Кестнер Эрих. Эмиль и трое близнецов

   Ну, а деньги на дорогу тебе вышлет мой отец; он велел мне написать тебе об этом. Потому что бабушка оставила в наследство не только дом, но и деньги. Правда, деньги она завещала моему отцу, а не мне.
   Значит, тебе остается только согласиться. Я так рад, что снова тебя увижу! И прости, что я пишу про деньги. Ты мне как-то сказал, что о деньгах не говорят, когда они есть. Я эти твои слова не забыл. Но в данном случае я все же вынужден о них говорить, потому что иначе ты, возможно, не сможешь приехать. И тогда каникулы станут для меня неинтересными. И плевать я хотел на это море! Понятно?
   Дорогой Эмиль! Я с огромным нетерпением жду твоего ответа. Привет тебе от моих и от меня.
   Твой друг Теодор Хаберланд, он же Профессор.
   Да! Несколько месяцев тому назад здесь у нас, в Берлине, снимали фильм про Эмиля и сыщиков. Я был на съемках. Очень странно, когда историю из жизни превращают вдруг в кино. Вроде похоже, но все получается совсем по-другому. Мой отец тоже так считает. Картина эта скоро выйдет. Я жду ее с нетерпением. Ты тоже, да? Еще раз привет тебе, и отвечай поскорее.
   Твой Профессор.
   Да, чтобы не забыть: пароль "Эмиль".
   Прочтя письмо до конца, Эмиль дал его маме, а сам отправился в свою комнату. Там он сел за стол, раскрыл тетрадь по геометрии и сделал вид, что решает задачу. Но на самом деле он уставился в одну точку и думал.
   И думал он примерно вот что: "Конечно, поехать к морю - это здорово. Но дома тоже хорошо... А вдруг я буду мешать теперь старшине Йешке? Хоть капельку. В конце концов он со вчерашнего дня мамин жених. И ей он нравится. Как сын я должен с этим считаться!"
   А фрау Тышбайн обрадовалась письму Профессора. "Какие замечательные каникулы будут у мальчика! Правда, я буду по нему ужасно скучать. Но это лучше от него скрыть", - подумала она и пошла к Эмилю.
   - Мамочка, - сказал Эмиль, - как ты считаешь: мне согласиться?
   - Ну конечно, согласись, - ответила мать. - Такое хорошее письмо! Только ты должен мне обещать, что не будешь заплывать далеко. А то у меня не будет ни минуты покоя.
   Он торжественно обещал далеко не плавать.
   - Я только не хочу, чтобы советник юстиции высылал тебе деньги на дорогу. Мы возьмем на билет из сберкассы. Ладно? - И она потрепала за волосы сына, склонившегося над тетрадкой по геометрии. - А ты все за уроками? Лучшее погуляй до обеда.
   - Хорошо, - сказал Эмиль. - Может, надо что-нибудь купить?
   Мама шутливо подтолкнула его к двери:
   - Иди гуляй, говорят! Когда обед будет готов, я тебя позову.
   Эмиль пошел во двор, сел на лестницу, ведущую в прачечную, и стал задумчиво выдергивать травинки из щелей в кривых ступеньках.
   Вдруг он вскочил, выбежал из ворот, помчался вниз по улице, свернул в переулок, потом в другой, выскочил на площадь Верхнего рынка и только тут остановился и огляделся, как бы ища чего-то.
   Он обвел взглядом палатки торговцев овощами и фруктами, батареи глиняных горшков перед лотками садоводов и прилавки мясников. Среди пестрой и оживленной рыночной толпы медленно, заложив руки за спину, с сознанием собственного достоинства расхаживал старшина Йешке. Он следил за порядком.
   Потом старшина остановился перед лотком мелочной торговки. Она стала ему что-то объяснять, энергично жестикулируя. Он вынул из кармана мундира блокнот, записал несколько слов и степенно двинулся дальше по неровному булыжнику рыночной площади.
   Мальчик пошел навстречу Йешке.
   - Хэлло! - крикнул ему старшина. - Уж не меня ли ты ищешь?
