Страница:
— А как они были расположены? Глаза Авроры широко раскрылись.
— Кинжал находился поверх страницы.
— Правильно. Поэтому я только следовал его указанию. Ты нашла кинжал. А я просто заглянул под него. — Джулиан крепко стиснул книгу о соколах. — Вот ее мы точно должны внимательно просмотреть от корки до корки.
— Давай прочитаем те места, которые предшествуют и следуют за вырванной Джеймсом страницей, — предложила Аврора, плюхнувшись на диван и нетерпеливо протягивая руку за книгой. — Может быть, там мы и найдем ключ к разгадке.
— Согласен. — Джулиан сел рядом с ней, перелистывая страницы, пока не нашел нужное место.
— Ты была права, — тотчас объявил он, разглядывая страницу, следовавшую за вырванной. — Это раздел об охотничьих особенностях кречета и пустельги.
«Кречет охотится низко, поднимаясь вверх, чтобы камнем упасть на свою жертву, — вслух прочел Джулиан. — Он питается мелкими млекопитающими, насекомыми и мышами. Пустельга резко обрушивается с высоты на свою жертву, хватает добычу и уносит ее». Последовала пауза.
— Здесь ничего важного. Хотя постой! — Джулиан прищурился и повернул книгу под углом к свету. — Некоторые слова подчеркнуты слабыми линиями: «питается», «хватает» и «уносит».
Он нахмурился.
— Странно. — Сказав так, Джулиан посмотрел на страницу, предшествующую вырванной. — Это окончание предыдущей главы. Она завершается описанием характерных признаков обоих соколов: «У кречета маленькие усы и отчетливая черная полоска на хвосте. У пустельги заостренные крылья. Она издает свой вечный крик „килли, килли, килли“.
Джулиан снова повернул книгу к свету.
— Слова «черный» и «вечный» подчеркнуты. Я начинаю думать, что все эти пометки не простое совпадение.
— Конечно, нет! — Аврора схватила Джулиана за руку своей холодной как лед ладонью. — Попробуй соединить все эти слова в разной последовательности: «черный»… «хватает»… «вечный»… «уносит»… «питается» — разве они ничего тебе не напоминают?
— Проклятие черного бриллианта! — Джулиан еще раз внимательно просмотрел несколько страниц. — Черт побери, все подчеркнутые слова взяты из этого гнусного проклятия.
Аврора вздрогнула, повторив ужасную фразу, которая много лет назад запала ей в память:
— «Если кто-то с черным сердцем прикоснется к драгоценности, желая схватить для себя вечное богатство, то сам навеки станет падалью, которой будут питаться другие». Может быть, Джеймс предупреждает нас, что проклятие реально?
Джулиан взглянул на жену и явно почувствовал, что в ней нарастает страх.
— Сомневаюсь, — убежденно сказал он тихим голосом. — Скорее всего он предупреждает нас, что другие верят в реальность проклятия. И пока бриллиант не возвращен на место, Англия в опасности. Вспомни, Рори, ведь Джеймс и понятия не имел о тех мрачных событиях и скандалах, которые последуют за его смертью. Он беспокоился о своей стране, а не о своей семье.
— Ты прав. — Аврора сложила руки на коленях, стараясь унять дрожь. — Извини. Мне становится немного не по себе, когда дело касается этого камня.
— Понимаю, — нахмурился Джулиан. — Здесь многое сбивает с толку. Я ни на минуту не могу поверить, что Джеймс затеял все это, чтобы просто предостеречь нас. Его подлинный план — его и Джеффри — заключается в том, что все хорошо спрятанные ключи должны привести нас к бриллианту. Подчеркнутые слова, прочитанные нами сейчас, указывают только на проклятие и не раскрывают его смысла. Мы до сих пор не знаем, где искать сам камень.
Джулиан еще раз просмотрел книгу, перелистывая ее пожелтевшие страницы. Внезапно открылся титульный лист — и дарственная надпись, начертанная на внутренней стороне обложки.
— Аврора, смотри!
Подчинившись требовательному тону мужа, Аврора с любопытством заглянула через его плечо.
«Джеффри, — гласила надпись, — подобно соколам, описанным в этой книге, ты неизмеримо величественнее, чем кажешься, — скала силы, великан среди людей. Подобно кречету с пустельгой, проследи по карте свой путь, затем воспари на высочайшую вершину, и ключ к сокровищам всей жизни будет принадлежать тебе. Твой друг Джеймс».
— Итак, Джеймс передал эту книгу Джеффри в качестве подарка, — молвила Аврора, перечитывая слова своего прапрадеда.
— Мнимого подарка.
Аврора в изумлении подняла голову;
— Мнимого? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что это Джеймс был известным любителем соколов, а не Джеффри. Это его библиотека набита книгами об охотничьих птицах. А у Джеффри их не было ни одной, кроме этой.
— Теперь я понимаю, куда ты клонишь, — тряхнула головой Аврора. — Если бы кто-нибудь посторонний наткнулся на эту книгу и заинтересовался ее загадочным появлением в Морленде, то ему стоило бы только открыть обложку, как он увидел бы эту надпись. Этот человек подумал бы, что книга — подарок, и все подозрения, если они у него и были, вмиг рассеялись бы. — Перечитав еще раз надпись, Аврора озабоченно нахмурилась: — Удивляюсь, почему Джеймс выбрал именно эти слова. Они должны иметь какой-то смысл.
— Начнем с того, что здесь упомянуты все подсказки, связанные с великанами из твоей легенды о Тамаре, по которым мы нашли ящик Джеймса: «ключ», «карта», «великан». Очевидно, Джеймс уверен, что мы собрали в одно целое все необходимые части, — и мы это сделали.
— Но части чего? И к чему они приведут нас? Назад к Тамаре?
Джулиан нахмурился:
— Думаю, что нет. Я еще не знаю. Пока не знаю. Нам надо будет перечитать все, что мы разыскали, затем проштудировать всю эту книгу — строчку за строчкой и выяснить, не оставил ли Джеймс еще каких-нибудь особых подсказок. Ведь до сих пор мы прочитали только страницу, которую нашли в его ящике, еще две страницы и дарственную надпись в этой книге. Пока у нас не будет дополнительной информации, я не смогу выбрать правильное направление дальнейших поисков бриллианта.
— Черт побери! — взорвалась Аврора, вскакивая на ноги. — Неужели мы зашли так далеко только затем, чтобы все наши планы оказались разрушенными?!
— Ничего еще не разрушено. — Джулиан поднялся, положив книгу на край стола. Затем дотронулся рукой до плеча жены и нежно погладил его. — Рори, ты хотела стать искательницей приключений. Для этого тебе надо поупражняться в терпеливости. Никто, каким бы умным он ни был, не разгадал бы всю эту тайну сразу. Загадки, особенно такие сложные, как подобная, требуют времени для решения. Я думаю, мы проделали огромную работу, если учесть, что прошло всего лишь несколько дней.
