Страница:
Казначей замолчал, переводя дыхание. По другой стороне улицы шла девушка. Распущенные светлые волосы, куртка и голубые обтягивающие джинсы, сумочка на плече. Артем залюбовался было ее легкой походкой, но быстро пришел в себя, тряхнул длинной челкой:
– Давненько я с лялькой не кувыркался. Вот прогоним белых – оторвусь по полной программе.
– А если не отдадут деньги?
– Какой, скажи, дурак за чужие, чу-жи-е бабки станет на волыну прыгать?
– Куда?
– Без пистолета, Сема, не обойтись. Патроны, если хочешь, можно дома оставить, но пушка должна быть настоящей. Не газовик, не пугач, а реальный «Макаров». Поверь мне, люди такие вещи влет просекают, на фуфло сейчас никого не возьмешь. Не те, как говорится, времена.
Девушка подошла к магазину. Грузчик ее окликнул, они поздоровались. Уже взявшись за дверь, она, словно почувствовав взгляды из «фиата», обернулась. Дальнее расстояние в сочетании с тонированными стеклами не дали ей разглядеть пассажиров.
– Вот как! Подруга, значит, Вована, – оскалился Казначей.
– Ты ее знаешь?
– Она тут работает. Он специально подбирает молодых и симпатичных. Опыта у них никакого, запросто можно любую недостачу навесить. С другой стороны – разложил в подсобке и пользуйся, как тебе нравится; кто ж откажет директору, хоть и неофициальному?
– У вас везде, что ли, так принято?
– Везде – не везде, но здесь именно так, как я сказал.
Семен вспомнил, как Вован обнимал Веру. «Никто, значит, отказать не может? Хозяева жизни?»
По изменившемуся лицу Фролова Артем понял, что расчет оказался верен и его вранье достигло цели: деревенского удалось «зацепить», и теперь он не откажется от участия.
Ни Вован, ни кто-либо другой из его окружения не имели ни малейшего отношения к магазину, на который планировалось нападение.
Так же, как никто не «раскладывал» в подсобном помещении продавщицу Надю Клюеву, пришедшую подменить подругу.
Этот экспромт получился особо удачным и сыграл важную роль: Фролову казалось, что Вере понравились комплименты Вована, что в той ситуации на кухне бандит выглядел в ее глазах настоящим мужчиной.
Легко быть мужчиной, когда в карманах деньги и пистолет!
Не набравшись смелости ответить своевременно, сейчас он был готов на подвиг. Он боялся предстоящего, но не меньше боялся и завтрашнего визита бандитов. В полном соответствии с законом арифметики минус на минус дали в итоге плюс.
Клюева прошла через торговый зал:
– Привет, девчонки!
Ждать роковых выстрелов оставалось недолго.
Районные власти прибыли почти через час, вместе с братьями Перекатниковыми. Пока оперативник оформлял изъятие краденого, начальник местного отделения – импозантный мужчина в светлом пиджаке и темных очках – отвел Волгина в сторону и, слегка волнуясь, поинтересовался, чем вызван интерес к добропорядочным бизнесменам. Наверное, он всегда остро переживал проблемы, возникавшие на его территории:
– Мы их регулярно проверяем, никаких нарушений…
Братья хотели подслушать разговор милиционеров, но улавливали только обрывки фраз, отчего на их лицах появилось одинаковое недоверчиво-настороженное выражение. Они производили впечатление людей, изрядно битых жизнью и привыкших во всем ждать подвоха. Сергей подумал, что разговаривать с ними будет тяжело. Если им есть, что скрывать, то придется немало повозиться, прежде чем услышишь откровенное признание.
– К приемному пункту нет ни малейших претензий, – успокоил Волгин начальника. – Мы здесь, собственно, случайно. Труп нашли, не криминальный, а в записной книжке – их телефоны, домашний и этот. Может, помогут опознать бедолагу?
– Давно это случилось?
– Да еще в апреле, все руки не доходили заняться как следует.
– Вы хотите к себе ехать? Могли бы и у нас устроиться, место найдем.
– Надо фотографии посмотреть, книжку полистать. Вы ж понимаете.
– Да-да, – начальник, несмотря на свою должность мало знакомый с розыскной работой, облегченно кивнул и поспешил успокоить «металлических» бизнесменов.
Поехали на двух машинах. Волгин взял младшего брата, а Кузенков подсел в «семерку» Валентина.
Когда пересекали границу районов, Сергей, глядя в зеркало, пытался фиксировать малейшие изменения мимики задержанных. Если причастны к трупу в «мерседесе», то должны отреагировать: побледнеть, вспотеть, переглянуться. Ничего не произошло, ни малейшей реакции на двух одинаковых физиономиях. Невиновны или путаются в географии?
– Сейчас куда, в РУВД? – спросил Кузенков.
– Нет, к тебе, в отделение.
Братьев определили по разным камерам. Они не роптали, отнеслись с пониманием и раньше, чем им было предложено, вывалили на стол содержимое карманов: бумажники, мобильник и пейджер, две связки ключей и два брелока автосигнализаций, документы.
Опера не заметили, как братья переглянулись.
Оказавшись в камере, Николай Перекатников встал около стеклянной двери и задумчиво наблюдал, как дежурный убирает в специальный шкафчик изъятые мелочи.
Он сбрил усы, укоротил челку и выкрасил волосы в черный цвет, чем полностью изменил свою внешность.
– Ты этим что, уже занимался? – с ноткой зависти спросил Семен.
С ним самим все обстояло сложнее. Стричь и брить было нечего. Поэкспериментировав с остатками краски, сделали ставку на милицейскую форму.
– Когда ты в форме, ни одна собака на твое лицо не смотрит, – поучал Казначей, копаясь в шкафу. – Все видят мента, а не человека. Главное – не встречаться ни с кем глазами, тогда точно ничего не запомнят. Да и чего ты боишься? Это мне трястись надо, я во всех картотеках есть, а тебя в этом городе ни одна собака не знает. Не дрейфь, проскочим! На, оденься пока, пообвыкни…
– Я думал, при увольнении ее отбирают, – удивился Семен.
