Страница:
Самолет спустился до пятисот футов и пошел на посадку. Маневр был выполнен очень быстро, намного быстрее, чем того требовали инструкции, но все же медленней, чем хотелось бы пилоту. Теперь было видно темную полоску берега. Пилот знал, что для второго захода у него не будет времени – его пассажирам нужно было быть на месте к восьми часам тридцати минутам, а разочаровывать их пилот не осмелился бы. Выбиться из графика он мог разве только на секунду.
Пилот поклялся никогда впредь не соглашаться на заманчивые предложения своего друга Хана Сонга. Он ничего не имел против незапланированных полетов, но одно дело – помочь сыну, который хочет тайком встретиться с родителями, или даже забросить на север шпиона и совсем другое – связываться с такими пассажирами. Тот проходимец сказал, что они – бизнесмены, только забыл уточнить, что их бизнес – убийства.
Похожий на лодку фюзеляж самолета мягко упал на воду и быстро сбросил скорость. Пилоту не терпелось как можно скорее высадить пассажиров и убраться восвояси, пока его не заметили пограничники или какой-нибудь любопытный рыбак.
Он щелкнул замками и сбросил колпак. Теперь вся кабина была открыта. С места второго пилота он взял надувной плот и спустил его на воду. Сидевшие на задних сиденьях пассажиры поднялись. Пилот хотел помочь первому пассажиру спрыгнуть на плот, но тот схватил пилота за запястье и бросил взгляд на его часы с фосфоресцирующими цифрами.
– Мы.., мы прибыли во время! – сказал пилот.
– Ты справился отлично, – отозвался убийца. Напарник обошел его и спустился на плот. Первый убийца сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и протянул деньги пилоту.
– Здесь столько, на сколько я договаривался с твоим агентом.
– Да, спасибо.
Потом убийца снова полез в карман и, вытащив окровавленный стилет, поиграл им перед лицом пилота. У летчика так заколотилось сердце, что ему показалось, будто самолет дрожит именно по этой причине, а не из-за работающего двигателя. Убийца засмеялся и неожиданно выбросил руку с оружием, направив лезвие в сторону моря. Пилот отшатнулся, не удержал равновесия и упал в кресло.
– Спокойной ночи, – сказал убийца и последовал за напарником.
Прошло несколько минут, прежде чем пилот успокоился в такой мере, что осмелился снова поднять самолет в воздух. К тому времени плот с его пассажирами растворился в темноте.
Они ориентировались по мерцающему свету фонаря, который держал в руках стоявший на берегу солдат. Было время отлива, и уже через несколько минут плот достиг берега. Один из убийц выпустил воздух из резинового плота, другой взял портфель и направился к двум джипам, укрытым под нависшей над морем скалой.
– Полковник Око? – осведомился только что прибывший убийца.
– Вы очень точны, полковник Сун, – поклонился встречавший его кореец.
– Нашему пилоту не терпелось от нас отделаться, – объяснил Сун и перевел взгляд на стоявшего возле джипов вооруженного солдата. – Вы привезли форму, документы и.., материалы?
– Все в джипе. Будете проверять?
Сун улыбнулся и поставил портфель на песок.
– Майор Ли вам доверяет. – Улыбка полковника стала еще шире. – Но главное в том, что у нас общая цель. Оставаться врагами.
– Для этого не обязательно воевать.
– Полковник, вы не политик. Нам не нужно напоминать о том, что у нас в крови. Хотите пересчитать деньги?
Око покачал головой и жестом приказал адъютанту взять портфель.
– Честно говоря, полковник, игра стоила бы свеч, даже если бы нам ничего не платили.
Еще раз поклонившись полковнику Суну, Око вскочил в джип. Машина, взбираясь по круто уходившей вверх дороге, скрылась в холмах. Полковник Око не оглянулся.
Адъютант полковника Суна капрал Конг Санг Чул проводил машину взглядом.
– А еще говорят, что Север и Юг никогда не найдут общего языка.
Десять минут спустя два офицера южнокорейской армии, одетые в форму полковника армии КНДР и его адъютанта, проверив багаж и убедившись, что все на месте, поехали той же дорогой. Они направлялись к месту, которое на карте, хранившейся в папке между документами, было отмечено красным кружком.
Пилот поклялся никогда впредь не соглашаться на заманчивые предложения своего друга Хана Сонга. Он ничего не имел против незапланированных полетов, но одно дело – помочь сыну, который хочет тайком встретиться с родителями, или даже забросить на север шпиона и совсем другое – связываться с такими пассажирами. Тот проходимец сказал, что они – бизнесмены, только забыл уточнить, что их бизнес – убийства.
Похожий на лодку фюзеляж самолета мягко упал на воду и быстро сбросил скорость. Пилоту не терпелось как можно скорее высадить пассажиров и убраться восвояси, пока его не заметили пограничники или какой-нибудь любопытный рыбак.
Он щелкнул замками и сбросил колпак. Теперь вся кабина была открыта. С места второго пилота он взял надувной плот и спустил его на воду. Сидевшие на задних сиденьях пассажиры поднялись. Пилот хотел помочь первому пассажиру спрыгнуть на плот, но тот схватил пилота за запястье и бросил взгляд на его часы с фосфоресцирующими цифрами.
– Мы.., мы прибыли во время! – сказал пилот.
– Ты справился отлично, – отозвался убийца. Напарник обошел его и спустился на плот. Первый убийца сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и протянул деньги пилоту.
– Здесь столько, на сколько я договаривался с твоим агентом.
– Да, спасибо.
Потом убийца снова полез в карман и, вытащив окровавленный стилет, поиграл им перед лицом пилота. У летчика так заколотилось сердце, что ему показалось, будто самолет дрожит именно по этой причине, а не из-за работающего двигателя. Убийца засмеялся и неожиданно выбросил руку с оружием, направив лезвие в сторону моря. Пилот отшатнулся, не удержал равновесия и упал в кресло.
– Спокойной ночи, – сказал убийца и последовал за напарником.
Прошло несколько минут, прежде чем пилот успокоился в такой мере, что осмелился снова поднять самолет в воздух. К тому времени плот с его пассажирами растворился в темноте.