Аврора вздохнула, расслабляясь под ласкающими руками мужа:
— Наверное, ты прав. У меня голова болит от раздумий и от этой бешеной гонки.
— Ну еще бы. — Джулиан ласково потер большими пальцами шею жены. — Ты знаешь, надо почаще отделять себя от своих приключений. Такая отстраненность дает некоторую объективность, перспективу, а это, в свою очередь, помогает найти верное решение. Но все заслоняется, как только чрезмерно окунаешься в свое расследование. Поверь мне — я все-таки занимаюсь подобными делами гораздо дольше тебя.
Он медленно и нежно провел рукой по ее затылку.
— Помнишь, я говорил тебе о картине, которую нашел во Франции? Мне пришлось умерить свое нетерпение и дождаться нужного момента — иначе бы все пропало. Сейчас мы в таком же положении. Это касается не только наших действий, но и наших мыслей. Неразгаданная тайна измотала нас за последние две недели, не говоря уж о том, что она вечно довлела над нашим прошлым. — Джулиан замолчал, потом прошептал хриплым голосом: — То, что нам сейчас нужно, так это на время отвлечься.
— Правда? — Губы Авроры дрогнули в улыбке. — Ты что-то можешь предложить?
— Хм-м-м. Конечно: всепоглощающие возбуждение и вдохновение — они потребуют полной отдачи всех наших сил, как духовных, так и физических, всех до последней капли.
— Звучит заманчиво… работа, наверное, будет напряженная. И что же это?
Джулиан недвусмысленно ухмыльнулся ей в ответ и разжал свои объятия, но только лишь затем, чтобы закрыть дверь в библиотеку.
— Это то самое, что ты обещала мне еще в карете по пути в Морленд. Или ты думаешь, что я забыл?
По его лицу было ясно видно, что он все помнит. Как, откровенно говоря, и тело Авроры — многозначительное напоминание Джулиана заставило заиграть ее кровь.
— Нет, думаю, что не забыл. — Она посмотрела на мужа долгим взглядом, к ней вернулось ее самообладание. Тем временем Джулиан снова заключил ее в свои объятия. — Просто я сомневаюсь, захочешь ли ты предаваться таким удовольствиям прямо здесь.
— Я готов предаваться таким удовольствиям с тобой где угодно, — шумно выдохнул Джулиан, целуя шею и затылок жены, — в том числе и в библиотеке.
— Я не имею в виду библиотеку, а говорю о Морленде. — Веки Авроры сомкнулись, ей с трудом удавалось собраться с мыслями, а тем более выражать их. — Ведь твои воспоминания об этом поместье не из разряда приятных.
— Да, это так. — Джулиан расстегнул ей платье и стянул его вместе с сорочкой. — Но в таком случае мы можем сотворить себе более приятные воспоминания, нет, даже не просто приятные — захватывающие.
Его губы нашли впадинку между ее грудей, потом скользнули ниже:
— Тебе хорошо?
С протяжным стоном Аврора сдалась. Она крепко схватила руки Джулиана и выгнулась, теснее прижимаясь к нему.
— Да!
— Отлично. — Он наклонился, прильнув к ее грудям, втягивая ртом тугие, набухшие соски и лаская их. Аврора закусила губу, с трудом сдерживая крик.
— Не кричи, — предупредил ее хриплым шепотом муж. — Совершенно ни к чему, чтобы сюда прибежал Тайер. Думаю, что он не в состоянии выдержать это зрелище, если вдруг сломает дверь библиотеки. — Сказав это, Джулиан еще ниже наклонил голову, продолжая свою восхитительную пытку.
— Джулиан, — всхлипнув, проговорила Аврора, держась за его плечи. Казалось, прошел целый год, а не день, с тех пор как они наслаждались близостью друг друга.
Джулиан подхватил ее на руки.
— На ковре или на диване? — хрипло спросил он и сам себе ответил: — И там, и там.
Он опустил жену на диван и стащил с нее белье. Аврора осталась совсем без одежды и была восхитительна в своей наготе.
— Ты потрясающе выглядишь. — Джулиан встал коленями на ковер, подтянул ее к краю софы и раздвинул плечами ее бедра. — Помни — ни звука, — еще раз предупредил он.
Затем он склонил голову и прижался губами к ее лону. Аврора схватила подушку и прижала ее ко рту, чтобы приглушить рвавшийся из груди крик. Пальцы Джулиана стиснули бедра жены, раскрыли шире ее плоть, которую неистово ласкал его язык, мгновенно доводя ее до высшей точки возбуждения. Бедра Авроры подались вперед, стремясь навстречу острым ощущениям и к тому, кто их вызывал.
Джулиан просунул руки под ее ягодицы, приподнял и плотно прижал к себе. Ритм его ласк резко возрос, разжигая в ней сладостный огонь. Волна острого наслаждения, разрывала тело Авроры на сотни кусочков…
Джулиан отпустил Аврору, и она поплыла, словно, в тумане, наблюдая, как он срывает с себя одежду и разбрасывает ее как попало.
— Иди сюда, — прохрипел он, сжимая ее в объятиях и отшвыривая подушку. — Обними лучше меня!
Джулиан опустил жену на ковер и одним жадным толчком вошел в нее.
— Джулиан!
— О Боже, — прорычал он. Его сильные руки стиснули ее ягодицы и потянули вверх, навстречу неистовым движениям своих бедер.
Аврора подняла ноги и обвила ими тело мужа, ее руки сплелись вокруг его шеи.
— Джулиан, — прошептала она, посмотрев в пламенеющие топазовые искорки в глазах мужа и пылко прижавшись губами к его губам.
Они целовались — горячо и неистово — снова и снова, мощное тело Джулиана двигалось быстрыми, настойчивыми толчками. Его руки запутались в ее волосах, он жадно пожирал поцелуями рот Авроры, втягивая ее язык, дыхание, доводя жену и себя до исступления.
— Давай еще раз — для меня, — с трудом проговорил сквозь зубы Джулиан. — Дай мне почувствовать тебя рядом со мной, вокруг меня. Давай, Аврора!
— Да! — Ее ногти впились в его спину, сильнейшее возбуждение уже невозможно было выдержать. — Сейчас…
— Посмотри на меня.
Как только Аврора исполнила его просьбу и их взгляды встретились, Джулиан глубоко вошел в нее и на какой-то миг замер.
— Джулиан! — Все внутри ее собралось в одной точке, а потом словно взорвалось.
— Да… да… да… — Он извергнул семя, яростно наполняя ее плоть, и, словно одержимый, снова прокричал имя жены.
Наконец они обессилели и замерли.
Ни движения, ни звука. Не разжимая объятий, они лежали совершенно ошеломленные, с громко вьющимися сердцами.
