Кейн Андреа. Маска предательства

   Они пешком возвращались домой, Дэн хранил молчание, и Джеки время от времени поглядывала на него, пытаясь угадать причину его странного, задумчивого вида.
   – Ты закончил свою работу? – наконец спросила она.
   – Более или менее.
   – Возникли какие-то проблемы?
   – Нет, никаких.
   – Так в чем же дело? – спросила она, останавливаясь у крыльца их дома.
   Дэн застыл на месте, сурово глядя на жену, от чего у нее по спине пробежал холодок.
   – Скажи ты.
   Джеки судорожно перевела дыхание.
   – Не понимаю, что ты имеешь в виду.
   – Неужели? – Взгляд Дэна помрачнел.
   Джеки медленно покачала головой, исполненная самых дурных предчувствий.
   Дэн тяжело задышал, чувствуя, что вот-вот взорвется от гнева. Он хотел выкрикнуть ей в лицо всю правду о своей боли и ее предательстве, хотел смахнуть лживые слова с губ Джеки, уколоть ее так же больно, как она его.
   И вместе с тем он жаждал, чтобы она стала отрицать свою вину, объяснила ему правду, с корнем вырвала бы прошлое.
   Чтобы она любила его так, как он любит ее!
   Приглушенно чертыхнувшись, Дэн схватил Джеки за руку и втащил в дом.
   – Отправляйтесь домой, Стиверс! – приказал он удивленному слуге, который застыл в холле. – Вы понадобитесь мне только завтра.
   – Хорошо, сэр. Желаю вам приятного вечера.
   Дэн ничего не ответил. Он уже добрался до верха лестницы, таща за собой упирающуюся Джеки.
   – Дэн, что происходит? – Она попыталась выдернуть свою руку, немного испуганная вселившимся в ее мужа дьяволом.
   Дэн втолкнул ее в комнату и захлопнул дверь.
   – Мы идем в такое место, где ты не сможешь лгать ни мне, ни себе. В нашу постель!
   Не обращая внимания на ее протесты, он почти сорвал с них обоих одежду, торопясь убедиться в том, что было между ними настоящего и что не мог стереть ее обман.
   – Дэн, прекрати! – Джеки уперлась ему в грудь руками, когда он опустился с ней на мягкий матрас. – Объясни, что тебя так разозлило!
   Он резко поднял ее лицо, заставив ее смотреть ему в сверкающие яростью глаза, которые обвиняли ее.
   – На самом деле ты ведь не хочешь, чтобы я тебе ответил, верно? – угрожающим шепотом проговорил он. Джеки молчала, и он разразился горьким хохотом. – Думаю, я прав. Так что лучше сама мне все объясни! Скажи мне, как ты меня хочешь, как жаждешь моих объятий, моих ласк. – Он вкрадчиво погладил ее по спине, мрачно улыбнувшись, когда она невольно задрожала от удовольствия. – Подари мне эту правду, Жаклин... единственную правду, которая нас соединяет. Скажи мне, что ты чувствуешь, когда мы сливаемся воедино, когда для тебя весь мир перестает существовать и ты выкрикиваешь мое имя и умоляешь меня не останавливаться! Скажи это, моя прекрасная жена. – Он насильно раздвинул ей губы, грубо вторгаясь в ее рот языком. – Растай же для меня, мой котенок. Подари мне свою страсть, свой огонь! Докажи мне то единственное настоящее, что для нас является общим и взаимным. – Он потерся о нее телом. – Ну же, Жаклин, покажи мне это!
   Джеки не стала раздумывать, умоляет он или приказывает. Подталкиваемая инстинктивным пониманием, что Дэн что-то узнал о ее тайне и это грозит навсегда порвать возникшую между ними связь, она отвечала ему без колебаний, так же сильно, как и он, желая убедиться в их страсти. Потому что, несмотря на овладевшую ее мужем ярость, несмотря на все нелады их брака, она отчаянно хотела его.
   Джеки с готовностью изогнулась ему навстречу, и в глазах Дэна на мгновение промелькнуло удивление, но тут же сменилось страстью. Он набросился на нее с низким рычанием.
