Страница:
Хенсон улыбнулся.
– Он мертвецки пьян. Я отвезу его домой.
– Вы сами поведете машину?
– Конечно.
Сторож выплюнул жвачку и направил луч фонарика, на Хенсона.
– А вы можете вести машину?
– Я выпил всего один стакан вина.
– Да, вид у вас вполне трезвый. Где вы оставили свою машину?
– Она, кажется, восьмая.
– Я вам немного помогу, если не возражаете.
Сторож подхватил Коннорса под другую руку и помог Хенсону довести его до машины и усадить в нее.
– Парни, которые доходят до такого состояния, не должны пить, или нужно придумать еще что-нибудь такое, даже не знаю, что...
– Вы тысячу раз правы.
Хенсону захотелось поскорее избавиться от ночного сторожа, и он сунул ему в руку пять долларов.
– Возьмите и спасибо за помощь.
Сторож осветил деньги в своей руке.
– Это я вас должен благодарить, мистер.
Хенсон быстро отъехал и направился по Селл-стрит. Линкольн-парк был совсем близко. Это одно из мест, где можно избавиться от Коннорса.
По дороге ему пришла в голову одна мысль. Если Коннорс, придя в себя, обнаружит у себя в кармане полную бутылку виски, он снова напьется, а когда проспится и захочет опять пойти к Ванде, будет уже день или даже вечер. А в это время он устроит Ванду в другое место.
Хенсон купил полбутылки бурбона в одном из баров на Кларк-стрит, который был открыт всю ночь, и направился к Линкольн-парку. Он остановился возле зоологического парка и потащил Коннорса в кустарник. После того количества виски, которое тот выпил и выпьет после пробуждения, ночной воздух не принесет ему вреда.
– Доброй ночи, недоносок! – бросил ему на прощание Хенсон.
После этого он влез в машину и направился на Дернборн-стрит. На полпути к центру он нашел нужный отель. Это был новый, нуждающийся в жильцах отель, так что его администрация не будет слишком придирчивой.
Ночной портье изучал результаты бегов. Услышав шаги, он поднял голову.
– Да? Чем могу служить?
– Мне нужна небольшая квартира для одного из моих клиентов, – ответил Хенсон. – Для миссис Джонс Келси. – Он почему-то выдумал для Ванды новое имя. – У нее неприятности с мужем, и некоторое время она хочет пожить одна.
Служащий начал перелистывать тетрадь.
– И это касается вас?
– Я ее адвокат, Лестер Гуго, – представился Хенсон.
Он был в восторге. Если эта авантюра сработает, он сможет навещать Ванду сколько ему будет угодно.
Портье положил на стол карточку.
– У нас есть комната на четырнадцатом этаже – №1456. Маленькая кухня, убирающаяся кровать, вся обстановка новая и современная. Сто пятьдесят долларов в месяц, если вы берете ее на год, и сто восемьдесят, если снимаете на месяц.
Цена оказалась выше той, на которую рассчитывал Хенсон, но он не хотел, чтобы Коннорс опять пришел к Ванде на Селл-стрит, и сразу выложил перед портье 180 долларов.
– Отлично, пока моя клиентка снимет ее на месяц, а там посмотрим.
– Хотите осмотреть помещение?
– Незачем.
– А если оно вам не понравится? Ну ладно, как хотите. Теперь я попрошу вас заполнить эту карточку для миссис... Как, вы сказали, ее зовут?
– Миссис Джонс Келси.
– А когда она появится?
– Утром.
Портье еще раз взглянул на карточку и положил ее в стол.
– Отлично. Я передам горничной на четырнадцатом этаже, чтобы она подготовила помещение к восьми часам утра.
– Благодарю.
Хенсон пересек холл и направился к двери. У стены стояло большое зеркало, и он заметил, что портье провожает его глазами, немного посмеиваясь. Хенсон никого не смог обмануть. Служащий не поверил, что кто-то может снять квартирку для молодой особы без особой причины. Но если за студию платят 180 долларов в месяц, то администрация не будет вникать, для чего это делается.
Сидя за рулем автомобиля, Хенсон неожиданно осознал, что дышит слишком учащенно. Вполне возможно, что он строит воздушные замки, но Ванда сказала: «Что угодно».
Он остановился возле одного из баров и быстренько приобрел бутылку «Канадского клуба», после чего так же быстро поехал к дому 1212 на Селл-стрит. Не успел он позвонить, как Ванда открыла дверь. Она все еще была одета, но уже смыла следы слез и сделала очаровательную прическу в виде конского хвоста.
– Ну как?
– Я затащил его в кустарники Линкольн-парка вместе с бутылкой дешевого виски. Она составит ему компанию.
– Да, это займет его на все утро.
– Я тоже так подумал.
Хенсон положил на стол ключи, выданные ему портье, и поставил бутылку «Канадского клуба».
– Я снял для вас комнату в отеле на Дерборн-стрит, № 1456. Там вы будете жить под именем Джонс Келси. Вы можете переехать туда до начала работы или потратите на это два часа утром. Я придумаю для вас подходящее поручение.
– Вы очень любезны, мистер Хенсон.
– Будем считать это дружеской помощью очаровательной молодой девушке.
– Почему?
– Может потому, что вы мне нравитесь. Может быть, я нахожу вас красивой и не хочу ограничиваться только заботой...
Не обращая внимания на бутылку с виски, Ванда погасила свет в гостиной и, взяв Хенсона за руку, повела его в крошечную спальню. За время его отсутствия она сменила простыни на кровати и привела ее в полный порядок. Она подвела его к кровати. Затем, не спуская с Хенсона волнующих глаз, сняла свою кофточку, расстегнула юбку, и ее одежда упала на пол.
– В таком случае, почему бы вам не доказать, что вы действительно считаете меня красивой? – возбуждающе произнесла она.
В ее устах эта фраза не прозвучала пошло, но Хенсон пожелал докопаться до сути дела.
– Вы... из благодарности? Потому что я помог вам выбраться из затруднительного положения?
Ванда присела на край кровати, а потом растянулась на ней, заложив руки за голову. Хенсон буквально ошалел от этой соблазняющей картины.
– Нет, – хрипло шепнула она, – просто потому, что, как только я увидела вас в «Атласе», с первого взгляда ощутила к вам необъяснимые чувства. Я не ангел, нет, но это из-за вас я отказала Тому сегодня вечером. Меня влечет к вам, и никто другой не может дотронуться до меня даже пальцем... Словом, мне показалось ужасным, что...
– Я старый человек сорока шести лет.
– Сорок шесть – это не старость!
– И к тому же женатый!
– Это не моя ошибка!
