Страница:
«Голос у нее такой дружелюбный, — подумала Стефани, — а мне так нужна подруга».
— Я не хочу еще раз оказаться на телеэкранах.
— Я не прошу вас об этом. Я прошу поговорить со мной.
Стефани заколебалась. «Когда закончится служба, — думала она, — я не хочу оказаться с Поттерзом или с теми старухами из румынского общества. Все они сплетничают обо мне».
— Я пообедаю с вами, — согласилась она.
Высадив мать возле гостиницы, Меган понеслась в Трентон с такой скоростью, на какую только могла отважиться.
По дороге она еще раз воспользовалась радиотелефоном и сообщила Тому Уайкеру о том, что найдена машина ее отца.
— Известно ли кому-нибудь еще о том, что машина нашлась? — быстро спросил он.
— Пока нет. Они стараются не распространяться об этом. Но мы же знаем, что шила в мешке не утаишь. — Она пыталась придать своему голосу небрежное звучание. — Но, по крайней мере, третий канал получит преимущество в освещении всего этого.
— Дело превращается в крупную историю, Мег.
— Да, я знаю.
— Мы запустим сообщение об этом немедленно.
— Для этого я и звоню вам.
— Мег, мне жаль, что все так происходит.
— Не стоит. Всему этому есть какое-то простое объяснение.
— Когда у миссис Андерсон должен родиться ребенок?
— Ее кладут в больницу в понедельник. Она согласна, чтобы я в воскресенье побывала у нее в доме и сняла на пленку, как они с Джонатаном готовят комнату для новорожденного. У нее сохранились снимки Джонатана, сделанные сразу после его рождения, которые мы можем использовать. Когда родится ребенок, мы сможем сравнить их.
— Занимайся этим, по крайней мере, пока.
— Благодарю, Том, — сказала она, — и спасибо за поддержку.
В пятницу во второй половине дня Филлип Картер большую часть времени был занят тем, что отвечал на вопросы об Эдвине Коллинзе, с каждым разом становившиеся все более тенденциозными. Он постепенно терял терпение.
— Нет, у нас больше не было случая, когда бы поднимался вопрос о подлинности документов. Наша репутация была безупречной.
Арлин Вайсе спросила о машине:
— Когда она была обнаружена в Нью-Йорке, на спидометре у нее было двадцать семь тысяч миль, господин Картер. Как явствует из техпаспорта, последний раз она проходила обслуживание в октябре, чуть больше года назад. В то время пробег составлял двадцать одну тысячу миль. Сколько миль в среднем Коллинз накручивал на своей машине за месяц?
— Я бы сказал, что это полностью зависело от графика его работы. Мы пользуемся служебными автомобилями и меняем их каждые три года. Когда их обслуживать, мы определяли сами. Я к этому относился довольно скрупулезно, тогда как Эдвин был несколько небрежным в этих вопросах.
— Тогда позвольте поставить вопрос следующим образом, — продолжал Боб Маррон. — Коллинз исчез в январе. Возможно ли, что с октября прошлого года по январь текущего он наездил на своей машине шесть тысяч миль?
— Я не знаю. Могу вам дать расписание его деловых встреч за эти месяцы и попытаться определить по его отчетам о расходах, на какие из этих встреч он ездил на автомобиле.
— Нам необходимо попробовать выяснить, сколько машина прошла с января, — заключил Маррон. — Нам хотелось бы также посмотреть квитанции об оплате разговоров по автомобильному радиотелефону за январь.
— Полагаю, что вы хотите уточнить время, когда он звонил Виктору Орзини. Страховая компания уже проверяла это. Вызов пришел меньше чем за минуту до происшествия на мосту Таппан-Зи.
Они поинтересовались положением с финансами в компании.
— Отчетность у нас в порядке. Она была тщательно проревизована. Последние несколько лет мы, как и многие другие предприниматели, испытывали на себе влияние спада деловой активности. Компании, с которыми мы имеем дело, больше увольняли людей, чем нанимали их. Тем не менее, мне не известно ни одной причины, которая могла бы заставить Эдвина взять несколько сотен тысяч долларов под свою страховку.
— Ваша фирма, должно быть, получила комиссионные от клиники Маннинга за устройство Петровик?
— Конечно.
— Эти комиссионные пошли в карман Коллинзу?
— Нет, ревизоры нашли их в отчетности.
— Но ведь поступившие на ваш счет 6000 долларов не были проведены как оплата за устройство на работу Элен Петровик?
— В содержащейся в нашем деле выписке об оплате услуги клиникой Маннинга допущена путаница. В ней указано: «Второй взнос, причитающийся в счет уплаты за наем доктора Генри Уильямса». Но дело в том, что второго взноса за наем Уильямса с клиники не причиталось.
— Теперь ясно, что на трудоустройстве Петровик Коллинз не погрел руки.
— Я бы сказал, что это очевидно.
Когда они, наконец, ушли, Филлип Картер попытался сосредоточиться на своей работе, но это не удавалось. Ему было слышно, как в приемной зазвонил телефон. Джесси сообщила по переговорному устройству, что с ним хочет поговорить репортер из какой-то бульварной газетки. Филлип наотрез отказался говорить с ним, сообразив, что весь день ему звонят только репортеры. И ни одного звонка от клиентов...
37
38
— Я не хочу еще раз оказаться на телеэкранах.
— Я не прошу вас об этом. Я прошу поговорить со мной.
Стефани заколебалась. «Когда закончится служба, — думала она, — я не хочу оказаться с Поттерзом или с теми старухами из румынского общества. Все они сплетничают обо мне».
— Я пообедаю с вами, — согласилась она.
Высадив мать возле гостиницы, Меган понеслась в Трентон с такой скоростью, на какую только могла отважиться.
По дороге она еще раз воспользовалась радиотелефоном и сообщила Тому Уайкеру о том, что найдена машина ее отца.
— Известно ли кому-нибудь еще о том, что машина нашлась? — быстро спросил он.
— Пока нет. Они стараются не распространяться об этом. Но мы же знаем, что шила в мешке не утаишь. — Она пыталась придать своему голосу небрежное звучание. — Но, по крайней мере, третий канал получит преимущество в освещении всего этого.
— Дело превращается в крупную историю, Мег.
— Да, я знаю.
— Мы запустим сообщение об этом немедленно.
— Для этого я и звоню вам.
— Мег, мне жаль, что все так происходит.
— Не стоит. Всему этому есть какое-то простое объяснение.
— Когда у миссис Андерсон должен родиться ребенок?
— Ее кладут в больницу в понедельник. Она согласна, чтобы я в воскресенье побывала у нее в доме и сняла на пленку, как они с Джонатаном готовят комнату для новорожденного. У нее сохранились снимки Джонатана, сделанные сразу после его рождения, которые мы можем использовать. Когда родится ребенок, мы сможем сравнить их.
— Занимайся этим, по крайней мере, пока.
— Благодарю, Том, — сказала она, — и спасибо за поддержку.
В пятницу во второй половине дня Филлип Картер большую часть времени был занят тем, что отвечал на вопросы об Эдвине Коллинзе, с каждым разом становившиеся все более тенденциозными. Он постепенно терял терпение.
— Нет, у нас больше не было случая, когда бы поднимался вопрос о подлинности документов. Наша репутация была безупречной.
Арлин Вайсе спросила о машине:
— Когда она была обнаружена в Нью-Йорке, на спидометре у нее было двадцать семь тысяч миль, господин Картер. Как явствует из техпаспорта, последний раз она проходила обслуживание в октябре, чуть больше года назад. В то время пробег составлял двадцать одну тысячу миль. Сколько миль в среднем Коллинз накручивал на своей машине за месяц?
— Я бы сказал, что это полностью зависело от графика его работы. Мы пользуемся служебными автомобилями и меняем их каждые три года. Когда их обслуживать, мы определяли сами. Я к этому относился довольно скрупулезно, тогда как Эдвин был несколько небрежным в этих вопросах.
— Тогда позвольте поставить вопрос следующим образом, — продолжал Боб Маррон. — Коллинз исчез в январе. Возможно ли, что с октября прошлого года по январь текущего он наездил на своей машине шесть тысяч миль?
— Я не знаю. Могу вам дать расписание его деловых встреч за эти месяцы и попытаться определить по его отчетам о расходах, на какие из этих встреч он ездил на автомобиле.
— Нам необходимо попробовать выяснить, сколько машина прошла с января, — заключил Маррон. — Нам хотелось бы также посмотреть квитанции об оплате разговоров по автомобильному радиотелефону за январь.
— Полагаю, что вы хотите уточнить время, когда он звонил Виктору Орзини. Страховая компания уже проверяла это. Вызов пришел меньше чем за минуту до происшествия на мосту Таппан-Зи.
Они поинтересовались положением с финансами в компании.
— Отчетность у нас в порядке. Она была тщательно проревизована. Последние несколько лет мы, как и многие другие предприниматели, испытывали на себе влияние спада деловой активности. Компании, с которыми мы имеем дело, больше увольняли людей, чем нанимали их. Тем не менее, мне не известно ни одной причины, которая могла бы заставить Эдвина взять несколько сотен тысяч долларов под свою страховку.
— Ваша фирма, должно быть, получила комиссионные от клиники Маннинга за устройство Петровик?
— Конечно.
— Эти комиссионные пошли в карман Коллинзу?
— Нет, ревизоры нашли их в отчетности.
— Но ведь поступившие на ваш счет 6000 долларов не были проведены как оплата за устройство на работу Элен Петровик?
— В содержащейся в нашем деле выписке об оплате услуги клиникой Маннинга допущена путаница. В ней указано: «Второй взнос, причитающийся в счет уплаты за наем доктора Генри Уильямса». Но дело в том, что второго взноса за наем Уильямса с клиники не причиталось.
— Теперь ясно, что на трудоустройстве Петровик Коллинз не погрел руки.
— Я бы сказал, что это очевидно.
Когда они, наконец, ушли, Филлип Картер попытался сосредоточиться на своей работе, но это не удавалось. Ему было слышно, как в приемной зазвонил телефон. Джесси сообщила по переговорному устройству, что с ним хочет поговорить репортер из какой-то бульварной газетки. Филлип наотрез отказался говорить с ним, сообразив, что весь день ему звонят только репортеры. И ни одного звонка от клиентов...
37
В двенадцать тридцать, когда панихида по Элен Петровик уже подходила к середине, Меган неслышно проскользнула в церковь святого Доминика, где присутствовало совсем немного людей. В соответствии с пожеланиями усопшей это была простая служба, без цветов и песнопения.
Здесь находились немногочисленные соседи из Лоренсвилля, а также несколько женщин почтенного возраста из румынской колонии. Стефани сидела рядом с адвокатом тетки. Когда служба закончилась, Меган подошла к ним и представилась. При виде ее молодая женщина, похоже, обрадовалась.
— Позвольте мне распрощаться с этими людьми, а затем я присоединюсь к вам.
Меган видела приглушенно вежливое выражение сочувствия, но ни у кого не замечала большого проявления скорби. Она подошла к двум женщинам, которые только что вышли из церкви.
— Вы хорошо знали Элен Петровик? — спросила она.
— Так же, как и других, — последовал сдержанный ответ от одной из них. — Некоторые из нас ходят вместе на концерты. Элен иногда присоединялась к нам. Она была членом румынского общества и получала уведомления о всех наших мероприятиях. Иногда она появлялась на них.
— Но не очень часто.
— Да, не очень.
— Были ли у нее особенно близкие друзья?
Вторая женщина отрицательно покачала головой:
— Элен принадлежала самой себе.
— А как насчет мужчин? Я встречала миссис Петровик. Она была очень привлекательной женщиной.
Теперь они обе покачали головами.
— Если у нее и был мужчина, то она никогда даже намеком не давала понять это.
Меган заметила, что Стефани прощается с последним из присутствовавших в церкви. Когда она направилась к Меган, вслед ей прозвучали слова, сказанные адвокатом:
— Вам лучше не беседовать с этим репортером. Я был бы рад отвезти вас домой или в какой-нибудь ресторан пообедать.
— Все будет в порядке.
Меган взяла молодую женщину за руку, и они вместе преодолели оставшиеся ступени.
— Они очень высокие.
— А я теперь такая неуклюжая. У меня все время заплетаются ноги.
— Чувствуйте себя свободно, — заметила Меган, когда они оказались в ее машине. — Куда бы вам хотелось отправиться поесть?
— Вы не будете возражать, если мы вернемся в дом. Там много еды, а я так устала.
— Нет, конечно.
Когда они приехали в дом Петровик, Меган настояла, чтобы Стефани отдохнула, пока она приготовит поесть.
— Сбросьте туфли и положите ноги на диван, — твердо сказала она. — У нас есть семейная гостиница, и я выросла в ней на кухне. Так что мне не привыкать заниматься этим делом.
Разогревая суп и накладывая на тарелку куски холодной курицы и салат, она оглядывала помещение. Кухня была оформлена в стиле французского загородного дома. Плитка, которой были выложены стены, и терракотовое покрытие полов, несомненно, изготовлены по индивидуальному заказу. Кухонные приборы и принадлежности являли собой последнее слово техники в этой области. Круглый дубовый стол 0 стулья были антикварными. Очевидно, что в дом вложено немало сил и... денег.
Они ели в столовой. Стоявшие здесь роскошные кресла вокруг старинного стола, расположенного на возвышении, тоже не оставляли сомнений в своей немалой стоимости. Откуда могли взяться такие деньги, удивлялась Меган. Элен работала косметологом, пока не получила место секретарши в трентонской клинике, откуда перешла к Маннингу.
Меган не пришлось задавать вопросы Стефани, ибо та горела желанием обсудить свои проблемы.
— Они собираются продать этот дом. Все деньги от продажи и еще восемьсот тысяч долларов отойдут клинике. Но это же так несправедливо. Тетя обещала изменить свое завещание. Я ее единственная родственница. Вот почему она пригласила меня сюда.
— А что насчет отца ребенка? — спросила Меган. — Его можно заставить, чтобы он помогал вам.
— Он уехал.
— Его можно найти. В нашей стране есть законы, которые защищают интересы детей. Как его фамилия?
Стефани заколебалась.
— Я не хочу иметь с ним ничего общего.
— Вы имеете право на то, чтобы о вас заботились.
— Я собираюсь отдать ребенка на воспитание в какую-нибудь семью. Это единственный выход для меня.
— Может статься, что это не единственный выход для вас. Так как его фамилия и где вы с ним встретились?
— Я... я встретила его на одном из мероприятий румынской общины в Нью-Йорке. Его зовут Ян. У Элен разболелась голова в тот вечер, и она рано уехала. Он предложил отвезти меня домой. — Она опустила глаза. — Я не люблю говорить о том, какой глупой я была.
— Вы часто встречались с ним?
— Несколько раз.
— Вы сказали ему о ребенке?
— Он зашел, чтобы сообщить, что уезжает в Калифорнию. Вот тогда я и сказала ему. Он ответил, что это моя забота.
— Когда это было?
— В марте.
— Кто он по профессии?
— Он... механик. Пожалуйста, мисс Коллинз, я не желаю иметь с ним никаких дел. Ведь многие же просто хотят иметь детей?
— Да, многие. Но как раз это я и имела в виду, когда говорила, что могу помочь вам. Если мы разыщем Яна, ему придется помогать вам с ребенком хотя бы до тех пор, пока вы не найдете работу.
— Пожалуйста, оставьте его в покое. Я боюсь его. Он был таким злым.
— Злым, потому что вы сказали, что он отец ребенка?
— Не спрашивайте меня больше о нем! — Стефани резко отодвинулась вместе со стулом от стола. — Вы сказали, что поможете. Тогда найдите таких людей, которые взяли бы ребенка и дали мне денег.
Меган проговорила сокрушенно:
— Извините меня, Стефани. Я меньше всего хотела расстроить вас. Давайте выпьем чаю. Посуду я уберу потом.
В гостиной она подложила еще одну подушку под спину Стефани, и прикрыла ее ноги одеялом. Стефани смущенно улыбнулась.
— Вы очень добры. Я же вела себя грубо. Это оттого, что так много всего произошло за столь короткое время.
— Стефани, все, что вам нужно сейчас, это найти кого-то, кто помог бы продлить вам вид на жительство до тех пор, пока вы не получите работу. У вашей тети, наверняка, был такой близкий знакомый, кто мог бы помочь вам в этом деле.
— Вы хотите сказать, если один из ее друзей поручится за меня, то я смогу остаться?
— Да. Разве не найдется такого, кто чем-то обязан вашей тете?
Лицо Стефани просветлело.
— О да. Такой человек действительно может найтись. Спасибо вам, Меган.
— Кто этот человек? — быстро спросила она.
— Я могу ошибаться, — сказала Стефани, вдруг занервничав. — Я должна подумать.
Больше она не сказала ничего.
Времени было два часа. С утра Берни уже сделал пару рейсов из аэропорта Ла Гуардиа, а затем подвез пассажира из аэропорта Кеннеди в Бронксвилл.
Сегодня у него не было намерения побывать в Коннектикуте. Но на выезде из округа Кросс он обнаружил, что поворачивает на север. Теперь ему не оставалось ничего другого, как ехать в Ньютаун.
Автомобиля Меган перед ее домом не было. По извилистой дороге он медленно доехал до тупика, затем развернулся и двинулся обратно. Мальчонки с его собакой нигде не было видно. Это его устраивало. Ему не хотелось, чтобы его видели.
Дом Меган опять остался позади. Ему нельзя торчать здесь вечно.
Мимо проплыла гостиница «Драмдоу». Постой, подумал он. Она же принадлежит ее матери. Он прочел об этом во вчерашней газете. Секунду спустя он развернулся и въехал на стоянку. Здесь должен быть бар, мелькнуло у него в голове. Можно выпить пива и, может быть, даже заказать сандвич.
Представь, что Меган окажется там. Ну и что? Он скажет ей то же самое, что сказал бы другим: он работает на местную кабельную станцию в Эльмайре. Почему она должна не верить ему?
Вестибюль гостиницы был средних размеров. Стены отделаны деревянными панелями. На полу лежал ковер в синюю и красную клетку. Справа можно было видеть нескольких человек, сидящих в обеденном зале, и помощника официанта, убирающего со столов посуду. «Так, время ланча уже давно прошло», — подумал он. Бар располагался слева. Кроме бармена, в нем никого не было. Он прошел к стойке, сел на стул, заказал пиво и попросил меню.
Остановив свой выбор на гамбургере, завел разговор с барменом:
— Прекрасное местечко.
— Это уж точно, — согласился с ним бармен.
На груди у бармена висела табличка с именем Джо. На вид ему было около пятидесяти. В глубине бара лежала местная газета. Берни показал на нее.
— Я читал вчерашний номер. Похоже, что у семейства, владеющего этой гостиницей, много проблем.
— Куда уж больше, — опять согласился Джо. — Судьба-злодейка. Миссис Коллинз — самая прекрасная из женщин, какие только есть на свете, а ее дочь Мег — просто куколка.
Вошли двое и сели у дальнего конца стойки. Джо выполнил их заказ и остался перекинуться словечком. Заканчивая с гамбургером и пивом, Берни осматривался. Задние окна выходили на автостоянку. За ней начинался лес, который тянулся и дальше за домом Коллинзов.
У Берни появилась интересная мысль. Если он приедет сюда вечером, то его машина затеряется среди многочисленных автомобилей на стоянке, а сам он сможет незаметно проскользнуть в лес. Может быть, оттуда ему удастся снять Меган в ее доме. С его телеобъективом это будет несложно.
Прежде чем уйти, он поинтересовался у Джо, надо ли платить у них за стоянку.
— Только по пятницам и субботам, — ответил Джо. Берни кивнул. Он решил, что вернется сюда в воскресенье вечером.
Меган рассталась со Стефани Петровик в два часа. Уже стоя в дверях, она сказала:
— Я буду звонить вам, чтобы узнать, когда вас положат в больницу. Нелегко рожать первого ребенка, когда рядом нет никого из близких.
— Я со страхом жду этого, — призналась Стефани. — Моей матери пришлось нелегко, когда она рожала меня. Боюсь, как бы такое не повторилось и со мной.
Обеспокоенное молодое лицо все еще стояло перед глазами Меган. Почему Стефани наотрез отказалась от попытки добиться помощи от отца ребенка? Конечно, если она решила отдать его на воспитание, то это может и не иметь для нее значения.
Прежде чем отправиться домой, Меган хотела сделать еще одну остановку. Недалеко от Лоренсвилля находился Трентон, где Элен Петровик работала секретаршей в центре Доулинга, также занимавшемся вопросами искусственного оплодотворения. Возможно, кто-нибудь вспомнит там эту женщину, несмотря на то, что она ушла от них к Маннингу шесть лет назад. Меган была намерена разузнать о ней побольше.
Центр Доулинга располагался в небольшом здании, примыкавшем к госпиталю «Вэлли Мемориал». В приемном покое стояли лишь стол со стулом. Было очевидно, что этому заведению далеко до клиники Маннинга.
Меган не стала предъявлять свое удостоверение Пи-си-ди. Она была здесь не как репортер. Когда она сказала в регистратуре, что хочет поговорить с кем-нибудь о Элен Петровик, выражение лица сидевшей там женщины резко изменилось.
— Нам больше нечего сказать по этому вопросу. Миссис Петровик проработала здесь три года секретаршей. К медицинской стороне дела она не имела никакого отношения.
— Я уверена в этом, — заявила Меган. — Но мой отец несет ответственность за устройство ее на работу в клинику Маннинга. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь, кто хорошо ее знал. Я хочу узнать, запрашивала ли фирма отца рекомендации на нее?
Вид у женщины стал растерянным.
— Пожалуйста, — тихо попросила Меган.
— Я посмотрю, на месте ли директор.
Директором была симпатичная седовласая женщина лет пятидесяти. Когда Меган пригласили в ее кабинет, она представилась как доктор Китинг.
— Я доктор философии, а не педиатр, — коротко сказала она. — И занимаюсь деловой стороной работы центра.
Личное дело Элен Петровик находилось у нее в столе.
— Два дня назад прокуратура штата Коннектикут запросила его копию, — пояснила она.
— Вы не будете возражать, если я сделаю из него кое-какие выписки?
— Нет, конечно.
В деле содержались сведения, уже опубликованные в газетах. В своем заявлении о приеме на работу в центр Доулинга Элен Петровик была правдива. Она просила принять ее на место секретарши и сообщала, что раньше работала косметологом, указывая также, что недавно получила свидетельство об окончании школы секретарей Вудза в Нью-Йорке.
— Сведения были достоверными, — заключила доктор Китинг. — Впечатление она производила прекрасное и имела приятные манеры. Я приняла ее и была очень довольна все эти три года, пока она находилась здесь.
— Она сказала вам при увольнении, что уходит в клинику Маннинга?
— Нет. Она сказала, что собирается опять работать косметологом в Нью-Йорке, где ее друг открывает салон. Вот почему мы не удивились тому, что к нам так и не обратились за рекомендациями.
— В таком случае вы не имели дел с фирмой «Коллинз энд Картер»?
— Нет, никаких.
— Доктор Китинг, миссис Петровик удалось втереть очки всему медицинскому персоналу в клинике Маннинга. Где, вы думаете, она приобрела знания, необходимые для работы с эмбрионами, сохраняемыми при криогенных температурах?
Китинг нахмурилась.
— Как я уже говорила следователям из Коннектикута, Элен была страстно увлечена медициной, особенно той ее областью, которой занимаются здесь, а именно: методами искусственного оплодотворения. Каждую свободную минуту своего времени она уделяла чтению медицинской литературы, часто посещала лабораторию и наблюдала за тем, что там происходит. Могу добавить только, что ей никогда не разрешалось находиться в лаборатории одной. Мы даже специалистам не разрешаем находиться там по одному. Это своего рода меры безопасности. Я считаю, что это должно быть правилом в каждом подобном заведении.
— Таким образом, вы считаете, что она приобрела свои медицинские познания посредством наблюдения и чтения?
— Трудно поверить в то, что кто-то, не имеющий собственного практического опыта в этой области, может оказаться способным одурачить специалистов, но это единственное объяснение, которое у меня есть.
— Доктор Китинг, из всего того, что я слышала, можно сделать вывод, что Элен Петровик была прекрасным, уважаемым, но одиноким человеком. Здесь она тоже была такой?
— Я бы сказала да. Насколько мне известно, она никогда не была в близких отношениях ни с кем из секретарш и ни с одним человеком из всего персонала вообще.
— И ни с кем из мужчин?
— Я не знаю точно, но мне всегда казалось, что она встречалась с кем-то из госпиталя. Несколько раз, когда она отсутствовала на своем рабочем месте, ей кто-то звонил, и трубку брала то одна, то другая девушка. Потом девушки даже стали подшучивать по поводу ее «доктора Икс». Очевидно, их каждый раз просили передать Элен, чтобы она перезвонила по одному из добавочных номеров в госпитале.
— Вам не был известен этот номер?
— Это было больше шести лет назад.