   – Жаклин! – только раз с невыразимой болью произнес он ее имя, и больше слов не было. Осаждаемый слишком острыми эмоциями, Дэн дал Джеки почувствовать всю силу своей мучительной любви и невыносимую боль от сознания ее предательства, и Джеки со страстью и любовью отвечала ему, подавляя терзающий ее страх.
   Наступивший пик наслаждения был бурным и более красноречивым, чем любые слова.
   Минуты текли одна за другой, но они не хотели размыкать тесные объятия. Наконец Дэн оторвался от теплого тела Джеки и спустился на пол. Натянув панталоны, он распахнул окно и угрюмо уставился в сумеречное небо, с горечью осознавая, что, какой бы сильной ни была их страсть, она не могла изгнать всю ложь, которая маячила между ними.
   Джеки открыла глаза, чувствуя себя расслабленной и пресыщенной, но вместе с тем ужасно одинокой. Она молча смотрела на напряженно застывшую фигуру Дэна, резко очерченную на фоне неба, освещенного оранжевыми лучами заходящего солнца. И к сердцу ее внезапно прилила волна горячей нежности, ей захотелось подойти к Дэну и во всем ему признаться, а там будь что будет.
   «А вдруг он уже все знает?» – мелькнула у нее мысль.
   Она перевернулась на бок, гадая, о чем думает Дэн. Обычно после акта любви Дэн продолжал ее обнимать, шептал ей нежные слона и заставлял ее чувствовать себя любимой и желанной. Но на этот раз он стал таким отчужденным.
   Джеки долго раздумывала и наконец решила, что сейчас не стоит с ним заговаривать, лучше дождаться, когда он снова ляжет.
   Ее вдруг стала одолевать сонливость, и она натянула на себя одеяло. Перед тем как окончательно заснуть, она подумала, что скоро отец передаст ее статью посыльному.
   Дэн долго прислушивался к ровному дыханию Джеки, представляя себе, как она уютно свернулась в клубочек, а по подушке живописно разметались ее кудри. Он с досадой скрипнул зубами, отчаянно пытаясь отделить правду ото лжи, принять тяжелое решение, которое больше не мог откладывать. Какой бы всепоглощающей ни была его любовь к жене, он не допустит, чтобы она затронула его независимость и нанесла вред его стране. Он должен действовать... и немедленно!
   Заставив себя отойти от окна, Дэн медленно приблизился к кровати и посмотрел на прекрасную спящую женщину, завладевшую его сердцем. Он невольно коснулся шелковистого локона и даже хотел было разбудить Джеки и выложить ей свои подозрения. Но тут же отбросил эту мысль, уверенный, что она станет все отрицать, тем самым увеличив ложь, которая таилась в их браке, которая заставит его презирать ее... и еще больше – себя. Скоро она узнает, что планы ее отца... и ее самой раскрыты, что их предательству положен конец и что ей придется нести ответственность за свое преступление.
   Он стоял словно окаменевший, в который раз задавая себе проклятый вопрос: почему, убежденный в страшном преступлении жены, он все равно страстно желает защитить ее?
   Тяжело вздохнув, он тихо отошел от кровати и быстро оделся. Кинув последний взгляд на Джеки, он направился на улицу, на мгновение задержавшись, чтобы прикрепить к ремню нож... на всякий случай.
   И все время в его голове звучали слова, произнесенные Джорджем: «Сегодня вечером, в восемь часов... в переулке... за зданием суда и кладбищем... сразу после Маркет-стрит».
   Через час Джордж Холт собирается встретиться с каким-то человеком, чтобы передать ему тайную информацию. Холт и его связной будут больше чем удивлены, обнаружив, что Дэн тоже ждет там... и станет неоспоримым свидетелем предательства Холта!
   Дэн ускорил шаги, отлично понимая, что в течение часа прояснит все свои сомнения... и что его независимая и страстная жена станет испытывать к нему одну только ненависть.
