писавшего был четким и ровным. Очень большие буквы с толстыми хвостиками и
тонкими палочками казались более простыми, чем печатные. Все это было так
красиво, что Люси почти целую минуту глядела на ее страницы, совершенно
забыв о своей цели. Бумага была хрустящей и гладкой, от нее исходил
приятный аромат, на полях и в начале каждого заклинания вокруг больших
заглавных букв были цветные картинки.
Во-вторых, в книге не было титульного листа или названия. С первой
страницы начинались заклинания. Вначале в них не было ничего особенно
важного. Там описывалось, как излечиться от бородавок, вымыв руки в лунном
свете в серебряном тазике, от зубной боли и колик, как спастись от укусов
целого роя пчел. Изображение человека с зубной болью было так реалистично,
что, если бы вы долго глядели на него, у вас тоже заболели бы зубы, а
золотые пчелки, которыми было испещрено четвертое заклинание, на мгновение
показались Люси действительно живыми и летящими на нее.
Люси с трудом смогла оторваться от первой страницы, но перевернув ее,
обнаружила, что следующая еще интереснее.
- Однако, я должна читать дальше, - сказала она себе.
И она прочла еще тридцать страниц, которые, если бы она смогла их
запомнить, научили бы ее, как найти спрятанные сокровища, как вспомнить
забытое, как забыть то, что хочешь забыть, как распознать, правду ли
говорит собеседник, как вызвать или предотвратить ветер, туман, снег,
мокрый дождь со снегом, просто дождь, как погрузить в очарованный сон и
как превратить человека в существо с ослиной головой, что и произошло с
бедным ткачом Основой. И чем дальше она читала, тем чудеснее становились
оживающие картинки.
Затем она добралась до страницы, где текст был почти незаметен среди
картинок. Почти... но первые слова Люси все-таки заметила. Они гласили:
"Безотказное заклинание, которое сделает ту, кто произнесет его,
прекраснее всех смертных". Люси, низко склонившись над страницей,
принялась рассматривать картинки и, хотя вначале они ей показались очень
пестрыми и беспорядочными, выяснилось, что теперь она может без труда их
разглядеть. На первой из них была нарисована девочка, стоящая у пюпитра и
читающая огромную книгу. Девочка была одета в точности, как Люси. На
следующей картинке Люси, ибо девочка оказалась именно ею, стоя с открытым
ртом, что-то пела и декламировала с отрешенным выражением на лице. На
третьей картинке она стала прекраснее всех смертных. Учитывая то, какими
маленькими казались картинки вначале, странно было, что эта Люси выглядела
теперь такой большой, как и настоящая. Они посмотрели друг другу в глаза,
и настоящая Люси отвернулась на несколько секунд, ослепленная красотой
второй Люси, однако, она все же заметила какое-то сходство с собой в этом
прекрасном лице. А затем картинки разом нахлынули на нее, быстро сменяя
друг друга. Она увидела себя на турнире в Калормэне на высоком троне, и
короли всего мира сражались за ее красоту. После этого они перешли от
турнира к настоящим войнам, и все земли - Нарнию и Аркенлэнд, Тельмар и
Калормэн, Галму и Тарабинтию - опустошила ярость королей, герцогов и
великих лордов, боровшихся за ее благосклонность. Затем изображение
изменилось, и Люси, все еще прекраснее всех смертных, снова очутилась в
Англии, а Сьюзен, всегда считавшаяся в семье самой хорошенькой,
возвратилась из Америки. Сьюзен на картинке выглядела в точности, как
настоящая Сьюзен, только некрасивее, и с противным выражением на лице. И
она завидовала ослепляющей красоте Люси, но это не имело никакого
значения, потому что теперь Сьюзен никого не интересовала.
- Я прочитаю это заклинание, - воскликнула Люси. - Мне все равно. Я
это сделаю.
Она сказала "все равно", потому что ее не покидало ощущение, что она
не должна этого делать.
Но когда она снова посмотрела на начальные слова заклинания, то в
середине текста, там, где, как она была совершенно уверена, раньше не было
никакого рисунка, теперь она увидела большую львиную морду, морду Льва,
самого Аслана, который пристально смотрел прямо на нее. Он был нарисован
так ярко, что, казалось, он сейчас выйдет к ней из страницы. И впрямь,
потом она не могла бы поклясться, что он не пошевелился. В любом случае,
она очень хорошо знала выражение его морды. Он грозно рычал, обнажив
клыки. Люси ужасно испугалась и тут же перевернула страницу.
Немного позже она наткнулась на заклинание, которое позволяло узнать,
что думают о тебе твои друзья. Люси ужасно хотелось прочитать предыдущее
заклинание, то, которое делало прекраснее всех смертных. Так что она
решила, что уж это-то заклинание она прочитает, хотя бы в качестве
компенсации за предыдущее. И, в спешке, боясь, как бы не передумать, она
произнесла его (ничто не заставит меня сказать, какие именно это были
слова). Затем она стала ждать, когда что-нибудь произойдет.
Так как ничего не происходило, она стала разглядывать картинки. И
внезапно увидела то, что меньше всего ожидала увидеть - изображение вагона
третьего класса, в котором сидели две школьницы. Она сразу же из узнала -
это были Марджори Престон и Анна Фэзерстоун. Только теперь рисунок ожил.
Люси могла видеть телеграфные столбы, мелькающие за окном вагона, слышать
смех и разговор двух девочек. Затем, постепенно, как будто по радио,
которое еще не до конца включилось, она смогла разобрать, о чем они
говорят.
- Я хоть смогу с тобой видеться в этой четверти, - спросила Анна, -
или ты по-прежнему собираешься проводить все время с Люси Пэвенси?
- Ну, не знаю уж, что ты подразумеваешь под "проводить все время", -
ответила Марджори.
- Да, все ты прекрасно знаешь, - сказала Анна. - В прошлой четверти
ты ею просто бредила.
- Нет, не бредила, - возразила Марджори. - У меня достаточно здравого
смысла, чтобы этого не делать. Она по-своему неплохая маленькая девочка.
Однако, я еще задолго до окончания четверти здорово устала от нее.
- Ну, уж в следующей-то четверти у тебя не будет такой возможности! -
закричала Люси. - Двуличное маленькое животное!
Но звук ее собственного голоса тут же напомнил ей, что обращалась она
к картинке, а настоящая Марджори находилась очень далеко, в другом мире.
- Ну, - сказала себе Люси, - я о ней лучше думала. В прошлой четверти
я все для нее делала и поддерживала ее тогда, когда мало кто из девочек
стал бы это делать. И она это тоже знает, но все равно говорит так, да еще
кому? Анне Фэзерстоун! Интересно, все ли мои друзья такие же? Тут еще
много других картинок. Нет. Не буду я их больше разглядывать. Не буду, не
буду, - и с большим усилием Люси перевернула страницу, но прежде все-таки
уронила на нее большую сердитую слезу.