– Другими словами, вы считаете, что влюблены в меня?
Ванда задумалась над ответом и немного покраснела.
– Я смогу лучше ответить на этот вопрос утром. Если...
– Если что?
– Если вы дадите мне возможность убедиться в вашей заботе... – честно ответила она.
– Я... я понимаю...
Хенсон снял пиджак и развязал узел галстука.
Двадцать три года супружеской жизни с Ольгой заставили его забыть, до какой степени может быть пленительно тело молодой девушки. Если и существовало на свете что-нибудь более восхитительное, чем эта лежащая перед ним девушка, то об этом еще не написано и не рассказано.
Ее изящное белое тело было так же совершенно, как уникальная конструкция, каждый элемент которой соответствовал другому и дополнял его.
Он вспомнил о фильме, который смотрел по телевизору, когда ему позвонила Ванда. В отношении секса у нее не было ничего общего с женой полковника.
– Я погашу свет, – стыдливо "произнес он.
– Нет, прошу вас. Так нам будет лучше. Не надо стыдиться. Любовь – это самое возвышенное чувство, и я докажу вам это.
Ванда ухватила его за шею и прижала к своему обнаженному телу. Он почти потерял сознание от возбуждения и истомы.
Глава 3
Глава 4
– Он мертвецки пьян. Я отвезу его домой.
– Вы сами поведете машину?
– Конечно.
Сторож выплюнул жвачку и направил луч фонарика, на Хенсона.
– А вы можете вести машину?
– Я выпил всего один стакан вина.
– Да, вид у вас вполне трезвый. Где вы оставили свою машину?
– Она, кажется, восьмая.
– Я вам немного помогу, если не возражаете.
Сторож подхватил Коннорса под другую руку и помог Хенсону довести его до машины и усадить в нее.
– Парни, которые доходят до такого состояния, не должны пить, или нужно придумать еще что-нибудь такое, даже не знаю, что...
– Вы тысячу раз правы.
Хенсону захотелось поскорее избавиться от ночного сторожа, и он сунул ему в руку пять долларов.
– Возьмите и спасибо за помощь.
Сторож осветил деньги в своей руке.
– Это я вас должен благодарить, мистер.
Хенсон быстро отъехал и направился по Селл-стрит. Линкольн-парк был совсем близко. Это одно из мест, где можно избавиться от Коннорса.
По дороге ему пришла в голову одна мысль. Если Коннорс, придя в себя, обнаружит у себя в кармане полную бутылку виски, он снова напьется, а когда проспится и захочет опять пойти к Ванде, будет уже день или даже вечер. А в это время он устроит Ванду в другое место.
Хенсон купил полбутылки бурбона в одном из баров на Кларк-стрит, который был открыт всю ночь, и направился к Линкольн-парку. Он остановился возле зоологического парка и потащил Коннорса в кустарник. После того количества виски, которое тот выпил и выпьет после пробуждения, ночной воздух не принесет ему вреда.
– Доброй ночи, недоносок! – бросил ему на прощание Хенсон.
После этого он влез в машину и направился на Дернборн-стрит. На полпути к центру он нашел нужный отель. Это был новый, нуждающийся в жильцах отель, так что его администрация не будет слишком придирчивой.
Ночной портье изучал результаты бегов. Услышав шаги, он поднял голову.
– Да? Чем могу служить?
– Мне нужна небольшая квартира для одного из моих клиентов, – ответил Хенсон. – Для миссис Джонс Келси. – Он почему-то выдумал для Ванды новое имя. – У нее неприятности с мужем, и некоторое время она хочет пожить одна.
Служащий начал перелистывать тетрадь.
– И это касается вас?
– Я ее адвокат, Лестер Гуго, – представился Хенсон.
Он был в восторге. Если эта авантюра сработает, он сможет навещать Ванду сколько ему будет угодно.
Портье положил на стол карточку.
– У нас есть комната на четырнадцатом этаже – №1456. Маленькая кухня, убирающаяся кровать, вся обстановка новая и современная. Сто пятьдесят долларов в месяц, если вы берете ее на год, и сто восемьдесят, если снимаете на месяц.
Цена оказалась выше той, на которую рассчитывал Хенсон, но он не хотел, чтобы Коннорс опять пришел к Ванде на Селл-стрит, и сразу выложил перед портье 180 долларов.
– Отлично, пока моя клиентка снимет ее на месяц, а там посмотрим.
– Хотите осмотреть помещение?
– Незачем.
– А если оно вам не понравится? Ну ладно, как хотите. Теперь я попрошу вас заполнить эту карточку для миссис... Как, вы сказали, ее зовут?
– Миссис Джонс Келси.
– А когда она появится?
– Утром.
Портье еще раз взглянул на карточку и положил ее в стол.
– Отлично. Я передам горничной на четырнадцатом этаже, чтобы она подготовила помещение к восьми часам утра.
– Благодарю.
Хенсон пересек холл и направился к двери. У стены стояло большое зеркало, и он заметил, что портье провожает его глазами, немного посмеиваясь. Хенсон никого не смог обмануть. Служащий не поверил, что кто-то может снять квартирку для молодой особы без особой причины. Но если за студию платят 180 долларов в месяц, то администрация не будет вникать, для чего это делается.
Сидя за рулем автомобиля, Хенсон неожиданно осознал, что дышит слишком учащенно. Вполне возможно, что он строит воздушные замки, но Ванда сказала: «Что угодно».
Он остановился возле одного из баров и быстренько приобрел бутылку «Канадского клуба», после чего так же быстро поехал к дому 1212 на Селл-стрит. Не успел он позвонить, как Ванда открыла дверь. Она все еще была одета, но уже смыла следы слез и сделала очаровательную прическу в виде конского хвоста.
– Ну как?
– Я затащил его в кустарники Линкольн-парка вместе с бутылкой дешевого виски. Она составит ему компанию.
– Да, это займет его на все утро.
– Я тоже так подумал.
Хенсон положил на стол ключи, выданные ему портье, и поставил бутылку «Канадского клуба».
– Я снял для вас комнату в отеле на Дерборн-стрит, № 1456. Там вы будете жить под именем Джонс Келси. Вы можете переехать туда до начала работы или потратите на это два часа утром. Я придумаю для вас подходящее поручение.
– Вы очень любезны, мистер Хенсон.
– Будем считать это дружеской помощью очаровательной молодой девушке.
– Почему?
– Может потому, что вы мне нравитесь. Может быть, я нахожу вас красивой и не хочу ограничиваться только заботой...