– Кому это надо? Да и как проверить, сколько я сносил и выкинул, а сколько осталось? Ксиву с жетоном забрали, и хватит, – ухмыльнувшись, Казначей продемонстрировал изрядно потертую металлическую бляху, которую нашел на улице и решил прикарманить, узнав, что потерял ее милиционер из другого района. – Но у хорошего хозяина всегда есть запас.
Семену форма была тесновата, но Артем, приглядевшись, успокаивающе махнул рукой:
– Нормалек! Как будто в ней родился. Многие настоящие еще хуже выглядят.
Фролов прошелся, осваиваясь с незнакомой одеждой. Достал из кармана иголку для инъекций в пластмассовом колпачке, с присохшей окровавленной ваткой, удивился:
– Что это?
– А ты не знаешь? Тетке одной плохо стало, я укол делал.
Казначей не соврал: его знакомую так «ломало», что он сжалился и подарил половину «чека».
– Я и не знал, что ты умеешь.
– Верка разве не говорила, что я полтора год в медучилище оттарабанил?
– Выгнали?
– Сам ушел. Как говорится, не мое это призвание. Черт, кобура всего одна, вторую подарил кому-то…
На свои погоны Казначей воткнул звездочки лейтенанта, Фролову достались сержантские лычки.
– Жетон, стало быть, тоже твой. Ты у нас будешь постовым, а я – участковым. Надо папку найти, они все с папками таскаются…
Семен не испытывал никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса от предстоящего. Может быть просто не верил, что дойдет до дела?
– Рацию бы раздобыть, – вздохнул Казначей. – Можно, конечно, у кого-нибудь в батальоне спросить, но лучше не рисковать. Ладно, будь здесь, я скоро вернусь.
– Куда ты?
– Звонить. Сам же просил!
Артем не стал блуждать и с ближайшего таксофона набрал «02». Чтобы изменить голос, накрыл микрофон носовым платком и бросил в рот несколько подушечек жвачки.
Ответили не скоро. Равнодушная девушка сняла трубку только после десятого гудка.
– Милиция.
– Алло! Слушайте внимательно…
– Вас не слышно, перезвоните.
Ошарашенный Артем долго смотрел на телефон.
«Может, это судьба?» – мелькнуло в голове.
Он затравленно оглянулся. Казалось, что местный отдел милиции уже поднят по тревоге а от главка летят в район машины с группой захвата.
Вокруг ничего не происходило. Люди спешили по своим делам, и никому до него не было дела.
Промокнув платком вспотевшее лицо, Казначей набрал номер.
– Вы меня слышите?
– Говорите.
– Вы должны были найти вчера на Придорожной улице голубой «мерседес» номер В б… – Артем осекся в последний момент: волнуясь, он едва не назвал госзнак своего «фиата». – Там, в багажнике, труп. Вы нашли его?
– Очень плохая связь, говорите громче. Какой номер?
– Не важно. Так вот, запомните: Брошкина убил Максим. Фамилии не знаю, но он катается на этом «мерседесе», найдете, если захотите. Он в городе, никуда не скрылся. Когда посадите, за ним такой хвост потянется! Если буду уверен в своей безопасности, то я вам еще позвоню. Все, до свидания…
– Вы не хотите назвать свою фамилию?
– Филипп Бедросович Киркоров. Казначей бросил трубку. Пот с него катился градом. Он вытер лоб, потом стер «пальцы» с аппарата и поспешил уйти, готовый сорваться на бег, как только услышит за спиной милицейские сирены.
5
6
– Давненько я с лялькой не кувыркался. Вот прогоним белых – оторвусь по полной программе.
– А если не отдадут деньги?
– Какой, скажи, дурак за чужие, чу-жи-е бабки станет на волыну прыгать?
– Куда?
– Без пистолета, Сема, не обойтись. Патроны, если хочешь, можно дома оставить, но пушка должна быть настоящей. Не газовик, не пугач, а реальный «Макаров». Поверь мне, люди такие вещи влет просекают, на фуфло сейчас никого не возьмешь. Не те, как говорится, времена.
Девушка подошла к магазину. Грузчик ее окликнул, они поздоровались. Уже взявшись за дверь, она, словно почувствовав взгляды из «фиата», обернулась. Дальнее расстояние в сочетании с тонированными стеклами не дали ей разглядеть пассажиров.
– Вот как! Подруга, значит, Вована, – оскалился Казначей.
– Ты ее знаешь?
– Она тут работает. Он специально подбирает молодых и симпатичных. Опыта у них никакого, запросто можно любую недостачу навесить. С другой стороны – разложил в подсобке и пользуйся, как тебе нравится; кто ж откажет директору, хоть и неофициальному?
– У вас везде, что ли, так принято?
– Везде – не везде, но здесь именно так, как я сказал.
Семен вспомнил, как Вован обнимал Веру. «Никто, значит, отказать не может? Хозяева жизни?»
По изменившемуся лицу Фролова Артем понял, что расчет оказался верен и его вранье достигло цели: деревенского удалось «зацепить», и теперь он не откажется от участия.
Ни Вован, ни кто-либо другой из его окружения не имели ни малейшего отношения к магазину, на который планировалось нападение.
Так же, как никто не «раскладывал» в подсобном помещении продавщицу Надю Клюеву, пришедшую подменить подругу.
Этот экспромт получился особо удачным и сыграл важную роль: Фролову казалось, что Вере понравились комплименты Вована, что в той ситуации на кухне бандит выглядел в ее глазах настоящим мужчиной.
Легко быть мужчиной, когда в карманах деньги и пистолет!
Не набравшись смелости ответить своевременно, сейчас он был готов на подвиг. Он боялся предстоящего, но не меньше боялся и завтрашнего визита бандитов. В полном соответствии с законом арифметики минус на минус дали в итоге плюс.
Клюева прошла через торговый зал:
– Привет, девчонки!
Ждать роковых выстрелов оставалось недолго.
Районные власти прибыли почти через час, вместе с братьями Перекатниковыми. Пока оперативник оформлял изъятие краденого, начальник местного отделения – импозантный мужчина в светлом пиджаке и темных очках – отвел Волгина в сторону и, слегка волнуясь, поинтересовался, чем вызван интерес к добропорядочным бизнесменам. Наверное, он всегда остро переживал проблемы, возникавшие на его территории:
– Мы их регулярно проверяем, никаких нарушений…
Братья хотели подслушать разговор милиционеров, но улавливали только обрывки фраз, отчего на их лицах появилось одинаковое недоверчиво-настороженное выражение. Они производили впечатление людей, изрядно битых жизнью и привыкших во всем ждать подвоха. Сергей подумал, что разговаривать с ними будет тяжело. Если им есть, что скрывать, то придется немало повозиться, прежде чем услышишь откровенное признание.
– К приемному пункту нет ни малейших претензий, – успокоил Волгин начальника. – Мы здесь, собственно, случайно. Труп нашли, не криминальный, а в записной книжке – их телефоны, домашний и этот. Может, помогут опознать бедолагу?
– Давно это случилось?
– Да еще в апреле, все руки не доходили заняться как следует.
– Вы хотите к себе ехать? Могли бы и у нас устроиться, место найдем.
– Надо фотографии посмотреть, книжку полистать. Вы ж понимаете.
– Да-да, – начальник, несмотря на свою должность мало знакомый с розыскной работой, облегченно кивнул и поспешил успокоить «металлических» бизнесменов.
Поехали на двух машинах. Волгин взял младшего брата, а Кузенков подсел в «семерку» Валентина.
Когда пересекали границу районов, Сергей, глядя в зеркало, пытался фиксировать малейшие изменения мимики задержанных. Если причастны к трупу в «мерседесе», то должны отреагировать: побледнеть, вспотеть, переглянуться. Ничего не произошло, ни малейшей реакции на двух одинаковых физиономиях. Невиновны или путаются в географии?
– Сейчас куда, в РУВД? – спросил Кузенков.
– Нет, к тебе, в отделение.
Братьев определили по разным камерам. Они не роптали, отнеслись с пониманием и раньше, чем им было предложено, вывалили на стол содержимое карманов: бумажники, мобильник и пейджер, две связки ключей и два брелока автосигнализаций, документы.
Опера не заметили, как братья переглянулись.
Оказавшись в камере, Николай Перекатников встал около стеклянной двери и задумчиво наблюдал, как дежурный убирает в специальный шкафчик изъятые мелочи.
* * *
Последние приготовления заканчивались в квартире Казначея.Он сбрил усы, укоротил челку и выкрасил волосы в черный цвет, чем полностью изменил свою внешность.
– Ты этим что, уже занимался? – с ноткой зависти спросил Семен.
С ним самим все обстояло сложнее. Стричь и брить было нечего. Поэкспериментировав с остатками краски, сделали ставку на милицейскую форму.
– Когда ты в форме, ни одна собака на твое лицо не смотрит, – поучал Казначей, копаясь в шкафу. – Все видят мента, а не человека. Главное – не встречаться ни с кем глазами, тогда точно ничего не запомнят. Да и чего ты боишься? Это мне трястись надо, я во всех картотеках есть, а тебя в этом городе ни одна собака не знает. Не дрейфь, проскочим! На, оденься пока, пообвыкни…
– Я думал, при увольнении ее отбирают, – удивился Семен.
– Кому это надо? Да и как проверить, сколько я сносил и выкинул, а сколько осталось? Ксиву с жетоном забрали, и хватит, – ухмыльнувшись, Казначей продемонстрировал изрядно потертую металлическую бляху, которую нашел на улице и решил прикарманить, узнав, что потерял ее милиционер из другого района. – Но у хорошего хозяина всегда есть запас.
Семену форма была тесновата, но Артем, приглядевшись, успокаивающе махнул рукой:
– Нормалек! Как будто в ней родился. Многие настоящие еще хуже выглядят.
Фролов прошелся, осваиваясь с незнакомой одеждой. Достал из кармана иголку для инъекций в пластмассовом колпачке, с присохшей окровавленной ваткой, удивился:
– Что это?
– А ты не знаешь? Тетке одной плохо стало, я укол делал.
Казначей не соврал: его знакомую так «ломало», что он сжалился и подарил половину «чека».
– Я и не знал, что ты умеешь.
– Верка разве не говорила, что я полтора год в медучилище оттарабанил?
– Выгнали?
– Сам ушел. Как говорится, не мое это призвание. Черт, кобура всего одна, вторую подарил кому-то…
На свои погоны Казначей воткнул звездочки лейтенанта, Фролову достались сержантские лычки.
– Жетон, стало быть, тоже твой. Ты у нас будешь постовым, а я – участковым. Надо папку найти, они все с папками таскаются…
Семен не испытывал никаких эмоций. Ни страха, ни ужаса от предстоящего. Может быть просто не верил, что дойдет до дела?
– Рацию бы раздобыть, – вздохнул Казначей. – Можно, конечно, у кого-нибудь в батальоне спросить, но лучше не рисковать. Ладно, будь здесь, я скоро вернусь.
– Куда ты?
– Звонить. Сам же просил!
Артем не стал блуждать и с ближайшего таксофона набрал «02». Чтобы изменить голос, накрыл микрофон носовым платком и бросил в рот несколько подушечек жвачки.
Ответили не скоро. Равнодушная девушка сняла трубку только после десятого гудка.
– Милиция.
– Алло! Слушайте внимательно…
– Вас не слышно, перезвоните.
Ошарашенный Артем долго смотрел на телефон.
«Может, это судьба?» – мелькнуло в голове.
Он затравленно оглянулся. Казалось, что местный отдел милиции уже поднят по тревоге а от главка летят в район машины с группой захвата.
Вокруг ничего не происходило. Люди спешили по своим делам, и никому до него не было дела.
Промокнув платком вспотевшее лицо, Казначей набрал номер.
– Вы меня слышите?
– Говорите.
– Вы должны были найти вчера на Придорожной улице голубой «мерседес» номер В б… – Артем осекся в последний момент: волнуясь, он едва не назвал госзнак своего «фиата». – Там, в багажнике, труп. Вы нашли его?
– Очень плохая связь, говорите громче. Какой номер?
– Не важно. Так вот, запомните: Брошкина убил Максим. Фамилии не знаю, но он катается на этом «мерседесе», найдете, если захотите. Он в городе, никуда не скрылся. Когда посадите, за ним такой хвост потянется! Если буду уверен в своей безопасности, то я вам еще позвоню. Все, до свидания…
– Вы не хотите назвать свою фамилию?
