– Рыба, – проговорил он, нервно оглядываясь вокруг.
– М-м, неплохо. Люблю рыбу: вкусно и готовить просто, но вот с гарниром проблема – ни рис, ни картошка не годятся, пресновато. Вы что предпочитаете?
– Чипсы.
Это был домашний врач Алана Карпентера. Наш человек уже встречался с ним, мне предстояло лишь отдать оставшуюся половину денег. В первый раз доктора Ранджани отвели в уголок и сказали, коротко и ясно: "Один ваш пациент на следующей неделе умрет во сне. Полиция вас вызовет, чтобы засвидетельствовать смерть. Вы подпишете заключение и объясните им, что вскрытия не требуется. Если все пройдет как надо, получите десять тысяч наличными и больше нас не увидите. Если начнете делать глупости или обратитесь в полицию, мы обидимся. – После чего доктору показали фотографии его жены и детей (или каких-то других родственников – кого удалось сфотографировать). – И не беспокойтесь: человек, который должен умереть, – грязный педофил. Все вот-вот попадет в газеты, и наш босс, который знаком с ним лично и ничего не знал, боится быть скомпрометированным. А так и справедливость восторжествует, и его репутация не пострадает. Неужели вы станете жертвовать собой и своей семьей из-за какого-то выродка?"
Разумеется, не станет. Все это, конечно, неправда, но зачем расстраивать доктора Ранджани?
И доктор согласился. Получил вызов, приехал к Карпентеру, покачал головой – вроде "я его предупреждал", – констатировал смерть и сказал легавым, что во вскрытии необходимости нет. Дело в том, что вскрытие обязательно выявило бы избыток инсулина, как и любого другого препарата, однако если домашний доктор вскрытия не рекомендует, то все шито-крыто. Какой сыщик станет спорить с врачом? Мне оставалось лишь положить на видном месте его карточку. Дальше все идет само собой. Они всегда звонят врачу – вот в чем прелесть! В случае внезапной смерти, не вызывающей подозрений, полиции рекомендовано обращаться к собственному врачу покойного, который хорошо знает пациента и может определить, по какой причине тот вдруг откинул копыта. Стандартный трюк – всегда срабатывает.
Почти всегда.
Бывают и случайности. К примеру, патрульные не нашли карточку, или с ними на вызове оказался какой-нибудь въедливый докторишка. Тогда все в руках Всевышнего. Если картина смерти подозрений не вызывает, тогда и докторишка скорее всего копать не будет. Дело в том, что каждый раз делать вскрытие просто невозможно. Нас в Великобритании шестьдесят миллионов, и каждый день умирают тысячи. Не знаю точно сколько, но думаю, что много, я где-то об этом читал. Даже если все врачи будут работать день и ночь, всех они не проверят – так какой же смысл полосовать какого-то толстяка, который скорее всего умер от сердечного приступа?
Вот так мы это делаем. Правильно все обставишь – и никто ничего не заподозрит.
Договориться с врачом – дело десятое. Главное – не проколоться во время самого убийства. Здесь никакие предосторожности не лишние. Повторяю – никакие. Риск слишком велик.
Как вы думаете, сколько скрыто в земле убийств, о которых так и не узнали?
Конечно, полной гарантии нет, так что совсем не вредно иметь под рукой катер, солидную сумму денег и несколько паспортов – на случай если дела пойдут вразнос.
Но вернемся к нашему доктору.
– Что теперь? – спросил Ранджани, вытирая пот со лба.
– Откройте дверцу со стороны пассажирского сиденья и отодвиньтесь. Я положу туда пакет. За нами никто не следит, не бойтесь.
Дверца приоткрылась, и я бросил оставшиеся пять тысяч на сиденье, в то время как доктор делал все возможное, чтобы возбудить подозрения.
– Все в порядке? – насторожился я.
– Да, нормально. По нему и раньше было видно, что сердечный приступ может произойти в любой момент, а когда я расписал все в красках, им осталось лишь удивляться, что это не случилось раньше.
– Ну ладно, только смотрите не кладите деньги в банк и не делайте совсем уж крупных покупок, а то привлечете к себе внимание.
– Понял, – сухо ответил доктор.
– И не беспокойтесь, сегодня вы совершили правильный поступок.
– Надеюсь, – кивнул он, посмотрев на пакет с деньгами. – Что теперь?
– Теперь забудьте все, что знаете про Карпентера, и забудьте, что видели меня. Да, и еще одно: несколько лет никуда не переезжайте.
– Что? Почему?
– Как почему? Мы, конечно, доверяем вам, доктор Ранджани, но не настолько. Нам нужно знать, где найти вас, если вы откроете рот. По крайней мере еще пять лет живите где живете – даже если родите еще шестьдесят восемь детей или выиграете в лотерею. До тех пор, пока мы не удостоверимся, что дело Карпентера закрыто. – И помахав на прощание пальцем, я отъехал, оставив нового члена организации Д. Б. париться над своими тысячами.
6. Разговор в машине
7. Любовь и слезы
– М-м, неплохо. Люблю рыбу: вкусно и готовить просто, но вот с гарниром проблема – ни рис, ни картошка не годятся, пресновато. Вы что предпочитаете?
– Чипсы.
Это был домашний врач Алана Карпентера. Наш человек уже встречался с ним, мне предстояло лишь отдать оставшуюся половину денег. В первый раз доктора Ранджани отвели в уголок и сказали, коротко и ясно: "Один ваш пациент на следующей неделе умрет во сне. Полиция вас вызовет, чтобы засвидетельствовать смерть. Вы подпишете заключение и объясните им, что вскрытия не требуется. Если все пройдет как надо, получите десять тысяч наличными и больше нас не увидите. Если начнете делать глупости или обратитесь в полицию, мы обидимся. – После чего доктору показали фотографии его жены и детей (или каких-то других родственников – кого удалось сфотографировать). – И не беспокойтесь: человек, который должен умереть, – грязный педофил. Все вот-вот попадет в газеты, и наш босс, который знаком с ним лично и ничего не знал, боится быть скомпрометированным. А так и справедливость восторжествует, и его репутация не пострадает. Неужели вы станете жертвовать собой и своей семьей из-за какого-то выродка?"
Разумеется, не станет. Все это, конечно, неправда, но зачем расстраивать доктора Ранджани?
