Клэнси Том. Оперативный центр

   Пилот поклялся никогда впредь не соглашаться на заманчивые предложения своего друга Хана Сонга. Он ничего не имел против незапланированных полетов, но одно дело – помочь сыну, который хочет тайком встретиться с родителями, или даже забросить на север шпиона и совсем другое – связываться с такими пассажирами. Тот проходимец сказал, что они – бизнесмены, только забыл уточнить, что их бизнес – убийства.
   Похожий на лодку фюзеляж самолета мягко упал на воду и быстро сбросил скорость. Пилоту не терпелось как можно скорее высадить пассажиров и убраться восвояси, пока его не заметили пограничники или какой-нибудь любопытный рыбак.
   Он щелкнул замками и сбросил колпак. Теперь вся кабина была открыта. С места второго пилота он взял надувной плот и спустил его на воду. Сидевшие на задних сиденьях пассажиры поднялись. Пилот хотел помочь первому пассажиру спрыгнуть на плот, но тот схватил пилота за запястье и бросил взгляд на его часы с фосфоресцирующими цифрами.
   – Мы.., мы прибыли во время! – сказал пилот.
   – Ты справился отлично, – отозвался убийца. Напарник обошел его и спустился на плот. Первый убийца сунул руку в карман, вытащил пачку банкнот и протянул деньги пилоту.
   – Здесь столько, на сколько я договаривался с твоим агентом.
   – Да, спасибо.
   Потом убийца снова полез в карман и, вытащив окровавленный стилет, поиграл им перед лицом пилота. У летчика так заколотилось сердце, что ему показалось, будто самолет дрожит именно по этой причине, а не из-за работающего двигателя. Убийца засмеялся и неожиданно выбросил руку с оружием, направив лезвие в сторону моря. Пилот отшатнулся, не удержал равновесия и упал в кресло.
   – Спокойной ночи, – сказал убийца и последовал за напарником.
   Прошло несколько минут, прежде чем пилот успокоился в такой мере, что осмелился снова поднять самолет в воздух. К тому времени плот с его пассажирами растворился в темноте.
   Они ориентировались по мерцающему свету фонаря, который держал в руках стоявший на берегу солдат. Было время отлива, и уже через несколько минут плот достиг берега. Один из убийц выпустил воздух из резинового плота, другой взял портфель и направился к двум джипам, укрытым под нависшей над морем скалой.
   – Полковник Око? – осведомился только что прибывший убийца.
   – Вы очень точны, полковник Сун, – поклонился встречавший его кореец.
   – Нашему пилоту не терпелось от нас отделаться, – объяснил Сун и перевел взгляд на стоявшего возле джипов вооруженного солдата. – Вы привезли форму, документы и.., материалы?
   – Все в джипе. Будете проверять?
   Сун улыбнулся и поставил портфель на песок.
   – Майор Ли вам доверяет. – Улыбка полковника стала еще шире. – Но главное в том, что у нас общая цель. Оставаться врагами.
   – Для этого не обязательно воевать.
   – Полковник, вы не политик. Нам не нужно напоминать о том, что у нас в крови. Хотите пересчитать деньги?
   Око покачал головой и жестом приказал адъютанту взять портфель.
   – Честно говоря, полковник, игра стоила бы свеч, даже если бы нам ничего не платили.
   Еще раз поклонившись полковнику Суну, Око вскочил в джип. Машина, взбираясь по круто уходившей вверх дороге, скрылась в холмах. Полковник Око не оглянулся.
   Адъютант полковника Суна капрал Конг Санг Чул проводил машину взглядом.
   – А еще говорят, что Север и Юг никогда не найдут общего языка.
   Десять минут спустя два офицера южнокорейской армии, одетые в форму полковника армии КНДР и его адъютанта, проверив багаж и убедившись, что все на месте, поехали той же дорогой. Они направлялись к месту, которое на карте, хранившейся в папке между документами, было отмечено красным кружком.

Глава 34
Вторник, 8 часов 40 минут, Оперативный центр

   – Этого не может быть, этого не может быть, этого никак не может быть!
   – Но ведь было.