   - Да, господин Йешке, то есть, я хотел сказать... да, Генрих, запнулся Эмиль. - Мне надо у тебя спросить одну вещь. Дело вот в чем: один мой берлинский друг получил в наследство дом на берегу моря. И он пригласил меня на летние каникулы. И еще бабушку и Пони-Шапочку тоже.
   Господин Йешке похлопал Эмиля по плечу:
   - Поздравляю. Это великолепно!
   - Верно?
   Старшина с любовью посмотрел на своего будущего пасынка.
   - Разреши мне дать тебе деньги на билет?
   Эмиль энергично покачал головой:
   - Не надо. У меня есть.
   - Жаль, что не хочешь. Я бы с радостью дал на дорогу.
   - Нет, Генрих. Я пришел к тебе совсем из-за другого.
   - Из-за чего же?
   - Из-за мамы, понимаешь? Если бы ты вчера не... Я хочу сказать, если бы не это, я никогда не оставил бы ее одну. И вообще я поеду только, если ты мне твердо обещаешь, что будешь каждый день приходить к ней хотя бы на час. Иначе она... Я ведь ее очень хорошо знаю... Мне бы не хотелось, чтобы она чувствовала себя одинокой. - Эмиль помолчал. - Жизнь, оказывается, не такая легкая штука. Ты должен дать мне честное слово, что будешь о ней заботиться. Иначе я не уеду.
   - Я тебе это обещаю. Могу дать тебе честное слово, могу не давать. Как скажешь, мой мальчик.
   - В таком случае все в порядке, - заявил Эмиль. - Значит, мы договорились: каждый день. Так? Я, правда, буду писать очень часто. Но письмо - это не то. С ней всегда должен быть кто-то, кого она любит. Я не допущу, чтобы она была печальна!
   - Я буду приходить ежедневно, - обещал господин Йешке. - И буду сидеть не меньше часа. А когда смогу - и дольше.
   - Спасибо, - сказал Эмиль, повернулся и побежал домой.
   Во дворе он снова сел на ступеньки и снова стал выдергивать травинки из щелей с таким видом, словно и с места не двигался.
   Не прошло и пяти минут, как фрау Тышбайн выглянула в кухонное окно.
   - Эй, молодой человек, - крикнула она. - Обед на столе!
   Он с улыбкой посмотрел наверх:
   - Иду, мамочка!
   Кухонное окно захлопнулось.
   Тогда он медленно поднялся и пошел домой.
   После обеда он попросил у мамы почтовую бумагу, сел за стол и написал Теодору Хаберланду, проживающему в Берлине, в районе Вилмерсдорфа, следующее письмо:
   Мой дорогой Профессор!
   Огромное тебе спасибо за твое письмо, которое доставило мне большую радость. То, что ты стал домовладельцем, - это просто фантастика! А к тому же еще и дом твой на берегу моря. Поздравляю! Я в тех местах никогда не бывал. Но по географии мы недавно проходили Мекленбургское плато и восточное побережье. Поэтому я могу все себе представить. И дюны, и большие пароходы, и кирпичные церкви, и гавани, и плетеные кресла с навесами на пляже, ну, и все прочее. Я думаю, это очень хорошо!
   А самое хорошее, что ты пригласил меня, в гости. Я с благодарностью принимаю твое приглашение, огромное спасибо тебе и твоим родителям. Я очень буду рад увидеть тебя, Густава и малыша Вторника. Потому что всех, кто мне тогда так помог, я очень люблю. А то, что ты пригласил Пони и бабушку, - это просто колоссально!
   Если в доме не хватит места, мы поставим в саду палатку и будем там жить, как бедуины в пустыне. А простыни мы сможем использовать как бурнусы. И каждый будет по часу ходить в дозоре, чтобы остальные могли спокойно спать. Но все это мы еще успеем обсудить. Бабушке и Пони я тоже сегодня еще напишу письмо. А что вы хотите встретить меня на вокзале, очень мило с вашей стороны. Но теперь уж у меня деньги не украдут, можете не сомневаться: я их спрячу в ботинке!
