Страница:
Изображаемые в диалогах сцены (большей частью беседы Сократа) художественно правдивы, но в качестве эмпирически-исторических фактов они носят более вероятностный, чем достоверный характер. Иначе говоря, беседы платоновского Сократа - это не дословная передача бесед и речей исторического Сократа, а нередко рассуждения "по поводу" Сократа. Впрочем, и на сей счет не следует впадать в преувеличения. Среди учеников и друзей Сократа практиковалась запись его бесед. Об этом мы узнаем из сообщения Платона. В его "Теэ-тете" Эвюшд из Мегары говорит, что "Сократ слово в слово передал мне те беседы, которые он вел" с Теэтетом (142 d) и, когда Эвклида спросили, не мог бы он их пересказать, он ответил: "Нет, клянусь Зевсом, так вот наизусть, конечно, нет. Но я записал все это по памяти тогда же, сразу по приезде домой. Впоследствии, вспоминая на досуге что-то еще, я вписывал это в книгу, и к тому же всякий раз, бывая в Афинах, я снова спрашивал у Сократа то, чего не помнил, а дома исправлял. Так что у меня теперь записан почти весь этот разговор" (142 d - 143 а; см. также Пир, 172 с; Парменид, 126 с).
Платон - первоклассный мастер слова, несравненный стилист. Этот великий портретист слова, по выражению Т. Гомперца, дает читателю живой и ясный образ Сократа: об идеализации образа Сократа у Платона
35
можно говорить в том смысле, в каком она свойственна вообще творениям великих портретистов (существенные черты обрисованы ярко, все второстепенное и лишнее опущено или затемнено). Как художник, как портретист слова, Платон, несомненно, приукрасил и идеализировал Сократа. И тем не менее это лучше, чем если бы он дал "фотографию" Сократа, стремясь передать лишь внешнее сходство изображения с оригиналом.
"Портрет" Сократа дан Платоном в различных планах (философско-этическом, социально-политическом, художественно-историческом, биографически-личностном), причем Сократ представляется всегда как идеал мудреца, как идеал человека и гражданина. Платоновская идеализация Сократа, имевшая целью раскрытие его "эйдоса", идеальной сущности, была направлена вместе с тем на то, чтобы сделать образ этого философа в художественном отношении более жизненным и более реалистическим (драматическим)1.
Бесспорно, из диалогов Платона нелегко установить, кем был исторический (неидеализированный) Сократ и чему он учил на самом деле. Хотя в сочинениях Платона
______________
1 Известный исследователь диалогов Платона Магалес-Вилена, говоря, что платоновская идеализация Сократа переходит в аллегорию и символ, признает тем не менее, что портрет Сократа, данный Платоном, является более "реальным" и более живым в той мере, в какой портрет, выполненный великим художником, является более живым и "реальным", более близким к жизни, чем точная "копия" натуры. По Магалес-Вилена, платоновский Сократ "соответствует духу, если не букве аутентичного сократизма" (76, 220). Аналогичные суждения высказывает также советская исследовательница Т. В. Васильева: "Считается, что Платон - не самый надежный источник сведений о Сократе. Скажем больше - в силу крупного масштаба своей личности - как раз самый нененадежный, если преследовать достоверность исторического факта, но по той же причине и наиболее надежный, во всяком случае, наиболее почтенный там, где речь идет о культурно-историческом феномене" (8, 282).
36
(за исключением "Законов", считающихся в хронологическом отношении последним диалогом) Сократ всегда фигурирует в числе собеседников и часто выступает в качестве лица, направляющего ход беседы, тем не менее в диалогах Платона (особенно зрелого и позднего периодов его творчества) мы по большей части имеем дело с самим Платоном. Дело в том, что платоновский Сократ испытывает ту же эволюцию в своем творчестве, что и сам Платон на протяжении большей части его жизни. Однако это обстоятельство - не повод для пессимизма. По справедливому замечанию Стенцеля (90, 867), решающим в проблеме Сократа является не то, что Платон приписал своему учителю, а то, какая именно идея Сократа получила дальнейшее развитие у его ученика. На основе эволюции взглядов Платона можно, например, установить границу между ним и Сократом, когда речь идет о благе как о предмете знания. Отталкиваясь от сократовских бесед о добродетели и благе, Платон рассматривает вопрос о благе в "Федоне" (76 d) и в "Государстве" (504 d и ел.) на более высоком теоретическом уровне, чем в "Меноне" (87 е, 88 а-Ь). Прибавим, что для непредубежденного исследователя очевидна преемственная связь между идеей Платона о правителях-философах и убеждением Сократа в том, что государственное правление, подобно любой профессиональной деятельности, предполагает соответствующие знания и навыки.
Далее, из свидетельств Платона бывает подчас легче выяснить не то, чему Сократ учил, а то, чему он не учил (что само по себе не так уж мало). Так, в диалоге "Софист" (267 d) Платон, говоря о дихотомическом методе деления понятий (как о своем собственном нововведении), заявляет, что этот метод был совершенно чужд его предшественникам (а тем самым и Сократу). Не подлежит также сомнению, что Сократ был далек от идеи
37
бессмертия души и теории припоминания, приписываемых ему в платоновских диалогах "Менон" и "Федон". Дело в том, что в сочинении "Апология Сократа" (29 а- Ь), относящемся к числу ранних произведений Платона и потому рассматриваемом в качестве одного из наиболее соответствующих воззрениям и учению исторического Сократа, Сократ со всей определенностью утверждает, что он ничего не знает о загробном мире, т. е. смертности или бессмертии души,
Произведения, относящиеся к раннему периоду творчества Платока, напоминают знаменитые речи в "Истории" Фукщщца, которые были "сочинены" самим Фуки-дидом и вложены в уста описываемых им исторических лиц. Однако приводимые в его "Истории" речи - не исторические вымыслы и не литературные фикции. Как говорит сам Фукидид: "Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного" (I, 22, 1). Эти слова Фукидида очень верно, на наш взгляд, были перефразированы применительно к Платону С. А. Жебелевым: "Беседы Сократа, содержащиеся в моих диалогах (ранних, в особенности), составлены у меня так, как, по моему мнению, он скорее всего мог говорить на ту или иную тему, сообразуясь с ее характером и с мыслями других собеседников; я не стремился, да и не мог стремиться, передать дословно беседы Сократа, а ограничивался лишь воспроизведением общего смысла их" (20, 89-90).
В целом степень исторической ценности свидетельств Платона в качестве источников сведений о Сократе в различных его диалогах неодинакова и зависит обычно от времени их написания. Не вдаваясь в разбор такой
38
большой и специальной темы, как вопрос о периодизации, о хронологической последовательности произведений Платона на протяжении его 50-летней литературной деятельности, отметим, что Платону было 20 лет, когда он в 407 г. до н. э. встретил Сократа. В течение последующих 8 лет, т. е. до самой смерти Сократа, Платон находился в числе непосредственного окружения последнего. Встреча с Сократом, общение с ним оказали огромное влияние на молодого Платона, и не исключено, что они явились поворотным пунктом в его жизни и творчестве, вызвали в нем, по мнению известного советского исследователя творчества Платона А. Ф. Лосева, глубочайшую духовную революцию. Этим огромным влиянием (а не просто литературно-художественны-ми мотивами) объясняется наблюдаемое почти во всех диалогах Платона обязательное участие Сократа в беседах, нередко выделение его фигуры среди участников диалога1.
Произведения раннего периода творчества Платона обычно называют сократическими. Одни ученые полагают, что некоторые из них были написаны в последние годы жизни Сократа. Другие относят все произведения раннего Платона ко времени после смерти Сократа. Как бы то ни было, большинство исследователей сходятся в том, что произведения молодого Платона, отличающиеся сократовским (вопросно-ответным) методом анализа понятий, наиболее аутентичны высказываниям исторического Сократа. Заслуживает внимания и то, что в этих сочинениях по преимуществу рассматриваются этичес
_____________
1 Свидетельством признания этого влияния служит позднейшая легенда о том, будто Сократ накануне встречи с Платоном видел во сне у себя на груди лебедя, высоко взлетевшего со звонким криком, и на другой день, встретив Платона, Сократ воскликнул: "Вот мой лебедь!"
39
кие проблемы, исследуются различные добродетели, развивается мысль о том, что добродетель в конечном счете основана на знании, сводится к ней. Так, "Лахес" посвящен трактовке мужества, "Хармид" - благоразумия (sophrosyne) "Евтифрон" - благочестия, "Лисий" - дружбы, и т. д.
Наконец, обращает на себя внимание работа С. Луис (76, 241-263), в которой вновь предпринята попытка решить "проблему Сократа" посредством отделения в диалогах Платона того, что относится к историческому Сократу, от того, что принадлежит самому Платону. Ориентируясь на Аристотеля (Метафизика. XIII, 4, 1086 в), согласно которому Сократ не разделял общее и единичное, С. Луис выявляет тончайшие нюансы в диалогах Платона и приходит в частности к следующим выводам: отделив общее от единичного и истолковав его как понятие (как идею), Платон избежал сократовского незнания, то есть затруднения, связанного с определением понятий. Так, в диалоге "Менон" Платону удается почти незаметно перейти от сократовского незнания к своему, т. е. платоновскому знанию. Дело в том, что до поры до времени Менон и Сократ не могут дать определения добродетели (Менон, 80 a-d). Но затем, начиная с утверждения, что "исследовать и познавать - это как раз и значит припоминать" (81 d), Сократ предстает как человек, знающий природу всеобщего, и, благодаря искусству спрашивать, обращающий незнание собеседника в знание. Тогда между тем как Сократ, каким он представлен в ходе предыдущего изложения (и каким мы его знаем из так называемых сократических сочинений Платона), только тем и занят, что заставляет "знающего" человека становиться незнающим. Таким образом, здесь (Менон, 81 d и ел.) мы имеем дело не с историческим Сократом, а с самим Платоном.
40
Далее С. Луис показывает существенное отличие сократовского и платоновского обоснования отказа от побега из тюрьмы. Согласно Платону, исходящему из примата общего (всеобщего) перед отдельным и частным, отдельная личность (Сократ) не имеет того же права совершения несправедливости, какое имеют на нее законы в качестве выразителей всеобщего. Отсюда следует, что Сократ не совершает побега якобы из послушания законам (Критон, 50 е - 51 с); на самом же деле исторически-реальный Сократ воздерживается от побега, ибо считает, что на несправедливость нельзя отвечать несправедливостью (Критон, 49 а), так как в противном случае стирается различие между справедливостью и несправедливостью. Ссылаясь на К. Поппера, С. Луис замечает, что Сократ "Апологии" и других ранних произведений Платона интеллектуально скромен; в "Федоне" же он превращается в человека, преисполненного уверенности в истинности своих метафизических спекуляций. Иначе говоря, Сократ "Федона" это сам Платон: в отличие от Сократа сократических диалогов Платона, Сократ (т. е. Платон) диалога "Федон" рассматривает отношения между душой и телом дуалистически (не как относительные, а как абсолютные). С. Луис находит вместе с тем различия между демоном Сократа и демоном Платона, а также между сократовской и платоновской иронией.
Итак, при всей идеализации Сократа Платоном (отчасти именно благодаря этой идеализации) диалоги Платона, в которых нередко трудно отличить подлинно-исторического Сократа от Сократа платонизированного, остаются среди наиболее ценных источников наших сведений об историческом Сократе.
40
3. Ксенофонта
Так называемые "Сократические сочинет ния"1 Ксенофонта, как и диалоги Платана, являются свидетельствами автора, который непосредственно общался с Сократом, вел с ним беседы, принадлежал к кругу его друзей и собеседников. Трудно сказать, в течение какого времени Ксенофонт находился среди окружения Сократа, мнения исследователей на этот счет значительно расходятся: одни из них полагают, что общение Ксенофонта с Сократом продолжалось 10-12 лет, другие ограничивают это время 2-3 годами. Достоверно известно лишь то, что за 3 года до осуждения Сократа Ксенофонт, которому было около 30 лет, покинул Афины и отправился на службу к персидскому сатрапу Киру; он принял участие в военной экспедиции последнего против его брата Артаксеркса, унаследовавшего персидский трон. "Сократические сочинения" Ксенофонта появились на свет по возвращении Ксенофонта в Афины и спустя много лет (точная дата неизвестна) после смерти Сократа. Этим, в частности, они отличаются от ряда диалогов Платона, написанных под непосредственным впечатлением осуждения и казни Сократа.
Дать однозначную оценку степени достоверности сообщений Ксенофонта о Сократе довольно сложно. Одни из них, относящиеся главным образом к отдельным биографическим данным и отчасти политической позиции
________________
1В "Сократические сочинения" Ксенофонта входят "Воспоминания о Сократе", которые принято называть также "Мемораби-лиями", "Апология Сократа" или "Защита Сократа на суде", "Пир" и "Домострой".
42
Сократа, заслуживают доверия, другие - нет. Ксенофонт, как и Платон, не всегда точен в своих свидетельствах о Сократе. Подчас близкие ему интересы он приписывал далекому от них Сократу. Так, известно (в том числе из "Сократических сочинений" самого Ксенофонта), что Сократ никогда не занимался (ни в теории, ни на практике) вопросами домашнего хозяйства и земледелия. Не интересовался он и персидскими делами. Однако в "Домострое" (IV) Сократ изображен человеком, поучающим Критобула в вопросах ведения домашнего хозяйства и обработки земли и рекомендующим ему перенять в области земледелия (а заодно и в военном искусстве) опыт персидского царя. Впрочем, не будем слишком строги к Ксенофонту: не исключено, что Сократ, ведя беседу с Критобулом о сельском хозяйстве, мог высказать свои соображения и на этот счет.
Ксенофонту можно предъявить претензии главным образом за наблюдаемое в его текстах несоответствие между тяжестью предъявленного Сократу обвинения в нечестии и развращении юношества, с одной стороны, и той легкостью, с какой ксенофонтовский Сократ - приверженец традиционных'взглядов опровергает это обвинение на суде, с другой. Если следовать ксенофонтовской характеристике Сократа, его образа мышления и деятельности, представляется довольно загадочным возбуждение против него судебного процесса и вынесение ему смертного приговора. Думается, что противоречия в ксенофонтовском изображении Сократа объясняются не просто отсутствием таланта и способностей у Ксенофонта, как это подчас принято считать (Т. Гомперц, Б. Рассел и др.), а, скорее, особенностями его личности. В лице Ксенофонта сочетались незаурядный стратег и разносторонний писатель, охотно бравшийся трактовать самые разные вопросы: истории и земледелия,
43
философии и коневодства, верховой езды и государственного устройства, военного искусства и домашнего хозяйства, политики и спорта. Такое разнообразие интересов и увлечений объясняется не тщеславием (во всяком случае, не только тщеславием) Ксенофонта, который на склоне лет взялся, как полагает Т. Гомперц, за продолжение дела своих великих современников (Фуки-дида и Платона), а присущим ему практическим складом ума и характера, его утилитарно-прикладным пониманием задач философии и теоретического знания вообще. Вот что пишет Ксенофонт о мотивах создания своих "Воспоминаний", а также о степени их достоверности: "Что Сократ, по моему мнению, и пользу приносил своим друзьям, как делом, - обнаруживая перед ними свои достоинства, - так и беседами, об этом я теперь напишу, что припомню" (I, 3, 1).
В соответствии со своими стремлениями ориентировать философию на нужды жизни, на исследование человека, его дел и поступков Ксенофонт в воспитательных целях изображает Сократа философом, занятым этическими проблемами. И в этом он не так уж далек от исторического Сократа, который, по образному выражению Цицерона, свел философию с неба на землю, и охотно верим Ксенофонту, когда он в своих "Воспоминаниях" (I, 1, 16) сообщает о Сократе следующее: "Он (Сократ, - Ф. К.) исследовал, что благочестиво и что нечестиво, что прекрасно и что безобразно, что справедливо и что несправедливо, что благоразумие и неблагоразумие, что храбрость и что трусость, что государство и что государственный муж, что власть над людьми, и так далее". Тем не менее, учитывая утилитаризм Ксенофонта, нельзя считать вполне достоверным все, что он говорит о Сократе. Так, его Сократ порой склоняется к отождествлению прекрасного с полезным (см. Воспоминания,
44
III, 8, 8-10; Пир, 7, 3-4). Короче говоря, на пути сведения философии "с неба на землю" Ксенофонт иногда заходил слишком далеко, а подчас чрезмерно "приземлял" (т. е. по-своему "идеализировал") Сократа, давал свою интерпретацию основного принципа его учения. В ксенофонтовском изображении Сократ выглядит моралистом-резонером, нередко довольно скучным своим расчетливым благоразумием.
Ксенофонтовский Сократ, в отличие от платоновского, почти чужд иронии и не ведает о парадоксе. Но Сократ без иронии и парадокса - не тот Сократ, который будоражил умы и вызывшт недовольство "благонамеренных" афинских граждан, не тот Сократ, против которого пришлось возбудить судебный процесс. Впрочем, и Сократ Ксенофонта подчас высказывается не без иронических нот. Так, в адрес натурфилософов, занятых "божественными" проблемами (изучением явлений природы), он с едва заметной иронией говорит: "Думают ли исследователи божественных дел, что они, познав, по каким законам происходят небесные явления, сделают, когда захотят, ветер, дождь, времена года и тому подоб-' ное, что им понадобится, или же они ни на что подобное и не надеются, а им кажется достаточным только познать, как совершается каждое явление такого рода" (Ксенофонт. Воспоминания, I, 1, 15; см. также I, 4, 8).
Разумеется, из того факта, что Платон во многих отношениях представляется нам более верным источником, чем Ксенофонт, еще не следует, что мы должны ориентироваться исключительно на труды Платона и пренебрегать сообщениями Ксенофонта. Можно сказать, что Ксенофонт в каком-то смысле дополняет Платона и позволяет в отдельных моментах корректировать информацию последнего.
45
4. Антисократизм
Против Сократа выступали еще при его жизни. О нем спорили и после его смерти. Однако от литературы, направленной против Сократа, которую иногда называют "контрсократизмом" или "антисокра-тизмом", до нас дошли лишь "Облака" Аристофана.
К сказанному выше об этой комедии необходимо добавить следующее. Тщательный анализ "Облаков", произведенный Гатри (71, III, 359-375) и Довером (63, 50-77) и другими исследователями, показал, что комедия Аристофана не может служить достоверным источником сведений о личности и учении Сократа. Сократ предстает в ней как собирательный тип софиста-натурфилософа, объединяющий черты учения и деятельности Протагора (его скептицизм в отношении бытия богов стал у Аристофана атеизмом; его идея об относительном характере нравственности представлена как право каждого создавать новую мораль и новые нормы поведения), Горгия, который, как и Протагор и другие софисты, обучая риторике (а по Аристофану искусству выходить сучим из воды), Диогена Аполлонийского с его божественным воздухом как первоначалом вещей (у Аристофана - с облаками как новыми богами), и т. д. Задачи создания художественного образа требовали воплощения всех этих черт в образе одного героя, подчинения индивидуальных особенностей пародируемых исторических лиц одной идейной и художественной цели комедии. Для пародийно-художественных целей Аристофана Сократ с его внешним видом и вопросно-ответным способом ведения
46
дискуссии был настоящей находкой. Насмешки комедиографа должны были поразить вполне определенную цель - науку о природе, которая представлялась ему такой же "безбожной" софистикой, как и беспринципное словесное трюкачество софистов. Поэтому Сократ в "Облаках" Аристофана не имеет каких-либо черт сходства с историческим Сократом, за исключением чисто внешних и третьестепенных. Отсюда и разделяемое нами убеждение многих ученых в том, что аристофановский Сократ не дает никаких оснований для корректирования платоновского или ксенофонтовского Сократа.
Об остальной антисократической литературе мы располагаем весьма скудной информацией. Так, известно, что комедия "Кони" Аминсия, поставленная, как и "Облака" Аристофана, в дни празднования Великих Дионисий 423 г. до н. э., носила (хотя и не всецело) антисократический характер: Сократ в ней представлен в числе других "мыслителей", то есть софистов. К антисократической (точнее, антисофистической) литературе относится и комедия "льстецы" ("Прихлебатели") Евпо-лида, поставленная на сцене в 421 г. до н. э. В ней высмеивался богач Каллий, почитатель софистов.
Против Сократа, которого многие из его современников рассматривали как типичного представителя проникшего в Афины новомодного (софистического) просвещения, выступали и другие авторы (в частности Телекид и Кратин), но о содержании их сочинений нам почти ничего не известно. Список антисофистической литературы свидетельствует о том, что она получила распространение еще при жизни Сократа. И если от этой литературы до нас дошло очень мало, а от сократической литературы довольно много, то вряд ли можно считать это всецело делом слепого случая. Почти ничего не дошло до нас и из антисократической литературы,
47
созданной после смерти Сократа. Известно лишь, что около 395-394 гг., то есть спустя пять-шесть лет после казни Сократа, появился памфлет Поликрата, в котором он, повторяя выдвинутые против Сократа обвинения, отстаивал справедливость вынесенного ему приговора (Диоген Лаэрций, II, 38).
Надо полагать, что последующие поколения предпочли антисократической литературе сократическую. "Облака" же Аристофана явились исключением из этого правила, очевидно, в силу своих особых художественных достоинств. Впрочем, судьба "Облаков" в известном отношении оказалась схожей с судьбой самого Сократа. Философ не был понят многими его современниками, но (за некоторыми исключениями) высоко оценен последующими поколениями. Пьеса была встречена холодным одобрением афинской публики и заняла третье (последнее) место на конкурсе. Аристофан же считал "Облака" лучшей из всех ранее написанных им комедий.
Огорченный неуспехом своей пьесы, Аристофан перелетал ее, сообразуясь в известной мере со вкусами и -уровнем понимания публики. До нас дошел этот второй вариант "Облаков", который так и не был поставлен на сцене. Комедия Аристофана представляет интерес в том отношении, что она дает нам известный материал для выяснения причин враждебного отношения к Сократу со стороны значительной части его современников. Вместе с тем комедия "Облака" свидетельствует о том, что имя Сократа получило известность еще задолго до суда над ним.
Итак, основными источниками наших сведений о Сократе остаются Платон, Ксенофонт и Аристотель.
48
ГЛАВА II
СОКРАТ И ЕГО ВРЕМЯ
1. Личность Сократа
Представим себе Афины конца V в. до н, э. Это прежде всего рыночная площадь (агора). В центре - большое здание для хлебной торговли. Вокруг агоры расположились общественные здания, на прилегающих к ней узких и кривых улицах - мастерские, парикмахерские, лавки парфюмеров, трапезитов-менял, ламповщиков, книготорговцев. С любого места виден Парфенон на Акрополе, возвышающемся над городом.
С утра до полудня и вечером до ужина агора и ближайшие к ней улицы полны народа. Жадные до новостей и ищущие общения афиняне собираются здесь группами и шумно обсуждают злободневные политические вопросы, страстно разбирают очередной судебный процесс, соревнуются в пересказе забавных историй; . здесь же они узнают о последних городских событиях и семейных происшествиях, получают вести из соседних полисов и отдаленных государств, передают разного рода слухи и толки.
В Афинах того времени можно было увидеть человека, который целыми днями бродил по городу и вступал в беседу со всяким, кто попадался ему навстречу. Его можно было встретить на рыночной площади, в мастерской оружейника, плотника, сапожника, в гимнасиях и палестрах (местах для занятий гимнастикой) - словом, почти всюду, где он мог общаться с людьми и вести беседу. В то же время этот человек избегал выступлений в
51
народном собрании, на суде, в других государственных учреждениях. Это был афинянин Сократ, сын Софрониска.
Сократ привлекал внимание решительно всем: внешностью и образом жизни, деятельностью и учением. В отличие от платных учителей мудрости (софистов), щеголявших в пышных одеждах, он всегда был одет скромно и нередко ходил босиком. По представлениям греков, столь высоко ценивших телесную красоту и уверенных в своей красоте, Сократ был безобразен: невысокого роста, приземистый, с отвисшим животом, короткой шеей, большой лысой головой и огромным выпуклым лбом. Смягчить впечатление от его некрасивой внешности не могла даже полная достоинства походка.
Платон - первоклассный мастер слова, несравненный стилист. Этот великий портретист слова, по выражению Т. Гомперца, дает читателю живой и ясный образ Сократа: об идеализации образа Сократа у Платона
35
можно говорить в том смысле, в каком она свойственна вообще творениям великих портретистов (существенные черты обрисованы ярко, все второстепенное и лишнее опущено или затемнено). Как художник, как портретист слова, Платон, несомненно, приукрасил и идеализировал Сократа. И тем не менее это лучше, чем если бы он дал "фотографию" Сократа, стремясь передать лишь внешнее сходство изображения с оригиналом.
"Портрет" Сократа дан Платоном в различных планах (философско-этическом, социально-политическом, художественно-историческом, биографически-личностном), причем Сократ представляется всегда как идеал мудреца, как идеал человека и гражданина. Платоновская идеализация Сократа, имевшая целью раскрытие его "эйдоса", идеальной сущности, была направлена вместе с тем на то, чтобы сделать образ этого философа в художественном отношении более жизненным и более реалистическим (драматическим)1.
Бесспорно, из диалогов Платона нелегко установить, кем был исторический (неидеализированный) Сократ и чему он учил на самом деле. Хотя в сочинениях Платона
______________
1 Известный исследователь диалогов Платона Магалес-Вилена, говоря, что платоновская идеализация Сократа переходит в аллегорию и символ, признает тем не менее, что портрет Сократа, данный Платоном, является более "реальным" и более живым в той мере, в какой портрет, выполненный великим художником, является более живым и "реальным", более близким к жизни, чем точная "копия" натуры. По Магалес-Вилена, платоновский Сократ "соответствует духу, если не букве аутентичного сократизма" (76, 220). Аналогичные суждения высказывает также советская исследовательница Т. В. Васильева: "Считается, что Платон - не самый надежный источник сведений о Сократе. Скажем больше - в силу крупного масштаба своей личности - как раз самый нененадежный, если преследовать достоверность исторического факта, но по той же причине и наиболее надежный, во всяком случае, наиболее почтенный там, где речь идет о культурно-историческом феномене" (8, 282).
36
(за исключением "Законов", считающихся в хронологическом отношении последним диалогом) Сократ всегда фигурирует в числе собеседников и часто выступает в качестве лица, направляющего ход беседы, тем не менее в диалогах Платона (особенно зрелого и позднего периодов его творчества) мы по большей части имеем дело с самим Платоном. Дело в том, что платоновский Сократ испытывает ту же эволюцию в своем творчестве, что и сам Платон на протяжении большей части его жизни. Однако это обстоятельство - не повод для пессимизма. По справедливому замечанию Стенцеля (90, 867), решающим в проблеме Сократа является не то, что Платон приписал своему учителю, а то, какая именно идея Сократа получила дальнейшее развитие у его ученика. На основе эволюции взглядов Платона можно, например, установить границу между ним и Сократом, когда речь идет о благе как о предмете знания. Отталкиваясь от сократовских бесед о добродетели и благе, Платон рассматривает вопрос о благе в "Федоне" (76 d) и в "Государстве" (504 d и ел.) на более высоком теоретическом уровне, чем в "Меноне" (87 е, 88 а-Ь). Прибавим, что для непредубежденного исследователя очевидна преемственная связь между идеей Платона о правителях-философах и убеждением Сократа в том, что государственное правление, подобно любой профессиональной деятельности, предполагает соответствующие знания и навыки.
Далее, из свидетельств Платона бывает подчас легче выяснить не то, чему Сократ учил, а то, чему он не учил (что само по себе не так уж мало). Так, в диалоге "Софист" (267 d) Платон, говоря о дихотомическом методе деления понятий (как о своем собственном нововведении), заявляет, что этот метод был совершенно чужд его предшественникам (а тем самым и Сократу). Не подлежит также сомнению, что Сократ был далек от идеи
37
бессмертия души и теории припоминания, приписываемых ему в платоновских диалогах "Менон" и "Федон". Дело в том, что в сочинении "Апология Сократа" (29 а- Ь), относящемся к числу ранних произведений Платона и потому рассматриваемом в качестве одного из наиболее соответствующих воззрениям и учению исторического Сократа, Сократ со всей определенностью утверждает, что он ничего не знает о загробном мире, т. е. смертности или бессмертии души,
Произведения, относящиеся к раннему периоду творчества Платока, напоминают знаменитые речи в "Истории" Фукщщца, которые были "сочинены" самим Фуки-дидом и вложены в уста описываемых им исторических лиц. Однако приводимые в его "Истории" речи - не исторические вымыслы и не литературные фикции. Как говорит сам Фукидид: "Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного" (I, 22, 1). Эти слова Фукидида очень верно, на наш взгляд, были перефразированы применительно к Платону С. А. Жебелевым: "Беседы Сократа, содержащиеся в моих диалогах (ранних, в особенности), составлены у меня так, как, по моему мнению, он скорее всего мог говорить на ту или иную тему, сообразуясь с ее характером и с мыслями других собеседников; я не стремился, да и не мог стремиться, передать дословно беседы Сократа, а ограничивался лишь воспроизведением общего смысла их" (20, 89-90).
В целом степень исторической ценности свидетельств Платона в качестве источников сведений о Сократе в различных его диалогах неодинакова и зависит обычно от времени их написания. Не вдаваясь в разбор такой
38
большой и специальной темы, как вопрос о периодизации, о хронологической последовательности произведений Платона на протяжении его 50-летней литературной деятельности, отметим, что Платону было 20 лет, когда он в 407 г. до н. э. встретил Сократа. В течение последующих 8 лет, т. е. до самой смерти Сократа, Платон находился в числе непосредственного окружения последнего. Встреча с Сократом, общение с ним оказали огромное влияние на молодого Платона, и не исключено, что они явились поворотным пунктом в его жизни и творчестве, вызвали в нем, по мнению известного советского исследователя творчества Платона А. Ф. Лосева, глубочайшую духовную революцию. Этим огромным влиянием (а не просто литературно-художественны-ми мотивами) объясняется наблюдаемое почти во всех диалогах Платона обязательное участие Сократа в беседах, нередко выделение его фигуры среди участников диалога1.
Произведения раннего периода творчества Платона обычно называют сократическими. Одни ученые полагают, что некоторые из них были написаны в последние годы жизни Сократа. Другие относят все произведения раннего Платона ко времени после смерти Сократа. Как бы то ни было, большинство исследователей сходятся в том, что произведения молодого Платона, отличающиеся сократовским (вопросно-ответным) методом анализа понятий, наиболее аутентичны высказываниям исторического Сократа. Заслуживает внимания и то, что в этих сочинениях по преимуществу рассматриваются этичес
_____________
1 Свидетельством признания этого влияния служит позднейшая легенда о том, будто Сократ накануне встречи с Платоном видел во сне у себя на груди лебедя, высоко взлетевшего со звонким криком, и на другой день, встретив Платона, Сократ воскликнул: "Вот мой лебедь!"
39
кие проблемы, исследуются различные добродетели, развивается мысль о том, что добродетель в конечном счете основана на знании, сводится к ней. Так, "Лахес" посвящен трактовке мужества, "Хармид" - благоразумия (sophrosyne) "Евтифрон" - благочестия, "Лисий" - дружбы, и т. д.
Наконец, обращает на себя внимание работа С. Луис (76, 241-263), в которой вновь предпринята попытка решить "проблему Сократа" посредством отделения в диалогах Платона того, что относится к историческому Сократу, от того, что принадлежит самому Платону. Ориентируясь на Аристотеля (Метафизика. XIII, 4, 1086 в), согласно которому Сократ не разделял общее и единичное, С. Луис выявляет тончайшие нюансы в диалогах Платона и приходит в частности к следующим выводам: отделив общее от единичного и истолковав его как понятие (как идею), Платон избежал сократовского незнания, то есть затруднения, связанного с определением понятий. Так, в диалоге "Менон" Платону удается почти незаметно перейти от сократовского незнания к своему, т. е. платоновскому знанию. Дело в том, что до поры до времени Менон и Сократ не могут дать определения добродетели (Менон, 80 a-d). Но затем, начиная с утверждения, что "исследовать и познавать - это как раз и значит припоминать" (81 d), Сократ предстает как человек, знающий природу всеобщего, и, благодаря искусству спрашивать, обращающий незнание собеседника в знание. Тогда между тем как Сократ, каким он представлен в ходе предыдущего изложения (и каким мы его знаем из так называемых сократических сочинений Платона), только тем и занят, что заставляет "знающего" человека становиться незнающим. Таким образом, здесь (Менон, 81 d и ел.) мы имеем дело не с историческим Сократом, а с самим Платоном.
40
Далее С. Луис показывает существенное отличие сократовского и платоновского обоснования отказа от побега из тюрьмы. Согласно Платону, исходящему из примата общего (всеобщего) перед отдельным и частным, отдельная личность (Сократ) не имеет того же права совершения несправедливости, какое имеют на нее законы в качестве выразителей всеобщего. Отсюда следует, что Сократ не совершает побега якобы из послушания законам (Критон, 50 е - 51 с); на самом же деле исторически-реальный Сократ воздерживается от побега, ибо считает, что на несправедливость нельзя отвечать несправедливостью (Критон, 49 а), так как в противном случае стирается различие между справедливостью и несправедливостью. Ссылаясь на К. Поппера, С. Луис замечает, что Сократ "Апологии" и других ранних произведений Платона интеллектуально скромен; в "Федоне" же он превращается в человека, преисполненного уверенности в истинности своих метафизических спекуляций. Иначе говоря, Сократ "Федона" это сам Платон: в отличие от Сократа сократических диалогов Платона, Сократ (т. е. Платон) диалога "Федон" рассматривает отношения между душой и телом дуалистически (не как относительные, а как абсолютные). С. Луис находит вместе с тем различия между демоном Сократа и демоном Платона, а также между сократовской и платоновской иронией.
Итак, при всей идеализации Сократа Платоном (отчасти именно благодаря этой идеализации) диалоги Платона, в которых нередко трудно отличить подлинно-исторического Сократа от Сократа платонизированного, остаются среди наиболее ценных источников наших сведений об историческом Сократе.
40
3. Ксенофонта
Так называемые "Сократические сочинет ния"1 Ксенофонта, как и диалоги Платана, являются свидетельствами автора, который непосредственно общался с Сократом, вел с ним беседы, принадлежал к кругу его друзей и собеседников. Трудно сказать, в течение какого времени Ксенофонт находился среди окружения Сократа, мнения исследователей на этот счет значительно расходятся: одни из них полагают, что общение Ксенофонта с Сократом продолжалось 10-12 лет, другие ограничивают это время 2-3 годами. Достоверно известно лишь то, что за 3 года до осуждения Сократа Ксенофонт, которому было около 30 лет, покинул Афины и отправился на службу к персидскому сатрапу Киру; он принял участие в военной экспедиции последнего против его брата Артаксеркса, унаследовавшего персидский трон. "Сократические сочинения" Ксенофонта появились на свет по возвращении Ксенофонта в Афины и спустя много лет (точная дата неизвестна) после смерти Сократа. Этим, в частности, они отличаются от ряда диалогов Платона, написанных под непосредственным впечатлением осуждения и казни Сократа.
Дать однозначную оценку степени достоверности сообщений Ксенофонта о Сократе довольно сложно. Одни из них, относящиеся главным образом к отдельным биографическим данным и отчасти политической позиции
________________
1В "Сократические сочинения" Ксенофонта входят "Воспоминания о Сократе", которые принято называть также "Мемораби-лиями", "Апология Сократа" или "Защита Сократа на суде", "Пир" и "Домострой".
42
Сократа, заслуживают доверия, другие - нет. Ксенофонт, как и Платон, не всегда точен в своих свидетельствах о Сократе. Подчас близкие ему интересы он приписывал далекому от них Сократу. Так, известно (в том числе из "Сократических сочинений" самого Ксенофонта), что Сократ никогда не занимался (ни в теории, ни на практике) вопросами домашнего хозяйства и земледелия. Не интересовался он и персидскими делами. Однако в "Домострое" (IV) Сократ изображен человеком, поучающим Критобула в вопросах ведения домашнего хозяйства и обработки земли и рекомендующим ему перенять в области земледелия (а заодно и в военном искусстве) опыт персидского царя. Впрочем, не будем слишком строги к Ксенофонту: не исключено, что Сократ, ведя беседу с Критобулом о сельском хозяйстве, мог высказать свои соображения и на этот счет.
Ксенофонту можно предъявить претензии главным образом за наблюдаемое в его текстах несоответствие между тяжестью предъявленного Сократу обвинения в нечестии и развращении юношества, с одной стороны, и той легкостью, с какой ксенофонтовский Сократ - приверженец традиционных'взглядов опровергает это обвинение на суде, с другой. Если следовать ксенофонтовской характеристике Сократа, его образа мышления и деятельности, представляется довольно загадочным возбуждение против него судебного процесса и вынесение ему смертного приговора. Думается, что противоречия в ксенофонтовском изображении Сократа объясняются не просто отсутствием таланта и способностей у Ксенофонта, как это подчас принято считать (Т. Гомперц, Б. Рассел и др.), а, скорее, особенностями его личности. В лице Ксенофонта сочетались незаурядный стратег и разносторонний писатель, охотно бравшийся трактовать самые разные вопросы: истории и земледелия,
43
философии и коневодства, верховой езды и государственного устройства, военного искусства и домашнего хозяйства, политики и спорта. Такое разнообразие интересов и увлечений объясняется не тщеславием (во всяком случае, не только тщеславием) Ксенофонта, который на склоне лет взялся, как полагает Т. Гомперц, за продолжение дела своих великих современников (Фуки-дида и Платона), а присущим ему практическим складом ума и характера, его утилитарно-прикладным пониманием задач философии и теоретического знания вообще. Вот что пишет Ксенофонт о мотивах создания своих "Воспоминаний", а также о степени их достоверности: "Что Сократ, по моему мнению, и пользу приносил своим друзьям, как делом, - обнаруживая перед ними свои достоинства, - так и беседами, об этом я теперь напишу, что припомню" (I, 3, 1).
В соответствии со своими стремлениями ориентировать философию на нужды жизни, на исследование человека, его дел и поступков Ксенофонт в воспитательных целях изображает Сократа философом, занятым этическими проблемами. И в этом он не так уж далек от исторического Сократа, который, по образному выражению Цицерона, свел философию с неба на землю, и охотно верим Ксенофонту, когда он в своих "Воспоминаниях" (I, 1, 16) сообщает о Сократе следующее: "Он (Сократ, - Ф. К.) исследовал, что благочестиво и что нечестиво, что прекрасно и что безобразно, что справедливо и что несправедливо, что благоразумие и неблагоразумие, что храбрость и что трусость, что государство и что государственный муж, что власть над людьми, и так далее". Тем не менее, учитывая утилитаризм Ксенофонта, нельзя считать вполне достоверным все, что он говорит о Сократе. Так, его Сократ порой склоняется к отождествлению прекрасного с полезным (см. Воспоминания,
44
III, 8, 8-10; Пир, 7, 3-4). Короче говоря, на пути сведения философии "с неба на землю" Ксенофонт иногда заходил слишком далеко, а подчас чрезмерно "приземлял" (т. е. по-своему "идеализировал") Сократа, давал свою интерпретацию основного принципа его учения. В ксенофонтовском изображении Сократ выглядит моралистом-резонером, нередко довольно скучным своим расчетливым благоразумием.
Ксенофонтовский Сократ, в отличие от платоновского, почти чужд иронии и не ведает о парадоксе. Но Сократ без иронии и парадокса - не тот Сократ, который будоражил умы и вызывшт недовольство "благонамеренных" афинских граждан, не тот Сократ, против которого пришлось возбудить судебный процесс. Впрочем, и Сократ Ксенофонта подчас высказывается не без иронических нот. Так, в адрес натурфилософов, занятых "божественными" проблемами (изучением явлений природы), он с едва заметной иронией говорит: "Думают ли исследователи божественных дел, что они, познав, по каким законам происходят небесные явления, сделают, когда захотят, ветер, дождь, времена года и тому подоб-' ное, что им понадобится, или же они ни на что подобное и не надеются, а им кажется достаточным только познать, как совершается каждое явление такого рода" (Ксенофонт. Воспоминания, I, 1, 15; см. также I, 4, 8).
Разумеется, из того факта, что Платон во многих отношениях представляется нам более верным источником, чем Ксенофонт, еще не следует, что мы должны ориентироваться исключительно на труды Платона и пренебрегать сообщениями Ксенофонта. Можно сказать, что Ксенофонт в каком-то смысле дополняет Платона и позволяет в отдельных моментах корректировать информацию последнего.
45
4. Антисократизм
Против Сократа выступали еще при его жизни. О нем спорили и после его смерти. Однако от литературы, направленной против Сократа, которую иногда называют "контрсократизмом" или "антисокра-тизмом", до нас дошли лишь "Облака" Аристофана.
К сказанному выше об этой комедии необходимо добавить следующее. Тщательный анализ "Облаков", произведенный Гатри (71, III, 359-375) и Довером (63, 50-77) и другими исследователями, показал, что комедия Аристофана не может служить достоверным источником сведений о личности и учении Сократа. Сократ предстает в ней как собирательный тип софиста-натурфилософа, объединяющий черты учения и деятельности Протагора (его скептицизм в отношении бытия богов стал у Аристофана атеизмом; его идея об относительном характере нравственности представлена как право каждого создавать новую мораль и новые нормы поведения), Горгия, который, как и Протагор и другие софисты, обучая риторике (а по Аристофану искусству выходить сучим из воды), Диогена Аполлонийского с его божественным воздухом как первоначалом вещей (у Аристофана - с облаками как новыми богами), и т. д. Задачи создания художественного образа требовали воплощения всех этих черт в образе одного героя, подчинения индивидуальных особенностей пародируемых исторических лиц одной идейной и художественной цели комедии. Для пародийно-художественных целей Аристофана Сократ с его внешним видом и вопросно-ответным способом ведения
46
дискуссии был настоящей находкой. Насмешки комедиографа должны были поразить вполне определенную цель - науку о природе, которая представлялась ему такой же "безбожной" софистикой, как и беспринципное словесное трюкачество софистов. Поэтому Сократ в "Облаках" Аристофана не имеет каких-либо черт сходства с историческим Сократом, за исключением чисто внешних и третьестепенных. Отсюда и разделяемое нами убеждение многих ученых в том, что аристофановский Сократ не дает никаких оснований для корректирования платоновского или ксенофонтовского Сократа.
Об остальной антисократической литературе мы располагаем весьма скудной информацией. Так, известно, что комедия "Кони" Аминсия, поставленная, как и "Облака" Аристофана, в дни празднования Великих Дионисий 423 г. до н. э., носила (хотя и не всецело) антисократический характер: Сократ в ней представлен в числе других "мыслителей", то есть софистов. К антисократической (точнее, антисофистической) литературе относится и комедия "льстецы" ("Прихлебатели") Евпо-лида, поставленная на сцене в 421 г. до н. э. В ней высмеивался богач Каллий, почитатель софистов.
Против Сократа, которого многие из его современников рассматривали как типичного представителя проникшего в Афины новомодного (софистического) просвещения, выступали и другие авторы (в частности Телекид и Кратин), но о содержании их сочинений нам почти ничего не известно. Список антисофистической литературы свидетельствует о том, что она получила распространение еще при жизни Сократа. И если от этой литературы до нас дошло очень мало, а от сократической литературы довольно много, то вряд ли можно считать это всецело делом слепого случая. Почти ничего не дошло до нас и из антисократической литературы,
47
созданной после смерти Сократа. Известно лишь, что около 395-394 гг., то есть спустя пять-шесть лет после казни Сократа, появился памфлет Поликрата, в котором он, повторяя выдвинутые против Сократа обвинения, отстаивал справедливость вынесенного ему приговора (Диоген Лаэрций, II, 38).
Надо полагать, что последующие поколения предпочли антисократической литературе сократическую. "Облака" же Аристофана явились исключением из этого правила, очевидно, в силу своих особых художественных достоинств. Впрочем, судьба "Облаков" в известном отношении оказалась схожей с судьбой самого Сократа. Философ не был понят многими его современниками, но (за некоторыми исключениями) высоко оценен последующими поколениями. Пьеса была встречена холодным одобрением афинской публики и заняла третье (последнее) место на конкурсе. Аристофан же считал "Облака" лучшей из всех ранее написанных им комедий.
Огорченный неуспехом своей пьесы, Аристофан перелетал ее, сообразуясь в известной мере со вкусами и -уровнем понимания публики. До нас дошел этот второй вариант "Облаков", который так и не был поставлен на сцене. Комедия Аристофана представляет интерес в том отношении, что она дает нам известный материал для выяснения причин враждебного отношения к Сократу со стороны значительной части его современников. Вместе с тем комедия "Облака" свидетельствует о том, что имя Сократа получило известность еще задолго до суда над ним.
Итак, основными источниками наших сведений о Сократе остаются Платон, Ксенофонт и Аристотель.
48
ГЛАВА II
СОКРАТ И ЕГО ВРЕМЯ
1. Личность Сократа
Представим себе Афины конца V в. до н, э. Это прежде всего рыночная площадь (агора). В центре - большое здание для хлебной торговли. Вокруг агоры расположились общественные здания, на прилегающих к ней узких и кривых улицах - мастерские, парикмахерские, лавки парфюмеров, трапезитов-менял, ламповщиков, книготорговцев. С любого места виден Парфенон на Акрополе, возвышающемся над городом.
С утра до полудня и вечером до ужина агора и ближайшие к ней улицы полны народа. Жадные до новостей и ищущие общения афиняне собираются здесь группами и шумно обсуждают злободневные политические вопросы, страстно разбирают очередной судебный процесс, соревнуются в пересказе забавных историй; . здесь же они узнают о последних городских событиях и семейных происшествиях, получают вести из соседних полисов и отдаленных государств, передают разного рода слухи и толки.
В Афинах того времени можно было увидеть человека, который целыми днями бродил по городу и вступал в беседу со всяким, кто попадался ему навстречу. Его можно было встретить на рыночной площади, в мастерской оружейника, плотника, сапожника, в гимнасиях и палестрах (местах для занятий гимнастикой) - словом, почти всюду, где он мог общаться с людьми и вести беседу. В то же время этот человек избегал выступлений в
51
народном собрании, на суде, в других государственных учреждениях. Это был афинянин Сократ, сын Софрониска.
Сократ привлекал внимание решительно всем: внешностью и образом жизни, деятельностью и учением. В отличие от платных учителей мудрости (софистов), щеголявших в пышных одеждах, он всегда был одет скромно и нередко ходил босиком. По представлениям греков, столь высоко ценивших телесную красоту и уверенных в своей красоте, Сократ был безобразен: невысокого роста, приземистый, с отвисшим животом, короткой шеей, большой лысой головой и огромным выпуклым лбом. Смягчить впечатление от его некрасивой внешности не могла даже полная достоинства походка.