очень старался, он так до конца и не был уверен, что Моноподы
действительно поняли его. А что ему больше всего не нравилось, так это то,
что в конце концов они заявили:
- Э, да он не умеет формулировать мысли так, как наш Главный. Но Вы
научитесь, молодой человек. Прислушивайтесь к нему. Он Вам покажет, как
нужно говорить. Уж он-то настоящий оратор!
Когда они добрались до залива, у Рипичипа возникла блестящая идея. Он
попросил спустить на воду свою маленькую плетеную лодочку и плескался в
ней до тех пор, пока Моноподы не заинтересовались достаточно основательно.
Тогда он встал в лодочке и сказал:
- Почтеннейшие и разумнейшие Моноподы, вам не нужны лодки. Каждый из
вас может использовать ногу для этой цели. Попробуйте просто прыгнуть так
легко, как только сможете, на воду, и вы увидите, что произойдет.
Главный Монопод отошел назад, предупреждая остальных, что вода
довольно-таки мокрая, но двое или трое из молодежи все-таки рискнули;
затем еще некоторые последовали их примеру, и в конце концов все сделали
тоже самое. Дело пошло. Единственная огромная ступня Монопода выступала в
качестве естественного плота или лодки, и, когда Рипичип научил их
вырезать для себя грубые весла, они стали грести по всему заливчику вокруг
"Рассветного Путника" и выглядели при этом совершенно, как флотилия
маленьких каноэ, на корме каждого из которых стоит по толстому гному.
Моноподы в конце концов даже устроили гонки, а с корабля им спустили
бутылки вина вместо призов, и все моряки перегнулись через борт и смеялись
до упаду.
Еще Дафферам очень понравилось их новое имя - Моноподы - оно казалось
им просто великолепным именем, хотя они ни разу не смогли произнести его
правильно.
- Именно такие мы и есть, - оглушающе кричали они. - Монипады,
Помоноды, Поддимоны. У нас и у самих точно такое же название вертелось на
кончике языка.
Но скоро они перепутали его со своим старым именем - Дафферы - и в
конце концов остановились на том, чтобы называть себя Даффлпадами. И
вполне возможно, что именно это имя и закрепилось за ними на века.
Этим вечером все Нарнианцы ужинали в доме Чародея, и Люси заметила,
несколько по-другому выглядел весь верхний этаж теперь, когда она уже не
боялась его. Таинственные знаки на дверях по-прежнему оставались
таинственными, но теперь они выглядели так, как будто у них был добрый и
радостный смысл, и даже бородатое зеркало казалось скорее забавным, чем
страшным. За обедом, как по волшебству, каждый получил то, что он больше
всего любил есть и пить. А после обеда Чародей показал им очень полезное и
красивое колдовство. Он разложил на столе два чистых листа пергамента и
попросил Дриниэна в точности описать, как до сих пор протекало их
путешествие, и по мере того, как Дриниэн говорил, все что он описывал,
появлялось на пергаменте в виде тонких ясных линий, пока в конце концов
каждый лист не стал великолепной картиной Восточного Океана, на которую
были нанесены Галма, Тарабинтия, Семь Островов, Одинокие Острова, Остров
Дракона, Сожженный Остров, Остров Мертвой Воды и сама Земля Дафферов - все
в точном масштабе и на своих местах. Это были первые карты этих морей, и
они отличались лучшим качеством, чем те, которые были сделаны потом, без
помощи Волшебства. На первый взгляд города и горы на этих картах выглядели
совершенно также, как и на обычных, но, когда Чародей одолжил им лупу, они
увидели, что это были поразительные по точности, только уменьшенные,
изображения реальных предметов. На них можно было видеть и замок, и рынок
рабов, и улицы в Нерроухэвене - все очень четко, хотя и очень далеко, как
выглядит весь мир, если смотреть на него в подзорную трубу с обратной
стороны. Единственным недостатком было то, что береговая линия большей
части островов была неполной, так как карта показывала только те места,
которые Дриниэн видел собственными глазами. Когда они закончили, Чародей
оставил один экземпляр себе, а другой подарил Каспиану. Карта до сих пор
висит в его Палате Измерений в Кер Перавел. Однако, Чародей ничего не смог
рассказать о морях или землях дальше на восток. Зато он поведал, им что
семь лет тому назад Нарнианский корабль вошел в его воды, и на борту были
лорды Ревилиен, Аргоз, Мавраморн и Руп. Поэтому они решили, что золотая
статуя, которую видели лежащей в Мертвой Воде - это, должно быть,
несчастный лорд Рестимар.
На следующий день Чародей с помощью волшебства починил корму
"Рассветного Путника" в том месте, где ее повредил Морской Змей, и
нагрузил корабль дарами, весьма полезными. Расставались они самым
дружеским образом, и, когда, в два часа пополудни, корабль отплыл, все
Даффлпады гребли за ним до выхода из гавани и кричали "ура" до тех пор,
пока их могли слышать.
После этого приключения "Рассветный Путник" в течение двенадцати дней
плыл на юго-восток, подгоняемый легким ветром. Небо было ясным, а воздух -
теплым. Они не видели ни рыбы, ни птицы, и лишь однажды вдалеке по правому
борту появились фонтанчики китов. Все это время Люси и Рипичип довольно
часто играли в шахматы. Затем, на тринадцатый день, с верхушки мачты
Эдмунд заметил по левому борту что-то, поднимавшееся из моря, как огромная
темная гора.
Они изменили курс и направились к этому острову на веслах, ибо ветер
не пожелал гнать их корабль на северо-восток. Когда наступил вечер, они
были все еще далеко от суши, и им пришлось грести всю ночь. На следующее
утро погода была ясной, но стоял полный штиль. Впереди был темный массив.
Теперь он казался гораздо больше и ближе, но был виден все еще не ясно,
так что одни думали, что корабль еще далеко от него, а другие решили, что
они плывут прямо в туман.
Внезапно, в девять утра, они оказались так близко от цели, что смогли
наконец разглядеть ее: это было вовсе не землей и даже не туманом, в
обычном смысле этого слова. Это была Тьма. Довольно трудно ее описать, но
вы сможете представить себе, на что это было похоже, если вообразите, что
смотрите в железнодорожный туннель - настолько длинный или извилистый, что
в другом его конце не видно света. А на что это похоже, вы, должно быть,
уже знаете. На расстоянии нескольких футов в свете дня видны рельсы, шпалы
и гравий; затем они оказываются как бы в сумерках; а затем, внезапно,
хотя, конечно, там нет четкой разделяющей линии, они полностью пропадают
во тьме, плотной и ровной. Тут все выглядело точно так же. На расстоянии
нескольких футов от носа корабля они еще могли видеть рябь на сине-зеленой
воде. Далее вода выглядела бледной и серой, как поздним вечером. А еще
дальше была полная чернота, как будто они подошли к самому краю безлунной
и беззвездной ночи.
