Страница:
Солдаты кивнули. Мур вытащил нож и, прижимаясь спиной к скале, ногами вперед осторожно преодолел последние ярды спуска. Роджерс взял наизготовку «беретту» и последовал за Муром. Пакетт замыкал группу.
Внизу Мур остановился, поджидая товарищей. Все трое укрылись в тени палатки, и Роджерс прислушался. Кто-то негромко говорил:
– ., поймите, у нас здесь много сторонников. Без помощи ваших офицеров эта операция была бы невозможна. Объединение, подобно второй свадьбе, может показаться красивой мечтой, но по сути дела лишено практического смысла.
Очевидно, здесь тон задают уже южнокорейские террористы, подумал Роджерс. Он перевел взгляд на Мура, который медленно встал во весь рост рядом с палаткой и занес длинный нож, зажатый в левой руке. Роджерс и Пакетт, готовые в любую минуту ринуться в палатку, на цыпочках подбежали к Муру.
Если бы только знать, кто из них офицер армии КНДР, а кто – южнокорейский террорист, подумал Роджерс. Он бы убил террориста, не колеблясь ни секунды.
Мур кивнул. Острое лезвие легко прошло сквозь ткань. Мур провел ножом до земли, сделал шаг влево и оттянул на себя полосу палатки. Роджерс прыжком ворвался в палатку, повернулся налево и направил автомат на лысого полковника, который, сидя на койке, прижимал к руке окровавленную тряпку. Раненый полковник был безоружен, и Роджерс сразу понял, что это – северокорейский офицер, взятый в плен двумя террористами. Вслед за генералом в палатке оказался Пакетт. Он направил автомат на офицера, стоявшего справа, схватил пистолет модели 64, прежде чем его владелец успел выстрелить, и упер ствол «беретты» в лоб офицеру.
Через долю секунды в палатке был и Мур. Стоявший у входа адъютант поднял левую руку и бросил пистолет 64. Мур, нацелив «беретту» на крупную голову адъютанта, нагнулся, чтобы подобрать пистолет.
Правой рукой Конг выхватил из-за пояса ТТЗЗ и выстрелил. Пуля попала Муру в левый глаз, он упал, а Конг уже целился в Пакетта.
Роджерс не упускал Конга из поля зрения и, когда адъютант сунул правую руку за спину, перевел ствол автомата на него. Реакция генерала была не настолько мгновенной, чтобы спасти жизнь Мура, но все же Конг получил пулю в лоб, прежде чем успел выстрелить в Пакетта. Скользнув по входному клапану палатки, адъютант мешком свалился на пол, придавив клапан к земле.
Пакетт выдвинув подбородок, сверкая глазами, коротко приказал:
– Не вздумай шелохнуться, мешок с дерьмом. Снаружи донеслись крики солдат. Роджерс перевел взгляд на раненого полковника.
– Мне приходится довериться вам, – сказал генерал, не вполне уверенный в том, что северокорейский полковник его понимает. – Нам нужно остановить эти ракеты.
Роджерс опустил ствол автомата и, сделав шаг назад, жестом предложил Ки-Су встать.
Ки-Су слегка поклонился.
– Вы – предатели! – выкрикнул полковник Сун. Смотрите, как умирает патриот! Сун резко подался вперед, схватил Пакетта за руки и потянул к себе. Пакетт отреагировал так, как его учили действовать в подобных ситуациях в бою – он выстрелил. Сун застонал, согнулся и упал к ногам Пакетта.
Роджерс опустился на колени, попытался нащупать пульс.
– Готов, – сказал он и повернулся к Муру. Конечно, Роджерс видел, что рядовой Мур мертв, но он все же долго держал его за запястье. Потом взял с койки одеяло, протянул его Пакетту, и тот прикрыл тело товарища.
– Полковник, – спросил Роджерс, – вы говорите по-английски?
Ки-Су покачал головой.
– Пу'так хамнида, – вспомнил Роджерс немногие известные ему корейские слова. – Пожалуйста. «Нодонг» – Токио.
Ки-Су кивнул солдатам, появившимся у палатки командира. Поднятой рукой он успокоил их, отдал приказы и показал на тела.
Потом Ки-Су повернулся к Роджерсу и что-то сказал. Роджерс не понял ни слова. Тогда полковник на минуту задумался и медленно произнес:
– Иль ха-на, и туль, сам сэт...
– Один, два, три, – перевел Роджерс. – Вы считаете. Начался отсчет? Нет, тогда вы считали бы в обратном порядке.
– Чиль иль-гоп, са нэт, иль ха-на... – продолжал полковник.
– Семь, четыре, один.., это код? Пароль? – Роджерс похолодел. Он показал на мертвого южнокорейского офицера. – Вы хотите сказать, что он изменил код. Поэтому он предпочел самоубийство – чтобы мы не смогли вытянуть из него цифры.
Роджерс ненадолго задумался. В «нодонгах» система наведения немедленно запускала ракету, если кто-то пытался вывести ее из строя. Если неизвестен код, остановить ракеты невозможно.
– Сколько у нас времени? – спросил Роджерс. – Он-чэ-им-ника?
Ки-Су перевел взгляд на одного из стоявших возле входа солдат и задал ему тот же вопрос. Солдат ответил.
Роджерс понял лишь одно слово: шип йолъ.
Десять.
Через десять минут все три «нодонга» взлетят и возьмут курс на Токио.
Роджерс, воспользовавшись радиостанцией Ки-Су, вызвал Скуайрза и попросил его установить связь по системе ТАС SAT.
Внизу Мур остановился, поджидая товарищей. Все трое укрылись в тени палатки, и Роджерс прислушался. Кто-то негромко говорил:
– ., поймите, у нас здесь много сторонников. Без помощи ваших офицеров эта операция была бы невозможна. Объединение, подобно второй свадьбе, может показаться красивой мечтой, но по сути дела лишено практического смысла.
Очевидно, здесь тон задают уже южнокорейские террористы, подумал Роджерс. Он перевел взгляд на Мура, который медленно встал во весь рост рядом с палаткой и занес длинный нож, зажатый в левой руке. Роджерс и Пакетт, готовые в любую минуту ринуться в палатку, на цыпочках подбежали к Муру.
Если бы только знать, кто из них офицер армии КНДР, а кто – южнокорейский террорист, подумал Роджерс. Он бы убил террориста, не колеблясь ни секунды.
Мур кивнул. Острое лезвие легко прошло сквозь ткань. Мур провел ножом до земли, сделал шаг влево и оттянул на себя полосу палатки. Роджерс прыжком ворвался в палатку, повернулся налево и направил автомат на лысого полковника, который, сидя на койке, прижимал к руке окровавленную тряпку. Раненый полковник был безоружен, и Роджерс сразу понял, что это – северокорейский офицер, взятый в плен двумя террористами. Вслед за генералом в палатке оказался Пакетт. Он направил автомат на офицера, стоявшего справа, схватил пистолет модели 64, прежде чем его владелец успел выстрелить, и упер ствол «беретты» в лоб офицеру.
Через долю секунды в палатке был и Мур. Стоявший у входа адъютант поднял левую руку и бросил пистолет 64. Мур, нацелив «беретту» на крупную голову адъютанта, нагнулся, чтобы подобрать пистолет.
Правой рукой Конг выхватил из-за пояса ТТЗЗ и выстрелил. Пуля попала Муру в левый глаз, он упал, а Конг уже целился в Пакетта.
Роджерс не упускал Конга из поля зрения и, когда адъютант сунул правую руку за спину, перевел ствол автомата на него. Реакция генерала была не настолько мгновенной, чтобы спасти жизнь Мура, но все же Конг получил пулю в лоб, прежде чем успел выстрелить в Пакетта. Скользнув по входному клапану палатки, адъютант мешком свалился на пол, придавив клапан к земле.
Пакетт выдвинув подбородок, сверкая глазами, коротко приказал:
– Не вздумай шелохнуться, мешок с дерьмом. Снаружи донеслись крики солдат. Роджерс перевел взгляд на раненого полковника.
– Мне приходится довериться вам, – сказал генерал, не вполне уверенный в том, что северокорейский полковник его понимает. – Нам нужно остановить эти ракеты.
Роджерс опустил ствол автомата и, сделав шаг назад, жестом предложил Ки-Су встать.
Ки-Су слегка поклонился.
– Вы – предатели! – выкрикнул полковник Сун. Смотрите, как умирает патриот! Сун резко подался вперед, схватил Пакетта за руки и потянул к себе. Пакетт отреагировал так, как его учили действовать в подобных ситуациях в бою – он выстрелил. Сун застонал, согнулся и упал к ногам Пакетта.
Роджерс опустился на колени, попытался нащупать пульс.
– Готов, – сказал он и повернулся к Муру. Конечно, Роджерс видел, что рядовой Мур мертв, но он все же долго держал его за запястье. Потом взял с койки одеяло, протянул его Пакетту, и тот прикрыл тело товарища.
– Полковник, – спросил Роджерс, – вы говорите по-английски?
Ки-Су покачал головой.
– Пу'так хамнида, – вспомнил Роджерс немногие известные ему корейские слова. – Пожалуйста. «Нодонг» – Токио.
Ки-Су кивнул солдатам, появившимся у палатки командира. Поднятой рукой он успокоил их, отдал приказы и показал на тела.
Потом Ки-Су повернулся к Роджерсу и что-то сказал. Роджерс не понял ни слова. Тогда полковник на минуту задумался и медленно произнес:
– Иль ха-на, и туль, сам сэт...
– Один, два, три, – перевел Роджерс. – Вы считаете. Начался отсчет? Нет, тогда вы считали бы в обратном порядке.
– Чиль иль-гоп, са нэт, иль ха-на... – продолжал полковник.
– Семь, четыре, один.., это код? Пароль? – Роджерс похолодел. Он показал на мертвого южнокорейского офицера. – Вы хотите сказать, что он изменил код. Поэтому он предпочел самоубийство – чтобы мы не смогли вытянуть из него цифры.
Роджерс ненадолго задумался. В «нодонгах» система наведения немедленно запускала ракету, если кто-то пытался вывести ее из строя. Если неизвестен код, остановить ракеты невозможно.
– Сколько у нас времени? – спросил Роджерс. – Он-чэ-им-ника?
Ки-Су перевел взгляд на одного из стоявших возле входа солдат и задал ему тот же вопрос. Солдат ответил.
Роджерс понял лишь одно слово: шип йолъ.
Десять.
Через десять минут все три «нодонга» взлетят и возьмут курс на Токио.
Роджерс, воспользовавшись радиостанцией Ки-Су, вызвал Скуайрза и попросил его установить связь по системе ТАС SAT.
Глава 81
Среда, 19 часов 20 минут, Оперативный центр
Пол Худ и его ближайшие помощники еще не вышли из кабинета, когда пришел вызов от Роджерса. Худ поспешно включил громкую связь, и все присутствующие столпились вокруг директора.
– Пол, – сказал Роджерс, – я в северокорейской ракетной части, воспользовался их радиостанцией для связи с ТАС SAT, который остался на холмах. Южнокорейские террористы захватили ракетные установки... Мы их отбили, но при этом потеряли Басса Мура. Полковник Ки-Су, командир этой части, помогает нам. Но ему неизвестен код отмены сигнала о запуске. Террористы его изменили, а они убиты. В нашем распоряжении чуть больше восьми минут, а потом эти «птички», вспорхнут и направятся в Токио.
– Вызывать самолеты с юга или с севера уже поздно, – вслух рассуждал Худ.
– Совершенно верно.
– Дайте мне несколько секунд, – сказал Худ и по компьютерной связи вызвал Матта Столла.
– Матти, вызовите файл о «нодонгах». Как их остановить, не зная кода?
Лицо Столла исчезло с экрана, а вместо него появился файл «нодонг». Столл быстро пробежал содержание файла, опуская описание конструкции, спецификации, тактико-технические характеристики.
– Блок управления и наведения защищен от случайностей во время запуска двухдюймовой сталью... Давайте посмотрим. У нас три ряда цифр. Верхний ряд – это часы отсчета. Средний – координаты цели. Четыре цифры, позволяющие изменить координаты, остаются на дисплее в течение минуты после их введения. Это позволяет изменить координаты, прежде чем ракета будет окончательно наведена на цель. После этого в нижнем ряду появляются четыре цифры, которые служат своего рода двойной защитой. Ничего нельзя сделать со средним рядом, если сначала не повторить код нижнего ряда. Цифры последнего тоже исчезают через минуту... Итак, нужно сделать следующее: установить первые четыре цифры, потом в среднем ряду установить четыре нуля, и ракета не сдвинется с места.
– Но для этого нужно знать код.
– Правильно.
– И мы не знаем четырех цифр второго ряда.
– В этом случае ничего нельзя поделать. А чтобы проверить все возможные сочетания из четырех цифр от нуля до девяти, потребуется...
– У меня только около семи минут.
– Нужно больше, – отозвался Столл. Вдруг в его голосе послышались оптимистические нотки. – Подождите секунду, Пол. Кажется, у меня есть идея. Файл «нодонг» исчез, и на экране появилось изображение пусковых установок.
– Еще несколько секунд, – сказал Столл.
В телефонной трубке было слышно, как Столл стучит по клавишам. Худ бросил взгляд на часы. Ему хотелось закрыть цифры ладонями, замедлить их мельканье, любым способом выиграть время. Уже в который раз становилась вполне реальной опасность того, что все его усилия, все жертвы окажутся в конце концов напрасными. Ничего не поделаешь – такова особенность его работы.
– Марта, – сказал Худ, воспользовавшись коротким перерывом, – позвоните в Белый дом Беркову. Поставьте его в известность. Возможно, президенту придется информировать Токио.
– О, они будут в восторге от такой перспективы, – бросила Марта, направляясь к двери.
– Если будет что-то новое, я непременно сообщу вам, – сказал Худ.
В разговор вмешался Боб Херберт:
– У меня почему-то такое предчувствие, что на этот раз мир не станет обвинять во всем, что произошло Соединенные Штаты.
– Все еще может измениться, – возразил Худ. К своему удивлению, он легко включился в малозначащую болтовню. Очевидно, его разум отказывался верить, что через несколько секунд ракеты будут запущены.
На экране компьютера изображение «нодонгов» увеличивалось, становилось более контрастным. Каждые пять секунд кажущиеся размеры ракеты возрастали в десять раз.
– Я не такой уж дурак, черт побери, – сказал Столл. – Пол, вы видите, что изображено на экране?
– "Нодонги"...
– Да, конечно, но это изображение получено вскоре после вторичного включения нашей системы наблюдения, – сказал Столл.
Худ подался вперед.
– Молодец, черт вас побери, вы просто молодец! – Он внимательно всмотрелся в экран и нахмурился. – Проклятье!
На экране можно было прочесть три из четырех цифр нижнего ряда – единица, девять, восемь. Тот, кто вводил шифр, закрыл собой четвертую цифру, крайнюю справа.
– Думаю, последняя цифра должна быть восьмеркой, 1988, – предположил Столл. – Сегодня в моде повторения.
– Будем надеяться, что вы правы, – сказал Худ и повернулся к телефону, связывающему Оперативный центр с Роджерсом. – Майк, вам нужно запрограммировать ракеты следующим образом: единица – девять – восемь – восемь в нижнем ряду, ноль – ноль – ноль – ноль в среднем ряду. Повтори.
– Девятнадцать – восемьдесят восемь внизу, четыре нуля в центре. Оставайся на связи.
– Не беспокойся, – прошептал Худ, я никуда не уйду.
– Пол, – сказал Роджерс, – я в северокорейской ракетной части, воспользовался их радиостанцией для связи с ТАС SAT, который остался на холмах. Южнокорейские террористы захватили ракетные установки... Мы их отбили, но при этом потеряли Басса Мура. Полковник Ки-Су, командир этой части, помогает нам. Но ему неизвестен код отмены сигнала о запуске. Террористы его изменили, а они убиты. В нашем распоряжении чуть больше восьми минут, а потом эти «птички», вспорхнут и направятся в Токио.
– Вызывать самолеты с юга или с севера уже поздно, – вслух рассуждал Худ.
– Совершенно верно.
– Дайте мне несколько секунд, – сказал Худ и по компьютерной связи вызвал Матта Столла.
– Матти, вызовите файл о «нодонгах». Как их остановить, не зная кода?
Лицо Столла исчезло с экрана, а вместо него появился файл «нодонг». Столл быстро пробежал содержание файла, опуская описание конструкции, спецификации, тактико-технические характеристики.
– Блок управления и наведения защищен от случайностей во время запуска двухдюймовой сталью... Давайте посмотрим. У нас три ряда цифр. Верхний ряд – это часы отсчета. Средний – координаты цели. Четыре цифры, позволяющие изменить координаты, остаются на дисплее в течение минуты после их введения. Это позволяет изменить координаты, прежде чем ракета будет окончательно наведена на цель. После этого в нижнем ряду появляются четыре цифры, которые служат своего рода двойной защитой. Ничего нельзя сделать со средним рядом, если сначала не повторить код нижнего ряда. Цифры последнего тоже исчезают через минуту... Итак, нужно сделать следующее: установить первые четыре цифры, потом в среднем ряду установить четыре нуля, и ракета не сдвинется с места.
– Но для этого нужно знать код.
– Правильно.
– И мы не знаем четырех цифр второго ряда.
– В этом случае ничего нельзя поделать. А чтобы проверить все возможные сочетания из четырех цифр от нуля до девяти, потребуется...
– У меня только около семи минут.
– Нужно больше, – отозвался Столл. Вдруг в его голосе послышались оптимистические нотки. – Подождите секунду, Пол. Кажется, у меня есть идея. Файл «нодонг» исчез, и на экране появилось изображение пусковых установок.
– Еще несколько секунд, – сказал Столл.
В телефонной трубке было слышно, как Столл стучит по клавишам. Худ бросил взгляд на часы. Ему хотелось закрыть цифры ладонями, замедлить их мельканье, любым способом выиграть время. Уже в который раз становилась вполне реальной опасность того, что все его усилия, все жертвы окажутся в конце концов напрасными. Ничего не поделаешь – такова особенность его работы.
– Марта, – сказал Худ, воспользовавшись коротким перерывом, – позвоните в Белый дом Беркову. Поставьте его в известность. Возможно, президенту придется информировать Токио.
– О, они будут в восторге от такой перспективы, – бросила Марта, направляясь к двери.
– Если будет что-то новое, я непременно сообщу вам, – сказал Худ.
В разговор вмешался Боб Херберт:
– У меня почему-то такое предчувствие, что на этот раз мир не станет обвинять во всем, что произошло Соединенные Штаты.
– Все еще может измениться, – возразил Худ. К своему удивлению, он легко включился в малозначащую болтовню. Очевидно, его разум отказывался верить, что через несколько секунд ракеты будут запущены.
На экране компьютера изображение «нодонгов» увеличивалось, становилось более контрастным. Каждые пять секунд кажущиеся размеры ракеты возрастали в десять раз.
– Я не такой уж дурак, черт побери, – сказал Столл. – Пол, вы видите, что изображено на экране?
– "Нодонги"...
– Да, конечно, но это изображение получено вскоре после вторичного включения нашей системы наблюдения, – сказал Столл.
Худ подался вперед.
– Молодец, черт вас побери, вы просто молодец! – Он внимательно всмотрелся в экран и нахмурился. – Проклятье!
На экране можно было прочесть три из четырех цифр нижнего ряда – единица, девять, восемь. Тот, кто вводил шифр, закрыл собой четвертую цифру, крайнюю справа.
– Думаю, последняя цифра должна быть восьмеркой, 1988, – предположил Столл. – Сегодня в моде повторения.
– Будем надеяться, что вы правы, – сказал Худ и повернулся к телефону, связывающему Оперативный центр с Роджерсом. – Майк, вам нужно запрограммировать ракеты следующим образом: единица – девять – восемь – восемь в нижнем ряду, ноль – ноль – ноль – ноль в среднем ряду. Повтори.
– Девятнадцать – восемьдесят восемь внизу, четыре нуля в центре. Оставайся на связи.
– Не беспокойся, – прошептал Худ, я никуда не уйду.
Глава 82
Среда, 09 часов 24 минуты, Алмазные горы
Ракеты, с которых сбросили маскирующие их ветки, в лучах утреннего солнца сверкали, словно отполированная слоновая кость.
Роджерс поднялся к панели управления ближайшего «нодонга» и приказал Пакетту ввести два кода в систему управления второй ракеты. Ки-Су поторопился к третьей. За полковником едва поспевал врач, он пытался на бегу перебинтовать ему рану и изрыгал тысячи проклятий.
Роджерс набрал один – девять – восемь – восемь и выжидающе уставился на средний ряд, на котором должны были загореться цифры координат цели.
Цифры не загорались.
– У меня ничего, сэр, – доложил Пакетт.
– Знаю, – коротко отозвался Роджерс.
Он не стал еще раз набирать те же цифры. Когда до запуска остается четыре минуты двадцать пять секунд, на счету каждая секунда. Роджерс помчался к палатке.
– Пол, – сказал он, – ничего не получается. Ты уверен в этих цифрах?
– По крайней мере в первых трех, – признался Худ. – В последней мы не уверены.
– Потрясающе! – фыркнул Роджерс, выбегая из палатки. На бегу он прикидывал: осталось меньше пяти минут. Чтобы проверить одну цифру, нужно секунд пять. Остается не слишком много времени.
– Рядовой Пакетт! – гаркнул Роджерс. – Начинайте с девятнадцать восемьдесят и...
К ракетной установке, на которой стоял Пакетт, подбежал корейский солдат. Очевидно, он был ветераном – его грудь украшали несколько рядов медалей. Кореец отшвырнул Пакетта – Роджерс не видел, куда упал американский солдат, – выхватил пистолет, выстрелил куда-то вниз, потом повернулся и разрядил всю обойму в пульт блока управления. Ки-Су что-то крикнул, очевидно, отдал приказ, северокорейские солдаты схватили диверсанта и прижали его к земле.
Полевой телефон донес голос Скуайрза:
– Мы слышали выстрелы. Что это было? Роджерс выхватил из-за пояса телефонную трубку:
– Кому-то не нравится, что мы здесь, – сказал он. – Не беспокойтесь, его уже обезоружили.
– Сэр, мы сидим тут без дела, – пожаловался Скуайрз.
Роджерс понимал Скуайрза, но не ответил ему. Генералу нужно было срочно решить более важную проблему.
Врач оставил Ки-Су и подбежал к Пакетту. Поборов желание присоединиться к врачу, Роджерс взобрался на ближайший «нодонг» и стал набирать шифр.
Единица – девять – восемь – ноль.
Ничего.
Единица – девять – восемь – единица.
Ничего. Блок управления не реагировал, пока Роджерс не набрал последнее сочетание цифр – единица – девять – восемь – девять. Последовал звуковой сигнал, загорелись цифры среднего ряда, и Роджерс быстро установил на их месте четыре нуля. Ракета стала медленно опускать нос.
Часы показывали, что осталось две минуты две секунды. Роджерс подбежал к ракете Пакетта. Выстрелы искорежили пульт управления, зато Пакетт был жив – пуля попала ему в плечо. Врач стянул с него куртку и стер кровь возле раны.
– Полковник! – крикнул Роджерс, спрыгивая с ракеты. Он положил руку на платформу «нодонга». – Нужно развернуть эту ракету... Развернуть так, чтобы направить ее на холмы. – Он показал на склоны. – Там никого нет, никто не пострадает.
Ки-Су понял и отдал приказ. Врач оттащил Пакетта от ракеты, а тем временем десятка полтора солдат уже толкали трейлер с одной стороны. Ки-Су подошел к установке с другой стороны и прострелил шины трейлера. Роджерс побежал к третьей ракете. Время еще есть, твердил он себе, я должен успеть...
За спиной он услышал металлический скрежет. Не останавливаясь, он оглянулся: ракета сначала немного сместилась, потом вместе с платформой накренилась и заскользила быстрее. Раздались крики солдат, из сопла ракеты показался дымок, а вслед за ним вырвался сноп желто-оранжевого пламени. Платформа, наконец, перевернулась.
Этого не может быть, думал Роджерс, падая лицом в грязь и закрывая руками голову. Ракета не может запуститься оттого, что перевернулся трейлер.
Солдаты веером разбегались от испепеляющего пламени, а ракета уже выскользнула из перевернутой платформы и понеслась почти параллельно земле, срывая и воспламеняя палатки, переворачивая машины, с корнем вырывая деревья. Ракета пролетела почти полмили, уничтожив все на своем пути, и уткнулась в крутой склон холма. В этом месте возник и медленно поднялся в небо огненный шар диаметром больше тысячи футов, а всю долину сотрясла мощная взрывная волна.
Как только Роджерс почувствовал, что полоса раскаленного воздуха миновала, он вскочил и помчался к последнему «нодонгу».
Роджерс испытывал странное чувство. Ему казалось, что южнокорейский офицер в последний раз смеется над ним, даже после своей смерти. Ведь все они решили, что запуск ракет запрограммирован на одно время.
А если это не так? Да и почему это должно быть именно так? Роджерс на бегу перебирал вероятные варианты. Возможно, диверсанты хотели запустить ракеты одну за другой с минутным интервалом. Первая только что стартовала. Та, которую он обезвредил, могла быть второй или третьей. Значит, у него оставалась минута или... Когда Роджерс был всего ярдах в двадцати от ракеты, он увидел, что из сопла «нодонга» вылетела струйка дыма.
Только теперь Роджерс понял, в чем дело. Диверсанты по-разному установили таймсры. Конечно. Почему бы и нет?
Времени на то, чтобы поднять в воздух истребители или запустить ракеты типа «воздух – воздух» не оставалось, потому что «нодонги» развивают скорость больше двух тысяч миль в час. Невелики были и шансы на то, что запущенные из Японии ракеты «пэтриот» перехватят «нодонг» – на пути северокорейской ракеты могло не оказаться этих систем противовоздушной обороны.
Роджерс повернулся и бросился к Ки-Су.
– Полковник! – крикнул он на бегу.
Оставалась одна возможность не дать ракете взлететь, и американский генерал понял, что та же мысль пришла в голову северокорейскому офицеру мгновением раньше. «Нодонг», еще лежа на платформе, зашипел, из его сопла показалось пламя, а Ки-Су уже выкрикивал по радио приказы, и его солдаты торопливо укрывались за скалами и валунами.
Отличный офицер, подумал о Ки-Су Роджерс, ныряя под дымящиеся обломки джипа, который сгорел в пламени первой ракеты. Генерал больно ударил бок, закрыл голову руками, а последний «нодонг» поднялся на столбе яркого огня и, взревев, словно сорвавшийся с цепи дракон, рванулся в утреннее небо.
Потом Роджерс вспомнил о Скуайрзе и других солдатах отряда «Страйкер» и потянулся за полевым радиотелефоном. Телефон молчал, очевидно, разбился при падении. Теперь генералу оставалось только молиться, чтобы его товарищи правильно поняли то, что происходит на их глазах...
Роджерс поднялся к панели управления ближайшего «нодонга» и приказал Пакетту ввести два кода в систему управления второй ракеты. Ки-Су поторопился к третьей. За полковником едва поспевал врач, он пытался на бегу перебинтовать ему рану и изрыгал тысячи проклятий.
Роджерс набрал один – девять – восемь – восемь и выжидающе уставился на средний ряд, на котором должны были загореться цифры координат цели.
Цифры не загорались.
– У меня ничего, сэр, – доложил Пакетт.
– Знаю, – коротко отозвался Роджерс.
Он не стал еще раз набирать те же цифры. Когда до запуска остается четыре минуты двадцать пять секунд, на счету каждая секунда. Роджерс помчался к палатке.
– Пол, – сказал он, – ничего не получается. Ты уверен в этих цифрах?
– По крайней мере в первых трех, – признался Худ. – В последней мы не уверены.
– Потрясающе! – фыркнул Роджерс, выбегая из палатки. На бегу он прикидывал: осталось меньше пяти минут. Чтобы проверить одну цифру, нужно секунд пять. Остается не слишком много времени.
– Рядовой Пакетт! – гаркнул Роджерс. – Начинайте с девятнадцать восемьдесят и...
К ракетной установке, на которой стоял Пакетт, подбежал корейский солдат. Очевидно, он был ветераном – его грудь украшали несколько рядов медалей. Кореец отшвырнул Пакетта – Роджерс не видел, куда упал американский солдат, – выхватил пистолет, выстрелил куда-то вниз, потом повернулся и разрядил всю обойму в пульт блока управления. Ки-Су что-то крикнул, очевидно, отдал приказ, северокорейские солдаты схватили диверсанта и прижали его к земле.
Полевой телефон донес голос Скуайрза:
– Мы слышали выстрелы. Что это было? Роджерс выхватил из-за пояса телефонную трубку:
– Кому-то не нравится, что мы здесь, – сказал он. – Не беспокойтесь, его уже обезоружили.
– Сэр, мы сидим тут без дела, – пожаловался Скуайрз.
Роджерс понимал Скуайрза, но не ответил ему. Генералу нужно было срочно решить более важную проблему.
Врач оставил Ки-Су и подбежал к Пакетту. Поборов желание присоединиться к врачу, Роджерс взобрался на ближайший «нодонг» и стал набирать шифр.
Единица – девять – восемь – ноль.
Ничего.
Единица – девять – восемь – единица.
Ничего. Блок управления не реагировал, пока Роджерс не набрал последнее сочетание цифр – единица – девять – восемь – девять. Последовал звуковой сигнал, загорелись цифры среднего ряда, и Роджерс быстро установил на их месте четыре нуля. Ракета стала медленно опускать нос.
Часы показывали, что осталось две минуты две секунды. Роджерс подбежал к ракете Пакетта. Выстрелы искорежили пульт управления, зато Пакетт был жив – пуля попала ему в плечо. Врач стянул с него куртку и стер кровь возле раны.
– Полковник! – крикнул Роджерс, спрыгивая с ракеты. Он положил руку на платформу «нодонга». – Нужно развернуть эту ракету... Развернуть так, чтобы направить ее на холмы. – Он показал на склоны. – Там никого нет, никто не пострадает.
Ки-Су понял и отдал приказ. Врач оттащил Пакетта от ракеты, а тем временем десятка полтора солдат уже толкали трейлер с одной стороны. Ки-Су подошел к установке с другой стороны и прострелил шины трейлера. Роджерс побежал к третьей ракете. Время еще есть, твердил он себе, я должен успеть...
За спиной он услышал металлический скрежет. Не останавливаясь, он оглянулся: ракета сначала немного сместилась, потом вместе с платформой накренилась и заскользила быстрее. Раздались крики солдат, из сопла ракеты показался дымок, а вслед за ним вырвался сноп желто-оранжевого пламени. Платформа, наконец, перевернулась.
Этого не может быть, думал Роджерс, падая лицом в грязь и закрывая руками голову. Ракета не может запуститься оттого, что перевернулся трейлер.
Солдаты веером разбегались от испепеляющего пламени, а ракета уже выскользнула из перевернутой платформы и понеслась почти параллельно земле, срывая и воспламеняя палатки, переворачивая машины, с корнем вырывая деревья. Ракета пролетела почти полмили, уничтожив все на своем пути, и уткнулась в крутой склон холма. В этом месте возник и медленно поднялся в небо огненный шар диаметром больше тысячи футов, а всю долину сотрясла мощная взрывная волна.
Как только Роджерс почувствовал, что полоса раскаленного воздуха миновала, он вскочил и помчался к последнему «нодонгу».
Роджерс испытывал странное чувство. Ему казалось, что южнокорейский офицер в последний раз смеется над ним, даже после своей смерти. Ведь все они решили, что запуск ракет запрограммирован на одно время.
А если это не так? Да и почему это должно быть именно так? Роджерс на бегу перебирал вероятные варианты. Возможно, диверсанты хотели запустить ракеты одну за другой с минутным интервалом. Первая только что стартовала. Та, которую он обезвредил, могла быть второй или третьей. Значит, у него оставалась минута или... Когда Роджерс был всего ярдах в двадцати от ракеты, он увидел, что из сопла «нодонга» вылетела струйка дыма.
Только теперь Роджерс понял, в чем дело. Диверсанты по-разному установили таймсры. Конечно. Почему бы и нет?
Времени на то, чтобы поднять в воздух истребители или запустить ракеты типа «воздух – воздух» не оставалось, потому что «нодонги» развивают скорость больше двух тысяч миль в час. Невелики были и шансы на то, что запущенные из Японии ракеты «пэтриот» перехватят «нодонг» – на пути северокорейской ракеты могло не оказаться этих систем противовоздушной обороны.
Роджерс повернулся и бросился к Ки-Су.
– Полковник! – крикнул он на бегу.
Оставалась одна возможность не дать ракете взлететь, и американский генерал понял, что та же мысль пришла в голову северокорейскому офицеру мгновением раньше. «Нодонг», еще лежа на платформе, зашипел, из его сопла показалось пламя, а Ки-Су уже выкрикивал по радио приказы, и его солдаты торопливо укрывались за скалами и валунами.
Отличный офицер, подумал о Ки-Су Роджерс, ныряя под дымящиеся обломки джипа, который сгорел в пламени первой ракеты. Генерал больно ударил бок, закрыл голову руками, а последний «нодонг» поднялся на столбе яркого огня и, взревев, словно сорвавшийся с цепи дракон, рванулся в утреннее небо.
Потом Роджерс вспомнил о Скуайрзе и других солдатах отряда «Страйкер» и потянулся за полевым радиотелефоном. Телефон молчал, очевидно, разбился при падении. Теперь генералу оставалось только молиться, чтобы его товарищи правильно поняли то, что происходит на их глазах...
Глава 83
Среда, 07 часов 35 минут, Оперативный центр
– Плохие новости, Пол, – сказал по телефону Стивен Вайенз из Национального бюро аэрофотосъемки. – Кажется, от них ушел-таки один «нодонг».
– Когда?
– Несколько секунд назад. Мы видели вспышку... Теперь ждем следующего изображения.
– Спутник «Гефест» ведет наблюдение? – спросил Худ.
– Да. Мы дадим вам знать, куда направляется ракета.
– Я не прерываю связи, – сказал Худ и включил усиление звука, потом обвел взглядом сидевших в его кабинете Даррелла Маккаски и Боба Херберта.
– В чем дело, шеф? – спросил Херберт.
– Одна ракета «нодонг» все же запущена, – объяснил Худ.
– Она летит в сторону Японии. Боб, выясните, нет ли в том регионе АВАКСа, и сообщите в Пентагон, что им с базы в Осаке нужно поднять в воздух все истребители.
– Они ни за что не перехватят ракету, – возразил Херберт.
– Это все равно, что искать иголку в стоге сена размером с Джорджию.
– Я знаю, – сказал Худ, – но мы должны хотя бы попытаться. Возможно, летчикам повезет, и они выйдут прямо на ракету. Даррелл, Национальное бюро аэрофотосъемки будет следить за тепловым излучением ракеты со спутника «Гефест». Мы узнаем траекторию и сообщим летчикам хотя бы приблизительно, где и когда ждать ракету. – Худ несколько секунд помолчал. В любом случае, подумал он, нужно немедленно поставить в известность президента, чтобы он успел позвонить премьер-министру Японии. – Может быть, нам удастся предупредить людей за несколько минут, чтобы они попытались найти укрытие, – сказал Худ. – Это будет хоть что-то.
– Правильно, – согласился Маккаски.
Худ уже собирался вызывать по прямой линии Белый дом, когда его остановил Вайенз.
– Пол... Теперь у нас на экране что-то новое.
– Что?
– Вспышки, – ответил Вайенз. – Больше, чем я видел над Багдадом в первую ночь «Бури в пустыне».
– Что за вспышки?
– Не знаю. Нужно дождаться следующего изображения. Но это что-то совершенно непонятное!
– Когда?
– Несколько секунд назад. Мы видели вспышку... Теперь ждем следующего изображения.
– Спутник «Гефест» ведет наблюдение? – спросил Худ.
– Да. Мы дадим вам знать, куда направляется ракета.
– Я не прерываю связи, – сказал Худ и включил усиление звука, потом обвел взглядом сидевших в его кабинете Даррелла Маккаски и Боба Херберта.
– В чем дело, шеф? – спросил Херберт.
– Одна ракета «нодонг» все же запущена, – объяснил Худ.
– Она летит в сторону Японии. Боб, выясните, нет ли в том регионе АВАКСа, и сообщите в Пентагон, что им с базы в Осаке нужно поднять в воздух все истребители.
– Они ни за что не перехватят ракету, – возразил Херберт.
– Это все равно, что искать иголку в стоге сена размером с Джорджию.
– Я знаю, – сказал Худ, – но мы должны хотя бы попытаться. Возможно, летчикам повезет, и они выйдут прямо на ракету. Даррелл, Национальное бюро аэрофотосъемки будет следить за тепловым излучением ракеты со спутника «Гефест». Мы узнаем траекторию и сообщим летчикам хотя бы приблизительно, где и когда ждать ракету. – Худ несколько секунд помолчал. В любом случае, подумал он, нужно немедленно поставить в известность президента, чтобы он успел позвонить премьер-министру Японии. – Может быть, нам удастся предупредить людей за несколько минут, чтобы они попытались найти укрытие, – сказал Худ. – Это будет хоть что-то.
– Правильно, – согласился Маккаски.
Худ уже собирался вызывать по прямой линии Белый дом, когда его остановил Вайенз.
– Пол... Теперь у нас на экране что-то новое.
– Что?
– Вспышки, – ответил Вайенз. – Больше, чем я видел над Багдадом в первую ночь «Бури в пустыне».
– Что за вспышки?
– Не знаю. Нужно дождаться следующего изображения. Но это что-то совершенно непонятное!
Глава 84
Среда, 09 часов 36 минут, Алмазные горы
Подполковник Скуайрз не мог оторваться от бинокля. «Нодонг» медленно поднимался в небо, а все зенитные установки открыли ураганный огонь.
Первой мыслью Скуайрза было, что зенитчики отражают атаку с воздуха, и он уже было принял решение поднимать отряд и атаковать пункты противовоздушной обороны. Но почему северокорейские зенитчики стреляют в одну точку? Если бы радиолокаторы сообщили, что к ним приближаются вражеские самолеты, то корейцы развернули бы орудия туда, откуда должен был появиться враг. Потом Скуайрз заметил, что постепенно зенитчики уменьшают угол обстрела, и все понял.
Тридцатисемимиллиметровые снаряды прорезали небо со всех сторон периметра базы. Стреляли все восемь скорострельных пулеметов, создавая огненный щит на высоте около тысячи футов над пусковыми установками. Направляемые радиолокатором снаряды сталкивались друг с другом, ежесекундно каждый пулемет выпускал два снаряда.
Северокорейские зенитчики создали огненный барьер, который должен был прервать полет их собственной ракеты. «Нодонг» поднимался с ускорением, довольно медленно преодолев первые сто футов, он быстрее прошел следующие сто и постоянно набирал скорость, стремясь к центру перекрестного огня. Снаряды с прежней интенсивностью прорезали утреннее небо, а стволы орудий продолжали опускаться. Громкие хлопки разрывов звучали, как запущенный в бочке фейерверк. По мере того как поднималась ракета и снижалась траектория снарядов, картина все больше напоминала Скуйрзу гигантскую свечу бенгальского огня.
С момента старта «нодонга» прошло не больше трех секунд, а ракету отделяли от сверкающего огненного щита считанные ярды. Конечно, никто не мог гарантировать, что огонь противовоздушной обороны сможет остановить «нодонг», возможно, небольшие снаряды лишь поцарапают корпус ракеты или собьют ее с курса, и она упадет на какую-нибудь деревню Северной или Южной Кореи.
На лагерь северокорейских ракетчиков сыпался настоящий огненный дождь, от которого свечами вспыхивали палатки и автомашины. Скуайрз надеялся, что Роджерс и солдаты все же уцелеют, что взрыв ракеты не принесет новых жертв.
Сколько раз стукнуло его сердце с того момента, как «нодонг» поднялся в небо? Всего несколько раз, сказал себе Скуайрз. Теперь же, когда нос ракеты прорвал огненный барьер, его сердце, казалось, вообще перестало биться.
Все происходящее казалось фантастическим ночным кошмаром. В адском кипении огня и металла снаряды сверху донизу осыпали ракету, швыряли ее из стороны в сторону, как попавший в засаду автомобиль в фильме о гангстерах. Звуки выстрелов теперь заглушили тяжелые удары снарядов о сталь.
За доли секунды огненный шатер спустился с головки ракеты до ее середины, потом до охваченных огнем сопел, а потом Скуайрзу показалось, что взорвалось все небо, которое на его глазах из голубого вдруг стало ослепительно красным.
Первой мыслью Скуайрза было, что зенитчики отражают атаку с воздуха, и он уже было принял решение поднимать отряд и атаковать пункты противовоздушной обороны. Но почему северокорейские зенитчики стреляют в одну точку? Если бы радиолокаторы сообщили, что к ним приближаются вражеские самолеты, то корейцы развернули бы орудия туда, откуда должен был появиться враг. Потом Скуайрз заметил, что постепенно зенитчики уменьшают угол обстрела, и все понял.
Тридцатисемимиллиметровые снаряды прорезали небо со всех сторон периметра базы. Стреляли все восемь скорострельных пулеметов, создавая огненный щит на высоте около тысячи футов над пусковыми установками. Направляемые радиолокатором снаряды сталкивались друг с другом, ежесекундно каждый пулемет выпускал два снаряда.
Северокорейские зенитчики создали огненный барьер, который должен был прервать полет их собственной ракеты. «Нодонг» поднимался с ускорением, довольно медленно преодолев первые сто футов, он быстрее прошел следующие сто и постоянно набирал скорость, стремясь к центру перекрестного огня. Снаряды с прежней интенсивностью прорезали утреннее небо, а стволы орудий продолжали опускаться. Громкие хлопки разрывов звучали, как запущенный в бочке фейерверк. По мере того как поднималась ракета и снижалась траектория снарядов, картина все больше напоминала Скуйрзу гигантскую свечу бенгальского огня.
С момента старта «нодонга» прошло не больше трех секунд, а ракету отделяли от сверкающего огненного щита считанные ярды. Конечно, никто не мог гарантировать, что огонь противовоздушной обороны сможет остановить «нодонг», возможно, небольшие снаряды лишь поцарапают корпус ракеты или собьют ее с курса, и она упадет на какую-нибудь деревню Северной или Южной Кореи.
На лагерь северокорейских ракетчиков сыпался настоящий огненный дождь, от которого свечами вспыхивали палатки и автомашины. Скуайрз надеялся, что Роджерс и солдаты все же уцелеют, что взрыв ракеты не принесет новых жертв.
Сколько раз стукнуло его сердце с того момента, как «нодонг» поднялся в небо? Всего несколько раз, сказал себе Скуайрз. Теперь же, когда нос ракеты прорвал огненный барьер, его сердце, казалось, вообще перестало биться.
Все происходящее казалось фантастическим ночным кошмаром. В адском кипении огня и металла снаряды сверху донизу осыпали ракету, швыряли ее из стороны в сторону, как попавший в засаду автомобиль в фильме о гангстерах. Звуки выстрелов теперь заглушили тяжелые удары снарядов о сталь.
За доли секунды огненный шатер спустился с головки ракеты до ее середины, потом до охваченных огнем сопел, а потом Скуайрзу показалось, что взорвалось все небо, которое на его глазах из голубого вдруг стало ослепительно красным.
Глава 85
Среда, 09 часов 37 минут, Алмазные горы
Роджерс слышал, как осколки зенитных снарядов с шипением зарываются в землю. Конечно, он понимал, что лицо Медузы рядом, и все же желание видеть все происходящее своими глазами пересилило осторожность. Генерал отвел руки от головы и искоса посмотрел на небо.
У него перехватило дыхание. Никогда в жизни он не видел ничего подобного.
В этот момент, когда ракета поднималась к огненному шатру, из всех бесчисленных произведений историков, философов и драматургов, которые Роджерс изучал и отрывки из которых мог цитировать наизусть, в его памяти всплыл лишь один персонаж, некий адвокат:
"...и красный отблеск ракеты,
Взрывающиеся в небе бомбы..."
Стремительный «нодонг» пытался пробиться сквозь огненный шатер. Его осыпали тучи снарядов, отчего Роджерсу казалось, что ракета находится не в четверти мили, а в нескольких футах от него.
Роджерс снова прикрыл голову руками. Жар был такой, что волосы на его руках и запястьях сгорели, холодный пот, выступивший на спине, сразу стал горячим. Генерал зажал уши, а через мгновение на него накатила взрывная волна. Она была настолько мощной, что Роджерсу показалось, будто ему на грудь упала тяжелая плита.
Потом с небес посыпался град раскаленных обломков взорвавшегося «нодонга». Одни были размером с монету, другие – с большую тарелку. Роджерс плотнее прижался к каркасу джипа, пытаясь как можно глубже зарыться под разбитой машиной, однако один из осколков размером с ноготь все же упал ему на ногу и моментально прожег брюки. Роджерс вскрикнул и смахнул раскаленный кусочек металла.
Через минуту воцарилась тревожная тишина, которую тут же разорвали стоны раненых, крики солдат, звавших друг друга.
Роджерс не без труда выбрался из-под джипа, встал, прислонился к машине и поднял голову. Если не считать быстро рассеивающихся туч черного дыма, небо было чистым.
Роджерс осмотрелся, убедился, что полковник Ки-Су не пострадал. Большинство его солдат были потрясены случившимся, некоторые легко ранены или контужены, но никто не был убит.
Американский генерал отдал честь корейскому полковнику, и ему показалось, что к этому случаю хорошо подходят строки Шекспира:
Ничто и никогда ошибкой быть не может,
Когда простосердечие и долг тобою движут.
У него перехватило дыхание. Никогда в жизни он не видел ничего подобного.
В этот момент, когда ракета поднималась к огненному шатру, из всех бесчисленных произведений историков, философов и драматургов, которые Роджерс изучал и отрывки из которых мог цитировать наизусть, в его памяти всплыл лишь один персонаж, некий адвокат:
"...и красный отблеск ракеты,
Взрывающиеся в небе бомбы..."
Стремительный «нодонг» пытался пробиться сквозь огненный шатер. Его осыпали тучи снарядов, отчего Роджерсу казалось, что ракета находится не в четверти мили, а в нескольких футах от него.
Роджерс снова прикрыл голову руками. Жар был такой, что волосы на его руках и запястьях сгорели, холодный пот, выступивший на спине, сразу стал горячим. Генерал зажал уши, а через мгновение на него накатила взрывная волна. Она была настолько мощной, что Роджерсу показалось, будто ему на грудь упала тяжелая плита.
Потом с небес посыпался град раскаленных обломков взорвавшегося «нодонга». Одни были размером с монету, другие – с большую тарелку. Роджерс плотнее прижался к каркасу джипа, пытаясь как можно глубже зарыться под разбитой машиной, однако один из осколков размером с ноготь все же упал ему на ногу и моментально прожег брюки. Роджерс вскрикнул и смахнул раскаленный кусочек металла.
Через минуту воцарилась тревожная тишина, которую тут же разорвали стоны раненых, крики солдат, звавших друг друга.
Роджерс не без труда выбрался из-под джипа, встал, прислонился к машине и поднял голову. Если не считать быстро рассеивающихся туч черного дыма, небо было чистым.
Роджерс осмотрелся, убедился, что полковник Ки-Су не пострадал. Большинство его солдат были потрясены случившимся, некоторые легко ранены или контужены, но никто не был убит.
Американский генерал отдал честь корейскому полковнику, и ему показалось, что к этому случаю хорошо подходят строки Шекспира:
Ничто и никогда ошибкой быть не может,
Когда простосердечие и долг тобою движут.
Глава 86
Среда, 09 часов 50 минут, Алмазные горы
Не без труда Роджерсу удалось объяснить Ки-Су, что большая часть его отряда находится в горах, и полковник послал за солдатами «Страйкера» грузовик. В северокорейском лагере американцы держались настороже, но Скуайрз был рад встрече с Роджерсом, а Пакетт – со своей радиостанцией. Корейский врач перевязал Пакетту рану, и подполковник оставил радиостанцию в его распоряжении.
– Хорошо, что вы удержались от стрельбы, – сказал Роджерс, отпив глоток из фляжки Скуайрза. – Я боялся, что вы, не разобравшись в обстановке, атакуете зенитчиков.
– У меня мелькнула такая мысль, – признался Скуайрз, – и, возможно, я так бы и поступил, не открой они огонь из всех орудий сразу. Через секунду я понял, что они хотят сделать.
Вызов Худа из Оперативного центра принял Пакетт. Роджерс и Скуайрз в этот момент стояли в стороне возле джипа, на заднее сиденье которого положили укрытое одеялом тело Мура. Роджерс подбежал к Пакетту первым.
– Так точно, сэр, – говорил Скуайрз, – генерал уже здесь. Пакетт передал наушники Роджерсу.
– Доброе утро, Пол.
– Хорошо, что вы удержались от стрельбы, – сказал Роджерс, отпив глоток из фляжки Скуайрза. – Я боялся, что вы, не разобравшись в обстановке, атакуете зенитчиков.
– У меня мелькнула такая мысль, – признался Скуайрз, – и, возможно, я так бы и поступил, не открой они огонь из всех орудий сразу. Через секунду я понял, что они хотят сделать.
Вызов Худа из Оперативного центра принял Пакетт. Роджерс и Скуайрз в этот момент стояли в стороне возле джипа, на заднее сиденье которого положили укрытое одеялом тело Мура. Роджерс подбежал к Пакетту первым.
– Так точно, сэр, – говорил Скуайрз, – генерал уже здесь. Пакетт передал наушники Роджерсу.
– Доброе утро, Пол.