– Филипп Бедросович Киркоров. Казначей бросил трубку. Пот с него катился градом. Он вытер лоб, потом стер «пальцы» с аппарата и поспешил уйти, готовый сорваться на бег, как только услышит за спиной милицейские сирены.
5
Начали со старшего брата. Он врал, и лал это крайне неубедительно.
– Значит, продал машину? – вопросы задовались не один раз.
– Прошлым летом.
Перекатников сидел на кособоком стуле среди кабинета. Сергей занял место за столом, положив перед собой стопку чистых листов. Кузенков разместился на подоконнике, сбоку от свидетеля, а в дальнем углу, прислушиваясь к разговору, но не встревая в него, работал со своими бумагами еще один оперативник.
– Сколько взял?
– Пять штук.
– Не продешевил?
– Дороже не стоила.
– Покупателя, значит, не помнишь?
– Да на что он мне? Я объявление в газету дал, он позвонил. Рассчитались и разбежались. Не детей же с ним крестить!
– Газету тоже не помнишь?
– Проверять станете?
– Придется.
– Какая-то бесплатная. Не понимаю, почему вы мне не верите?
– Опиши, как он выглядел.
– Покупатель?
– Нет, «мерседес».
– Молодой, лет двадцать пять. Высокий, спортивный. Максимом, кажется, звали, – последняя подробность далась Валентину с трудом.
Он даже побагровел, пока выдавливал из себя чужое имя. Достал из кармана пачку легкого «Винстона», покрутил в руках, но спросить разрешения закурить не решился, так бы и сидел, но Волгин подвинул пепельницу:
– Нельзя подавлять желания. От этого не только память, все остальное пропасть может.
– Спасибо, – Валентин полез за зажигалкой,но Волгин опередил, поднес огонек и в тот момент, когда собеседник прикуривал, негромко спросил:
– Так машину, значит, за долги отобрали?
Перекатников дрогнул и поперхнулся дымом. Откашлявшись, посмотрел слезящимися глазами:
– Да почему сразу – отобрали?
– А что, ты долго не отдавал? Сомневаюсь. Там ведь подход другой, с ними не станешь ломаться…
Оснований утверждать, что Валентин лишился «мерина» не по своей воле, у оперов не было. Слова его звучали в целом логично, и не было сомнений, что младший брат их подтвердит. Но слова – словами, а впечатление от общения с задержанным свидетельствовало о другом. Сергей не сомневался, что рано или поздно услышит правду или нечто к ней близкое, вот только на что это будет похоже? Они просто не хотят «сдавать» бандита, отобравшего у них машину, или имеют отношение к истории с трупом? Волгин склонялся ко второму. Не те сейчас годы, не стали бы покрывать своего обидчика. Если уж не официально, под запись, так устно назвали бы его фамилию.
«Генералку» где оформляли?
Где-то в центре, я не помню.
Центр большой. Нотариус кто – мужик, баба?
Молчание. Дрожащие руки и лоб в испарине. Гася окурок, Валентин обжег палец.
– Трансвестит, – подсказал третий оперативник, до сей поры молчавший.
Улучив момент, Волгин бросил на него предостерегающий взгляд: он не любил, когда в разговор встревали посторонние, не владеющие ситуацией в полной мере. Иногда спонтанная помощь бывает очень кстати, но гораздо чаще вредит.
– Женщина, – сказал Перекатников. – Молодая такая, темненькая. Мы к ней поздно приехали, контора уже закрывалась.
– Максим договорился, чтоб задержалась?
– Да, наверное.
– И где сейчас машина, ты не знаешь?
– Честное слово!
Волгин помолчал, жалея, что фотографии трупа еще не готовы. Не самый изощренный способ, но иногда бывает полезно показать подозреваемому результат его трудов. Особенно, если подозреваемый не отличается сильным характером, результат впечатляет, а момент для показа выбран удачно.
– Дима, поменяй братьев местами и забери у дежурного их барахло.
– Нас еще долго?..
– От вас зависит. Мне с вами до утра бултыхаться тоже не хочется.
– Я понимаю…
Сложив руки за спиной, Перекатников вышел в коридор.
– Он что, сидел? – спросил хозяин кабинета.
– Нет, только готовится.
– Звиздит, как Троцкий. Надо ледорубом поколоть.
– Наше оружие – доброта и слово Божье.
Раньше, чем привели младшего брата, Волгину на «трубку» позвонил дежурный:
– Тут информация поступила. – Он зачитал сообщение Казначея. – Обещал еще раз объявиться, если мы этого Максима поймаем.
– Информатор, естественно, не назвался?
– Почему? Филипп Киркоров. Что делать, если он снова позвонит?
– Спроси автограф.
Сергей задумался. Почему звонивший говорил про Придорожную улицу, если «мерседес» нашли на Нижнем озере? В принципе, между ними не такое большое расстояние, километра полтора по прямой, но тем не менее… Перепутал фрагмент госзнака и по какой-то причине не стал его повторять. Человек из ближнего окружения убийцы знал бы не только имя, но и другие данные, адрес. Случайный свидетель? Сомнительно, слишком много нестыковок. Это должен быть кто-то, связанный как с жертвой, так и с Максимом, но связанный не слишком близко, скорее всего, про убийство узнавший случайно, из разговоров. Отсюда и ошибка в адресе, и путаница с номером машины. Вполне возможно, этот человек – милицейский осведомитель, по какой-то причине не сумевший связаться с куратором и воспользовавшийся экстренным каналом связи. Самый удачный вариант, если это именно так: в течение ближайших суток-двух поступит дополнительная информация.
С другой стороны – Максима упоминал и Валентин Перекатников, а звонок поступил вскоре после его задержания. Совпадение или прямая связь? Может, братья имеют прямое отношение к трупу, а оставшийся на свободе сообщник помогает им выкрутиться? Такое вполне вероятно, но, скорее всего, активная защита началась бы с налета стаи адвокатов, а не анонимным звонком.
Кузенков привел младшего брата.
– Машину продали? Покупателя не знаешь? Где оформляли, не помнишь?
Ошарашенный напором, Николай молча кивал.
– Ясно. Дмитрий, отведи товарища обратно в «обезьянник». С ним скучно общаться, он еще не стал человеком..
Кузенков понял не больше Перекатникова, но команду выполнил беспрекословно.
