слушал своего шефа, как будто надеялся извлечь из его слов указание, способное вывести их расследование на новый путь.
И снова повисла тишина.
Вейн набрался храбрости и заговорил:
— Я вижу, что единственный выход — назначить Делькруа. Мы установим за ним такое плотное наблюдение, что любая попытка покушения на него будет обречена на провал. Я беру ответственность на себя.
Сэр Киллуэй, восседавший за столом с достоинством и важностью крупного чиновника, заявил:
— Вопрос решен, джентльмены. Интересы Империи (он никак не мог привыкнуть к слову «Содружество») требуют от нас незамедлительных мер. Я утверждаю предложение мистера Кемпси.
Он встал, словно огласив приговор, потом обменялся рукопожатиями со своими собеседниками, что было вежливым способом выставить их за дверь.
* * *
В течение зимних месяцев — с июня по сентябрь — Делькруа интенсивно работал в лаборатории С-12.
По мере того как приближалась намеченная дата события, всех, кто так или иначе имел отношение к испытаниям, охватывало лихорадочное возбуждение.
Кемпси ежедневно наведывался в лабораторию, подгоняя персонал, волновался по поводу полученных результатов. Особое внимание он уделял работе Делькруа.
— Ну, каково ваше мнение? — спросил он француза, когда тот рассматривал в микроскоп молекулярную структуру сплава, который наконец получили для производства тампера.
— Выдержит, — уверил Делькруа. — Недолго, конечно, но несколько микросекунд, необходимых для начала распада, выдержит.
— Я тоже так думаю, — сказал Кемпси, между бровями которого залегли две вертикальные морщины. — Еще одно испытание даст нам полную уверенность. Между теорией и реальным опытом, который даст только ядерный взрыв, огромная пропасть.
— Если бы я мог перед испытаниями подвергнуть образец воздействию температуры в сто тысяч градусов, мы имели бы более точные данные, — сказал Делькруа. — Но сейчас, когда мы нашли внешне удовлетворительную формулу, меня беспокоит лишь одно: будет ли соответствующее ведомство при промышленном производстве соблюдать сложную технологию этого сплава.
— Успокойтесь. Параллельно с исследованиями, проходящими здесь, бригада со специальным оборудованием прибыла не только для выплавки сплава, но и для последующей его механической обработки. Производство тампера из материала, приближающегося по твердости к алмазу, поставило некоторые проблемы, но мы их решили.
— Значит, наша работа закончена? — осведомился Делькруа.
— Да, — подтвердил Кемпси с удовлетворением, но с некоторой долей беспокойства. — Скоро наши проблемы закончатся. Но я засну спокойно только после события. И если оно оправдает наши ожидания...
Делькруа оказался достойным преемником Маркуса Фоллса как в мнении Кемпси, так и Джефферсона Райса.
* * *
С момента перевода в лабораторию С-12 Коплан встречался с советским агентом только один раз, чтобы сообщить о новом назначении.
Райс обрадовался этому успеху и, не думая о предыдущих заявлениях, решил его использовать, но Коплан решительно воспротивился.
— Об этом не может быть и речи, — отрезал он. — Вспомните, что сами же мне говорили: передавать фрагментарные сведения, ценность которых станет известна только после взрыва, означает подвергать нас ненужному риску, к тому же меня надежно охраняют... Мне пришлось пойти на настоящие ухищрения, чтобы оторваться от моих телохранителей, прежде чем прийти на встречу. Это не должно повториться.
— Согласен, — сказал Райс. — Но если вас арестуют, когда вы соберете полную информацию, ваше пребывание в Австралии ничего не даст.
— Именно поэтому я не хочу, навлекать на себя подозрения.
— Хорошо! Но я дам вам добрый совет, Делькруа: не промахнитесь. Наши службы тоже следят за вами и не простят неудачи, предупреждаю.
Когда Райс произносил эти слова, у него в глазах зажегся мрачный огонек. Потом он заключил:
— Мы встретимся день в день через неделю после события. Если один из нас не сможет прийти, вступает в силу расписание запасных встреч.
Они расстались довольно холодно. Коплану очень не понравилось предупреждение агента КГБ. Тот явно давал почувствовать, что он пленник безжалостной машины, жестко контролирующей действия всех русских агентов за границей. Если бы Райс знал...
После этой встречи Коплан начал терпеливо собирать и готовить материалы для передачи.
Единственным местом, куда наверняка не сунутся сотрудники контрразведки, была сама лаборатория С-12. Поэтому Коплан спрятал два микрофильма под панель электронного микроскопа.
Микрофильмы были совершенно различными и предназначались двум разным адресатам, а потому спутать их было нельзя.
Когда подошла к концу неделя, предшествующая дню "Д", Рой Чепс и его помощник Вейн достигли пределов усталости. Им до чертиков надоело разрываться между двадцатью разными делами. Значительную часть времени они проводили в полете, летая из Мельбурна в Монтебелло, Вумеру и Аделаиду. Наконец их штаб-квартира была перенесена в этот город — ближе к месту действия.
Однажды вечером, совершенно разбитые, они вернулись в кабинет старшего инспектора и позволили себе небольшой отдых.
— Пусть они взрывают эту штуку и всю планету вместе с ней, если им так хочется, только побыстрее! — раздраженно буркнул Вейн. — Я чувствую, что дошел до ручки.
— А меня убивает чертова засуха, — признался Чепс. — Я хорошо переношу физическое напряжение, но мне нужна вода. К тому же все, с кем мы встречаемся, живут на нервах... Со временем это начинает раздражать.
— У меня такое чувство, что, даже когда японцы высадились во время войны в Новой Гвинее, местные власти волновались куда меньше, чем сейчас, — саркастически добавил Вейн. — Можно подумать, предстоящий взрыв вгоняет всех в дрожь. Вы видели их приготовления?
— Да, некоторые. В Монтебелло построили для испытаний порт. Ящики и понтоны подвезли в рекордный срок.
— Зачем?
— Чтобы взорвать его... Но основные работы разворачиваются на побережье континента. В пяти километрах от точки "О" установлен передовой пост наблюдения. Великолепный бетонный каземат, начиненный измерительными приборами. Дальше построены другие наблюдательные посты, оборудованные камерами, сейсмографами и измерительными приборами всех сортов... Там работает целая армия специалистов.
— А я заметил, что прибыла целая команда ученых, — рассказал Вейн. — Самолет приземлился на военном аэродроме. Едва он остановился, взвод спецназа с автоматами наперевес образовал двойную линию оцепления вокруг самолета: одна цепь лицом к нему, другая спиной. Когда пассажиры, ослепленные прожекторами, вышли, их окружил второй взвод и отвез на виллу возле аэродрома. Она укреплена так, что может выдержать осаду! Освещение снаружи, вокруг пулеметные гнезда, повсюду полицейские в штатском. Вилла скорее напоминает тюрьму, чем резиденцию для особо важных особ. Из района выслали человек десять.
Чепс кивнул.
— На туристов сейчас смотрят косо, — согласился он. — Я бы не посоветовал владельцу яхты совершать круиз вдоль западного побережья... Там такая группировка военных кораблей, какой не собиралось со времени войны в Тихом океане. Полагаю, что эти соединения скоро рассредоточатся, чтобы закрыть доступ в запретную зону торговым судам.
— Бюджет Короны снова затрещит по швам, — пробормотал Вейн, доставая из кармана сигареты. — А потом правительство в Лондоне усилит политику экономии.
— Нам не привыкать, — покорно вздохнул Чепс. — Итак... Что нами сделано в плане превентивных мероприятий?
— Думаю, мы сделали все, что могли. Кое-кого из подозрительных личностей арестовали, других посадили под домашний арест, некоторых мы выслали. Впрочем, попалась только мелочь. Ни одного крупного профессионала.
— Тех мы и не подозреваем, — заявил Чепс с ноткой юмора. — Не надейтесь, что они появятся сейчас. Они «зарылись в песок», но, будьте покойны, остаются на своем посту.
— Вы меня разочаровываете, шеф, — сказал Вейн. — Я имею право пойти спать?
— Еще одну секунду... По «Гоулер Стал» нет ничего нового?
— Нет, ничего особенного. Все спокойно.
— Не доверяйте этому.
— Знаю, знаю, — буркнул Вейн, подавляя зевок, — но не имею возможности предложить каждому работающему там по тысяче фунтов, чтобы проверить его лояльность.
— Разумеется. Идите спать, Вейн. Нам еще несколько недель придется стоять на ушах. Если бы хоть пошел дождь...
ЧАСТЬ II
Глава 1
В назначенный день, за несколько минут до начала отсчета, сэр Киллуэй, Кемпси и другие представители «Гоулер Стал» сидели в помещении, оборудованном под просмотровый зал. Экран заменяла выпуклая телевизионная трубка. Делькруа тоже входил в группу избранных, получивших допуск для наблюдения испытаний.
Все присутствующие чувствовали волнение. Через несколько секунд выяснится, займет ли Великобритания лидирующее положение среди ядерных держав, восстановив тем самым свой политический и промышленный статус, так необходимый стране, или скатится в разряд второстепенных государств.
Коплан не разделял настроения соседей. Для него успех испытаний означал начало периода, насыщенного сложностями и опасностями, а неудача принесла бы ему неприятности, но другого рода.
Темнота, помогающая размышлениям, благоприятствовала и тревоге, всегда охватывающей свидетелей ядерного взрыва, сколь опытными они бы ни были.
Вся группа участвовала в подготовке и совершенствовании деталей устройства, каждый внес в общее дело личный вклад. Коллеги ощущали гордость и одновременно горечь от того, что работали над страшным оружием.
На ярком экране появилось изображение, и все присутствующие разом насторожились. Камеру, очевидно, установили на пляже одного из островов архипелага. Она показывала пустынный пейзаж Монтебелло: море на переднем плане, а дальше — берег с какими-то постройками.
Поле обзора камеры пересек быстроходный катер. Он несся вправо, оставляя за собой мощную струю пены. Из громкоговорителя полетели приказы: «Общее предупреждение морским и воздушным патрулям. Эвакуируйте зону три, эвакуируйте зону три...»
Кемпси наклонился к Делькруа и прошептал:
— Будь я на берегу, мне пришлось бы опасаться, как бы результаты не превзошли наши ожидания... Я предпочитаю смотреть отсюда...
— В этой области оптимизм соседствует с неприятным предчувствием.
Безликий голос далекого распорядителя события говорил: "Час "Ч" без трех... Эвакуируйте зону четыре, эвакуируйте зону четыре".
Море было пустынным. На ветру качалась пальма.
Нервничая, некоторые присутствующие закурили. Сэр Киллуэй теребил свои усы ветерана королевской морской пехоты, а Кемпси часто проводил рукой по волосам.
Громкоговоритель вещал:
«Внимание всем... Защитите глаза специальными очками, неукоснительно выполняйте приказы, где бы вы ни находились».
В комнате повисла тяжелая тишина. Изображение на экране стало четче: камера обладала автоматической под-настройкой.
"До часа "Ч" тридцать секунд... Десять... пять... четыре... три... два... один... Ровно!"
Экран заполнила яркая вспышка. Зрители зажмурились, словно испугавшись, что ослепительный свет ворвется через экран телевизора. Но яркость света скоро уменьшилась, а в небо поднялся огромный столб дыма, распускавшийся в гигантский гриб.
Только тогда пришла взрывная волна. Толчок — слабое отражение реального взрыва — сотряс атмосферу помещения.
Изображение на экране заколебалось: почва, на которой находилась автоматическая камера, дрожала от вибраций, продолжавшихся несколько секунд, а адский грохот продолжал заполнять зал. Облако в форме гриба приобретало невероятные завитки...
Все присутствующие чувствовали волнение. Через несколько секунд выяснится, займет ли Великобритания лидирующее положение среди ядерных держав, восстановив тем самым свой политический и промышленный статус, так необходимый стране, или скатится в разряд второстепенных государств.
Коплан не разделял настроения соседей. Для него успех испытаний означал начало периода, насыщенного сложностями и опасностями, а неудача принесла бы ему неприятности, но другого рода.
Темнота, помогающая размышлениям, благоприятствовала и тревоге, всегда охватывающей свидетелей ядерного взрыва, сколь опытными они бы ни были.
Вся группа участвовала в подготовке и совершенствовании деталей устройства, каждый внес в общее дело личный вклад. Коллеги ощущали гордость и одновременно горечь от того, что работали над страшным оружием.
На ярком экране появилось изображение, и все присутствующие разом насторожились. Камеру, очевидно, установили на пляже одного из островов архипелага. Она показывала пустынный пейзаж Монтебелло: море на переднем плане, а дальше — берег с какими-то постройками.
Поле обзора камеры пересек быстроходный катер. Он несся вправо, оставляя за собой мощную струю пены. Из громкоговорителя полетели приказы: «Общее предупреждение морским и воздушным патрулям. Эвакуируйте зону три, эвакуируйте зону три...»
Кемпси наклонился к Делькруа и прошептал:
— Будь я на берегу, мне пришлось бы опасаться, как бы результаты не превзошли наши ожидания... Я предпочитаю смотреть отсюда...
— В этой области оптимизм соседствует с неприятным предчувствием.
Безликий голос далекого распорядителя события говорил: "Час "Ч" без трех... Эвакуируйте зону четыре, эвакуируйте зону четыре".
Море было пустынным. На ветру качалась пальма.
Нервничая, некоторые присутствующие закурили. Сэр Киллуэй теребил свои усы ветерана королевской морской пехоты, а Кемпси часто проводил рукой по волосам.
Громкоговоритель вещал:
«Внимание всем... Защитите глаза специальными очками, неукоснительно выполняйте приказы, где бы вы ни находились».
В комнате повисла тяжелая тишина. Изображение на экране стало четче: камера обладала автоматической под-настройкой.
"До часа "Ч" тридцать секунд... Десять... пять... четыре... три... два... один... Ровно!"
Экран заполнила яркая вспышка. Зрители зажмурились, словно испугавшись, что ослепительный свет ворвется через экран телевизора. Но яркость света скоро уменьшилась, а в небо поднялся огромный столб дыма, распускавшийся в гигантский гриб.
Только тогда пришла взрывная волна. Толчок — слабое отражение реального взрыва — сотряс атмосферу помещения.
Изображение на экране заколебалось: почва, на которой находилась автоматическая камера, дрожала от вибраций, продолжавшихся несколько секунд, а адский грохот продолжал заполнять зал. Облако в форме гриба приобретало невероятные завитки...