— Ваша светлость? — Резкий голос Тайера прозвучал одновременно со стуком в дверь и проник сквозь туман в сознание Авроры и Джулиана. — Я слышал какой-то шум. Что-нибудь случилось?
Джулиан промычал что-то, уткнувшись лицом в волосы жены.
— Ваша светлость? — Тайер подергал неподдающуюся дверную ручку. — Сэр, я спрашиваю: что-нибудь случилось?
На этот раз Джулиан собрался с силами, чтобы ответить.
— Нет, Тайер, — отозвался он, с невероятным усилием опираясь на локти. — Все отлично. Мы с герцогиней просто… — он поцеловал ямку на горле Авроры, — …осматривали библиотеку.
Аврора закусила губу, сдерживая смех.
— Очень хорошо, сэр, — В голосе Тайера явно прозвучало сомнение и любопытство. Затем послышались его удаляющиеся шаги.
Молодожены переглянулись, и Аврора покатилась со смеху:
— Слава Богу, дверь выдержала. Иначе Тайер упал бы в обморок. Если не хуже.
— Несомненно, было бы хуже, — согласился Джулиан, лениво убирая пряди волос с лица жены. — Он и так уже считает меня язычником.
— Это лишь потому, что Лоуренс позволил ему поверить в это, — мягко возразила Аврора.
— Возможно. — Джулиан пожал плечами, сверкнув своей улыбкой, от которой у Авроры замирало сердце. — С другой стороны, мое поведение только утвердит его в этой мысли. Я вел себя как дикарь.
— Нет, не как дикарь. Скорее, как языческий бог, — поправила его Аврора, пропуская сквозь пальцы длинные волосы Джулиана.
Такая оценка, казалось, изумила его:
— Языческий бог?
— О да. — Аврора все еще плыла на розовом облаке, где для нее не существовало ничего, кроме их затихающей страсти. — Именно таким я увидела тебя при нашей первой встрече в таверне «Приют лодыря».
Джулиан приподнял бровь.
— В самом деле? Почему?
— По многим причинам. Главным образом потому, что ты воплощал ту темную и запретную красоту, которая расплавила все у меня внутри.
— Вот это сопоставление нравится мне больше, чем предыдущее сравнение с жеребцом. — Его губы потерлись о шею жены и коснулись чувствительной ложбинки за ухом. По телу Авроры пробежала легкая дрожь. — Это было тогда. А сейчас?
— Сейчас… что? — Голова Авроры пошла кругом от нахлынувших чувств, все внутри нее ослабло и затрепетало в ответ на прикосновение Джулиана.
— Ты сказала, что увидела во мне языческого бога. — Его бедра подались вперед, его тело, откликаясь на призыв жены, прильнуло к ней. — Каким ты видишь меня теперь?
— Таким же, — призналась она. У нее перехватило дыхание, когда Джулиан отодвинулся, а потом вошел глубже. — Ты могучий, необыкновенный, бурный, соблазнительный.
Джулиан сжал ее лицо в ладонях.
— А ты — огонь, разжигающий мою кровь, — он гладил пальцами ее щеки, — который ничто не в силах загасить.
Поймав взгляд Авроры, Джулиан замедлял и углублял свои движения. Он смотрел в глаза жены, а она выгибалась навстречу его толчкам.
— Боже, как ты прекрасна, — стиснув зубы, с трудом проговорил Джулиан. — Так дьявольски прекрасна. Его горящие глаза впились в зрачки Авроры.
— Ты что-нибудь чувствуешь? — пробормотал он. — Чувствуешь?
— Да, о да. — Весь мир вокруг Авроры закружился, и у нее не было никакого желания останавливать это кружение.
— Скажи мне, скажи, а что ты чувствуешь? Что-то проникновенное и чудесное раскрылось у Авроры внутри — что-то, не имевшее ничего общего со страстью.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Джулиан замер.
Розовое облако растаяло.
Боже, как она могла сказать такое?
Аврора крепко зажмурилась. Она была готова провалиться сквозь землю. Черт бы побрал ее болтливый язык. Черт бы побрал ее неуемную искренность. От прикосновений Джулиана она совершенно теряет способность мыслить. Черт! Черт! Черт!
— Аврора, посмотри на меня.
Она неохотно подчинилась.
— Скажи это еще раз.
Аврора пытливо взглянула в лицо мужа, отыскивая какой-нибудь признак, только признак его реакции на свое признание. Но все, что она смогла заметить, так это только упорное и настороженное ожидание ее ответа. Ну что ж, теперь поздно отступать от своих слов.
— Я люблю тебя, — повторила Аврора и сделала паузу. — Ты очень рассердился?
— Рассердился? — Джулиан ласково провел рукой по лицу жены и запустил пальцы в ее волосы. — Почему же, Ради Бога, я должен был рассердиться?
Он нежно поцеловал ее в губы, прикасаясь к ней с благоговением и с некоторым напряжением, которого никогда прежде не было.
— Никто еще не дарил мне этих слов, — тихо признался Джулиан. — Я просто ошеломлен.
После этого он опять прильнул к губам Авроры.
— Я горд. — Его руки скользнули под бедра жены и приподняли их, ноги Авроры обвились вокруг его тела. — Не могу даже выразить, как глубоко я тронут.
— Я… рада. — Аврора отчаянно пыталась понять, что же на самом деле означают слова Джулиана. И не могла этого сделать, ибо ее разум отказывал повиноваться, когда ласки Джулиана начинали кружить ей голову.
От прежней неистовой страсти Джулиана не осталось и следа. Теперь он был крайне нежен, его тело двигалось мягкими волнами, которые, наполняя все ее тело, проникали в самую душу.
Потом, когда Аврора обессилено лежала на плече мужа, в голове ее роились беспорядочные мысли.
Джулиан не отреагировал ни гневом, которого она боялась, ни надменностью, как предполагала Кортни. Вместо этого он чувствовал себя одновременно ошеломленным и гордым, он был тронут, чего Аврора не могла предположить.
А почему бы и нет?
Разве не видела она проблески его тепла, его способность чувствовать — не только при общении с ней, но и при воспоминании о брате? Несомненно.
«Никто еще не дарил мне этих слов».
Настало время кому-то это сделать.
Однако, напомнила себе Аврора, Джулиан сразу напрягся, когда она сделала свое признание, — не только от потрясения, но и еще от чего-то.
И этим «чем-то» было беспокойство — понимание того, что быть любимым — это значит пожертвовать своей независимостью, поступиться своей свободой, изменить свой образ жизни.
В обмен на любовь.
Джулиан должен был наполовину раствориться в любви к ней, но он готов драться как дьявол за то, чтобы вторая половина осталась за ним.
Как жаль, что он не мог увидеть, как сильно она нужна ему.
И как прекрасно, что она сможет ему это показать.