Они ориентировались по мерцающему свету фонаря, который держал в руках стоявший на берегу солдат. Было время отлива, и уже через несколько минут плот достиг берега. Один из убийц выпустил воздух из резинового плота, другой взял портфель и направился к двум джипам, укрытым под нависшей над морем скалой.
– Полковник Око? – осведомился только что прибывший убийца.
– Вы очень точны, полковник Сун, – поклонился встречавший его кореец.
– Нашему пилоту не терпелось от нас отделаться, – объяснил Сун и перевел взгляд на стоявшего возле джипов вооруженного солдата. – Вы привезли форму, документы и.., материалы?
– Все в джипе. Будете проверять?
Сун улыбнулся и поставил портфель на песок.
– Майор Ли вам доверяет. – Улыбка полковника стала еще шире. – Но главное в том, что у нас общая цель. Оставаться врагами.
– Для этого не обязательно воевать.
– Полковник, вы не политик. Нам не нужно напоминать о том, что у нас в крови. Хотите пересчитать деньги?
Око покачал головой и жестом приказал адъютанту взять портфель.
– Честно говоря, полковник, игра стоила бы свеч, даже если бы нам ничего не платили.
Еще раз поклонившись полковнику Суну, Око вскочил в джип. Машина, взбираясь по круто уходившей вверх дороге, скрылась в холмах. Полковник Око не оглянулся.
Адъютант полковника Суна капрал Конг Санг Чул проводил машину взглядом.
– А еще говорят, что Север и Юг никогда не найдут общего языка.
Десять минут спустя два офицера южнокорейской армии, одетые в форму полковника армии КНДР и его адъютанта, проверив багаж и убедившись, что все на месте, поехали той же дорогой. Они направлялись к месту, которое на карте, хранившейся в папке между документами, было отмечено красным кружком.
Глава 34
Вторник, 8 часов 40 минут, Оперативный центр
– Этого не может быть, этого не может быть, этого никак не может быть!
– Но ведь было.
Столл и Херберт сидели в «танке» за столом для совещаний. Здесь присутствовали Пол Худ и все руководство Оперативного центра, за исключением генерала Роджерса, которому о результатах совещания сообщат позже. Энн Фаррис села справа от Худа, Лоуэлл Коффи – слева, а Столл и Херберт – рядом с Фаррис. Напротив расположились Марта Маколл, Лиз Гордон и Фил Катцен, ведавший в Оперативном центре проблемами защиты окружающей среды. Даррелл Маккаски, который только что вручил Худу страничку доклада о деятельности «Ред екай лиг» и других террористических организаций, опустился на свободное кресло между Гордон и Катценом. Из доклада Маккаски следовало, что ни одна из известных террористических групп не имела отношения к сеульской диверсии.
Кроме доклада Маккаски на столе перед Худом лежали фотография, присланная из Национального бюро аэрофотосъемки, которая свидетельствовала об интенсивном перемещении войсковых частей в районе Пхеньяна, и только что поступивший снимок, сделанный Джуди Марголин с борта «миража». На последнем снимке не было ни танковых колонн, направляющихся к югу, ни артиллерии ПВО на окраинах северокорейской столицы, ни малейших следов военных приготовлений, которые говорили бы О намерении КНДР развязать войну.
– Что вы можете сказать о причинах несоответствия этих снимков, Матти? Кроме того, что этого не может быть.
Плотный Матг Столл, который в Оперативном центре руководил компьютерной поддержкой операций, тяжело вздохнул.
– Наземные ориентиры на этих фотографиях идентичны. Следовательно, спутник не потерял ориентацию и не снимал какой-то другой регион. На обеих снимках запечатлен район Пхеньяна.
– Мы попросили Национальное бюро аэрофотосъемки прислать нам новые снимки, – пояснил Херберт, – и их идентичность была подтверждена сотрудниками бюро по телефону, по линии спецсвязи. Полученные изображения свидетельствуют о том, что в Северной Корее продолжается серьезная передислокация воинских частей.
– Передислокация, которой, вероятно, на самом деле не было и нет, – заметил Маккаски.
– Совершенно справедливо.
– Итак, Матти? – настаивал Худ. – Через полчаса я должен быть в Белом доме. Что я скажу президенту?
– Что у нас произошли некоторые накладки с программным обеспечением. Такие, с которыми прежде мы не сталкивались.
– Накладки! – взревел Херберт. – Накладки в компьютерной сети, которую вы же собирали и которая обошлась нам в двадцать миллионов долларов?
– Да! Людям, даже самым умным, свойственно ошибаться, и иногда набитые взрывчаткой грузовики проходят сквозь бетонные баррикады!.. – Столл тут же пожалел о невольно вырвавшихся обидных словах и упал в кресло.
Воцарившееся ненадолго тягостное молчание первым прервал Коффи:
– Достойный ответ, Матт, – сказал он.
– Прошу прощения. Боб, – сказал Столл. – Это был удар ниже пояса.
Херберт пристально смотрел на Столла.
– Вы все правильно сказали, – согласился он и покосился на подлокотник своего инвалидного кресла.
– Послушайте, – вмешалась Лиз, – мы можем наделать кучу ошибок. Давайте слушать друг друга, а не тыкать пальцами и не бросаться взаимными упреками. Кроме того.., если мы так реагируем в самом начале кризисной ситуации, то нам лучше вообще пересмотреть наши методы работы.
– Замечание принято к сведению, – сказал Худ. – Продолжим обсуждение. Матти, у вас есть какие-нибудь догадки, предположения о том, с чем мы столкнулись?
Столл вздохнул еще глубже. Он избегал смотреть в сторону Херберта.
– Когда у нас отключились компьютеры, сначала я подумал, что это своего рода демонстрация. Кто-то каким-то образом проник в нашу систему и продемонстрировал нам, что может сделать это снова. Я бы не удивился, если бы после повторного включения системы мы получили бы по электронной почте письмо с требованием выкупа.
– Но мы ничего не получили, – заметил Коффи.
– Да, не получили. И тем не менее я считал, что вирус был в исходном программном обеспечении или как-то проскользнул позже с другими программами, а потом перешел от нас в Министерство обороны и ЦРУ или, наоборот, – от них к нам. Потом поступили эти фотографии из Осаки, и теперь я думаю, что удар был нанесен нам не раньше, а точно в момент отключения компьютеров.
– Поясните, что вы имеете в виду, – сказал Худ.
– Я хочу сказать, что отключение компьютеров было чем-то вроде дымовой завесы, которая должна была замаскировать истинную цель. А чья-то истинная цель заключалась в том, что ему или им захотелось скомпрометировать всю нашу систему спутникового наблюдения.
– Из космоса? – уточнил Коффи.
– Нет. С Земли. Кроме нас, кто-то еще умеет управлять геостационарным спутником 12-А... А может быть, и другими.
– Президент будет в восторге, – резюмировал Коффи. Худ посмотрел на настенные часы, потом перевел взгляд на лицо Багза на экране монитора.
– Вы все поняли?
– Да, сэр.
– Добавьте это к нашему докладу президенту. И завершите примерно такими словами... – Худ покосился на Столла. – В настоящее время отдел по компьютерной поддержке операций работает над этой проблемой. Мы уверены, что источник противоречивых данных будет найден и проблема будет решена. С красной строки. Пока же Оперативный центр будет работать без компьютеров, потому что мы не можем доверять никаким компьютерным данным. Мы будем полагаться на воздушную разведку, сообщения агентов с мест и на результаты моделирования кризисных ситуаций. Подпись и так далее. Допечатайте, Багз. Я буду на месте через минуту. – Худ встал. – Как вы любите говорить, Матти? «На том и порешим»? Что ж, на том и порешим. Все мы были уверены, что проникнуть в нашу компьютерную сеть невозможно. Оперируя этим аргументом, президент почти год назад убедил Конгресс выделить четверть миллиарда долларов на создание и оснащение Оперативного центра. Нарушителя необходимо найти и уничтожить, прорехи залатать, наши ошибки исправить. – Худ повернулся к ведущему специалисту по охране окружающей среды.
– Фил, думаю, сейчас ваша специальность нам не понадобится. У вас есть степень магистра по вычислительной технике – вы не будете возражать, если я попрошу вас помочь Матти?
Фил, голубоглазый блондин, перевел взгляд с Худа на настенные часы.
– С удовольствием.
Столл нахмурился, но промолчал.
– Боб, свяжитесь с нашей базой в Сеуле, разыщите Грегори Доналда. Во время террористического акта погибла его жена. И все же спросите, не согласится ли он нанести визит в демилитаризованную зону, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. Мы не можем доверять спутникам, нам нужен надежный человек на месте событий... А ему это тоже будет полезно.
– Недавно Доналд сам звонил с базы, – заметила Марта, – так что поторопитесь. Херберт кивнул.
– И еще я хотел бы, чтобы после этого вы проинструктировали Роджерса, – продолжал Худ. – Скажите ему, пусть берет инициативу в свои руки, но будет осторожен. Если Роджерс чувствует, что это ему по силам, – а я думаю, он не откажется от моего предложения, – пусть посмотрит на ракеты «нодонг» в районе Алмазных гор и сообщит нам.
Херберт еще раз кивнул и выкатился из-за стола. По нему было видно, что он все еще не забыл обидных слов Столла.
Худ нажал кнопку, и дверь открылась. Он вышел из «танка» первым, за ним последовали Херберт и другие участники совещания.
– Мне очень жаль, что так получилось, Матти. Я знаю, что мало чем могу помочь.
Столл что-то неразборчиво пробормотал. Возможно, это только к лучшему, что я ничего не понял, подумал Фил.
– Люди не понимают, что прогресс во многом зависит от того, насколько успешно мы учимся на собственных ошибках.
– Это не ошибка, – на ходу бросил Столл. – Это что-то такое, с чем мы еще не сталкивались.
– Понимаю. Я помню, мой старший брат, когда ему стукнуло сорок пять, бросил жену и хорошую работу в компании «Найнекс» и решил пойти пешком вокруг света. Мне он объяснил, что это не кризис, типичный для мужчин среднего возраста, а желание изменить образ жизни.
Столл резко остановился.
– Фил, сегодня я пришел на работу, и на меня словно упал астероид, который перенес меня в меловой период. Я превратился в апатозавра, борющегося за свою жизнь, и ваши аллегории мне мало помогают.
Столл стремительно зашагал дальше, Фил – за ним.
– Кто знает, – возразил Катцен, – может быть, на этот раз помогут. Когда я писал диссертацию о китобойном промысле в СССР, я вместе с миссией «Гринпис» отправился в Охотское море. Нас там, конечно, не ждали с распростертыми объятьями, но это неважно. Мы обнаружили, что русские китобои с помощью особых генераторов звука научились создавать в море ложные сонарные изображения. Мы регистрировали это изображение и бросались спасать китов, а тем временем китобои занимались своим делом совсем в другом месте.
Они вошли в кабинет Столла.
– Но мы столкнулись не со звуковым сигналом, Фил.
– Конечно. Однако к нам может иметь отношение продолжение этой истории. Мы стали создавать библиотеку изображений и обнаружили, что, как только где-то включаются генераторы звука, наблюдается небольшой, почти незаметный всплеск энергии...
– Пусковой импульс. Обычное явление.
– Правильно. Но главное было в том, что этот импульс, как оказалось, имеет свою тонкую структуру, и как только мы ее распознали, мы перестали бросаться спасать несуществующих животных. У нас компьютеры отключились на двадцать секунд – вы назвали это дымовой завесой. Наверное, вы правы. Там, в «танке», я смотрел на настенные часы и понял, что был по крайней мере один глаз, который не моргнул все эти двадцать секунд.
Матт остановился рядом со своим столом.
– Компьютерные часы.
– Правильно.
– Ну и что? Мы только узнаем точно, когда выключились и когда включились компьютеры.
– Нет, вы подумайте. Спутник продолжал накапливать изображения, хотя не мог передать их на Землю. Если бы нам удалось сравнить изображения за мгновение до выключения и мгновением позже, то можно было бы порассуждать, что же произошло с нашей системой.