— Да, конечно, — Меган встала. — Доктор Китинг, вы были очень любезны. Можно я оставлю свой номер телефона, просто на тот случай, если вы вдруг вспомните что-то, что, по вашему мнению, может оказаться полезным.
Китинг протянула ей руку.
— Я знаю, какими сложными бывают обстоятельства, миссис Коллинз. Мне бы очень хотелось помочь вам.
Садясь в машину, Меган задержала взгляд на внушительном здании госпиталя. Десяток этажей в высоту, полквартала в длину, сотни окон, начинающих светиться огнями в сумерках раннего вечера.
Могло ли быть такое, что за одним из этих окон находился врач, который помогал Элен Петровик довести до совершенства ее обман?
Меган сворачивала на шоссе под номером семь, когда в эфир вышли пятичасовые новости. В сводке радиостанции Пи-си-ди сообщалось: «Помощник прокурора штата Джон Дуайер подтвердил, что автомобиль, за рулем которого накануне январской катастрофы на мосту Таппан-Зи находился Эдвин Коллинз, был обнаружен возле квартиры его дочери в Манхэттене. Баллистическая экспертиза показала, что пистолет Коллинза, обнаруженный в машине, является тем самым оружием, из которого была убита Элен Петровик, устроенная им с фальшивыми документами на работу в лабораторию клиники Маннинга. Только что выписан ордер на арест Эдвина Коллинза в связи с подозрением его в совершении убийства».
Здесь находились немногочисленные соседи из Лоренсвилля, а также несколько женщин почтенного возраста из румынской колонии. Стефани сидела рядом с адвокатом тетки. Когда служба закончилась, Меган подошла к ним и представилась. При виде ее молодая женщина, похоже, обрадовалась.
— Позвольте мне распрощаться с этими людьми, а затем я присоединюсь к вам.
Меган видела приглушенно вежливое выражение сочувствия, но ни у кого не замечала большого проявления скорби. Она подошла к двум женщинам, которые только что вышли из церкви.
— Вы хорошо знали Элен Петровик? — спросила она.
— Так же, как и других, — последовал сдержанный ответ от одной из них. — Некоторые из нас ходят вместе на концерты. Элен иногда присоединялась к нам. Она была членом румынского общества и получала уведомления о всех наших мероприятиях. Иногда она появлялась на них.
— Но не очень часто.
— Да, не очень.
— Были ли у нее особенно близкие друзья?
Вторая женщина отрицательно покачала головой:
— Элен принадлежала самой себе.
— А как насчет мужчин? Я встречала миссис Петровик. Она была очень привлекательной женщиной.
Теперь они обе покачали головами.
— Если у нее и был мужчина, то она никогда даже намеком не давала понять это.
Меган заметила, что Стефани прощается с последним из присутствовавших в церкви. Когда она направилась к Меган, вслед ей прозвучали слова, сказанные адвокатом:
— Вам лучше не беседовать с этим репортером. Я был бы рад отвезти вас домой или в какой-нибудь ресторан пообедать.
— Все будет в порядке.
Меган взяла молодую женщину за руку, и они вместе преодолели оставшиеся ступени.
— Они очень высокие.
— А я теперь такая неуклюжая. У меня все время заплетаются ноги.
— Чувствуйте себя свободно, — заметила Меган, когда они оказались в ее машине. — Куда бы вам хотелось отправиться поесть?
— Вы не будете возражать, если мы вернемся в дом. Там много еды, а я так устала.
— Нет, конечно.
Когда они приехали в дом Петровик, Меган настояла, чтобы Стефани отдохнула, пока она приготовит поесть.
— Сбросьте туфли и положите ноги на диван, — твердо сказала она. — У нас есть семейная гостиница, и я выросла в ней на кухне. Так что мне не привыкать заниматься этим делом.
Разогревая суп и накладывая на тарелку куски холодной курицы и салат, она оглядывала помещение. Кухня была оформлена в стиле французского загородного дома. Плитка, которой были выложены стены, и терракотовое покрытие полов, несомненно, изготовлены по индивидуальному заказу. Кухонные приборы и принадлежности являли собой последнее слово техники в этой области. Круглый дубовый стол 0 стулья были антикварными. Очевидно, что в дом вложено немало сил и... денег.
Они ели в столовой. Стоявшие здесь роскошные кресла вокруг старинного стола, расположенного на возвышении, тоже не оставляли сомнений в своей немалой стоимости. Откуда могли взяться такие деньги, удивлялась Меган. Элен работала косметологом, пока не получила место секретарши в трентонской клинике, откуда перешла к Маннингу.
Меган не пришлось задавать вопросы Стефани, ибо та горела желанием обсудить свои проблемы.
— Они собираются продать этот дом. Все деньги от продажи и еще восемьсот тысяч долларов отойдут клинике. Но это же так несправедливо. Тетя обещала изменить свое завещание. Я ее единственная родственница. Вот почему она пригласила меня сюда.
— А что насчет отца ребенка? — спросила Меган. — Его можно заставить, чтобы он помогал вам.
— Он уехал.
— Его можно найти. В нашей стране есть законы, которые защищают интересы детей. Как его фамилия?
Стефани заколебалась.
— Я не хочу иметь с ним ничего общего.
— Вы имеете право на то, чтобы о вас заботились.
— Я собираюсь отдать ребенка на воспитание в какую-нибудь семью. Это единственный выход для меня.
— Может статься, что это не единственный выход для вас. Так как его фамилия и где вы с ним встретились?
— Я... я встретила его на одном из мероприятий румынской общины в Нью-Йорке. Его зовут Ян. У Элен разболелась голова в тот вечер, и она рано уехала. Он предложил отвезти меня домой. — Она опустила глаза. — Я не люблю говорить о том, какой глупой я была.
— Вы часто встречались с ним?
— Несколько раз.
— Вы сказали ему о ребенке?
— Он зашел, чтобы сообщить, что уезжает в Калифорнию. Вот тогда я и сказала ему. Он ответил, что это моя забота.
— Когда это было?
— В марте.
— Кто он по профессии?
— Он... механик. Пожалуйста, мисс Коллинз, я не желаю иметь с ним никаких дел. Ведь многие же просто хотят иметь детей?
— Да, многие. Но как раз это я и имела в виду, когда говорила, что могу помочь вам. Если мы разыщем Яна, ему придется помогать вам с ребенком хотя бы до тех пор, пока вы не найдете работу.
— Пожалуйста, оставьте его в покое. Я боюсь его. Он был таким злым.
— Злым, потому что вы сказали, что он отец ребенка?
— Не спрашивайте меня больше о нем! — Стефани резко отодвинулась вместе со стулом от стола. — Вы сказали, что поможете. Тогда найдите таких людей, которые взяли бы ребенка и дали мне денег.
Меган проговорила сокрушенно:
— Извините меня, Стефани. Я меньше всего хотела расстроить вас. Давайте выпьем чаю. Посуду я уберу потом.
В гостиной она подложила еще одну подушку под спину Стефани, и прикрыла ее ноги одеялом. Стефани смущенно улыбнулась.
— Вы очень добры. Я же вела себя грубо. Это оттого, что так много всего произошло за столь короткое время.
— Стефани, все, что вам нужно сейчас, это найти кого-то, кто помог бы продлить вам вид на жительство до тех пор, пока вы не получите работу. У вашей тети, наверняка, был такой близкий знакомый, кто мог бы помочь вам в этом деле.
— Вы хотите сказать, если один из ее друзей поручится за меня, то я смогу остаться?
— Да. Разве не найдется такого, кто чем-то обязан вашей тете?
Лицо Стефани просветлело.
— О да. Такой человек действительно может найтись. Спасибо вам, Меган.
— Кто этот человек? — быстро спросила она.
— Я могу ошибаться, — сказала Стефани, вдруг занервничав. — Я должна подумать.
Больше она не сказала ничего.
Времени было два часа. С утра Берни уже сделал пару рейсов из аэропорта Ла Гуардиа, а затем подвез пассажира из аэропорта Кеннеди в Бронксвилл.
Сегодня у него не было намерения побывать в Коннектикуте. Но на выезде из округа Кросс он обнаружил, что поворачивает на север. Теперь ему не оставалось ничего другого, как ехать в Ньютаун.
Автомобиля Меган перед ее домом не было. По извилистой дороге он медленно доехал до тупика, затем развернулся и двинулся обратно. Мальчонки с его собакой нигде не было видно. Это его устраивало. Ему не хотелось, чтобы его видели.
Дом Меган опять остался позади. Ему нельзя торчать здесь вечно.
Мимо проплыла гостиница «Драмдоу». Постой, подумал он. Она же принадлежит ее матери. Он прочел об этом во вчерашней газете. Секунду спустя он развернулся и въехал на стоянку. Здесь должен быть бар, мелькнуло у него в голове. Можно выпить пива и, может быть, даже заказать сандвич.
Представь, что Меган окажется там. Ну и что? Он скажет ей то же самое, что сказал бы другим: он работает на местную кабельную станцию в Эльмайре. Почему она должна не верить ему?
Вестибюль гостиницы был средних размеров. Стены отделаны деревянными панелями. На полу лежал ковер в синюю и красную клетку. Справа можно было видеть нескольких человек, сидящих в обеденном зале, и помощника официанта, убирающего со столов посуду. «Так, время ланча уже давно прошло», — подумал он. Бар располагался слева. Кроме бармена, в нем никого не было. Он прошел к стойке, сел на стул, заказал пиво и попросил меню.
Остановив свой выбор на гамбургере, завел разговор с барменом:
— Прекрасное местечко.
— Это уж точно, — согласился с ним бармен.
На груди у бармена висела табличка с именем Джо. На вид ему было около пятидесяти. В глубине бара лежала местная газета. Берни показал на нее.
— Я читал вчерашний номер. Похоже, что у семейства, владеющего этой гостиницей, много проблем.
— Куда уж больше, — опять согласился Джо. — Судьба-злодейка. Миссис Коллинз — самая прекрасная из женщин, какие только есть на свете, а ее дочь Мег — просто куколка.
Вошли двое и сели у дальнего конца стойки. Джо выполнил их заказ и остался перекинуться словечком. Заканчивая с гамбургером и пивом, Берни осматривался. Задние окна выходили на автостоянку. За ней начинался лес, который тянулся и дальше за домом Коллинзов.
У Берни появилась интересная мысль. Если он приедет сюда вечером, то его машина затеряется среди многочисленных автомобилей на стоянке, а сам он сможет незаметно проскользнуть в лес. Может быть, оттуда ему удастся снять Меган в ее доме. С его телеобъективом это будет несложно.
Прежде чем уйти, он поинтересовался у Джо, надо ли платить у них за стоянку.
— Только по пятницам и субботам, — ответил Джо. Берни кивнул. Он решил, что вернется сюда в воскресенье вечером.
Меган рассталась со Стефани Петровик в два часа. Уже стоя в дверях, она сказала:
— Я буду звонить вам, чтобы узнать, когда вас положат в больницу. Нелегко рожать первого ребенка, когда рядом нет никого из близких.
— Я со страхом жду этого, — призналась Стефани. — Моей матери пришлось нелегко, когда она рожала меня. Боюсь, как бы такое не повторилось и со мной.
Обеспокоенное молодое лицо все еще стояло перед глазами Меган. Почему Стефани наотрез отказалась от попытки добиться помощи от отца ребенка? Конечно, если она решила отдать его на воспитание, то это может и не иметь для нее значения.
Прежде чем отправиться домой, Меган хотела сделать еще одну остановку. Недалеко от Лоренсвилля находился Трентон, где Элен Петровик работала секретаршей в центре Доулинга, также занимавшемся вопросами искусственного оплодотворения. Возможно, кто-нибудь вспомнит там эту женщину, несмотря на то, что она ушла от них к Маннингу шесть лет назад. Меган была намерена разузнать о ней побольше.
Центр Доулинга располагался в небольшом здании, примыкавшем к госпиталю «Вэлли Мемориал». В приемном покое стояли лишь стол со стулом. Было очевидно, что этому заведению далеко до клиники Маннинга.
Меган не стала предъявлять свое удостоверение Пи-си-ди. Она была здесь не как репортер. Когда она сказала в регистратуре, что хочет поговорить с кем-нибудь о Элен Петровик, выражение лица сидевшей там женщины резко изменилось.
— Нам больше нечего сказать по этому вопросу. Миссис Петровик проработала здесь три года секретаршей. К медицинской стороне дела она не имела никакого отношения.
— Я уверена в этом, — заявила Меган. — Но мой отец несет ответственность за устройство ее на работу в клинику Маннинга. Мне необходимо поговорить с кем-нибудь, кто хорошо ее знал. Я хочу узнать, запрашивала ли фирма отца рекомендации на нее?
Вид у женщины стал растерянным.
— Пожалуйста, — тихо попросила Меган.
— Я посмотрю, на месте ли директор.
Директором была симпатичная седовласая женщина лет пятидесяти. Когда Меган пригласили в ее кабинет, она представилась как доктор Китинг.
— Я доктор философии, а не педиатр, — коротко сказала она. — И занимаюсь деловой стороной работы центра.
Личное дело Элен Петровик находилось у нее в столе.
— Два дня назад прокуратура штата Коннектикут запросила его копию, — пояснила она.
— Вы не будете возражать, если я сделаю из него кое-какие выписки?
— Нет, конечно.
В деле содержались сведения, уже опубликованные в газетах. В своем заявлении о приеме на работу в центр Доулинга Элен Петровик была правдива. Она просила принять ее на место секретарши и сообщала, что раньше работала косметологом, указывая также, что недавно получила свидетельство об окончании школы секретарей Вудза в Нью-Йорке.
— Сведения были достоверными, — заключила доктор Китинг. — Впечатление она производила прекрасное и имела приятные манеры. Я приняла ее и была очень довольна все эти три года, пока она находилась здесь.
— Она сказала вам при увольнении, что уходит в клинику Маннинга?
— Нет. Она сказала, что собирается опять работать косметологом в Нью-Йорке, где ее друг открывает салон. Вот почему мы не удивились тому, что к нам так и не обратились за рекомендациями.
— В таком случае вы не имели дел с фирмой «Коллинз энд Картер»?
— Нет, никаких.
— Доктор Китинг, миссис Петровик удалось втереть очки всему медицинскому персоналу в клинике Маннинга. Где, вы думаете, она приобрела знания, необходимые для работы с эмбрионами, сохраняемыми при криогенных температурах?
Китинг нахмурилась.
— Как я уже говорила следователям из Коннектикута, Элен была страстно увлечена медициной, особенно той ее областью, которой занимаются здесь, а именно: методами искусственного оплодотворения. Каждую свободную минуту своего времени она уделяла чтению медицинской литературы, часто посещала лабораторию и наблюдала за тем, что там происходит. Могу добавить только, что ей никогда не разрешалось находиться в лаборатории одной. Мы даже специалистам не разрешаем находиться там по одному. Это своего рода меры безопасности. Я считаю, что это должно быть правилом в каждом подобном заведении.
— Таким образом, вы считаете, что она приобрела свои медицинские познания посредством наблюдения и чтения?
— Трудно поверить в то, что кто-то, не имеющий собственного практического опыта в этой области, может оказаться способным одурачить специалистов, но это единственное объяснение, которое у меня есть.
— Доктор Китинг, из всего того, что я слышала, можно сделать вывод, что Элен Петровик была прекрасным, уважаемым, но одиноким человеком. Здесь она тоже была такой?
— Я бы сказала да. Насколько мне известно, она никогда не была в близких отношениях ни с кем из секретарш и ни с одним человеком из всего персонала вообще.
— И ни с кем из мужчин?
— Я не знаю точно, но мне всегда казалось, что она встречалась с кем-то из госпиталя. Несколько раз, когда она отсутствовала на своем рабочем месте, ей кто-то звонил, и трубку брала то одна, то другая девушка. Потом девушки даже стали подшучивать по поводу ее «доктора Икс». Очевидно, их каждый раз просили передать Элен, чтобы она перезвонила по одному из добавочных номеров в госпитале.
— Вам не был известен этот номер?
— Это было больше шести лет назад.
— Да, конечно, — Меган встала. — Доктор Китинг, вы были очень любезны. Можно я оставлю свой номер телефона, просто на тот случай, если вы вдруг вспомните что-то, что, по вашему мнению, может оказаться полезным.
Китинг протянула ей руку.
— Я знаю, какими сложными бывают обстоятельства, миссис Коллинз. Мне бы очень хотелось помочь вам.
Садясь в машину, Меган задержала взгляд на внушительном здании госпиталя. Десяток этажей в высоту, полквартала в длину, сотни окон, начинающих светиться огнями в сумерках раннего вечера.
Могло ли быть такое, что за одним из этих окон находился врач, который помогал Элен Петровик довести до совершенства ее обман?
Меган сворачивала на шоссе под номером семь, когда в эфир вышли пятичасовые новости. В сводке радиостанции Пи-си-ди сообщалось: «Помощник прокурора штата Джон Дуайер подтвердил, что автомобиль, за рулем которого накануне январской катастрофы на мосту Таппан-Зи находился Эдвин Коллинз, был обнаружен возле квартиры его дочери в Манхэттене. Баллистическая экспертиза показала, что пистолет Коллинза, обнаруженный в машине, является тем самым оружием, из которого была убита Элен Петровик, устроенная им с фальшивыми документами на работу в лабораторию клиники Маннинга. Только что выписан ордер на арест Эдвина Коллинза в связи с подозрением его в совершении убийства».
38
В пятницу доктор Джордж Маннинг покинул клинику в пять часов дня. Три новых пациентки отменили свои посещения, а позвонило пока только с полдюжины обеспокоенных родителей, которых интересовали результаты ДНК-анализов на их биологическую совместимость с родившимися у них детьми. Маннинг знал, что достаточно всего лишь одного случая путаницы, чтобы паника охватила всех женщин, которые прибегали к их услугам. Не без оснований он боялся того, что могли принести ему несколько следующих дней.
Все восемь миль до дома в Южном Кенте он ехал одолеваемый усталостью. Позор, какой ужасный позор, сверлило у него в мозгу. Результаты десятилетнего труда и всеобщее признание уничтожены фактически за один вечер. Меньше недели назад он проводил ежегодную встречу питомцев и рассчитывал на почетный уход в отставку. На праздновании своего семидесятилетнего юбилея в январе он объявил, что будет находиться на своем посту еще только год.
Больше всего раздражало воспоминание о том, как, узнав из газет о праздновании юбилея и планах ухода в отставку, ему позвонил Эдвин Коллинз и спросил, может ли его фирма еще раз послужить клинике Маннинга!
В пятницу вечером, укладывая своего трехлетнего сына в постель, Дина Андерсон стиснула его в объятиях:
— Джонатан, думаю, что твой братик-близнец не собирается тянуть до понедельника со своим появлением на свет, — сказала она.
— Как у тебя со схватками, дорогая? — спросил муж, когда она спустилась вниз.
Следуют через каждые пять минут.
— Мне лучше предупредить врача.
— Вот вам и съемка, как мы с Джонанатом готовим для Райана комнату. — Она криво усмехнулась. — Тебе лучше вызвать мою мать и сообщить врачу, что я еду в больницу.
Через полчаса Дину Андерсон уже осматривали в медицинском центре Данбери.
— Вы не поверите, но схватки прекратились, — заметила она с сожалением.
— Мы подержим вас здесь, — обратился к ней акушер. — Если за ночь ничего не произойдет, утром начнем делать инъекции для стимуляции родов.
Дина притянула к себе голову мужа, чтобы поцеловать его.
— Не переживай ты так, папочка. И, чуть не забыла, позвони Меган Коллинз и предупреди ее, что Райан, по всей видимости, завтра появится на свет. Она хочет снять его на пленку, как только он окажется в детской палате. Не забудь захватить фотографии Джонатана, где он снят сразу после рождения. Она собирается показать их вместе с новорожденным, чтобы всём было видно, что они совершенно одинаковые. И дай знать доктору Маннингу. Он звонил сегодня и спрашивал, как у меня дела.
Следующим утром Меган и ее оператор Стив находились в вестибюле больницы и ждали появления на свет Райана. Дональд Андерсон передал им младенческие снимки Джонатана. Когда новорожденный окажется в детской палате, им разрешат снять его на пленку. Мать Дины привезет в больницу Джонатана, и они смогут также снять всю семью в сборе.
Глазом репортера Меган наблюдала за происходящим в вестибюле. Сестра катила к выходу молодую мать с ребенком на руках. Едва справляясь с чемоданами и букетами цветов, за ними спешил отец. Над одним из букетов плавал привязанный шар со словами: "Ура! У меня дочь! "
Измученная пара вышла из лифта с четырехлетним сынишкой, одна рука которого была в гипсе, а голова перебинтована. Будущая мать пересекла вестибюль и скрылась за дверью с надписью «Приемное отделение».
Наблюдая за этими семьями, Меган вспомнила Кайла. Какой же надо быть матерью, чтобы оставить шестилетнего малыша?
Оператор разглядывал фотографии Джонатана.
— Я буду снимать в таком же ракурсе, — сказал он. — Становится немного не по себе, когда думаешь о том, что тебе известно, как будет выглядеть еще не родившийся ребенок.
— Посмотри, — обратилась к нему Меган. — Ведь это же доктор Маннинг. Интересно, он здесь из-за Андерсонов?
Наверху в родильном зале громкий вопль вызвал улыбки на лицах врачей, сестер и Андерсонов. Бледная и измученная Дина Андерсон взглянула на мужа и увидела, что тот потрясен. Лихорадочно она приподнялась на локте:
Все восемь миль до дома в Южном Кенте он ехал одолеваемый усталостью. Позор, какой ужасный позор, сверлило у него в мозгу. Результаты десятилетнего труда и всеобщее признание уничтожены фактически за один вечер. Меньше недели назад он проводил ежегодную встречу питомцев и рассчитывал на почетный уход в отставку. На праздновании своего семидесятилетнего юбилея в январе он объявил, что будет находиться на своем посту еще только год.
Больше всего раздражало воспоминание о том, как, узнав из газет о праздновании юбилея и планах ухода в отставку, ему позвонил Эдвин Коллинз и спросил, может ли его фирма еще раз послужить клинике Маннинга!
В пятницу вечером, укладывая своего трехлетнего сына в постель, Дина Андерсон стиснула его в объятиях:
— Джонатан, думаю, что твой братик-близнец не собирается тянуть до понедельника со своим появлением на свет, — сказала она.
— Как у тебя со схватками, дорогая? — спросил муж, когда она спустилась вниз.
Следуют через каждые пять минут.
— Мне лучше предупредить врача.
— Вот вам и съемка, как мы с Джонанатом готовим для Райана комнату. — Она криво усмехнулась. — Тебе лучше вызвать мою мать и сообщить врачу, что я еду в больницу.
Через полчаса Дину Андерсон уже осматривали в медицинском центре Данбери.
— Вы не поверите, но схватки прекратились, — заметила она с сожалением.
— Мы подержим вас здесь, — обратился к ней акушер. — Если за ночь ничего не произойдет, утром начнем делать инъекции для стимуляции родов.
Дина притянула к себе голову мужа, чтобы поцеловать его.
— Не переживай ты так, папочка. И, чуть не забыла, позвони Меган Коллинз и предупреди ее, что Райан, по всей видимости, завтра появится на свет. Она хочет снять его на пленку, как только он окажется в детской палате. Не забудь захватить фотографии Джонатана, где он снят сразу после рождения. Она собирается показать их вместе с новорожденным, чтобы всём было видно, что они совершенно одинаковые. И дай знать доктору Маннингу. Он звонил сегодня и спрашивал, как у меня дела.
Следующим утром Меган и ее оператор Стив находились в вестибюле больницы и ждали появления на свет Райана. Дональд Андерсон передал им младенческие снимки Джонатана. Когда новорожденный окажется в детской палате, им разрешат снять его на пленку. Мать Дины привезет в больницу Джонатана, и они смогут также снять всю семью в сборе.
Глазом репортера Меган наблюдала за происходящим в вестибюле. Сестра катила к выходу молодую мать с ребенком на руках. Едва справляясь с чемоданами и букетами цветов, за ними спешил отец. Над одним из букетов плавал привязанный шар со словами: "Ура! У меня дочь! "
Измученная пара вышла из лифта с четырехлетним сынишкой, одна рука которого была в гипсе, а голова перебинтована. Будущая мать пересекла вестибюль и скрылась за дверью с надписью «Приемное отделение».
Наблюдая за этими семьями, Меган вспомнила Кайла. Какой же надо быть матерью, чтобы оставить шестилетнего малыша?
Оператор разглядывал фотографии Джонатана.
— Я буду снимать в таком же ракурсе, — сказал он. — Становится немного не по себе, когда думаешь о том, что тебе известно, как будет выглядеть еще не родившийся ребенок.
— Посмотри, — обратилась к нему Меган. — Ведь это же доктор Маннинг. Интересно, он здесь из-за Андерсонов?
Наверху в родильном зале громкий вопль вызвал улыбки на лицах врачей, сестер и Андерсонов. Бледная и измученная Дина Андерсон взглянула на мужа и увидела, что тот потрясен. Лихорадочно она приподнялась на локте: