На ней была неброская желтая пелерина, надетая поверх простого золотистого дорожного платья — такой обманчиво-простой костюм только что появился в магазине мадам Жюльенн, и Эмелайн знала, что выглядит очаровательно. Ей не хотелось портить столь ответственный момент. Ничто не должно мешать ее удовольствию. Всего пять минут прошло с тех пор, как уехала его сестра, и вот Лайам появился в Сеймур-хаусе.
Лайам вошел в гостиную и увидел Эмелайн, которая сидела на красивой кушетке и великолепно смотрелась в своем новом платье. Оглянувшись и обнаружив, что Эмелайн в гостиной одна, Лайам остановился, чтобы насладиться и самой сценой, и очаровательной леди в этой сцене.
Леди была прекрасна! По-другому невозможно было сказать о ней. Хотя все с той же своей обычной прической — волосы заплетены в пышную восьмерку, но золотистые локоны блестят, будто живые. Желтая накидка очень идет к карим глазам Эмелайн, которые лучатся теплым и сильным светом, словно два великолепно подобранных драгоценных камня. Но все его оценки и сравнения кончились сами по себе, когда он взглянул на ее губы. Полные, чувственные, будто шелковые, ее губы были здорового розового цвета, блестящие. Эмелайн заметила его взгляд и улыбнулась. Он почувствовал волнение, ему захотелось подойти и обнять ее. Он еле сдерживался — так ему хотелось поцеловать эти блестящие улыбающиеся губы. Поцеловать так, чтобы с них сорвался вздох удовлетворения.
Но, конечно, Лайам не мог этого сделать. Она была такое нежное создание! Добрая, нежная мисс из деревни, совершенно не знающая о том, как соблазнительно она выглядит. Так соблазнительно, что он сгорает от желания. И она даже еще более наивная, чем его сестра. Эмелайн, наверное, все еще верит, что молитвами можно достичь своего счастья.
Даже зная, что он не должен так делать, Лайам продолжал смотреть на нее. Он смотрел на улыбку в ее глазах, на необыкновенно честное и открытое лицо. Да она просто очаровательная!
И он даже не мог ей сказать, как она прекрасна, потому что воспитанные леди считают неприличными такие глупые комплименты.
— Мадам, — сказал он, поклонившись, — вы настолько же очаровательны, насколько пунктуальны.
К его удивлению, в глазах Эмелайн вспыхнули лукавые искорки.
— Что за странная комбинация комплиментов, сэр! Какой же из двух мне считать более ценным?
— Несомненно, последний, мэм, — ответил шутливо Лайам. — Я не хочу быть обвиненным в том, что с легкостью дарю комплименты.
— Что касается этого, — сказала она, затрепетав ресницами, — то, пожалуйста, умоляю вас, дарите свои комплименты. Я знаю, что леди не должны нравиться комплименты, но мне они почему-то очень нравятся!
«Что за странная игра?» — подумал Лайам. Он невольно улыбнулся. Впрочем, он и раньше находил Эмелайн весьма забавной. Но только вчера ему пришла в голову мысль, что с Эмелайн он чувствует себя моложе. Он будто тот молодой человек, каким был еще до войны.
— Конечно, — продолжала Эмелайн, — вы совсем не обязаны осыпать меня комплиментами…
Он слегка кашлянул.
— Нет?
— Конечно нет! Дюжины комплиментов пока хватит. Особенно если вы сможете упомянуть все то, вас во мне восхищает, включая и мои манеры.
— Что касается ваших манер, — сказал он сухо, то по их поводу у меня уже готово сразу несколько комплиментов. Но сомневаюсь, что вы захотите услышать хоть один.
Кокетка на это замечание лишь попыталась спрятать улыбку.
— Ах, сэр, не говорите мне только, что это моя скромность вас смущает, — сказала Эмелайн. — В таком случае вы можете смело сократить число ваших комплиментов ровно вполовину.
— И все еще их слишком много, — ответил Лайам. — Но уверяю, что вам достаточно будет даже одного.
Он подал ей руку. Когда Эмелайн встала, он придержал ее так, что между ними было всего несколько дюймов.
А он хотел еще большей близости. Тогда он наклонился так, что его губы коснулись ее щеки.
— Вы, — прошептал он, — вы бесподобная кокетка.
Их вторая поездка в Вестминстерское аббатство была более спокойной — без каких-либо дорожных происшествий или других инцидентов. Они быстро миновали Сент-Джеймс, затем повернули к стоянке экипажей. Беседа во время поездки была легкая, ничего не значащая. Эмелайн решила, что это из-за грума, который сидел на откидной скамейке позади них. Присутствие слуги было для Эмелайн также предлогом, чтобы не рассказывать Лайаму о таком неприятном событии, как визит Брофтона к ней в дом. И она воздержалась от этой историей до возвращения с Лайамом в Сеймур-хауз. Лайам помог Эмелайн выйти из коляски, затем повел к западной двери. Он поинтересовался, не желает ли Эмелайн присоединиться к одной из туристских групп.
— Или вы полностью доверяете мне? — спросил Лайам.
Она вопросительно подняла брови. А он похлопал себя слегка по груди, так, будто у него в кармане сюртуки лежал обещанный путеводитель.
— О, нет! Я вверяю себя в ваши руки.
— Прекрасно, — сказал он. — Позвольте мне начать с информации о том, что неф, в который мы собираемся сейчас войти, шириной семьдесят два фута и высотой сто два фута.
Эмелайн удивилась, что Лайам решил выучить все эти детали, для того чтобы рассказывать ей. Она проходила мимо многочисленных статуй и удивилась еще больше, когда Лайам перечислял ей имена известных скульпторов. Поэтому уже не было ничего удивительного в том, что через некоторое время образовалась небольшая группа слушателей, которая следовала на расстоянии, пока Лайам рассказывал о знаменитостях, запечатленных в камне.
Лайам решил оторваться от этой группы. Он повел Эмелайн вниз по лестнице. И вот они вместе переступили порог святилища и залюбовались прекрасными гобеленами, висевшими позади алтаря. В это время к ним приблизился один весьма важный джентльмен. На нем был дорогой костюм темно-зеленого цвета, жилет в золотистую и коричневую полоску, и он напоминал яркого жука. Из-за этой очень тесной зеленой одежды он был вынужден не идти, а, скорее, перекатываться, семеня ногами. Однако джентльмен все-таки приблизился и уверенно вытянул вперед свою коротенькую пухлую ручку.
— Уиткомб, старый приятель! Это никак ты?
Пробормотав что-то сквозь зубы, Лайам шагнул навстречу джентльмену и пожал ему руку.
— Викери!
Как оказалось, этот кругленький джентльмен учился вместе с Лайамом в Итоне. И уже через минуту Викери представлял ему свою жену, тещу и сестру жены, очень молодую леди, которая делала визиты сейчас, во время сезона. Лайаму ничего не оставалось, как только кивать головой. Если у Эмелайн и были какие-то сомнения насчет того, что Лайам действительно первый жених, то они сразу рассеялись под бесконечным потоком слов, которые обрушили на него миссис Викери и ее мать. Как только женщины узнали, что Лайам теперь пэр, а Эмелайн вовсе не его жена, и что она вдовствующая леди Сеймур, их лести не было предела. Уже через минуту они чуть ли не кидали в него платочками и, а намеки по поводу молодой леди и ее желаний становились все прозрачней. Женщины хотели вытянуть из Лайама обещание, что он будет присутствовать на первом балу молодой леди. Хотя он упорно делал вид, что не понимает их намеков. Но они повторили свою атаку, зайдя с другой стороны и спрашивая, отдает ли он предпочтение музыкальным вечерам или завтракам на открытом воздухе.
По отношению к Эмелайн женщины были не более чем просто любезны.
А джентльмен и вообще рассматривал встречу с ней здесь, в аббатстве, как очень удачную, потому что она, Эмелайн, могла бы сопровождать его жену и тещу.
Его фальшивые комплименты раздражали ее почти так же, как пренебрежительное отношение женщин. Улучив момент и глянув на Лайама, она поняла, что и ему вся эта семейка порядком надоела.
— Прошу прощения, — сказал он, когда стало ясно, что эти четверо от них просто так не отцепятся, — но я боюсь, что моя кузина уже очень устала.
Он поклонился женщинам, потом своему приятелю и взял Эмелайн под руку.
— Если вы извините нас, — добавил Лайам, — я отведу леди Сеймур к ее карете.
— Конечно, — ответила теща со сладкой улыбочкой и вовсе не обманутая его стратегией. — Мы, пожилые леди, быстро утомляемся. Не так ли, леди Сеймур?
Эмелайн видела, что Лайам едва сдерживает смех Когда они отошли в сторону и семья Викери не могла их слышать, Эмелайн высказала ему все, что думает об этой его маленькой лжи, выбранной столь неудачно.
— Как вы смели отдать меня на милость этой гарпии?
— Извините, — сказал он, — это было не очень ловко с моей стороны.
Искренности его слов противоречили смеющиеся глаза.
— Я знал, что могу верить вам, и что вы меня не подведете, — добавил он, объясняя.
Хотя Эмелайн сразил его рационализм, но как женщина, она не могла допустить, чтобы он так легко соскочил с крючка.
— В таком случае, вы просто заслуживаете, Лайам Уиткомб, чтобы я сейчас упала в обморок от усталости, — сказала Эмелайн. — Тогда вам придется нести мое стареющее тело до самой кареты. Посмотрим, кто устанет раньше!
Он крепче сжал ее руку.
— Вы так хотите? Если да, то я согласен. Падайте! Я вас ловлю.
При одной мысли оказаться в объятиях Лайама по тему телу Эмелайн прокатилась горячая волна, удивительно приятная. Хотя Эмелайн знала, что он просто шутит. Но даже представив, как он поднимет ее на руки и прижмет к своей широкой груди, Эмелайн почувствовала столь сильное возбуждение, что еле могла устоять на ногах. Это также напомнило ей, что у нее имеется свой собственный план. Эмелайн вспомнила инструкции Мадам Икс.
«Женщина должна найти способ дотронуться до мужчины, которого хочет поймать».
Эмелайн глубоко вздохнула, затем сделала вид, что хотела бы забрать свою руку. Лайам тут же ее отпустил. Но Эмелайн не убрала руку, а провела ею плавно, медленно вниз. Ее пальцы медленно двигались по рукаву его коричневого сюртука, пока не натолкнулись на теплую ладонь. Когда Эмелайн представляла себе этот жест, она думала, как Лайам будет отвечать.
Может, улыбнется. Или пошутит… Ну, хоть что-нибудь! Но он ничего не сделал. Только скулы стали жесткие, а, в остальном, он будто и не заметил ее жеста. Он не смотрел ни вправо, ни влево и если помнил, что Эмелайн все еще рядом, то не давал об этом знать. Посомневавшись только секунду, Эмелайн облизала пересохшие неожиданно губы, а затем погладила пальчиком его ладонь. И провела пальцами дальше вниз, пока не коснулась его пальцев. У него такая твердая рука, подумала Эмелайн. Он не сделал попытки поймать ее пальцы. Но она знала, что если он так сделает, то она почувствует твердое, опытное пожатие. Теперь, когда ее рука была в его, Эмелайн перестала нервничать, испытывая удивительно сладкое ощущение, которое медленно поднималось по ее телу. Она не спешила прерывать этот контакт и снова провела пальцами по его ладони. Она хотела, чтобы он взял ее за руку.
Но он не брал. Дальше Эмелайн обнаружила препятствие в виде рукава его рубашки и, следуя инструкции, забралась своими пальчиками под рукав. К ее удивлению, в тот момент, когда она прикоснулась к мощному запястью Лайама, она вдруг отчетливо почувствовала его мужественность, на которую сразу ответила ее женственность, и Эмелайн испытала сильный шок, волна которого прокатилась по ней, буквально парализовав ее всю, потому что она не ожидала, что чувство будет таким интенсивным.
Не готовая к такой страсти и просто испуганная, Эмелайн поняла, что храбрость покидает ее. Немедленно она убрала свою руку. От волнения Эмелайн заспешила. Она взбежала по ступенькам и пошла немного впереди него. Последние несколько футов она уже ничего не замечала вокруг себя. Она молилась, чтобы румянец на ее щеках был не очень яркий.
Весь ее план неожиданно рухнул. Во-первых, потому, что она была не готова к отсутствию всякой реакции со стороны Лайама. Особенно после того, как она обнаружила, что его очень приятно трогать. Гораздо приятнее, чем она это себе представляла. И она совсем не ожидала такого потрясающего ощущения, нахлынувшего на нее, когда она засунула пальцы под его рубашку и нащупала запястье.
Эмелайн пошла быстрее. Но он догнал ее, и она увидела над своим плечом его сильную руку, которая открыла тяжелую дверь. Как зачарованная Эмелайн смотрела на его мощное запястье, с которым ее пальцы были знакомы теперь столь интимно.
— Сюда, — сказал он, обнимая Эмелайн за талию. — Позвольте мне…
Эмелайн ощутила жар его руки. И это сладостное чувство будто подняло ее над землей.
Позволить ему?! Да она готова была умолять его.
— Осторожно, — сказал Лайам.
Он помог ей перешагнуть через порог.
— Будьте внимательны, когда наступаете на последнюю ступеньку.
Эти прозаические слова вернули Эмелайн снова на землю. Он прикоснулся к ней, просто чтобы помочь выйти. У нее было такое ощущение, будто на нее вылили ведро холодной ключевой воды. Понятно, что ее прикосновение подействовало на него совсем не так, как его к ней! Чувствуя себя полной дурой, она надеялась только, что вот сейчас земля расступится и поглотит ее. И желала, чтобы то же самое случилось с инструкциями Мадам Икс. Эмелайн все сделала, как она советовала, и Лайам совсем не реагировал. Ей не удалось его ни поймать, ни очаровать. Хорошо еще, если все эти действия не вызвали у него полного отвращения к ней!
Заметив коляску, Эмелайн не стала ждать, когда Лайам сделает знак груму, а сама заспешила через двор к экипажу. Ах, если бы можно было не ехать эти двадцать минут рядом с Лайамом до Гросвенор-сквер! Проползти весь путь на четвереньках, но одной, ей казалось гораздо предпочтительней.
— Извините, — сказал Лайам, наклоняясь к ее уху.
Она замерла.
— Я не понимаю, о чем вы, сэр, — сказала Эмелайн.
Если он собирается говорить о ее нескромных действиях, то она этого просто не вынесет!
— Я хочу извиниться за то, что не успел вам ничего показать. Обещаю, что мы вернемся сюда снова. Хотя вряд ли вы поверите мне в третий раз. И действительно, — сказал он, беря Эмелайн под локоть и помогая ей сесть в коляску, — мне даже трудно будет винить вас, если вы не захотите поехать со мной сегодня вечером в Воксхолл-гарденс.
Глава 11
Лайам вошел в гостиную и увидел Эмелайн, которая сидела на красивой кушетке и великолепно смотрелась в своем новом платье. Оглянувшись и обнаружив, что Эмелайн в гостиной одна, Лайам остановился, чтобы насладиться и самой сценой, и очаровательной леди в этой сцене.
Леди была прекрасна! По-другому невозможно было сказать о ней. Хотя все с той же своей обычной прической — волосы заплетены в пышную восьмерку, но золотистые локоны блестят, будто живые. Желтая накидка очень идет к карим глазам Эмелайн, которые лучатся теплым и сильным светом, словно два великолепно подобранных драгоценных камня. Но все его оценки и сравнения кончились сами по себе, когда он взглянул на ее губы. Полные, чувственные, будто шелковые, ее губы были здорового розового цвета, блестящие. Эмелайн заметила его взгляд и улыбнулась. Он почувствовал волнение, ему захотелось подойти и обнять ее. Он еле сдерживался — так ему хотелось поцеловать эти блестящие улыбающиеся губы. Поцеловать так, чтобы с них сорвался вздох удовлетворения.
Но, конечно, Лайам не мог этого сделать. Она была такое нежное создание! Добрая, нежная мисс из деревни, совершенно не знающая о том, как соблазнительно она выглядит. Так соблазнительно, что он сгорает от желания. И она даже еще более наивная, чем его сестра. Эмелайн, наверное, все еще верит, что молитвами можно достичь своего счастья.
Даже зная, что он не должен так делать, Лайам продолжал смотреть на нее. Он смотрел на улыбку в ее глазах, на необыкновенно честное и открытое лицо. Да она просто очаровательная!
И он даже не мог ей сказать, как она прекрасна, потому что воспитанные леди считают неприличными такие глупые комплименты.
— Мадам, — сказал он, поклонившись, — вы настолько же очаровательны, насколько пунктуальны.
К его удивлению, в глазах Эмелайн вспыхнули лукавые искорки.
— Что за странная комбинация комплиментов, сэр! Какой же из двух мне считать более ценным?
— Несомненно, последний, мэм, — ответил шутливо Лайам. — Я не хочу быть обвиненным в том, что с легкостью дарю комплименты.
— Что касается этого, — сказала она, затрепетав ресницами, — то, пожалуйста, умоляю вас, дарите свои комплименты. Я знаю, что леди не должны нравиться комплименты, но мне они почему-то очень нравятся!
«Что за странная игра?» — подумал Лайам. Он невольно улыбнулся. Впрочем, он и раньше находил Эмелайн весьма забавной. Но только вчера ему пришла в голову мысль, что с Эмелайн он чувствует себя моложе. Он будто тот молодой человек, каким был еще до войны.
— Конечно, — продолжала Эмелайн, — вы совсем не обязаны осыпать меня комплиментами…
Он слегка кашлянул.
— Нет?
— Конечно нет! Дюжины комплиментов пока хватит. Особенно если вы сможете упомянуть все то, вас во мне восхищает, включая и мои манеры.
— Что касается ваших манер, — сказал он сухо, то по их поводу у меня уже готово сразу несколько комплиментов. Но сомневаюсь, что вы захотите услышать хоть один.
Кокетка на это замечание лишь попыталась спрятать улыбку.
— Ах, сэр, не говорите мне только, что это моя скромность вас смущает, — сказала Эмелайн. — В таком случае вы можете смело сократить число ваших комплиментов ровно вполовину.
— И все еще их слишком много, — ответил Лайам. — Но уверяю, что вам достаточно будет даже одного.
Он подал ей руку. Когда Эмелайн встала, он придержал ее так, что между ними было всего несколько дюймов.
А он хотел еще большей близости. Тогда он наклонился так, что его губы коснулись ее щеки.
— Вы, — прошептал он, — вы бесподобная кокетка.
Их вторая поездка в Вестминстерское аббатство была более спокойной — без каких-либо дорожных происшествий или других инцидентов. Они быстро миновали Сент-Джеймс, затем повернули к стоянке экипажей. Беседа во время поездки была легкая, ничего не значащая. Эмелайн решила, что это из-за грума, который сидел на откидной скамейке позади них. Присутствие слуги было для Эмелайн также предлогом, чтобы не рассказывать Лайаму о таком неприятном событии, как визит Брофтона к ней в дом. И она воздержалась от этой историей до возвращения с Лайамом в Сеймур-хауз. Лайам помог Эмелайн выйти из коляски, затем повел к западной двери. Он поинтересовался, не желает ли Эмелайн присоединиться к одной из туристских групп.
— Или вы полностью доверяете мне? — спросил Лайам.
Она вопросительно подняла брови. А он похлопал себя слегка по груди, так, будто у него в кармане сюртуки лежал обещанный путеводитель.
— О, нет! Я вверяю себя в ваши руки.
— Прекрасно, — сказал он. — Позвольте мне начать с информации о том, что неф, в который мы собираемся сейчас войти, шириной семьдесят два фута и высотой сто два фута.
Эмелайн удивилась, что Лайам решил выучить все эти детали, для того чтобы рассказывать ей. Она проходила мимо многочисленных статуй и удивилась еще больше, когда Лайам перечислял ей имена известных скульпторов. Поэтому уже не было ничего удивительного в том, что через некоторое время образовалась небольшая группа слушателей, которая следовала на расстоянии, пока Лайам рассказывал о знаменитостях, запечатленных в камне.
Лайам решил оторваться от этой группы. Он повел Эмелайн вниз по лестнице. И вот они вместе переступили порог святилища и залюбовались прекрасными гобеленами, висевшими позади алтаря. В это время к ним приблизился один весьма важный джентльмен. На нем был дорогой костюм темно-зеленого цвета, жилет в золотистую и коричневую полоску, и он напоминал яркого жука. Из-за этой очень тесной зеленой одежды он был вынужден не идти, а, скорее, перекатываться, семеня ногами. Однако джентльмен все-таки приблизился и уверенно вытянул вперед свою коротенькую пухлую ручку.
— Уиткомб, старый приятель! Это никак ты?
Пробормотав что-то сквозь зубы, Лайам шагнул навстречу джентльмену и пожал ему руку.
— Викери!
Как оказалось, этот кругленький джентльмен учился вместе с Лайамом в Итоне. И уже через минуту Викери представлял ему свою жену, тещу и сестру жены, очень молодую леди, которая делала визиты сейчас, во время сезона. Лайаму ничего не оставалось, как только кивать головой. Если у Эмелайн и были какие-то сомнения насчет того, что Лайам действительно первый жених, то они сразу рассеялись под бесконечным потоком слов, которые обрушили на него миссис Викери и ее мать. Как только женщины узнали, что Лайам теперь пэр, а Эмелайн вовсе не его жена, и что она вдовствующая леди Сеймур, их лести не было предела. Уже через минуту они чуть ли не кидали в него платочками и, а намеки по поводу молодой леди и ее желаний становились все прозрачней. Женщины хотели вытянуть из Лайама обещание, что он будет присутствовать на первом балу молодой леди. Хотя он упорно делал вид, что не понимает их намеков. Но они повторили свою атаку, зайдя с другой стороны и спрашивая, отдает ли он предпочтение музыкальным вечерам или завтракам на открытом воздухе.
По отношению к Эмелайн женщины были не более чем просто любезны.
А джентльмен и вообще рассматривал встречу с ней здесь, в аббатстве, как очень удачную, потому что она, Эмелайн, могла бы сопровождать его жену и тещу.
Его фальшивые комплименты раздражали ее почти так же, как пренебрежительное отношение женщин. Улучив момент и глянув на Лайама, она поняла, что и ему вся эта семейка порядком надоела.
— Прошу прощения, — сказал он, когда стало ясно, что эти четверо от них просто так не отцепятся, — но я боюсь, что моя кузина уже очень устала.
Он поклонился женщинам, потом своему приятелю и взял Эмелайн под руку.
— Если вы извините нас, — добавил Лайам, — я отведу леди Сеймур к ее карете.
— Конечно, — ответила теща со сладкой улыбочкой и вовсе не обманутая его стратегией. — Мы, пожилые леди, быстро утомляемся. Не так ли, леди Сеймур?
Эмелайн видела, что Лайам едва сдерживает смех Когда они отошли в сторону и семья Викери не могла их слышать, Эмелайн высказала ему все, что думает об этой его маленькой лжи, выбранной столь неудачно.
— Как вы смели отдать меня на милость этой гарпии?
— Извините, — сказал он, — это было не очень ловко с моей стороны.
Искренности его слов противоречили смеющиеся глаза.
— Я знал, что могу верить вам, и что вы меня не подведете, — добавил он, объясняя.
Хотя Эмелайн сразил его рационализм, но как женщина, она не могла допустить, чтобы он так легко соскочил с крючка.
— В таком случае, вы просто заслуживаете, Лайам Уиткомб, чтобы я сейчас упала в обморок от усталости, — сказала Эмелайн. — Тогда вам придется нести мое стареющее тело до самой кареты. Посмотрим, кто устанет раньше!
Он крепче сжал ее руку.
— Вы так хотите? Если да, то я согласен. Падайте! Я вас ловлю.
При одной мысли оказаться в объятиях Лайама по тему телу Эмелайн прокатилась горячая волна, удивительно приятная. Хотя Эмелайн знала, что он просто шутит. Но даже представив, как он поднимет ее на руки и прижмет к своей широкой груди, Эмелайн почувствовала столь сильное возбуждение, что еле могла устоять на ногах. Это также напомнило ей, что у нее имеется свой собственный план. Эмелайн вспомнила инструкции Мадам Икс.
«Женщина должна найти способ дотронуться до мужчины, которого хочет поймать».
Эмелайн глубоко вздохнула, затем сделала вид, что хотела бы забрать свою руку. Лайам тут же ее отпустил. Но Эмелайн не убрала руку, а провела ею плавно, медленно вниз. Ее пальцы медленно двигались по рукаву его коричневого сюртука, пока не натолкнулись на теплую ладонь. Когда Эмелайн представляла себе этот жест, она думала, как Лайам будет отвечать.
Может, улыбнется. Или пошутит… Ну, хоть что-нибудь! Но он ничего не сделал. Только скулы стали жесткие, а, в остальном, он будто и не заметил ее жеста. Он не смотрел ни вправо, ни влево и если помнил, что Эмелайн все еще рядом, то не давал об этом знать. Посомневавшись только секунду, Эмелайн облизала пересохшие неожиданно губы, а затем погладила пальчиком его ладонь. И провела пальцами дальше вниз, пока не коснулась его пальцев. У него такая твердая рука, подумала Эмелайн. Он не сделал попытки поймать ее пальцы. Но она знала, что если он так сделает, то она почувствует твердое, опытное пожатие. Теперь, когда ее рука была в его, Эмелайн перестала нервничать, испытывая удивительно сладкое ощущение, которое медленно поднималось по ее телу. Она не спешила прерывать этот контакт и снова провела пальцами по его ладони. Она хотела, чтобы он взял ее за руку.
Но он не брал. Дальше Эмелайн обнаружила препятствие в виде рукава его рубашки и, следуя инструкции, забралась своими пальчиками под рукав. К ее удивлению, в тот момент, когда она прикоснулась к мощному запястью Лайама, она вдруг отчетливо почувствовала его мужественность, на которую сразу ответила ее женственность, и Эмелайн испытала сильный шок, волна которого прокатилась по ней, буквально парализовав ее всю, потому что она не ожидала, что чувство будет таким интенсивным.
Не готовая к такой страсти и просто испуганная, Эмелайн поняла, что храбрость покидает ее. Немедленно она убрала свою руку. От волнения Эмелайн заспешила. Она взбежала по ступенькам и пошла немного впереди него. Последние несколько футов она уже ничего не замечала вокруг себя. Она молилась, чтобы румянец на ее щеках был не очень яркий.
Весь ее план неожиданно рухнул. Во-первых, потому, что она была не готова к отсутствию всякой реакции со стороны Лайама. Особенно после того, как она обнаружила, что его очень приятно трогать. Гораздо приятнее, чем она это себе представляла. И она совсем не ожидала такого потрясающего ощущения, нахлынувшего на нее, когда она засунула пальцы под его рубашку и нащупала запястье.
Эмелайн пошла быстрее. Но он догнал ее, и она увидела над своим плечом его сильную руку, которая открыла тяжелую дверь. Как зачарованная Эмелайн смотрела на его мощное запястье, с которым ее пальцы были знакомы теперь столь интимно.
— Сюда, — сказал он, обнимая Эмелайн за талию. — Позвольте мне…
Эмелайн ощутила жар его руки. И это сладостное чувство будто подняло ее над землей.
Позволить ему?! Да она готова была умолять его.
— Осторожно, — сказал Лайам.
Он помог ей перешагнуть через порог.
— Будьте внимательны, когда наступаете на последнюю ступеньку.
Эти прозаические слова вернули Эмелайн снова на землю. Он прикоснулся к ней, просто чтобы помочь выйти. У нее было такое ощущение, будто на нее вылили ведро холодной ключевой воды. Понятно, что ее прикосновение подействовало на него совсем не так, как его к ней! Чувствуя себя полной дурой, она надеялась только, что вот сейчас земля расступится и поглотит ее. И желала, чтобы то же самое случилось с инструкциями Мадам Икс. Эмелайн все сделала, как она советовала, и Лайам совсем не реагировал. Ей не удалось его ни поймать, ни очаровать. Хорошо еще, если все эти действия не вызвали у него полного отвращения к ней!
Заметив коляску, Эмелайн не стала ждать, когда Лайам сделает знак груму, а сама заспешила через двор к экипажу. Ах, если бы можно было не ехать эти двадцать минут рядом с Лайамом до Гросвенор-сквер! Проползти весь путь на четвереньках, но одной, ей казалось гораздо предпочтительней.
— Извините, — сказал Лайам, наклоняясь к ее уху.
Она замерла.
— Я не понимаю, о чем вы, сэр, — сказала Эмелайн.
Если он собирается говорить о ее нескромных действиях, то она этого просто не вынесет!
— Я хочу извиниться за то, что не успел вам ничего показать. Обещаю, что мы вернемся сюда снова. Хотя вряд ли вы поверите мне в третий раз. И действительно, — сказал он, беря Эмелайн под локоть и помогая ей сесть в коляску, — мне даже трудно будет винить вас, если вы не захотите поехать со мной сегодня вечером в Воксхолл-гарденс.
Глава 11
— Ты готова? — окликнула Кордия из-за двери спальни. — Не могу дождаться, чтобы увидеть результат нашего заговора.
— Тогда входи и посмотри сама.
Ханна отошла в сторону, и Эмелайн поднялась со стула, который служанка отодвинула от зеркала. Эмелайн расправила плечи и повернулась к двери, чтобы увидеть реакцию Кордии. Первое впечатление, говорят, самое верное, и если бы молодая леди просто даже моргнула, Эмелайн тут же повернулась бы к зеркалу и ликвидировала свою фантастическую прическу, над которой Ханна столько трудилась. Эмелайн убрала бы все эти замечательные локоны и завязала бы волосы в привычную восьмерку.
— О! Эмелайн! — воскликнула Кордия, широко открыв глаза. — Ты такая… такая…
Она замолчала. Эмелайн подняла руку и слегка прикоснулась к своему обнаженному плечу, на котором столь соблазнительно лежал самый большой локон. Этот локон специально свисал свободно, а остальные были подобраны наверх и каскадом падали сзади на шею.
— Тебе нравится? — спросила Эмелайн.
Молодая леди причмокнула, коснувшись сложенными пальцами губ, по-французски, что говорило о ее полном восхищении.
— Ты ну просто tres ravissante[4].
— А тебе не кажется, что я выгляжу… глупо? — все еще сомневалась Эмелайн.
— Конечно, нет! Как ты могла такое подумать!
Эмелайн вздохнула.
— Эти кудри… И в моем возрасте… Женщинам в двадцать семь лет уже больше подойдет чепец.
— Фу! — Кордия отвергла ее аргументы. — Двадцать семь лет — это много для одинокой женщины, но для вдовы ты совсем молодая. Говорю тебе, ты выглядишь потрясающе!
Успокоенная, Эмелайн снова повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть еще раз на свое темно-синее вечернее платье с глубоким декольте и пышными рукавами.
— Ее светлость прямо услада для глаз, это верно, сказала Ханна, собирая оставшиеся шпильки. — Все, что ей еще нужно, это немножечко драгоценностей. И тогда будет совсем великолепно!
Эмелайн дотронулась пальцами до груди:
— У меня есть золотая брошь…
Она имела в виду ту самую брошь с инициалами.
— Но я не думаю, что она подойдет к шелковому платью. Как ты считаешь, Кордия? — спросила Эмелайн.
Молодая леди посмотрела на нее и неожиданно щелкнула пальцами.
Я знаю, что тебе подойдет! Рубиновое ожерелье.
— О, но я…
Кордия решительно забрала шпильки из рук Ханны и приказала служанке немедленно сбегать на кухню и принести оттуда черный кожаный футляр.
— На кухню, мисс?
— Да. Я… э-э… оставила его там случайно прошлой ночью, когда искала… стакан молока!
Как только дверь за служанкой закрылась, Эмелайн вздохнула спокойно.
— Ты очень сообразительная, моя дорогая.
Кордия покачала головой.
— Это все мой язык! И особенно после того, как ты сказала мне, что не хочешь понапрасну пугать прислугу! Я чуть было сейчас не проболталась. Еще немного, и Ханна узнала бы, что лакей приходил сюда.
— Но ты не проболталась, — заметила Эмелайн. — И все хорошо. Не надо, чтобы Ханна и Тернеры знали об этом. Брофтон ушел, и с этим покончено. Мы можем о нем больше не думать.
Лайам только снял шляпу и отдал ее дворецкому, как на лестнице раздались шаги. Он повернулся в ожидании и увидел свою сестру, спускавшуюся по лестнице — очаровательную, в бледно-розовом платье на белом чехле. Ее темные волосы были убраны на макушке в узел, окруженный ниткой крошечных жемчужин. Кордия выглядела удивительно взрослой. Придумывая какой-нибудь комплимент, Лайам посмотрел выше и увидел спускающуюся следом за ней Эмелайн. И сразу же все мысли о сестре вылетели у него из головы.
Он видел перед собой только одну леди — леди в темно-синем платье.
— Ты как всегда вовремя, — сказала Кордия, подходя к брату и целуя его в щеку. — Хочешь, я попрошу Тернера, чтобы он принес тебе бокал шерри?
Лайам покачал головой.
Ему не нужны были сейчас крепкие напитки. Любой мужчина опьянеет, взглянув на Эмелайн. На ней было платье, обнажавшее нежные плечи, прекрасно подчеркивающее ее фигуру. И материал платья, такой удивительный, темно-синий, цвета осеннего неба в те волшебные моменты, когда солнце вот-вот прогонит ночь. Это платье очень шло к белизне гладких плеч Эмелайн. Кроме того, на ее прекрасной шее сверкало и переливалось ожерелье из стразов, и было полное впечатление, что оно действительно бесценное.
— Ну, что ты скажешь? — спросила Кордия, напомнив, что он и Эмелайн не одни в холле. — Тебе не стыдно будет показаться с нами?
Он снова обратил внимание на сестру, а она в это время сделала пируэт, демонстрируя свой новый пышный наряд.
— Должен признаться, моя милая, — сказал Лайам. — Мне очень жаль, что я не могу надеть свою саблю. Ясно без слов, что мне придется отбивать тебя у толпы поклонников. Ты сегодня блестишь, как пятипенсовик.
Кордия склонила слегка голову, принимая этот комплимент брата, а затем испортила все впечатление, громко хихикнув:
— А как тебе нравится Эмелайн? Правда, она тоже очень хорошенькая?
— Нет, — сказал он, взял из рук Эмелайн синюю шаль из лебяжьего пуха и накинул ей на плечи. — Леди Сеймур настоящая красавица.
Вместо того, чтобы путешествовать по воде, они поехали в Воксхолл-гарденс через Вестминстер-бридж, и к тому времени, когда Лайам помог двум леди выйти из кареты, миллионы звезд вспыхнули на небе, а полная луна изливала на землю свое бледно-желтое сияние. Вдобавок к этой естественной иллюминации аллеи сада были освещены тысячами разноцветных фонариков.
— Это необходимость, — объяснил Лайам, когда Эмелайн изумилась, увидев такое количество огней. — Потому что популярность садов и фейерверка все возрастает, а вместе с этим растет и мошенничество.
Несмотря на мошенников, Эмелайн хотела быть только здесь и только с Лайамом. Она вздохнула с удовольствием и оглянулась вокруг. Воксхолл был как сказка, а она — Золушка на балу, и Лайам — ее Прекрасный Принц, действительно прекрасный! О таком принце мечтает каждая женщина.
«Настоящая красавица», — сказал он про нее!
Ах, эти слова все же были сказаны ей, хотя бы раз в жизни! Они звучали как музыка в ее душе. Эмелайн захотелось петь от счастья, когда она вспоминала, как Лайам произнес эти слова — произнес искренне, а не потому что хотел сделать ей комплимент. Она решила, что завтра же отошлет в Уилтшир маленький томик Мадам Икс. А сейчас Эмелайн хотела насладиться знаменитым садом.
— Мошенничество? — переспросила Кордия, больше заинтригованная, чем испуганная.
— Да. Но вы можете не бояться, что на вас нападут неожиданно, — заверил он сестру, предложив ей правую руку, а Эмелайн — левую. — До тех пор, пока вы соблюдаете два главных правила. Во-первых, быть все время со своей компанией. А во-вторых, не приближаться к темной аллее, кто бы ни предлагал вас сопровождать.
— Поскольку нас сопровождаешь только ты один, — сказала Кордия, — мы обещаем, что будем всегда рядом с тобой. Но, кто знает, — добавила она, подмигнув Эмелайн, — что может случиться!
— Непослушная девчонка! — сказал Лайам.
В очень хорошем настроении они все трое прогуливались по главной аллее, направляясь к ресторану, где Лайам заказал места на этот вечер. Их ложа была не очень далеко от оркестра, чтобы слушать музыку, но и не слишком близко, чтобы можно было вести беседу. Они сели за круглый столик, накрытый белоснежной скатертью, и Кордия сразу же заявила, что ложа ne plus ultra[5].
— Ты становишься совсем француженкой, — заметил Лайам, слегка улыбаясь. — Представляю, что будет в конце сезона. Если ты приобретешь слишком много лоска в городе, я буду вынужден…
Что он хотел сказать, осталось неизвестно, потому что в это время два элегантно одетых джентльмена приблизились к их ложе. Остановившись у невысокой ограды, они вежливо поклонились.
— Сеймур, — произнес один их них, которому было на вид чуть больше двадцати.
— Лайам, старина! — сказал другой, с жуликоватой улыбкой в серых глазах. — Какая чудесная встреча! А я только что говорил Фицу: «Кто, интересно, тот счастливчик, который сопровождает двух самых красивых леди во всем Лондоне?» Затем, конечно, я думал не об эскорте, а о самих леди и о том, как бы их увести от этого эскорта.
— Чемп, — сказал Лайам, поклонившись своему другу довольно холодно. — Добрый вечер, Фицхью, — обратился он к молодому джентльмену. — Разреши познакомить тебя с леди Сеймур и с моей сестрой.
Эмелайн заметила, что хотя Лайам был безукоризненно вежлив со своими друзьями, но с его лица моментально исчезла прежняя улыбка и вообще он стал какой-то мрачный. Чего не скажешь о его сестре! Глаза молодой леди горели так, что можно было ослепнуть.
— Добрый вечер, мистер Фицхью, — сказала Кордия.
Затем повернулась к Чемпу.
— Как поживает ваша сестра? — спросила Кордия. — Как леди Феба?
— Спасибо, очень хорошо, мисс Кордия.
Ответ Чемпа был вполне невинный. Но Эмелайн показалось, что джентльмен очень заволновался. Так же взволнована была и Кордия. Несмотря на всю его опытность во флирте, Чемп явно сейчас производил впечатление мужчины, который безнадежно влюблен! От Лайама такой проницательности было трудно ожидать. Брату всегда кажется удивительным, что кто-то может влюбиться в его сестру, и это несмотря на то, как сильно он сам ее любит. Поэтому Лайам и не обращал внимания на то, что происходит между его сестрой и другом. Вместо этого он был занят тем, что пытался уловить волны флирта между другом и Эмелайн.
— Кажется, мы помешали, — сказал Чемп, когда подошел официант, чтобы принять заказ. — Лайаму наверняка хочется сейчас, чтобы мы с тобой, Фиц, плыли тихой скоростью куда-нибудь далеко, например, на пакетботе в Индию.
— Пакетбот в Индию не возбраняется, — ответил Лайам. — Если это намек на то, чтобы я был так вежлив, что пригласил вас обоих в нашу компанию, то позвольте мне вам заметить, что вашу тактику я знаю уже не первый год, и я не такой дурак, чтобы на это клюнуть. Так что, джентльмены, поищите себе своих леди.
Эмелайн едва удержалась от восклицания. Потому что ответ Лайама уже явно граничил с грубостью.
Но Чемп нисколько не обиделся, а просто посмеялся над словами своего старого друга.
— Меня это устраивает, — сказал Чемп. — Я ведь тоже с компанией!
Он показал на соседнюю ложу, и все как один повернулись, чтобы посмотреть. Почти рядом за столиком сидели представительный джентльмен и две леди. Младшая леди застенчиво подняла руку, помахала Эмелайн и Кордии, а старшая так и сидела прямо, как королева, и лишь слегка кивнула.
— Это Мэри, — сказала Кордия. — И… и леди Феба. Можно, мы к ним подойдем?
— Лучше оставим это удовольствие на потом, — ответила Эмелайн. — Официант, кажется, уже готов подать на стол.
Она обрадовалась, что сумела найти хороший предлог, и вздохнула с облегчением. Дело в том, что осуждение на лице леди Фебы было видно даже на таком расстоянии. И причину этого осуждения было нетрудно понять. Уже выбрав Лайама в мужья для своей дочери, ее светлость рассматривала, вероятно, упрямство Эмелайн как покушение на ее собственность, и только когда Лайам встал, чтобы поклониться, леди тотчас же улыбнулась.
— Тогда входи и посмотри сама.
Ханна отошла в сторону, и Эмелайн поднялась со стула, который служанка отодвинула от зеркала. Эмелайн расправила плечи и повернулась к двери, чтобы увидеть реакцию Кордии. Первое впечатление, говорят, самое верное, и если бы молодая леди просто даже моргнула, Эмелайн тут же повернулась бы к зеркалу и ликвидировала свою фантастическую прическу, над которой Ханна столько трудилась. Эмелайн убрала бы все эти замечательные локоны и завязала бы волосы в привычную восьмерку.
— О! Эмелайн! — воскликнула Кордия, широко открыв глаза. — Ты такая… такая…
Она замолчала. Эмелайн подняла руку и слегка прикоснулась к своему обнаженному плечу, на котором столь соблазнительно лежал самый большой локон. Этот локон специально свисал свободно, а остальные были подобраны наверх и каскадом падали сзади на шею.
— Тебе нравится? — спросила Эмелайн.
Молодая леди причмокнула, коснувшись сложенными пальцами губ, по-французски, что говорило о ее полном восхищении.
— Ты ну просто tres ravissante[4].
— А тебе не кажется, что я выгляжу… глупо? — все еще сомневалась Эмелайн.
— Конечно, нет! Как ты могла такое подумать!
Эмелайн вздохнула.
— Эти кудри… И в моем возрасте… Женщинам в двадцать семь лет уже больше подойдет чепец.
— Фу! — Кордия отвергла ее аргументы. — Двадцать семь лет — это много для одинокой женщины, но для вдовы ты совсем молодая. Говорю тебе, ты выглядишь потрясающе!
Успокоенная, Эмелайн снова повернулась к зеркалу, чтобы посмотреть еще раз на свое темно-синее вечернее платье с глубоким декольте и пышными рукавами.
— Ее светлость прямо услада для глаз, это верно, сказала Ханна, собирая оставшиеся шпильки. — Все, что ей еще нужно, это немножечко драгоценностей. И тогда будет совсем великолепно!
Эмелайн дотронулась пальцами до груди:
— У меня есть золотая брошь…
Она имела в виду ту самую брошь с инициалами.
— Но я не думаю, что она подойдет к шелковому платью. Как ты считаешь, Кордия? — спросила Эмелайн.
Молодая леди посмотрела на нее и неожиданно щелкнула пальцами.
Я знаю, что тебе подойдет! Рубиновое ожерелье.
— О, но я…
Кордия решительно забрала шпильки из рук Ханны и приказала служанке немедленно сбегать на кухню и принести оттуда черный кожаный футляр.
— На кухню, мисс?
— Да. Я… э-э… оставила его там случайно прошлой ночью, когда искала… стакан молока!
Как только дверь за служанкой закрылась, Эмелайн вздохнула спокойно.
— Ты очень сообразительная, моя дорогая.
Кордия покачала головой.
— Это все мой язык! И особенно после того, как ты сказала мне, что не хочешь понапрасну пугать прислугу! Я чуть было сейчас не проболталась. Еще немного, и Ханна узнала бы, что лакей приходил сюда.
— Но ты не проболталась, — заметила Эмелайн. — И все хорошо. Не надо, чтобы Ханна и Тернеры знали об этом. Брофтон ушел, и с этим покончено. Мы можем о нем больше не думать.
Лайам только снял шляпу и отдал ее дворецкому, как на лестнице раздались шаги. Он повернулся в ожидании и увидел свою сестру, спускавшуюся по лестнице — очаровательную, в бледно-розовом платье на белом чехле. Ее темные волосы были убраны на макушке в узел, окруженный ниткой крошечных жемчужин. Кордия выглядела удивительно взрослой. Придумывая какой-нибудь комплимент, Лайам посмотрел выше и увидел спускающуюся следом за ней Эмелайн. И сразу же все мысли о сестре вылетели у него из головы.
Он видел перед собой только одну леди — леди в темно-синем платье.
— Ты как всегда вовремя, — сказала Кордия, подходя к брату и целуя его в щеку. — Хочешь, я попрошу Тернера, чтобы он принес тебе бокал шерри?
Лайам покачал головой.
Ему не нужны были сейчас крепкие напитки. Любой мужчина опьянеет, взглянув на Эмелайн. На ней было платье, обнажавшее нежные плечи, прекрасно подчеркивающее ее фигуру. И материал платья, такой удивительный, темно-синий, цвета осеннего неба в те волшебные моменты, когда солнце вот-вот прогонит ночь. Это платье очень шло к белизне гладких плеч Эмелайн. Кроме того, на ее прекрасной шее сверкало и переливалось ожерелье из стразов, и было полное впечатление, что оно действительно бесценное.
— Ну, что ты скажешь? — спросила Кордия, напомнив, что он и Эмелайн не одни в холле. — Тебе не стыдно будет показаться с нами?
Он снова обратил внимание на сестру, а она в это время сделала пируэт, демонстрируя свой новый пышный наряд.
— Должен признаться, моя милая, — сказал Лайам. — Мне очень жаль, что я не могу надеть свою саблю. Ясно без слов, что мне придется отбивать тебя у толпы поклонников. Ты сегодня блестишь, как пятипенсовик.
Кордия склонила слегка голову, принимая этот комплимент брата, а затем испортила все впечатление, громко хихикнув:
— А как тебе нравится Эмелайн? Правда, она тоже очень хорошенькая?
— Нет, — сказал он, взял из рук Эмелайн синюю шаль из лебяжьего пуха и накинул ей на плечи. — Леди Сеймур настоящая красавица.
Вместо того, чтобы путешествовать по воде, они поехали в Воксхолл-гарденс через Вестминстер-бридж, и к тому времени, когда Лайам помог двум леди выйти из кареты, миллионы звезд вспыхнули на небе, а полная луна изливала на землю свое бледно-желтое сияние. Вдобавок к этой естественной иллюминации аллеи сада были освещены тысячами разноцветных фонариков.
— Это необходимость, — объяснил Лайам, когда Эмелайн изумилась, увидев такое количество огней. — Потому что популярность садов и фейерверка все возрастает, а вместе с этим растет и мошенничество.
Несмотря на мошенников, Эмелайн хотела быть только здесь и только с Лайамом. Она вздохнула с удовольствием и оглянулась вокруг. Воксхолл был как сказка, а она — Золушка на балу, и Лайам — ее Прекрасный Принц, действительно прекрасный! О таком принце мечтает каждая женщина.
«Настоящая красавица», — сказал он про нее!
Ах, эти слова все же были сказаны ей, хотя бы раз в жизни! Они звучали как музыка в ее душе. Эмелайн захотелось петь от счастья, когда она вспоминала, как Лайам произнес эти слова — произнес искренне, а не потому что хотел сделать ей комплимент. Она решила, что завтра же отошлет в Уилтшир маленький томик Мадам Икс. А сейчас Эмелайн хотела насладиться знаменитым садом.
— Мошенничество? — переспросила Кордия, больше заинтригованная, чем испуганная.
— Да. Но вы можете не бояться, что на вас нападут неожиданно, — заверил он сестру, предложив ей правую руку, а Эмелайн — левую. — До тех пор, пока вы соблюдаете два главных правила. Во-первых, быть все время со своей компанией. А во-вторых, не приближаться к темной аллее, кто бы ни предлагал вас сопровождать.
— Поскольку нас сопровождаешь только ты один, — сказала Кордия, — мы обещаем, что будем всегда рядом с тобой. Но, кто знает, — добавила она, подмигнув Эмелайн, — что может случиться!
— Непослушная девчонка! — сказал Лайам.
В очень хорошем настроении они все трое прогуливались по главной аллее, направляясь к ресторану, где Лайам заказал места на этот вечер. Их ложа была не очень далеко от оркестра, чтобы слушать музыку, но и не слишком близко, чтобы можно было вести беседу. Они сели за круглый столик, накрытый белоснежной скатертью, и Кордия сразу же заявила, что ложа ne plus ultra[5].
— Ты становишься совсем француженкой, — заметил Лайам, слегка улыбаясь. — Представляю, что будет в конце сезона. Если ты приобретешь слишком много лоска в городе, я буду вынужден…
Что он хотел сказать, осталось неизвестно, потому что в это время два элегантно одетых джентльмена приблизились к их ложе. Остановившись у невысокой ограды, они вежливо поклонились.
— Сеймур, — произнес один их них, которому было на вид чуть больше двадцати.
— Лайам, старина! — сказал другой, с жуликоватой улыбкой в серых глазах. — Какая чудесная встреча! А я только что говорил Фицу: «Кто, интересно, тот счастливчик, который сопровождает двух самых красивых леди во всем Лондоне?» Затем, конечно, я думал не об эскорте, а о самих леди и о том, как бы их увести от этого эскорта.
— Чемп, — сказал Лайам, поклонившись своему другу довольно холодно. — Добрый вечер, Фицхью, — обратился он к молодому джентльмену. — Разреши познакомить тебя с леди Сеймур и с моей сестрой.
Эмелайн заметила, что хотя Лайам был безукоризненно вежлив со своими друзьями, но с его лица моментально исчезла прежняя улыбка и вообще он стал какой-то мрачный. Чего не скажешь о его сестре! Глаза молодой леди горели так, что можно было ослепнуть.
— Добрый вечер, мистер Фицхью, — сказала Кордия.
Затем повернулась к Чемпу.
— Как поживает ваша сестра? — спросила Кордия. — Как леди Феба?
— Спасибо, очень хорошо, мисс Кордия.
Ответ Чемпа был вполне невинный. Но Эмелайн показалось, что джентльмен очень заволновался. Так же взволнована была и Кордия. Несмотря на всю его опытность во флирте, Чемп явно сейчас производил впечатление мужчины, который безнадежно влюблен! От Лайама такой проницательности было трудно ожидать. Брату всегда кажется удивительным, что кто-то может влюбиться в его сестру, и это несмотря на то, как сильно он сам ее любит. Поэтому Лайам и не обращал внимания на то, что происходит между его сестрой и другом. Вместо этого он был занят тем, что пытался уловить волны флирта между другом и Эмелайн.
— Кажется, мы помешали, — сказал Чемп, когда подошел официант, чтобы принять заказ. — Лайаму наверняка хочется сейчас, чтобы мы с тобой, Фиц, плыли тихой скоростью куда-нибудь далеко, например, на пакетботе в Индию.
— Пакетбот в Индию не возбраняется, — ответил Лайам. — Если это намек на то, чтобы я был так вежлив, что пригласил вас обоих в нашу компанию, то позвольте мне вам заметить, что вашу тактику я знаю уже не первый год, и я не такой дурак, чтобы на это клюнуть. Так что, джентльмены, поищите себе своих леди.
Эмелайн едва удержалась от восклицания. Потому что ответ Лайама уже явно граничил с грубостью.
Но Чемп нисколько не обиделся, а просто посмеялся над словами своего старого друга.
— Меня это устраивает, — сказал Чемп. — Я ведь тоже с компанией!
Он показал на соседнюю ложу, и все как один повернулись, чтобы посмотреть. Почти рядом за столиком сидели представительный джентльмен и две леди. Младшая леди застенчиво подняла руку, помахала Эмелайн и Кордии, а старшая так и сидела прямо, как королева, и лишь слегка кивнула.
— Это Мэри, — сказала Кордия. — И… и леди Феба. Можно, мы к ним подойдем?
— Лучше оставим это удовольствие на потом, — ответила Эмелайн. — Официант, кажется, уже готов подать на стол.
Она обрадовалась, что сумела найти хороший предлог, и вздохнула с облегчением. Дело в том, что осуждение на лице леди Фебы было видно даже на таком расстоянии. И причину этого осуждения было нетрудно понять. Уже выбрав Лайама в мужья для своей дочери, ее светлость рассматривала, вероятно, упрямство Эмелайн как покушение на ее собственность, и только когда Лайам встал, чтобы поклониться, леди тотчас же улыбнулась.