Страница:
У Эгана был такой вид, будто он сидит на горячих углях.
– В Сан-Луи.
– Значит, похоже на правду, – заявил Греди, повернувшись к Хенсону. – Но маленькая роща на берегу Калюме – очень неопределенное указание. Там, вероятно, сотни таких рощ.
Хенсон осторожно ответил:
– Мне очень жаль, сэр. Я могу привести вас прямо к тому месту, где зарыты деньги, но совершенно не в состоянии подробно описать его.
Он ждал ответа Греди с трепетом, едва дыша. Последствия его аферы были для него безразличны – он все равно не смог бы выдержать в тюрьме еще одну ночь.
Деволт взглянул в окно кабинета. Конец дня предвещал скорое приближение ночи.
– На вашем месте, Греди, – произнес Деволт, – я бы подождал до утра. Это место довольно далеко отсюда. Когда вы туда приедете, будет ночь.
Греди недовольно пожал плечами.
– Конечно! На вашем месте! Вы имеете два трупа и два признания, у меня же только признание, но без денег. К тому же на меня давят страховые компании и Джек Хелл, буквально терзающий меня, – он повернулся к Хенсону. – Как вы считаете, сможете найти это место в темноте, если я возьму с собой фонари и прожектора?
Хенсон глубоко вздохнул и ответил:
– Я уверен в этом.
– Отлично! Тогда в путь!
Комиссар Греди воспользовался телефоном своего коллеги, чтобы соединиться со своей службой и вызвать необходимое количество людей с техникой. Держа в руках телефонную трубку, он наблюдал за Хенсоном.
– Но поймите меня правильно, Хенсон. Без шуток. Если вы рассчитываете убежать, лучше идите сразу на кладбище. Я застрелю вас собственной рукой и тем самым сэкономлю для штата оплату трех процессов. Так что даже и не думайте об этом.
Греди говорил убедительно. Хенсон почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
– Не бойтесь, обещаю вам не делать этого, мне хочется только одного – поскорее покончить со всем этим.
– Все-таки постарайтесь не забыть мое предупреждение. Я не привык, чтобы из меня делали идиота.
Чтобы подкрепить свои слова, он взял у одного из своих подчиненных наручники и собственноручно надел их на Хенсона.
– Спуститесь с ним в гараж, – сказал он, – и соберите все : необходимое. Позаботьтесь, чтобы было достаточно прожекторов, лопат и землекопов. Зарыть пакет очень просто, а найти его и вырыть – совсем другое дело. Мы можем потратить на это всю ночь. Он, вероятно, очень нервничал, когда зарывал такую крупную сумму. А эти рощи так похожи друг на друга...
– Я ведь инженер и знаю свое дело, – возразил Хенсон. – Я выработал в себе наблюдательность и оставляю особые пометки, чтобы легче находить нужное место.
– Вполне возможно, – согласился Греди. – Я не подумал об этом. Ну, Билл, отведите его в гараж и приготовьте все. Я спущусь к вам через несколько минут.
– Хорошо, сэр.
Полицейский в гражданском платье подтолкнул Хенсона к дверям. Засверкали вспышки магния.
– Пошли! Вы слышали, что сказал инспектор? Поживее, Хенсон.
Лейтенант Эган задержал Хенсона на пороге.
– Что все это означает, Хенсон?
– Что именно?
– Эти три признания?
– Вы ведь слышали, что я сказал помощнику прокурора: я хочу как можно скорее покончить с этим делом.
– Да уж, можно подумать... – проворчал Эган, сделал шаг назад и обернулся. – Да, кстати...
– Что?
– Помните, я вчера сказал, что вы не имеете права писать мисс Галь?
– Помню.
– Но ничто не запрещает мне самому сообщить ей то, что я сочту нужным. Так вот: я рассказал ей, как вы отреагировали на мое сообщение о ее беременности.
– И что же она?
– Попросила еще раз рассказать, как вы восприняли это сообщение.
Хенсону показалось, что воротник душит его.
– И что же вы ей сказали?
– Правду. Что вы были очень счастливым и сожалели, что ударили ее и назвали грязной девкой... И что вы были уверены в серьезности ее намерений, когда, она предложила вам бежать вместе.
– И что же она ответила?
– Ничего, она просто улыбнулась.
– Спасибо вам за все!
– Я как раз находился тогда в том секторе. – Лейтенант на мгновение задумался. – Еще одно... – продолжил он.
– Что именно?
– Я разговаривал с шофером такси, которое вы наняли у банка...
– И что же?
– Выводы делайте сами. Предположим, что комиссар Греди допускает ошибку, увозя вас сегодня в эту экспедицию по откапыванию сокровищ. Если у вас имеется какой-нибудь план, лучше отказаться от него. Греди великолепный стрелок, и его люди тоже...
Хенсон опустил свой взгляд на закованные руки и ничего не ответил. Эган наблюдал за ним.
– Поверьте, когда человек мертв, то это надолго. – Его взгляд на секунду устремился к окну. – Из множества миллионов людей, живших во все века, только двое вернулись с того света. Христос и некий Лазарь. А вас, согласно официальным данным, которым я доверяю, зовут Хенсоном.
Хенсон многое дал бы за то, чтобы понять смысл слов, сказанных Эганом. Но прежде чем он успел хоть что-то спросить, подчиненный Греди открыл дверь кабинета и подтолкнул его к лифту.
– Пошли, пошли, папаша! Нечего терять время. Инспектор приказал, чтобы мы подождали его в гараже.
В лифте Хенсон внимательно осмотрел свои наручники. Греди не слишком сильно сжал их, и к тому же он не знал, что когда-то Хенсон развлечения ради научился показывать некоторые фокусы: он разрывал цепи, развязывал невероятные узлы и прочее, и прочее... И маленькая группа таких же любителей, как он, в течение нескольких месяцев давала представления друзьям и знакомым. Потом им это надоело.
Хенсон научился освобождаться от любых пут, в том числе и от наручников. Совершенно машинально, когда Греди надевал ему наручники, он сжал кулаки, и теперь ему было достаточно небольшого усилия, чтобы сбросить наручники, как это проделывают женщины, когда снимают с руки браслеты.
Сопровождающий полицейский перехватил его взгляд.
– Что с вами? Сильно жмут?
– Нет, вовсе нет. Но я чувствую себя в них несколько стесненно. Ведь на меня надевают наручники второй раз в жизни. Впервые мне их надели в Лоредо. Тогда лейтенант Эган прикрепил один из наручников к креслу, на котором я сидел.
– С тремя процессами, которые вам предстоят, когда вас будут переводить из камеры в зал судебного заседания, от судебного следователя к прокурору, у вас будет время привыкнуть к ним, – тяжело пошутил полицейский, после чего повернулся к лифтеру. – Спусти нас в подвальный этаж, Джо. Мы отправляемся на маленькую прогулку в деревню, чтобы вырыть из-под земли небольшую сумму в семьсот тысяч долларов в мелких купюрах, нигде не отмеченных. Платежные деньги «Атласа», понимаешь? Черт возьми! У меня бы такие денежки не украли!
– У меня тоже. Можешь себе представить, чтобы погасить такую сумму, мне пришлось бы платить сто пятьдесят лет подряд!
Одним толчком полицейский вытолкнул Хенсона из лифта и повел по коридору, ведущему в гараж.
– Гм... Вы необыкновенный парень! Ради трех недель, проведенных с куколкой, он готов отправиться на электрический стул. Это не для меня. Мое правило – жить как можно лучше, но не нарушая закон! В конце концов это почти одно и то же.
– Ты прав. Ночью, как говорится, все кошки серы. Но хотел бы я когда-нибудь попробовать этого. Однако с моим жалованьем лифтера я не могу себе позволить никаких фантазий. Мне ведь надо кормить пятерых девочек.
Хенсону этот разговор был неприятен. Он думал о Ванде, об их будущем. Если его план прогорит, Ванда будет вынуждена воспитывать ребенка одна, без отца.
Он с горечью подумал о Джиме. Если его подозрения окажутся правильными, то ничего удивительного, ведь Джим всегда был собственностью Ольги. Он, Хенсон был всего лишь человеком, который содержал дом. И никакой привязанности, никакой дружбы между ними не было...
А теперь, если благодаря какому-нибудь чуду Хенсона оправдают, лейтенант флота обещал задушить его собственными руками. Эта ненависть лишь подтверждала гипотезу Хенсона.
В гараже стояли четыре большие машины и три платформы с лопатами и множеством прожекторов.
Их окружила толпа человек в тридцать.
Хенсон, забыв о своих неприятностях, едва удержался от смеха. С таким количеством людей и с такой техникой можно было бы отрыть любые катакомбы.
Он подумал: полиция действительно тратит на него много времени и средств. Но неприятностей он собирается причинить ей еще больше...
Глава 14
Глава 15
– В Сан-Луи.
– Значит, похоже на правду, – заявил Греди, повернувшись к Хенсону. – Но маленькая роща на берегу Калюме – очень неопределенное указание. Там, вероятно, сотни таких рощ.
Хенсон осторожно ответил:
– Мне очень жаль, сэр. Я могу привести вас прямо к тому месту, где зарыты деньги, но совершенно не в состоянии подробно описать его.
Он ждал ответа Греди с трепетом, едва дыша. Последствия его аферы были для него безразличны – он все равно не смог бы выдержать в тюрьме еще одну ночь.
Деволт взглянул в окно кабинета. Конец дня предвещал скорое приближение ночи.
– На вашем месте, Греди, – произнес Деволт, – я бы подождал до утра. Это место довольно далеко отсюда. Когда вы туда приедете, будет ночь.
Греди недовольно пожал плечами.
– Конечно! На вашем месте! Вы имеете два трупа и два признания, у меня же только признание, но без денег. К тому же на меня давят страховые компании и Джек Хелл, буквально терзающий меня, – он повернулся к Хенсону. – Как вы считаете, сможете найти это место в темноте, если я возьму с собой фонари и прожектора?
Хенсон глубоко вздохнул и ответил:
– Я уверен в этом.
– Отлично! Тогда в путь!
Комиссар Греди воспользовался телефоном своего коллеги, чтобы соединиться со своей службой и вызвать необходимое количество людей с техникой. Держа в руках телефонную трубку, он наблюдал за Хенсоном.
– Но поймите меня правильно, Хенсон. Без шуток. Если вы рассчитываете убежать, лучше идите сразу на кладбище. Я застрелю вас собственной рукой и тем самым сэкономлю для штата оплату трех процессов. Так что даже и не думайте об этом.
Греди говорил убедительно. Хенсон почувствовал, как по его спине пробежали мурашки.
– Не бойтесь, обещаю вам не делать этого, мне хочется только одного – поскорее покончить со всем этим.
– Все-таки постарайтесь не забыть мое предупреждение. Я не привык, чтобы из меня делали идиота.
Чтобы подкрепить свои слова, он взял у одного из своих подчиненных наручники и собственноручно надел их на Хенсона.
– Спуститесь с ним в гараж, – сказал он, – и соберите все : необходимое. Позаботьтесь, чтобы было достаточно прожекторов, лопат и землекопов. Зарыть пакет очень просто, а найти его и вырыть – совсем другое дело. Мы можем потратить на это всю ночь. Он, вероятно, очень нервничал, когда зарывал такую крупную сумму. А эти рощи так похожи друг на друга...
– Я ведь инженер и знаю свое дело, – возразил Хенсон. – Я выработал в себе наблюдательность и оставляю особые пометки, чтобы легче находить нужное место.
– Вполне возможно, – согласился Греди. – Я не подумал об этом. Ну, Билл, отведите его в гараж и приготовьте все. Я спущусь к вам через несколько минут.
– Хорошо, сэр.
Полицейский в гражданском платье подтолкнул Хенсона к дверям. Засверкали вспышки магния.
– Пошли! Вы слышали, что сказал инспектор? Поживее, Хенсон.
Лейтенант Эган задержал Хенсона на пороге.
– Что все это означает, Хенсон?
– Что именно?
– Эти три признания?
– Вы ведь слышали, что я сказал помощнику прокурора: я хочу как можно скорее покончить с этим делом.
– Да уж, можно подумать... – проворчал Эган, сделал шаг назад и обернулся. – Да, кстати...
– Что?
– Помните, я вчера сказал, что вы не имеете права писать мисс Галь?
– Помню.
– Но ничто не запрещает мне самому сообщить ей то, что я сочту нужным. Так вот: я рассказал ей, как вы отреагировали на мое сообщение о ее беременности.
– И что же она?
– Попросила еще раз рассказать, как вы восприняли это сообщение.
Хенсону показалось, что воротник душит его.
– И что же вы ей сказали?
– Правду. Что вы были очень счастливым и сожалели, что ударили ее и назвали грязной девкой... И что вы были уверены в серьезности ее намерений, когда, она предложила вам бежать вместе.
– И что же она ответила?
– Ничего, она просто улыбнулась.
– Спасибо вам за все!
– Я как раз находился тогда в том секторе. – Лейтенант на мгновение задумался. – Еще одно... – продолжил он.
