Страница:
Они вышли на улицу, где он попросил ее подождать и исчез за углом. Она подняла глаза к небу. Самолет прочертил на голубом фоне тонкую белую линию. Где-то в стороне взревел мотор, завизжали покрышки. Потом настала тишина, а скоро снова защебетали птицы.
Перед ней остановился сверкающий зеленый фургон. За рулем сидел Шумда. На голове у него красовалась бейсболка команды «Сан-Диего Падрес». Он вышел из машины, открыл дверцу и помог ей устроиться на пассажирском сиденье. Забираться в автомобиль в последнее время стало для нее настоящей проблемой, но поскольку она почти никуда не ездила, это не имело значения.
— Куда мы едем?
— Это сюрприз.
— Не нужны мне никакие сюрпризы. Скажите мне. Я имею право знать.
— Спокойно, Миранда. Сидите себе и наслаждайтесь поездкой. Вы так давно не выходили из дома.
Она сложила руки на коленях и стала смотреть в окно. Когда Шумда Снова заговорил, она сделала вид, что не слышит его, даже головы не повернула. Поняв, что она ему не ответит, он принялся болтать без умолку. Он рассказал, что делал все эти годы, что все эти годы делала она («Мне было велено глаз с вас не спускать»), говорил обо всем, чего она не желала слышать. Она смотрела в окно, изо всех сил стараясь не обращать на него внимания. Если этой поездке суждено стать последней в ее жизни, она не хочет, чтобы его голос тревожил ее слух. Киоск с гамбургерами, автозаправка. Ну почему так вдруг? Они что, не могли ее предупредить? Хотя бы за день. Если бы ей дали этот день, она успела бы все закончить и ждала бы его у двери. Мимо промчался желтый кабриолет с симпатичной брюнеткой за рулем. Потом показался «фольксваген» — такая развалина, словно раз шесть объехал вокруг света. Управлял им мужчина с гладко выбритой головой. Руки его непрестанно шевелились на рулевом колесе. Магазин старой книги. Одного дня ей бы хватило. Сегодня, когда она работала, у нее несколько раз болезненно сжался желудок, потому что в глубине души она знала, что труд ее близится к концу — а чем тогда заполнить оставшиеся дни? Почему Шумда столько лет шпионил за ней? Она ни для кого не представляла угрозы. Никогда. К тому же это было так давно. Вскоре после того, как все закончилось, она стала терять память, и хотя написала этот дневник, многие события той поры напоминали ей теперь греческие руины.
Она никогда не собиралась перечитывать написанное, но сейчас, сидя в машине рядом с Шумдой, злилась при мысли о том, что у нее и возможности такой не будет. Столько труда, а она теперь не сможет вернуться и заново пережить кое-какие эпизоды, которые уже, вероятно, забыла. Сколько может удержать в себе стареющий мозг, прежде чем под давлением прожитых лет не даст течь?
Ветчина в медовом соусе, солнечные очки со скидкой, Мэнсфилд-авеню, уличные знаки — все это мелькало за окном машины. Он прибавил скорость. Куда же они едут? Ей вдруг вспомнилась Франсес Хэтч среди цветов в больничной палате.
А что, если Шумда свозит ее куда-то, а потом доставит обратно домой? Робкая, крохотная надежда, вспыхнувшая было в ее душе, в тот же миг погасла. Все кончено. Она не сомневалась: ее ждет именно то, чего она боится, и будет оно ужасным. Она вспомнила, как вернулась в комнату Франсес и застала ту в слезах.
На Ла-Бреа он свернул влево и поддал газу. Вечерело. Небо все еще было ярким, но когда они садились в машину у ее дома, воздух уже остывал, успокаивался: природа начинала готовиться к ночи. По Ла-Бреа, мимо дешевых мебельных салонов, дешевых магазинчиков, дешевых забегаловок. На тротуарах здесь было заметно оживленнее, чем в других районах, — люди ждали автобусов на остановках, ждали друзей, ждали малейшего проблеска счастья, перемен, которые никогда не наступят.
Миранде повезло, и она это знала. Она много путешествовала, у нее была интересная работа, она была сама себе голова. Она заработала кой-какие деньги. Короткое время знала удивительного человека и была им любима. Хью. Если конец близок, то она хочет встретить его, думая о Хью Оукли. Словно прочитав ее мысли, Шумда прервал ее:
— Почему вы это сделали?
— Что сделала? — Голос ее звучал хрипловато — ей не хотелось отвечать на его вопросы, особенно теперь, когда времени осталось так мало.
Он оторвал руку от рулевого колеса, взмахнул ею и снова уронил на руль.
— И вы ведь не единственная. Были и другие, кто сделал то же самое. Но мне просто любопытно. Что же в человеке должно быть такое, чтобы он взял и добровольно променял ту жизнь, что у него была, вот на эту?.. — Он снова поднял руку и взмахнул ею, словно отгоняя муху. — И вы ведь даже не знали, кому ее отдаете! Просто непостижимо. Подарить свое бессмертие чужому дяде. Человеку, которого вы в глаза не видели!
«Додж» остановился у светофора. Шумда взглянул на нее и скорчил гримасу. Она словно не замечала его и смотрела прямо перед собой. Загорелся зеленый свет, но Шумда не трогался с места и продолжал смотреть на нее.
В конце концов она сказала — скорее себе, чем ему:
— Я никогда всерьез об этом не задумывалась. Пришло время, и я должна была это сделать. Вот и все. Разве не удивительно? Я всегда боролась сама с собой: со своим сердцем, со своим разумом. И — с переменным успехом. Но это решение далось мне без борьбы. У меня и тени сомнения не возникло.
Старая женщина улыбнулась. Выражение ее лица изменилось, словно все бури, когда-то бушевавшие в ее груди, улеглись и она обрела покой. Шумда никогда не встречал человека, который, оказавшись в ее положении, был бы так спокоен, а уж он-то всяких повидал. Да, всяких.
— Жизнь собирается плюнуть вам в лицо, Миранда. Я на вашем месте не стал бы улыбаться.
Больше до самого конца пути они не разговаривали. К своей радости, она уголком глаза видела, что он то и дело поглядывает на нее — не изменилось ли выражение ее лица, не осознала ли она весь ужас того, что вот-вот должно с нею произойти. Почему невыносимый страх конца не сдавил ее в своих костлявых объятиях, как он это всегда делал с людьми, которых Шумда сопровождал в последний путь?
Прошло еще несколько минут. Он продолжал поглядывать на нее, но удовлетворенное выражение так и не исчезло с ее лица. Ну ладно, посмотрим!. Теперь недолго осталось. Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь, что тебя ждет!
Внезапно пейзаж стал холмистым; холмы были усеяны нефтяными скважинами, над каждой медленно покачивалось коромысло. Земля здесь была цвета хаки — выжженная солнцем. Какой-то незнакомый уголок Лос-Анджелеса, ничейная безлюдная территория, вклинившаяся между городом и аэропортом.
Включив поворотник, Шумда медленно переместился в правый ряд, а потом съехал с дороги на обочину. Он выключил двигатель и теперь сидел, предвкушая то, что должно было сейчас произойти. Он ухмыльнулся.
— Помните это место? Миранда огляделась.
— Нет.
— Сейчас вспомните.
Он открыл дверцу и вышел из фургона. Все, что она могла, — это не смотреть в его сторону. Он обогнул машину, открыл обе задние двери. Она слышала, как он гремит чем-то металлическим, вытаскивает что-то из фургона.
— Я сию минутку. Потерпите.
Она медленно подняла руку и повернула зеркальце заднего вида так, чтобы видеть происходившее сзади. Он возился с какой-то штуковиной — она не сразу поняла, с чем именно. Он что-то сделал, и эта вещь вдруг раскрылась и оказалась инвалидной коляской.
Мимо них мчались машины, одни рядом, другие — вдалеке, но все были громкими и гладкими, стремительными и опасными. И вдруг ее осенило.
Давным-давно она сидела в одной из этих несущихся машин — ехала в лос-анджелесский аэропорт. В тот день она занималась любовью с Дугом Ауэрбахом, потом они вместе ходили в универмаг. А потом она, вызвав такси, поехала в аэропорт, и на водителе, как теперь на Шумде, была бейсболка «Сан-Диего Падрес». Она была тогда так молода, так молода и так занята делами; она тогда еще не встретила Хью Оукли. Она еще не встретила Хью Оукли и не видела погибшего Джеймса Стилмана снова живым. В тот вечер она летела в Нью-Йорк, а через несколько дней ее жизнь навсегда изменилась. Как давно это было. Давным-давно — но теперь весь тот день и то, что пришло за ним, навалились на нее, и она не могла остановить поток воспоминаний и воспрепятствовать последствиям, которые теперь были ей совершенно понятны.
Шумда подкатил коляску к ее дверце и выжидающе замер.
В тот день много лет назад они ехали в аэропорт примерно в это же время. Она вспомнила женщину в инвалидной коляске на обочине дороги.
— Выходите, Миранда. Пора посмотреть, как катятся машинки.
Но машинок вдруг как не бывало. Невероятно, но все машины куда-то исчезли, на дороге не осталось ни одной. Их окружала странная тишина, словно все звуки мира исчезли.
— Я могу открыть дверь и вытащить вас наружу, но для нас обоих будет лучше, если вы выйдете своими ногами.
— Что вы собираетесь делать?
— Ничего. Собираюсь усадить вас в эту коляску и уехать. А вы останетесь здесь в одиночестве. Сказать по правде, я понятия не имею, что будет дальше. Но уверен, ничего хорошего. Как всегда.
— Так это была я? В тот вечер, на дороге, в инвалидной коляске?
— Не знаю. Я всего лишь делаю, что мне велят. Ну, вылезайте же!
К немалому своему удивлению, ее посетила только одна мысль: «Делай, что суждено, и делай до конца. Целиком отдайся мгновению, и если повезет…»
Дверь распахнулась. Он грубо схватил ее за руку.
— Не прикасайтесь ко мне! — Она стряхнула его руку и медленно вышла из машины.
Дорога была пустынна. На вершине холма работала нефтяная качалка, и теперь она отчетливо слышала скрежет и железные вздохи. Стайка воробьев, громко чирикая, пролетела по небу. Она подошла к инвалидной коляске, взялась за ручки и опустилась на сиденье. Оно оказалось слишком узким для ее располневшего тела. Она попыталась принять более удобное положение, но его просто не существовало. Оставив эти попытки, она снова подняла глаза к вечернему небу. Что, если бы в тот день много лет назад они б остановились и помогли той женщине? Изменило бы это что-нибудь? Она ли это была в тот вечер? Если бы они остановились и она увидела ту женщину, узнала бы она ее?
Шумда подкатил коляску к проезжей части дороги.
— Я бы с удовольствием остался посмотреть, что с вами будет дальше, но не могу, дела. — Он бросил взгляд на часы. — Наслаждайтесь тишиной. Машины вернутся через пару минут.
Он посмотрел на нее безразличным взглядом и повернулся, собираясь уходить.
— Шумда!
— Что?
— Вы любили ее? Вы когда-нибудь любили Франсес?
На мгновение ей показалось, что он собирается ответить. Но он повернулся и пошел к фургону. Дверь была открыта, и он потянулся за чем-то. Он вытащил красную тетрадку, ее красную тетрадку, ее дневник. Когда он его заполучил? Когда он его взял? Он сделал вид, что проглядывает страницы. Лицо его посерьезнело, он потер подбородок. Голосом Даффи Дака он прошепелявил:
— Осяравасельно! — и добавил с деланным сочувствием: — Неужели вы надеялись что-нибудь этим изменить? — Он швырнул тетрадь назад, сел в машину, завел двигатель и уехал. Она смотрела, как машина вползла на склон и исчезла за гребнем.
Весь мир, казалось, замер. Она подняла голову, но в небе не было ни одной птицы. Она перевела взгляд на нефтяную качалку — та остановилась. Тишина. Сжав ручки коляски, она зажмурилась. Вспомнила, что кусочек дерева, который дал ей Хью, остался в кармане, вынула его и стала разглядывать. Все, чем она когда-либо дорожила, воплотилось в этой щепке. Она крепко сжала ее обеими руками. Какая гладкая у нее поверхность. Гладкая, теплая. И это последнее, что ей суждено держать в руке. Как они это провернут? Подберутся сзади, или спустятся по склону холма, или появятся с другой стороны дороги? Что это будет?
Она могла бы попытаться встать на ноги и уйти. Но что пользы? Если они решили сделать это сегодня, то это произойдет сегодня, где бы она ни находилась. Да и далеко ли она уйдет на своих старых ногах?
Она вспомнила о своем дневнике. Какими словами она могла бы его завершить? Любопытный вопрос, который мог бы утешить ее или отвлечь от мыслей о неотвратимом. Но вдруг она услышала: гул множества машин, мчавшихся в ее сторону. Он усиливался с каждой секундой. Машины. Значит, машины. Ее конец каким-то образом будет связан с машинами.
Ей захотелось зажмуриться, но она знала, что не должна этого делать. Еще минута, и все будет кончено. Гул все нарастал, и тут она их увидела. Увидела, как они приближаются, — такого рева она никогда прежде не слышала. Взрыв шума такой невероятной громкости, что он мгновенно заполнил весь мир. Бам-пам-бам-пам-бамп! Они неслись мимо нее с сумасшедшей скоростью: грузовики, легковушки, мотоциклы. Всей своей мощью и ненавистью они будто вдавливали ее в инвалидное кресло, и наконец она почувствовала, что вокруг нее не осталось воздуха.