   Скажи своему отцу, что я благодарю его за предложение выслать мне деньги на дорогу. Но не надо. Ведь у меня еще с тех пор лежат семьсот марок. А на триста я купил, как мы договорились, маме электросушилку и шубу. И, знаешь, эта шуба выглядит еще совсем как новая. Мама очень бережно носит вещи. А еще моя мама просит узнать у твоей мамы, надо ли мне взять с собой постельное белье. И сколько полотенец? И еще вот что: поедете ли вы тоже в бесплацкартном вагоне? А то мы окажемся не вместе. Ведь плацкартные места стоят куда дороже, хотя быстрее от этого все равно не доедешь. Когда мы будем жить в твоем доме, ты мне подробно расскажешь про съемки фильма о сыщиках. Надеюсь, что скоро мы его увидим на экране. Может, даже все вместе!
   Сердечный привет от мамы и от меня тебе и твоим родителям, и еще раз огромное спасибо!
   Я так рад! Пароль "Эмиль".
   Всегда твой
   Эмиль Тышбайн.
   Глава третья
   ЭМИЛЬ ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
   Тяжелые дни и часы, если их ждешь, приближаются с быстротой урагана, налетают как черные тучи, которые ветер гонит по небу.
   А хорошие дни подойти не спешат. Словно год - это лабиринт, в котором они заблудились и пути к нам найти не могут.
   И все же в одно прекрасное утро начинаются летние каникулы. Просыпаешься рано, как обычно, и уже готов вскочить с постели, но тут вдруг вспоминаешь: каникулы! И не надо идти в школу! Лениво поворачиваешься к стенке и снова закрываешь глаза.
   Каникулы! Это звучит, как две порции мороженого со взбитыми сливками. А тут еще летние каникулы!
   Ты отрываешь голову от подушки, глядишь в окно и видишь: солнце сияет, небо голубое. Ореховое дерево перед домом не шелохнется; оно будто стало на цыпочки, чтобы заглянуть к тебе. На душе у тебя весело и легко, и, если бы не лень, ты на радостях подпрыгнул бы до потолка.
   И вдруг ты вскакиваешь как ужаленный. Ведь ты же уезжаешь! И чемодан еще не уложен!
   Босиком - не искать же тапочки! - вылетаешь в коридор и кричишь:
   - Ма-а, который час?
   И вот Эмиль уже идет по перрону. Мать держит его за руку. Старшина Йешке, специально ради этого случая отпросившийся с дежурства, несет его чемодан и пакет с бутербродами. Из деликатности он отстает на несколько шагов.
   - Пиши мне через день! - сказала фрау Тышбайн. - Не заплывать далеко ты мне уже обещал... Но все же я буду волноваться. Столько мальчишек вместе! Разве предугадаешь, что может случиться!
   - Все будет в порядке! -сказал Эмиль. - Ты же знаешь, если я что-нибудь обещаю, то всегда держу слово. Но вот за тебя я буду беспокоиться. Как ты проведешь это время без меня?
   - Мне ведь надо работать. А если выйдет свободная минутка, пойду погулять. По воскресеньям мы с Йешке будем уезжать за город. Конечно, если только он будет не на дежурстве. А если он будет занят, я буду чинить белье. Несколько пододеяльников уже совсем порвались. Или напишу тебе длинное-предлинное письмо. Идет?
   - Пиши почаще, прошу тебя, - сказал Эмиль и сдавил мамину руку. - А если что случится, ты тут же пошлешь мне телеграмму. И я сразу приеду.
   - Да что может случиться? - спросила фрау Тышбайн.
   - Этого нельзя знать заранее. Но если я тебе понадоблюсь, я немедленно приеду. Поезда не будет - я пешком дойду. Я ведь уже не маленький. Ты этого не забывай. Я не хочу, чтобы ты от меня скрывала свои заботы...
   Фрау Тышбайн с испугом посмотрела на Эмиля:
   - Да что я от тебя скрываю?
   Оба молчали и не сводили взгляда с блестящих рельсов.
   - Да я это так, вообще, - сказал наконец мальчик. - Сегодня вечером, как только доедем до места, я напишу тебе открытку. Но ты ее получишь, наверное, не раньше послезавтра. Кто знает, часто ли там, на побережье, вынимают почту из ящиков.
   - А я тебе напишу, как только вернусь домой, - сказала мама. - Чтобы ты поскорее получил от меня весточку. Чтобы тебе не было одиноко.
   Но вот показался берлинский поезд. Как только он остановился, старшина Йешке кинулся в купе, занял место у окна, бережно положил чемодан Эмиля на полку и подождал, пока, мальчик не войдет в вагон.
   - Огромное спасибо, - сказал Эмиль. - Ты очень добр ко мне.
   Йешке мотнул головой:
   - Не о чем говорить, мой мальчик.
   Потом он вытащил из кармана кошелек, вынул две пятимарковые бумажки и сунул их Эмилю в руку.
   - Вот тебе немного денег на карманные расходы. Пригодятся. Желаю тебе хорошо провести время. Погода будет теплая. Так писали в газетах. Ну, а насчет того, что я тебе обещал на Верхнем рынке, так ты не беспокойся: свое обещание я, конечно, выполню. Я ежедневно буду навещать твою маму. Хотя бы на часок.
   Эмиль аккуратно спрятал деньги. Потом он пожал старшине руку.
   - Большое спасибо, Генрих.
   - Не за что, мой мальчик.
   Йешке попытался продвинуть чемодан еще глубже.
   - А то, чего доброго, еще упадет тебе на голову при первом толчке. Ну, а теперь я пошел.
   Он вылез из вагона и стал рядом с фрау Тышбайн.
   Она подошла к окну, у которого стоял Эмиль, и велела еще раз передать привет бабушке, Пони и всем остальным.
   - Не купайся слишком долго! И не перегревайся. А то получишь солнечный удар.
   - Если получишь удар, сразу давай сдачи, - пошутил Йешке и от смущения сам засмеялся.
   - Не забудь съесть бутерброды! - сказала мама.
   Дежурный по станции подал сигнал. Поезд вздрогнул.
   - Не разлюби меня, - сказал Эмиль, но так тихо, что мать не расслышала. Потом он был этому рад. Поезд медленно тронулся.
   - Смотри не размалевывай памятники! - со смехом крикнул старшина Йешке.
   Потом они могли уже только помахать друг другу.
   На этот раз путешествие обошлось без снов и краж.
   Эмиль взял с собой учебник по географии - 1-я часть, Германия - и еще раз прочел все, что там написано о Любекской бухте, Мекленбургском прибрежном плато, острове Рюген и обо всем побережье. Словно готовился к экзамену.
   Основательность и добросовестность стали его привычкой. (Бывают и худшие привычки.) Когда он дважды прочел все по учебнику, он захлопнул книгу и стал глядеть в окно, любуясь мирным пейзажем, который пробегал у него перед глазами. И пока он смотрел на поля с высокими хлебами, все прочитанное вертелось у него в голове, как жернова мельницы: меловые скалы острова Рюген, мекленбургское скотоводство, кирпичная готика, городок, где родился какой-то фельдмаршал, - все это смешалось воедино, как в калейдоскопе, когда его крутят.
   Чтобы успокоиться, Эмиль съел бутерброды. Все, до единого. Бумагу он выбросил в окошко. Она зашуршала, но в конце концов упала на тыквенную грядку возле домика путевого обходчика. Перед закрытым шлагбаумом ждала телега, рядом с возницей сидел мальчик и махал поезду. Эмиль помахал ему в ответ.
   Люди садились. Люди выходили. Время от времени появлялся контролер и чиркал толстым карандашом на оборотной стороне билета.
   Так что дорогой все время что-то происходило.
   И куда, куда быстрее, чем тогда, два года назад, приближался поезд к столице немецкого государства.
   Так всегда бывает. Небольшая ли это прогулка или путешествие по железной дороге - во второй раз путь всегда кажется гораздо короче, чем в первый. (Кстати, это верно и для тех расстояний, которые не измерить на метры и сантиметры.)
   Бабушка Эмиля и Пони вбежали в зал ожидания вокзала Фридрихштрассе.
   - Не несись как угорелая, - сказала бабушка. - Я старая женщина, а не экспресс.
   - Поезд прибудет через минуту, - нетерпеливо ответила Пони. - Мы могли бы быть поточнее.
   Бабушка энергично покачала головой в знак протеста, и шляпка ее при этом еще больше съехала набок.
   - Нельзя быть точнее точного, - заявила она. - Прийти на полчаса раньше так же не точно, как на полчаса позже.
   Пони хотела было поспорить. Но тут их увидел Профессор, подбежал к ним, снял кепку и сказал:
   - Добрый день, уважаемые дамы!
   Он взял у Пони оба чемодана и пошел вперед, прокладывая дорогу в толпе.
   - Добрый день, домовладелец, - ответила бабушка.
   Он засмеялся и повел своих гостей к родителям. Советник юстиции поздоровался с бабушкой и Пони и познакомил их со своей женой фрау Хаберланд.
   Мать Профессора, красивая, изящная дама, была одного роста со своим сыном и рядом со своим долговязым мужем выглядела девочкой.
   Пони сделала несметное количество реверансов и передала все те приветы и слова благодарности, которые ее родители велели ей передать родителям Профессора. А бабушка сказала, что еще никогда не видела моря и ужасно рада этой поездке.
   Потом все замолчали и стали ждать Эмиля. Поезд замедлил ход и наконец совсем остановился. Пассажиры выходили из вагонов.
   - Наверно, он опять сошел на вокзале "Зоопарк", - волновалась Пони.
   Но как раз в этот момент он вылез из вагона, стащил с площадки чемодан, огляделся, увидел всю компанию, улыбнулся и побежал к ним. Поставив чемодан, он поцеловал бабушку, протянул руку родителям Профессора и сказал Пони:
   - Бог ты мой, как ты выросла!
   Последним он поздоровался с Профессором. Мальчики держались натянуто. Но так всегда бывает между мальчишками, если они долго не виделись. (Впрочем, это проходит через десять минут.)
   - Густав выехал сегодня утром на своей мотоциклетке, - объяснил Профессор.
   - А-а, - сказал Эмиль.
   - Он передает тебе привет.
   - Большое спасибо.
   - А Вторник еще вчера вечером уехал.
   - Здорово, - сказал Эмиль.
   - Конечно, - сказал Профессор.
   Наступило тягостное молчание. Положение спас советник юстиции. Он трижды постучал своей тростью о перрон.
   - Внимание! Сейчас мы все поедем на другой вокзал. Мы возьмем два такси - в одно сядут все взрослые, в другое - все дети.
   - А я? - спросила Пони-Шапочка.
   Все рассмеялись. Конечно, кроме Пони. Она слегка обиделась и сказала:
   - Я уже не маленькая. Но еще не большая. Так кто же я?
   - Дурочка, - сказала бабушка. - В наказание поедешь с большими. Чтобы поняла, что ты еще маленькая.
   Так Пони-Шапочка поплатилась за свой язык.
   Они пообедали в ресторане на вокзале. А потом заблаговременно сели в поезд, отправляющийся к морю. Поэтому они нашли, несмотря на каникулярное время, свободное купе и заняли его целиком.
   Весь поезд был до отказа набит детьми, ведрами, фляжками, мячами, лопатками, апельсиновыми корками, сложенными шезлонгами, пакетиками из-под вишен, воздушными шарами, смехом и плачем, и он бодро мчался по сосновым лесам. Это был веселый поезд, - шум вырывался из открытых окон, не нарушая царящей вокруг тишины.
   Сосны слегка раскачивались от мягкого ветерка и шептали друг другу: "Начались летние каникулы".
   "Жаль", - ворчал старый бук.
   Глава четвертая
   ВИЛЛА "МОРСКАЯ"
   Корлсбюттель - малоизвестный курорт. Десять лет назад там даже не было железной дороги. Чтобы попасть в Корлсбюттель, надо было сойти на полустанке. И хорошо еще, если там стояла старомодная, запряженная черным мекленбургским жеребцом коляска, на которой отдыхающие могли добраться до Корлсбюттеля. Коляска тряслась по разъезженной песчаной дороге, а слева и справа тянулись леса и поляны, поросшие кустами можжевельника. Словно зеленые гномы, стояли кусты между столетними дубами и буками. Кругом ни души, лишь иногда промелькнет косуля да поднимутся в небо голубые дымки от костров на лесных лужайках, которые жгут угольщики. Все как в сказках братьев Гримм.
   За последние десять лет многое изменилось. До Корлсбюттеля едешь теперь без пересадки, выходишь из вагона, даешь свой чемодан носильщику, и через три минуты ты в гостинице, а через десять - в море. А прежде надо было преодолеть немалые трудности, чтобы добраться до моря. Не надо недооценивать значение трудностей, стоящих на пути к цели. В трудностях есть свой смысл.
   ...Каникулярный поезд встречала половина жителей Корлсбюттеля. Вся вокзальная площадь была заставлена всевозможными тележками, тачками, повозками. Ждали много гостей и еще больше багажа.
   Клотильда Зеленвеленбиндер, старая кухарка Хаберландов, стояла, прислонившись к турникету. Увидев советника юстиции, она замахала обеими руками. Он был на голову выше толпы, хлынувшей из поезда.
   - Я здесь! - кричала она. - Господин советник! Господин советник!
   - Не кричите так ужасно, Клотильда, - сказал он, пожимая ей руку. Давно не виделись? Она рассмеялась.
   - Всего лишь два дня.
   - Все в порядке?
   - Еще бы! Добрый день, фрау Хаберланд. Как вы поживаете? Счастье, что я поехала вперед. В таком доме полно работы. Здравствуй, Тео! Ты что-то очень бледный, мой мальчик. Уж не болен ли ты? А это, верно, твой друг Эмиль? Я угадала? Здравствуй, Эмиль. Я много о тебе слышала. Постели я постелила. На ужин будут бифштексы с овощами. Мясо здесь дешевле, чем в Берлине. Ах, а это, конечно, Пони-Шапочка, кузина Эмиля. Сразу видно. Поразительное сходство. Ты привезла свой велосипед? Неужели нет?
   Бабушка Эмиля заткнула себе уши.
   - Остановитесь хоть на минуту! - взмолилась она. - Прошу вас, хоть на минуту. Вы меня совсем заговорили... Я - бабушка Эмиля. Добрый день, дорогая.
   - Нет, это сходство просто поразительно! - воскликнула Клотильда. Потом она поклонилась и представилась: - Клотильда Зеленвеленбиндер.
   - Бедняжка! Какое длинное имя. Сходите к врачу, может, он вам пропишет другое, а может, предложит операцию.
   - Вы мне это всерьез советуете? - спросила Клотильда.
   - Да нет, - успокоила ее бабушка. - Не всерьез, я почти никогда не говорю всерьез - обычно игра не стоит свеч.
   Потом чемоданы и сумки погрузили на тележку, и носильщик покатил ее по Блюхерштрассе, а Эмиль и Профессор подталкивали сзади. Взрослые и Пони-Шапочка двинулись следом.
   Вдруг кто-то громко просигналил, и из боковой улицы на большой скорости выскочила мотоциклетка и тут же затормозила. Носильщик остановился и выругался, да так громко, что в соседних домах задребезжали стекла.
   - Чего раскричался? - огрызнулся мотоциклист. - Я не из пугливых!
   Эмиль и Профессор выглянули из-за горы чемоданов, заорали в восторге: "Густав" - и кинулись навстречу старому другу.
   От неожиданности Густав положил свою мотоциклетку прямо на мостовую, снял защитные очки и сказал:
   - Только этого не хватало! Я мог бы раздавить своих лучших друзей! А мы собирались встретить вас на вокзале.
   - Человек бессилен перед судьбой, - послышалось из канавы, идущей вдоль улицы.
   Густав в испуге посмотрел на мотоциклетку.
   - Ой, а где же Вторник? Он только что сидел за мной, на багажнике!
   Они поглядели в канаву и увидели Вторника. С ним ничего не случилось просто он упал, когда Густав так резко затормозил.
   - Каникулы хорошо начались! - сказал Вторник и расхохотался. И потом он вскочил на ноги и крикнул: - Пароль "Эмиль"!
   - Пароль "Эмиль", - подхватили все четверо, продолжая путь уже вместе.
   Взрослые шли далеко позади. Они вообще ничего не заметили.
   - Вот он, дом Тео, - сказала Клотильда и показала рукой куда-то вперед.
   Это был прекрасный старинный дом, окруженный заросшим садом с яркими клумбами. "Вилла "Морская" - стояло на дощечке.
   - Слева, как видите, большая застекленная терраса с раздвигающимися окнами, - продолжала Клотильда. - Над ней - балкон. Для солнечных ванн. Прилегающую к нему комнату я приготовила для господина советника и его супруги. Вам это по вкусу, фрау Хаберланд?
   - Мне по вкусу все, что вы делаете, - приветливо сказала мать Профессора.
   Клотильда покраснела от удовольствия.
   - В соседней комнате будут жить бабушка Эмиля и Пони-Шапочка. А мальчиков мы поместим на первом этаже. В комнате рядом с террасой. В соседней комнате тоже есть диванчик. На случай гостей можно будет еще и раскладушку поставить. Есть будем на террасе. В хорошую погоду можно, конечно, и в саду, хотя на воздухе все стынет быстрее. Правда, если супницу накрыть крышкой... - Вдруг она оглянулась. - А куда делись мальчики? Они ведь должны были прийти раньше нас.
   - Они легли спать, - сказала бабушка. - А если вы будете говорить еще некоторое время, они успеют выспаться и снова встанут.
   Клотильда с сомнением посмотрела на бабушку:
   - С вами никогда не поймешь, что всерьез, а что в шутку.
   - Вопрос тренировки, - объяснила Пони-Шапочка. - Мой отец говорит, что бабушка всегда всех разыгрывает.
   Пони открыла калитку сада и побежала к дому. Взрослые медленно двинулись за ней, объяснив носильщику, куда отнести вещи.
   Основная часть сада была расположена за домом. Там сейчас носились мальчишки, выискивая место для мотоциклетки Густава.
   Профессор сидел на скамейке, болтал ногами и рассуждал вслух:
   - Собственно говоря, есть две возможности. Либо мы поставим мотоциклетку в теплицу, к помидорам, либо в сарай, где инструменты.
   - В теплице слишком жарко, - заявил Вторник.
   Эмиль подумал и сказал:
   - А в сарае, наверное, лежат ножи и всякие там пилы, стамески. Они могут легко продырявить шины.
   Густав побежал к сараю, заглянул в дверь и пожал плечами:
   - Там все битком набито - и самокат не поставишь, не то что мою тяжелую машину!
   Профессор засмеялся:
   - И ты это называешь тяжелой машиной?
   Густав обиделся:
   - Без прав на другой не поедешь. Но мне и этой хватает. И если бы я там, на повороте, так классно не затормозил бы, от вас бы и мокрого места не осталось.
   - Мы отключим отопление в теплице, - предложил Вторник.
   Профессор покачал головой:
   - Тогда помидоры будут зеленые.
   - Думаешь, им, помидорам, не все равно, зеленые они или красные. Помидоры - это все мура! - воскликнул Густав.
   Тут появилась Пони. Эмиль подозвал ее и спросил:
   - Может, ты придумаешь, куда поставить мотоциклетку?
   Она огляделась по сторонам, потом показала в глубь сада:
   - А это что за штука?
   - Это так называемый павильон.
   - А на что он? - спросила девочка.
   - Понятия не имею, - ответил Профессор.
   И они все побежали к павильону; Густав толкал свою мотоциклетку.
   Павильон оказался застекленным маленьким домиком, в котором стояли лакированный столик и зеленая лейка.
   - Отлично! -воскликнул Профессор. - Вот вам и гараж. Лучше не придумаешь!
   - Что бы вы без меня делали, - заметила Пони-Шапочка и открыла дверь. Ключ торчал в замочной скважине.
   Густав втащил мотоциклетку в павильон, запер дверь, вынул ключ и сунул себе в карман.
   Мальчики уже шли назад к дому. Они проголодались. Пони хотела их догнать, но Густав остановил ее:
   - А что ты скажешь про мою машину? Тебе нравится?
   Она еще раз подошла к павильону и сквозь стеклянную стену стала разглядывать мотоциклетку.
   - Ну, что ты скажешь? - повторил свой вопрос Густав.
   - Видала и лучше, - заявила она и величественно, словно королева, двинулась к дому.