Страница:
которые жили в соседних домах... и полезли куда-то... У девочки еще лицо
было перепачкано...
- Ты путаешь. Это у мальчика...
- Мальчика я не видел, - сказал Дигори и вдруг вскрикнул: - Ой, что
это?
- Морская свинка, - отвечала девочка. - И действительно, в траве
возилась пухленькая морская свинка, подпоясанная ленточкой, к которой было
привязано сверкающее желтое кольцо.
- Смотри! - закричал Дигори. - Смотри, кольцо! И у тебя такое... и у
меня тоже.
Девочка очнулась и приподнялась. Они напряженно глядели друг на
друга, пытаясь что-то припомнить, покуда не закричали в один голос:
- Мистер Кеттерли!
- Дядя Эндрью!
Наконец-то они вспомнили, откуда и как сюда попали. На это ушло
порядочно времени и сил. Дигори рассказал девочке про все подлости своего
дяди.
- Но что же нам делать? - спросила девочка. - Забрать свинку и
вернуться?
- А куда спешить? - зевнул Дигори во весь рот.
- Нет, давай поторопимся, - возразила Полли. - Слишком тут спокойно,
сонно как-то. Смотри, ты же на глазах засыпаешь. Вот поддадимся - и совсем
навсегда заснем.
- Здесь хорошо, - сказал Дигори.
- Хорошо-то хорошо, - не сдавалась Полли, а вернуться все равно надо.
Поднявшись на ноги, она потянулась было к свинке, но передумала.
- Оставим ее, - сказала Полли. - Кому кому, а ей тут неплохо. Дома
твой дядюшка опять ее мучить начнет.
- Точно, - согласился Дигори. - Ты только подумай, что он нам с тобой
за гадость устроил! Кстати, а как же нам домой-то вернуться?
- Наверно, нужно нырнуть в этот пруд, - предположила Полли.
Они подошли к пруду. Зеленая, мирная вода, в которой отражались
листья, казалась бездонной.
- А купальники? - спросила Полли. - А плавать ты умеешь?
- Немножко. А ты?
- М-м... совсем плохо.
- Плавать нам не придется, - сказал Дигори. - Только нырнуть. И
купальников не нужно. Так и нырнем одетые. Ты что, забыла, как мы сюда
вышли совсем сухие?
Ни мальчику, ни девочке не хотелось признаваться в том, как они
боялись нырять. Взявшись за руки, они отсчитали: "Раз-два-три - плюх!" - и
прыгнули в воду. Раздался всплеск. Едва зажмурившись, Полли и Дигори снова
открыли глаза и увидали, что стоят в мелкой луже, все в том же зеленом
лесу. Вода в пруду едва доходила им до щиколоток.
- В чем же дело? - Полли испугалась, но не особенно. По-настоящему в
этом лесу никто бы не испугался - уж слишком там было спокойно.
- Я знаю! - сказал Дигори. - На нас желтые кольца, так? Они переносят
сюда. А зеленые - домой! Карманы у тебя есть? Отлично. Положи-ка желтое в
левый. Зеленые у меня. Держи, одно тебе.
Надев на пальцы по зеленому колечку, они снова пошли к пруду, как
вдруг Дигори воскликнул:
- Слушай!
- Ты что? - спросила Полли.
- Мне потрясающая мысль в голову пришла, - отвечал мальчик. - Куда
ведут остальные пруды?
- То есть как?
- А так. Через этот пруд мы вернулись бы в наш мир. А через другие?
Может, каждый ведет в свой собственный другой мир?
- А разве мы уже не в другом мире? Ты же сам говорил. И дядюшка твой
тоже...
- Ну его, дядюшку! Ни фига он не знает. Сам-то, небось, никуда в
жизни не нырял. Допустим, ему кажется, что есть наш мир и еще один другой.
А если их много?
- И это один из них?
- Нет. Это, по-моему, вовсе не мир, а так, промежуточное такое место.
Полли не поняла, и он принялся объяснять ей.
- Ужасно легко понять. Проход в нашем доме, допустим, он же не
комната? Но из него можно попасть в другие комнаты. Он вроде и не часть
никакого дома, но если уж ты в него попала, то иди на здоровье, и попадешь
в любой соседний дом, так? Вот и лес этот такой. Эдакое место, которое
само по себе вроде бы и нигде, а зато из него можно попасть куда угодно.
- Хотя бы и так, - начала было Полли, но Дигори знай гнул свое.
- Разумеется, так! - торопился он. - Теперь все ясно! Вот почему
здесь так тихо и сонно. Чему здесь случаться? Это в домах люди едят,
разговаривают, занимаются всякими делами. А между стенками, и над
потолками, и в проходе дома ничего не происходит. Зато из такого местечка
можно пробраться куда хочешь. И зачем нам сдался наш пруд? Давай попробуем
в другой нырнуть, а?
- Лес между мирами, - завороженно проговорила Полли. - Вот красота!
- Ну, куда будем нырять? - настаивал Дигори.
- Лично я никуда нырять не собираюсь, пока мы не узнаем, можно ли
вообще вернуться, - сказала Полли. - Откуда нам знать, что все именно так,
как ты тут говоришь?
- Чушь, - сказал Дигори, - Ты хочешь обратно в руки к дядюшке
угодить? Чтобы он тут же наши кольца отобрал? Нет уж, спасибо.
- Давай нырнем немножко, - упрямилась Полли, - не до конца. Только
проверить. Если хорошо пойдет, то сменим кольца и сразу вынырнем обратно.
- А разве можно повернуть назад, когда ты уже там?
- Мы же не сразу здесь очутились. Значит, время будет. Дигори
пришлось в конце концов сдаться, потому что Полли наотрез отказалась
нырять в другие миры, не проверив свое предположение. Она вовсе не
уступала Дигори в смелости (например, не боялась ни ос, ни пчел), только
была не такой любопытной. А Дигори был из тех, кому надо знать все, и он
впоследствии стал тем самым профессором Керком, который участвует в других
наших приключениях.
После долгих споров дети наконец условились надеть зеленые кольца,
нырнуть, но при первом же виде кабинета дяди Эндрью или даже тени своего
собственного мира Полли должна будет крикнуть: "Меняй!", чтобы оба они
мгновенно сняли зеленые кольца и надели желтые. Кричать хотел Дигори, но
Полли не уступала ему этой чести. Словом, зеленые колечки они надели, за
руки взялись, и в воду прыгнули. Все на этот раз сработало, только описать
происходившее трудно - уж очень быстро все случилось. Сначала показалось
черное небо с мелькающими огоньками, потом пронесся полупрозрачный Лондон,
потом раздался крик Полли и все снова сменилось мерцающим зеленым светом.
Через каких-нибудь полминуты они снова очутились в тихом лесу.
- Действует! - сказал Дигори. - Ну, какой нам пруд выбрать?
- Погоди, - сказала Полли, - давай сперва этот запомним.
Дети не без испуга переглянулись. И впрямь, просто так нырять было бы
опрометчиво. Ведь прудов было несметное множество, и все похожи друг на
друга. Деревья тоже были все одинаковые, так что не отметь Полли и Дигори
тот пруд, который вел обратно в наш мир, они бы так и пропали, не сумели
бы его разыскать. Дрожащей рукой открыв перочинный ножик, Дигори вырезал
на берегу пруда полоску дерна. Глина под ней издавала довольно приятный
запах.
- Хорошо, что хоть один из нас кое-что соображает, - сказала тем
временем Полли.
- Кончай, - отвечал Дигори, - давай-ка другие пруды посмотрим.
Полли ему что-то ответила, он тоже не смолчал, и препирались они
битых десять минут (только читать об этом было бы скучно). Посмотрим - ка
лучше, как они стоят у другого пруда: держатся за руки, сердца бьются,
лица бледные. Вот они надели желтые кольца, вот отсчитывают свое
"Раз-два-три - плюх!"
И снова ничего не вышло! Только ноги они во второй раз за утро
намочили. Если, конечно, это было утро - в лесу между мирами всегда одно и
то же время.
- Тьфу ты! - сказал Дигори. - В чем же загвоздка? Кольца желтые, все
в порядке. Дядюшка же говорил, что надо желтые надеть, чтобы в другой мир
попасть.
А дело было в том, что дядя Эндрью о промежуточном месте не имел
никакого понятия, и потому все перепутал. Желтые кольца вовсе не уносили
из нашего мира в другой, а потом обратно. Ошибался дядя. Пыль, из которой
он их изготовил, когда-то лежала тут, в промежуточном месте. Так что
желтые колечки тянули того, кто их касался, обратно в родной лес. А пыль
для зеленых колечек была совсем другая, она из леса выталкивала. Словом,
желтые колечки переносили в этот лес, а зеленые - в любой из других миров.
Многие чародеи, между прочим, не ведают, что творят. Да и сам Дигори не
слишком-то понимал, что к чему. В конце концов он обо всем догадался,
только было это много лет спустя. А покуда дети решили просто наугад
надеть зеленые колечки и посмотреть, что случится.
- Кто-кто, а я не струшу, - приговаривала Полли. На самом деле ей
казалось, что ни те, ни другие колечки в новом пруду уже не сработают, и
что они с Дигори только лишний раз промочат ноги. Не исключено, что и
Дигори тайком надеялся на то же самое. Во всяком случае, вернулись они к
пруду уже не такие серьезные и перепуганные. Так что - снова надели
колечки, взялись за руки, и куда веселее, чем раньше, отсчитали:
- Раз-два-три - плюх!
На сей раз волшебство подействовало. Пролетев сначала сквозь воду, а
потом через тьму, они увидали непонятные очертания каких-то предметов.
Ноги их ощутили твердую поверхность, расплывчатая мгла сменилась четкими
линиями, и Дигори воскликнул:
- Ничего себе местечко!
- Страшно противное, - вздрогнула Полли.
Первым делом они заметили свет, непохожий ни на солнечный, ни на
газовый, ни на пламя свечей - вообще ни на что не похожий. Был он тусклый,
мрачный, багряно-бурый, очень ровный. Стояли дети на мостовой среди
каких-то зданий, может быть - на мощеном внутреннем дворе. Небо над ними
было темно-синим, почти черным, и они не могли понять, откуда идет свет.
- Экая странная погода, - сказал Дигори.
- Мерзкая, - откликнулась Полли.
- То ли гроза будет, то ли затмение.
Говорили они почему-то шепотом, все еще держась за руки. Вокруг них
на высоких стенах зияло множество незастекленных окон, черных, словно
дыры. Под ними чернели арки, похожие на входы в туннели. Погода стояла
довольно холодная. Красновато-бурый камень арок и стен был совсем древний,
а может, просто казался старым из-за странного освещения. Камень мостовой
сплошь покрывали трещины. Стертые булыжники лежали неровно, а одну из арок
наполовину заваливал щебень. Дети медленно оглядывались, страшась
кого-нибудь увидеть в оконном проеме.
- Ты как думаешь, здесь живут? - прошептал Дигори.
- Нет, - сказала Полли. - Это... ну как их, руины. Слышишь, как тихо.
- Давай еще послушаем, - предложил Дигори.
Прислушавшись, они услыхали разве что биение собственных сердец. Тихо
было, как в лесу, только совсем по-другому. Там была тишина теплая, полная
жизни, даже казалось, что слышно, как растут деревья. А здешняя была злая,
пустая и холодная. И расти тут вряд ли что вообще могло.
- Пошли-ка домой, - сказала Полли.
- Да мы еще не видели ничего. Давай хоть оглядимся.
- И оглядываться нечего.
- Ну, если ты боишься...
- Кто это боится? - Полли выпустила его руку.
- Смотреть-то ты не хочешь.
- Ладно, пойдем.
- Не понравится - сразу исчезнем, - сказал Дигори. - Давай зеленые
колечки снимем и положим в правый карман, а желтые так и останутся в
левом. Только захотим, тронем кольцо левой рукой, и пожалуйста!
Так они и сделали: переложили кольца и отправились к одной из арок.
Она вела в дом, не такой темный, как им показалось поначалу. С порога
огромной пустой залы они различили в ее дальнем конце соединенные арками
колонны. Осторожно добравшись до них, они вышли в другой двор, с донельзя
ветхими стенами.
- Стоят, - сказал Дигори перепугавшейся Полли, - значит, не падают.
Главное - ступать тихо, а не то, конечно, обвалятся. Знаешь, как лавины в
горах.
Так шли они из одного просторного двора в другой, покуда не увидели в
одном из них фонтан. Только вода из пасти какого-то чудовища уже не текла,
и в самом фонтане давно высохла. Неведомые растения на стенах тоже невесть
когда засохли, все было мертвое - ни живых тварей, ни пауков, ни букашек,
ни даже травы.
Дигори заскучал по зеленому, живому теплу леса между мирами, и уже
совсем собрался тронуть заветное желтое колечко, когда перед ним вдруг
предстали высоченные двери, похожие на золотые. Одна была приоткрыта.
Заглянув в нее, дети замерли, раскрыли рты от удивления.
Сперва им показалось, что вся зала полна народу, тихо сидящего вдоль
стен. Но живые люди непременно бы пошевелились, пока дети, не двигаясь, их
разглядывали. Так что Дигори и Полли решили, что перед ними восковые
фигуры, только очень уж искусно сработанные, совсем как живые.
Тут уж любопытство охватило Полли, потому что фигуры эти были
облачены в невероятные наряды. Как их описать? Сказать, что наряды были
волшебные? Небывалые? Поразительные? Скажу только, что на голове у каждой
фигуры блистала корона, а сами одежды были всех цветов радуги - алые,
серебристые, густо-лиловые, изумрудные, расшитые самыми причудливыми
узорами, словно в рыцарском замке. И на коронах, и на одеждах сверкали
огромные драгоценные камни.
- А почему эти платья не истлели? - поинтересовалась Полли.
- Они заколдованы, - сказал Дигори, - не чувствуешь разве? Тут вообще
все заколдовано, я сразу понял.
- Дорогие-то какие, - сказала Полли.
Но Дигори больше интересовали сами фигуры, их лица. Тут и впрямь
нельзя было отвести взгляда. И мужские, и женские лица сияли красотой,
добротой и, как показалось Дигори, мудростью. Однако стоило детям пройти
несколько шагов - и лица начали становиться все важнее и надменней. К
середине ряда они стали попросту жестокими, а еще дальше - и безрадостными
вдобавок, словно у их обладателей ни в делах, ни в жизни не было ничего
хорошего, одни ужасы. А самая последняя, дама редкостной красоты, глядела
так злобно и гордо, что дух захватывало. Много позже, в старости, Дигори
говорил, что никогда не видел такой прекрасной женщины. А Полли при этом
добавляла, что никак не поймет, что же в ней такого красивого.
Дама, как я уже сказал, сидела последней, но и за ней стоял ряд
пустующих кресел.
- Что бы это все значило? - сказал Дигори. - Ты посмотри, тут стул
посередине, и на нем лежит что-то.
Собственно, Дигори увидел не стол, а широкую низкую колонну. На ней
лежал золотой молоток, а рядом на золотой дужке висел колокол, тоже
золотой.
- Тут написано что-то, - сказала Полли.
- Правда. Только мы все равно не поймем.
- Почему же? Давай попробуем.
Конечно, письмена были странные. И однако, к немалому удивлению
Дигори, они становились все понятней, пока он к ним присматривался. Если
бы мальчик вспомнил свои собственные слова, он бы понял, что и тут
действует колдовство. Но его так мучило любопытство, что он ничего не
вспомнил. Скоро он разобрал надпись. На каменной колонне были высечены
примерно такие слова:
"Выбирай, чужеземец! Если ты позвонишь в колокол - пеняй на себя.
Если не позвонишь - терзайся всю жизнь".
- Не буду я звонить, - сказала Полли.
- Здорово! - воскликнул Дигори. - Что ж, так и прикажешь всю жизнь
мучиться?
- Глупый ты. Кто же тебе приказывает мучиться?
- А колдовство? Заколдуют, и буду мучиться. Я вот, например, уже
сейчас мучаюсь. Колдовство действует.
- А я нет, - отрубила Полли. - И тебе я не верю. Ты притворяешься.
- Разумеется, ты же девчонка, - сказал Дигори. - Вашему брату на все
наплевать, кроме сплетен, да всякой чепухи насчет того, кто в кого
влюблен.
- Ты сейчас вылитый дядюшка Эндрью, - сказала Полли.
- При чем тут дядюшка? Мы говорим, что...
- Типичный мужчина! - сказала Полли взрослым голосом, и тут же
прибавила: - Только не вздумай отвечать, что я типичная женщина. Не
дразнись.
- Стану я называть женщиной такую козявку!
- Это я-то козявка? - Полли рассердилась по-настоящему. - Ладно, не
стану мешать. С меня хватит. Совершенно мерзкое место. А ты - воображала и
поросенок!
- Стой! - закричал Дигори куда противнее, чем хотел. Он увидел, что
Полли вот-вот сунет руку в карман с желтым колечком. - Мне его трудно
оправдать. Могу только сказать, что он - и не только он один - потом очень
и очень жалел о том, что сделал. - Он схватил Полли за руку, а сам левой
рукой дотянулся до молота и ударил по колоколу. Потом отпустил девочку, и
они молча уставились друг на друга. Полли собралась было зареветь, причем
не от страха, а от злости, но не успела.
Звон был мелодичный, не слишком оглушительный, зато непрерывный и
нарастающий, так что минуты через две дети уже не могли говорить, потому
что не услыхали бы друг друга. А когда он стал таким сильным, что перекрыл
бы даже их крик, то и сама мелодичность его стала казаться жуткой. Под
конец и воздух в зале, и пол под ногами задрожали крупной дрожью, а часть
стены и кусок потолка с грохотом рухнули - не то из-за колдовства, не то
поддавшись какой-то особенной ноте. И тут все затихло.
- Ну что, доволен? - съязвила Полли.
- Ладно, все уже кончилось, - отозвался Дигори.
Оба они думали, что все и впрямь кончилось. И оба страшно ошибались.
Дети смотрели друг на друга поверх приземистой колонны, на которой до
сих пор подрагивал замолкший колокол. Вдруг в дальнем, совсем
неразрушенном углу комнаты раздался какой-то негромкий звук. Они
обернулись на него с быстротой молнии и увидели, что одна из облаченных в
пышные одежды фигур, та самая последняя в ряду женщина, которая показалась
Дигори такой красавицей, подымается с кресла во весь свой гигантский рост.
И по короне, и по облачению, и по сиянию глаз, и по изгибу рта она,
несомненно, была могучей королевой. Комнату она осмотрела, и детей
увидела, и, конечно, заметила, что кусок стены и потолка обвалился, только
на лице ее не показалось и следа удивления.
- Кто пробудил меня? Кто разрушил чары? - она выступила вперед
быстрыми, длинными шагами.
- Кажется, это я, - сказал Дигори.
- Ты! - Королева положила на плечо мальчика свою руку - белоснежную,
прекрасную руку, которая, однако, была сильной, как клещи. - Ты? Но ты же
дитя, обыкновенный мальчишка! В твоих жилах, я сразу увидела, нет ни
королевской, ни даже благородной крови. Как ты осмелился проникнуть в этот
дом?
- Мы из другого мира сюда попали. Волшебным способом, - Полли решила,
что королеве пора заметить и ее.
- Это правда? - спросила королева у Дигори, по-прежнему не обращая
никакого внимания на девочку.
- Правда, - отвечал он.
Свободной рукой королева схватила его за подбородок и задрала лицо
мальчика, чтобы к нему присмотреться. Дигори, сколько ни силился, так и не
сумел выдержать ее взгляда. Что-то в ней было такое, слишком могучее.
Королева отпустила его не раньше, чем через минуту с лишним.
- Ты не волшебник, - сказала она, - на твоем лице нет знака чародеев.
Ты, верно, слуга волшебника. Тебя принесло сюда чужое волшебство.
- Мой дядя Эндрью волшебник, - сказал Дигори.
И тут где-то совсем рядом с комнатой зашуршало, заскрипело,
затрещало, раздался грохот падающих камней, и пол закачался.
- Здесь смертельно опасно, - сказала королева. - Весь дворец скоро
рухнет, и мы погибнем под развалинами. - Она говорила так спокойно, словно
речь шла о времени суток или о погоде. - Вперед, - добавила она,
протягивая руки обоим детям. Полли, между прочим, королева была совсем не
по душе, и руки ей она давать не собиралась. Но та, несмотря на все
спокойствие, двигалась с быстротой мысли. Не успела Полли опомниться, как
ее левую руку уже сжимала другая рука, куда крупнее и сильнее, чем ее
собственная.
"Жуткая женщина, - думала Полли, - не ровен час, еще сломает мне
руку. С нее станется. И руку-то она сграбастала левую, так что желтого
колечка я достать не смогу. Можно правой попробовать дотянуться до левого
кармана... нет, не получится, она меня спросит, что это я делаю. Ей ни в
коем случае нельзя про колечки говорить. Ой, лишь бы Дигори не выболтал.
Хорошо бы ему шепнуть пару слов..."
Из заколдованного зала королева провела их сквозь длинный коридор в
целый лабиринт гостиных, лестниц и двориков. Где-то продолжали рушиться
куски стен и потолка, порою грохот раздавался совсем близко, и одна арка
упала сразу после того, как они под ней прошли. Королева шла так быстро,
что детям приходилось семенить за нею, но она не выказывала никакого
страха.
"Отважная какая, - думал Дигори, - и сильная. Настоящая королева. Вот
бы она рассказала историю этого места..."
По дороге она и впрямь кое-что им рассказала.
- Вот дверь в подземелье, - говорила она, - а вот проход в главную
камеру пыток. Тут был старый пиршественный зал, куда мой прадед пригласил
как-то раз семьсот дворян, и перебил их прежде, чем они приступили к
ужину. Они были виновны в мятежных мыслях.
Наконец они дошли до самой высокой и просторной залы с дверями в
дальнем конце. Дигори подумал, что здесь раньше был главный вход в замок,
и он был совершенно прав. Двери были не то черного дерева, не то черного
металла, неизвестного в нашем мире, и закрыты на засовы, тяжелые и
расположенные слишком высоко. "Как же нам выбраться?" - подумал Дигори.
Тут королева отпустила Дигори, встала в полный рост и замерла с
простертой вверх рукой, а потом произнесла какие-то угрожающие непонятные
слова и словно бы что-то кинула в двери. Двери дрогнули, словно шелковые
занавески, и принялись распадаться, покуда от них не осталась горстка пыли
на пороге.
Дигори присвистнул.
- Обладает ли твой повелитель, твой дядя-чародей, моим могуществом? -
королева снова крепко сжала руку Дигори. - Я еще узнаю об этом. А ты тем
временем помни. Вот что я делаю с теми, кто стоит на моем пути.
Сквозь пустой дверной проем струился довольно яркий для этого мира
свет, и когда королева вывела детей из замка, они уже догадались, что
окажутся на открытом воздухе. В лицо им дул холодный, но какой-то затхлый
ветер. С высокой террасы открывался удивительный вид.
Далеко внизу над горизонтом висело багровое солнце, намного больше
нашего. Дигори сразу почувствовал, что оно к тому же куда древнее, чем
наше. Это было умирающее солнце, усталое от долгого взгляда на этот мир.
Слева от солнца, чуть повыше его, сверкала огромная одинокая звезда. Кроме
этой зловещей пары, в темном небе не было больше ничего. А по земле во
всех направлениях до самого горизонта простирался обширный город без
единой живой души. От всех храмов, башен, дворцов, пирамид и мостов города
в свете увядающего солнца ложились длинные мрачные тени. Когда-то
протекавшая через город река давно высохла, оставив лишь широкую канаву,
заполненную пылью.
- Запомните, ибо никому больше не доведется этого увидеть, - сказала
королева. - Таким был Чарн, великий град, столица Короля Королей, чудо
этого света, а может быть, и всех остальных. Есть ли у твоего дяди столь
богатые владения?
- Нет, - Дигори хотел было объяснить, что у дяди Эндрью нет никаких
владений, но королева его перебила.
- Ныне здесь царит молчание, но я стояла здесь, когда воздух был
полон звуками, что издавал Чарн. Здесь грохотали шаги и скрипели колеса,
щелкали бичи и стенали невольники, гремели колесницы и барабанный бой
возвещал жертвоприношения в храмах. Я стояла здесь перед гибелью города,
когда со всех улиц раздавался боевой клич и кровь струилась рекою... - Она
на мгновение замолкла. - И сразу, в единый миг, по слову
одной-единственной женщины Чарн погиб!
- Кто же эта женщина? - спросил Дигори слабым голосом, заранее зная
ответ.
- Я! - отвечала королева. - Я, Джадис, последняя королева, владычица
всего мира!
Дети стояли молча, дрожа от холода.
- Виновна моя сестра, - продолжала королева. - Это она довела меня до
такого, и будь она вовеки проклята всеми волшебными силами! Не было
минуты, когда я не пошла бы на мир, пощадив ее жизнь, если б она отреклась
ради меня от трона. Но она отказалась, и гордыня ее разрушила целый мир.
Даже после начала войны мы обе торжественно обещали не призывать на помощь
волшебства. Но что мне оставалось, когда она нарушила свою клятву?
Безумная! Или не знала она, что у меня во власти было больше волшебства?
Или не знала она, что мне доступна тайна Недоброго Слова? Или сомневалась
она, что я не устрашусь произнести его?
- Что это за слово такое было? - осведомился Дигори.
- Не спрашивай о тайне тайн, - сказала королева. - Великие властелины
нашего народа испокон веков знали, что есть слово, и есть обряд, которые
убьют все живое в мире, кроме самого чародея. Но древние короли были слабы
и мягкосердечны, да и те, кто всходил на трон вслед за ними, никогда даже
не пытались узнать этого слова. Но я узнала его в одном тайном месте, и
заплатила за это знание страшной ценой. И я молчала, пока меня не
заставили. Я сражалась с ней до конца, всем, что было в моей власти. Кровь
рекой лилась из жил моих врагов...
- Что за скотина, - пробормотала Полли.
- Последнее великое сражение шло три дня здесь, в Чарне. И все три
дня я созерцала его с этой террасы. Я молчала, покуда не погиб мой
последний солдат, покуда эта проклятая женщина, моя сестра, не поднялась
со своими разбойниками до середины этой лестницы, ведущей из города к
дворцу. Я дождалась, когда мы стали лицом к лицу, когда она, сверкнув
своими злобными глазами, не выкрикнула: "Победа!" "Победа, - отвечала я, -
только твоя ли?" И уста мои произнесли Недоброе Слово. И спустя мгновение
я осталась единственным живым существом под солнцем.
- А как же люди? - выдохнул Дигори.
- Какие такие люди? - не поняла королева.
- Простые люди, - возмутилась Полли, - которые вам никакого зла не
сделали. И женщины, и дети, и звери...
- Как же ты не можешь этого постигнуть? - королева по-прежнему
обращалась к Дигори. - Ведь я была королевой. И это был мой народ, живший,
чтобы исполнять мою волю.
- Не повезло же им, однако, - сказал Дигори.
- Ах, я забыла, что ты и сам мальчик из простонародья. Откуда тебе
понять интересы государства. Затверди, отрок, что великой королеве
позволяется много больше, чем черни. Ибо на наших плечах - тяжесть всего
мира. Для нас нет законов, и мы одиноки в своем высоком уделе.
Дигори вдруг припомнил, что дядюшка Эндрью выражался в точности теми
было перепачкано...
- Ты путаешь. Это у мальчика...
- Мальчика я не видел, - сказал Дигори и вдруг вскрикнул: - Ой, что
это?
- Морская свинка, - отвечала девочка. - И действительно, в траве
возилась пухленькая морская свинка, подпоясанная ленточкой, к которой было
привязано сверкающее желтое кольцо.
- Смотри! - закричал Дигори. - Смотри, кольцо! И у тебя такое... и у
меня тоже.
Девочка очнулась и приподнялась. Они напряженно глядели друг на
друга, пытаясь что-то припомнить, покуда не закричали в один голос:
- Мистер Кеттерли!
- Дядя Эндрью!
Наконец-то они вспомнили, откуда и как сюда попали. На это ушло
порядочно времени и сил. Дигори рассказал девочке про все подлости своего
дяди.
- Но что же нам делать? - спросила девочка. - Забрать свинку и
вернуться?
- А куда спешить? - зевнул Дигори во весь рот.
- Нет, давай поторопимся, - возразила Полли. - Слишком тут спокойно,
сонно как-то. Смотри, ты же на глазах засыпаешь. Вот поддадимся - и совсем
навсегда заснем.
- Здесь хорошо, - сказал Дигори.
- Хорошо-то хорошо, - не сдавалась Полли, а вернуться все равно надо.
Поднявшись на ноги, она потянулась было к свинке, но передумала.
- Оставим ее, - сказала Полли. - Кому кому, а ей тут неплохо. Дома
твой дядюшка опять ее мучить начнет.
- Точно, - согласился Дигори. - Ты только подумай, что он нам с тобой
за гадость устроил! Кстати, а как же нам домой-то вернуться?
- Наверно, нужно нырнуть в этот пруд, - предположила Полли.
Они подошли к пруду. Зеленая, мирная вода, в которой отражались
листья, казалась бездонной.
- А купальники? - спросила Полли. - А плавать ты умеешь?
- Немножко. А ты?
- М-м... совсем плохо.
- Плавать нам не придется, - сказал Дигори. - Только нырнуть. И
купальников не нужно. Так и нырнем одетые. Ты что, забыла, как мы сюда
вышли совсем сухие?
Ни мальчику, ни девочке не хотелось признаваться в том, как они
боялись нырять. Взявшись за руки, они отсчитали: "Раз-два-три - плюх!" - и
прыгнули в воду. Раздался всплеск. Едва зажмурившись, Полли и Дигори снова
открыли глаза и увидали, что стоят в мелкой луже, все в том же зеленом
лесу. Вода в пруду едва доходила им до щиколоток.
- В чем же дело? - Полли испугалась, но не особенно. По-настоящему в
этом лесу никто бы не испугался - уж слишком там было спокойно.
- Я знаю! - сказал Дигори. - На нас желтые кольца, так? Они переносят
сюда. А зеленые - домой! Карманы у тебя есть? Отлично. Положи-ка желтое в
левый. Зеленые у меня. Держи, одно тебе.
Надев на пальцы по зеленому колечку, они снова пошли к пруду, как
вдруг Дигори воскликнул:
- Слушай!
- Ты что? - спросила Полли.
- Мне потрясающая мысль в голову пришла, - отвечал мальчик. - Куда
ведут остальные пруды?
- То есть как?
- А так. Через этот пруд мы вернулись бы в наш мир. А через другие?
Может, каждый ведет в свой собственный другой мир?
- А разве мы уже не в другом мире? Ты же сам говорил. И дядюшка твой
тоже...
- Ну его, дядюшку! Ни фига он не знает. Сам-то, небось, никуда в
жизни не нырял. Допустим, ему кажется, что есть наш мир и еще один другой.
А если их много?
- И это один из них?
- Нет. Это, по-моему, вовсе не мир, а так, промежуточное такое место.
Полли не поняла, и он принялся объяснять ей.
- Ужасно легко понять. Проход в нашем доме, допустим, он же не
комната? Но из него можно попасть в другие комнаты. Он вроде и не часть
никакого дома, но если уж ты в него попала, то иди на здоровье, и попадешь
в любой соседний дом, так? Вот и лес этот такой. Эдакое место, которое
само по себе вроде бы и нигде, а зато из него можно попасть куда угодно.
- Хотя бы и так, - начала было Полли, но Дигори знай гнул свое.
- Разумеется, так! - торопился он. - Теперь все ясно! Вот почему
здесь так тихо и сонно. Чему здесь случаться? Это в домах люди едят,
разговаривают, занимаются всякими делами. А между стенками, и над
потолками, и в проходе дома ничего не происходит. Зато из такого местечка
можно пробраться куда хочешь. И зачем нам сдался наш пруд? Давай попробуем
в другой нырнуть, а?
- Лес между мирами, - завороженно проговорила Полли. - Вот красота!
- Ну, куда будем нырять? - настаивал Дигори.
- Лично я никуда нырять не собираюсь, пока мы не узнаем, можно ли
вообще вернуться, - сказала Полли. - Откуда нам знать, что все именно так,
как ты тут говоришь?
- Чушь, - сказал Дигори, - Ты хочешь обратно в руки к дядюшке
угодить? Чтобы он тут же наши кольца отобрал? Нет уж, спасибо.
- Давай нырнем немножко, - упрямилась Полли, - не до конца. Только
проверить. Если хорошо пойдет, то сменим кольца и сразу вынырнем обратно.
- А разве можно повернуть назад, когда ты уже там?
- Мы же не сразу здесь очутились. Значит, время будет. Дигори
пришлось в конце концов сдаться, потому что Полли наотрез отказалась
нырять в другие миры, не проверив свое предположение. Она вовсе не
уступала Дигори в смелости (например, не боялась ни ос, ни пчел), только
была не такой любопытной. А Дигори был из тех, кому надо знать все, и он
впоследствии стал тем самым профессором Керком, который участвует в других
наших приключениях.
После долгих споров дети наконец условились надеть зеленые кольца,
нырнуть, но при первом же виде кабинета дяди Эндрью или даже тени своего
собственного мира Полли должна будет крикнуть: "Меняй!", чтобы оба они
мгновенно сняли зеленые кольца и надели желтые. Кричать хотел Дигори, но
Полли не уступала ему этой чести. Словом, зеленые колечки они надели, за
руки взялись, и в воду прыгнули. Все на этот раз сработало, только описать
происходившее трудно - уж очень быстро все случилось. Сначала показалось
черное небо с мелькающими огоньками, потом пронесся полупрозрачный Лондон,
потом раздался крик Полли и все снова сменилось мерцающим зеленым светом.
Через каких-нибудь полминуты они снова очутились в тихом лесу.
- Действует! - сказал Дигори. - Ну, какой нам пруд выбрать?
- Погоди, - сказала Полли, - давай сперва этот запомним.
Дети не без испуга переглянулись. И впрямь, просто так нырять было бы
опрометчиво. Ведь прудов было несметное множество, и все похожи друг на
друга. Деревья тоже были все одинаковые, так что не отметь Полли и Дигори
тот пруд, который вел обратно в наш мир, они бы так и пропали, не сумели
бы его разыскать. Дрожащей рукой открыв перочинный ножик, Дигори вырезал
на берегу пруда полоску дерна. Глина под ней издавала довольно приятный
запах.
- Хорошо, что хоть один из нас кое-что соображает, - сказала тем
временем Полли.
- Кончай, - отвечал Дигори, - давай-ка другие пруды посмотрим.
Полли ему что-то ответила, он тоже не смолчал, и препирались они
битых десять минут (только читать об этом было бы скучно). Посмотрим - ка
лучше, как они стоят у другого пруда: держатся за руки, сердца бьются,
лица бледные. Вот они надели желтые кольца, вот отсчитывают свое
"Раз-два-три - плюх!"
И снова ничего не вышло! Только ноги они во второй раз за утро
намочили. Если, конечно, это было утро - в лесу между мирами всегда одно и
то же время.
- Тьфу ты! - сказал Дигори. - В чем же загвоздка? Кольца желтые, все
в порядке. Дядюшка же говорил, что надо желтые надеть, чтобы в другой мир
попасть.
А дело было в том, что дядя Эндрью о промежуточном месте не имел
никакого понятия, и потому все перепутал. Желтые кольца вовсе не уносили
из нашего мира в другой, а потом обратно. Ошибался дядя. Пыль, из которой
он их изготовил, когда-то лежала тут, в промежуточном месте. Так что
желтые колечки тянули того, кто их касался, обратно в родной лес. А пыль
для зеленых колечек была совсем другая, она из леса выталкивала. Словом,
желтые колечки переносили в этот лес, а зеленые - в любой из других миров.
Многие чародеи, между прочим, не ведают, что творят. Да и сам Дигори не
слишком-то понимал, что к чему. В конце концов он обо всем догадался,
только было это много лет спустя. А покуда дети решили просто наугад
надеть зеленые колечки и посмотреть, что случится.
- Кто-кто, а я не струшу, - приговаривала Полли. На самом деле ей
казалось, что ни те, ни другие колечки в новом пруду уже не сработают, и
что они с Дигори только лишний раз промочат ноги. Не исключено, что и
Дигори тайком надеялся на то же самое. Во всяком случае, вернулись они к
пруду уже не такие серьезные и перепуганные. Так что - снова надели
колечки, взялись за руки, и куда веселее, чем раньше, отсчитали:
- Раз-два-три - плюх!
На сей раз волшебство подействовало. Пролетев сначала сквозь воду, а
потом через тьму, они увидали непонятные очертания каких-то предметов.
Ноги их ощутили твердую поверхность, расплывчатая мгла сменилась четкими
линиями, и Дигори воскликнул:
- Ничего себе местечко!
- Страшно противное, - вздрогнула Полли.
Первым делом они заметили свет, непохожий ни на солнечный, ни на
газовый, ни на пламя свечей - вообще ни на что не похожий. Был он тусклый,
мрачный, багряно-бурый, очень ровный. Стояли дети на мостовой среди
каких-то зданий, может быть - на мощеном внутреннем дворе. Небо над ними
было темно-синим, почти черным, и они не могли понять, откуда идет свет.
- Экая странная погода, - сказал Дигори.
- Мерзкая, - откликнулась Полли.
- То ли гроза будет, то ли затмение.
Говорили они почему-то шепотом, все еще держась за руки. Вокруг них
на высоких стенах зияло множество незастекленных окон, черных, словно
дыры. Под ними чернели арки, похожие на входы в туннели. Погода стояла
довольно холодная. Красновато-бурый камень арок и стен был совсем древний,
а может, просто казался старым из-за странного освещения. Камень мостовой
сплошь покрывали трещины. Стертые булыжники лежали неровно, а одну из арок
наполовину заваливал щебень. Дети медленно оглядывались, страшась
кого-нибудь увидеть в оконном проеме.
- Ты как думаешь, здесь живут? - прошептал Дигори.
- Нет, - сказала Полли. - Это... ну как их, руины. Слышишь, как тихо.
- Давай еще послушаем, - предложил Дигори.
Прислушавшись, они услыхали разве что биение собственных сердец. Тихо
было, как в лесу, только совсем по-другому. Там была тишина теплая, полная
жизни, даже казалось, что слышно, как растут деревья. А здешняя была злая,
пустая и холодная. И расти тут вряд ли что вообще могло.
- Пошли-ка домой, - сказала Полли.
- Да мы еще не видели ничего. Давай хоть оглядимся.
- И оглядываться нечего.
- Ну, если ты боишься...
- Кто это боится? - Полли выпустила его руку.
- Смотреть-то ты не хочешь.
- Ладно, пойдем.
- Не понравится - сразу исчезнем, - сказал Дигори. - Давай зеленые
колечки снимем и положим в правый карман, а желтые так и останутся в
левом. Только захотим, тронем кольцо левой рукой, и пожалуйста!
Так они и сделали: переложили кольца и отправились к одной из арок.
Она вела в дом, не такой темный, как им показалось поначалу. С порога
огромной пустой залы они различили в ее дальнем конце соединенные арками
колонны. Осторожно добравшись до них, они вышли в другой двор, с донельзя
ветхими стенами.
- Стоят, - сказал Дигори перепугавшейся Полли, - значит, не падают.
Главное - ступать тихо, а не то, конечно, обвалятся. Знаешь, как лавины в
горах.
Так шли они из одного просторного двора в другой, покуда не увидели в
одном из них фонтан. Только вода из пасти какого-то чудовища уже не текла,
и в самом фонтане давно высохла. Неведомые растения на стенах тоже невесть
когда засохли, все было мертвое - ни живых тварей, ни пауков, ни букашек,
ни даже травы.
Дигори заскучал по зеленому, живому теплу леса между мирами, и уже
совсем собрался тронуть заветное желтое колечко, когда перед ним вдруг
предстали высоченные двери, похожие на золотые. Одна была приоткрыта.
Заглянув в нее, дети замерли, раскрыли рты от удивления.
Сперва им показалось, что вся зала полна народу, тихо сидящего вдоль
стен. Но живые люди непременно бы пошевелились, пока дети, не двигаясь, их
разглядывали. Так что Дигори и Полли решили, что перед ними восковые
фигуры, только очень уж искусно сработанные, совсем как живые.
Тут уж любопытство охватило Полли, потому что фигуры эти были
облачены в невероятные наряды. Как их описать? Сказать, что наряды были
волшебные? Небывалые? Поразительные? Скажу только, что на голове у каждой
фигуры блистала корона, а сами одежды были всех цветов радуги - алые,
серебристые, густо-лиловые, изумрудные, расшитые самыми причудливыми
узорами, словно в рыцарском замке. И на коронах, и на одеждах сверкали
огромные драгоценные камни.
- А почему эти платья не истлели? - поинтересовалась Полли.
- Они заколдованы, - сказал Дигори, - не чувствуешь разве? Тут вообще
все заколдовано, я сразу понял.
- Дорогие-то какие, - сказала Полли.
Но Дигори больше интересовали сами фигуры, их лица. Тут и впрямь
нельзя было отвести взгляда. И мужские, и женские лица сияли красотой,
добротой и, как показалось Дигори, мудростью. Однако стоило детям пройти
несколько шагов - и лица начали становиться все важнее и надменней. К
середине ряда они стали попросту жестокими, а еще дальше - и безрадостными
вдобавок, словно у их обладателей ни в делах, ни в жизни не было ничего
хорошего, одни ужасы. А самая последняя, дама редкостной красоты, глядела
так злобно и гордо, что дух захватывало. Много позже, в старости, Дигори
говорил, что никогда не видел такой прекрасной женщины. А Полли при этом
добавляла, что никак не поймет, что же в ней такого красивого.
Дама, как я уже сказал, сидела последней, но и за ней стоял ряд
пустующих кресел.
- Что бы это все значило? - сказал Дигори. - Ты посмотри, тут стул
посередине, и на нем лежит что-то.
Собственно, Дигори увидел не стол, а широкую низкую колонну. На ней
лежал золотой молоток, а рядом на золотой дужке висел колокол, тоже
золотой.
- Тут написано что-то, - сказала Полли.
- Правда. Только мы все равно не поймем.
- Почему же? Давай попробуем.
Конечно, письмена были странные. И однако, к немалому удивлению
Дигори, они становились все понятней, пока он к ним присматривался. Если
бы мальчик вспомнил свои собственные слова, он бы понял, что и тут
действует колдовство. Но его так мучило любопытство, что он ничего не
вспомнил. Скоро он разобрал надпись. На каменной колонне были высечены
примерно такие слова:
"Выбирай, чужеземец! Если ты позвонишь в колокол - пеняй на себя.
Если не позвонишь - терзайся всю жизнь".
- Не буду я звонить, - сказала Полли.
- Здорово! - воскликнул Дигори. - Что ж, так и прикажешь всю жизнь
мучиться?
- Глупый ты. Кто же тебе приказывает мучиться?
- А колдовство? Заколдуют, и буду мучиться. Я вот, например, уже
сейчас мучаюсь. Колдовство действует.
- А я нет, - отрубила Полли. - И тебе я не верю. Ты притворяешься.
- Разумеется, ты же девчонка, - сказал Дигори. - Вашему брату на все
наплевать, кроме сплетен, да всякой чепухи насчет того, кто в кого
влюблен.
- Ты сейчас вылитый дядюшка Эндрью, - сказала Полли.
- При чем тут дядюшка? Мы говорим, что...
- Типичный мужчина! - сказала Полли взрослым голосом, и тут же
прибавила: - Только не вздумай отвечать, что я типичная женщина. Не
дразнись.
- Стану я называть женщиной такую козявку!
- Это я-то козявка? - Полли рассердилась по-настоящему. - Ладно, не
стану мешать. С меня хватит. Совершенно мерзкое место. А ты - воображала и
поросенок!
- Стой! - закричал Дигори куда противнее, чем хотел. Он увидел, что
Полли вот-вот сунет руку в карман с желтым колечком. - Мне его трудно
оправдать. Могу только сказать, что он - и не только он один - потом очень
и очень жалел о том, что сделал. - Он схватил Полли за руку, а сам левой
рукой дотянулся до молота и ударил по колоколу. Потом отпустил девочку, и
они молча уставились друг на друга. Полли собралась было зареветь, причем
не от страха, а от злости, но не успела.
Звон был мелодичный, не слишком оглушительный, зато непрерывный и
нарастающий, так что минуты через две дети уже не могли говорить, потому
что не услыхали бы друг друга. А когда он стал таким сильным, что перекрыл
бы даже их крик, то и сама мелодичность его стала казаться жуткой. Под
конец и воздух в зале, и пол под ногами задрожали крупной дрожью, а часть
стены и кусок потолка с грохотом рухнули - не то из-за колдовства, не то
поддавшись какой-то особенной ноте. И тут все затихло.
- Ну что, доволен? - съязвила Полли.
- Ладно, все уже кончилось, - отозвался Дигори.
Оба они думали, что все и впрямь кончилось. И оба страшно ошибались.
Дети смотрели друг на друга поверх приземистой колонны, на которой до
сих пор подрагивал замолкший колокол. Вдруг в дальнем, совсем
неразрушенном углу комнаты раздался какой-то негромкий звук. Они
обернулись на него с быстротой молнии и увидели, что одна из облаченных в
пышные одежды фигур, та самая последняя в ряду женщина, которая показалась
Дигори такой красавицей, подымается с кресла во весь свой гигантский рост.
И по короне, и по облачению, и по сиянию глаз, и по изгибу рта она,
несомненно, была могучей королевой. Комнату она осмотрела, и детей
увидела, и, конечно, заметила, что кусок стены и потолка обвалился, только
на лице ее не показалось и следа удивления.
- Кто пробудил меня? Кто разрушил чары? - она выступила вперед
быстрыми, длинными шагами.
- Кажется, это я, - сказал Дигори.
- Ты! - Королева положила на плечо мальчика свою руку - белоснежную,
прекрасную руку, которая, однако, была сильной, как клещи. - Ты? Но ты же
дитя, обыкновенный мальчишка! В твоих жилах, я сразу увидела, нет ни
королевской, ни даже благородной крови. Как ты осмелился проникнуть в этот
дом?
- Мы из другого мира сюда попали. Волшебным способом, - Полли решила,
что королеве пора заметить и ее.
- Это правда? - спросила королева у Дигори, по-прежнему не обращая
никакого внимания на девочку.
- Правда, - отвечал он.
Свободной рукой королева схватила его за подбородок и задрала лицо
мальчика, чтобы к нему присмотреться. Дигори, сколько ни силился, так и не
сумел выдержать ее взгляда. Что-то в ней было такое, слишком могучее.
Королева отпустила его не раньше, чем через минуту с лишним.
- Ты не волшебник, - сказала она, - на твоем лице нет знака чародеев.
Ты, верно, слуга волшебника. Тебя принесло сюда чужое волшебство.
- Мой дядя Эндрью волшебник, - сказал Дигори.
И тут где-то совсем рядом с комнатой зашуршало, заскрипело,
затрещало, раздался грохот падающих камней, и пол закачался.
- Здесь смертельно опасно, - сказала королева. - Весь дворец скоро
рухнет, и мы погибнем под развалинами. - Она говорила так спокойно, словно
речь шла о времени суток или о погоде. - Вперед, - добавила она,
протягивая руки обоим детям. Полли, между прочим, королева была совсем не
по душе, и руки ей она давать не собиралась. Но та, несмотря на все
спокойствие, двигалась с быстротой мысли. Не успела Полли опомниться, как
ее левую руку уже сжимала другая рука, куда крупнее и сильнее, чем ее
собственная.
"Жуткая женщина, - думала Полли, - не ровен час, еще сломает мне
руку. С нее станется. И руку-то она сграбастала левую, так что желтого
колечка я достать не смогу. Можно правой попробовать дотянуться до левого
кармана... нет, не получится, она меня спросит, что это я делаю. Ей ни в
коем случае нельзя про колечки говорить. Ой, лишь бы Дигори не выболтал.
Хорошо бы ему шепнуть пару слов..."
Из заколдованного зала королева провела их сквозь длинный коридор в
целый лабиринт гостиных, лестниц и двориков. Где-то продолжали рушиться
куски стен и потолка, порою грохот раздавался совсем близко, и одна арка
упала сразу после того, как они под ней прошли. Королева шла так быстро,
что детям приходилось семенить за нею, но она не выказывала никакого
страха.
"Отважная какая, - думал Дигори, - и сильная. Настоящая королева. Вот
бы она рассказала историю этого места..."
По дороге она и впрямь кое-что им рассказала.
- Вот дверь в подземелье, - говорила она, - а вот проход в главную
камеру пыток. Тут был старый пиршественный зал, куда мой прадед пригласил
как-то раз семьсот дворян, и перебил их прежде, чем они приступили к
ужину. Они были виновны в мятежных мыслях.
Наконец они дошли до самой высокой и просторной залы с дверями в
дальнем конце. Дигори подумал, что здесь раньше был главный вход в замок,
и он был совершенно прав. Двери были не то черного дерева, не то черного
металла, неизвестного в нашем мире, и закрыты на засовы, тяжелые и
расположенные слишком высоко. "Как же нам выбраться?" - подумал Дигори.
Тут королева отпустила Дигори, встала в полный рост и замерла с
простертой вверх рукой, а потом произнесла какие-то угрожающие непонятные
слова и словно бы что-то кинула в двери. Двери дрогнули, словно шелковые
занавески, и принялись распадаться, покуда от них не осталась горстка пыли
на пороге.
Дигори присвистнул.
- Обладает ли твой повелитель, твой дядя-чародей, моим могуществом? -
королева снова крепко сжала руку Дигори. - Я еще узнаю об этом. А ты тем
временем помни. Вот что я делаю с теми, кто стоит на моем пути.
Сквозь пустой дверной проем струился довольно яркий для этого мира
свет, и когда королева вывела детей из замка, они уже догадались, что
окажутся на открытом воздухе. В лицо им дул холодный, но какой-то затхлый
ветер. С высокой террасы открывался удивительный вид.
Далеко внизу над горизонтом висело багровое солнце, намного больше
нашего. Дигори сразу почувствовал, что оно к тому же куда древнее, чем
наше. Это было умирающее солнце, усталое от долгого взгляда на этот мир.
Слева от солнца, чуть повыше его, сверкала огромная одинокая звезда. Кроме
этой зловещей пары, в темном небе не было больше ничего. А по земле во
всех направлениях до самого горизонта простирался обширный город без
единой живой души. От всех храмов, башен, дворцов, пирамид и мостов города
в свете увядающего солнца ложились длинные мрачные тени. Когда-то
протекавшая через город река давно высохла, оставив лишь широкую канаву,
заполненную пылью.
- Запомните, ибо никому больше не доведется этого увидеть, - сказала
королева. - Таким был Чарн, великий град, столица Короля Королей, чудо
этого света, а может быть, и всех остальных. Есть ли у твоего дяди столь
богатые владения?
- Нет, - Дигори хотел было объяснить, что у дяди Эндрью нет никаких
владений, но королева его перебила.
- Ныне здесь царит молчание, но я стояла здесь, когда воздух был
полон звуками, что издавал Чарн. Здесь грохотали шаги и скрипели колеса,
щелкали бичи и стенали невольники, гремели колесницы и барабанный бой
возвещал жертвоприношения в храмах. Я стояла здесь перед гибелью города,
когда со всех улиц раздавался боевой клич и кровь струилась рекою... - Она
на мгновение замолкла. - И сразу, в единый миг, по слову
одной-единственной женщины Чарн погиб!
- Кто же эта женщина? - спросил Дигори слабым голосом, заранее зная
ответ.
- Я! - отвечала королева. - Я, Джадис, последняя королева, владычица
всего мира!
Дети стояли молча, дрожа от холода.
- Виновна моя сестра, - продолжала королева. - Это она довела меня до
такого, и будь она вовеки проклята всеми волшебными силами! Не было
минуты, когда я не пошла бы на мир, пощадив ее жизнь, если б она отреклась
ради меня от трона. Но она отказалась, и гордыня ее разрушила целый мир.
Даже после начала войны мы обе торжественно обещали не призывать на помощь
волшебства. Но что мне оставалось, когда она нарушила свою клятву?
Безумная! Или не знала она, что у меня во власти было больше волшебства?
Или не знала она, что мне доступна тайна Недоброго Слова? Или сомневалась
она, что я не устрашусь произнести его?
- Что это за слово такое было? - осведомился Дигори.
- Не спрашивай о тайне тайн, - сказала королева. - Великие властелины
нашего народа испокон веков знали, что есть слово, и есть обряд, которые
убьют все живое в мире, кроме самого чародея. Но древние короли были слабы
и мягкосердечны, да и те, кто всходил на трон вслед за ними, никогда даже
не пытались узнать этого слова. Но я узнала его в одном тайном месте, и
заплатила за это знание страшной ценой. И я молчала, пока меня не
заставили. Я сражалась с ней до конца, всем, что было в моей власти. Кровь
рекой лилась из жил моих врагов...
- Что за скотина, - пробормотала Полли.
- Последнее великое сражение шло три дня здесь, в Чарне. И все три
дня я созерцала его с этой террасы. Я молчала, покуда не погиб мой
последний солдат, покуда эта проклятая женщина, моя сестра, не поднялась
со своими разбойниками до середины этой лестницы, ведущей из города к
дворцу. Я дождалась, когда мы стали лицом к лицу, когда она, сверкнув
своими злобными глазами, не выкрикнула: "Победа!" "Победа, - отвечала я, -
только твоя ли?" И уста мои произнесли Недоброе Слово. И спустя мгновение
я осталась единственным живым существом под солнцем.
- А как же люди? - выдохнул Дигори.
- Какие такие люди? - не поняла королева.
- Простые люди, - возмутилась Полли, - которые вам никакого зла не
сделали. И женщины, и дети, и звери...
- Как же ты не можешь этого постигнуть? - королева по-прежнему
обращалась к Дигори. - Ведь я была королевой. И это был мой народ, живший,
чтобы исполнять мою волю.
- Не повезло же им, однако, - сказал Дигори.
- Ах, я забыла, что ты и сам мальчик из простонародья. Откуда тебе
понять интересы государства. Затверди, отрок, что великой королеве
позволяется много больше, чем черни. Ибо на наших плечах - тяжесть всего
мира. Для нас нет законов, и мы одиноки в своем высоком уделе.
Дигори вдруг припомнил, что дядюшка Эндрью выражался в точности теми