Глава 11
— Кинжал находился поверх страницы.
— Правильно. Поэтому я только следовал его указанию. Ты нашла кинжал. А я просто заглянул под него. — Джулиан крепко стиснул книгу о соколах. — Вот ее мы точно должны внимательно просмотреть от корки до корки.
— Давай прочитаем те места, которые предшествуют и следуют за вырванной Джеймсом страницей, — предложила Аврора, плюхнувшись на диван и нетерпеливо протягивая руку за книгой. — Может быть, там мы и найдем ключ к разгадке.
— Согласен. — Джулиан сел рядом с ней, перелистывая страницы, пока не нашел нужное место.
— Ты была права, — тотчас объявил он, разглядывая страницу, следовавшую за вырванной. — Это раздел об охотничьих особенностях кречета и пустельги.
«Кречет охотится низко, поднимаясь вверх, чтобы камнем упасть на свою жертву, — вслух прочел Джулиан. — Он питается мелкими млекопитающими, насекомыми и мышами. Пустельга резко обрушивается с высоты на свою жертву, хватает добычу и уносит ее». Последовала пауза.
— Здесь ничего важного. Хотя постой! — Джулиан прищурился и повернул книгу под углом к свету. — Некоторые слова подчеркнуты слабыми линиями: «питается», «хватает» и «уносит».
Он нахмурился.
— Странно. — Сказав так, Джулиан посмотрел на страницу, предшествующую вырванной. — Это окончание предыдущей главы. Она завершается описанием характерных признаков обоих соколов: «У кречета маленькие усы и отчетливая черная полоска на хвосте. У пустельги заостренные крылья. Она издает свой вечный крик „килли, килли, килли“.
Джулиан снова повернул книгу к свету.
— Слова «черный» и «вечный» подчеркнуты. Я начинаю думать, что все эти пометки не простое совпадение.
— Конечно, нет! — Аврора схватила Джулиана за руку своей холодной как лед ладонью. — Попробуй соединить все эти слова в разной последовательности: «черный»… «хватает»… «вечный»… «уносит»… «питается» — разве они ничего тебе не напоминают?
— Проклятие черного бриллианта! — Джулиан еще раз внимательно просмотрел несколько страниц. — Черт побери, все подчеркнутые слова взяты из этого гнусного проклятия.
Аврора вздрогнула, повторив ужасную фразу, которая много лет назад запала ей в память:
— «Если кто-то с черным сердцем прикоснется к драгоценности, желая схватить для себя вечное богатство, то сам навеки станет падалью, которой будут питаться другие». Может быть, Джеймс предупреждает нас, что проклятие реально?
Джулиан взглянул на жену и явно почувствовал, что в ней нарастает страх.
— Сомневаюсь, — убежденно сказал он тихим голосом. — Скорее всего он предупреждает нас, что другие верят в реальность проклятия. И пока бриллиант не возвращен на место, Англия в опасности. Вспомни, Рори, ведь Джеймс и понятия не имел о тех мрачных событиях и скандалах, которые последуют за его смертью. Он беспокоился о своей стране, а не о своей семье.
— Ты прав. — Аврора сложила руки на коленях, стараясь унять дрожь. — Извини. Мне становится немного не по себе, когда дело касается этого камня.
— Понимаю, — нахмурился Джулиан. — Здесь многое сбивает с толку. Я ни на минуту не могу поверить, что Джеймс затеял все это, чтобы просто предостеречь нас. Его подлинный план — его и Джеффри — заключается в том, что все хорошо спрятанные ключи должны привести нас к бриллианту. Подчеркнутые слова, прочитанные нами сейчас, указывают только на проклятие и не раскрывают его смысла. Мы до сих пор не знаем, где искать сам камень.
Джулиан еще раз просмотрел книгу, перелистывая ее пожелтевшие страницы. Внезапно открылся титульный лист — и дарственная надпись, начертанная на внутренней стороне обложки.
— Аврора, смотри!
Подчинившись требовательному тону мужа, Аврора с любопытством заглянула через его плечо.
«Джеффри, — гласила надпись, — подобно соколам, описанным в этой книге, ты неизмеримо величественнее, чем кажешься, — скала силы, великан среди людей. Подобно кречету с пустельгой, проследи по карте свой путь, затем воспари на высочайшую вершину, и ключ к сокровищам всей жизни будет принадлежать тебе. Твой друг Джеймс».
— Итак, Джеймс передал эту книгу Джеффри в качестве подарка, — молвила Аврора, перечитывая слова своего прапрадеда.
— Мнимого подарка.
Аврора в изумлении подняла голову;
— Мнимого? Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что это Джеймс был известным любителем соколов, а не Джеффри. Это его библиотека набита книгами об охотничьих птицах. А у Джеффри их не было ни одной, кроме этой.
— Теперь я понимаю, куда ты клонишь, — тряхнула головой Аврора. — Если бы кто-нибудь посторонний наткнулся на эту книгу и заинтересовался ее загадочным появлением в Морленде, то ему стоило бы только открыть обложку, как он увидел бы эту надпись. Этот человек подумал бы, что книга — подарок, и все подозрения, если они у него и были, вмиг рассеялись бы. — Перечитав еще раз надпись, Аврора озабоченно нахмурилась: — Удивляюсь, почему Джеймс выбрал именно эти слова. Они должны иметь какой-то смысл.
— Начнем с того, что здесь упомянуты все подсказки, связанные с великанами из твоей легенды о Тамаре, по которым мы нашли ящик Джеймса: «ключ», «карта», «великан». Очевидно, Джеймс уверен, что мы собрали в одно целое все необходимые части, — и мы это сделали.
— Но части чего? И к чему они приведут нас? Назад к Тамаре?
Джулиан нахмурился:
— Думаю, что нет. Я еще не знаю. Пока не знаю. Нам надо будет перечитать все, что мы разыскали, затем проштудировать всю эту книгу — строчку за строчкой и выяснить, не оставил ли Джеймс еще каких-нибудь особых подсказок. Ведь до сих пор мы прочитали только страницу, которую нашли в его ящике, еще две страницы и дарственную надпись в этой книге. Пока у нас не будет дополнительной информации, я не смогу выбрать правильное направление дальнейших поисков бриллианта.
— Черт побери! — взорвалась Аврора, вскакивая на ноги. — Неужели мы зашли так далеко только затем, чтобы все наши планы оказались разрушенными?!
— Ничего еще не разрушено. — Джулиан поднялся, положив книгу на край стола. Затем дотронулся рукой до плеча жены и нежно погладил его. — Рори, ты хотела стать искательницей приключений. Для этого тебе надо поупражняться в терпеливости. Никто, каким бы умным он ни был, не разгадал бы всю эту тайну сразу. Загадки, особенно такие сложные, как подобная, требуют времени для решения. Я думаю, мы проделали огромную работу, если учесть, что прошло всего лишь несколько дней.
Аврора вздохнула, расслабляясь под ласкающими руками мужа:
— Наверное, ты прав. У меня голова болит от раздумий и от этой бешеной гонки.
— Ну еще бы. — Джулиан ласково потер большими пальцами шею жены. — Ты знаешь, надо почаще отделять себя от своих приключений. Такая отстраненность дает некоторую объективность, перспективу, а это, в свою очередь, помогает найти верное решение. Но все заслоняется, как только чрезмерно окунаешься в свое расследование. Поверь мне — я все-таки занимаюсь подобными делами гораздо дольше тебя.
Он медленно и нежно провел рукой по ее затылку.
— Помнишь, я говорил тебе о картине, которую нашел во Франции? Мне пришлось умерить свое нетерпение и дождаться нужного момента — иначе бы все пропало. Сейчас мы в таком же положении. Это касается не только наших действий, но и наших мыслей. Неразгаданная тайна измотала нас за последние две недели, не говоря уж о том, что она вечно довлела над нашим прошлым. — Джулиан замолчал, потом прошептал хриплым голосом: — То, что нам сейчас нужно, так это на время отвлечься.
— Правда? — Губы Авроры дрогнули в улыбке. — Ты что-то можешь предложить?
— Хм-м-м. Конечно: всепоглощающие возбуждение и вдохновение — они потребуют полной отдачи всех наших сил, как духовных, так и физических, всех до последней капли.
— Звучит заманчиво… работа, наверное, будет напряженная. И что же это?
Джулиан недвусмысленно ухмыльнулся ей в ответ и разжал свои объятия, но только лишь затем, чтобы закрыть дверь в библиотеку.
— Это то самое, что ты обещала мне еще в карете по пути в Морленд. Или ты думаешь, что я забыл?
По его лицу было ясно видно, что он все помнит. Как, откровенно говоря, и тело Авроры — многозначительное напоминание Джулиана заставило заиграть ее кровь.
— Нет, думаю, что не забыл. — Она посмотрела на мужа долгим взглядом, к ней вернулось ее самообладание. Тем временем Джулиан снова заключил ее в свои объятия. — Просто я сомневаюсь, захочешь ли ты предаваться таким удовольствиям прямо здесь.
— Я готов предаваться таким удовольствиям с тобой где угодно, — шумно выдохнул Джулиан, целуя шею и затылок жены, — в том числе и в библиотеке.
— Я не имею в виду библиотеку, а говорю о Морленде. — Веки Авроры сомкнулись, ей с трудом удавалось собраться с мыслями, а тем более выражать их. — Ведь твои воспоминания об этом поместье не из разряда приятных.
— Да, это так. — Джулиан расстегнул ей платье и стянул его вместе с сорочкой. — Но в таком случае мы можем сотворить себе более приятные воспоминания, нет, даже не просто приятные — захватывающие.
Его губы нашли впадинку между ее грудей, потом скользнули ниже:
— Тебе хорошо?
С протяжным стоном Аврора сдалась. Она крепко схватила руки Джулиана и выгнулась, теснее прижимаясь к нему.
— Да!
— Отлично. — Он наклонился, прильнув к ее грудям, втягивая ртом тугие, набухшие соски и лаская их. Аврора закусила губу, с трудом сдерживая крик.
— Не кричи, — предупредил ее хриплым шепотом муж. — Совершенно ни к чему, чтобы сюда прибежал Тайер. Думаю, что он не в состоянии выдержать это зрелище, если вдруг сломает дверь библиотеки. — Сказав это, Джулиан еще ниже наклонил голову, продолжая свою восхитительную пытку.
— Джулиан, — всхлипнув, проговорила Аврора, держась за его плечи. Казалось, прошел целый год, а не день, с тех пор как они наслаждались близостью друг друга.
Джулиан подхватил ее на руки.
— На ковре или на диване? — хрипло спросил он и сам себе ответил: — И там, и там.
Он опустил жену на диван и стащил с нее белье. Аврора осталась совсем без одежды и была восхитительна в своей наготе.
— Ты потрясающе выглядишь. — Джулиан встал коленями на ковер, подтянул ее к краю софы и раздвинул плечами ее бедра. — Помни — ни звука, — еще раз предупредил он.
Затем он склонил голову и прижался губами к ее лону. Аврора схватила подушку и прижала ее ко рту, чтобы приглушить рвавшийся из груди крик. Пальцы Джулиана стиснули бедра жены, раскрыли шире ее плоть, которую неистово ласкал его язык, мгновенно доводя ее до высшей точки возбуждения. Бедра Авроры подались вперед, стремясь навстречу острым ощущениям и к тому, кто их вызывал.
Джулиан просунул руки под ее ягодицы, приподнял и плотно прижал к себе. Ритм его ласк резко возрос, разжигая в ней сладостный огонь. Волна острого наслаждения, разрывала тело Авроры на сотни кусочков…
Джулиан отпустил Аврору, и она поплыла, словно, в тумане, наблюдая, как он срывает с себя одежду и разбрасывает ее как попало.
— Иди сюда, — прохрипел он, сжимая ее в объятиях и отшвыривая подушку. — Обними лучше меня!
Джулиан опустил жену на ковер и одним жадным толчком вошел в нее.
— Джулиан!
— О Боже, — прорычал он. Его сильные руки стиснули ее ягодицы и потянули вверх, навстречу неистовым движениям своих бедер.
Аврора подняла ноги и обвила ими тело мужа, ее руки сплелись вокруг его шеи.
— Джулиан, — прошептала она, посмотрев в пламенеющие топазовые искорки в глазах мужа и пылко прижавшись губами к его губам.
Они целовались — горячо и неистово — снова и снова, мощное тело Джулиана двигалось быстрыми, настойчивыми толчками. Его руки запутались в ее волосах, он жадно пожирал поцелуями рот Авроры, втягивая ее язык, дыхание, доводя жену и себя до исступления.
— Давай еще раз — для меня, — с трудом проговорил сквозь зубы Джулиан. — Дай мне почувствовать тебя рядом со мной, вокруг меня. Давай, Аврора!
— Да! — Ее ногти впились в его спину, сильнейшее возбуждение уже невозможно было выдержать. — Сейчас…
— Посмотри на меня.
Как только Аврора исполнила его просьбу и их взгляды встретились, Джулиан глубоко вошел в нее и на какой-то миг замер.
— Джулиан! — Все внутри ее собралось в одной точке, а потом словно взорвалось.
— Да… да… да… — Он извергнул семя, яростно наполняя ее плоть, и, словно одержимый, снова прокричал имя жены.
Наконец они обессилели и замерли.
Ни движения, ни звука. Не разжимая объятий, они лежали совершенно ошеломленные, с громко вьющимися сердцами.
— Ваша светлость? — Резкий голос Тайера прозвучал одновременно со стуком в дверь и проник сквозь туман в сознание Авроры и Джулиана. — Я слышал какой-то шум. Что-нибудь случилось?
Джулиан промычал что-то, уткнувшись лицом в волосы жены.
— Ваша светлость? — Тайер подергал неподдающуюся дверную ручку. — Сэр, я спрашиваю: что-нибудь случилось?
На этот раз Джулиан собрался с силами, чтобы ответить.
— Нет, Тайер, — отозвался он, с невероятным усилием опираясь на локти. — Все отлично. Мы с герцогиней просто… — он поцеловал ямку на горле Авроры, — …осматривали библиотеку.
Аврора закусила губу, сдерживая смех.
— Очень хорошо, сэр, — В голосе Тайера явно прозвучало сомнение и любопытство. Затем послышались его удаляющиеся шаги.
Молодожены переглянулись, и Аврора покатилась со смеху:
— Слава Богу, дверь выдержала. Иначе Тайер упал бы в обморок. Если не хуже.
— Несомненно, было бы хуже, — согласился Джулиан, лениво убирая пряди волос с лица жены. — Он и так уже считает меня язычником.
— Это лишь потому, что Лоуренс позволил ему поверить в это, — мягко возразила Аврора.
— Возможно. — Джулиан пожал плечами, сверкнув своей улыбкой, от которой у Авроры замирало сердце. — С другой стороны, мое поведение только утвердит его в этой мысли. Я вел себя как дикарь.
— Нет, не как дикарь. Скорее, как языческий бог, — поправила его Аврора, пропуская сквозь пальцы длинные волосы Джулиана.
Такая оценка, казалось, изумила его:
— Языческий бог?
— О да. — Аврора все еще плыла на розовом облаке, где для нее не существовало ничего, кроме их затихающей страсти. — Именно таким я увидела тебя при нашей первой встрече в таверне «Приют лодыря».
Джулиан приподнял бровь.
— В самом деле? Почему?
— По многим причинам. Главным образом потому, что ты воплощал ту темную и запретную красоту, которая расплавила все у меня внутри.
— Вот это сопоставление нравится мне больше, чем предыдущее сравнение с жеребцом. — Его губы потерлись о шею жены и коснулись чувствительной ложбинки за ухом. По телу Авроры пробежала легкая дрожь. — Это было тогда. А сейчас?
— Сейчас… что? — Голова Авроры пошла кругом от нахлынувших чувств, все внутри нее ослабло и затрепетало в ответ на прикосновение Джулиана.
— Ты сказала, что увидела во мне языческого бога. — Его бедра подались вперед, его тело, откликаясь на призыв жены, прильнуло к ней. — Каким ты видишь меня теперь?
— Таким же, — призналась она. У нее перехватило дыхание, когда Джулиан отодвинулся, а потом вошел глубже. — Ты могучий, необыкновенный, бурный, соблазнительный.
Джулиан сжал ее лицо в ладонях.
— А ты — огонь, разжигающий мою кровь, — он гладил пальцами ее щеки, — который ничто не в силах загасить.
Поймав взгляд Авроры, Джулиан замедлял и углублял свои движения. Он смотрел в глаза жены, а она выгибалась навстречу его толчкам.
— Боже, как ты прекрасна, — стиснув зубы, с трудом проговорил Джулиан. — Так дьявольски прекрасна. Его горящие глаза впились в зрачки Авроры.
— Ты что-нибудь чувствуешь? — пробормотал он. — Чувствуешь?
— Да, о да. — Весь мир вокруг Авроры закружился, и у нее не было никакого желания останавливать это кружение.
— Скажи мне, скажи, а что ты чувствуешь? Что-то проникновенное и чудесное раскрылось у Авроры внутри — что-то, не имевшее ничего общего со страстью.
— Я люблю тебя, — прошептала она.
Джулиан замер.
Розовое облако растаяло.
Боже, как она могла сказать такое?
Аврора крепко зажмурилась. Она была готова провалиться сквозь землю. Черт бы побрал ее болтливый язык. Черт бы побрал ее неуемную искренность. От прикосновений Джулиана она совершенно теряет способность мыслить. Черт! Черт! Черт!
— Аврора, посмотри на меня.
Она неохотно подчинилась.
— Скажи это еще раз.
Аврора пытливо взглянула в лицо мужа, отыскивая какой-нибудь признак, только признак его реакции на свое признание. Но все, что она смогла заметить, так это только упорное и настороженное ожидание ее ответа. Ну что ж, теперь поздно отступать от своих слов.
— Я люблю тебя, — повторила Аврора и сделала паузу. — Ты очень рассердился?
— Рассердился? — Джулиан ласково провел рукой по лицу жены и запустил пальцы в ее волосы. — Почему же, Ради Бога, я должен был рассердиться?
Он нежно поцеловал ее в губы, прикасаясь к ней с благоговением и с некоторым напряжением, которого никогда прежде не было.
— Никто еще не дарил мне этих слов, — тихо признался Джулиан. — Я просто ошеломлен.
После этого он опять прильнул к губам Авроры.
— Я горд. — Его руки скользнули под бедра жены и приподняли их, ноги Авроры обвились вокруг его тела. — Не могу даже выразить, как глубоко я тронут.
— Я… рада. — Аврора отчаянно пыталась понять, что же на самом деле означают слова Джулиана. И не могла этого сделать, ибо ее разум отказывал повиноваться, когда ласки Джулиана начинали кружить ей голову.
От прежней неистовой страсти Джулиана не осталось и следа. Теперь он был крайне нежен, его тело двигалось мягкими волнами, которые, наполняя все ее тело, проникали в самую душу.
Потом, когда Аврора обессилено лежала на плече мужа, в голове ее роились беспорядочные мысли.
Джулиан не отреагировал ни гневом, которого она боялась, ни надменностью, как предполагала Кортни. Вместо этого он чувствовал себя одновременно ошеломленным и гордым, он был тронут, чего Аврора не могла предположить.
А почему бы и нет?
Разве не видела она проблески его тепла, его способность чувствовать — не только при общении с ней, но и при воспоминании о брате? Несомненно.
«Никто еще не дарил мне этих слов».
Настало время кому-то это сделать.
Однако, напомнила себе Аврора, Джулиан сразу напрягся, когда она сделала свое признание, — не только от потрясения, но и еще от чего-то.
И этим «чем-то» было беспокойство — понимание того, что быть любимым — это значит пожертвовать своей независимостью, поступиться своей свободой, изменить свой образ жизни.
В обмен на любовь.
Джулиан должен был наполовину раствориться в любви к ней, но он готов драться как дьявол за то, чтобы вторая половина осталась за ним.
Как жаль, что он не мог увидеть, как сильно она нужна ему.
И как прекрасно, что она сможет ему это показать.
Глава 11
— Ну вот и твой маяк. — Джулиан запрокинул голову, чтобы окинуть взглядом каменное сооружение у подножия гор к югу от Пембурна.
— Разве он не восхищает? — Аврора смотрела на восемнадцатиметровую башню с такой гордостью, словно сама ее соорудила.
— Согласен.
— Мистер Сколлард так содержит свой маяк, что ты сам никогда бы не догадался, что ему больше сотни лет. Его чары заключены в каждом сверкающем камне, в каждом проблеске луча…
— В каждой жуткой легенде, — поддразнил ее Джулиан. Внезапно он заметил след обиды в глазах жены, чего никогда раньше не видел и не хотел видеть. Джулиан импульсивно обнял жену, крепко прижимая к себе:
— Любимая, я не хотел…
Аврора пристально посмотрела на мужа. Его чистосердечное раскаяние вытеснило обиду и вынудило объясниться:
— Ты второй человек, которого я сюда привожу. И если я. знала наперед, что Кортни понравится и маяк, и мистер Сколлард, то насчет тебя я вовсе не уверена. Ты более прагматичен, Джулиан. У тебя реалистичное мышление и душа авантюриста. Откровенно говоря, я не знаю, какой реакции ожидать от тебя. Мне бы махнуть на это рукой, но я не могу. Ты мой муж, и мне нужно, чтобы ты понял, а может быть, и разделил мою веру в маяк и в мистера Сколларда. — Она перевела дыхание, и выражение печальной покорности появилось на ее лице. — Тем не менее полагаю, что и я должна быть более реалистичной. И если случится то, чего я бы не хотела, — если мой замысел покажется тебе в лучшем случае сомнительным, то все, о чем я тебя прошу, так это просто уважать мои чувства. Этот маяк всю жизнь был моим убежищем, единственным местом, где я могла найти мир, радость и, что важнее всего, дружбу. Мистер Сколлард дорог мне, словно мой собственный отец. И если ты найдешь его самого или очарование, испытываемое мной от его легенд, глупыми, то, пожалуйста, не говори об этом вслух. И будь добр, не насмехайся надо мной.
— Аврора… — Пораженный такой вспышкой эмоций жены, Джулиан сжал в ладонях ее лицо. Он проклинал себя за то, что явился причиной ее волнения, которое она, правда, смогла тут же погасить. — Никогда я не позволю себе насмехаться над тобой. Я вовсе не хотел принизить роль мистера Сколларда в твоей жизни или важность твоей веры. Напротив, я считаю все, чем ты поделилась со мной насчет Виндмаузского маяка и его смотрителя, весьма интригующим.
Джулиан ласково провел пальцами по ее скулам.
— И если я не говорил тебе этого раньше, то говорю сейчас: я нахожу, что твой энтузиазм, твой интерес к Жизни, столь волнующий и заразительный, является одним из самых пленительных твоих качеств. Никогда не старайся оправдываться или извиняться за него. И никогда, слышишь, никогда не давай ему исчезнуть. — Джулиан почувствовал необычное стеснение в труди. — Что касается маяка, который был твоим убежищем, то я рад, что у тебя были такое место и такой человек, к которому ты могла прийти.
— Потому что не было тебя, — закончила за него Аврора. Она встала на цыпочки и прижалась своими губами к губам мужа. — Но скоро ты станешь для меня таким человеком.
С этими словами исчезли остатки ее меланхолии, и она потянула Джулиана к двери маяка.
— Я знаю, мистер Сколлард поможет нам справиться. — Она похлопала по карману плаща Джулиана, в который была бережно уложена книга о соколах. — Он поведет нас к разгадке так же безупречно, как луч его маяка ведет проходящие мимо корабли.
Словно в ответ на ее слова дверь распахнулась, и из нее вышел седовласый джентльмен с сияющими голубыми глазами.
— О Аврора! Отлично, чай еще не остыл. — Он вытер руки о фартук и перевел проницательный взгляд на Джулиана: — Очень приятно, сэр.
Он помолчал.
— Я не обращаюсь к вам по вашему титулу отнюдь не из-за неуважения, а потому что он вызывает у вас неприятные воспоминания. Но все это, конечно, изменится. Я имею в виду не мое обращение, а вашу антипатию. А вернее, изменится и то, и другое. Но первое не будет результатом последнего. Нет, я рад сказать, что, когда вы преодолеете свою антипатию, я буду обращаться к вам по данному вам имени. Поэтому мне опять-таки не придется обращаться к вам «ваша светлость». — Смотритель решительно кивнул головой. — Не хотите ли войти внутрь?
Столь витиеватое приветствие больше позабавило Джулиана, чем удивило. Действительно, мистер Сколлард оказался в точности таким, как он и ожидал.
— Очень приятно познакомиться с человеком, о котором я слышал так много хорошего от своей жены.
— О, обо мне она говорит, что грезит о вас.
— Мистер Сколлард! — Аврора замерла, раскрыв рот. Смотритель маяка, засмеявшись, провел их внутрь.
— Ну, не так уж я и смутил тебя, да и открытия большого не сделал.
Джулиану мистер Сколлард начинал нравиться. Войдя в уютную комнатку, он огляделся и заметил чайник, пирожные и три чашки, ожидающие их. Комната была меблирована двумя стильными креслами и диваном, на котором лежали написанные акварелью картины. В сложенном из кирпича камине бушевало пламя, и Джулиан поймал себя на мысли, что внутреннее убранство комнаты в совершенстве подходит мистеру Сколларду: теплое, светлое и аккуратное.
— Присаживайтесь, сэр. — Смотритель маяка указал на кресло, разливая по чашкам чай.
— Поскольку вы сами все уже предугадали, то почему бы вам теперь не начать обращаться ко мне по имени? — предложил Джулиан, усаживаясь в кресло и положив книгу на край стола. Я не так уж расположен к слову «сэр».
— Зато вы расположены к черному чаю, разбавленному бренди. — Мистер Сколлард протянул ему чашку. — Вы ведь приобрели это пристрастие на Дальнем Востоке — смешивать тамошний ароматный чай со своим превосходным французским бренди, Джулиан, — прибавил он, прищуривая голубые глаза.
— Совершенно верно, — улыбнулся Джулиан, пробуя напиток. — Приятно сознавать, что можно найти такой изумительный коктейль прямо здесь, в Англии. У этого чая исключительный вкус.
— Я рад, что он вам понравился.
— А мне — нет, — заявила Аврора, наклонившись над столом и заглядывая в нетронутую чашку, стоящую перед ней. — Я должна это выпить?
— Нет, не должна, — ответил Мистер Сколлард. — Но скоро сама захочешь это сделать. А иначе чем же ты будешь запивать свои любимые пирожные?
— Ну хорошо. — Вздохнув, Аврора сделала пробный глоток, и на ее лице появилось озадаченное выражение. — Это же не крепкий чай, и к тому же он не разбавлен бренди.
— Разве он не восхищает? — Аврора смотрела на восемнадцатиметровую башню с такой гордостью, словно сама ее соорудила.
— Согласен.
— Мистер Сколлард так содержит свой маяк, что ты сам никогда бы не догадался, что ему больше сотни лет. Его чары заключены в каждом сверкающем камне, в каждом проблеске луча…
— В каждой жуткой легенде, — поддразнил ее Джулиан. Внезапно он заметил след обиды в глазах жены, чего никогда раньше не видел и не хотел видеть. Джулиан импульсивно обнял жену, крепко прижимая к себе:
— Любимая, я не хотел…
Аврора пристально посмотрела на мужа. Его чистосердечное раскаяние вытеснило обиду и вынудило объясниться:
— Ты второй человек, которого я сюда привожу. И если я. знала наперед, что Кортни понравится и маяк, и мистер Сколлард, то насчет тебя я вовсе не уверена. Ты более прагматичен, Джулиан. У тебя реалистичное мышление и душа авантюриста. Откровенно говоря, я не знаю, какой реакции ожидать от тебя. Мне бы махнуть на это рукой, но я не могу. Ты мой муж, и мне нужно, чтобы ты понял, а может быть, и разделил мою веру в маяк и в мистера Сколларда. — Она перевела дыхание, и выражение печальной покорности появилось на ее лице. — Тем не менее полагаю, что и я должна быть более реалистичной. И если случится то, чего я бы не хотела, — если мой замысел покажется тебе в лучшем случае сомнительным, то все, о чем я тебя прошу, так это просто уважать мои чувства. Этот маяк всю жизнь был моим убежищем, единственным местом, где я могла найти мир, радость и, что важнее всего, дружбу. Мистер Сколлард дорог мне, словно мой собственный отец. И если ты найдешь его самого или очарование, испытываемое мной от его легенд, глупыми, то, пожалуйста, не говори об этом вслух. И будь добр, не насмехайся надо мной.
— Аврора… — Пораженный такой вспышкой эмоций жены, Джулиан сжал в ладонях ее лицо. Он проклинал себя за то, что явился причиной ее волнения, которое она, правда, смогла тут же погасить. — Никогда я не позволю себе насмехаться над тобой. Я вовсе не хотел принизить роль мистера Сколларда в твоей жизни или важность твоей веры. Напротив, я считаю все, чем ты поделилась со мной насчет Виндмаузского маяка и его смотрителя, весьма интригующим.
Джулиан ласково провел пальцами по ее скулам.
— И если я не говорил тебе этого раньше, то говорю сейчас: я нахожу, что твой энтузиазм, твой интерес к Жизни, столь волнующий и заразительный, является одним из самых пленительных твоих качеств. Никогда не старайся оправдываться или извиняться за него. И никогда, слышишь, никогда не давай ему исчезнуть. — Джулиан почувствовал необычное стеснение в труди. — Что касается маяка, который был твоим убежищем, то я рад, что у тебя были такое место и такой человек, к которому ты могла прийти.
— Потому что не было тебя, — закончила за него Аврора. Она встала на цыпочки и прижалась своими губами к губам мужа. — Но скоро ты станешь для меня таким человеком.
С этими словами исчезли остатки ее меланхолии, и она потянула Джулиана к двери маяка.
— Я знаю, мистер Сколлард поможет нам справиться. — Она похлопала по карману плаща Джулиана, в который была бережно уложена книга о соколах. — Он поведет нас к разгадке так же безупречно, как луч его маяка ведет проходящие мимо корабли.
Словно в ответ на ее слова дверь распахнулась, и из нее вышел седовласый джентльмен с сияющими голубыми глазами.
— О Аврора! Отлично, чай еще не остыл. — Он вытер руки о фартук и перевел проницательный взгляд на Джулиана: — Очень приятно, сэр.
Он помолчал.
— Я не обращаюсь к вам по вашему титулу отнюдь не из-за неуважения, а потому что он вызывает у вас неприятные воспоминания. Но все это, конечно, изменится. Я имею в виду не мое обращение, а вашу антипатию. А вернее, изменится и то, и другое. Но первое не будет результатом последнего. Нет, я рад сказать, что, когда вы преодолеете свою антипатию, я буду обращаться к вам по данному вам имени. Поэтому мне опять-таки не придется обращаться к вам «ваша светлость». — Смотритель решительно кивнул головой. — Не хотите ли войти внутрь?
Столь витиеватое приветствие больше позабавило Джулиана, чем удивило. Действительно, мистер Сколлард оказался в точности таким, как он и ожидал.
— Очень приятно познакомиться с человеком, о котором я слышал так много хорошего от своей жены.
— О, обо мне она говорит, что грезит о вас.
— Мистер Сколлард! — Аврора замерла, раскрыв рот. Смотритель маяка, засмеявшись, провел их внутрь.
— Ну, не так уж я и смутил тебя, да и открытия большого не сделал.
Джулиану мистер Сколлард начинал нравиться. Войдя в уютную комнатку, он огляделся и заметил чайник, пирожные и три чашки, ожидающие их. Комната была меблирована двумя стильными креслами и диваном, на котором лежали написанные акварелью картины. В сложенном из кирпича камине бушевало пламя, и Джулиан поймал себя на мысли, что внутреннее убранство комнаты в совершенстве подходит мистеру Сколларду: теплое, светлое и аккуратное.
— Присаживайтесь, сэр. — Смотритель маяка указал на кресло, разливая по чашкам чай.
— Поскольку вы сами все уже предугадали, то почему бы вам теперь не начать обращаться ко мне по имени? — предложил Джулиан, усаживаясь в кресло и положив книгу на край стола. Я не так уж расположен к слову «сэр».
— Зато вы расположены к черному чаю, разбавленному бренди. — Мистер Сколлард протянул ему чашку. — Вы ведь приобрели это пристрастие на Дальнем Востоке — смешивать тамошний ароматный чай со своим превосходным французским бренди, Джулиан, — прибавил он, прищуривая голубые глаза.
— Совершенно верно, — улыбнулся Джулиан, пробуя напиток. — Приятно сознавать, что можно найти такой изумительный коктейль прямо здесь, в Англии. У этого чая исключительный вкус.
— Я рад, что он вам понравился.
— А мне — нет, — заявила Аврора, наклонившись над столом и заглядывая в нетронутую чашку, стоящую перед ней. — Я должна это выпить?
— Нет, не должна, — ответил Мистер Сколлард. — Но скоро сама захочешь это сделать. А иначе чем же ты будешь запивать свои любимые пирожные?
— Ну хорошо. — Вздохнув, Аврора сделала пробный глоток, и на ее лице появилось озадаченное выражение. — Это же не крепкий чай, и к тому же он не разбавлен бренди.