– Что именно?
– Я разговаривал с шофером такси, которое вы наняли у банка...
– И что же?
– Выводы делайте сами. Предположим, что комиссар Греди допускает ошибку, увозя вас сегодня в эту экспедицию по откапыванию сокровищ. Если у вас имеется какой-нибудь план, лучше отказаться от него. Греди великолепный стрелок, и его люди тоже...
Хенсон опустил свой взгляд на закованные руки и ничего не ответил. Эган наблюдал за ним.
– Поверьте, когда человек мертв, то это надолго. – Его взгляд на секунду устремился к окну. – Из множества миллионов людей, живших во все века, только двое вернулись с того света. Христос и некий Лазарь. А вас, согласно официальным данным, которым я доверяю, зовут Хенсоном.
Хенсон многое дал бы за то, чтобы понять смысл слов, сказанных Эганом. Но прежде чем он успел хоть что-то спросить, подчиненный Греди открыл дверь кабинета и подтолкнул его к лифту.
– Пошли, пошли, папаша! Нечего терять время. Инспектор приказал, чтобы мы подождали его в гараже.
В лифте Хенсон внимательно осмотрел свои наручники. Греди не слишком сильно сжал их, и к тому же он не знал, что когда-то Хенсон развлечения ради научился показывать некоторые фокусы: он разрывал цепи, развязывал невероятные узлы и прочее, и прочее... И маленькая группа таких же любителей, как он, в течение нескольких месяцев давала представления друзьям и знакомым. Потом им это надоело.
Хенсон научился освобождаться от любых пут, в том числе и от наручников. Совершенно машинально, когда Греди надевал ему наручники, он сжал кулаки, и теперь ему было достаточно небольшого усилия, чтобы сбросить наручники, как это проделывают женщины, когда снимают с руки браслеты.
Сопровождающий полицейский перехватил его взгляд.
– Что с вами? Сильно жмут?
– Нет, вовсе нет. Но я чувствую себя в них несколько стесненно. Ведь на меня надевают наручники второй раз в жизни. Впервые мне их надели в Лоредо. Тогда лейтенант Эган прикрепил один из наручников к креслу, на котором я сидел.
– С тремя процессами, которые вам предстоят, когда вас будут переводить из камеры в зал судебного заседания, от судебного следователя к прокурору, у вас будет время привыкнуть к ним, – тяжело пошутил полицейский, после чего повернулся к лифтеру. – Спусти нас в подвальный этаж, Джо. Мы отправляемся на маленькую прогулку в деревню, чтобы вырыть из-под земли небольшую сумму в семьсот тысяч долларов в мелких купюрах, нигде не отмеченных. Платежные деньги «Атласа», понимаешь? Черт возьми! У меня бы такие денежки не украли!
– У меня тоже. Можешь себе представить, чтобы погасить такую сумму, мне пришлось бы платить сто пятьдесят лет подряд!
Одним толчком полицейский вытолкнул Хенсона из лифта и повел по коридору, ведущему в гараж.
– Гм... Вы необыкновенный парень! Ради трех недель, проведенных с куколкой, он готов отправиться на электрический стул. Это не для меня. Мое правило – жить как можно лучше, но не нарушая закон! В конце концов это почти одно и то же.
– Ты прав. Ночью, как говорится, все кошки серы. Но хотел бы я когда-нибудь попробовать этого. Однако с моим жалованьем лифтера я не могу себе позволить никаких фантазий. Мне ведь надо кормить пятерых девочек.
Хенсону этот разговор был неприятен. Он думал о Ванде, об их будущем. Если его план прогорит, Ванда будет вынуждена воспитывать ребенка одна, без отца.
Он с горечью подумал о Джиме. Если его подозрения окажутся правильными, то ничего удивительного, ведь Джим всегда был собственностью Ольги. Он, Хенсон был всего лишь человеком, который содержал дом. И никакой привязанности, никакой дружбы между ними не было...
А теперь, если благодаря какому-нибудь чуду Хенсона оправдают, лейтенант флота обещал задушить его собственными руками. Эта ненависть лишь подтверждала гипотезу Хенсона.
В гараже стояли четыре большие машины и три платформы с лопатами и множеством прожекторов.
Их окружила толпа человек в тридцать.
Хенсон, забыв о своих неприятностях, едва удержался от смеха. С таким количеством людей и с такой техникой можно было бы отрыть любые катакомбы.
Он подумал: полиция действительно тратит на него много времени и средств. Но неприятностей он собирается причинить ей еще больше...
Глава 14
Так как Хенсон нигде никаких денег не зарывал, он решил, что для работы подойдет любая роща. Он сидел на переднем сиденье головной машины рядом с комиссаром Греди. И когда они прибыли на южный берег озера Калюме, указал на первые попавшиеся скопления деревьев.
– Мне кажется, это как раз то.
Целая армия москитов ринулась в атаку на людей. Они проникали и через открытые окна машины. Греди время от времени бил по воздуху, шлепал себя по лицу и ругал полицейское управление, которое не могло предоставить им машины с кондиционером.
– Мы не собираемся разыскивать здесь копи царя Соломона, – проворчал он. – Нам нужно всего лишь откопать те денежки, которые вы где-то зарыли. Вы ведь сказали, что отметили это место, а до сих пор еще не нашли меток.
– Верно, – согласился Хенсон, – но вы сами понимаете, в то утро я был не в очень-то хорошем состоянии.
– В этом можно не сомневаться, – заявил Греди. – Портье в отеле на Дернборн-стрит сказал, что вы приехали в десять часов и оставались там до двух часов ночи. После полученного удовольствия вы, должно быть, не могли подняться. Не говоря уже о том, что вы занимались этим и с законной женой, прежде чем задушить ее.
Хенсон сделал вид, что не расслышал Греди. В сопровождении инспектора, который не отходил от него ни на шаг, он вышел из машины и огляделся.
– Вы правы, – вздохнул он, – это не тут. Очень похоже, но не тут. Надо проехать чуть дальше. Я видел оттуда реку.
Они снова сели в машину.
– Это не меньше трех миль отсюда, – проворчал шофер, глядя на карту при свете приборной доски. – Надо проехать Доти Роуд и свернуть на проселочную дорогу.
Он тронулся с места, сопровождаемый цепочкой машин.
– Не так быстро! – посоветовал Греди. – И освещайте берег фарами! Жаль, что я не послушался Деволта и не дождался завтрашнего утра. Но всякий раз, когда звонит телефон, это или Джек Хелл или парни из страховой компании – в очередной раз интересуются, как у меня дела. В следующий раз, когда они позвонят мне, я хотел бы ответить, что их проклятые деньги находятся у меня и я знаю, что мне теперь делать!
Хенсон смотрел на берег, освещенный фарами. Он знал, какое место он ищет, если только ему удастся его найти. Это должно быть достаточно уединенное место, но не слишком далеко от дороги с интенсивным движением. Дороги, на которой любопытные водители остановились бы, привлеченные светом фар и прожекторов и группой землекопов.
Он занялся стальными браслетами, сжимающими его запястья. Правый скользил легко, но левый он снять не мог. Видимо, когда надевали наручники, он недостаточно напряг кулак или просто забыл это сделать.
Подумав об этом, он загрустил. Нужно быть действительно фокусником, чтобы вылезти из пучины, в которую он сам себя вверг. Подписывая фальшивое признание, он связал себя по рукам и ногам и отдал себя во власть правосудия, которое могло теперь распорядиться им, как хотело.
Неожиданно инспектор спросил:
– Что это вы там копаетесь?
Хенсон быстро надел на руку наручник и вытер лицо обеими руками.
– Проклятые москиты! Озвереть можно.
– Верно, – проворчал Греди. – А я, между прочим, надеялся, что у нас в конторе имеются защитные средства против летающей нечисти.
Шофер свернул налево и покинул Доти Роал, чтобы проехать по небольшой проселочной дороге.
Это не должно быть дальше. Судя по карте, Калюме впадает в озеро приблизительно в двух милях отсюда. Хенсон не спускал глаз с берега озера.
– Я начинаю узнавать места. Мы проехали уже много знакомых примет, которые я запомнил в прошлый раз, когда ехал сюда.
Сидящий на заднем сиденье полицейский, хорошо знакомый с местностью, заметил:
– Если он приехал сюда из Калюме-Сити, чтобы зарыть деньги на южном берегу озера, то его роща должна быть где-то здесь. Он должен был пройти по Торренс-авеню до сто тридцать восьмой улицы, которая ведет к озеру. Что вы сделали после того, как оставили свою курочку в баре? Украли машину?
– Нет! – мгновенно ответил Хенсон. – Я нанял ее.
Греди закурил следующую сигарету в тщетной надежде отогнать москитов.
– Тьфу, пропасть! На деньги «Атласа»?
– Вовсе нет! В сейфе было три тысячи восемьсот двадцать долларов, принадлежавших лично мне.
Греди ухмыльнулся.
– Рассказывайте!
Дорога теперь вполне устраивала Хенсона. Она не была слишком удалена от озера и по ней шел постоянный поток машин. Еле продвигающийся караван из семи машин явно вызывал недовольство, и около дюжины машин пожелали обогнать их, но быстро передумали, увидев опознавательные знаки полиции.
Когда полицейские машины остановятся и ему удастся обмануть своих стражей и бежать, он попробует уговорить водителя последней машины.
– Мы приближаемся, – сообщил он. – Мне кажется, я узнал место. Но ночью все выглядит совершенно иначе, – добавил он, точно извиняясь.
Шофер еще больше замедлил ход и попросил:
– Дайте знак, когда нужно будет остановиться.
На расстоянии двухсот метров Хенсон заметил купу деревьев. Ему не нужно было притворяться взволнованным. Горло пересохло, сердце колотилось так, что трудно было дышать. Руки вспотели. Он даже перестал ощущать укусы надоедливых москитов.
За несколько минут до их прибытия на место он понял, что у него три возможности: или обнаружится его ложь, или он получит полдюжины пуль в спину, или, что менее вероятно, ему удастся бежать и попасть в Перу, и там он найдет наконец ключ к своим подозрениям, а это – желанная свобода вместо смертного приговора или каторжных работ.
Маленькая рощица во всех отношениях отвечала его планам. Она находилась недалеко от озера – ее местоположение соответствовало выдуманной им истории – и менее чем в семидесяти метрах от проезжей дороги. Скопление здесь конвоирующих машин нарушит нормальное движение транспорта. Земля на обочине была достаточно твердой, чтобы одна из машин могла объехать колонну и создать второй ряд машин.
– Вот она! – закричал Хенсон. – Здесь!
– Вы уверены в этом? – засомневался Греди.
– На сто процентов.
– Ладно, – проворчал Греди и повернулся к шоферу: – Когда доберетесь до деревьев, остановитесь на обочине и просигнальте остальным, что мы приехали.
Шофер включил сирену. Ее вопль прозвучал в ночной тишине, как призыв о помощи или как крик экстаза.
Цепочка полицейских машин остановилась позади них, перекрыв таким образом путь другим машинам, следовавшим по своим делам. :
Греди вышел из машины, сказав Хенсону категорическим тоном:
– Не отставайте от инспектора Тоннели, пока мы не расставим все оборудование и прожекторы.
– Хорошо, – тихо пробормотал Хенсон.
– А вы, – продолжал Греди, обращаясь к двум другим полицейским, – попробуйте восстановить движение на дороге. Уберите пробку.
– Понятно! – ответил один из них.
Когда машина, полная репортеров, остановилась около головной полицейской машины, чтобы сфотографировать происходящее, полицейский фотограф возмущенно воскликнул:
– Они обязаны были получить разрешение на съемки! Этим проклятым газетчикам плевать на то, что они мешают движению. Им лишь бы сделать сенсационные снимки!
Но Греди, казалось, был доволен.
– Ну, они ничем не рискуют, написав про мои действия. Оставьте их, пусть фотографируют. Получится недурная статейка для газеты. Не каждый вечер выкапываешь семьсот тысяч долларов! Ну, за дело! Только скажите им сначала, чтоб поскорее убрали с дороги свою машину. Если потребуется, загоните ее в рощу.
– Будет исполнено, сэр!
У Хенсона начался озноб, он почувствовал себя маленькой песчинкой, когда обнаружил, какими силами располагает полиция для проведения операции.
С громким стуком достали лопаты и фонари. Электрики стали не торопясь устанавливать среди деревьев прожектора, свет которых скрестился со светом фар на машинах. По мере того как зажигались прожектора, темнота отступала, и она исчезла совсем, когда свет всех осветительных приборов и фар оказался направленным на площадь в шестьдесят квадратных метров.
А на дороге происходило как раз то, о чем мечтал Хенсон. Несмотря на все усилия полиции, подкрепленные несколькими рупорами, дорога на значительном протяжении все равно оставалась блокированной с обеих сторон.
Инспектор Тоннели подвел Хенсона к купе деревьев.
– Ну, папаша, откуда начнем рыть? – спросил он.
По счастью, почва была песчаной, и дождь, непрерывно ливший последние три дня, уплотнил ее так, что она стала твердой как камень. Хенсон наугад показал направление.
– Вот здесь, мне кажется...
– Что значит «мне кажется»?
– А как же! Дождь смыл многие приметы и изменил поверхность почвы, поэтому я не могу показать точнее. Думаю, деньги здесь. Но, возможно, они окажутся метров на шесть или семь дальше.
– На какую глубину вы их зарыли?
– Приблизительно на один метр.
Один из фотографов взял лопату у полицейского и передал ее Греди.
– Вы позволите, господин комиссар, сфотографировать начало работы, а потом я сделаю еще несколько снимков: с деньгами в руках, когда вы их найдете. Ведь не каждый день видишь семьсот тысяч долларов!
– Да, это действительно так! – бросил Греди и улыбнулся сияющей улыбкой.
Он принял соответствующую позу, и вокруг него под светом фар, усиленным вспышками магния, защелкали аппараты. Затем он протянул лопату ближайшему полицейскому.
– Начинайте! Все, у кого есть лопаты, приступайте к работе! А остальные (он сдерживал толпу) отойдите в сторону, чтоб можно было откидывать песок.
Инспектор Тоннели вместе с Хенсоном отодвинулись вместе со всеми: надо было дать простор работающим.
Укусы москитов на пути из Чикаго были ничто по сравнению с тем, что началось здесь, где светили яркие огни, привлекшие целые полчища этих гнусных насекомых. Тоннели, держа руку на плече Хенсона, другой рукой вытирал лицо и шею, облепленные мошкарой и кровоточащие от укусов.
– Какого черта вы не разместили эти деньги где-нибудь в другом месте? – недовольно ворчал он.
– Очень сожалею, – пробормотал Хенсон, на самом деле весьма довольный. – Может быть, отойдем немного подальше, за деревья, туда не достигает свет фар. Говорят, что там, внизу, москитов поменьше.
Тоннели внимательно осмотрел наручники своего пленника.
– Может и поменьше. Но не вздумайте со мной шутить. Если станете чересчур хитрить, я разобью вам морду. И поверьте, получу от этого истинное удовольствие.
Хенсон не ошибся: в тени свирепых москитов оказалось гораздо меньше, чем на свету. Он незаметно осмотрелся вокруг – никто не обращал на них внимания. Люди не спускали глаз с землекопов. Легкая тошнота, которую он недавно ощутил в глубине желудка, перешла в ноющую боль, когда Хенсон правой рукой выскользнул из наручника и сжал кулак.
Сейчас или никогда!
Тоннели также не спускал глаз с землекопов, вытягивая шею. Хенсон крепче расставил ноги, приподнялся и изо всей силы ударил инспектора кулаком в висок. Колени Тоннели подогнулись, и он опустился на песок. Хенсон, осторожно удерживая его и зная, что это не пройдет незамеченным, сообщил окружавшим их зевакам:
– Тепловой удар. Сходите за полицейским или санитаром.
Из сразу же окружили любопытные. Один из них любезно предложил:
– Я прошел курсы Красного Креста и могу попытаться привести его в себя, пока никто не подошел.
Люди передавали друг другу:
– Скажите, чтобы уведомили какого-нибудь флика или санитара. Человек потерял сознание.
– А в ожидании квалифицированной помощи, – продолжал деятель Красного Креста, – отодвиньтесь и дайте ему побольше воздуха. Никто не помнит, что нужно делать, когда человек теряет сознание? Его надо посадить и зажать голову в коленях или положить на спину и поднять ему ноги?
По этому вопросу сразу же разгорелся жаркий спор.
Пока все спорили, Хенсон сунул руку в карман, чтобы не было видно наручников. Затем, как будто для того, чтобы облегчить Тоннели дыхание, он расстегнул ему воротник, заодно незаметно взял его пистолет и сунул себе в карман. После этих манипуляций он смешался с толпой.
– Весьма сожалею, – заявил он, – но я совсем не знаю, что нужно делать в таких случаях. – Он посмотрел на знатока и попросил его: – Может, вы займетесь им, пока не подоспеет помощь?
У деятеля Красного Креста был наемного растерянный вид, но поскольку он сказал, что знает, как оказывать первую помощь, он опустился на колени возле Тоннели.
– Теперь я вспомнил, – обрадовался он. – Надо опустить его руки в холодную воду и опрыскать лицо. Пусть кто-нибудь сходит за холодной водой, лучше ледяной, если достанут.
– Я сбегаю, – торопливо произнес Хенсон. – Там есть дом, по ту сторону дороги.
Он пробрался через толпу зевак, которые, не желая покидать свои места, охотно расступались, перешел через дорогу и быстро пошел вдоль длинной колонны автомашин, выстроившихся по обочине.
Через некоторое время Тоннели придет в себя, и тогда взвоют сирены. К этому моменту Хенсону надо оказаться как можно дальше отсюда.
Никто не обратил на него внимания и не пустился в погоню.
Водители, не покидая своих машин, открыли дверцы и стояли, вытянув шеи, стараясь что-нибудь увидеть поверх шумящей толпы и догадаться о том, что же происходит на освещенной площадке. Некоторые даже забрались на капоты или на крыши автомобилей.
Хенсон быстро шел мимо них, пока не дошел до «бьюика» того же выпуска, что был у него, с ключами, оставленными в машине. Скользнув за руль, он включил скорость и уже собирался отъехать, как вдруг к машине подошел молодой полицейский в форме. Хенсон не знал его, а он не знал Хенсона.
– Это ваша машина?
Хенсон проглотил комок, застрявший в глотке, и ответил:
– Да.
– Тогда уезжайте! То, что там происходит, вас не касается. Это дело полиции, а не ваше.
– Сейчас.
Агент показал ему на дорогу.
– Ну, сматывайтесь! Вы меня поняли? Уезжайте, пока я не задержал вас за неповиновение полиции!
Хенсон поспешил ответить:
– Хорошо, хорошо, уезжаю. Прошу прощения.
Он поставил «бьюик» на дорогу в хвосте у дюжины машин, а полицейский подошел к другой машине и, взяв в руки рупор, закричал:
– Чей «Понтиак-53», красного цвета с номером Индианы? Немедленно уберите машину! Необходимо восстановить движение на дороге!
Руки Хенсона вспотели до такой степени и так дрожали, что он с трудом удерживал руль. Цепь, свисающая с наручника на левой руке, при каждом его движении ударялась о панельный щиток.
Он проехал прямо вперед до первого перекрестка и повернул затем направо – к центру Калюме-Сити. Проделывая это, он услышал первый вздох сирены, звук нарастал и скоро страшный вой разорвал ночную тишину.
Тоннели, вероятно, уже пришел в себя. Охота за преступником началась. Хенсон не ощущал гордости за свой поступок. У него было единственное желание – остановить машину на краю дороги, чтобы его вырвало. Но у него не было времени на эту слабость.
Если ему дорога жизнь, если он хочет вновь увидеть Ванду, он должен любым способом оказаться в Перу до того, как его поймают, и потолковать с матерью Ольги.
Если его подозрения верны, то небольшая беседа со старой дамой осветит многие темные стороны его жизни, о которых он даже не подозревал в течение многих лет. Возможно, не отдавая себе в этом отчета, она разъяснит ему многое, в том числе и то, кто убил Тома Коннорса, Ольгу и украл эти семьсот тысяч долларов из сейфа.
Он пытался вспомнить девичью фамилию Ольги. В смятении Хенсон смог вспомнить только имя Ольгиной матери – Хельга. Он помнил, что их фамилия была не скандинавской, и надеялся, что когда успокоится, то вспомнит ее, может, до прибытия в Перу.
Если он туда прибудет...
– Мне кажется, это как раз то.
Целая армия москитов ринулась в атаку на людей. Они проникали и через открытые окна машины. Греди время от времени бил по воздуху, шлепал себя по лицу и ругал полицейское управление, которое не могло предоставить им машины с кондиционером.
– Мы не собираемся разыскивать здесь копи царя Соломона, – проворчал он. – Нам нужно всего лишь откопать те денежки, которые вы где-то зарыли. Вы ведь сказали, что отметили это место, а до сих пор еще не нашли меток.
– Верно, – согласился Хенсон, – но вы сами понимаете, в то утро я был не в очень-то хорошем состоянии.
– В этом можно не сомневаться, – заявил Греди. – Портье в отеле на Дернборн-стрит сказал, что вы приехали в десять часов и оставались там до двух часов ночи. После полученного удовольствия вы, должно быть, не могли подняться. Не говоря уже о том, что вы занимались этим и с законной женой, прежде чем задушить ее.
Хенсон сделал вид, что не расслышал Греди. В сопровождении инспектора, который не отходил от него ни на шаг, он вышел из машины и огляделся.
– Вы правы, – вздохнул он, – это не тут. Очень похоже, но не тут. Надо проехать чуть дальше. Я видел оттуда реку.
Они снова сели в машину.
– Это не меньше трех миль отсюда, – проворчал шофер, глядя на карту при свете приборной доски. – Надо проехать Доти Роуд и свернуть на проселочную дорогу.
Он тронулся с места, сопровождаемый цепочкой машин.
– Не так быстро! – посоветовал Греди. – И освещайте берег фарами! Жаль, что я не послушался Деволта и не дождался завтрашнего утра. Но всякий раз, когда звонит телефон, это или Джек Хелл или парни из страховой компании – в очередной раз интересуются, как у меня дела. В следующий раз, когда они позвонят мне, я хотел бы ответить, что их проклятые деньги находятся у меня и я знаю, что мне теперь делать!
Хенсон смотрел на берег, освещенный фарами. Он знал, какое место он ищет, если только ему удастся его найти. Это должно быть достаточно уединенное место, но не слишком далеко от дороги с интенсивным движением. Дороги, на которой любопытные водители остановились бы, привлеченные светом фар и прожекторов и группой землекопов.
Он занялся стальными браслетами, сжимающими его запястья. Правый скользил легко, но левый он снять не мог. Видимо, когда надевали наручники, он недостаточно напряг кулак или просто забыл это сделать.
Подумав об этом, он загрустил. Нужно быть действительно фокусником, чтобы вылезти из пучины, в которую он сам себя вверг. Подписывая фальшивое признание, он связал себя по рукам и ногам и отдал себя во власть правосудия, которое могло теперь распорядиться им, как хотело.
Неожиданно инспектор спросил:
– Что это вы там копаетесь?
Хенсон быстро надел на руку наручник и вытер лицо обеими руками.
– Проклятые москиты! Озвереть можно.
– Верно, – проворчал Греди. – А я, между прочим, надеялся, что у нас в конторе имеются защитные средства против летающей нечисти.
Шофер свернул налево и покинул Доти Роал, чтобы проехать по небольшой проселочной дороге.
Это не должно быть дальше. Судя по карте, Калюме впадает в озеро приблизительно в двух милях отсюда. Хенсон не спускал глаз с берега озера.
– Я начинаю узнавать места. Мы проехали уже много знакомых примет, которые я запомнил в прошлый раз, когда ехал сюда.
Сидящий на заднем сиденье полицейский, хорошо знакомый с местностью, заметил:
– Если он приехал сюда из Калюме-Сити, чтобы зарыть деньги на южном берегу озера, то его роща должна быть где-то здесь. Он должен был пройти по Торренс-авеню до сто тридцать восьмой улицы, которая ведет к озеру. Что вы сделали после того, как оставили свою курочку в баре? Украли машину?
– Нет! – мгновенно ответил Хенсон. – Я нанял ее.
Греди закурил следующую сигарету в тщетной надежде отогнать москитов.
– Тьфу, пропасть! На деньги «Атласа»?
– Вовсе нет! В сейфе было три тысячи восемьсот двадцать долларов, принадлежавших лично мне.
Греди ухмыльнулся.
– Рассказывайте!
Дорога теперь вполне устраивала Хенсона. Она не была слишком удалена от озера и по ней шел постоянный поток машин. Еле продвигающийся караван из семи машин явно вызывал недовольство, и около дюжины машин пожелали обогнать их, но быстро передумали, увидев опознавательные знаки полиции.
Когда полицейские машины остановятся и ему удастся обмануть своих стражей и бежать, он попробует уговорить водителя последней машины.
– Мы приближаемся, – сообщил он. – Мне кажется, я узнал место. Но ночью все выглядит совершенно иначе, – добавил он, точно извиняясь.
Шофер еще больше замедлил ход и попросил:
– Дайте знак, когда нужно будет остановиться.
На расстоянии двухсот метров Хенсон заметил купу деревьев. Ему не нужно было притворяться взволнованным. Горло пересохло, сердце колотилось так, что трудно было дышать. Руки вспотели. Он даже перестал ощущать укусы надоедливых москитов.
За несколько минут до их прибытия на место он понял, что у него три возможности: или обнаружится его ложь, или он получит полдюжины пуль в спину, или, что менее вероятно, ему удастся бежать и попасть в Перу, и там он найдет наконец ключ к своим подозрениям, а это – желанная свобода вместо смертного приговора или каторжных работ.
Маленькая рощица во всех отношениях отвечала его планам. Она находилась недалеко от озера – ее местоположение соответствовало выдуманной им истории – и менее чем в семидесяти метрах от проезжей дороги. Скопление здесь конвоирующих машин нарушит нормальное движение транспорта. Земля на обочине была достаточно твердой, чтобы одна из машин могла объехать колонну и создать второй ряд машин.
– Вот она! – закричал Хенсон. – Здесь!
– Вы уверены в этом? – засомневался Греди.
– На сто процентов.
– Ладно, – проворчал Греди и повернулся к шоферу: – Когда доберетесь до деревьев, остановитесь на обочине и просигнальте остальным, что мы приехали.
Шофер включил сирену. Ее вопль прозвучал в ночной тишине, как призыв о помощи или как крик экстаза.
Цепочка полицейских машин остановилась позади них, перекрыв таким образом путь другим машинам, следовавшим по своим делам. :
Греди вышел из машины, сказав Хенсону категорическим тоном:
– Не отставайте от инспектора Тоннели, пока мы не расставим все оборудование и прожекторы.
– Хорошо, – тихо пробормотал Хенсон.
– А вы, – продолжал Греди, обращаясь к двум другим полицейским, – попробуйте восстановить движение на дороге. Уберите пробку.
– Понятно! – ответил один из них.
Когда машина, полная репортеров, остановилась около головной полицейской машины, чтобы сфотографировать происходящее, полицейский фотограф возмущенно воскликнул:
– Они обязаны были получить разрешение на съемки! Этим проклятым газетчикам плевать на то, что они мешают движению. Им лишь бы сделать сенсационные снимки!
Но Греди, казалось, был доволен.
– Ну, они ничем не рискуют, написав про мои действия. Оставьте их, пусть фотографируют. Получится недурная статейка для газеты. Не каждый вечер выкапываешь семьсот тысяч долларов! Ну, за дело! Только скажите им сначала, чтоб поскорее убрали с дороги свою машину. Если потребуется, загоните ее в рощу.
– Будет исполнено, сэр!
У Хенсона начался озноб, он почувствовал себя маленькой песчинкой, когда обнаружил, какими силами располагает полиция для проведения операции.
С громким стуком достали лопаты и фонари. Электрики стали не торопясь устанавливать среди деревьев прожектора, свет которых скрестился со светом фар на машинах. По мере того как зажигались прожектора, темнота отступала, и она исчезла совсем, когда свет всех осветительных приборов и фар оказался направленным на площадь в шестьдесят квадратных метров.
А на дороге происходило как раз то, о чем мечтал Хенсон. Несмотря на все усилия полиции, подкрепленные несколькими рупорами, дорога на значительном протяжении все равно оставалась блокированной с обеих сторон.
Инспектор Тоннели подвел Хенсона к купе деревьев.
– Ну, папаша, откуда начнем рыть? – спросил он.
По счастью, почва была песчаной, и дождь, непрерывно ливший последние три дня, уплотнил ее так, что она стала твердой как камень. Хенсон наугад показал направление.
– Вот здесь, мне кажется...
– Что значит «мне кажется»?
– А как же! Дождь смыл многие приметы и изменил поверхность почвы, поэтому я не могу показать точнее. Думаю, деньги здесь. Но, возможно, они окажутся метров на шесть или семь дальше.
– На какую глубину вы их зарыли?
– Приблизительно на один метр.
Один из фотографов взял лопату у полицейского и передал ее Греди.
– Вы позволите, господин комиссар, сфотографировать начало работы, а потом я сделаю еще несколько снимков: с деньгами в руках, когда вы их найдете. Ведь не каждый день видишь семьсот тысяч долларов!
– Да, это действительно так! – бросил Греди и улыбнулся сияющей улыбкой.
Он принял соответствующую позу, и вокруг него под светом фар, усиленным вспышками магния, защелкали аппараты. Затем он протянул лопату ближайшему полицейскому.
– Начинайте! Все, у кого есть лопаты, приступайте к работе! А остальные (он сдерживал толпу) отойдите в сторону, чтоб можно было откидывать песок.
Инспектор Тоннели вместе с Хенсоном отодвинулись вместе со всеми: надо было дать простор работающим.
Укусы москитов на пути из Чикаго были ничто по сравнению с тем, что началось здесь, где светили яркие огни, привлекшие целые полчища этих гнусных насекомых. Тоннели, держа руку на плече Хенсона, другой рукой вытирал лицо и шею, облепленные мошкарой и кровоточащие от укусов.
– Какого черта вы не разместили эти деньги где-нибудь в другом месте? – недовольно ворчал он.
– Очень сожалею, – пробормотал Хенсон, на самом деле весьма довольный. – Может быть, отойдем немного подальше, за деревья, туда не достигает свет фар. Говорят, что там, внизу, москитов поменьше.
Тоннели внимательно осмотрел наручники своего пленника.
– Может и поменьше. Но не вздумайте со мной шутить. Если станете чересчур хитрить, я разобью вам морду. И поверьте, получу от этого истинное удовольствие.
Хенсон не ошибся: в тени свирепых москитов оказалось гораздо меньше, чем на свету. Он незаметно осмотрелся вокруг – никто не обращал на них внимания. Люди не спускали глаз с землекопов. Легкая тошнота, которую он недавно ощутил в глубине желудка, перешла в ноющую боль, когда Хенсон правой рукой выскользнул из наручника и сжал кулак.
Сейчас или никогда!
Тоннели также не спускал глаз с землекопов, вытягивая шею. Хенсон крепче расставил ноги, приподнялся и изо всей силы ударил инспектора кулаком в висок. Колени Тоннели подогнулись, и он опустился на песок. Хенсон, осторожно удерживая его и зная, что это не пройдет незамеченным, сообщил окружавшим их зевакам:
– Тепловой удар. Сходите за полицейским или санитаром.
Из сразу же окружили любопытные. Один из них любезно предложил:
– Я прошел курсы Красного Креста и могу попытаться привести его в себя, пока никто не подошел.
Люди передавали друг другу:
– Скажите, чтобы уведомили какого-нибудь флика или санитара. Человек потерял сознание.
– А в ожидании квалифицированной помощи, – продолжал деятель Красного Креста, – отодвиньтесь и дайте ему побольше воздуха. Никто не помнит, что нужно делать, когда человек теряет сознание? Его надо посадить и зажать голову в коленях или положить на спину и поднять ему ноги?
По этому вопросу сразу же разгорелся жаркий спор.
Пока все спорили, Хенсон сунул руку в карман, чтобы не было видно наручников. Затем, как будто для того, чтобы облегчить Тоннели дыхание, он расстегнул ему воротник, заодно незаметно взял его пистолет и сунул себе в карман. После этих манипуляций он смешался с толпой.
– Весьма сожалею, – заявил он, – но я совсем не знаю, что нужно делать в таких случаях. – Он посмотрел на знатока и попросил его: – Может, вы займетесь им, пока не подоспеет помощь?
У деятеля Красного Креста был наемного растерянный вид, но поскольку он сказал, что знает, как оказывать первую помощь, он опустился на колени возле Тоннели.
– Теперь я вспомнил, – обрадовался он. – Надо опустить его руки в холодную воду и опрыскать лицо. Пусть кто-нибудь сходит за холодной водой, лучше ледяной, если достанут.
– Я сбегаю, – торопливо произнес Хенсон. – Там есть дом, по ту сторону дороги.
Он пробрался через толпу зевак, которые, не желая покидать свои места, охотно расступались, перешел через дорогу и быстро пошел вдоль длинной колонны автомашин, выстроившихся по обочине.
Через некоторое время Тоннели придет в себя, и тогда взвоют сирены. К этому моменту Хенсону надо оказаться как можно дальше отсюда.
Никто не обратил на него внимания и не пустился в погоню.
Водители, не покидая своих машин, открыли дверцы и стояли, вытянув шеи, стараясь что-нибудь увидеть поверх шумящей толпы и догадаться о том, что же происходит на освещенной площадке. Некоторые даже забрались на капоты или на крыши автомобилей.
Хенсон быстро шел мимо них, пока не дошел до «бьюика» того же выпуска, что был у него, с ключами, оставленными в машине. Скользнув за руль, он включил скорость и уже собирался отъехать, как вдруг к машине подошел молодой полицейский в форме. Хенсон не знал его, а он не знал Хенсона.
– Это ваша машина?
Хенсон проглотил комок, застрявший в глотке, и ответил:
– Да.
– Тогда уезжайте! То, что там происходит, вас не касается. Это дело полиции, а не ваше.
– Сейчас.
Агент показал ему на дорогу.
– Ну, сматывайтесь! Вы меня поняли? Уезжайте, пока я не задержал вас за неповиновение полиции!
Хенсон поспешил ответить:
– Хорошо, хорошо, уезжаю. Прошу прощения.
Он поставил «бьюик» на дорогу в хвосте у дюжины машин, а полицейский подошел к другой машине и, взяв в руки рупор, закричал:
– Чей «Понтиак-53», красного цвета с номером Индианы? Немедленно уберите машину! Необходимо восстановить движение на дороге!
Руки Хенсона вспотели до такой степени и так дрожали, что он с трудом удерживал руль. Цепь, свисающая с наручника на левой руке, при каждом его движении ударялась о панельный щиток.
Он проехал прямо вперед до первого перекрестка и повернул затем направо – к центру Калюме-Сити. Проделывая это, он услышал первый вздох сирены, звук нарастал и скоро страшный вой разорвал ночную тишину.
Тоннели, вероятно, уже пришел в себя. Охота за преступником началась. Хенсон не ощущал гордости за свой поступок. У него было единственное желание – остановить машину на краю дороги, чтобы его вырвало. Но у него не было времени на эту слабость.
Если ему дорога жизнь, если он хочет вновь увидеть Ванду, он должен любым способом оказаться в Перу до того, как его поймают, и потолковать с матерью Ольги.
Если его подозрения верны, то небольшая беседа со старой дамой осветит многие темные стороны его жизни, о которых он даже не подозревал в течение многих лет. Возможно, не отдавая себе в этом отчета, она разъяснит ему многое, в том числе и то, кто убил Тома Коннорса, Ольгу и украл эти семьсот тысяч долларов из сейфа.
Он пытался вспомнить девичью фамилию Ольги. В смятении Хенсон смог вспомнить только имя Ольгиной матери – Хельга. Он помнил, что их фамилия была не скандинавской, и надеялся, что когда успокоится, то вспомнит ее, может, до прибытия в Перу.
Если он туда прибудет...
Глава 15
Расстояние от Калюме-Сити до маленького городка в Индиане, в котором родилась Ольга, было невелико. Хенсон надеялся оказаться там еще до восхода солнца.
Но он ошибся. Из-за всяческих предосторожностей – необходимость держаться вдали от больших дорог, объезжать населенные пункты кружными путями – он добрался до Брюк-Лек лишь в восемь утра. Судя по карте, которую ему дал один из водителей, ему оставалось еще добрых 60 миль пути.
Он остановился в предместье Брюк-Лек и стал раздумывать, стоит ли ехать дальше.
Мать звали Хельга Киблер. Он довольно быстро вспомнил это. Хенсон не боялся, что чикагская полиция свяжется с Перу и будет следить за ее домом. Полиция, безусловно, ничего не знала об Ольгиной матери. Он впервые задумался о том, что за двадцать четыре года супружеской жизни, как это ни странно, он никогда не видел Ольгиной матери, Ольга ни разу не предложила ему познакомиться с тещей. Он же со своей стороны считал, что его жена сноб и что она стыдится знакомить его со старой крестьянкой, давшей ей жизнь. А впрочем, Хенсон был очень доволен, что ему не нужно заботиться еще и о своей теще. Как только он стал прилично зарабатывать, по просьбе Ольги он охотно подписывал каждый месяц чек на двадцать пять долларов для ее матери. В конце концов, это ведь была мать его жены.
Но он ошибся. Из-за всяческих предосторожностей – необходимость держаться вдали от больших дорог, объезжать населенные пункты кружными путями – он добрался до Брюк-Лек лишь в восемь утра. Судя по карте, которую ему дал один из водителей, ему оставалось еще добрых 60 миль пути.
Он остановился в предместье Брюк-Лек и стал раздумывать, стоит ли ехать дальше.
Мать звали Хельга Киблер. Он довольно быстро вспомнил это. Хенсон не боялся, что чикагская полиция свяжется с Перу и будет следить за ее домом. Полиция, безусловно, ничего не знала об Ольгиной матери. Он впервые задумался о том, что за двадцать четыре года супружеской жизни, как это ни странно, он никогда не видел Ольгиной матери, Ольга ни разу не предложила ему познакомиться с тещей. Он же со своей стороны считал, что его жена сноб и что она стыдится знакомить его со старой крестьянкой, давшей ей жизнь. А впрочем, Хенсон был очень доволен, что ему не нужно заботиться еще и о своей теще. Как только он стал прилично зарабатывать, по просьбе Ольги он охотно подписывал каждый месяц чек на двадцать пять долларов для ее матери. В конце концов, это ведь была мать его жены.