Страница:
– Ты же не думаешь, что он забудет тебя?
– Не думаю, но дело не в этом. Он считает, что в неоплатном долгу у меня, и очень от этого переживает. В том баре у КЦРУ нет никакого счета, Ким заплатил сам. Он знал, что не выиграет в поединке, но ради меня охотно ввязался в дуэль и проиграл на глазах у всех. Когда мы вместе, его долг передо мной превращается в тяжкое бремя. Я не хочу, чтобы это бремя постоянно тяготило его.
Сунджи взяла мужа под руку, а другой рукой отбросила волосы со лба.
– Ты не прав. Если ему это нужно, ты должен позволить ему проявлять свою любовь... – она вдруг замолчала и резко выпрямилась.
– Сун? В чем дело?
Сунджи бросила взгляд на огораживающий трибуны барьер.
– Сережки, которые ты мне подарил на нашу годовщину. Одну я потеряла...
– Может быть, ты оставила ее дома.
– Нет. В баре у меня были обе.
– Ты права. Когда я погладил тебя по щеке, она была на месте.
Сунджи посмотрела на Доналда.
– Должно быть, тогда я ее и потеряла. – Она встала и побежала к выходу. – Я вернусь через пять минут!
– Проще позвонить! – вдогонку ей крикнул Доналд. – Здесь у кого-нибудь должен быть телефон сотовой связи...
Но Сунджи была уже далеко. Она сбежала по ступенькам и через минуту торопливо шла по улице к бару.
Доналд наклонился и уперся локтями в колени.
Бедняжка Сунджи сойдет с ума, если не найдет сережку. Совсем недавно, на вторую годовщину их свадьбы, он подарил ей сделанные на заказ серьги с небольшими изумрудами, ее любимым камнем. Конечно, можно было бы заказать еще одну серьгу взамен потерянной, но для Сунджи это была бы уже совсем другая серьга. Она никогда не избавится от чувства вины за свою небрежность.
Доналд медленно покачал головой. Почему всегда так получается? Его любовь почему-то обязательно несет с собой и боль. Киму, теперь еще и Сунджи...
Может быть, дело в нем самом? Может быть, у него неблагоприятная карма или было много грехов в предшествовавшей жизни? Или он просто приносит несчастье?
Доналд выпрямился и повернулся лицом к подиуму. В этот момент к микрофону подходил президент Национального собрания.
– Не думаю, но дело не в этом. Он считает, что в неоплатном долгу у меня, и очень от этого переживает. В том баре у КЦРУ нет никакого счета, Ким заплатил сам. Он знал, что не выиграет в поединке, но ради меня охотно ввязался в дуэль и проиграл на глазах у всех. Когда мы вместе, его долг передо мной превращается в тяжкое бремя. Я не хочу, чтобы это бремя постоянно тяготило его.
Сунджи взяла мужа под руку, а другой рукой отбросила волосы со лба.
– Ты не прав. Если ему это нужно, ты должен позволить ему проявлять свою любовь... – она вдруг замолчала и резко выпрямилась.
– Сун? В чем дело?
Сунджи бросила взгляд на огораживающий трибуны барьер.
– Сережки, которые ты мне подарил на нашу годовщину. Одну я потеряла...
– Может быть, ты оставила ее дома.
– Нет. В баре у меня были обе.
– Ты права. Когда я погладил тебя по щеке, она была на месте.
Сунджи посмотрела на Доналда.
– Должно быть, тогда я ее и потеряла. – Она встала и побежала к выходу. – Я вернусь через пять минут!
– Проще позвонить! – вдогонку ей крикнул Доналд. – Здесь у кого-нибудь должен быть телефон сотовой связи...
Но Сунджи была уже далеко. Она сбежала по ступенькам и через минуту торопливо шла по улице к бару.
Доналд наклонился и уперся локтями в колени.
Бедняжка Сунджи сойдет с ума, если не найдет сережку. Совсем недавно, на вторую годовщину их свадьбы, он подарил ей сделанные на заказ серьги с небольшими изумрудами, ее любимым камнем. Конечно, можно было бы заказать еще одну серьгу взамен потерянной, но для Сунджи это была бы уже совсем другая серьга. Она никогда не избавится от чувства вины за свою небрежность.
Доналд медленно покачал головой. Почему всегда так получается? Его любовь почему-то обязательно несет с собой и боль. Киму, теперь еще и Сунджи...
Может быть, дело в нем самом? Может быть, у него неблагоприятная карма или было много грехов в предшествовавшей жизни? Или он просто приносит несчастье?
Доналд выпрямился и повернулся лицом к подиуму. В этот момент к микрофону подходил президент Национального собрания.
Глава 5
Вторник, 18 часов 1 минута, Сеул
Лицом Пак Дук напоминал кота. Оно у него было круглым и безмятежным, лишь умные глаза выдавали постоянную настороженность.
Он направился к микрофонам. Гости на трибуне и стоявшие внизу зрители энергично зааплодировали. В знак благодарности президент поднял руку. Место для трибуны было выбрано удачно – на фоне величественного дворца, огражденного стеной, и нескольких старинных пагод, перевезенных из разных уголков страны.
Грегори Доналд стиснул зубы, но тут же спохватился и попытался придать лицу равнодушное выражение. Как президенту вашингтонского Общества корейско-американской дружбы, ему приходилось быть вне политики, когда дело касалось внутренних проблем Южной Кореи. Если правительство требовало объединения с Северной Кореей, то Доналд был обязан официально поддерживать его требование. Если политики выдвигали противоположное мнение, ему приходилось соглашаться с ними.
Сам Доналд был горячим сторонником объединения. Север и Юг могли многое предложить друг другу и всему миру в области культуры, религии и экономики. Объединенная Корея стала бы намного сильнее суммы двух ее частей.
Дук, ветеран войны и ярый противник коммунизма, не хотел даже слышать об объединении. При необходимости Доналд мог бы отнестись с пониманием к политике президента, но он не мог заставить себя уважать человека, который с порога отказывался обсуждать вопрос лишь потому, что для него он был уже давно решен. Такие люди в конце концов становились диктаторами.
Аплодисменты затянулись. Наконец Дук опустил руку, наклонился к микрофонам и заговорил. Его губы шевелились, но никто не слышал ни звука.
Дук выпрямился и с улыбкой, которая сделала бы честь и Чеширскому Коту, постучал по микрофону.
– Происки сторонников объединения, – начал он, повернувшись к политикам, которые заняли первый ряд на трибуне.
Поддерживавшие его политики ответили аплодисментами, а немногие услышавшие президента зрители приветствовали его слова возгласами.
Доналд позволил себе чуть заметно нахмуриться. Дук всерьез раздражал его как своими вкрадчивыми манерами, так и растущим числом сторонников.
Краешком глаза Доналд увидел, как откуда-то выскользнула фигура в красном блейзере и бросилась к фургону со звукоусилительной аппаратурой.
Никто не сомневался, что инженеры моментально устранят неисправность. Доналд хорошо помнил, как быстро и даже непринужденно корейцы исправляли любые неполадки во время Олимпийских игр 1988 года.
Доналд повернулся к барьеру, увидел бегущую к нему Сунджи и заулыбался. Он поднял руку и воздал хвалу Богу за то, что в этот день не все было совсем плохо.
Ким Хван сидел в неприметном автомобиле, стоявшем на улице Санджинго, к югу от дворца, в двухстах ярдах от возведенной специально к торжествам трибуны. Отсюда он мог наблюдать за всей площадью и за своими агентами, расположившимися на крышах и в окнах ближайших домов. Ким видел, как Дук подошел к микрофону, потом сделал шаг назад.
До Хвана не долетело ни слова президента. Что ж, ведь примерно таким и представлял президент идеальный мир.
Хван поднес к глазам полевой бинокль. Дук, стоя на трибуне, кивал своим сторонникам из толпы. Ничего не поделаешь, в этом и заключается суть демократии. Но все же сейчас стало лучше, чем восемь лет назад, когда генерал Чон До Хван правил страной по законам военного времени. Не больше Чона нравился майору Хвану и сменивший его Ро Тае By, но тот по крайней мере был избран на президентский пост в 1987 году.
Хван направил бинокль на Грегори и удивился – почему-то рядом с ним не было Сунджи.
Хван всей душой возненавидел бы любого другого мужчину, которого полюбила бы Сунджи. Тогда она работала помощницей Кима. Он всегда любил ее, но строгие правила Корейского ЦРУ запрещали внеслужебные отношения между сотрудниками управления, ведь тогда враг мог бы получать информацию, подсадив свою секретаршу или помощницу и дав ей задание соблазнить своего начальника.
Ради Сунджи одно время Ким даже всерьез намеревался уйти из управления, но такого шага не одобрил бы Грегори. Его наставник всегда считал, что по типу мышления, характеру и политическому чутью Хван был идеальным сотрудником КЦРУ, и потратил целое состояние на то, чтобы дать ему соответствующее образование и подготовить к жизни профессионального разведчика. В глубине души Хван понимал, что Грегори прав, – в КЦРУ заключалась вся его жизнь.
Слева от Хвача послышался звуковой сигнал. Хван опустил бинокль. В приборный щиток автомобиля была встроена радиостанция, работавшая в широком диапазоне. Если кому-то из агентов нужно было Поговорить с Хваном, на щитке над регулятором настройки на определенную частоту загоралась красная лампочка. Одновременно раздавался звуковой сигнал.
На этот раз лампочка свидетельствовала о том, что Хвана вызывал оперативник с поста на крыше универсама «Йи».
Хван нажал кнопку.
– Господин майор, видим мужчину в красном блейзере, он бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой. Конец связи.
– Я проверю. Конец связи.
Хван снял телефонную трубку и набрал номер телефона человека, который координировал все представление на площади перед дворцом. Ему торопливо ответил озабоченный голос:
– Да... В чем дело?
– Говорит Ким Хван. Это ваш человек бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой?
– Наш. Вы, видно, не заметили этого, но у нас вышла из строя аудиосистема. Не исключено, что ее вывел из строя кто-то из ваших, когда искал там бомбу.
– Если это так, я с него шкуру спущу. Последовало долгое молчание.
– Команду саперов мы уже убрали.
– Рад слышать, – прокомментировал координатор. – Может быть, кто-то из них помочился на какой-нибудь проводок.
– Тут скорее пахнет политикой, – сказал Хван. – Не кладите трубку, пока вам не сообщат, в чем там дело.
Снова последовало долгое молчание. Вдруг Хван услышал в трубке Далекий голос.
– Боже мой! К-два... Хван насторожился.
– Сделайте громче. Мне нужно слышать все, что он говорит. Координатор подчинился.
– К-один, в чем дело? – спросил он.
– Господин, К-два лежит на полу. У него голова в крови. Наверно, он упал и ударился.
– Проверьте аппаратуру.
Еще раз напряженное молчание, теперь недолгое.
– Микрофоны отключены. Но мы их проверили. Не могу понять, зачем он их выключил?
– Включите микрофоны.
– Да, конечно.
Хван прищурился. Он вцепился в телефонную трубку и уже распахнул дверцу автомашины.
– Прикажите, чтобы он ни к чему не прикасался! – крикнул он. – Возможно, там спрятано...
В этот момент его ослепила вспышка. Последние слова Хвана утонули в оглушительном грохоте взрыва.
Он направился к микрофонам. Гости на трибуне и стоявшие внизу зрители энергично зааплодировали. В знак благодарности президент поднял руку. Место для трибуны было выбрано удачно – на фоне величественного дворца, огражденного стеной, и нескольких старинных пагод, перевезенных из разных уголков страны.
Грегори Доналд стиснул зубы, но тут же спохватился и попытался придать лицу равнодушное выражение. Как президенту вашингтонского Общества корейско-американской дружбы, ему приходилось быть вне политики, когда дело касалось внутренних проблем Южной Кореи. Если правительство требовало объединения с Северной Кореей, то Доналд был обязан официально поддерживать его требование. Если политики выдвигали противоположное мнение, ему приходилось соглашаться с ними.
Сам Доналд был горячим сторонником объединения. Север и Юг могли многое предложить друг другу и всему миру в области культуры, религии и экономики. Объединенная Корея стала бы намного сильнее суммы двух ее частей.
Дук, ветеран войны и ярый противник коммунизма, не хотел даже слышать об объединении. При необходимости Доналд мог бы отнестись с пониманием к политике президента, но он не мог заставить себя уважать человека, который с порога отказывался обсуждать вопрос лишь потому, что для него он был уже давно решен. Такие люди в конце концов становились диктаторами.
Аплодисменты затянулись. Наконец Дук опустил руку, наклонился к микрофонам и заговорил. Его губы шевелились, но никто не слышал ни звука.
Дук выпрямился и с улыбкой, которая сделала бы честь и Чеширскому Коту, постучал по микрофону.
– Происки сторонников объединения, – начал он, повернувшись к политикам, которые заняли первый ряд на трибуне.
Поддерживавшие его политики ответили аплодисментами, а немногие услышавшие президента зрители приветствовали его слова возгласами.
Доналд позволил себе чуть заметно нахмуриться. Дук всерьез раздражал его как своими вкрадчивыми манерами, так и растущим числом сторонников.
Краешком глаза Доналд увидел, как откуда-то выскользнула фигура в красном блейзере и бросилась к фургону со звукоусилительной аппаратурой.
Никто не сомневался, что инженеры моментально устранят неисправность. Доналд хорошо помнил, как быстро и даже непринужденно корейцы исправляли любые неполадки во время Олимпийских игр 1988 года.
Доналд повернулся к барьеру, увидел бегущую к нему Сунджи и заулыбался. Он поднял руку и воздал хвалу Богу за то, что в этот день не все было совсем плохо.
Ким Хван сидел в неприметном автомобиле, стоявшем на улице Санджинго, к югу от дворца, в двухстах ярдах от возведенной специально к торжествам трибуны. Отсюда он мог наблюдать за всей площадью и за своими агентами, расположившимися на крышах и в окнах ближайших домов. Ким видел, как Дук подошел к микрофону, потом сделал шаг назад.
До Хвана не долетело ни слова президента. Что ж, ведь примерно таким и представлял президент идеальный мир.
Хван поднес к глазам полевой бинокль. Дук, стоя на трибуне, кивал своим сторонникам из толпы. Ничего не поделаешь, в этом и заключается суть демократии. Но все же сейчас стало лучше, чем восемь лет назад, когда генерал Чон До Хван правил страной по законам военного времени. Не больше Чона нравился майору Хвану и сменивший его Ро Тае By, но тот по крайней мере был избран на президентский пост в 1987 году.
Хван направил бинокль на Грегори и удивился – почему-то рядом с ним не было Сунджи.
Хван всей душой возненавидел бы любого другого мужчину, которого полюбила бы Сунджи. Тогда она работала помощницей Кима. Он всегда любил ее, но строгие правила Корейского ЦРУ запрещали внеслужебные отношения между сотрудниками управления, ведь тогда враг мог бы получать информацию, подсадив свою секретаршу или помощницу и дав ей задание соблазнить своего начальника.
Ради Сунджи одно время Ким даже всерьез намеревался уйти из управления, но такого шага не одобрил бы Грегори. Его наставник всегда считал, что по типу мышления, характеру и политическому чутью Хван был идеальным сотрудником КЦРУ, и потратил целое состояние на то, чтобы дать ему соответствующее образование и подготовить к жизни профессионального разведчика. В глубине души Хван понимал, что Грегори прав, – в КЦРУ заключалась вся его жизнь.
Слева от Хвача послышался звуковой сигнал. Хван опустил бинокль. В приборный щиток автомобиля была встроена радиостанция, работавшая в широком диапазоне. Если кому-то из агентов нужно было Поговорить с Хваном, на щитке над регулятором настройки на определенную частоту загоралась красная лампочка. Одновременно раздавался звуковой сигнал.
На этот раз лампочка свидетельствовала о том, что Хвана вызывал оперативник с поста на крыше универсама «Йи».
Хван нажал кнопку.
– Господин майор, видим мужчину в красном блейзере, он бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой. Конец связи.
– Я проверю. Конец связи.
Хван снял телефонную трубку и набрал номер телефона человека, который координировал все представление на площади перед дворцом. Ему торопливо ответил озабоченный голос:
– Да... В чем дело?
– Говорит Ким Хван. Это ваш человек бежит к фургону со звукоусилительной аппаратурой?
– Наш. Вы, видно, не заметили этого, но у нас вышла из строя аудиосистема. Не исключено, что ее вывел из строя кто-то из ваших, когда искал там бомбу.
– Если это так, я с него шкуру спущу. Последовало долгое молчание.
– Команду саперов мы уже убрали.
– Рад слышать, – прокомментировал координатор. – Может быть, кто-то из них помочился на какой-нибудь проводок.
– Тут скорее пахнет политикой, – сказал Хван. – Не кладите трубку, пока вам не сообщат, в чем там дело.
Снова последовало долгое молчание. Вдруг Хван услышал в трубке Далекий голос.
– Боже мой! К-два... Хван насторожился.
– Сделайте громче. Мне нужно слышать все, что он говорит. Координатор подчинился.
– К-один, в чем дело? – спросил он.
– Господин, К-два лежит на полу. У него голова в крови. Наверно, он упал и ударился.
– Проверьте аппаратуру.
Еще раз напряженное молчание, теперь недолгое.
– Микрофоны отключены. Но мы их проверили. Не могу понять, зачем он их выключил?
– Включите микрофоны.
– Да, конечно.
Хван прищурился. Он вцепился в телефонную трубку и уже распахнул дверцу автомашины.
– Прикажите, чтобы он ни к чему не прикасался! – крикнул он. – Возможно, там спрятано...
В этот момент его ослепила вспышка. Последние слова Хвана утонули в оглушительном грохоте взрыва.
Глава 6
Вторник, 4 часа 4 минуты, Белый дом
Зазвонил телефон STU-3 линии спецсвязи. На телефонном аппарате был прямоугольный экранчик на светодиодах, который показывал фамилию и номер телефона звонившего, а также защищена ли линия связи от подслушивания.
Президент США Майкл Лоренс, не посмотрев на экранчик, потянулся к трубке.
– Алло?
– Господин президент, у нас неприятное происшествие. Президент приподнялся, оперся на локоть и наконец бросил взгляд на экранчик. Звонил Стивен Берков, помощник президента по национальной безопасности. Ниже номера телефона высветилось слово «конфиденциально» – не «секретно» или «совершенно секретно», а лишь «конфиденциально».
Президент протер кулаком один глаз и потянулся к другому.
– В чем дело? – спросил он и посмотрел на часы.
– Сэр, семь минут назад в Сеуле, рядом с дворцом, произошел взрыв.
– Ах да, у них праздник, – вспомнил президент. – Есть жертвы?
– Я только что смотрел передачу по телевизору. Вероятно, несколько сотен пострадавших, возможно десятки убитых.
– Наши соотечественники?
– Не знаю.
– Террористический акт?
– По-видимому. Взрывное устройство было заложено в фургон со звукоусилительной аппаратурой.
– Никто не взял на себя ответственность?
– Калт сейчас разговаривает с Корейским ЦРУ. Пока никто. Президент уже был на ногах.
– Позвоните Эву, Мелу, Грегу, Эрни и Полу. Мы встретимся с ними в пять пятнадцать в комнате совещаний. Либби была там?
– Нет. В момент взрыва она была на пути из посольства – не хотела слушать речь Дука.
– Молодец. Свяжите меня с ней, я возьму трубку внизу. И позвоните в Пакистан вице-президенту, попросите его вернуться сегодня во второй половине дня.
Президент положил трубку, нажал на кнопку интеркома и попросил прислугу подготовить черный костюм и красный галстук – на тот случай, если придется говорить с представителями средств массовой информации, а времени на переодевание не останется.
Осторожно ступая по мягкому ковру, президент поспешил в ванную. В постели заворочалась Миган Лоренс; президент слышал, как она негромко окликнула его, но сделал вид, что не слышит, и захлопнул за собой дверь ванной.
Президент США Майкл Лоренс, не посмотрев на экранчик, потянулся к трубке.
– Алло?
– Господин президент, у нас неприятное происшествие. Президент приподнялся, оперся на локоть и наконец бросил взгляд на экранчик. Звонил Стивен Берков, помощник президента по национальной безопасности. Ниже номера телефона высветилось слово «конфиденциально» – не «секретно» или «совершенно секретно», а лишь «конфиденциально».
Президент протер кулаком один глаз и потянулся к другому.
– В чем дело? – спросил он и посмотрел на часы.
– Сэр, семь минут назад в Сеуле, рядом с дворцом, произошел взрыв.
– Ах да, у них праздник, – вспомнил президент. – Есть жертвы?
– Я только что смотрел передачу по телевизору. Вероятно, несколько сотен пострадавших, возможно десятки убитых.
– Наши соотечественники?
– Не знаю.
– Террористический акт?
– По-видимому. Взрывное устройство было заложено в фургон со звукоусилительной аппаратурой.
– Никто не взял на себя ответственность?
– Калт сейчас разговаривает с Корейским ЦРУ. Пока никто. Президент уже был на ногах.
– Позвоните Эву, Мелу, Грегу, Эрни и Полу. Мы встретимся с ними в пять пятнадцать в комнате совещаний. Либби была там?
– Нет. В момент взрыва она была на пути из посольства – не хотела слушать речь Дука.
– Молодец. Свяжите меня с ней, я возьму трубку внизу. И позвоните в Пакистан вице-президенту, попросите его вернуться сегодня во второй половине дня.
Президент положил трубку, нажал на кнопку интеркома и попросил прислугу подготовить черный костюм и красный галстук – на тот случай, если придется говорить с представителями средств массовой информации, а времени на переодевание не останется.
Осторожно ступая по мягкому ковру, президент поспешил в ванную. В постели заворочалась Миган Лоренс; президент слышал, как она негромко окликнула его, но сделал вид, что не слышит, и захлопнул за собой дверь ванной.
Глава 7Вторник, 18 часов 5 минут, Сеул
Трое мужчин неторопливо шли по переулку. Возле предназначенного на снос отеля они остановились, двое проскользнули в окно, а одноглазый сначала осмотрелся, потом последовал за ними.
В подвальной комнате одноглазый торопливо разыскал брезентовую сумку, оставленную им несколько минут назад, и вытащил из нее три свертка. Форму капитана южнокорейской армии он оставил себе, а двум другим бросил по унтер-офицерскому мундиру. Они сняли ботинки, сунули их вместе с одеждой в сумки и быстро натянули форменные брюки и куртки.
Закончив переодевание, одноглазый подошел к окну, выбрался наружу и знаком приказал двоим следовать за ним. Все трое с сумками быстро пересекли переулок и направились в сторону от дворца, к небольшой улочке, где их ждал джип с включенным двигателем. Как только все трое уселись, джип выехал на Чонггичонно и покатил на север – подальше от места взрыва.
В подвальной комнате одноглазый торопливо разыскал брезентовую сумку, оставленную им несколько минут назад, и вытащил из нее три свертка. Форму капитана южнокорейской армии он оставил себе, а двум другим бросил по унтер-офицерскому мундиру. Они сняли ботинки, сунули их вместе с одеждой в сумки и быстро натянули форменные брюки и куртки.
Закончив переодевание, одноглазый подошел к окну, выбрался наружу и знаком приказал двоим следовать за ним. Все трое с сумками быстро пересекли переулок и направились в сторону от дворца, к небольшой улочке, где их ждал джип с включенным двигателем. Как только все трое уселись, джип выехал на Чонггичонно и покатил на север – подальше от места взрыва.
Глава 8
Вторник, 4 часа 8 минут, Чеви-Чейз, штат Мэриленд
Осторожно прикрыв за собой дверь спальни, Пол Худ подошел к кровати сына, ладонью закрыл ему глаза и включил лампу на ночном столике.
– Папа... – простонал мальчик.
– Я знаю, – тихо отозвался Худ.
Он медленно раздвинул пальцы, чтобы глаза мальчика успели привыкнуть к свету, потом протянул руку под ночной столик и вытащил набор «Пулмо-эйд». Отбросив крышку прибора размером с коробку для завтрака, Худ вытащил трубку и протянул ее Александру. Мальчик зажал конец трубки губами, а отец накапал раствор вентолина в щель в верхней части прибора.
– Надо полагать, ты готов меня поколотить, когда берешь в рот трубку «Пулмо-эйд»? Мальчик серьезно кивнул.
– Знаешь, я собираюсь научить тебя играть в шахматы. Александр пожал плечами.
– Это такая игра, в которой ты сможешь победить меня не кулаками, а головой. Это интересно.
Александр скорчил гримасу.
Худ-старший включил прибор, потом подошел к стоявшему в углу спальни небольшому телевизору «Тринитрон» и включил игровую приставку «Джинезис». Он вернулся к мальчику с двумя пультами дистанционного управления, а на экране загорелись слова: «Смертельная схватка».
Прежде чем передать сыну один из пультов, Худ предупредил:
– И ради Бога не включай программу с кровавой битвой. Я не хочу и сегодня дрожать от страха. Глаза мальчика расширились.
– Вот так. Про последовательность А-В-А-С-А-В-В в игре «Кодекс чести» я все знаю. Я видел, как ты играл, и заставил Матта Столла рассказать мне, в чем там дело.
Глаза мальчика еще светились огромными плошками, а отец присел на краешек кровати.
– Да... И не связывайся с технарями из Оперативного центра, сынок. Тем более с их боссом.
Зажав губами мундштук пульверизатора, Александр нажал кнопку «Старт». Не прошло и минуты, как в комнате слышались лишь щелчки и ворчание, а на экране отчаянно сражались Лиу Канг и Джонни Кейдж.
Худ-старший впервые в жизни стал брать верх над сыном, когда в соседней комнате зазвонил телефон. В такое время суток это могло означать одно из двух – или кто-то ошибся номером, или где-то создалась кризисная ситуация.
Скрипнули половицы паркета, и через минуту в двери показалась голова Шарон.
– Это Стив Берков.
Худ мгновенно насторожился. Звонок Стива среди ночи мог предвещать только что-то очень серьезное.
Александр воспользовался тем, что отец отвлекся, и двумя молниеносными ударами уложил Джонни Кейджа. Худ-старший встал. Теперь настала очередь Шарон широко раскрыть глаза.
– Мужской разговор, – пояснил Худ, на ходу ласково погладив Шарон по спине.
Установленный в спальне стационарный телефон был подсоединен к линии правительственной связи. Худ разговаривал недолго, ровно столько, сколько советнику президента по национальной безопасности потребовалось, чтобы сообщить о взрыве в Сеуле и о предстоящем совещании у президента.
Вошла Шарон. В спальню доносились отзвуки поединка, который Александр вел с компьютером.
– Жаль, что я не слышала крика мальчика. Худ сбросил пижаму и натянул брюки.
– Все в порядке. Я не спал. Шарон кивком показала на телефон.
– Что-нибудь серьезное?
– Террористический акт в Сеуле, взрыв бомбы. Пока это все, что мне известно.
Шарон зябко потерла предплечья.
– Между прочим, ты не прикасался ко мне в постели? Худ взялся за сорочку, которая висела на ручке двери гардероба, и чуть заметно улыбнулся:
– Я подумывал об этом.
– М-м-м... Должно быть, это мне приснилось. Я могла бы поклясться, что чувствовала твою руку.
Сидя на кровати, Худ сунул ноги в туфли. Шарон села рядом и, пока муж завязывал шнурки, гладила его по спине.
– Пол, знаешь, что нам нужно?
– Отпуск, – ответил Худ.
– Не просто отпуск. Такой отпуск, который мы могли бы провести где-нибудь далеко и только вдвоем.
Худ встал и взял с ночного столика наручные часы, бумажник, ключи и пропуск.
– Когда я проснулся, у меня мелькнула точно такая же мысль. Шарон промолчала, на ее лице можно было все прочесть и без слов.
– Обещаю, у нас будет отпуск, – сказал Пол, целуя жену в лоб. – Я люблю тебя, и как только я спасу мир, мы отправимся исследовать один из его далеких уголков.
– Позвонишь? – спросила Шарон, провожая мужа до двери.
– Обязательно, – сказал Худ.
Он через ступеньку сбежал по лестнице и исчез в парадной двери.
Отъехав от тротуара, Худ набрал номер Майка Роджерса и включил громкую связь. Едва замолк первый звонок, как на другом конце линии взяли трубку. Роджерс молча ждал.
– Майк?
– Да, Пол, – отозвался Роджерс. – Я слышал. Где он мог слышать? Худ нахмурился. Роджерс ему нравился, иногда он даже восхищался своим заместителем, а еще чаще зависел от него. Худ говорил, что подаст в отставку в тот же самый день, когда застанет двухзвездного генерала врасплох, потому что был уверен, что лучшего профессионала просто не может быть.
– Кто тебе сообщил? – спросил Худ. – Кто-нибудь с сеульской базы?
– Нет, – ответил Роджерс. – Я все видел по Си-эн-эн. Худ помрачнел еще больше. Хотя он сам страдал от бессонницы, изредка ему казалось, что Роджерс вообще не нуждается во сне. Может быть, у холостяков запас энергии больше, а может, генерал заключил союз с дьяволом. Ответ на этот вопрос можно будет получить, если Роджерса наконец подцепит одна из его двадцатилетних подружек или если он еще шесть с половиной лет проживет в холостяках.
Поскольку телефон в автомашине не был защищен от подслушивания, Худу пришлось говорить с Роджерсом обиняками.
– Майк, я еду к боссу. Не знаю, что он хочет, но на всякий случай держи команду «Страйкер» в состоянии боевой готовности.
– Неплохая мысль. У тебя есть основания полагать, что наконец-то он позволит нам поиграть за рубежом?
– Ни малейших, – ответил Худ. – Но если он решит, что настало время с кем-то поговорить всерьез, то по крайней мере вести этот разговор будем мы.
– Это мне нравится, – сказал Роджерс. – Как заметил лорд Нельсон перед Копенгагенским сражением: «Запомните! Ни за какие деньги я не хотел бы оказаться в другом месте».
Худ положил трубку. Замечание Роджерса почему-то оставило неприятный осадок. Впрочем, Худ быстро забыл о нем, потому что нужно было связаться с ночным помощником директора Куртом Хаудауэем и приказать тому собрать всю команду в офисе центра к пяти тридцати. Худ попросил его также попытаться найти Грегори Доналда, который был приглашен на сеульские торжества. Оставалось только надеяться, что с Доналдом ничего не произошло.
– Папа... – простонал мальчик.
– Я знаю, – тихо отозвался Худ.
Он медленно раздвинул пальцы, чтобы глаза мальчика успели привыкнуть к свету, потом протянул руку под ночной столик и вытащил набор «Пулмо-эйд». Отбросив крышку прибора размером с коробку для завтрака, Худ вытащил трубку и протянул ее Александру. Мальчик зажал конец трубки губами, а отец накапал раствор вентолина в щель в верхней части прибора.
– Надо полагать, ты готов меня поколотить, когда берешь в рот трубку «Пулмо-эйд»? Мальчик серьезно кивнул.
– Знаешь, я собираюсь научить тебя играть в шахматы. Александр пожал плечами.
– Это такая игра, в которой ты сможешь победить меня не кулаками, а головой. Это интересно.
Александр скорчил гримасу.
Худ-старший включил прибор, потом подошел к стоявшему в углу спальни небольшому телевизору «Тринитрон» и включил игровую приставку «Джинезис». Он вернулся к мальчику с двумя пультами дистанционного управления, а на экране загорелись слова: «Смертельная схватка».
Прежде чем передать сыну один из пультов, Худ предупредил:
– И ради Бога не включай программу с кровавой битвой. Я не хочу и сегодня дрожать от страха. Глаза мальчика расширились.
– Вот так. Про последовательность А-В-А-С-А-В-В в игре «Кодекс чести» я все знаю. Я видел, как ты играл, и заставил Матта Столла рассказать мне, в чем там дело.
Глаза мальчика еще светились огромными плошками, а отец присел на краешек кровати.
– Да... И не связывайся с технарями из Оперативного центра, сынок. Тем более с их боссом.
Зажав губами мундштук пульверизатора, Александр нажал кнопку «Старт». Не прошло и минуты, как в комнате слышались лишь щелчки и ворчание, а на экране отчаянно сражались Лиу Канг и Джонни Кейдж.
Худ-старший впервые в жизни стал брать верх над сыном, когда в соседней комнате зазвонил телефон. В такое время суток это могло означать одно из двух – или кто-то ошибся номером, или где-то создалась кризисная ситуация.
Скрипнули половицы паркета, и через минуту в двери показалась голова Шарон.
– Это Стив Берков.
Худ мгновенно насторожился. Звонок Стива среди ночи мог предвещать только что-то очень серьезное.
Александр воспользовался тем, что отец отвлекся, и двумя молниеносными ударами уложил Джонни Кейджа. Худ-старший встал. Теперь настала очередь Шарон широко раскрыть глаза.
– Мужской разговор, – пояснил Худ, на ходу ласково погладив Шарон по спине.
Установленный в спальне стационарный телефон был подсоединен к линии правительственной связи. Худ разговаривал недолго, ровно столько, сколько советнику президента по национальной безопасности потребовалось, чтобы сообщить о взрыве в Сеуле и о предстоящем совещании у президента.
Вошла Шарон. В спальню доносились отзвуки поединка, который Александр вел с компьютером.
– Жаль, что я не слышала крика мальчика. Худ сбросил пижаму и натянул брюки.
– Все в порядке. Я не спал. Шарон кивком показала на телефон.
– Что-нибудь серьезное?
– Террористический акт в Сеуле, взрыв бомбы. Пока это все, что мне известно.
Шарон зябко потерла предплечья.
– Между прочим, ты не прикасался ко мне в постели? Худ взялся за сорочку, которая висела на ручке двери гардероба, и чуть заметно улыбнулся:
– Я подумывал об этом.
– М-м-м... Должно быть, это мне приснилось. Я могла бы поклясться, что чувствовала твою руку.
Сидя на кровати, Худ сунул ноги в туфли. Шарон села рядом и, пока муж завязывал шнурки, гладила его по спине.
– Пол, знаешь, что нам нужно?
– Отпуск, – ответил Худ.
– Не просто отпуск. Такой отпуск, который мы могли бы провести где-нибудь далеко и только вдвоем.
Худ встал и взял с ночного столика наручные часы, бумажник, ключи и пропуск.
– Когда я проснулся, у меня мелькнула точно такая же мысль. Шарон промолчала, на ее лице можно было все прочесть и без слов.
– Обещаю, у нас будет отпуск, – сказал Пол, целуя жену в лоб. – Я люблю тебя, и как только я спасу мир, мы отправимся исследовать один из его далеких уголков.
– Позвонишь? – спросила Шарон, провожая мужа до двери.
– Обязательно, – сказал Худ.
Он через ступеньку сбежал по лестнице и исчез в парадной двери.
Отъехав от тротуара, Худ набрал номер Майка Роджерса и включил громкую связь. Едва замолк первый звонок, как на другом конце линии взяли трубку. Роджерс молча ждал.
– Майк?
– Да, Пол, – отозвался Роджерс. – Я слышал. Где он мог слышать? Худ нахмурился. Роджерс ему нравился, иногда он даже восхищался своим заместителем, а еще чаще зависел от него. Худ говорил, что подаст в отставку в тот же самый день, когда застанет двухзвездного генерала врасплох, потому что был уверен, что лучшего профессионала просто не может быть.
– Кто тебе сообщил? – спросил Худ. – Кто-нибудь с сеульской базы?
– Нет, – ответил Роджерс. – Я все видел по Си-эн-эн. Худ помрачнел еще больше. Хотя он сам страдал от бессонницы, изредка ему казалось, что Роджерс вообще не нуждается во сне. Может быть, у холостяков запас энергии больше, а может, генерал заключил союз с дьяволом. Ответ на этот вопрос можно будет получить, если Роджерса наконец подцепит одна из его двадцатилетних подружек или если он еще шесть с половиной лет проживет в холостяках.
Поскольку телефон в автомашине не был защищен от подслушивания, Худу пришлось говорить с Роджерсом обиняками.
– Майк, я еду к боссу. Не знаю, что он хочет, но на всякий случай держи команду «Страйкер» в состоянии боевой готовности.
– Неплохая мысль. У тебя есть основания полагать, что наконец-то он позволит нам поиграть за рубежом?
– Ни малейших, – ответил Худ. – Но если он решит, что настало время с кем-то поговорить всерьез, то по крайней мере вести этот разговор будем мы.
– Это мне нравится, – сказал Роджерс. – Как заметил лорд Нельсон перед Копенгагенским сражением: «Запомните! Ни за какие деньги я не хотел бы оказаться в другом месте».
Худ положил трубку. Замечание Роджерса почему-то оставило неприятный осадок. Впрочем, Худ быстро забыл о нем, потому что нужно было связаться с ночным помощником директора Куртом Хаудауэем и приказать тому собрать всю команду в офисе центра к пяти тридцати. Худ попросил его также попытаться найти Грегори Доналда, который был приглашен на сеульские торжества. Оставалось только надеяться, что с Доналдом ничего не произошло.
Глава 9
Вторник, 18 часов 10 минут, Сеул
Грегори Доналда подбросило взрывной волной, и он опустился тремя рядами ниже. Ему повезло: он приземлился на кого-то, что смягчило удар. Его невольной спасительницей оказалась довольно крупная женщина. Она пыталась подняться, и Доналд скатился, стараясь не задеть лежавшего рядом молодого человека.
– Прошу прощения, – сказал он, наклонившись к женщине. – С вами все в порядке?
Женщина ничего не ответила, даже не подняла головы. Лишь когда Доналд обратился к ней во второй раз, он заметил, что в ушах у него стоит громкий звон. Он потрогал уши – крови не было, но по опыту Доналд знал, что слух восстановится далеко не сразу.
С минуту он сидел на полу, собираясь с мыслями. Сначала решил, что по какой-то причине рухнула трибуна для почетных гостей, но трибуна была цела. Потом он вспомнил оглушительный грохот, за которым последовал сильнейший толчок, сбросивший его вниз.
Доналд быстро обретал способность здраво рассуждать.
Бомба. Очевидно, это был взрыв бомбы.
Он резко повернул голову направо, посмотрел на бульвар.
Сунджи!
Доналд неуверенно поднялся, несколько секунд постоял неподвижно, чтобы удостовериться, что он не теряет сознание, потом бросился с трибуны на улицу.
В воздухе висело плотное облако поднятой взрывом пыли, и в любом направлении было невозможно разглядеть что-либо дальше двух футов. На трибуне и на улице Доналд проходил мимо десятков, сотен людей. Одни сидели в шоковом состоянии, другие кашляли, стонали и размахивали перед лицом руками, третьи пытались встать или выбирались из-под обломков. Повсюду лежали изрешеченные осколками окровавленные тела.
Доналд сочувствовал раненым, но не мог остановиться. Прежде всего ему нужно было убедиться, что Сунджи жива.
Сквозь неумолчный шум в ушах прорезался вой сирен, и Доналд остановился, отыскивая мигающие красные огни машин «скорой помощи». Они должны были ехать со стороны бульвара. Заметив машины, он неверной, спотыкающейся походкой побрел сквозь облака пыли, то и дело натыкаясь на крупные куски искореженного металла или на тела убитых и неуклюже их обходя. Ближе к бульвару Доналд услышал приглушенные крики, увидел нечеткие фигуры людей в белых медицинских халатах и в синей форме полиции.
Едва не врезавшись в борт перевернувшегося грузовика, Доналд замер. Массивный металлический обод колеса еще медленно вращался; словно темные водоросли с древнего галеона, с колеса свисали клочья резины. Доналд перевел взгляд вниз и только теперь понял, что уже стоит на бульваре.
Он сделал шаг назад и бросил взгляд направо. Нет, не здесь. Она бежала от универсама «Йи». Кто-то схватил его за руку, и Доналд вздрогнул. Он повернулся и увидел молодую женщину в белом халате.
– Господин, вы не ранены?
Доналд прищурился и показал на ухо.
– Я спрашиваю, вы не ранены? Доналд покачал головой.
– Позаботьтесь о других, – крикнул он. – Мне нужно поскорее попасть к универсаму.
Женщина недоверчиво смотрела на Доналда.
– Господин, вы уверены, что у вас все в порядке? Доналд кивнул, мягко отрывая ее пальцы от своей руки.
– Я чувствую себя хорошо. В момент взрыва здесь проходила моя жена, мне нужно ее найти.
Женщина окинула Доналда странным взглядом и сказала:
– Это и есть универсам «Йи», господин.
Она отошла, чтобы помочь кому-то, прислонившемуся к почтовому ящику. Доналд сделал несколько шагов и поднял голову. Слова женщины оглушили его, словно еще один взрыв, он безуспешно пытался набрать воздуха в свои будто сжатые тисками легкие. Теперь он понял, что взрывная волна не только перевернула грузовик, но и вдавила его в фасад универсама. Доналд плотно сомкнул веки, сжал руками виски и резко потряс головой, пытаясь не думать о том, что могло его ждать на противоположной стороне улицы.
С Сунджи ничего не произошло, уверял он себя. Она везучая, они всегда это знали. Девушка, которая неизменно выигрывает в лотереях. Которая выбирала верную лошадь. Которая вышла замуж за него. С ней все в порядке. Должно быть все в порядке.
Кто-то опять взял Доналда за руку, и он резко обернулся. Длинные черные волосы испачканы в чем-то белом, бежевое платье все в грязи, но это была Сунджи, рядом с Доналдом стояла улыбающаяся Сунджи!
– Слава Богу! – воскликнул Доналд и крепко обнял жену. – Я так беспокоился, Сун! Слава Богу, что все позади...
Тело Сунджи обмякло, и Доналд смешался и умолк. Он опустил руку, взял Сунджи за талию, и рукав пиджака прилип к ее спине.
Не выпуская Сунджи из рук, Доналд опустился на колени. Постепенно его охватывал ужас. Он осторожно повернул жену на бок, бросил взгляд на ее спину, и у него перехватило дыхание. Платье у Сунджи на спине обуглилось, тело и обгорелая ткань были в темно-красных пятнах крови, через сожженную кожу проглядывала белая кость. Прижимая Сунджи к себе, Грегори закричал и как бы со стороны услышал свой отчаянный вопль, исходивший из самых глубин его души.
Блеснули мощные фары, к Доналду наклонилось знакомое лицо женщины-врача. Она подала кому-то знак, тут же другие люди потянули Доналда за руки, пытаясь оторвать его от Сунджи. Доналд сначала сопротивлялся, потом уступил, поняв, что его бесценной жене сейчас нужнее не его любовь.
– Прошу прощения, – сказал он, наклонившись к женщине. – С вами все в порядке?
Женщина ничего не ответила, даже не подняла головы. Лишь когда Доналд обратился к ней во второй раз, он заметил, что в ушах у него стоит громкий звон. Он потрогал уши – крови не было, но по опыту Доналд знал, что слух восстановится далеко не сразу.
С минуту он сидел на полу, собираясь с мыслями. Сначала решил, что по какой-то причине рухнула трибуна для почетных гостей, но трибуна была цела. Потом он вспомнил оглушительный грохот, за которым последовал сильнейший толчок, сбросивший его вниз.
Доналд быстро обретал способность здраво рассуждать.
Бомба. Очевидно, это был взрыв бомбы.
Он резко повернул голову направо, посмотрел на бульвар.
Сунджи!
Доналд неуверенно поднялся, несколько секунд постоял неподвижно, чтобы удостовериться, что он не теряет сознание, потом бросился с трибуны на улицу.
В воздухе висело плотное облако поднятой взрывом пыли, и в любом направлении было невозможно разглядеть что-либо дальше двух футов. На трибуне и на улице Доналд проходил мимо десятков, сотен людей. Одни сидели в шоковом состоянии, другие кашляли, стонали и размахивали перед лицом руками, третьи пытались встать или выбирались из-под обломков. Повсюду лежали изрешеченные осколками окровавленные тела.
Доналд сочувствовал раненым, но не мог остановиться. Прежде всего ему нужно было убедиться, что Сунджи жива.
Сквозь неумолчный шум в ушах прорезался вой сирен, и Доналд остановился, отыскивая мигающие красные огни машин «скорой помощи». Они должны были ехать со стороны бульвара. Заметив машины, он неверной, спотыкающейся походкой побрел сквозь облака пыли, то и дело натыкаясь на крупные куски искореженного металла или на тела убитых и неуклюже их обходя. Ближе к бульвару Доналд услышал приглушенные крики, увидел нечеткие фигуры людей в белых медицинских халатах и в синей форме полиции.
Едва не врезавшись в борт перевернувшегося грузовика, Доналд замер. Массивный металлический обод колеса еще медленно вращался; словно темные водоросли с древнего галеона, с колеса свисали клочья резины. Доналд перевел взгляд вниз и только теперь понял, что уже стоит на бульваре.
Он сделал шаг назад и бросил взгляд направо. Нет, не здесь. Она бежала от универсама «Йи». Кто-то схватил его за руку, и Доналд вздрогнул. Он повернулся и увидел молодую женщину в белом халате.
– Господин, вы не ранены?
Доналд прищурился и показал на ухо.
– Я спрашиваю, вы не ранены? Доналд покачал головой.
– Позаботьтесь о других, – крикнул он. – Мне нужно поскорее попасть к универсаму.
Женщина недоверчиво смотрела на Доналда.
– Господин, вы уверены, что у вас все в порядке? Доналд кивнул, мягко отрывая ее пальцы от своей руки.
– Я чувствую себя хорошо. В момент взрыва здесь проходила моя жена, мне нужно ее найти.
Женщина окинула Доналда странным взглядом и сказала:
– Это и есть универсам «Йи», господин.
Она отошла, чтобы помочь кому-то, прислонившемуся к почтовому ящику. Доналд сделал несколько шагов и поднял голову. Слова женщины оглушили его, словно еще один взрыв, он безуспешно пытался набрать воздуха в свои будто сжатые тисками легкие. Теперь он понял, что взрывная волна не только перевернула грузовик, но и вдавила его в фасад универсама. Доналд плотно сомкнул веки, сжал руками виски и резко потряс головой, пытаясь не думать о том, что могло его ждать на противоположной стороне улицы.
С Сунджи ничего не произошло, уверял он себя. Она везучая, они всегда это знали. Девушка, которая неизменно выигрывает в лотереях. Которая выбирала верную лошадь. Которая вышла замуж за него. С ней все в порядке. Должно быть все в порядке.
Кто-то опять взял Доналда за руку, и он резко обернулся. Длинные черные волосы испачканы в чем-то белом, бежевое платье все в грязи, но это была Сунджи, рядом с Доналдом стояла улыбающаяся Сунджи!
– Слава Богу! – воскликнул Доналд и крепко обнял жену. – Я так беспокоился, Сун! Слава Богу, что все позади...
Тело Сунджи обмякло, и Доналд смешался и умолк. Он опустил руку, взял Сунджи за талию, и рукав пиджака прилип к ее спине.
Не выпуская Сунджи из рук, Доналд опустился на колени. Постепенно его охватывал ужас. Он осторожно повернул жену на бок, бросил взгляд на ее спину, и у него перехватило дыхание. Платье у Сунджи на спине обуглилось, тело и обгорелая ткань были в темно-красных пятнах крови, через сожженную кожу проглядывала белая кость. Прижимая Сунджи к себе, Грегори закричал и как бы со стороны услышал свой отчаянный вопль, исходивший из самых глубин его души.
Блеснули мощные фары, к Доналду наклонилось знакомое лицо женщины-врача. Она подала кому-то знак, тут же другие люди потянули Доналда за руки, пытаясь оторвать его от Сунджи. Доналд сначала сопротивлялся, потом уступил, поняв, что его бесценной жене сейчас нужнее не его любовь.
Глава 10
Вторник, 18 часов 13 минут, Нагато, Япония
Зал для игры в пачинко был уменьшенной копией знаменитых игорных залов в токийской Гинзе. Длинное и узкое здание по форме напоминало два плотно состыкованных железнодорожных вагона. В сильно накуренной атмосфере зала стоял неумолчный стук шариков. Места для игры протянулись вдоль обеих стен зала.
Каждое игровое место представляло собой вертикальную овальную площадку около ярда высотой, почти в два фута шириной и примерно в полфута глубиной. Под прозрачной крышкой на многоцветной площадке было укреплено множество стержней и металлических ловушек. Когда игрок бросал монету, сверху сыпались металлические шарики; натыкаясь на стержни и ловушки, они падали вниз, отклонялись в сторону или застревали в ловушках. Игрок крутил ручкой, расположенной слева внизу, пытаясь расположить ловушки так, чтобы все шарики достигли дна. Чем больше шариков собиралось на дне, тем больше выигрышных билетов получал игрок. Когда их накапливалось достаточно, он направлялся в переднюю часть зала, где ему предлагали выбрать набивную игрушку.
В Японии азартные игры запрещены, но никто не может запретить игроку продать выигранную вещь. Торговля происходила в крохотной задней комнатке, где небольшие плюшевые медвежата шли по двадцать тысяч иен за штуку, большие кролики стоили вдвое дороже, а за тигра можно было получить шестьдесят тысяч иен.
Каждое игровое место представляло собой вертикальную овальную площадку около ярда высотой, почти в два фута шириной и примерно в полфута глубиной. Под прозрачной крышкой на многоцветной площадке было укреплено множество стержней и металлических ловушек. Когда игрок бросал монету, сверху сыпались металлические шарики; натыкаясь на стержни и ловушки, они падали вниз, отклонялись в сторону или застревали в ловушках. Игрок крутил ручкой, расположенной слева внизу, пытаясь расположить ловушки так, чтобы все шарики достигли дна. Чем больше шариков собиралось на дне, тем больше выигрышных билетов получал игрок. Когда их накапливалось достаточно, он направлялся в переднюю часть зала, где ему предлагали выбрать набивную игрушку.
В Японии азартные игры запрещены, но никто не может запретить игроку продать выигранную вещь. Торговля происходила в крохотной задней комнатке, где небольшие плюшевые медвежата шли по двадцать тысяч иен за штуку, большие кролики стоили вдвое дороже, а за тигра можно было получить шестьдесят тысяч иен.