Страница:
Джеки схватила его за кисти рук и оттолкнула их прочь, вздрагивая от охватившего ее негодования.
– Что вы сказали?!
Дэн удержал ее за руку, так что она вынуждена была выслушать eго.
– Я не отпущу вас, Жаклин, я слишком вас хочу. Более того, вы тоже меня хотите. – Она бурно запротестовала, но он не обратил на это внимания. – Но я не возьму того, чего вы мне не предложите по своей воле. Так что, как видите, дорогая, – он высвободил руку и погрузил в мягкую массу ее волос, – вам совершенно нечего бояться. Я не заставлю вас насильно лечь в мою постель. Но если вы придете ко мне по собственному желанию, я с радостью вас приму. – Он легко поцеловал ее в губы. – А вы придете ко мне, любовь моя, придете, можете мне поверить!
Джеки с силой вырвалась из его крепких рук.
– Вы надменный, самоуверенный и презренный негодяй!
Она потерла свое запястье, стараясь убрать покалывание, которое появилось не от боли, а от прикосновения руки Дэна Уэстбрука.
Дэн медленно улыбнулся.
– Тем не менее мне удалось вас возбудить!
– Вы меня взбесили! – отрезала она.
– И взбесить. – Он взял ее руку и нежно поцеловал запястье, которое она терла. – Вам больно?
– Вы меня оскорбили! – Она оттолкнула его руку.
Дэн удивленно поднял темные брови:
– Своим признанием, что хочу вас? Тем, что сказал вам, какая вы прелестная и желанная женщина? – Он приподнял ее подбородок и пристально взглянул в смятенные синие глаза. – Оскорбил вас, честно признавшись, что я мечтаю о том, чтобы заниматься с вами любовью? – тихо добавил он, проведя большим пальцем по ее нижней губе. – Нет, mon chaton, это не оскорбление, а самый большой комплимент, который только мужчина может сделать женщине!
Джеки растерянно смотрела на него, возмущенная тем, что одних речей Дэна было достаточно, чтобы привести ее в такое волнение и заставить испытывать неведомые доселе чувства, сопровождаемые дрожью всего тела, которую она никак не могла унять. Но действительно ли это было страстное желание близости с мужчиной, или ее трясет от возмущения, что ее неопытность подверглась коварному манипулированию со стороны этого опытного красавца?! Одно было верно – Джеки готова была потерять голову.
Дэн почувствовал укол совести при виде полного смятения девушки, уж слишком напористо он действовал.
– Вы вышли погулять? – поинтересовался он, неохотно отпуская се.
– Погулять? – запинаясь переспросила Джеки, ошеломленная легкостью, с какой он перешел от чувственного разговора к самым обыденным вещам.
– Да, именно это я и хотел узнать, дорогая, – мягко повторил Дэн.
Джеки с трудом возвращалась к действительности.
– Да, – хотела подышать свежим воздухом. Я не выходила из дома с... – Она замолчала и покраснела, понимая, что он отлично знает, с какого времени она не покидала дом, и даже знает почему.
Дэн не стал ее поддразнивать.
– Могу я пойти вместе с вами? Она вздохнула.
– Дэн...
– Во всяком случае, вы не забыли мое имя, – обрадовался он. – Значит, мне еще есть на что надеяться. Вообще-то я очень везучий, по секрету вам признаюсь.
– Знаете, сэр, мне кажется, вы даже змею способны уговорить отказаться от своей добычи! – не удержалась от смеха Джеки.
– А как вам кажется, получится у меня уговорить вас взять меня с собой на обычную прогулку? – не унимался Дэн, коварно усмехаясь. – Только как следует подумайте, прежде чем отказаться. Потому что иначе мне придется прибегнуть к единственному известному мне способу убеждения... то есть продолжить то, что мы с вами не так давно прервали. – Она вся порозовела, и он рассмеялся. – Но на этот раз нам не удастся воспользоваться уединением в вашей столовой и придется проделать это на лужайке перед вашим домом, – широким жестом он повел вокруг, – на виду у всех соседей! – Он с невинным видом посмотрел на Джеки: – Выбор за вами, дорогая моя.
Джеки недоверчиво воззрилась на него:
– И вы решились бы на это?!
Она посмотрела в оба конца пустынной улицы, представив себе реакцию соседей, если бы они увидели ее страстно целующейся с мужчиной среди бела дня, и едва вслух не рассмеялась.
– А почему бы и нет? И, как я понимаю, это вас нисколько не смутило бы, я прав? – с восхищением глядя на нее, спросил он.
В глазах Джеки плясали смешинки.
– То, что вы меня поцелуете, или то, что это могут увидеть посторонние?
Дэн довольно засмеялся.
– Ну, смею надеяться, мой поцелуй не оставит вас равнодушной... мягко говоря. Я имел в виду второе.
– Пожалуй, нет. – Джеки пожала плечами. – Если бы я обращала слишком много внимания на то, что думают обо мне окружающие, я стала бы такой, как другие женщины: невероятно благонравной и скучной!
– Ничего не скажешь, превосходное описание дамского пола!
– Ну, может, и не превосходное, зато точное.
– А вы, конечно, исключение.
– Конечно! – Она ослепительно ему улыбнулась.
И вдруг от ее улыбки Дэна охватила такая неистовая страсть, что у него голова закружилась.
– Подойдите ко мне, Жаклин. – Голос его прозвучал серьезно и напряженно.
Джеки покорно подошла к нему, чувствуя, как слабеет ее воля, и пытаясь уверить себя, что ей просто интересно в его обществе и что ее вовсе не влечет к нему.
И неожиданно для себя оказалась в его объятиях.
Скрытые высокими соснами, что росли у ее дома, они обменялись нетерпеливым и пылким поцелуем.
– Как я о вас тосковал! – выдохнул Дэн, приподнимая ее от земли и всем телом прижимая к себе.
Джеки обняла его за шею, принимая все, чему он ее научил в первый раз, – касание его языка, ощущение его сильного тела, страстный поцелуй.
Дэн слегка откинул назад ее голову и начал целовать ее нежное горло. Он вдыхал аромат ее волос за ушком, шептал ее имя, затем стал покусывать нежную мочку уха, пока у нее не вырвался стон. Тогда он проложил своими поцелуями пылающую дорожку к плечу и ниже, к выступающим из выреза платья нежным холмикам ее груди.
– Я хочу вас! – шептал он, чувствуя под губами учащенное биение се сердца. – Всю вас! – Подняв голову, он заглянул в ее синие глаза и, увидев в них ответную страсть, испытал радость торжества. – Жаклин... Вы должны мне принадлежать. – Дэн только сейчас понял, что весь дрожит.
– Нет... – едва смогла выговорить Джеки.
Дэн поцеловал ее в пылающую щеку.
– Да, – нежно возразил он, стараясь обуздать рвущуюся наружу страсть. – Но не сейчас. Только тогда, когда вы так же отчаянно захотите меня. Только тогда. – Он быстро наклонил голову и снова коснулся губами нежной девичьей груди, шепча: – Ваш первый раз должен быть таким же опьяняющим, таким же незабываемым и исключительным, как и вы сама!
Слова Дэна волновали, радостно возбуждали Джеки, которая придерживалась за его плечи, опасаясь потерять равновесие, так сильно кружилась у нее голова.
– Откуда вы знаете, что это будет мой первый раз?
Его взгляд был пронизан глубочайшей нежностью.
– Просто знаю, и все.
– Черт побери, Дэн Уэстбрук! – прошептала она, бессознательно гладя его по затылку. – Черт вас побери!
– С удовольствием, только бы вы были рядом! – И он привлек ее к себе и снова поцеловал.
– Остановитесь, – прошептала она, не размыкая своих рук, с глазами, прикрытыми от неги.
– Скоро остановлюсь, – пообещал он и продолжал ее целовать безумно и глубоко, что только разжигало их желание. Наконец он опустил ее на землю, и она прислонилась головой к его груди.
– Не бойтесь, дорогая, – прошептал он в ее спутанные волосы. – Я никогда не сделаю вам больно.
– Вы меня страшно смущаете, – призналась Джеки.
– Я знаю. – Он поцеловал ее в голову. – Но это скоро пройдет.
Она подняла на него взгляд:
– Вы так в себе уверены?
Дэн машинально поправил ее спутанные кудри, чтобы строгая Грета ничего не заметила. Даже если Жаклин действительно не заботилась о своей репутации, Дэн не мог позволить ей скомпрометировать себя. Наконец он покачал головой:
– Это не имеет ничего общего с моей самоуверенностью, дорогая, просто я это чувствую, вот и все.
– Но только в том случае, если я сама приду к вам, – напомнила она.
Он усмехнулся:
– Да, mon chaton colereux! Только в этом случае.
– Вы буквально излучаете вызов, сэр, – сказала Джеки, мысленно пообещав себе, что он никогда этого не добьется, а затем решила, что ей пора высвободиться из его рук... вот сейчас, еще через минутку.
Дэн поцеловал ее в кончик слегка вздернутого носика.
– И надеюсь никогда не утратить этого качества. – Он слегка отстранил ее, оставив одну руку у нее на плече.
Джеки взглянула на него и улыбнулась:
– Вам кажется, что, продолжая меня держать, вы сможете повлиять на мое решение?
Дэн засмеялся:
– Нет! Я намеренно слегка вас придерживаю, чтобы у вас не подогнулись колени и вы не упали прямо на траву.
Джеки вся ощетинилась и резко скинула его руку, но действительно покачнулась и снова за нее ухватилась.
– Так лучше, дорогая? – Он невольно усмехнулся и продел ее руку под свой локоть. – Я провожу вас до дверей.
Он сделал шаг и тут же обо что-то споткнулся. Взглянув вниз, он увидел у своих ног маленький черный комок меха, который вдруг ожил, зашипел и возмущенно выгнул спину в ответ на оскорбление.
– Это еще кто? – Дэн уставился на очаровательного котенка.
– Это мой котенок. – Джеки наклонилась, взяла Виски на руки и нежно поцеловала его в пушистую шерстку. – Все в порядке, малыш, – прошептала она. – Да, он такой большой и, наверное, наступил на тебя, и тебе было больно, но он не нарочно. – Она погладила крошечное тельце котенка, который довольно заурчал.
– Я действительно не хотел тебя обидеть, – сказал Дэн, наклоняясь, чтобы почесать Виски за ушком. – В следующий раз я буду более...
Не успел он коснуться шерстки Виски, как тот мгновенно подскочил и с яростным шипением ударил по щеке Дэна острыми коготками. Тот возмущенно охнул, а котенок спрыгнул на траву и умчался, как спасающийся от наказания шаловливый ребенок.
– Виски! – крикнула ему вслед пораженная Джеки.
– Вот чертенок! – L’y прижал пальцы к глубоким царапинам на левой щеке.
Оглянувшись вслед удирающему котенку, Джеки подошла к Дэну.
– Прошу прощения за выходку моего подопечного. – Она убрала руку Дэна и встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть царапину. – Виски никогда не позволял себе такого, он всегда такой дружелюбный по отношению к людям.
– Значит, ко мне он не испытывает дружеских чувств, – проворчал Дэн, чувствуя острую боль от глубоких порезов.
Вдруг Джеки вспомнила ту ночную сцену и с трудом подавила взрыв смеха. Это была не первая встреча Дэна с Виски... уже второй раз он напал на Дэна.
– Не понимаю, что здесь смешного? – раздраженный улыбкой Джеки, проворчал Дэн.
– Ничего, ничего, – заверила она его и увидела, что у него течет кровь по щеке. – Пойдемте в дом, я обработаю ваши царапины.
Раздражение Дэна мгновенно испарилось.
– А вот это отличная мысль!
Он позволил, чтобы его проводили в просторную гостиную Холтов, где он уселся в кресло и закрыл глаза, предоставив Джеки залечивать его раны и наслаждаясь легкими прикосновениями ее пальцев.
– Я сделала вам больно? – спросила она, решив, что он закрыл глаза от боли.
– Нет, нет, прелесть моя! Стоило так пострадать, чтобы ощутить на лице прикосновения ваших тонких пальчиков. – Он открыл лукавые серые глаза и поймал ее руку.
Покраснев, Джеки выдернула свою руку.
– Вам не следует говорить такие вещи, – упрекнула она его.
Он изумленно поднял бровь:
– В самом деле? А почему? Судя по тому, как порозовело ваше личико и заблестели ваши прелестные глазки, вам нравится их слышать. – Он снова притянул ее руку, на этот раз поднеся ее пальчики к губам.
Она ничего не возразила и руку не убрала.
– Не в этом дело.
– А в чем же? – Он поцеловал кончики ее пальцев, затем нежную ладонь. – Вы же сказали мне, что в отличие от других женщин вас совершенно не волнует мнение окружающих.
– Да... Но...
– Что – но? – спросил он, чувствуя отчаянное биение ее пульса.
– Но это совершенно немыслимо, просто невозможно! – проговорила она, подавляя приятную дрожь от ласки Дэна.
– Что именно?
– Ну, вот это... То, что между нами происходит. Мыс вами едва знакомы.