   Столл и Херберт сидели в «танке» за столом для совещаний. Здесь присутствовали Пол Худ и все руководство Оперативного центра, за исключением генерала Роджерса, которому о результатах совещания сообщат позже. Энн Фаррис села справа от Худа, Лоуэлл Коффи – слева, а Столл и Херберт – рядом с Фаррис. Напротив расположились Марта Маколл, Лиз Гордон и Фил Катцен, ведавший в Оперативном центре проблемами защиты окружающей среды. Даррелл Маккаски, который только что вручил Худу страничку доклада о деятельности «Ред екай лиг» и других террористических организаций, опустился на свободное кресло между Гордон и Катценом. Из доклада Маккаски следовало, что ни одна из известных террористических групп не имела отношения к сеульской диверсии.
   Кроме доклада Маккаски на столе перед Худом лежали фотография, присланная из Национального бюро аэрофотосъемки, которая свидетельствовала об интенсивном перемещении войсковых частей в районе Пхеньяна, и только что поступивший снимок, сделанный Джуди Марголин с борта «миража». На последнем снимке не было ни танковых колонн, направляющихся к югу, ни артиллерии ПВО на окраинах северокорейской столицы, ни малейших следов военных приготовлений, которые говорили бы О намерении КНДР развязать войну.
   – Что вы можете сказать о причинах несоответствия этих снимков, Матти? Кроме того, что этого не может быть.
   Плотный Матг Столл, который в Оперативном центре руководил компьютерной поддержкой операций, тяжело вздохнул.
   – Наземные ориентиры на этих фотографиях идентичны. Следовательно, спутник не потерял ориентацию и не снимал какой-то другой регион. На обеих снимках запечатлен район Пхеньяна.
   – Мы попросили Национальное бюро аэрофотосъемки прислать нам новые снимки, – пояснил Херберт, – и их идентичность была подтверждена сотрудниками бюро по телефону, по линии спецсвязи. Полученные изображения свидетельствуют о том, что в Северной Корее продолжается серьезная передислокация воинских частей.
   – Передислокация, которой, вероятно, на самом деле не было и нет, – заметил Маккаски.
   – Совершенно справедливо.
   – Итак, Матти? – настаивал Худ. – Через полчаса я должен быть в Белом доме. Что я скажу президенту?
   – Что у нас произошли некоторые накладки с программным обеспечением. Такие, с которыми прежде мы не сталкивались.
   – Накладки! – взревел Херберт. – Накладки в компьютерной сети, которую вы же собирали и которая обошлась нам в двадцать миллионов долларов?
   – Да! Людям, даже самым умным, свойственно ошибаться, и иногда набитые взрывчаткой грузовики проходят сквозь бетонные баррикады!.. – Столл тут же пожалел о невольно вырвавшихся обидных словах и упал в кресло.
   Воцарившееся ненадолго тягостное молчание первым прервал Коффи:
   – Достойный ответ, Матт, – сказал он.
   – Прошу прощения. Боб, – сказал Столл. – Это был удар ниже пояса.
   Херберт пристально смотрел на Столла.
   – Вы все правильно сказали, – согласился он и покосился на подлокотник своего инвалидного кресла.
   – Послушайте, – вмешалась Лиз, – мы можем наделать кучу ошибок. Давайте слушать друг друга, а не тыкать пальцами и не бросаться взаимными упреками. Кроме того.., если мы так реагируем в самом начале кризисной ситуации, то нам лучше вообще пересмотреть наши методы работы.
   – Замечание принято к сведению, – сказал Худ. – Продолжим обсуждение. Матти, у вас есть какие-нибудь догадки, предположения о том, с чем мы столкнулись?
   Столл вздохнул еще глубже. Он избегал смотреть в сторону Херберта.
   – Когда у нас отключились компьютеры, сначала я подумал, что это своего рода демонстрация. Кто-то каким-то образом проник в нашу систему и продемонстрировал нам, что может сделать это снова. Я бы не удивился, если бы после повторного включения системы мы получили бы по электронной почте письмо с требованием выкупа.
   – Но мы ничего не получили, – заметил Коффи.
   – Да, не получили. И тем не менее я считал, что вирус был в исходном программном обеспечении или как-то проскользнул позже с другими программами, а потом перешел от нас в Министерство обороны и ЦРУ или, наоборот, – от них к нам. Потом поступили эти фотографии из Осаки, и теперь я думаю, что удар был нанесен нам не раньше, а точно в момент отключения компьютеров.
   – Поясните, что вы имеете в виду, – сказал Худ.
   – Я хочу сказать, что отключение компьютеров было чем-то вроде дымовой завесы, которая должна была замаскировать истинную цель. А чья-то истинная цель заключалась в том, что ему или им захотелось скомпрометировать всю нашу систему спутникового наблюдения.
   – Из космоса? – уточнил Коффи.
   – Нет. С Земли. Кроме нас, кто-то еще умеет управлять геостационарным спутником 12-А... А может быть, и другими.
   – Президент будет в восторге, – резюмировал Коффи. Худ посмотрел на настенные часы, потом перевел взгляд на лицо Багза на экране монитора.
   – Вы все поняли?
   – Да, сэр.
   – Добавьте это к нашему докладу президенту. И завершите примерно такими словами... – Худ покосился на Столла. – В настоящее время отдел по компьютерной поддержке операций работает над этой проблемой. Мы уверены, что источник противоречивых данных будет найден и проблема будет решена. С красной строки. Пока же Оперативный центр будет работать без компьютеров, потому что мы не можем доверять никаким компьютерным данным. Мы будем полагаться на воздушную разведку, сообщения агентов с мест и на результаты моделирования кризисных ситуаций. Подпись и так далее. Допечатайте, Багз. Я буду на месте через минуту. – Худ встал. – Как вы любите говорить, Матти? «На том и порешим»? Что ж, на том и порешим. Все мы были уверены, что проникнуть в нашу компьютерную сеть невозможно. Оперируя этим аргументом, президент почти год назад убедил Конгресс выделить четверть миллиарда долларов на создание и оснащение Оперативного центра. Нарушителя необходимо найти и уничтожить, прорехи залатать, наши ошибки исправить. – Худ повернулся к ведущему специалисту по охране окружающей среды.
   – Фил, думаю, сейчас ваша специальность нам не понадобится. У вас есть степень магистра по вычислительной технике – вы не будете возражать, если я попрошу вас помочь Матти?
   Фил, голубоглазый блондин, перевел взгляд с Худа на настенные часы.
   – С удовольствием.
   Столл нахмурился, но промолчал.
   – Боб, свяжитесь с нашей базой в Сеуле, разыщите Грегори Доналда. Во время террористического акта погибла его жена. И все же спросите, не согласится ли он нанести визит в демилитаризованную зону, чтобы своими глазами посмотреть, что там происходит. Мы не можем доверять спутникам, нам нужен надежный человек на месте событий... А ему это тоже будет полезно.
   – Недавно Доналд сам звонил с базы, – заметила Марта, – так что поторопитесь. Херберт кивнул.
   – И еще я хотел бы, чтобы после этого вы проинструктировали Роджерса, – продолжал Худ. – Скажите ему, пусть берет инициативу в свои руки, но будет осторожен. Если Роджерс чувствует, что это ему по силам, – а я думаю, он не откажется от моего предложения, – пусть посмотрит на ракеты «нодонг» в районе Алмазных гор и сообщит нам.
   Херберт еще раз кивнул и выкатился из-за стола. По нему было видно, что он все еще не забыл обидных слов Столла.
   Худ нажал кнопку, и дверь открылась. Он вышел из «танка» первым, за ним последовали Херберт и другие участники совещания.

* * *

   Столл шагал по коридору, направляясь к своему кабинету. Фил Катцен едва поспевал за ним.
   – Мне очень жаль, что так получилось, Матти. Я знаю, что мало чем могу помочь.
   Столл что-то неразборчиво пробормотал. Возможно, это только к лучшему, что я ничего не понял, подумал Фил.
   – Люди не понимают, что прогресс во многом зависит от того, насколько успешно мы учимся на собственных ошибках.
   – Это не ошибка, – на ходу бросил Столл. – Это что-то такое, с чем мы еще не сталкивались.
   – Понимаю. Я помню, мой старший брат, когда ему стукнуло сорок пять, бросил жену и хорошую работу в компании «Найнекс» и решил пойти пешком вокруг света. Мне он объяснил, что это не кризис, типичный для мужчин среднего возраста, а желание изменить образ жизни.
   Столл резко остановился.
   – Фил, сегодня я пришел на работу, и на меня словно упал астероид, который перенес меня в меловой период. Я превратился в апатозавра, борющегося за свою жизнь, и ваши аллегории мне мало помогают.
   Столл стремительно зашагал дальше, Фил – за ним.
   – Кто знает, – возразил Катцен, – может быть, на этот раз помогут. Когда я писал диссертацию о китобойном промысле в СССР, я вместе с миссией «Гринпис» отправился в Охотское море. Нас там, конечно, не ждали с распростертыми объятьями, но это неважно. Мы обнаружили, что русские китобои с помощью особых генераторов звука научились создавать в море ложные сонарные изображения. Мы регистрировали это изображение и бросались спасать китов, а тем временем китобои занимались своим делом совсем в другом месте.
   Они вошли в кабинет Столла.
   – Но мы столкнулись не со звуковым сигналом, Фил.
   – Конечно. Однако к нам может иметь отношение продолжение этой истории. Мы стали создавать библиотеку изображений и обнаружили, что, как только где-то включаются генераторы звука, наблюдается небольшой, почти незаметный всплеск энергии...
   – Пусковой импульс. Обычное явление.
   – Правильно. Но главное было в том, что этот импульс, как оказалось, имеет свою тонкую структуру, и как только мы ее распознали, мы перестали бросаться спасать несуществующих животных. У нас компьютеры отключились на двадцать секунд – вы назвали это дымовой завесой. Наверное, вы правы. Там, в «танке», я смотрел на настенные часы и понял, что был по крайней мере один глаз, который не моргнул все эти двадцать секунд.
   Матт остановился рядом со своим столом.
   – Компьютерные часы.
   – Правильно.
   – Ну и что? Мы только узнаем точно, когда выключились и когда включились компьютеры.
   – Нет, вы подумайте. Спутник продолжал накапливать изображения, хотя не мог передать их на Землю. Если бы нам удалось сравнить изображения за мгновение до выключения и мгновением позже, то можно было бы порассуждать, что же произошло с нашей системой.
   – Теоретически это так. Нужно наложить два изображения и попытаться найти все, даже самые мелкие, расхождения...
   – Так астрономы ищут астероиды – кажется, что они движутся против гравитационного поля звезды.
   – Правильно, – сказал Столл, – но для этого нужно будет потратить уйму времени, сравнивая десятки фотографий, каждый штрих в них. А мы даже не можем доверить эту работу компьютеру, потому что он может быть запрограммирован так, что не станет обращать внимания на определенные артефакты.
   – Вы правы, но нам не обязательно обращаться к помощи компьютера. Все, что нам нужно, это изучить один набор изображений типа «до и после». Эта мысль пришла мне в голову, когда я подумал о компьютерных часах. Они не отключатся, даже если в программу попадет вирус. Но чтобы реальное изображение заменить фальшивым, на это потребуется хотя бы доля секунды...
   – Да-да, – сказал Столл. – О черт, конечно же, да! И это будет видно на временном шифре изображений. Вместо того чтобы появиться через восемьдесят девять сотых секунды, первое фальшивое изображение обнаружится с запаздыванием – ничтожно малым, но вполне ощутимым.
   – И это запаздывание будет зарегистрировано под этим изображением в виде временного шифра.
   – Фил, вы – гений! – Столл покрутил головой и схватил калькулятор. – Итак, изображения должны появляться с интервалом 0,8955 секунды. Как только мы найдем нечто, вылупившееся на тысячную долю секунды позже, можно быть уверенным – это гадкий утенок.
   – Правильно. Нам осталось только попросить Национальное бюро аэрофотосъемки произвести тщательную проверку и найти временное расхождение.
   Столл упал в кресло, созвонился со Стивом Вайензом и объяснил ему ситуацию. Вайенз тут же взялся за работу, а Столл тем временем открыл ящик письменного стола, извлек из него стопку диагностических дискет и начал проверку своей системы.

Глава 35
Вторник, 8 часов 55 минут, Оперативный центр

   Боб Херберт вкатился в свой кабинет в отвратительнейшем настроении. Он был хмур, его тонкие брови сошлись на переносице, лоб избороздили морщины, челюсти были крепко стиснуты. Херберт был зол на Столла за его бестактное замечание, но в глубине души понимал, что Столл прав. Между ложными сигналами, как-то попавшими в программы Столла, и провалом системы безопасности, за организацию которой отвечал Херберт, было много общего. Оба события относились к категории СНВЛВЧ – «ситуация нормальная – все летит ко всем чертям». Как ни старайся, событий этой категории не избежишь.
