Страница:
Они уставились в спину виконта, обмахивая веерами щеки, впервые за долгое время порозовевшие, и в этот момент даже стали похожи на живых девушек.
— Что ты обо всем этом думаешь, Сьюзен? — воскликнула мисс Хэтфилд.
— Если бы ты могла прочесть мои мысли, то наверняка решила бы, что я сошла с ума. Но, как бы то ни было, мы обе с тобой сейчас в глубокой луже — и все по милости Азартного Игрока!
— А может быть, она просто ведьма? И эти яркие тряпки носит для того, чтобы околдовать его?
— Кто знает. Я тебе скажу только одно: мне кажется, что она всерьез вознамерилась заполучить виконта. Но я ей этого не позволю!
И обе леди обменялись многозначительными, понимающими взглядами.
Было утро четверга, лорд Равенворт шел по Сент-Джеймс-стрит, и мысли его, как обычно в последнее время, крутились вокруг Элли. Внезапно он остановился, чему-то улыбнулся, покачал головой и пошел дальше. А улыбнулся и удивился он тому, что как-то неожиданно для себя самого вместо сухого и официального «мисс Дирборн» называет эту девушку просто по имени — Элли. Ему нравилось это имя — какое-то упругое, округлое. Оно очень подходило своей хозяйке, и виконт решил, что отныне в мыслях будет называть ее только по имени — и никак иначе.
Элли.
Он окинул взглядом оживленную улицу. Мимо него катила пестрая вереница экипажей — кареты, пролетки, фаэтоны, наемные кебы. Кричали возницы, звонко цокали по брусчатке копыта, а по тротуару медленно плыла другая, еще более пестрая вереница — дамы, господа, дети, слуги, собаки…
Вид экипажей заставил Равенворта вспомнить о событиях двухнедельной давности, о том случае на Нью-Бонд-стрит. И тут же почему-то его мысли переключились на поцелуй в гостиной леди Вудкотт. Воспоминание о том поцелуе оказалось таким живым, острым, что виконту мучительно захотелось снова пережить его — наяву, разумеется. Господи, как недавно все это было — и как давно! Где он, тот день, когда Элли замерла в его руках, и ее губы…
Он немедленно вспомнил ее полураскрытые, словно лепестки нежного цветка, губы и ее легкое дыхание. Как ему хотелось снова поцеловать ее в тот день, когда она потеряла на улице свою туфельку!
Случайно или не случайно она тогда ее потеряла?
Равнодушна она к нему или нет?
Равенворт двинулся дальше, отмечая каждый свой шаг звонким ударом сложенного зонта по плитам мостовой. Он думал о том, как бесследно испарилось его желание отомстить — совершенно иные чувства владели теперь его сердцем. И на первом месте среди них был… страх. Да, страх того, что она никогда не сможет полюбить его. Виконт знал, что Элли относится к нему дружески, открыто, с симпатией. Но любовь — материя иная, гораздо более тонкая, и невозможно угадать, отчего она пробуждается в сердце. Или не пробуждается… Итак, сможет ли она полюбить его?
Вот ведь ирония судьбы! Он всегда так старательно бежал от влюбленных в него женщин, так всегда противился даже мысли о браке. Но вот полюбил — и надо же! — именно ту, единственную девушку, которая вряд ли сможет ответить на его любовь взаимностью!
Нет, дальше так продолжаться не может. Нужно что-то делать, что-то решать. Ведь каждый новый день, каждая новая встреча лишь сильней распаляют его чувства. Он безумно влюблен в Элли и ничего уже не может поделать с этой любовью.
Как они подходят друг другу — это просто удивительно! Сколько раз Элли смеялась над теми вещами, которые и самому Равенворту казались глупыми. Как тонко они всегда чувствовали и понимали друг друга. Почему-то это понимание стало глубже, а сами разговоры — содержательнее и длиннее после того случая с табакеркой. Может быть, для полного взаимопонимания им необходимо было сначала поссориться, а потом извиниться? Ему — за свой обман с майором Стоунсфилдом, ей — за неудавшуюся кражу…
И было еще одно обстоятельство, которое безмерно притягивало виконта к этой девушке. Ведь под изящным сюртуком он всегда чувствовал на себе солдатский мундир, и его приятно поразило то внимание, с которым Элли относилась к событиям минувшей войны. Она была одной из немногих, кто вообще помнил о той войне. Равенворт мог до бесконечности слушать ее рассказы о том, как они с отцом следили за ходом военных действий по газетным отчетам, как потом разыгрывали с Джорджем эти сражения в старом саду. Как они вместе с соседями всерьез готовились к тому, что Наполеон в случае удачи пересечет пролив и первым английским графством, куда вторгнутся его войска, станет их родной Кент.
Когда начинались эти рассказы, виконт заслушивался ими и забывал обо всем вокруг — о хозяйке, в чьей гостиной они сидели, о ее дочерях и о своих приятелях, которые беззлобно подшучивали над его рассеянностью.
Мысли Равенворта были настолько переполнены Элли, что он почти и не удивился, увидев ее неподалеку от магазина «Берри Бразерс» — во плоти и наяву. Она стояла в окружении уличных мальчишек спиной к нему, слегка подавшись вперед, так что ветерок трепал концы ее красной пелеринки прямо над их головами. Вся компания внимательно присматривалась к чему-то на земле, возбужденно кричала и размахивала руками. Рядом валялись метлы, и Равенворт догадался, что это не просто уличные мальчишки, а подметальщики. Правда, сейчас их орудия труда были забыты во имя чего-то несравненно более важного.
«Почему она одна?» — мелькнуло первым делом в голове виконта. Он пошарил глазами и вскоре обнаружил долговязую рыжую служанку Элли. Та стояла неподалеку, рядом с городской каретой леди Вудкотт, и отчаянно кокетничала с кучером.
«Интересно знать, чем это они так увлечены? — подумал Равенворт. — Похоже, играют во что-то. И, наверное, не просто на интерес. Нет, здесь нечто посерьезнее. Неужели очередное пари?»
Виконт подошел поближе и, поднявшись на цыпочки, заглянул через головы возбужденных, ничего не замечающих вокруг себя игроков.
На пыльной мостовой была начерчена дорожка, по сторонам которой, прямо на земле, лежали двое мальчишек. В руках у них были щепочки, которыми они подгоняли, не давая свернуть в сторону, пару жуков. Жуки — темно-рыжий и черный — медленно ползли к финишу, но находились пока только в начале пути. Элли заметила Равенворта и посмотрела на него ошеломленно и немного испуганно. Явно смущенная тем, что ее застали играющей с мальчишками посреди людной улицы, она произнесла:
— Вот… Как вам это нравится? По-моему, захватывающее зрелище. Если я проиграю — покупаю всем по мороженому, а если мой жук придет первым, они метут передо мною улицу до самого дома.
Мальчишки завизжали: рыжий жук немного опередил своего соперника. Внимание Злли немедленно перекинулось на импровизированный ипподром.
Виконт несколько мгновений любовался лицом Элли, ее азартно горящими глазами, а потом вдруг спросил — неожиданно для самого себя:
— А я могу присоединиться к игре?
Элли обернулась, окинула Равенворта ошеломленным взглядом. Тот усмехнулся:
— Это шокирует вас, мисс Дирборн?
— Вы?! Но вы же…
— По-вашему, я туповат для такой игры?
Элли покраснела:
— Нет, конечно. Я не это имела в виду. Просто правила приличия…
Раздался новый крик: черный жук прибавил и вырвался вперед на целых полдюйма.
— Не отвлекайте меня, милорд! — воскликнула Элли и снова с головой ушла в игру.
— Боже избави! — Равенворт прижал руку к груди, затем острым взглядом окинул жуков и объявил: — Ставлю свою табакерку на черного жука, Эл… э-э-э… мисс Дирборн.
Если имя «Элли», почти произнесенное им, заставило дрогнуть сердце девушки, то стоит ли говорить о том, как поразила ее ставка, которую предложил виконт. Табакерка! Господи! Вот уже два дня, как она и думать забыла о своем пари с Джорджем, — и вот, пожалуйста! Он не только напомнил ей о нем, но и готов поставить ту самую вещь, которая необходима ей сейчас больше всего на свете!
Элли едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши, и лишь коротко кивнула:
— Принято!
Равенворт рассмеялся в ответ:
— Вот как? Но вы даже не удосужились спросить, что я хочу получить в случае победы.
Элли по-детски заморгала. Ей захотелось сказать, что за табакерку готова отдать что угодно, но она сумела сохранить серьезный вид и степенно спросила:
— А что вы хотите получить, милорд?
Виконт ответил не сразу, делая вид, что мучительно размышляет. Элли молча ждала, переминаясь с ноги на ногу, и тяжело дышала.
Наконец Равенворт объявил:
— Ваши вышитые туфли! Те, в которых вы были вчера вечером.
Смысл сказанного — истинный смысл — дошел до Элли не сразу. Она грустно улыбнулась и спросила:
— Вы так сильно ненавидите мои туфли?
— О нет! — поспешно опроверг ее Равенворт. — Просто… — И запнулся. О том, как объяснить Элли, зачем ему нужны ее туфли, он не подумал.
Элли стало грустно. Да, она и прежде знала, что лорд Равенворт невысокого мнения о ее гардеробе, но не до такой же степени…
Внезапно сильная рука коснулась ее локтя, и Элли невольно подняла глаза. Взгляд виконта был открытым и честным.
— Вы неправильно меня поняли, мадемуазель. В который уже раз. Я прошу ваши туфли потому, что они дороги и памятны вам так же, как мне дорога и памятна моя табакерка. Вот и все, ничего больше, поверьте.
Так они и стояли — посреди оживленной Сент-Джеймс-стрит, на виду у всех — и смотрели друг другу в глаза. Элли внимательно изучала лицо виконта и не находила в нем и тени насмешки. Поверить? Не поверить? Неожиданно ей стало весело и легко, сейчас она была готова проиграть этому человеку любое пари с любой ставкой.
Сзади раздался дружный вопль, вернувший их обоих на землю. Элли улыбнулась, тряхнула головой и снова коротко повторила:
— Принято.
Они склонились над землей и принялись наблюдать за гонкой. Элли казалось, что она просто умрет, если победит черный жук — тот, на которого поставил Равенворт. Больше всего на свете ей хотелось выиграть это пари.
Но рыжий жук вдруг начал как-то слишком вяло перебирать лапками, черный обошел его и первым пересек прочерченную в пыли финишную черту. Улица огласилась торжествующими криками победивших мальчишек. Элли покраснела от досады и вздохнула.
— Ну что же, милорд, если вы проводите меня до Гросвенор-сквер, я немедленно отдам вам свой долг.
Мальчишки топтались вокруг них, возбужденно обсуждая, какое мороженое им потребовать — клубничное или ванильное. Элли взяла под руку лорда Равен-ворта и не спеша отправилась вместе с ним к городскому дому леди Вудкотт. Следом за ними двинулась карета с забравшейся внутрь Сарой.
Ни Элли, ни Равенворт не заметили вышедшего из «Берри Бразерс» Джорджа. Тот застыл на месте при виде своей кузины, шествующей по улице под руку с виконтом. Шедший позади Джорджа лорд Крессинг не успел затормозить и врезался ему в спину.
Джордж негромко ругнулся сквозь зубы. Да, оправдывались его самые худшие предположения: Элли и Равенворт выглядели как пара влюбленных голубков.
Лорд Крессинг рассерженно воскликнул:
— Черт тебя побери, Фентон! Что с тобой стряслось?
Джордж не шелохнулся. Некоторое время он стоял словно громом пораженный, а затем молча поднял трость и указал барону на влюбленную парочку.
— А это уж твои проблемы, — прошипел Крессинг. — Ты обещал, что получишь деньги пятого…
Джордж резко обернулся и воскликнул, бешено сверкая глазами:
— Я сказал, что получу, значит, получу! И отдам тебе твои проклятые деньги!
Крессинг нахмурился и, ничего не ответив, двинулся прочь. Джордж быстро опомнился и побежал следом, бормоча извинения, но лорд Крессинг, казалось, не слышал его. Он не сводил глаз с удаляющейся мисс Дирборн.
Затем его шаги замедлились, и наконец он остановился. Барону было над чем подумать. Хорошенько подумать!
Наконец он обернулся к Джорджу и с улыбкой потрепал его по плечу.
— Ладно, забудем, все это ерунда, Фентон. А что касается того дела, то я знаю: твое слово свято. И если ты говоришь, что все в порядке, значит, все в порядке. — Он пожевал губами и закончил еле слышно, пробурчав себе под нос: — Ну а так это или не так, я сам проверю…
14
— Что ты обо всем этом думаешь, Сьюзен? — воскликнула мисс Хэтфилд.
— Если бы ты могла прочесть мои мысли, то наверняка решила бы, что я сошла с ума. Но, как бы то ни было, мы обе с тобой сейчас в глубокой луже — и все по милости Азартного Игрока!
— А может быть, она просто ведьма? И эти яркие тряпки носит для того, чтобы околдовать его?
— Кто знает. Я тебе скажу только одно: мне кажется, что она всерьез вознамерилась заполучить виконта. Но я ей этого не позволю!
И обе леди обменялись многозначительными, понимающими взглядами.
Было утро четверга, лорд Равенворт шел по Сент-Джеймс-стрит, и мысли его, как обычно в последнее время, крутились вокруг Элли. Внезапно он остановился, чему-то улыбнулся, покачал головой и пошел дальше. А улыбнулся и удивился он тому, что как-то неожиданно для себя самого вместо сухого и официального «мисс Дирборн» называет эту девушку просто по имени — Элли. Ему нравилось это имя — какое-то упругое, округлое. Оно очень подходило своей хозяйке, и виконт решил, что отныне в мыслях будет называть ее только по имени — и никак иначе.
Элли.
Он окинул взглядом оживленную улицу. Мимо него катила пестрая вереница экипажей — кареты, пролетки, фаэтоны, наемные кебы. Кричали возницы, звонко цокали по брусчатке копыта, а по тротуару медленно плыла другая, еще более пестрая вереница — дамы, господа, дети, слуги, собаки…
Вид экипажей заставил Равенворта вспомнить о событиях двухнедельной давности, о том случае на Нью-Бонд-стрит. И тут же почему-то его мысли переключились на поцелуй в гостиной леди Вудкотт. Воспоминание о том поцелуе оказалось таким живым, острым, что виконту мучительно захотелось снова пережить его — наяву, разумеется. Господи, как недавно все это было — и как давно! Где он, тот день, когда Элли замерла в его руках, и ее губы…
Он немедленно вспомнил ее полураскрытые, словно лепестки нежного цветка, губы и ее легкое дыхание. Как ему хотелось снова поцеловать ее в тот день, когда она потеряла на улице свою туфельку!
Случайно или не случайно она тогда ее потеряла?
Равнодушна она к нему или нет?
Равенворт двинулся дальше, отмечая каждый свой шаг звонким ударом сложенного зонта по плитам мостовой. Он думал о том, как бесследно испарилось его желание отомстить — совершенно иные чувства владели теперь его сердцем. И на первом месте среди них был… страх. Да, страх того, что она никогда не сможет полюбить его. Виконт знал, что Элли относится к нему дружески, открыто, с симпатией. Но любовь — материя иная, гораздо более тонкая, и невозможно угадать, отчего она пробуждается в сердце. Или не пробуждается… Итак, сможет ли она полюбить его?
Вот ведь ирония судьбы! Он всегда так старательно бежал от влюбленных в него женщин, так всегда противился даже мысли о браке. Но вот полюбил — и надо же! — именно ту, единственную девушку, которая вряд ли сможет ответить на его любовь взаимностью!
Нет, дальше так продолжаться не может. Нужно что-то делать, что-то решать. Ведь каждый новый день, каждая новая встреча лишь сильней распаляют его чувства. Он безумно влюблен в Элли и ничего уже не может поделать с этой любовью.
Как они подходят друг другу — это просто удивительно! Сколько раз Элли смеялась над теми вещами, которые и самому Равенворту казались глупыми. Как тонко они всегда чувствовали и понимали друг друга. Почему-то это понимание стало глубже, а сами разговоры — содержательнее и длиннее после того случая с табакеркой. Может быть, для полного взаимопонимания им необходимо было сначала поссориться, а потом извиниться? Ему — за свой обман с майором Стоунсфилдом, ей — за неудавшуюся кражу…
И было еще одно обстоятельство, которое безмерно притягивало виконта к этой девушке. Ведь под изящным сюртуком он всегда чувствовал на себе солдатский мундир, и его приятно поразило то внимание, с которым Элли относилась к событиям минувшей войны. Она была одной из немногих, кто вообще помнил о той войне. Равенворт мог до бесконечности слушать ее рассказы о том, как они с отцом следили за ходом военных действий по газетным отчетам, как потом разыгрывали с Джорджем эти сражения в старом саду. Как они вместе с соседями всерьез готовились к тому, что Наполеон в случае удачи пересечет пролив и первым английским графством, куда вторгнутся его войска, станет их родной Кент.
Когда начинались эти рассказы, виконт заслушивался ими и забывал обо всем вокруг — о хозяйке, в чьей гостиной они сидели, о ее дочерях и о своих приятелях, которые беззлобно подшучивали над его рассеянностью.
Мысли Равенворта были настолько переполнены Элли, что он почти и не удивился, увидев ее неподалеку от магазина «Берри Бразерс» — во плоти и наяву. Она стояла в окружении уличных мальчишек спиной к нему, слегка подавшись вперед, так что ветерок трепал концы ее красной пелеринки прямо над их головами. Вся компания внимательно присматривалась к чему-то на земле, возбужденно кричала и размахивала руками. Рядом валялись метлы, и Равенворт догадался, что это не просто уличные мальчишки, а подметальщики. Правда, сейчас их орудия труда были забыты во имя чего-то несравненно более важного.
«Почему она одна?» — мелькнуло первым делом в голове виконта. Он пошарил глазами и вскоре обнаружил долговязую рыжую служанку Элли. Та стояла неподалеку, рядом с городской каретой леди Вудкотт, и отчаянно кокетничала с кучером.
«Интересно знать, чем это они так увлечены? — подумал Равенворт. — Похоже, играют во что-то. И, наверное, не просто на интерес. Нет, здесь нечто посерьезнее. Неужели очередное пари?»
Виконт подошел поближе и, поднявшись на цыпочки, заглянул через головы возбужденных, ничего не замечающих вокруг себя игроков.
На пыльной мостовой была начерчена дорожка, по сторонам которой, прямо на земле, лежали двое мальчишек. В руках у них были щепочки, которыми они подгоняли, не давая свернуть в сторону, пару жуков. Жуки — темно-рыжий и черный — медленно ползли к финишу, но находились пока только в начале пути. Элли заметила Равенворта и посмотрела на него ошеломленно и немного испуганно. Явно смущенная тем, что ее застали играющей с мальчишками посреди людной улицы, она произнесла:
— Вот… Как вам это нравится? По-моему, захватывающее зрелище. Если я проиграю — покупаю всем по мороженому, а если мой жук придет первым, они метут передо мною улицу до самого дома.
Мальчишки завизжали: рыжий жук немного опередил своего соперника. Внимание Злли немедленно перекинулось на импровизированный ипподром.
Виконт несколько мгновений любовался лицом Элли, ее азартно горящими глазами, а потом вдруг спросил — неожиданно для самого себя:
— А я могу присоединиться к игре?
Элли обернулась, окинула Равенворта ошеломленным взглядом. Тот усмехнулся:
— Это шокирует вас, мисс Дирборн?
— Вы?! Но вы же…
— По-вашему, я туповат для такой игры?
Элли покраснела:
— Нет, конечно. Я не это имела в виду. Просто правила приличия…
Раздался новый крик: черный жук прибавил и вырвался вперед на целых полдюйма.
— Не отвлекайте меня, милорд! — воскликнула Элли и снова с головой ушла в игру.
— Боже избави! — Равенворт прижал руку к груди, затем острым взглядом окинул жуков и объявил: — Ставлю свою табакерку на черного жука, Эл… э-э-э… мисс Дирборн.
Если имя «Элли», почти произнесенное им, заставило дрогнуть сердце девушки, то стоит ли говорить о том, как поразила ее ставка, которую предложил виконт. Табакерка! Господи! Вот уже два дня, как она и думать забыла о своем пари с Джорджем, — и вот, пожалуйста! Он не только напомнил ей о нем, но и готов поставить ту самую вещь, которая необходима ей сейчас больше всего на свете!
Элли едва удержалась, чтобы не захлопать в ладоши, и лишь коротко кивнула:
— Принято!
Равенворт рассмеялся в ответ:
— Вот как? Но вы даже не удосужились спросить, что я хочу получить в случае победы.
Элли по-детски заморгала. Ей захотелось сказать, что за табакерку готова отдать что угодно, но она сумела сохранить серьезный вид и степенно спросила:
— А что вы хотите получить, милорд?
Виконт ответил не сразу, делая вид, что мучительно размышляет. Элли молча ждала, переминаясь с ноги на ногу, и тяжело дышала.
Наконец Равенворт объявил:
— Ваши вышитые туфли! Те, в которых вы были вчера вечером.
Смысл сказанного — истинный смысл — дошел до Элли не сразу. Она грустно улыбнулась и спросила:
— Вы так сильно ненавидите мои туфли?
— О нет! — поспешно опроверг ее Равенворт. — Просто… — И запнулся. О том, как объяснить Элли, зачем ему нужны ее туфли, он не подумал.
Элли стало грустно. Да, она и прежде знала, что лорд Равенворт невысокого мнения о ее гардеробе, но не до такой же степени…
Внезапно сильная рука коснулась ее локтя, и Элли невольно подняла глаза. Взгляд виконта был открытым и честным.
— Вы неправильно меня поняли, мадемуазель. В который уже раз. Я прошу ваши туфли потому, что они дороги и памятны вам так же, как мне дорога и памятна моя табакерка. Вот и все, ничего больше, поверьте.
Так они и стояли — посреди оживленной Сент-Джеймс-стрит, на виду у всех — и смотрели друг другу в глаза. Элли внимательно изучала лицо виконта и не находила в нем и тени насмешки. Поверить? Не поверить? Неожиданно ей стало весело и легко, сейчас она была готова проиграть этому человеку любое пари с любой ставкой.
Сзади раздался дружный вопль, вернувший их обоих на землю. Элли улыбнулась, тряхнула головой и снова коротко повторила:
— Принято.
Они склонились над землей и принялись наблюдать за гонкой. Элли казалось, что она просто умрет, если победит черный жук — тот, на которого поставил Равенворт. Больше всего на свете ей хотелось выиграть это пари.
Но рыжий жук вдруг начал как-то слишком вяло перебирать лапками, черный обошел его и первым пересек прочерченную в пыли финишную черту. Улица огласилась торжествующими криками победивших мальчишек. Элли покраснела от досады и вздохнула.
— Ну что же, милорд, если вы проводите меня до Гросвенор-сквер, я немедленно отдам вам свой долг.
Мальчишки топтались вокруг них, возбужденно обсуждая, какое мороженое им потребовать — клубничное или ванильное. Элли взяла под руку лорда Равен-ворта и не спеша отправилась вместе с ним к городскому дому леди Вудкотт. Следом за ними двинулась карета с забравшейся внутрь Сарой.
Ни Элли, ни Равенворт не заметили вышедшего из «Берри Бразерс» Джорджа. Тот застыл на месте при виде своей кузины, шествующей по улице под руку с виконтом. Шедший позади Джорджа лорд Крессинг не успел затормозить и врезался ему в спину.
Джордж негромко ругнулся сквозь зубы. Да, оправдывались его самые худшие предположения: Элли и Равенворт выглядели как пара влюбленных голубков.
Лорд Крессинг рассерженно воскликнул:
— Черт тебя побери, Фентон! Что с тобой стряслось?
Джордж не шелохнулся. Некоторое время он стоял словно громом пораженный, а затем молча поднял трость и указал барону на влюбленную парочку.
— А это уж твои проблемы, — прошипел Крессинг. — Ты обещал, что получишь деньги пятого…
Джордж резко обернулся и воскликнул, бешено сверкая глазами:
— Я сказал, что получу, значит, получу! И отдам тебе твои проклятые деньги!
Крессинг нахмурился и, ничего не ответив, двинулся прочь. Джордж быстро опомнился и побежал следом, бормоча извинения, но лорд Крессинг, казалось, не слышал его. Он не сводил глаз с удаляющейся мисс Дирборн.
Затем его шаги замедлились, и наконец он остановился. Барону было над чем подумать. Хорошенько подумать!
Наконец он обернулся к Джорджу и с улыбкой потрепал его по плечу.
— Ладно, забудем, все это ерунда, Фентон. А что касается того дела, то я знаю: твое слово свято. И если ты говоришь, что все в порядке, значит, все в порядке. — Он пожевал губами и закончил еле слышно, пробурчав себе под нос: — Ну а так это или не так, я сам проверю…
14
Элли крепко держалась рукой за борт ненадежного скрипучего фаэтона, запряженного парой приземистых гнедых лошадей. Рядом с ней сидел Джордж, правивший экипажем с видом бывалого кучера, а сбоку от него примостился его слуга — негритенок.
Фаэтон немилосердно трясло, а в Лондоне безумствовал весенний ветер. Элли пыталась спастись от его порывов за раскрытым зонтиком, но ветер сминал его, словно лист бумаги. Кроме того, непросто было удержать зонтик в свободной руке, потому что каждую секунду фаэтон подпрыгивал и раскачивался на плитах мостовой.
Ветер рвал с головы Элли шляпку, пытался развязать атласные ленты. Продолжая бороться с его порывами, Элли взглянула вперед и поняла, что через секунду они врежутся во встречную коляску, запряженную серым скакуном. Она откинулась на жестком сиденье и в ужасе закрыла глаза.
Свист, цокот копыт, крики…
На этот раз им удалось разминуться, но Элли сказала себе, что никогда больше не сядет в экипаж, если им будет править ее легкомысленный кузен.
— Какой прекрасный день! — громко закричала она, безуспешно пытясь изобразить на лице счастливую улыбку. — Или, во всяком случае, каким прекрасным он мог бы быть, если бы не этот ветер и не встречные ездоки…
Ей очень хотелось сказать все, что она думает по поводу искусства Джорджа управлять лошадьми, но рядом сидел негритенок, и Элли сдержала себя.
Джордж самодовольно ухмыльнулся в ответ.
— Обещал довезти тебя до Гайд-парка — и довезу, не сомневайся!
Элли повернула к нему голову:
— Но почему в четыре часа, а не в пять, как это принято?
Джордж не ответил, поскольку как раз в эту минуту собрался обогнать ехавшую перед ним пролетку. Он огрел вожжами своих гнедых, лошади рванули, фаэтон закачался, загрохотал и едва не задел бортом обгоняемый экипаж. В тот же миг на волосок от них пролетела встречная карета, чиркнув ободами колес по крыльям фаэтона. Снова свист, топот и крики — и снова Элли пришлось зажмурить глаза.
Слава богу, на этот раз тоже обошлось. Фаэтон дернулся и покатил дальше, а Элли открыла глаза и вновь торжественно поклялась самой себе, что никогда, никогда больше никуда не поедет с Джорджем. Если, конечно, для начала сумеет сегодня живой вернуться из этого опасного путешествия…
— Что ты сказала? — прокричал Джордж, пытаясь перекрыть голосом стук колес и порывы ветра, неистово трепавшего красный шелк зонтика в руках кузины. — А, да, насчет времени! — Он рассмеялся. — Ты же знаешь, я не придаю значения подобным вещам. Кроме того, мне хотелось поговорить с тобой в спокойной обстановке. — Он потуже натянул на голову свою бобровую шляпу, которую бешеный ветер едва не унес прочь.
Элли оглянулась по сторонам и удивленно воскликнула:
— Эй, Джордж, а почему мы едем к центру? Парк же совсем в другой стороне!
— Что? — переспросил он, прикладывая к уху ладонь.
— Я говорю, что Гайд-парк находится в другой стороне!
Джордж смущенно рассмеялся и откинулся назад.
— Это точно?
Элли утвердительно кивнула, и тут же ей пришлось охнуть: ее кузен лихо развернул лошадей посреди улицы, едва не сбив два экипажа — встречный и тот, что ехал сзади. И седоки, и кучера этих экипажей отозвались на мастерский маневр Джорджа свистом, сердитыми криками и размахиванием сжатых кулаков. Так или иначе, каким-то чудом все обошлось, и до парка они все-таки доехали. Он был почти пуст в этот ранний для прогулок час. Джордж приказал негритенку прогулять гнедых, прочитав ему при этом целую лекцию о том, как следует обращаться с лошадьми, и взял под руку свою кузину.
В первые минуты Элли была счастлива почувствовать под ногами не тряский пол фаэтона, а твердую землю. Это было чувство моряка, вернувшегося в родную гавань после долгого плавания. Но очень скоро радость ее улетучилась: родная земля оказалась не такой уж и твердой. Если говорить точно, это была вовсе не земля, а раскисшая от дождя глина — мокрая, скользкая, противная, прилипающая к ногам.
Как назло, Джордж вел Элли по самым грязным тропинкам. Она из последних сил старалась спасти подол своего платья, не дать ему утонуть в желтоватой грязи, и поэтому слушала бормотание Джорджа рассеянно — до тех пор, пока не прозвучало имя Равенворта.
— Что-что? — переспросила она, поднимая на Джорджа загоревшиеся вниманием глаза.
— Я только пересказываю то, что говорят в клубах. — Он наклонился, чтобы освободить подол Элли, зацепившийся за какой-то сучок. — Прошлым вечером об этом судачили в «Уайтсе», а еще раньше — в «Бруксе». Я должен предупредить: ты можешь стать всеобщим посмешищем, если Равенворт — наш бравый отставной вояка — возьмет тебя штурмом.
— Ты хочешь сказать, что я могу разделить участь Цитадели? — нахмурилась Элли.
— Боюсь, что так. Сам я не придаю большого значения всем этим разговорам, но полагаю, что ты должна знать о них. Впрочем, и от меня не ускользнуло то, с каким вниманием виконт стал относиться к тебе. Это в самом деле похоже на штурм. — Он закончил победой битву с сучком, взял Элли под локоть и повел дал по скользкой тропинке. — Я не хочу, чтобы тебе была больно, Элли. А из-за этого красавчика не одна наивная девчонка голову потеряла.
— Я не наивная девчонка, Джордж, — негромко заметила Элли, не сводя глаз с хляби под ногами.
— Не думаю, не думаю, — несколько рассеянно откликнулся он и взял ладонь Элли в свою руку. — ты неопытная девушка и можешь из-за этого сильно пострадать. Да, кстати, в клубах болтают, что он решил за тобой поухаживать только потому, что ты к нему равнодушна. Злится и мстит.
Налетел ветер и заломил поля шляпки Элли, сразу сделав ее похожей на мученицу с нимбом вокруг головы. Он затрепал атласные ленты, желая схватить добычу и умчаться прочь, неся ее в своих невидимых руках. Но не удалось ему украсть шляпку красавицы! Джордж бросился на выручку и укротил взбесившуюся шляпку, но сделал это так неловко, что оторвал одну из лент.
— Проклятье! — закричал он, хмуря брови. — Она лопнула!
Элли буркнула себе под нос:
— Дурак безрукий! — И, зажав шляпку под мышкой, накинула на голову капюшон плаща.
По счастью, Джордж не расслышал ее слов и повел кузину дальше, вдоль чахлых кустов, с которых свисали тяжелые, холодные даже на вид капли воды.
— Но ты, надеюсь, не подала ему надежды? — спросил он. — Я имею в виду, не растаяла от всех этих букетов, комплиментов?..
— Нет! — коротко ответила Элли, а про себя подумала: «Растаяла! Да, это, пожалуй, самое точное слово. Я растаяла и продолжаю таять, словно восковая свечка, каждый раз, когда вижу его рядом с собой…»
— Рад, очень рад слышать это, — с натугой прокричал Джордж, сражаясь с очередным порывом ветра. — Ты же знаешь, как я хочу жениться на тебе, Элли!
— Да, но вы еще не выиграли пари, мистер Фентон. А я его еще не проиграла.
— Ну, этого недолго ждать. Хотел бы я посмотреть, как тебе удастся раздобыть табакерку Равенворта. По-моему, это легче проделать с принцем-регентом, чем с его светлостью! — И Джордж разразился хриплым смехом, похожим на кудахтанье.
Элли покосилась на кузена и пошла дальше. Мало-помалу ветер начал стихать, да и дорожки стали немного посуше и почище.
— Послушай, Джордж, я давно хотела тебя спросить, — сказала она, — а любишь ли ты меня? Я имею в виду, любишь ли ты меня так, как муж должен любить свою жену?
Он только ухмыльнулся, настолько глупой ему показалась эта мысль.
— Я никогда, в общем-то, не задумывался всерьез о женитьбе, но всегда знал, что если жениться, так на ком-нибудь вроде тебя. На девушке, которая умеет хорошо поразвлечься, которая будет понимать своего мужа и прощать ему маленькие слабости. Да, самое главное, что я в тебе люблю, — это широта натуры. Ты же никогда не станешь мелочиться из-за лишней пары фунтов, верно? Я думаю, мы с тобой отлично поладим.
Он говорил еще что-то о том, как сможет распоряжаться теми тысячами фунтов, которые составляют ее приданое, а Элли смотрела на него и понимала, что видит перед собой незнакомого и совершенно чужого ей человека. Как она заблуждалась, когда думала, что прекрасно знает Джорджа! Перед нею было неприятное лицо с покрасневшими глазами, под которыми темнели круги. Так вот каков на самом деле этот человек! Его истинный облик был для нее до сих пор спрятан за яркими воспоминаниями детства. Но они ведь больше не дети…
Элли нахмурилась и опустила голову, внимательно рассматривая носки высоких башмаков, которые выглядывали при каждом шаге из-под намокшей, тяжелой шерстяной зеленой юбки.
Да, в чем-то они, безусловно, похожи с Джорджем. Оба любят азартную игру. А что еще? Да все, пожалуй. Не такие уж они родственные души, как ему кажется. Во всяком случае, сама она никогда не выходит за рамки, не тратит больше денег, чем может себе позволить, и отнюдь не собирается прощать своему мужу «маленькие слабости» и позволять ему просаживать в карты ее состояние. Напрасно, напрасно Джордж надеется на то, что ему будет позволено все!
Неожиданно, как грабитель из-за угла, налетел новый сильный порыв ветра, и Джордж отчаянно схватился руками за поля готовой слететь с его головы бобровой шляпы. Он натянул ее поглубже и продолжил свои размышления вслух:
— И еще хочу тебе сказать: я очень горжусь родством с девушкой, которую повсюду зовут Азартным Игроком, и буду счастлив, когда она станет моей женой.
Они повернули назад, направляясь к поджидавшему их фаэтону. Элли нахмурилась: впервые за те месяцы, что она провела в Лондоне, ей стало стыдно за свое прозвище.
— Да, это правда, я проиграла за последние два месяца несколько сотен фунтов. Но, уверяю тебя, это послужило мне хорошим уроком. Во всяком случае, за последние две недели я не просадила ни гроша — просто не играла, и все тут.
— Так это же превосходно! — воскликнул Джордж. — У меня будет жена с холодной головой, а это именно то, что нужно для настоящего игрока! Ты мне будешь помогать. Например, подсказывать, когда пора смываться, чтобы нас не замела полиция.
Он снова рассмеялся, а Элли остановилась, обернулась и посмотрела Джорджу прямо в глаза.
— Я полагаю, что тебе необходимо кое о чем узнать, прежде чем мы двинемся дальше. Ты говоришь о нашей свадьбе как о решенном деле. Но даже если я проиграю наше пари… Ты должен знать, Джордж, что я не люблю тебя. Во всяком случае, по-настоящему.
Он только пожал плечами и потащил Элли дальше по дорожке.
— Какое это имеет значение?
Элли ошеломленно посмотрела на него. Воистину, она не знает этого человека! Совершенно не знает! Только что она сообщила, что не любит его, а он… Он, похоже, остался к этому совершенно равнодушен.
Элли собралась было продолжить разговор, но в эту минуту впереди показался мужской силуэт, и Джордж закричал во весь голос:
— Крессинг! Хэлло! Что вы тут делаете? Да еще в такой неурочный час… Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
Барон проводил загоревшимся взглядом пару ярко Разодетых кокоток, проехавших мимо ограды парка в открытом ландо, затем перевел глаза на Джорджа и пояснил, что часто приходит сюда в это время — чтобы побродить и поразмышлять в тишине. Только потом Крессинг удосужился заметить Элли, снял шляпу и поклонился, протянув при этом:
— Мисс Ди-ирборн! — Он вернул шляпу на голову, слегка придержал под порывом ветра и глубокомысленно заметил: — Сумасшедший ветер, не правда ли? А кстати, как поживает моя табакерка? Наверное, лежит где-нибудь под подушкой в вашей спальне?
Глазки Крессинга маслено блеснули, а слово «спальня» он произнес с явным сладострастием. Элли покоробил и его тон, и его взгляд. Она непроизвольно сделала шаг назад, словно желая спрятаться за спину Джорджа, и ответила:
— Нет. Я ношу ее в своей сумочке.
— Восхитительно! — все с той же масленой улыбочкой воскликнул барон. — Я чувствую себя так, словно сам неотлучно нахожусь с вами, куда бы вы ни направились.
Элли не удостоила его ответом и уставилась равнодушным взглядом куда-то поверх плеча Крессинга. В этот момент она от всей души пожалела о том, что не родилась мужчиной и не может вызвать этого омерзительного человека на дуэль, а предварительно доставить себе удовольствие, влепив ему хорошую пощечину.
Между тем Крессинг как ни в чем не бывало обратился к Джорджу:
— Ты будешь сегодня в «Уэйтерсе»?
Джордж энергично кивнул:
— Разумеется. Я собираюсь отыграться и вернуть хоть часть того, что вы вчера у меня выиграли.
— Прелестно.
Это сообщение, похоже, весьма обрадовало лорда Крессинга. Он повеселел и принялся рассказывать о том, как купил себе лошадь на ярмарке в Ньюмаркете несколько недель тому назад. А затем неожиданно спросил Джорджа, не знает ли он кого-нибудь, кто хотел бы купить рысаков у Ньютона.
— Продает, понимаешь ли. Завяз в долгах по уши, — добавил барон, усмехнувшись.
Элли заметила, как напряглось лицо Джорджа. Тут внимание барона привлекли донесшиеся издалека смех и голоса, и он наспех распрощался, дружески хлопнув напоследок Джорджа по плечу. После ухода Крессинга Джордж совсем осунулся и побледнел. В глазах у него Элли заметила панику и поняла, что здесь явно что-то не так.
Джордж машинально сделал пару шагов, сошел с тропинки в грязь и убито произнес:
Фаэтон немилосердно трясло, а в Лондоне безумствовал весенний ветер. Элли пыталась спастись от его порывов за раскрытым зонтиком, но ветер сминал его, словно лист бумаги. Кроме того, непросто было удержать зонтик в свободной руке, потому что каждую секунду фаэтон подпрыгивал и раскачивался на плитах мостовой.
Ветер рвал с головы Элли шляпку, пытался развязать атласные ленты. Продолжая бороться с его порывами, Элли взглянула вперед и поняла, что через секунду они врежутся во встречную коляску, запряженную серым скакуном. Она откинулась на жестком сиденье и в ужасе закрыла глаза.
Свист, цокот копыт, крики…
На этот раз им удалось разминуться, но Элли сказала себе, что никогда больше не сядет в экипаж, если им будет править ее легкомысленный кузен.
— Какой прекрасный день! — громко закричала она, безуспешно пытясь изобразить на лице счастливую улыбку. — Или, во всяком случае, каким прекрасным он мог бы быть, если бы не этот ветер и не встречные ездоки…
Ей очень хотелось сказать все, что она думает по поводу искусства Джорджа управлять лошадьми, но рядом сидел негритенок, и Элли сдержала себя.
Джордж самодовольно ухмыльнулся в ответ.
— Обещал довезти тебя до Гайд-парка — и довезу, не сомневайся!
Элли повернула к нему голову:
— Но почему в четыре часа, а не в пять, как это принято?
Джордж не ответил, поскольку как раз в эту минуту собрался обогнать ехавшую перед ним пролетку. Он огрел вожжами своих гнедых, лошади рванули, фаэтон закачался, загрохотал и едва не задел бортом обгоняемый экипаж. В тот же миг на волосок от них пролетела встречная карета, чиркнув ободами колес по крыльям фаэтона. Снова свист, топот и крики — и снова Элли пришлось зажмурить глаза.
Слава богу, на этот раз тоже обошлось. Фаэтон дернулся и покатил дальше, а Элли открыла глаза и вновь торжественно поклялась самой себе, что никогда, никогда больше никуда не поедет с Джорджем. Если, конечно, для начала сумеет сегодня живой вернуться из этого опасного путешествия…
— Что ты сказала? — прокричал Джордж, пытаясь перекрыть голосом стук колес и порывы ветра, неистово трепавшего красный шелк зонтика в руках кузины. — А, да, насчет времени! — Он рассмеялся. — Ты же знаешь, я не придаю значения подобным вещам. Кроме того, мне хотелось поговорить с тобой в спокойной обстановке. — Он потуже натянул на голову свою бобровую шляпу, которую бешеный ветер едва не унес прочь.
Элли оглянулась по сторонам и удивленно воскликнула:
— Эй, Джордж, а почему мы едем к центру? Парк же совсем в другой стороне!
— Что? — переспросил он, прикладывая к уху ладонь.
— Я говорю, что Гайд-парк находится в другой стороне!
Джордж смущенно рассмеялся и откинулся назад.
— Это точно?
Элли утвердительно кивнула, и тут же ей пришлось охнуть: ее кузен лихо развернул лошадей посреди улицы, едва не сбив два экипажа — встречный и тот, что ехал сзади. И седоки, и кучера этих экипажей отозвались на мастерский маневр Джорджа свистом, сердитыми криками и размахиванием сжатых кулаков. Так или иначе, каким-то чудом все обошлось, и до парка они все-таки доехали. Он был почти пуст в этот ранний для прогулок час. Джордж приказал негритенку прогулять гнедых, прочитав ему при этом целую лекцию о том, как следует обращаться с лошадьми, и взял под руку свою кузину.
В первые минуты Элли была счастлива почувствовать под ногами не тряский пол фаэтона, а твердую землю. Это было чувство моряка, вернувшегося в родную гавань после долгого плавания. Но очень скоро радость ее улетучилась: родная земля оказалась не такой уж и твердой. Если говорить точно, это была вовсе не земля, а раскисшая от дождя глина — мокрая, скользкая, противная, прилипающая к ногам.
Как назло, Джордж вел Элли по самым грязным тропинкам. Она из последних сил старалась спасти подол своего платья, не дать ему утонуть в желтоватой грязи, и поэтому слушала бормотание Джорджа рассеянно — до тех пор, пока не прозвучало имя Равенворта.
— Что-что? — переспросила она, поднимая на Джорджа загоревшиеся вниманием глаза.
— Я только пересказываю то, что говорят в клубах. — Он наклонился, чтобы освободить подол Элли, зацепившийся за какой-то сучок. — Прошлым вечером об этом судачили в «Уайтсе», а еще раньше — в «Бруксе». Я должен предупредить: ты можешь стать всеобщим посмешищем, если Равенворт — наш бравый отставной вояка — возьмет тебя штурмом.
— Ты хочешь сказать, что я могу разделить участь Цитадели? — нахмурилась Элли.
— Боюсь, что так. Сам я не придаю большого значения всем этим разговорам, но полагаю, что ты должна знать о них. Впрочем, и от меня не ускользнуло то, с каким вниманием виконт стал относиться к тебе. Это в самом деле похоже на штурм. — Он закончил победой битву с сучком, взял Элли под локоть и повел дал по скользкой тропинке. — Я не хочу, чтобы тебе была больно, Элли. А из-за этого красавчика не одна наивная девчонка голову потеряла.
— Я не наивная девчонка, Джордж, — негромко заметила Элли, не сводя глаз с хляби под ногами.
— Не думаю, не думаю, — несколько рассеянно откликнулся он и взял ладонь Элли в свою руку. — ты неопытная девушка и можешь из-за этого сильно пострадать. Да, кстати, в клубах болтают, что он решил за тобой поухаживать только потому, что ты к нему равнодушна. Злится и мстит.
Налетел ветер и заломил поля шляпки Элли, сразу сделав ее похожей на мученицу с нимбом вокруг головы. Он затрепал атласные ленты, желая схватить добычу и умчаться прочь, неся ее в своих невидимых руках. Но не удалось ему украсть шляпку красавицы! Джордж бросился на выручку и укротил взбесившуюся шляпку, но сделал это так неловко, что оторвал одну из лент.
— Проклятье! — закричал он, хмуря брови. — Она лопнула!
Элли буркнула себе под нос:
— Дурак безрукий! — И, зажав шляпку под мышкой, накинула на голову капюшон плаща.
По счастью, Джордж не расслышал ее слов и повел кузину дальше, вдоль чахлых кустов, с которых свисали тяжелые, холодные даже на вид капли воды.
— Но ты, надеюсь, не подала ему надежды? — спросил он. — Я имею в виду, не растаяла от всех этих букетов, комплиментов?..
— Нет! — коротко ответила Элли, а про себя подумала: «Растаяла! Да, это, пожалуй, самое точное слово. Я растаяла и продолжаю таять, словно восковая свечка, каждый раз, когда вижу его рядом с собой…»
— Рад, очень рад слышать это, — с натугой прокричал Джордж, сражаясь с очередным порывом ветра. — Ты же знаешь, как я хочу жениться на тебе, Элли!
— Да, но вы еще не выиграли пари, мистер Фентон. А я его еще не проиграла.
— Ну, этого недолго ждать. Хотел бы я посмотреть, как тебе удастся раздобыть табакерку Равенворта. По-моему, это легче проделать с принцем-регентом, чем с его светлостью! — И Джордж разразился хриплым смехом, похожим на кудахтанье.
Элли покосилась на кузена и пошла дальше. Мало-помалу ветер начал стихать, да и дорожки стали немного посуше и почище.
— Послушай, Джордж, я давно хотела тебя спросить, — сказала она, — а любишь ли ты меня? Я имею в виду, любишь ли ты меня так, как муж должен любить свою жену?
Он только ухмыльнулся, настолько глупой ему показалась эта мысль.
— Я никогда, в общем-то, не задумывался всерьез о женитьбе, но всегда знал, что если жениться, так на ком-нибудь вроде тебя. На девушке, которая умеет хорошо поразвлечься, которая будет понимать своего мужа и прощать ему маленькие слабости. Да, самое главное, что я в тебе люблю, — это широта натуры. Ты же никогда не станешь мелочиться из-за лишней пары фунтов, верно? Я думаю, мы с тобой отлично поладим.
Он говорил еще что-то о том, как сможет распоряжаться теми тысячами фунтов, которые составляют ее приданое, а Элли смотрела на него и понимала, что видит перед собой незнакомого и совершенно чужого ей человека. Как она заблуждалась, когда думала, что прекрасно знает Джорджа! Перед нею было неприятное лицо с покрасневшими глазами, под которыми темнели круги. Так вот каков на самом деле этот человек! Его истинный облик был для нее до сих пор спрятан за яркими воспоминаниями детства. Но они ведь больше не дети…
Элли нахмурилась и опустила голову, внимательно рассматривая носки высоких башмаков, которые выглядывали при каждом шаге из-под намокшей, тяжелой шерстяной зеленой юбки.
Да, в чем-то они, безусловно, похожи с Джорджем. Оба любят азартную игру. А что еще? Да все, пожалуй. Не такие уж они родственные души, как ему кажется. Во всяком случае, сама она никогда не выходит за рамки, не тратит больше денег, чем может себе позволить, и отнюдь не собирается прощать своему мужу «маленькие слабости» и позволять ему просаживать в карты ее состояние. Напрасно, напрасно Джордж надеется на то, что ему будет позволено все!
Неожиданно, как грабитель из-за угла, налетел новый сильный порыв ветра, и Джордж отчаянно схватился руками за поля готовой слететь с его головы бобровой шляпы. Он натянул ее поглубже и продолжил свои размышления вслух:
— И еще хочу тебе сказать: я очень горжусь родством с девушкой, которую повсюду зовут Азартным Игроком, и буду счастлив, когда она станет моей женой.
Они повернули назад, направляясь к поджидавшему их фаэтону. Элли нахмурилась: впервые за те месяцы, что она провела в Лондоне, ей стало стыдно за свое прозвище.
— Да, это правда, я проиграла за последние два месяца несколько сотен фунтов. Но, уверяю тебя, это послужило мне хорошим уроком. Во всяком случае, за последние две недели я не просадила ни гроша — просто не играла, и все тут.
— Так это же превосходно! — воскликнул Джордж. — У меня будет жена с холодной головой, а это именно то, что нужно для настоящего игрока! Ты мне будешь помогать. Например, подсказывать, когда пора смываться, чтобы нас не замела полиция.
Он снова рассмеялся, а Элли остановилась, обернулась и посмотрела Джорджу прямо в глаза.
— Я полагаю, что тебе необходимо кое о чем узнать, прежде чем мы двинемся дальше. Ты говоришь о нашей свадьбе как о решенном деле. Но даже если я проиграю наше пари… Ты должен знать, Джордж, что я не люблю тебя. Во всяком случае, по-настоящему.
Он только пожал плечами и потащил Элли дальше по дорожке.
— Какое это имеет значение?
Элли ошеломленно посмотрела на него. Воистину, она не знает этого человека! Совершенно не знает! Только что она сообщила, что не любит его, а он… Он, похоже, остался к этому совершенно равнодушен.
Элли собралась было продолжить разговор, но в эту минуту впереди показался мужской силуэт, и Джордж закричал во весь голос:
— Крессинг! Хэлло! Что вы тут делаете? Да еще в такой неурочный час… Ну, вы понимаете, что я хочу сказать.
Барон проводил загоревшимся взглядом пару ярко Разодетых кокоток, проехавших мимо ограды парка в открытом ландо, затем перевел глаза на Джорджа и пояснил, что часто приходит сюда в это время — чтобы побродить и поразмышлять в тишине. Только потом Крессинг удосужился заметить Элли, снял шляпу и поклонился, протянув при этом:
— Мисс Ди-ирборн! — Он вернул шляпу на голову, слегка придержал под порывом ветра и глубокомысленно заметил: — Сумасшедший ветер, не правда ли? А кстати, как поживает моя табакерка? Наверное, лежит где-нибудь под подушкой в вашей спальне?
Глазки Крессинга маслено блеснули, а слово «спальня» он произнес с явным сладострастием. Элли покоробил и его тон, и его взгляд. Она непроизвольно сделала шаг назад, словно желая спрятаться за спину Джорджа, и ответила:
— Нет. Я ношу ее в своей сумочке.
— Восхитительно! — все с той же масленой улыбочкой воскликнул барон. — Я чувствую себя так, словно сам неотлучно нахожусь с вами, куда бы вы ни направились.
Элли не удостоила его ответом и уставилась равнодушным взглядом куда-то поверх плеча Крессинга. В этот момент она от всей души пожалела о том, что не родилась мужчиной и не может вызвать этого омерзительного человека на дуэль, а предварительно доставить себе удовольствие, влепив ему хорошую пощечину.
Между тем Крессинг как ни в чем не бывало обратился к Джорджу:
— Ты будешь сегодня в «Уэйтерсе»?
Джордж энергично кивнул:
— Разумеется. Я собираюсь отыграться и вернуть хоть часть того, что вы вчера у меня выиграли.
— Прелестно.
Это сообщение, похоже, весьма обрадовало лорда Крессинга. Он повеселел и принялся рассказывать о том, как купил себе лошадь на ярмарке в Ньюмаркете несколько недель тому назад. А затем неожиданно спросил Джорджа, не знает ли он кого-нибудь, кто хотел бы купить рысаков у Ньютона.
— Продает, понимаешь ли. Завяз в долгах по уши, — добавил барон, усмехнувшись.
Элли заметила, как напряглось лицо Джорджа. Тут внимание барона привлекли донесшиеся издалека смех и голоса, и он наспех распрощался, дружески хлопнув напоследок Джорджа по плечу. После ухода Крессинга Джордж совсем осунулся и побледнел. В глазах у него Элли заметила панику и поняла, что здесь явно что-то не так.
Джордж машинально сделал пару шагов, сошел с тропинки в грязь и убито произнес: