знаю даже, что... я ненавидел его. Но тогда я всех ненавидел. Кстати
говоря, я хотел бы извиниться. Боюсь, что я был порядочной скотиной.
- Ладно, все в порядке, - сказал Эдмунд. - Между нами, ты был еще не
таким плохим, как я во время моего первого посещения Нарнии. Ты был просто
ослом, я же оказался предателем.
- Ну, тогда и не рассказывай мне про это, - сказал Юстас. - Но кто
этот Аслан? Ты его знаешь?
- Ну, он меня знает, - ответил Эдмунд. - Он - великий Лев, сын
Императора-Над-Морем, спасший меня и спасший Нарнию. Мы все его видели.
Люси видит его чаще других. И, может быть, мы плывем как раз в страну
Аслана.
Некоторое время оба молчали. Последняя, яркая звезда исчезла с
небосвода. Горы закрывали от мальчиков восход солнца, но те знали, что оно
встает, потому что небо и залив перед ними окрасились в цвет роз. Затем
какая-то птица вроде попугая закричала в лесу позади них, из-за деревьев
послышался шум, а затем и звуки рога Каспиана. Лагерь проснулся.
Велико было ликование, когда Эдмунд и и возвращенный в прежний вид
Юстас присоединились к завтракавшей вокруг костра компании. И теперь,
естественно, все выслушали первую часть рассказа Юстаса. Люди гадали, не
убил ли первый дракон Лорда Октазиэна несколько лет тому назад, или не
превратился ли сам Октазиэн в старого дракона. Драгоценные камни, которыми
Юстас набил карманы в пещере, исчезли вместе со старой одеждой, но никто
из присутствующих не испытывал желания вернуться в эту долину за
оставшимися сокровищами, и меньше всех - сам Юстас.
Спустя несколько дней "Рассветный Путник" с новой мачтой, заново
покрашенный и нагруженный припасами, был готов к отплытию. Прежде, чем
погрузиться на корабль, Каспиан приказал вырезать на гладком утесе,
глядящем на залив, следующие слова:
ОСТРОВ ДРАКОНА
ОТКРЫТ КЭСПИЭНОМ 10, КОРОЛЕМ НАРНИИ, И Т. Д.
В ЧЕТВЕРТЫЙ
ГОД ЕГО ПРАВЛЕНИЯ.
ЗДЕСЬ, КАК МЫ ПРЕДПОЛАГАЕМ, ЛОРД ОКТЭЗИЭН
ОБРЕЛ СВОЮ СМЕРТЬ.
Было бы очень приятно сказать, что "с этого времени Юстас стал совсем
другим мальчиком". В каких-то отношениях это было действительно так. Если
быть совершенно точным, он начал становиться другим мальчиком. У него
случались рецидивы. Было еще много дней, когда он бывал весьма надоедлив.
Однако я не буду отмечать большинство этих случаев. Излечение уже
началось.
Любопытной оказалась судьба браслета Лорда Октазиэна. Юстас не хотел
владеть им и предложил его Каспиану, а Каспиан предложил его Люси. Но и
она не захотела его иметь.
- Очень хорошо, тогда лови, кто хочет! - крикнул Каспиан и подбросил
его в воздух.
Он сделал это, когда все стояли и глядели на надпись на скале.
Браслет взлетел вверх, сверкая в лунном свете, зацепился и повис, как
хорошо брошенное серсо на небольшом каменном выступе. Оттуда его
невозможно было снять ни сверху, ни снизу. И там, насколько мне известно,
он и останется висеть до тех пор, пока не наступит конец света.
Наконец "Рассветный Путник" отчалил от Острова Дракона. Все были в
прекрасном расположении духа. Как только корабль вышел из залива, подул
попутный ветер, и на следующее утро они довольно рано подошли к
неизвестной земле. Некоторые уже видели ее смутные очертания, когда
пролетали над горами на Юстасе-драконе. Это был низкий зеленый остров,
населенный лишь кроликами да немногочисленными козами. Однако, наткнувшись
на каменные остовы хижин и кострища рядом с ними, путешественники пришли к
выводу, что еще недавно остров был обитаем. Они нашли какие-то кости и
сломанное оружие.
- Работа пиратов, - сказал Каспиан.
- Или дракона, - предположил Эдмунд.
Кроме этого, они обнаружили лишь маленькую лодочку, стоявшую на
песке. Она была сделана из шкур, натянутых на плетеную основу из ивовых
прутьев. Это была крохотная лодочка, длиной не более четырех футов и
лежавшее в ней весло было соответствующим. Все решили, что либо она была
сделана для ребенка, либо эту страну раньше населяли гномы. Рипичип решил
сохранить для себя эту лодочку, так как она была подходящего размера, и ее
взяли на борт "Рассветного Путника". Они назвали эту землю Сожженным
Островом и уплыли прочь еще до полудня.
В течение примерно пяти дней они плыли довольно быстро, подгоняемые
свежим южным ветром, не встретив по дороге ни земли, ни рыбы, ни чайки. А
затем настал день, когда с утра и до обеда лил проливной дождь. Юстас
проиграл Рипичипу две партии в шахматы и снова начал превращаться в
прежнего неприятного попутчика, а Эдмунд заявил, что жалеет, что они не
отправились в Америку вместе со Сьюзен. Тут Люси выглянула из окна на
корме и сказала:
- Смотрите-ка! Мне кажется, дождь слабеет. А это что еще такое?
Услышав это, они гурьбой высыпали на палубу и обнаружили, что дождь
прекратился, и что Дриниэн, стоящий на вахте, пристально смотрит на что-то
за кормой. Точнее, на несколько непонятных предметов. Они немного
смахивали на гладкие круглые валуны - целая гряда валунов, промежутки
между которыми составляли примерно сорок футов.
- Однако, это не могут быть скалы, - заметил Дриниэн, - потому что
еще пять минут тому назад их здесь не было.
- А вот один из них только что исчез, - сказала Люси.
- Да, а вот появляется другой, - подхватил Эдмунд.
- И причем ближе к нам, - заметил Юстас. - Черт подери! - воскликнул
Каспиан. - Вся эта штука движется в нашу сторону.
- И движется гораздо быстрее, чем мы плывем, Сир, - сказал Дриниэн. -
Через минуту она нас нагонит.
Все затаили дыхание. Ведь всегда неприятно оказаться преследуемым
чем-то неизвестным, будь то на суше или на море. Но выяснилось, что все
гораздо хуже, чем они подозревали. Внезапно, по левому борту, всего лишь
на расстоянии крикетного броска от них, из моря вынырнула ужасная голова.
Она вся была пурпурно-зеленой в фиолетовых пятнах, и кое-где виднелись
прицепившиеся к ней моллюски. У нее были огромные глаза, глаза,
предназначенные для того, чтобы глядеть сквозь темные глубины океана, и
широко открытая пасть, заполненная двумя рядами острых акульих зубов. То,
на чем сидела голова, они сперва приняли за огромную шею, но, по мере
того, как она поднималась выше и выше, все начали понимать, что это не
шея, а тело, и что им довелось увидеть то, что по своей глупости желали бы
лицезреть многие люди - гигантского Морского Змея. Вдалеке были видны
складки его огромного хвоста, время от времени поднимающиеся над водой. А
голова его уже возвышалась над верхушкой мачты.
Все кинулись к оружию, но ничего нельзя было сделать, ибо чудовище
находилось вне пределов досягаемости.
- Стреляйте! Стреляйте! - закричал Старший Лучник, и некоторые
послушались его, но стрелы отскакивали от шкуры Морского Змея, словно она
была покрыта стальным панцирем. В эту ужасную минуту все замерли, глядя на
его глаза и пасть и размышляя, куда кинется чудовище.
Однако оно не стало набрасываться на них. Остановившись над кораблем
на уровне рей, оно вытянуло голову вперед, и теперь она находилась как раз
рядом с мачтовым гнездом. Чудовище продолжало все вытягиваться и
вытягиваться, пока голова, наконец, не коснулась правого фальшборта. Тогда
она начала опускаться, но не на заполненную народом палубу, а в воду, так,
что весь корабль оказался под аркой змеиного тела. И почти сразу же эта
арка стала сужаться, теперь с правой стороны Морской Змей почти касался
борта "Рассветного Путника".
Юстас (действительно очень старавшийся вести себя прилично, пока
дожди и шахматы не вызвали рецидив) теперь совершил первый храбрый
поступок в своей жизни. У него была шпага, которую ему одолжил Каспиан.
Как только тело змея оказалось достаточно близко от него, он вскочил на
фальшборт и со всей силой начал рубить его шпагой. Естественно, Юстас не
добился ничего, кроме того, что разломал на кусочки вторую любимую шпагу
Каспиана, но для начинающего это было не так уж и плохо.
Остальные уже собирались было присоединиться к нему, но тут Рипичип
закричал: "Не сражайтесь! Толкайте!"
Было настолько необычно, чтобы Мышь советовала кому-нибудь не
сражаться, что даже в этот ужасный момент все взоры обратились к нему. И
когда Рипичип вскочил на фальшборт впереди змея, прижался своей маленькой
пушистой спинкой к его огромной, чешуйчатой, скользкой спине и начал
толкать изо всех сил, то многие поняли, что именно он имеет в виду, и
кинулись к бортам корабля, чтобы делать то же самое. А когда через минуту
голова Морского Змея вынырнула снова, на сей раз затылком к ним, со
стороны левого борта, тогда поняли все.
Чудовище обвилось вокруг "Рассветного Путника" и теперь начинало
стягивать петлю. Если она затянется, тогда - крах! И на месте корабля
останутся плавать лишь обломки дерева, и змей сможет преспокойно выловить
их из воды одного за другим. Единственный их шанс заключался в том, чтобы
отталкивать петлю назад до тех пор, пока она не соскользнет с кормы, или
же, если посмотреть на это с другой стороны, протолкнуть корабль вперед
сквозь петлю.
В одиночку Рипичип, конечно же, имел не больше возможности преуспеть
в этом, чем, скажем, поднять собор, и он чуть не убился при попытке, пока
его не отодвинули в сторону другие. Вскоре вся команда корабля, за
исключением Люси и Мыши, которая лежала без сознания, выстроилась в две
длинные линии вдоль фальшбортов. Каждый навалился на спину впереди
стоящего, так, что вес всей шеренги был сосредоточен в первых, и толкали
они изо всех сил. В течение нескольких кошмарных мгновений, которые
казались часами, как будто ничего не происходило. Трещали суставы, капал
пот, воздух с хрипом вырывался из задыхающихся легких. Затем все
почувствовали, что корабль движется. Они увидели, что тело змея уже дальше
от мачты. Однако, они также заметили, что петля сузилась. И теперь
настоящая опасность была совсем рядом. Смогут ли они столкнуть петлю с
корабля, или она уже слишком затянулась? Да, пожалуй, она пройдет. Она уже
лежала на поручнях кормы. Тело Морского Змея было уже так низко, что они
смогли выстроиться бок о бок в ряд на полуюте и толкать. На мгновение это
обнадежило всех, но тут они вспомнили о высокой резной фигуре на корме,
драконьем хвосте "Рассветного Путника". Протащить его сквозь чудовищную
петлю казалось почти невозможным.
- Топор! - хрипло крикнул Каспиан, - И продолжайте толкать. Люси
прекрасно знала, что где лежит. Она услыхала его крик, когда стояла на
главной палубе и смотрела вверх на полуют. Через несколько секунд она была
уже в трюме, схватила топор и понеслась обратно вверх по лесенке. Но как
только она взобралась на корму, раздался такой сильный треск, будто падает
дерево, корабль покачнулся и рванулся вперед. В эту самую минуту, то ли
оттого, что Морского Змея так сильно толкали, то ли потому, что он по
глупости решил затянуть петлю потуже, вся резная часть кормы обломилась, и
это освободило корабль.
Все были слишком измучены, чтобы заметить то, что увидела Люси. В
нескольких ярдах за ними петля из тела Морского Змея быстро уменьшалась в
размерах и, наконец, со всплеском исчезла. Люси потом долго рассказывала,
хотя, конечно, в этот момент она была очень возбуждена, и все это могло
быть игрой ее воображения, что на морде чудовища она видела выражение
идиотского удовлетворения. Очевидно лишь то, что это, конечно, было очень
глупое животное, потому что вместо того, чтобы преследовать корабль, оно
повернуло голову и стало обнюхивать свое собственное тело, будто ожидая
найти там обломки "Рассветного Путника". Но подгоняемый свежим ветром
"Рассветный Путник" был уже далеко, и по всей его палубе лежали, сидели,
стонали и пытались отдышаться находившиеся на нем люди. Вскоре они уже
смогли разговаривать, а затем и смеяться над происшедшим. А когда принесли
немного рома, они даже нашли в себе силы прокричать "ура", и все стали
восхвалять храбрость Юстаса, хотя от него и не было никакого толку, и
Рипичипа.
После этого события они плыли еще три дня и не видели ничего, кроме
моря и неба. На четвертый день утром ветер сменился на северный, и море
заволновалось; после полудня начал подниматься шторм. Но в это время слева
по борту они увидели землю.
- С Вашего позволения, Сир, - сказал Дриниэн, - мы попробуем на
веслах добраться до этой суши и переждать, в какой-нибудь гавани, пока все
это не кончится.
Каспиан согласился, но из-за сильного встречного ветра они смогли
добраться до острова только к вечеру. При последних лучах заходящего
солнца они вошли в естественную гавань и встали на якорь, но в этот вечер
уже никто не стал сходить на берег. Утром путешественники обнаружили, что
находятся у одинокого, покрытого зеленью острова, изрезанные берега
которого сходились к каменистой вершине. Над нею проносились облака,
подгоняемые северным ветром. Путешественники спустили на воду лодку и
нагрузили бочками для воды.