На следующей странице она наткнулась на заклинание "для освежения
духа". Здесь картинок было меньше, зато они были очень красивые. Люси
обнаружила, что все это больше смахивало на рассказ, чем на заклинание. Он
продолжался на протяжении трех страниц, и, прежде чем Люси дочитала первую
из них до конца, она забыла, что просто читает. Она жила в этом рассказе,
как будто все происходило на самом деле, и все картинки были тоже
настоящими. Когда она добралась до третьей страницы и дочитала ее до
конца, она сказала:
- Это самая лучшая история, которую мне доводилось когда-либо читать.
О, как бы я хотела все читать и читать ее десятилетиями. Ну, по крайней
мере, я сейчас прочитаю ее снова.
Но тут начало действовать волшебство Книги. Повернуть назад было
невозможно. Правые страницы, те, что впереди, можно было пролистать, левые
же - нет.
- О, какая жалость! - воскликнула Люси. - Я так хотела снова ее
прочесть. Ну, по крайней мере, я должна ее вспомнить. Подождите-ка... это
был рассказ о... о... ну вот, я опять все забыла. И даже последняя
страница исчезает. Действительно, это очень странная книга. Но как же я
могла все позабыть? Там шла речь о кубке, о мече, дереве и зеленом холме,
это я еще помню. Но я не могу вспомнить все остальное, и что же мне теперь
делать?
- И она никогда не смогла вспомнить. И с того самого дня, говоря
"хороший рассказ" Люси всегда подразумевает тот, который напоминает ей
забытую историю из книги Чародея.
Она перевернула лист и обнаружила, к своему удивлению, страницу, где
вовсе не было картинок, но первые слова гласили: "Заклинание для того,
чтобы сделать спрятанные вещи видимыми". Она вначале прочитала его про
себя, чтобы не запинаться во всяких трудных словах, а затем произнесла
вслух. И она сразу поняла, что оно подействовало, потому что, пока она
говорила, заглавные буквы страницы обрели цвет, а на полях стали
появляться картинки. Это было похоже на то, как постепенно появляются
буквы, когда вы подносите к огню что-нибудь, написанное невидимыми
чернилами; только здесь все стало не тусклым, как от лимонного сока, это
самые простые невидимые чернила, а золотым, синим и пурпурным. Это были
странные картинки; на них было изображено много фигур, вид которых не
очень-то понравился Люси. И тут она подумала:
- Подозреваю, что я сделала видимым вообще все, а не только
Топотунов. В таком месте, как это, могло болтаться много всяких невидимых
существ. Я не уверена, что хочу встретиться со всеми.
Тут она услышала позади мягкие, тяжелые шаги, приближающиеся по
коридору, и, конечно же, вспомнила все, что ей рассказывали о том, как
Чародей ходит босиком и шуму от него не больше, чем от кошки. Всегда
неприятно, если что-то подкрадывается к тебе за спиной. Люси повернулась к
двери.
И тут лицо ее засветилось, и на мгновение, но, конечно, сама она
этого не знала, она стала почти такой же прекрасной, как та, другая Люси
на картинке. Вскрикнув от радости, она кинулась вперед с распростертыми
объятиями. Ибо на пороге стоял сам Аслан, Лев, Светлейший изо всех
Светлейших Королей. И он был настоящим, плотным и теплым, и позволил ей
поцеловать себя и зарыться лицом в сверкающую гриву. А по низким, утробным
звукам, доносившимся до нее, Люси даже осмелилась предположить, что он
мурлычет.
- О, Аслан, - воскликнула она, - как хорошо, что ты пришел!
- Я был здесь все время, - ответил он, - просто ты только что сделала
меня видимым.
- Аслан! - вскричала Люси чуть ли не с упреком в голосе, - Не смейся
надо мной! Как будто я могла заставить тебя стать видимым!
- И все-таки заставила, - ответил Аслан. - Как ты думаешь, неужели я
не подчиняюсь своим же собственным правилам?
После короткого молчания он снова заговорил.
- Дитя мое, - сказал он, - мне кажется, что ты подслушивала.
- Подслушивала?
- Ты слушала разговор о тебе двух твоих школьных подруг.
- Ах, это? Я совершенно не думала, что подслушивала, Аслан. Разве это
не волшебство?
- Подглядывать за людьми с помощью волшебства - это в точности то же
самое, что и подглядывать за ними любым другим способом. И ты неверно
осудила свою подругу. Она слабая, но любит тебя. Она побоялась старшей
девочки и сказала не то, что думала.
- Я не думаю, что смогу когда-нибудь забыть слова, которые услышала
из ее уст.
- Нет, ты их не забудешь.
- Боже мой! - воскликнула Люси. - Неужели я все испортила? Ты хочешь
сказать, что, если бы не это, мы по-прежнему остались бы друзьями? А мы
ведь действительно крепко дружили, может быть, на всю жизнь, и теперь
этого больше не будет.
- Дитя мое, - сказал Аслан, - разве я уже однажды не объяснял тебе,
что никто никогда не знает, что могло бы произойти?
- Да, Аслан, ты говорил, - ответила Люси. - Прости меня. Но,
пожалуйста, скажи...
- Продолжай, дорогая моя.
- Смогу ли я когда-нибудь снова прочитать эту историю: ту, которую я
не могу вспомнить? Ты мне расскажешь ее, Аслан? О, пожалуйста, прошу тебя.
- Да, конечно, я буду тебе рассказывать ее в течение многих лет. А
теперь пойдем. Мы должны познакомиться с хозяином этого дома.
Люси последовала в коридор за великим Львом и почти сразу же увидела
направляющегося к ним старика в красном одеянии, босого. Его белые волосы
были увенчаны гирляндой из дубовых листьев, длинная борода спускалась до
пояса. Старик опирался на искусно вырезанный посох. Увидев Аслана, он
низко поклонился и промолвил:
- Добро пожаловать, Сир, в самый недостойный из Ваших домов.
- Не устал ли ты, Корайэкин, править такими глупыми подданными, каких
я дал тебе здесь?
- Нет, - ответил Чародей, - они, конечно, очень глупы, но в них нет
настоящего зла. Эти существа начинают даже нравиться мне. Возможно, я не
всегда терпелив с ними, но это оттого, что я жду не дождусь дня, когда ими
можно будет управлять с помощью мудрости, а не с помощью этого грубого
волшебства.
- Все в свое время, Корайэкин, - сказал Аслан.
- Да, Сир, каждому овощу - свое время, - был ответ. - Намерены ли Вы
показаться им?
- О, нет, - ответил Лев, тихонько зарычав, что, как подумала Люси,
означало примерно тоже самое, что смешок у людей. - Да они насмерть
перепугались бы, увидев меня. Много звезд состарится и спустится отдохнуть
на острова, прежде чем твой народец будет готов к такой встрече. А сегодня
до заката я еще должен посетить Гнома Трампкина. Он сидит в замке Кер
Перавел и считает дни, остающиеся до возвращения своего господина
Каспиана. Я расскажу ему обо всех ваших приключениях, Люси. Не печалься
так. Мы скоро встретимся снова.
- Аслан, пожалуйста, скажи, - попросила Люси, - что ты называешь
"скоро"?
- Для меня "скоро" может наступить когда угодно, - ответил Аслан и
вдруг исчез, и Люси осталась одна с Чародеем.
- Исчез! - воскликнул тот, - а мы с тобой упали духом. Вот всегда
так, его невозможно удержать: он совершенно не похож повадками на ручного
льва. А как тебе понравилась моя книга?
- Отдельные места очень понравились, - ответила Люси. - А вы все это
время знали, что я здесь?
- Ну, конечно, когда я позволил Дафферам сделаться невидимыми, я уже
знал, что когда - нибудь ты приедешь, чтобы расколдовать их. Однако, когда
именно, я точно не знал. А как раз этим утром я особенно-то и не следил:
понимаешь, меня они тоже сделали невидимым, а в невидимом состоянии мне
всегда очень хочется спать. Эге, вот я и опять зеваю. Ты голодна?
- Ну, может быть, чуть-чуть, - ответила Люси. - Понятия не имею,
сколько сейчас времени.
- Пойдем, - сказал Чародей. - Для Аслана "скоро" может быть, когда
угодно, но в моем доме, если человек голоден, когда угодно бывает час дня.
Он провел ее немного дальше по коридору и открыл дверь. Войдя, Люси
оказалась в приятной комнатке, уставленной цветами и залитой солнечным
светом. Когда они вошли, стол был пуст, но, конечно же, это был волшебный
стол, и по слову старика тут же появилась скатерть, а на ней - серебряные
приборы, тарелки, стаканы и еда.
- Надеюсь, это тебе понравиться, - сказал он. - Я постараюсь угостить
тебя тем, что больше походит на кушанья твоей родной страны, чем то, что
ты ела в последнее время.
- Это восхитительно! - воскликнула Люси, - и это действительно было
восхитительно: ужасно горячий омлет и холодная баранина с зеленым
горошком, земляничное мороженое, лимонный сок, чтобы запивать все это, а
на десерт - чашка шоколада. Сам чародей, однако, пил только вино и ел
только хлеб. В нем не было ничего страшного, и вскоре они с Люси болтали,
как закадычные друзья.
- Когда подействует заклинание, - спросила Люси, - Дафферы сразу же
снова станут видимыми?
- О, да, они сейчас уже видимы. Но они, наверное, еще все спят: они
всегда отдыхают в середине дня.
- И теперь, когда они стали видимыми, вы позволите им перестать быть
безобразными? Вы сделаете их такими, как раньше?
- Ну, это довольно деликатный вопрос, - ответил Чародей. - Понимаешь
ли, это только они считают, что раньше на них было так приятно смотреть.
Они говорят, что их обезобразили, но я бы так не сказал. Большинство людей
сказало бы, что они изменились в лучшую сторону.
- Они что, ужасно тщеславны?
- Да, по крайней мере, Главный Даффер таков, и он заразил этим всех
остальных. Они всегда верят каждому его слову.
- Это мы заметили, - сказала Люси.
- Да, в некотором роде, нам всем без него было бы лучше. Конечно, я
мог бы превратить его во что-нибудь еще или даже наложить на него
заклятье, при котором они не верили бы ни единому его слову. Но я не хочу
это делать. Пусть лучше восхищаются им, чем вообще никем.
- А разве они не восхищаются Вами? - спросила Люси.
- О, нет, только не мной, - ответил Чародей. - Мной они не станут
восхищаться.
- Почему Вы их обезобразили - я имею в виду, что они под этим
подразумевают?
- Ну, они не делали того, что им было приказано. Их задачей было
следить за садом и выращивать овощи - не для меня, как они воображают, а
для них самих. Если бы я их не заставлял, они бы вообще не стали этого
делать. Ну, а для сада, конечно же, нужна вода. На холме, примерно в
половине мили отсюда, есть прекрасный источник, из него выбегает ручей и
течет рядом с садом. Единственное, что я просил их сделать - это брать
воду прямо из ручейка, вместо того, чтобы таскаться с ведрами к источнику
по два-три раза в день, ужасно уставая и, кроме того, половину разливая на
обратном пути. Но они не желали этого понять. В конце концов они попросту
наотрез отказались работать.
- Они настолько глупы? - спросила Люси.
Чародей вздохнул.
- Ты не поверишь, сколько у меня с ними проблем. Несколько месяцев
тому назад они все собирались мыть ножи и тарелки перед обедом: они
говорили, что таким образом потом сэкономят время. Затем я их поймал на
том, что они сажали вареную картошку, чтобы, вырывая ее, не тратить
времени на варку. Однажды в маслобойню залез кот: не меньше двадцати
Дафферов занялись переноской масла и молока в другое место - выгнать кота
никто не догадался. Но, я вижу, ты уже покушала. Пойдем, посмотрим на
Дафферов, раз уж они теперь видимы.
Они перешли в другую комнату, заполненную различными непонятными
инструментами: такими, как астролябии, модели планетных систем,
хроноскопы, поэзиметры, хориямбусы и теодолинды и тут, когда они подошли к
окну, Чародей сказал:
- Вон они, вон твои Дафферы.
- Я никого не вижу, - удивилась Люси. - А что это там за грибы?
Коротко подстриженная трава была усеяна странными предметами, на
которые она указывала. Они и впрямь очень походили на грибы, но были
слишком уж велики - ножка высотой почти с три фута и шляпка примерно
такого же диаметра. Когда Люси присмотрелась повнимательнее, она также
заметила, что ножка росла не из середины шляпки, а сбоку, что придавало им
какой-то неуравновешенный вид. И еще что-то - вроде небольшого свертка
лежало на траве у каждой ножки. Чем дольше Люси смотрела на них, тем менее
похожими на грибы казались ей эти предметы. На самом деле шляпка вовсе не
была такой уж круглой, как показалось Люси вначале. Она скорее была
удлиненной, и расширялась к одному концу. Этих странных предметов на траве
было много, больше пятидесяти.
Часы пробили три.
Тут же случилось нечто совершенно невероятное. Каждый "гриб" внезапно
перевернулся вниз шляпкой. Маленькие свертки, лежавшие внизу, у ножки,
оказались головами и туловищами. Сами ножки действительно были ногами. Но
на каждое туловище приходилось не две ноги. Из середины каждого туловища,
а не сбоку, как у одноного человека, росла единственная толстая нога, а на
конце ее - единственная огромная ступня с широкими, слегка загнутыми
кверху пальцами, так что ступня довольно сильно смахивала на маленькое
каноэ. В ту же секунду Люси поняла, почему они были похожи на грибы.
Каждый из них лежал на спине, подняв вверх свою единственную ногу и
вытянув над собой свою огромную ступню. Впоследствии Люси узнала, что они
всегда так отдыхали: ступня защищала их от солнца, и от дождя. Для
Монопода лежать под своей собственной ступней - все равно, что находиться
в палатке.
- О какие они забавные, какие смешные, - расхохоталась Люси. - Это Вы
сделали их такими?
- Да, да, я превратил Дафферов в Моноподов, - ответил Чародей. Он
тоже смеялся до слез. - Но смотри дальше, - добавил он.
А зрелище стоило того. Конечно, эти маленькие человечки не могли
ходить или бегать, как мы. Они передвигались прыжками, как блохи или
лягушки. И что за прыжки это были! Как будто каждая большая ступня была
сделана из пружин. И с какой силой они приземлялись: именно это и
производило тот топот, что накануне так озадачил Люси. Теперь они скакали
во все стороны и кричали друг другу:
- Эй, ребята! Мы снова видимы.
- Да, мы видимы, - произнес некто в красном колпаке с кисточкой,
очевидно, Главный Монопод. - И, как я говорю, когда мы видимы, мы можем
видеть друг друга.
- Да, именно так, именно так, Главный, - закричали все остальные. - В
этом-то вся суть. Ни у кого нет такой ясной головы, как у тебя. Проще ты
бы не мог это сформулировать.
- Эта малышка, она явно застала старика дремлющим, - сказал Главный
Монопод. - На этот раз мы обхитрили его.
- Именно это мы и сами собирались сказать, - подхватил хор. - Ты
сегодня еще правее, чем обычно, Главный. Так и продолжай, так и продолжай.
- Но как они смеют так отзываться о Вас? - спросила Люси. - Не далее
чем вчера они, казалось, так Вас боялись. Разве они не знают, что Вы
можете их услышать?
- Вот это одна из самых забавных черт Дафферов, - ответил Чародей. -
Иногда они могут представлять дело так, будто я всем командую, все слышу и
исключительно опасен, а в следующий момент они думают, что могут меня
обмануть такими уловками, которые и младенец-то разгадает. Благослови их,
Господь!
- Нужно ли превращать их обратно в их прежнюю форму? - спросила Люси.
- О, я надеюсь, что оставить их такими, какие они сейчас, не будет слишком
жестоко. Неужели им это действительно так не нравиться? Они кажутся вполне
счастливыми. Вы только поглядите на этот прыжок. А на что они походили
раньше?
- Обычные маленькие гномы, - ответил Чародей. - Совершенно не такие
симпатичные, как та разновидность, что у вас в Нарнии.
- Очень жалко будет, если придется снова превратить их, - сказала
Люси. - Они такие смешные и даже довольно милые. Как Вы думаете, если я им
скажу об этом, это будет иметь какое-нибудь значение?
- Я уверен, что будет, если ты сможешь вбить это в их головы.
- А Вы не пойдете со мной, чтобы попытаться это сделать?
- Нет, нет. Без меня у тебя гораздо лучше получится.
- Большое спасибо за завтрак, - сказала Люси и побежала прочь.
Она быстро сбежала по лестнице, по которой этим утром всходила с
таким испугом, и прямо внизу налетела на Эдмунда. Все остальные ждали
вместе с ним, и Люси почувствовала угрызения совести, увидев их
взволнованные лица и осознав, как надолго она о них позабыла.
- Все в порядке! - крикнула она. - Все в полном порядке! Чародей -
молодчина, и я видела его - Аслана...
После этого она унеслась от них со скоростью ветра и выбежала в сад.
Там дрожала земля и звенел воздух от прыжков и криков Моноподов. Как
только они заметили ее, их старания удвоились.
- Вот она, вот она! - закричали они. - Трижды "ура" в честь малышки!
Ах! она должным образом, основательно разобралась со старым джентльменом.
- И мы очень сожалеем, - сказал Главный Монопод, - что не можем
доставить Вам удовольствия увидеть нас такими, какими мы были до того, как
нас обезобразили, потому что Вы бы просто не поверили, насколько велика
разница, и это чистая правда, потому что невозможно отрицать, что мы
сейчас жуткие уроды, так что мы и не будем Вас обманывать.
- Эх, Главный, мы именно такие и есть, именно такие, - раздались эхом
другие голоса, причем все их обладатели подпрыгивали, как детские мячики.
- Ты верно сказал, ты верно сказал.
- Но я вовсе не считаю вас уродами, - попыталась перекричать их Люси.
- Мне кажется, вы очень симпатичные.
- Слушайте, слушайте! - воскликнули Моноподы. - Вы правы, Мисси. Мы
очень симпатично выглядим. Трудно найти больших красавцев.
Они сказали это без всякого удивления, очевидно, не заметив, что
переменили свое мнение на противоположное.
- Она говорит, - заметил Главный, - о том, какими мы были
симпатичными до того, как нас обезобразили.
- Ты прав, Главный, ты прав, - подхватили остальные. - Именно об этом
она и говорит. Мы сами слышали.
- Да, не об этом! - закричала Люси. - Я сказала, что вы теперь очень
симпатичные.
- Именно так, именно так, - заявил Главный Монопод, - она сказала,
что мы раньше были очень симпатичные.
- Слушайте, слушайте их обоих, - сказали Моноподы. - Вот это пара.
Всегда правы. Лучше они не могли бы все сформулировать.
- Но мы же говорим совершенно противоположные вещи! - воскликнула
Люси, топая ногой от нетерпения.
- Именно так, совершенно верно, именно так, - откликнулись Моноподы.
- Ничего нет лучше противоположностей. Так и продолжайте оба.
- Да вы кого угодно сведете с ума, - сказала Люси, сдавшись.
Однако Моноподы казались совершенно удовлетворенными, и она решила!
что в целом беседа удалась.
Прежде чем этим вечером все отправились спать, случилось еще кое-что,
отчего Дафферы стали еще больше довольны своим одноногим состоянием.
Каспиан и все Нарнианцы, как можно скорее, отправились обратно на берег,
чтобы сообщить новости Ринсу и всем остальным, находившимся на борту
"Рассветного Путника" и к этому времени уже довольно сильно беспокоившимся
о них. И, конечно же, Моноподы отправились с ними, прыгая, как футбольные
мячики, и громко соглашаясь друг с другом до тех пор, пока Юстас не
сказал:
- Хотел бы я, чтобы Чародей сделал их не невидимыми, а неслышимыми.
О н вскоре пожалел о своих словах, потому что ему тут же пришлось
объяснять, что неслышимый - это тот, кого невозможно услышать, и, хотя он
тонкими палочками казались более простыми, чем печатные. Все это было так
красиво, что Люси почти целую минуту глядела на ее страницы, совершенно
забыв о своей цели. Бумага была хрустящей и гладкой, от нее исходил
приятный аромат, на полях и в начале каждого заклинания вокруг больших
заглавных букв были цветные картинки.
Во-вторых, в книге не было титульного листа или названия. С первой
страницы начинались заклинания. Вначале в них не было ничего особенно
важного. Там описывалось, как излечиться от бородавок, вымыв руки в лунном
свете в серебряном тазике, от зубной боли и колик, как спастись от укусов
целого роя пчел. Изображение человека с зубной болью было так реалистично,
что, если бы вы долго глядели на него, у вас тоже заболели бы зубы, а
золотые пчелки, которыми было испещрено четвертое заклинание, на мгновение
показались Люси действительно живыми и летящими на нее.
Люси с трудом смогла оторваться от первой страницы, но перевернув ее,
обнаружила, что следующая еще интереснее.
- Однако, я должна читать дальше, - сказала она себе.
И она прочла еще тридцать страниц, которые, если бы она смогла их
запомнить, научили бы ее, как найти спрятанные сокровища, как вспомнить
забытое, как забыть то, что хочешь забыть, как распознать, правду ли
говорит собеседник, как вызвать или предотвратить ветер, туман, снег,
мокрый дождь со снегом, просто дождь, как погрузить в очарованный сон и
как превратить человека в существо с ослиной головой, что и произошло с
бедным ткачом Основой. И чем дальше она читала, тем чудеснее становились
оживающие картинки.
Затем она добралась до страницы, где текст был почти незаметен среди
картинок. Почти... но первые слова Люси все-таки заметила. Они гласили:
"Безотказное заклинание, которое сделает ту, кто произнесет его,
прекраснее всех смертных". Люси, низко склонившись над страницей,
принялась рассматривать картинки и, хотя вначале они ей показались очень
пестрыми и беспорядочными, выяснилось, что теперь она может без труда их
разглядеть. На первой из них была нарисована девочка, стоящая у пюпитра и
читающая огромную книгу. Девочка была одета в точности, как Люси. На
следующей картинке Люси, ибо девочка оказалась именно ею, стоя с открытым
ртом, что-то пела и декламировала с отрешенным выражением на лице. На
третьей картинке она стала прекраснее всех смертных. Учитывая то, какими
маленькими казались картинки вначале, странно было, что эта Люси выглядела
теперь такой большой, как и настоящая. Они посмотрели друг другу в глаза,
и настоящая Люси отвернулась на несколько секунд, ослепленная красотой
второй Люси, однако, она все же заметила какое-то сходство с собой в этом
прекрасном лице. А затем картинки разом нахлынули на нее, быстро сменяя
друг друга. Она увидела себя на турнире в Калормэне на высоком троне, и
короли всего мира сражались за ее красоту. После этого они перешли от
турнира к настоящим войнам, и все земли - Нарнию и Аркенлэнд, Тельмар и
Калормэн, Галму и Тарабинтию - опустошила ярость королей, герцогов и
великих лордов, боровшихся за ее благосклонность. Затем изображение
изменилось, и Люси, все еще прекраснее всех смертных, снова очутилась в
Англии, а Сьюзен, всегда считавшаяся в семье самой хорошенькой,
возвратилась из Америки. Сьюзен на картинке выглядела в точности, как
настоящая Сьюзен, только некрасивее, и с противным выражением на лице. И
она завидовала ослепляющей красоте Люси, но это не имело никакого
значения, потому что теперь Сьюзен никого не интересовала.
- Я прочитаю это заклинание, - воскликнула Люси. - Мне все равно. Я
это сделаю.
Она сказала "все равно", потому что ее не покидало ощущение, что она
не должна этого делать.
Но когда она снова посмотрела на начальные слова заклинания, то в
середине текста, там, где, как она была совершенно уверена, раньше не было
никакого рисунка, теперь она увидела большую львиную морду, морду Льва,
самого Аслана, который пристально смотрел прямо на нее. Он был нарисован
так ярко, что, казалось, он сейчас выйдет к ней из страницы. И впрямь,
потом она не могла бы поклясться, что он не пошевелился. В любом случае,
она очень хорошо знала выражение его морды. Он грозно рычал, обнажив
клыки. Люси ужасно испугалась и тут же перевернула страницу.
Немного позже она наткнулась на заклинание, которое позволяло узнать,
что думают о тебе твои друзья. Люси ужасно хотелось прочитать предыдущее
заклинание, то, которое делало прекраснее всех смертных. Так что она
решила, что уж это-то заклинание она прочитает, хотя бы в качестве
компенсации за предыдущее. И, в спешке, боясь, как бы не передумать, она
произнесла его (ничто не заставит меня сказать, какие именно это были
слова). Затем она стала ждать, когда что-нибудь произойдет.
Так как ничего не происходило, она стала разглядывать картинки. И
внезапно увидела то, что меньше всего ожидала увидеть - изображение вагона
третьего класса, в котором сидели две школьницы. Она сразу же из узнала -
это были Марджори Престон и Анна Фэзерстоун. Только теперь рисунок ожил.
Люси могла видеть телеграфные столбы, мелькающие за окном вагона, слышать
смех и разговор двух девочек. Затем, постепенно, как будто по радио,
которое еще не до конца включилось, она смогла разобрать, о чем они
говорят.
- Я хоть смогу с тобой видеться в этой четверти, - спросила Анна, -
или ты по-прежнему собираешься проводить все время с Люси Пэвенси?
- Ну, не знаю уж, что ты подразумеваешь под "проводить все время", -
ответила Марджори.
- Да, все ты прекрасно знаешь, - сказала Анна. - В прошлой четверти
ты ею просто бредила.
- Нет, не бредила, - возразила Марджори. - У меня достаточно здравого
смысла, чтобы этого не делать. Она по-своему неплохая маленькая девочка.
Однако, я еще задолго до окончания четверти здорово устала от нее.
- Ну, уж в следующей-то четверти у тебя не будет такой возможности! -
закричала Люси. - Двуличное маленькое животное!
Но звук ее собственного голоса тут же напомнил ей, что обращалась она
к картинке, а настоящая Марджори находилась очень далеко, в другом мире.
- Ну, - сказала себе Люси, - я о ней лучше думала. В прошлой четверти
я все для нее делала и поддерживала ее тогда, когда мало кто из девочек
стал бы это делать. И она это тоже знает, но все равно говорит так, да еще
кому? Анне Фэзерстоун! Интересно, все ли мои друзья такие же? Тут еще
много других картинок. Нет. Не буду я их больше разглядывать. Не буду, не
буду, - и с большим усилием Люси перевернула страницу, но прежде все-таки
уронила на нее большую сердитую слезу.
На следующей странице она наткнулась на заклинание "для освежения
духа". Здесь картинок было меньше, зато они были очень красивые. Люси
обнаружила, что все это больше смахивало на рассказ, чем на заклинание. Он
продолжался на протяжении трех страниц, и, прежде чем Люси дочитала первую
из них до конца, она забыла, что просто читает. Она жила в этом рассказе,
как будто все происходило на самом деле, и все картинки были тоже
настоящими. Когда она добралась до третьей страницы и дочитала ее до
конца, она сказала:
- Это самая лучшая история, которую мне доводилось когда-либо читать.
О, как бы я хотела все читать и читать ее десятилетиями. Ну, по крайней
мере, я сейчас прочитаю ее снова.
Но тут начало действовать волшебство Книги. Повернуть назад было
невозможно. Правые страницы, те, что впереди, можно было пролистать, левые
же - нет.
- О, какая жалость! - воскликнула Люси. - Я так хотела снова ее
прочесть. Ну, по крайней мере, я должна ее вспомнить. Подождите-ка... это
был рассказ о... о... ну вот, я опять все забыла. И даже последняя
страница исчезает. Действительно, это очень странная книга. Но как же я
могла все позабыть? Там шла речь о кубке, о мече, дереве и зеленом холме,
это я еще помню. Но я не могу вспомнить все остальное, и что же мне теперь
делать?
- И она никогда не смогла вспомнить. И с того самого дня, говоря
"хороший рассказ" Люси всегда подразумевает тот, который напоминает ей
забытую историю из книги Чародея.
Она перевернула лист и обнаружила, к своему удивлению, страницу, где
вовсе не было картинок, но первые слова гласили: "Заклинание для того,
чтобы сделать спрятанные вещи видимыми". Она вначале прочитала его про
себя, чтобы не запинаться во всяких трудных словах, а затем произнесла
вслух. И она сразу поняла, что оно подействовало, потому что, пока она
говорила, заглавные буквы страницы обрели цвет, а на полях стали
появляться картинки. Это было похоже на то, как постепенно появляются
буквы, когда вы подносите к огню что-нибудь, написанное невидимыми
чернилами; только здесь все стало не тусклым, как от лимонного сока, это
самые простые невидимые чернила, а золотым, синим и пурпурным. Это были
странные картинки; на них было изображено много фигур, вид которых не
очень-то понравился Люси. И тут она подумала:
- Подозреваю, что я сделала видимым вообще все, а не только
Топотунов. В таком месте, как это, могло болтаться много всяких невидимых
существ. Я не уверена, что хочу встретиться со всеми.
Тут она услышала позади мягкие, тяжелые шаги, приближающиеся по
коридору, и, конечно же, вспомнила все, что ей рассказывали о том, как
Чародей ходит босиком и шуму от него не больше, чем от кошки. Всегда
неприятно, если что-то подкрадывается к тебе за спиной. Люси повернулась к
двери.
И тут лицо ее засветилось, и на мгновение, но, конечно, сама она
этого не знала, она стала почти такой же прекрасной, как та, другая Люси
на картинке. Вскрикнув от радости, она кинулась вперед с распростертыми
объятиями. Ибо на пороге стоял сам Аслан, Лев, Светлейший изо всех
Светлейших Королей. И он был настоящим, плотным и теплым, и позволил ей
поцеловать себя и зарыться лицом в сверкающую гриву. А по низким, утробным
звукам, доносившимся до нее, Люси даже осмелилась предположить, что он
мурлычет.
- О, Аслан, - воскликнула она, - как хорошо, что ты пришел!
- Я был здесь все время, - ответил он, - просто ты только что сделала
меня видимым.
- Аслан! - вскричала Люси чуть ли не с упреком в голосе, - Не смейся
надо мной! Как будто я могла заставить тебя стать видимым!
- И все-таки заставила, - ответил Аслан. - Как ты думаешь, неужели я
не подчиняюсь своим же собственным правилам?
После короткого молчания он снова заговорил.
- Дитя мое, - сказал он, - мне кажется, что ты подслушивала.
- Подслушивала?
- Ты слушала разговор о тебе двух твоих школьных подруг.
- Ах, это? Я совершенно не думала, что подслушивала, Аслан. Разве это
не волшебство?
- Подглядывать за людьми с помощью волшебства - это в точности то же
самое, что и подглядывать за ними любым другим способом. И ты неверно
осудила свою подругу. Она слабая, но любит тебя. Она побоялась старшей
девочки и сказала не то, что думала.
- Я не думаю, что смогу когда-нибудь забыть слова, которые услышала
из ее уст.
- Нет, ты их не забудешь.
- Боже мой! - воскликнула Люси. - Неужели я все испортила? Ты хочешь
сказать, что, если бы не это, мы по-прежнему остались бы друзьями? А мы
ведь действительно крепко дружили, может быть, на всю жизнь, и теперь
этого больше не будет.
- Дитя мое, - сказал Аслан, - разве я уже однажды не объяснял тебе,
что никто никогда не знает, что могло бы произойти?
- Да, Аслан, ты говорил, - ответила Люси. - Прости меня. Но,
пожалуйста, скажи...
- Продолжай, дорогая моя.
- Смогу ли я когда-нибудь снова прочитать эту историю: ту, которую я
не могу вспомнить? Ты мне расскажешь ее, Аслан? О, пожалуйста, прошу тебя.
- Да, конечно, я буду тебе рассказывать ее в течение многих лет. А
теперь пойдем. Мы должны познакомиться с хозяином этого дома.
Люси последовала в коридор за великим Львом и почти сразу же увидела
направляющегося к ним старика в красном одеянии, босого. Его белые волосы
были увенчаны гирляндой из дубовых листьев, длинная борода спускалась до
пояса. Старик опирался на искусно вырезанный посох. Увидев Аслана, он
низко поклонился и промолвил:
- Добро пожаловать, Сир, в самый недостойный из Ваших домов.
- Не устал ли ты, Корайэкин, править такими глупыми подданными, каких
я дал тебе здесь?
- Нет, - ответил Чародей, - они, конечно, очень глупы, но в них нет
настоящего зла. Эти существа начинают даже нравиться мне. Возможно, я не
всегда терпелив с ними, но это оттого, что я жду не дождусь дня, когда ими
можно будет управлять с помощью мудрости, а не с помощью этого грубого
волшебства.
- Все в свое время, Корайэкин, - сказал Аслан.
- Да, Сир, каждому овощу - свое время, - был ответ. - Намерены ли Вы
показаться им?
- О, нет, - ответил Лев, тихонько зарычав, что, как подумала Люси,
означало примерно тоже самое, что смешок у людей. - Да они насмерть
перепугались бы, увидев меня. Много звезд состарится и спустится отдохнуть
на острова, прежде чем твой народец будет готов к такой встрече. А сегодня
до заката я еще должен посетить Гнома Трампкина. Он сидит в замке Кер
Перавел и считает дни, остающиеся до возвращения своего господина
Каспиана. Я расскажу ему обо всех ваших приключениях, Люси. Не печалься
так. Мы скоро встретимся снова.
- Аслан, пожалуйста, скажи, - попросила Люси, - что ты называешь
"скоро"?
- Для меня "скоро" может наступить когда угодно, - ответил Аслан и
вдруг исчез, и Люси осталась одна с Чародеем.
- Исчез! - воскликнул тот, - а мы с тобой упали духом. Вот всегда
так, его невозможно удержать: он совершенно не похож повадками на ручного
льва. А как тебе понравилась моя книга?
- Отдельные места очень понравились, - ответила Люси. - А вы все это
время знали, что я здесь?
- Ну, конечно, когда я позволил Дафферам сделаться невидимыми, я уже
знал, что когда - нибудь ты приедешь, чтобы расколдовать их. Однако, когда
именно, я точно не знал. А как раз этим утром я особенно-то и не следил:
понимаешь, меня они тоже сделали невидимым, а в невидимом состоянии мне
всегда очень хочется спать. Эге, вот я и опять зеваю. Ты голодна?
- Ну, может быть, чуть-чуть, - ответила Люси. - Понятия не имею,
сколько сейчас времени.
- Пойдем, - сказал Чародей. - Для Аслана "скоро" может быть, когда
угодно, но в моем доме, если человек голоден, когда угодно бывает час дня.
Он провел ее немного дальше по коридору и открыл дверь. Войдя, Люси
оказалась в приятной комнатке, уставленной цветами и залитой солнечным
светом. Когда они вошли, стол был пуст, но, конечно же, это был волшебный
стол, и по слову старика тут же появилась скатерть, а на ней - серебряные
приборы, тарелки, стаканы и еда.
- Надеюсь, это тебе понравиться, - сказал он. - Я постараюсь угостить
тебя тем, что больше походит на кушанья твоей родной страны, чем то, что
ты ела в последнее время.
- Это восхитительно! - воскликнула Люси, - и это действительно было
восхитительно: ужасно горячий омлет и холодная баранина с зеленым
горошком, земляничное мороженое, лимонный сок, чтобы запивать все это, а
на десерт - чашка шоколада. Сам чародей, однако, пил только вино и ел
только хлеб. В нем не было ничего страшного, и вскоре они с Люси болтали,
как закадычные друзья.
- Когда подействует заклинание, - спросила Люси, - Дафферы сразу же
снова станут видимыми?
- О, да, они сейчас уже видимы. Но они, наверное, еще все спят: они
всегда отдыхают в середине дня.
- И теперь, когда они стали видимыми, вы позволите им перестать быть
безобразными? Вы сделаете их такими, как раньше?
- Ну, это довольно деликатный вопрос, - ответил Чародей. - Понимаешь
ли, это только они считают, что раньше на них было так приятно смотреть.
Они говорят, что их обезобразили, но я бы так не сказал. Большинство людей
сказало бы, что они изменились в лучшую сторону.
- Они что, ужасно тщеславны?
- Да, по крайней мере, Главный Даффер таков, и он заразил этим всех
остальных. Они всегда верят каждому его слову.
- Это мы заметили, - сказала Люси.
- Да, в некотором роде, нам всем без него было бы лучше. Конечно, я
мог бы превратить его во что-нибудь еще или даже наложить на него
заклятье, при котором они не верили бы ни единому его слову. Но я не хочу
это делать. Пусть лучше восхищаются им, чем вообще никем.
- А разве они не восхищаются Вами? - спросила Люси.
- О, нет, только не мной, - ответил Чародей. - Мной они не станут
восхищаться.
- Почему Вы их обезобразили - я имею в виду, что они под этим
подразумевают?
- Ну, они не делали того, что им было приказано. Их задачей было
следить за садом и выращивать овощи - не для меня, как они воображают, а
для них самих. Если бы я их не заставлял, они бы вообще не стали этого
делать. Ну, а для сада, конечно же, нужна вода. На холме, примерно в
половине мили отсюда, есть прекрасный источник, из него выбегает ручей и
течет рядом с садом. Единственное, что я просил их сделать - это брать
воду прямо из ручейка, вместо того, чтобы таскаться с ведрами к источнику
по два-три раза в день, ужасно уставая и, кроме того, половину разливая на
обратном пути. Но они не желали этого понять. В конце концов они попросту
наотрез отказались работать.
- Они настолько глупы? - спросила Люси.
Чародей вздохнул.
- Ты не поверишь, сколько у меня с ними проблем. Несколько месяцев
тому назад они все собирались мыть ножи и тарелки перед обедом: они
говорили, что таким образом потом сэкономят время. Затем я их поймал на
том, что они сажали вареную картошку, чтобы, вырывая ее, не тратить
времени на варку. Однажды в маслобойню залез кот: не меньше двадцати
Дафферов занялись переноской масла и молока в другое место - выгнать кота
никто не догадался. Но, я вижу, ты уже покушала. Пойдем, посмотрим на
Дафферов, раз уж они теперь видимы.
Они перешли в другую комнату, заполненную различными непонятными
инструментами: такими, как астролябии, модели планетных систем,
хроноскопы, поэзиметры, хориямбусы и теодолинды и тут, когда они подошли к
окну, Чародей сказал:
- Вон они, вон твои Дафферы.
- Я никого не вижу, - удивилась Люси. - А что это там за грибы?
Коротко подстриженная трава была усеяна странными предметами, на
которые она указывала. Они и впрямь очень походили на грибы, но были
слишком уж велики - ножка высотой почти с три фута и шляпка примерно
такого же диаметра. Когда Люси присмотрелась повнимательнее, она также
заметила, что ножка росла не из середины шляпки, а сбоку, что придавало им
какой-то неуравновешенный вид. И еще что-то - вроде небольшого свертка
лежало на траве у каждой ножки. Чем дольше Люси смотрела на них, тем менее
похожими на грибы казались ей эти предметы. На самом деле шляпка вовсе не
была такой уж круглой, как показалось Люси вначале. Она скорее была
удлиненной, и расширялась к одному концу. Этих странных предметов на траве
было много, больше пятидесяти.
Часы пробили три.
Тут же случилось нечто совершенно невероятное. Каждый "гриб" внезапно
перевернулся вниз шляпкой. Маленькие свертки, лежавшие внизу, у ножки,
оказались головами и туловищами. Сами ножки действительно были ногами. Но
на каждое туловище приходилось не две ноги. Из середины каждого туловища,
а не сбоку, как у одноного человека, росла единственная толстая нога, а на
конце ее - единственная огромная ступня с широкими, слегка загнутыми
кверху пальцами, так что ступня довольно сильно смахивала на маленькое
каноэ. В ту же секунду Люси поняла, почему они были похожи на грибы.
Каждый из них лежал на спине, подняв вверх свою единственную ногу и
вытянув над собой свою огромную ступню. Впоследствии Люси узнала, что они
всегда так отдыхали: ступня защищала их от солнца, и от дождя. Для
Монопода лежать под своей собственной ступней - все равно, что находиться
в палатке.
- О какие они забавные, какие смешные, - расхохоталась Люси. - Это Вы
сделали их такими?
- Да, да, я превратил Дафферов в Моноподов, - ответил Чародей. Он
тоже смеялся до слез. - Но смотри дальше, - добавил он.
А зрелище стоило того. Конечно, эти маленькие человечки не могли
ходить или бегать, как мы. Они передвигались прыжками, как блохи или
лягушки. И что за прыжки это были! Как будто каждая большая ступня была
сделана из пружин. И с какой силой они приземлялись: именно это и
производило тот топот, что накануне так озадачил Люси. Теперь они скакали
во все стороны и кричали друг другу:
- Эй, ребята! Мы снова видимы.
- Да, мы видимы, - произнес некто в красном колпаке с кисточкой,
очевидно, Главный Монопод. - И, как я говорю, когда мы видимы, мы можем
видеть друг друга.
- Да, именно так, именно так, Главный, - закричали все остальные. - В
этом-то вся суть. Ни у кого нет такой ясной головы, как у тебя. Проще ты
бы не мог это сформулировать.
- Эта малышка, она явно застала старика дремлющим, - сказал Главный
Монопод. - На этот раз мы обхитрили его.
- Именно это мы и сами собирались сказать, - подхватил хор. - Ты
сегодня еще правее, чем обычно, Главный. Так и продолжай, так и продолжай.
- Но как они смеют так отзываться о Вас? - спросила Люси. - Не далее
чем вчера они, казалось, так Вас боялись. Разве они не знают, что Вы
можете их услышать?
- Вот это одна из самых забавных черт Дафферов, - ответил Чародей. -
Иногда они могут представлять дело так, будто я всем командую, все слышу и
исключительно опасен, а в следующий момент они думают, что могут меня
обмануть такими уловками, которые и младенец-то разгадает. Благослови их,
Господь!
- Нужно ли превращать их обратно в их прежнюю форму? - спросила Люси.
- О, я надеюсь, что оставить их такими, какие они сейчас, не будет слишком
жестоко. Неужели им это действительно так не нравиться? Они кажутся вполне
счастливыми. Вы только поглядите на этот прыжок. А на что они походили
раньше?
- Обычные маленькие гномы, - ответил Чародей. - Совершенно не такие
симпатичные, как та разновидность, что у вас в Нарнии.
- Очень жалко будет, если придется снова превратить их, - сказала
Люси. - Они такие смешные и даже довольно милые. Как Вы думаете, если я им
скажу об этом, это будет иметь какое-нибудь значение?
- Я уверен, что будет, если ты сможешь вбить это в их головы.
- А Вы не пойдете со мной, чтобы попытаться это сделать?
- Нет, нет. Без меня у тебя гораздо лучше получится.
- Большое спасибо за завтрак, - сказала Люси и побежала прочь.
Она быстро сбежала по лестнице, по которой этим утром всходила с
таким испугом, и прямо внизу налетела на Эдмунда. Все остальные ждали
вместе с ним, и Люси почувствовала угрызения совести, увидев их
взволнованные лица и осознав, как надолго она о них позабыла.
- Все в порядке! - крикнула она. - Все в полном порядке! Чародей -
молодчина, и я видела его - Аслана...
После этого она унеслась от них со скоростью ветра и выбежала в сад.
Там дрожала земля и звенел воздух от прыжков и криков Моноподов. Как
только они заметили ее, их старания удвоились.
- Вот она, вот она! - закричали они. - Трижды "ура" в честь малышки!
Ах! она должным образом, основательно разобралась со старым джентльменом.
- И мы очень сожалеем, - сказал Главный Монопод, - что не можем
доставить Вам удовольствия увидеть нас такими, какими мы были до того, как
нас обезобразили, потому что Вы бы просто не поверили, насколько велика
разница, и это чистая правда, потому что невозможно отрицать, что мы
сейчас жуткие уроды, так что мы и не будем Вас обманывать.
- Эх, Главный, мы именно такие и есть, именно такие, - раздались эхом
другие голоса, причем все их обладатели подпрыгивали, как детские мячики.
- Ты верно сказал, ты верно сказал.
- Но я вовсе не считаю вас уродами, - попыталась перекричать их Люси.
- Мне кажется, вы очень симпатичные.
- Слушайте, слушайте! - воскликнули Моноподы. - Вы правы, Мисси. Мы
очень симпатично выглядим. Трудно найти больших красавцев.
Они сказали это без всякого удивления, очевидно, не заметив, что
переменили свое мнение на противоположное.
- Она говорит, - заметил Главный, - о том, какими мы были
симпатичными до того, как нас обезобразили.
- Ты прав, Главный, ты прав, - подхватили остальные. - Именно об этом
она и говорит. Мы сами слышали.
- Да, не об этом! - закричала Люси. - Я сказала, что вы теперь очень
симпатичные.
- Именно так, именно так, - заявил Главный Монопод, - она сказала,
что мы раньше были очень симпатичные.
- Слушайте, слушайте их обоих, - сказали Моноподы. - Вот это пара.
Всегда правы. Лучше они не могли бы все сформулировать.
- Но мы же говорим совершенно противоположные вещи! - воскликнула
Люси, топая ногой от нетерпения.
- Именно так, совершенно верно, именно так, - откликнулись Моноподы.
- Ничего нет лучше противоположностей. Так и продолжайте оба.
- Да вы кого угодно сведете с ума, - сказала Люси, сдавшись.
Однако Моноподы казались совершенно удовлетворенными, и она решила!
что в целом беседа удалась.
Прежде чем этим вечером все отправились спать, случилось еще кое-что,
отчего Дафферы стали еще больше довольны своим одноногим состоянием.
Каспиан и все Нарнианцы, как можно скорее, отправились обратно на берег,
чтобы сообщить новости Ринсу и всем остальным, находившимся на борту
"Рассветного Путника" и к этому времени уже довольно сильно беспокоившимся
о них. И, конечно же, Моноподы отправились с ними, прыгая, как футбольные
мячики, и громко соглашаясь друг с другом до тех пор, пока Юстас не
сказал:
- Хотел бы я, чтобы Чародей сделал их не невидимыми, а неслышимыми.
О н вскоре пожалел о своих словах, потому что ему тут же пришлось
объяснять, что неслышимый - это тот, кого невозможно услышать, и, хотя он