Не обращая внимания на бутылку с виски, Ванда погасила свет в гостиной и, взяв Хенсона за руку, повела его в крошечную спальню. За время его отсутствия она сменила простыни на кровати и привела ее в полный порядок. Она подвела его к кровати. Затем, не спуская с Хенсона волнующих глаз, сняла свою кофточку, расстегнула юбку, и ее одежда упала на пол.
– В таком случае, почему бы вам не доказать, что вы действительно считаете меня красивой? – возбуждающе произнесла она.
В ее устах эта фраза не прозвучала пошло, но Хенсон пожелал докопаться до сути дела.
– Вы... из благодарности? Потому что я помог вам выбраться из затруднительного положения?
Ванда присела на край кровати, а потом растянулась на ней, заложив руки за голову. Хенсон буквально ошалел от этой соблазняющей картины.
– Нет, – хрипло шепнула она, – просто потому, что, как только я увидела вас в «Атласе», с первого взгляда ощутила к вам необъяснимые чувства. Я не ангел, нет, но это из-за вас я отказала Тому сегодня вечером. Меня влечет к вам, и никто другой не может дотронуться до меня даже пальцем... Словом, мне показалось ужасным, что...
– Я старый человек сорока шести лет.
– Сорок шесть – это не старость!
– И к тому же женатый!
– Это не моя ошибка!
– Другими словами, вы считаете, что влюблены в меня?
Ванда задумалась над ответом и немного покраснела.
– Я смогу лучше ответить на этот вопрос утром. Если...
– Если что?
– Если вы дадите мне возможность убедиться в вашей заботе... – честно ответила она.
– Я... я понимаю...
Хенсон снял пиджак и развязал узел галстука.
Двадцать три года супружеской жизни с Ольгой заставили его забыть, до какой степени может быть пленительно тело молодой девушки. Если и существовало на свете что-нибудь более восхитительное, чем эта лежащая перед ним девушка, то об этом еще не написано и не рассказано.
Ее изящное белое тело было так же совершенно, как уникальная конструкция, каждый элемент которой соответствовал другому и дополнял его.
Он вспомнил о фильме, который смотрел по телевизору, когда ему позвонила Ванда. В отношении секса у нее не было ничего общего с женой полковника.
– Я погашу свет, – стыдливо "произнес он.
– Нет, прошу вас. Так нам будет лучше. Не надо стыдиться. Любовь – это самое возвышенное чувство, и я докажу вам это.
Ванда ухватила его за шею и прижала к своему обнаженному телу. Он почти потерял сознание от возбуждения и истомы.
Глава 3
Ветер, колыхавший штору, дул с востока и был горяч как никогда.
Хенсон повернулся на бок и был разочарован, увидев, что он один. Соседняя подушка была измята и на ней виднелось несколько длинных и черных волос. Это напомнило ему о том, что рядом с ним спала молодая нимфа.
Потом он понял. Служащие «Инженерного атласа» должны приходить на работу к восьми часам, но он, в своей должности начальника, мог прийти к десяти.
Ванда не стала будить его. Он взглянул на будильник: девять часов двадцать две минуты. Будильник был заведен на половину десятого. Хенсон приподнялся и закурил сигарету.
Было уже светло, когда они заснули, но он не чувствовал усталости, наоборот, он ощущал большой душевный подъем. Прошедшая ночь была революцией. Он понял, что загубил лучшие годы своей жизни.
Сбрасывая пепел, он обнаружил маленькую записку, написанную Вандой ее круглым почерком.
"Апельсиновый сок находится в холодильнике, кофе в термосе. Можете подогреть его на горелке. Если представится возможность, я перееду во время перерыва в 10 часов.
Ванда".
Хенсон очень огорчился, что в маленькой записке не было ничего личного. Он осмотрел комнату. Пока он спал, она уложила свои чемоданы. Теперь переезд займет всего несколько минут.
Он натянул трусы и направился на кухню, где заглянул в старомодный холодильник. На верхней полке стоял большой стакан апельсинового сока, а на нем лежала другая записка, в которой было всего лишь одно слово: «Да!»
Этого было достаточно. Зажигая газовую горелку, Хенсон улыбался. Он выдержал экзамен: Ванда любила его.
Когда кофе согрелся, он выпил чашку, щедро сдобрив его виски, до которого накануне они не дотронулись. Затем он вернулся в спальню. Его костюм больше не валялся на стуле, куда он бросил его вчера в нетерпении, а висел на плечиках в пустом шкафу.
Его умилили эти небольшие знаки внимания. Пока он спал, Ванда успела обо всем позаботиться!
Хенсон медленно оделся, подошел к окну и откинул штору, чтобы посмотреть на улицу. Город проснулся уже несколько часов назад – по дороге один за другим мчались автомобили.
Он взял другую сигарету и стал искать зажигалку, но ее нигде не оказалось. Он решил, что забыл ее дома, поэтому воспользовался спичкой и, зажигая ее, с улыбкой подумал о Коннорсе. Без сомнения, молодой человек уже давно пришел в себя. Обнаружив в кармане бутылку виски, он, вероятно, утешался спиртным в то время, как Хенсон сжимал в объятиях страстную Ванду.
«Да!», – написала она.
Что же делать теперь? Он должен найти возможность сохранить для себя Ванду навсегда. Ольга может взять себе дом и деньги, лежащие в банке. Она будет в восторге, что избавилась от супружеских обязанностей.
Уже давно Хенсон был для нее лишь человеком, оплачивающим ее существование. Освободившись от него, она сможет всецело посвятить себя своему клубу и друзьям, не испытывая угрызений совести, что так мало уделяет внимания своему старому мужу.
Хенсон старательно завязывал галстук.
Психиатры и аналитики могут писать о супружеской жизни что угодно, но муж и жена должны подходить друг другу как в моральном, так и в сексуальном отношении. Если этого нет, то, когда утихнет половое влечение, им останется на долю лишь безрадостное существование.
Хенсон надел шляпу, взял подмышку пальто и спустился по выщербленным ступеням. Плохо выбритый субъект мыл полы в вестибюле и еле поднял голову, когда Хенсон прошел мимо него к выходу.
Хенсон сел в машину и, приехав в центр города, припарковался на месте, которое занимал годами. Он вошел в здание Уэкер Драйв, шестнадцатый и семнадцатый этажи которого были заняты «Инженерным атласом». Служащая в проходной на шестнадцатом этаже, как обычно, была очень вежлива.
– Добрый день, мистер Хенсон.
Он вошел в свой кабинет. Как всегда, Ванда уже вскрыла почту и положила к нему на стол. Ему хотелось позвонить ей, чтобы она вошла и он мог только взглянуть на нее, но он удержался. Он позовет ее в десять тридцать и пошлет по какому-нибудь делу, чтобы она смогла переехать. А вечером они окончательно договорятся. До возвращения Ольги он что-то должен придумать. Благодарение Богу, старая дама вовремя собралась на свидание с потусторонним миром.
Хенсон просмотрел почту. Его заинтересовало только одно письмо. Оно было отправлено из порта Амелия в Мозамбике.
Джонни Энглиш словно читал его мысли. Он еще раз повторял, что считает Хенсона слишком крупным специалистом, чтобы провести всю жизнь во вращающемся кресле. У Джонни была небольшая концессия в Мозамбике. Он предлагал Хенсону пост директора, как только он обзаведется необходимыми материалами для начала работ.
Хенсон сунул письмо в угол бювара. Он будет зарабатывать там только половину того, что имеет в «Атласе», но это может быть выходом из положения, если Ванда согласится жить в Африке, в португальской колонии.
Он поднял голову, услышав, как дверь его кабинета резко отворилась, В кабинет ворвался Джек Хелл, размахивая огромным портфелем с документами. Большой босс «Атласа» никогда не входил спокойно, он врывался, влетал, вламывался...
В этом коренастом широкоплечем человеке чувствовалась неисчерпаемая энергия. Выглядел он лет на пятнадцать моложе своего возраста.
– Ну, как дела? – резко спросил он.
– Все в порядке.
– Ольгина мамаша еще не отправилась на тот свет?
– Пожалуй, еще нет. По крайней мере, Ольга мне об этом не звонила.
Хелл пожал плечами.
– В один прекрасный день все мы там будем, – заявил он, кладя свой портфель на стол. – Будьте так добры, суньте нос в этот сейф.
Хенсон взглянул на портфель.
– А там что такое?
Хелл удовлетворенно улыбнулся.
– Надеюсь, что мост через Босфор. Завтра я вылетаю в Стамбул. У меня такое впечатление, что кой-кому в Турции придется потратить много долларов.
– Словом, деловая поездка.
– Совершенно верно. Здесь, в портфеле, примерно двести тысяч долларов.
– Вам нужна расписка?
– Если я потребую ее от вас, вы захотите все проверить и пересчитать. Сколько сейчас в сейфе? – Как всегда, Хелл очень торопился.
Хенсон быстро прикинул в уме. Был четверг. «Атлас» производит свои выплаты в пятницу: две верфи на востоке Сан-Луи и шесть в Чикаго.
– Около полумиллиона долларов, – сказал он.
Босс пожал плечами.
– Лишних двести тысяч не сделают погоды. А потом что ж, ведь мы уверены...
Хелл нажал на одну из кнопок на столе Хенсона и продолжал:
– Можете оказать мне услугу? Пошлите, пожалуйста, свою секретаршу взять мне билет до Стамбула. На завтра, на любой час.
Ванда приоткрыла дверь в маленькую приемную, где она печатала на машинке.
– Вы звонили, сэр?
– Это я звонил, – ответил Хелл, доставая из бумажника десять долларов. – Поезжайте и возьмите мне билет до Стамбула на завтра. Можно на любой час, но лучше после двух.
– Будет исполнено, сэр.
Хенсон остался очень доволен, что Ванда снова надела очки и зачесала волосы назад. Это поручение облегчало ей возможность переезда в отель.
– Возможно, поручение займет у вас много времени. Можете не волноваться, если не успеете вернуться в контору до завтрака.
– Все понятно, сэр.
Ванда взяла деньги, лежащие на столе, и вернулась в приемную. Джек Хелл тихонько свистнул.
– Послушайте, я ведь ее не замечал! Снимите с нее очки и перемените ей прическу и получится отличная курочка! Вы заметили, какая у нее мордашка и прочие прелести?
Хенсон закурил сигарету.
– Мисс Галь моя секретарша уже в течение трех месяцев.
– И вы никогда не пытались отнять у нее невинность?
– Я женат.
– Ну и что же? – рассмеялся Хелл. – Бог мой! Если бы в ожерелье моей жены было столько жемчужин, сколько раз я спал с разными девицами, она могла бы повеситься на нем! Скажите мне, Ларри, – спросил он, усаживаясь на край стола, – ведь работа в конторе для вас не слишком заманчива, а?
– По правде говоря, нет.
– Мне кажется, мы просто губим хорошего инженера. Скажу вам по секрету, что я собираюсь сделать. Как только вернется Ольга, вы поговорите с ней. Если мне удастся заключить контракт за Босфором и если Ольга согласится прожить три года в Турции, я назначу вас главным инженером и начальником всех работ с содержанием... сколько вы сейчас имеете?
– Двадцать четыре тысячи в год.
– Хорошо. Тогда вы будете получать, скажем, двадцать семь тысяч и еще приработок. И я уверен, вы будете отличным начальником.
– Благодарю за лестное мнение.
– Поговорите, наконец, с Ольгой!
– Обязательно. Как только она вернется.
– А где умирает ее мать?
– В Перу, штат Индиана.
– Там я никогда не работал. Но я построил пятнадцать миль дороги в Вабаче. Правда, я чуть не сдох там и совсем прогорел.
Это был редкий случай, когда Хелл терял деньги, конечно, если это было правдой.
– Когда малышка вернется, перешлите билет в мою контору, – сказал он, уходя. – Без задержек.
Когда Хелл вышел, Хенсон спрятал портфель в свой сейф. Действительно, с ним происходят странные вещи: сперва Ванда, а теперь Хелл, который признал за ним инженерный талант. Впереди еще один бесполезный разговор с Ольгой – она любит свою жизнь в Чикаго и ни за что не покинет его.
Неожиданно Хенсону захотелось выпить. Проходя через приемную, он предупредил диспетчера:
– Я выйду на четверть часа. Если что неотложное, я внизу. Вы знаете где.
– Хорошо, сэр.
Хенсон спустился на специальном лифте и устроился на табурете в баре.
– Двойной бурбон.
Бармен налил почти дециметр виски в высокий стакан.
– Вы плохо спали, мистер Хенсон?
Он и в самом деле мало спал, но не то, что об этом думал бармен. Хенсон мечтал о том, чтобы подобные ночи имели продолжение. Ему очень хотелось бы увезти Ванду в Турцию.
Он с удовольствием потягивал виски. Пусть Ольга возьмет дом и деньги, лежащие в банке. Он даже согласен предоставить ей содержание – пятьсот или шестьсот долларов в месяц.
Но Джек Хелл ни за что не согласится на подобный поворот дела. Директора «Инженерного атласа» могли спать, если им это нравилось, хоть с последней шлюхой, но их официальная жизнь должна быть безупречной.
Хенсон прикончил свой бурбон и заказал следующую порцию. Он уже давно не ощущал в себе подобной решимости. Он еще не стар, довольно длительное время может работать с полной отдачей сил и занимать ведущие должности.
Его сосед по бару ушел, оставив на своем табурете выпуск «Дейли Ньюс». Эти экстренные выпуски становились просто болезнью. Они выпускались не только поздно вечером, но теперь стали выходить и рано утром.
На первой странице не было ничего особенного. Хенсон перевернул страницу, и ему в глаза бросилось имя Коннорса. Он пробежал глазами коротенькую заметку, помещенную в левом углу страницы, и мгновенно ощутил холод в желудке.
"Сегодня утром, около восьми часов, – сообщалось в заметке, – один из сторожей Линкольн-парка Джон Т. Чартерс обнаружил недалеко от зоологического уголка спящего в кустарнике бродягу. Однако, когда он подошел к нему, оказалось, что человек уже мертв. Как следует из бумаг, найденных на трупе, это некий Том Коннорс, недавно выпущенный из тюрьмы в штате Айова. По заключению врача, в желудке и крови мертвого содержалось большое количество алкоголя, что дало повод предположить, что Коннорс был убит во время пьяной драки сразу же после выхода из тюрьмы.
Полиция разыскивает его собутыльников и надеется, что поиски будут успешны, так как около трупа найдена зажигалка с инициалами «Л.Х.», а на начатой бутылке с виски, которая обнаружена в его кармане, имеются отпечатки пальцев".
В статье больше ничего не было, не упоминалось даже о ране на голове. Но пути полиции, как и пути Господни, неисповедимы, и многое они держат в тайне. В настоящий момент полиция, без сомнения, уже занимается этим делом, проверяя отпечатки пальцев у всех знакомых Коннорса. Если ничего не найдут, пойдут дальше...
Хенсон допил виски. На бутылке были отпечатки его пальцев и того, кто ее ему продал. Возможно, в настоящий момент полиция уже допрашивает продавца. Он может вспомнить человека, которому продал виски. Особенно опасна для Хенсона потерянная зажигалка. И что еще хуже, отпечатки его пальцев имелись в ФБР в Вашингтоне.
Хенсон ощутил, как судорожно сжался его желудок. Он не убивал Коннорса. В газете даже не высказывалось предположения, как убили Коннорса. Однако рубец от удара лампой, нанесенного Вандой своему экс-любовнику, в конце концов выведет полицию на правильную дорогу. Они выяснят прошлое Коннорса и, конечно, обнаружат след Ванды, который и приведет их в квартиру на Селл-стрит. А потом полицейские неизбежно придут к мысли расспросить Хенсона. Он не сможет скрыть посещения ее квартиры. Все телефонные разговоры будут проверены. Сторож, которому Хенсон дал пять долларов, вероятно, запомнил его машину, когда помогал усаживать в нее Коннорса. И как только его фотография появится на страницах газет, портье на Дерборн-стрит узнает человека, снимавшего квартиру для миссис Джонс Келси.
Все это могло иметь для него самые неприятные последствия. Полиция и журналисты обязательно сделают из этого определенные выводы. Они подумают, что Хенсон был любовником Ванды и что Коннорс застал их вместе...
Дело будет сработано как надо. Хенсон даже рисковал быть обвиненным в убийстве, во всяком случае – в невольном убийстве. Тщетно он будет доказывать, что провел с Вандой всего одну ночь, что в течение трех месяцев она была для него лишь секретаршей. Не только полиция и журналисты, но даже судья и прокурор будут уверены в обратном. Ужасное положение! Как сказала ему накануне Ванда, если секретарша хороша собой, то ей приходится спать со своим шефом, чтобы не потерять место.
Бармен принес переносной телефон и протянул трубку Хенсону.
– Вас к телефону, мистер Хенсон.
– У телефона Хенсон. Кто говорит?
– Это ты, Ларри?
Он узнал недовольный голос Ольги.
– Да.
– Я приехала и подумала, что тебе доставит удовольствие узнать этот факт.
Хенсон заставил себя быть любезным.
– Как здоровье мамы?
– Гораздо лучше. Я зря истратила деньги на поездку.
– Писем утром не было?
– Только счета. Да, есть маленькое послание от Джима. Он прислал его из Брисбена в Австралии.
Зная, что рано или поздно, Ольга узнает о том, что случилось вчера вечером, он подумал, что отъезд в Стамбул может оттянуть это на несколько месяцев. Хенсон перебил жену вопросом:
– Послушай, Ольга...
– Что?
– Ты не хотела бы поехать в Стамбул?
– В Турцию?
– Совершенно верно.
– А в чем дело?
– Мы надеемся заключить контракт на постройку моста через Босфор. Джек предлагает мне пост главного инженера и начальника всех работ.
– И когда же он тебе это предложил? – пробурчала она.
– Сегодня утром. Обещал прибавку к жалованию и оплату всех расходов...
Ольга разнервничалась.
– Ради всего святого, Ларри! Ведь мы уже обсуждали подобные вещи множество раз. Того, что ты зарабатываешь, нам вполне хватает. Я люблю свою жизнь здесь. И ты отлично знаешь, что я не переношу экзотическую кухню и всю эту грязь за границей... И когда же ты должен ответить Джеку?
– Сегодня. Завтра он летит в Стамбул, чтобы заключить контракт и получить аванс. Но, я полагаю, если я попрошу его, он поручит эти переговоры мне. Мы могли бы выехать завтра утром.
– Нет, благодарю. Я и здесь вполне счастлива. В котором часу ты вернешься сегодня к обеду?
Хенсон бросил взгляд на газету, лежащую возле него. Ему необходимо поговорить с Вандой, но это нужно сделать в нерабочее время. Она может испугаться и разнервничаться. Он должен увидеться с ней после работы.
– Не жди меня к обеду. Сегодня четверг. Мне необходимо проверить платежные ведомости и, кроме того, проследить за отправкой пломбированных машин на восток в Сан-Луи.
Ольга отлично все понимала.
– Действительно, сегодня четверг. Ну что ж, увижу тебя вечером.
Она повесила трубку.
А Хенсон еще долго держал трубку в руке. Он думал о том, что, вероятно, попадет в очень грязную историю и, несмотря на двадцать лет совместной жизни с Ольгой, не может ей довериться. И сейчас он с особой остротой почувствовал, что их ничего не связывает, общее у них – только фамилия. Это с Вандой он хотел теперь посоветоваться. Именно с Вандой. Она, по-видимому, находится сейчас в центре и берет билет на самолет.
Бармен отнес телефон и занял свое место за стойкой. Хенсон подтолкнул стакан по полированному столу бара.
– Повторить.
Виски не принесло ему облегчения – оно только притупляло его ощущения.
Кто знает, не прикончил ли кто-нибудь Коннорса после того, как Хенсон устроил его в кустарнике? Хенсон никогда не сможет доказать, что он не убийца...
Хенсон повернулся на бок и был разочарован, увидев, что он один. Соседняя подушка была измята и на ней виднелось несколько длинных и черных волос. Это напомнило ему о том, что рядом с ним спала молодая нимфа.
Потом он понял. Служащие «Инженерного атласа» должны приходить на работу к восьми часам, но он, в своей должности начальника, мог прийти к десяти.
Ванда не стала будить его. Он взглянул на будильник: девять часов двадцать две минуты. Будильник был заведен на половину десятого. Хенсон приподнялся и закурил сигарету.
Было уже светло, когда они заснули, но он не чувствовал усталости, наоборот, он ощущал большой душевный подъем. Прошедшая ночь была революцией. Он понял, что загубил лучшие годы своей жизни.
Сбрасывая пепел, он обнаружил маленькую записку, написанную Вандой ее круглым почерком.
"Апельсиновый сок находится в холодильнике, кофе в термосе. Можете подогреть его на горелке. Если представится возможность, я перееду во время перерыва в 10 часов.
Ванда".
Хенсон очень огорчился, что в маленькой записке не было ничего личного. Он осмотрел комнату. Пока он спал, она уложила свои чемоданы. Теперь переезд займет всего несколько минут.
Он натянул трусы и направился на кухню, где заглянул в старомодный холодильник. На верхней полке стоял большой стакан апельсинового сока, а на нем лежала другая записка, в которой было всего лишь одно слово: «Да!»
Этого было достаточно. Зажигая газовую горелку, Хенсон улыбался. Он выдержал экзамен: Ванда любила его.
Когда кофе согрелся, он выпил чашку, щедро сдобрив его виски, до которого накануне они не дотронулись. Затем он вернулся в спальню. Его костюм больше не валялся на стуле, куда он бросил его вчера в нетерпении, а висел на плечиках в пустом шкафу.
Его умилили эти небольшие знаки внимания. Пока он спал, Ванда успела обо всем позаботиться!
Хенсон медленно оделся, подошел к окну и откинул штору, чтобы посмотреть на улицу. Город проснулся уже несколько часов назад – по дороге один за другим мчались автомобили.
Он взял другую сигарету и стал искать зажигалку, но ее нигде не оказалось. Он решил, что забыл ее дома, поэтому воспользовался спичкой и, зажигая ее, с улыбкой подумал о Коннорсе. Без сомнения, молодой человек уже давно пришел в себя. Обнаружив в кармане бутылку виски, он, вероятно, утешался спиртным в то время, как Хенсон сжимал в объятиях страстную Ванду.
«Да!», – написала она.
Что же делать теперь? Он должен найти возможность сохранить для себя Ванду навсегда. Ольга может взять себе дом и деньги, лежащие в банке. Она будет в восторге, что избавилась от супружеских обязанностей.
Уже давно Хенсон был для нее лишь человеком, оплачивающим ее существование. Освободившись от него, она сможет всецело посвятить себя своему клубу и друзьям, не испытывая угрызений совести, что так мало уделяет внимания своему старому мужу.
Хенсон старательно завязывал галстук.
Психиатры и аналитики могут писать о супружеской жизни что угодно, но муж и жена должны подходить друг другу как в моральном, так и в сексуальном отношении. Если этого нет, то, когда утихнет половое влечение, им останется на долю лишь безрадостное существование.
Хенсон надел шляпу, взял подмышку пальто и спустился по выщербленным ступеням. Плохо выбритый субъект мыл полы в вестибюле и еле поднял голову, когда Хенсон прошел мимо него к выходу.
Хенсон сел в машину и, приехав в центр города, припарковался на месте, которое занимал годами. Он вошел в здание Уэкер Драйв, шестнадцатый и семнадцатый этажи которого были заняты «Инженерным атласом». Служащая в проходной на шестнадцатом этаже, как обычно, была очень вежлива.
– Добрый день, мистер Хенсон.
Он вошел в свой кабинет. Как всегда, Ванда уже вскрыла почту и положила к нему на стол. Ему хотелось позвонить ей, чтобы она вошла и он мог только взглянуть на нее, но он удержался. Он позовет ее в десять тридцать и пошлет по какому-нибудь делу, чтобы она смогла переехать. А вечером они окончательно договорятся. До возвращения Ольги он что-то должен придумать. Благодарение Богу, старая дама вовремя собралась на свидание с потусторонним миром.
Хенсон просмотрел почту. Его заинтересовало только одно письмо. Оно было отправлено из порта Амелия в Мозамбике.
Джонни Энглиш словно читал его мысли. Он еще раз повторял, что считает Хенсона слишком крупным специалистом, чтобы провести всю жизнь во вращающемся кресле. У Джонни была небольшая концессия в Мозамбике. Он предлагал Хенсону пост директора, как только он обзаведется необходимыми материалами для начала работ.
Хенсон сунул письмо в угол бювара. Он будет зарабатывать там только половину того, что имеет в «Атласе», но это может быть выходом из положения, если Ванда согласится жить в Африке, в португальской колонии.
Он поднял голову, услышав, как дверь его кабинета резко отворилась, В кабинет ворвался Джек Хелл, размахивая огромным портфелем с документами. Большой босс «Атласа» никогда не входил спокойно, он врывался, влетал, вламывался...
В этом коренастом широкоплечем человеке чувствовалась неисчерпаемая энергия. Выглядел он лет на пятнадцать моложе своего возраста.
– Ну, как дела? – резко спросил он.
– Все в порядке.
– Ольгина мамаша еще не отправилась на тот свет?
– Пожалуй, еще нет. По крайней мере, Ольга мне об этом не звонила.
Хелл пожал плечами.
– В один прекрасный день все мы там будем, – заявил он, кладя свой портфель на стол. – Будьте так добры, суньте нос в этот сейф.
Хенсон взглянул на портфель.
– А там что такое?
Хелл удовлетворенно улыбнулся.
– Надеюсь, что мост через Босфор. Завтра я вылетаю в Стамбул. У меня такое впечатление, что кой-кому в Турции придется потратить много долларов.
– Словом, деловая поездка.
– Совершенно верно. Здесь, в портфеле, примерно двести тысяч долларов.
– Вам нужна расписка?
– Если я потребую ее от вас, вы захотите все проверить и пересчитать. Сколько сейчас в сейфе? – Как всегда, Хелл очень торопился.
Хенсон быстро прикинул в уме. Был четверг. «Атлас» производит свои выплаты в пятницу: две верфи на востоке Сан-Луи и шесть в Чикаго.
– Около полумиллиона долларов, – сказал он.
Босс пожал плечами.
– Лишних двести тысяч не сделают погоды. А потом что ж, ведь мы уверены...
Хелл нажал на одну из кнопок на столе Хенсона и продолжал:
– Можете оказать мне услугу? Пошлите, пожалуйста, свою секретаршу взять мне билет до Стамбула. На завтра, на любой час.
Ванда приоткрыла дверь в маленькую приемную, где она печатала на машинке.
– Вы звонили, сэр?
– Это я звонил, – ответил Хелл, доставая из бумажника десять долларов. – Поезжайте и возьмите мне билет до Стамбула на завтра. Можно на любой час, но лучше после двух.
– Будет исполнено, сэр.
Хенсон остался очень доволен, что Ванда снова надела очки и зачесала волосы назад. Это поручение облегчало ей возможность переезда в отель.
– Возможно, поручение займет у вас много времени. Можете не волноваться, если не успеете вернуться в контору до завтрака.
– Все понятно, сэр.
Ванда взяла деньги, лежащие на столе, и вернулась в приемную. Джек Хелл тихонько свистнул.
– Послушайте, я ведь ее не замечал! Снимите с нее очки и перемените ей прическу и получится отличная курочка! Вы заметили, какая у нее мордашка и прочие прелести?
Хенсон закурил сигарету.
– Мисс Галь моя секретарша уже в течение трех месяцев.
– И вы никогда не пытались отнять у нее невинность?
– Я женат.
– Ну и что же? – рассмеялся Хелл. – Бог мой! Если бы в ожерелье моей жены было столько жемчужин, сколько раз я спал с разными девицами, она могла бы повеситься на нем! Скажите мне, Ларри, – спросил он, усаживаясь на край стола, – ведь работа в конторе для вас не слишком заманчива, а?
– По правде говоря, нет.
– Мне кажется, мы просто губим хорошего инженера. Скажу вам по секрету, что я собираюсь сделать. Как только вернется Ольга, вы поговорите с ней. Если мне удастся заключить контракт за Босфором и если Ольга согласится прожить три года в Турции, я назначу вас главным инженером и начальником всех работ с содержанием... сколько вы сейчас имеете?
– Двадцать четыре тысячи в год.
– Хорошо. Тогда вы будете получать, скажем, двадцать семь тысяч и еще приработок. И я уверен, вы будете отличным начальником.
– Благодарю за лестное мнение.
– Поговорите, наконец, с Ольгой!
– Обязательно. Как только она вернется.
– А где умирает ее мать?
– В Перу, штат Индиана.
– Там я никогда не работал. Но я построил пятнадцать миль дороги в Вабаче. Правда, я чуть не сдох там и совсем прогорел.
Это был редкий случай, когда Хелл терял деньги, конечно, если это было правдой.
– Когда малышка вернется, перешлите билет в мою контору, – сказал он, уходя. – Без задержек.
Когда Хелл вышел, Хенсон спрятал портфель в свой сейф. Действительно, с ним происходят странные вещи: сперва Ванда, а теперь Хелл, который признал за ним инженерный талант. Впереди еще один бесполезный разговор с Ольгой – она любит свою жизнь в Чикаго и ни за что не покинет его.
Неожиданно Хенсону захотелось выпить. Проходя через приемную, он предупредил диспетчера:
– Я выйду на четверть часа. Если что неотложное, я внизу. Вы знаете где.
– Хорошо, сэр.
Хенсон спустился на специальном лифте и устроился на табурете в баре.
– Двойной бурбон.
Бармен налил почти дециметр виски в высокий стакан.
– Вы плохо спали, мистер Хенсон?
Он и в самом деле мало спал, но не то, что об этом думал бармен. Хенсон мечтал о том, чтобы подобные ночи имели продолжение. Ему очень хотелось бы увезти Ванду в Турцию.
Он с удовольствием потягивал виски. Пусть Ольга возьмет дом и деньги, лежащие в банке. Он даже согласен предоставить ей содержание – пятьсот или шестьсот долларов в месяц.
Но Джек Хелл ни за что не согласится на подобный поворот дела. Директора «Инженерного атласа» могли спать, если им это нравилось, хоть с последней шлюхой, но их официальная жизнь должна быть безупречной.
Хенсон прикончил свой бурбон и заказал следующую порцию. Он уже давно не ощущал в себе подобной решимости. Он еще не стар, довольно длительное время может работать с полной отдачей сил и занимать ведущие должности.
Его сосед по бару ушел, оставив на своем табурете выпуск «Дейли Ньюс». Эти экстренные выпуски становились просто болезнью. Они выпускались не только поздно вечером, но теперь стали выходить и рано утром.
На первой странице не было ничего особенного. Хенсон перевернул страницу, и ему в глаза бросилось имя Коннорса. Он пробежал глазами коротенькую заметку, помещенную в левом углу страницы, и мгновенно ощутил холод в желудке.
"Сегодня утром, около восьми часов, – сообщалось в заметке, – один из сторожей Линкольн-парка Джон Т. Чартерс обнаружил недалеко от зоологического уголка спящего в кустарнике бродягу. Однако, когда он подошел к нему, оказалось, что человек уже мертв. Как следует из бумаг, найденных на трупе, это некий Том Коннорс, недавно выпущенный из тюрьмы в штате Айова. По заключению врача, в желудке и крови мертвого содержалось большое количество алкоголя, что дало повод предположить, что Коннорс был убит во время пьяной драки сразу же после выхода из тюрьмы.
Полиция разыскивает его собутыльников и надеется, что поиски будут успешны, так как около трупа найдена зажигалка с инициалами «Л.Х.», а на начатой бутылке с виски, которая обнаружена в его кармане, имеются отпечатки пальцев".
В статье больше ничего не было, не упоминалось даже о ране на голове. Но пути полиции, как и пути Господни, неисповедимы, и многое они держат в тайне. В настоящий момент полиция, без сомнения, уже занимается этим делом, проверяя отпечатки пальцев у всех знакомых Коннорса. Если ничего не найдут, пойдут дальше...
Хенсон допил виски. На бутылке были отпечатки его пальцев и того, кто ее ему продал. Возможно, в настоящий момент полиция уже допрашивает продавца. Он может вспомнить человека, которому продал виски. Особенно опасна для Хенсона потерянная зажигалка. И что еще хуже, отпечатки его пальцев имелись в ФБР в Вашингтоне.
Хенсон ощутил, как судорожно сжался его желудок. Он не убивал Коннорса. В газете даже не высказывалось предположения, как убили Коннорса. Однако рубец от удара лампой, нанесенного Вандой своему экс-любовнику, в конце концов выведет полицию на правильную дорогу. Они выяснят прошлое Коннорса и, конечно, обнаружат след Ванды, который и приведет их в квартиру на Селл-стрит. А потом полицейские неизбежно придут к мысли расспросить Хенсона. Он не сможет скрыть посещения ее квартиры. Все телефонные разговоры будут проверены. Сторож, которому Хенсон дал пять долларов, вероятно, запомнил его машину, когда помогал усаживать в нее Коннорса. И как только его фотография появится на страницах газет, портье на Дерборн-стрит узнает человека, снимавшего квартиру для миссис Джонс Келси.
Все это могло иметь для него самые неприятные последствия. Полиция и журналисты обязательно сделают из этого определенные выводы. Они подумают, что Хенсон был любовником Ванды и что Коннорс застал их вместе...
Дело будет сработано как надо. Хенсон даже рисковал быть обвиненным в убийстве, во всяком случае – в невольном убийстве. Тщетно он будет доказывать, что провел с Вандой всего одну ночь, что в течение трех месяцев она была для него лишь секретаршей. Не только полиция и журналисты, но даже судья и прокурор будут уверены в обратном. Ужасное положение! Как сказала ему накануне Ванда, если секретарша хороша собой, то ей приходится спать со своим шефом, чтобы не потерять место.
Бармен принес переносной телефон и протянул трубку Хенсону.
– Вас к телефону, мистер Хенсон.
– У телефона Хенсон. Кто говорит?
– Это ты, Ларри?
Он узнал недовольный голос Ольги.
– Да.
– Я приехала и подумала, что тебе доставит удовольствие узнать этот факт.
Хенсон заставил себя быть любезным.
– Как здоровье мамы?
– Гораздо лучше. Я зря истратила деньги на поездку.
– Писем утром не было?
– Только счета. Да, есть маленькое послание от Джима. Он прислал его из Брисбена в Австралии.
Зная, что рано или поздно, Ольга узнает о том, что случилось вчера вечером, он подумал, что отъезд в Стамбул может оттянуть это на несколько месяцев. Хенсон перебил жену вопросом:
– Послушай, Ольга...
– Что?
– Ты не хотела бы поехать в Стамбул?
– В Турцию?
– Совершенно верно.
– А в чем дело?
– Мы надеемся заключить контракт на постройку моста через Босфор. Джек предлагает мне пост главного инженера и начальника всех работ.
– И когда же он тебе это предложил? – пробурчала она.
– Сегодня утром. Обещал прибавку к жалованию и оплату всех расходов...
Ольга разнервничалась.
– Ради всего святого, Ларри! Ведь мы уже обсуждали подобные вещи множество раз. Того, что ты зарабатываешь, нам вполне хватает. Я люблю свою жизнь здесь. И ты отлично знаешь, что я не переношу экзотическую кухню и всю эту грязь за границей... И когда же ты должен ответить Джеку?
– Сегодня. Завтра он летит в Стамбул, чтобы заключить контракт и получить аванс. Но, я полагаю, если я попрошу его, он поручит эти переговоры мне. Мы могли бы выехать завтра утром.
– Нет, благодарю. Я и здесь вполне счастлива. В котором часу ты вернешься сегодня к обеду?
Хенсон бросил взгляд на газету, лежащую возле него. Ему необходимо поговорить с Вандой, но это нужно сделать в нерабочее время. Она может испугаться и разнервничаться. Он должен увидеться с ней после работы.
– Не жди меня к обеду. Сегодня четверг. Мне необходимо проверить платежные ведомости и, кроме того, проследить за отправкой пломбированных машин на восток в Сан-Луи.
Ольга отлично все понимала.
– Действительно, сегодня четверг. Ну что ж, увижу тебя вечером.
Она повесила трубку.
А Хенсон еще долго держал трубку в руке. Он думал о том, что, вероятно, попадет в очень грязную историю и, несмотря на двадцать лет совместной жизни с Ольгой, не может ей довериться. И сейчас он с особой остротой почувствовал, что их ничего не связывает, общее у них – только фамилия. Это с Вандой он хотел теперь посоветоваться. Именно с Вандой. Она, по-видимому, находится сейчас в центре и берет билет на самолет.
Бармен отнес телефон и занял свое место за стойкой. Хенсон подтолкнул стакан по полированному столу бара.
– Повторить.
Виски не принесло ему облегчения – оно только притупляло его ощущения.
Кто знает, не прикончил ли кто-нибудь Коннорса после того, как Хенсон устроил его в кустарнике? Хенсон никогда не сможет доказать, что он не убийца...
Глава 4
Хенсон наскоро позавтракал, не выходя из конторы. Пока он находился внизу в баре, ему принесли смету строительства на Красной реке – он должен был проверить ее и подписать, прежде чем отправить инженеру-исполнителю.
Предстояло еще проверить платежные ведомости.
В половине второго он попросил, чтобы ему принесли кофе и позавтракал, все время ругая Ольгу. Это все ее вина. Много раз Хелл предлагал ему поехать за границу, и всегда Ольга была против. Сначала под предлогом, что Джим еще маленький и ей жалко разлучать его с товарищами по школе. Но, когда он уже стал моряком, Ольга не захотела пойти ему навстречу. Хенсон пожалел, что слишком стар, чтобы последовать примеру сына.
С другой стороны, теперь у него была Ванда. Он спрашивал себя, как она восприняла смерть Коннорса.
Ванда вернулась лишь в два пятнадцать и положила на стол своего начальника билет на самолет для Джека Хелла и сдачу.
– Вы сильно задержались.
– Мне пришлось ждать около часа, пока я получила билет. Потом я переехала, убралась и позавтракала. Я никак не могла вернуться раньше.
Предстояло еще проверить платежные ведомости.
В половине второго он попросил, чтобы ему принесли кофе и позавтракал, все время ругая Ольгу. Это все ее вина. Много раз Хелл предлагал ему поехать за границу, и всегда Ольга была против. Сначала под предлогом, что Джим еще маленький и ей жалко разлучать его с товарищами по школе. Но, когда он уже стал моряком, Ольга не захотела пойти ему навстречу. Хенсон пожалел, что слишком стар, чтобы последовать примеру сына.
С другой стороны, теперь у него была Ванда. Он спрашивал себя, как она восприняла смерть Коннорса.
Ванда вернулась лишь в два пятнадцать и положила на стол своего начальника билет на самолет для Джека Хелла и сдачу.
– Вы сильно задержались.
– Мне пришлось ждать около часа, пока я получила билет. Потом я переехала, убралась и позавтракала. Я никак не могла вернуться раньше.