Страница:
– 7.05.1945 года. Капитуляция командования Южного фронта (Кессельринг). – 7.05.1945 года. В Реймсе подписываются условия капитуляции Германии.
– 9.05.1945 года. Ратификация акта о капитуляции
Как я уже объяснил, на ситуацию в центральной части Германии могла оказать влияние только недавно созданная 12-я армия. В течение длительного времени я не получал информации о реальном положении дел с этим призрачным соединением, о котором ходило столько разговоров. По мере ухудшения ситуации на фронтах Гитлер в наших беседах и телефонных разговорах все время пытался убедить меня в том, что эта армия – деш ех тасЫпа (бог из машины. – Примеч. пер.). О том же, хотя куда менее восторженно, говорили в оперативном отделе штаба Верховного командования вермахта. Но как только я понял, что это чудо-соединение, судя уже по тому, в какой стадии находился процесс его формирования, просто не могло быть вовремя введено в бой для того, чтобы поправить положение хотя бы в одной только Центральной Германии, я счел своим долгом сконцентрировать все мое внимание на опасной обстановке на юге и 10 апреля перенес мой штаб в Верхнее пфальцграфство.
В конце марта на юге Германии после форсирования американцами Рейна в районе Оппенгейма и последующих их действий против правого фланга группы армий С перед противником открылась прямая -дорога на северо-восток в направлении Гессена и Хершфельда, на восток в направлении Вюрцбурга и на юго-восток, через слабо защищенную равнину в направлении Нюрнберга.
Далее к югу американские войска дошли до долины Рейна южнее и юго-восточнее Мангейма и Гейдельбер-га. В конце марта после переправы через Рейн между Шпейером и Гермершайном 3-й алжирской и 2-й марокканской дивизий французские войска изменили направление удара и двинулись из Южного пфальцграфства к северу. Упомянутые дивизии продвигались на юго-восток, осуществляя непосредственную поддержку американских войск с фланга и проводя зачистку долины Рейна, чтобы облегчить переход реки 9-й колониальной дивизии и французской 5-й бронетанковой дивизии.
Основной замысел противника стал ясен уже 26 марта. Не оставалось никаких сомнений в том, что его стратегической целью на юге было раскрыть эту зону с севера. Этот план имел следующие преимущества.
Противник мог осуществить массовую переправу через Рейн в местности, уже взятой под контроль войсками альянса.
План давал противнику возможность избежать необходимости наступать в горных районах и в местности с большим количеством водных преград, неся большие потери.
Левый фланг американской 7-й армии, действовавшей на юге Германии, оставался в контакте – пусть и не слишком прочном – с американской 3-й армией, наступавшей левее.
Разумеется, то, что нам удалось разгадать планы противника, не могло компенсировать нам недостаток стратегических возможностей с нашей стороны. В то время в южной зоне находилась панцер-гренадерская дивизия (17-я дивизия СС), которая недавно была пополнена и теперь должна была доказать свою доблесть. Но силами одной этой резервной дивизии невозможно было закрыть район шириной около 300 километров. Что же касается пехотных дивизий, то они были явно недоукомплектованными, а многочисленные наспех сформированные для «латания дыр» части, укомплектованные военнослужащими караульных батмьонов, ополченцами и курсантами военных училищ, совершенно не годились для использования их в оперативных целях. Единственным плюсом, которым располагало германское командование в этом районе, был характер местности. Но даже при этом наши оборонительные действия вблизи реки (Майн) и в горах (Оденвальд) были не слишком удачными, поскольку часть войск, которые должны были в них участвовать, противник перехватил еще на марше и уничтожил. Следовательно, мы должны были действовать таким образом: вовремя занимать позицию, затем как можно дольше удерживать ее и, наконец, улучив удобный момент, отходить на следующий рубеж обороны. Это означмо, что мы должны не только маневрировать, но и давать бой противнику там, где характер местности позволял занять выгодную позицию. Как минимум, левый фланг 1-й армии и 19-я армия находились на позициях, где вполне можно было держать оборону. Так, 19-я армия была сосредоточена в весьма выгодном месте в северной части Черного Леса. Туда нужно было каким-то образом перебросить все имевшиеся силы и средства, даже за счет ослабления позиций в западной части Черного Леса. Однако нельзя было игнорировать тот факт, что противника, воодушевленного победами, невозможно было остановить или даже задержать на какое-то время, уступая ему в численности, обу-ченности, вооружении и технике.
Чтобы наш план постепенного отхода имел хотя бы скромные шансы на успех, нами были предприняты попытки дополнительно усилить оборонительные рубежи фортификационными методами, а также с помощью привлечения артиллерии и тяжелого вооружения. Однако именно с артиллерией и тяжелым вооружением дела у нас обстояли хуже всего.
Без чрезмерного погружения в подробности происходившего я постараюсь обозначить наиболее, с моей точки зрения, важные тактические фазы боевых действий в тот период, а также их критические точки.
Прорыв противника на участке между расположенным в излучине Майна Мильтенбергом и Эбербахом, случившийся одновременно с захватом войсками альянса мостов через Майн в районе Ашаффенбурга, обозначил начало двух важных военных операций. Он открыл противнику дорогу на Вюрцбург (1-7 апреля) и оттуда в Бамберг (15 апреля) и Нюрнберг, а также позволил ему пройти к Нюрнбергу, обойдя Мергентайм (16-20 апреля).
Противник не изменил своей тактики; он ввел в прорыв по всей его ширине танковые дивизии, которые, с поразительной быстротой сконцентрировав свои силы, ринулись вперед, после чего следом за ними двинулась пехота. Быстрота продвижения вперед танков противника на этом этапе была просто исключительной.
