Страница:
У шестидесяти игровых машин за вечер в среднем успевало посидеть двести игроков, и каждый из них оставлял около пяти тысяч иен. Посетители искренне радовались выигрышу, но лишь немногие приходили сюда в надежде получить кучу денег. Японцев привлекала загадка падения шариков через сложный лабиринт, непредсказуемость фортуны. Игрок соревновался не с машиной, а с судьбой, выяснял, как к нему относятся его боги. Было широко распространено поверье, что если кому-то удастся переломить свою судьбу в игорном зале, то изменится и вся его жизнь. Никто не мог предложить этому разумного объяснения, но очень часто поверье сбывалось.
Игорные залы разбросаны по всем островам Японии. Некоторые из них на вполне законных основаниях уже несколько столетий принадлежали определенным семьям. Некоторые были собственностью криминальных структур, главным образом гангстерского концерна Якуза и старинного клана бандитов Санзоку.
Игорный зал в Нагато, на западном берегу острова Хонсю, принадлежал независимой семье Цубарайя, которая владела и этим залом, и теми, что стояли на том же месте двести лет назад. Криминальные структуры регулярно – впрочем, не прибегая к насилию, – пытались купить зал, однако семья Цубарайя не склонялась к продаже. Свой доход она вкладывала в северокорейские предприятия в надежде существенно расширить оборот после объединения страны.
Дважды в неделю, по вторникам и пятницам, Эйдзи Цубарайя через двух доверенных курьеров, обосновавшихся на юге Кореи, отправлял миллионы иен в Северную Корею. Курьеры с пустым неприметным портфелем приезжали ближе к вечеру и сразу проходили в заднюю комнатушку, откуда вскоре уходили с полным портфелем, и успевали вернуться на паром, который отправлялся в обратное стопятидесятимильное путешествие до Пусана. Отсюда деньги переправляли на север члены группы «Патриоты объединенной Кореи», в состав которой входили бизнесмены, таможенники и даже двойники как с севера, так и с юга полуострова. Все они верили, что прибыли свободных предпринимателей и перспективы улучшения уровня жизни населения Северной Кореи заставят коммунистических вождей согласиться с выгодами рыночной экономики и, в конце концов, с объединением страны.
Как обычно, курьеры сели в ждавшее их такси и отправились в десятиминутную поездку до парома. На этот раз, однако, за ними впервые пристроился «хвост».
Игорные залы разбросаны по всем островам Японии. Некоторые из них на вполне законных основаниях уже несколько столетий принадлежали определенным семьям. Некоторые были собственностью криминальных структур, главным образом гангстерского концерна Якуза и старинного клана бандитов Санзоку.
Игорный зал в Нагато, на западном берегу острова Хонсю, принадлежал независимой семье Цубарайя, которая владела и этим залом, и теми, что стояли на том же месте двести лет назад. Криминальные структуры регулярно – впрочем, не прибегая к насилию, – пытались купить зал, однако семья Цубарайя не склонялась к продаже. Свой доход она вкладывала в северокорейские предприятия в надежде существенно расширить оборот после объединения страны.
Дважды в неделю, по вторникам и пятницам, Эйдзи Цубарайя через двух доверенных курьеров, обосновавшихся на юге Кореи, отправлял миллионы иен в Северную Корею. Курьеры с пустым неприметным портфелем приезжали ближе к вечеру и сразу проходили в заднюю комнатушку, откуда вскоре уходили с полным портфелем, и успевали вернуться на паром, который отправлялся в обратное стопятидесятимильное путешествие до Пусана. Отсюда деньги переправляли на север члены группы «Патриоты объединенной Кореи», в состав которой входили бизнесмены, таможенники и даже двойники как с севера, так и с юга полуострова. Все они верили, что прибыли свободных предпринимателей и перспективы улучшения уровня жизни населения Северной Кореи заставят коммунистических вождей согласиться с выгодами рыночной экономики и, в конце концов, с объединением страны.
Как обычно, курьеры сели в ждавшее их такси и отправились в десятиминутную поездку до парома. На этот раз, однако, за ними впервые пристроился «хвост».
Глава 11
Вторник, 18 часов 15 минут, Сеул
Когда Ким Хван увидел Доналда, тот сидел на краю тротуара, обхватив руками голову. Его пиджак и брюки были в крови.
– Грегори! – подбегая к Доналду, крикнул Хван. Доналд поднял голову. Его лицо и седые взъерошенные волосы тоже были в пятнах крови, по щекам текли слезы. Он попытался встать, но ноги отказывались повиноваться, и он упал на тротуар. Хван подхватил Доналда, помог ему сесть, потом, немного отстранившись, убедился, что его друг не ранен, и снова обнял его.
Доналда душили рыдания, он долго не мог вымолвить ни слова.
– Не говори ничего, – негромко произнес Хван. – Я все знаю, мне сообщили.
Доналд, казалось, не слышал Хвана.
– Она.., ее душа была.., безгрешна.
– Да. Бог позаботится о ней.
– Ким... Не Бог должен заботиться о ней... Я. Она должна быть здесь, со мной...
Прижавшись щекой к лицу Доналда, Хван и сам с трудом сдерживал слезы.
– Я понимаю.
– Кого она.., обидела? В ней.., вообще не было зла. Я не понимаю, Ким, она должна вернуться... Она.., мне нужна.
Хван заметил, как к ним обернулся врач, и жестом подозвал его. Не отпуская Доналда, Хван медленно встал.
– Доналд, я хочу попросить тебя об одолжении. Пусть тебя осмотрят врачи. Позволь им убедиться, что у тебя нет серьезных повреждений.
Врач положил руку на плечо Доналду, но тот нетерпеливо смахнул ее.
– Мне нужно видеть Сунджи. Куда отвезли.., мою жену?
Хван вопросительно посмотрел на врача. Врач кивком показал на здание кинотеатра. Там на полу уже лежали похоронные мешки с убитыми, и санитары постоянно вносили тела новых и новых жертв.
– Грегори, о Сунджи есть кому позаботиться, а ты должен подумать о себе. Возможно, ты тоже ранен.
– У меня все в порядке.
– Господин, – сказал врач, обращаясь к Хвану, – нас ждут другие потерпевшие...
– Конечно. Прошу прощения. Благодарю вас. Врач тут же ушел, и Хван отступил на шаг. Положив руки на плечи Доналду, он заглянул в его темные глаза, всегда сиявшие любовью, а теперь потухшие, покрасневшие, полные боли и отчаяния. Хван понял, что ему не удастся заставить Доналда пойти в больницу, но и оставить его на улице он не мог.
– Грегори, могу я попросить тебя кое о чем? Доналд невидящим взглядом смотрел мимо Хвана, и по его лицу снова потекли слезы.
– Чтобы быстро разобраться с этим взрывом, мне потребуется помощь. Ты не хочешь мне помочь? Доналд поднял глаза.
– Я хочу остаться с Сунджи.
– Грегори...
– Я люблю ее. Я.., ей нужен.
– Нет, – мягко возразил Хван. – Для нее ты ничего не можешь сделать. – Он развернул Доналда лицом к кинотеатру, в квартале от них. – Ты не принадлежишь к миру мертвых, ты жив и можешь нам помочь. Пойдем со мной. Помоги мне разыскать тех, кто устроил этот взрыв.
Доналд несколько раз мигнул, потом рассеянно похлопал себя по карманам. Хван сунул руку в карман его пиджака.
– Ты это искал? – спросил он, протягивая трубку. Доналд неуклюжими медленными движениями взял трубку, сунул ее в рот, но набивать табаком не стал. Хван взял его за локоть, бережно помог подняться и повел через площадь, на которой постепенно оседала пыль и усиливалась людская суета.
– Грегори! – подбегая к Доналду, крикнул Хван. Доналд поднял голову. Его лицо и седые взъерошенные волосы тоже были в пятнах крови, по щекам текли слезы. Он попытался встать, но ноги отказывались повиноваться, и он упал на тротуар. Хван подхватил Доналда, помог ему сесть, потом, немного отстранившись, убедился, что его друг не ранен, и снова обнял его.
Доналда душили рыдания, он долго не мог вымолвить ни слова.
– Не говори ничего, – негромко произнес Хван. – Я все знаю, мне сообщили.
Доналд, казалось, не слышал Хвана.
– Она.., ее душа была.., безгрешна.
– Да. Бог позаботится о ней.
– Ким... Не Бог должен заботиться о ней... Я. Она должна быть здесь, со мной...
Прижавшись щекой к лицу Доналда, Хван и сам с трудом сдерживал слезы.
– Я понимаю.
– Кого она.., обидела? В ней.., вообще не было зла. Я не понимаю, Ким, она должна вернуться... Она.., мне нужна.
Хван заметил, как к ним обернулся врач, и жестом подозвал его. Не отпуская Доналда, Хван медленно встал.
– Доналд, я хочу попросить тебя об одолжении. Пусть тебя осмотрят врачи. Позволь им убедиться, что у тебя нет серьезных повреждений.
Врач положил руку на плечо Доналду, но тот нетерпеливо смахнул ее.
– Мне нужно видеть Сунджи. Куда отвезли.., мою жену?
Хван вопросительно посмотрел на врача. Врач кивком показал на здание кинотеатра. Там на полу уже лежали похоронные мешки с убитыми, и санитары постоянно вносили тела новых и новых жертв.
– Грегори, о Сунджи есть кому позаботиться, а ты должен подумать о себе. Возможно, ты тоже ранен.
– У меня все в порядке.
– Господин, – сказал врач, обращаясь к Хвану, – нас ждут другие потерпевшие...
– Конечно. Прошу прощения. Благодарю вас. Врач тут же ушел, и Хван отступил на шаг. Положив руки на плечи Доналду, он заглянул в его темные глаза, всегда сиявшие любовью, а теперь потухшие, покрасневшие, полные боли и отчаяния. Хван понял, что ему не удастся заставить Доналда пойти в больницу, но и оставить его на улице он не мог.
– Грегори, могу я попросить тебя кое о чем? Доналд невидящим взглядом смотрел мимо Хвана, и по его лицу снова потекли слезы.
– Чтобы быстро разобраться с этим взрывом, мне потребуется помощь. Ты не хочешь мне помочь? Доналд поднял глаза.
– Я хочу остаться с Сунджи.
– Грегори...
– Я люблю ее. Я.., ей нужен.
– Нет, – мягко возразил Хван. – Для нее ты ничего не можешь сделать. – Он развернул Доналда лицом к кинотеатру, в квартале от них. – Ты не принадлежишь к миру мертвых, ты жив и можешь нам помочь. Пойдем со мной. Помоги мне разыскать тех, кто устроил этот взрыв.
Доналд несколько раз мигнул, потом рассеянно похлопал себя по карманам. Хван сунул руку в карман его пиджака.
– Ты это искал? – спросил он, протягивая трубку. Доналд неуклюжими медленными движениями взял трубку, сунул ее в рот, но набивать табаком не стал. Хван взял его за локоть, бережно помог подняться и повел через площадь, на которой постепенно оседала пыль и усиливалась людская суета.
Глава 12
Вторник, 5 часов 15 минут, Белый дом
Зал для совещаний находился на первом подвальном этаже Белого дома, как раз под Овальным кабинетом. В центре этой ярко освещенной комнаты стоял длинный прямоугольный стол красного дерева. На каждом рабочем месте за ним были установлены телефон спецсвязи и компьютерный монитор с выдвижным клавишным пультом под ним. Как и все правительственные компьютеры, эти были полностью автономны; поступавшие извне – даже из Министерства обороны или Государственного департамента – программы обязательно проходили предварительно проверку на заражение вирусами.
На подробных картах, что висели на стенах, были указаны места дислокации американских и иностранных войск. Горячие точки планеты были обозначены флажками – красными в случае только что разгоревшихся конфликтов и зелеными в случае затяжных. В точку, обозначавшую Сеул, уже воткнули красный флажок.
Пол Худ подъехал к западным воротам Белого дома, прошел через металлодетектор и на лифте опустился на один этаж. В подвале морской пехотинец из охраны проверил его удостоверение личности и проводил к столику, стоявшему рядом с дверью без ручки. На столике светился экранчик; Худ прижал к нему большой палец, через несколько секунд послышалось негромкое жужжание, и дверь распахнулась. Мимо охранника, который только что сопоставил отпечаток его пальца с тем, что хранился в памяти компьютера, Худ прошел в зал совещаний. При малейшем несоответствии отпечатков дверь не открылась бы. Подобной проверке не подвергались только президент, вице-президент и государственный секретарь.
В зале совещаний уже находились государственный секретарь Ав Линколн, министр обороны Эрнесто Колон, председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер и директор Центрального разведывательного управления Грег Кидд. Они негромко переговаривались у дальней от двери стены. За небольшим угловым столом сидели два секретаря. Один из них должен будет вести шифрованный протокол совещания в специальной книге, другой – предоставлять любые компьютерные данные, потребность в которых могла возникнуть по ходу совещания. Морской пехотинец готовил кофе, графины с водой, чашки, стаканы.
Худа встретили кивками и сдержанными приветствиями, но лишь Линколн сразу подошел к нему. Это был рослый, почти шести футов, крепкий мужчина с круглым лицом и поредевшим треугольником волос на лбу. В молодости Линколн играл подающим в бейсбольной команде первой лиги, был всеобщим любимцем, входил в сборную звезд, а затем прошел путь от депутата законодательного собрания штата Миннесота до члена Конгресса. Карьера его была стремительна, как полет бейсбольного мяча. Он одним из первых поддержал выдвижение кандидатом в президенты губернатора Майкла Лоренса, и пост государственного секретаря стал ему наградой. Многие считали, что для такого поста ему не хватает дипломатического такта, что он любит преподносить очевидное как откровение. Но Лоренс смотрел на эти недостатки своего помощника сквозь пальцы.
– Как дела? – спросил Линколн, протягивая руку.
– Терпимо, Ав.
– Четвертого числа ваши парни неплохо поработали в Зале независимости. Они произвели очень большое впечатление.
– Благодарю, но я не могу назвать удачной операцию, в результате которой пострадали заложники. Линколн раздраженно махнул рукой.
– Но никто не был убит. Это самое главное. Черт возьми, это просто чудо, что все остались живы, когда вам пришлось координировать действия местной полиции, ФБР и собственных полузащитников, да еще под неусыпным оком репортеров и операторов. – Линколн налил себе чашку кофе. – И сейчас схожая ситуация. Пол. Все уже на экранах телевизоров. Еще до завтрака эксперты проведут опрос общественного мнения и скажут нам, почему семьдесят пять процентов американцев считают, что нам нечего делать в Корее или где угодно еще.
Худ бросил взгляд на часы.
– Звонил Берков, сказал, что они немного опоздают, – продолжал Линколн.
– Президент разговаривает по телефону с послом Холлом. Лоренс не хочет, чтобы мы вмешивались во внутрикорейские дела или бежали из посольства, чтобы появились скороспелые официальные заявления или были предприняты действия, свидетельствующие о нашей растерянности. Все должно делаться только с ведома и одобрения президента.
– Разумеется.
– Вы понимаете, в таких случаях очень легко пророчествовать и самому осуществлять пророчества. Худ кивнул.
– Кто это сделал, пока неизвестно?
– Совершенно неизвестно. Все в один голос осудили террористический акт, даже правительство Северной Кореи. Но правительство не может выражать мнение экстремистов, так что кто знает?
Из другого угла комнаты отозвался министр обороны:
– Северные корейцы всегда осуждают терроризм, даже если террористами являются они сами. Они осудили тех, кто сбил пассажирский лайнер компании «КАЛ», а сами тем временем копались в его обломках в поисках шпионских камер.
– Между прочим, они их нашли, – словно про себя заметил Линколн, присоединяясь к коллегам.
Наливая себе кофе, Худ размышлял над политикой КНДР, которая неизменно сводилась к принципу. «Сначала стреляй, потом разбирайся». Последний раз он был в этом кабинете, когда, русские сбили литовский самолет-шпион, и президент решил не слишком давить на правительство России. Худ на всю жизнь запомнил, как тогда Линколн встал и спросил:
– Как вы думаете, что сказали бы руководители других стран, если бы мы сбили иностранный самолет? – И сам же ответил:
– Нас бы публично распяли!
Линколн был прав. Почему-то при оценке действий США неизменно использовались иные критерии.
Худ занял место на северо-западной стороне стола, самое далекое от кресла президента. Ему нравилось наблюдать, как другие с наслаждением играют властью, а для этой цели лучшего места было не найти. Лиз Гордон, ведущий психолог Оперативного центра, учила его, как понимать язык жестов. Сложенные на столе руки означают добровольное подчинение, прямая поза – самоуверенность, если же человек подался вперед, как бы умоляя:
«Посмотрите на меня!», значит, он неуверен в себе, тогда как склоненная на плечо голова означает снисходительно-покровительственное отношение.
– Представьте, что во время спора противник подставляет вам подбородок, – говорила Лиз. – Он провоцирует вас на удар, потому что уверен, что вы не ударите.
Не успел Худ опуститься в кресло, как хлопнула дверь и послышался громкий голос президента Соединенных Штатов Америки. Два года назад, во время предвыборной кампании, один обозреватель заметил, что Лоренс перетягивает колеблющихся на свою сторону только благодаря своему голосу, который, казалось, рождался где-то очень глубоко и, достигая уст, набирал мощь, приобретал олимпийское величие. Благодаря своему голосу и немалому росту – шесть футов четыре дюйма – Лоренс смотрелся как достойный кандидат в президенты, хотя до сих пор расходовал этот капитал главным образом на оправдания после двух довольно крупных внешнеполитических ошибок. Первая заключалась в поставках продовольствия и оружия бутанским повстанцам, выступившим против деспотического режима в своей стране; неудавшаяся революция закончилась тысячами арестов и казней и невиданным усилением диктаторского режима. Вторая ошибка была связана с пограничным спором между Россией и Литвой. Американцы предпочли дипломатию в лайковых перчатках, в результате чего Москва не только отхватила часть литовской земли, но и разместила на территории Литвы свои войска, что привело к массовому бегству из оккупированных районов к Каунасу, голодным бунтам и сотням смертей.
Пострадало доверие к правительству США в Европе, пошатнулась репутация президента на Капитолийском холме, и теперь Лоренс не мог допустить ни одного неверного шага, тем более в отношениях со старым союзником.
Советник по национальной безопасности Берков разве что не помог президенту сесть в кресло, зато налил кофе себе и Лоренсу. Они сели, и президент заговорил, прежде чем другие участники совещания успели занять свои места.
– Джентльмены, – начал Лоренс, – как вам известно, час пятнадцать минут назад в Сеуле, перед дворцом Кионгбок был взорван фургон с акустической аппаратурой. Убиты десятки зрителей и политических деятелей. Пока КЦРУ не имеет представления о том, кто это сделал, каким образом и с какой целью. Не было никакого предупреждения о готовящемся террористическом акте, никто не взял на себя ответственность за него.
Посол Холл не делал никаких официальных демаршей, лишь повторил, что мы поддерживали и поддерживаем правительство и народ Южной Кореи, и я уполномочил пресс-секретаря Трейси подготовить соответствующее заявление. Посол Холл также официально осудит акт терроризма. – Президент сделал паузу. – Эрни, если это дело рук Северной Кореи, то какова будет наша стратегия?
Министр обороны повернулся к столику секретарей и распорядился:
– Дайте файл по Северной Корее, пожалуйста. Он не успел повернуться, а на экранах уже появились данные файла СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ – СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. Министр сложил руки.
– Если говорить в двух словах, господин президент, то мы должны немедленно перейти в DEFCON-5. Базы в Южной Корее и в Японии переводятся в состояние более высокой боеготовности, и авиация из форта Пендатон и Орда начинает полеты над расположением войск. Если разведка обнаруживает малейшие свидетельства о мобилизации северокорейской армии, мы тотчас переходим в DEFCON-4 и начинаем перебазировать наши корабли из Индийского океана, чтобы силы быстрого реагирования заняли удобные позиции. Если Северная Корея отвечает дальнейшим развертыванием своей армии, то процесс ускоряется – через DEFCON-3 и DEFCON-2 мы быстро переходим в DEFCON-1. – Он бросил взгляд на экран и пальцем показал на подфайл ВОЕННЫЕ ИГРЫ. – После того как будет достигнута такая точка, когда поворот вспять невозможен, события могут развиваться по одному из трех сценариев.
Худ пробежал взглядом по лицам. Все слушали министра обороны спокойно, лишь Линколн нервно постукивал ногой. Он чувствовал себя на коне, ему предоставлялась возможность продемонстрировать политику «большой дубинки». Полную противоположность государственному секретарю представлял председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер. Как и Эрни Колон, он выглядел подавленным. В подобных ситуациях военные никогда не были сторонниками применения силы. Они знали цену даже очень успешной операции. Только неудачливые и нетерпеливые политики и чиновники хотят быстрой победы любой ценой.
Министр обороны нацепил очки, пробежал взглядом по экрану, потом провел стрелкой по меню и остановился на строке ДАННЫЕ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ.
– Если начнется война и США ограничатся операциями поддержки, то под напором северокорейской армии Южная Корея падет в течение двух-трех недель. Соотношение сил Севера и Юга вы видите на экранах, так что можете убедиться сами.
Худ быстро пробежал глазами цифры. Колон был прав, для Республики Южная Корея они не предвещали ничего хорошего.
Сравнительная оценка вооруженных сил КНДР и Республики Южная Корея
Численность личного состава..... Южная Корея/КНДР
Сухопутные войска........................540000/900000
ВМС...............................................60000/46000
ВВС................................................55000/84000
Всего............................................655000/1030000
Военная техника
Танки..................................................1800/3800
Артиллерия..........................................1900/2500
Бронетранспортеры..............................4500/10300
Боевые корабли.....................................190/434
Корабли поддержки.................................60/310
Подводные лодки......................................1/26
Самолеты тактической авиации...............520/850
Самолеты поддержки..............................190/480
Вертолеты..............................................600/290
Через одну-две минуты Колон снова вызвал меню и навел стрелку на строку ДАННЫЕ О 8-Й АРМИИ США.
– Согласно второму сценарию в военных действиях непосредственное участие принимает наша армия. Но даже в этом случае баланс сил складывается не в нашу пользу.
Худ снова перевел взгляд на экран.
Вооруженные силы США в Республике Южная Корея
Численность личного состава
Сухопутные войска.........25000
ВМС..................................400
ВВС.................................9500
Военная техника
Танки....................................200
Бронетранспортеры................500
Самолеты...............................400
– Итак, наше участие в боевых действиях на стороне Южной Кореи может послужить сдерживающим фактором, поскольку Северная Корея может испугаться войны с Соединенными Штатами.
– Не является ли таким же сдерживающим фактором наше военное присутствие в Южной Корее и выражение поддержки правительству этой страны? – спросил директор ЦРУ Кидд.
– К сожалению, нет, не является. Если в Пхеньяне решат, что у нас не хватит духу ввязаться в драку, то северокорейская армия дойдет до Сеула. Так поступил Саддам Хусейн в Кувейте, когда он был уверен, что мы ограничимся словесными заявлениями, – Для него это было сюрпризом, – пробормотал Линколн. Его нетерпеливо прервал президент:
– А третий сценарий – это предупреждающий удар?
– Совершенно верно, – ответил Колон. – Мы и Южная Корея совместно наносим удары по центрам связи, линиям снабжения, важнейшим коммуникациям и заводам по переработке ядерных материалов. Моделирование показывает, что в этом случае Северная Корея должна сесть за стол переговоров.
– А почему бы им в таком случае не обратиться за помощью к Китаю и не ответить ударом на удар? – спросил директор ЦРУ Кидд.
Ему ответил председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер:
– Потому что правительство Северной Кореи знает: еще в 1968 году мы сократили объем военной помощи Южной Корее. Теперь двенадцать дивизий Республики Южная Корея и 2 дивизии США неспособны противостоять массированной атаке с севера, поэтому наши оборонительные планы основаны практически только на применении ядерного оружия на ранних этапах конфликта.
– Мы специально сделали так, чтобы эта информация просочилась в Северную Корею? – спросил президент.
– Нет, сэр. Они прочли об этом в наших военных журналах. Боже мой, в 1974 году даже какой-то обычный журнал, кажется «Тайм» или «Роллинг стоун», только чтобы насолить Никсону, поместил статью о наших планах применения ядерного оружия в Корее.
Кидд откинулся на спинку кресла.
– И все же мы не можем быть уверены, что Северная Корея не обратится за помощью к Китаю и что Пекин не поддержит их ядерным оружием.
– Мы считаем, что это маловероятно. – Колон снова вызвал меню и навел стрелку на строку УЧАСТИЕ КИТАЯ. – Мел, игры CONEX – это ваша специальность.
– Конечно. – Несмотря на исправно работавшие кондиционеры, на лбу невысокого председателя Объединенного комитета начальников штабов выступили капельки пота. Он вытер лоб платком. – Несколько лет назад, после того как Джимми Картер побывал в Северной Корее и несколько минут поболтал с Ким Йр Сеном, мы провели военную игру по похожему сценарию. Учитывая состояние вооруженных сил Китая и психологические портреты руководителей этого государства, – их предоставили нам вы. Пол, – мы пришли к выводу, что при условии частичного снятия ограничений на деловые инвестиции в Китай и прекращения поставок оружия через Индию антикитайским организациям в Непале нам удастся свести к минимуму вероятность участия Китая в конфликте.
– Что вы имеете в виду под минимумом? – захотел уточнить президент.
– Вероятность того, что Китай останется в стороне от конфликта, составляет восемьдесят семь процентов.
– Наше Агентство изучения, анализа и игр после аналогичного Моделирования получило несколько иные результаты, – сказал он, – около семидесяти процентов. Впрочем, агентство не располагало уточненными психологическими портретами, поэтому я склонен верить цифрам Мела.
Худ слушал внимательно, стараясь при этом не выдать свои чувства, хотя его насторожило слишком, на его взгляд, большое значение, которое придавалось выводам психолога Оперативного центра. Сам Худ относился к Лиз Гордон с не меньшим уважением, чем к ответственному за компьютерную поддержку операций Матту Столлу, но все же ставил и компьютерный анализ и психологию лишь на второе-третье места после доброй старой интуиции. Энн Фаррис, пресс-секретарь Худа, как-то пошутила, что руководитель Оперативного центра всегда доверяет своему шестому чувству, и она была недалека от истины.
Президент бросил взгляд на часы под экраном монитора, потом махнул рукой. Колон жестом приказал секретарю очистить экран.
– Джентльмены, – начал президент после довольно долгого молчания. – Я хотел бы, чтобы все вы вошли в состав группы по разрешению корейского кризиса. Пол, – президент бросил взгляд на Худа, – вам придется возглавить работу этой группы.
Президент застал врасплох не только директора Оперативного центра, но и всех остальных.
– Через четыре часа вы представите мне доклад с анализом ситуации и прогнозом развития событий. Если в ближайшее время не последуют другие акты терроризма или агрессии, вы должны исходить из того, что в течение ближайших двадцати четырех часов войска постепенно будут переходить в состояние повышенной боевой готовности, но активные военные действия не начнутся. Это позволит вашим людям и другим участникам группы оценить имеющуюся информацию и при необходимости дополнить доклад приложениями. – Президент встал. – Благодарю всех. Ав, в шесть часов мы с вами встречаемся в Овальном кабинете для обсуждения ситуации с нашими союзниками. Эрни, Мел, с вами в семь часов мы проинструктируем кабинет министров и членов Комитета вооруженных сил. А с вами, Пол, мы встречаемся в половине десятого.
Президент направился к двери. За ним последовали министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов. Ав Линколн подошел к Худу.
– Поздравляю, Пол. Чувствую, кого-то сделают козлом отпущения. – Линколн наклонился к нему. – Желаю, чтобы это были не вы.
Линколн был прав. Президент никогда не поручал Оперативному центру урегулирование кризисных ситуаций за рубежом. Раз президент изменил этому правилу, значит, он решил нанести террористам сокрушительный удар. Если операция потерпит неудачу, то всю вину можно будет свалить на неопытность Оперативного центра, закрыть его и отделаться минимальными политическими издержками. Худу ничего не останется, как согласиться на низкооплачиваемую работу в «Центре Картера» или в Институте мира США, принять пацифистскую веру и на обедах и симпозиумах разыгрывать из себя кающегося грешника.
Ав ободряюще похлопал Худа по плечу и вышел. Худ собрался с мыслями и тоже направился к лифту. Перспективы вырисовывались не блестящие. Мало того, что на него падала ответственность за все возможные неудачи, в ближайшие четыре часа ему еще и предстояло не раз переговорить по телефону со всеми участниками только что закончившегося совещания и сформулировать единую стратегию, с которой согласились бы все шестеро, придерживающиеся различных точек зрения. Подобные задания Худу приходилось выполнять и раньше, и он всегда испытывал неловкость, видя, как люди прежде всего защищают личные интересы, потом интересы своей фирмы и только в третью очередь – всей страны.
Но во всем этом была и положительная сторона. Худу предоставлялся шанс продемонстрировать возможности Оперативного центра и его директора. Если президент готов рискнуть Оперативным центром, то Худ охотно пойдет на этот риск. Зато в случае успеха Оперативный центр раз и навсегда заслужит международное признание. Настроение Худа улучшилось.
На подробных картах, что висели на стенах, были указаны места дислокации американских и иностранных войск. Горячие точки планеты были обозначены флажками – красными в случае только что разгоревшихся конфликтов и зелеными в случае затяжных. В точку, обозначавшую Сеул, уже воткнули красный флажок.
Пол Худ подъехал к западным воротам Белого дома, прошел через металлодетектор и на лифте опустился на один этаж. В подвале морской пехотинец из охраны проверил его удостоверение личности и проводил к столику, стоявшему рядом с дверью без ручки. На столике светился экранчик; Худ прижал к нему большой палец, через несколько секунд послышалось негромкое жужжание, и дверь распахнулась. Мимо охранника, который только что сопоставил отпечаток его пальца с тем, что хранился в памяти компьютера, Худ прошел в зал совещаний. При малейшем несоответствии отпечатков дверь не открылась бы. Подобной проверке не подвергались только президент, вице-президент и государственный секретарь.
В зале совещаний уже находились государственный секретарь Ав Линколн, министр обороны Эрнесто Колон, председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер и директор Центрального разведывательного управления Грег Кидд. Они негромко переговаривались у дальней от двери стены. За небольшим угловым столом сидели два секретаря. Один из них должен будет вести шифрованный протокол совещания в специальной книге, другой – предоставлять любые компьютерные данные, потребность в которых могла возникнуть по ходу совещания. Морской пехотинец готовил кофе, графины с водой, чашки, стаканы.
Худа встретили кивками и сдержанными приветствиями, но лишь Линколн сразу подошел к нему. Это был рослый, почти шести футов, крепкий мужчина с круглым лицом и поредевшим треугольником волос на лбу. В молодости Линколн играл подающим в бейсбольной команде первой лиги, был всеобщим любимцем, входил в сборную звезд, а затем прошел путь от депутата законодательного собрания штата Миннесота до члена Конгресса. Карьера его была стремительна, как полет бейсбольного мяча. Он одним из первых поддержал выдвижение кандидатом в президенты губернатора Майкла Лоренса, и пост государственного секретаря стал ему наградой. Многие считали, что для такого поста ему не хватает дипломатического такта, что он любит преподносить очевидное как откровение. Но Лоренс смотрел на эти недостатки своего помощника сквозь пальцы.
– Как дела? – спросил Линколн, протягивая руку.
– Терпимо, Ав.
– Четвертого числа ваши парни неплохо поработали в Зале независимости. Они произвели очень большое впечатление.
– Благодарю, но я не могу назвать удачной операцию, в результате которой пострадали заложники. Линколн раздраженно махнул рукой.
– Но никто не был убит. Это самое главное. Черт возьми, это просто чудо, что все остались живы, когда вам пришлось координировать действия местной полиции, ФБР и собственных полузащитников, да еще под неусыпным оком репортеров и операторов. – Линколн налил себе чашку кофе. – И сейчас схожая ситуация. Пол. Все уже на экранах телевизоров. Еще до завтрака эксперты проведут опрос общественного мнения и скажут нам, почему семьдесят пять процентов американцев считают, что нам нечего делать в Корее или где угодно еще.
Худ бросил взгляд на часы.
– Звонил Берков, сказал, что они немного опоздают, – продолжал Линколн.
– Президент разговаривает по телефону с послом Холлом. Лоренс не хочет, чтобы мы вмешивались во внутрикорейские дела или бежали из посольства, чтобы появились скороспелые официальные заявления или были предприняты действия, свидетельствующие о нашей растерянности. Все должно делаться только с ведома и одобрения президента.
– Разумеется.
– Вы понимаете, в таких случаях очень легко пророчествовать и самому осуществлять пророчества. Худ кивнул.
– Кто это сделал, пока неизвестно?
– Совершенно неизвестно. Все в один голос осудили террористический акт, даже правительство Северной Кореи. Но правительство не может выражать мнение экстремистов, так что кто знает?
Из другого угла комнаты отозвался министр обороны:
– Северные корейцы всегда осуждают терроризм, даже если террористами являются они сами. Они осудили тех, кто сбил пассажирский лайнер компании «КАЛ», а сами тем временем копались в его обломках в поисках шпионских камер.
– Между прочим, они их нашли, – словно про себя заметил Линколн, присоединяясь к коллегам.
Наливая себе кофе, Худ размышлял над политикой КНДР, которая неизменно сводилась к принципу. «Сначала стреляй, потом разбирайся». Последний раз он был в этом кабинете, когда, русские сбили литовский самолет-шпион, и президент решил не слишком давить на правительство России. Худ на всю жизнь запомнил, как тогда Линколн встал и спросил:
– Как вы думаете, что сказали бы руководители других стран, если бы мы сбили иностранный самолет? – И сам же ответил:
– Нас бы публично распяли!
Линколн был прав. Почему-то при оценке действий США неизменно использовались иные критерии.
Худ занял место на северо-западной стороне стола, самое далекое от кресла президента. Ему нравилось наблюдать, как другие с наслаждением играют властью, а для этой цели лучшего места было не найти. Лиз Гордон, ведущий психолог Оперативного центра, учила его, как понимать язык жестов. Сложенные на столе руки означают добровольное подчинение, прямая поза – самоуверенность, если же человек подался вперед, как бы умоляя:
«Посмотрите на меня!», значит, он неуверен в себе, тогда как склоненная на плечо голова означает снисходительно-покровительственное отношение.
– Представьте, что во время спора противник подставляет вам подбородок, – говорила Лиз. – Он провоцирует вас на удар, потому что уверен, что вы не ударите.
Не успел Худ опуститься в кресло, как хлопнула дверь и послышался громкий голос президента Соединенных Штатов Америки. Два года назад, во время предвыборной кампании, один обозреватель заметил, что Лоренс перетягивает колеблющихся на свою сторону только благодаря своему голосу, который, казалось, рождался где-то очень глубоко и, достигая уст, набирал мощь, приобретал олимпийское величие. Благодаря своему голосу и немалому росту – шесть футов четыре дюйма – Лоренс смотрелся как достойный кандидат в президенты, хотя до сих пор расходовал этот капитал главным образом на оправдания после двух довольно крупных внешнеполитических ошибок. Первая заключалась в поставках продовольствия и оружия бутанским повстанцам, выступившим против деспотического режима в своей стране; неудавшаяся революция закончилась тысячами арестов и казней и невиданным усилением диктаторского режима. Вторая ошибка была связана с пограничным спором между Россией и Литвой. Американцы предпочли дипломатию в лайковых перчатках, в результате чего Москва не только отхватила часть литовской земли, но и разместила на территории Литвы свои войска, что привело к массовому бегству из оккупированных районов к Каунасу, голодным бунтам и сотням смертей.
Пострадало доверие к правительству США в Европе, пошатнулась репутация президента на Капитолийском холме, и теперь Лоренс не мог допустить ни одного неверного шага, тем более в отношениях со старым союзником.
Советник по национальной безопасности Берков разве что не помог президенту сесть в кресло, зато налил кофе себе и Лоренсу. Они сели, и президент заговорил, прежде чем другие участники совещания успели занять свои места.
– Джентльмены, – начал Лоренс, – как вам известно, час пятнадцать минут назад в Сеуле, перед дворцом Кионгбок был взорван фургон с акустической аппаратурой. Убиты десятки зрителей и политических деятелей. Пока КЦРУ не имеет представления о том, кто это сделал, каким образом и с какой целью. Не было никакого предупреждения о готовящемся террористическом акте, никто не взял на себя ответственность за него.
Посол Холл не делал никаких официальных демаршей, лишь повторил, что мы поддерживали и поддерживаем правительство и народ Южной Кореи, и я уполномочил пресс-секретаря Трейси подготовить соответствующее заявление. Посол Холл также официально осудит акт терроризма. – Президент сделал паузу. – Эрни, если это дело рук Северной Кореи, то какова будет наша стратегия?
Министр обороны повернулся к столику секретарей и распорядился:
– Дайте файл по Северной Корее, пожалуйста. Он не успел повернуться, а на экранах уже появились данные файла СЕВЕРНАЯ КОРЕЯ – СОСТОЯНИЕ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ. Министр сложил руки.
– Если говорить в двух словах, господин президент, то мы должны немедленно перейти в DEFCON-5. Базы в Южной Корее и в Японии переводятся в состояние более высокой боеготовности, и авиация из форта Пендатон и Орда начинает полеты над расположением войск. Если разведка обнаруживает малейшие свидетельства о мобилизации северокорейской армии, мы тотчас переходим в DEFCON-4 и начинаем перебазировать наши корабли из Индийского океана, чтобы силы быстрого реагирования заняли удобные позиции. Если Северная Корея отвечает дальнейшим развертыванием своей армии, то процесс ускоряется – через DEFCON-3 и DEFCON-2 мы быстро переходим в DEFCON-1. – Он бросил взгляд на экран и пальцем показал на подфайл ВОЕННЫЕ ИГРЫ. – После того как будет достигнута такая точка, когда поворот вспять невозможен, события могут развиваться по одному из трех сценариев.
Худ пробежал взглядом по лицам. Все слушали министра обороны спокойно, лишь Линколн нервно постукивал ногой. Он чувствовал себя на коне, ему предоставлялась возможность продемонстрировать политику «большой дубинки». Полную противоположность государственному секретарю представлял председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер. Как и Эрни Колон, он выглядел подавленным. В подобных ситуациях военные никогда не были сторонниками применения силы. Они знали цену даже очень успешной операции. Только неудачливые и нетерпеливые политики и чиновники хотят быстрой победы любой ценой.
Министр обороны нацепил очки, пробежал взглядом по экрану, потом провел стрелкой по меню и остановился на строке ДАННЫЕ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ.
– Если начнется война и США ограничатся операциями поддержки, то под напором северокорейской армии Южная Корея падет в течение двух-трех недель. Соотношение сил Севера и Юга вы видите на экранах, так что можете убедиться сами.
Худ быстро пробежал глазами цифры. Колон был прав, для Республики Южная Корея они не предвещали ничего хорошего.
Сравнительная оценка вооруженных сил КНДР и Республики Южная Корея
Численность личного состава..... Южная Корея/КНДР
Сухопутные войска........................540000/900000
ВМС...............................................60000/46000
ВВС................................................55000/84000
Всего............................................655000/1030000
Военная техника
Танки..................................................1800/3800
Артиллерия..........................................1900/2500
Бронетранспортеры..............................4500/10300
Боевые корабли.....................................190/434
Корабли поддержки.................................60/310
Подводные лодки......................................1/26
Самолеты тактической авиации...............520/850
Самолеты поддержки..............................190/480
Вертолеты..............................................600/290
Через одну-две минуты Колон снова вызвал меню и навел стрелку на строку ДАННЫЕ О 8-Й АРМИИ США.
– Согласно второму сценарию в военных действиях непосредственное участие принимает наша армия. Но даже в этом случае баланс сил складывается не в нашу пользу.
Худ снова перевел взгляд на экран.
Вооруженные силы США в Республике Южная Корея
Численность личного состава
Сухопутные войска.........25000
ВМС..................................400
ВВС.................................9500
Военная техника
Танки....................................200
Бронетранспортеры................500
Самолеты...............................400
– Итак, наше участие в боевых действиях на стороне Южной Кореи может послужить сдерживающим фактором, поскольку Северная Корея может испугаться войны с Соединенными Штатами.
– Не является ли таким же сдерживающим фактором наше военное присутствие в Южной Корее и выражение поддержки правительству этой страны? – спросил директор ЦРУ Кидд.
– К сожалению, нет, не является. Если в Пхеньяне решат, что у нас не хватит духу ввязаться в драку, то северокорейская армия дойдет до Сеула. Так поступил Саддам Хусейн в Кувейте, когда он был уверен, что мы ограничимся словесными заявлениями, – Для него это было сюрпризом, – пробормотал Линколн. Его нетерпеливо прервал президент:
– А третий сценарий – это предупреждающий удар?
– Совершенно верно, – ответил Колон. – Мы и Южная Корея совместно наносим удары по центрам связи, линиям снабжения, важнейшим коммуникациям и заводам по переработке ядерных материалов. Моделирование показывает, что в этом случае Северная Корея должна сесть за стол переговоров.
– А почему бы им в таком случае не обратиться за помощью к Китаю и не ответить ударом на удар? – спросил директор ЦРУ Кидд.
Ему ответил председатель Объединенного комитета начальников штабов Мелвин Паркер:
– Потому что правительство Северной Кореи знает: еще в 1968 году мы сократили объем военной помощи Южной Корее. Теперь двенадцать дивизий Республики Южная Корея и 2 дивизии США неспособны противостоять массированной атаке с севера, поэтому наши оборонительные планы основаны практически только на применении ядерного оружия на ранних этапах конфликта.
– Мы специально сделали так, чтобы эта информация просочилась в Северную Корею? – спросил президент.
– Нет, сэр. Они прочли об этом в наших военных журналах. Боже мой, в 1974 году даже какой-то обычный журнал, кажется «Тайм» или «Роллинг стоун», только чтобы насолить Никсону, поместил статью о наших планах применения ядерного оружия в Корее.
Кидд откинулся на спинку кресла.
– И все же мы не можем быть уверены, что Северная Корея не обратится за помощью к Китаю и что Пекин не поддержит их ядерным оружием.
– Мы считаем, что это маловероятно. – Колон снова вызвал меню и навел стрелку на строку УЧАСТИЕ КИТАЯ. – Мел, игры CONEX – это ваша специальность.
– Конечно. – Несмотря на исправно работавшие кондиционеры, на лбу невысокого председателя Объединенного комитета начальников штабов выступили капельки пота. Он вытер лоб платком. – Несколько лет назад, после того как Джимми Картер побывал в Северной Корее и несколько минут поболтал с Ким Йр Сеном, мы провели военную игру по похожему сценарию. Учитывая состояние вооруженных сил Китая и психологические портреты руководителей этого государства, – их предоставили нам вы. Пол, – мы пришли к выводу, что при условии частичного снятия ограничений на деловые инвестиции в Китай и прекращения поставок оружия через Индию антикитайским организациям в Непале нам удастся свести к минимуму вероятность участия Китая в конфликте.
– Что вы имеете в виду под минимумом? – захотел уточнить президент.
– Вероятность того, что Китай останется в стороне от конфликта, составляет восемьдесят семь процентов.
– Наше Агентство изучения, анализа и игр после аналогичного Моделирования получило несколько иные результаты, – сказал он, – около семидесяти процентов. Впрочем, агентство не располагало уточненными психологическими портретами, поэтому я склонен верить цифрам Мела.
Худ слушал внимательно, стараясь при этом не выдать свои чувства, хотя его насторожило слишком, на его взгляд, большое значение, которое придавалось выводам психолога Оперативного центра. Сам Худ относился к Лиз Гордон с не меньшим уважением, чем к ответственному за компьютерную поддержку операций Матту Столлу, но все же ставил и компьютерный анализ и психологию лишь на второе-третье места после доброй старой интуиции. Энн Фаррис, пресс-секретарь Худа, как-то пошутила, что руководитель Оперативного центра всегда доверяет своему шестому чувству, и она была недалека от истины.
Президент бросил взгляд на часы под экраном монитора, потом махнул рукой. Колон жестом приказал секретарю очистить экран.
– Джентльмены, – начал президент после довольно долгого молчания. – Я хотел бы, чтобы все вы вошли в состав группы по разрешению корейского кризиса. Пол, – президент бросил взгляд на Худа, – вам придется возглавить работу этой группы.
Президент застал врасплох не только директора Оперативного центра, но и всех остальных.
– Через четыре часа вы представите мне доклад с анализом ситуации и прогнозом развития событий. Если в ближайшее время не последуют другие акты терроризма или агрессии, вы должны исходить из того, что в течение ближайших двадцати четырех часов войска постепенно будут переходить в состояние повышенной боевой готовности, но активные военные действия не начнутся. Это позволит вашим людям и другим участникам группы оценить имеющуюся информацию и при необходимости дополнить доклад приложениями. – Президент встал. – Благодарю всех. Ав, в шесть часов мы с вами встречаемся в Овальном кабинете для обсуждения ситуации с нашими союзниками. Эрни, Мел, с вами в семь часов мы проинструктируем кабинет министров и членов Комитета вооруженных сил. А с вами, Пол, мы встречаемся в половине десятого.
Президент направился к двери. За ним последовали министр обороны и председатель Объединенного комитета начальников штабов. Ав Линколн подошел к Худу.
– Поздравляю, Пол. Чувствую, кого-то сделают козлом отпущения. – Линколн наклонился к нему. – Желаю, чтобы это были не вы.
Линколн был прав. Президент никогда не поручал Оперативному центру урегулирование кризисных ситуаций за рубежом. Раз президент изменил этому правилу, значит, он решил нанести террористам сокрушительный удар. Если операция потерпит неудачу, то всю вину можно будет свалить на неопытность Оперативного центра, закрыть его и отделаться минимальными политическими издержками. Худу ничего не останется, как согласиться на низкооплачиваемую работу в «Центре Картера» или в Институте мира США, принять пацифистскую веру и на обедах и симпозиумах разыгрывать из себя кающегося грешника.
Ав ободряюще похлопал Худа по плечу и вышел. Худ собрался с мыслями и тоже направился к лифту. Перспективы вырисовывались не блестящие. Мало того, что на него падала ответственность за все возможные неудачи, в ближайшие четыре часа ему еще и предстояло не раз переговорить по телефону со всеми участниками только что закончившегося совещания и сформулировать единую стратегию, с которой согласились бы все шестеро, придерживающиеся различных точек зрения. Подобные задания Худу приходилось выполнять и раньше, и он всегда испытывал неловкость, видя, как люди прежде всего защищают личные интересы, потом интересы своей фирмы и только в третью очередь – всей страны.
Но во всем этом была и положительная сторона. Худу предоставлялся шанс продемонстрировать возможности Оперативного центра и его директора. Если президент готов рискнуть Оперативным центром, то Худ охотно пойдет на этот риск. Зато в случае успеха Оперативный центр раз и навсегда заслужит международное признание. Настроение Худа улучшилось.