Страница:
При случайном досмотре обнаружить спрятанный в машине героин практически невозможно, и Казначей должен был это понимать, но страх мешал думать здраво. Найдут, непременно найдут! Ноздри щекотал запах параши. «Закроют» именно его, а Брошкин, как всегда, отвертится! Наркоторговец спокойно сбавлял скорость. Увидев бездействие помощника, пихнул локтем:
– Доставай свой мандат, чего тянешь? Артем механически кивнул.
В ту секунду, когда машина остановилась, он распахнул дверь и бросился в лес.
За ним никто не побежал.
Артем несся, не чувствуя ног, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.
Гаишники подошли к машине.
– Ну, дядя, показывай что у тебя есть запретного…
Когда наркотик был найден, старший инспектор, в чине капитана, вздохнул:
– А ведь мы хотели только документы проверить. Другу своему спасибо скажи!
– Он мне не друг. – Брошкин успел выбрать способ защиты. – Попросил подвезти, и все. Откуда я знал, что он дурью заряжен?
– Оперу это расскажешь.
– Да хоть генеральному прокурору с девочками. Давайте подумаем, как взрослые люди: что вы мне предъявить можете? Свидетелей нет, понятых нет, пассажир сбежал. Вечный «глухарь» получается, и ребята из местного отделения вас за него не поблагодарят.
– Если тебя как следует обработать, ты все расскажешь.
– Уверены? Стану называть всех своих друзей, замучаетесь проверять. А потом от своих слов откажусь и жалобу накатаю.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Можно договориться… Будь шанс «приземлить» Брошкина – гаишники, может, и не купились бы. Но в бесперспективной ситуации чего ради стараться? Доказать, и правда, не удастся…
Несколько зеленых купюр сменили владельца.
– Мои документы в порядке? – Брошкин улыбнулся. – Можно ехать дальше?
Молчание – знак согласия.
Сева потянулся к героину, выложенному на капот его машины, но мент с погонами старшины перехватил руку:
– Куда прешься? Это же не твое!
– Я заплатил за себя и за того парня… – Желание хохмить пропало, когда инспектор сжал его запястье:
– Следи за базаром, уродец! Что ты сделал? Кому заплатил? Может, еще скажешь, что взятку дал?
– Я все понял, – Брошкин смиренно опустил глаза, – я был не прав. Но если мы один раз нашли общий язык, то что нам мешает договориться еще раз? Я готов заплатить за свою ошибку… в разумных, конечно, пределах.
Старшина презрительно скривился:
– У меня дочка в десятый класс ходит, у них половина школы на игле сидит, в каждом сортире торгуют такие же, как ты. Съе...вай и радуйся, что легко отделался, а это я сожгу. Ну, брысь!
4
– Доставай свой мандат, чего тянешь? Артем механически кивнул.
В ту секунду, когда машина остановилась, он распахнул дверь и бросился в лес.
За ним никто не побежал.
Артем несся, не чувствуя ног, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.
Гаишники подошли к машине.
– Ну, дядя, показывай что у тебя есть запретного…
Когда наркотик был найден, старший инспектор, в чине капитана, вздохнул:
– А ведь мы хотели только документы проверить. Другу своему спасибо скажи!
– Он мне не друг. – Брошкин успел выбрать способ защиты. – Попросил подвезти, и все. Откуда я знал, что он дурью заряжен?
– Оперу это расскажешь.
– Да хоть генеральному прокурору с девочками. Давайте подумаем, как взрослые люди: что вы мне предъявить можете? Свидетелей нет, понятых нет, пассажир сбежал. Вечный «глухарь» получается, и ребята из местного отделения вас за него не поблагодарят.
– Если тебя как следует обработать, ты все расскажешь.
– Уверены? Стану называть всех своих друзей, замучаетесь проверять. А потом от своих слов откажусь и жалобу накатаю.
– Ну и что ты предлагаешь?
– Можно договориться… Будь шанс «приземлить» Брошкина – гаишники, может, и не купились бы. Но в бесперспективной ситуации чего ради стараться? Доказать, и правда, не удастся…
Несколько зеленых купюр сменили владельца.
– Мои документы в порядке? – Брошкин улыбнулся. – Можно ехать дальше?
Молчание – знак согласия.
Сева потянулся к героину, выложенному на капот его машины, но мент с погонами старшины перехватил руку:
– Куда прешься? Это же не твое!
– Я заплатил за себя и за того парня… – Желание хохмить пропало, когда инспектор сжал его запястье:
– Следи за базаром, уродец! Что ты сделал? Кому заплатил? Может, еще скажешь, что взятку дал?
– Я все понял, – Брошкин смиренно опустил глаза, – я был не прав. Но если мы один раз нашли общий язык, то что нам мешает договориться еще раз? Я готов заплатить за свою ошибку… в разумных, конечно, пределах.
Старшина презрительно скривился:
– У меня дочка в десятый класс ходит, у них половина школы на игле сидит, в каждом сортире торгуют такие же, как ты. Съе...вай и радуйся, что легко отделался, а это я сожгу. Ну, брысь!
4
Проснулись около восьми: надрывался звонок.
– Кого это черти принесли? – в прихожей пробормотал Фролов, подавляя зевоту. Вера молча скользнула от кровати к креслу, на котором в беспорядке была разбросана одежда, закуталась в халат и, придерживая его на груди, вышла, плотно закрыв дверь. Семен натянул трусы: если грядут неприятности, их надо встретить, хоть чем-то прикрытым.
Знай он, что грядет на самом деле – сиганул бы в окно в чем мать родила.
Напрягая слух, Фролов разобрал, что явился мужчина. Не предвыборный агитатор и не сантехник, а кто-то знакомый, кого Вера сразу пригласила на кухню. Ревность царапнула сердце. Стараясь двигаться тише, Фролов поднялся и стал искать штаны.
За кухонным столом сидел парень лет двадцати пяти, при появлении Семена он затравленно обернулся. Тощий, с косой челкой цвета спелой пшеницы, с тонкими неровными усиками…
Потрясены были оба. – Т-ты?!
– Ты?
Вихрь мыслей взметнулся в голове Семена. Лейтмотив был один: подлый мент, укравший его деньги, теперь домогается Веры. Неспроста она замерла у раковины с таким озабоченным видом. Мент не в форме, значит – не на работе. Сейчас увидит, кто в доме хозяин. Держи, мужик, волна накатывает!
Фролов ударил с замахом и чуть было не угодил Казначею в висок, но тот упредил тычком в пах. Семен отлетел, приложившись спиной о холодильник, в котором что-то звонко обрушилось.
Артем затанцевал в боксерской стойке.
– Да вы что? – заорала Вера, хватая скалку. – Совсем оху...ли?
Драка получилась бестолковой. Увернувшись от ноги Казначея, Фролов зацепил его за штанину и повалил, они покатились по полу, хрипя и брызгая слюной. Фролов был сильнее, Артем – ловчее и нахрапистей, он чаще оказывался наверху, таращил рыбьи глаза, шипел угрозы и матерился. Сильных ударов не получалось, лупили друг друга по мясу, скребли пятками пол – пока Вера, извернувшись, не опоясала Казначея скалкой поперек спины.
– Хватит!
Выгнувшись дугой. Казначей скатился с Семена под стол. Оставаясь там, отдышался, промокнул под носом кровь и сказал с оттенком восхищения:
– Ну ты и даешь, сестренка, … твою мать!
– Кто? – Фролов, воспринявший действия Веры как помощь лично себе, хотел вскочить, чтобы расправиться с противником, но получил деревяшкой по темени – совсем, правда, не сильно-и шлепнулся на задницу. – Кто?
– Болт в пальто! – весело отозвался Артем из-под стола. – Ох-хо-хо, Верунчик, тяжелая у тебя рука!
– Сестра? Чья?
– Не твоя же!
– А ты, значит, брат?
– Ага, старший. А ты, как я понимаю, Веркин бойфренд? Горяч! Вер, он и в постели так быстро заводится? И так же быстро кон… Все-все-все, молчу-молчу!
Семен побагровел. Кабы драка не была такой спонтанной – надрал бы задницу этому петуху! Главное, не переводить борьбу в партер, там этот вертлявый может и отбрыкаться.
Вера неожиданно рассмеялась, бросила скалку, отворачиваясь, закрыла лицо руками. Не истерика – ей действительно было смешно.
– Ну вот и добазарились. – Казначей встал, помассировал поясницу, грязным платком стер кровь с усов. – Знакомство, как говорится, состоялось. Объявляется перемирие. Будем знакомы: Артем.
Семен хотел демонстративно отказаться от рукопожатия, но Вера надавила взглядом, и он мрачно шлепнул по Артемовой ладони. Тем не менее счел необходимым тут же уточнить:
– Это ты у меня деньги спер.
– Доказать можешь? Фролов молчал, набычившись.
– Ну ладно, действительно, спер. С кем не бывает? Давно это было, в другой жизни. Очень многое изменилось… Все верну, отвечаю. С процентами. Но не сегодня. Сегодня я и сам пустой. Но в ближайшем будущем. Ты ведь пока не собираешься в эти, как их там, ржавые бигуди?
Фролов не собирался. Хотя не исключал такой возможности – накануне вечером, после краткого объяснения с Галиной Степановной, настойчиво пожелавшей ознакомиться с письмом сына, он собрал вещи. Если и Вера выставит за дверь – податься будет некуда. Пока что не обсуждали, на сколько он здесь останется. Может, до конца месяца, а может – навсегда.
– Понятно, – Казначей ухмыльнулся. – Одобряю выбор сестренки. Какое-то время, как говорится, нам предстоит жить вместе. Сема, не сверкай глазами, я не покушаюсь на твою добродетель. Слушай нюанс: раньше я снимал квартиру, но сейчас возникли временные трудности финансового характера. Как говорится, мне объявили дефолт. Поправлю дела – сразу уеду. Я ведь тоже молодой и горячий, мне тоже хочется погулять, и все такое прочее. Между прочим, характер у меня не такой поганый, как кажется некоторым с первого взгляда, так что притерпимся… Чуть не забыл: выкинули меня из ментовки, Сема, такая вот паскудная история получилась…
– Давно пора было.
– Считаешь? Не согласен. По-твоему, я один плохой, а все остальные – белые и пушистые? Разуй глаза, в двадцатом веке живем! Сема, я жалости не прошу, мне объясниться хочется. Да, взял деньги, был грех. Как говорится, ничего личного, просто бизнес. Был бы ты на моем месте – поступил бы так же. Жить-то надо! Или ты думаешь, что можно протянуть на зарплату в одну тысячу рублей?
– Я-то причем? Твои трудности!
– Ха, не скажи. Подвернулся под руку – вот и стал при чем. Обстоятельства такие. Не нагнешь другого – загнешься сам. Что, в армии этому не учили?
– То армия…
– А здесь, по-твоему, тишина и покой? Ты,кстати, действительно в Чечне был?
– Шесть месяцев.
– Круто! Голубой берет?
– Царица полей.
– Тоже не хреново. Такие люди нужны Германии. – Казначей посмотрел на Фролова оценивающе. – Часом, не снайпер?
– Водитель.
– Жаль, а то бы я подобрал тебе работенку непыльную. Шутка! Закон мы, как говорится, чтим. Есть планы на будущее? Можешь не отвечать, и так ясно. Что, кстати, с твоим другом? Ты ведь, кажется, к кому-то приехал?
– Сидит.
– Печально. Ладно, прорвемся. Голова есть, без дела не останемся. Теперь, сестренка, давай решим организационные вопросы. Комната у тебя одна, и делить ее ты намерена с кавалером. Шведскую семью я не предлагаю, так что остается кухня. Хорошо, что не холодильник. Выделишь какой-нибудь тюфяк? Я не привередлив, ты же знаешь. Хочу отоспаться, а то ночью даже покемарить не удалось. Сама знаешь, дело молодое…
Казначей врал. Опасаясь мести Брошкина, он до утра кочевал по знакомым. Нигде подолгу не задерживался, «сбивал со следа» оперов, которые, как ему мнилось, уже начали охоту. С рассветом паника уступила место расчету: даже если Севу посадили и он его выдал, ради столь мелкой сошки никто не станет бросать все дела и носиться по городу.
Получив от Веры матрас, Казначей растянулся поперек кухни и захрапел, испуская аромат пивного перегара и грязных носков.
Семен и девушка закрылись в комнате. Она была задумчива, он решил проявить благородство и предложил:
– Может, мне лучше уйти? В душе Семен надеялся, что его порыв будет отвергнут.
Так и произошло.
– Оставайся, мне будет спокойнее.
– Правда?
– Нет, бля, вру!
Пауза. Семену редко доводилось слышать хорошие слова.
– Честно?
– Сказано ведь… После смерти родителей мы разменяли их квартиру, получилось две однокомнатных. Артем в агентстве недвижимости подрабатывал, сначала вроде получалось, тачку приличную купил, серьги мне подарил. А потом одним махом все потерял. За долги свою хату отдал, но его с оплатой обманули, не дали и половины того, что обещали. Я пожалела, к себе прописала.
– А что милиция?
– Сам не видишь? Милиция за стенкой дрыхнет.
– Не все ж такие.
– Поверь, он был еще не худшим.
– За что его уволили?
– Мафии на хвост наступил. Не задавай дурацких вопросов – не услышишь дурацких ответов.
– А почему у вас фамилии разные?
– Так и отцы были не одинаковые…
– Чем он теперь займется?
– Придумает что-нибудь. Такие, как он, не: пропадают.
– Ты им как будто гордишься.
– А за что ненавидеть? Плохого не делал, да и брат все-таки.
Приняв решение, Брошкин выпил стопку коньяку, потом еще и еще… В результате своему куратору от ОПГ [15] он позвонил лишь на следующий день.
– …Будь дома, ребята скоро подъедут, – устало приказал бородатый «бригадир» и, выключив мобильник, повернулся к барменше Любе: – Видишь, дорогая, каким спросом я пользуюсь? Все со своими проблемами лезут, всем надо помочь.
Никакой личной жизни!
Через несколько минут возле дома Севы Брошкина остановился элегантный темно-вишневый «Вольво-960». Приехали трое: Олегыч, Вован и Максим. Первый, выполнявший функции водителя, был одет в демократичную, но вовсе не дешевую джинсу, его спутники – в костюмы со строгими галстуками. Пиджаки слегка оттопыривали пистолеты ИЖ-71 в наплечных кобурах – так называемые «служебные» варианты «Макарова», предназначенные для оснащения частных охранных структур. Суммарный возраст троицы не превышал семидесяти лет, порочных наклонностей в их внешности не просматривалось. Ни дать ни взять – управленцы нового поколения, с высшим образованием, боксерским прошлым, отсутствием судимостей и четким пониманием того, что в этой жизни сколько стоит.
Олегыч привычно остался скучать в машине, двое прошли в дом.
Брошкин встретил их, волнуясь:
– Доброе утро, господа.
– Для кого как, – Максим оценил помятое лицо страдальца и усмехнулся.
– Рассказывай, что у тебя стряслось, – Вован, бывший в троице лидером, наркоторговцев не любил, хотя и знал, что без них лишился бы значительного куска своих доходов.
История Брошкина сочувствия не вызвала.
– Нашел, с кем вязаться! Сам виноват. Крутись, как хочешь, но чтоб через неделю бабки были. Как и обычно, без всяких скидок. Позже – пойдут проценты.
Отношения Севы с бандитами были весьма своеобразны. Он добросовестно отсчитывал им долю с прибыли, но какой-либо реальной помощи не получал. Разве что однажды, когда попал в ДТП и расцарапал своим «ведром» крутую иномарку: оказавшийся среди пассажиров Вован ограничился оплеухой, в отличие от остальных, с ходу начавших лягаться.
– Вы меня неправильно поняли. – Брошкин взъерошил свои волнистые черные волосы, седину которых регулярно закрашивал. – Я хочу разобраться с Артемом.
– Чужими руками? – В голосе Вована прозвучало осуждение. – Наша разборка дорого стоит, а тут не та сумма, чтоб нам стоило заморачиваться.
– Я заплачу. По реальной таксе.
– Заплатишь? Или заплачешь? – уточнил ироничный Максим, а Вован ничего уточнять не стал, покачал головой и вздохнул:
– Ты таксу-то живую видел? Она ведь низкая, но такая длинная…
– Мне важен результат.
Специалисты по разборкам переглянулись. Если лох сам лезет в петлю, глупо отбирать у него табурет. Составив мысленно смету предстоящей операции, Вован поморщился: прибыль выходила пустяковой. С другой стороны, доллар лишним не бывает…
– Приятно иметь дело с реальным пацаном. – Вован ухмыльнулся, давая понять, что предложение принято. – Что молчишь, Максим Львович? Впишемся?
– Однозначно.
– Слыхал, купец? Гони аванс!
Брошкин подогнал.
Вован встал, расправил широкие плечи:
– Отдыхай. Коньячку дерябни, с девочкой потанцуй – если они тебя еще интересуют. Могу предложить на выбор по сходной цене. Не надо? Смотри, как знаешь. Да, и на пару дней торговлю свою сверни, мало ли что…
Из дома они вышли улыбаясь.
– Покуда есть в России дураки, мигрировать нам вовсе не с руки, – заметил Макс, который имел некоторый поэтический дар и родственников в Париже.
От Брошкина знали, что по адресу прописки Артем не проживает, снимает квартиру недалеко от работы, но где именно – барыга подсказать не мог, поскольку всегда связывался с ментом через пейджер.
– Может, ему «стрелу» забить? – усмехнулся Максим.
– Или сестренку пощекотать? – Олегыч обожал такие темы.
Вован отверг оба варианта, как и прозвучавшее минуту спустя предложение раздобыть адрес через сослуживцев Артема, за деньги или путем прямого «наезда».
– Зачем тратиться? Мы пойдем другим путем…– Вован набрал номер на клавиатуре мобильника, которым была оснащена машина и включил громкую связь.
– Дежурный по батальону Баранов слушает!
– По батальону кого? – притворно изумился Максим; Вован показал ему кулак и представился:
– Подполковник Калинкин из главка. – После школы он мечтал стать военным, в Рязанское десантное не поступил, но умел рычать командным голосом и носил часы с парашютиком на циферблате. – Где там у вас Казначеев?
– Не могу знать, товарищ полковник, – бодро отозвался дежурный. – Он же уволен.
– Знаю, что не награжден. Сегодня он у вас не появлялся? Как с ним связаться?
Уверенный тон, слухи о причинах увольнения Казначея, фамилия, показавшаяся смутно знакомой, уже слышанной ранее в милицейской среде, заставили дежурного взяться за книжку с адресами личного состава…
– Одну минуточку, товарищ полковник…
– Быстрее.
…тем более что Казначей был уже «отрезанным ломтем», а дружбы с ним Баранов отродясь не водил, наоборот, однажды крепко повздорили.
– Записываете? – Дежурный старательно продиктовал два телефонных номера. – У него еще пейджер есть…
Через минуту, когда мимо проходил один из взводных, Баранов спросил:
– Слышь, а кто такой Калинкин?
– Пиво такое.
Дежурный почесал затылок и чертыхнулся. В километре от него, в салоне вишневого «вольво», гоготал Максим:
– Прикольные парни в этом батальоне баранов! Эй, Олежкин, ты меня тоже вломишь, когда тебе опер позвонит?
– Сема, ты в машинах сечешь?
– В каких машинах?
– В стиральных. С пятью колесами и рулем. Да не обижайся ты, что за привычка дурная? Понимаешь, у меня тачка не заводится, я в этом деле – полный ноль, а ты же, говоришь, водилой служил. Посмотришь, а? С меня пузырь. «Фиат» старенький – считай, что те же «Жигули».
Разговор происходил часа в три дня, после того, как Артем выспался и перекусил. Фролов хотел отказаться, но Казначеев был настойчив, а Вера молчала…
На улице Артем остановил частника и сговорился, не торгуясь. Уступил Семену переднее место, расплатился заранее, долго смотрел в заднее стекло – «проверялся». Несмотря на внешнюю браваду, чувствовал себя неуютно. Проснувшись, он позвонил Брошкину. Тот ответил, голос. был злой и нетрезвый. Сумел откупиться, или менты не нашли героин? Если товар не отняли, а сумма выкупа была небольшой, то можно рассчитывать, что через какое-то время Сева угомонится и перестанет думать о мести. На работу к нему, конечно, не попросишься, но по улицам можно будет ходить, не озираясь. То, что Брошкин не пытается найти его сам, было плохим знаком; ничего не сказав. Казначей повесил трубку.
Когда проехали половину маршрута, Казначей нажал кнопочки пейджера и выругался.
– Непруха, Сема, на работу меня срочно вызывают, в отдел кадров.
– И что теперь?
– Откуда я знаю? – Казначей изобразил раздумье. – Могут там до вечера промариновать, бюрократы чертовы. Как говорится, для них бумажка важнее человека. Разворачиваемся, что ли?
– Тебе решать.
– Может, ты ее сам посмотришь, а? Она около батальона стоит, я объясню, как найти, не ошибешься. Держи ключи! Если все нормально, то бери ее и дуй к Верке, а я сам подгребу, как освобожусь. Чего тебя меня ждать… Шеф, тормози!
Когда остановились. Казначей быстро сочинил рукописную доверенность и покинул машину. Его план был прост, Фролову отводилась роль пешки. Артем боялся, что возле работы его могут ждать – опера, бандиты, пьяный Брошкин с «берданой»… Если повяжут Семена – расклад станет ясен и будет время откорректировать дальнейшие действия. А если Сема уедет спокойно, то и в квартире, скорее всего, засады нет, можно спокойно идти за шмотками.
Тормознув еще одну машину, Казначей поехал вслед за Фроловым. Вышел чуть раньше, окольными путями добрался до подъезда расселенного дома, откуда был хорошо виден пятачок позади здания батальона, на котором сотрудники парковали свои машины. «Фиат-ритмо» выделялся среди них ярким желтым пятном.
Семен шел, как ни в чем не бывало, не подозревая, что через несколько минут ему, быть может, выкрутят руки и отобьют печень. Хорошо, когда такие есть! В дальнейших планах Казначея ему отводилась не последняя роль – естественно, разменной фигуры.
Фролов покружил вокруг «фиата», пнул ногой скаты, открыл дверь. Заверещала сигнализация. Смутившись, Семен долго возился с брелоком, нажимая не ту кнопку. Потом задрал крышку капота и склонился над двигателем. Казначей усмехнулся: машина полностью исправна, но чем дольше Сема будет подставляться, тем лучше…
Из батальонного здания вышел милиционер. Без головного убора, руки в карманах, зевает на ходу. Не засада, скорее – кто-то из дежурных, привлеченный звуком сигнализации. Так и есть, Баранов! У него тут «Таврия» тестя стоит, вот он и переживает, реагирует на каждый звук. Даже если голубь крышу испачкает – не сносить Баранову головы.
– Привет, Тёмыч… Ой, кто это?
Фролов обернулся. Баранов хлопнул ресницами:
– А где Артем?
– Он просил его машину посмотреть. Я его… друг. – Фролов показал техпаспорт и доверенность.
– Понятно…
– Его в отдел кадров срочно вызвали.
– Да? – Дежурный вспомнил странный звонок и испытал облегчение. – И верно, его из главка искали. Ну, раз все нормально, то я пойду. Когда выезжать будешь – смотри, не зацепи мою ласточку. Почесав пузо, Баранов ретировался в дежурку. Фролов сел в машину. Все исправно. Непонятно, почему Артем не мог завестись. Погоняв двигатель на холостых оборотах, Семен выехал со стоянки. До Веркиного дома было недалеко, но он сознательно выбрал длинный маршрут. Плотный автомобильный поток его не пугал, он прекрасно чувствовал и улицу, и машину. Когда еще доведется прокатиться за рулем иномарки? Не важно, что она начала свою жизнь в качестве такси на улицах Турина, когда Семен читал букварь; не важно, что в его карманах гуляет ветер. Он молод, он силен, вся жизнь впереди.
Немного усилий, чуть-чуть везения – и все получится.
В открытое окно врывался теплый ветер. Тучи, все утро провисевшие над городом, расступились, и на вмятинах капота играли солнечные зайчики. Семен включил магнитолу.
«Ты – не Ди Каприо!» – прокаркали изношенные динамики.
…Старенькая иномарка борзо вырулила из-за угла, визгливо затормозила и встала поперек дороги, не достав до бампера «вольво» нескольких сантиметров. Из рыдвана испуганно таращился мужик в очках с сантиметровыми линзами.
– Ё-моё, совсем лохи охренели, – весело изумился Максим, а Олег выставил в окно гладкую и крепкую, как пушечное ядро, голову, и обложил незадачливого водилу матом. Лениво обложил, без искорки, чисто формально, и Макс предложил выйти, исправить недоработку:
– Настучать ему, что ли, по тыкве? Лох осадил назад, освобождая проезд, и «девятьсот шестидесятый» вальяжно вкатился во двор под завывание двенадцати колонок: «Я маленькая лошадка… Привезла вам новый мир, привезла вам героин…»
– Выключи эту лабуду, – поморщился сидевший сзади Вова, – и тормози. Работаем.
Олег остался в машине, двое прошли в парадную. Поднимаясь по лестнице, Вован с мобильника позвонил в квартиру Артема.
– Не отвечает.
– Что ты предлагаешь? Лично мне не климатит здесь сидеть, неизвестно чего дожидаться.
– Посмотрим по ситуации. Может, в хату удастся войти. А может, он просто на толчке застрял. Чуть погодя еще раз попробуем… Вован угадал, именно так все и было. «Кому надо – найдут», – решил Казначей, убедившись, что на звонок ответить не успел. Подхватив чемодан, он посмотрел в «глазок» и решительно повернул головку замка.
– Твою мать!
Ключи остались лежать на столе. Пришлось! вернуться за ними, потом задержаться перед зеркалом, показывая язык и соображая, не забыл ли что-то еще. Лишь затем он резко распахнул дверь…
Остолбенели все трое: Вован с «мобилои»,Казначей с чемоданом и Макс,чесавший что-то в левом кармане.
Немая сцена была короткой.
Казначей громко икнул.
Не изменившись в лице, Вован перебросил телефон в левую руку, а правой засадил Артему в челюсть.
Бывший сержант милиции улетел в конец коридора.
– Через порог нельзя, – сказал Максим, перестав чесаться. – Поссоритесь.
– Простите, это квартира номер шестнадцать? – спросил Вован, заходя. – Максим Львович, закройте, пожалуйста, дверь. Сигнализации нет? Отлично. Ну что, скотина цветная, потанцуем в последний раз?
«Танцы» длились пятнадцать минут. Казначей трижды утрачивал связь с реальностью, но Макс подносил ватку с нашатырем, и спасительное небытие отступало.
– Обязательная программа закончена, – объявил Вован, присаживаясь на кровать и растирая отбитые кулаки. – После перекура переходим к беспредельной части выступления. Или лучше договоримся? Ответь, Тема.
В процессе экзекуции Вован снял пиджак,оставшись в ослепительно белой сорочке и брюках, о «стрелочки» которых можно было резать бумагу. Ширину плеч эффектно подчеркивали желтые ремни кожаной наплечной кобуры. Отточенным движением, не глядя, Вован поправил шелковый галстук с узором из лошадиных голов,вздохнул и спросил у Максима:
– Я отвлекся и чего-то не слышал, или пациент молчит?
– Молчит, – скорбно подтвердил Максим Львович и с маху сочно вонзил остроносый ботинок Артему под ребра. – Забыковал, блоха помойная?
– Кого это черти принесли? – в прихожей пробормотал Фролов, подавляя зевоту. Вера молча скользнула от кровати к креслу, на котором в беспорядке была разбросана одежда, закуталась в халат и, придерживая его на груди, вышла, плотно закрыв дверь. Семен натянул трусы: если грядут неприятности, их надо встретить, хоть чем-то прикрытым.
Знай он, что грядет на самом деле – сиганул бы в окно в чем мать родила.
Напрягая слух, Фролов разобрал, что явился мужчина. Не предвыборный агитатор и не сантехник, а кто-то знакомый, кого Вера сразу пригласила на кухню. Ревность царапнула сердце. Стараясь двигаться тише, Фролов поднялся и стал искать штаны.
За кухонным столом сидел парень лет двадцати пяти, при появлении Семена он затравленно обернулся. Тощий, с косой челкой цвета спелой пшеницы, с тонкими неровными усиками…
Потрясены были оба. – Т-ты?!
– Ты?
Вихрь мыслей взметнулся в голове Семена. Лейтмотив был один: подлый мент, укравший его деньги, теперь домогается Веры. Неспроста она замерла у раковины с таким озабоченным видом. Мент не в форме, значит – не на работе. Сейчас увидит, кто в доме хозяин. Держи, мужик, волна накатывает!
Фролов ударил с замахом и чуть было не угодил Казначею в висок, но тот упредил тычком в пах. Семен отлетел, приложившись спиной о холодильник, в котором что-то звонко обрушилось.
Артем затанцевал в боксерской стойке.
– Да вы что? – заорала Вера, хватая скалку. – Совсем оху...ли?
Драка получилась бестолковой. Увернувшись от ноги Казначея, Фролов зацепил его за штанину и повалил, они покатились по полу, хрипя и брызгая слюной. Фролов был сильнее, Артем – ловчее и нахрапистей, он чаще оказывался наверху, таращил рыбьи глаза, шипел угрозы и матерился. Сильных ударов не получалось, лупили друг друга по мясу, скребли пятками пол – пока Вера, извернувшись, не опоясала Казначея скалкой поперек спины.
– Хватит!
Выгнувшись дугой. Казначей скатился с Семена под стол. Оставаясь там, отдышался, промокнул под носом кровь и сказал с оттенком восхищения:
– Ну ты и даешь, сестренка, … твою мать!
– Кто? – Фролов, воспринявший действия Веры как помощь лично себе, хотел вскочить, чтобы расправиться с противником, но получил деревяшкой по темени – совсем, правда, не сильно-и шлепнулся на задницу. – Кто?
– Болт в пальто! – весело отозвался Артем из-под стола. – Ох-хо-хо, Верунчик, тяжелая у тебя рука!
– Сестра? Чья?
– Не твоя же!
– А ты, значит, брат?
– Ага, старший. А ты, как я понимаю, Веркин бойфренд? Горяч! Вер, он и в постели так быстро заводится? И так же быстро кон… Все-все-все, молчу-молчу!
Семен побагровел. Кабы драка не была такой спонтанной – надрал бы задницу этому петуху! Главное, не переводить борьбу в партер, там этот вертлявый может и отбрыкаться.
Вера неожиданно рассмеялась, бросила скалку, отворачиваясь, закрыла лицо руками. Не истерика – ей действительно было смешно.
– Ну вот и добазарились. – Казначей встал, помассировал поясницу, грязным платком стер кровь с усов. – Знакомство, как говорится, состоялось. Объявляется перемирие. Будем знакомы: Артем.
Семен хотел демонстративно отказаться от рукопожатия, но Вера надавила взглядом, и он мрачно шлепнул по Артемовой ладони. Тем не менее счел необходимым тут же уточнить:
– Это ты у меня деньги спер.
– Доказать можешь? Фролов молчал, набычившись.
– Ну ладно, действительно, спер. С кем не бывает? Давно это было, в другой жизни. Очень многое изменилось… Все верну, отвечаю. С процентами. Но не сегодня. Сегодня я и сам пустой. Но в ближайшем будущем. Ты ведь пока не собираешься в эти, как их там, ржавые бигуди?
Фролов не собирался. Хотя не исключал такой возможности – накануне вечером, после краткого объяснения с Галиной Степановной, настойчиво пожелавшей ознакомиться с письмом сына, он собрал вещи. Если и Вера выставит за дверь – податься будет некуда. Пока что не обсуждали, на сколько он здесь останется. Может, до конца месяца, а может – навсегда.
– Понятно, – Казначей ухмыльнулся. – Одобряю выбор сестренки. Какое-то время, как говорится, нам предстоит жить вместе. Сема, не сверкай глазами, я не покушаюсь на твою добродетель. Слушай нюанс: раньше я снимал квартиру, но сейчас возникли временные трудности финансового характера. Как говорится, мне объявили дефолт. Поправлю дела – сразу уеду. Я ведь тоже молодой и горячий, мне тоже хочется погулять, и все такое прочее. Между прочим, характер у меня не такой поганый, как кажется некоторым с первого взгляда, так что притерпимся… Чуть не забыл: выкинули меня из ментовки, Сема, такая вот паскудная история получилась…
– Давно пора было.
– Считаешь? Не согласен. По-твоему, я один плохой, а все остальные – белые и пушистые? Разуй глаза, в двадцатом веке живем! Сема, я жалости не прошу, мне объясниться хочется. Да, взял деньги, был грех. Как говорится, ничего личного, просто бизнес. Был бы ты на моем месте – поступил бы так же. Жить-то надо! Или ты думаешь, что можно протянуть на зарплату в одну тысячу рублей?
– Я-то причем? Твои трудности!
– Ха, не скажи. Подвернулся под руку – вот и стал при чем. Обстоятельства такие. Не нагнешь другого – загнешься сам. Что, в армии этому не учили?
– То армия…
– А здесь, по-твоему, тишина и покой? Ты,кстати, действительно в Чечне был?
– Шесть месяцев.
– Круто! Голубой берет?
– Царица полей.
– Тоже не хреново. Такие люди нужны Германии. – Казначей посмотрел на Фролова оценивающе. – Часом, не снайпер?
– Водитель.
– Жаль, а то бы я подобрал тебе работенку непыльную. Шутка! Закон мы, как говорится, чтим. Есть планы на будущее? Можешь не отвечать, и так ясно. Что, кстати, с твоим другом? Ты ведь, кажется, к кому-то приехал?
– Сидит.
– Печально. Ладно, прорвемся. Голова есть, без дела не останемся. Теперь, сестренка, давай решим организационные вопросы. Комната у тебя одна, и делить ее ты намерена с кавалером. Шведскую семью я не предлагаю, так что остается кухня. Хорошо, что не холодильник. Выделишь какой-нибудь тюфяк? Я не привередлив, ты же знаешь. Хочу отоспаться, а то ночью даже покемарить не удалось. Сама знаешь, дело молодое…
Казначей врал. Опасаясь мести Брошкина, он до утра кочевал по знакомым. Нигде подолгу не задерживался, «сбивал со следа» оперов, которые, как ему мнилось, уже начали охоту. С рассветом паника уступила место расчету: даже если Севу посадили и он его выдал, ради столь мелкой сошки никто не станет бросать все дела и носиться по городу.
Получив от Веры матрас, Казначей растянулся поперек кухни и захрапел, испуская аромат пивного перегара и грязных носков.
Семен и девушка закрылись в комнате. Она была задумчива, он решил проявить благородство и предложил:
– Может, мне лучше уйти? В душе Семен надеялся, что его порыв будет отвергнут.
Так и произошло.
– Оставайся, мне будет спокойнее.
– Правда?
– Нет, бля, вру!
Пауза. Семену редко доводилось слышать хорошие слова.
– Честно?
– Сказано ведь… После смерти родителей мы разменяли их квартиру, получилось две однокомнатных. Артем в агентстве недвижимости подрабатывал, сначала вроде получалось, тачку приличную купил, серьги мне подарил. А потом одним махом все потерял. За долги свою хату отдал, но его с оплатой обманули, не дали и половины того, что обещали. Я пожалела, к себе прописала.
– А что милиция?
– Сам не видишь? Милиция за стенкой дрыхнет.
– Не все ж такие.
– Поверь, он был еще не худшим.
– За что его уволили?
– Мафии на хвост наступил. Не задавай дурацких вопросов – не услышишь дурацких ответов.
– А почему у вас фамилии разные?
– Так и отцы были не одинаковые…
– Чем он теперь займется?
– Придумает что-нибудь. Такие, как он, не: пропадают.
– Ты им как будто гордишься.
– А за что ненавидеть? Плохого не делал, да и брат все-таки.
* * *
Добравшись до дома и употребив в качестве успокаивающего средства коньяк с лимоном, Брошкин сел за телефон. Сделав два звонка, он выяснил подробности увольнения Казначея. Спрашивал о другом, но рассказали самую свежую новость. Естественно, сплетен было больше, чем правды, но факт оставался фактом: Казначеев больше не мент. Это меняло дело. Поначалу Сева решил, что ловушка была спланирована коварным сержантом, но теперь понял, что тот просто испугался, оставшись без документов, и подставил его. По самым скромным подсчетам, Сева «попал» почти на тонну баксов – с учетом выплаченного ментам, упущенной выгоды и остатков по расчету с поставщиками. Не слишком крупные деньги, но и прощать нельзя. Не в копейке дело – в принципе.Приняв решение, Брошкин выпил стопку коньяку, потом еще и еще… В результате своему куратору от ОПГ [15] он позвонил лишь на следующий день.
– …Будь дома, ребята скоро подъедут, – устало приказал бородатый «бригадир» и, выключив мобильник, повернулся к барменше Любе: – Видишь, дорогая, каким спросом я пользуюсь? Все со своими проблемами лезут, всем надо помочь.
Никакой личной жизни!
Через несколько минут возле дома Севы Брошкина остановился элегантный темно-вишневый «Вольво-960». Приехали трое: Олегыч, Вован и Максим. Первый, выполнявший функции водителя, был одет в демократичную, но вовсе не дешевую джинсу, его спутники – в костюмы со строгими галстуками. Пиджаки слегка оттопыривали пистолеты ИЖ-71 в наплечных кобурах – так называемые «служебные» варианты «Макарова», предназначенные для оснащения частных охранных структур. Суммарный возраст троицы не превышал семидесяти лет, порочных наклонностей в их внешности не просматривалось. Ни дать ни взять – управленцы нового поколения, с высшим образованием, боксерским прошлым, отсутствием судимостей и четким пониманием того, что в этой жизни сколько стоит.
Олегыч привычно остался скучать в машине, двое прошли в дом.
Брошкин встретил их, волнуясь:
– Доброе утро, господа.
– Для кого как, – Максим оценил помятое лицо страдальца и усмехнулся.
– Рассказывай, что у тебя стряслось, – Вован, бывший в троице лидером, наркоторговцев не любил, хотя и знал, что без них лишился бы значительного куска своих доходов.
История Брошкина сочувствия не вызвала.
– Нашел, с кем вязаться! Сам виноват. Крутись, как хочешь, но чтоб через неделю бабки были. Как и обычно, без всяких скидок. Позже – пойдут проценты.
Отношения Севы с бандитами были весьма своеобразны. Он добросовестно отсчитывал им долю с прибыли, но какой-либо реальной помощи не получал. Разве что однажды, когда попал в ДТП и расцарапал своим «ведром» крутую иномарку: оказавшийся среди пассажиров Вован ограничился оплеухой, в отличие от остальных, с ходу начавших лягаться.
– Вы меня неправильно поняли. – Брошкин взъерошил свои волнистые черные волосы, седину которых регулярно закрашивал. – Я хочу разобраться с Артемом.
– Чужими руками? – В голосе Вована прозвучало осуждение. – Наша разборка дорого стоит, а тут не та сумма, чтоб нам стоило заморачиваться.
– Я заплачу. По реальной таксе.
– Заплатишь? Или заплачешь? – уточнил ироничный Максим, а Вован ничего уточнять не стал, покачал головой и вздохнул:
– Ты таксу-то живую видел? Она ведь низкая, но такая длинная…
– Мне важен результат.
Специалисты по разборкам переглянулись. Если лох сам лезет в петлю, глупо отбирать у него табурет. Составив мысленно смету предстоящей операции, Вован поморщился: прибыль выходила пустяковой. С другой стороны, доллар лишним не бывает…
– Приятно иметь дело с реальным пацаном. – Вован ухмыльнулся, давая понять, что предложение принято. – Что молчишь, Максим Львович? Впишемся?
– Однозначно.
– Слыхал, купец? Гони аванс!
Брошкин подогнал.
Вован встал, расправил широкие плечи:
– Отдыхай. Коньячку дерябни, с девочкой потанцуй – если они тебя еще интересуют. Могу предложить на выбор по сходной цене. Не надо? Смотри, как знаешь. Да, и на пару дней торговлю свою сверни, мало ли что…
Из дома они вышли улыбаясь.
– Покуда есть в России дураки, мигрировать нам вовсе не с руки, – заметил Макс, который имел некоторый поэтический дар и родственников в Париже.
От Брошкина знали, что по адресу прописки Артем не проживает, снимает квартиру недалеко от работы, но где именно – барыга подсказать не мог, поскольку всегда связывался с ментом через пейджер.
– Может, ему «стрелу» забить? – усмехнулся Максим.
– Или сестренку пощекотать? – Олегыч обожал такие темы.
Вован отверг оба варианта, как и прозвучавшее минуту спустя предложение раздобыть адрес через сослуживцев Артема, за деньги или путем прямого «наезда».
– Зачем тратиться? Мы пойдем другим путем…– Вован набрал номер на клавиатуре мобильника, которым была оснащена машина и включил громкую связь.
– Дежурный по батальону Баранов слушает!
– По батальону кого? – притворно изумился Максим; Вован показал ему кулак и представился:
– Подполковник Калинкин из главка. – После школы он мечтал стать военным, в Рязанское десантное не поступил, но умел рычать командным голосом и носил часы с парашютиком на циферблате. – Где там у вас Казначеев?
– Не могу знать, товарищ полковник, – бодро отозвался дежурный. – Он же уволен.
– Знаю, что не награжден. Сегодня он у вас не появлялся? Как с ним связаться?
Уверенный тон, слухи о причинах увольнения Казначея, фамилия, показавшаяся смутно знакомой, уже слышанной ранее в милицейской среде, заставили дежурного взяться за книжку с адресами личного состава…
– Одну минуточку, товарищ полковник…
– Быстрее.
…тем более что Казначей был уже «отрезанным ломтем», а дружбы с ним Баранов отродясь не водил, наоборот, однажды крепко повздорили.
– Записываете? – Дежурный старательно продиктовал два телефонных номера. – У него еще пейджер есть…
Через минуту, когда мимо проходил один из взводных, Баранов спросил:
– Слышь, а кто такой Калинкин?
– Пиво такое.
Дежурный почесал затылок и чертыхнулся. В километре от него, в салоне вишневого «вольво», гоготал Максим:
– Прикольные парни в этом батальоне баранов! Эй, Олежкин, ты меня тоже вломишь, когда тебе опер позвонит?
– Сема, ты в машинах сечешь?
– В каких машинах?
– В стиральных. С пятью колесами и рулем. Да не обижайся ты, что за привычка дурная? Понимаешь, у меня тачка не заводится, я в этом деле – полный ноль, а ты же, говоришь, водилой служил. Посмотришь, а? С меня пузырь. «Фиат» старенький – считай, что те же «Жигули».
Разговор происходил часа в три дня, после того, как Артем выспался и перекусил. Фролов хотел отказаться, но Казначеев был настойчив, а Вера молчала…
На улице Артем остановил частника и сговорился, не торгуясь. Уступил Семену переднее место, расплатился заранее, долго смотрел в заднее стекло – «проверялся». Несмотря на внешнюю браваду, чувствовал себя неуютно. Проснувшись, он позвонил Брошкину. Тот ответил, голос. был злой и нетрезвый. Сумел откупиться, или менты не нашли героин? Если товар не отняли, а сумма выкупа была небольшой, то можно рассчитывать, что через какое-то время Сева угомонится и перестанет думать о мести. На работу к нему, конечно, не попросишься, но по улицам можно будет ходить, не озираясь. То, что Брошкин не пытается найти его сам, было плохим знаком; ничего не сказав. Казначей повесил трубку.
Когда проехали половину маршрута, Казначей нажал кнопочки пейджера и выругался.
– Непруха, Сема, на работу меня срочно вызывают, в отдел кадров.
– И что теперь?
– Откуда я знаю? – Казначей изобразил раздумье. – Могут там до вечера промариновать, бюрократы чертовы. Как говорится, для них бумажка важнее человека. Разворачиваемся, что ли?
– Тебе решать.
– Может, ты ее сам посмотришь, а? Она около батальона стоит, я объясню, как найти, не ошибешься. Держи ключи! Если все нормально, то бери ее и дуй к Верке, а я сам подгребу, как освобожусь. Чего тебя меня ждать… Шеф, тормози!
Когда остановились. Казначей быстро сочинил рукописную доверенность и покинул машину. Его план был прост, Фролову отводилась роль пешки. Артем боялся, что возле работы его могут ждать – опера, бандиты, пьяный Брошкин с «берданой»… Если повяжут Семена – расклад станет ясен и будет время откорректировать дальнейшие действия. А если Сема уедет спокойно, то и в квартире, скорее всего, засады нет, можно спокойно идти за шмотками.
Тормознув еще одну машину, Казначей поехал вслед за Фроловым. Вышел чуть раньше, окольными путями добрался до подъезда расселенного дома, откуда был хорошо виден пятачок позади здания батальона, на котором сотрудники парковали свои машины. «Фиат-ритмо» выделялся среди них ярким желтым пятном.
Семен шел, как ни в чем не бывало, не подозревая, что через несколько минут ему, быть может, выкрутят руки и отобьют печень. Хорошо, когда такие есть! В дальнейших планах Казначея ему отводилась не последняя роль – естественно, разменной фигуры.
Фролов покружил вокруг «фиата», пнул ногой скаты, открыл дверь. Заверещала сигнализация. Смутившись, Семен долго возился с брелоком, нажимая не ту кнопку. Потом задрал крышку капота и склонился над двигателем. Казначей усмехнулся: машина полностью исправна, но чем дольше Сема будет подставляться, тем лучше…
Из батальонного здания вышел милиционер. Без головного убора, руки в карманах, зевает на ходу. Не засада, скорее – кто-то из дежурных, привлеченный звуком сигнализации. Так и есть, Баранов! У него тут «Таврия» тестя стоит, вот он и переживает, реагирует на каждый звук. Даже если голубь крышу испачкает – не сносить Баранову головы.
– Привет, Тёмыч… Ой, кто это?
Фролов обернулся. Баранов хлопнул ресницами:
– А где Артем?
– Он просил его машину посмотреть. Я его… друг. – Фролов показал техпаспорт и доверенность.
– Понятно…
– Его в отдел кадров срочно вызвали.
– Да? – Дежурный вспомнил странный звонок и испытал облегчение. – И верно, его из главка искали. Ну, раз все нормально, то я пойду. Когда выезжать будешь – смотри, не зацепи мою ласточку. Почесав пузо, Баранов ретировался в дежурку. Фролов сел в машину. Все исправно. Непонятно, почему Артем не мог завестись. Погоняв двигатель на холостых оборотах, Семен выехал со стоянки. До Веркиного дома было недалеко, но он сознательно выбрал длинный маршрут. Плотный автомобильный поток его не пугал, он прекрасно чувствовал и улицу, и машину. Когда еще доведется прокатиться за рулем иномарки? Не важно, что она начала свою жизнь в качестве такси на улицах Турина, когда Семен читал букварь; не важно, что в его карманах гуляет ветер. Он молод, он силен, вся жизнь впереди.
Немного усилий, чуть-чуть везения – и все получится.
В открытое окно врывался теплый ветер. Тучи, все утро провисевшие над городом, расступились, и на вмятинах капота играли солнечные зайчики. Семен включил магнитолу.
«Ты – не Ди Каприо!» – прокаркали изношенные динамики.
* * *
В квартире Артема никто не ждал. Казначей достал чемодан, побросал в него одежду, туалетные принадлежности, кое-что из сувениров, прилипших к рукам за время службы в милиции – «выкидуху» с наборной рукояткой, зоновской работы портсигар, позолоченное колечко. Лишнего скарба у Казначея отродясь не бывало, и сборы вышли недолгими. Покончив с ними, он заперся в туалете……Старенькая иномарка борзо вырулила из-за угла, визгливо затормозила и встала поперек дороги, не достав до бампера «вольво» нескольких сантиметров. Из рыдвана испуганно таращился мужик в очках с сантиметровыми линзами.
– Ё-моё, совсем лохи охренели, – весело изумился Максим, а Олег выставил в окно гладкую и крепкую, как пушечное ядро, голову, и обложил незадачливого водилу матом. Лениво обложил, без искорки, чисто формально, и Макс предложил выйти, исправить недоработку:
– Настучать ему, что ли, по тыкве? Лох осадил назад, освобождая проезд, и «девятьсот шестидесятый» вальяжно вкатился во двор под завывание двенадцати колонок: «Я маленькая лошадка… Привезла вам новый мир, привезла вам героин…»
– Выключи эту лабуду, – поморщился сидевший сзади Вова, – и тормози. Работаем.
Олег остался в машине, двое прошли в парадную. Поднимаясь по лестнице, Вован с мобильника позвонил в квартиру Артема.
– Не отвечает.
– Что ты предлагаешь? Лично мне не климатит здесь сидеть, неизвестно чего дожидаться.
– Посмотрим по ситуации. Может, в хату удастся войти. А может, он просто на толчке застрял. Чуть погодя еще раз попробуем… Вован угадал, именно так все и было. «Кому надо – найдут», – решил Казначей, убедившись, что на звонок ответить не успел. Подхватив чемодан, он посмотрел в «глазок» и решительно повернул головку замка.
– Твою мать!
Ключи остались лежать на столе. Пришлось! вернуться за ними, потом задержаться перед зеркалом, показывая язык и соображая, не забыл ли что-то еще. Лишь затем он резко распахнул дверь…
Остолбенели все трое: Вован с «мобилои»,Казначей с чемоданом и Макс,чесавший что-то в левом кармане.
Немая сцена была короткой.
Казначей громко икнул.
Не изменившись в лице, Вован перебросил телефон в левую руку, а правой засадил Артему в челюсть.
Бывший сержант милиции улетел в конец коридора.
– Через порог нельзя, – сказал Максим, перестав чесаться. – Поссоритесь.
– Простите, это квартира номер шестнадцать? – спросил Вован, заходя. – Максим Львович, закройте, пожалуйста, дверь. Сигнализации нет? Отлично. Ну что, скотина цветная, потанцуем в последний раз?
«Танцы» длились пятнадцать минут. Казначей трижды утрачивал связь с реальностью, но Макс подносил ватку с нашатырем, и спасительное небытие отступало.
– Обязательная программа закончена, – объявил Вован, присаживаясь на кровать и растирая отбитые кулаки. – После перекура переходим к беспредельной части выступления. Или лучше договоримся? Ответь, Тема.
В процессе экзекуции Вован снял пиджак,оставшись в ослепительно белой сорочке и брюках, о «стрелочки» которых можно было резать бумагу. Ширину плеч эффектно подчеркивали желтые ремни кожаной наплечной кобуры. Отточенным движением, не глядя, Вован поправил шелковый галстук с узором из лошадиных голов,вздохнул и спросил у Максима:
– Я отвлекся и чего-то не слышал, или пациент молчит?
– Молчит, – скорбно подтвердил Максим Львович и с маху сочно вонзил остроносый ботинок Артему под ребра. – Забыковал, блоха помойная?