Дэнни Кинг
Дневник киллера
1. Обмен любезностями
До чего же паршиво, когда ты один.
Тот, кто вам скажет, что это не так, – врет. Седые старики в свитерах, примостившись у стойки бара и обмениваясь рассказами о былых кутежах, вспоминают холостяцкие годы со слезами умиления – так уж им положено. На самом деле каждый из них мечтает отправиться на тот свет раньше своей старухи, чтобы не пришлось самому готовить, убираться и все такое прочее.
Бывает, конечно, что и молодые ребята начинают доказывать, что "бабы того не стоят", мол, без них лучше. Но это опять-таки вранье – а что еще скажешь, если тебе в очередной раз пришлось ползать и унижаться перед какой-нибудь юбкой, чтобы она не хлопнула дверью и не пошла искать себе другого?
Мужчина создан, чтобы быть с женщиной, так же как женщина создана, чтобы быть с мужчиной. Это часть великого плана матери-природы, и чертовски скверно, когда остаешься на обочине – если не держать себя в руках, можно совсем расклеиться. Женщины таких нюхом чуют, а отчаяние – не самый лучший одеколон. Лежишь вот так ночью один и думаешь: где она, девушка твоей мечты? Может, тоже думает о тебе и ждет, когда ты ее найдешь? Интересно, что она делает сейчас: лежит в постели или, может быть, скандалит с мужем и мечтает, что подвернется наконец кто-нибудь получше? А вдруг как раз в эту минуту она страстно обнимает кого-нибудь, сгорая от желания? Развлекается со своим любовничком, отбросив всякий стыд, в то время как я лежу здесь совсем один – я, единственный, кто мог бы любить ее по-настоящему!.. Почему? Почему она с ним, с этим козлом, когда я здесь?!
Ну, хватит ревновать, а то совсем заведусь. Понятно, что она – лишь плод моего воображения, и все-таки я ее люблю. Звучит глупо, однако мы прожили с ней вместе всю жизнь, и не один раз. По крайней мере дюжину раз. Я встречал ее, женился, растил детей, старился и умирал, все в течение одной бессонной ночи. Невеселое это дело – влюбиться в иллюзию. Чего я только с ней не выделывал в своем воображении, стараясь доказать свою любовь! Награждал ее лейкемией, опухолью мозга и разными прочими штуками, чтобы потом появиться перед ней наголо выбритым – в знак солидарности, потому что она потеряла волосы из-за химиотерапии. И заслужить этим ее любовь! Да что там болезни, она у меня переживала войну, ее били, резали, калечили, обжигали и даже насиловали в особо извращенной форме – и все во имя любви, чтобы я потом мог остаться с ней, заботиться о ней и отомстить за нее. Помню, как однажды ей отрезало обе ноги трамваем.
Это одна из моих любимых фантазий.
Причем я никогда не видел ее лица – и это несмотря на все, через что мы с ней прошли вместе. У нее просто нет лица. Нет, неправильно, лицо, конечно же, есть, просто я его никогда не видел, и пока не увижу, эти фантазии так и останутся фантазиями. Вот тут и приходит настоящее отчаяние – ты начинаешь искать ее, единственную, повсюду. Кассирша в супермаркете, девушка, сидящая напротив в метро, те, кого встречаешь на улице... Кто она?
Может быть, Дженет?.. Она на мгновение перестала жевать и благодарно улыбнулась мне с другой стороны стола. Как там у нее с лейкемией? Увы, Дженет лишь протянула руку и зацепила вилкой что-то с моей тарелки, даже не спросив, есть ли шансы, что химиотерапия поможет.
– Как мило, что ты меня пригласил, – хихикнула она.
– Я тоже очень рад.
– Для меня это редкое удовольствие, – продолжала Дженет, окидывая взглядом свое стокилограммовое тело.
– Что ты имеешь в виду?
– Бифштекс. Обычно я ни к чему такому не притрагиваюсь – только салаты.
– Да, конечно, – пробормотал я, взглянув на ее тарелку: весь гарнир был сдвинут в сторону.
Сказать, что Дженет непривлекательна, было бы в высшей степени несправедливо. Крупная женщина, безусловно, и в то же время красивая. Для некоторых полнота автоматически означает уродство, но я никогда с этим не соглашусь. Сияющие глаза, безупречный цвет лица и детская наивность – вот что такое Дженет. Ей бы сбросить килограммов сорок, была бы настоящей красоткой. Впрочем, тут я, пожалуй, немножко загнул. Так или иначе, женщина вполне симпатичная. Просто я не был уверен, что она в моем вкусе. Впрочем, после долгой голодовки о вкусе не особо заботишься.
– Просто чудо, – облизнулась она, подбирая хлебом остатки соуса. – Посмотрим, что у них есть из сладкого?
– Давай. – Я положил нож и вилку и уже было поднял руку, подзывая официанта, как Дженет остановила меня.
– М-м... Иан, – промямлила она смущенно, – а... а ты не будешь доедать?
Я посмотрел на почти полную тарелку, потом на горящие глаза своей спутницы.
– Нет, не буду. Угощайся, если хочешь.
– Какой смысл оставлять, – проговорила она, жадно накидываясь на мою отбивную.
– Ну зачем же морить себя голодом... – Я наблюдал за ней, вытаращив глаза. Да, наесться досыта рядом с этой особой будет непросто. Не то чтобы оно меня так уж доставало: женщине всегда приходится потакать, если потом хочешь получить свое. Однако настроение у меня начало портиться – чем дальше, тем больше.
Очистив мою тарелку и доев мой кусок хлеба, Дженет довольно улыбнулась и кивнула, давая понять, что готова. Официант подкатил к нам столик со сладостями, и она снова принялась изображать супермодель на диете.
– О! О, я себя чувствую настоящей преступницей! О нет, этого никак нельзя... но оно такое вкусное, такая красота... Как ты думаешь, можно мне кусочек? Иан, пожалуйста, только не говори никому!
О сегодняшнем вечере? Еще бы, черт побери! Никому. Даже под пыткой.
– Ну что ж, так и быть, я возьму – вон тот кусочек торта и... что это – ванильное мороженое? Совсем немножко, одну ложечку. Нет, пожалуй, еще чуть-чуть, на тарелке оно выглядит таким маленьким, правда?
Когда официант наконец подкатил столик ко мне, я попросил только кофе.
– А ты что, не будешь? – сочувственно спросила Дженет.
– Нет-нет, спасибо, можешь забрать и мой десерт, если хочешь, я не очень люблю сладкое.
– Правда? А как же шоколадки – "Марс" и все прочее?
Прокол. Я забыл, что познакомился с Дженет, когда покупал шоколадные батончики. Черт, склероз. Дело в том, что Дженет работала в газетном киоске недалеко от моего дома; пару месяцев назад я ее там и приглядел. Она казалась дружелюбной и симпатичной и вдобавок немного одинокой, как и я сам. И совсем не такой толстой, хотя здесь скорее всего сыграли роль романтические иллюзии. Так или иначе, мы встретились взглядом, Дженет улыбнулась, отсчитывая сдачу, и потом я целый день думал о ней. Мне захотелось узнать ее получше, и я стал заглядывать туда время от времени – то за шоколадкой, то за газетой, то еще за какой-нибудь мелочью, – только чтобы получить вместе со сдачей очередную улыбку и весь остаток дня быть в хорошем настроении. Вскоре мы уже знали друг друга по имени и обменивались шутками. Ничего похожего на роковую страсть – просто приятные и теплые отношения. На прошлой неделе я наконец решился. Проследил, где она живет, и "случайно" натолкнулся на нее в автобусе. Мы очень мило поболтали, я помог Дженет с сумками и пригласил выбраться куда-нибудь посидеть.
И вот она передо мной – во всей красе. И что только я в ней нашел? Когда ждешь чего-то, оно всегда кажется лучше, чем на самом деле, так ведь?
– Ну да, конечно... "Марс", "Киткат" – другое дело. Я имею в виду всякие пудинги и десерты, они слишком сытные.
Дженет наморщила лоб, пытаясь разрешить эту загадку, потом засмеялась и сменила тему:
– Слушай, Иан, а чем ты занимаешься?
– Компьютерами.
– О! – с уважением протянула она. – Должно быть, интересно! – Интереса в ее голосе не ощущалось. – И что ты с ними делаешь?
– Разрабатываю интернет-сайты.
– О! – Все, что она смогла из себя выдавить. Мы немного помолчали – я ждал новых вопросов, но их не последовало, лишь еще одно задумчивое "О!".
– А ты давно продаешь газеты?
– С детства, с пятнадцати лет. Сначала подрабатывала после уроков, а когда окончила школу, мистер Уилсон взял меня на полную ставку.
– Ну и как, нравится?
– Еще бы, это же лучшая работа на свете! Мечта любой девчонки – работать там, где продаются сладости.
– Вот как? – А я и не знал. – Мне казалось, все девчонки мечтают стать актрисами или супермоделями.
Дженет нахмурилась.
– Неправда, – пробормотала она, уставившись в тарелку с пирожными. – На самом деле они мечтают продавать конфеты. Если, конечно, сами себе не врут.
Ну конечно. Кейт Мосс, которая получает миллионы фунтов в год и летает по всему миру от одного шикарного плейбоя к другому, втайне мечтает получить работу, где можно прикарманить пару батончиков "Баунти", когда в камере наблюдения меняют пленку.
Дженет не отрывала глаз от тарелки. Она мрачно подцепила ложечкой уголок мороженого и поднесла ко рту так медленно, как будто это была пудовая гиря.
Ее чувства были явно задеты.
Мне вдруг стало стыдно. В самом деле, почему бы каждой девчонке не мечтать продавать конфеты и почему Дженет не имеет права верить в эту чушь, если ей так нравится? С какой стати разрушать ее иллюзии? В конце концов, все мы живем среди иллюзий, разве не так? Уж я-то точно. В мире, где блеск и красота ценятся выше всего, каждому требуется какое-нибудь утешение. Как простому человеку сохранить хоть каплю уважения к себе, когда даже звезды из мыльных сериалов, самые страшные из всех, кого видишь по ящику, годятся рекламировать одежду и записывать клипы? Вот ты и говоришь себе, что Брэд Питт, Джордж Клуни или кто там еще – они, конечно, мечта любой женщины, но смогли бы они, скажем... и тут вставляешь что-нибудь такое, что сам хорошо умеешь, типа водить автобус или прописывать очки – и уже готов примириться с тем, что ты не Брэд Питт или Джордж Клуни.
Вот этим самым и занималась Дженет, когда уверяла себя, что ее занятие – мечта любой девчонки. Самоутверждалась, в общем. А я взял и все испортил. Что поделаешь, надо как-то выкручиваться.
– Да уж, вряд ли какая-нибудь из этих супермоделей могла бы работать столько, сколько ты, и при этом оставаться такой же хорошенькой и веселой, – нашелся я.
Комплимент был примитивен до глупости, однако подействовал. Дженет тут же воспрянула духом и даже выдала пару глубоких замечаний вроде того, что кто-то там даже не знал бы, как раскладывать утренние газеты.
Несколько минут мы обсуждали достоинства и недостатки использования супермоделей в мелкой торговле, затем Дженет торжественно выложила свой главный козырь:
– Ты только посмотри на них; они же тощие как палки! Какой парень захочет такую девушку? О какой сексуальной привлекательности можно говорить, когда там и подержаться не за что? С женщиной должно быть тепло и уютно в постели.
Мне не хотелось тут же разрушать еще одну ее иллюзию, и я что-то одобрительно промычал, не найдя более выразительного способа объявить о своей непреходящей любви ко всему пышному и объемному.
– Ну а ты, Дженет, каких мужчин предпочитаешь?
– О! О! – Мне показалось, что речь пойдет об еще одном куске торта. – Мне бы хотелось оказаться в руках этакого здоровенного волосатого дикаря. – Она хихикнула.
Не очень-то тактично с ее стороны, поскольку я уж точно не подходил под такое определение, тем более если учесть, как старательно я только что одобрял толстух.
– Например, Пирс Броснан. Он как раз такой, ведь правда? Высокий, черноволосый, красивый... и опасный! Смотришь – просто дрожь в коленках.
Ну да, ясное дело, ей Джеймса Бонда, а мне – жирную квашню. Я чуть было не сказал, что такой, как она, опасно иметь слабые колени, но в последний момент сдержался. Однако ее слова меня все-таки завели, хотя и не знаю почему: я уже пришел к выводу, что Дженет не имеет ничего общего с той, единственной, и вовсе не собирался завоевывать ее расположение. Девица просто плохо воспитана. Я пригласил ее обедать, позволил выбирать все, что угодно, всячески ей поддакивал – могла бы хоть сделать вид, что считает меня мужественным и привлекательным.
Не стоило, конечно, так расстраиваться из-за пустяков, но у меня всю жизнь так. "Это всего лишь Иан Бриджес, подумаешь..." Суки.
Она продолжала пускать слюни насчет мышц и волосатой груди, а я мрачно перебирал в уме недостатки своей фигуры. Официант начал собирать тарелки.
– О! Мою пока не убирайте, я, пожалуй, возьму еще маленький кусочек пирога, – встрепенулась Дженет, схватив нож и вилку.
– Да-да, конечно, ведь платишь не ты, подумаешь... – вырвалось у меня.
Боже мой! Закрыв лицо руками, я принялся изливаться в извинениях и лишь через пару минут решился взглянуть на нее.
Интересно, почему Дженет не чувствовала себя так же, когда задела мои чувства?
Не надо, не надо, не стоит думать об этом, а то еще больше заведусь. Все, забыли, проехали.
– Извини, пожалуйста, – повторил я, – заказывай, бери что хочешь.
И знаете что? Вы не поверите – она взяла. Есть же такие люди – ничто не может оторвать их от жратвы!
Тот, кто вам скажет, что это не так, – врет. Седые старики в свитерах, примостившись у стойки бара и обмениваясь рассказами о былых кутежах, вспоминают холостяцкие годы со слезами умиления – так уж им положено. На самом деле каждый из них мечтает отправиться на тот свет раньше своей старухи, чтобы не пришлось самому готовить, убираться и все такое прочее.
Бывает, конечно, что и молодые ребята начинают доказывать, что "бабы того не стоят", мол, без них лучше. Но это опять-таки вранье – а что еще скажешь, если тебе в очередной раз пришлось ползать и унижаться перед какой-нибудь юбкой, чтобы она не хлопнула дверью и не пошла искать себе другого?
Мужчина создан, чтобы быть с женщиной, так же как женщина создана, чтобы быть с мужчиной. Это часть великого плана матери-природы, и чертовски скверно, когда остаешься на обочине – если не держать себя в руках, можно совсем расклеиться. Женщины таких нюхом чуют, а отчаяние – не самый лучший одеколон. Лежишь вот так ночью один и думаешь: где она, девушка твоей мечты? Может, тоже думает о тебе и ждет, когда ты ее найдешь? Интересно, что она делает сейчас: лежит в постели или, может быть, скандалит с мужем и мечтает, что подвернется наконец кто-нибудь получше? А вдруг как раз в эту минуту она страстно обнимает кого-нибудь, сгорая от желания? Развлекается со своим любовничком, отбросив всякий стыд, в то время как я лежу здесь совсем один – я, единственный, кто мог бы любить ее по-настоящему!.. Почему? Почему она с ним, с этим козлом, когда я здесь?!
Ну, хватит ревновать, а то совсем заведусь. Понятно, что она – лишь плод моего воображения, и все-таки я ее люблю. Звучит глупо, однако мы прожили с ней вместе всю жизнь, и не один раз. По крайней мере дюжину раз. Я встречал ее, женился, растил детей, старился и умирал, все в течение одной бессонной ночи. Невеселое это дело – влюбиться в иллюзию. Чего я только с ней не выделывал в своем воображении, стараясь доказать свою любовь! Награждал ее лейкемией, опухолью мозга и разными прочими штуками, чтобы потом появиться перед ней наголо выбритым – в знак солидарности, потому что она потеряла волосы из-за химиотерапии. И заслужить этим ее любовь! Да что там болезни, она у меня переживала войну, ее били, резали, калечили, обжигали и даже насиловали в особо извращенной форме – и все во имя любви, чтобы я потом мог остаться с ней, заботиться о ней и отомстить за нее. Помню, как однажды ей отрезало обе ноги трамваем.
Это одна из моих любимых фантазий.
Причем я никогда не видел ее лица – и это несмотря на все, через что мы с ней прошли вместе. У нее просто нет лица. Нет, неправильно, лицо, конечно же, есть, просто я его никогда не видел, и пока не увижу, эти фантазии так и останутся фантазиями. Вот тут и приходит настоящее отчаяние – ты начинаешь искать ее, единственную, повсюду. Кассирша в супермаркете, девушка, сидящая напротив в метро, те, кого встречаешь на улице... Кто она?
Может быть, Дженет?.. Она на мгновение перестала жевать и благодарно улыбнулась мне с другой стороны стола. Как там у нее с лейкемией? Увы, Дженет лишь протянула руку и зацепила вилкой что-то с моей тарелки, даже не спросив, есть ли шансы, что химиотерапия поможет.
– Как мило, что ты меня пригласил, – хихикнула она.
– Я тоже очень рад.
– Для меня это редкое удовольствие, – продолжала Дженет, окидывая взглядом свое стокилограммовое тело.
– Что ты имеешь в виду?
– Бифштекс. Обычно я ни к чему такому не притрагиваюсь – только салаты.
– Да, конечно, – пробормотал я, взглянув на ее тарелку: весь гарнир был сдвинут в сторону.
Сказать, что Дженет непривлекательна, было бы в высшей степени несправедливо. Крупная женщина, безусловно, и в то же время красивая. Для некоторых полнота автоматически означает уродство, но я никогда с этим не соглашусь. Сияющие глаза, безупречный цвет лица и детская наивность – вот что такое Дженет. Ей бы сбросить килограммов сорок, была бы настоящей красоткой. Впрочем, тут я, пожалуй, немножко загнул. Так или иначе, женщина вполне симпатичная. Просто я не был уверен, что она в моем вкусе. Впрочем, после долгой голодовки о вкусе не особо заботишься.
– Просто чудо, – облизнулась она, подбирая хлебом остатки соуса. – Посмотрим, что у них есть из сладкого?
– Давай. – Я положил нож и вилку и уже было поднял руку, подзывая официанта, как Дженет остановила меня.
– М-м... Иан, – промямлила она смущенно, – а... а ты не будешь доедать?
Я посмотрел на почти полную тарелку, потом на горящие глаза своей спутницы.
– Нет, не буду. Угощайся, если хочешь.
– Какой смысл оставлять, – проговорила она, жадно накидываясь на мою отбивную.
– Ну зачем же морить себя голодом... – Я наблюдал за ней, вытаращив глаза. Да, наесться досыта рядом с этой особой будет непросто. Не то чтобы оно меня так уж доставало: женщине всегда приходится потакать, если потом хочешь получить свое. Однако настроение у меня начало портиться – чем дальше, тем больше.
Очистив мою тарелку и доев мой кусок хлеба, Дженет довольно улыбнулась и кивнула, давая понять, что готова. Официант подкатил к нам столик со сладостями, и она снова принялась изображать супермодель на диете.
– О! О, я себя чувствую настоящей преступницей! О нет, этого никак нельзя... но оно такое вкусное, такая красота... Как ты думаешь, можно мне кусочек? Иан, пожалуйста, только не говори никому!
О сегодняшнем вечере? Еще бы, черт побери! Никому. Даже под пыткой.
– Ну что ж, так и быть, я возьму – вон тот кусочек торта и... что это – ванильное мороженое? Совсем немножко, одну ложечку. Нет, пожалуй, еще чуть-чуть, на тарелке оно выглядит таким маленьким, правда?
Когда официант наконец подкатил столик ко мне, я попросил только кофе.
– А ты что, не будешь? – сочувственно спросила Дженет.
– Нет-нет, спасибо, можешь забрать и мой десерт, если хочешь, я не очень люблю сладкое.
– Правда? А как же шоколадки – "Марс" и все прочее?
Прокол. Я забыл, что познакомился с Дженет, когда покупал шоколадные батончики. Черт, склероз. Дело в том, что Дженет работала в газетном киоске недалеко от моего дома; пару месяцев назад я ее там и приглядел. Она казалась дружелюбной и симпатичной и вдобавок немного одинокой, как и я сам. И совсем не такой толстой, хотя здесь скорее всего сыграли роль романтические иллюзии. Так или иначе, мы встретились взглядом, Дженет улыбнулась, отсчитывая сдачу, и потом я целый день думал о ней. Мне захотелось узнать ее получше, и я стал заглядывать туда время от времени – то за шоколадкой, то за газетой, то еще за какой-нибудь мелочью, – только чтобы получить вместе со сдачей очередную улыбку и весь остаток дня быть в хорошем настроении. Вскоре мы уже знали друг друга по имени и обменивались шутками. Ничего похожего на роковую страсть – просто приятные и теплые отношения. На прошлой неделе я наконец решился. Проследил, где она живет, и "случайно" натолкнулся на нее в автобусе. Мы очень мило поболтали, я помог Дженет с сумками и пригласил выбраться куда-нибудь посидеть.
И вот она передо мной – во всей красе. И что только я в ней нашел? Когда ждешь чего-то, оно всегда кажется лучше, чем на самом деле, так ведь?
– Ну да, конечно... "Марс", "Киткат" – другое дело. Я имею в виду всякие пудинги и десерты, они слишком сытные.
Дженет наморщила лоб, пытаясь разрешить эту загадку, потом засмеялась и сменила тему:
– Слушай, Иан, а чем ты занимаешься?
– Компьютерами.
– О! – с уважением протянула она. – Должно быть, интересно! – Интереса в ее голосе не ощущалось. – И что ты с ними делаешь?
– Разрабатываю интернет-сайты.
– О! – Все, что она смогла из себя выдавить. Мы немного помолчали – я ждал новых вопросов, но их не последовало, лишь еще одно задумчивое "О!".
– А ты давно продаешь газеты?
– С детства, с пятнадцати лет. Сначала подрабатывала после уроков, а когда окончила школу, мистер Уилсон взял меня на полную ставку.
– Ну и как, нравится?
– Еще бы, это же лучшая работа на свете! Мечта любой девчонки – работать там, где продаются сладости.
– Вот как? – А я и не знал. – Мне казалось, все девчонки мечтают стать актрисами или супермоделями.
Дженет нахмурилась.
– Неправда, – пробормотала она, уставившись в тарелку с пирожными. – На самом деле они мечтают продавать конфеты. Если, конечно, сами себе не врут.
Ну конечно. Кейт Мосс, которая получает миллионы фунтов в год и летает по всему миру от одного шикарного плейбоя к другому, втайне мечтает получить работу, где можно прикарманить пару батончиков "Баунти", когда в камере наблюдения меняют пленку.
Дженет не отрывала глаз от тарелки. Она мрачно подцепила ложечкой уголок мороженого и поднесла ко рту так медленно, как будто это была пудовая гиря.
Ее чувства были явно задеты.
Мне вдруг стало стыдно. В самом деле, почему бы каждой девчонке не мечтать продавать конфеты и почему Дженет не имеет права верить в эту чушь, если ей так нравится? С какой стати разрушать ее иллюзии? В конце концов, все мы живем среди иллюзий, разве не так? Уж я-то точно. В мире, где блеск и красота ценятся выше всего, каждому требуется какое-нибудь утешение. Как простому человеку сохранить хоть каплю уважения к себе, когда даже звезды из мыльных сериалов, самые страшные из всех, кого видишь по ящику, годятся рекламировать одежду и записывать клипы? Вот ты и говоришь себе, что Брэд Питт, Джордж Клуни или кто там еще – они, конечно, мечта любой женщины, но смогли бы они, скажем... и тут вставляешь что-нибудь такое, что сам хорошо умеешь, типа водить автобус или прописывать очки – и уже готов примириться с тем, что ты не Брэд Питт или Джордж Клуни.
Вот этим самым и занималась Дженет, когда уверяла себя, что ее занятие – мечта любой девчонки. Самоутверждалась, в общем. А я взял и все испортил. Что поделаешь, надо как-то выкручиваться.
– Да уж, вряд ли какая-нибудь из этих супермоделей могла бы работать столько, сколько ты, и при этом оставаться такой же хорошенькой и веселой, – нашелся я.
Комплимент был примитивен до глупости, однако подействовал. Дженет тут же воспрянула духом и даже выдала пару глубоких замечаний вроде того, что кто-то там даже не знал бы, как раскладывать утренние газеты.
Несколько минут мы обсуждали достоинства и недостатки использования супермоделей в мелкой торговле, затем Дженет торжественно выложила свой главный козырь:
– Ты только посмотри на них; они же тощие как палки! Какой парень захочет такую девушку? О какой сексуальной привлекательности можно говорить, когда там и подержаться не за что? С женщиной должно быть тепло и уютно в постели.
Мне не хотелось тут же разрушать еще одну ее иллюзию, и я что-то одобрительно промычал, не найдя более выразительного способа объявить о своей непреходящей любви ко всему пышному и объемному.
– Ну а ты, Дженет, каких мужчин предпочитаешь?
– О! О! – Мне показалось, что речь пойдет об еще одном куске торта. – Мне бы хотелось оказаться в руках этакого здоровенного волосатого дикаря. – Она хихикнула.
Не очень-то тактично с ее стороны, поскольку я уж точно не подходил под такое определение, тем более если учесть, как старательно я только что одобрял толстух.
– Например, Пирс Броснан. Он как раз такой, ведь правда? Высокий, черноволосый, красивый... и опасный! Смотришь – просто дрожь в коленках.
Ну да, ясное дело, ей Джеймса Бонда, а мне – жирную квашню. Я чуть было не сказал, что такой, как она, опасно иметь слабые колени, но в последний момент сдержался. Однако ее слова меня все-таки завели, хотя и не знаю почему: я уже пришел к выводу, что Дженет не имеет ничего общего с той, единственной, и вовсе не собирался завоевывать ее расположение. Девица просто плохо воспитана. Я пригласил ее обедать, позволил выбирать все, что угодно, всячески ей поддакивал – могла бы хоть сделать вид, что считает меня мужественным и привлекательным.
Не стоило, конечно, так расстраиваться из-за пустяков, но у меня всю жизнь так. "Это всего лишь Иан Бриджес, подумаешь..." Суки.
Она продолжала пускать слюни насчет мышц и волосатой груди, а я мрачно перебирал в уме недостатки своей фигуры. Официант начал собирать тарелки.
– О! Мою пока не убирайте, я, пожалуй, возьму еще маленький кусочек пирога, – встрепенулась Дженет, схватив нож и вилку.
– Да-да, конечно, ведь платишь не ты, подумаешь... – вырвалось у меня.
Боже мой! Закрыв лицо руками, я принялся изливаться в извинениях и лишь через пару минут решился взглянуть на нее.
Интересно, почему Дженет не чувствовала себя так же, когда задела мои чувства?
Не надо, не надо, не стоит думать об этом, а то еще больше заведусь. Все, забыли, проехали.
– Извини, пожалуйста, – повторил я, – заказывай, бери что хочешь.
И знаете что? Вы не поверите – она взяла. Есть же такие люди – ничто не может оторвать их от жратвы!
2. Рыбкой больше – рыбкой меньше
Любой вечер состоит из двух частей, и наше свидание с Дженет не было исключением. Мы покончили с ужином, вернее сказать, Дженет покончила, и вышли из ресторана. Она многозначительно обронила что-то насчет танцев, однако я уже решил, что не хочу больше с ней встречаться, и сделал вид, что не расслышал. Уже у автостоянки Дженет прямо предложила поехать к ней.
– Не беспокойся, я живу одна – с тех пор, как нет мамы.
После сегодняшних разговоров во мне не осталось ни малейшей привязанности к этой толстухе.
– Ладно, поехали.
Приглашая Дженет поужинать, я надеялся отыскать в ней какие-то скрытые достоинства, тонкость души или что-то в этом роде, но теперь мне было все равно. Перепихнуться по-быстрому, хотя бы для того только, чтобы выпустить пар, – вот и все, чего она стоила. Вы должны меня понять: я всего лишь человек и нуждаюсь в сексе, как и всякий другой. Покувыркаться в постели не мешает – это меня успокоит на недельку-другую и позволит для разнообразия подумать о чем-нибудь еще.
Окинув взглядом ее зад, я быстренько кое-что прикинул. Возможно, созерцание этого молочно-белого сокровища завтра утром внушит мне достаточно отвращения к самому себе, чтобы не думать о бабах целый месяц. Совсем неплохо, если живешь один.
Когда я открывал заднюю дверцу, чтобы усадить Дженет, позади раздался грозный окрик:
– Эй, ты, гомик сопливый, стоять!
Повернувшись, я увидел гориллоподобного увальня с тощей девицей довольно потасканного вида. Они решительно направлялись через стоянку прямо к нам.
– Вы это мне? – только и успел спросить я.
Он с размаху припечатал меня к дверце машины.
– Да, тебе, носатый ублюдок! Ты что о себе возомнил, а?
– Что? – Я не мог прийти в себя от удивления. – Что вы имеете в виду? Кто вы?
Он схватил меня за горло и притянул вплотную к себе.
– Хватит прикидываться! Какого хрена ты тут выпендривался весь вечер?
– Выпендривался?
– Таращился на меня и мою девчонку – что, сглазить хотел? Ах ты, гад, падаль сраная!
Он явно был чем-то расстроен.
– Простите, я не...
– Поздно извиняться! – заорал увалень, очевидно, неправильно поняв мое "простите".
Это меня задело.
– Погляди-ка на него, Фрэнк, он и не думает извиняться! – выкрикнула девица. – Они оба на нас пялились – он и его жирная жена!
– Это не моя жена, – возразил я и хотел было прибавить, что вовсе она не жирная, но справедливо рассудил, что только еще больше все запутаю.
– Оставьте нас в покое! – пропищала Дженет, решив наконец выступить в мою защиту. – Убирайтесь, или мы позовем полицию!
– Я вижу вас первый раз в жизни, – обратился я к Фрэнку, – и никак не мог на вас пялиться.
– Врешь, сука! Ты на нас пялился весь вечер!
– Я вас совсем не знаю, – настаивал я.
– Ты слышишь, Мэнд? – повернулся увалень к своей подружке. – Вот ведь наглая тварь!
– Сволочь! – взвизгнула она.
– Пустите! – Я попытался отпихнуть его от себя.
– Ах ты, гад! – Он еще сильнее прижал меня к машине.
– Дай ему как следует, Фрэнк!
Он врезал мне по ребрам, потом еще раз.
– Ну что, больше не хочется нас разглядывать? – Свалив меня на землю ударом по голове, Фрэнк принялся работать ногами.
Где-то позади слышались всхлипывания Дженет и восторженный визг Мэнд. Я чувствовал, что это еще далеко не все, и пытался уворачиваться, но вдруг во мне что-то щелкнуло, и инстинкт наконец взял верх.
Мой "глок" непонятно как оказался в руке. Все произошло так быстро, что Фрэнк ничего не понял. Мгновение – и его горло превратилось в открытую рану, из разорванных артерий фонтаном брызнула кровь.
Я уже стоял на ногах, повернувшись к Мэнд. Та не успела даже вскрикнуть. Только что она радовалась за своего крутого ухажера, а в следующую секунду свет погас. Даже контрольный выстрел не понадобился. И хорошо – глушителя-то не было. Фрэнк, однако, все еще упорно цеплялся за жизнь, так что третий патрон пришлось потратить на него.
Снова развернувшись, я нашел последнюю цель и почти уже нажал на спуск, когда осознал, что передо мной моя девушка.
– Извини, – проговорил я, держа пистолет в трех дюймах от ее лба. – Я киллер.
– Я никому не скажу, – пролепетала она, в ужасе прижав к лицу свои маленькие пухлые ручки.
– Знаю, – кивнул я. – Знаю, что не скажешь.
И вышиб ей мозги. Под дулом пистолета люди всегда говорят, что никому не скажут, и всегда врут.
Я опустил пистолет и на секунду задумался, осознавая, во что вляпался.
Меня охватила паника.
Я стоял у битком набитого ресторана с тремя трупами под ногами и орудием убийства в руке. Мало того, непосредственно перед этим меня видели в ресторане с одной из жертв.
Если и найдется адвокат, который возьмется вытащить меня из этого дерьма, то ему придется отработать свой гонорар сполна.
Я быстро перебрал в голове свои козыри. Во-первых, уже темно. Во-вторых, мы в дальнем конце стоянки. Наконец, в моем распоряжении пикап.
Как бы скверно ни обстояли дела на первый взгляд, шанс выкрутиться всегда есть. Не надо сразу опускать руки. Я принялся за работу. Первым делом оттащил всех троих подальше в тень, открыл кузов машины и вставил в "глок" новую обойму – на всякий случай.
В моей работе пикап куда полезнее, чем какой-нибудь "феррари". У меня хватило бы денег и на "феррари", но сколько трупов туда влезет, скажите на милость? Будь всегда готов – вот мой девиз, а хороший вместительный кузов зачастую оказывается полезнее самого навороченного оружия. Вы только не думайте, что приключения так и сыплются на меня, когда я хожу на свидания... Хотя, по правде говоря, такое случалось и раньше.
Я сложил заднее сиденье, но багажную полку убирать не стал, чтобы прикрыть вид снаружи. Затем перенес в кузов Мэнд – она была легче всех – и пристроил возле задней пассажирской дверцы. Уже приподняв Фрэнка, я услышал голоса. Из ресторана вывалилась добрая дюжина придурков всех возрастов и разной степени уродливости. Они шли к стоянке. Настоящая семейка монстров на отдыхе.
Надо держать себя в руках: их слишком много, мне всех не потянуть. В машине, правда, есть автомат, но все и так достаточно кисло, а чтобы увезти и этих, понадобится самосвал. Я вышел на свет, достал из машины ведро и тряпку и начал не торопясь протирать ветровое стекло. Монстры расселись по трем машинам и медленно отъехали, болтая о еде, обслуживании, ценах и обо всем прочем, что обычно обсуждают люди, выйдя из ресторана. На меня лишь пару раз равнодушно взглянули. Пронесло. Однако вокруг есть еще машины, и их хозяева могут вот-вот появиться.
Я с трудом втолкнул в кузов Фрэнка и положил его рядом с подружкой, согнув ему ноги в коленях, чтобы не торчали. Затем занялся Дженет. Только теперь я осознал, какая она здоровенная. Фрэнк тоже не пушинка, но у него хоть мышцы и жилы попадаются, а тут... Все мягкое, дряблое, из рук выскальзывает, ухватиться крепко можно разве что за лодыжки и запястья. И на хрена я погрузил Мэнд первой, теперь придется заталкивать самый тяжелый и неудобный груз в почти полный кузов! Надо было начинать с Дженет. Впрочем, что теперь жалеть – не перегружать же их снова! После нескольких неудачных попыток мне наконец удалось закинуть наверх ее ноги, затем я приподнял Дженет за подмышки и изо всех сил толкнул вперед, потом еще и еще, пока дверь не удалось захлопнуть. Вся моя одежда пропиталась кровью. На черной куртке и брюках это было не так заметно, но белая рубашка представляла собой жутковатое зрелище. Я лихорадочно стащил ее и тоже забросил в кузов. Там оказалось еще много свободного места, тесно было лишь сзади, где лежала Дженет.
Оставалось сделать еще кое-что. Я достал из-под сиденья пару черных пластиковых мешков для мусора и прикрыл ими трупы. Затем взял двухлитровую бутыль минералки и постарался смыть кровь с асфальта. Получилось не очень, но что я мог поделать? Постучать в окно кухни и попросить ведро мыльной воды? "И швабру, пожалуйста!" – "А для чего вам?" – "Э-э... БАМ! БАМ! БАМ!" – и треск автоматной очереди, не знаю, как ее изобразить.
Аккуратно выехав со стоянки, я направился в сторону Кента. Почему Кента? Потому что там, в устье Темзы, в одной маленькой гавани я держу катер. Не какой-нибудь шикарный, а самый обыкновенный – просто старенькая моторка с крохотной кабиной и грузовым отсеком. Иногда без него не обойтись. Катер стоит рядом с десятком таких же скромных суденышек, однако в отличие от них он служит не для развлечения, а для работы. Мэнд, Фрэнк и Дженет скоро в этом убедятся.
Некоторые профессионалы предпочитают закапывать трупы – рассаживают их в лесу как желуди, – однако мой опыт показывает, что такой метод имеет ряд недостатков. Во-первых, место будущего захоронения приходится заранее разведывать. Британия – довольно маленькая страна, и редко где можно найти местечко, куда не забредают любители прогулок, собачники, лесники, фермеры и так далее. Если вам надо избавиться от кого-то так, чтобы он снова не вылез на свет Божий и не отправил вас за решетку, место надо подбирать тщательно. Во-вторых, беднягу надо закапывать поглубже, а это тяжелая работа. И не только тяжелая, но еще и шумная, и если кто-нибудь окажется поблизости, то копать придется уже две ямы. Так что лучше всего выкопать яму заранее и прикрыть ее хворостом. Ну и наконец проблема транспорта. Если вы хотите спрятать труп в лесной глуши, то вам придется как-то его туда доставить. Значит, надо иметь возможность подъехать на машине как можно ближе к месту, потому что вес в шестьдесят – семьдесят, а то и сто килограммов не так-то просто тащить одному, а нашим делом, как никаким другим, лучше заниматься в одиночку. Удобнее всего, конечно, чтобы жертва дошла до ямы своим ходом, хотя тут возникают свои проблемы.
О них мы поговорим позже.
Так что я – за морской вариант. Он гораздо проще, и удобных мест куда больше – две трети планеты в вашем распоряжении. Опять же меньше шансов, что на вашего клиента кто-нибудь наткнется, если компания "Бэррэт хоумз" решит превратить Уотершипский холм в новый микрорайон.
Короче, я спокойненько катил к своему катеру по проселкам в стороне от главных дорог, прижав уши и не слишком превышая скорость. Как быть потом с машиной? Избавиться от нее сразу или попробовать удалить следы? Нет, лучше не рисковать: найти тихое местечко и сжечь ее к чертям собачьим – единственный разумный выход, с точки зрения профессионала. Кроме того, лазить по кузову на карачках, отмывая все это дерьмо, – брр! Да и смысла нет – экспертизу все равно не обманешь. Нет, положиться можно только на огонь.
Жалко. Пикап почти новый и очень удобный. У меня было много разных машин, вернее, я пользовался разными машинами, выбирая их в зависимости от предстоящей работы. Быстрые – чтобы вовремя унести ноги, фургоны – чтобы маскировать их под торговые, мотоциклы – для работы в центре города (они удобнее всего), даже пара такси с липовыми номерами. Машина, на которой я ехал в Кент, тоже была зарегистрирована на одного симпатичного покойника, спокойно умершего в своей постели, а в кармашке на двери лежали все положенные бумаги и настоящее водительское удостоверение. Давным-давно уже я не пользовался транспортным средством, которое могло бы быть связано со мной, – с тех самых пор, как мамаша написала "Иан Бриджес, 13 лет" на ярлычке моего школьного костюмчика.
Но в отличие от других эта машина служила мне не для работы – на ней я ездил каждый день, по магазинам или в парк. Странное дело: едва попадается машина, которая мне нравится, как ее тут же приходится сжигать. Утром надо будет повидаться с Логаном и попросить достать новую, только он, как всегда, начнет выпендриваться и такую же модель не даст. Бери, мол, что есть.
Размышляя на эту тему, я ждал у светофора на маленьком деревенском перекрестке за Грейвзендом. Сзади остановился джип. Я слегка повернул зеркало, чтобы взглянуть на водителя. Он рассеянно смотрел на освещенное луной поле слева от дороги, потом перевел взгляд на панель своего радиоприемника, на светофор, на высокие деревья справа, на мою машину – на скрюченную окровавленную руку, торчащую из-под черного пластика... и очень-очень быстро отвел глаза в сторону.
Черт, должно быть, тряхнуло на колдобине – вот она и высунулась!
Я пулей выскочил из машины и через мгновение приставил пистолет к его лбу.
– Британская секретная служба! Будьте добры, сэр, выйдите из машины!
Он застыл от неожиданности, что дало мне время рвануть дверцу и выволочь его наружу. Я часто пользуюсь этой уловкой – только так можно успеть подобраться достаточно близко. Объясняю. Предположим, вы только что увидели у кого-то труп в багажнике. Водитель выскакивает и наставляет на вас пистолет. Что вы будете делать? Инстинктивно нажмете на газ? Правильно. Ну а если он скажет, что это секретная служба или полиция? Тогда вы заколеблетесь, не так ли? Мало ли зачем у агента секретной службы труп в багажнике – Джеймс Бонд знает, что делает. Он ведь на вашей стороне, думаете вы. И ошибаетесь. За ту секунду, что вы потратите на эти мысли, я успеваю овладеть ситуацией – и вам крышка.
– Не беспокойся, я живу одна – с тех пор, как нет мамы.
После сегодняшних разговоров во мне не осталось ни малейшей привязанности к этой толстухе.
– Ладно, поехали.
Приглашая Дженет поужинать, я надеялся отыскать в ней какие-то скрытые достоинства, тонкость души или что-то в этом роде, но теперь мне было все равно. Перепихнуться по-быстрому, хотя бы для того только, чтобы выпустить пар, – вот и все, чего она стоила. Вы должны меня понять: я всего лишь человек и нуждаюсь в сексе, как и всякий другой. Покувыркаться в постели не мешает – это меня успокоит на недельку-другую и позволит для разнообразия подумать о чем-нибудь еще.
Окинув взглядом ее зад, я быстренько кое-что прикинул. Возможно, созерцание этого молочно-белого сокровища завтра утром внушит мне достаточно отвращения к самому себе, чтобы не думать о бабах целый месяц. Совсем неплохо, если живешь один.
Когда я открывал заднюю дверцу, чтобы усадить Дженет, позади раздался грозный окрик:
– Эй, ты, гомик сопливый, стоять!
Повернувшись, я увидел гориллоподобного увальня с тощей девицей довольно потасканного вида. Они решительно направлялись через стоянку прямо к нам.
– Вы это мне? – только и успел спросить я.
Он с размаху припечатал меня к дверце машины.
– Да, тебе, носатый ублюдок! Ты что о себе возомнил, а?
– Что? – Я не мог прийти в себя от удивления. – Что вы имеете в виду? Кто вы?
Он схватил меня за горло и притянул вплотную к себе.
– Хватит прикидываться! Какого хрена ты тут выпендривался весь вечер?
– Выпендривался?
– Таращился на меня и мою девчонку – что, сглазить хотел? Ах ты, гад, падаль сраная!
Он явно был чем-то расстроен.
– Простите, я не...
– Поздно извиняться! – заорал увалень, очевидно, неправильно поняв мое "простите".
Это меня задело.
– Погляди-ка на него, Фрэнк, он и не думает извиняться! – выкрикнула девица. – Они оба на нас пялились – он и его жирная жена!
– Это не моя жена, – возразил я и хотел было прибавить, что вовсе она не жирная, но справедливо рассудил, что только еще больше все запутаю.
– Оставьте нас в покое! – пропищала Дженет, решив наконец выступить в мою защиту. – Убирайтесь, или мы позовем полицию!
– Я вижу вас первый раз в жизни, – обратился я к Фрэнку, – и никак не мог на вас пялиться.
– Врешь, сука! Ты на нас пялился весь вечер!
– Я вас совсем не знаю, – настаивал я.
– Ты слышишь, Мэнд? – повернулся увалень к своей подружке. – Вот ведь наглая тварь!
– Сволочь! – взвизгнула она.
– Пустите! – Я попытался отпихнуть его от себя.
– Ах ты, гад! – Он еще сильнее прижал меня к машине.
– Дай ему как следует, Фрэнк!
Он врезал мне по ребрам, потом еще раз.
– Ну что, больше не хочется нас разглядывать? – Свалив меня на землю ударом по голове, Фрэнк принялся работать ногами.
Где-то позади слышались всхлипывания Дженет и восторженный визг Мэнд. Я чувствовал, что это еще далеко не все, и пытался уворачиваться, но вдруг во мне что-то щелкнуло, и инстинкт наконец взял верх.
Мой "глок" непонятно как оказался в руке. Все произошло так быстро, что Фрэнк ничего не понял. Мгновение – и его горло превратилось в открытую рану, из разорванных артерий фонтаном брызнула кровь.
Я уже стоял на ногах, повернувшись к Мэнд. Та не успела даже вскрикнуть. Только что она радовалась за своего крутого ухажера, а в следующую секунду свет погас. Даже контрольный выстрел не понадобился. И хорошо – глушителя-то не было. Фрэнк, однако, все еще упорно цеплялся за жизнь, так что третий патрон пришлось потратить на него.
Снова развернувшись, я нашел последнюю цель и почти уже нажал на спуск, когда осознал, что передо мной моя девушка.
– Извини, – проговорил я, держа пистолет в трех дюймах от ее лба. – Я киллер.
– Я никому не скажу, – пролепетала она, в ужасе прижав к лицу свои маленькие пухлые ручки.
– Знаю, – кивнул я. – Знаю, что не скажешь.
И вышиб ей мозги. Под дулом пистолета люди всегда говорят, что никому не скажут, и всегда врут.
Я опустил пистолет и на секунду задумался, осознавая, во что вляпался.
Меня охватила паника.
Я стоял у битком набитого ресторана с тремя трупами под ногами и орудием убийства в руке. Мало того, непосредственно перед этим меня видели в ресторане с одной из жертв.
Если и найдется адвокат, который возьмется вытащить меня из этого дерьма, то ему придется отработать свой гонорар сполна.
Я быстро перебрал в голове свои козыри. Во-первых, уже темно. Во-вторых, мы в дальнем конце стоянки. Наконец, в моем распоряжении пикап.
Как бы скверно ни обстояли дела на первый взгляд, шанс выкрутиться всегда есть. Не надо сразу опускать руки. Я принялся за работу. Первым делом оттащил всех троих подальше в тень, открыл кузов машины и вставил в "глок" новую обойму – на всякий случай.
В моей работе пикап куда полезнее, чем какой-нибудь "феррари". У меня хватило бы денег и на "феррари", но сколько трупов туда влезет, скажите на милость? Будь всегда готов – вот мой девиз, а хороший вместительный кузов зачастую оказывается полезнее самого навороченного оружия. Вы только не думайте, что приключения так и сыплются на меня, когда я хожу на свидания... Хотя, по правде говоря, такое случалось и раньше.
Я сложил заднее сиденье, но багажную полку убирать не стал, чтобы прикрыть вид снаружи. Затем перенес в кузов Мэнд – она была легче всех – и пристроил возле задней пассажирской дверцы. Уже приподняв Фрэнка, я услышал голоса. Из ресторана вывалилась добрая дюжина придурков всех возрастов и разной степени уродливости. Они шли к стоянке. Настоящая семейка монстров на отдыхе.
Надо держать себя в руках: их слишком много, мне всех не потянуть. В машине, правда, есть автомат, но все и так достаточно кисло, а чтобы увезти и этих, понадобится самосвал. Я вышел на свет, достал из машины ведро и тряпку и начал не торопясь протирать ветровое стекло. Монстры расселись по трем машинам и медленно отъехали, болтая о еде, обслуживании, ценах и обо всем прочем, что обычно обсуждают люди, выйдя из ресторана. На меня лишь пару раз равнодушно взглянули. Пронесло. Однако вокруг есть еще машины, и их хозяева могут вот-вот появиться.
Я с трудом втолкнул в кузов Фрэнка и положил его рядом с подружкой, согнув ему ноги в коленях, чтобы не торчали. Затем занялся Дженет. Только теперь я осознал, какая она здоровенная. Фрэнк тоже не пушинка, но у него хоть мышцы и жилы попадаются, а тут... Все мягкое, дряблое, из рук выскальзывает, ухватиться крепко можно разве что за лодыжки и запястья. И на хрена я погрузил Мэнд первой, теперь придется заталкивать самый тяжелый и неудобный груз в почти полный кузов! Надо было начинать с Дженет. Впрочем, что теперь жалеть – не перегружать же их снова! После нескольких неудачных попыток мне наконец удалось закинуть наверх ее ноги, затем я приподнял Дженет за подмышки и изо всех сил толкнул вперед, потом еще и еще, пока дверь не удалось захлопнуть. Вся моя одежда пропиталась кровью. На черной куртке и брюках это было не так заметно, но белая рубашка представляла собой жутковатое зрелище. Я лихорадочно стащил ее и тоже забросил в кузов. Там оказалось еще много свободного места, тесно было лишь сзади, где лежала Дженет.
Оставалось сделать еще кое-что. Я достал из-под сиденья пару черных пластиковых мешков для мусора и прикрыл ими трупы. Затем взял двухлитровую бутыль минералки и постарался смыть кровь с асфальта. Получилось не очень, но что я мог поделать? Постучать в окно кухни и попросить ведро мыльной воды? "И швабру, пожалуйста!" – "А для чего вам?" – "Э-э... БАМ! БАМ! БАМ!" – и треск автоматной очереди, не знаю, как ее изобразить.
Аккуратно выехав со стоянки, я направился в сторону Кента. Почему Кента? Потому что там, в устье Темзы, в одной маленькой гавани я держу катер. Не какой-нибудь шикарный, а самый обыкновенный – просто старенькая моторка с крохотной кабиной и грузовым отсеком. Иногда без него не обойтись. Катер стоит рядом с десятком таких же скромных суденышек, однако в отличие от них он служит не для развлечения, а для работы. Мэнд, Фрэнк и Дженет скоро в этом убедятся.
Некоторые профессионалы предпочитают закапывать трупы – рассаживают их в лесу как желуди, – однако мой опыт показывает, что такой метод имеет ряд недостатков. Во-первых, место будущего захоронения приходится заранее разведывать. Британия – довольно маленькая страна, и редко где можно найти местечко, куда не забредают любители прогулок, собачники, лесники, фермеры и так далее. Если вам надо избавиться от кого-то так, чтобы он снова не вылез на свет Божий и не отправил вас за решетку, место надо подбирать тщательно. Во-вторых, беднягу надо закапывать поглубже, а это тяжелая работа. И не только тяжелая, но еще и шумная, и если кто-нибудь окажется поблизости, то копать придется уже две ямы. Так что лучше всего выкопать яму заранее и прикрыть ее хворостом. Ну и наконец проблема транспорта. Если вы хотите спрятать труп в лесной глуши, то вам придется как-то его туда доставить. Значит, надо иметь возможность подъехать на машине как можно ближе к месту, потому что вес в шестьдесят – семьдесят, а то и сто килограммов не так-то просто тащить одному, а нашим делом, как никаким другим, лучше заниматься в одиночку. Удобнее всего, конечно, чтобы жертва дошла до ямы своим ходом, хотя тут возникают свои проблемы.
О них мы поговорим позже.
Так что я – за морской вариант. Он гораздо проще, и удобных мест куда больше – две трети планеты в вашем распоряжении. Опять же меньше шансов, что на вашего клиента кто-нибудь наткнется, если компания "Бэррэт хоумз" решит превратить Уотершипский холм в новый микрорайон.
Короче, я спокойненько катил к своему катеру по проселкам в стороне от главных дорог, прижав уши и не слишком превышая скорость. Как быть потом с машиной? Избавиться от нее сразу или попробовать удалить следы? Нет, лучше не рисковать: найти тихое местечко и сжечь ее к чертям собачьим – единственный разумный выход, с точки зрения профессионала. Кроме того, лазить по кузову на карачках, отмывая все это дерьмо, – брр! Да и смысла нет – экспертизу все равно не обманешь. Нет, положиться можно только на огонь.
Жалко. Пикап почти новый и очень удобный. У меня было много разных машин, вернее, я пользовался разными машинами, выбирая их в зависимости от предстоящей работы. Быстрые – чтобы вовремя унести ноги, фургоны – чтобы маскировать их под торговые, мотоциклы – для работы в центре города (они удобнее всего), даже пара такси с липовыми номерами. Машина, на которой я ехал в Кент, тоже была зарегистрирована на одного симпатичного покойника, спокойно умершего в своей постели, а в кармашке на двери лежали все положенные бумаги и настоящее водительское удостоверение. Давным-давно уже я не пользовался транспортным средством, которое могло бы быть связано со мной, – с тех самых пор, как мамаша написала "Иан Бриджес, 13 лет" на ярлычке моего школьного костюмчика.
Но в отличие от других эта машина служила мне не для работы – на ней я ездил каждый день, по магазинам или в парк. Странное дело: едва попадается машина, которая мне нравится, как ее тут же приходится сжигать. Утром надо будет повидаться с Логаном и попросить достать новую, только он, как всегда, начнет выпендриваться и такую же модель не даст. Бери, мол, что есть.
Размышляя на эту тему, я ждал у светофора на маленьком деревенском перекрестке за Грейвзендом. Сзади остановился джип. Я слегка повернул зеркало, чтобы взглянуть на водителя. Он рассеянно смотрел на освещенное луной поле слева от дороги, потом перевел взгляд на панель своего радиоприемника, на светофор, на высокие деревья справа, на мою машину – на скрюченную окровавленную руку, торчащую из-под черного пластика... и очень-очень быстро отвел глаза в сторону.
Черт, должно быть, тряхнуло на колдобине – вот она и высунулась!
Я пулей выскочил из машины и через мгновение приставил пистолет к его лбу.
– Британская секретная служба! Будьте добры, сэр, выйдите из машины!
Он застыл от неожиданности, что дало мне время рвануть дверцу и выволочь его наружу. Я часто пользуюсь этой уловкой – только так можно успеть подобраться достаточно близко. Объясняю. Предположим, вы только что увидели у кого-то труп в багажнике. Водитель выскакивает и наставляет на вас пистолет. Что вы будете делать? Инстинктивно нажмете на газ? Правильно. Ну а если он скажет, что это секретная служба или полиция? Тогда вы заколеблетесь, не так ли? Мало ли зачем у агента секретной службы труп в багажнике – Джеймс Бонд знает, что делает. Он ведь на вашей стороне, думаете вы. И ошибаетесь. За ту секунду, что вы потратите на эти мысли, я успеваю овладеть ситуацией – и вам крышка.