- В какой речке мы будем набирать воду, Дриниэн? - спросил Каспиан,
усаживаясь на корме шлюпки. - Похоже, что в залив впадают две.
- Все равно, Сир, - ответил Дриниэн. - Но я думаю, что ближе до той,
что по правому борту - до восточной.
- Кажется, дождь начинается, - заметила Люси.
- Да еще как начинается! - воскликнул Эдмунд: к тому времени уже шел
проливной дождь. - Слушайте, давайте поедем к другой речке. Там растут
деревья, и мы сможем хоть как-то укрыться под ними.
- Да, давайте, - сказал Юстас. - Нет никакого смысла мокнуть.
Однако, все это время Дриниэн упорно вел лодку направо, как делают
упрямые водители, которые продолжают ехать со скоростью сорок миль в час,
пока ты им объясняешь, что они едут не по той дороге.
- Они правы, Дриниэн, - сказал Каспиан. - Почему бы Вам не развернуть
лодку на сто восемьдесят градусов и не направиться к западной речке?
- Как будет угодно Вашему Величеству, - ответил Дриниэн несколько
сухо. Накануне у него выдался из-за плохой погоды беспокойный день, и
кроме того, он не любил выслушивать советы всяких сухопутных крыс. Однако
он изменил курс, и впоследствии оказалось, что правильно сделал.
К тому моменту, когда они закончили набирать воду, дождь прекратился,
и Каспиан с Юстасом, Пэвенси и Рипичипом решили прогуляться на вершину
холма и посмотреть, что оттуда видно. Подъем был довольно крутым, через
грубую траву и вересковую пустошь. Там они не встретили ни человека, ни
зверя - никого, кроме чаек. Добравшись до вершины, они увидели, что этот
остров очень мал, не больше, чем палуба или даже с мачта "Рассветного
Путника".
- Знаешь, это безумие, - тихо сказал Юстас Люси, глядя на восток. -
Мы плывем все дальше и дальше, не имея ни малейшего представления о том,
куда в конце концов можем приплыть. Но он проворчал это только по
привычке, а не язвительно, как в начале путешествия.
Долго оставаться на вершине было слишком холодно. Северный ветер дул
со все возрастающей силой.
- Давайте не будем спускаться тем же путем, что поднимались, -
предложила Люси, когда все собрались уходить, - давайте хоть немного
пройдемся и спустимся к другой речке, к той, куда хотел плыть за водой
Дриниэн.
Все согласились, и через четверть часа они были уже у истоков второй
речки. Это место оказалось более интересным, чем они думали. Там было
небольшое, но глубокое горное озеро, с трех сторон окруженное скалами.
Речка вытекала из узкой протоки. Тут они наконец смогли укрыться от ветра
и решили отдохнуть на вересковой пустоши между утесами.
Все уселись, но один, это был Эдмунд, тут же снова вскочил.
- Ну, и острые же камни на этом острове! - воскликнул он, роясь в
кусках вереска. - Где эта проклятая штука?.. Ага, вот я ее нашел...
Здравствуйте! Это вовсе не камень, это рукоять меча. Да нет, клянусь
Юпитером, тут целый меч - точнее то, что осталось от него, весь в
ржавчине. Должно быть, он пролежал тут века.
- К тому же, судя по его виду, это меч из Нарнии, - заметил Каспиан,
когда все столпились вокруг поглядеть на находку.
- Я тоже на чем-то сижу, - сказала Люси. - На чем-то твердом.
Оказалось, что это были остатки кольчуги. К этому моменту все уже
ползали на четвереньках, прочесывая густые заросли вереска во всех
направлениях. В результате поисков, один за другим, были найдены шлем,
кинжал и несколько монет: не Калормэнские крэссенты, подлинные Нарнианские
"львы" и "деревья", которые вы каждый день можете видеть на рынке в
Бобровой Плотине или Беруне.
- Похоже, это все, что осталось от одного из наших семи лордов, -
сказал Эдмунд.
- Я тоже об этом подумал, - ответил Каспиан. - Интересно, кто это
был. На кинжале нет никаких знаков. А еще мне интересно, как он погиб.
- И как мы можем отомстить за него, - добавил Рипичип.
Эдмунд, единственный из всей компании, читавший раньше детективные
рассказы, тем временем напряженно думал.
- Глядите-ка, - сказал наконец он, - тут что-то нечисто. Его не могли
убить в битве.
- Почему? - спросил Каспиан.
- Костей нет, - ответил Эдмунд. - И потом, враг мог забрать доспехи и
бросить тело. Но кто из вас когда-либо слышал, чтобы победитель уносил
тело, бросив доспехи?
- Может быть, его растерзал дикий зверь, - неуверенно предложила
Люси.
- Тогда, должно быть, это был очень умный зверь, - ответил Эдмунд, -
раз он снял с него кольчугу.
- А может, дракон? - Спросил Каспиан.
- Ничего подобного, - авторитетно заявил Юстас. - Дракон не смог бы
это сделать. Уж я-то знаю.
- В любом случае, давайте-ка уйдем отсюда, - предложила Люси. С того
момента, как Эдмунд поднял вопрос о костях, ей как-то расхотелось снова
там присаживаться.
- Как хочешь, - сказал Каспиан, вставая. - Я не думаю, чтобы
что-нибудь из этого стоило брать с собой.
Они спустились к небольшому проходу между скалами, где речка начинала
свой путь к морю, и остановились, любуясь глубоким озером в кольце утесов.
Если бы стояла жара, несомненно, кто-нибудь соблазнился бы купанием и,
конечно же, все напились бы оттуда. Ведь даже в такую погоду Юстас уж
совсем было собрался нагнуться и зачерпнуть ладонями воду, как Рипичип с
Люси одновременно вскричали: "Смотрите!"
Юстас забыл о своем намерении и посмотрел, куда они указывали.
Дно озера было покрыто большими серо-голубыми камнями, вода была
совершенно прозрачной, и на дне лежала человеческая фигура, очевидно,
сделанная из золота, в натуральную величину. Она лежала лицом вниз с
вытянутыми над головой руками. Случилось так, что когда они смотрели на
нее, облака вдруг разошлись, и выглянуло солнце. Золотая фигура засияла.
Люси подумала, что это, наверное, самая красивая статуя, какую ей
доводилось видеть.
- Вот это да! - присвистнул Каспиан. - А ведь стоило придти сюда,
чтобы посмотреть на это! Интересно, сможем ли мы ее вытащить?
- Мы можем нырнуть за ней, Сир, - предложил Рипичип.
- Бесполезно, - сказал Эдмунд. - По крайней мере, если она
действительно из золота, она будет слишком тяжелой, чтобы мы смогли ее
вытащить. Кроме того, я буду не я, если глубина этого озера окажется
меньше двенадцати-пятнадцати футов. Хотя, погодите секунду. Хорошо, что я
захватил с собой охотничье копье. Давайте проверим, какая здесь глубина на
самом деле. Держи меня за руку, Каспиан, а я немного наклонюсь над водой.
Каспиан взял его за руку и Эдмунд, наклонившись вперед, стал опускать
свое копье в воду.
Прежде, чем оно наполовину вошло в воду, Люси заметила:
- Я вообще не думаю, что эта статуя из золота. Это лишь игра света.
Твое копье окрасилось точно так же.
- Что случилось? - воскликнули вдруг несколько голосов. Эдмунд
внезапно отпустил копье.
- Я не смог удержать, - открыл он рот от изумления, - оно показалось
мне таким тяжелым.
И вот оно теперь на дне, - сказал Каспиан, - а Люси права. Оно точно
такого же цвета, как и статуя.
Однако Эдмунд, у которого, похоже, что-то произошло с ботинками - по
крайней мере, он наклонился и разглядывал их, и вдруг выпрямился и резким
голосом крикнул:
- Отойдите назад! Прочь от воды. Все. Сейчас же!
Они отошли и с удивлением уставились на него.
- Посмотрите, - сказал Эдмунд, - посмотрите на носы моих ботинок.
- Ну, они выглядят слегка пожелтевшими... - начал Юстас.
- Это золото, чистое золото, - перебил его Эдмунд. - Посмотрите на
них, потрогайте. Кожа уже оторвалась от них. И они стали тяжелые, как
свинец.
- Клянусь Асланом! - воскликнул Каспиан. - Неужели ты хочешь
сказать...
- Да, хочу, - ответил Эдмунд. - Это вода все превращает в золото. Она
превратила в золото копье, поэтому оно и стало таким тяжелым. И она как
раз плескалась у моих ног, хорошо еще, что я был не босиком, и превратила
в золото носы ботинок. А этот бедняга на дне... ну, в общем, вы поняли.
- Так этот вовсе не статуя, - тихо сказала Люси.
- Нет. Теперь все ясно. Он оказался здесь в жаркий день. Он разделся
на вершине утеса - там, где мы сидели. Одежда сгнила, или ее растащили
птицы на свои гнезда, а доспехи все еще там. Затем он нырнул и...
- Не продолжай, - попросила Люси. - Как это ужасно.
- И мы сами были на волоске, - заметил Эдмунд.
- И впрямь, - сказал Рипичип. - У каждого из нас палец или нога, или
ус, или хвост мог в любую минуту попасть в воду.
- И все же, - недоверчиво произнес Каспиан, - надо бы все-таки
проверить. - Он наклонился и выдрал кустик вереска. Затем, очень
осторожно, он опустился на колени возле озера и обмакнул кустик.
Обмакнул-то он кустик, но то, что он вытащил, было совершенным подобием
вереска, только сделанным из чистейшего золота, тяжелого и мягкого, как
свинец.
- Король, которому принадлежит этот остров, - медленно проговорил
Каспиан, и, пока он говорил, кровь приливала к его лицу, - будет вскоре
богаче всех королей в мире. Я на все века объявлю эту землю собственностью
Нарнии. Она будет называться Островом Золотой Воды. И я обязываю вас всех
молчать. Никто не должен знать об этом. Никто, даже Дриниэн - под страхом
смертной казни, слышите?
- Что ты несешь? - спросил Эдмунд. - Я не являюсь твоим подданным.
Если уж на то пошло, так все наоборот. Я один из четырех древних сюзеренов
Нарнии, а ты лишь вассал Светлейшего Короля, моего брата.
- Так, значит, уже дошло до этого, Король Эдмунд, не так ли? -
вопросил Каспиан, кладя ладонь на рукоять своей шпаги.
- Ой, да прекратите же вы оба, - вмешалась Люси. - Вот это хуже всего
- иметь дело с мальчишками. Вы все такие самодовольные, грубые, грубые
идиоты - о-о!...
Голос ее прервался и затих. И тогда все увидели то же, что и она.
На сером склоне холма - сером, так как вереск еще не расцвел,
бесшумно, не глядя на них, и сияя так, словно его освещало яркое солнце,
хотя на самом деле оно спряталось за тучи, медленным шагом прошел самый
огромный на свете лев.
Описывая впоследствии эту сцену, Люси говорила: "Он был размером со
слона", - правда, в другой раз она сказала: "Размером с лошадь". Однако,
не это было главным.
Никто не осмелился спросить, что это было такое. Они знали, что это
Аслан.
И никто не видел, откуда и куда он направлялся. Они посмотрели друг
на друга, как люди, пробуждающиеся ото сна.
- О чем у нас шла речь? - спросил Каспиан. - Похоже, я строил из себя
полного идиота?
- Сир, - сказал Рипичип, - на этом месте лежит какое-то проклятие.
Давайте немедленно вернемся на борт корабля. И если бы Вы оказали мне
честь, разрешив дать название этому острову, я назвал бы его Островом
Мертвой Воды.
- Мне кажется, это очень подходящее название, Рип, - ответил ему
Каспиан, - хотя, думая об этом, я даже не могу понять, почему. Однако,
похоже, погода устанавливается, и, по-моему, Дриниэн хотел бы отчалить.
Как много мы сможем ему порассказать.
Однако, на самом деле, не так уж и много смогли они ему порассказать,
потому что воспоминания последнего часа как-то все перепутались у них в
голове.
- Когда Их Величества вернулись на борт, все они казались слегка
околдованными, - говорил Дриниэн Ринсу несколькими часами позже, когда
снова был поднят парус "Рассветного Путника", а Остров Мертвой Воды уже
скрылся за горизонтом. Что-то с ними там произошло. Единственное, чего я
смог от них добиться, так это то, что они думают, будто нашли тело одного
из тех семи лордов, которых мы ищем.
- Неужели, капитан? - ответил Ринс. - Ну, тогда это уже трое.
Осталось еще четверо. Такими темпами мы можем оказаться дома уже вскоре
после Нового года. И это было бы очень кстати: ведь мои запасы табачка,
похоже, скоро могут кончиться. Доброй ночи, сэр.
Ветер, так долго дувший с северо-запада, наконец, сменил направление.
Теперь каждое утро на восходе солнца изогнутый нос "Рассветного Путника",
плывущего на восток, вздымался точно посередине солнечного диска.
Некоторым казалось, что солнце стало больше, чем в Нарнии, но другие не
соглашались с ними. И так они плыли и плыли, подгоняемые легким, но
постоянным ветерком. И вокруг не было видно ни рыбы, ни чайки, ни корабля,
ни берега. Запасы провизии снова стали уменьшаться, и в сердца
путешественников закралась мысль о том, что, возможно, они заплыли в море,
которое простирается до бесконечности. Неотвратимо приближался последний
день их путешествия на восток, и если бы им не встретилась суша, им
пришлось бы повернуть назад. Однако на рассвете, прямо по курсу, между
ними и восходящим солнцем, наконец показался похожий на облако низкий
остров.
Около полудня они бросили якорь в широком заливе и высадились на
говоря, я хотел бы извиниться. Боюсь, что я был порядочной скотиной.
- Ладно, все в порядке, - сказал Эдмунд. - Между нами, ты был еще не
таким плохим, как я во время моего первого посещения Нарнии. Ты был просто
ослом, я же оказался предателем.
- Ну, тогда и не рассказывай мне про это, - сказал Юстас. - Но кто
этот Аслан? Ты его знаешь?
- Ну, он меня знает, - ответил Эдмунд. - Он - великий Лев, сын
Императора-Над-Морем, спасший меня и спасший Нарнию. Мы все его видели.
Люси видит его чаще других. И, может быть, мы плывем как раз в страну
Аслана.
Некоторое время оба молчали. Последняя, яркая звезда исчезла с
небосвода. Горы закрывали от мальчиков восход солнца, но те знали, что оно
встает, потому что небо и залив перед ними окрасились в цвет роз. Затем
какая-то птица вроде попугая закричала в лесу позади них, из-за деревьев
послышался шум, а затем и звуки рога Каспиана. Лагерь проснулся.
Велико было ликование, когда Эдмунд и и возвращенный в прежний вид
Юстас присоединились к завтракавшей вокруг костра компании. И теперь,
естественно, все выслушали первую часть рассказа Юстаса. Люди гадали, не
убил ли первый дракон Лорда Октазиэна несколько лет тому назад, или не
превратился ли сам Октазиэн в старого дракона. Драгоценные камни, которыми
Юстас набил карманы в пещере, исчезли вместе со старой одеждой, но никто
из присутствующих не испытывал желания вернуться в эту долину за
оставшимися сокровищами, и меньше всех - сам Юстас.
Спустя несколько дней "Рассветный Путник" с новой мачтой, заново
покрашенный и нагруженный припасами, был готов к отплытию. Прежде, чем
погрузиться на корабль, Каспиан приказал вырезать на гладком утесе,
глядящем на залив, следующие слова:
ОСТРОВ ДРАКОНА
ОТКРЫТ КЭСПИЭНОМ 10, КОРОЛЕМ НАРНИИ, И Т. Д.
В ЧЕТВЕРТЫЙ
ГОД ЕГО ПРАВЛЕНИЯ.
ЗДЕСЬ, КАК МЫ ПРЕДПОЛАГАЕМ, ЛОРД ОКТЭЗИЭН
ОБРЕЛ СВОЮ СМЕРТЬ.
Было бы очень приятно сказать, что "с этого времени Юстас стал совсем
другим мальчиком". В каких-то отношениях это было действительно так. Если
быть совершенно точным, он начал становиться другим мальчиком. У него
случались рецидивы. Было еще много дней, когда он бывал весьма надоедлив.
Однако я не буду отмечать большинство этих случаев. Излечение уже
началось.
Любопытной оказалась судьба браслета Лорда Октазиэна. Юстас не хотел
владеть им и предложил его Каспиану, а Каспиан предложил его Люси. Но и
она не захотела его иметь.
- Очень хорошо, тогда лови, кто хочет! - крикнул Каспиан и подбросил
его в воздух.
Он сделал это, когда все стояли и глядели на надпись на скале.
Браслет взлетел вверх, сверкая в лунном свете, зацепился и повис, как
хорошо брошенное серсо на небольшом каменном выступе. Оттуда его
невозможно было снять ни сверху, ни снизу. И там, насколько мне известно,
он и останется висеть до тех пор, пока не наступит конец света.
Наконец "Рассветный Путник" отчалил от Острова Дракона. Все были в
прекрасном расположении духа. Как только корабль вышел из залива, подул
попутный ветер, и на следующее утро они довольно рано подошли к
неизвестной земле. Некоторые уже видели ее смутные очертания, когда
пролетали над горами на Юстасе-драконе. Это был низкий зеленый остров,
населенный лишь кроликами да немногочисленными козами. Однако, наткнувшись
на каменные остовы хижин и кострища рядом с ними, путешественники пришли к
выводу, что еще недавно остров был обитаем. Они нашли какие-то кости и
сломанное оружие.
- Работа пиратов, - сказал Каспиан.
- Или дракона, - предположил Эдмунд.
Кроме этого, они обнаружили лишь маленькую лодочку, стоявшую на
песке. Она была сделана из шкур, натянутых на плетеную основу из ивовых
прутьев. Это была крохотная лодочка, длиной не более четырех футов и
лежавшее в ней весло было соответствующим. Все решили, что либо она была
сделана для ребенка, либо эту страну раньше населяли гномы. Рипичип решил
сохранить для себя эту лодочку, так как она была подходящего размера, и ее
взяли на борт "Рассветного Путника". Они назвали эту землю Сожженным
Островом и уплыли прочь еще до полудня.
В течение примерно пяти дней они плыли довольно быстро, подгоняемые
свежим южным ветром, не встретив по дороге ни земли, ни рыбы, ни чайки. А
затем настал день, когда с утра и до обеда лил проливной дождь. Юстас
проиграл Рипичипу две партии в шахматы и снова начал превращаться в
прежнего неприятного попутчика, а Эдмунд заявил, что жалеет, что они не
отправились в Америку вместе со Сьюзен. Тут Люси выглянула из окна на
корме и сказала:
- Смотрите-ка! Мне кажется, дождь слабеет. А это что еще такое?
Услышав это, они гурьбой высыпали на палубу и обнаружили, что дождь
прекратился, и что Дриниэн, стоящий на вахте, пристально смотрит на что-то
за кормой. Точнее, на несколько непонятных предметов. Они немного
смахивали на гладкие круглые валуны - целая гряда валунов, промежутки
между которыми составляли примерно сорок футов.
- Однако, это не могут быть скалы, - заметил Дриниэн, - потому что
еще пять минут тому назад их здесь не было.
- А вот один из них только что исчез, - сказала Люси.
- Да, а вот появляется другой, - подхватил Эдмунд.
- И причем ближе к нам, - заметил Юстас. - Черт подери! - воскликнул
Каспиан. - Вся эта штука движется в нашу сторону.
- И движется гораздо быстрее, чем мы плывем, Сир, - сказал Дриниэн. -
Через минуту она нас нагонит.
Все затаили дыхание. Ведь всегда неприятно оказаться преследуемым
чем-то неизвестным, будь то на суше или на море. Но выяснилось, что все
гораздо хуже, чем они подозревали. Внезапно, по левому борту, всего лишь
на расстоянии крикетного броска от них, из моря вынырнула ужасная голова.
Она вся была пурпурно-зеленой в фиолетовых пятнах, и кое-где виднелись
прицепившиеся к ней моллюски. У нее были огромные глаза, глаза,
предназначенные для того, чтобы глядеть сквозь темные глубины океана, и
широко открытая пасть, заполненная двумя рядами острых акульих зубов. То,
на чем сидела голова, они сперва приняли за огромную шею, но, по мере
того, как она поднималась выше и выше, все начали понимать, что это не
шея, а тело, и что им довелось увидеть то, что по своей глупости желали бы
лицезреть многие люди - гигантского Морского Змея. Вдалеке были видны
складки его огромного хвоста, время от времени поднимающиеся над водой. А
голова его уже возвышалась над верхушкой мачты.
Все кинулись к оружию, но ничего нельзя было сделать, ибо чудовище
находилось вне пределов досягаемости.
- Стреляйте! Стреляйте! - закричал Старший Лучник, и некоторые
послушались его, но стрелы отскакивали от шкуры Морского Змея, словно она
была покрыта стальным панцирем. В эту ужасную минуту все замерли, глядя на
его глаза и пасть и размышляя, куда кинется чудовище.
Однако оно не стало набрасываться на них. Остановившись над кораблем
на уровне рей, оно вытянуло голову вперед, и теперь она находилась как раз
рядом с мачтовым гнездом. Чудовище продолжало все вытягиваться и
вытягиваться, пока голова, наконец, не коснулась правого фальшборта. Тогда
она начала опускаться, но не на заполненную народом палубу, а в воду, так,
что весь корабль оказался под аркой змеиного тела. И почти сразу же эта
арка стала сужаться, теперь с правой стороны Морской Змей почти касался
борта "Рассветного Путника".
Юстас (действительно очень старавшийся вести себя прилично, пока
дожди и шахматы не вызвали рецидив) теперь совершил первый храбрый
поступок в своей жизни. У него была шпага, которую ему одолжил Каспиан.
Как только тело змея оказалось достаточно близко от него, он вскочил на
фальшборт и со всей силой начал рубить его шпагой. Естественно, Юстас не
добился ничего, кроме того, что разломал на кусочки вторую любимую шпагу
Каспиана, но для начинающего это было не так уж и плохо.
Остальные уже собирались было присоединиться к нему, но тут Рипичип
закричал: "Не сражайтесь! Толкайте!"
Было настолько необычно, чтобы Мышь советовала кому-нибудь не
сражаться, что даже в этот ужасный момент все взоры обратились к нему. И
когда Рипичип вскочил на фальшборт впереди змея, прижался своей маленькой
пушистой спинкой к его огромной, чешуйчатой, скользкой спине и начал
толкать изо всех сил, то многие поняли, что именно он имеет в виду, и
кинулись к бортам корабля, чтобы делать то же самое. А когда через минуту
голова Морского Змея вынырнула снова, на сей раз затылком к ним, со
стороны левого борта, тогда поняли все.
Чудовище обвилось вокруг "Рассветного Путника" и теперь начинало
стягивать петлю. Если она затянется, тогда - крах! И на месте корабля
останутся плавать лишь обломки дерева, и змей сможет преспокойно выловить
их из воды одного за другим. Единственный их шанс заключался в том, чтобы
отталкивать петлю назад до тех пор, пока она не соскользнет с кормы, или
же, если посмотреть на это с другой стороны, протолкнуть корабль вперед
сквозь петлю.
В одиночку Рипичип, конечно же, имел не больше возможности преуспеть
в этом, чем, скажем, поднять собор, и он чуть не убился при попытке, пока
его не отодвинули в сторону другие. Вскоре вся команда корабля, за
исключением Люси и Мыши, которая лежала без сознания, выстроилась в две
длинные линии вдоль фальшбортов. Каждый навалился на спину впереди
стоящего, так, что вес всей шеренги был сосредоточен в первых, и толкали
они изо всех сил. В течение нескольких кошмарных мгновений, которые
казались часами, как будто ничего не происходило. Трещали суставы, капал
пот, воздух с хрипом вырывался из задыхающихся легких. Затем все
почувствовали, что корабль движется. Они увидели, что тело змея уже дальше
от мачты. Однако, они также заметили, что петля сузилась. И теперь
настоящая опасность была совсем рядом. Смогут ли они столкнуть петлю с
корабля, или она уже слишком затянулась? Да, пожалуй, она пройдет. Она уже
лежала на поручнях кормы. Тело Морского Змея было уже так низко, что они
смогли выстроиться бок о бок в ряд на полуюте и толкать. На мгновение это
обнадежило всех, но тут они вспомнили о высокой резной фигуре на корме,
драконьем хвосте "Рассветного Путника". Протащить его сквозь чудовищную
петлю казалось почти невозможным.
- Топор! - хрипло крикнул Каспиан, - И продолжайте толкать. Люси
прекрасно знала, что где лежит. Она услыхала его крик, когда стояла на
главной палубе и смотрела вверх на полуют. Через несколько секунд она была
уже в трюме, схватила топор и понеслась обратно вверх по лесенке. Но как
только она взобралась на корму, раздался такой сильный треск, будто падает
дерево, корабль покачнулся и рванулся вперед. В эту самую минуту, то ли
оттого, что Морского Змея так сильно толкали, то ли потому, что он по
глупости решил затянуть петлю потуже, вся резная часть кормы обломилась, и
это освободило корабль.
Все были слишком измучены, чтобы заметить то, что увидела Люси. В
нескольких ярдах за ними петля из тела Морского Змея быстро уменьшалась в
размерах и, наконец, со всплеском исчезла. Люси потом долго рассказывала,
хотя, конечно, в этот момент она была очень возбуждена, и все это могло
быть игрой ее воображения, что на морде чудовища она видела выражение
идиотского удовлетворения. Очевидно лишь то, что это, конечно, было очень
глупое животное, потому что вместо того, чтобы преследовать корабль, оно
повернуло голову и стало обнюхивать свое собственное тело, будто ожидая
найти там обломки "Рассветного Путника". Но подгоняемый свежим ветром
"Рассветный Путник" был уже далеко, и по всей его палубе лежали, сидели,
стонали и пытались отдышаться находившиеся на нем люди. Вскоре они уже
смогли разговаривать, а затем и смеяться над происшедшим. А когда принесли
немного рома, они даже нашли в себе силы прокричать "ура", и все стали
восхвалять храбрость Юстаса, хотя от него и не было никакого толку, и
Рипичипа.
После этого события они плыли еще три дня и не видели ничего, кроме
моря и неба. На четвертый день утром ветер сменился на северный, и море
заволновалось; после полудня начал подниматься шторм. Но в это время слева
по борту они увидели землю.
- С Вашего позволения, Сир, - сказал Дриниэн, - мы попробуем на
веслах добраться до этой суши и переждать, в какой-нибудь гавани, пока все
это не кончится.
Каспиан согласился, но из-за сильного встречного ветра они смогли
добраться до острова только к вечеру. При последних лучах заходящего
солнца они вошли в естественную гавань и встали на якорь, но в этот вечер
уже никто не стал сходить на берег. Утром путешественники обнаружили, что
находятся у одинокого, покрытого зеленью острова, изрезанные берега
которого сходились к каменистой вершине. Над нею проносились облака,
подгоняемые северным ветром. Путешественники спустили на воду лодку и
нагрузили бочками для воды.
- В какой речке мы будем набирать воду, Дриниэн? - спросил Каспиан,
усаживаясь на корме шлюпки. - Похоже, что в залив впадают две.
- Все равно, Сир, - ответил Дриниэн. - Но я думаю, что ближе до той,
что по правому борту - до восточной.
- Кажется, дождь начинается, - заметила Люси.
- Да еще как начинается! - воскликнул Эдмунд: к тому времени уже шел
проливной дождь. - Слушайте, давайте поедем к другой речке. Там растут
деревья, и мы сможем хоть как-то укрыться под ними.
- Да, давайте, - сказал Юстас. - Нет никакого смысла мокнуть.
Однако, все это время Дриниэн упорно вел лодку направо, как делают
упрямые водители, которые продолжают ехать со скоростью сорок миль в час,
пока ты им объясняешь, что они едут не по той дороге.
- Они правы, Дриниэн, - сказал Каспиан. - Почему бы Вам не развернуть
лодку на сто восемьдесят градусов и не направиться к западной речке?
- Как будет угодно Вашему Величеству, - ответил Дриниэн несколько
сухо. Накануне у него выдался из-за плохой погоды беспокойный день, и
кроме того, он не любил выслушивать советы всяких сухопутных крыс. Однако
он изменил курс, и впоследствии оказалось, что правильно сделал.
К тому моменту, когда они закончили набирать воду, дождь прекратился,
и Каспиан с Юстасом, Пэвенси и Рипичипом решили прогуляться на вершину
холма и посмотреть, что оттуда видно. Подъем был довольно крутым, через
грубую траву и вересковую пустошь. Там они не встретили ни человека, ни
зверя - никого, кроме чаек. Добравшись до вершины, они увидели, что этот
остров очень мал, не больше, чем палуба или даже с мачта "Рассветного
Путника".
- Знаешь, это безумие, - тихо сказал Юстас Люси, глядя на восток. -
Мы плывем все дальше и дальше, не имея ни малейшего представления о том,
куда в конце концов можем приплыть. Но он проворчал это только по
привычке, а не язвительно, как в начале путешествия.
Долго оставаться на вершине было слишком холодно. Северный ветер дул
со все возрастающей силой.
- Давайте не будем спускаться тем же путем, что поднимались, -
предложила Люси, когда все собрались уходить, - давайте хоть немного
пройдемся и спустимся к другой речке, к той, куда хотел плыть за водой
Дриниэн.
Все согласились, и через четверть часа они были уже у истоков второй
речки. Это место оказалось более интересным, чем они думали. Там было
небольшое, но глубокое горное озеро, с трех сторон окруженное скалами.
Речка вытекала из узкой протоки. Тут они наконец смогли укрыться от ветра
и решили отдохнуть на вересковой пустоши между утесами.
Все уселись, но один, это был Эдмунд, тут же снова вскочил.
- Ну, и острые же камни на этом острове! - воскликнул он, роясь в
кусках вереска. - Где эта проклятая штука?.. Ага, вот я ее нашел...
Здравствуйте! Это вовсе не камень, это рукоять меча. Да нет, клянусь
Юпитером, тут целый меч - точнее то, что осталось от него, весь в
ржавчине. Должно быть, он пролежал тут века.
- К тому же, судя по его виду, это меч из Нарнии, - заметил Каспиан,
когда все столпились вокруг поглядеть на находку.
- Я тоже на чем-то сижу, - сказала Люси. - На чем-то твердом.
Оказалось, что это были остатки кольчуги. К этому моменту все уже
ползали на четвереньках, прочесывая густые заросли вереска во всех
направлениях. В результате поисков, один за другим, были найдены шлем,
кинжал и несколько монет: не Калормэнские крэссенты, подлинные Нарнианские
"львы" и "деревья", которые вы каждый день можете видеть на рынке в
Бобровой Плотине или Беруне.
- Похоже, это все, что осталось от одного из наших семи лордов, -
сказал Эдмунд.
- Я тоже об этом подумал, - ответил Каспиан. - Интересно, кто это
был. На кинжале нет никаких знаков. А еще мне интересно, как он погиб.
- И как мы можем отомстить за него, - добавил Рипичип.
Эдмунд, единственный из всей компании, читавший раньше детективные
рассказы, тем временем напряженно думал.
- Глядите-ка, - сказал наконец он, - тут что-то нечисто. Его не могли
убить в битве.
- Почему? - спросил Каспиан.
- Костей нет, - ответил Эдмунд. - И потом, враг мог забрать доспехи и
бросить тело. Но кто из вас когда-либо слышал, чтобы победитель уносил
тело, бросив доспехи?
- Может быть, его растерзал дикий зверь, - неуверенно предложила
Люси.
- Тогда, должно быть, это был очень умный зверь, - ответил Эдмунд, -
раз он снял с него кольчугу.
- А может, дракон? - Спросил Каспиан.
- Ничего подобного, - авторитетно заявил Юстас. - Дракон не смог бы
это сделать. Уж я-то знаю.
- В любом случае, давайте-ка уйдем отсюда, - предложила Люси. С того
момента, как Эдмунд поднял вопрос о костях, ей как-то расхотелось снова
там присаживаться.
- Как хочешь, - сказал Каспиан, вставая. - Я не думаю, чтобы
что-нибудь из этого стоило брать с собой.
Они спустились к небольшому проходу между скалами, где речка начинала
свой путь к морю, и остановились, любуясь глубоким озером в кольце утесов.
Если бы стояла жара, несомненно, кто-нибудь соблазнился бы купанием и,
конечно же, все напились бы оттуда. Ведь даже в такую погоду Юстас уж
совсем было собрался нагнуться и зачерпнуть ладонями воду, как Рипичип с
Люси одновременно вскричали: "Смотрите!"
Юстас забыл о своем намерении и посмотрел, куда они указывали.
Дно озера было покрыто большими серо-голубыми камнями, вода была
совершенно прозрачной, и на дне лежала человеческая фигура, очевидно,
сделанная из золота, в натуральную величину. Она лежала лицом вниз с
вытянутыми над головой руками. Случилось так, что когда они смотрели на
нее, облака вдруг разошлись, и выглянуло солнце. Золотая фигура засияла.
Люси подумала, что это, наверное, самая красивая статуя, какую ей
доводилось видеть.
- Вот это да! - присвистнул Каспиан. - А ведь стоило придти сюда,
чтобы посмотреть на это! Интересно, сможем ли мы ее вытащить?
- Мы можем нырнуть за ней, Сир, - предложил Рипичип.
- Бесполезно, - сказал Эдмунд. - По крайней мере, если она
действительно из золота, она будет слишком тяжелой, чтобы мы смогли ее
вытащить. Кроме того, я буду не я, если глубина этого озера окажется
меньше двенадцати-пятнадцати футов. Хотя, погодите секунду. Хорошо, что я
захватил с собой охотничье копье. Давайте проверим, какая здесь глубина на
самом деле. Держи меня за руку, Каспиан, а я немного наклонюсь над водой.