Каспиан крикнул боцману остановить корабль и все, кроме гребцов,
ринулись на нос, всматриваясь во тьму. Однако, как бы они не
всматривались, ничего не было видно. Позади них были море и солнце,
впереди - Тьма.
- Стоит ли нам плыть туда? - В раздумьи спросил Каспиан.
- Я бы не советовал, - ответил ему Дриниэн.
- Капитан прав, - раздалось несколько голосов.
- Я почти согласен с ним, - заметил Эдмунд.
Люси и Юстас не сказали ничего, но в глубине души очень обрадовались
повороту, который, похоже, принимали события. Но внезапно в тишине
раздался чистый голосок Рипичипа.
- А почему не стоит? - спросил он. - Пусть кто-нибудь объяснит мне,
почему?
Но давать объяснения никто не торопился, тогда Рипичип продолжил:
- Если бы я обращался к крестьянам или рабам, - заявил он, - я еще
мог бы предположить, что такое предложение продиктовано трусостью. Однако,
я надеюсь, в Нарнии никогда не смогут сказать, что целый отряд благородных
рыцарей королевской крови, в расцвете сил, бросился наутек, испугавшись
темноты.
- Но какой смысл тащится сквозь эту черноту? - спросил Дриниэн.
- Смысл? - ответствовал ему Рипичип. - Смысл, Капитан? Ну, если под
смыслом вы понимаете набить брюхо или кошелек, то я признаю, что в этом
нет никакого смысла. Но, насколько мне известно, мы отправились в плаванье
в поисках доблестных приключений. И вот перед нами величайшее приключение
из всех, о которых я когда-либо слышал, и, если мы теперь повернем назад,
то этим нанесем немалый урон нашей чести.
Некоторые матросы пробурчали что-то весьма похожее на:
- К черту такую честь, - но Каспиан сказал:
- О, Рипичип, черт тебя побери! Я почти жалею, что мы не оставили
тебя дома. Ладно! Если ты ставишь вопрос так, боюсь что нам придется плыть
дальше. Разве вот только Люси станет возражать?
Люси чувствовала, что станет возражать очень сильно, но, тем не
менее, вслух сказала:
- Я готова.
- Может быть, тогда, Ваше Величество, по крайней мере прикажет зажечь
свет? - осведомился Дриниэн.
- Обязательно, - ответил Каспиан. - Позаботьтесь об этом, Капитан.
После этого зажгли все три корабельных фонаря: на носу, на корме и на
вершине мачты. И Дриниэн приказал еще зажечь два факела посередине палубы.
В солнечном свете огни казались слабыми и бледными. Затем всю команду,
кроме матросов, сидевших на веслах, вызвали на палубу, раздали оружие и
приказали занять боевые позиции с обнаженными мечами. Люси и двое
лучников, держа наготове стрелы и натянув тетиву своих луков, уселись в
гнездо на верхушке мачты.
Райнелф стоял на носу со своей веревкой, приготовившись мерить
глубину. С ним, блистая доспехами, находились Рипичип, Эдмунд, Юстас и
Каспиан. Дриниэн встал у руля.
- А теперь, во имя Аслана, вперед! - вскричал Каспиан. - Медленно,
ровно опускайте весла. Пусть все соблюдают тишину и ожидают дальнейших
приказов.
Гребцы взялись за дело, и "Рассветный Путник" со скрипом и стоном
медленно пополз вперед. Люси, на верхушке мачты, имела прекрасную
возможность наблюдать, как именно они вошли во тьму. Нос уже исчез, но на
корму все еще падало солнце. Она видела, как солнечный свет померк. Сперва
позолоченная корма, синее море и небо были отчетливо видны в ярком свете
дня, но уже в следующую минуту море и небо исчезли, и лишь фонарь на
корме, который раньше был едва заметен, теперь показывал, где
заканчивается корабль. Под фонарем она могла разглядеть темные очертания
фигуры Дриниэна, застывшего над рулем. Внизу, под мачтой, два факела
освещали маленькие клочки палубы, отбрасывая слабые блики на мечи и шлемы.
Впереди, на носу, был еще один островок света. Верхушка мачты, освещенная
фонарем, прямо над головой Люси, казалась маленьким мирком, одиноко
плывущим в непроглядной тьме. И сами огни казались зловещими и
неестественными, как бывает всегда, когда приходится зажигать их днем.
Люси заметила также, что ей очень холодно.
Как долго продолжалось это путешествие во тьме, никто не знал. Кроме
скрипа уключин и всплесков воды под веслами, ничто не показывало, что они
вообще движутся. Эдмунд, вглядываясь во тьму с носа корабля, не видел
ничего, кроме отражения фонаря в воде. Это отражение казалось каким-то
скользким: нос корабля, как будто с трудом рассекал воду, поднимая
небольшую рябь, какую-то безжизненную. С течением времени все, кроме
гребцов, начали дрожать от холода.
Внезапно откуда-то - к этому моменту большинство уже потеряло
ориентацию - послышался крик, изданный либо нечеловеческим голосом, либо
человеком, дошедшим до таких пределов ужаса, что он почти перестал быть
человеком.
Каспиан пытался что-то сказать, горло у него пересохло, когда
раздался тонкий голосок Рипичипа, в этой тишине звучавший громче, чем
обычно.
- Кто зовет нас? - пропищал он. - Если ты враг, мы не боимся тебя, но
если ты друг, твои враги научатся бояться нас.
- Сжальтесь! - прокричал голос. - Сжальтесь! Даже если вы всего лишь
еще один сон, сжальтесь! Возьмите меня на борт! Только возьмите, даже если
потом убьете меня! Но, ради всех святых, не растворяйтесь во мраке, не
оставляйте меня в этой ужасной стране!
- Кто вы?! - крикнул Каспиан. - Поднимайтесь на борт, добро
пожаловать к нам!
Раздался еще один крик, полный то ли радости, то ли ужаса, и они
услышали, как кто-то плывет к ним.
- Ребята, помогите ему подняться, - попросил Каспиан.
- Есть, Ваше Величество, - откликнулись матросы. Несколько человек
столпились с веревками у левого борта, а один, перегнувшись через борт,
держал факел. Из темноты появилось дикое, бледное лицо, и незнакомец начал
карабкаться на борт, ухватившись за протянутые веревки. Дружеские руки
втащили его на палубу.
Эдмунд подумал, что никогда еще не видел человека, выглядящего так
дико. Тот, похоже, был не очень стар, но беспорядочная копна его волос
была совершенно белой, лицо - усталым и изможденным. Из одежды на нем
остались лишь обрывки каких-то мокрых тряпок. Но самым заметным были глаза
незнакомца, застывшие в агонии сильнейшего страха, открытые настолько
широко, что, казалось, у него нет век. Как только ноги его коснулись
палубы, он воскликнул:
- Бегите! Бегите! Поворачивайте корабль и бегите! Гребите изо всех
сил ради спасения ваших жизней, прочь от этого проклятого берега!
- Успокойтесь, - сказал Рипичип, - и расскажите нам, в чем опасность.
Мы не привыкли убегать.
Незнакомец с ужасом вздрогнул при звуке голоса Мыши, которую он не
заметил раньше.
- И тем не менее, вы должны бежать отсюда, - задыхаясь, проговорил
он. - Это остров, где сны становятся явью.
- Значит, этот остров я и ищу так давно, - обрадовался один из
матросов. - Думаю, если здесь бросить якорь, я обнаружил бы, что женат на
Нэнси.
- А я снова встретил бы Тома живым, - сказал другой.
- Идиоты! - воскликнул незнакомец, в ярости топая ногой. - Подобные
разговоры привели меня сюда, но лучше бы мне было утонуть или вовсе не
родиться. Вы слышите, что я говорю? Это остров, где сны - понимаете, сны -
воплощаются, становятся явью. Не мечты, а сны.
Примерно с полминуты было тихо, а затем, громко лязгая доспехами, вся
команда кинулась со всех ног по лесенке главного люка в трюм и,
схватившись за весла, начала грести с невиданной ранее силой. Дриниэн
поворачивал руль, боцман же задавал гребцам такой быстрый темп, какого еще
никогда не видало море. Каждому потребовалось ровно эти полминуты, чтобы
вспомнить некоторые сны, которые он когда-либо видел - сны, после которых
боишься снова заснуть и осознать, что значит высадиться на острове, где
эти сны становятся явью.
Одного Рипичипа не затронула вся эта суета.
- Ваше Величество, Ваше Величество! - воскликнул он, - неужели вы
собираетесь терпеть этот бунт, эту трусость? Это же паника, мятеж!
- Гребите, гребите! - кричал Каспиан. - Налегайте на весла: наши
жизни зависят от этого. Все ли в порядке с мачтой, Дриниэн? Рипичип,
можешь говорить все, что угодно. Есть вещи, которые человек не в силах
вынести.
- В таком случае, я счастлив, что не являюсь человеком, - ответил
Рипичип, холодно поклонившись ему.
Люси, сидящая наверху, слышала все происходящее. Моментально ей
вспомнился один из ее собственных снов, который она сильнее всего
старалась забыть, и вспомнился так ясно, будто она только что пробудилась
от него. Так вот что ожидало их позади, во тьме на острове! На секунду ей
захотелось оказаться внизу на палубе, вместе с Эдмундом и Каспианом. Но
что толку? Если бы сны начали сбываться, Эдмунд с Каспианом сами могли
превратиться во что-нибудь ужасное, прежде чем она смогла бы добраться до
них. Люси схватилась за поручни мачтового гнезда и попыталась взять себя в
руки. Они гребли назад, к свету, со всей скоростью, на которую были
способны: через несколько секунд все будет в порядке. Ах, если бы все было
в порядке уже сейчас!
Даже довольно сильный шум весел не мог скрыть полной тишины,
окружавшей корабль. Каждый знал, что лучше не вслушиваться, не напрягать
уши, чтобы не слышать звуки, доносящиеся из тьмы. Однако, мало кто смог
удержаться от этого. Вскоре все начали что-то слышать, причем каждый
слышал что-нибудь свое.
- Вы не слышите, вон там, шум... как будто пара гигантских ножниц
открывается и захлопывается? - спросил Юстас у Райнелфа.
- Тише! - ответил Райнелф. - Я слышу, как они ползут по бокам
корабля.
- Оно как раз собирается усесться на мачте, - проговорил Каспиан.
- Брр! - воскликнул один из матросов. - Вон, начинают бить в гонги. Я
так и знал.
Каспиан, стараясь ни на что не глядеть, и в особенности, не
оборачиваться, отправился на корму к Дриниэну.
- Дриниэн, - очень тихо спросил он, - сколько времени нам
потребовалось на то, чтобы догрести вперед - я имею в виду, до того места,
где мы подобрали незнакомца?
- Ну, может, минут пять, - прошептал в ответ Дриниэн - А что?
- Мы уже дольше пытаемся выбраться отсюда.
Лежавшая на руле рука Дриниэна задрожала, холодный пот заструился по
его лицу. Всем на борту пришла в голову одна и та же мысль.
- Мы никогда, никогда не выберемся отсюда, - застонали гребцы. - Он
неправильно ведет корабль. Мы все время движемся по кругу. Мы никогда не
выберемся отсюда.
Незнакомец, сжавшись в комок, лежал на палубе, но внезапно он сел и
разразился ужасным истерическим хохотом.
- Никогда не выберемся! - завопил он. - Вот именно. Конечно. Мы
никогда не выберемся отсюда. Каким же я был идиотом, когда подумал что они
вот так просто меня отпустят. Нет, нет. Мы никогда отсюда не выберемся.
Люси прижалась головой к перилам и прошептала:
- Аслан, Аслан, если ты хоть когда-нибудь любил нас, помоги нам в эту
минуту.
Темнота не начала рассеиваться, но она почувствовала себя немножко -
самую чуточку, лучше.
- В конце концов, с нами еще пока ничего не случилось, - подумала
она.
- Смотрите! - внезапно раздался с носа корабля хриплый голос
Райнелфа. Впереди появилась маленькая светлая точка и, пока они смотрели
на нее, широкий луч света упал на корабль. Он не рассеял окружающую тьму,
но весь корабль как будто осветился прожектором. Каспиан заморгал,
огляделся вокруг, но увидел лишь неподвижные лица своих товарищей. Взгляды
всех были направлены в одну точку: за спиной у каждого пряталась его
черная, изломанная тень.
Люси, глядя вдоль луча, вдруг что-то заметила в нем. Вначале оно
выглядело, как крест, потом как аэроплан, затем стало похоже на воздушного
змея, а затем, хлопая крыльями, оно оказалось прямо над ними и стало
видно, что это альбатрос. Альбатрос три раза облетел вокруг мачты, а затем
присел на мгновение на гребень позолоченной головы дракона на носу
корабля. Сильным голосом он прокричал что-то, похожее на слова, но никто
не смог понять их. После этого альбатрос раскинул крылья, поднялся в
воздух и медленно полетел вперед, держа курс направо. Дриниэн направил
корабль за ним, не сомневаясь в том, что это хороший проводник. Но никто,
кроме Люси, не знал, что, когда альбатрос кружил вокруг мачты, он шепнул
ей:
- Не бойся, дорогая моя, - и голос его, она была уверена, был голосом
Аслана, и при этих словах благоуханный ветерок овеял ее лицо.
Через несколько секунд темнота впереди стала сереть, а затем, когда
они уже почти осмелились надеяться, корабль ворвался прямо в потоки
солнечного света, и они снова очутились в теплом, голубом мире. И вдруг
все поняли, что бояться нечего, да и вообще не было причин для страха. Они
заморгали и осмотрелись. Яркость самого корабля поразила их, они почти
ожидали увидеть, что тьма, как какая-нибудь грязь или накипь, пристала к
его белым, зеленым и золотым краскам. И тут вначале кто-то один, а за ним
и все остальные, рассмеялись.
- Полагаю, что мы сваляли большого дурака, - заметил Райнелф.
Люси, не теряя времени, спустилась на палубу, где все остальные уже
обступили незнакомца. Долгое время он был слишком счастлив, чтобы
говорить, и мог лишь смотреть на море и солнце да щупать фальшборт и
канаты словно, чтобы убедиться, что все это действительно не сон. Слезы
катились у него по щекам.
- Спасибо, - промолвил он наконец. - Вы спасли меня от... но я не
хочу говорить об этом. А теперь позвольте рассказать вам, кто я такой. Я
Тельмарин из Нарнии, и когда я еще был на что-нибудь годен, люди называли
меня Лорд Руп.
- А я, - сказал Каспиан, - Каспиан, Король Нарнии, и я отправился в
это плавание, чтобы найти Вас и Ваших товарищей, которые были друзьями
моего отца.
Лорд Руп упал на колени и поцеловал руку Короля.
- Сир! - воскликнул он, - вы тот человек, которого я хотел видеть
больше всего на свете. Исполните мою просьбу.
- Но какую? - спросил Каспиан.
- Никогда не возвращайте меня туда, - ответил тот, указывая за корму.
Все обернулись, но увидели лишь ярко-синее море и ярко-голубое небо.
Остров Тьмы и сама тьма исчезли навсегда.
- Как! - вскричал Лорд Руп. - Вы уничтожили их!
- Не думаю, чтобы это сделали мы, - заметила Люси.
- Сир, - сказал Дриниэн, - дует попутный ветер, как раз чтобы плыть
на юго-восток. Может, я выпущу наших бедняг из трюма, и мы поставим парус?
А после этого каждый, кто не нужен сейчас, пусть отправляется к своему
гамаку.
- Да, - ответил Каспиан, - пусть всем раздадут по стакану грога.
Хей-хо, я и сам чувствую, что смогу проспать хоть целые сутки подряд.
И так весь вечер корабль радостно плыл на юго-восток, подгоняемый
попутным ветром. Но никто не заметил, когда исчез альбатрос.
Ветер не прекращался, но с каждым днем становился все слабее, так что
в конце концов волны превратились в мелкую рябь, и корабль час за часом
неторопливо, как по озеру, скользил вперед. И каждый вечер они видели, как
на горизонте встает какое-нибудь новое созвездие, которого не было на небе
в Нарнии, и которое, как думала Люси со смешанным чувством радости и
страха, еще не видели глаза никого из живущих. Новые звезды были большими
и яркими. Ночи стали теплыми. Путники укладывались спать на палубе и вели
долгие разговоры, заканчивающиеся далеко за полночь. Многие, перевесившись
через борт, задумчиво наблюдали танец светящейся пены, разрезаемой носом
корабля.
Одним удивительно красивым вечером, когда закат был
красно-фиолетовым, и, казалось, само небо стало шире, по правому борту они
увидели землю. Корабль медленно приближался к ней, и в свете заходящего
солнца казалось, что весь остров пылает огнем. Но вскоре они уже плыли
вдоль берега. За кормой корабля на фоне красного неба западный мыс
вздымался острым черным силуэтом, словно вырезанный из картона. Теперь они
лучше смогли рассмотреть, на что похожа эта страна. Там не было гор, зато
было много пологих холмов с мягкими склонами.
С острова долетал довольно приятный запах - "смутно-пурпурный", как
сказала Люси, на что Эдмунд заметил, а Ринс подумал, что давно не слышал
такой чуши, но Каспиан задумчиво проговорил:
- Я понимаю, что ты хочешь сказать.
Они плыли еще довольно долго, огибая мыс за мысом в надежде найти
уютную глубокую бухточку, однако в конце концов им пришлось
удовольствоваться широким мелким заливом. С моря он казался спокойным, но
о песок разбивался бурный прибой, и им не удалось подвести корабль так
близко к берегу, как хотелось бы. В конце концов, якорь бросили довольно
далеко от песчаного пляжа, и, пока путешественники плыли до него в
качавшейся на волнах шлюпке, они успели промокнуть насквозь. Лорд Руп
остался на борту "Рассветного Путника". Он не хотел видеть больше никаких
островов. Все время, что они находились там, в ушах у них стоял шум
прибоя.
Двоих матросов оставили стеречь шлюпку, а всех остальных Каспиан
повел вглубь острова, но недалеко, так как было уже слишком поздно для
изучения местности - скоро должно было стемнеть. Однако, для того, чтобы
найти приключение, и не потребовалось идти слишком далеко. В ровной
долине, начинавшейся от самого берега, не было ни дорог, ни колеи телеги,
ни других признаков присутствия человека. Под ногами расстилался мягкий
пушистый дерн, усеянный тут и там низкой кустистой порослью, которую
Эдмунд с Люси приняли за вереск. Юстас, очень хорошо разбиравшийся в
ботанике, сказал, что это не вереск и, возможно, был прав; но во всяком
случае, это было что-то очень похожее на вереск.
Не успели они отойти от берега и на расстояние полета стрелы, как
Дриниэн воскликнул:
- Смотрите-ка! Что это такое? - и все остановились.
- Это что, такие большие деревья? - спросил Каспиан.
- Скорее, я думаю, башни, - ответил Юстас.
- Это могут быть великаны, - тихо проговорил Эдмунд.
- Единственный способ выяснить, что это такое - это отправиться прямо
к ним, - заявил Рипичип, вытаскивая свою шпажку и прыгая впереди всех.
- Я думаю, это развалины, - сказала Люси, когда они подошли
достаточно близко, и ее предположение, похоже, было самым правильным.
Им открылось большое, вытянутое пустое пространство, вымощенное
гладкими камнями и окруженное серыми колоннами, на которых, однако, не
было крыши. Между ними стоял длинный стол, который был покрыт ярко-красной
скатертью, спускавшейся почти до самого пола. По обеим сторонам были
расставлены искусно вырезанные из камня кресла с шелковыми подушками на
сидениях. А сам стол был украшен такими яствами, каких не видали в Нарнии,
даже когда Светлейший Король Питер со своими придворными правил в Кер
Перавел. Там были индейки, гуси, павлины, кабаньи головы и оленьи бока,
там были пироги в форме кораблей под парусом, драконов или слонов, там
были орехи и виноград, ананасы и персики, гранаты, дыни и помидоры. Там
стояли кувшины из золота и серебра и из причудливо раскрашенного стекла.
Запахи фруктов и вина, доносившиеся до путешественников, были как обещание
возможного счастья.
действительно поняли его. А что ему больше всего не нравилось, так это то,
что в конце концов они заявили:
- Э, да он не умеет формулировать мысли так, как наш Главный. Но Вы
научитесь, молодой человек. Прислушивайтесь к нему. Он Вам покажет, как
нужно говорить. Уж он-то настоящий оратор!
Когда они добрались до залива, у Рипичипа возникла блестящая идея. Он
попросил спустить на воду свою маленькую плетеную лодочку и плескался в
ней до тех пор, пока Моноподы не заинтересовались достаточно основательно.
Тогда он встал в лодочке и сказал:
- Почтеннейшие и разумнейшие Моноподы, вам не нужны лодки. Каждый из
вас может использовать ногу для этой цели. Попробуйте просто прыгнуть так
легко, как только сможете, на воду, и вы увидите, что произойдет.
Главный Монопод отошел назад, предупреждая остальных, что вода
довольно-таки мокрая, но двое или трое из молодежи все-таки рискнули;
затем еще некоторые последовали их примеру, и в конце концов все сделали
тоже самое. Дело пошло. Единственная огромная ступня Монопода выступала в
качестве естественного плота или лодки, и, когда Рипичип научил их
вырезать для себя грубые весла, они стали грести по всему заливчику вокруг
"Рассветного Путника" и выглядели при этом совершенно, как флотилия
маленьких каноэ, на корме каждого из которых стоит по толстому гному.
Моноподы в конце концов даже устроили гонки, а с корабля им спустили
бутылки вина вместо призов, и все моряки перегнулись через борт и смеялись
до упаду.
Еще Дафферам очень понравилось их новое имя - Моноподы - оно казалось
им просто великолепным именем, хотя они ни разу не смогли произнести его
правильно.
- Именно такие мы и есть, - оглушающе кричали они. - Монипады,
Помоноды, Поддимоны. У нас и у самих точно такое же название вертелось на
кончике языка.
Но скоро они перепутали его со своим старым именем - Дафферы - и в
конце концов остановились на том, чтобы называть себя Даффлпадами. И
вполне возможно, что именно это имя и закрепилось за ними на века.
Этим вечером все Нарнианцы ужинали в доме Чародея, и Люси заметила,
несколько по-другому выглядел весь верхний этаж теперь, когда она уже не
боялась его. Таинственные знаки на дверях по-прежнему оставались
таинственными, но теперь они выглядели так, как будто у них был добрый и
радостный смысл, и даже бородатое зеркало казалось скорее забавным, чем
страшным. За обедом, как по волшебству, каждый получил то, что он больше
всего любил есть и пить. А после обеда Чародей показал им очень полезное и
красивое колдовство. Он разложил на столе два чистых листа пергамента и
попросил Дриниэна в точности описать, как до сих пор протекало их
путешествие, и по мере того, как Дриниэн говорил, все что он описывал,
появлялось на пергаменте в виде тонких ясных линий, пока в конце концов
каждый лист не стал великолепной картиной Восточного Океана, на которую
были нанесены Галма, Тарабинтия, Семь Островов, Одинокие Острова, Остров
Дракона, Сожженный Остров, Остров Мертвой Воды и сама Земля Дафферов - все
в точном масштабе и на своих местах. Это были первые карты этих морей, и
они отличались лучшим качеством, чем те, которые были сделаны потом, без
помощи Волшебства. На первый взгляд города и горы на этих картах выглядели
совершенно также, как и на обычных, но, когда Чародей одолжил им лупу, они
увидели, что это были поразительные по точности, только уменьшенные,
изображения реальных предметов. На них можно было видеть и замок, и рынок
рабов, и улицы в Нерроухэвене - все очень четко, хотя и очень далеко, как
выглядит весь мир, если смотреть на него в подзорную трубу с обратной
стороны. Единственным недостатком было то, что береговая линия большей
части островов была неполной, так как карта показывала только те места,
которые Дриниэн видел собственными глазами. Когда они закончили, Чародей
оставил один экземпляр себе, а другой подарил Каспиану. Карта до сих пор
висит в его Палате Измерений в Кер Перавел. Однако, Чародей ничего не смог
рассказать о морях или землях дальше на восток. Зато он поведал, им что
семь лет тому назад Нарнианский корабль вошел в его воды, и на борту были
лорды Ревилиен, Аргоз, Мавраморн и Руп. Поэтому они решили, что золотая
статуя, которую видели лежащей в Мертвой Воде - это, должно быть,
несчастный лорд Рестимар.
На следующий день Чародей с помощью волшебства починил корму
"Рассветного Путника" в том месте, где ее повредил Морской Змей, и
нагрузил корабль дарами, весьма полезными. Расставались они самым
дружеским образом, и, когда, в два часа пополудни, корабль отплыл, все
Даффлпады гребли за ним до выхода из гавани и кричали "ура" до тех пор,
пока их могли слышать.
После этого приключения "Рассветный Путник" в течение двенадцати дней
плыл на юго-восток, подгоняемый легким ветром. Небо было ясным, а воздух -
теплым. Они не видели ни рыбы, ни птицы, и лишь однажды вдалеке по правому
борту появились фонтанчики китов. Все это время Люси и Рипичип довольно
часто играли в шахматы. Затем, на тринадцатый день, с верхушки мачты
Эдмунд заметил по левому борту что-то, поднимавшееся из моря, как огромная
темная гора.
Они изменили курс и направились к этому острову на веслах, ибо ветер
не пожелал гнать их корабль на северо-восток. Когда наступил вечер, они
были все еще далеко от суши, и им пришлось грести всю ночь. На следующее
утро погода была ясной, но стоял полный штиль. Впереди был темный массив.
Теперь он казался гораздо больше и ближе, но был виден все еще не ясно,
так что одни думали, что корабль еще далеко от него, а другие решили, что
они плывут прямо в туман.
Внезапно, в девять утра, они оказались так близко от цели, что смогли
наконец разглядеть ее: это было вовсе не землей и даже не туманом, в
обычном смысле этого слова. Это была Тьма. Довольно трудно ее описать, но
вы сможете представить себе, на что это было похоже, если вообразите, что
смотрите в железнодорожный туннель - настолько длинный или извилистый, что
в другом его конце не видно света. А на что это похоже, вы, должно быть,
уже знаете. На расстоянии нескольких футов в свете дня видны рельсы, шпалы
и гравий; затем они оказываются как бы в сумерках; а затем, внезапно,
хотя, конечно, там нет четкой разделяющей линии, они полностью пропадают
во тьме, плотной и ровной. Тут все выглядело точно так же. На расстоянии
нескольких футов от носа корабля они еще могли видеть рябь на сине-зеленой
воде. Далее вода выглядела бледной и серой, как поздним вечером. А еще
дальше была полная чернота, как будто они подошли к самому краю безлунной
и беззвездной ночи.
Каспиан крикнул боцману остановить корабль и все, кроме гребцов,
ринулись на нос, всматриваясь во тьму. Однако, как бы они не
всматривались, ничего не было видно. Позади них были море и солнце,
впереди - Тьма.
- Стоит ли нам плыть туда? - В раздумьи спросил Каспиан.
- Я бы не советовал, - ответил ему Дриниэн.
- Капитан прав, - раздалось несколько голосов.
- Я почти согласен с ним, - заметил Эдмунд.
Люси и Юстас не сказали ничего, но в глубине души очень обрадовались
повороту, который, похоже, принимали события. Но внезапно в тишине
раздался чистый голосок Рипичипа.
- А почему не стоит? - спросил он. - Пусть кто-нибудь объяснит мне,
почему?
Но давать объяснения никто не торопился, тогда Рипичип продолжил:
- Если бы я обращался к крестьянам или рабам, - заявил он, - я еще
мог бы предположить, что такое предложение продиктовано трусостью. Однако,
я надеюсь, в Нарнии никогда не смогут сказать, что целый отряд благородных
рыцарей королевской крови, в расцвете сил, бросился наутек, испугавшись
темноты.
- Но какой смысл тащится сквозь эту черноту? - спросил Дриниэн.
- Смысл? - ответствовал ему Рипичип. - Смысл, Капитан? Ну, если под
смыслом вы понимаете набить брюхо или кошелек, то я признаю, что в этом
нет никакого смысла. Но, насколько мне известно, мы отправились в плаванье
в поисках доблестных приключений. И вот перед нами величайшее приключение
из всех, о которых я когда-либо слышал, и, если мы теперь повернем назад,
то этим нанесем немалый урон нашей чести.
Некоторые матросы пробурчали что-то весьма похожее на:
- К черту такую честь, - но Каспиан сказал:
- О, Рипичип, черт тебя побери! Я почти жалею, что мы не оставили
тебя дома. Ладно! Если ты ставишь вопрос так, боюсь что нам придется плыть
дальше. Разве вот только Люси станет возражать?
Люси чувствовала, что станет возражать очень сильно, но, тем не
менее, вслух сказала:
- Я готова.
- Может быть, тогда, Ваше Величество, по крайней мере прикажет зажечь
свет? - осведомился Дриниэн.
- Обязательно, - ответил Каспиан. - Позаботьтесь об этом, Капитан.
После этого зажгли все три корабельных фонаря: на носу, на корме и на
вершине мачты. И Дриниэн приказал еще зажечь два факела посередине палубы.
В солнечном свете огни казались слабыми и бледными. Затем всю команду,
кроме матросов, сидевших на веслах, вызвали на палубу, раздали оружие и
приказали занять боевые позиции с обнаженными мечами. Люси и двое
лучников, держа наготове стрелы и натянув тетиву своих луков, уселись в
гнездо на верхушке мачты.
Райнелф стоял на носу со своей веревкой, приготовившись мерить
глубину. С ним, блистая доспехами, находились Рипичип, Эдмунд, Юстас и
Каспиан. Дриниэн встал у руля.
- А теперь, во имя Аслана, вперед! - вскричал Каспиан. - Медленно,
ровно опускайте весла. Пусть все соблюдают тишину и ожидают дальнейших
приказов.
Гребцы взялись за дело, и "Рассветный Путник" со скрипом и стоном
медленно пополз вперед. Люси, на верхушке мачты, имела прекрасную
возможность наблюдать, как именно они вошли во тьму. Нос уже исчез, но на
корму все еще падало солнце. Она видела, как солнечный свет померк. Сперва
позолоченная корма, синее море и небо были отчетливо видны в ярком свете
дня, но уже в следующую минуту море и небо исчезли, и лишь фонарь на
корме, который раньше был едва заметен, теперь показывал, где
заканчивается корабль. Под фонарем она могла разглядеть темные очертания
фигуры Дриниэна, застывшего над рулем. Внизу, под мачтой, два факела
освещали маленькие клочки палубы, отбрасывая слабые блики на мечи и шлемы.
Впереди, на носу, был еще один островок света. Верхушка мачты, освещенная
фонарем, прямо над головой Люси, казалась маленьким мирком, одиноко
плывущим в непроглядной тьме. И сами огни казались зловещими и
неестественными, как бывает всегда, когда приходится зажигать их днем.
Люси заметила также, что ей очень холодно.
Как долго продолжалось это путешествие во тьме, никто не знал. Кроме
скрипа уключин и всплесков воды под веслами, ничто не показывало, что они
вообще движутся. Эдмунд, вглядываясь во тьму с носа корабля, не видел
ничего, кроме отражения фонаря в воде. Это отражение казалось каким-то
скользким: нос корабля, как будто с трудом рассекал воду, поднимая
небольшую рябь, какую-то безжизненную. С течением времени все, кроме
гребцов, начали дрожать от холода.
Внезапно откуда-то - к этому моменту большинство уже потеряло
ориентацию - послышался крик, изданный либо нечеловеческим голосом, либо
человеком, дошедшим до таких пределов ужаса, что он почти перестал быть
человеком.
Каспиан пытался что-то сказать, горло у него пересохло, когда
раздался тонкий голосок Рипичипа, в этой тишине звучавший громче, чем
обычно.
- Кто зовет нас? - пропищал он. - Если ты враг, мы не боимся тебя, но
если ты друг, твои враги научатся бояться нас.
- Сжальтесь! - прокричал голос. - Сжальтесь! Даже если вы всего лишь
еще один сон, сжальтесь! Возьмите меня на борт! Только возьмите, даже если
потом убьете меня! Но, ради всех святых, не растворяйтесь во мраке, не
оставляйте меня в этой ужасной стране!
- Кто вы?! - крикнул Каспиан. - Поднимайтесь на борт, добро
пожаловать к нам!
Раздался еще один крик, полный то ли радости, то ли ужаса, и они
услышали, как кто-то плывет к ним.
- Ребята, помогите ему подняться, - попросил Каспиан.
- Есть, Ваше Величество, - откликнулись матросы. Несколько человек
столпились с веревками у левого борта, а один, перегнувшись через борт,
держал факел. Из темноты появилось дикое, бледное лицо, и незнакомец начал
карабкаться на борт, ухватившись за протянутые веревки. Дружеские руки
втащили его на палубу.
Эдмунд подумал, что никогда еще не видел человека, выглядящего так
дико. Тот, похоже, был не очень стар, но беспорядочная копна его волос
была совершенно белой, лицо - усталым и изможденным. Из одежды на нем
остались лишь обрывки каких-то мокрых тряпок. Но самым заметным были глаза
незнакомца, застывшие в агонии сильнейшего страха, открытые настолько
широко, что, казалось, у него нет век. Как только ноги его коснулись
палубы, он воскликнул:
- Бегите! Бегите! Поворачивайте корабль и бегите! Гребите изо всех
сил ради спасения ваших жизней, прочь от этого проклятого берега!
- Успокойтесь, - сказал Рипичип, - и расскажите нам, в чем опасность.
Мы не привыкли убегать.
Незнакомец с ужасом вздрогнул при звуке голоса Мыши, которую он не
заметил раньше.
- И тем не менее, вы должны бежать отсюда, - задыхаясь, проговорил
он. - Это остров, где сны становятся явью.
- Значит, этот остров я и ищу так давно, - обрадовался один из
матросов. - Думаю, если здесь бросить якорь, я обнаружил бы, что женат на
Нэнси.
- А я снова встретил бы Тома живым, - сказал другой.
- Идиоты! - воскликнул незнакомец, в ярости топая ногой. - Подобные
разговоры привели меня сюда, но лучше бы мне было утонуть или вовсе не
родиться. Вы слышите, что я говорю? Это остров, где сны - понимаете, сны -
воплощаются, становятся явью. Не мечты, а сны.
Примерно с полминуты было тихо, а затем, громко лязгая доспехами, вся
команда кинулась со всех ног по лесенке главного люка в трюм и,
схватившись за весла, начала грести с невиданной ранее силой. Дриниэн
поворачивал руль, боцман же задавал гребцам такой быстрый темп, какого еще
никогда не видало море. Каждому потребовалось ровно эти полминуты, чтобы
вспомнить некоторые сны, которые он когда-либо видел - сны, после которых
боишься снова заснуть и осознать, что значит высадиться на острове, где
эти сны становятся явью.
Одного Рипичипа не затронула вся эта суета.
- Ваше Величество, Ваше Величество! - воскликнул он, - неужели вы
собираетесь терпеть этот бунт, эту трусость? Это же паника, мятеж!
- Гребите, гребите! - кричал Каспиан. - Налегайте на весла: наши
жизни зависят от этого. Все ли в порядке с мачтой, Дриниэн? Рипичип,
можешь говорить все, что угодно. Есть вещи, которые человек не в силах
вынести.
- В таком случае, я счастлив, что не являюсь человеком, - ответил
Рипичип, холодно поклонившись ему.
Люси, сидящая наверху, слышала все происходящее. Моментально ей
вспомнился один из ее собственных снов, который она сильнее всего
старалась забыть, и вспомнился так ясно, будто она только что пробудилась
от него. Так вот что ожидало их позади, во тьме на острове! На секунду ей
захотелось оказаться внизу на палубе, вместе с Эдмундом и Каспианом. Но
что толку? Если бы сны начали сбываться, Эдмунд с Каспианом сами могли
превратиться во что-нибудь ужасное, прежде чем она смогла бы добраться до
них. Люси схватилась за поручни мачтового гнезда и попыталась взять себя в
руки. Они гребли назад, к свету, со всей скоростью, на которую были
способны: через несколько секунд все будет в порядке. Ах, если бы все было
в порядке уже сейчас!
Даже довольно сильный шум весел не мог скрыть полной тишины,
окружавшей корабль. Каждый знал, что лучше не вслушиваться, не напрягать
уши, чтобы не слышать звуки, доносящиеся из тьмы. Однако, мало кто смог
удержаться от этого. Вскоре все начали что-то слышать, причем каждый
слышал что-нибудь свое.
- Вы не слышите, вон там, шум... как будто пара гигантских ножниц
открывается и захлопывается? - спросил Юстас у Райнелфа.
- Тише! - ответил Райнелф. - Я слышу, как они ползут по бокам
корабля.
- Оно как раз собирается усесться на мачте, - проговорил Каспиан.
- Брр! - воскликнул один из матросов. - Вон, начинают бить в гонги. Я
так и знал.
Каспиан, стараясь ни на что не глядеть, и в особенности, не
оборачиваться, отправился на корму к Дриниэну.
- Дриниэн, - очень тихо спросил он, - сколько времени нам
потребовалось на то, чтобы догрести вперед - я имею в виду, до того места,
где мы подобрали незнакомца?
- Ну, может, минут пять, - прошептал в ответ Дриниэн - А что?
- Мы уже дольше пытаемся выбраться отсюда.
Лежавшая на руле рука Дриниэна задрожала, холодный пот заструился по
его лицу. Всем на борту пришла в голову одна и та же мысль.
- Мы никогда, никогда не выберемся отсюда, - застонали гребцы. - Он
неправильно ведет корабль. Мы все время движемся по кругу. Мы никогда не
выберемся отсюда.
Незнакомец, сжавшись в комок, лежал на палубе, но внезапно он сел и
разразился ужасным истерическим хохотом.
- Никогда не выберемся! - завопил он. - Вот именно. Конечно. Мы
никогда не выберемся отсюда. Каким же я был идиотом, когда подумал что они
вот так просто меня отпустят. Нет, нет. Мы никогда отсюда не выберемся.
Люси прижалась головой к перилам и прошептала:
- Аслан, Аслан, если ты хоть когда-нибудь любил нас, помоги нам в эту
минуту.
Темнота не начала рассеиваться, но она почувствовала себя немножко -
самую чуточку, лучше.
- В конце концов, с нами еще пока ничего не случилось, - подумала
она.
- Смотрите! - внезапно раздался с носа корабля хриплый голос
Райнелфа. Впереди появилась маленькая светлая точка и, пока они смотрели
на нее, широкий луч света упал на корабль. Он не рассеял окружающую тьму,
но весь корабль как будто осветился прожектором. Каспиан заморгал,
огляделся вокруг, но увидел лишь неподвижные лица своих товарищей. Взгляды
всех были направлены в одну точку: за спиной у каждого пряталась его
черная, изломанная тень.
Люси, глядя вдоль луча, вдруг что-то заметила в нем. Вначале оно
выглядело, как крест, потом как аэроплан, затем стало похоже на воздушного
змея, а затем, хлопая крыльями, оно оказалось прямо над ними и стало
видно, что это альбатрос. Альбатрос три раза облетел вокруг мачты, а затем
присел на мгновение на гребень позолоченной головы дракона на носу
корабля. Сильным голосом он прокричал что-то, похожее на слова, но никто
не смог понять их. После этого альбатрос раскинул крылья, поднялся в
воздух и медленно полетел вперед, держа курс направо. Дриниэн направил
корабль за ним, не сомневаясь в том, что это хороший проводник. Но никто,
кроме Люси, не знал, что, когда альбатрос кружил вокруг мачты, он шепнул
ей:
- Не бойся, дорогая моя, - и голос его, она была уверена, был голосом
Аслана, и при этих словах благоуханный ветерок овеял ее лицо.
Через несколько секунд темнота впереди стала сереть, а затем, когда
они уже почти осмелились надеяться, корабль ворвался прямо в потоки
солнечного света, и они снова очутились в теплом, голубом мире. И вдруг
все поняли, что бояться нечего, да и вообще не было причин для страха. Они
заморгали и осмотрелись. Яркость самого корабля поразила их, они почти
ожидали увидеть, что тьма, как какая-нибудь грязь или накипь, пристала к
его белым, зеленым и золотым краскам. И тут вначале кто-то один, а за ним
и все остальные, рассмеялись.
- Полагаю, что мы сваляли большого дурака, - заметил Райнелф.
Люси, не теряя времени, спустилась на палубу, где все остальные уже
обступили незнакомца. Долгое время он был слишком счастлив, чтобы
говорить, и мог лишь смотреть на море и солнце да щупать фальшборт и
канаты словно, чтобы убедиться, что все это действительно не сон. Слезы
катились у него по щекам.
- Спасибо, - промолвил он наконец. - Вы спасли меня от... но я не
хочу говорить об этом. А теперь позвольте рассказать вам, кто я такой. Я
Тельмарин из Нарнии, и когда я еще был на что-нибудь годен, люди называли
меня Лорд Руп.
- А я, - сказал Каспиан, - Каспиан, Король Нарнии, и я отправился в
это плавание, чтобы найти Вас и Ваших товарищей, которые были друзьями
моего отца.
Лорд Руп упал на колени и поцеловал руку Короля.
- Сир! - воскликнул он, - вы тот человек, которого я хотел видеть
больше всего на свете. Исполните мою просьбу.
- Но какую? - спросил Каспиан.
- Никогда не возвращайте меня туда, - ответил тот, указывая за корму.
Все обернулись, но увидели лишь ярко-синее море и ярко-голубое небо.
Остров Тьмы и сама тьма исчезли навсегда.
- Как! - вскричал Лорд Руп. - Вы уничтожили их!
- Не думаю, чтобы это сделали мы, - заметила Люси.
- Сир, - сказал Дриниэн, - дует попутный ветер, как раз чтобы плыть
на юго-восток. Может, я выпущу наших бедняг из трюма, и мы поставим парус?
А после этого каждый, кто не нужен сейчас, пусть отправляется к своему
гамаку.
- Да, - ответил Каспиан, - пусть всем раздадут по стакану грога.
Хей-хо, я и сам чувствую, что смогу проспать хоть целые сутки подряд.
И так весь вечер корабль радостно плыл на юго-восток, подгоняемый
попутным ветром. Но никто не заметил, когда исчез альбатрос.
Ветер не прекращался, но с каждым днем становился все слабее, так что
в конце концов волны превратились в мелкую рябь, и корабль час за часом
неторопливо, как по озеру, скользил вперед. И каждый вечер они видели, как
на горизонте встает какое-нибудь новое созвездие, которого не было на небе
в Нарнии, и которое, как думала Люси со смешанным чувством радости и
страха, еще не видели глаза никого из живущих. Новые звезды были большими
и яркими. Ночи стали теплыми. Путники укладывались спать на палубе и вели
долгие разговоры, заканчивающиеся далеко за полночь. Многие, перевесившись
через борт, задумчиво наблюдали танец светящейся пены, разрезаемой носом
корабля.
Одним удивительно красивым вечером, когда закат был
красно-фиолетовым, и, казалось, само небо стало шире, по правому борту они
увидели землю. Корабль медленно приближался к ней, и в свете заходящего
солнца казалось, что весь остров пылает огнем. Но вскоре они уже плыли
вдоль берега. За кормой корабля на фоне красного неба западный мыс
вздымался острым черным силуэтом, словно вырезанный из картона. Теперь они
лучше смогли рассмотреть, на что похожа эта страна. Там не было гор, зато
было много пологих холмов с мягкими склонами.
С острова долетал довольно приятный запах - "смутно-пурпурный", как
сказала Люси, на что Эдмунд заметил, а Ринс подумал, что давно не слышал
такой чуши, но Каспиан задумчиво проговорил:
- Я понимаю, что ты хочешь сказать.
Они плыли еще довольно долго, огибая мыс за мысом в надежде найти
уютную глубокую бухточку, однако в конце концов им пришлось
удовольствоваться широким мелким заливом. С моря он казался спокойным, но
о песок разбивался бурный прибой, и им не удалось подвести корабль так
близко к берегу, как хотелось бы. В конце концов, якорь бросили довольно
далеко от песчаного пляжа, и, пока путешественники плыли до него в
качавшейся на волнах шлюпке, они успели промокнуть насквозь. Лорд Руп
остался на борту "Рассветного Путника". Он не хотел видеть больше никаких
островов. Все время, что они находились там, в ушах у них стоял шум
прибоя.
Двоих матросов оставили стеречь шлюпку, а всех остальных Каспиан
повел вглубь острова, но недалеко, так как было уже слишком поздно для
изучения местности - скоро должно было стемнеть. Однако, для того, чтобы
найти приключение, и не потребовалось идти слишком далеко. В ровной
долине, начинавшейся от самого берега, не было ни дорог, ни колеи телеги,
ни других признаков присутствия человека. Под ногами расстилался мягкий
пушистый дерн, усеянный тут и там низкой кустистой порослью, которую
Эдмунд с Люси приняли за вереск. Юстас, очень хорошо разбиравшийся в
ботанике, сказал, что это не вереск и, возможно, был прав; но во всяком
случае, это было что-то очень похожее на вереск.
Не успели они отойти от берега и на расстояние полета стрелы, как
Дриниэн воскликнул:
- Смотрите-ка! Что это такое? - и все остановились.
- Это что, такие большие деревья? - спросил Каспиан.
- Скорее, я думаю, башни, - ответил Юстас.
- Это могут быть великаны, - тихо проговорил Эдмунд.
- Единственный способ выяснить, что это такое - это отправиться прямо
к ним, - заявил Рипичип, вытаскивая свою шпажку и прыгая впереди всех.
- Я думаю, это развалины, - сказала Люси, когда они подошли
достаточно близко, и ее предположение, похоже, было самым правильным.
Им открылось большое, вытянутое пустое пространство, вымощенное
гладкими камнями и окруженное серыми колоннами, на которых, однако, не
было крыши. Между ними стоял длинный стол, который был покрыт ярко-красной
скатертью, спускавшейся почти до самого пола. По обеим сторонам были
расставлены искусно вырезанные из камня кресла с шелковыми подушками на
сидениях. А сам стол был украшен такими яствами, каких не видали в Нарнии,
даже когда Светлейший Король Питер со своими придворными правил в Кер
Перавел. Там были индейки, гуси, павлины, кабаньи головы и оленьи бока,
там были пироги в форме кораблей под парусом, драконов или слонов, там
были орехи и виноград, ананасы и персики, гранаты, дыни и помидоры. Там
стояли кувшины из золота и серебра и из причудливо раскрашенного стекла.
Запахи фруктов и вина, доносившиеся до путешественников, были как обещание
возможного счастья.