Кинсейл Лаура. Звезда и тень

   Вместо того, чтобы уйти, он подошел к ней и взял ее за кисти. Глядя вниз на ее взволнованное лицо, в ее большие зеленые глаза, он убедился, насколько он крупнее ее, как легко ей причинить боль, одним легким движением он мог смять ее, и одновременно он хотел быть сдержанным, радовать и обожать ее.
   Он хотел что-то сказать, но не знал, что именно. Он хотел пообещать ей, что никогда не покорится тому, что горит в его сердце и в его теле. Он медленно сложил руки за ее спиной, как будто он и отстраняет ее и прижимает еще ближе.
   Это движение приблизило ее грудь к нему. Сэмьюэл не мог этого почувствовать под своим пиджаком. Он мог только увидеть, как скользнула ее одежда, распахнулся халат, открыв ее тело. Он сжал губы.
   Он держал ее, прижимая к себе, взяв обе ее руки в одну свою. Но ведь все было задумано иначе. Он намеревался посетить ее и сообщить, что она свободна от его притязаний сейчас или в будущем, и удалиться. И сейчас он думал: «Боже, помоги мне…»
   Леда не сопротивлялась. Она скромно опустила глаза, глядя на его воротничок и белый галстук, оставшиеся от свадебной одежды. Он смотрел на ее ресницы, на мягкий овал лица, чувствовал» что она принимает его обьятья, а он не владеет собой.
   – Леда, – прошептал он. Наклонился и медленно, нежно поцеловал ее ухо, кожу под ним, откидывая свободной рукой назад ее волосы.
   – Я не сделаю тебе больно. Никогда. – Но как было трудно, мучительно тяжело не дать воли страсти.
   Ее тело потянулось к нему. Он скользнул пальцами по изгибу ее шеи, ощутил ее нежность, гладя кожу кончиками пальцев. Его руки знали свое дело – как при каллиграфии, как при резьбе по дереву.
   От нее исходил тот же густой аромат, женское тепло, еще даже более возбуждающее, не столь целомудренное и невинное. Взрыв желания объял его, как только он понял: тело ее отвечает ему.
   Если бы он только мог показать ей, что не собирается ей навредить что все его чувство – горячая нежность. Он только хотел коснуться ее повсюду, вкусить сверкающую живую жизнь, которая наполнила ее кожу чувственным влечением. Своей ладонью он обвел грудь, проведя большим пальцем по соску.
   Она издала слабый звук, сопротивляясь его руке, пытаясь освободить запястье.
   – Нет, пожалуйста, не останавливай меня, – его голос был бесконечно нежным. Его прикосновение было благоговейным, в то время как он ласкал ее. – Я хочу, чтобы ты увидела, как ты красива для меня. Я не причиню зла. Клянусь тебе.
   – Я не боюсь, – прошептала она. – Я только чувствую… как будто пью вишневое бренди.
   Он чувствовал под своими губами движение ее рта. Она взвивалась в его объятии, ее бедра прижимались к нему, он тесно прижимался к ней.
   Сэмьюэл опустил руку, скользя по изгибу ее спины. Пальцы его ощутили нежные очертания женской фигуры, без юбок и прочего – только красивый халат и белье были между ее обнаженными формами и его рукой.
   Он освободил ее кисти и на мгновение привлек к себе – только на мгновение – больше он не мог выдержать.
   Он ласкал, целовал ее всюду, куда только мог дотянуться, ее щеки и ресницы, плечи и грудь. Она часто задышала, ее голова откинулась назад, ее пальцы цеплялись за позолоченный край дивана. Соски на ее груди затвердели, он почувствовал их через халат.
   – Леда! Позволь мне посмотреть на тебя! – Он крепче прижимался к ее рту, трогая ее своим языком, держа затвердевшие соски своими пальцами. – Я должен увидеть тебя.
   Она подняла ресницы. Он не ждал ответа. Он опустил руку и медленно, осторожно расстегнул застежки от талии до шеи. Белая кожа светилась.
   Аккуратно он отбросил халат прочь. Ее обнаженные груди были круглыми и бледными, расцветая коричнево-розовыми сосками, поднимающимися и опускающимися с ее дыханием. Он снял и халат, и рубашку с ее плеч, позволив им упасть на бедра.
   Леда смотрела на него. Она ощущала себя словно во сне. Это была не она, мисс Леда Этуаль, неприлично и скандально обнажена перед мужчиной… Это был кто-то другой. Леда из мифологии, женщина, возлюбленный которой – божество. О такой истории мисс Миртл никогда не рассказывала, но Леда тайно ее прочла и держала книгу под постелью, хотя полностью ее не понимала, но считала запретной тайной.
   Возлюбленный. Не Зевс, не огромный великолепный лебедь, а человек, который смотрел на нее, как на богиню, а тело ее почитал за драгоценность.
   Сэмьюэл нежно коснулся ее груди, так нежно и сладостно, что она закрыла глаза от стыда и удовольствия. Он продвигался ближе к ней. Большие пальцы рук ласкали кончики ее грудей. Она откинула голову назад, а потом он дотронулся до нее языком, и она ощутила внутри себя солнечное цветение. Его дыхание было теплым, он играл с нею, его язык и зубы продвигались к ее животу.
   – О! – она приподнялась, прижимаясь к нему.
   – Ты прелестна, – он повернулся к ней и засмеялся спокойно и доверчиво, дыша ей на кожу. – Твои груди – прелесть, твоя фигура – прелесть, твоя кожа так прекрасна.
   Леда обвила его голову руками, лаская, стыдясь и волнуясь, когда бархат его волос щекотал ее открытую кожу. Он снова взял ее кисти, раскрыв руки. Полизал языком между ее грудей, двигаясь ниже.
   Он хотел сказать, что она дорога ему вся, до последнего кусочка кожи. Надеялся, что она этому рада. Жаркий запах женщины обвивал его. Ее ноги чуть дрожали, а тело боялось идти навстречу ему.
   Она жалобно застонала. Он осторожно коснулся мягких волос внизу живота, обдавая их дыханием нежности. Леда пыталась вырваться из его объятий, но он не отпускал ее. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Ощущение их близости. Ее запах, способный высечь огонь.
   Он целовал ее. Нежно, очень нежно. Его рот коснулся нежного шелка волос. Тело ее безмолвно протестовало. Но нет, он уже не мог остановиться. Никакая сила не могла заставить его остановиться, отказаться от счастья ласкать ее. Он трогал нежную кожу – там, где она убегала под шелк волос. Каждый раз, когда его язык пересекал ее живот, она вздрагивала, ее руки пытались оттолкнуть его.
   Она издала звук боли и восторга. Сэмьюэл коснулся того места, которое так отзывалось на его ласку, еще и еще раз. Леда обняла его за плечи и уткнулась головой в его грудь.
   – О, сэр! – слабо вскрикнула она. Обвилась вокруг него, щекой прижавшись к груди. Он чувствовал ее обнаженную плоть, каждый мускул, хрупкую нежность женщины. Она застонала, подчиняясь его вторжению. Он закрыл глаза, блаженствуя, его тело шло навстречу ее сладости.
   Она прижалась к нему, вся нежная, горячая, но все же напряженная. Она вскрикнула – о, этот крик женщины! Удивленная сама себе, она почувствовала, что ее бедра ищут его близости, ее тело сливается с его телом в едином чувственном ритме.
   Его сердце готово было взорваться, невыразимое удовольствие затопило Сэмьюэла, когда дрожащая, побежденная и непобедимая плоть стала и его частью.
   Все, о чем говорила ей леди Тэсс – не пригодилось. Леде казалось, что ее обнимают, обнимают все ее существо. Словно она дитя в сильных руках. Она чувствовала боль – там, где он был в ней. Словно на руку взрослого была надета детская перчатка.
   Единственное, что вспомнилось из слов леди Тэсс – это упоминание о тепле, горячий камень приложили к коже. Но никто не сказал ей о сильных чувствах, о пронизывающем потоке отчаяния и радости.
   Леда вспомнила дразнящие глаза леди Тэсс: та все знала. Но разве стоило даже пытаться об этом рассказать? О том, что чувствуешь, когда обнаженная плоть касается обнаженной плоти? О том, как желание не отпускает мужчину, а он не в силах отпустить женщину?
   Сэмьюэл глубоко вздохнул. Склонил голову.
   – Я не мог справиться с собой, – прошептал он виновато.
   – Это все не так ужасно… Теперь… Его дыхание стало более тяжелым, замедленным. Его одолевала дремота. Леда же не хотела спать. Она чувствовала легкость на сердце, которую не ощущала уже в течение многих недель.
   – Вам надо лечь и уснуть, сэр… Он поднял глаза.
   – Сэр, пожалуйста, предоставьте все мне.
   Она коснулась его воротника.
   Но Сэмыоэл обвил руками ее плечи и поцеловал в губы. И в этом поцелуе ощущались запах земли после дождя, морской ветер – соленый, но ласковый. И будоражащий.
   Внезапно он поднял ее так, как будто она была легче пуха.
   – О, – только и сказала Леда, когда он поставил ее вновь на ноги.
   Леда встала на колени и собрала свою одежду. Кое-как завернулась в нее. Одетая – более или менее – она почувствовала себя хозяйкой положения.
   – Дорогой сэр, я полагаю, что этот день был крайне утомительным. Хотя я не устала. Даже – наоборот. Разрешите мне помочь вам раздеться, я отдам ваше платье в чистку, прежде чем лягу спать.
   Босыми ногами ступая по ковру, она подошла к нему и начала развязывать галстук.
   – Ты не должна этого делать, – сказал он.
   – А кто должен? Вы считаете, что я ничего не знаю об одежде джентльмена? Если сукно стоящее, то за ним нужен уход. – Она сделала паузу. – Хотя я не очень хорошо знаю, как это все снимается.
   Он быстро снял пиджак, Леда взяла его, чуть ли не вырвав у Сэмьюэла из рук, и аккуратно повесила в шкаф.
   Когда она обернулась, он расстегивал жилет. Леда замерла в восхищении. Действительно, он – один из самых красивых мужчин, каких она когда-либо знала. Особенно, если взять грацию, с которой он передвигался, идеальную пропорцию рук, ног, плеч.
   Жемчужные запонки он опустил в стеклянную вазочку, раздался нежный звук. Сэмьюэл развязал пояс, снял рубашку. Загорелая кожа показалась Леде сказочно красивой…
   Он не замечал, что она за ним наблюдает. Его тело походило пропорциями на классические статуи, только было живым…
   Сэмьюэл посмотрел на жену через плечо. Она поспешила показать ему причину своего внимания:
   – Для чего эти полосы?
   – Что? – переспросил он.
   – Эти белые полосы. Мне бы хотелось понять особенности одежды мужчины.
   Мгновенное напряжение, охватившее было его, спало. Если бы Леда не следила за каждым движением Сэмьюэла, она, скорее всего, и не заметила бы этого.
   – Это? – он взял конец белой полосы. – Подтяжки.
   – А! – только и сказала Леда, затем взяла его жилет, рубашку и убрала в шкаф, ощущая запах его тела.
   Воцарилось неловкое молчание. Казалось, им нечего сказать друг другу. Он остался в брюках и носках.
   Что-то никакого халата или ночного костюма не было видно. Да и должны ли они быть? Конечно, мужчины должны иметь нечто подобное.
   – Вы хотите, чтобы я ушел? – он отправился к боковой двери за шкафом и открыл ее. – Там есть кушетка.
   Возможно, именно в той комнате, о существовании которой Леда до сих пор не знала, и располагались его вещи для сна.
   Видимо, женатые мужчины ничего не имеют против того, чтобы спать в маленьких комнатах рядом со спальнями. Кажется, эти комнаты называются гардеробными. Не исключено; что несчастные супруги должны каждую ночь вопрошать свою половину, которая вольна позволить или не позволить мужу прилечь на роскошную постель вместо узкой кушетки.
   – Я не хочу, чтобы вы уходили, – Леда озарила его великодушной улыбкой. – Вы никогда не должны спрашивать, мистер Джерард. Вы должны, если хотите, спать в спальне.
   – Сэмьюэл. – В его голосе прозвучало раздражение, – Мы же женаты, черт возьми. Меня зовут Сэмьюэл.
   Леда хотела упрекнуть его за несдержанность, но промолчала.
   Он подошел к камину и поднял руку, чтобы потушить свечи, обрамляющие зеркало.
   Если бы леди Тэсс не предупредила девушку, Леда могла бы не заметить шрама на его запястье. Но свет канделябра упал на его руку, высветив контраст загорелой кожи и белой полосы. Она глянула на второе запястье: такой же шрам.
   – Вы не должны ругаться, Сэмьюэл, – голос ее не носил того поучительного оттенка, который она хотела вложить.
   – Простите, – он посмотрел на нее с иронии.
   Демонстрируя полное примирение, Леда улыбнулась:
   – Для меня большая честь… То, что вы предпочитаете такое неформальное обращение с моей стороны. Я бы тоже была рада, если… – внезапно ее охватило смущение, – если вы будете звать меня Ледой.
   Он задул последнюю свечу. Комната погрузилась в темноту.
   – По-моему, я уже называл вас так… Когда забывался…
   Его голос казался сердитым.
   Леда завернулась в халат, направившись к кровати, чувствуя босыми ногами мягкость ковра. Воротник ее халата жестким углом врезался в шею, коща она легла, но девушка не решилась его снимать.
   Леда натянула одеяло, аккуратно расправила его и затаилась на краю кровати, закрыв глаза.
   Он лег не сразу. Кровать чуть качнулась. Его прикосновение удивило ее. Он обнял ее, прижал к себе всем телом. На нем не было ничего.
   Он уткнулся лицом ей в плечо.
   – Спокойной ночи, дорогой сэр, – прошептала она.
   – Леда, – его рука тронула ее волосы. Вначале напряженная, затем расслабленная. Она чувствовала, как расслабляется все его тело.
   – Дорогой сэр! – вновь шепнула она, положив руку на его плечо. – Приятных снов!

29

   Леди Кэй в своей обычной приветливой манере выразила пожелание отправиться на станцию вместе с Ледой, чтобы проводить дам с Южной улицы. Экипаж не совсем подходил для пятерых; все знали, миссис Ротам предназначено место у окна, чтобы удовлетворить ее любопытство путешественницы, а молодые леди займут, естественно, переднее сиденье. Мисс Ловат уступила леди Коув более удобное место, чувствуя некоторое обязательство быть снисходительной по отношению к старшей сестре.
   Мисс Ловат уселась и сказала,
   – Ну, Леда, я ожидала случая сказать вам, что очень рада видеть, как вы мило устроены. У меня были опасения, признаюсь, когда я услышала о помолвке. Но ваш молодой человек очень приятен. Он лично пообещал прислать повара, чтобы тот показал, как готовить этот замечательный лимонад.
   Разные истории были рассказаны по пути к станции. Как только экипаж остановился, мисс Ловат заключила:
   – Боюсь, что брак – рискованная вещь. Я не уверена, что у меня хватило бы на это храбрости, Леда.
   – У вас мрачный взгляд на вещи, – запротестовала Кэй. – Сэмьюэлу можно доверять.
   – Конечно, леди Кэтрин, – мисс Ловат подняла брови.
   – Я бы доверила Сэмьюэлу жизнь, как и мисс Леда, точнее, миссис Джерард.
   Пока мисс Ловат наблюдала, как портье выгружал их вещи, леди Коув положила свою руку в перчатке на локоть Леды, улыбаясь при этом леди Кэй.
   – Ребекка считает своим долгом всех запугивать. Боится, что молодые люди чрезмерно торопятся. Я полагаю, что доверие не такая уж плохая вещь.
   Тишина воцарилась в экипаже по возвращению через зимние лужайки к Вестпарку, пока леди Кэй не сказала:
   – Какие у вас милые друзья! Особенно мне понравилась леди Коув.
   Леда чувствовала, что ей надо немного защитить мисс Ловат, когда леди Кэй внезапно ее прервала.
   – Леда – могу я называть тебя так, ведь мы теперь почти сестры? Я хочу поговорить с тобой.
   Сдержанное волнение в ее голосе заставило Леду встре-воженно взглянуть на нее.
   – Конечно, – пробормотала она.
   – Я надеюсь… Я думаю, что ты могла в последнее время… Я была недостаточно приветлива… Я надеюсь, ты простила меня!
   Леда посмотрела на свои перчатки.
   – Не стоит извиняться. Я вообще ничего не заметила.
   – Ну, потому что ты была в таком состоянии…
   – Да, все так внезапно.
   – Леда, все не так просто. Я хотела объяснить… что ходил слух… когда ты и Сэмьюэл объявили о помолвке. Я верила – какое-то время. Я знаю, что это неправда! Сейчас я понимаю. Мне мама все объяснила, мне так стыдно, что я слушала эти ужасные вещи. Никогда больше не буду говорить с мисс Голдборо!
   Леда ничего не ответила. Только почувствовала, как к-ее сердцу тянется ледяная рука.
   – Я ревновала, наверное, – бесстрастно сказала Кэй. – Я так боялась, что ты и Сэмьюэл возьмете с собой Томми!
   – Томми? —
   – Я хочу, чтобы он был со мной, Леда! Если ты – не его мать, если он действительно сирота, я имею на него столько же прав, сколько и вы. Особенно с тех пор…
   – Я – не его мать! – выкрикнула Леда. – Почему все должны верить или не верить…
   – Нет, мама объяснила мне, что это невозможно. Мне так жаль, что я чуть было не поверила. А Сэмьюэл говорил, что усыновит его. Я тогда не знала, как повернется дело, – она сняла перчатку, посмотрела на Леду. – Лорд Хэй просит меня выйти за него замуж. Я дала согласие. Он тоже полюбил Томми, он сказал, что будет рад усыновить его. Ты видишь…
   – Ты помолвлена? – быстро спросила Леда.
   – Да. Сегодня вечером будет объявлено об этом. Мамочка и папочка просили нас подождать до тех пор, пока вы не поженитесь.
   – О, дорогая!
   – Ты не против, Леда?
   – Что ты! Я желаю тебе счастья!
   – Ты думаешь, Сэмьюэл не будет против, если Томми… – Леди Кэй нервно сжала руки. – Он говорил, что усыновит Томми, но, по-моему, Сэмьюэл относится к нему… обыкновенно. Хотя последнее время я плохо его понимаю. Ты понимаешь лучше.
   Леда не смела посмотреть ей в глаза:
   – Я не уверена, что понимаю что-либо вообще последнее время. Даже самое себя.
   – Я знаю! Я знаю, что ты хочешь сказать!
   Нет, Леда ошибалась. Стоило ей увидеть Сэмьюэла у камина в гостиной, как она поняла, что ему уже все сказали. Он поздравил леди Кэй с тем же напряжением, с каким держался во время помолвки с Ледой. Кэй тут же напала на него с разговором по поводу Томми. Он ничего не ответил сразу, только отметил, что нужно поговорить с родителями и с лордом Хэйем. Леда сочла это очень разумным.
   – Тебе всего восемнадцать, – сказал Сэмьюэл.
   – Через две недели будет девятнадцать. Ну и что? Какое все это имеет значение?
   – Очень большое, – твердо произнес Сэмьюэл.
   – Я полагаю, ты считаешь, что я еще не вправе сама все решать. Уверяю тебя, я достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. И достаточно взрослая, чтобы желать детей. Томми только чуть-чуть обогнал моих собственных деток…
   Он обернулся, бросив:
   – Я поговорю с леди Тэсс.
   – Ас Ледой? – Кэй не собиралась сдаваться так просто. Она помахала рукой Леде, которая сидела в кресле и делала вид, что изучает книгу. – Она ведь не умеет тоже менять пеленки. Если я не справлюсь с Томми, то и Леда… А потом ваши собственные дети займут ее, и времени…
   Он так покраснел, что она запнулась.
   – Мано, – в ее голосе таилась обида. – Ты сердишься на меня?
   Он заколебался, затем сказал однозначно:
   – Нет.
   – Сердишься! А это должен быть самый счастливый день! – она подхватила юбки и направилась к двери. На пороге сделала театральную паузу. – Я очень надеюсь, что ты, вы, все мои лучшие друзья желают мне самого лучшего.
   Он не ответил. Руки его были сжаты за спиной.
   – О! – воскликнула леди Кэй. – Вы оба такие упрямые! Я так хотела, чтобы все смеялись и радовались за меня! А на вас посмотреть – так скажешь, что у кого-нибудь престарелая тетя умерла. Пожалуйста, Мано! Неужели ты так и не улыбнешься?
   Он посмотрел в сторону. Затем отвесил легкий поклон.
   – Конечно, мадам, – на его губах появилась требуемая улыбка, – к вашим услугам!
   Леди Кэй радостно всплеснула руками, подбежала и крепко обняла его.
   – Вот так! Мой Мано! Я знала, что ты не такой уж плохой. И ты скажешь родителям, что я вполне, вполне могу управляться с Томми?
   – Да.
   Она поцеловала его в щеку.
   – Прекрасно. Я пойду искать лорда Хэя. Думаю, он будет рад!
   Когда она вышла, то только огонь камина да шорох переворачиваемых Ледой страниц нарушали тишину. Он не поднял глаз, когда подошел к окну рядом с ее стулом.
   «Прости, – хотела она сказать, – прости!»
   – Мы уезжаем завтра, – сказал он. – Важные дела в Гонолулу.
   В его голосе звучала насмешка над собой. Как и в том поклоне, который он отвесил леди Кэй.
   Гонолулу. Само экзотическое название нервировало ее. Где-то далеко. Совершенно оторванное от мира место, которое даже трудно найти на глобусе. Она глубоко вздохнула.
   – Мне доставит честь сопровождать вас туда, куда вы пожелаете поехать, дорогой сэр.
   Он коснулся ее шеи – палец скользнул от мочки уха чуть ниже. Тепло его руки передалось ей. Все, что было ночью, стало главным, придающим тайный смысл всему остальному.
   – Спасибо, – сказал он.
   Они больше не увиделись, вплоть до обеда, за которым говорили о Томми, что мальчику ни к чему долгий путь на Гавайи, что леди Тэсс будет рада оставить его в Вестпарке, пока все не устроится, пока не состоится свадьба Кэй. Кэй настаивала, чтобы Сэмыоэл и Леда вернулись к ее торжеству, назначенному на июль.
   После кофе, тостов в честь помолвленных, после того, как мужчины вдохнули дым сигарет, а женщины разошлись по спальням, Сэмыоэл тихо вошел к Леде. Он вновь обладал ее телом. И в нем горела страсть и радость. А потом он уснул, уткнувшись в ее плечо.
   Она же еще долго не спала, глядя на отраженный свет над их головами, думая о том, что леди Коув говорила о браке и надеясь на лучшее.
   Сэмьюэл солгал – маленькое «отклонение», как тактично сформулировала Леда, – по поводу их планов, в соответствии с которыми они в течение недели должны были отплыть из Ливерпуля на пароходе. Стоило им покинуть Вестпарк и прибыть в Лондон, Сэмьюэл перестал проявлять признаки спешки. Он вообще ничего не делал. Первое утро в Лондоне он пролежал в номере отеля – впервые в своей жизни предаваясь подобному времяпрепровождению.
   Приглушенный стенами шум улицы примешался к мягкому позвякиванию серебряной ложки, когда Леда принесла поднос с легким завтраком из гостиной. На ней было кремовое платье, тонкая талия переходила в изящные складки широкой юбки. Ои смотрел на нее сквозь ресницы – также он следил за ней, когда она только поднялась с постели – бледная нимфа в утренних сумерках. Она поставила поднос на мраморный столик, глянула на Сэмыоэла, подошла к окну и немного раздвинула щторы.
   – Наверное, пора вставать, – сказал он. Она вздрогнула.
   – Прости, я не думала… Но немного света… Он сел в кровати. Какое странное чувство – быть без оружия, без одежды, среди подушек и мягких одеял. Он так давно не позволял себе быть столь уязвимым!
   – Доброе утро! Хотите чаю? Надеюсь, я не разбудила вас… тебя?
   Она наполнила чашку, еще не кончив фразу. Ему ничего не оставалось, как взять у нее дымящийся напиток. Терпкий запах чая смешался с запахом их близости, который, казалось, пропитал всю комнату.
   Она смущенно улыбнулась ему, затем, подобрав юбку, подошла к столику. Наполнив и свою чашку, Леда опустилась в кресло.
   Он с удовольствием вдыхал аромат напитка.
   – Ты должна подумать о том, что тебе хотелось бы купить. Посуду или что-нибудь еще. Все можно заказать здесь, если ты, конечно, не хочешь сделать это в Сан-Франциско.
   – Посуду? – она поставила чашку на стол.
   – Да. Посуду. Картины. Мебель. Дом закончен, но нет внутреннего убранства. У меня есть план и размеры комнат. Окна, пол – все. Нам нужно очень многое.
   – Ты хочешь, чтобы я обставила ваш… твой дом? – изумленно просила Леда.
   – Наш дом.
   – Это очень… великодушно.
   Он отставил пустую чашку. Откинув одеяло, поднялся, стараясь быть подальше от Леды.
   – В этом нет ничего великодушного. Ты – моя жена, черт возьми.
   Сэмьюэл ожидал, что Леда упрекнет его хотя бы взглядом за невыдержанность, за то, что он встал при ней обнаженным при дневном свете. Нет. Чистая одежда лежала на стуле рядом с кроватью. Он начал одеваться. Но она все же решилась:
   – Пожалуйста, не ругайся.
   – Извини, – он стал надевать носки. – А ты не веди себя, пожалуйста, как горничная.
 
   Когда он поднял голову, то увидев то ее руки вцепились в колени, голова опущена.
   На мгновение он подумал было… но тут же отогнал неродившуюся мысль. Леда подняла голову и пыталась улыбнуться.
   – Я думал, женщины любят делать покупки.
   – О, да. Очень.
   – Прекрасно.
   – Это – большой дом?
   Он задумался на секунду, застегивая брюки.
   – Двадцать четыре комнаты.
   – Тогда нужно совершить набег на Маунт Стрит.
   – Планы комнат в маленьком чемодане. Вон в том. Папка – на самом дне.
   Пока она сражалась с замком, он прошел в гардеробную, позвонил в колокольчик с табличкой «Горячая вода через одну минуту».
   Через сорок пять секунд он уже открывал дверь, чтобы принять у горничной кувшин с горячей водой.
   Оставшись в спальне, Леда рассматривала план дома. Он приготовил мыло для бритья, пристроил зеркальце на умывальнике.
   – Я закажу завтрак, – сказала Леда, – и мы обсудим покупки.
   – Я предоставляю это тебе.
   – Нет, такого я не ожидала. Мне все равно нужна твоя помощь. Что это за комната, например? Он подошел к ней, взглянул через плечо.
   – Здесь будет электрический генератор.
   – О, электричество производят из генераторов? – невинно спросила она. – А это что?
   Леда достала фотографию из папки на коленях. Возле двухэтажной постройки с высокими окнами и широкой лестницей, которая утыкалась в будущий газон, стояли с гордым видом рабочие в забрызганной одежде с пилами, топорами и другими инструментами в руках.
   – Дом. Он еще не покрашен.
   – О, как роскошно, – она чуть качнула головой. – Это и есть… наш дом?
   Он хотел спросить, нравится ли ей дом. Хотел, но не спросил.
   – Нет смысла фотографировать другие дома.
   – Я обещаю, я постараюсь не вести себя как посудомойка, но, дорогой сэр, я просто восхищена.
   Легкое удовольствие отразилось на его лице. Он начал бриться.
   В течение трех дней Сэмьюэл изучал диваны и сервизы. Он с удовольствием слушал, как Леда поясняет владельцам магазинов, что перед ними – мистер и миссис Джерард из Гонолулу государства Гавайи, которые только что из поместья лорда и леди Эшландов, и слышали, что на Бонд Стрит есть великолепные комоды, а здесь, на Маккей, можно приобрести шелка и бархат лучших расцветок… Смущение и настойчивость миссис Джерард выжигали из продавцов искры энтузиазма. Сэмьюэл не мог удержаться от улыбки, когда она выбирала то, что ей приходилось по вкусу. Она, леди с Гавайев.