Ближе. Они приближались к ней с каждой секундой. Может быть, эта. Или следующая? Или «вон та? Или та? Бам! Бам! Бам! Бам! Разорванный скоростью воздух бил ей в лицо, втискивал ее тело в коляску. Она стала задыхаться. Ей хотелось зажать уши пальцами, чтобы хоть немного приглушить этот рев. Но как? Как можно остановить конец света? Она попыталась проглотить слюну, но во рту у нее все пересохло.
В сплошном потоке машин она обратила внимание на синий автомобиль, лишь когда он вырулил из своего ряда и направился прямо к ней. Фары осветили ее лицо, но она ничего не заподозрила, пока автомобиль не остановился чуть ли не вплотную. Вокруг него поднялось облако пыли, в стороны брызнули песок и гравий. Поток машин на дороге не иссякал. Но теперь одна из них была так близко от нее. Они? Время шло — секунды? А потом дверь открылась, и первое, что она услышала, был пронзительный звон колокольчика внутри, оповещающего о какой-то неполадке.
Внутри зажегся свет, и она увидела в кабине водителя. Мужчину. Он сидел не шевелясь и смотрел прямо на нее. Потом вышел из машины, опасливо оглянулся, чтобы не попасть под колеса проносившихся мимо автомобилей. Дверь он прикрыл, но не очень плотно — из салона по-прежнему доносился звон колокольчика.
Он медленно приблизился к ней. Средних лет. Было в его лице что-то знакомое, но такое давнее и далекое, что ее бешено стучащее сердце ничего ей не подсказало. Что-то…
— Я не знал — успею ли.
Она ничего не ответила, только смотрела на него, изнемогая от грохота и рева машин, но что-то за гранью ее сознания говорило ей: смотри внимательней, вспоминай. И она вспомнила. Она его узнала.
— Деклан?!
И только когда он улыбнулся, у нее отпали последние сомнения в том, что это сын Хью — у него была улыбка отца. Ее она узнала бы и через миллион лет.
— Надо поторопиться, Миранда. Они приближаются, и я не знаю, сколько у нас еще времени. Я нарушил все запреты…
— Как ты узнал, что я здесь?
— Тот, кто принадлежит к нашему братству, знает все. У бессмертия есть свои преимущества. — Он с тревогой огляделся.
— Почему ты так уверен, что ты бессмертный? Ведь ты прожил всего одну жизнь. Затем я и писала дневник. Чтобы ты его нашел, узнал обо всем и таким образом мог избежать…
— Мы должны торопиться, Миранда! Времени нет. Расскажете мне все в машине. Нам нужно убираться сию же минуту! Они приближаются!
— Почему, Деклан? Почему ты это делаешь?
— Потому что вы дали мне жизнь! — сказал он, как выплюнул. — Потому что вы пожертвовали собственной дочерью, чтобы мог жить я. Разве я мог хотя бы не попытаться спасти вас?
Пауза. Осознание. Изумление.
Она инстинктивно сделала единственное, что могла в этот момент, — протянула ему палочку, которую ей дал его отец. Деклан поймет, что это такое.
Примечания
Перед ней остановился сверкающий зеленый фургон. За рулем сидел Шумда. На голове у него красовалась бейсболка команды «Сан-Диего Падрес». Он вышел из машины, открыл дверцу и помог ей устроиться на пассажирском сиденье. Забираться в автомобиль в последнее время стало для нее настоящей проблемой, но поскольку она почти никуда не ездила, это не имело значения.
— Куда мы едем?
— Это сюрприз.
— Не нужны мне никакие сюрпризы. Скажите мне. Я имею право знать.
— Спокойно, Миранда. Сидите себе и наслаждайтесь поездкой. Вы так давно не выходили из дома.
Она сложила руки на коленях и стала смотреть в окно. Когда Шумда Снова заговорил, она сделала вид, что не слышит его, даже головы не повернула. Поняв, что она ему не ответит, он принялся болтать без умолку. Он рассказал, что делал все эти годы, что все эти годы делала она («Мне было велено глаз с вас не спускать»), говорил обо всем, чего она не желала слышать. Она смотрела в окно, изо всех сил стараясь не обращать на него внимания. Если этой поездке суждено стать последней в ее жизни, она не хочет, чтобы его голос тревожил ее слух. Киоск с гамбургерами, автозаправка. Ну почему так вдруг? Они что, не могли ее предупредить? Хотя бы за день. Если бы ей дали этот день, она успела бы все закончить и ждала бы его у двери. Мимо промчался желтый кабриолет с симпатичной брюнеткой за рулем. Потом показался «фольксваген» — такая развалина, словно раз шесть объехал вокруг света. Управлял им мужчина с гладко выбритой головой. Руки его непрестанно шевелились на рулевом колесе. Магазин старой книги. Одного дня ей бы хватило. Сегодня, когда она работала, у нее несколько раз болезненно сжался желудок, потому что в глубине души она знала, что труд ее близится к концу — а чем тогда заполнить оставшиеся дни? Почему Шумда столько лет шпионил за ней? Она ни для кого не представляла угрозы. Никогда. К тому же это было так давно. Вскоре после того, как все закончилось, она стала терять память, и хотя написала этот дневник, многие события той поры напоминали ей теперь греческие руины.
Она никогда не собиралась перечитывать написанное, но сейчас, сидя в машине рядом с Шумдой, злилась при мысли о том, что у нее и возможности такой не будет. Столько труда, а она теперь не сможет вернуться и заново пережить кое-какие эпизоды, которые уже, вероятно, забыла. Сколько может удержать в себе стареющий мозг, прежде чем под давлением прожитых лет не даст течь?
Ветчина в медовом соусе, солнечные очки со скидкой, Мэнсфилд-авеню, уличные знаки — все это мелькало за окном машины. Он прибавил скорость. Куда же они едут? Ей вдруг вспомнилась Франсес Хэтч среди цветов в больничной палате.
А что, если Шумда свозит ее куда-то, а потом доставит обратно домой? Робкая, крохотная надежда, вспыхнувшая было в ее душе, в тот же миг погасла. Все кончено. Она не сомневалась: ее ждет именно то, чего она боится, и будет оно ужасным. Она вспомнила, как вернулась в комнату Франсес и застала ту в слезах.
На Ла-Бреа он свернул влево и поддал газу. Вечерело. Небо все еще было ярким, но когда они садились в машину у ее дома, воздух уже остывал, успокаивался: природа начинала готовиться к ночи. По Ла-Бреа, мимо дешевых мебельных салонов, дешевых магазинчиков, дешевых забегаловок. На тротуарах здесь было заметно оживленнее, чем в других районах, — люди ждали автобусов на остановках, ждали друзей, ждали малейшего проблеска счастья, перемен, которые никогда не наступят.
Миранде повезло, и она это знала. Она много путешествовала, у нее была интересная работа, она была сама себе голова. Она заработала кой-какие деньги. Короткое время знала удивительного человека и была им любима. Хью. Если конец близок, то она хочет встретить его, думая о Хью Оукли. Словно прочитав ее мысли, Шумда прервал ее:
— Почему вы это сделали?
— Что сделала? — Голос ее звучал хрипловато — ей не хотелось отвечать на его вопросы, особенно теперь, когда времени осталось так мало.
Он оторвал руку от рулевого колеса, взмахнул ею и снова уронил на руль.
— И вы ведь не единственная. Были и другие, кто сделал то же самое. Но мне просто любопытно. Что же в человеке должно быть такое, чтобы он взял и добровольно променял ту жизнь, что у него была, вот на эту?.. — Он снова поднял руку и взмахнул ею, словно отгоняя муху. — И вы ведь даже не знали, кому ее отдаете! Просто непостижимо. Подарить свое бессмертие чужому дяде. Человеку, которого вы в глаза не видели!
«Додж» остановился у светофора. Шумда взглянул на нее и скорчил гримасу. Она словно не замечала его и смотрела прямо перед собой. Загорелся зеленый свет, но Шумда не трогался с места и продолжал смотреть на нее.
В конце концов она сказала — скорее себе, чем ему:
— Я никогда всерьез об этом не задумывалась. Пришло время, и я должна была это сделать. Вот и все. Разве не удивительно? Я всегда боролась сама с собой: со своим сердцем, со своим разумом. И — с переменным успехом. Но это решение далось мне без борьбы. У меня и тени сомнения не возникло.
Старая женщина улыбнулась. Выражение ее лица изменилось, словно все бури, когда-то бушевавшие в ее груди, улеглись и она обрела покой. Шумда никогда не встречал человека, который, оказавшись в ее положении, был бы так спокоен, а уж он-то всяких повидал. Да, всяких.
— Жизнь собирается плюнуть вам в лицо, Миранда. Я на вашем месте не стал бы улыбаться.
Больше до самого конца пути они не разговаривали. К своей радости, она уголком глаза видела, что он то и дело поглядывает на нее — не изменилось ли выражение ее лица, не осознала ли она весь ужас того, что вот-вот должно с нею произойти. Почему невыносимый страх конца не сдавил ее в своих костлявых объятиях, как он это всегда делал с людьми, которых Шумда сопровождал в последний путь?
Прошло еще несколько минут. Он продолжал поглядывать на нее, но удовлетворенное выражение так и не исчезло с ее лица. Ну ладно, посмотрим!. Теперь недолго осталось. Посмотрим, как ты запоешь, когда увидишь, что тебя ждет!
Внезапно пейзаж стал холмистым; холмы были усеяны нефтяными скважинами, над каждой медленно покачивалось коромысло. Земля здесь была цвета хаки — выжженная солнцем. Какой-то незнакомый уголок Лос-Анджелеса, ничейная безлюдная территория, вклинившаяся между городом и аэропортом.
Включив поворотник, Шумда медленно переместился в правый ряд, а потом съехал с дороги на обочину. Он выключил двигатель и теперь сидел, предвкушая то, что должно было сейчас произойти. Он ухмыльнулся.
— Помните это место? Миранда огляделась.
— Нет.
— Сейчас вспомните.
Он открыл дверцу и вышел из фургона. Все, что она могла, — это не смотреть в его сторону. Он обогнул машину, открыл обе задние двери. Она слышала, как он гремит чем-то металлическим, вытаскивает что-то из фургона.
— Я сию минутку. Потерпите.
Она медленно подняла руку и повернула зеркальце заднего вида так, чтобы видеть происходившее сзади. Он возился с какой-то штуковиной — она не сразу поняла, с чем именно. Он что-то сделал, и эта вещь вдруг раскрылась и оказалась инвалидной коляской.
Мимо них мчались машины, одни рядом, другие — вдалеке, но все были громкими и гладкими, стремительными и опасными. И вдруг ее осенило.
Давным-давно она сидела в одной из этих несущихся машин — ехала в лос-анджелесский аэропорт. В тот день она занималась любовью с Дугом Ауэрбахом, потом они вместе ходили в универмаг. А потом она, вызвав такси, поехала в аэропорт, и на водителе, как теперь на Шумде, была бейсболка «Сан-Диего Падрес». Она была тогда так молода, так молода и так занята делами; она тогда еще не встретила Хью Оукли. Она еще не встретила Хью Оукли и не видела погибшего Джеймса Стилмана снова живым. В тот вечер она летела в Нью-Йорк, а через несколько дней ее жизнь навсегда изменилась. Как давно это было. Давным-давно — но теперь весь тот день и то, что пришло за ним, навалились на нее, и она не могла остановить поток воспоминаний и воспрепятствовать последствиям, которые теперь были ей совершенно понятны.
Шумда подкатил коляску к ее дверце и выжидающе замер.
В тот день много лет назад они ехали в аэропорт примерно в это же время. Она вспомнила женщину в инвалидной коляске на обочине дороги.
— Выходите, Миранда. Пора посмотреть, как катятся машинки.
Но машинок вдруг как не бывало. Невероятно, но все машины куда-то исчезли, на дороге не осталось ни одной. Их окружала странная тишина, словно все звуки мира исчезли.
— Я могу открыть дверь и вытащить вас наружу, но для нас обоих будет лучше, если вы выйдете своими ногами.
— Что вы собираетесь делать?
— Ничего. Собираюсь усадить вас в эту коляску и уехать. А вы останетесь здесь в одиночестве. Сказать по правде, я понятия не имею, что будет дальше. Но уверен, ничего хорошего. Как всегда.
— Так это была я? В тот вечер, на дороге, в инвалидной коляске?
— Не знаю. Я всего лишь делаю, что мне велят. Ну, вылезайте же!
К немалому своему удивлению, ее посетила только одна мысль: «Делай, что суждено, и делай до конца. Целиком отдайся мгновению, и если повезет…»
Дверь распахнулась. Он грубо схватил ее за руку.
— Не прикасайтесь ко мне! — Она стряхнула его руку и медленно вышла из машины.
Дорога была пустынна. На вершине холма работала нефтяная качалка, и теперь она отчетливо слышала скрежет и железные вздохи. Стайка воробьев, громко чирикая, пролетела по небу. Она подошла к инвалидной коляске, взялась за ручки и опустилась на сиденье. Оно оказалось слишком узким для ее располневшего тела. Она попыталась принять более удобное положение, но его просто не существовало. Оставив эти попытки, она снова подняла глаза к вечернему небу. Что, если бы в тот день много лет назад они б остановились и помогли той женщине? Изменило бы это что-нибудь? Она ли это была в тот вечер? Если бы они остановились и она увидела ту женщину, узнала бы она ее?
Шумда подкатил коляску к проезжей части дороги.
— Я бы с удовольствием остался посмотреть, что с вами будет дальше, но не могу, дела. — Он бросил взгляд на часы. — Наслаждайтесь тишиной. Машины вернутся через пару минут.
Он посмотрел на нее безразличным взглядом и повернулся, собираясь уходить.
— Шумда!
— Что?
— Вы любили ее? Вы когда-нибудь любили Франсес?
На мгновение ей показалось, что он собирается ответить. Но он повернулся и пошел к фургону. Дверь была открыта, и он потянулся за чем-то. Он вытащил красную тетрадку, ее красную тетрадку, ее дневник. Когда он его заполучил? Когда он его взял? Он сделал вид, что проглядывает страницы. Лицо его посерьезнело, он потер подбородок. Голосом Даффи Дака он прошепелявил:
— Осяравасельно! — и добавил с деланным сочувствием: — Неужели вы надеялись что-нибудь этим изменить? — Он швырнул тетрадь назад, сел в машину, завел двигатель и уехал. Она смотрела, как машина вползла на склон и исчезла за гребнем.
Весь мир, казалось, замер. Она подняла голову, но в небе не было ни одной птицы. Она перевела взгляд на нефтяную качалку — та остановилась. Тишина. Сжав ручки коляски, она зажмурилась. Вспомнила, что кусочек дерева, который дал ей Хью, остался в кармане, вынула его и стала разглядывать. Все, чем она когда-либо дорожила, воплотилось в этой щепке. Она крепко сжала ее обеими руками. Какая гладкая у нее поверхность. Гладкая, теплая. И это последнее, что ей суждено держать в руке. Как они это провернут? Подберутся сзади, или спустятся по склону холма, или появятся с другой стороны дороги? Что это будет?
Она могла бы попытаться встать на ноги и уйти. Но что пользы? Если они решили сделать это сегодня, то это произойдет сегодня, где бы она ни находилась. Да и далеко ли она уйдет на своих старых ногах?
Она вспомнила о своем дневнике. Какими словами она могла бы его завершить? Любопытный вопрос, который мог бы утешить ее или отвлечь от мыслей о неотвратимом. Но вдруг она услышала: гул множества машин, мчавшихся в ее сторону. Он усиливался с каждой секундой. Машины. Значит, машины. Ее конец каким-то образом будет связан с машинами.
Ей захотелось зажмуриться, но она знала, что не должна этого делать. Еще минута, и все будет кончено. Гул все нарастал, и тут она их увидела. Увидела, как они приближаются, — такого рева она никогда прежде не слышала. Взрыв шума такой невероятной громкости, что он мгновенно заполнил весь мир. Бам-пам-бам-пам-бамп! Они неслись мимо нее с сумасшедшей скоростью: грузовики, легковушки, мотоциклы. Всей своей мощью и ненавистью они будто вдавливали ее в инвалидное кресло, и наконец она почувствовала, что вокруг нее не осталось воздуха.
Ближе. Они приближались к ней с каждой секундой. Может быть, эта. Или следующая? Или «вон та? Или та? Бам! Бам! Бам! Бам! Разорванный скоростью воздух бил ей в лицо, втискивал ее тело в коляску. Она стала задыхаться. Ей хотелось зажать уши пальцами, чтобы хоть немного приглушить этот рев. Но как? Как можно остановить конец света? Она попыталась проглотить слюну, но во рту у нее все пересохло.
В сплошном потоке машин она обратила внимание на синий автомобиль, лишь когда он вырулил из своего ряда и направился прямо к ней. Фары осветили ее лицо, но она ничего не заподозрила, пока автомобиль не остановился чуть ли не вплотную. Вокруг него поднялось облако пыли, в стороны брызнули песок и гравий. Поток машин на дороге не иссякал. Но теперь одна из них была так близко от нее. Они? Время шло — секунды? А потом дверь открылась, и первое, что она услышала, был пронзительный звон колокольчика внутри, оповещающего о какой-то неполадке.
Внутри зажегся свет, и она увидела в кабине водителя. Мужчину. Он сидел не шевелясь и смотрел прямо на нее. Потом вышел из машины, опасливо оглянулся, чтобы не попасть под колеса проносившихся мимо автомобилей. Дверь он прикрыл, но не очень плотно — из салона по-прежнему доносился звон колокольчика.
Он медленно приблизился к ней. Средних лет. Было в его лице что-то знакомое, но такое давнее и далекое, что ее бешено стучащее сердце ничего ей не подсказало. Что-то…
— Я не знал — успею ли.
Она ничего не ответила, только смотрела на него, изнемогая от грохота и рева машин, но что-то за гранью ее сознания говорило ей: смотри внимательней, вспоминай. И она вспомнила. Она его узнала.
— Деклан?!
И только когда он улыбнулся, у нее отпали последние сомнения в том, что это сын Хью — у него была улыбка отца. Ее она узнала бы и через миллион лет.
— Надо поторопиться, Миранда. Они приближаются, и я не знаю, сколько у нас еще времени. Я нарушил все запреты…
— Как ты узнал, что я здесь?
— Тот, кто принадлежит к нашему братству, знает все. У бессмертия есть свои преимущества. — Он с тревогой огляделся.
— Почему ты так уверен, что ты бессмертный? Ведь ты прожил всего одну жизнь. Затем я и писала дневник. Чтобы ты его нашел, узнал обо всем и таким образом мог избежать…
— Мы должны торопиться, Миранда! Времени нет. Расскажете мне все в машине. Нам нужно убираться сию же минуту! Они приближаются!
— Почему, Деклан? Почему ты это делаешь?
— Потому что вы дали мне жизнь! — сказал он, как выплюнул. — Потому что вы пожертвовали собственной дочерью, чтобы мог жить я. Разве я мог хотя бы не попытаться спасти вас?
Пауза. Осознание. Изумление.
Она инстинктивно сделала единственное, что могла в этот момент, — протянула ему палочку, которую ей дал его отец. Деклан поймет, что это такое.
Примечания
С. 5. Айфах (Ifah) — зд. собачья кличка, по названию IFAH — International Federation for Animal Health — Международной федерации ветеринарного здравоохранения.
Роджер Пептон — владелец «Андромеды» — крупного книжного магазина в Бирмингеме, специализировавшегося на фантастике и закрывшегося в начале 2002 г. после тридцати лет работы. Имя Пейтона Кэрролл дал эпизодическому персонажу рассказа «Мистер Фиддлхэд» (1989), годом позже включенного составной частью в роман «Дитя в небе».
Эллен Дэтлоу (р. 1949) — американский редактор, с 1981 г. работавшая в журнале «Омни», и авторитетный составитель множества антологий в области научной фантастики, фэнтези и хоррора.
Венди Шмальц — литературный агент. В 2002 г. учредила свое агентство, а прежде работала в агентстве
Гарольда Обера, клиентом которого до недавнего времени был Кэрролл.
Патрисия Пауэлл — автор романов «Муки смертные» (1993), «Маленькое сборище костей» (1994), «Пагода» (1998), «Хорошая жизнь» (2005?); родилась на Ямайке (где, как правило, и происходит действие в ее книгах), росла в Англии, с 1982 г. живет в США.
С. 6. Томас Люкс (р. 1946) — американский поэт, лауреат многих премий, автор сборников «Вижу землю» (1970), «Ручная граната памяти» (1972), «Дыхание стеклодува» (1976), «Тарантулы на спасательном буе» (1983), «До смерти заклеванный лебедями» (1986), «Расколотый горизонт» (1994), «Улица циферблатов» (2001) и др.
С. 13. Снуп Песий Лесе — Snoop Doggy Dogg (наст, имя Кельвин Броадус, р. 1972) — калифорнийский рэппер, воплощение гангста-рэпа; перед выходом своего первого альбома, «Doggystyle» (1993), был арестован по обвинению в соучастии в убийстве, но в конечном итоге в 1996 г. оправдан.
С. 23. «Сплифф» — немецкая группа, выражается простым уравнением: Spliff = Nina Hagen Band — Nina Hagen. После отъезда Нины Хаген в США выпустили несколько альбомов в первой половине 1980-х, но лишь первый из них, «The Spliff Radio Show» (1980), был англоязычным (уморительная полистилистическая пародия на американское музыкальное радио).
Геш Патти (наст, имя Патрисия Порасс, р. 1946) — французская танцовщица, актриса и певица. С группой Encore выпустила альбомы «Labyrinthe» (1988) и «Nomades» (1990), самостоятельно — «Gobe» (1992), «Blonde» (1995) и «Dernieres Nouvelles» (2000); песни из «Blonde» в том же году использовались в саундтреке к фильму Питера Гринуэя «Интимный дневник (Записки у изголовья)».
С. 31. «Белая свадьба» Билли Айдола — «White Wedding», вторая песня с дебютного соло-альбома («'Billy Idol», 1982) экс-фронтмена панк-группы Generation X, стала суперхитом годом позже благодаря интенсивной ротации на MTV.
С. 33. Лорен Бэколл (наст, имя Бетти Джоан Перске, р. 1924) — американская кинозвезда и театральная актриса. Дебютировала в фильме Говарда Хоукза «Иметь и не иметь» (1944), где играла с Хамфри Богартом, за которого годом позже вышла замуж; с ним же снималась в экранизации (Хоукзом же) романа Раймонда Чандлера «Долгий сон» (1946). В ее послужном списке более полусотни фильмов, в т. ч. «Выйти замуж за миллионера» (1953, реж. Джин Негулеску), «Убийство в Восточном экспрессе» (1974, реж. Сидни Люметт), «Догвиль» (2003, реж. Ларе фон Триер).
С. 42. Клингон. — Воинственная гуманоидная раса клин-гонов с характерными хрящевыми выступами на лбу, имитирующими мозговые извилины, фигурировала во многих эпизодах исходного телесериала «Стар трек» («Звездный путь», 1966 — 1969), а также в продолжениях, причем особенно ярко — в полнометражном фильме «Стар трек III: Поиски Спока» (1984), где военачальника клингонов по имени Крюге играл Кристофер Ллойд.
С. 51. «Галерея» (1947) — первый роман Джона Хорна Бернса (1916-1953), одна из важнейших в литературе США книг о Второй мировой войне и один из первых романов американского мейнстрима, откровенно исследующих гомосексуальную тематику; действие этого бестселлера, встретившего восторженный прием также и у критиков, и коллег по перу (например, Джона Дос Пассоса), происходит в оккупированном американцами Неаполе. Другие романы Бернса, «Люцифер с книгой» (1949) и «Детский крик» (1952), особенного успеха не имели, в итоге он спился во Флоренции.
Элиот, Томас Стернз (1888 — 1965) — выдающийся поэт, теоретик литературы, драматург. Его поэма «Бесплодная земля» (1922) — одно из высочайших достижений модернизма.
С. 52. Бычок Фердинанд — персонаж одноименного диснеевского мультфильма («Оскар» 1938 г. в категории «анимация»): мирный бычок, любивший нюхать цветы, но рассвирепевший от укуса пчелы и угодивший на корриду. В качестве матадоров художник Уорд Кимболл изобразил аниматоров студии Диснея, причем сам Дисней был тореадором, и карикатурный Кимболл подносил ему шпагу.
Эдвард Дальберг (1900-1977) — американский писатель и влиятельный литературный критик; первые его романы — «Изгои» (1929), «Из клоаки на Голгофу» (1932) — содержали автобиографические элементы, отражая детский опыт жизни в трущобах и сиротских приютах. Его статьи на самые разные темы были собраны в книгах «Живут ли эти кости?» (1941), «Содомская блоха» (1950), «Горести Приапа» (1957), «Плотский миф» (1968) и др.
С. 53. … обставила светлой «хейвуд-уэйкфилдовской» мебелью пятидесятых годов… — Мебельная компания «Хейвуд», учрежденная пятью братьями Хейвудами в 1826 г. в Массачусетсе, к концу XIX в. слилась с компанией плетеной мебели Кира Уэйкфилда и стала называться «Хейвуд-Уэйк-филд». Наиболее известна своей линией светлой мебели в стиле «ардеко», выпускавшейся в 1936 — 1966 гг. Практиковала исключительно ручную сборку, не желая переходить на поточное производство, и к 1970-м гг. разорилась.
«Мэби Тодд» — Mabie Todd — одна из наиболее долгоживущих фирм, выпускавших перья, авторучки и прочие писчие принадлежности. Учреждена в Нью-Йорке в 1840-х гг., в 1884 г. открыла лондонское отделение, в 1909 г. начала выпуск авторучек в Англии, и настолько успешно, что английский филиал стал доминировать, перекупив у материнской компании контрольный пакет; производство было свернуто к концу 1950-х гг.
С. 54. Лорд Эшер — Реджинальд Балиол Бретт (1852 — 1930), третий лорд Эшер, — английский историк и общественный деятель, влиятельный советник королевы Виктории, а затем и Эдуарда VII, публикатор «Писем королевы Виктории» (1907) и двухтомника «Детство королевы Виктории» (1912), составленного из фрагментов дневников принцессы Виктории; якобы член мифического тайного общества глобалистов, основанного в конце XIX в. Сесилем Родсом для пропаганды словом и делом имперских идеалов, максимально тесного финансово-политического сближения Британии и США и установления нового мирового порядка.
Я по биографии Саймонса помню: Рольфе всегда писал огромной авторучкой. — Фредерик Уильям Рольфе (1860 — 1913) — английский эксцентрик, называвший себя бароном Корво и отцом Рольфе (в 1886 — 1890 гт. был послушником в Риме, однако до принятия сана дело так и не дошло). Один из первопроходцев жанра альтернативной истории, как в художественной форме — роман «Губертов Артур», написанный совместно с Г. Пири-Гордоном в 1908 — 1912 гг. под псевдонимом «Просперо и Калибан» и опубликованный в 1935 г., — так и в квазидокументальной: совместный с Шолто Дугласом цикл 1903 г. из девяти «Рецензий на ненаписанные книги» (в частности, рецензируются «Донесения Макиавелли с Южно-Африканской кампании»). В самой его знаменитой книге, «Адриан VII» (1904), действие происходит в 1910 г. и рассказывается — цветистым слогом, отражающим увлечение автора итальянским Ренессансом и поздним Средневековьем, — о восхождении на папский престол монаха-отступника по имени Джордж Артур Роуз (фигура отчасти автобиографическая); роман содержит несколько прогнозов «ближнего прицела», в частности предсказывается революция в России. В знаменитой биографии А. Дж. А. Саймонса «Поиски Корво» (1934) упор делается на те трудности, с которыми столкнулся биограф, пытаясь отделить факт от вымысла, при том, насколько Рольфе был склонен к мифотворчеству.
С. 58. «Огромная камера» (1922) — роман выдающегося американского поэта-футуриста и художника э. э. каммингса (1894 — 1962) о Первой мировой войне, отчасти автобиографический (Каммингс служил в добровольческом медицинском корпусе во Франции и, беспочвенно обвиненный в предательстве, провел несколько месяцев в заключении).
Эдвард Уэстон (1886 — 1958) — один из самых влиятельных американских фотографов XX в., мастер портретной, пейзажной и других видов съемки, теоретик фотографии. Снимать начал в шестнадцать лет, выставляться — в семнадцать.
Пол Стренд (1890 — 1976) — видный американский фотограф, кинооператор и (после визита в СССР в 1935 г. и знакомства с Эйзенштейном) режиссер-документалист. С начала 1950-х гг., с разгулом маккартизма, перебрался во Францию.
С. 59. Джордж Харрелл (1904-1992) — американский фотограф, прославившийся снимками кинозвезд (Джин Харлоу, Кэтрин Хэпберн, Марлен Дитрих, Джоан Кроуфорд, Джейн Расселл) и особой постановкой света; применительно к его творчеству начала 1930-х гг. и возник термин «гламурная фотография». Продолжал снимать до конца жизни, например, оформлял альбом Натали Коул «Unforgettable» (1990), на котором она исполняла песни своего отца, Нэта Кинга Коула.
С. 60. Уоллес Стивене (1879 — 1955) — американский поэт, а также юрист; с 1934 г. — вице-президент Хартфордской страховой компании. Автор сборников лирических медитаций «Фисгармония» (1923), «Человек с голубой гитарой» (1937), «Заметки по поводу высшей формы вымысла» (1942), «Осенние зори» (1950) и др. ; лауреат Национальной книжной премии США за сборник статей и выступлений «Необходимый ангел: эссе о реальности и воображении» (1951).
Роджер Пептон — владелец «Андромеды» — крупного книжного магазина в Бирмингеме, специализировавшегося на фантастике и закрывшегося в начале 2002 г. после тридцати лет работы. Имя Пейтона Кэрролл дал эпизодическому персонажу рассказа «Мистер Фиддлхэд» (1989), годом позже включенного составной частью в роман «Дитя в небе».
Эллен Дэтлоу (р. 1949) — американский редактор, с 1981 г. работавшая в журнале «Омни», и авторитетный составитель множества антологий в области научной фантастики, фэнтези и хоррора.
Венди Шмальц — литературный агент. В 2002 г. учредила свое агентство, а прежде работала в агентстве
Гарольда Обера, клиентом которого до недавнего времени был Кэрролл.
Патрисия Пауэлл — автор романов «Муки смертные» (1993), «Маленькое сборище костей» (1994), «Пагода» (1998), «Хорошая жизнь» (2005?); родилась на Ямайке (где, как правило, и происходит действие в ее книгах), росла в Англии, с 1982 г. живет в США.
С. 6. Томас Люкс (р. 1946) — американский поэт, лауреат многих премий, автор сборников «Вижу землю» (1970), «Ручная граната памяти» (1972), «Дыхание стеклодува» (1976), «Тарантулы на спасательном буе» (1983), «До смерти заклеванный лебедями» (1986), «Расколотый горизонт» (1994), «Улица циферблатов» (2001) и др.
С. 13. Снуп Песий Лесе — Snoop Doggy Dogg (наст, имя Кельвин Броадус, р. 1972) — калифорнийский рэппер, воплощение гангста-рэпа; перед выходом своего первого альбома, «Doggystyle» (1993), был арестован по обвинению в соучастии в убийстве, но в конечном итоге в 1996 г. оправдан.
С. 23. «Сплифф» — немецкая группа, выражается простым уравнением: Spliff = Nina Hagen Band — Nina Hagen. После отъезда Нины Хаген в США выпустили несколько альбомов в первой половине 1980-х, но лишь первый из них, «The Spliff Radio Show» (1980), был англоязычным (уморительная полистилистическая пародия на американское музыкальное радио).
Геш Патти (наст, имя Патрисия Порасс, р. 1946) — французская танцовщица, актриса и певица. С группой Encore выпустила альбомы «Labyrinthe» (1988) и «Nomades» (1990), самостоятельно — «Gobe» (1992), «Blonde» (1995) и «Dernieres Nouvelles» (2000); песни из «Blonde» в том же году использовались в саундтреке к фильму Питера Гринуэя «Интимный дневник (Записки у изголовья)».
С. 31. «Белая свадьба» Билли Айдола — «White Wedding», вторая песня с дебютного соло-альбома («'Billy Idol», 1982) экс-фронтмена панк-группы Generation X, стала суперхитом годом позже благодаря интенсивной ротации на MTV.
С. 33. Лорен Бэколл (наст, имя Бетти Джоан Перске, р. 1924) — американская кинозвезда и театральная актриса. Дебютировала в фильме Говарда Хоукза «Иметь и не иметь» (1944), где играла с Хамфри Богартом, за которого годом позже вышла замуж; с ним же снималась в экранизации (Хоукзом же) романа Раймонда Чандлера «Долгий сон» (1946). В ее послужном списке более полусотни фильмов, в т. ч. «Выйти замуж за миллионера» (1953, реж. Джин Негулеску), «Убийство в Восточном экспрессе» (1974, реж. Сидни Люметт), «Догвиль» (2003, реж. Ларе фон Триер).
С. 42. Клингон. — Воинственная гуманоидная раса клин-гонов с характерными хрящевыми выступами на лбу, имитирующими мозговые извилины, фигурировала во многих эпизодах исходного телесериала «Стар трек» («Звездный путь», 1966 — 1969), а также в продолжениях, причем особенно ярко — в полнометражном фильме «Стар трек III: Поиски Спока» (1984), где военачальника клингонов по имени Крюге играл Кристофер Ллойд.
С. 51. «Галерея» (1947) — первый роман Джона Хорна Бернса (1916-1953), одна из важнейших в литературе США книг о Второй мировой войне и один из первых романов американского мейнстрима, откровенно исследующих гомосексуальную тематику; действие этого бестселлера, встретившего восторженный прием также и у критиков, и коллег по перу (например, Джона Дос Пассоса), происходит в оккупированном американцами Неаполе. Другие романы Бернса, «Люцифер с книгой» (1949) и «Детский крик» (1952), особенного успеха не имели, в итоге он спился во Флоренции.
Элиот, Томас Стернз (1888 — 1965) — выдающийся поэт, теоретик литературы, драматург. Его поэма «Бесплодная земля» (1922) — одно из высочайших достижений модернизма.
С. 52. Бычок Фердинанд — персонаж одноименного диснеевского мультфильма («Оскар» 1938 г. в категории «анимация»): мирный бычок, любивший нюхать цветы, но рассвирепевший от укуса пчелы и угодивший на корриду. В качестве матадоров художник Уорд Кимболл изобразил аниматоров студии Диснея, причем сам Дисней был тореадором, и карикатурный Кимболл подносил ему шпагу.
Эдвард Дальберг (1900-1977) — американский писатель и влиятельный литературный критик; первые его романы — «Изгои» (1929), «Из клоаки на Голгофу» (1932) — содержали автобиографические элементы, отражая детский опыт жизни в трущобах и сиротских приютах. Его статьи на самые разные темы были собраны в книгах «Живут ли эти кости?» (1941), «Содомская блоха» (1950), «Горести Приапа» (1957), «Плотский миф» (1968) и др.
С. 53. … обставила светлой «хейвуд-уэйкфилдовской» мебелью пятидесятых годов… — Мебельная компания «Хейвуд», учрежденная пятью братьями Хейвудами в 1826 г. в Массачусетсе, к концу XIX в. слилась с компанией плетеной мебели Кира Уэйкфилда и стала называться «Хейвуд-Уэйк-филд». Наиболее известна своей линией светлой мебели в стиле «ардеко», выпускавшейся в 1936 — 1966 гг. Практиковала исключительно ручную сборку, не желая переходить на поточное производство, и к 1970-м гг. разорилась.
«Мэби Тодд» — Mabie Todd — одна из наиболее долгоживущих фирм, выпускавших перья, авторучки и прочие писчие принадлежности. Учреждена в Нью-Йорке в 1840-х гг., в 1884 г. открыла лондонское отделение, в 1909 г. начала выпуск авторучек в Англии, и настолько успешно, что английский филиал стал доминировать, перекупив у материнской компании контрольный пакет; производство было свернуто к концу 1950-х гг.
С. 54. Лорд Эшер — Реджинальд Балиол Бретт (1852 — 1930), третий лорд Эшер, — английский историк и общественный деятель, влиятельный советник королевы Виктории, а затем и Эдуарда VII, публикатор «Писем королевы Виктории» (1907) и двухтомника «Детство королевы Виктории» (1912), составленного из фрагментов дневников принцессы Виктории; якобы член мифического тайного общества глобалистов, основанного в конце XIX в. Сесилем Родсом для пропаганды словом и делом имперских идеалов, максимально тесного финансово-политического сближения Британии и США и установления нового мирового порядка.
Я по биографии Саймонса помню: Рольфе всегда писал огромной авторучкой. — Фредерик Уильям Рольфе (1860 — 1913) — английский эксцентрик, называвший себя бароном Корво и отцом Рольфе (в 1886 — 1890 гт. был послушником в Риме, однако до принятия сана дело так и не дошло). Один из первопроходцев жанра альтернативной истории, как в художественной форме — роман «Губертов Артур», написанный совместно с Г. Пири-Гордоном в 1908 — 1912 гг. под псевдонимом «Просперо и Калибан» и опубликованный в 1935 г., — так и в квазидокументальной: совместный с Шолто Дугласом цикл 1903 г. из девяти «Рецензий на ненаписанные книги» (в частности, рецензируются «Донесения Макиавелли с Южно-Африканской кампании»). В самой его знаменитой книге, «Адриан VII» (1904), действие происходит в 1910 г. и рассказывается — цветистым слогом, отражающим увлечение автора итальянским Ренессансом и поздним Средневековьем, — о восхождении на папский престол монаха-отступника по имени Джордж Артур Роуз (фигура отчасти автобиографическая); роман содержит несколько прогнозов «ближнего прицела», в частности предсказывается революция в России. В знаменитой биографии А. Дж. А. Саймонса «Поиски Корво» (1934) упор делается на те трудности, с которыми столкнулся биограф, пытаясь отделить факт от вымысла, при том, насколько Рольфе был склонен к мифотворчеству.
С. 58. «Огромная камера» (1922) — роман выдающегося американского поэта-футуриста и художника э. э. каммингса (1894 — 1962) о Первой мировой войне, отчасти автобиографический (Каммингс служил в добровольческом медицинском корпусе во Франции и, беспочвенно обвиненный в предательстве, провел несколько месяцев в заключении).
Эдвард Уэстон (1886 — 1958) — один из самых влиятельных американских фотографов XX в., мастер портретной, пейзажной и других видов съемки, теоретик фотографии. Снимать начал в шестнадцать лет, выставляться — в семнадцать.
Пол Стренд (1890 — 1976) — видный американский фотограф, кинооператор и (после визита в СССР в 1935 г. и знакомства с Эйзенштейном) режиссер-документалист. С начала 1950-х гг., с разгулом маккартизма, перебрался во Францию.
С. 59. Джордж Харрелл (1904-1992) — американский фотограф, прославившийся снимками кинозвезд (Джин Харлоу, Кэтрин Хэпберн, Марлен Дитрих, Джоан Кроуфорд, Джейн Расселл) и особой постановкой света; применительно к его творчеству начала 1930-х гг. и возник термин «гламурная фотография». Продолжал снимать до конца жизни, например, оформлял альбом Натали Коул «Unforgettable» (1990), на котором она исполняла песни своего отца, Нэта Кинга Коула.
С. 60. Уоллес Стивене (1879 — 1955) — американский поэт, а также юрист; с 1934 г. — вице-президент Хартфордской страховой компании. Автор сборников лирических медитаций «Фисгармония» (1923), «Человек с голубой гитарой» (1937), «Заметки по поводу высшей формы вымысла» (1942), «Осенние зори» (1950) и др. ; лауреат Национальной книжной премии США за сборник статей и выступлений «Необходимый ангел: эссе о реальности и воображении» (1951).