– Теоретически это так. Нужно наложить два изображения и попытаться найти все, даже самые мелкие, расхождения...
– Так астрономы ищут астероиды – кажется, что они движутся против гравитационного поля звезды.
– Правильно, – сказал Столл, – но для этого нужно будет потратить уйму времени, сравнивая десятки фотографий, каждый штрих в них. А мы даже не можем доверить эту работу компьютеру, потому что он может быть запрограммирован так, что не станет обращать внимания на определенные артефакты.
– Вы правы, но нам не обязательно обращаться к помощи компьютера. Все, что нам нужно, это изучить один набор изображений типа «до и после». Эта мысль пришла мне в голову, когда я подумал о компьютерных часах. Они не отключатся, даже если в программу попадет вирус. Но чтобы реальное изображение заменить фальшивым, на это потребуется хотя бы доля секунды...
– Да-да, – сказал Столл. – О черт, конечно же, да! И это будет видно на временном шифре изображений. Вместо того чтобы появиться через восемьдесят девять сотых секунды, первое фальшивое изображение обнаружится с запаздыванием – ничтожно малым, но вполне ощутимым.
– И это запаздывание будет зарегистрировано под этим изображением в виде временного шифра.
– Фил, вы – гений! – Столл покрутил головой и схватил калькулятор. – Итак, изображения должны появляться с интервалом 0,8955 секунды. Как только мы найдем нечто, вылупившееся на тысячную долю секунды позже, можно быть уверенным – это гадкий утенок.
– Правильно. Нам осталось только попросить Национальное бюро аэрофотосъемки произвести тщательную проверку и найти временное расхождение.
Столл упал в кресло, созвонился со Стивом Вайензом и объяснил ему ситуацию. Вайенз тут же взялся за работу, а Столл тем временем открыл ящик письменного стола, извлек из него стопку диагностических дискет и начал проверку своей системы.
– Но ведь было.
Столл и Херберт сидели в «танке» за столом для совещаний. Здесь присутствовали Пол Худ и все руководство Оперативного центра, за исключением генерала Роджерса, которому о результатах совещания сообщат позже. Энн Фаррис села справа от Худа, Лоуэлл Коффи – слева, а Столл и Херберт – рядом с Фаррис. Напротив расположились Марта Маколл, Лиз Гордон и Фил Катцен, ведавший в Оперативном центре проблемами защиты окружающей среды. Даррелл Маккаски, который только что вручил Худу страничку доклада о деятельности «Ред екай лиг» и других террористических организаций, опустился на свободное кресло между Гордон и Катценом. Из доклада Маккаски следовало, что ни одна из известных террористических групп не имела отношения к сеульской диверсии.
Кроме доклада Маккаски на столе перед Худом лежали фотография, присланная из Национального бюро аэрофотосъемки, которая свидетельствовала об интенсивном перемещении войсковых частей в районе Пхеньяна, и только что поступивший снимок, сделанный Джуди Марголин с борта «миража». На последнем снимке не было ни танковых колонн, направляющихся к югу, ни артиллерии ПВО на окраинах северокорейской столицы, ни малейших следов военных приготовлений, которые говорили бы О намерении КНДР развязать войну.
– Что вы можете сказать о причинах несоответствия этих снимков, Матти? Кроме того, что этого не может быть.
Плотный Матг Столл, который в Оперативном центре руководил компьютерной поддержкой операций, тяжело вздохнул.
– Наземные ориентиры на этих фотографиях идентичны. Следовательно, спутник не потерял ориентацию и не снимал какой-то другой регион. На обеих снимках запечатлен район Пхеньяна.
– Мы попросили Национальное бюро аэрофотосъемки прислать нам новые снимки, – пояснил Херберт, – и их идентичность была подтверждена сотрудниками бюро по телефону, по линии спецсвязи. Полученные изображения свидетельствуют о том, что в Северной Корее продолжается серьезная передислокация воинских частей.
– Передислокация, которой, вероятно, на самом деле не было и нет, – заметил Маккаски.
– Совершенно справедливо.
– Итак, Матти? – настаивал Худ. – Через полчаса я должен быть в Белом доме. Что я скажу президенту?
– Что у нас произошли некоторые накладки с программным обеспечением. Такие, с которыми прежде мы не сталкивались.
– Накладки! – взревел Херберт. – Накладки в компьютерной сети, которую вы же собирали и которая обошлась нам в двадцать миллионов долларов?
– Да! Людям, даже самым умным, свойственно ошибаться, и иногда набитые взрывчаткой грузовики проходят сквозь бетонные баррикады!.. – Столл тут же пожалел о невольно вырвавшихся обидных словах и упал в кресло.
Воцарившееся ненадолго тягостное молчание первым прервал Коффи:
– Достойный ответ, Матт, – сказал он.
– Прошу прощения. Боб, – сказал Столл. – Это был удар ниже пояса.
Херберт пристально смотрел на Столла.
– Вы все правильно сказали, – согласился он и покосился на подлокотник своего инвалидного кресла.
– Послушайте, – вмешалась Лиз, – мы можем наделать кучу ошибок. Давайте слушать друг друга, а не тыкать пальцами и не бросаться взаимными упреками. Кроме того.., если мы так реагируем в самом начале кризисной ситуации, то нам лучше вообще пересмотреть наши методы работы.
– Замечание принято к сведению, – сказал Худ. – Продолжим обсуждение. Матти, у вас есть какие-нибудь догадки, предположения о том, с чем мы столкнулись?
Столл вздохнул еще глубже. Он избегал смотреть в сторону Херберта.
– Когда у нас отключились компьютеры, сначала я подумал, что это своего рода демонстрация. Кто-то каким-то образом проник в нашу систему и продемонстрировал нам, что может сделать это снова. Я бы не удивился, если бы после повторного включения системы мы получили бы по электронной почте письмо с требованием выкупа.
– Но мы ничего не получили, – заметил Коффи.
– Да, не получили. И тем не менее я считал, что вирус был в исходном программном обеспечении или как-то проскользнул позже с другими программами, а потом перешел от нас в Министерство обороны и ЦРУ или, наоборот, – от них к нам. Потом поступили эти фотографии из Осаки, и теперь я думаю, что удар был нанесен нам не раньше, а точно в момент отключения компьютеров.
– Поясните, что вы имеете в виду, – сказал Худ.
– Я хочу сказать, что отключение компьютеров было чем-то вроде дымовой завесы, которая должна была замаскировать истинную цель. А чья-то истинная цель заключалась в том, что ему или им захотелось скомпрометировать всю нашу систему спутникового наблюдения.
– Из космоса? – уточнил Коффи.
– Нет. С Земли. Кроме нас, кто-то еще умеет управлять геостационарным спутником 12-А... А может быть, и другими.
– Президент будет в восторге, – резюмировал Коффи. Худ посмотрел на настенные часы, потом перевел взгляд на лицо Багза на экране монитора.
– Вы все поняли?
– Да, сэр.
– Добавьте это к нашему докладу президенту. И завершите примерно такими словами... – Худ покосился на Столла. – В настоящее время отдел по компьютерной поддержке операций работает над этой проблемой. Мы уверены, что источник противоречивых данных будет найден и проблема будет решена. С красной строки. Пока же Оперативный центр будет работать без компьютеров, потому что мы не можем доверять никаким компьютерным данным. Мы будем полагаться на воздушную разведку, сообщения агентов с мест и на результаты моделирования кризисных ситуаций. Подпись и так далее. Допечатайте, Багз. Я буду на месте через минуту. – Худ встал. – Как вы любите говорить, Матти? «На том и порешим»? Что ж, на том и порешим. Все мы были уверены, что проникнуть в нашу компьютерную сеть невозможно. Оперируя этим аргументом, президент почти год назад убедил Конгресс выделить четверть миллиарда долларов на создание и оснащение Оперативного центра. Нарушителя необходимо найти и уничтожить, прорехи залатать, наши ошибки исправить. – Худ повернулся к ведущему специалисту по охране окружающей среды.
– Фил, думаю, сейчас ваша специальность нам не понадобится. У вас есть степень магистра по вычислительной технике – вы не будете возражать, если я попрошу вас помочь Матти?
Фил, голубоглазый блондин, перевел взгляд с Худа на настенные часы.
– С удовольствием.
Столл нахмурился, но промолчал.
– Боб, свяжитесь с нашей базой в Сеуле, разыщите Грегори Доналда. Во время террористического акта погибла его жена. И все же спросите, не согласится ли он нанести визит в демилитаризованную зону, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. Мы не можем доверять спутникам, нам нужен надежный человек на месте событий... А ему это тоже будет полезно.
– Недавно Доналд сам звонил с базы, – заметила Марта, – так что поторопитесь. Херберт кивнул.
– И еще я хотел бы, чтобы после этого вы проинструктировали Роджерса, – продолжал Худ. – Скажите ему, пусть берет инициативу в свои руки, но будет осторожен. Если Роджерс чувствует, что это ему по силам, – а я думаю, он не откажется от моего предложения, – пусть посмотрит на ракеты «нодонг» в районе Алмазных гор и сообщит нам.
Херберт еще раз кивнул и выкатился из-за стола. По нему было видно, что он все еще не забыл обидных слов Столла.
Худ нажал кнопку, и дверь открылась. Он вышел из «танка» первым, за ним последовали Херберт и другие участники совещания.
* * *
Столл шагал по коридору, направляясь к своему кабинету. Фил Катцен едва поспевал за ним.– Мне очень жаль, что так получилось, Матти. Я знаю, что мало чем могу помочь.
Столл что-то неразборчиво пробормотал. Возможно, это только к лучшему, что я ничего не понял, подумал Фил.
– Люди не понимают, что прогресс во многом зависит от того, насколько успешно мы учимся на собственных ошибках.
– Это не ошибка, – на ходу бросил Столл. – Это что-то такое, с чем мы еще не сталкивались.
– Понимаю. Я помню, мой старший брат, когда ему стукнуло сорок пять, бросил жену и хорошую работу в компании «Найнекс» и решил пойти пешком вокруг света. Мне он объяснил, что это не кризис, типичный для мужчин среднего возраста, а желание изменить образ жизни.
Столл резко остановился.
– Фил, сегодня я пришел на работу, и на меня словно упал астероид, который перенес меня в меловой период. Я превратился в апатозавра, борющегося за свою жизнь, и ваши аллегории мне мало помогают.
Столл стремительно зашагал дальше, Фил – за ним.
– Кто знает, – возразил Катцен, – может быть, на этот раз помогут. Когда я писал диссертацию о китобойном промысле в СССР, я вместе с миссией «Гринпис» отправился в Охотское море. Нас там, конечно, не ждали с распростертыми объятьями, но это неважно. Мы обнаружили, что русские китобои с помощью особых генераторов звука научились создавать в море ложные сонарные изображения. Мы регистрировали это изображение и бросались спасать китов, а тем временем китобои занимались своим делом совсем в другом месте.
Они вошли в кабинет Столла.
– Но мы столкнулись не со звуковым сигналом, Фил.
– Конечно. Однако к нам может иметь отношение продолжение этой истории. Мы стали создавать библиотеку изображений и обнаружили, что, как только где-то включаются генераторы звука, наблюдается небольшой, почти незаметный всплеск энергии...
– Пусковой импульс. Обычное явление.
– Правильно. Но главное было в том, что этот импульс, как оказалось, имеет свою тонкую структуру, и как только мы ее распознали, мы перестали бросаться спасать несуществующих животных. У нас компьютеры отключились на двадцать секунд – вы назвали это дымовой завесой. Наверное, вы правы. Там, в «танке», я смотрел на настенные часы и понял, что был по крайней мере один глаз, который не моргнул все эти двадцать секунд.
Матт остановился рядом со своим столом.
– Компьютерные часы.
– Правильно.
– Ну и что? Мы только узнаем точно, когда выключились и когда включились компьютеры.
– Нет, вы подумайте. Спутник продолжал накапливать изображения, хотя не мог передать их на Землю. Если бы нам удалось сравнить изображения за мгновение до выключения и мгновением позже, то можно было бы порассуждать, что же произошло с нашей системой.
– Теоретически это так. Нужно наложить два изображения и попытаться найти все, даже самые мелкие, расхождения...
– Так астрономы ищут астероиды – кажется, что они движутся против гравитационного поля звезды.
– Правильно, – сказал Столл, – но для этого нужно будет потратить уйму времени, сравнивая десятки фотографий, каждый штрих в них. А мы даже не можем доверить эту работу компьютеру, потому что он может быть запрограммирован так, что не станет обращать внимания на определенные артефакты.
– Вы правы, но нам не обязательно обращаться к помощи компьютера. Все, что нам нужно, это изучить один набор изображений типа «до и после». Эта мысль пришла мне в голову, когда я подумал о компьютерных часах. Они не отключатся, даже если в программу попадет вирус. Но чтобы реальное изображение заменить фальшивым, на это потребуется хотя бы доля секунды...
– Да-да, – сказал Столл. – О черт, конечно же, да! И это будет видно на временном шифре изображений. Вместо того чтобы появиться через восемьдесят девять сотых секунды, первое фальшивое изображение обнаружится с запаздыванием – ничтожно малым, но вполне ощутимым.
– И это запаздывание будет зарегистрировано под этим изображением в виде временного шифра.
– Фил, вы – гений! – Столл покрутил головой и схватил калькулятор. – Итак, изображения должны появляться с интервалом 0,8955 секунды. Как только мы найдем нечто, вылупившееся на тысячную долю секунды позже, можно быть уверенным – это гадкий утенок.
– Правильно. Нам осталось только попросить Национальное бюро аэрофотосъемки произвести тщательную проверку и найти временное расхождение.
Столл упал в кресло, созвонился со Стивом Вайензом и объяснил ему ситуацию. Вайенз тут же взялся за работу, а Столл тем временем открыл ящик письменного стола, извлек из него стопку диагностических дискет и начал проверку своей системы.
Глава 35
Вторник, 8 часов 55 минут, Оперативный центр
Боб Херберт вкатился в свой кабинет в отвратительнейшем настроении. Он был хмур, его тонкие брови сошлись на переносице, лоб избороздили морщины, челюсти были крепко стиснуты. Херберт был зол на Столла за его бестактное замечание, но в глубине души понимал, что Столл прав. Между ложными сигналами, как-то попавшими в программы Столла, и провалом системы безопасности, за организацию которой отвечал Херберт, было много общего. Оба события относились к категории СНВЛВЧ – «ситуация нормальная – все летит ко всем чертям». Как ни старайся, событий этой категории не избежишь.
Лиз Гордон тоже была права. Роджерс как-то процитировал Бенджамина Франклина; суть этого высказывания заключалась в том, что нам надо держаться вместе, иначе нас перевешают всех по одному. Оперативный центр тоже должен работать как один человек, только добиться этого очень трудно. В отличие от Министерства обороны, НАСА или почти любой другой организации, где собирались люди, имевшие более или менее сходное образование и интересы, Оперативный центр представлял собой невероятную мешанину людей с разными талантами, подготовкой, опытом и характером. Было бы наивно ожидать от Столла, что в какой-то ситуации он поступит не так, как поступил бы Матти Столл, и даже если бы это произошло, то привело бы к плачевному результату.
Так недолго и инфаркт заработать...
Херберт подкатил кресло вплотную к столу и застопорил колеса. Не поднимая трубки, он набрал на клавиатуре компьютера название сеульской военной базы США. На прямоугольном экране появились телефонные номера прямой связи. С помощью клавиши "*" Херберт просмотрел список номеров, остановил стрелку на номере кабинета генерала Норбома, снял трубку и нажал клавишу "#". Он задумался, какие слова утешения можно было бы сказать Грегори Доналду. Во время взрыва в Бейруте Херберт тоже потерял жену. Ивонна была сотрудницей ЦРУ. Но слова никогда не были сильной стороной Херберта, он предпочитал работать. Теперь у него осталась только работа.., и непреходящая горечь.
Херберт хотел бы успокоиться, расслабиться, забыться – хотя бы ненадолго. Увы, это было невозможно. После того взрыва прошло почти пятнадцать лет, и все эти годы, каждый день, каждую минуту, его преследовала горечь утраты, хотя он привык и к инвалидной коляске и к тому, что ему приходится одному воспитывать теперь уже шестнадцатилетнюю дочь. Время не могло сгладить нелепую случайность трагедии, и Херберт сегодня переживал события пятнадцатилетней давности почти так же остро, как и в том злосчастном 1983 году. Если бы тогда Ивонна не забежала к нему рассказать анекдот, который она услышала в программе «Тунайт-шоу», она была бы жива и сейчас. Если бы он не подарил ей пленку с песнями Нейла Дайамонда, если бы она не просила сестру переписать ее...
Каждый раз, когда Херберт вспоминал об этом, у него замирало сердце и путались мысли. Разумеется, Лиз Гордон говорила ему, что лучше постараться не вспоминать, но это не помогало. Херберт снова и снова мысленно возвращался к тому моменту, когда он, стоя в музыкальном магазине, просил продавца подобрать кассету с записью певца, который пел песню о свете сердца...
Херберту ответил адъютант генерала Норбома. Он сообщил, что Доналд сопровождает тело жены в посольство; он хочет сам проследить за его отправкой в США. Херберт нашел телефон Либби Холла и набрал номер.
Господи, как же она любила эту одурманивающую мелодию! Сколько раз он пытался пробудить в ней интерес к Хэнку Уилльямзу, Роджеру Миллеру, Джонни Хортону, но ее неизменно привлекали Нейл Дайамонд, Барри Манилоу, Энгелберт.
В посольстве ответил секретарь Холла. Он соединил Херберта с Доналдом.
– Рад вас слышать, Боб, – сказал Доналд.
Голос Доналда звучал более бодро, чем ожидал Херберт.
– Как вы, Грег?
– Как Иов.
– Я тоже был в таком положении, старина. Я знаю, каково тебе.
– Благодарю. Вы не узнали ничего нового о том, что же именно произошло? Корейское ЦРУ работает не покладая рук, но пока почти безрезультатно.
– Грег, мы, как бы это сказать, сами влипли в историю. Очевидно, кто-то влез в наши компьютеры. Теперь мы не можем быть уверены в ни в каких данных, даже в изображениях с наших спутников.
– Похоже, все идет по хорошо отрепетированному сценарию.
– Именно по отрепетированному. Теперь о деле. Мы понимаем ваше состояние, и, клянусь на Библии, даже если бы ее держал сам Бог, я пойму, если вы откажетесь. Но шеф хочет знать, не согласитесь ли вы поехать в демилитаризованную зону и своими глазами посмотреть, что там творится. Президент поставил директора во главе Группы по разрешению корейского кризиса, и шефу нужен надежный человек на месте.
Последовало недолгое молчание, потом Доналд ответил:
– Боб, если вы согласуете мою поездку с генералом Шнейдером, я буду готов выехать на север через два часа. Это приемлемо?
– Вполне, – ответил Херберт. – Тем временем я организую вам допуск и вертолет. Успеха, Грег, и благослови вас Бог.
– Как и вас, – сказал Доналд.
Лиз Гордон тоже была права. Роджерс как-то процитировал Бенджамина Франклина; суть этого высказывания заключалась в том, что нам надо держаться вместе, иначе нас перевешают всех по одному. Оперативный центр тоже должен работать как один человек, только добиться этого очень трудно. В отличие от Министерства обороны, НАСА или почти любой другой организации, где собирались люди, имевшие более или менее сходное образование и интересы, Оперативный центр представлял собой невероятную мешанину людей с разными талантами, подготовкой, опытом и характером. Было бы наивно ожидать от Столла, что в какой-то ситуации он поступит не так, как поступил бы Матти Столл, и даже если бы это произошло, то привело бы к плачевному результату.
Так недолго и инфаркт заработать...
Херберт подкатил кресло вплотную к столу и застопорил колеса. Не поднимая трубки, он набрал на клавиатуре компьютера название сеульской военной базы США. На прямоугольном экране появились телефонные номера прямой связи. С помощью клавиши "*" Херберт просмотрел список номеров, остановил стрелку на номере кабинета генерала Норбома, снял трубку и нажал клавишу "#". Он задумался, какие слова утешения можно было бы сказать Грегори Доналду. Во время взрыва в Бейруте Херберт тоже потерял жену. Ивонна была сотрудницей ЦРУ. Но слова никогда не были сильной стороной Херберта, он предпочитал работать. Теперь у него осталась только работа.., и непреходящая горечь.
Херберт хотел бы успокоиться, расслабиться, забыться – хотя бы ненадолго. Увы, это было невозможно. После того взрыва прошло почти пятнадцать лет, и все эти годы, каждый день, каждую минуту, его преследовала горечь утраты, хотя он привык и к инвалидной коляске и к тому, что ему приходится одному воспитывать теперь уже шестнадцатилетнюю дочь. Время не могло сгладить нелепую случайность трагедии, и Херберт сегодня переживал события пятнадцатилетней давности почти так же остро, как и в том злосчастном 1983 году. Если бы тогда Ивонна не забежала к нему рассказать анекдот, который она услышала в программе «Тунайт-шоу», она была бы жива и сейчас. Если бы он не подарил ей пленку с песнями Нейла Дайамонда, если бы она не просила сестру переписать ее...
Каждый раз, когда Херберт вспоминал об этом, у него замирало сердце и путались мысли. Разумеется, Лиз Гордон говорила ему, что лучше постараться не вспоминать, но это не помогало. Херберт снова и снова мысленно возвращался к тому моменту, когда он, стоя в музыкальном магазине, просил продавца подобрать кассету с записью певца, который пел песню о свете сердца...
Херберту ответил адъютант генерала Норбома. Он сообщил, что Доналд сопровождает тело жены в посольство; он хочет сам проследить за его отправкой в США. Херберт нашел телефон Либби Холла и набрал номер.
Господи, как же она любила эту одурманивающую мелодию! Сколько раз он пытался пробудить в ней интерес к Хэнку Уилльямзу, Роджеру Миллеру, Джонни Хортону, но ее неизменно привлекали Нейл Дайамонд, Барри Манилоу, Энгелберт.
В посольстве ответил секретарь Холла. Он соединил Херберта с Доналдом.
– Рад вас слышать, Боб, – сказал Доналд.
Голос Доналда звучал более бодро, чем ожидал Херберт.
– Как вы, Грег?
– Как Иов.
– Я тоже был в таком положении, старина. Я знаю, каково тебе.
– Благодарю. Вы не узнали ничего нового о том, что же именно произошло? Корейское ЦРУ работает не покладая рук, но пока почти безрезультатно.
– Грег, мы, как бы это сказать, сами влипли в историю. Очевидно, кто-то влез в наши компьютеры. Теперь мы не можем быть уверены в ни в каких данных, даже в изображениях с наших спутников.
– Похоже, все идет по хорошо отрепетированному сценарию.
– Именно по отрепетированному. Теперь о деле. Мы понимаем ваше состояние, и, клянусь на Библии, даже если бы ее держал сам Бог, я пойму, если вы откажетесь. Но шеф хочет знать, не согласитесь ли вы поехать в демилитаризованную зону и своими глазами посмотреть, что там творится. Президент поставил директора во главе Группы по разрешению корейского кризиса, и шефу нужен надежный человек на месте.
Последовало недолгое молчание, потом Доналд ответил:
– Боб, если вы согласуете мою поездку с генералом Шнейдером, я буду готов выехать на север через два часа. Это приемлемо?
– Вполне, – ответил Херберт. – Тем временем я организую вам допуск и вертолет. Успеха, Грег, и благослови вас Бог.
– Как и вас, – сказал Доналд.
Глава 36
Вторник, 23 часа 07 минут, демилитаризованная зона
Демилитаризованная зона, разделяющая Корейскую Народно-Демократическую Республику и республику Южная Корея, располагается в тридцати пяти милях к северу от Сеула и в ста милях к югу от Пхеньяна. Она была создана в соответствии с договором, подписанным 27 июля 1953 года, и с того дня солдаты двух корейских государств со страхом и недоверием смотрят на своих противников. Сейчас по обе стороны от демилитаризованной зоны сконцентрировано в общей сложности около миллиона солдат, которые большей частью живут в современных казармах, оснащенных системами кондиционирования воздуха. Расположенные рядами казармы занимают почти двести акров земли и начинаются меньше чем в трехстах ярдах от границы.
Зона протянулась с северо-востока на юго-запад и с обеих сторон демаркирована ограждением высотой десять футов, увенчанным еще тремя футами колючей проволоки. Между двумя рядами ограждений от одного моря до другого лежит полоса ничейной земли шириной почти двадцать футов – это и есть собственно демилитаризованная зона. С юга и с севера возле зоны круглосуточно патрулируют вооруженные автоматами солдаты с немецкими овчарками. Пересечь демилитаризованную зону можно по единственной дороге, ширина которой едва позволяет проехать одному автомобилю. Вплоть до визита Джимми Картера в 1994 году по этой дороге никто не добирался до столицы Северной Кореи. Любые контакты между противостоящими сторонами осуществляются только в одноэтажном здании, напоминающем казарму. В этом здании с каждой стороны есть единственная дверь, возле которой стоят двое часовых. Слева от часовых поднимаются флагштоки. Внутри здания находится длинный стол для переговоров; граница между КНДР и Южной Кореей проходит точно по середине стола. В тех редких случаях, когда в комнате проходили переговоры, представители двух корейских государств оставались каждый на своей стороне.
На южнокорейской стороне демилитаризованной зоны, далеко к востоку от последней казармы, лежит холмистая местность с редкими зарослями густого кустарника.
Такие кусты росли и в каменистом грунте небольшой впадины примерно в полумиле от демилитаризованной зоны. Подходы к впадине, ширина которой составляла около двадцати ярдов, были заминированы, и капитан Он Бок лично проверял этот участок по меньшей мере дважды в день. Здесь начинался тоннель диаметром примерно четыре фута, который южнокорейские солдаты тайно вырыли семь недель назад. Этот тоннель, о котором северяне пока не знали, позволял капитану Боку не сводить глаз – точнее, ушей – с других тоннелей, постоянно пробиваемых северянами под демилитаризованной зоной. Южнокорейский тоннель не соединялся с северокорейскими; в этом и не было нужды, потому что в его стенах были установлены аудиосенсоры и детекторы движения, которые улавливали малейший шорох и позволяли следить за шпионами, засылаемыми с Севера на Юг. Шпионы появлялись на свет из тайного лаза между скалой и кустарником в четверти мили к югу. Обычно за ними пристраивался «хвост», а потом о них сообщали в армейскую разведку и в Корейское ЦРУ.
Как они и договаривались, капитан Бок сделал так, что его вечерняя проверка совпала с прибытием майора Ким Ли. Капитан и его адъютант отъехали вскоре после того, как появился Ли. С машины уже сгружали барабаны с отравляющим газом. Бок отдал честь старшему по званию.
– Меня очень обрадовал наш телефонный разговор, – сказал Бок. – Для вас это был очень удачный день.
– День еще не закончился.
– Я слышал, что на одном из паромов были обнаружены трупы и что пилот гидросамолета вернулся вовремя. Операция полковника Суна, судя по всему, тоже развивается по плану.
Зона протянулась с северо-востока на юго-запад и с обеих сторон демаркирована ограждением высотой десять футов, увенчанным еще тремя футами колючей проволоки. Между двумя рядами ограждений от одного моря до другого лежит полоса ничейной земли шириной почти двадцать футов – это и есть собственно демилитаризованная зона. С юга и с севера возле зоны круглосуточно патрулируют вооруженные автоматами солдаты с немецкими овчарками. Пересечь демилитаризованную зону можно по единственной дороге, ширина которой едва позволяет проехать одному автомобилю. Вплоть до визита Джимми Картера в 1994 году по этой дороге никто не добирался до столицы Северной Кореи. Любые контакты между противостоящими сторонами осуществляются только в одноэтажном здании, напоминающем казарму. В этом здании с каждой стороны есть единственная дверь, возле которой стоят двое часовых. Слева от часовых поднимаются флагштоки. Внутри здания находится длинный стол для переговоров; граница между КНДР и Южной Кореей проходит точно по середине стола. В тех редких случаях, когда в комнате проходили переговоры, представители двух корейских государств оставались каждый на своей стороне.
На южнокорейской стороне демилитаризованной зоны, далеко к востоку от последней казармы, лежит холмистая местность с редкими зарослями густого кустарника.
Такие кусты росли и в каменистом грунте небольшой впадины примерно в полумиле от демилитаризованной зоны. Подходы к впадине, ширина которой составляла около двадцати ярдов, были заминированы, и капитан Он Бок лично проверял этот участок по меньшей мере дважды в день. Здесь начинался тоннель диаметром примерно четыре фута, который южнокорейские солдаты тайно вырыли семь недель назад. Этот тоннель, о котором северяне пока не знали, позволял капитану Боку не сводить глаз – точнее, ушей – с других тоннелей, постоянно пробиваемых северянами под демилитаризованной зоной. Южнокорейский тоннель не соединялся с северокорейскими; в этом и не было нужды, потому что в его стенах были установлены аудиосенсоры и детекторы движения, которые улавливали малейший шорох и позволяли следить за шпионами, засылаемыми с Севера на Юг. Шпионы появлялись на свет из тайного лаза между скалой и кустарником в четверти мили к югу. Обычно за ними пристраивался «хвост», а потом о них сообщали в армейскую разведку и в Корейское ЦРУ.
Как они и договаривались, капитан Бок сделал так, что его вечерняя проверка совпала с прибытием майора Ким Ли. Капитан и его адъютант отъехали вскоре после того, как появился Ли. С машины уже сгружали барабаны с отравляющим газом. Бок отдал честь старшему по званию.
– Меня очень обрадовал наш телефонный разговор, – сказал Бок. – Для вас это был очень удачный день.
– День еще не закончился.
– Я слышал, что на одном из паромов были обнаружены трупы и что пилот гидросамолета вернулся вовремя. Операция полковника Суна, судя по всему, тоже развивается по плану.