Дэн поцеловал тонкие вены на ее запястье, поднял голову и с нежностью посмотрел на Джеки:
– Некоторые вещи, моя прекрасная учительница, происходят вопреки всякой логике. И наше увлечение... точнее, наше влечение друг к другу – как раз одна из таких вещей.
– Но речь идет только о физическом влечении! – уточнила Джеки.
Дэн прижал к щеке ее руку.
– Так ли?
Они долго и молча смотрели в глаза друг другу.
Чувствуя под своей ладонью горячую щеку Дэна и прикованная взглядом его пытливых глаз, Джеки уже не помнила, о чем они говорили.
– Не хотите ли выпить? – нервно предложила она первое, что пришло ей в голову.
Пожалев девушку, Дэн освободил ее руку.
– Немного выпить было бы неплохо и для удовольствия, и в медицинских целях. – Он осторожно подвигал челюстью. – Мне представится случай не только продлить наслаждение вашим обществом, но и восстановиться после полученных ран!
– Какие же это раны, Дэн! Это всего лишь царапины, нанесенные маленьким котенком! – Он состроил разочарованную мину, и она засмеялась: – Да, мистер Уэстбрук, не так-то просто завоевать мое сочувствие.
– А также вашу привязанность. – Он наклонился и притянул ее к себе за мягкую складку платья. – Скажите же, – проговорил он, поглаживая ее талию, – если не сочувствие и не привязанность, то что именно можете вы мне предложить?
– Могу предложить вам бренди! – громко возвестила Грета, входя в комнату и протягивая Дэну стакан.
Она сердито смотрела на него, пока он не отпустил платье Джеки и не взял предложенный напиток. Затем бросила на столик рядом с ним газету и поставила маленький поднос с закусками. – Ваша газета, фрейлейн Холт, – буркнула она. – А также домашние имбирные пряники, еще теплые, для вас и вашего гостя. – Она метнула на Дэна выразительный взгляд: – Закуска утолит и вашу боль, и ваш аппетит, герр Уэстбрук! – И, укоризненно фыркнув, она покинула комнату.
– Кажется, меня отчитали... и поделом, – заметил Дэн. – На этот раз это сделала еще одна женщина из дома Холтов. – Он с удовольствием отпил бренди и отломил кусочек пряника. – Ну что ж! Хоть она и ворчит на меня, а все равно не отказала мне в угощении.
Джеки терялась в догадках относительно необычного поведения своей экономки. Грета, которая, казалось, никого не любила, на лице которой даже улыбку редко увидишь, уже второй раз отнеслась снисходительно и любезно к этому нахальному типу, который был чужим в их доме и при этом допускал неслыханные вольности с хозяйкой. Тут было чему удивиться.
Дэн сделал еще глоток бренди и поставил стакан. Его взгляд привлекла газета.
– «Дженерал эдвертайзер», – пробормотал он. – Но почему-то мне не кажется это очень странным!
– Что вы хотите сказать? – живо отозвалась Джеки.
– Я так и думал, что вас интересует именно это издание республиканцев, а не «Газетт».
– Точно также, как я уверена в том, что вы интересуетесь «Газетт», а не «Эдвертайзером». Ведь это ваш друг, министр Гамильтон, поддерживал «Газетт» в прошедшем году. Без его финансовой поддержки она бы не удержалась, а с ним она стала оказывать огромное влияние на федералистов.
– Влияние великих людей не зависит от выживания одной газеты, Жаклин. Голос Александра был бы услышан и без «Газетт».
– Но не так громко, – возразила она. – Или вы станете отрицать, что Гамильтон использует «Газетт» для выражения своих идей?
– А вы готовы отрицать, что Джефферсон делает то же с помощью «Дженерал эдвертайзер»? – сделал выпад Дэн, вставая. – Поймите, Жаклин, Джефферсон уже много лет пытается внушить всей стране профранцузские настроения.
– Он преследует определенную цель! – горячо возразила она. – Может, нам всем не мешало бы извлечь кое-какие уроки из французской революции. Большинство наших соотечественников являются не зажиточными бизнесменами, как вы сами и все ваши друзья, которые стоят за связь с Англией, а бедными фермерами, которые могут рассчитывать только на свою землю и урожай. Мы не можем строить страну, в которой все выгоды достаются только богатым!
– Точно так же невозможно создать страну без необходимого фундамента: сильного централизованного правительства и эффективной финансовой системы.
– С этим я не спорю. Но должно ли сильное централизованное правительство игнорировать нужды массы населения? Где же наше национальное единство? Разве оно тоже сбрасывается со счетов?
– Единство?! – Дэн схватил газету и стал быстро ее просматривать, пока не нашел то, что нужно. – Скажите, Жаклин, – он сунул ей газету, – вы считаете, это пишет человек, который озабочен единством нашего народа? – Он ткнул пальцем в статью Лэффи об уступках Америки англичанам, что доказывалось недавней отправкой Джея в Англию для переговоров. – Вы считаете, что эта точка зрения преследует цель просветить народ или спровоцировать его на раздоры? И чего надеется на самом деле достичь Джек Лэффи, еще больше восстанавливая одну часть населения страны против другой?!
Джеки молча смотрела на статью, затем судорожно перевела дыхание и подняла глаза на Дэна:
– До сих пор вы ничего не говорили о своей ненависти к этому... Джеку Лэффи.
Дэн пожал плечами, в его серых глазах все ещё сверкала ярость.
– Просто не было случая. Но я в самом деле ненавижу его. И когда я наконец установлю личность этого бесчестного негодяя, он получит от меня по заслугам!
Угроза, прозвучавшая в его тоне, не укрыласьот Джеки.
– А если это не вопрос бесчестья, Дэн? – тихо сказала она. – Иногда для того, чтобы просветить людей, сперва их нужно возбудить. Не принимаете ли вы патриотизм за враждебность?
Дэн громко засмеялся и отбросил газету.
– Признаюсь, мне не удается постичь логику ваших рассуждений.
– Разве не вы говорили, что некоторые вещи отрицают логику? – странным тоном спросила она.
Возможно, этот тон или ее непривычная бледность заставили Дэна успокоиться.
– Жаклин... простите меня. Я не хотел вас огорчить.
Джеки покачала головой:
– Вы меня не огорчили. Просто у нас с вами совершенно разные взгляды... слишком разные.
– Не думаю, – возразил Дэн и взял ее за руку. – Мы с вами честные американцы, озабоченные тем, чтобы наша страна процветала, верно? Просто у нас разные подходы к этой цели.
Джеки твердо встретила его взгляд.
– Я никогда не перестану выражать идеи, в которые я верю. Чего бы это ни стоило!