Волгин позвонил своему знакомому в главк:
– Толян, убийство раскрыть хочешь?
– Надо ехать на задержание? Старик, у нас самих с машинами хреново…
– Кроме лифта, тебе ничего не потребуется. Надо спуститься на первый этаж, где у вас адресное бюро, и покопаться в картотеке. Мне нужны все мужики по фамилии Брошкин или созвучной с ней, в возрасте около сорока лет.
Возможный адрес прописки – на Придорожной или в наших краях. Сделаешь?
– Быстро не обещаю.
– Можешь не обещать, но, пожалуйста, сделай. И еще: полистай городские сводки. Меня интересует угон «мерседеса»…
По расчетам Сергея, вышестоящий коллега должен был отзвониться не раньше, чем через час. Можно было продолжить общение с «металлистами» или сделать перерыв на обед, что Сергею показалось более продуктивным. Он вопросительно посмотрел на Кузенкова:
– Ты как насчет перекусить?
– Да у меня с финансами не очень.
– Разберемся. Если память мне не изменяет, тут есть неподалеку один симпатичный подвальчик…
Закончить фразу Сергей не успел. Пришел Орлянский – тот самый участковый, который первым выезжал на место происшествия.
– Я не помешаю?
– Есть новости?
– Не знаю, может, и не пригодится. Говорят, около озера, в сто тридцать шестом доме, какой-то Сева проживал. Два дня его не видно, хотя машина во дворе стоит. Раньше никогда надолго не пропадал и, похоже, наркотой торговал. У него недавно обыск проводили, соседей понятыми приглашали.
– По приметам похож?
– Похож…
Скорее всего, эту информацию можно было получить в первый же день, при проведении обхода, но тогда участковый схалтурил, торопясь по своим делам. Хорошо, что сейчас исправился.
– Это твой участок?
– Временно.
– Ладно, спасибо. Еще что-то будет, говори сразу. Нам любая мелочь важна. – Когда Орлянский вышел, Волгин посмотрел на оперов. – Не вы на обыск ездили?
– Нет, даже не слышали ничего. Может, соседи работали? Там же как раз граница районов проходит. Я сейчас позвоню, мы с парнем в одной группе учились, он должен знать.
Кузенков взялся за телефон, а Волгин закурил и отошел к окну. Стоял, через грязное стекло и ржавую решетку разглядывая захламленный двор отделения. Предчувствие говорило, что информация участкового подтвердится, но, странное дело, обычного в таких случаях возбуждения он не испытывал. На душе была апатия. А ведь, пробыв три года на «гражданке», где Сергей работал высокооплачиваемым юрисконсультом частной фирмы, он вернулся в милицию исключительно из-за тоски по прежней профессии и до сих пор ни разу не жалел.
– Привет! – В отличие от него, Кузенков был полон энергии; встав из-за стола, он кричал в трубку: – Слушай, у нас такое дело…
– Тебя слышат и без телефона, – сказал Волгин, оборачиваясь.
Кузенков отмахнулся:
– Так, пишу! Брошкин Всеволод Матвеич, пятьдесят пятого года рождения…
– Поехали, определимся на месте, – предложил Сергей, когда сияющий Кузенков протянул ему листок с адресом. – В конце концов, это может быть простое совпадение.
В том, что никаких совпадений нет, убедились, когда рядом с крыльцом обнаружили размокший домашний тапочек – такой же, как и на трупе. Волгин подергал входную дверь, для очистки совести нажал звонок, хотя и так было ясно, что дом пуст. По дороге они успели заехать в жилконтору, где выяснили, что Брошкин В. М. прописан в адресе один, и перекинулись парой слов с соседкой, которая подтвердила отсутствие каких-либо других жильцов.
– По большому счету законных оснований взламывать дверь у нас пока нет, – остудил пыл коллеги Сергей. – Но, черт побери, просто так я отсюда не уеду.
Замки на дверях – и парадной, и «черной», оказались куда более серьезными, чем можно было ждать от покосившегося дома с просевшей крышей. Открыть их у Волгина не получилось, но удалось отодвинуть ножом щеколду на окне.
– Стой на шухере. Если что – вали всех подряд, – проинструктировав напарника, Сергей перемахнул через подоконник, зацепившись курткой за гвоздь и выдрав клок материи.
В первую очередь Волгин убедился, что жилище не оборудовано сигнализацией и никто в нем не прячется, потом переложил пистолет и ксиву из боковых карманов в более надежные и приступил к осмотру. Убранство комнат поражало пошловатой роскошью. Очевидно, у хозяина водились деньги, но со вкусом случались проблемы.
В коридоре Волгин споткнулся о небольшую лопату, прислоненную к стене в самом темном месте. Металлическая часть была покрыта слоем пыли. Сопоставив это с найденным у крыльца тапочком, Сергей предположил, что Брошкина убили в доме и собирались закопать, но по какой-то причине от намерений отказались. Вполне возможно, просто забыли взять приготовленный инструмент.
Ни пятен крови, ни следов борьбы или обыска в комнатах не наблюдалось. Наугад раскрыв один из шкафчиков, опер обнаружил паспорт Брошкина. Пролистал, вгляделся в фотографию, наклеенную ровно неделю назад. Что ж, теперь можно, предварительно уничтожив следы своего пребывания, вызывать экспертов и понятых и производить официальный осмотр. Пока уголовное дело не возбуждено, санкцию на обыск никто не подпишет, но осмотреть жилище погибшего, оно же – потенциальное место происшествия, можно и по материалу первичной проверки. Когда следователь Поперечный спросит, каким образом это самое место было установлено и почему опер, настаивая на осмотре, был так уверен в положительном результате, Волгин с чистой совестью ответит, что данную информацию он получил в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, суть которых не подлежит разглашению.
Сергей выбрался наружу и затворил окно. Осмотрел разорванный карман, чертыхнулся.
– Как там? – спросил Кузенков.
– Шикарно. И, чувствую, застрянем здесь надолго. Где-то рядом должны валяться ключи от – дома, так что до прибытия группы мы вполне успеем прочесать соседние огороды…
Достав «трубку», Волгин позвонил в главк:
– Толян? Как там у тебя, нет для нас новостей? Занят был? Спасибо, но мы уже сами управились. Нет, раскрыть пока не удалось, но я про тебя не забуду, позвоню, если что-то понадобится.
Начал накрапывать дождь. Сидя на крыльце, Сергей перекурил, прикрывая сигарету сложенной домиком ладонью. Вновь подступила апатия, позабытая на время активных действий. Работать не хотелось совершенно – с операми такое тоже бывает. Доведись сейчас Волгину узнать об Артемьеве, поспешившем избавиться от трупа, – он не судил бы его слишком строго. Хотя сам так, конечно, не поступил бы.
Подставив лицо дождю, он постоял с закрытыми глазами, далеко в сторону отбросил окурок и пошел помогать Кузенкову в поисках ключей.
– Значит, продал машину? – вопросы задовались не один раз.
– Прошлым летом.
Перекатников сидел на кособоком стуле среди кабинета. Сергей занял место за столом, положив перед собой стопку чистых листов. Кузенков разместился на подоконнике, сбоку от свидетеля, а в дальнем углу, прислушиваясь к разговору, но не встревая в него, работал со своими бумагами еще один оперативник.
– Сколько взял?
– Пять штук.
– Не продешевил?
– Дороже не стоила.
– Покупателя, значит, не помнишь?
– Да на что он мне? Я объявление в газету дал, он позвонил. Рассчитались и разбежались. Не детей же с ним крестить!
– Газету тоже не помнишь?
– Проверять станете?
– Придется.
– Какая-то бесплатная. Не понимаю, почему вы мне не верите?
– Опиши, как он выглядел.
– Покупатель?
– Нет, «мерседес».
– Молодой, лет двадцать пять. Высокий, спортивный. Максимом, кажется, звали, – последняя подробность далась Валентину с трудом.
Он даже побагровел, пока выдавливал из себя чужое имя. Достал из кармана пачку легкого «Винстона», покрутил в руках, но спросить разрешения закурить не решился, так бы и сидел, но Волгин подвинул пепельницу:
– Нельзя подавлять желания. От этого не только память, все остальное пропасть может.
– Спасибо, – Валентин полез за зажигалкой,но Волгин опередил, поднес огонек и в тот момент, когда собеседник прикуривал, негромко спросил:
– Так машину, значит, за долги отобрали?
Перекатников дрогнул и поперхнулся дымом. Откашлявшись, посмотрел слезящимися глазами:
– Да почему сразу – отобрали?
– А что, ты долго не отдавал? Сомневаюсь. Там ведь подход другой, с ними не станешь ломаться…
Оснований утверждать, что Валентин лишился «мерина» не по своей воле, у оперов не было. Слова его звучали в целом логично, и не было сомнений, что младший брат их подтвердит. Но слова – словами, а впечатление от общения с задержанным свидетельствовало о другом. Сергей не сомневался, что рано или поздно услышит правду или нечто к ней близкое, вот только на что это будет похоже? Они просто не хотят «сдавать» бандита, отобравшего у них машину, или имеют отношение к истории с трупом? Волгин склонялся ко второму. Не те сейчас годы, не стали бы покрывать своего обидчика. Если уж не официально, под запись, так устно назвали бы его фамилию.
«Генералку» где оформляли?
Где-то в центре, я не помню.
Центр большой. Нотариус кто – мужик, баба?
Молчание. Дрожащие руки и лоб в испарине. Гася окурок, Валентин обжег палец.
– Трансвестит, – подсказал третий оперативник, до сей поры молчавший.
Улучив момент, Волгин бросил на него предостерегающий взгляд: он не любил, когда в разговор встревали посторонние, не владеющие ситуацией в полной мере. Иногда спонтанная помощь бывает очень кстати, но гораздо чаще вредит.
– Женщина, – сказал Перекатников. – Молодая такая, темненькая. Мы к ней поздно приехали, контора уже закрывалась.
– Максим договорился, чтоб задержалась?
– Да, наверное.
– И где сейчас машина, ты не знаешь?
– Честное слово!
Волгин помолчал, жалея, что фотографии трупа еще не готовы. Не самый изощренный способ, но иногда бывает полезно показать подозреваемому результат его трудов. Особенно, если подозреваемый не отличается сильным характером, результат впечатляет, а момент для показа выбран удачно.
– Дима, поменяй братьев местами и забери у дежурного их барахло.
– Нас еще долго?..
– От вас зависит. Мне с вами до утра бултыхаться тоже не хочется.
– Я понимаю…
Сложив руки за спиной, Перекатников вышел в коридор.
– Он что, сидел? – спросил хозяин кабинета.
– Нет, только готовится.
– Звиздит, как Троцкий. Надо ледорубом поколоть.
– Наше оружие – доброта и слово Божье.
Раньше, чем привели младшего брата, Волгину на «трубку» позвонил дежурный:
– Тут информация поступила. – Он зачитал сообщение Казначея. – Обещал еще раз объявиться, если мы этого Максима поймаем.
– Информатор, естественно, не назвался?
– Почему? Филипп Киркоров. Что делать, если он снова позвонит?
– Спроси автограф.
Сергей задумался. Почему звонивший говорил про Придорожную улицу, если «мерседес» нашли на Нижнем озере? В принципе, между ними не такое большое расстояние, километра полтора по прямой, но тем не менее… Перепутал фрагмент госзнака и по какой-то причине не стал его повторять. Человек из ближнего окружения убийцы знал бы не только имя, но и другие данные, адрес. Случайный свидетель? Сомнительно, слишком много нестыковок. Это должен быть кто-то, связанный как с жертвой, так и с Максимом, но связанный не слишком близко, скорее всего, про убийство узнавший случайно, из разговоров. Отсюда и ошибка в адресе, и путаница с номером машины. Вполне возможно, этот человек – милицейский осведомитель, по какой-то причине не сумевший связаться с куратором и воспользовавшийся экстренным каналом связи. Самый удачный вариант, если это именно так: в течение ближайших суток-двух поступит дополнительная информация.
С другой стороны – Максима упоминал и Валентин Перекатников, а звонок поступил вскоре после его задержания. Совпадение или прямая связь? Может, братья имеют прямое отношение к трупу, а оставшийся на свободе сообщник помогает им выкрутиться? Такое вполне вероятно, но, скорее всего, активная защита началась бы с налета стаи адвокатов, а не анонимным звонком.
Кузенков привел младшего брата.
– Машину продали? Покупателя не знаешь? Где оформляли, не помнишь?
Ошарашенный напором, Николай молча кивал.
– Ясно. Дмитрий, отведи товарища обратно в «обезьянник». С ним скучно общаться, он еще не стал человеком..
Кузенков понял не больше Перекатникова, но команду выполнил беспрекословно.
Волгин позвонил своему знакомому в главк:
– Толян, убийство раскрыть хочешь?
– Надо ехать на задержание? Старик, у нас самих с машинами хреново…
– Кроме лифта, тебе ничего не потребуется. Надо спуститься на первый этаж, где у вас адресное бюро, и покопаться в картотеке. Мне нужны все мужики по фамилии Брошкин или созвучной с ней, в возрасте около сорока лет.
Возможный адрес прописки – на Придорожной или в наших краях. Сделаешь?
– Быстро не обещаю.
– Можешь не обещать, но, пожалуйста, сделай. И еще: полистай городские сводки. Меня интересует угон «мерседеса»…
По расчетам Сергея, вышестоящий коллега должен был отзвониться не раньше, чем через час. Можно было продолжить общение с «металлистами» или сделать перерыв на обед, что Сергею показалось более продуктивным. Он вопросительно посмотрел на Кузенкова:
– Ты как насчет перекусить?
– Да у меня с финансами не очень.
– Разберемся. Если память мне не изменяет, тут есть неподалеку один симпатичный подвальчик…
Закончить фразу Сергей не успел. Пришел Орлянский – тот самый участковый, который первым выезжал на место происшествия.
– Я не помешаю?
– Есть новости?
– Не знаю, может, и не пригодится. Говорят, около озера, в сто тридцать шестом доме, какой-то Сева проживал. Два дня его не видно, хотя машина во дворе стоит. Раньше никогда надолго не пропадал и, похоже, наркотой торговал. У него недавно обыск проводили, соседей понятыми приглашали.
– По приметам похож?
– Похож…
Скорее всего, эту информацию можно было получить в первый же день, при проведении обхода, но тогда участковый схалтурил, торопясь по своим делам. Хорошо, что сейчас исправился.
– Это твой участок?
– Временно.
– Ладно, спасибо. Еще что-то будет, говори сразу. Нам любая мелочь важна. – Когда Орлянский вышел, Волгин посмотрел на оперов. – Не вы на обыск ездили?
– Нет, даже не слышали ничего. Может, соседи работали? Там же как раз граница районов проходит. Я сейчас позвоню, мы с парнем в одной группе учились, он должен знать.
Кузенков взялся за телефон, а Волгин закурил и отошел к окну. Стоял, через грязное стекло и ржавую решетку разглядывая захламленный двор отделения. Предчувствие говорило, что информация участкового подтвердится, но, странное дело, обычного в таких случаях возбуждения он не испытывал. На душе была апатия. А ведь, пробыв три года на «гражданке», где Сергей работал высокооплачиваемым юрисконсультом частной фирмы, он вернулся в милицию исключительно из-за тоски по прежней профессии и до сих пор ни разу не жалел.
– Привет! – В отличие от него, Кузенков был полон энергии; встав из-за стола, он кричал в трубку: – Слушай, у нас такое дело…
– Тебя слышат и без телефона, – сказал Волгин, оборачиваясь.
Кузенков отмахнулся:
– Так, пишу! Брошкин Всеволод Матвеич, пятьдесят пятого года рождения…
– Поехали, определимся на месте, – предложил Сергей, когда сияющий Кузенков протянул ему листок с адресом. – В конце концов, это может быть простое совпадение.
В том, что никаких совпадений нет, убедились, когда рядом с крыльцом обнаружили размокший домашний тапочек – такой же, как и на трупе. Волгин подергал входную дверь, для очистки совести нажал звонок, хотя и так было ясно, что дом пуст. По дороге они успели заехать в жилконтору, где выяснили, что Брошкин В. М. прописан в адресе один, и перекинулись парой слов с соседкой, которая подтвердила отсутствие каких-либо других жильцов.
– По большому счету законных оснований взламывать дверь у нас пока нет, – остудил пыл коллеги Сергей. – Но, черт побери, просто так я отсюда не уеду.
Замки на дверях – и парадной, и «черной», оказались куда более серьезными, чем можно было ждать от покосившегося дома с просевшей крышей. Открыть их у Волгина не получилось, но удалось отодвинуть ножом щеколду на окне.
– Стой на шухере. Если что – вали всех подряд, – проинструктировав напарника, Сергей перемахнул через подоконник, зацепившись курткой за гвоздь и выдрав клок материи.
В первую очередь Волгин убедился, что жилище не оборудовано сигнализацией и никто в нем не прячется, потом переложил пистолет и ксиву из боковых карманов в более надежные и приступил к осмотру. Убранство комнат поражало пошловатой роскошью. Очевидно, у хозяина водились деньги, но со вкусом случались проблемы.
В коридоре Волгин споткнулся о небольшую лопату, прислоненную к стене в самом темном месте. Металлическая часть была покрыта слоем пыли. Сопоставив это с найденным у крыльца тапочком, Сергей предположил, что Брошкина убили в доме и собирались закопать, но по какой-то причине от намерений отказались. Вполне возможно, просто забыли взять приготовленный инструмент.
Ни пятен крови, ни следов борьбы или обыска в комнатах не наблюдалось. Наугад раскрыв один из шкафчиков, опер обнаружил паспорт Брошкина. Пролистал, вгляделся в фотографию, наклеенную ровно неделю назад. Что ж, теперь можно, предварительно уничтожив следы своего пребывания, вызывать экспертов и понятых и производить официальный осмотр. Пока уголовное дело не возбуждено, санкцию на обыск никто не подпишет, но осмотреть жилище погибшего, оно же – потенциальное место происшествия, можно и по материалу первичной проверки. Когда следователь Поперечный спросит, каким образом это самое место было установлено и почему опер, настаивая на осмотре, был так уверен в положительном результате, Волгин с чистой совестью ответит, что данную информацию он получил в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, суть которых не подлежит разглашению.
Сергей выбрался наружу и затворил окно. Осмотрел разорванный карман, чертыхнулся.
– Как там? – спросил Кузенков.
– Шикарно. И, чувствую, застрянем здесь надолго. Где-то рядом должны валяться ключи от – дома, так что до прибытия группы мы вполне успеем прочесать соседние огороды…
Достав «трубку», Волгин позвонил в главк:
– Толян? Как там у тебя, нет для нас новостей? Занят был? Спасибо, но мы уже сами управились. Нет, раскрыть пока не удалось, но я про тебя не забуду, позвоню, если что-то понадобится.
Начал накрапывать дождь. Сидя на крыльце, Сергей перекурил, прикрывая сигарету сложенной домиком ладонью. Вновь подступила апатия, позабытая на время активных действий. Работать не хотелось совершенно – с операми такое тоже бывает. Доведись сейчас Волгину узнать об Артемьеве, поспешившем избавиться от трупа, – он не судил бы его слишком строго. Хотя сам так, конечно, не поступил бы.
Подставив лицо дождю, он постоял с закрытыми глазами, далеко в сторону отбросил окурок и пошел помогать Кузенкову в поисках ключей.
6
Осмотр дома закончили в десятом часу вечера. Ни ключей, ни героина так и не нашли. Основной улов составили многочисленные записные книжки. Наскоро их пролистав, Волгин помрачнел: сотни телефонных номеров, как правило – без всяких пометок. Руки отвалятся их проверять. Но и деваться некуда, разве что уповать на доброжелателя с эстрадным псевдонимом.
– Как ты думаешь, удастся раскрыть? спросил Кузенков на обратном пути.
Волгин пожал плечами:
– Что толку гадать? Посмотрим. Бывает, самые примитивные бытовухи зависают, и ничего не сделать, хоть ты тресни, а бандитские огнестрелы раскручиваются по горячим следам. Не переживай, рано или поздно мы это узнаем. Завтра с утра езжай к своему приятелю в соседний район, посмотри, что там Брошкин наворотил.
Когда вошли в отделение, позвал дежурный:
– Долго еще их держать будете? Или решайте что-нибудь, или гоните в шею, мне они тут не нужны.
Непонимание между операми и дежурной частью случается довольно часто. Одним надо раскрыть преступление, другим – спокойно дождаться конца смены. Совмещается это с трудом.
– Потерпи, сейчас разберемся.
– Чего мне терпеть? Отпущу их, и все дела. – Службист скрылся за своей перегородкой, оперативники поднялись в кабинет на втором этаже.
– Я слышал, успешно скатались? – Хозяин кабинета продолжал сидеть, обложившись бумагами; за время отсутствия Волгина их меньше не стало. – Слушай, я тут интересную штуку заметил. Ну, пока вас не было, я в их вещах поковырялся, так у них два брелока сигнализации на одну машину.
– Ну и что?
– Ничего, просто я такого никогда раньше не видел. Мне любопытно стало, я спросил у них, аккуратно, как Штирлиц: сначала про снотворное, а потом про чемоданчик русской радистки… Так вот, младший говорит, что им так удобнее. Живут в разных местах, но пользуются одной тачкой. Кому с утра нужнее, тот и берет, не надо встречаться, ключи передавать. Он в электронике немного разбирается, в институте когда-то учился, вот и смастерил дубликат.
Опер ждал одобрения и удивился реакции Волгина:
– Слышь, Штирлиц, в следующий раз не лезь, куда не просят.
Сказал, и тут же пожалел об этом: незачем плохое настроение срывать на посторонних. Своей инициативой парень ничего не испортил, можно было объясниться поделикатнее, в силу лишь той прагматичной причины, что им еще вместе работать.
Молча попили кофе, и после этого Кузенков привел старшего брата.
– Подумал? – задал Волгин вопрос, задаваемый в такой ситуации полицейскими на всех континентах.
Ответ Перекатникова также не нарушил привычных канонов: он дернул плечами, посмотрел в окно и глухо отозвался:
– Как ты думаешь, удастся раскрыть? спросил Кузенков на обратном пути.
Волгин пожал плечами:
– Что толку гадать? Посмотрим. Бывает, самые примитивные бытовухи зависают, и ничего не сделать, хоть ты тресни, а бандитские огнестрелы раскручиваются по горячим следам. Не переживай, рано или поздно мы это узнаем. Завтра с утра езжай к своему приятелю в соседний район, посмотри, что там Брошкин наворотил.
Когда вошли в отделение, позвал дежурный:
– Долго еще их держать будете? Или решайте что-нибудь, или гоните в шею, мне они тут не нужны.
Непонимание между операми и дежурной частью случается довольно часто. Одним надо раскрыть преступление, другим – спокойно дождаться конца смены. Совмещается это с трудом.
– Потерпи, сейчас разберемся.
– Чего мне терпеть? Отпущу их, и все дела. – Службист скрылся за своей перегородкой, оперативники поднялись в кабинет на втором этаже.
– Я слышал, успешно скатались? – Хозяин кабинета продолжал сидеть, обложившись бумагами; за время отсутствия Волгина их меньше не стало. – Слушай, я тут интересную штуку заметил. Ну, пока вас не было, я в их вещах поковырялся, так у них два брелока сигнализации на одну машину.
– Ну и что?
– Ничего, просто я такого никогда раньше не видел. Мне любопытно стало, я спросил у них, аккуратно, как Штирлиц: сначала про снотворное, а потом про чемоданчик русской радистки… Так вот, младший говорит, что им так удобнее. Живут в разных местах, но пользуются одной тачкой. Кому с утра нужнее, тот и берет, не надо встречаться, ключи передавать. Он в электронике немного разбирается, в институте когда-то учился, вот и смастерил дубликат.
Опер ждал одобрения и удивился реакции Волгина:
– Слышь, Штирлиц, в следующий раз не лезь, куда не просят.
Сказал, и тут же пожалел об этом: незачем плохое настроение срывать на посторонних. Своей инициативой парень ничего не испортил, можно было объясниться поделикатнее, в силу лишь той прагматичной причины, что им еще вместе работать.
Молча попили кофе, и после этого Кузенков привел старшего брата.
– Подумал? – задал Волгин вопрос, задаваемый в такой ситуации полицейскими на всех континентах.
Ответ Перекатникова также не нарушил привычных канонов: он дернул плечами, посмотрел в окно и глухо отозвался: