Страница:
— У него были все основания, чтобы не прощать свою мать.
— В детстве, да. А, будучи взрослым и имея семью, где его очень любили, нет. Ему, возможно, и не понадобился бы Скоттсдал, если бы он в свое время съездил в Филадельфию и помирился с ней.
Меган удивленно вскинула брови.
— Ты, оказывается, можешь не церемониться?
— Тут ты права. Мег, ты ведь любишь Мака. И любила его всегда. Ты нужна Кайлу. Приди же ты, наконец, в себя и перестань бояться, что Мак окажется настолько слабоумным, чтобы принять Джинджер, если она опять появится в его жизни.
— Папа не зря называл тебя «могучим мышонком». — Меган почувствовала, как на глазах у нее наворачиваются слезы.
— Да, не зря. Когда я вернусь в гостиницу, я собираюсь позвонить тем торговцам недвижимостью. Могу обещать только одно. Я буду повышать ставки до тех пор, пока они не запросят пощады.
В половине второго, перед уходом в гостиницу, Кэтрин заглянула в кабинет.
— Мег, помнишь, я говорила, что уже когда-то слышала о магазине кожаных изделий Паломино. Мне кажется, что мать Анни оставляла такое же сообщение для отца на нашем домашнем автоответчике. Это было где-то в середине марта семь лет назад. Я запомнила это, потому что была неимоверно рассержена на отца за то, что он пропустил твой двадцать первый день рождения. И когда, наконец, он приехал домой и привез тебе в подарок кожаную сумочку, я сказала, что мне хочется огреть его по голове этой сумочкой.
В субботу мать Берни почувствовала себя хуже. Чихать она стала еще чаще, в гайморовых пазухах появилась боль, в горле першило. Ей надо было что-то делать с этим.
Бернард зарос пылью у себя в подвале, она была уверена. В этом не могло быть никаких сомнений. Теперь пыль распространялась по всему дому.
С каждой минутой она все больше злилась и раздражалась. В конце концов, к двум часам терпение у нее кончилось. Она должна спуститься, и навести там порядок.
Вначале она сбросила в подвал веник, совок и швабру. Затем положила в полиэтиленовый пакет тряпки и моющие средства и тоже спустила его вниз по лестнице. Он упал на швабру.
Наконец, мама надела фартук и попробовала перила. Они были не такими уж шаткими, чтобы не удержать ее. Она будет спускаться медленно, шаг за шагом, и проверять каждую ступеньку, прежде чем переносить на нее свой вес. Она до сих пор не могла понять, как это она упала так сильно десять лет назад. Только она ступила тогда на лестницу, как тут же оказалась в машине «скорой помощи».
Со ступеньки на ступеньку, с бесконечной осторожностью, она спускалась вниз. «Что ж, мне удалось это», — подумала она, ступая на пол подвала. Носок ее туфли попал в пакет с тряпками, и она тяжело рухнула на бок, подвернув под себя левую ногу.
В холодном и скользком подвале эхом отозвался звук ломающейся маминой лодыжки.
55
56
57
58
— В детстве, да. А, будучи взрослым и имея семью, где его очень любили, нет. Ему, возможно, и не понадобился бы Скоттсдал, если бы он в свое время съездил в Филадельфию и помирился с ней.
Меган удивленно вскинула брови.
— Ты, оказывается, можешь не церемониться?
— Тут ты права. Мег, ты ведь любишь Мака. И любила его всегда. Ты нужна Кайлу. Приди же ты, наконец, в себя и перестань бояться, что Мак окажется настолько слабоумным, чтобы принять Джинджер, если она опять появится в его жизни.
— Папа не зря называл тебя «могучим мышонком». — Меган почувствовала, как на глазах у нее наворачиваются слезы.
— Да, не зря. Когда я вернусь в гостиницу, я собираюсь позвонить тем торговцам недвижимостью. Могу обещать только одно. Я буду повышать ставки до тех пор, пока они не запросят пощады.
В половине второго, перед уходом в гостиницу, Кэтрин заглянула в кабинет.
— Мег, помнишь, я говорила, что уже когда-то слышала о магазине кожаных изделий Паломино. Мне кажется, что мать Анни оставляла такое же сообщение для отца на нашем домашнем автоответчике. Это было где-то в середине марта семь лет назад. Я запомнила это, потому что была неимоверно рассержена на отца за то, что он пропустил твой двадцать первый день рождения. И когда, наконец, он приехал домой и привез тебе в подарок кожаную сумочку, я сказала, что мне хочется огреть его по голове этой сумочкой.
В субботу мать Берни почувствовала себя хуже. Чихать она стала еще чаще, в гайморовых пазухах появилась боль, в горле першило. Ей надо было что-то делать с этим.
Бернард зарос пылью у себя в подвале, она была уверена. В этом не могло быть никаких сомнений. Теперь пыль распространялась по всему дому.
С каждой минутой она все больше злилась и раздражалась. В конце концов, к двум часам терпение у нее кончилось. Она должна спуститься, и навести там порядок.
Вначале она сбросила в подвал веник, совок и швабру. Затем положила в полиэтиленовый пакет тряпки и моющие средства и тоже спустила его вниз по лестнице. Он упал на швабру.
Наконец, мама надела фартук и попробовала перила. Они были не такими уж шаткими, чтобы не удержать ее. Она будет спускаться медленно, шаг за шагом, и проверять каждую ступеньку, прежде чем переносить на нее свой вес. Она до сих пор не могла понять, как это она упала так сильно десять лет назад. Только она ступила тогда на лестницу, как тут же оказалась в машине «скорой помощи».
Со ступеньки на ступеньку, с бесконечной осторожностью, она спускалась вниз. «Что ж, мне удалось это», — подумала она, ступая на пол подвала. Носок ее туфли попал в пакет с тряпками, и она тяжело рухнула на бок, подвернув под себя левую ногу.
В холодном и скользком подвале эхом отозвался звук ломающейся маминой лодыжки.
55
После того как мать ушла в гостиницу, Меган позвонила Филлипу домой. Услышав его голос, она сказала:
— Рада, что застала вас. Я боялась, что вы сегодня в Нью-Йорке или на одном из ваших аукционов.
— Неделя оказалась трудной. Вчера я вынужден был уволить Виктора.
— Почему? — спросила Меган, раздосадованная таким неожиданным поворотом событий. Ей необходимо было, чтобы Виктор находился на месте, пока она пытается связать его с рекомендательным письмом, касающимся Петровик. А что, если он уехал из города? Пока у нее нет никаких доказательств, она не может пойти в полицию со своими подозрениями в отношении его. Чтобы найти эти доказательства, ей требуется время.
— Он оказался подлецом, Мег. Продавал наших клиентов. Честно говоря, по некоторым замечаниям, сделанным вашим отцом перед исчезновением, я понял, что он в чем-то подозревает Виктора.
— И я тоже, — подтвердила Меган. — Вот почему я звоню вам. Я думаю, что это он мог послать письма с рекомендациями на Петровик, пока отец был в отъезде. Филлип, у нас нет ни одного из еженедельников отца с расписанием его деловых встреч. Может быть, они остались где-нибудь в офисе?
— Они должны были находиться вместе с делами, которые вы взяли домой.
— Я тоже так думала, но их нет. Филлип, мне надо позвонить матери Анни, но я не догадалась взять ее домашний телефон, когда была там. Ей позвонили из магазина Паломино, а затем объяснили мне, как ее найти. Мне кажется, что отца могло не быть на месте, когда это письмо было направлено Маннингу. Оно датировано двадцать первым марта, не так ли?
— По-моему, так.
— Тогда я на верном пути. Мать Анни сможет подтвердить это. Мне все-таки удалось связаться с адвокатом, который приезжал с ней сюда. Он не дал мне ее номер, но обещал, что передаст мою просьбу.
После некоторого молчания, она продолжила:
— И еще, Филлип. Я думаю, что доктор Уильямс и Элен Петровик были связаны друг с другом почти наверняка во время своей совместной работы у Маннинга и, возможно, даже до этого. Если это так, то не исключено, что он тот мужчина, которого видела соседка, когда он приезжал на квартиру Петровик.
— Мег, это невероятно. У вас есть какие-нибудь доказательства?
— Пока нет, но я не думаю, что их будет трудно найти.
— Только будьте осторожней, — предостерег ее Филлип Картер. — Уильямс пользуется очень большим авторитетом в медицинских кругах. Даже не упоминайте его имя, пока у вас не будет доказательств.
Фрэнсис Грольер позвонила без четверти три.
— Вы хотели поговорить со мной, Меган?
— Да. Вы сказали мне в прошлый раз, что за все эти годы только дважды прибегали к уловке с магазином Паломино. Оставляли ли вы когда-нибудь подобное сообщение на нашем домашнем автоответчике?
Грольер не стала спрашивать, зачем ей понадобилось знать это.
— Да, оставляла. Это было почти семь лет назад, десятого марта. Анни попала в автомобильную катастрофу, и врачи не надеялись, что она выживет. Я попыталась воспользоваться автоответчиком в офисе, но, как оказалось, он случайно был отключен. Я знала, что Эдвин находится в Коннектикуте, и должна была связаться с ним. Он вылетел в тот же вечер и пробыл здесь две недели, пока жизнь Анни находилась в опасности.
В памяти у Меган всплыл ее двадцать первый день рождения, торжественно отмечавшийся 18 марта семь лет назад в ресторане «Драмдоу». Черные галстуки. Обед с танцами. Звонок отца. У него сильный грипп, и он не может вылететь. Две сотни гостей. Мак с Джинджер показывают фотографии Кайла.
Она старалась улыбаться в тот вечер и не показывать, как ей было горько оттого, что в этот особенный день отца не было рядом.
— Меган? — сдержанный голос Фрэнсис Грольер на другом конце провода звучал вопросительно.
— Простите. Простите за все. То, что вы сейчас рассказали, имеет ужасно важное значение в связи со всем произошедшим.
Опустив трубку на рычаг, Меган еще долго держалась за нее. Затем набрала номер Филлипа.
— Подтвердилось. — И она быстро рассказала ему о том, что услышала от Фрэнсис Грольер.
— Мег, вы ловкачка, — похвалил ее Филлип.
— Филлип, звонят к нам в дверь. Это, должно быть, Кайл. Мак обещал подбросить его. Я просила привезти кое-что для меня.
— Встречайте гостя. И Мег, не рассказывайте никому об этом до тех пор, пока у вас не будет полной картины, чтобы представить ее в прокуратуру Дуайеру.
— Не буду. Все равно помощник прокурора штата и его люди не верят мне. Я еще позвоню вам.
Кайл вошел с улыбкой до ушей. Меган наклонилась и поцеловала его.
— Никогда не делай так на виду у моих друзей, — предостерег он.
— Почему?
— Мать Джимми ждет на дороге и целует его, когда он выходит из автобуса. Разве это не отвратительно?
— Почему же ты позволил мне поцеловать тебя?
— Это можно, когда мы одни. Нас никто не видит. Ты целовала папу вчера вечером.
— Это он поцеловал меня.
— Тебе понравилось? Вопрос заставил ее задуматься.
— Давай скажем, что это не было отвратительно. Хочешь печенья с молоком?
— Да, пожалуй. Я принес тебе пленку. Зачем тебе нужно смотреть ее опять?
— Я еще не знаю.
— Ладно. Папа сказал, что приедет через час. Ему надо купить кое-что в магазине.
Меган принесла тарелку с печеньем и стаканы с молоком в гостиную. Кайл устроился на полу, возле ее ног, с пультом дистанционного управления и начал крутить запись интервью, сделанного в центре Франклина. У Меган учащенно забилось сердце. Она спрашивала себя, что же она могла видеть на этой пленке?
В последнем эпизоде, снятом в кабинете доктора Уильямса, когда камера проходилась по фотографиям детей, родившихся с помощью лабораторного оплодотворения, она обнаружила то, что искала. Выхватив у Кайла пульт, она нажала кнопку временной остановки.
— Мег, уже почти все, — запротестовал Кайл. Меган не отрывала глаз от фотографии мальчика и девочки в одинаковых свитерах. Она видела эту же фотографию на стене гостиной в доме Петровик в Лоренсвилле.
— Все, Кайл. Теперь я знаю причину. — Зазвонил телефон. — Я сейчас вернусь, — сказала она Кайлу.
— Я пока перекручу пленку. Я знаю как. Звонил Филлип Картер.
— Мег, вы одна? — быстро спросил он.
— Филлип! Я только что нашла подтверждение тому, что Элен Петровик знала доктора Уильямса. Мне кажется, я догадываюсь, чем она занималась в клинике Маннинга.
Он как будто бы не слышал ее.
— Вы одна? — повторил он.
— Кайл сидит в гостиной.
— Вы можете отправить его домой? — Голос у него сел от возбуждения.
— Мака нет дома. Я могу оставить его в гостинице. Там мама. Филлип, а в чем дело?
Теперь голос у Картера был неузнаваемым и чуть ли не истерическим.
— Мне только что позвонил Эдвин! Он хочет видеть нас обоих. Он пытается решить, следует ли ему отдавать себя в руки правосудия. Мег, он в отчаянии. Никому не говорите об этом, пока мы не встретимся с ним.
— Отец? Позвонил вам? — у Меган перехватило дыхание. Словно сраженная ударом молнии, она ухватилась за угол стола, чтобы не упасть. Едва слышно она прошептала: — Где он? Я должна поехать к нему.
— Рада, что застала вас. Я боялась, что вы сегодня в Нью-Йорке или на одном из ваших аукционов.
— Неделя оказалась трудной. Вчера я вынужден был уволить Виктора.
— Почему? — спросила Меган, раздосадованная таким неожиданным поворотом событий. Ей необходимо было, чтобы Виктор находился на месте, пока она пытается связать его с рекомендательным письмом, касающимся Петровик. А что, если он уехал из города? Пока у нее нет никаких доказательств, она не может пойти в полицию со своими подозрениями в отношении его. Чтобы найти эти доказательства, ей требуется время.
— Он оказался подлецом, Мег. Продавал наших клиентов. Честно говоря, по некоторым замечаниям, сделанным вашим отцом перед исчезновением, я понял, что он в чем-то подозревает Виктора.
— И я тоже, — подтвердила Меган. — Вот почему я звоню вам. Я думаю, что это он мог послать письма с рекомендациями на Петровик, пока отец был в отъезде. Филлип, у нас нет ни одного из еженедельников отца с расписанием его деловых встреч. Может быть, они остались где-нибудь в офисе?
— Они должны были находиться вместе с делами, которые вы взяли домой.
— Я тоже так думала, но их нет. Филлип, мне надо позвонить матери Анни, но я не догадалась взять ее домашний телефон, когда была там. Ей позвонили из магазина Паломино, а затем объяснили мне, как ее найти. Мне кажется, что отца могло не быть на месте, когда это письмо было направлено Маннингу. Оно датировано двадцать первым марта, не так ли?
— По-моему, так.
— Тогда я на верном пути. Мать Анни сможет подтвердить это. Мне все-таки удалось связаться с адвокатом, который приезжал с ней сюда. Он не дал мне ее номер, но обещал, что передаст мою просьбу.
После некоторого молчания, она продолжила:
— И еще, Филлип. Я думаю, что доктор Уильямс и Элен Петровик были связаны друг с другом почти наверняка во время своей совместной работы у Маннинга и, возможно, даже до этого. Если это так, то не исключено, что он тот мужчина, которого видела соседка, когда он приезжал на квартиру Петровик.
— Мег, это невероятно. У вас есть какие-нибудь доказательства?
— Пока нет, но я не думаю, что их будет трудно найти.
— Только будьте осторожней, — предостерег ее Филлип Картер. — Уильямс пользуется очень большим авторитетом в медицинских кругах. Даже не упоминайте его имя, пока у вас не будет доказательств.
Фрэнсис Грольер позвонила без четверти три.
— Вы хотели поговорить со мной, Меган?
— Да. Вы сказали мне в прошлый раз, что за все эти годы только дважды прибегали к уловке с магазином Паломино. Оставляли ли вы когда-нибудь подобное сообщение на нашем домашнем автоответчике?
Грольер не стала спрашивать, зачем ей понадобилось знать это.
— Да, оставляла. Это было почти семь лет назад, десятого марта. Анни попала в автомобильную катастрофу, и врачи не надеялись, что она выживет. Я попыталась воспользоваться автоответчиком в офисе, но, как оказалось, он случайно был отключен. Я знала, что Эдвин находится в Коннектикуте, и должна была связаться с ним. Он вылетел в тот же вечер и пробыл здесь две недели, пока жизнь Анни находилась в опасности.
В памяти у Меган всплыл ее двадцать первый день рождения, торжественно отмечавшийся 18 марта семь лет назад в ресторане «Драмдоу». Черные галстуки. Обед с танцами. Звонок отца. У него сильный грипп, и он не может вылететь. Две сотни гостей. Мак с Джинджер показывают фотографии Кайла.
Она старалась улыбаться в тот вечер и не показывать, как ей было горько оттого, что в этот особенный день отца не было рядом.
— Меган? — сдержанный голос Фрэнсис Грольер на другом конце провода звучал вопросительно.
— Простите. Простите за все. То, что вы сейчас рассказали, имеет ужасно важное значение в связи со всем произошедшим.
Опустив трубку на рычаг, Меган еще долго держалась за нее. Затем набрала номер Филлипа.
— Подтвердилось. — И она быстро рассказала ему о том, что услышала от Фрэнсис Грольер.
— Мег, вы ловкачка, — похвалил ее Филлип.
— Филлип, звонят к нам в дверь. Это, должно быть, Кайл. Мак обещал подбросить его. Я просила привезти кое-что для меня.
— Встречайте гостя. И Мег, не рассказывайте никому об этом до тех пор, пока у вас не будет полной картины, чтобы представить ее в прокуратуру Дуайеру.
— Не буду. Все равно помощник прокурора штата и его люди не верят мне. Я еще позвоню вам.
Кайл вошел с улыбкой до ушей. Меган наклонилась и поцеловала его.
— Никогда не делай так на виду у моих друзей, — предостерег он.
— Почему?
— Мать Джимми ждет на дороге и целует его, когда он выходит из автобуса. Разве это не отвратительно?
— Почему же ты позволил мне поцеловать тебя?
— Это можно, когда мы одни. Нас никто не видит. Ты целовала папу вчера вечером.
— Это он поцеловал меня.
— Тебе понравилось? Вопрос заставил ее задуматься.
— Давай скажем, что это не было отвратительно. Хочешь печенья с молоком?
— Да, пожалуй. Я принес тебе пленку. Зачем тебе нужно смотреть ее опять?
— Я еще не знаю.
— Ладно. Папа сказал, что приедет через час. Ему надо купить кое-что в магазине.
Меган принесла тарелку с печеньем и стаканы с молоком в гостиную. Кайл устроился на полу, возле ее ног, с пультом дистанционного управления и начал крутить запись интервью, сделанного в центре Франклина. У Меган учащенно забилось сердце. Она спрашивала себя, что же она могла видеть на этой пленке?
В последнем эпизоде, снятом в кабинете доктора Уильямса, когда камера проходилась по фотографиям детей, родившихся с помощью лабораторного оплодотворения, она обнаружила то, что искала. Выхватив у Кайла пульт, она нажала кнопку временной остановки.
— Мег, уже почти все, — запротестовал Кайл. Меган не отрывала глаз от фотографии мальчика и девочки в одинаковых свитерах. Она видела эту же фотографию на стене гостиной в доме Петровик в Лоренсвилле.
— Все, Кайл. Теперь я знаю причину. — Зазвонил телефон. — Я сейчас вернусь, — сказала она Кайлу.
— Я пока перекручу пленку. Я знаю как. Звонил Филлип Картер.
— Мег, вы одна? — быстро спросил он.
— Филлип! Я только что нашла подтверждение тому, что Элен Петровик знала доктора Уильямса. Мне кажется, я догадываюсь, чем она занималась в клинике Маннинга.
Он как будто бы не слышал ее.
— Вы одна? — повторил он.
— Кайл сидит в гостиной.
— Вы можете отправить его домой? — Голос у него сел от возбуждения.
— Мака нет дома. Я могу оставить его в гостинице. Там мама. Филлип, а в чем дело?
Теперь голос у Картера был неузнаваемым и чуть ли не истерическим.
— Мне только что позвонил Эдвин! Он хочет видеть нас обоих. Он пытается решить, следует ли ему отдавать себя в руки правосудия. Мег, он в отчаянии. Никому не говорите об этом, пока мы не встретимся с ним.
— Отец? Позвонил вам? — у Меган перехватило дыхание. Словно сраженная ударом молнии, она ухватилась за угол стола, чтобы не упасть. Едва слышно она прошептала: — Где он? Я должна поехать к нему.
56
Когда мать Берни пришла в сознание, она попыталась позвать на помощь, однако ей заранее было известно, что никто из соседей не услышит ее. Лестницу ей никогда не одолеть. Она должна дотащиться до телевизора, где у Берни был телефон. Все это из-за того, что он не содержал это место в чистоте. Лодыжка нестерпимо болела. Боль отдавалась по всему телу. Она ловила воздух открытым ртом. Это была настоящая мука — ползти по грязному и неровному бетонному полу подвала.
Наконец, она приползла в альков, который соорудил для себя ее сын. Несмотря на боль, глаза у мамы поползли на лоб от удивления и ярости. Такой большой телевизор! А эти радиоприемники! Все эти механизмы! Чем он думал, выбрасывая на ветер такие деньги?
Телефон стоял на старом кухонном столе, который Берни притащил сюда после того, как один из соседей выставил его у обочины. Она не смогла дотянуться и поэтому потянула телефон за провод. Он с грохотом свалился на пол.
Надеясь, что не разбила его окончательно, мать набрала 911.
Услышав приветливый голос диспетчера, она сказала:
— Пришлите «скорую помощь».
Она успела назвать свое имя, адрес и рассказать, что случилось, прежде чем снова потеряла сознание.
— Кайл, — торопливо проговорила Меган, — я вынуждена отвезти тебя в гостиницу. Твоему папе я оставлю записку на двери. Скажи моей матери, что я уехала по срочному делу. Оставайся с ней. На улицу не выходи, понял?
— Чем ты так встревожена, Мег.
— Я не встревожена. Это таинственная история. Я должна заняться ею.
— Во, здорово.
Возле гостиницы Меган подождала, пока Кайл дойдет до двери. Он обернулся и помахал ей. Она взмахнула рукой в ответ и постаралась изобразить на лице улыбку. Затем надавила на акселератор.
Она должна была встретиться с Филлипом на перекрестке в Уэст-Реддинге, примерно в двадцати милях от Ньютауна.
— Оттуда вы поедете за мной, — торопливо говорил он. — Там недалеко, но одна вы не сможете найти дорогу.
Меган не знала, что ей думать. В мыслях и чувствах была невообразимая путаница. Во рту пересохло, а в горле стоял комок. Отец был жив, и он в отчаянии. Почему? Только не потому, что это он убил Элен Петровик. Ради Бога, все что угодно, только не это.
Когда Меган добралась до пересечения узких проселочных дорог, черный «кадиллак» Филлипа уже стоял там. Его нельзя было не заметить. Других машин поблизости не было.
Он не стал тратить время на разговоры, а высунул руку и сделал ей знак следовать за ним. Проехав полмили, он резко свернул на еще более узкую грунтовую дорогу. Через полсотни ярдов дорога запетляла по лесу, и автомобиль Меган уже нельзя было бы разглядеть, если бы кто-нибудь ехал сзади.
Виктора Орзини не удивил произошедший в пятницу разрыв с Филлипом Картером. Он никогда не сомневался в том, что это случится. Весь вопрос был — когда.
По крайней мере, он нашел, что искал, прежде чем лишился доступа в офис. Выйдя от Картера, он отправился к себе домой в Кэндлвуд-Лейк, налил в стакан мартини и, устроившись так, чтобы смотреть на озеро, стал решать, как ему поступить.
Одного того свидетельства, которым располагал он, было недостаточно, и без соответствующего подтверждения его не примут в суде. Кроме того, до какой степени он может быть откровенным, чтобы не всплыли те вещи, которые способны навредить ему самому?
Он проработал у Коллинза и Картера без малого семь лет, но все вдруг свелось только к первому месяцу его пребывания там. Он, словно бикфордов шнур, протянулся ко всему, что случилось сегодня.
Следующим утром он целый час бегал вдоль озера. Длительная пробежка просветлила ему голову и укрепила решимость.
Наконец в половине третьего в воскресенье он набрал номер телефона, который оставил ему следователь по особо важным делам Боб Маррон. Втайне Виктор надеялся, что Маррона не окажется на рабочем месте в воскресенье, но он ответил после первого гудка.
Виктор назвал себя. Спокойным и выдержанным тоном, который внушал доверие клиентам и кандидатам на работу, он поинтересовался:
— Удобно ли будет, если я заеду к вам через полчаса? Мне кажется, я знаю, кто убил Элен Петровик...
В дверях гостиницы Кайл еще раз обернулся и увидел, как Меган скрылась за поворотом. Поехала делать репортаж. Спокойно. Ему хотелось бы отправиться вместе с ней. Раньше он собирался стать, когда подрастет, врачом, как папа, но теперь считал, что репортером быть интересней.
Секундой позже со стоянки выскочил зеленый «шевроле». Это тот парень, который чуть не наехал на Джека, вспомнил Кайл. Жаль, что ему не удалось тогда поговорить с ним и поблагодарить его за это.
«Шевроле» повернул в ту же сторону, куда поехала Меган.
Кайл вошел в вестибюль и увидел за стойкой мать Меган и миссис Мэрфи. Вид у них был очень серьезный. Он подошел к ним.
— Привет.
— Кайл, что ты делаешь здесь? — Какого черта я встречаю так ребенка, подумала Кэтрин. Она взъерошила его волосы. — Я хотела сказать, вы что, зашли с Меган съесть мороженого или еще чего-нибудь?
— Мег подвезла меня и сказала, чтобы я остался с вами. Она работает над репортажем.
— Ей что, звонил ее босс?
— Кто-то позвонил ей, и она сказала, что должна ехать прямо сейчас.
— Ну, разве это не здорово, если ее восстановили на работе? — сказала Кэтрин, обращаясь к Вирджинии. — Это было бы такой моральной поддержкой для нее.
— Я тоже так считаю, — согласилась Мэрфи. — Так что вы думаете, как нам быть с этим парнем из 3А? Честно говоря, Кэтрин, я думаю, что с ним что-то не так.
— Надо решать.
— Много ли найдется таких, которые, проторчав почти три дня в номере, затем вылетают из него так, что чуть не сносят с ног других? Вы чуть-чуть разминулись с ним, но я могу сказать вам, что на больного этот мистер Хеффернан совсем не похож. Он чуть ли не кубарем скатился с лестницы и пулей пролетел через вестибюль с видеокамерой в руках.
— Давай заглянем в его номер, — сказала Кэтрин. — Пойдем с нами, Кайл.
Воздух в 3А был спертым.
— В его номере делали уборку после того, как он вселился? — спросила Кэтрин.
— Нет, — ответила Мэрфи. — Бетти говорит, что он впускает ее только, чтобы сменить полотенца, и что он чуть ли не вышвырнул ее, когда она попыталась сделать у него уборку.
— Он, должно быть, не все время лежит в кровати. Посмотри, как этот стул придвинут к окну, — обратила внимание Кэтрин. — Подожди минутку! — Она пересекла комнату, села на стул и посмотрела в окно. — Боже мой, — вырвалось у нее.
— Что такое? — спросила Вирджиния.
— Отсюда можно смотреть прямо в окно спальни Меган. — Кэтрин бросилась к телефону, глянула в список на трубке и набрала номер.
— Полиция штата. Торн у телефона.
— Это Кэтрин Коллинз из гостиницы «Драмдоу» в Ньютауне, — бросила она. — Я думаю, что проживающий в гостинице мужчина шпионит за нашим домом. Он сидел, запершись в этой комнате целыми днями, а совсем недавно вылетел отсюда как сумасшедший. — Она прикрыла рот рукой. — Кайл, когда Мег подвезла тебя, ты не видел, за ней шла какая-нибудь машина?
Кайл почувствовал, что происходило что-то очень плохое, но только не из-за того прекрасного парня, который был таким хорошим водителем.
— Не беспокойтесь. Парень в зеленом «шевроле» что надо. Он спас жизнь Джеку, когда проезжал на прошлой неделе мимо нашего дома.
Почти в отчаянии Кэтрин крикнула в трубку:
— Офицер, сейчас он преследует мою дочь. Она за рулем белого «мустанга». Он в зеленом «шевроле». Найдите ее! Вы должны найти ее!
Наконец, она приползла в альков, который соорудил для себя ее сын. Несмотря на боль, глаза у мамы поползли на лоб от удивления и ярости. Такой большой телевизор! А эти радиоприемники! Все эти механизмы! Чем он думал, выбрасывая на ветер такие деньги?
Телефон стоял на старом кухонном столе, который Берни притащил сюда после того, как один из соседей выставил его у обочины. Она не смогла дотянуться и поэтому потянула телефон за провод. Он с грохотом свалился на пол.
Надеясь, что не разбила его окончательно, мать набрала 911.
Услышав приветливый голос диспетчера, она сказала:
— Пришлите «скорую помощь».
Она успела назвать свое имя, адрес и рассказать, что случилось, прежде чем снова потеряла сознание.
— Кайл, — торопливо проговорила Меган, — я вынуждена отвезти тебя в гостиницу. Твоему папе я оставлю записку на двери. Скажи моей матери, что я уехала по срочному делу. Оставайся с ней. На улицу не выходи, понял?
— Чем ты так встревожена, Мег.
— Я не встревожена. Это таинственная история. Я должна заняться ею.
— Во, здорово.
Возле гостиницы Меган подождала, пока Кайл дойдет до двери. Он обернулся и помахал ей. Она взмахнула рукой в ответ и постаралась изобразить на лице улыбку. Затем надавила на акселератор.
Она должна была встретиться с Филлипом на перекрестке в Уэст-Реддинге, примерно в двадцати милях от Ньютауна.
— Оттуда вы поедете за мной, — торопливо говорил он. — Там недалеко, но одна вы не сможете найти дорогу.
Меган не знала, что ей думать. В мыслях и чувствах была невообразимая путаница. Во рту пересохло, а в горле стоял комок. Отец был жив, и он в отчаянии. Почему? Только не потому, что это он убил Элен Петровик. Ради Бога, все что угодно, только не это.
Когда Меган добралась до пересечения узких проселочных дорог, черный «кадиллак» Филлипа уже стоял там. Его нельзя было не заметить. Других машин поблизости не было.
Он не стал тратить время на разговоры, а высунул руку и сделал ей знак следовать за ним. Проехав полмили, он резко свернул на еще более узкую грунтовую дорогу. Через полсотни ярдов дорога запетляла по лесу, и автомобиль Меган уже нельзя было бы разглядеть, если бы кто-нибудь ехал сзади.
Виктора Орзини не удивил произошедший в пятницу разрыв с Филлипом Картером. Он никогда не сомневался в том, что это случится. Весь вопрос был — когда.
По крайней мере, он нашел, что искал, прежде чем лишился доступа в офис. Выйдя от Картера, он отправился к себе домой в Кэндлвуд-Лейк, налил в стакан мартини и, устроившись так, чтобы смотреть на озеро, стал решать, как ему поступить.
Одного того свидетельства, которым располагал он, было недостаточно, и без соответствующего подтверждения его не примут в суде. Кроме того, до какой степени он может быть откровенным, чтобы не всплыли те вещи, которые способны навредить ему самому?
Он проработал у Коллинза и Картера без малого семь лет, но все вдруг свелось только к первому месяцу его пребывания там. Он, словно бикфордов шнур, протянулся ко всему, что случилось сегодня.
Следующим утром он целый час бегал вдоль озера. Длительная пробежка просветлила ему голову и укрепила решимость.
Наконец в половине третьего в воскресенье он набрал номер телефона, который оставил ему следователь по особо важным делам Боб Маррон. Втайне Виктор надеялся, что Маррона не окажется на рабочем месте в воскресенье, но он ответил после первого гудка.
Виктор назвал себя. Спокойным и выдержанным тоном, который внушал доверие клиентам и кандидатам на работу, он поинтересовался:
— Удобно ли будет, если я заеду к вам через полчаса? Мне кажется, я знаю, кто убил Элен Петровик...
В дверях гостиницы Кайл еще раз обернулся и увидел, как Меган скрылась за поворотом. Поехала делать репортаж. Спокойно. Ему хотелось бы отправиться вместе с ней. Раньше он собирался стать, когда подрастет, врачом, как папа, но теперь считал, что репортером быть интересней.
Секундой позже со стоянки выскочил зеленый «шевроле». Это тот парень, который чуть не наехал на Джека, вспомнил Кайл. Жаль, что ему не удалось тогда поговорить с ним и поблагодарить его за это.
«Шевроле» повернул в ту же сторону, куда поехала Меган.
Кайл вошел в вестибюль и увидел за стойкой мать Меган и миссис Мэрфи. Вид у них был очень серьезный. Он подошел к ним.
— Привет.
— Кайл, что ты делаешь здесь? — Какого черта я встречаю так ребенка, подумала Кэтрин. Она взъерошила его волосы. — Я хотела сказать, вы что, зашли с Меган съесть мороженого или еще чего-нибудь?
— Мег подвезла меня и сказала, чтобы я остался с вами. Она работает над репортажем.
— Ей что, звонил ее босс?
— Кто-то позвонил ей, и она сказала, что должна ехать прямо сейчас.
— Ну, разве это не здорово, если ее восстановили на работе? — сказала Кэтрин, обращаясь к Вирджинии. — Это было бы такой моральной поддержкой для нее.
— Я тоже так считаю, — согласилась Мэрфи. — Так что вы думаете, как нам быть с этим парнем из 3А? Честно говоря, Кэтрин, я думаю, что с ним что-то не так.
— Надо решать.
— Много ли найдется таких, которые, проторчав почти три дня в номере, затем вылетают из него так, что чуть не сносят с ног других? Вы чуть-чуть разминулись с ним, но я могу сказать вам, что на больного этот мистер Хеффернан совсем не похож. Он чуть ли не кубарем скатился с лестницы и пулей пролетел через вестибюль с видеокамерой в руках.
— Давай заглянем в его номер, — сказала Кэтрин. — Пойдем с нами, Кайл.
Воздух в 3А был спертым.
— В его номере делали уборку после того, как он вселился? — спросила Кэтрин.
— Нет, — ответила Мэрфи. — Бетти говорит, что он впускает ее только, чтобы сменить полотенца, и что он чуть ли не вышвырнул ее, когда она попыталась сделать у него уборку.
— Он, должно быть, не все время лежит в кровати. Посмотри, как этот стул придвинут к окну, — обратила внимание Кэтрин. — Подожди минутку! — Она пересекла комнату, села на стул и посмотрела в окно. — Боже мой, — вырвалось у нее.
— Что такое? — спросила Вирджиния.
— Отсюда можно смотреть прямо в окно спальни Меган. — Кэтрин бросилась к телефону, глянула в список на трубке и набрала номер.
— Полиция штата. Торн у телефона.
— Это Кэтрин Коллинз из гостиницы «Драмдоу» в Ньютауне, — бросила она. — Я думаю, что проживающий в гостинице мужчина шпионит за нашим домом. Он сидел, запершись в этой комнате целыми днями, а совсем недавно вылетел отсюда как сумасшедший. — Она прикрыла рот рукой. — Кайл, когда Мег подвезла тебя, ты не видел, за ней шла какая-нибудь машина?
Кайл почувствовал, что происходило что-то очень плохое, но только не из-за того прекрасного парня, который был таким хорошим водителем.
— Не беспокойтесь. Парень в зеленом «шевроле» что надо. Он спас жизнь Джеку, когда проезжал на прошлой неделе мимо нашего дома.
Почти в отчаянии Кэтрин крикнула в трубку:
— Офицер, сейчас он преследует мою дочь. Она за рулем белого «мустанга». Он в зеленом «шевроле». Найдите ее! Вы должны найти ее!
57
К ветхому одноэтажному дому из сборно-щитовых конструкций в Джексон-Хайтс подъехала патрульная машина, и из нее выскочили двое полицейских. Сквозь грохот расположенной поблизости железнодорожной станции послышалось завывание приближающейся машины «скорой помощи».
Обежав дом, полицейские вышибли заднюю дверь и загромыхали тяжелыми ботинками по лестнице, ведущей в подвал. Расшатавшаяся ступенька не выдержала под весом младшего из них, но он ухватился за перила и смог удержаться от падения. Сержант запнулся о швабру, лежавшую на полу у самой лестницы.
— Не удивительно, что она расшиблась, — проворчал он. — Это не подвал, а сплошная западня.
Приглушенные стоны привели их к алькову Берни. Здесь полицейские обнаружили старую женщину, распластавшуюся на полу рядом с валявшимся телефоном. Она лежала возле колченогого стола, на котором громоздились телефонные книги. Напротив сорокапятидюймового телевизора стояло видавшее виды кресло-качалка. На старом комоде стояли коротковолновый радиоприемник, полицейский сканнер, телетайп и факсимильный аппарат.
Молодой полицейский опустился на колено возле травмированной женщины.
— Я полицейский Дэвид Гузман, миссис Хеффернан, — произнес он успокаивающим голосом. — Сейчас принесут носилки, чтобы доставить вас в больницу.
Мать Берни попыталась сказать:
— Мой сын не хочет причинить вреда. — Слова с трудом удавались ей. Она закрыла глаза и замолкла.
— Дэйв, посмотри сюда! Гузман подскочил.
— Что такое; сержант?
Телефонный справочник Квинза лежал раскрытым. С десяток фамилий в этом месте были обведены кругами. Сержант показал на них.
— Они кажутся знакомыми. Все эти люди за последние несколько недель сообщали о звонках с угрозами.
Они услышали, как в дом вошла бригада «скорой помощи». Гузман подбежал к лестнице.
— Будьте осторожны, иначе сломаете себе шеи, спускаясь сюда, — предупредил он.
Не прошло и пяти минут, как мать Берни была привязана к носилкам и в полубессознательном состоянии перенесена в машину «скорой помощи».
Полицейские остались в подвале.
— У нас есть достаточные основания, чтобы осмотреть это место, — заметил сержант и, взяв лежавшие рядом с факсом бумаги, стал пролистывать их.
Гузман исхитрился выдвинуть ящик стола, не имевший никаких ручек, и обнаружил изящный бумажник.
— Похоже, что Берни шарил по карманам, — прокомментировал он.
Пока Гузман изучал фотографию Анни Коллинз в ее водительском удостоверении, сержант обнаружил оригинал факсимильного сообщения и прочел его вслух:
— Ошибка. С Анни вышла ошибка.
Гузман схватил валявшийся на полу телефон.
— Сержант, — выпалил он, — вы бы доложили шефу, что именно мы нашли убийцу.
Даже такому опытному водителю, как Берни, было трудно держаться на достаточном удалении, чтобы его не заметили. Еще издалека он увидел, как она последовала за темным «седаном». За перекрестком он чуть было не потерял обе машины, когда они словно провалились куда-то. Он знал, что они, должно быть, где-то свернули, и поэтому сдал назад. Грунтовка, шедшая через лес, была единственной дорогой, по которой они могли проехать. И он осторожно повернул на нее.
Сейчас он подъезжал к открытому месту. Белая машина Меган и темный «седан» тряслись впереди по разбитому грунту. Берни дождался, когда они проедут открытый участок, и только тогда повел через него свой «шевроле».
Второй пролесок оказался не таким большим, как первый, и Берни пришлось резко затормозить, чтобы его не увидели, когда узкая колея вновь резко свернула в открытое поле. Теперь дорога вела прямо к видневшемуся вдали подворью. Машины устремились туда.
Схватив видеокамеру, он следил за ними через телеобъектив, пока они не скрылись за сараем.
Берни сидел тихо и раздумывал, что ему делать. Возле дома виднелись кусты вечнозеленых растений. Может быть, ему удастся спрятать в них свой «шевроле». Он должен попытаться.
День шел к концу. Лучи угасающего солнца едва пробивались сквозь низко нависшие тучи. Меган ехала за Филлипом по петляющей и ухабистой дороге. Они выехали из пролеска, пересекли поле, миновали еще одну полосу леса. Дорога выпрямилась. Вдали показались строения: дом фермера и сарай.
Неужели папа находится в этом заброшенном месте? — удивлялась она и молила Бога, чтобы он подсказал ей нужные слова, когда она встретится лицом к лицу с отцом.
«Я люблю тебя, папочка», — хотел расплакаться в ней ребенок.
«Папа, что случилось с тобой? Почему, папа?» — хотел выкрикнуть в ней обиженный взрослый.
«Папа, мне не хватало тебя. Чем я могу помочь тебе?» — может быть, так следовало начать?
Вслед за автомобилем Филлипа она обогнула заброшенные строения. Он остановился, вышел из своего «седана», подошел к ее машине и открыл дверцу.
Меган подняла на него глаза.
— Где отец? — спросила она и провела языком по пересохшим и потрескавшимся губам.
— Он поблизости. — Филлип встретился с ней взглядом.
Сознание зафиксировало ту краткость, с которой он ответил на ее вопрос. «Он нервничает не меньше меня», — подумала она, выбираясь из автомобиля.
Обежав дом, полицейские вышибли заднюю дверь и загромыхали тяжелыми ботинками по лестнице, ведущей в подвал. Расшатавшаяся ступенька не выдержала под весом младшего из них, но он ухватился за перила и смог удержаться от падения. Сержант запнулся о швабру, лежавшую на полу у самой лестницы.
— Не удивительно, что она расшиблась, — проворчал он. — Это не подвал, а сплошная западня.
Приглушенные стоны привели их к алькову Берни. Здесь полицейские обнаружили старую женщину, распластавшуюся на полу рядом с валявшимся телефоном. Она лежала возле колченогого стола, на котором громоздились телефонные книги. Напротив сорокапятидюймового телевизора стояло видавшее виды кресло-качалка. На старом комоде стояли коротковолновый радиоприемник, полицейский сканнер, телетайп и факсимильный аппарат.
Молодой полицейский опустился на колено возле травмированной женщины.
— Я полицейский Дэвид Гузман, миссис Хеффернан, — произнес он успокаивающим голосом. — Сейчас принесут носилки, чтобы доставить вас в больницу.
Мать Берни попыталась сказать:
— Мой сын не хочет причинить вреда. — Слова с трудом удавались ей. Она закрыла глаза и замолкла.
— Дэйв, посмотри сюда! Гузман подскочил.
— Что такое; сержант?
Телефонный справочник Квинза лежал раскрытым. С десяток фамилий в этом месте были обведены кругами. Сержант показал на них.
— Они кажутся знакомыми. Все эти люди за последние несколько недель сообщали о звонках с угрозами.
Они услышали, как в дом вошла бригада «скорой помощи». Гузман подбежал к лестнице.
— Будьте осторожны, иначе сломаете себе шеи, спускаясь сюда, — предупредил он.
Не прошло и пяти минут, как мать Берни была привязана к носилкам и в полубессознательном состоянии перенесена в машину «скорой помощи».
Полицейские остались в подвале.
— У нас есть достаточные основания, чтобы осмотреть это место, — заметил сержант и, взяв лежавшие рядом с факсом бумаги, стал пролистывать их.
Гузман исхитрился выдвинуть ящик стола, не имевший никаких ручек, и обнаружил изящный бумажник.
— Похоже, что Берни шарил по карманам, — прокомментировал он.
Пока Гузман изучал фотографию Анни Коллинз в ее водительском удостоверении, сержант обнаружил оригинал факсимильного сообщения и прочел его вслух:
— Ошибка. С Анни вышла ошибка.
Гузман схватил валявшийся на полу телефон.
— Сержант, — выпалил он, — вы бы доложили шефу, что именно мы нашли убийцу.
Даже такому опытному водителю, как Берни, было трудно держаться на достаточном удалении, чтобы его не заметили. Еще издалека он увидел, как она последовала за темным «седаном». За перекрестком он чуть было не потерял обе машины, когда они словно провалились куда-то. Он знал, что они, должно быть, где-то свернули, и поэтому сдал назад. Грунтовка, шедшая через лес, была единственной дорогой, по которой они могли проехать. И он осторожно повернул на нее.
Сейчас он подъезжал к открытому месту. Белая машина Меган и темный «седан» тряслись впереди по разбитому грунту. Берни дождался, когда они проедут открытый участок, и только тогда повел через него свой «шевроле».
Второй пролесок оказался не таким большим, как первый, и Берни пришлось резко затормозить, чтобы его не увидели, когда узкая колея вновь резко свернула в открытое поле. Теперь дорога вела прямо к видневшемуся вдали подворью. Машины устремились туда.
Схватив видеокамеру, он следил за ними через телеобъектив, пока они не скрылись за сараем.
Берни сидел тихо и раздумывал, что ему делать. Возле дома виднелись кусты вечнозеленых растений. Может быть, ему удастся спрятать в них свой «шевроле». Он должен попытаться.
День шел к концу. Лучи угасающего солнца едва пробивались сквозь низко нависшие тучи. Меган ехала за Филлипом по петляющей и ухабистой дороге. Они выехали из пролеска, пересекли поле, миновали еще одну полосу леса. Дорога выпрямилась. Вдали показались строения: дом фермера и сарай.
Неужели папа находится в этом заброшенном месте? — удивлялась она и молила Бога, чтобы он подсказал ей нужные слова, когда она встретится лицом к лицу с отцом.
«Я люблю тебя, папочка», — хотел расплакаться в ней ребенок.
«Папа, что случилось с тобой? Почему, папа?» — хотел выкрикнуть в ней обиженный взрослый.
«Папа, мне не хватало тебя. Чем я могу помочь тебе?» — может быть, так следовало начать?
Вслед за автомобилем Филлипа она обогнула заброшенные строения. Он остановился, вышел из своего «седана», подошел к ее машине и открыл дверцу.
Меган подняла на него глаза.
— Где отец? — спросила она и провела языком по пересохшим и потрескавшимся губам.
— Он поблизости. — Филлип встретился с ней взглядом.
Сознание зафиксировало ту краткость, с которой он ответил на ее вопрос. «Он нервничает не меньше меня», — подумала она, выбираясь из автомобиля.