И доктор согласился. Получил вызов, приехал к Карпентеру, покачал головой – вроде "я его предупреждал", – констатировал смерть и сказал легавым, что во вскрытии необходимости нет. Дело в том, что вскрытие обязательно выявило бы избыток инсулина, как и любого другого препарата, однако если домашний доктор вскрытия не рекомендует, то все шито-крыто. Какой сыщик станет спорить с врачом? Мне оставалось лишь положить на видном месте его карточку. Дальше все идет само собой. Они всегда звонят врачу – вот в чем прелесть! В случае внезапной смерти, не вызывающей подозрений, полиции рекомендовано обращаться к собственному врачу покойного, который хорошо знает пациента и может определить, по какой причине тот вдруг откинул копыта. Стандартный трюк – всегда срабатывает.
Почти всегда.
Бывают и случайности. К примеру, патрульные не нашли карточку, или с ними на вызове оказался какой-нибудь въедливый докторишка. Тогда все в руках Всевышнего. Если картина смерти подозрений не вызывает, тогда и докторишка скорее всего копать не будет. Дело в том, что каждый раз делать вскрытие просто невозможно. Нас в Великобритании шестьдесят миллионов, и каждый день умирают тысячи. Не знаю точно сколько, но думаю, что много, я где-то об этом читал. Даже если все врачи будут работать день и ночь, всех они не проверят – так какой же смысл полосовать какого-то толстяка, который скорее всего умер от сердечного приступа?
Вот так мы это делаем. Правильно все обставишь – и никто ничего не заподозрит.
Договориться с врачом – дело десятое. Главное – не проколоться во время самого убийства. Здесь никакие предосторожности не лишние. Повторяю – никакие. Риск слишком велик.
Как вы думаете, сколько скрыто в земле убийств, о которых так и не узнали?
Конечно, полной гарантии нет, так что совсем не вредно иметь под рукой катер, солидную сумму денег и несколько паспортов – на случай если дела пойдут вразнос.
Но вернемся к нашему доктору.
– Что теперь? – спросил Ранджани, вытирая пот со лба.
– Откройте дверцу со стороны пассажирского сиденья и отодвиньтесь. Я положу туда пакет. За нами никто не следит, не бойтесь.
Дверца приоткрылась, и я бросил оставшиеся пять тысяч на сиденье, в то время как доктор делал все возможное, чтобы возбудить подозрения.
– Все в порядке? – насторожился я.
– Да, нормально. По нему и раньше было видно, что сердечный приступ может произойти в любой момент, а когда я расписал все в красках, им осталось лишь удивляться, что это не случилось раньше.
– Ну ладно, только смотрите не кладите деньги в банк и не делайте совсем уж крупных покупок, а то привлечете к себе внимание.
– Понял, – сухо ответил доктор.
– И не беспокойтесь, сегодня вы совершили правильный поступок.
– Надеюсь, – кивнул он, посмотрев на пакет с деньгами. – Что теперь?
– Теперь забудьте все, что знаете про Карпентера, и забудьте, что видели меня. Да, и еще одно: несколько лет никуда не переезжайте.
– Что? Почему?
– Как почему? Мы, конечно, доверяем вам, доктор Ранджани, но не настолько. Нам нужно знать, где найти вас, если вы откроете рот. По крайней мере еще пять лет живите где живете – даже если родите еще шестьдесят восемь детей или выиграете в лотерею. До тех пор, пока мы не удостоверимся, что дело Карпентера закрыто. – И помахав на прощание пальцем, я отъехал, оставив нового члена организации Д. Б. париться над своими тысячами.
6. Разговор в машине
Я вернулся в "Вольеру" и доложил Логану, что все прошло гладко. На самом деле хватило бы и телефонного звонка или письма по "мылу", но мне хотелось увидеть Анджелу. Нельзя же, чтобы память о нашем первом разговоре улетучилась, нужно встретиться еще раз, пока она меня не забыла.
Когда я вышел от Логана, Анджела была внизу – чистила ковер возле бара, такая же красивая, как и в первый раз. Нет, еще красивее. В последнюю неделю я много о ней думал и, когда снова увидел, поразился, какая она настоящая. Самая настоящая из всех, кого я знал. В горле пересохло, сердце стучало как бешеное. Я прошел галерею и стал спускаться по лестнице. К Анджеле.
– Привет! – сказал я, проходя мимо, но почему-то не остановился – ноги сами шли вперед. Я успел пройти еще несколько шагов и оказался уже почти у самой двери, когда Анджела, поняв, наконец, откуда исходит голос, повернулась и ответила, тоже улыбнувшись. Что делать? Я был в замешательстве. Просто остановиться на ходу и поболтать уже не получится: момент упущен. Надо возвращаться к ней, а это совсем не то, что случайная встреча. Она будет гадать, что мне нужно, и придется говорить что-то определенное, а я и сам не знаю, что сказать, ничего не приходит в голову. Идти вперед просто немыслимо: оказавшись на улице, я потеряю шанс познакомиться с Анджелой поближе и буду жалеть об этом всю неделю. Как же быть?
Я застыл в центре площадки для танцев, балансируя на одной ноге. Другая застыла в воздухе, словно размышляя, в какую сторону шагнуть. Анджела молча наблюдала за моими мучениями. Так прошло несколько долгих секунд. Я понял: надо что-то сказать, иначе меня примут за идиота.
– Моешь пол, значит? – нашелся я наконец. Анджела опустила глаза на швабру, потом снова посмотрела на меня.
– Да, – сообщила она.
Я вышел и направился к машине.
Потом я долго думал, что мог сказать Анджеле, кроме дурацкого "моешь пол", и придумал целую кучу вариантов. "Красивый у тебя фартук", "что-то редко мы встречаемся", "у тебя вся спина белая" – да что угодно бы подошло! Вот ведь кретин! Я решил, что больше так не попадусь, и просидел всю ночь, пока не затвердил сценарий нашей следующей встречи, включая то, как я буду нежно поддерживать Анджелу под локоток, когда она будет хохотать над моими импровизированными шутками.
– Как поживаешь? Все трудишься?
– Иди на хрен, козел!
– Я-то козел, а ты кто?
Это, конечно, самый кошмарный вариант сценария – тут и локоток не поможет. Но до такого не дойдет, ясное дело. Только бы она дала мне шанс. Лишь бы поняла, что я хороший парень, не такая скотина, как другие, и все пойдет по плану.
Осталось определить час икс.
Я появлялся в клубе только для встречи с Логаном, что было не часто. Могут пройти месяцы, пока мы снова увидимся, вдруг за это время Анджелу уведут. Значит, нужен повод.
Но какой? Я не могу прийти на следующий день: два визита подряд – это подозрительно. А при моей работе нельзя вызывать у людей подозрения, иначе они начнут делать всякие опасные выводы.
И все-таки мне отчаянно хотелось повидаться с Анджелой. В конце концов я решил рискнуть: припарковался напротив клуба и стал ждать, когда она закончит работу.
– Привет! – скажу я. – Подвезти тебя? Анджела увидит меня и расцветет в улыбке, потом сядет в машину, рассыпаясь в благодарностях.
– С работы? – спрошу я.
Она кивнет и расскажет, как прошел день и где она сегодня мыла пол.
– Куда теперь? Может, хочешь чего-нибудь выпить, прежде чем ехать домой? За мой счет, само собой.
Она скажет, что не прочь пропустить стаканчик, и я повезу ее в ... Куда? В какой-нибудь местный бар, где потише. Но в какой? Я не очень-то знаю эти места. Если честно, я вообще в барах не очень-то бываю. Что же делать? Пожалуй, пока ее нет, стоит съездить разведать. Или нет, мы вообще не будем ничего пить, а лучше поужинаем – в конце концов приличный ресторан легче найти, чем тихий бар. А может, повезти ее домой и приготовить ужин? Черт, у меня же ничего нет, в магазин, что ли, сбегать? Что же я ей приготовлю? Лучше захватить из ресторана что-нибудь готовое. Например...
Звонок. По мобильному.
Я посмотрел на номер – звонят из клуба.
– Да?
– Бриджес, ты где? – Логан.
– Э-э... а что?
– Ладно, сформулирую вопрос иначе. Какого хрена ты засел там в машине?
Я поднял взгляд на окна. Ничего не видно – стекла зеркально-черные, но Логан наверняка там, смотрит на меня.
– Да-да, я тебя вижу. Мы все тебя видим. Что ты делаешь?
– Ничего. – Опасный ответ. Придется колоться. – Я просто жду Анджелу, уборщицу – хотел подвезти ее домой.
Пауза. Логан прикрыл трубку рукой и что-то кому-то сказал – потом снова мне:
– Послушай, Бриджес, я ведь предупреждал, что не стоит зря болтаться возле клуба, не важно, открыт он или нет. У нас тут полно ребят, которым надо заниматься делом, а они не хотят выходить, пока ты там маячишь – думают, ты шпик. Так что будь паинькой и вали отсюда, ладно? Мне работать надо.
Так-то вот. Прокололся. Мало того, чуть жизнью не поплатился, и все из-за девчонки! Теперь сюда нельзя будет сунуться по крайней мере пару месяцев.
Я ехал домой совершенно убитый. Имел последний шанс увидеть Анджелу – и позорно его продул!
Тот, наверху, снова выиграл. Подлый сукин сын, который следит за мной и мечтает, чтобы я никогда никого для себя не нашел!
Я стараюсь так не думать, я вообще далек от религии, но иногда это иначе просто не объяснишь. Какой-то грандиозный космический заговор, чтобы лишить меня самого обычного человеческого счастья, которое остальные получают без всякого труда! Мне нужно то же самое, что и всем, ведь так? Так с какой стати я должен быть один? Почему у меня все не как у людей?
Думайте что хотите, однако порой, клянусь Богом, возникает полное ощущение, что кто-то могущественный хочет разрушить мою жизнь! Кажется, теперь я знаю, что чувствовал бедняга Карпентер.
Не знаю. Ясно одно: рисовать в сотый раз вазу с фруктами или сидеть на полу, утыканном ароматическими свечками, и бубнить сутры – плохая замена.
Забыть про Анджелу никак не удавалось, и беспомощность еще больше угнетала меня. Я ехал домой, думая обо всем этом и растравляя свои раны, и вдруг... изо всех сил ударил по тормозам, чуть было не превратив в гармошку десяток машин, пристроившихся позади.
Вот она!
Стоит на той стороне, одна, ждет автобуса. Я резко повернул, пересек две полосы и со скрежетом затормозил в паре метров от Анджелы. Она вздрогнула и споткнулась о сумки с продуктами, чуть не свалившись сама.
– Эй! Привет! – в восторге заорал я, распахивая дверцу машины. – Это я!
Анджела испуганно заморгала, потом узнала меня.
– О, привет! – пробормотала она.
– Подвезти?
– Нет, спасибо, я доберусь. – Она показала на двухэтажный автобус, выехавший из-за поворота.
Моя улыбка угасла: еще один шанс уплывает.
– Может, все-таки... – промямлил я. – Мне совсем не трудно.
– Нет, не надо, тут всего три остановки.
– Но мне это ничего не стоит, давай! – взмолился я.
– Не надо, спасибо большое, – покачала она головой.
Как же уговорить? "Ну пожалуйста!" будет слишком дико... Тут сзади раздался сигнал автобуса, требующего освободить дорогу.
– Пока! – Анджела махнула рукой и подобрала сумки.
– Погоди! – крикнул я. – Не надо! Зачем тебе ехать вместе с этим быдлом! Садись ко мне. – И уже сказав это, понял, что она скорее всего постоянно ездит на автобусе, а значит, и сама, строго говоря, принадлежит к "быдлу".
Анджела улыбнулась на прощание и обошла машину сзади, направляясь к автобусу, застрявшему посреди дороги. В отчаянии я выскочил наружу.
– Пожалуйста, ну разреши мне тебя подвезти! Нам очень нужно поговорить.
Она обернулась и подозрительно посмотрела на меня.
– Поговорить? О чем?
– Ничего плохого, я обещаю!
Водитель и пассажиры недовольно вытаращились на нас через стекла автобуса. Анджела некоторое время колебалась, пока захлопнувшиеся двери не приняли решение за нее.
– Ну ладно, – проговорила она, залезла в машину и поставила сумки на колени.
Я мысленно возвел глаза к небу, благодаря того, кто наверху, и гадая, что буду ей говорить, когда сяду и пристегну ремень.
– Куда ехать? – спросил я.
– Домой. Туда, я покажу.
Я обогнал автобус, помахал водителю, который яростно сигналил, и улыбнулся Анджеле. Она нахмурилась, неловко заерзав под своими сумками.
– Ты хотел поговорить...
– Э-э... нет. То есть да. – Я поправил зеркало и несколько раз переключил передачу, чтобы выиграть время. – Э-э... как поживаешь?
– Нормально.
– Как работа?
– Нормально, – повторила она.
– Вот и отлично, – кивнул я. Наступило молчание.
– Меня зовут Иан, – вдруг осенило меня. – Иан Бриджес.
– Я знаю.
Она знает мое имя? Вот это да! Значит, думала обо мне, раз выяснила, как меня зовут. Интересно, кого она спросила? И в каких словах? Исподволь, стесняясь при этом, или прямо так и спросила, кто я такой? В конце концов любопытство меня заело.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто тебе сказал?
– Ты сам, на прошлой неделе.
– Правда? – Вот кретин...
Я ломал голову, пытаясь вспомнить, о чем я тогда болтал, однако на ум приходила лишь ее швабра.
– Ты... э-э... с работы идешь?
– Нет, из магазина. – Анджела показала на свои сумки.
– А, ну да. Понятно. М-м... Э-э...
Ну почему мне так трудно? Почему Анджела не поможет? Ей же ясно: я к ней неровно дышу – что, трудно сделать шаг навстречу? Вряд ли ее так уж добиваются, с ее-то ногой; казалось бы, должна и она проявить хоть какой-нибудь интерес или... ну, не знаю... хотя бы благодарность за то, что я не замечаю ее недостатка. Много ли мужчин вели бы себя так на моем месте? Разве она не видит, что я готов любить ее даже не вопреки хромоте, а благодаря ей? Я готов любить искренне, слепо, невзирая ни на какие препятствия! Неужели эта дура не понимает, что я ей предлагаю? Шанс быть любимой, как любая нормальная женщина – разве он ничего для нее не значит? Ну хоть пару слов в ответ, немного любезности, улыбку, наконец!
Или я чего-то не понимаю? Обручального кольца на пальце нет, я в этом первым делом убедился. Ну ладно, она не замужем, но, может быть, просто живет с кем-то? Если верить Эдди, ничего подобного – я спросил его в прошлый раз, когда забегал к Логану, – никого у нее нет. Может, он просто не знает?
Мне очень хотелось посмотреть в ее сумки – что там и на сколько порций, – и я несколько раз взглянул на них, но снаружи ничего не было видно. Боюсь, она подумала, что меня интересует нога. На всякий случай я перестал смотреть.
Следуя указаниям Анджелы, я повернул налево, потом направо и опять налево. Наконец она показала, где хочет выйти. Вот и еще один шанс уплывает из рук. Я остановился, она завозилась на сиденье, открывая дверцу... Все. Теперь или никогда! Сердце ушло в пятки: я осознал, что действовать придется вслепую, без единого слова ободрения, не говоря уже о какой-то гарантии. Ладно, скажу все прямо, может, смилостивится и хотя бы не пошлет подальше.
– Спасибо, что подвез, – сказала она, ступая на мостовую. – Пока!
– Погоди! – крикнул я, поспешно выкарабкиваясь из машины. – Э-э... ты пьешь что-нибудь?
– Что?
– Я в смысле... что бы ты хотела? Анджела удивленно смотрела на меня.
– Хотела?
– Ну да. Со мной. Хочешь, выпьем чего-нибудь?
– Извини, мне нужно обед готовить.
– Знаешь... давай пойдем куда-нибудь, и я угощу тебя обедом.
– Нет, это не для меня, – сказала она, оглядываясь на дом. – Для моей мамы.
– Что? – Может, я не расслышал? – Для мамы?
– Ну да. Я живу с мамой. Она нездорова, и я ухаживаю за ней.
Вот здорово! Живет с матерью. Значит, никаких мужчин. У меня определенно есть перспективы. И главное, Анджела будет меня любить еще и за то, что я готов мириться не только с ее ногой, но и с больной матерью! Ну, то есть я имею в виду, мы будем иногда навещать ее. Я покладист, всегда вежлив, и старушка скоро убедится, что ее дочь в хороших руках. Сегодня, само собой, поехать выпить не удастся, однако потом я найму мамаше прислугу, чтобы она была на всем готовом, и тогда мы с Анджелой сможем проводить время вместе.
Прокрутив в голове новую информацию, я вновь обрел оптимизм.
– А как насчет завтра, пойдем куда-нибудь?
– Я не могу.
– А послезавтра?
– Извини.
– А что такое?
– Я работаю.
– Не беспокойся... – Тут я осекся, осознав, что слишком поспешные финансовые предложения могут выглядеть как подачка – или, хуже того, плата за интимные услуги. – То есть я хочу сказать, ты могла бы взять выходной.
– Нет, не получится.
– Ну хорошо, а в обед или вечером?
– В это время я больше всего нужна маме.
– Неужели она не может хоть один вечер побыть одна? – воскликнул я.
– Извини, – покачала головой Анджела. Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга. Потом я отвел взгляд, не в силах скрыть жестокого разочарования. Внутри меня все переворачивалось. Снова поймав взгляд Анджелы, я прочистил горло, чтобы попрощаться, но лишь что-то невнятно прохрипел.
– До встречи, – сказала она.
– Угу. Пока, – мрачно кивнул я. Забравшись в машину, я даже не смог как следует закрыть дверь – пришлось снова открыть ее и захлопнуть. Включив зажигание, я уже был готов отъехать, когда Анджела вдруг постучала в окно.
– Если хочешь, мы можем встретиться в следующий четверг, у меня будет выходной.
– В четверг?
– Да, днем. Мама привыкла, что я днем работаю, она справится сама. Так что, если хочешь...
– Да, конечно! Отлично! – Спокойно, Иан, а то все испортишь. – Я заеду за тобой. Во сколько?
– В час.
– Отлично. В следующий четверг, в час дня. Выходи, я буду ждать.
– Хорошо, до встречи, – улыбнулась Анджела и заковыляла по садовой дорожке к дому. Я был в таком возбуждении, что не уехал, пока она не скрылась за дверью.
У меня будет свидание!
Свидание с Анджелой. Наконец-то! Я едва мог держать себя в руках. Все получилось! Немного настойчивости – и дело в шляпе!
Свидание.
Анджела.
Но черт побери, что же мы будем делать?
Когда я вышел от Логана, Анджела была внизу – чистила ковер возле бара, такая же красивая, как и в первый раз. Нет, еще красивее. В последнюю неделю я много о ней думал и, когда снова увидел, поразился, какая она настоящая. Самая настоящая из всех, кого я знал. В горле пересохло, сердце стучало как бешеное. Я прошел галерею и стал спускаться по лестнице. К Анджеле.
– Привет! – сказал я, проходя мимо, но почему-то не остановился – ноги сами шли вперед. Я успел пройти еще несколько шагов и оказался уже почти у самой двери, когда Анджела, поняв, наконец, откуда исходит голос, повернулась и ответила, тоже улыбнувшись. Что делать? Я был в замешательстве. Просто остановиться на ходу и поболтать уже не получится: момент упущен. Надо возвращаться к ней, а это совсем не то, что случайная встреча. Она будет гадать, что мне нужно, и придется говорить что-то определенное, а я и сам не знаю, что сказать, ничего не приходит в голову. Идти вперед просто немыслимо: оказавшись на улице, я потеряю шанс познакомиться с Анджелой поближе и буду жалеть об этом всю неделю. Как же быть?
Я застыл в центре площадки для танцев, балансируя на одной ноге. Другая застыла в воздухе, словно размышляя, в какую сторону шагнуть. Анджела молча наблюдала за моими мучениями. Так прошло несколько долгих секунд. Я понял: надо что-то сказать, иначе меня примут за идиота.
– Моешь пол, значит? – нашелся я наконец. Анджела опустила глаза на швабру, потом снова посмотрела на меня.
– Да, – сообщила она.
Я вышел и направился к машине.
Потом я долго думал, что мог сказать Анджеле, кроме дурацкого "моешь пол", и придумал целую кучу вариантов. "Красивый у тебя фартук", "что-то редко мы встречаемся", "у тебя вся спина белая" – да что угодно бы подошло! Вот ведь кретин! Я решил, что больше так не попадусь, и просидел всю ночь, пока не затвердил сценарий нашей следующей встречи, включая то, как я буду нежно поддерживать Анджелу под локоток, когда она будет хохотать над моими импровизированными шутками.
– Как поживаешь? Все трудишься?
– Иди на хрен, козел!
– Я-то козел, а ты кто?
Это, конечно, самый кошмарный вариант сценария – тут и локоток не поможет. Но до такого не дойдет, ясное дело. Только бы она дала мне шанс. Лишь бы поняла, что я хороший парень, не такая скотина, как другие, и все пойдет по плану.
Осталось определить час икс.
Я появлялся в клубе только для встречи с Логаном, что было не часто. Могут пройти месяцы, пока мы снова увидимся, вдруг за это время Анджелу уведут. Значит, нужен повод.
Но какой? Я не могу прийти на следующий день: два визита подряд – это подозрительно. А при моей работе нельзя вызывать у людей подозрения, иначе они начнут делать всякие опасные выводы.
И все-таки мне отчаянно хотелось повидаться с Анджелой. В конце концов я решил рискнуть: припарковался напротив клуба и стал ждать, когда она закончит работу.
– Привет! – скажу я. – Подвезти тебя? Анджела увидит меня и расцветет в улыбке, потом сядет в машину, рассыпаясь в благодарностях.
– С работы? – спрошу я.
Она кивнет и расскажет, как прошел день и где она сегодня мыла пол.
– Куда теперь? Может, хочешь чего-нибудь выпить, прежде чем ехать домой? За мой счет, само собой.
Она скажет, что не прочь пропустить стаканчик, и я повезу ее в ... Куда? В какой-нибудь местный бар, где потише. Но в какой? Я не очень-то знаю эти места. Если честно, я вообще в барах не очень-то бываю. Что же делать? Пожалуй, пока ее нет, стоит съездить разведать. Или нет, мы вообще не будем ничего пить, а лучше поужинаем – в конце концов приличный ресторан легче найти, чем тихий бар. А может, повезти ее домой и приготовить ужин? Черт, у меня же ничего нет, в магазин, что ли, сбегать? Что же я ей приготовлю? Лучше захватить из ресторана что-нибудь готовое. Например...
Звонок. По мобильному.
Я посмотрел на номер – звонят из клуба.
– Да?
– Бриджес, ты где? – Логан.
– Э-э... а что?
– Ладно, сформулирую вопрос иначе. Какого хрена ты засел там в машине?
Я поднял взгляд на окна. Ничего не видно – стекла зеркально-черные, но Логан наверняка там, смотрит на меня.
– Да-да, я тебя вижу. Мы все тебя видим. Что ты делаешь?
– Ничего. – Опасный ответ. Придется колоться. – Я просто жду Анджелу, уборщицу – хотел подвезти ее домой.
Пауза. Логан прикрыл трубку рукой и что-то кому-то сказал – потом снова мне:
– Послушай, Бриджес, я ведь предупреждал, что не стоит зря болтаться возле клуба, не важно, открыт он или нет. У нас тут полно ребят, которым надо заниматься делом, а они не хотят выходить, пока ты там маячишь – думают, ты шпик. Так что будь паинькой и вали отсюда, ладно? Мне работать надо.
Так-то вот. Прокололся. Мало того, чуть жизнью не поплатился, и все из-за девчонки! Теперь сюда нельзя будет сунуться по крайней мере пару месяцев.
Я ехал домой совершенно убитый. Имел последний шанс увидеть Анджелу – и позорно его продул!
Тот, наверху, снова выиграл. Подлый сукин сын, который следит за мной и мечтает, чтобы я никогда никого для себя не нашел!
Я стараюсь так не думать, я вообще далек от религии, но иногда это иначе просто не объяснишь. Какой-то грандиозный космический заговор, чтобы лишить меня самого обычного человеческого счастья, которое остальные получают без всякого труда! Мне нужно то же самое, что и всем, ведь так? Так с какой стати я должен быть один? Почему у меня все не как у людей?
Думайте что хотите, однако порой, клянусь Богом, возникает полное ощущение, что кто-то могущественный хочет разрушить мою жизнь! Кажется, теперь я знаю, что чувствовал бедняга Карпентер.
* * *
Я ехал и старался выкинуть Анджелу из головы. Сосредоточиться на чем-то другом. Когда я не работаю, то веду почти монашескую жизнь. Чем только я не пробовал занять себя: йогой, дзюдо, медитацией, раскрашиванием оловянных солдатиков – и не припомнить всего! Скучно. Любое хобби. Тоска да и только. Меня никогда не охватывало непреодолимое желание строить парусник из спичек или запускать модель самолета где-нибудь на пустыре. Впрочем, пробовал я и то, и другое, но удовлетворения не чувствовал – просто не знал, чем еще заняться. Черт возьми, немного общения – вот и все, что мне нужно! Просто чтобы был кто-то, с кем можно лежать рядом ночью, обнять, если чувствуешь себя одиноко, или посмеяться вместе, если счастлив. Неужели я хочу слишком многого?Не знаю. Ясно одно: рисовать в сотый раз вазу с фруктами или сидеть на полу, утыканном ароматическими свечками, и бубнить сутры – плохая замена.
Забыть про Анджелу никак не удавалось, и беспомощность еще больше угнетала меня. Я ехал домой, думая обо всем этом и растравляя свои раны, и вдруг... изо всех сил ударил по тормозам, чуть было не превратив в гармошку десяток машин, пристроившихся позади.
Вот она!
Стоит на той стороне, одна, ждет автобуса. Я резко повернул, пересек две полосы и со скрежетом затормозил в паре метров от Анджелы. Она вздрогнула и споткнулась о сумки с продуктами, чуть не свалившись сама.
– Эй! Привет! – в восторге заорал я, распахивая дверцу машины. – Это я!
Анджела испуганно заморгала, потом узнала меня.
– О, привет! – пробормотала она.
– Подвезти?
– Нет, спасибо, я доберусь. – Она показала на двухэтажный автобус, выехавший из-за поворота.
Моя улыбка угасла: еще один шанс уплывает.
– Может, все-таки... – промямлил я. – Мне совсем не трудно.
– Нет, не надо, тут всего три остановки.
– Но мне это ничего не стоит, давай! – взмолился я.
– Не надо, спасибо большое, – покачала она головой.
Как же уговорить? "Ну пожалуйста!" будет слишком дико... Тут сзади раздался сигнал автобуса, требующего освободить дорогу.
– Пока! – Анджела махнула рукой и подобрала сумки.
– Погоди! – крикнул я. – Не надо! Зачем тебе ехать вместе с этим быдлом! Садись ко мне. – И уже сказав это, понял, что она скорее всего постоянно ездит на автобусе, а значит, и сама, строго говоря, принадлежит к "быдлу".
Анджела улыбнулась на прощание и обошла машину сзади, направляясь к автобусу, застрявшему посреди дороги. В отчаянии я выскочил наружу.
– Пожалуйста, ну разреши мне тебя подвезти! Нам очень нужно поговорить.
Она обернулась и подозрительно посмотрела на меня.
– Поговорить? О чем?
– Ничего плохого, я обещаю!
Водитель и пассажиры недовольно вытаращились на нас через стекла автобуса. Анджела некоторое время колебалась, пока захлопнувшиеся двери не приняли решение за нее.
– Ну ладно, – проговорила она, залезла в машину и поставила сумки на колени.
Я мысленно возвел глаза к небу, благодаря того, кто наверху, и гадая, что буду ей говорить, когда сяду и пристегну ремень.
– Куда ехать? – спросил я.
– Домой. Туда, я покажу.
Я обогнал автобус, помахал водителю, который яростно сигналил, и улыбнулся Анджеле. Она нахмурилась, неловко заерзав под своими сумками.
– Ты хотел поговорить...
– Э-э... нет. То есть да. – Я поправил зеркало и несколько раз переключил передачу, чтобы выиграть время. – Э-э... как поживаешь?
– Нормально.
– Как работа?
– Нормально, – повторила она.
– Вот и отлично, – кивнул я. Наступило молчание.
– Меня зовут Иан, – вдруг осенило меня. – Иан Бриджес.
– Я знаю.
Она знает мое имя? Вот это да! Значит, думала обо мне, раз выяснила, как меня зовут. Интересно, кого она спросила? И в каких словах? Исподволь, стесняясь при этом, или прямо так и спросила, кто я такой? В конце концов любопытство меня заело.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто тебе сказал?
– Ты сам, на прошлой неделе.
– Правда? – Вот кретин...
Я ломал голову, пытаясь вспомнить, о чем я тогда болтал, однако на ум приходила лишь ее швабра.
– Ты... э-э... с работы идешь?
– Нет, из магазина. – Анджела показала на свои сумки.
– А, ну да. Понятно. М-м... Э-э...
Ну почему мне так трудно? Почему Анджела не поможет? Ей же ясно: я к ней неровно дышу – что, трудно сделать шаг навстречу? Вряд ли ее так уж добиваются, с ее-то ногой; казалось бы, должна и она проявить хоть какой-нибудь интерес или... ну, не знаю... хотя бы благодарность за то, что я не замечаю ее недостатка. Много ли мужчин вели бы себя так на моем месте? Разве она не видит, что я готов любить ее даже не вопреки хромоте, а благодаря ей? Я готов любить искренне, слепо, невзирая ни на какие препятствия! Неужели эта дура не понимает, что я ей предлагаю? Шанс быть любимой, как любая нормальная женщина – разве он ничего для нее не значит? Ну хоть пару слов в ответ, немного любезности, улыбку, наконец!
Или я чего-то не понимаю? Обручального кольца на пальце нет, я в этом первым делом убедился. Ну ладно, она не замужем, но, может быть, просто живет с кем-то? Если верить Эдди, ничего подобного – я спросил его в прошлый раз, когда забегал к Логану, – никого у нее нет. Может, он просто не знает?
Мне очень хотелось посмотреть в ее сумки – что там и на сколько порций, – и я несколько раз взглянул на них, но снаружи ничего не было видно. Боюсь, она подумала, что меня интересует нога. На всякий случай я перестал смотреть.
Следуя указаниям Анджелы, я повернул налево, потом направо и опять налево. Наконец она показала, где хочет выйти. Вот и еще один шанс уплывает из рук. Я остановился, она завозилась на сиденье, открывая дверцу... Все. Теперь или никогда! Сердце ушло в пятки: я осознал, что действовать придется вслепую, без единого слова ободрения, не говоря уже о какой-то гарантии. Ладно, скажу все прямо, может, смилостивится и хотя бы не пошлет подальше.
– Спасибо, что подвез, – сказала она, ступая на мостовую. – Пока!
– Погоди! – крикнул я, поспешно выкарабкиваясь из машины. – Э-э... ты пьешь что-нибудь?
– Что?
– Я в смысле... что бы ты хотела? Анджела удивленно смотрела на меня.
– Хотела?
– Ну да. Со мной. Хочешь, выпьем чего-нибудь?
– Извини, мне нужно обед готовить.
– Знаешь... давай пойдем куда-нибудь, и я угощу тебя обедом.
– Нет, это не для меня, – сказала она, оглядываясь на дом. – Для моей мамы.
– Что? – Может, я не расслышал? – Для мамы?
– Ну да. Я живу с мамой. Она нездорова, и я ухаживаю за ней.
Вот здорово! Живет с матерью. Значит, никаких мужчин. У меня определенно есть перспективы. И главное, Анджела будет меня любить еще и за то, что я готов мириться не только с ее ногой, но и с больной матерью! Ну, то есть я имею в виду, мы будем иногда навещать ее. Я покладист, всегда вежлив, и старушка скоро убедится, что ее дочь в хороших руках. Сегодня, само собой, поехать выпить не удастся, однако потом я найму мамаше прислугу, чтобы она была на всем готовом, и тогда мы с Анджелой сможем проводить время вместе.
Прокрутив в голове новую информацию, я вновь обрел оптимизм.
– А как насчет завтра, пойдем куда-нибудь?
– Я не могу.
– А послезавтра?
– Извини.
– А что такое?
– Я работаю.
– Не беспокойся... – Тут я осекся, осознав, что слишком поспешные финансовые предложения могут выглядеть как подачка – или, хуже того, плата за интимные услуги. – То есть я хочу сказать, ты могла бы взять выходной.
– Нет, не получится.
– Ну хорошо, а в обед или вечером?
– В это время я больше всего нужна маме.
– Неужели она не может хоть один вечер побыть одна? – воскликнул я.
– Извини, – покачала головой Анджела. Несколько мгновений мы стояли, глядя друг на друга. Потом я отвел взгляд, не в силах скрыть жестокого разочарования. Внутри меня все переворачивалось. Снова поймав взгляд Анджелы, я прочистил горло, чтобы попрощаться, но лишь что-то невнятно прохрипел.
– До встречи, – сказала она.
– Угу. Пока, – мрачно кивнул я. Забравшись в машину, я даже не смог как следует закрыть дверь – пришлось снова открыть ее и захлопнуть. Включив зажигание, я уже был готов отъехать, когда Анджела вдруг постучала в окно.
– Если хочешь, мы можем встретиться в следующий четверг, у меня будет выходной.
– В четверг?
– Да, днем. Мама привыкла, что я днем работаю, она справится сама. Так что, если хочешь...
– Да, конечно! Отлично! – Спокойно, Иан, а то все испортишь. – Я заеду за тобой. Во сколько?
– В час.
– Отлично. В следующий четверг, в час дня. Выходи, я буду ждать.
– Хорошо, до встречи, – улыбнулась Анджела и заковыляла по садовой дорожке к дому. Я был в таком возбуждении, что не уехал, пока она не скрылась за дверью.
У меня будет свидание!
Свидание с Анджелой. Наконец-то! Я едва мог держать себя в руках. Все получилось! Немного настойчивости – и дело в шляпе!
Свидание.
Анджела.
Но черт побери, что же мы будем делать?
7. Любовь и слезы
Меня посетила гениальная идея: сводить Анджелу в лондонский Аквариум. Идеальное место для первого свидания – совсем не то, что ресторан, где сидишь и не знаешь, что сказать. А так всегда есть тема для разговора, ходишь не торопясь и рыб всяких разглядываешь. Как это я раньше не догадался? Вообще свидания, особенно первые, для меня что-то вроде минного поля. В смысле, как себя вести. Взять хотя бы те же рестораны, или там кино, или пабы. Что люди делают, чтобы узнать друг друга получше? Не будем же мы всю жизнь только набивать желудок, смотреть фильмы или напиваться до соплей, что-то ведь и еще должно быть, разве не так?
Да и Аквариум годится на один раз, на следующей неделе придется выдумывать что-то другое, по крайней мере такое же интересное. Тем не менее для начала совсем неплохо. Анджела поймет, что я не какой-нибудь безмозглый тупица, который только и может, что в баре сидеть, а человек думающий, с широкими интересами. Серьезный. В общем, такой, на кого можно положиться. И главное, если Анджеле понравится Аквариум, я смогу повести ее в зоопарк, Национальную галерею, Хэмптон-Кортский лабиринт, Музей восковых фигур и всякие другие места, и тогда она узнает меня как следует и поверит настолько, что пойдет со мной в постель.
Я приехал ровно в час, и мы отправились в Аквариум. По дороге особо не разговаривали: к перспективе увидеть столько рыб сразу Анджела отнеслась довольно спокойно, не выказав ни особой радости, ни разочарования. Я решил, что это от волнения. Ничего удивительного – ведь для нее наше свидание тоже первое.
Аквариум оказался точно таким, как я и ожидал: ярким, разноцветным и очень интересным, но Анджела по-прежнему хандрила. Мы походили там около часа, обмениваясь редкими фразами типа "Гляди, вот опять красненькая плывет", потом Анджела пожаловалась на больную ногу и захотела присесть. Мне как-то не пришло в голову, что с ее хромотой ходить целый день – не великое удовольствие. Понятно теперь, почему она такая унылая. Следовательно, зоопарк и Хэмптон-Корт накрылись медным тазом. С другой стороны, исчезла опасность, что она затащит меня куда-нибудь на дискотеку, так что оно и к лучшему. В общем выбор мест для свиданий несколько сузился, хотя меня тут не в чем упрекнуть. Стало быть, Анджела, понимая это, должна приложить усилия, чтобы эти неудобства скомпенсировать.
Не тут-то было.
Мы зашли в закусочную, взяли по чашечке кофе, и внезапно все стало как всегда...
Темы для беседы иссякали быстрее, чем кофе в чашках, и очень скоро я обнаружил, что таращусь на Анджелу, пытаясь понять, не обидел ли я ее чем-либо.
– Интересное все-таки место, правда?
– Да, – тихо ответила она.
– Как кофе, ничего?
– Нормальный.
– Да? Мой тоже. – Я сделал глоток. – Хочешь пирожное?
– Нет, спасибо.
– Тут есть шоколадные и всякие.
– Спасибо, я сыта.
– Если все-таки захочешь, скажи, и я возьму.
– Хорошо.
– Значит, взять?
– Нет, спасибо.
– Понял. – Я огляделся в поисках вдохновения. – Ты давно работаешь уборщицей?
– Лет шесть.
– А раньше где убирала?
– В школе.
– Правда? М-м... Ну и как?
– Ничего, неплохо.
– А зачем тогда ты пошла в "Вольеру"?
– Там лучше платят.
– Если тебе не хватает денег, я...
Анджела быстро опустила глаза, и я понял, что наступил на первую мину и потерял обе ступни. Последовала неловкая пауза. Я попытался спасти положение.
– Ты всегда хотела стать уборщицей?
– Нет.
– А чем ты хотела заниматься?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
– Я думал, что все девчонки хотят стать принцессами или ветеринарными врачами.
Анджела пожала плечами, давая понять, что ее этот вопрос нисколько не занимает.
– М-м... – Я задумчиво кивнул. Молчание.
Да что с ней такое, черт возьми?
Если она не хочет быть со мной, то почему согласилась на свидание? Какого еще рожна ей надо? Видал я робких девчонок, но Анджела им сто очков вперед даст. Клещами слова не вытянешь! За все время, что мы знакомы, эта красотка ни разу меня ни о чем не спросила. Ни о чем! Неужели я ей настолько не интересен?
Я в бешенстве скрежетал зубами, наблюдая, как она теребит пластиковую ложечку.
Ничего, в следующий раз все будет иначе. Первая неловкость пройдет...
– Так кем ты хотела стать? – спросил я снова, на этот раз более резко.
– В каком смысле?
По крайней мере это давало мне возможность повторить вопрос.
– Когда была маленькой. О чем ты мечтала? Анджела молчала довольно долго, и я подумал, что она решила не отвечать, но ошибся.
– О счастье.
Ложечка сломалась. Я вгляделся в лицо Анджелы и вдруг понял, что она и в самом деле глубоко несчастлива.
– Значит, тебе сейчас плохо?
– Да нет, не очень. – Анджела наклонила голову еще ниже, и мне вдруг отчаянно захотелось сделать ее счастливой. Эта девушка так похожа на меня – ей нужно лишь немного любви, и она сама готова любить. Мы просто созданы друг для друга.
– А что тебе нужно для счастья? – с надеждой спросил я.
Анджела подняла на меня смущенный взгляд.
– Скажи, мне очень хотелось бы знать!
– Чтобы моя мама выздоровела.
Я сочувственно кивнул, чтобы скрыть разочарование.
Мама? Выздоровела? Боже мой!
Вот уж чего не ожидал! Понятно, я не рассчитывал, что она кинется мне на шею и воскликнет: "Мне нужен ты, Иан, забери меня отсюда!", но могла бы по крайней мере сказать что-нибудь толковое. Поехать в отпуск, например, или вылечить ногу... Выйти замуж, в конце концов! Или, на худой конец, разобраться с каким-нибудь типом. Да что угодно!
Мама...
Да пошла она на хрен со своими болезнями! И не надо говорить, что это жестоко. Сколько лет Анджеле – двадцать восемь? тридцать? Пора же наконец и о себе подумать!
Да и Аквариум годится на один раз, на следующей неделе придется выдумывать что-то другое, по крайней мере такое же интересное. Тем не менее для начала совсем неплохо. Анджела поймет, что я не какой-нибудь безмозглый тупица, который только и может, что в баре сидеть, а человек думающий, с широкими интересами. Серьезный. В общем, такой, на кого можно положиться. И главное, если Анджеле понравится Аквариум, я смогу повести ее в зоопарк, Национальную галерею, Хэмптон-Кортский лабиринт, Музей восковых фигур и всякие другие места, и тогда она узнает меня как следует и поверит настолько, что пойдет со мной в постель.
Я приехал ровно в час, и мы отправились в Аквариум. По дороге особо не разговаривали: к перспективе увидеть столько рыб сразу Анджела отнеслась довольно спокойно, не выказав ни особой радости, ни разочарования. Я решил, что это от волнения. Ничего удивительного – ведь для нее наше свидание тоже первое.
Аквариум оказался точно таким, как я и ожидал: ярким, разноцветным и очень интересным, но Анджела по-прежнему хандрила. Мы походили там около часа, обмениваясь редкими фразами типа "Гляди, вот опять красненькая плывет", потом Анджела пожаловалась на больную ногу и захотела присесть. Мне как-то не пришло в голову, что с ее хромотой ходить целый день – не великое удовольствие. Понятно теперь, почему она такая унылая. Следовательно, зоопарк и Хэмптон-Корт накрылись медным тазом. С другой стороны, исчезла опасность, что она затащит меня куда-нибудь на дискотеку, так что оно и к лучшему. В общем выбор мест для свиданий несколько сузился, хотя меня тут не в чем упрекнуть. Стало быть, Анджела, понимая это, должна приложить усилия, чтобы эти неудобства скомпенсировать.
Не тут-то было.
Мы зашли в закусочную, взяли по чашечке кофе, и внезапно все стало как всегда...
Темы для беседы иссякали быстрее, чем кофе в чашках, и очень скоро я обнаружил, что таращусь на Анджелу, пытаясь понять, не обидел ли я ее чем-либо.
– Интересное все-таки место, правда?
– Да, – тихо ответила она.
– Как кофе, ничего?
– Нормальный.
– Да? Мой тоже. – Я сделал глоток. – Хочешь пирожное?
– Нет, спасибо.
– Тут есть шоколадные и всякие.
– Спасибо, я сыта.
– Если все-таки захочешь, скажи, и я возьму.
– Хорошо.
– Значит, взять?
– Нет, спасибо.
– Понял. – Я огляделся в поисках вдохновения. – Ты давно работаешь уборщицей?
– Лет шесть.
– А раньше где убирала?
– В школе.
– Правда? М-м... Ну и как?
– Ничего, неплохо.
– А зачем тогда ты пошла в "Вольеру"?
– Там лучше платят.
– Если тебе не хватает денег, я...
Анджела быстро опустила глаза, и я понял, что наступил на первую мину и потерял обе ступни. Последовала неловкая пауза. Я попытался спасти положение.
– Ты всегда хотела стать уборщицей?
– Нет.
– А чем ты хотела заниматься?
Она пожала плечами:
– Не знаю.
– Я думал, что все девчонки хотят стать принцессами или ветеринарными врачами.
Анджела пожала плечами, давая понять, что ее этот вопрос нисколько не занимает.
– М-м... – Я задумчиво кивнул. Молчание.
Да что с ней такое, черт возьми?
Если она не хочет быть со мной, то почему согласилась на свидание? Какого еще рожна ей надо? Видал я робких девчонок, но Анджела им сто очков вперед даст. Клещами слова не вытянешь! За все время, что мы знакомы, эта красотка ни разу меня ни о чем не спросила. Ни о чем! Неужели я ей настолько не интересен?
Я в бешенстве скрежетал зубами, наблюдая, как она теребит пластиковую ложечку.
Ничего, в следующий раз все будет иначе. Первая неловкость пройдет...
– Так кем ты хотела стать? – спросил я снова, на этот раз более резко.
– В каком смысле?
По крайней мере это давало мне возможность повторить вопрос.
– Когда была маленькой. О чем ты мечтала? Анджела молчала довольно долго, и я подумал, что она решила не отвечать, но ошибся.
– О счастье.
Ложечка сломалась. Я вгляделся в лицо Анджелы и вдруг понял, что она и в самом деле глубоко несчастлива.
– Значит, тебе сейчас плохо?
– Да нет, не очень. – Анджела наклонила голову еще ниже, и мне вдруг отчаянно захотелось сделать ее счастливой. Эта девушка так похожа на меня – ей нужно лишь немного любви, и она сама готова любить. Мы просто созданы друг для друга.
– А что тебе нужно для счастья? – с надеждой спросил я.
Анджела подняла на меня смущенный взгляд.
– Скажи, мне очень хотелось бы знать!
– Чтобы моя мама выздоровела.
Я сочувственно кивнул, чтобы скрыть разочарование.
Мама? Выздоровела? Боже мой!
Вот уж чего не ожидал! Понятно, я не рассчитывал, что она кинется мне на шею и воскликнет: "Мне нужен ты, Иан, забери меня отсюда!", но могла бы по крайней мере сказать что-нибудь толковое. Поехать в отпуск, например, или вылечить ногу... Выйти замуж, в конце концов! Или, на худой конец, разобраться с каким-нибудь типом. Да что угодно!
Мама...
Да пошла она на хрен со своими болезнями! И не надо говорить, что это жестоко. Сколько лет Анджеле – двадцать восемь? тридцать? Пора же наконец и о себе подумать!