Перебросив дивизии с левого фланга 1-й армии в район прорыва, командование группы армий О и 1-й армии продемонстрировало удивительную гибкость. Однако дивизии прибыли на место слишком поздно, не успев прикрыть даже линию Таубер – Ягст, а без их поддержки не удалось остановить даже авангард противника.
Прорыв противником «Тауберской линии» в конечном итоге открыл ему дорогу на восток и северо-восток, в направлении Вюрцбурга и Швайнфурта. Многочисленные попытки не дать американской 12-й бронетанковой дивизии переправиться через Майн в районе Оксенфур-та оказались безрезультатными. Предпринятый нашими войсками 28 марта отход с оборонительных рубежей на правом фланге на линию Унтер-Виттигаузен – Грюнс-фельд – Лауда – Мергентайм с фронтом, обращенным на север, был сомнительным тактическим маневром, не вполне выгодным в сложившихся обстоятельствах. Отход на новом Западно-Восточном фронте лишь еще больше расширил брешь, возникшую в результате неудачных действий 82-го армейского корпуса, привел к окончательному разделению боевых порядков 1-й и 7-й армий и расчистил путь американской 7-й армии для захода во фланг наших войск в районе Бамберга – Нюрнберга.
Эти события также обеспокоили Верховное командование вермахта, которое 3 апреля приказало генералу Шульцу, новому командующему группой армий О, собрать сильную ударную группировку под командованием генерала Толсдорфа позади правого фланга 1-й армии. Эта ударная группировка должна была броском в северном направлении отрезать группировку противника, наступающую на Вюрцбург, и соединиться с частями 82-го армейского корпуса. Этот приказ был невыполним, и я отменил его, что впоследствии было одобрено Верховным командованием вермахта. Данный пример, как и случай с группой армий Н (я имею в виду приказ о наступлении, отданный Штуденту), показывает, что карты и донесения никогда не заменят личного наблюдения.
Быстрое продвижение на Майне, с нашей точки зрения, должно было побудить американскую 12-ю группу армий изменить направление удара 11-й и 14-й бронетанковых дивизий, ведущих бои западнее и южнее Тю-рингского леса, сместив его к юго-востоку, чтобы прикрыть и укрепить американский левый фланг, который фактически повис в воздухе.
На нашем левом фланге 1-я армия и дивизии 13-го и 80-го армейских корпусов, отступая под напором противника, были вынуждены отойти к Ягсту и линии Не-кар – Энц, а 10 апреля – к Кохеру; это позволило нашим войскам соединиться. Когда они вышли на указанную линию, наступило затишье – правда, на очень короткое время. 10 апреля 1-я армия стояла на линии Прикенш-тадт – Уффенгейм – Нидерштеттен – Ингельфинген – Ко-хер, причем ее правый фланг располагался приблизительно в районе западной опушки Штайгерского леса. Переброска трех дивизий с левого фланга 1-й армии и правого фланга 19-й в район Нюрнберга, которому угрожал противник, ослабила стратегически важную линию Некар – Энц и приобретший к этому времени не меньшее значение рубеж в районе Кохера; правда, нашим войскам при оборудовании своих позиций удалось так удачно использовать особенности местности, что можно было не опасаться, что в ближайшее время противнику удастся создать опасную ситуацию на этом направлении. Жаль только, что три дивизии, снятые с этих участков, с опозданием прибыли к новому месту развертывания, в результате чего эффект от их использования оказался меньше, чем можно было ожидать с учетом их силы и боеготовности.
Необходимость этих перестановок была подчеркнута развитием событий на правом фланге армии. Измотанные дивизии 82-го армейского корпуса были неспособны сдержать преследовавшие их американские дивизии, действовавшие на фланге американских 7-й и 3-й армий; в то же время-36-я дивизия, укомплектованная ополченцами, и 416-я пехотная дивизия оказались разрезанными на части в районе Бамберга. 15 апреля войска противника миновали Бамберг и Бейрет, и перед ними открылась дорога на юг.
Западнее нам удалось сманеврировать более удачно – фронт не развалился. 14-15 апреля мы дали противнику бой за Айш – Нюрнберг продолжал притягивать силы американской 7-й армии, словно магнит.
Все эти события наверняка привели бы к катастрофе, если бы в самый последний момент в наше распоряжение не поступили 2-я горнострелковая дивизия 13-го армейского корпуса СС и 17-я панцер-гренадерская дивизия СС. Одновременно мне удалось задействовать очень сильно потрепанные 36-ю дивизию, состоящую из ополченцев, и 416-ю пехотную дивизию (они отступали через Бамберг), а также несколько учебных и вспомогательных подразделений, которым в спешном порядке было выдано оружие. Все они 16-17 апреля смогли создать локальный оборонительный заслон к югу от шоссе. К сожалению, один из полков 17-й дивизии СС пришлось выделить для обороны Нюрнберга, в результате чего между боевыми порядками 82-го армейского корпуса и 13-го корпуса СС на какое-то время возникла брешь, через которую, как назло, успела проскользнуть американская дивизия. У нас не было сил и средств для того, чтобы прикрыть обнаженный фланг – Франконс-кую Швейцарию и Верхнее пфальцграфство до Нааба, – если не считать боевую группу, находящуюся в постоянном военном лагере в районе Графенвюра. Эта боевая группа (танки и пехота на грузовиках) была брошена в бой на фланге 14-й американской бронетанковой дивизии, наступающей от Бейрета на Нюрнберг. Я лично наблюдал за атакой наших танков и пехоты. Она дала мизерные результаты не только потому, что наши войска были малочисленными. Главными причинами были отсутствие боевого опыта, недостаточно высокий уровень выучки и поспешность в действиях. Таким образом, помимо бреши в Верхнем пфальцграфстве, тянувшейся до самого Нааба, 18 и 19 апреля у нас были весьма слабые позиции на линии, проходившей севернее Амберга через Швабах, Ансбах и Халл в направлении Лауффена.
Создав эту линию, 1-я армия еще раз доказала свою высокую боевую выучку. Ни ее командование, ни войска нельзя винить в том, что 14 и 15 апреля противнику удалось продинуться вперед и, переправившись через Некар, создать на его берегу плацдарм по обе стороны от Хайльбронна. Линия Некар – Энц с выступом от Хайльбронна до Пфорцгейма прикрывала проход между Оденвальдом и Черным Лесом. Если бы противник прорвал оборонительный рубеж в районе Некара, перед ним открылась бы местность к северу от Швабского Альба, идеальная для применения танков. Наступление же через Энц угрожало бы Штутгарту и району, расположенному к югу от города между Черным Лесом и Альбом, а также самой реке.
Уже в конце марта было очевидно, что южная граница зоны действий американской группы армий вряд ли опустится южнее линии Людвигсгафен – Хайльбронн. Это означало, что Баден и Вюртемберг включены в зону действий французских войск.
13 апреля французы начали наступление из района Карлсруэ на наши позиции, расположенные в северной части Черного Леса. Это привело к тому, что к 18 апреля им удалось глубоко вклиниться в нашу оборону, двигаясь на Вильдбад и Херренальб, а также частично окружить Пфорцгейм. Даже на тех участках, где наши оборонительные рубежи были достаточно плотными, наши войска были уже не в состоянии держаться. Следовательно, любой «маневр» в борьбе с таким мобильным противником, как тот, с которым мы имели дело, был обречен на неудачу. Стало очевидно, что 19-я армия была больше не в состоянии сдерживать противника. Если даже хорошо укомплектованные и вооруженные 80-й и 64-й корпуса, занимавшие удобные позиции на местности, благоприятной для оборонительных действий, продемонстрировали неспособность к сопротивлению, то чего же можно было ожидать от наспех сформированных батальонов, вынужденных действовать изолированно? На открытых участках местности вся тактика сводилась к тому, что наши части просто обращались в бегство, пытаясь спастись. Однако противник двигался еще быстрее. Хотя 19-я армия попыталась собрать в кулак свои силы, пытаясь восстановить свой боевой потенциал, она не смогла остановить противника, устремившегося вперед восточнее Пфорцгейма.
Продвижение американских и французских дивизий со стороны Пфорцгейма, в результате которого к 20-21 апреля они приблизились к Штутгарту, было подкреплено броском американских войск на восток в обход города. В итоге 1-я и 14-я армии оказались разъединенными. 80-й армейский корпус попал в отчаянное положение. А когда 22 апреля французская бронетанковая дивизия двинулась в направлении Виллингена, части 64-го армейского корпуса и 18-й корпус СС также оказались под угрозой. Битва за Вюртемберг была проиграна в первые же дни, когда стало ясно, что нам не удастся удержать рубеж между Энцем и Черным Лесом.
24 апреля поредевшие части 19-й армии стояли на Дунае и Иллере и отступали к Кемптену.
Эти поражения не только сказались на общей обстановке, но и надломили боевой дух солдат и офицеров, сражавшихся на юге Германии.
На правом фланге нашей 1-й армии головные дивизии американской 3-й армии вырвались на открытую местность к востоку от Франконской Швейцарии, создали угрозу Вейдену (24 апреля) и Ноймаркту, а затем в течение нескольких дней при содействии американской 11-й бронетанковой дивизии заняли Черный Лес. За период с 26 апреля до 3 мая они продвинулись до Регена, Цвизеля и Шама. Оборонительные рубежи генерала Ви-зенбергера в районе Нааба были смяты или оттеснены назад.
Дивизии 82-го армейского корпуса также были либо смяты, либо оттеснены назад и в конце концов соединились с курсантами Армейского инженерного училища на Регенсбургском плацдарме к северу от Дуная и с дивизией СС «Нибелунги» на другом берегу реки.
Их судьбу разделил 13-й корпус СС. Его боевые порядки также были прорваны в нескольких местах, но при этом его части не потеряли контакта друг с другом. В итоге 13-й корпус СС сумел создать четыре плацдарма между Инголыптадтом и Донаувюртом, пробиться обратно за Дунай и создать новую линию обороны.
Решающее наступление против 13-го армейского корпуса на левом фланге 1-й армии противник начал 19 апреля; его войска прорвали фронт в нескольких местах между Кральсхаймом и Бакнангом и открыли американским дивизиям путь на Дунай между Диллингеном и Ульмом. Тем не менее, отдельным группировкам германских войск удалось создать крупный плацдарм западнее Диллингена, с которого они 24 апреля отошли обратно за Дунай, получив возможность возобновить оборонительные действия в районе, простиравшемся от западных окраин Диллингена до самого Ульма. Но внезапный бросок противника к Диллингену и одновременный выход двух или трех американских дивизий к Ульму и за него решили судьбу доблестных солдат, входивших в состав упомянутых группировок.
Однако успехи русских, сумевших 20 апреля форсировать Одер на большом участке фронта, затмили все вышеизложенные события. Реакцией на сложившуюся в результате ситуацию было создание 24 апреля оперативного штаба Верховного командования вермахта для Южной Германии под руководством генерала Винтера. Соответственно, я как командующим Южным фронтом имел право привлекать сотрудников этого штаба к планированию дальнейших действий.
Противник действовал в той же манере, что и в предыдущие недели. Даже при том, что в последнюю декаду апреля американские бронетанковые дивизии отбросили осторожность и провели глубокие рейды в Богемский лес, вдоль Дуная и в направлении озера Констанс, командование противника постаралось перебросить дивизии второго эшелона вперед, чтобы не допустить слишком большого разрыва между первым и вторым эшелонами и избежать локальных встречных ударов. И надо сказать, что эти усилия дали определенный результат. Как и в Африке, а также в Италии, французские дивизии продемонстрировали свое умение вести боевые действия в горах. Германское командование было уже не в состоянии оказать им достойное сопротивление.
Учитывая явную слабость германских войск, их недостаточную обученность, оснащенность и мобильность, можно сказать, что противник, развернув преследование наших частей и немедленно проникнув в разрыв между 7-й и 1-й армиями, возможно, одержал бы победу раньше. Идея бросить в прорыв американскую 10-ю бронетанковую дивизию представляла собой весьма тонкий тактический ход. Если бы ее удалось реализовать, это могло бы иметь катастрофические последствия для 1-й армии. В броске американской 12-й бронетанковой дивизии на Диллинген чувствовался настоящий боевой порыв, который – к моему удивлению – угас после того, как противник оставил позади Дунай.
На бои за Вюрцбург повлиял упомянутый приказ фюрера, полученный непосредственно перед их началом. Неоправданный с военной точки зрения, он был инспирирован гауляйтером.
Оборона Швайнфурта, за которой я наблюдал весьма пристально, осуществлялась вдали от города. Наш оборонительный заслон имел круговую форму, что стало возможным благодаря наличию у нас большого числа зенитных батарей. Когда кольцо обороны было прорвано, наши боевые действия, равно как и работу городских шарикоподшипниковых заводов, пришлось автоматически прекратить.
Если бы приказы были выполнены, битва за Нюрнберг также происходила бы за пределами города и в его предместьях. Но, поскольку Нюрнберг был городом, где проводились священные «партийные фестивали», гау-ляйтер не подчинился моим приказам, продолжил бой, когда его пора было прекратить, и в результате сам погиб. Фактически Нюрнберг сковал больше сил противника, чем можно было ожидать и чем это было необходимо. Я сам был в Нюрнберге 16 апреля, направляясь в штабы 1-й армии и группы армий О. Как раз во время моего пребывания там по Нюрнбергу был нанесен бомбовый удар, и я своими глазами видел, какой ущерб был причинен городу. Такой же ущерб могли вызвать уличные бои, трагические и совершенно ненужные.
Я дважды категорически запрещал оборону Мюнхена, «столицы нацистского движения», хотя местный гауляй-тер всячески пытался мне ее навязать.
Даже если тактическая ситуация требовала упорной обороны того или иного города, эта оборона никогда не доходила до крайностей в духе упомянутого приказа Гитлера. Я не знаю ни одного такого случая.
Южная граница Баварских Альп, тянувшаяся к Швейцарии, была укреплена еще в то время, когда я находился в Италии, и фортификационные работы там все еще продолжались. В том районе были дислоцированы войска безопасности СС – моторизованная пехота – под командованием гауляйтера Хофера. На севере и северо-востоке укрепления отсутствовали, и к 20 апреля работы по их сооружению начаты не были. Не было там и войск постоянной дислокации.
Батальонам под командованием генерала Фейерштай-на, которые в последние дни апреля были переброшены на север командованием Юго-Западного фронта, предстояло выполнить некие боевые задачи в пределах территории Германии (так тогда сообщалось, хотя это было заведомо неверно). События последних месяцев войны привели к тому, что в районе так называемого Альпийского редута скопилось много тыловых частей и подразделений, штабных работников и прочего военного люда из самых разных мест. Налицо была явная нехватка продовольствия, однако в условиях, существовавших в апреле 1945 года, об эвакуации нечего было и думать.
Для обороны Альпийской крепости требовались горнострелковые войска, которых в том районе совсем не осталось. Мобилизационная служба могла предоставить лишь пушечное мясо. Когда в начале мая Рендулич с группой армий «Юг» хотел отойти в Альпы и драться там уже до конца, потребовалось немало времени, чтобы убедить его в том, что этот план невыполним.
Завоз в Альпы продовольствия и снаряжения собирались поручить генералу СС Полю, но, хотя он должен был находиться где-то в Южной Германии, разыскать его не удалось. И в итоге, как всегда, когда дело касалось службы снабжения или ВВС, ничего так и не было сделано.
– 9.05.1945 года. Ратификация акта о капитуляции
В Южной Германии
Будучи убежден в том, что последняя фаза войны будет проходить в центральных районах Германии, я вполне осознанно перестал уделять внимание положению на флангах и сконцентрировал его на событиях, происходящих в центре. Если бы войска русских и их западных союзников соединились на Эльбе или в Берлине, обстановка на флангах, будь она даже самой благоприятной, перестала бы иметь какое-либо значение. С этого момента единственным оправданием, продолжения военных действий могло быть только одно: необходимость выиграть время для того, чтобы германские дивизии, участвовавшие в боях на Восточном фронте, могли прорваться в британскую и американскую зоны.Как я уже объяснил, на ситуацию в центральной части Германии могла оказать влияние только недавно созданная 12-я армия. В течение длительного времени я не получал информации о реальном положении дел с этим призрачным соединением, о котором ходило столько разговоров. По мере ухудшения ситуации на фронтах Гитлер в наших беседах и телефонных разговорах все время пытался убедить меня в том, что эта армия – деш ех тасЫпа (бог из машины. – Примеч. пер.). О том же, хотя куда менее восторженно, говорили в оперативном отделе штаба Верховного командования вермахта. Но как только я понял, что это чудо-соединение, судя уже по тому, в какой стадии находился процесс его формирования, просто не могло быть вовремя введено в бой для того, чтобы поправить положение хотя бы в одной только Центральной Германии, я счел своим долгом сконцентрировать все мое внимание на опасной обстановке на юге и 10 апреля перенес мой штаб в Верхнее пфальцграфство.
В конце марта на юге Германии после форсирования американцами Рейна в районе Оппенгейма и последующих их действий против правого фланга группы армий С перед противником открылась прямая -дорога на северо-восток в направлении Гессена и Хершфельда, на восток в направлении Вюрцбурга и на юго-восток, через слабо защищенную равнину в направлении Нюрнберга.
Далее к югу американские войска дошли до долины Рейна южнее и юго-восточнее Мангейма и Гейдельбер-га. В конце марта после переправы через Рейн между Шпейером и Гермершайном 3-й алжирской и 2-й марокканской дивизий французские войска изменили направление удара и двинулись из Южного пфальцграфства к северу. Упомянутые дивизии продвигались на юго-восток, осуществляя непосредственную поддержку американских войск с фланга и проводя зачистку долины Рейна, чтобы облегчить переход реки 9-й колониальной дивизии и французской 5-й бронетанковой дивизии.
Основной замысел противника стал ясен уже 26 марта. Не оставалось никаких сомнений в том, что его стратегической целью на юге было раскрыть эту зону с севера. Этот план имел следующие преимущества.
Противник мог осуществить массовую переправу через Рейн в местности, уже взятой под контроль войсками альянса.
План давал противнику возможность избежать необходимости наступать в горных районах и в местности с большим количеством водных преград, неся большие потери.
Левый фланг американской 7-й армии, действовавшей на юге Германии, оставался в контакте – пусть и не слишком прочном – с американской 3-й армией, наступавшей левее.
Разумеется, то, что нам удалось разгадать планы противника, не могло компенсировать нам недостаток стратегических возможностей с нашей стороны. В то время в южной зоне находилась панцер-гренадерская дивизия (17-я дивизия СС), которая недавно была пополнена и теперь должна была доказать свою доблесть. Но силами одной этой резервной дивизии невозможно было закрыть район шириной около 300 километров. Что же касается пехотных дивизий, то они были явно недоукомплектованными, а многочисленные наспех сформированные для «латания дыр» части, укомплектованные военнослужащими караульных батмьонов, ополченцами и курсантами военных училищ, совершенно не годились для использования их в оперативных целях. Единственным плюсом, которым располагало германское командование в этом районе, был характер местности. Но даже при этом наши оборонительные действия вблизи реки (Майн) и в горах (Оденвальд) были не слишком удачными, поскольку часть войск, которые должны были в них участвовать, противник перехватил еще на марше и уничтожил. Следовательно, мы должны были действовать таким образом: вовремя занимать позицию, затем как можно дольше удерживать ее и, наконец, улучив удобный момент, отходить на следующий рубеж обороны. Это означмо, что мы должны не только маневрировать, но и давать бой противнику там, где характер местности позволял занять выгодную позицию. Как минимум, левый фланг 1-й армии и 19-я армия находились на позициях, где вполне можно было держать оборону. Так, 19-я армия была сосредоточена в весьма выгодном месте в северной части Черного Леса. Туда нужно было каким-то образом перебросить все имевшиеся силы и средства, даже за счет ослабления позиций в западной части Черного Леса. Однако нельзя было игнорировать тот факт, что противника, воодушевленного победами, невозможно было остановить или даже задержать на какое-то время, уступая ему в численности, обу-ченности, вооружении и технике.
Чтобы наш план постепенного отхода имел хотя бы скромные шансы на успех, нами были предприняты попытки дополнительно усилить оборонительные рубежи фортификационными методами, а также с помощью привлечения артиллерии и тяжелого вооружения. Однако именно с артиллерией и тяжелым вооружением дела у нас обстояли хуже всего.
Без чрезмерного погружения в подробности происходившего я постараюсь обозначить наиболее, с моей точки зрения, важные тактические фазы боевых действий в тот период, а также их критические точки.
Прорыв противника на участке между расположенным в излучине Майна Мильтенбергом и Эбербахом, случившийся одновременно с захватом войсками альянса мостов через Майн в районе Ашаффенбурга, обозначил начало двух важных военных операций. Он открыл противнику дорогу на Вюрцбург (1-7 апреля) и оттуда в Бамберг (15 апреля) и Нюрнберг, а также позволил ему пройти к Нюрнбергу, обойдя Мергентайм (16-20 апреля).
Противник не изменил своей тактики; он ввел в прорыв по всей его ширине танковые дивизии, которые, с поразительной быстротой сконцентрировав свои силы, ринулись вперед, после чего следом за ними двинулась пехота. Быстрота продвижения вперед танков противника на этом этапе была просто исключительной.
Перебросив дивизии с левого фланга 1-й армии в район прорыва, командование группы армий О и 1-й армии продемонстрировало удивительную гибкость. Однако дивизии прибыли на место слишком поздно, не успев прикрыть даже линию Таубер – Ягст, а без их поддержки не удалось остановить даже авангард противника.
Прорыв противником «Тауберской линии» в конечном итоге открыл ему дорогу на восток и северо-восток, в направлении Вюрцбурга и Швайнфурта. Многочисленные попытки не дать американской 12-й бронетанковой дивизии переправиться через Майн в районе Оксенфур-та оказались безрезультатными. Предпринятый нашими войсками 28 марта отход с оборонительных рубежей на правом фланге на линию Унтер-Виттигаузен – Грюнс-фельд – Лауда – Мергентайм с фронтом, обращенным на север, был сомнительным тактическим маневром, не вполне выгодным в сложившихся обстоятельствах. Отход на новом Западно-Восточном фронте лишь еще больше расширил брешь, возникшую в результате неудачных действий 82-го армейского корпуса, привел к окончательному разделению боевых порядков 1-й и 7-й армий и расчистил путь американской 7-й армии для захода во фланг наших войск в районе Бамберга – Нюрнберга.
Эти события также обеспокоили Верховное командование вермахта, которое 3 апреля приказало генералу Шульцу, новому командующему группой армий О, собрать сильную ударную группировку под командованием генерала Толсдорфа позади правого фланга 1-й армии. Эта ударная группировка должна была броском в северном направлении отрезать группировку противника, наступающую на Вюрцбург, и соединиться с частями 82-го армейского корпуса. Этот приказ был невыполним, и я отменил его, что впоследствии было одобрено Верховным командованием вермахта. Данный пример, как и случай с группой армий Н (я имею в виду приказ о наступлении, отданный Штуденту), показывает, что карты и донесения никогда не заменят личного наблюдения.
Быстрое продвижение на Майне, с нашей точки зрения, должно было побудить американскую 12-ю группу армий изменить направление удара 11-й и 14-й бронетанковых дивизий, ведущих бои западнее и южнее Тю-рингского леса, сместив его к юго-востоку, чтобы прикрыть и укрепить американский левый фланг, который фактически повис в воздухе.
На нашем левом фланге 1-я армия и дивизии 13-го и 80-го армейских корпусов, отступая под напором противника, были вынуждены отойти к Ягсту и линии Не-кар – Энц, а 10 апреля – к Кохеру; это позволило нашим войскам соединиться. Когда они вышли на указанную линию, наступило затишье – правда, на очень короткое время. 10 апреля 1-я армия стояла на линии Прикенш-тадт – Уффенгейм – Нидерштеттен – Ингельфинген – Ко-хер, причем ее правый фланг располагался приблизительно в районе западной опушки Штайгерского леса. Переброска трех дивизий с левого фланга 1-й армии и правого фланга 19-й в район Нюрнберга, которому угрожал противник, ослабила стратегически важную линию Некар – Энц и приобретший к этому времени не меньшее значение рубеж в районе Кохера; правда, нашим войскам при оборудовании своих позиций удалось так удачно использовать особенности местности, что можно было не опасаться, что в ближайшее время противнику удастся создать опасную ситуацию на этом направлении. Жаль только, что три дивизии, снятые с этих участков, с опозданием прибыли к новому месту развертывания, в результате чего эффект от их использования оказался меньше, чем можно было ожидать с учетом их силы и боеготовности.
Необходимость этих перестановок была подчеркнута развитием событий на правом фланге армии. Измотанные дивизии 82-го армейского корпуса были неспособны сдержать преследовавшие их американские дивизии, действовавшие на фланге американских 7-й и 3-й армий; в то же время-36-я дивизия, укомплектованная ополченцами, и 416-я пехотная дивизия оказались разрезанными на части в районе Бамберга. 15 апреля войска противника миновали Бамберг и Бейрет, и перед ними открылась дорога на юг.
Западнее нам удалось сманеврировать более удачно – фронт не развалился. 14-15 апреля мы дали противнику бой за Айш – Нюрнберг продолжал притягивать силы американской 7-й армии, словно магнит.
Все эти события наверняка привели бы к катастрофе, если бы в самый последний момент в наше распоряжение не поступили 2-я горнострелковая дивизия 13-го армейского корпуса СС и 17-я панцер-гренадерская дивизия СС. Одновременно мне удалось задействовать очень сильно потрепанные 36-ю дивизию, состоящую из ополченцев, и 416-ю пехотную дивизию (они отступали через Бамберг), а также несколько учебных и вспомогательных подразделений, которым в спешном порядке было выдано оружие. Все они 16-17 апреля смогли создать локальный оборонительный заслон к югу от шоссе. К сожалению, один из полков 17-й дивизии СС пришлось выделить для обороны Нюрнберга, в результате чего между боевыми порядками 82-го армейского корпуса и 13-го корпуса СС на какое-то время возникла брешь, через которую, как назло, успела проскользнуть американская дивизия. У нас не было сил и средств для того, чтобы прикрыть обнаженный фланг – Франконс-кую Швейцарию и Верхнее пфальцграфство до Нааба, – если не считать боевую группу, находящуюся в постоянном военном лагере в районе Графенвюра. Эта боевая группа (танки и пехота на грузовиках) была брошена в бой на фланге 14-й американской бронетанковой дивизии, наступающей от Бейрета на Нюрнберг. Я лично наблюдал за атакой наших танков и пехоты. Она дала мизерные результаты не только потому, что наши войска были малочисленными. Главными причинами были отсутствие боевого опыта, недостаточно высокий уровень выучки и поспешность в действиях. Таким образом, помимо бреши в Верхнем пфальцграфстве, тянувшейся до самого Нааба, 18 и 19 апреля у нас были весьма слабые позиции на линии, проходившей севернее Амберга через Швабах, Ансбах и Халл в направлении Лауффена.
Создав эту линию, 1-я армия еще раз доказала свою высокую боевую выучку. Ни ее командование, ни войска нельзя винить в том, что 14 и 15 апреля противнику удалось продинуться вперед и, переправившись через Некар, создать на его берегу плацдарм по обе стороны от Хайльбронна. Линия Некар – Энц с выступом от Хайльбронна до Пфорцгейма прикрывала проход между Оденвальдом и Черным Лесом. Если бы противник прорвал оборонительный рубеж в районе Некара, перед ним открылась бы местность к северу от Швабского Альба, идеальная для применения танков. Наступление же через Энц угрожало бы Штутгарту и району, расположенному к югу от города между Черным Лесом и Альбом, а также самой реке.
Уже в конце марта было очевидно, что южная граница зоны действий американской группы армий вряд ли опустится южнее линии Людвигсгафен – Хайльбронн. Это означало, что Баден и Вюртемберг включены в зону действий французских войск.
13 апреля французы начали наступление из района Карлсруэ на наши позиции, расположенные в северной части Черного Леса. Это привело к тому, что к 18 апреля им удалось глубоко вклиниться в нашу оборону, двигаясь на Вильдбад и Херренальб, а также частично окружить Пфорцгейм. Даже на тех участках, где наши оборонительные рубежи были достаточно плотными, наши войска были уже не в состоянии держаться. Следовательно, любой «маневр» в борьбе с таким мобильным противником, как тот, с которым мы имели дело, был обречен на неудачу. Стало очевидно, что 19-я армия была больше не в состоянии сдерживать противника. Если даже хорошо укомплектованные и вооруженные 80-й и 64-й корпуса, занимавшие удобные позиции на местности, благоприятной для оборонительных действий, продемонстрировали неспособность к сопротивлению, то чего же можно было ожидать от наспех сформированных батальонов, вынужденных действовать изолированно? На открытых участках местности вся тактика сводилась к тому, что наши части просто обращались в бегство, пытаясь спастись. Однако противник двигался еще быстрее. Хотя 19-я армия попыталась собрать в кулак свои силы, пытаясь восстановить свой боевой потенциал, она не смогла остановить противника, устремившегося вперед восточнее Пфорцгейма.
Продвижение американских и французских дивизий со стороны Пфорцгейма, в результате которого к 20-21 апреля они приблизились к Штутгарту, было подкреплено броском американских войск на восток в обход города. В итоге 1-я и 14-я армии оказались разъединенными. 80-й армейский корпус попал в отчаянное положение. А когда 22 апреля французская бронетанковая дивизия двинулась в направлении Виллингена, части 64-го армейского корпуса и 18-й корпус СС также оказались под угрозой. Битва за Вюртемберг была проиграна в первые же дни, когда стало ясно, что нам не удастся удержать рубеж между Энцем и Черным Лесом.
24 апреля поредевшие части 19-й армии стояли на Дунае и Иллере и отступали к Кемптену.
Эти поражения не только сказались на общей обстановке, но и надломили боевой дух солдат и офицеров, сражавшихся на юге Германии.
На правом фланге нашей 1-й армии головные дивизии американской 3-й армии вырвались на открытую местность к востоку от Франконской Швейцарии, создали угрозу Вейдену (24 апреля) и Ноймаркту, а затем в течение нескольких дней при содействии американской 11-й бронетанковой дивизии заняли Черный Лес. За период с 26 апреля до 3 мая они продвинулись до Регена, Цвизеля и Шама. Оборонительные рубежи генерала Ви-зенбергера в районе Нааба были смяты или оттеснены назад.
Дивизии 82-го армейского корпуса также были либо смяты, либо оттеснены назад и в конце концов соединились с курсантами Армейского инженерного училища на Регенсбургском плацдарме к северу от Дуная и с дивизией СС «Нибелунги» на другом берегу реки.
Их судьбу разделил 13-й корпус СС. Его боевые порядки также были прорваны в нескольких местах, но при этом его части не потеряли контакта друг с другом. В итоге 13-й корпус СС сумел создать четыре плацдарма между Инголыптадтом и Донаувюртом, пробиться обратно за Дунай и создать новую линию обороны.
Решающее наступление против 13-го армейского корпуса на левом фланге 1-й армии противник начал 19 апреля; его войска прорвали фронт в нескольких местах между Кральсхаймом и Бакнангом и открыли американским дивизиям путь на Дунай между Диллингеном и Ульмом. Тем не менее, отдельным группировкам германских войск удалось создать крупный плацдарм западнее Диллингена, с которого они 24 апреля отошли обратно за Дунай, получив возможность возобновить оборонительные действия в районе, простиравшемся от западных окраин Диллингена до самого Ульма. Но внезапный бросок противника к Диллингену и одновременный выход двух или трех американских дивизий к Ульму и за него решили судьбу доблестных солдат, входивших в состав упомянутых группировок.
Однако успехи русских, сумевших 20 апреля форсировать Одер на большом участке фронта, затмили все вышеизложенные события. Реакцией на сложившуюся в результате ситуацию было создание 24 апреля оперативного штаба Верховного командования вермахта для Южной Германии под руководством генерала Винтера. Соответственно, я как командующим Южным фронтом имел право привлекать сотрудников этого штаба к планированию дальнейших действий.
Противник действовал в той же манере, что и в предыдущие недели. Даже при том, что в последнюю декаду апреля американские бронетанковые дивизии отбросили осторожность и провели глубокие рейды в Богемский лес, вдоль Дуная и в направлении озера Констанс, командование противника постаралось перебросить дивизии второго эшелона вперед, чтобы не допустить слишком большого разрыва между первым и вторым эшелонами и избежать локальных встречных ударов. И надо сказать, что эти усилия дали определенный результат. Как и в Африке, а также в Италии, французские дивизии продемонстрировали свое умение вести боевые действия в горах. Германское командование было уже не в состоянии оказать им достойное сопротивление.
Учитывая явную слабость германских войск, их недостаточную обученность, оснащенность и мобильность, можно сказать, что противник, развернув преследование наших частей и немедленно проникнув в разрыв между 7-й и 1-й армиями, возможно, одержал бы победу раньше. Идея бросить в прорыв американскую 10-ю бронетанковую дивизию представляла собой весьма тонкий тактический ход. Если бы ее удалось реализовать, это могло бы иметь катастрофические последствия для 1-й армии. В броске американской 12-й бронетанковой дивизии на Диллинген чувствовался настоящий боевой порыв, который – к моему удивлению – угас после того, как противник оставил позади Дунай.
Бои за города
2 апреля Гитлер отдал приказ об обороне всех городов. Вне всякого сомнения, фюрер в глубине души верил, что каждый немец согласится с его взглядами на этот счет и скорее предпочтет пожертвовать жизнью, нежели станет ожидать решения своей судьбы. При том что это само по себе было иллюзией, упомянутый приказ в любом случае был сомнительным в военном смысле и по крайней мере частично невыполнимым. Главная проблема с военной точки зрения состояла в том, чтобы затупить острие удара противника и таким образом задержать его наступление. Для этого нужны были регулярные войска – ополченцам эта задача была не под силу. Для обороны любого города необходимы большой тактический опыт, выучка и боевая дисциплина, а также удобная местность, не позволяющая противнику зайти во фланг. Такая местность существовала в предместьях лишь небольшого количества городов, и уже по одной только этой причине приказ фюрера нуждался в умелой интерпретации. Именно исходя из вышеизложенных принципов, мы действовали в ходе всей Западной кампании – в соответствии с моими приказами мы сражались не в городах, а за городами, причем выбирали место для ведения боевых действий, исходя из характера местности, имеющихся сил и средств и состояния войск. Оборона Людвигсгафена, Касселя, Айзенаха, Швайнфур-та, Нюрнберга и Мюнхена говорит сама за себя.На бои за Вюрцбург повлиял упомянутый приказ фюрера, полученный непосредственно перед их началом. Неоправданный с военной точки зрения, он был инспирирован гауляйтером.
Оборона Швайнфурта, за которой я наблюдал весьма пристально, осуществлялась вдали от города. Наш оборонительный заслон имел круговую форму, что стало возможным благодаря наличию у нас большого числа зенитных батарей. Когда кольцо обороны было прорвано, наши боевые действия, равно как и работу городских шарикоподшипниковых заводов, пришлось автоматически прекратить.
Если бы приказы были выполнены, битва за Нюрнберг также происходила бы за пределами города и в его предместьях. Но, поскольку Нюрнберг был городом, где проводились священные «партийные фестивали», гау-ляйтер не подчинился моим приказам, продолжил бой, когда его пора было прекратить, и в результате сам погиб. Фактически Нюрнберг сковал больше сил противника, чем можно было ожидать и чем это было необходимо. Я сам был в Нюрнберге 16 апреля, направляясь в штабы 1-й армии и группы армий О. Как раз во время моего пребывания там по Нюрнбергу был нанесен бомбовый удар, и я своими глазами видел, какой ущерб был причинен городу. Такой же ущерб могли вызвать уличные бои, трагические и совершенно ненужные.
Я дважды категорически запрещал оборону Мюнхена, «столицы нацистского движения», хотя местный гауляй-тер всячески пытался мне ее навязать.
Даже если тактическая ситуация требовала упорной обороны того или иного города, эта оборона никогда не доходила до крайностей в духе упомянутого приказа Гитлера. Я не знаю ни одного такого случая.
Подрыв мостов
Ремаген, Ханау и Ашаффенбург были убедительными примерами того, что может произойти, если вовремя не подорвать мосты. Однако ни эти уроки, ни неоднократные строжайшие указания Гитлера на этот счет не возымели эффекта. Хотя фронт в районе Дуная был стабилизирован, мост в районе Диллингена, несмотря на специальные предупреждения, 23 апреля оказался в руках американской 12-й бронетанковой дивизии. Та же история произошла и в других местах. Эти-примеры вопиющей халатности наглядно продемонстрировали непригодность к военной службе значительного числа призванных в последний период людей, когда мы в этом смысле, что называется, наскребали по сусекам последнее. Их некомпетентность выражалась и в неумении отличить важное от не важного и проявилась, наряду со всем прочим, в том, что время от времени эти люди начинали взрывать все мосты подряд. 7-му военному округу и другим административным центрам просто необходимо было сохранить значительное количество мостов, имевших важное экономическое значение, хотя, разумеется, они имели определенную ценность и с военной точки зрения. В подобных случаях я запрещал подрыв и возлагал на нижестоящих командиров ответственность за принятие иных мер безопасности. Ведь, в конце концов, имелось много других, зачастую более эффективных способов обеспечить безопасность, чем применение взрывчатки.Альпийская крепость
Когда где-то в районе 20 апреля в мой штаб, располагавшийся в Мотценхофене, к северу от Мюнхена, пришел приказ об обороне Альпийской крепости, я задумался, пытаясь ясно понять, что это повлечет за собой. Об Альпийской крепости написано очень много, и в основном это чушь.Южная граница Баварских Альп, тянувшаяся к Швейцарии, была укреплена еще в то время, когда я находился в Италии, и фортификационные работы там все еще продолжались. В том районе были дислоцированы войска безопасности СС – моторизованная пехота – под командованием гауляйтера Хофера. На севере и северо-востоке укрепления отсутствовали, и к 20 апреля работы по их сооружению начаты не были. Не было там и войск постоянной дислокации.
Батальонам под командованием генерала Фейерштай-на, которые в последние дни апреля были переброшены на север командованием Юго-Западного фронта, предстояло выполнить некие боевые задачи в пределах территории Германии (так тогда сообщалось, хотя это было заведомо неверно). События последних месяцев войны привели к тому, что в районе так называемого Альпийского редута скопилось много тыловых частей и подразделений, штабных работников и прочего военного люда из самых разных мест. Налицо была явная нехватка продовольствия, однако в условиях, существовавших в апреле 1945 года, об эвакуации нечего было и думать.
Для обороны Альпийской крепости требовались горнострелковые войска, которых в том районе совсем не осталось. Мобилизационная служба могла предоставить лишь пушечное мясо. Когда в начале мая Рендулич с группой армий «Юг» хотел отойти в Альпы и драться там уже до конца, потребовалось немало времени, чтобы убедить его в том, что этот план невыполним.
Завоз в Альпы продовольствия и снаряжения собирались поручить генералу СС Полю, но, хотя он должен был находиться где-то в Южной Германии, разыскать его не удалось. И в итоге, как всегда, когда дело касалось службы снабжения или ВВС, ничего так и не было сделано.