Каспиан взял его за руку и Эдмунд, наклонившись вперед, стал опускать
свое копье в воду.
Прежде, чем оно наполовину вошло в воду, Люси заметила:
- Я вообще не думаю, что эта статуя из золота. Это лишь игра света.
Твое копье окрасилось точно так же.
- Что случилось? - воскликнули вдруг несколько голосов. Эдмунд
внезапно отпустил копье.
- Я не смог удержать, - открыл он рот от изумления, - оно показалось
мне таким тяжелым.
И вот оно теперь на дне, - сказал Каспиан, - а Люси права. Оно точно
такого же цвета, как и статуя.
Однако Эдмунд, у которого, похоже, что-то произошло с ботинками - по
крайней мере, он наклонился и разглядывал их, и вдруг выпрямился и резким
голосом крикнул:
- Отойдите назад! Прочь от воды. Все. Сейчас же!
Они отошли и с удивлением уставились на него.
- Посмотрите, - сказал Эдмунд, - посмотрите на носы моих ботинок.
- Ну, они выглядят слегка пожелтевшими... - начал Юстас.
- Это золото, чистое золото, - перебил его Эдмунд. - Посмотрите на
них, потрогайте. Кожа уже оторвалась от них. И они стали тяжелые, как
свинец.
- Клянусь Асланом! - воскликнул Каспиан. - Неужели ты хочешь
сказать...
- Да, хочу, - ответил Эдмунд. - Это вода все превращает в золото. Она
превратила в золото копье, поэтому оно и стало таким тяжелым. И она как
раз плескалась у моих ног, хорошо еще, что я был не босиком, и превратила
в золото носы ботинок. А этот бедняга на дне... ну, в общем, вы поняли.
- Так этот вовсе не статуя, - тихо сказала Люси.
- Нет. Теперь все ясно. Он оказался здесь в жаркий день. Он разделся
на вершине утеса - там, где мы сидели. Одежда сгнила, или ее растащили
птицы на свои гнезда, а доспехи все еще там. Затем он нырнул и...
- Не продолжай, - попросила Люси. - Как это ужасно.
- И мы сами были на волоске, - заметил Эдмунд.
- И впрямь, - сказал Рипичип. - У каждого из нас палец или нога, или
ус, или хвост мог в любую минуту попасть в воду.
- И все же, - недоверчиво произнес Каспиан, - надо бы все-таки
проверить. - Он наклонился и выдрал кустик вереска. Затем, очень
осторожно, он опустился на колени возле озера и обмакнул кустик.
Обмакнул-то он кустик, но то, что он вытащил, было совершенным подобием
вереска, только сделанным из чистейшего золота, тяжелого и мягкого, как
свинец.
- Король, которому принадлежит этот остров, - медленно проговорил
Каспиан, и, пока он говорил, кровь приливала к его лицу, - будет вскоре
богаче всех королей в мире. Я на все века объявлю эту землю собственностью
Нарнии. Она будет называться Островом Золотой Воды. И я обязываю вас всех
молчать. Никто не должен знать об этом. Никто, даже Дриниэн - под страхом
смертной казни, слышите?
- Что ты несешь? - спросил Эдмунд. - Я не являюсь твоим подданным.
Если уж на то пошло, так все наоборот. Я один из четырех древних сюзеренов
Нарнии, а ты лишь вассал Светлейшего Короля, моего брата.
- Так, значит, уже дошло до этого, Король Эдмунд, не так ли? -
вопросил Каспиан, кладя ладонь на рукоять своей шпаги.
- Ой, да прекратите же вы оба, - вмешалась Люси. - Вот это хуже всего
- иметь дело с мальчишками. Вы все такие самодовольные, грубые, грубые
идиоты - о-о!...
Голос ее прервался и затих. И тогда все увидели то же, что и она.
На сером склоне холма - сером, так как вереск еще не расцвел,
бесшумно, не глядя на них, и сияя так, словно его освещало яркое солнце,
хотя на самом деле оно спряталось за тучи, медленным шагом прошел самый
огромный на свете лев.
Описывая впоследствии эту сцену, Люси говорила: "Он был размером со
слона", - правда, в другой раз она сказала: "Размером с лошадь". Однако,
не это было главным.
Никто не осмелился спросить, что это было такое. Они знали, что это
Аслан.
И никто не видел, откуда и куда он направлялся. Они посмотрели друг
на друга, как люди, пробуждающиеся ото сна.
- О чем у нас шла речь? - спросил Каспиан. - Похоже, я строил из себя
полного идиота?
- Сир, - сказал Рипичип, - на этом месте лежит какое-то проклятие.
Давайте немедленно вернемся на борт корабля. И если бы Вы оказали мне
честь, разрешив дать название этому острову, я назвал бы его Островом
Мертвой Воды.
- Мне кажется, это очень подходящее название, Рип, - ответил ему
Каспиан, - хотя, думая об этом, я даже не могу понять, почему. Однако,
похоже, погода устанавливается, и, по-моему, Дриниэн хотел бы отчалить.
Как много мы сможем ему порассказать.
Однако, на самом деле, не так уж и много смогли они ему порассказать,
потому что воспоминания последнего часа как-то все перепутались у них в
голове.
- Когда Их Величества вернулись на борт, все они казались слегка
околдованными, - говорил Дриниэн Ринсу несколькими часами позже, когда
снова был поднят парус "Рассветного Путника", а Остров Мертвой Воды уже
скрылся за горизонтом. Что-то с ними там произошло. Единственное, чего я
смог от них добиться, так это то, что они думают, будто нашли тело одного
из тех семи лордов, которых мы ищем.
- Неужели, капитан? - ответил Ринс. - Ну, тогда это уже трое.
Осталось еще четверо. Такими темпами мы можем оказаться дома уже вскоре
после Нового года. И это было бы очень кстати: ведь мои запасы табачка,
похоже, скоро могут кончиться. Доброй ночи, сэр.
Ветер, так долго дувший с северо-запада, наконец, сменил направление.
Теперь каждое утро на восходе солнца изогнутый нос "Рассветного Путника",
плывущего на восток, вздымался точно посередине солнечного диска.
Некоторым казалось, что солнце стало больше, чем в Нарнии, но другие не
соглашались с ними. И так они плыли и плыли, подгоняемые легким, но
постоянным ветерком. И вокруг не было видно ни рыбы, ни чайки, ни корабля,
ни берега. Запасы провизии снова стали уменьшаться, и в сердца
путешественников закралась мысль о том, что, возможно, они заплыли в море,
которое простирается до бесконечности. Неотвратимо приближался последний
день их путешествия на восток, и если бы им не встретилась суша, им
пришлось бы повернуть назад. Однако на рассвете, прямо по курсу, между
ними и восходящим солнцем, наконец показался похожий на облако низкий
остров.
Около полудня они бросили якорь в широком заливе и высадились на