58
В три часа Виктор Орзини прибыл в кабинет Джона Дуайера, расположенный в здании суда в Данбери. Следователи Вайсе и Маррон уже ждали его. Прошел час, но по их беспристрастным лицам он так и не мог понять, верят ли они хоть чему-нибудь из того, о чем он рассказывает им.
— Давайте пройдемся по фактам еще раз, — предложил Дуайер.
— Я проходился по ним десятки раз, — огрызнулся Виктор.
— Я хочу услышать это еще раз, — настаивал Дуайер.
— Хорошо, хорошо. Эдвин Коллинз позвонил мне из машины вечером 28 января. Мы проговорили восемь минут, и он прекратил связь, так как впереди находился мост Таппан-Зи, а дорога была скользкой.
— Расскажите нам все, о чем вы говорили — потребовала Вайсе. — О чем вы говорили целых восемь минут?
Эту часть истории Виктору хотелось бы смазать, но он знал, что до тех пор, пока он не выложит всю правду, веры ему не будет. Поэтому он нехотя признался:
— За день или за два до этого Эд узнал, что я снабжал одного из конкурентов информацией о вакансиях, которые открывались у наших основных клиентов. Он был взбешен и приказал мне явиться к нему в кабинет следующим утром.
— И это был ваш последний контакт с ним?
— В восемь часов 29 января я ждал в его кабинете. Я знал, что Эд уволит меня, но мне не хотелось, чтобы он считал, что я прибрал к рукам деньги фирмы. Он сказал, что если найдет подтверждение этому, то подаст на меня в суд. В то время мне казалось, что он имел в виду выплаты от конкурентов. Теперь же я думаю, что он подразумевал при этом Элен Петровик. Мне кажется, что вначале он ничего не знал о ней, а затем, должно быть, что-то выяснил и решил, что это моих рук дело.
— Нам известно, что комиссионные за устройство ее в клинику Маннинга поступили на счет фирмы, — сказал Маррон.
— Вряд ли он знал об этом. Я проверял и обнаружил, что они намеренно были спрятаны в гонораре за устройство в клинику доктора Уильямса. Очевидно, Эдвин не должен был знать ничего о Петровик.
— Тогда кто же рекомендовал Петровик Маннингу? — задал вопрос Дуайер.
— Филлип Картер. Не может быть сомнений. К тому времени, когда письмо с подтверждением ее автобиографии было отправлено Маннингу, 21 марта, почти семь лет назад, я работал у Коллинза и Картера еще совсем недолго. Я никогда даже не слышал о женщине с такой фамилией, пока ее не убили две недели назад. И ручаюсь головой, что Эд тоже. В том году его не было в офисе в конце марта, включая и двадцать первое число. — Он помолчал. — И, как я уже говорил вам, увидев в газете письмо, предположительно подписанное им, я сразу понял, что это подлог. — Орзини указал на лист бумаги, переданный им Дуайеру. — У Эдвина была привычка оставлять своей бесценной секретарше, проработавшей с ним много лет, пачку подписанных бланков, на случай, чтобы она могла воспользоваться ими, если он захочет продиктовать письмо по телефону. Он полностью доверял ей. Потом она ушла на пенсию, а пришедшая на смену ей Джекки не вызывала у него восторга. Я помню, как он порвал те подписанные бланки и сказал мне, что отныне он хочет видеть все, что уходит за его подписью. На бланках он всегда ставил свою подпись в одном и том же месте, там, где его бывшая секретарша оставляла легкую пометку карандашом: на тридцать пятой строке сверху. Один из таких образцов сейчас находится у вас в руках.
— Давайте пройдемся по фактам еще раз, — предложил Дуайер.
— Я проходился по ним десятки раз, — огрызнулся Виктор.
— Я хочу услышать это еще раз, — настаивал Дуайер.
— Хорошо, хорошо. Эдвин Коллинз позвонил мне из машины вечером 28 января. Мы проговорили восемь минут, и он прекратил связь, так как впереди находился мост Таппан-Зи, а дорога была скользкой.
— Расскажите нам все, о чем вы говорили — потребовала Вайсе. — О чем вы говорили целых восемь минут?
Эту часть истории Виктору хотелось бы смазать, но он знал, что до тех пор, пока он не выложит всю правду, веры ему не будет. Поэтому он нехотя признался:
— За день или за два до этого Эд узнал, что я снабжал одного из конкурентов информацией о вакансиях, которые открывались у наших основных клиентов. Он был взбешен и приказал мне явиться к нему в кабинет следующим утром.
— И это был ваш последний контакт с ним?
— В восемь часов 29 января я ждал в его кабинете. Я знал, что Эд уволит меня, но мне не хотелось, чтобы он считал, что я прибрал к рукам деньги фирмы. Он сказал, что если найдет подтверждение этому, то подаст на меня в суд. В то время мне казалось, что он имел в виду выплаты от конкурентов. Теперь же я думаю, что он подразумевал при этом Элен Петровик. Мне кажется, что вначале он ничего не знал о ней, а затем, должно быть, что-то выяснил и решил, что это моих рук дело.
— Нам известно, что комиссионные за устройство ее в клинику Маннинга поступили на счет фирмы, — сказал Маррон.
— Вряд ли он знал об этом. Я проверял и обнаружил, что они намеренно были спрятаны в гонораре за устройство в клинику доктора Уильямса. Очевидно, Эдвин не должен был знать ничего о Петровик.
— Тогда кто же рекомендовал Петровик Маннингу? — задал вопрос Дуайер.
— Филлип Картер. Не может быть сомнений. К тому времени, когда письмо с подтверждением ее автобиографии было отправлено Маннингу, 21 марта, почти семь лет назад, я работал у Коллинза и Картера еще совсем недолго. Я никогда даже не слышал о женщине с такой фамилией, пока ее не убили две недели назад. И ручаюсь головой, что Эд тоже. В том году его не было в офисе в конце марта, включая и двадцать первое число. — Он помолчал. — И, как я уже говорил вам, увидев в газете письмо, предположительно подписанное им, я сразу понял, что это подлог. — Орзини указал на лист бумаги, переданный им Дуайеру. — У Эдвина была привычка оставлять своей бесценной секретарше, проработавшей с ним много лет, пачку подписанных бланков, на случай, чтобы она могла воспользоваться ими, если он захочет продиктовать письмо по телефону. Он полностью доверял ей. Потом она ушла на пенсию, а пришедшая на смену ей Джекки не вызывала у него восторга. Я помню, как он порвал те подписанные бланки и сказал мне, что отныне он хочет видеть все, что уходит за его подписью. На бланках он всегда ставил свою подпись в одном и том же месте, там, где его бывшая секретарша оставляла легкую пометку карандашом: на тридцать пятой строке сверху. Один из таких образцов сейчас находится у вас в руках.