Страница:
Окидывая его оценивающим взглядом, она продолжала:
– Вы знаете, что набоб, о котором так много говорили всю эту неделю, предположительно должен прибыть сегодня сюда инкогнито? Я так взволнована тем, что, возможно, он уже здесь, среди нас, никем не узнанный!
– Конечно, до меня дошли слухи, – вежливо ответил капитан. – Но я очень боюсь разочаровать вас, сказав, что сегодня вечером не встретил никого, кто мог бы обладать таким богатством. Большинство из нас уже порастратили свои состояния за игорным столом.
Дамы хором рассмеялись при упоминании этой слабости большинства их друзей и знакомых, которые слишком сильно полагались на игральные кости, карты и случай.
– Но кто может быть этим набобом? – спросила миссис Диттишэм, произнося слова изысканно в нос. Она подняла руку, чтобы поправить маленькую бриллиантовую диадему, которую носила в массе роскошных черных локонов. Она была высокой, грациозной женщиной, у которой отсутствие титула с успехом замещалось хорошо разрекламированными, хотя и несколько неясными связями с королевскими домами Европы. Она никому не разрешала называть себя принцессой, но, чтобы никто не забывал о ее августейшем происхождении, надевала диадему при каждом выезде в свет.
– Я не люблю какую-либо претенциозность, – произнесла она с улыбкой превосходства. – Думаю, что человек, претендующий быть принятым в высшем обществе, в то время как он так долго – десять лет! – занимался торговлей, должен быть очень претенциозен. Уверена, он мне не понравится! У меня не может быть о нем никакого мнения.
Она энергично кивнула в конце своей речи, давая Эверарду понять, что он хорошо сделает, если просто вежливо улыбнется в признание ее мудрости.
– Ну что за вздор вы говорите, Джорджина! – заспорила леди Кловелли своим высоким голоском. – Вполне возможно, его происхождение безупречно, и не его вина, что у него отец разорился. Такое несчастье легко может случиться со многими. И если он решил поправить дела своей семьи, пусть даже через торговлю, я не могу упрекнуть его за это. Я буду счастлива принять его в моем доме и сообщу ему об этом, как только познакомлюсь с ним!
Леди Кловелли была отчасти легкомысленной женщиной, слегка склонной к излишествам и преувеличениям. Она резко сменила тему разговора, шагнув вперед и коснувшись своим веером руки капитана.
– Но что бы я действительно хотела знать, капитан Эверард, собираетесь ли вы покинуть мой дом прежде, чем станцуете вальс со мной? Это было бы нехорошо с вашей стороны, вы ведь обещали! Я подумываю, не сделать ли вам строгий выговор. Ваше имя у меня здесь, на карточке. Вот тут, вы видите?
Она протянула ему карточку, которая была совершенно пуста, и быстро вернула ее обратно, прежде чем кто-нибудь успел разглядеть ее.
За это время Эверард уже успел взять себя в руки и приказал себе успокоиться.
– Я скорее брошусь под колеса почтовой кареты, чем хотя бы подумаю о таком вопиющем нарушении приличий! – воскликнул он с притворной серьезностью, и леди Кловелли восторженно захихикала. – Я хотел только сделать глоток свежего воздуха, прежде чем вернуться и потребовать от вас танец.
– Что я вам говорила, Луиза! – сказала леди Кловелли, самодовольно поглядывая на леди Эпплдор и протягивая руку Эверарду. Он взял ее за пальцы и благоразумно запечатлел на них поцелуй. Она захихикала снова, не обращая внимания на неодобрительное хмыканье своей подруги Луизы и беря его под руку. Шепотом она добавила: – Нам надо многое обсудить, вам и мне!
Проходя мимо двух оставшихся дам, Эверард услышал, как леди Эпплдор проворчала своим низким голосом:
– Вы всегда были ужасной кокеткой, Мария, но вы все еще не выиграли наше пари!
– Посмотрим, – ответила леди Кловелли через плечо.
Когда Эверард спросил ее о предмете пари, леди Кловелли дала неопределенный ответ, и он не стал ее больше расспрашивать – в обществе заключали пари все и на все.
Когда они отошли достаточно далеко от леди Эпплдор и миссис Диттишэм, виконтесса посмотрела на Эверарда блестящими от любопытства глазами и сказала:
– Я никогда не видела вас прежде таким рассерженным. Вы поднялись по лестнице с мисс Хартланд, а несколько минут спустя сбежали вниз уже один, и у вас был такой раздраженный, хмурый вид! О мой бедный Эверард, что же такого сказала вам мисс Хартланд, что повергло вас в такое состояние? Только не говорите мне, что вы сделали ей предложение, а она имела глупость отказать!
Капитан пришел в такое замешательство от неожиданного выпада со стороны леди Кловелли, что с изумлением произнес:
– Какого дьявола?
Но тут же прикусил язык и продолжил:
– Не понимаю, что вы имеете в виду! Я отношусь к мисс Хартланд с глубочайшим почтением, как и все, кто имеет честь быть с ней знаком. Но ваши намеки на более тесные узы лишь повергают меня в смущение! Даже не знаю, как вам ответить!
К этому моменту они подошли к дверям бальной залы. Он взял ее под локоть, прошел с ней к месту возле оркестра и приготовился к вальсу.
– Ну же, ну же, Эверард! Не надо ничего скрывать. Я надеялась, вы поймете, что можете доверить мне свои секреты. Кроме того, все общество осведомлено о ваших намерениях в отношении дочерей лорда Кингзбриджа! Мы лишь ждем развязки. Какой же она будет? Вы делали ей предложение или нет?
Эверард смотрел вниз на круглое лицо виконтессы. Она вся подалась к нему, ее густые ресницы трепетали над огромными карими глазами в ожидании его ответа. После секундного раздумья он наконец решился сказать правду.
– Признаюсь вам, что я не делал предложение Диане. Я слишком дорожу дружбой с нею. Уж не думаете ли вы, что я поставлю под угрозу наши чудесные дружеские беседы, глупо женившись на ней?
– Как цинично вы относитесь к браку! – воскликнула леди Кловелли, разочарованно скривив губы. – Вы меня огорчили! Я рассчитывала, что вы женитесь на Диане…
– Пари? – спросил он.
Она покачала головой.
– Даже если бы я заключила с Луизой такое кощунственное пари, я бы вам в этом не призналась. Не то бы вы подумали, что таких фурий еще не рождалось на свет! – Она нахмурилась. – Черт возьми, я ненавижу давать Луизе повод позлорадствовать. Она сказала, что вы влюблены в мисс Джулию, но я не хотела ей верить. Диана – женщина как раз для вас, и, если вы хоть капельку смыслите в жизни, вы должны были бы это уже понять. Но Луиза! Вы же знаете, какая она! Только потому, что она графиня и на девять месяцев старше меня, она считает, что знает все лучше всех, – говорю вам, эта женщина невыносимо самоуверенна. Я только надеюсь, что в один прекрасный день вы дадите ей щелчок по носу, Эверард. У вас есть для этого прекрасная возможность! А я обязательно помогу вам. Луизе это только пойдет на пользу!
Он приложил руку к сердцу и вздохнул.
– Я не осмелюсь! Она же съест меня живьем!
Леди Кловелли издала короткий смешок и возразила:
– Не обманывайте меня! Я знаю, вы не боитесь ее ничтожного тявканья!
– Тут вы ошибаетесь в постановке вопроса. Я не боюсь тявканья – я боюсь ее укусов, и это сильно умаляет желание вступать с ней в битву!
– О бедный! Хоть раз в жизни чего-то испугались! Вы ведь всегда были героем, с тех пор как выбрались из пеленок! Не забывайте, что я знаю вас очень-очень давно!
Зазвучала музыка, и он умело повел свою полную партнершу в ритме вальса. Леди Кловелли парадоксально сочетала внушительные размеры и грацию. Она была почти одинакова в высоту и ширину, но двигалась в танце так легко, будто к ее ногам приделаны крылышки, как у Меркурия. На голове у нее покачивалось пурпурное перо, закрепленное в густых волосах, окрашенных в довольно странный рыжий цвет. На ней было красное бархатное с кружевами платье, и завершали ее наряд брошь, колье и серьги с аметистами. Не будь она столь богата, ее выбор драгоценностей и наряда назвали бы вульгарным. А так ее вкус считался восхитительно эксцентричным.
Виконтесса оставила попытки убедить Эверарда в том, что он должен дать бой леди Эпплдор, и вернулась к обсуждению его сердечных дел.
– Итак, скажите мне, – начала она, – когда же вы собираетесь разочаровать всех лондонских свах и сделать предложение Джулии Хартланд?
Капитан Эверард заглянул в ее лукавые карие глаза и увидел в них то очаровательное создание, которое когда-то заставило лорда Кловелли потерять голову. В сияющем лице и задорной улыбке виконтессы было что-то от Джулии. Он почувствовал, как его сердце дрогнуло, и, не удержавшись, рассмеялся, в то же время увлекая леди за собой в широкой дуге танца. Виконтесса тоже засмеялась и подхватила алый бархатный край своего платья, чтобы не споткнуться, послушно следуя за капитаном.
– Я сделаю предложение мисс Джулии… – сказал он и сделал драматическую паузу, – только тогда, когда разлюблю вас!
Взрыв смеха последовал за этим смелым признанием, заставив взгляды всех танцующих обратиться к ним, а он легко кружил ее под сияющими люстрами, зная, что сделал ее счастливой своей шуткой. Она хохотала, словно дитя, и ему было приятно видеть ее радость. Он вдруг подумал, почему она решила, что он влюблен в Диану. В его уме пронеслось воспоминание о тихой улыбке Дианы, которая волшебно превращалась в заразительный смех, и он представил себе, как ее аккуратно уложенные косы распущены золотистыми волнами и обрамляют ее прелестное лицо. Он хотел бы увидеть ее такой. Почему она так строга в манерах и одежде, тогда как ее душа и ум полны живости и остроумия. Какая-то струна вибрировала в нем на низких нотах при мысли о Диане. На мгновение он даже забыл, как она оскорбила его, сказав, что он не подходит в мужья Джулии. Вместо этого он думал о том, что хотел бы хоть раз за эти три года, прошедшие со времени его возвращения с битвы при Ватерлоо, увидеть Диану охваченной страстью – какой-нибудь страстью. Хотя он сам не понимал, почему так этого хотел.
– Какой вы шутник! – воскликнула леди Кловелли, резко уводя его мысли от Дианы и возвращая их к разговору. – Вы только послушайте – влюблен в меня! Что бы сказал мой дорогой Кловелли, узнай он об этом. И какое это с вашей стороны бесстыдство – хотя и совершенно очаровательное – так флиртовать! Знаете, мне хочется сделать для вас кое-что!
При этих словах Эверард почувствовал, что какой-то инстинкт нашептывает ему об опасности, заставляя остерегаться.
– Когда вы окончательно решитесь порвать со своей холостяцкой жизнью, – продолжала она, – и связать себя брачными узами, я хотела бы устроить для вас и вашей невесты вечер в честь вашего обручения. Это будет мой вам подарок. Конечно, не будет ничего, что могло бы вам не понравиться! Всего лишь скромный праздник в обществе ближайших друзей – принца, герцога Веллингтона. Я вижу по выражению вашего лица, что напугала вас, но не пойму, чем? Вы должны знать, что вы мой любимец, и самое меньшее, что я могу сделать для одного из наших национальных героев, – это устроить небольшой праздник в честь вашего бракосочетания. Вы ведь позволите мне порадовать себя, не так ли, Эверард?
Он посмотрел в ее просящие карие глаза и понял, что выхода у него нет. Отказать леди Кловелли означало глубоко задеть чувства этой великодушной женщины, не говоря уже о риске навлечь на себя ее великосветский гнев! В то же время он был абсолютно уверен, что его представление о нескольких близких друзьях в корне отличается от ее представлений. Если он подумывал о том, чтобы пригласить на вечер дюжину знакомых, то она обязательно соберет не меньше ста человек.
Несмотря на опасения, что он оскорбит ее отказом, его первым побуждением было отвергнуть предложенный подарок как можно дипломатичнее – возможно, даже заявив, что он будет обязан по всем правилам посоветоваться прежде со своей будущей невестой. Но в этот момент он увидел Диану, разговаривающую с джентльменом, который ранее был представлен ему как некто Лоуренс Бишэмп. Она сидела совершенно спокойная, слегка улыбаясь, с руками, сложенными на коленях. Внезапно его оскорбило это абсолютное спокойствие и охватило страстное желание выдернуть косы из аккуратного узла на ее голове. Никогда она не бывала ни встревоженна, ни взволнованна, всегда владея своими мыслями и чувствами. Его не порадовало даже то, что она выглядела бледной, видимо, все-таки расстроенная их предыдущим разговором. Он хотел бы увидеть хоть раз, как она путается в словах, рыдает, приходит в негодование!
Все дело было в том, что его гордость страдала от ее жестокого мнения, что он не может сделать Джулию счастливой. Как она смела так думать? Ведь она знала его больше трех лет. Разве она не успела понять его характер, понять, что если он любит, то любит всем сердцем, всеми силами души? Он сделает для своей жены все, чего бы она ни пожелала. О Джулия! Если она станет его женой, он положит небо к ее ногам, и это самое малое, что можно сделать для такого прекрасного, соблазнительного, пленительного создания!
Неожиданно он ясно понял, что Джулия как раз будет рада такому вечеру, который леди Кловелли предложила ему устроить, и он немедленно повернулся к виконтессе и легко согласился на ее предложение.
3
– Вы знаете, что набоб, о котором так много говорили всю эту неделю, предположительно должен прибыть сегодня сюда инкогнито? Я так взволнована тем, что, возможно, он уже здесь, среди нас, никем не узнанный!
– Конечно, до меня дошли слухи, – вежливо ответил капитан. – Но я очень боюсь разочаровать вас, сказав, что сегодня вечером не встретил никого, кто мог бы обладать таким богатством. Большинство из нас уже порастратили свои состояния за игорным столом.
Дамы хором рассмеялись при упоминании этой слабости большинства их друзей и знакомых, которые слишком сильно полагались на игральные кости, карты и случай.
– Но кто может быть этим набобом? – спросила миссис Диттишэм, произнося слова изысканно в нос. Она подняла руку, чтобы поправить маленькую бриллиантовую диадему, которую носила в массе роскошных черных локонов. Она была высокой, грациозной женщиной, у которой отсутствие титула с успехом замещалось хорошо разрекламированными, хотя и несколько неясными связями с королевскими домами Европы. Она никому не разрешала называть себя принцессой, но, чтобы никто не забывал о ее августейшем происхождении, надевала диадему при каждом выезде в свет.
– Я не люблю какую-либо претенциозность, – произнесла она с улыбкой превосходства. – Думаю, что человек, претендующий быть принятым в высшем обществе, в то время как он так долго – десять лет! – занимался торговлей, должен быть очень претенциозен. Уверена, он мне не понравится! У меня не может быть о нем никакого мнения.
Она энергично кивнула в конце своей речи, давая Эверарду понять, что он хорошо сделает, если просто вежливо улыбнется в признание ее мудрости.
– Ну что за вздор вы говорите, Джорджина! – заспорила леди Кловелли своим высоким голоском. – Вполне возможно, его происхождение безупречно, и не его вина, что у него отец разорился. Такое несчастье легко может случиться со многими. И если он решил поправить дела своей семьи, пусть даже через торговлю, я не могу упрекнуть его за это. Я буду счастлива принять его в моем доме и сообщу ему об этом, как только познакомлюсь с ним!
Леди Кловелли была отчасти легкомысленной женщиной, слегка склонной к излишествам и преувеличениям. Она резко сменила тему разговора, шагнув вперед и коснувшись своим веером руки капитана.
– Но что бы я действительно хотела знать, капитан Эверард, собираетесь ли вы покинуть мой дом прежде, чем станцуете вальс со мной? Это было бы нехорошо с вашей стороны, вы ведь обещали! Я подумываю, не сделать ли вам строгий выговор. Ваше имя у меня здесь, на карточке. Вот тут, вы видите?
Она протянула ему карточку, которая была совершенно пуста, и быстро вернула ее обратно, прежде чем кто-нибудь успел разглядеть ее.
За это время Эверард уже успел взять себя в руки и приказал себе успокоиться.
– Я скорее брошусь под колеса почтовой кареты, чем хотя бы подумаю о таком вопиющем нарушении приличий! – воскликнул он с притворной серьезностью, и леди Кловелли восторженно захихикала. – Я хотел только сделать глоток свежего воздуха, прежде чем вернуться и потребовать от вас танец.
– Что я вам говорила, Луиза! – сказала леди Кловелли, самодовольно поглядывая на леди Эпплдор и протягивая руку Эверарду. Он взял ее за пальцы и благоразумно запечатлел на них поцелуй. Она захихикала снова, не обращая внимания на неодобрительное хмыканье своей подруги Луизы и беря его под руку. Шепотом она добавила: – Нам надо многое обсудить, вам и мне!
Проходя мимо двух оставшихся дам, Эверард услышал, как леди Эпплдор проворчала своим низким голосом:
– Вы всегда были ужасной кокеткой, Мария, но вы все еще не выиграли наше пари!
– Посмотрим, – ответила леди Кловелли через плечо.
Когда Эверард спросил ее о предмете пари, леди Кловелли дала неопределенный ответ, и он не стал ее больше расспрашивать – в обществе заключали пари все и на все.
Когда они отошли достаточно далеко от леди Эпплдор и миссис Диттишэм, виконтесса посмотрела на Эверарда блестящими от любопытства глазами и сказала:
– Я никогда не видела вас прежде таким рассерженным. Вы поднялись по лестнице с мисс Хартланд, а несколько минут спустя сбежали вниз уже один, и у вас был такой раздраженный, хмурый вид! О мой бедный Эверард, что же такого сказала вам мисс Хартланд, что повергло вас в такое состояние? Только не говорите мне, что вы сделали ей предложение, а она имела глупость отказать!
Капитан пришел в такое замешательство от неожиданного выпада со стороны леди Кловелли, что с изумлением произнес:
– Какого дьявола?
Но тут же прикусил язык и продолжил:
– Не понимаю, что вы имеете в виду! Я отношусь к мисс Хартланд с глубочайшим почтением, как и все, кто имеет честь быть с ней знаком. Но ваши намеки на более тесные узы лишь повергают меня в смущение! Даже не знаю, как вам ответить!
К этому моменту они подошли к дверям бальной залы. Он взял ее под локоть, прошел с ней к месту возле оркестра и приготовился к вальсу.
– Ну же, ну же, Эверард! Не надо ничего скрывать. Я надеялась, вы поймете, что можете доверить мне свои секреты. Кроме того, все общество осведомлено о ваших намерениях в отношении дочерей лорда Кингзбриджа! Мы лишь ждем развязки. Какой же она будет? Вы делали ей предложение или нет?
Эверард смотрел вниз на круглое лицо виконтессы. Она вся подалась к нему, ее густые ресницы трепетали над огромными карими глазами в ожидании его ответа. После секундного раздумья он наконец решился сказать правду.
– Признаюсь вам, что я не делал предложение Диане. Я слишком дорожу дружбой с нею. Уж не думаете ли вы, что я поставлю под угрозу наши чудесные дружеские беседы, глупо женившись на ней?
– Как цинично вы относитесь к браку! – воскликнула леди Кловелли, разочарованно скривив губы. – Вы меня огорчили! Я рассчитывала, что вы женитесь на Диане…
– Пари? – спросил он.
Она покачала головой.
– Даже если бы я заключила с Луизой такое кощунственное пари, я бы вам в этом не призналась. Не то бы вы подумали, что таких фурий еще не рождалось на свет! – Она нахмурилась. – Черт возьми, я ненавижу давать Луизе повод позлорадствовать. Она сказала, что вы влюблены в мисс Джулию, но я не хотела ей верить. Диана – женщина как раз для вас, и, если вы хоть капельку смыслите в жизни, вы должны были бы это уже понять. Но Луиза! Вы же знаете, какая она! Только потому, что она графиня и на девять месяцев старше меня, она считает, что знает все лучше всех, – говорю вам, эта женщина невыносимо самоуверенна. Я только надеюсь, что в один прекрасный день вы дадите ей щелчок по носу, Эверард. У вас есть для этого прекрасная возможность! А я обязательно помогу вам. Луизе это только пойдет на пользу!
Он приложил руку к сердцу и вздохнул.
– Я не осмелюсь! Она же съест меня живьем!
Леди Кловелли издала короткий смешок и возразила:
– Не обманывайте меня! Я знаю, вы не боитесь ее ничтожного тявканья!
– Тут вы ошибаетесь в постановке вопроса. Я не боюсь тявканья – я боюсь ее укусов, и это сильно умаляет желание вступать с ней в битву!
– О бедный! Хоть раз в жизни чего-то испугались! Вы ведь всегда были героем, с тех пор как выбрались из пеленок! Не забывайте, что я знаю вас очень-очень давно!
Зазвучала музыка, и он умело повел свою полную партнершу в ритме вальса. Леди Кловелли парадоксально сочетала внушительные размеры и грацию. Она была почти одинакова в высоту и ширину, но двигалась в танце так легко, будто к ее ногам приделаны крылышки, как у Меркурия. На голове у нее покачивалось пурпурное перо, закрепленное в густых волосах, окрашенных в довольно странный рыжий цвет. На ней было красное бархатное с кружевами платье, и завершали ее наряд брошь, колье и серьги с аметистами. Не будь она столь богата, ее выбор драгоценностей и наряда назвали бы вульгарным. А так ее вкус считался восхитительно эксцентричным.
Виконтесса оставила попытки убедить Эверарда в том, что он должен дать бой леди Эпплдор, и вернулась к обсуждению его сердечных дел.
– Итак, скажите мне, – начала она, – когда же вы собираетесь разочаровать всех лондонских свах и сделать предложение Джулии Хартланд?
Капитан Эверард заглянул в ее лукавые карие глаза и увидел в них то очаровательное создание, которое когда-то заставило лорда Кловелли потерять голову. В сияющем лице и задорной улыбке виконтессы было что-то от Джулии. Он почувствовал, как его сердце дрогнуло, и, не удержавшись, рассмеялся, в то же время увлекая леди за собой в широкой дуге танца. Виконтесса тоже засмеялась и подхватила алый бархатный край своего платья, чтобы не споткнуться, послушно следуя за капитаном.
– Я сделаю предложение мисс Джулии… – сказал он и сделал драматическую паузу, – только тогда, когда разлюблю вас!
Взрыв смеха последовал за этим смелым признанием, заставив взгляды всех танцующих обратиться к ним, а он легко кружил ее под сияющими люстрами, зная, что сделал ее счастливой своей шуткой. Она хохотала, словно дитя, и ему было приятно видеть ее радость. Он вдруг подумал, почему она решила, что он влюблен в Диану. В его уме пронеслось воспоминание о тихой улыбке Дианы, которая волшебно превращалась в заразительный смех, и он представил себе, как ее аккуратно уложенные косы распущены золотистыми волнами и обрамляют ее прелестное лицо. Он хотел бы увидеть ее такой. Почему она так строга в манерах и одежде, тогда как ее душа и ум полны живости и остроумия. Какая-то струна вибрировала в нем на низких нотах при мысли о Диане. На мгновение он даже забыл, как она оскорбила его, сказав, что он не подходит в мужья Джулии. Вместо этого он думал о том, что хотел бы хоть раз за эти три года, прошедшие со времени его возвращения с битвы при Ватерлоо, увидеть Диану охваченной страстью – какой-нибудь страстью. Хотя он сам не понимал, почему так этого хотел.
– Какой вы шутник! – воскликнула леди Кловелли, резко уводя его мысли от Дианы и возвращая их к разговору. – Вы только послушайте – влюблен в меня! Что бы сказал мой дорогой Кловелли, узнай он об этом. И какое это с вашей стороны бесстыдство – хотя и совершенно очаровательное – так флиртовать! Знаете, мне хочется сделать для вас кое-что!
При этих словах Эверард почувствовал, что какой-то инстинкт нашептывает ему об опасности, заставляя остерегаться.
– Когда вы окончательно решитесь порвать со своей холостяцкой жизнью, – продолжала она, – и связать себя брачными узами, я хотела бы устроить для вас и вашей невесты вечер в честь вашего обручения. Это будет мой вам подарок. Конечно, не будет ничего, что могло бы вам не понравиться! Всего лишь скромный праздник в обществе ближайших друзей – принца, герцога Веллингтона. Я вижу по выражению вашего лица, что напугала вас, но не пойму, чем? Вы должны знать, что вы мой любимец, и самое меньшее, что я могу сделать для одного из наших национальных героев, – это устроить небольшой праздник в честь вашего бракосочетания. Вы ведь позволите мне порадовать себя, не так ли, Эверард?
Он посмотрел в ее просящие карие глаза и понял, что выхода у него нет. Отказать леди Кловелли означало глубоко задеть чувства этой великодушной женщины, не говоря уже о риске навлечь на себя ее великосветский гнев! В то же время он был абсолютно уверен, что его представление о нескольких близких друзьях в корне отличается от ее представлений. Если он подумывал о том, чтобы пригласить на вечер дюжину знакомых, то она обязательно соберет не меньше ста человек.
Несмотря на опасения, что он оскорбит ее отказом, его первым побуждением было отвергнуть предложенный подарок как можно дипломатичнее – возможно, даже заявив, что он будет обязан по всем правилам посоветоваться прежде со своей будущей невестой. Но в этот момент он увидел Диану, разговаривающую с джентльменом, который ранее был представлен ему как некто Лоуренс Бишэмп. Она сидела совершенно спокойная, слегка улыбаясь, с руками, сложенными на коленях. Внезапно его оскорбило это абсолютное спокойствие и охватило страстное желание выдернуть косы из аккуратного узла на ее голове. Никогда она не бывала ни встревоженна, ни взволнованна, всегда владея своими мыслями и чувствами. Его не порадовало даже то, что она выглядела бледной, видимо, все-таки расстроенная их предыдущим разговором. Он хотел бы увидеть хоть раз, как она путается в словах, рыдает, приходит в негодование!
Все дело было в том, что его гордость страдала от ее жестокого мнения, что он не может сделать Джулию счастливой. Как она смела так думать? Ведь она знала его больше трех лет. Разве она не успела понять его характер, понять, что если он любит, то любит всем сердцем, всеми силами души? Он сделает для своей жены все, чего бы она ни пожелала. О Джулия! Если она станет его женой, он положит небо к ее ногам, и это самое малое, что можно сделать для такого прекрасного, соблазнительного, пленительного создания!
Неожиданно он ясно понял, что Джулия как раз будет рада такому вечеру, который леди Кловелли предложила ему устроить, и он немедленно повернулся к виконтессе и легко согласился на ее предложение.
3
– Нет, господин Бишэмп, – произнесла Диана вежливо, глядя снизу вверх на высокого молодого человека, стоящего перед ней. – Простите меня, но я действительно не могу вспомнить, чтобы встречала вас прежде.
Он подошел к ней пять минут назад, назвал по имени и спросил, как ее дела. Она была удивлена его обращением не потому, что он вел себя неподобающе а потому, что она не знала его в лицо и не помнила его имени, хотя голос показался ей знакомым. Он был глубоким и звучным, и она уже слышала его когда-то давно, но когда и при каких обстоятельствах, она совершенно не могла вспомнить.
В одном, однако, она была уверена – она не встречала его во время лондонских сезонов. Она бы никогда не забыла мужчину с такой необычной впечатляющей внешностью. Лицо его было очень смуглым, глаза и волосы черны, и если бы она встретила его во время поездки в страны Средиземноморья, то приняла бы его за местного жителя. Как странно. Лоуренс Бишэмп? Его лицо потемнело от солнца, а у глаз были морщины, что резко отличало его от всех мужчин вокруг. Возможно, он много лет прослужил на флоте?
Если бы он только не смотрел на нее так пристально, приводя ее в замешательство! Она уже было начала думать, что он один из тех невоспитанных и дерзких молодых людей, которые подходят к незнакомым дамам, просто чтобы повеселить себя, повергнув в смущение свою жертву. Но тут он застенчиво улыбнулся и произнес:
– Так вы действительно не узнаете меня, Охотница? Тогда я добавлю еще кое-что, в надежде, что это напомнит вам то, что оказалось похороненным в вашей памяти гораздо глубже, чем я рассчитывал, – Шат Эшвуд. Стоило ему произнести эти слова, пришедшие из ее детских лет, упоминание о которых было запрещено ее отцом, как сразу же словно завеса упала с ее памяти. Они всколыхнули в ее душе такое множество внезапных, сладостных, драгоценных воспоминаний, что она поднялась со своего места с раскрытым ртом и глазами, наполненными слезами.
– Король Ларри! – воскликнула она, потрясенная тем, что встретила друга своего детства. И не только своего, но Джулии тоже. Она едва могла удержаться от того, чтобы не броситься ему на грудь и не обнять его. Вместо этого она взяла обе его руки в свои и снова воскликнула: – Ларри! Лоуренс! Это ты? Возможно ли это! Куда ты пропал? Откуда взялся? Пятнадцать лет! А почему ты взял фамилию Бишэмп?
Сердце ее бешено колотилось. Хорошо это или плохо, но прошлое взяло верх над настоящим и словно повернуло время вспять.
– Ты жив! – прошептала она, боясь, что, если вглядится внимательнее, призрак, стоящий перед ней, исчезнет. Она не могла дождаться, когда сообщит об этом сестре. – Джулия будет просто поражена!
От Дианы не укрылся блеск, внезапно промелькнувший в его глазах.
– Она здесь? – спросил он, в то время как его взгляд быстро скользнул по зале, изучая лица дам, в надежде узнать ее.
– Нет! – ответила Диана, покачав головой, и рассмеялась. – Ты не поверишь, но она дома, потому что заболела корью. Она будет нездорова еще несколько дней.
– Корью?! – воскликнул Ларри. – Ну почему Джулия заболела именно тогда, когда я решил вернуться в Лондон! – Он опустил голову. – Ведь ты должна знать, что я приехал только для того, чтобы жениться на ней!
Диана почувствовала смятение, сразу несколько мыслей пронеслись в ее голове – Ларри жив, он вернулся домой, и он хочет жениться на Джулии! Он хочет жениться на Джулии!
Мозг лихорадочно заработал, стали возникать пока еще неясные планы. Ларри вернулся, чтобы жениться на Джулии. Капитан Эверард тоже хочет жениться на Джулии. Джулия еще ребенком была влюблена в их красивого соседа.
Не в силах выразить все то, что переполняло ее, она сказала только:
– Ты уже почти опоздал убивать дракона! Но, слава Богу, ты вернулся!
Увидев, что он испугался ее слов, она не удержалась и спросила:
– Ты ведь всегда любил ее, не так ли? Еще когда мы были детьми?
– Всегда, – ответил он тихо. – Но достаточно об этом! Расскажи мне, как ты живешь! Как я понял, ты еще не замужем. Как такое возможно?
Диана покачала головой.
– Я чрезмерно придирчива, – со смехом ответила она. – Если мужчина достаточно высок, чтобы отвечать моим вкусам, то у него окажутся не того цвета глаза. Если и глаза подойдут, то не подойдет характер. Если уж и характер окажется по вкусу, значит, не понравятся манеры…
– Не дурачь меня, – сказал он, прерывая ее объяснения. – Ты безнадежно влюблена в человека, который не отвечает тебе взаимностью, по крайней мере, пока. Но надо дать ему время.
Откуда Лоуренс узнал это? Она опустила голову, раздумывая, не беседует ли она со всезнающим привидением, принявшим облик друга ее детства. Он взял ее под руку и поинтересовался, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Все еще взирая на него с изумлением, она призналась, что горло у нее пересохло.
– Как же это, Лоуренс, ты проговорил со мной всего несколько минут и уже догадался о том, что у меня на сердце?
С ним она всегда могла быть откровенной.
Он наклонил голову, его глаза лукаво поблескивали, пока он вел ее прочь из бальной залы. Выражение его лица было таким же знакомым, как пейзаж Девоншира со стадами овец, пасущихся на склонах холмов. Как много приключений пережили они детьми! Теперь Лоуренс был дома, но она все еще не могла понять, как он угадал правду.
– Какому дьяволу ты продал душу, – приступила она к нему снова с вопросом, – что смог узнать о моем несчастном положении? Я ничего не сделаю, просто скажи мне, откуда ты это узнал?
– Двумя способами, – ответил он, похлопывая ее по руке. Они шли через заполненные людьми гостиные, направляясь в библиотеку, где лакей разносил бокалы с шампанским. – Во-первых, мне многое сообщила леди Кловелли. Она сказала, что ты влюблена в великого человека, который даже не подозревает о твоих чувствах. Ну и, во-вторых, выражение твоего лица подтвердило ее правоту. Итак, признайся мне, Охотница, кто он? Знаю ли я его? Я не был в Англии очень долгое время и знаком только с одним или двумя из присутствующих. Леди Кловелли – одна из них.
Диана взяла бокал с шампанским из рук слуги и позволила Лоуренсу проводить ее в укромный уголок комнаты, где удобно стояли рядом два золотистых кресла.
– Все знают этого человека, – сказала она. – Но я не хочу произносить его имя вслух. Скажу лишь самое главное – и самое худшее. Он любит твою Джулию и собирается жениться на ней.
Черные глаза, глядевшие на нее поверх края хрустального бокала, слегка сузились.
– Да? Неужели он собирается?
Диана хотела было улыбнуться, может, даже засмеяться над холодным и невозмутимым тоном последних слов Лоуренса, но что-то в решительном выражении его лица заставило смешок застрять у нее в горле. К этому: «Да? Неужели он собирается?» Лоуренс мог так же спокойно добавить: «А я думаю, что нет» или «Только сначала ему придется выдержать поединок со мной!«Она почувствовала нечто вроде благоговения перед своей сестрой. Как сумела Джулия вызвать столь сильную страсть двоих таких незаурядных людей? Воистину, много тайн на свете!
– Да, он любит ее, по крайней мере, он твердо верит в это, – добавила Диана. – И у меня есть все основания полагать, что она ответит согласием на его предложение.
Он медленно наклонил свой бокал, покачивая его обеими руками. Его черные глаза оторвались от ее лица и, казалось, смотрели в одну точку на стекле, закрывающем книжные полки у стены.
– Так предложение еще не сделано? – спросил он, вращая шампанское в своем бокале и сильно нахмурив лоб.
– Нет, этот джентльмен…
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты имеешь в виду капитана Эверарда?
– Какой же ты несносный – как всегда!
Он засмеялся и кивнул.
– Продолжай, – велел он.
– Эверард заговорил о своих намерениях только сегодня вечером. Джулия не сможет принимать посетителей по крайней мере еще четыре дня. Хотя сыпь уже стала меньше, но прошла еще не полностью, и я уверена, что Джулия ни за что не покажется кому-либо на глаза, пока не пройдут все следы болезни!
– Это определенно моя Джулия. Даже ребенком она не любила, чтобы хоть что-нибудь портило ее красоту, даже пятнышко от угля на ее щеке.
Он на секунду замолчал, сделав еще глоток шампанского, его лоб пересекли глубокие морщины. Диане показалось, что она может услышать, как мысли мечутся в его мозгу в поисках решения проблемы, которая встала перед ним. С коротким кивком, предназначенным самому себе, разумеется, он, кажется, пришел к какому-то заключению и снова взглянул на нее.
– Совершенно необходимо, чтобы я поговорил с ней прежде Эверарда. Ты можешь это устроить? Но, как ты понимаешь, здесь есть одно препятствие.
Надежды Дианы расцвели с новой силой, когда она увидела в глазах Лоуренса непреклонное желание жениться на Джулии. Упоминание о препятствии, однако, напомнило ей о других, тоже достаточно серьезных, затруднениях.
– О дорогой, – воскликнула она. – Я так обрадовалась, снова увидев тебя, что совершенно забыла о папе.
По ироничной усмешке, промелькнувшей на его смуглом лице, она поняла, что он-то не забыл.
– Ты уже говорил с ним, да?
– Даже когда мы были детьми, Диана, ты и я могли читать мысли друг друга и узнавать, что делал другой. Ты права. Я приходил к нему сегодня. Когда я отправил ему свою карточку, он отказался принять меня. Я слышал, как он сотрясал проклятиями воздух в своем кабинете.
– Он… – Диана почувствовала тяжесть на сердце. – Он так и не смог простить твоего отца и мою маму…
– Конечно, нет, – немедленно ответил Лоуренс. – Какой порядочный человек смог бы это сделать? Я не могу упрекнуть его за то, что у него есть чувство чести. Но мне кажется несправедливым, что я должен нести ответственность за события, происходившие без моего ведома и участия. Я был мальчиком тринадцати лет, когда они погибли. И моя жизнь – та, которая у меня была в то время, – погибла вместе с ними.
Диана почувствовала, как сжалось ее горло.
– Куда же ты подевался, Лоуренс? Где ты был все эти годы? Мне – нам, Джулии и мне, так ужасно не хватало тебя. Сколько слез пролила Джулия в подушку – и ни слова от тебя! Мы думали, что ты умер!
– Почти что так и было, – с болью ответил он. – Это было черное время. Я отправился в море, а потом уехал в Индию и пробыл там десять лет.
Внезапно он улыбнулся.
– И сделал там состояние. Я думаю, ты слышала о набобе?
– Кто же о нем не слышал? Самый богатый человек! Ты знаешь его? Ты работал у него?
Он отрицательно покачал головой.
– Неужели ты не догадываешься?
Диана посмотрела на него, слегка нахмурившись, и поняла, что богатство было нажито за эти десять лет. Но возможно ли это?
– Ларри, не можешь же ты быть одним из богатейших людей Англии?
– Мне жаль разочаровывать тебя, – ответил он со своей лукавой улыбкой. – Но тише об этом… Я не хочу, чтобы это стало известно. Во всяком случае, не сейчас.
– Клянусь, я не знаю никого, кто больше заслуживал бы богатства, чем ты. Если только ты не вернулся слишком поздно! Приходи к нам послезавтра. Обещаю тебе, что я поговорю с папой и, если получится, устрою так, чтобы ты мог побыть наедине с Джулией – если она позволит. Она очень переживает из-за своей сыпи.
Лоуренс вскинул голову и рассмеялся.
– Ты пытаешься скрыть от меня ее истинный характер? Тебе нет нужды беспокоиться об этом. Тщеславие всегда было ее главным пороком! Поэтому я всегда называл ее моей маленькой репкой – она так обижалась! Надо полагать, она выросла красавицей.
– Да, – проговорила Диана, опираясь подбородком на руку и вздыхая. – Признанной красавицей, первой красавицей, капризной и избалованной красавицей – добро пожаловать, Лоуренс. Я не буду против, если ты снова завоюешь ее сердце.
– Ты не думаешь, что Эверард уже сделал это?
– Нет, я не думаю, что она любит его.
– Ты так говоришь потому, что знаешь ее, или потому, что хочешь, чтобы это было правдой?
– Я верю в то, что говорю, зная ее и ее характер, но если ты увидишься с ней послезавтра, ты сможешь судить сам.
Он подошел к ней пять минут назад, назвал по имени и спросил, как ее дела. Она была удивлена его обращением не потому, что он вел себя неподобающе а потому, что она не знала его в лицо и не помнила его имени, хотя голос показался ей знакомым. Он был глубоким и звучным, и она уже слышала его когда-то давно, но когда и при каких обстоятельствах, она совершенно не могла вспомнить.
В одном, однако, она была уверена – она не встречала его во время лондонских сезонов. Она бы никогда не забыла мужчину с такой необычной впечатляющей внешностью. Лицо его было очень смуглым, глаза и волосы черны, и если бы она встретила его во время поездки в страны Средиземноморья, то приняла бы его за местного жителя. Как странно. Лоуренс Бишэмп? Его лицо потемнело от солнца, а у глаз были морщины, что резко отличало его от всех мужчин вокруг. Возможно, он много лет прослужил на флоте?
Если бы он только не смотрел на нее так пристально, приводя ее в замешательство! Она уже было начала думать, что он один из тех невоспитанных и дерзких молодых людей, которые подходят к незнакомым дамам, просто чтобы повеселить себя, повергнув в смущение свою жертву. Но тут он застенчиво улыбнулся и произнес:
– Так вы действительно не узнаете меня, Охотница? Тогда я добавлю еще кое-что, в надежде, что это напомнит вам то, что оказалось похороненным в вашей памяти гораздо глубже, чем я рассчитывал, – Шат Эшвуд. Стоило ему произнести эти слова, пришедшие из ее детских лет, упоминание о которых было запрещено ее отцом, как сразу же словно завеса упала с ее памяти. Они всколыхнули в ее душе такое множество внезапных, сладостных, драгоценных воспоминаний, что она поднялась со своего места с раскрытым ртом и глазами, наполненными слезами.
– Король Ларри! – воскликнула она, потрясенная тем, что встретила друга своего детства. И не только своего, но Джулии тоже. Она едва могла удержаться от того, чтобы не броситься ему на грудь и не обнять его. Вместо этого она взяла обе его руки в свои и снова воскликнула: – Ларри! Лоуренс! Это ты? Возможно ли это! Куда ты пропал? Откуда взялся? Пятнадцать лет! А почему ты взял фамилию Бишэмп?
Сердце ее бешено колотилось. Хорошо это или плохо, но прошлое взяло верх над настоящим и словно повернуло время вспять.
– Ты жив! – прошептала она, боясь, что, если вглядится внимательнее, призрак, стоящий перед ней, исчезнет. Она не могла дождаться, когда сообщит об этом сестре. – Джулия будет просто поражена!
От Дианы не укрылся блеск, внезапно промелькнувший в его глазах.
– Она здесь? – спросил он, в то время как его взгляд быстро скользнул по зале, изучая лица дам, в надежде узнать ее.
– Нет! – ответила Диана, покачав головой, и рассмеялась. – Ты не поверишь, но она дома, потому что заболела корью. Она будет нездорова еще несколько дней.
– Корью?! – воскликнул Ларри. – Ну почему Джулия заболела именно тогда, когда я решил вернуться в Лондон! – Он опустил голову. – Ведь ты должна знать, что я приехал только для того, чтобы жениться на ней!
Диана почувствовала смятение, сразу несколько мыслей пронеслись в ее голове – Ларри жив, он вернулся домой, и он хочет жениться на Джулии! Он хочет жениться на Джулии!
Мозг лихорадочно заработал, стали возникать пока еще неясные планы. Ларри вернулся, чтобы жениться на Джулии. Капитан Эверард тоже хочет жениться на Джулии. Джулия еще ребенком была влюблена в их красивого соседа.
Не в силах выразить все то, что переполняло ее, она сказала только:
– Ты уже почти опоздал убивать дракона! Но, слава Богу, ты вернулся!
Увидев, что он испугался ее слов, она не удержалась и спросила:
– Ты ведь всегда любил ее, не так ли? Еще когда мы были детьми?
– Всегда, – ответил он тихо. – Но достаточно об этом! Расскажи мне, как ты живешь! Как я понял, ты еще не замужем. Как такое возможно?
Диана покачала головой.
– Я чрезмерно придирчива, – со смехом ответила она. – Если мужчина достаточно высок, чтобы отвечать моим вкусам, то у него окажутся не того цвета глаза. Если и глаза подойдут, то не подойдет характер. Если уж и характер окажется по вкусу, значит, не понравятся манеры…
– Не дурачь меня, – сказал он, прерывая ее объяснения. – Ты безнадежно влюблена в человека, который не отвечает тебе взаимностью, по крайней мере, пока. Но надо дать ему время.
Откуда Лоуренс узнал это? Она опустила голову, раздумывая, не беседует ли она со всезнающим привидением, принявшим облик друга ее детства. Он взял ее под руку и поинтересовался, не хочет ли она чего-нибудь выпить. Все еще взирая на него с изумлением, она призналась, что горло у нее пересохло.
– Как же это, Лоуренс, ты проговорил со мной всего несколько минут и уже догадался о том, что у меня на сердце?
С ним она всегда могла быть откровенной.
Он наклонил голову, его глаза лукаво поблескивали, пока он вел ее прочь из бальной залы. Выражение его лица было таким же знакомым, как пейзаж Девоншира со стадами овец, пасущихся на склонах холмов. Как много приключений пережили они детьми! Теперь Лоуренс был дома, но она все еще не могла понять, как он угадал правду.
– Какому дьяволу ты продал душу, – приступила она к нему снова с вопросом, – что смог узнать о моем несчастном положении? Я ничего не сделаю, просто скажи мне, откуда ты это узнал?
– Двумя способами, – ответил он, похлопывая ее по руке. Они шли через заполненные людьми гостиные, направляясь в библиотеку, где лакей разносил бокалы с шампанским. – Во-первых, мне многое сообщила леди Кловелли. Она сказала, что ты влюблена в великого человека, который даже не подозревает о твоих чувствах. Ну и, во-вторых, выражение твоего лица подтвердило ее правоту. Итак, признайся мне, Охотница, кто он? Знаю ли я его? Я не был в Англии очень долгое время и знаком только с одним или двумя из присутствующих. Леди Кловелли – одна из них.
Диана взяла бокал с шампанским из рук слуги и позволила Лоуренсу проводить ее в укромный уголок комнаты, где удобно стояли рядом два золотистых кресла.
– Все знают этого человека, – сказала она. – Но я не хочу произносить его имя вслух. Скажу лишь самое главное – и самое худшее. Он любит твою Джулию и собирается жениться на ней.
Черные глаза, глядевшие на нее поверх края хрустального бокала, слегка сузились.
– Да? Неужели он собирается?
Диана хотела было улыбнуться, может, даже засмеяться над холодным и невозмутимым тоном последних слов Лоуренса, но что-то в решительном выражении его лица заставило смешок застрять у нее в горле. К этому: «Да? Неужели он собирается?» Лоуренс мог так же спокойно добавить: «А я думаю, что нет» или «Только сначала ему придется выдержать поединок со мной!«Она почувствовала нечто вроде благоговения перед своей сестрой. Как сумела Джулия вызвать столь сильную страсть двоих таких незаурядных людей? Воистину, много тайн на свете!
– Да, он любит ее, по крайней мере, он твердо верит в это, – добавила Диана. – И у меня есть все основания полагать, что она ответит согласием на его предложение.
Он медленно наклонил свой бокал, покачивая его обеими руками. Его черные глаза оторвались от ее лица и, казалось, смотрели в одну точку на стекле, закрывающем книжные полки у стены.
– Так предложение еще не сделано? – спросил он, вращая шампанское в своем бокале и сильно нахмурив лоб.
– Нет, этот джентльмен…
Он внимательно посмотрел на нее.
– Ты имеешь в виду капитана Эверарда?
– Какой же ты несносный – как всегда!
Он засмеялся и кивнул.
– Продолжай, – велел он.
– Эверард заговорил о своих намерениях только сегодня вечером. Джулия не сможет принимать посетителей по крайней мере еще четыре дня. Хотя сыпь уже стала меньше, но прошла еще не полностью, и я уверена, что Джулия ни за что не покажется кому-либо на глаза, пока не пройдут все следы болезни!
– Это определенно моя Джулия. Даже ребенком она не любила, чтобы хоть что-нибудь портило ее красоту, даже пятнышко от угля на ее щеке.
Он на секунду замолчал, сделав еще глоток шампанского, его лоб пересекли глубокие морщины. Диане показалось, что она может услышать, как мысли мечутся в его мозгу в поисках решения проблемы, которая встала перед ним. С коротким кивком, предназначенным самому себе, разумеется, он, кажется, пришел к какому-то заключению и снова взглянул на нее.
– Совершенно необходимо, чтобы я поговорил с ней прежде Эверарда. Ты можешь это устроить? Но, как ты понимаешь, здесь есть одно препятствие.
Надежды Дианы расцвели с новой силой, когда она увидела в глазах Лоуренса непреклонное желание жениться на Джулии. Упоминание о препятствии, однако, напомнило ей о других, тоже достаточно серьезных, затруднениях.
– О дорогой, – воскликнула она. – Я так обрадовалась, снова увидев тебя, что совершенно забыла о папе.
По ироничной усмешке, промелькнувшей на его смуглом лице, она поняла, что он-то не забыл.
– Ты уже говорил с ним, да?
– Даже когда мы были детьми, Диана, ты и я могли читать мысли друг друга и узнавать, что делал другой. Ты права. Я приходил к нему сегодня. Когда я отправил ему свою карточку, он отказался принять меня. Я слышал, как он сотрясал проклятиями воздух в своем кабинете.
– Он… – Диана почувствовала тяжесть на сердце. – Он так и не смог простить твоего отца и мою маму…
– Конечно, нет, – немедленно ответил Лоуренс. – Какой порядочный человек смог бы это сделать? Я не могу упрекнуть его за то, что у него есть чувство чести. Но мне кажется несправедливым, что я должен нести ответственность за события, происходившие без моего ведома и участия. Я был мальчиком тринадцати лет, когда они погибли. И моя жизнь – та, которая у меня была в то время, – погибла вместе с ними.
Диана почувствовала, как сжалось ее горло.
– Куда же ты подевался, Лоуренс? Где ты был все эти годы? Мне – нам, Джулии и мне, так ужасно не хватало тебя. Сколько слез пролила Джулия в подушку – и ни слова от тебя! Мы думали, что ты умер!
– Почти что так и было, – с болью ответил он. – Это было черное время. Я отправился в море, а потом уехал в Индию и пробыл там десять лет.
Внезапно он улыбнулся.
– И сделал там состояние. Я думаю, ты слышала о набобе?
– Кто же о нем не слышал? Самый богатый человек! Ты знаешь его? Ты работал у него?
Он отрицательно покачал головой.
– Неужели ты не догадываешься?
Диана посмотрела на него, слегка нахмурившись, и поняла, что богатство было нажито за эти десять лет. Но возможно ли это?
– Ларри, не можешь же ты быть одним из богатейших людей Англии?
– Мне жаль разочаровывать тебя, – ответил он со своей лукавой улыбкой. – Но тише об этом… Я не хочу, чтобы это стало известно. Во всяком случае, не сейчас.
– Клянусь, я не знаю никого, кто больше заслуживал бы богатства, чем ты. Если только ты не вернулся слишком поздно! Приходи к нам послезавтра. Обещаю тебе, что я поговорю с папой и, если получится, устрою так, чтобы ты мог побыть наедине с Джулией – если она позволит. Она очень переживает из-за своей сыпи.
Лоуренс вскинул голову и рассмеялся.
– Ты пытаешься скрыть от меня ее истинный характер? Тебе нет нужды беспокоиться об этом. Тщеславие всегда было ее главным пороком! Поэтому я всегда называл ее моей маленькой репкой – она так обижалась! Надо полагать, она выросла красавицей.
– Да, – проговорила Диана, опираясь подбородком на руку и вздыхая. – Признанной красавицей, первой красавицей, капризной и избалованной красавицей – добро пожаловать, Лоуренс. Я не буду против, если ты снова завоюешь ее сердце.
– Ты не думаешь, что Эверард уже сделал это?
– Нет, я не думаю, что она любит его.
– Ты так говоришь потому, что знаешь ее, или потому, что хочешь, чтобы это было правдой?
– Я верю в то, что говорю, зная ее и ее характер, но если ты увидишься с ней послезавтра, ты сможешь судить сам.