   Лиз Гордон тоже была права. Роджерс как-то процитировал Бенджамина Франклина; суть этого высказывания заключалась в том, что нам надо держаться вместе, иначе нас перевешают всех по одному. Оперативный центр тоже должен работать как один человек, только добиться этого очень трудно. В отличие от Министерства обороны, НАСА или почти любой другой организации, где собирались люди, имевшие более или менее сходное образование и интересы, Оперативный центр представлял собой невероятную мешанину людей с разными талантами, подготовкой, опытом и характером. Было бы наивно ожидать от Столла, что в какой-то ситуации он поступит не так, как поступил бы Матти Столл, и даже если бы это произошло, то привело бы к плачевному результату.
   Так недолго и инфаркт заработать...
   Херберт подкатил кресло вплотную к столу и застопорил колеса. Не поднимая трубки, он набрал на клавиатуре компьютера название сеульской военной базы США. На прямоугольном экране появились телефонные номера прямой связи. С помощью клавиши "*" Херберт просмотрел список номеров, остановил стрелку на номере кабинета генерала Норбома, снял трубку и нажал клавишу "#". Он задумался, какие слова утешения можно было бы сказать Грегори Доналду. Во время взрыва в Бейруте Херберт тоже потерял жену. Ивонна была сотрудницей ЦРУ. Но слова никогда не были сильной стороной Херберта, он предпочитал работать. Теперь у него осталась только работа.., и непреходящая горечь.
   Херберт хотел бы успокоиться, расслабиться, забыться – хотя бы ненадолго. Увы, это было невозможно. После того взрыва прошло почти пятнадцать лет, и все эти годы, каждый день, каждую минуту, его преследовала горечь утраты, хотя он привык и к инвалидной коляске и к тому, что ему приходится одному воспитывать теперь уже шестнадцатилетнюю дочь. Время не могло сгладить нелепую случайность трагедии, и Херберт сегодня переживал события пятнадцатилетней давности почти так же остро, как и в том злосчастном 1983 году. Если бы тогда Ивонна не забежала к нему рассказать анекдот, который она услышала в программе «Тунайт-шоу», она была бы жива и сейчас. Если бы он не подарил ей пленку с песнями Нейла Дайамонда, если бы она не просила сестру переписать ее...
   Каждый раз, когда Херберт вспоминал об этом, у него замирало сердце и путались мысли. Разумеется, Лиз Гордон говорила ему, что лучше постараться не вспоминать, но это не помогало. Херберт снова и снова мысленно возвращался к тому моменту, когда он, стоя в музыкальном магазине, просил продавца подобрать кассету с записью певца, который пел песню о свете сердца...
   Херберту ответил адъютант генерала Норбома. Он сообщил, что Доналд сопровождает тело жены в посольство; он хочет сам проследить за его отправкой в США. Херберт нашел телефон Либби Холла и набрал номер.
   Господи, как же она любила эту одурманивающую мелодию! Сколько раз он пытался пробудить в ней интерес к Хэнку Уилльямзу, Роджеру Миллеру, Джонни Хортону, но ее неизменно привлекали Нейл Дайамонд, Барри Манилоу, Энгелберт.
   В посольстве ответил секретарь Холла. Он соединил Херберта с Доналдом.
   – Рад вас слышать, Боб, – сказал Доналд.
   Голос Доналда звучал более бодро, чем ожидал Херберт.
   – Как вы, Грег?
   – Как Иов.
   – Я тоже был в таком положении, старина. Я знаю, каково тебе.
   – Благодарю. Вы не узнали ничего нового о том, что же именно произошло? Корейское ЦРУ работает не покладая рук, но пока почти безрезультатно.
   – Грег, мы, как бы это сказать, сами влипли в историю. Очевидно, кто-то влез в наши компьютеры. Теперь мы не можем быть уверены в ни в каких данных, даже в изображениях с наших спутников.
   – Похоже, все идет по хорошо отрепетированному сценарию.
   – Именно по отрепетированному. Теперь о деле. Мы понимаем ваше состояние, и, клянусь на Библии, даже если бы ее держал сам Бог, я пойму, если вы откажетесь. Но шеф хочет знать, не согласитесь ли вы поехать в демилитаризованную зону и своими глазами посмотреть, что там творится. Президент поставил директора во главе Группы по разрешению корейского кризиса, и шефу нужен надежный человек на месте.
   Последовало недолгое молчание, потом Доналд ответил:
   – Боб, если вы согласуете мою поездку с генералом Шнейдером, я буду готов выехать на север через два часа. Это приемлемо?
   – Вполне, – ответил Херберт. – Тем временем я организую вам допуск и вертолет. Успеха, Грег, и благослови вас Бог.
   – Как и вас, – сказал Доналд.

Глава 36
Вторник, 23 часа 07 минут, демилитаризованная зона

   Демилитаризованная зона, разделяющая Корейскую Народно-Демократическую Республику и республику Южная Корея, располагается в тридцати пяти милях к северу от Сеула и в ста милях к югу от Пхеньяна. Она была создана в соответствии с договором, подписанным 27 июля 1953 года, и с того дня солдаты двух корейских государств со страхом и недоверием смотрят на своих противников. Сейчас по обе стороны от демилитаризованной зоны сконцентрировано в общей сложности около миллиона солдат, которые большей частью живут в современных казармах, оснащенных системами кондиционирования воздуха. Расположенные рядами казармы занимают почти двести акров земли и начинаются меньше чем в трехстах ярдах от границы.
   Зона протянулась с северо-востока на юго-запад и с обеих сторон демаркирована ограждением высотой десять футов, увенчанным еще тремя футами колючей проволоки. Между двумя рядами ограждений от одного моря до другого лежит полоса ничейной земли шириной почти двадцать футов – это и есть собственно демилитаризованная зона. С юга и с севера возле зоны круглосуточно патрулируют вооруженные автоматами солдаты с немецкими овчарками. Пересечь демилитаризованную зону можно по единственной дороге, ширина которой едва позволяет проехать одному автомобилю. Вплоть до визита Джимми Картера в 1994 году по этой дороге никто не добирался до столицы Северной Кореи. Любые контакты между противостоящими сторонами осуществляются только в одноэтажном здании, напоминающем казарму. В этом здании с каждой стороны есть единственная дверь, возле которой стоят двое часовых. Слева от часовых поднимаются флагштоки. Внутри здания находится длинный стол для переговоров; граница между КНДР и Южной Кореей проходит точно по середине стола. В тех редких случаях, когда в комнате проходили переговоры, представители двух корейских государств оставались каждый на своей стороне.
   На южнокорейской стороне демилитаризованной зоны, далеко к востоку от последней казармы, лежит холмистая местность с редкими зарослями густого кустарника.
   Такие кусты росли и в каменистом грунте небольшой впадины примерно в полумиле от демилитаризованной зоны. Подходы к впадине, ширина которой составляла около двадцати ярдов, были заминированы, и капитан Он Бок лично проверял этот участок по меньшей мере дважды в день. Здесь начинался тоннель диаметром примерно четыре фута, который южнокорейские солдаты тайно вырыли семь недель назад. Этот тоннель, о котором северяне пока не знали, позволял капитану Боку не сводить глаз – точнее, ушей – с других тоннелей, постоянно пробиваемых северянами под демилитаризованной зоной. Южнокорейский тоннель не соединялся с северокорейскими; в этом и не было нужды, потому что в его стенах были установлены аудиосенсоры и детекторы движения, которые улавливали малейший шорох и позволяли следить за шпионами, засылаемыми с Севера на Юг. Шпионы появлялись на свет из тайного лаза между скалой и кустарником в четверти мили к югу. Обычно за ними пристраивался «хвост», а потом о них сообщали в армейскую разведку и в Корейское ЦРУ.
   Как они и договаривались, капитан Бок сделал так, что его вечерняя проверка совпала с прибытием майора Ким Ли. Капитан и его адъютант отъехали вскоре после того, как появился Ли. С машины уже сгружали барабаны с отравляющим газом. Бок отдал честь старшему по званию.
   – Меня очень обрадовал наш телефонный разговор, – сказал Бок. – Для вас это был очень удачный день.
   – День еще не закончился.
   – Я слышал, что на одном из паромов были обнаружены трупы и что пилот гидросамолета вернулся вовремя. Операция полковника Суна, судя по всему, тоже развивается по плану.
   За два года, которые Бок работал вместе с майором, и за третий год, который ушел на детальную разработку плана операции, капитан ни разу не видел, чтобы на лице майора Ли отразились бы хоть какие-то эмоции. Сейчас же Ли был особенно спокоен и собран. Любой другой на его месте радовался бы тому, что уже достигнуто, или с нетерпением ждал бы сообщения о выполнении следующей задачи – сам Бок по мере приближения назначенного часа все больше волновался – любой, но только не майор Ли. Майор казался противоестественно спокойным. Он умерил свой обычно звонкий голос, двигался неторопливо, стал даже сдержанней, чем всегда. А ведь в тоннель предстояло спускаться ему, а не капитану Боку.