– И правильно! – одобрил он, целуя ее пальчики. – Но если вы думаете, что ваши прямолинейность и честность заставят меня уйти, то ошибаетесь, дорогая. – Он слегка потерся губами о ее пальцы. – Неужели вы еще не догадались, что именно ваша независимость и прямота так сильно меня привлекают?
Она молчала, храня непроницаемое выражение лица.
Он хотел ее обнять, когда сзади раздался какой-то треск.
Обернувшись, Дэн увидел, что его стакан валяется на полу, а содержимое вылилось. Сидящий на столе Виски удовлетворенно посмотрел на пол, затем легко спрыгнул вниз и принялся жадно лакать спиртное. Закончив, он тщательно облизнул усы и неверной походкой двинулся прочь.
– Что за черт!..– Дэн нахмурился, глядя ему вслед, и внезапно кое-что вспомнил. – Жаклин, вы позволяете своему котенку гулять на улице? – Он обернулся к ней и увидел, что она с трудом сдерживает смех.
– Нет, – едва выговорила она. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что прошлым месяцем...
– Просто мой Виски страшно любит спиртное, – поспешно прервала она его, – отсюда и его имя.
Дэн задумчиво посмотрел вслед котенку.
– Любопытно... – пробормотал он и снова обратился к Джеки: – Вы любите театр?
– Да, конечно, а что?
– Потому что именно туда мы с вами и отправимся в пятницу вечером.
Джеки недовольно нахмурилась:
– Но было бы приличнее спросить о моем согласии, а не просто сообщить мне об этом.
– Возможно, – усмехнулся Дэн. – Но кажется, мы с вами решили не соблюдать общепринятых приличий?
– Дэн, не думаю...
– А я думаю. – Он привлек ее к себе и запечатлел у нее на губах нежный и вместе с тем чувственный поцелуй, от чего у нее закружилась голова. Затем медленно отстранился, лаская ее взглядом. – Я заеду за вами в восемь вечера. Не заставляйте меня ждать, mon chaton.
Джеки проводила его растерянным взглядом. Ситуация между ними осложнялась. Медленно вернувшись в гостиную, она собрала разбросанные страницы «Эдвертайзера» и стала читать статью, пытаясь смотреть на ее содержание с точки зрения Дэна. И снова услышала его угрозу, увидела хищный блеск в его глазах.
Невольно ей стало не по себе.
Действительно, когда в статье говорилось об уступках Америки англичанам, тон становился язвительным, даже желчным. Для этого были свои причины, размышляла она, эти интонации были оправданными. Но она не могла отрицать справедливость обвинений Дэна...
Статья действительно сыграла провокационную роль, настраивая читателя на справедливое возмущение действиями властей.
Джеки расстроилась, потому что она не думала об этом, когда писала эту статью.
Глава 6
– Что вы сказали?!
Дэн удержал ее за руку, так что она вынуждена была выслушать eго.
– Я не отпущу вас, Жаклин, я слишком вас хочу. Более того, вы тоже меня хотите. – Она бурно запротестовала, но он не обратил на это внимания. – Но я не возьму того, чего вы мне не предложите по своей воле. Так что, как видите, дорогая, – он высвободил руку и погрузил в мягкую массу ее волос, – вам совершенно нечего бояться. Я не заставлю вас насильно лечь в мою постель. Но если вы придете ко мне по собственному желанию, я с радостью вас приму. – Он легко поцеловал ее в губы. – А вы придете ко мне, любовь моя, придете, можете мне поверить!
Джеки с силой вырвалась из его крепких рук.
– Вы надменный, самоуверенный и презренный негодяй!
Она потерла свое запястье, стараясь убрать покалывание, которое появилось не от боли, а от прикосновения руки Дэна Уэстбрука.
Дэн медленно улыбнулся.
– Тем не менее мне удалось вас возбудить!
– Вы меня взбесили! – отрезала она.
– И взбесить. – Он взял ее руку и нежно поцеловал запястье, которое она терла. – Вам больно?
– Вы меня оскорбили! – Она оттолкнула его руку.
Дэн удивленно поднял темные брови:
– Своим признанием, что хочу вас? Тем, что сказал вам, какая вы прелестная и желанная женщина? – Он приподнял ее подбородок и пристально взглянул в смятенные синие глаза. – Оскорбил вас, честно признавшись, что я мечтаю о том, чтобы заниматься с вами любовью? – тихо добавил он, проведя большим пальцем по ее нижней губе. – Нет, mon chaton, это не оскорбление, а самый большой комплимент, который только мужчина может сделать женщине!
Джеки растерянно смотрела на него, возмущенная тем, что одних речей Дэна было достаточно, чтобы привести ее в такое волнение и заставить испытывать неведомые доселе чувства, сопровождаемые дрожью всего тела, которую она никак не могла унять. Но действительно ли это было страстное желание близости с мужчиной, или ее трясет от возмущения, что ее неопытность подверглась коварному манипулированию со стороны этого опытного красавца?! Одно было верно – Джеки готова была потерять голову.
Дэн почувствовал укол совести при виде полного смятения девушки, уж слишком напористо он действовал.
– Вы вышли погулять? – поинтересовался он, неохотно отпуская се.
– Погулять? – запинаясь переспросила Джеки, ошеломленная легкостью, с какой он перешел от чувственного разговора к самым обыденным вещам.
– Да, именно это я и хотел узнать, дорогая, – мягко повторил Дэн.
Джеки с трудом возвращалась к действительности.
– Да, – хотела подышать свежим воздухом. Я не выходила из дома с... – Она замолчала и покраснела, понимая, что он отлично знает, с какого времени она не покидала дом, и даже знает почему.
Дэн не стал ее поддразнивать.
– Могу я пойти вместе с вами? Она вздохнула.
– Дэн...
– Во всяком случае, вы не забыли мое имя, – обрадовался он. – Значит, мне еще есть на что надеяться. Вообще-то я очень везучий, по секрету вам признаюсь.
– Знаете, сэр, мне кажется, вы даже змею способны уговорить отказаться от своей добычи! – не удержалась от смеха Джеки.
– А как вам кажется, получится у меня уговорить вас взять меня с собой на обычную прогулку? – не унимался Дэн, коварно усмехаясь. – Только как следует подумайте, прежде чем отказаться. Потому что иначе мне придется прибегнуть к единственному известному мне способу убеждения... то есть продолжить то, что мы с вами не так давно прервали. – Она вся порозовела, и он рассмеялся. – Но на этот раз нам не удастся воспользоваться уединением в вашей столовой и придется проделать это на лужайке перед вашим домом, – широким жестом он повел вокруг, – на виду у всех соседей! – Он с невинным видом посмотрел на Джеки: – Выбор за вами, дорогая моя.
Джеки недоверчиво воззрилась на него:
– И вы решились бы на это?!
Она посмотрела в оба конца пустынной улицы, представив себе реакцию соседей, если бы они увидели ее страстно целующейся с мужчиной среди бела дня, и едва вслух не рассмеялась.
– А почему бы и нет? И, как я понимаю, это вас нисколько не смутило бы, я прав? – с восхищением глядя на нее, спросил он.
В глазах Джеки плясали смешинки.
– То, что вы меня поцелуете, или то, что это могут увидеть посторонние?
Дэн довольно засмеялся.
– Ну, смею надеяться, мой поцелуй не оставит вас равнодушной... мягко говоря. Я имел в виду второе.
– Пожалуй, нет. – Джеки пожала плечами. – Если бы я обращала слишком много внимания на то, что думают обо мне окружающие, я стала бы такой, как другие женщины: невероятно благонравной и скучной!
– Ничего не скажешь, превосходное описание дамского пола!
– Ну, может, и не превосходное, зато точное.
– А вы, конечно, исключение.
– Конечно! – Она ослепительно ему улыбнулась.
И вдруг от ее улыбки Дэна охватила такая неистовая страсть, что у него голова закружилась.
– Подойдите ко мне, Жаклин. – Голос его прозвучал серьезно и напряженно.
Джеки покорно подошла к нему, чувствуя, как слабеет ее воля, и пытаясь уверить себя, что ей просто интересно в его обществе и что ее вовсе не влечет к нему.
И неожиданно для себя оказалась в его объятиях.
Скрытые высокими соснами, что росли у ее дома, они обменялись нетерпеливым и пылким поцелуем.
– Как я о вас тосковал! – выдохнул Дэн, приподнимая ее от земли и всем телом прижимая к себе.
Джеки обняла его за шею, принимая все, чему он ее научил в первый раз, – касание его языка, ощущение его сильного тела, страстный поцелуй.
Дэн слегка откинул назад ее голову и начал целовать ее нежное горло. Он вдыхал аромат ее волос за ушком, шептал ее имя, затем стал покусывать нежную мочку уха, пока у нее не вырвался стон. Тогда он проложил своими поцелуями пылающую дорожку к плечу и ниже, к выступающим из выреза платья нежным холмикам ее груди.
– Я хочу вас! – шептал он, чувствуя под губами учащенное биение се сердца. – Всю вас! – Подняв голову, он заглянул в ее синие глаза и, увидев в них ответную страсть, испытал радость торжества. – Жаклин... Вы должны мне принадлежать. – Дэн только сейчас понял, что весь дрожит.
– Нет... – едва смогла выговорить Джеки.
Дэн поцеловал ее в пылающую щеку.
– Да, – нежно возразил он, стараясь обуздать рвущуюся наружу страсть. – Но не сейчас. Только тогда, когда вы так же отчаянно захотите меня. Только тогда. – Он быстро наклонил голову и снова коснулся губами нежной девичьей груди, шепча: – Ваш первый раз должен быть таким же опьяняющим, таким же незабываемым и исключительным, как и вы сама!
Слова Дэна волновали, радостно возбуждали Джеки, которая придерживалась за его плечи, опасаясь потерять равновесие, так сильно кружилась у нее голова.
– Откуда вы знаете, что это будет мой первый раз?
Его взгляд был пронизан глубочайшей нежностью.
– Просто знаю, и все.
– Черт побери, Дэн Уэстбрук! – прошептала она, бессознательно гладя его по затылку. – Черт вас побери!
– С удовольствием, только бы вы были рядом! – И он привлек ее к себе и снова поцеловал.
– Остановитесь, – прошептала она, не размыкая своих рук, с глазами, прикрытыми от неги.
– Скоро остановлюсь, – пообещал он и продолжал ее целовать безумно и глубоко, что только разжигало их желание. Наконец он опустил ее на землю, и она прислонилась головой к его груди.
– Не бойтесь, дорогая, – прошептал он в ее спутанные волосы. – Я никогда не сделаю вам больно.
– Вы меня страшно смущаете, – призналась Джеки.
– Я знаю. – Он поцеловал ее в голову. – Но это скоро пройдет.
Она подняла на него взгляд:
– Вы так в себе уверены?
Дэн машинально поправил ее спутанные кудри, чтобы строгая Грета ничего не заметила. Даже если Жаклин действительно не заботилась о своей репутации, Дэн не мог позволить ей скомпрометировать себя. Наконец он покачал головой:
– Это не имеет ничего общего с моей самоуверенностью, дорогая, просто я это чувствую, вот и все.
– Но только в том случае, если я сама приду к вам, – напомнила она.
Он усмехнулся:
– Да, mon chaton colereux! Только в этом случае.
– Вы буквально излучаете вызов, сэр, – сказала Джеки, мысленно пообещав себе, что он никогда этого не добьется, а затем решила, что ей пора высвободиться из его рук... вот сейчас, еще через минутку.
Дэн поцеловал ее в кончик слегка вздернутого носика.
– И надеюсь никогда не утратить этого качества. – Он слегка отстранил ее, оставив одну руку у нее на плече.
Джеки взглянула на него и улыбнулась:
– Вам кажется, что, продолжая меня держать, вы сможете повлиять на мое решение?
Дэн засмеялся:
– Нет! Я намеренно слегка вас придерживаю, чтобы у вас не подогнулись колени и вы не упали прямо на траву.
Джеки вся ощетинилась и резко скинула его руку, но действительно покачнулась и снова за нее ухватилась.
– Так лучше, дорогая? – Он невольно усмехнулся и продел ее руку под свой локоть. – Я провожу вас до дверей.
Он сделал шаг и тут же обо что-то споткнулся. Взглянув вниз, он увидел у своих ног маленький черный комок меха, который вдруг ожил, зашипел и возмущенно выгнул спину в ответ на оскорбление.
– Это еще кто? – Дэн уставился на очаровательного котенка.
– Это мой котенок. – Джеки наклонилась, взяла Виски на руки и нежно поцеловала его в пушистую шерстку. – Все в порядке, малыш, – прошептала она. – Да, он такой большой и, наверное, наступил на тебя, и тебе было больно, но он не нарочно. – Она погладила крошечное тельце котенка, который довольно заурчал.
– Я действительно не хотел тебя обидеть, – сказал Дэн, наклоняясь, чтобы почесать Виски за ушком. – В следующий раз я буду более...
Не успел он коснуться шерстки Виски, как тот мгновенно подскочил и с яростным шипением ударил по щеке Дэна острыми коготками. Тот возмущенно охнул, а котенок спрыгнул на траву и умчался, как спасающийся от наказания шаловливый ребенок.
– Виски! – крикнула ему вслед пораженная Джеки.
– Вот чертенок! – L’y прижал пальцы к глубоким царапинам на левой щеке.
Оглянувшись вслед удирающему котенку, Джеки подошла к Дэну.
– Прошу прощения за выходку моего подопечного. – Она убрала руку Дэна и встала на цыпочки, чтобы получше рассмотреть царапину. – Виски никогда не позволял себе такого, он всегда такой дружелюбный по отношению к людям.
– Значит, ко мне он не испытывает дружеских чувств, – проворчал Дэн, чувствуя острую боль от глубоких порезов.
Вдруг Джеки вспомнила ту ночную сцену и с трудом подавила взрыв смеха. Это была не первая встреча Дэна с Виски... уже второй раз он напал на Дэна.
– Не понимаю, что здесь смешного? – раздраженный улыбкой Джеки, проворчал Дэн.
– Ничего, ничего, – заверила она его и увидела, что у него течет кровь по щеке. – Пойдемте в дом, я обработаю ваши царапины.
Раздражение Дэна мгновенно испарилось.
– А вот это отличная мысль!
Он позволил, чтобы его проводили в просторную гостиную Холтов, где он уселся в кресло и закрыл глаза, предоставив Джеки залечивать его раны и наслаждаясь легкими прикосновениями ее пальцев.
– Я сделала вам больно? – спросила она, решив, что он закрыл глаза от боли.
– Нет, нет, прелесть моя! Стоило так пострадать, чтобы ощутить на лице прикосновения ваших тонких пальчиков. – Он открыл лукавые серые глаза и поймал ее руку.
Покраснев, Джеки выдернула свою руку.
– Вам не следует говорить такие вещи, – упрекнула она его.
Он изумленно поднял бровь:
– В самом деле? А почему? Судя по тому, как порозовело ваше личико и заблестели ваши прелестные глазки, вам нравится их слышать. – Он снова притянул ее руку, на этот раз поднеся ее пальчики к губам.
Она ничего не возразила и руку не убрала.
– Не в этом дело.
– А в чем же? – Он поцеловал кончики ее пальцев, затем нежную ладонь. – Вы же сказали мне, что в отличие от других женщин вас совершенно не волнует мнение окружающих.
– Да... Но...
– Что – но? – спросил он, чувствуя отчаянное биение ее пульса.
– Но это совершенно немыслимо, просто невозможно! – проговорила она, подавляя приятную дрожь от ласки Дэна.
– Что именно?
– Ну, вот это... То, что между нами происходит. Мыс вами едва знакомы.
Дэн поцеловал тонкие вены на ее запястье, поднял голову и с нежностью посмотрел на Джеки:
– Некоторые вещи, моя прекрасная учительница, происходят вопреки всякой логике. И наше увлечение... точнее, наше влечение друг к другу – как раз одна из таких вещей.
– Но речь идет только о физическом влечении! – уточнила Джеки.
Дэн прижал к щеке ее руку.
– Так ли?
Они долго и молча смотрели в глаза друг другу.
Чувствуя под своей ладонью горячую щеку Дэна и прикованная взглядом его пытливых глаз, Джеки уже не помнила, о чем они говорили.
– Не хотите ли выпить? – нервно предложила она первое, что пришло ей в голову.
Пожалев девушку, Дэн освободил ее руку.
– Немного выпить было бы неплохо и для удовольствия, и в медицинских целях. – Он осторожно подвигал челюстью. – Мне представится случай не только продлить наслаждение вашим обществом, но и восстановиться после полученных ран!
– Какие же это раны, Дэн! Это всего лишь царапины, нанесенные маленьким котенком! – Он состроил разочарованную мину, и она засмеялась: – Да, мистер Уэстбрук, не так-то просто завоевать мое сочувствие.
– А также вашу привязанность. – Он наклонился и притянул ее к себе за мягкую складку платья. – Скажите же, – проговорил он, поглаживая ее талию, – если не сочувствие и не привязанность, то что именно можете вы мне предложить?
– Могу предложить вам бренди! – громко возвестила Грета, входя в комнату и протягивая Дэну стакан.
Она сердито смотрела на него, пока он не отпустил платье Джеки и не взял предложенный напиток. Затем бросила на столик рядом с ним газету и поставила маленький поднос с закусками. – Ваша газета, фрейлейн Холт, – буркнула она. – А также домашние имбирные пряники, еще теплые, для вас и вашего гостя. – Она метнула на Дэна выразительный взгляд: – Закуска утолит и вашу боль, и ваш аппетит, герр Уэстбрук! – И, укоризненно фыркнув, она покинула комнату.
– Кажется, меня отчитали... и поделом, – заметил Дэн. – На этот раз это сделала еще одна женщина из дома Холтов. – Он с удовольствием отпил бренди и отломил кусочек пряника. – Ну что ж! Хоть она и ворчит на меня, а все равно не отказала мне в угощении.
Джеки терялась в догадках относительно необычного поведения своей экономки. Грета, которая, казалось, никого не любила, на лице которой даже улыбку редко увидишь, уже второй раз отнеслась снисходительно и любезно к этому нахальному типу, который был чужим в их доме и при этом допускал неслыханные вольности с хозяйкой. Тут было чему удивиться.
Дэн сделал еще глоток бренди и поставил стакан. Его взгляд привлекла газета.
– «Дженерал эдвертайзер», – пробормотал он. – Но почему-то мне не кажется это очень странным!
– Что вы хотите сказать? – живо отозвалась Джеки.
– Я так и думал, что вас интересует именно это издание республиканцев, а не «Газетт».
– Точно также, как я уверена в том, что вы интересуетесь «Газетт», а не «Эдвертайзером». Ведь это ваш друг, министр Гамильтон, поддерживал «Газетт» в прошедшем году. Без его финансовой поддержки она бы не удержалась, а с ним она стала оказывать огромное влияние на федералистов.
– Влияние великих людей не зависит от выживания одной газеты, Жаклин. Голос Александра был бы услышан и без «Газетт».
– Но не так громко, – возразила она. – Или вы станете отрицать, что Гамильтон использует «Газетт» для выражения своих идей?
– А вы готовы отрицать, что Джефферсон делает то же с помощью «Дженерал эдвертайзер»? – сделал выпад Дэн, вставая. – Поймите, Жаклин, Джефферсон уже много лет пытается внушить всей стране профранцузские настроения.
– Он преследует определенную цель! – горячо возразила она. – Может, нам всем не мешало бы извлечь кое-какие уроки из французской революции. Большинство наших соотечественников являются не зажиточными бизнесменами, как вы сами и все ваши друзья, которые стоят за связь с Англией, а бедными фермерами, которые могут рассчитывать только на свою землю и урожай. Мы не можем строить страну, в которой все выгоды достаются только богатым!
– Точно так же невозможно создать страну без необходимого фундамента: сильного централизованного правительства и эффективной финансовой системы.
– С этим я не спорю. Но должно ли сильное централизованное правительство игнорировать нужды массы населения? Где же наше национальное единство? Разве оно тоже сбрасывается со счетов?
– Единство?! – Дэн схватил газету и стал быстро ее просматривать, пока не нашел то, что нужно. – Скажите, Жаклин, – он сунул ей газету, – вы считаете, это пишет человек, который озабочен единством нашего народа? – Он ткнул пальцем в статью Лэффи об уступках Америки англичанам, что доказывалось недавней отправкой Джея в Англию для переговоров. – Вы считаете, что эта точка зрения преследует цель просветить народ или спровоцировать его на раздоры? И чего надеется на самом деле достичь Джек Лэффи, еще больше восстанавливая одну часть населения страны против другой?!
Джеки молча смотрела на статью, затем судорожно перевела дыхание и подняла глаза на Дэна:
– До сих пор вы ничего не говорили о своей ненависти к этому... Джеку Лэффи.
Дэн пожал плечами, в его серых глазах все ещё сверкала ярость.
– Просто не было случая. Но я в самом деле ненавижу его. И когда я наконец установлю личность этого бесчестного негодяя, он получит от меня по заслугам!
Угроза, прозвучавшая в его тоне, не укрыласьот Джеки.
– А если это не вопрос бесчестья, Дэн? – тихо сказала она. – Иногда для того, чтобы просветить людей, сперва их нужно возбудить. Не принимаете ли вы патриотизм за враждебность?
Дэн громко засмеялся и отбросил газету.
– Признаюсь, мне не удается постичь логику ваших рассуждений.
– Разве не вы говорили, что некоторые вещи отрицают логику? – странным тоном спросила она.
Возможно, этот тон или ее непривычная бледность заставили Дэна успокоиться.
– Жаклин... простите меня. Я не хотел вас огорчить.
Джеки покачала головой:
– Вы меня не огорчили. Просто у нас с вами совершенно разные взгляды... слишком разные.
– Не думаю, – возразил Дэн и взял ее за руку. – Мы с вами честные американцы, озабоченные тем, чтобы наша страна процветала, верно? Просто у нас разные подходы к этой цели.
Джеки твердо встретила его взгляд.
– Я никогда не перестану выражать идеи, в которые я верю. Чего бы это ни стоило!
– И правильно! – одобрил он, целуя ее пальчики. – Но если вы думаете, что ваши прямолинейность и честность заставят меня уйти, то ошибаетесь, дорогая. – Он слегка потерся губами о ее пальцы. – Неужели вы еще не догадались, что именно ваша независимость и прямота так сильно меня привлекают?
Она молчала, храня непроницаемое выражение лица.
Он хотел ее обнять, когда сзади раздался какой-то треск.
Обернувшись, Дэн увидел, что его стакан валяется на полу, а содержимое вылилось. Сидящий на столе Виски удовлетворенно посмотрел на пол, затем легко спрыгнул вниз и принялся жадно лакать спиртное. Закончив, он тщательно облизнул усы и неверной походкой двинулся прочь.
– Что за черт!..– Дэн нахмурился, глядя ему вслед, и внезапно кое-что вспомнил. – Жаклин, вы позволяете своему котенку гулять на улице? – Он обернулся к ней и увидел, что она с трудом сдерживает смех.
– Нет, – едва выговорила она. – А почему вы спрашиваете?
– Потому что прошлым месяцем...
– Просто мой Виски страшно любит спиртное, – поспешно прервала она его, – отсюда и его имя.
Дэн задумчиво посмотрел вслед котенку.
– Любопытно... – пробормотал он и снова обратился к Джеки: – Вы любите театр?
– Да, конечно, а что?
– Потому что именно туда мы с вами и отправимся в пятницу вечером.
Джеки недовольно нахмурилась:
– Но было бы приличнее спросить о моем согласии, а не просто сообщить мне об этом.
– Возможно, – усмехнулся Дэн. – Но кажется, мы с вами решили не соблюдать общепринятых приличий?
– Дэн, не думаю...
– А я думаю. – Он привлек ее к себе и запечатлел у нее на губах нежный и вместе с тем чувственный поцелуй, от чего у нее закружилась голова. Затем медленно отстранился, лаская ее взглядом. – Я заеду за вами в восемь вечера. Не заставляйте меня ждать, mon chaton.
Джеки проводила его растерянным взглядом. Ситуация между ними осложнялась. Медленно вернувшись в гостиную, она собрала разбросанные страницы «Эдвертайзера» и стала читать статью, пытаясь смотреть на ее содержание с точки зрения Дэна. И снова услышала его угрозу, увидела хищный блеск в его глазах.
Невольно ей стало не по себе.
Действительно, когда в статье говорилось об уступках Америки англичанам, тон становился язвительным, даже желчным. Для этого были свои причины, размышляла она, эти интонации были оправданными. Но она не могла отрицать справедливость обвинений Дэна...
Статья действительно сыграла провокационную роль, настраивая читателя на справедливое возмущение действиями властей.
Джеки расстроилась, потому что она не думала об этом, когда писала эту статью.
Глава 6
Последовавшие затем недели Джеки провела в непрерывном волнении и нерешительности.
Во время каждой встречи ее с Дэном, будь то посещения театра, обеды в «Сити-Таверн», танцы в отеле «Иллер» или бурные споры в ее гостиной... тем более когда она проводила несколько восхитительных моментов в его объятиях, – интуиция Джеки буквально взрывалась, предостерегая ее, что дальнейшее общение с Дэном Уэстбруком чревато самыми серьезными последствиями. Оставаясь одна, вдали от его неотразимого обаяния, она убеждала себя, что не имеет права рисковать своим делом, на которое потратила столько труда.
Джеки очень беспокоилась о сохранении секретности своей работы в газете под псевдонимом Джек Лэффи.
Еще будучи очень юной, Джеки обнаружила, что единственный человек, который способен непредвзято относиться к ее взглядам, политическим или иным другим, – это ее любимый отец. Раз за разом она испытывала глубочайшее разочарование, когда ее ставили на место, заставляя вспомнить, что она женщина, а следовательно, не имеет права на высказывание своего мнения. И делали это все без исключения мужчины, начиная от друзей и компаньонов отца и кончая ухаживающими за ней молодыми джентльменами. Считая такое положение женщины унизительным и не в силах с этим смириться, она решила бросить обществу вызов.
Так родился Джек Лэффи.
От лица Лэффи Джеки могла высказывать то, что не имела возможности говорить от своего собственного имени. Под этим псевдонимом она могла озвучивать свои тщательно обдуманные, хотя, может, в чем-то и спорные идеи, и быть уверенной, что, читают ли ее статьи соглашающиеся с ними республиканцы или подвергающие эти статьи презрению и насмешкам федералисты, каждое ее слово встречает уважение, интерес и, что самое важное, доверие.
Раз в неделю под покровом темноты Джеки добиралась до пустынного переулка и передавала написанную статью посыльному, который получал за это солидное вознаграждение. Парень доставлял статью в редакцию «Дженерал эдвертайзер», не отвечая на вопросы и не давая никаких сведений об авторе, тем более тщательно скрывая, что автором этих злободневных и едких статей является женщина.
Это продолжалось уже почти год, и ни один человек в Филадельфии не догадывался, что под фамилией Лэффи скрывалась Джеки. Правда, она намеренно держалась несколько отчужденно, не позволяя себе завести доверительных отношений с кем-либо из опасения, что ее тайна будет раскрыта.
Так было до той весенней ночи, когда во время еженедельной вылазки Джеки на встречу с посыльным судьба едва не столкнула ее с Дэном Уэстбруком.
Джеки понимала, что играет с огнем, что ей нельзя было вступать с ним в какие-либо отношения. Но трудность заключалась в том, что она не желала расставаться с Дэном Уэстбруком. Он побуждал вибрировать переполняющие ее силы жизни, бросал вызов ее уму, заставлял ее испытывать удовольствие от возможности говорить с ним на самые разные темы, уважал ее мнение и прямоту, даже язвительность и резкость.
Правда состояла в том, что втайне Джеки мечтала испытать все те неизвестные запретные ощущения, которые обещали неотразимая мужественность и сверкающие блеском глаза Дэна. Что плохого может произойти оттого, что она вкусит опыт физической близости с мужчиной и при этом сумеет сохранить свою тайну? И зачем лишать себя такого наслаждения, тем более что сердце ее останется незатронутым?
Ведь Дэн Уэстбрук стремился овладеть вовсе не ее сердцем.
Дэн точно знал, чего добивается, и сердце Джеки только отчасти было его целью. Дэн хотел Джеки.
Его неутоленная страсть разгоралась все сильнее при каждой их встрече и заставляла его невыносимо страдать, когда он оставался один. И чем дольше продолжалось это мучение, тем стремительнее истощалось его терпение, а он буквально терял голову. Будь что будет, но она должна принадлежать ему!
Но как этого добиться?
Во время каждой встречи ее с Дэном, будь то посещения театра, обеды в «Сити-Таверн», танцы в отеле «Иллер» или бурные споры в ее гостиной... тем более когда она проводила несколько восхитительных моментов в его объятиях, – интуиция Джеки буквально взрывалась, предостерегая ее, что дальнейшее общение с Дэном Уэстбруком чревато самыми серьезными последствиями. Оставаясь одна, вдали от его неотразимого обаяния, она убеждала себя, что не имеет права рисковать своим делом, на которое потратила столько труда.
Джеки очень беспокоилась о сохранении секретности своей работы в газете под псевдонимом Джек Лэффи.
Еще будучи очень юной, Джеки обнаружила, что единственный человек, который способен непредвзято относиться к ее взглядам, политическим или иным другим, – это ее любимый отец. Раз за разом она испытывала глубочайшее разочарование, когда ее ставили на место, заставляя вспомнить, что она женщина, а следовательно, не имеет права на высказывание своего мнения. И делали это все без исключения мужчины, начиная от друзей и компаньонов отца и кончая ухаживающими за ней молодыми джентльменами. Считая такое положение женщины унизительным и не в силах с этим смириться, она решила бросить обществу вызов.
Так родился Джек Лэффи.
От лица Лэффи Джеки могла высказывать то, что не имела возможности говорить от своего собственного имени. Под этим псевдонимом она могла озвучивать свои тщательно обдуманные, хотя, может, в чем-то и спорные идеи, и быть уверенной, что, читают ли ее статьи соглашающиеся с ними республиканцы или подвергающие эти статьи презрению и насмешкам федералисты, каждое ее слово встречает уважение, интерес и, что самое важное, доверие.
Раз в неделю под покровом темноты Джеки добиралась до пустынного переулка и передавала написанную статью посыльному, который получал за это солидное вознаграждение. Парень доставлял статью в редакцию «Дженерал эдвертайзер», не отвечая на вопросы и не давая никаких сведений об авторе, тем более тщательно скрывая, что автором этих злободневных и едких статей является женщина.
Это продолжалось уже почти год, и ни один человек в Филадельфии не догадывался, что под фамилией Лэффи скрывалась Джеки. Правда, она намеренно держалась несколько отчужденно, не позволяя себе завести доверительных отношений с кем-либо из опасения, что ее тайна будет раскрыта.
Так было до той весенней ночи, когда во время еженедельной вылазки Джеки на встречу с посыльным судьба едва не столкнула ее с Дэном Уэстбруком.
Джеки понимала, что играет с огнем, что ей нельзя было вступать с ним в какие-либо отношения. Но трудность заключалась в том, что она не желала расставаться с Дэном Уэстбруком. Он побуждал вибрировать переполняющие ее силы жизни, бросал вызов ее уму, заставлял ее испытывать удовольствие от возможности говорить с ним на самые разные темы, уважал ее мнение и прямоту, даже язвительность и резкость.
Правда состояла в том, что втайне Джеки мечтала испытать все те неизвестные запретные ощущения, которые обещали неотразимая мужественность и сверкающие блеском глаза Дэна. Что плохого может произойти оттого, что она вкусит опыт физической близости с мужчиной и при этом сумеет сохранить свою тайну? И зачем лишать себя такого наслаждения, тем более что сердце ее останется незатронутым?
Ведь Дэн Уэстбрук стремился овладеть вовсе не ее сердцем.
Дэн точно знал, чего добивается, и сердце Джеки только отчасти было его целью. Дэн хотел Джеки.
Его неутоленная страсть разгоралась все сильнее при каждой их встрече и заставляла его невыносимо страдать, когда он оставался один. И чем дольше продолжалось это мучение, тем стремительнее истощалось его терпение, а он буквально терял голову. Будь что будет, но она должна принадлежать ему!
Но как этого добиться?