   Джеки внезапно проснулась, охваченная непонятным тревожным волнением. Она быстро окинула взглядом комнату, но мужа не увидела.
   Она спустилась на пол, но колени у нее подогнулись, и ей пришлось ухватиться за столбик кровати. Она чувствовала себя ослабевшей после бешеного акта любви... в котором сошлись желание, страсть и мука.
   И ярость, которую Дэн впервые обнаружил перед ней и которая могла возникнуть из-за подозрений... но скорее – на основании конкретных фактов.
   А если Дэн подслушал ее разговор с отцом... и узнал о сегодняшней встрече?!
   Она в ужасе посмотрела на часы: без четверти восемь.
   Джеки бросилась к гардеробу и, сдернув с вешалки первое попавшееся темное платье, моментально натянула его на себя. Трясущиеся пальцы с трудом справлялись с пуговицами, потом она торопливо натянула чулки, сунула ноги в легкие туфли и бросилась к дверям, проклиная себя за то, что потратила столько времени на одевание.
   Было уже без десяти восемь.
   Дэн шевельнулся, нетерпеливо дожидаясь появления Холта и молясь, чтобы он не пришел. Мольба оказалась напрасной, потому что именно в это мгновение в переулке послышались приближающиеся шаги... немного неуверенные... вот они затихли... затем снова стали слышнее. Дэн отступил в густую тень, ожидая, когда смутный лунный свет откроет ему личность прибывшего человека. Через секунду он различил лицо молодого парня, очевидно, связного Джорджа.
   Дэн стиснул кулаки, понимая, что в ближайшие мгновения все встанет на свои места.
   Раздались звуки других шагов, каждый из которых болью отдавался в душе Дэна.
   – Мисс Холт? – Парень шагнул вперед и резко остановился, увидев вместо нее Джорджа.
   – Стойте! – Ожидая реакции связного, Джордж крепко схватил его за рукав. – Я работаю с мисс Холт. Я ее...– Он замолчал. – Я пришел по ее просьбе. При мне бумаги, за которыми вы пришли, – вот они.
   Парень перестал вырываться, при свете луны различив знакомый почерк Джеки.
   – Вас послала мисс Холт? – Он пристально всматривался в Джорджа, взяв у него один лист.
   Джордж напряженно кивнул:
   – Да. Полагаю, вам известно, что делать дальше?
   На этот раз парень тоже кивнул:
   – Да, сэр, знаю... Я делаю это уже больше года.
   – Но больше ты не будешь этим заниматься! – прорезал темноту ночи резкий голос Дэна. Он выступил из тени, не обращая внимания на испуганное восклицание Джорджа, и требовательно протянул руку к парню: – Дайте мне бумаги! Немедленно!
   Парень попятился, испуганный гневным взором незнакомца.
   – Кто вы такой?
   – Дай мне бумаги!
   – Нет! – Джордж яростно затряс головой. Что бы Дэн ни подозревал, не таким образом он должен был узнать правду о Джеки. – Беги, парень! Хватай бумаги и беги!
   Парня не нужно было подгонять. Круто развернувшись, он пулей понесся прочь и через мгновение исчез в темноте.
   Дэн хотел было кинуться за ним, но передумал. Как бы он ни хотел завладеть документами, он не мог позволить сбежать Холту. Теперь ему оставалось только вытянуть информацию у Джорджа. А что касается парня, то он был просто сообщником, его будет несложно выследить и захватить документы... но позднее. Настоящий предатель сейчас молча стоял перед Дэном и ждал.
   Дэн обернулся к нему с суровым взглядом.
   – Наконец-то мы добрались до правды, Холт! Не знаю, кого мне больше хочется задушить... вас или мою жену!
   – Джеки не имеет к этому никакого отношения.
   – Вот как? Странно, но я слышал, как мальчишка назвал ее имя. Если только это не какая-нибудь другая мисс Холт.
   Джордж решил защищать Джеки любой ценой.
   – Она не больше как мой посыльный, Дэн. Вам придется обсудить все со мной.
   – Обсудить? – Дэн недоверчиво уставился на него. – Помилуй Бог, Холт, что вы говорите! Вы предаете свою страну, издеваетесь надо всем, за что она борется, и называете выявление вашего предательства обсуждением?
   – Как... Что вы сказали? Предаю свою страну? – в свою очередь, был поражен Джордж. Он приготовился отвечать за свою вину, защитить Джеки от естественного гнева мужа... Но это?! – Я думал, что уж вы-то, Уэстбрук, проявите большее понимание. С каких это пор свобода слова является предательством?
   – Не пытайтесь сбить меня с толку, Холт! Ваши провокационные статьи лишь малая составляющая вашего преступления.
   – Моего преступления?! Писать статьи, честно информируя население о решениях политиков, – это уже преступление?!
   – Ах, честно информировать?! Не справедливее ли было бы сказать – подстрекать это население к безрассудным поступкам?
   – Американский народ имеет право знать соображения, которыми руководствуется его правительство. Я только даю ему возможность ознакомиться с этой информацией.
   Дэн ухватился за его слова.
   – Значит, вы признаете, что вы и Джек Лэффи – одно и то же лицо?
   Джордж молчал, вникая в серьезность обвинения Дэна.
   – Да... Я Джек Лэффи.
   Дэн угрожающе на него надвинулся.
   – И признаете, что вы с Жаклин передали англичанам сведения, которые фактически сорвали переговоры Джея?
   – Что?!
   – Прекратите, Холт! Вы уже пойманы. Так что не стоит запираться! – Дэн схватил Джорджа за лацканы сюртука. – Говорите, как вы с Джеки ухитрились доставить украденные документы англичанам, как вы использовали свои статьи... и меня... чтобы продолжать свое грязное дело. – Он сильно встряхнул его. – Тогда скажите, что в этих бумагах, которые вы только что передали! Дополнительная информация для Гренвилла?
   – Да вы с ума сошли! – Джордж попытался высвободиться. – Я такой же предатель, как и вы!
   Дэн еще крепче держал его.
   – Но я не Джек Лэффи!
   – И не он!
   Звонкий голос Джеки заставил мужчин вздрогнуть. Никто из них не заметил, как она появилась рядом.
   – Жаклин... это тебя не касается! – Джордж не был уверен, что удалось услышать Джеки и знала ли она, в чем обвиняет его Дэн. – Предоставь во всем разобраться мне, а сама отправляйся домой.
   Джеки энергично тряхнула головой, похожая на мужа огнем, пылающим в ее глазах.
   – Отпусти моего отца, негодяй!
   Дэн возмущенно уставился на нее.
   – Послушайся отца, Жаклин... Иди домой. Уходи, пока я не сделал того, о чем потом пожалею!
   – Давай! Делай! – выпалила она, вцепившись ему в руку. – Но со мной, а не с моим отцом! Это я тебя рассердила! Это меня ты проклинаешь! Так направь свою ярость на меня, а не на него!
   – Жаклин! – В хриплом голосе Джорджа звучали предостережение и мольба.
   Дэн изо всех сил сопротивлялся желанию ударить Джеки.
   – Предупреждаю тебя, жена! Я сам не знаю, что сейчас могу натворить!
   – И не знаешь, на что способна я!
   Это было уж слишком. Отпустив Джорджа, Дэн с силой дернул к себе Джеки.
   – Напротив, дорогая, я аплодирую твоему великому обману! Тебе и... – он метнул на Джорджа угрожающий взгляд, – и Джеку Лэффи!
   – Мой отец не Джек Лэффи. – Джеки вцепилась в сюртук Дэна.
   – Глупышка! Он сам в этом признался!
   – Только для того, чтобы скрыть от тебя правду!
   – Жаклин! Сейчас не время! – в последний раз попытался успокоить ее Джордж.
   – Правду? – Не обращая внимания на Джорджа, Дэн устремил горящий взор на жену. – Какую правду?
   Джеки гордо вскинула голову:
   – Джек Лэффи – это я!

Глава 15

   Дэна настолько ошеломило невероятное признание Джеки, что он едва не поперхнулся и с трудом перевел дыхание. Но уже в следующую секунду с насмешкой над собой подумал, что уж ему-то стоило сообразить, что Жаклин никогда бы не удовлетворилась пассивной ролью сообщника. Нет, кто-кто, а она должна быть в самом центре событий!
   Он холодно взглянул на сияющее гордостью лицо Джеки.
   – Значит, Джек Лэффи – это ты, – повторил он, не сразу найдясь с ответом.
   – Если произносить по-французски, то Jacques la fille, – с самодовольной улыбкой уточнила она, – в переводе означает...
   – Джек-девушка, – закончил за нее Дэн, и в его глазах промелькнуло невольное восхищение. – Что ж, очень остроумно! А вот с моей стороны глупо было не догадаться.
   – А мне казалось, что ты догадывался об этом, во всяком случае, что-то подозревал. Но теперь выясняется, что ты придавал моей деятельности слишком зловещее значение.
   – Ты хочешь сказать, что я несправедливо тебя обвиняю?
   – Я ничего не хочу сказать, – отрезала она, вырывая у него свою руку. – Думай, что тебе хочется.
   – Джеки, умоляю тебя! – вмешался Джордж. – Скажи ему правду! Ведь он думает...
   – Я слышала, папа, что он думает! И я не намерена оправдываться... ни сейчас, ни когда-либо потом.
   – Жаклин... – снова попытался утихомирить дочь Джордж.
   – Оставьте нас, Холт, – тихо сказал Дэн, не отводя взгляда от Джеки. – Это касается меня и моей жены.
   – Нет, Уэстбрук, я не оставлю дочь наедине с вами, когда вы находитесь в таком состоянии!
   – Если я до сих пор не ударил ее, то и не ударю, – процедил Дэн сквозь стиснутые зубы.
   Джеки гневно смотрела ему прямо в глаза.
   – Делай, как говорит Дэн, папа. Не волнуйся, я не дам себя в обиду.
   – Я не думаю...
   – Пожалуйста, mon pere! – прервала она его и ободряюще ему улыбнулась. – Дай мне самой в этом разобраться.
   Джордж закашлялся.
   – Но если я тебе нужен...
   – Нет, спасибо.
   – Что ж! – Он угрожающе взглянул на Дэна: – Если вы обидите мою дочь, то ответите мне за это!
   – Я вас понял... Кстати, Холт! Советую вам оставаться... в городе!
   Джордж побледнел.
   – Я буду у себя дома, мистер Уэстбрук. – Он бросил последний взгляд на дочь и на ее разъяренного мужа и неохотно покинул их.
   Дэн подождал, пока его шаги не стихнут в ночи. Затем бросился к Джеки и схватил ее за плечи.
   – Мне нужно знать правду! Ты признаешь себя виновной в том, что подталкиваешь нас к войне с Англией?
   – Ты не заслуживаешь правды! – выпалила она, пытаясь вырваться. – Ведь ты уже решил, что мы с папой виновны.
   Дэн еще крепче стиснул ее плечи.
   – Ты представляешь себе, как часто... и как отчаянно я надеялся, что ошибаюсь? – с искаженным от боли лицом спросил он.
   Джеки вдруг пришла в голову страшная мысль.
   – Такты поэтому так настаивал на нашем браке?! – Она изо всех сил уперлась руками в грудь Дэна. – Чтобы выяснить, не предательница ли я?
   – Нет, ты ничего не поняла! Я женился на тебе именно вопреки своим подозрениям!
   – Я тебе не верю! – Она с силой оттолкнула его. – Ты просто лживый лицемер! – стараясь скрыть свою боль, выкрикнула она.
   – Я? Это ты лгала мне... постоянно... с самой первой встречи!
   – А если бы я сказала тебе правду? – возразила она с подозрительно блестящими глазами. – Как бы ты ее воспринял? Захотел бы жениться на девушке, которая пишет под псевдонимом Джек Лэффи? Или потребовал бы... Нет, запретил бы мне писать статьи в газету?
   Дэн разрывался между злостью на жену и желанием утешить ее.
   – Ты так ничего и не поняла, Жаклин? Несмотря на все то, что между нами было, ты по-прежнему думаешь, что я хочу взять у тебя абсолютно все? Лишить тебя независимости или отвернуться от тебя такой, какая ты есть... Значит, для тебя не имеют никакого значения наши отношения, раз ты все равно не хочешь мне доверять.
   – А разве ты мне доверяешь? – упавшим голосом спросила Джеки.
   – Я ничего от тебя не утаиваю.
   – Да, если не считать такой мелочи, что подозреваешь меня в предательстве!
   Дэном овладело непереносимое желание прижать ее к себе, вычеркнуть из жизни этот проклятый час, который принес ей столько душевной боли.
   – Поди сюда, Джеки. – Он протянул к ней руку.
   Но она отступила назад.
   – Нет, Дэн. Мы не можем закрыть этот разрыв своими телами. – К своему ужасу, она почувствовала, как на глаза ее навернулись слезы. – Я не стану с тобой объясняться, – дрожащим голосом прошептала она. – Я не желаю вымаливать у тебя понимание и одобрение моих поступков... Обойдусь и без тебя! – неожиданно для себя воскликнула она, отворачиваясь от него.
   Прежде чем Дэн успел что-либо ответить, она убежала прочь... от своего мужа... и от чувств, которые больше не могла сдерживать.
   Выйдя из экипажа, Джеки вглядывалась в темнеющую громаду Гринхиллса, сама не понимая, почему приехала именно сюда. Она рассеянно отпустила возчика и побрела по аллее к особняку.
   Пойти к отцу ей не позволяла гордость – ведь она так уверенно заявила, что сама справится со своими проблемами.
   С Дэном она определенно не хотела встречаться. Так что оставался только Гринхиллс и его очаровательная хозяйка... которая, к сожалению, была матерью Дэна.
   Джеки нерешительно остановилась на ступенях крыльца. Да, Леонора была матерью Дэна, но, кроме того, и другом Джеки. Инстинкт говорил Джеки, что здесь ей не откажут в гостеприимстве.
   На стук в дверь ответила сама Леонора.
   – Жаклин? – На ее красивом лице отразилось искреннее удивление... и только. – Что случилось?
   Джеки решительно подняла голову:
   – Ничего не случилось.
   – Что-нибудь с Дэном?
   – Нет, нет! Дэн жив и здоров, с ним все в порядке... То есть... Просто мне нужно поговорить, и я подумала... – Она растерянно смолкла... Ей впервые приходилось о чем-то просить.
   Поняв, что ничего страшного не случилось, Леонора сразу успокоилась и пригласила Джеки в дом.
   – Ну конечно, дорогая, заходите! Я вам очень рада. – Она тактично не упомянула ни о позднем для визита часе, ни о странном отсутствии Дэна, уверенная, что Джеки сама все объяснит.
   Джеки остановилась в холле.
   – Вряд ли вы так обрадовались бы, если бы знали, что именно меня к вам привело, – предупредила она.
   Леонора улыбнулась, подтолкнула Джеки впереди закрыла за ней дверь.
   – Не думаю, дорогая. В моем возрасте человека трудно чем-либо поразить. – Она провела Джеки в кухню. – Ну вот, сейчас мы с вами выпьем чаю и поболтаем.
   Джеки опустилась на стул, глядя, как Леонора хлопочет у плиты.
   – Мне так неловко доставлять вам хлопоты.
   – Ничего страшного, успокойтесь. Полагаю, ваш приезд имеет какое-то отношение к Дэну?
   Джеки потупила голову:
   – Я такое натворила, Леонора... Я не понимаю вашего сына... Впрочем, я и себя уже перестала понимать.
   Леонора налила две чашки горячего чаю и провела Джеки в гостиную.
   – Зато я очень хорошо понимаю Дэна, – сказала она, усаживаясь напротив Джеки. – Никогда я не видела его таким счастливым, как со времени вашего знакомства!
   – Думаю, вы не сказали бы так, если бы увидели его несколько часов назад, когда он обвинил меня в предательстве.
   Леонора быстро поставила на стол чашку.
   – В каком предательстве?
   – Дэн считает, что мы с папой передаем англичанам информацию, которая приведет к войне с Америкой.
   Леонора тихо ахнула.
   – Жаклин! Я беру назад свои слова. Оказывается, меня еще можно поразить!
   – Я так и думала, – грустно кивнула Джеки.
   – Но как могла взбрести Дэну в голову столь невероятная мысль?
   – Наверное, его навели на подозрения мои... довольно необычные поступки.
   – Вот что, Жаклин, мне кажется, будет лучше, если вы все подробно расскажете.
   И Джеки рассказала обо всем, включая и то, что она и Джек Лэффи – одно лицо. Леонора внимательно ее выслушала.
   – Что ж, Жаклин, по крайней мере никто не сможет обвинить вас в праздности. – Леонора отставила чашку.
   – Вас это не ужасает?
   – А вы думали, что я ужаснусь?
   – Откровенно говоря, да.
   Леонора грустно улыбнулась:
   – Вы забыли, что разговариваете с женщиной, которая в свое время совершила поступок, вызвавший в обществе настоящий скандал, – бросила своего мужа и прежнюю жизнь, чтобы начать новую – в незнакомой стране, где у нее не было ничего, кроме ее принципов... и замечательного и преданного сына, который поехал с ней.
   Джеки осторожно сказала:
   – Я ничего не знаю о том, как вы жили в Англии. Дэн не хочет говорить об этом... и о своем отце.
   Леонора задумчиво разгладила складки юбки.
   – Что ж, видимо, настало время поговорить и об этом. Джеки кивнула, чувствуя, что этот неожиданный поворот темы многое для нее прояснит.
   – Отец Дэна – прекрасный, очень хороший человек... – заговорила Леонора. – Но английское общество резко отличается от американского, там отношения между классами гораздо более строго и даже жестко регламентированы, особенно среди аристократии.
   – Я знаю, что отец Дэна – маркиз, – вставила Джеки.
   – Да, маркиз Форсгейт. И настоящий Форсгейт во всем, что это собой олицетворяет, – без тени осуждения пояснила Леонора. – Я вышла замуж за Эдвина по любви. Мои родители, оба благородного происхождения, горячо одобряли этот брак. Когда мы поженились, мне было шестнадцать, а через год родился Дэн. Я считала, что жизнь моя удалась... у меня был обожаемый муж и замечательный сын. Что еще нужно женщине?
   Джеки было что на это ответить, но она тактично промолчала.
   Леонора прямо встретила взгляд Джеки.
   – В течение многих лет мой образ жизни устраивал меня... точнее, я постаралась к нему приспособиться. Правда, мне всегда казалось, что требования Эдвина ко мне как к его супруге давно уже устарели... Мне хотелось иметь право высказывать свое мнение, самой принимать какие-то решения. Но мы принадлежали к высшему обществу, и я скоро поняла, что мой муж, как и все остальные мужчины, только строго придерживается принятых издавна норм поведения, тогда как необычными являются именно мои взгляды. Поэтому я оставалась покорной женой, всегда помнила о том, что должна играть роль его супруги, маркизы, соглашалась со всем, что говорил или делал Эдвин, старалась стать достойной хозяйкой дома и вынуждена была предоставить право растить своего единственного ребенка чужим людям – няне и гувернерам. – Лицо Леоноры исказилось от боли. – Из всех требований Эдвина именно это больше всего меня возмущало. Я хотела сама нянчить и растить Дэна, хотела, чтобы его детство прошло рядом с любящей мамой, которая сразу придет ему на помощь, когда он заболеет или чего-нибудь испугается. Короче, я мечтала стать для него самым близким человеком и настоящим другом. А вместо этого... выкормила Дэна кормилица, растили его гувернеры, а потом его отослали в школу. – Она вздохнула. – Я знаю, Эдвин желал ему добра, но все равно разлука с сыном стала для меня большим горем.