Страница:
– Матти, никто и никогда не винил вас в том, что случилось...
– Кроме меня самого. Черт, помнится, я смеялся над Шекспиром – или это был кто-то другой? – который сказал:
«174.., армия разбита, конница бежит, враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя» или что-то в этом роде. Так вот, он был прав. У меня не было гвоздя, и пошатнулось все королевство. Кстати, могу я задать один вопрос?
– Валяйте.
– Мне только показалось или вы на самом деле немного даже обрадовались, когда все наши компьютеры испустили дух?
– Вам не показалось. Меня это не обрадовало, но...
– Какая самоуверенность! Прошу прощения, Пол, но я принял это именно за самоуверенность.
– Возможно, вы были правы. Иногда у меня возникает такое ощущение, словно все мы стали жертвами какой-то невероятной гонки, в которой все мчится быстрее, чем это в принципе возможно. Прежде, когда средства связи не были такими молниеносными, а разведка работала медленно, у людей было время подумать и успокоиться, прежде чем начать вышибать дух друг из друга.
– Но в конце концов все равно начиналась драка. Кризис в Форт-Самтере произошел бы и без помощи Дана Ратера и Стива Джобса. Мне кажется, вам просто нравится быть добрым папашей, но современные дети не нуждаются в родителях, пока не загонят семейный автомобиль в канаву. Худ не успел возразить – по пэйджерной связи его вызвал Боб Херберт. Позднее, вспоминая об этом разговоре, Худ признался себе, что был рад вызову, потому что во многом Столл был прав. Худ снял телефонную трубку и набрал номер Херберта.
– Говорит Худ.
– Шеф, плохие новости. Оказывается, сегодня майор Ли был очень занят, по крайней мере большую часть дня.
– Готовил новые террористические акты?
– Похоже на то. Со склада особо опасных материалов нашей военной базы в Сеуле он получил четыре двадцатипятифунтовых барабана с отравляющим газом табун. Все документы были оформлены правильно, все выглядело вполне законно. Он сказал, что везет табун в демилитаризованную зону.
– Когда это было?
– Примерно через три часа после взрыва.
– Значит, у него было достаточно времени, чтобы организовать взрыв у дворца, вернуться на базу и отправиться на север – если он действительно поехал к демилитаризованной зоне. А между делом он решил убрать Ким Хвана.
– Да, все могло быть примерно так. Худ бросил взгляд на часы.
– Если Ли сразу поехал на север, то он находится в районе демилитаризованной зоны уже не меньше семи часов.
– Но зачем? Что он задумал? Что он делал эти семь часов? Табун – довольно тяжелый газ. Чтобы применить его для поражения людей, Ли потребуется распылитель, а незаметно зарядить табуном ракету невозможно.
– Мы не знаем, кого намерен отравить Ли. Он может распылить табун в расположении наших войск, и тогда Лоренс будет в бешенстве, а может предпринять газовую атаку на северокорейские войска, и в таком случае выйдет из себя правительство КНДР. Боб, с этой информацией я не могу идти к президенту. Позвоните в демилитаризованную зону, свяжитесь с генералом Шнейдером. Если понадобится, разбудите его и сообщите о майоре Ли. Попросите его также разыскать Доналда, пусть он позвонит мне.
– Что вы хотите сказать Грегу?
– Я хочу попросить его связаться по радио с генералом Хонг-ку и сообщить ему, что среди нас появился сумасшедший.
Херберт невольно охнул и на мгновение потерял дар речи.
– Вы хотите сообщить северокорейскому генералу, что за всем этим стоят южнокорейские офицеры? Шеф, президент собственноручно вас расстреляет.
– Если я ошибаюсь, я сам подам ему заряженный пистолет.
– А как быть со средствами массовой информации? Репортеры мгновенно унюхают жареное.
– Это мы обсудим с Энн. У нее будут кое-какие заготовки. Кроме того, общественное мнение может заставить президента задуматься, а мы тем временем успеем доказать свою правоту.
– Или нас вышибут ко всем чертям.
– Речь идет о человеческих жизнях. Боб, выполняйте распоряжение. У нас мало времени. Худ положил трубку.
– Я все понял, – сказал Столл, не отрываясь от экрана. – Я буду стучать по клавишам, пока не добьюсь результата. Только узнайте, на какой машине ехал Ли, а я сделаю все, что от меня зависит, чтобы поскорее вернуть нашим спутникам нормальное зрение.
Глава 65
Глава 66
Глава 67
Глава 68
– Кроме меня самого. Черт, помнится, я смеялся над Шекспиром – или это был кто-то другой? – который сказал:
«174.., армия разбита, конница бежит, враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя» или что-то в этом роде. Так вот, он был прав. У меня не было гвоздя, и пошатнулось все королевство. Кстати, могу я задать один вопрос?
– Валяйте.
– Мне только показалось или вы на самом деле немного даже обрадовались, когда все наши компьютеры испустили дух?
– Вам не показалось. Меня это не обрадовало, но...
– Какая самоуверенность! Прошу прощения, Пол, но я принял это именно за самоуверенность.
– Возможно, вы были правы. Иногда у меня возникает такое ощущение, словно все мы стали жертвами какой-то невероятной гонки, в которой все мчится быстрее, чем это в принципе возможно. Прежде, когда средства связи не были такими молниеносными, а разведка работала медленно, у людей было время подумать и успокоиться, прежде чем начать вышибать дух друг из друга.
– Но в конце концов все равно начиналась драка. Кризис в Форт-Самтере произошел бы и без помощи Дана Ратера и Стива Джобса. Мне кажется, вам просто нравится быть добрым папашей, но современные дети не нуждаются в родителях, пока не загонят семейный автомобиль в канаву. Худ не успел возразить – по пэйджерной связи его вызвал Боб Херберт. Позднее, вспоминая об этом разговоре, Худ признался себе, что был рад вызову, потому что во многом Столл был прав. Худ снял телефонную трубку и набрал номер Херберта.
– Говорит Худ.
– Шеф, плохие новости. Оказывается, сегодня майор Ли был очень занят, по крайней мере большую часть дня.
– Готовил новые террористические акты?
– Похоже на то. Со склада особо опасных материалов нашей военной базы в Сеуле он получил четыре двадцатипятифунтовых барабана с отравляющим газом табун. Все документы были оформлены правильно, все выглядело вполне законно. Он сказал, что везет табун в демилитаризованную зону.
– Когда это было?
– Примерно через три часа после взрыва.
– Значит, у него было достаточно времени, чтобы организовать взрыв у дворца, вернуться на базу и отправиться на север – если он действительно поехал к демилитаризованной зоне. А между делом он решил убрать Ким Хвана.
– Да, все могло быть примерно так. Худ бросил взгляд на часы.
– Если Ли сразу поехал на север, то он находится в районе демилитаризованной зоны уже не меньше семи часов.
– Но зачем? Что он задумал? Что он делал эти семь часов? Табун – довольно тяжелый газ. Чтобы применить его для поражения людей, Ли потребуется распылитель, а незаметно зарядить табуном ракету невозможно.
– Мы не знаем, кого намерен отравить Ли. Он может распылить табун в расположении наших войск, и тогда Лоренс будет в бешенстве, а может предпринять газовую атаку на северокорейские войска, и в таком случае выйдет из себя правительство КНДР. Боб, с этой информацией я не могу идти к президенту. Позвоните в демилитаризованную зону, свяжитесь с генералом Шнейдером. Если понадобится, разбудите его и сообщите о майоре Ли. Попросите его также разыскать Доналда, пусть он позвонит мне.
– Что вы хотите сказать Грегу?
– Я хочу попросить его связаться по радио с генералом Хонг-ку и сообщить ему, что среди нас появился сумасшедший.
Херберт невольно охнул и на мгновение потерял дар речи.
– Вы хотите сообщить северокорейскому генералу, что за всем этим стоят южнокорейские офицеры? Шеф, президент собственноручно вас расстреляет.
– Если я ошибаюсь, я сам подам ему заряженный пистолет.
– А как быть со средствами массовой информации? Репортеры мгновенно унюхают жареное.
– Это мы обсудим с Энн. У нее будут кое-какие заготовки. Кроме того, общественное мнение может заставить президента задуматься, а мы тем временем успеем доказать свою правоту.
– Или нас вышибут ко всем чертям.
– Речь идет о человеческих жизнях. Боб, выполняйте распоряжение. У нас мало времени. Худ положил трубку.
– Я все понял, – сказал Столл, не отрываясь от экрана. – Я буду стучать по клавишам, пока не добьюсь результата. Только узнайте, на какой машине ехал Ли, а я сделаю все, что от меня зависит, чтобы поскорее вернуть нашим спутникам нормальное зрение.
Глава 65
Среда, Об часов 30 минут, демилитаризованная зона
Ли не раз приходилось ползать по тоннелям, но он так и не смог решить, что лучше – сырые, грязные норы с навязчивым запахом гнили, от которого невозможно было избавиться неделями, и с корнями, царапавшими лицо и руки, или сухие тоннели вроде этого, в которых, казалось, нечем было дышать, где пыль и песок забивали глаза, нос, рот, оставляя болезненное ощущение сухости.
Сухие тоннели хуже, решил майор Ли. Можно свыкнуться с запахом, но не с жаждой.
К счастью, его работа подходила к концу. Ли и рядовой Йо катили последний барабан по последнему отрезку тоннеля. Через несколько минут они окажутся в колодце, заблаговременно вырытом на другой стороне границы. Ли поможет Йо вытащить барабаны на поверхность, а потом рядовой сам перенесет их ближе к цели и установит еще до рассвета. Йо уже принес все необходимое, а несколькими днями раньше они тщательно изучили тропинки и укромные места на холмах. Никто не сможет их заметить.
Пока Йо будет заниматься барабанами, Ли вернется на южную сторону границы и позаботится о том, чтобы мистер Грегори Доналд не встретился с генералом Хонг-ку. Типичный американец, этот Доналд. Если американец не строитель империи, то непременно лицемер, всюду сующий свой нос. За это Ли ненавидел американцев. И еще за то, что они остановились, когда до окончательной победы в войне было рукой подать. Американцы давно прекратили помогать ему и его единомышленникам в их попытках свергнуть пхеньянское правительство, поэтому Ли решил, что в конце концов добьется того, что в его стране не будет ни одного американского солдата.
В его стране. Не в стране Гарри Трумена или Майкла Лоренса, не в стране генерала Норбома или генерала Шнейдера. Слишком много лет все старались принизить и извратить национальные черты и особый интеллект его народа. Теперь пора положить этому конец.
Несмотря на наколенные подушечки, от долгого ползания по тоннелям колени Ли стерлись в кровь, его повязка на глазу намокла от пота, единственный здоровый глаз воспалился. И все же Ли с трудом сдерживал себя, чтобы, забыв об осторожности, не броситься вперед, как можно быстрее преодолеть эти последние метры тоннеля, – ведь каждая минута приближала второй и третий этапы операции, которую они начали разрабатывать два года назад, когда Ли впервые поделился мыслями с полковником Суном.
Упираясь в стенку тоннеля левой рукой и толкая барабан правой, майор Ли упрямо полз вперед. Единственным зрячим глазом он внимательно осматривал путь перед собой. Наконец, преодолев последние сантиметры тоннеля, Ли и рядовой Йо поставили четвертый барабан рядом с тремя другими и распрямились.
Из вырытой в колодце ниши Йо достал аккуратно сложенную веревочную лестницу и, упираясь спиной и ногами в стены колодца, вскарабкался наверх. Он закрепил лестницу за огромный валун и спустил ее вниз. Ли и Йо начали поднимать барабаны из колодца.
Весь обратный путь по тоннелю майор Ли проделал на четвереньках. Иногда он даже не касался коленями земли, а лишь торопливо отталкивался ногами, забрасывая их впереди локтей. Недалеко от выхода из тоннеля на южной стороне границы Ли снял с плеча фонарик, включил его и осмотрел колодец. Быстро перебирая руками и ногами, он поднялся и, высунув сначала лишь голову, осмотрелся.
Нигде не было ни души. Майор Ли подтянулся, выбрался из колодца, похлопав себя по карманам, убедился, что не потерял в тоннеле стилет, и побежал.
Сухие тоннели хуже, решил майор Ли. Можно свыкнуться с запахом, но не с жаждой.
К счастью, его работа подходила к концу. Ли и рядовой Йо катили последний барабан по последнему отрезку тоннеля. Через несколько минут они окажутся в колодце, заблаговременно вырытом на другой стороне границы. Ли поможет Йо вытащить барабаны на поверхность, а потом рядовой сам перенесет их ближе к цели и установит еще до рассвета. Йо уже принес все необходимое, а несколькими днями раньше они тщательно изучили тропинки и укромные места на холмах. Никто не сможет их заметить.
Пока Йо будет заниматься барабанами, Ли вернется на южную сторону границы и позаботится о том, чтобы мистер Грегори Доналд не встретился с генералом Хонг-ку. Типичный американец, этот Доналд. Если американец не строитель империи, то непременно лицемер, всюду сующий свой нос. За это Ли ненавидел американцев. И еще за то, что они остановились, когда до окончательной победы в войне было рукой подать. Американцы давно прекратили помогать ему и его единомышленникам в их попытках свергнуть пхеньянское правительство, поэтому Ли решил, что в конце концов добьется того, что в его стране не будет ни одного американского солдата.
В его стране. Не в стране Гарри Трумена или Майкла Лоренса, не в стране генерала Норбома или генерала Шнейдера. Слишком много лет все старались принизить и извратить национальные черты и особый интеллект его народа. Теперь пора положить этому конец.
Несмотря на наколенные подушечки, от долгого ползания по тоннелям колени Ли стерлись в кровь, его повязка на глазу намокла от пота, единственный здоровый глаз воспалился. И все же Ли с трудом сдерживал себя, чтобы, забыв об осторожности, не броситься вперед, как можно быстрее преодолеть эти последние метры тоннеля, – ведь каждая минута приближала второй и третий этапы операции, которую они начали разрабатывать два года назад, когда Ли впервые поделился мыслями с полковником Суном.
Упираясь в стенку тоннеля левой рукой и толкая барабан правой, майор Ли упрямо полз вперед. Единственным зрячим глазом он внимательно осматривал путь перед собой. Наконец, преодолев последние сантиметры тоннеля, Ли и рядовой Йо поставили четвертый барабан рядом с тремя другими и распрямились.
Из вырытой в колодце ниши Йо достал аккуратно сложенную веревочную лестницу и, упираясь спиной и ногами в стены колодца, вскарабкался наверх. Он закрепил лестницу за огромный валун и спустил ее вниз. Ли и Йо начали поднимать барабаны из колодца.
Весь обратный путь по тоннелю майор Ли проделал на четвереньках. Иногда он даже не касался коленями земли, а лишь торопливо отталкивался ногами, забрасывая их впереди локтей. Недалеко от выхода из тоннеля на южной стороне границы Ли снял с плеча фонарик, включил его и осмотрел колодец. Быстро перебирая руками и ногами, он поднялся и, высунув сначала лишь голову, осмотрелся.
Нигде не было ни души. Майор Ли подтянулся, выбрался из колодца, похлопав себя по карманам, убедился, что не потерял в тоннеле стилет, и побежал.
Глава 66
Среда, 07 часов 00 минут, Алмазные горы
«Браунинг» калибра 7,65 миллиметра, который в КНДР официально называли пистолетом модели 64, был изготовлен в Северной Корее. Это оружие было более или менее удачной копией бельгийского «Браунинга 1900», но полковнику Суну нравилось в нем другое (и именно по этой причине он просил полковника Око достать его) – модель 64 изготавливалась с глушителем.
Адъютант Суна протянул руку к заднему сиденью джипа, достал два пистолета, передал один полковнику, другой оставил себе. Что пистолеты заряжены, Сун проверил еще на берегу. Сун доверял полковнику Око, но лишь в известных пределах. Их отцы вместе провели детство, служили в армии единой Кореи, бок о бок сражались с японцами. Конечно, можно восхищаться человеком, который не моргнув глазом готов послать своих солдат на смерть ради какой-то идеи, но доверять ему во всем нельзя.
А разве я веду себя иначе, задумался Сун. Пока с ним и майором Ли работали только добровольцы, но что можно сказать о тысячах, возможно, даже о десятках тысяч тех, кто погибнут в грядущей войне? Они определенно не будут добровольцами.
Тем не менее то, что они задумали, нужно довести до конца. Полковник Сун был убежден в этом с 1989 года, когда впервые сформулировал свои мысли в опубликованном анонимно памфлете «Юг – это Корея». Памфлет вызвал бурю негодования в стане интеллектуалов и сторонников объединения, что лишний раз подсказало Суну – он выбрал верный путь. В своей брошюре он доказывал, что объединение двух корейских государств в одно было бы культурной и экономической катастрофой, что оно разрушило бы жизни, деловые карьеры и политические устремления гражданских чиновников и военных по обе стороны границы. Уже одно это обстоятельство может привести к хаосу, потому что такие солдаты, как полковник Око, не расстанутся просто так со своим положением, с тем, что они завоевывали всю свою жизнь. Военные совершили бы государственный переворот, в результате чего весь полуостров был бы втянут в гражданскую войну, намного более кровавую и разрушительную, чем спланированная Суном и его сообщниками сравнительно мелкая конфронтация. Кроме того, отказ от надежд на объединение Кореи предотвратил бы повторение жестоких столкновений вроде того, которое произошло в 1994 году в Сеуле, когда в уличных схватках десяти тысячам сторонников объединения противостояли семь тысяч солдат; тогда было ранено больше двухсот человек. Подобные столкновения только участятся, если правительство США будет по-прежнему прилагать усилия для замены северокорейских ядерных реакторов с графитовым замедлителем и помогать КНДР построить новые, более совершенные реакторы. Новые реакторы не позволят КНДР производить плутоний для атомных бомб, следовательно, северокорейское правительство охотнее пойдет на заключение договора о взаимной помощи с Южной Кореей.
Если смотреть далеко вперед, то план полковника Суна и его друзей выигрывал во всех отношениях. Пусть президент США настаивает на переговорах, на заключении мирного договора между двумя корейскими государствами. Скоро правительства США и союзных государств убедятся, что их победа была пирровой.
Приближался рассвет. Нужно торопиться. Полковник Сун и капрал Конг спрятали пистолеты стволами вверх под левую руку. В темноте они неслышно подошли к палатке Ки-Су. Часовой, грудь которого украшали медали, а лоб прорезал глубокий шрам, придававший его лицу зловещее выражение, четко отдал честь.
Отбросив брезентовый полог, полковник Сун вошел в палатку. У него не оставалось ни малейших колебаний, хотя он не мог не сочувствовать Ки-Су. Сун прочел его личное дело и искренне уважал этого ветерана северокорейской армии. Он родился во вторую мировую войну, его отцом был японский солдат, а матерью – корейская проститутка. Ки-Су приложил немало сил, чтобы смыть пятно позора и преодолеть комплекс неполноценности. Он получил диплом инженера связи, потом был призван в армию, где сделал неплохую Шфьеру. Печально, что ему суждено в лучшем случае умереть, в худшем – быть обвиненным в измене. У Ки-Су были жена и дочь, поэтому полковник Сун надеялся, что северокорейский офицер проявит достаточно благоразумия. Из кобуры, висевшей на стуле, адъютант Суна вытащил пистолет ТТ-33 и сунул его себе за пояс, а Сун опустился на колено возле койки Ки-Су, одной рукой оперся на подушку, а другой приставил пистолет к левому уху офицера северокорейской армии.
От толчка стволом пистолета Ки-Су мгновенно проснулся.
– Не двигайтесь, полковник.
Ки-Су дернул головой, попытался подняться, но Сун прижал его к койке.
– Я сказал – не двигайтесь.
Ки-Су Прищурился, в полумраке с трудом разглядел лицо.
– Сун?
– Да. Слушайте меня внимательно, полковник.
– Я не понимаю, что...
Ки-Су еще раз хотел было приподняться, но ствол пистолета только сильнее уперся ему в ухо.
– Полковник, у меня нет времени на пустые игры. Мне нужна ваша помощь.
– Помощь в чем?
– Мне нужно знать код изменения координат цели для запуска «нодонгов».
– Но в ваших бумагах ничего не говорится о...
– Полковник, поступил новый приказ. Без вашей помощи его будет трудно выполнить. Вы можете облегчить нам работу и спасти себе жизнь. Ваше решение?
– Мне нужно знать, кто отдал вам приказ.
– Ваше решение, полковник?
– Я не могу направить ракеты, не зная, куда они полетят! Сун встал, но его пистолет был нацелен в голову Ки-Су. Он поступает так, как и следует поступать хорошему офицеру, подумал Сун. Нужно отдать ему должное.
– Они будут нацелены не на эту страну, полковник. Больше я ничего не могу сказать.
Ки-Су перевел взгляд с Суна на его адъютанта.
– Кто вас послал?
Полковник Сун сделал короткое движение правой рукой. Раздался негромкий хлопок, а потом послышалось шипение расширяющихся газов – звук выстрела из пистолета с глушителем. Левую руку Ки-Су швырнуло к постели, он вскрикнул и правой рукой зажал кровоточащую рану.
Через несколько секунд возле палатки зашуршали чьи-то шаги. Сун увидел, что в соседней палатке зажегся свет.
– Что случилось, товарищ полковник?
Капрал Конг встал у входа в палатку, направив на проем ТТ-33 и свой «браунинг».
Полковник Сун снова нацелил пистолет в голову Ки-Су.
– Скажите своему адъютанту, что у вас все в порядке, – прошептал он.
Подавив желание застонать от боли, Ки-Су откликнулся:
– Я... Я просто споткнулся.
– Вы что-нибудь ищете, товарищ полковник? У меня есть фонарь.
– Нет! Благодарю, ничего не нужно.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
Адъютант вернулся в свою палатку.
Сун бросил взгляд на северокорейского офицера:
– Конг, разорвите простыню и перевяжите руку полковнику.
– Не подходите ко мне! – прошипел Ки-Су. Он стянул с подушки наволочку и прижал ее к ране. Сун выждал с минуту, потом сказал:
– Следующий выстрел будет не в руку. Полковник, мне нужен код.
Ки-Су отчаянно пытался сохранить самообладание.
– Пять-один-четыре-ноль в нижнем ряду... Этот код даст вам доступ в систему наведения. Ноль-ноль-ноль-ноль в среднем ряду.., стирает старые координаты цели и позволяет их изменить. После этого цифры, введенные в нижний ряд, будут означать координаты новой цели...
Координаты. В Южной Корее это слово по отношению к «нодонгам» звучало издевкой. Американские системы наведения управлялись встроенными топографическими картами и фотографиями, поступившими со спутников и самолетов-шпионов. Ракеты с такими системами наведения могли отыскать нужный джип в огромном военном лагере, их можно было направить так, что они упали бы на колени одному из пассажиров. Что же до «нодонгов», то они могли лететь только по одному из трехсот шестидесяти направлений, а угол подъема ракеты устанавливали в зависимости от того, как далеко располагалась цель. Навести ракету на определенный квартал города было невозможно.
Но Суну и не нужно было подвергать ракетному удару определенный квартал. Он хотел атаковать огромный город, а где именно в этом городе упадет ракета, ему было неважно.
– Когда происходит смена караула на холмах? – спросил Сун.
– Их.., сменят.., в восемь.
– Начальник караула доложит вам? Ки-Су кивнул.
– Я оставляю здесь капрала Конга, – сказал Сун. – Палатка должна быть закрыта, вы никого не будете принимать. Если вы не выполните любое распоряжение Конга, он вас тут же убьет. Мы пробудем недолго, потом вы снова сможете командовать своими установками.
Прижимая правой рукой наволочку к ране, Ки-Су поморщился:
– Меня разжалуют.
– У вас есть семья, – напомнил ему Сун. – Вы правильно поступили, вспомнив о родных.
Полковник Сун повернулся и направился к выходу.
– Ракеты нацелены на Сеул. Какая цель может быть важнее Сеула?
Сун не ответил. Очень скоро не только Ки-Су, но и весь мир узнает, что это за цель.
Адъютант Суна протянул руку к заднему сиденью джипа, достал два пистолета, передал один полковнику, другой оставил себе. Что пистолеты заряжены, Сун проверил еще на берегу. Сун доверял полковнику Око, но лишь в известных пределах. Их отцы вместе провели детство, служили в армии единой Кореи, бок о бок сражались с японцами. Конечно, можно восхищаться человеком, который не моргнув глазом готов послать своих солдат на смерть ради какой-то идеи, но доверять ему во всем нельзя.
А разве я веду себя иначе, задумался Сун. Пока с ним и майором Ли работали только добровольцы, но что можно сказать о тысячах, возможно, даже о десятках тысяч тех, кто погибнут в грядущей войне? Они определенно не будут добровольцами.
Тем не менее то, что они задумали, нужно довести до конца. Полковник Сун был убежден в этом с 1989 года, когда впервые сформулировал свои мысли в опубликованном анонимно памфлете «Юг – это Корея». Памфлет вызвал бурю негодования в стане интеллектуалов и сторонников объединения, что лишний раз подсказало Суну – он выбрал верный путь. В своей брошюре он доказывал, что объединение двух корейских государств в одно было бы культурной и экономической катастрофой, что оно разрушило бы жизни, деловые карьеры и политические устремления гражданских чиновников и военных по обе стороны границы. Уже одно это обстоятельство может привести к хаосу, потому что такие солдаты, как полковник Око, не расстанутся просто так со своим положением, с тем, что они завоевывали всю свою жизнь. Военные совершили бы государственный переворот, в результате чего весь полуостров был бы втянут в гражданскую войну, намного более кровавую и разрушительную, чем спланированная Суном и его сообщниками сравнительно мелкая конфронтация. Кроме того, отказ от надежд на объединение Кореи предотвратил бы повторение жестоких столкновений вроде того, которое произошло в 1994 году в Сеуле, когда в уличных схватках десяти тысячам сторонников объединения противостояли семь тысяч солдат; тогда было ранено больше двухсот человек. Подобные столкновения только участятся, если правительство США будет по-прежнему прилагать усилия для замены северокорейских ядерных реакторов с графитовым замедлителем и помогать КНДР построить новые, более совершенные реакторы. Новые реакторы не позволят КНДР производить плутоний для атомных бомб, следовательно, северокорейское правительство охотнее пойдет на заключение договора о взаимной помощи с Южной Кореей.
Если смотреть далеко вперед, то план полковника Суна и его друзей выигрывал во всех отношениях. Пусть президент США настаивает на переговорах, на заключении мирного договора между двумя корейскими государствами. Скоро правительства США и союзных государств убедятся, что их победа была пирровой.
Приближался рассвет. Нужно торопиться. Полковник Сун и капрал Конг спрятали пистолеты стволами вверх под левую руку. В темноте они неслышно подошли к палатке Ки-Су. Часовой, грудь которого украшали медали, а лоб прорезал глубокий шрам, придававший его лицу зловещее выражение, четко отдал честь.
Отбросив брезентовый полог, полковник Сун вошел в палатку. У него не оставалось ни малейших колебаний, хотя он не мог не сочувствовать Ки-Су. Сун прочел его личное дело и искренне уважал этого ветерана северокорейской армии. Он родился во вторую мировую войну, его отцом был японский солдат, а матерью – корейская проститутка. Ки-Су приложил немало сил, чтобы смыть пятно позора и преодолеть комплекс неполноценности. Он получил диплом инженера связи, потом был призван в армию, где сделал неплохую Шфьеру. Печально, что ему суждено в лучшем случае умереть, в худшем – быть обвиненным в измене. У Ки-Су были жена и дочь, поэтому полковник Сун надеялся, что северокорейский офицер проявит достаточно благоразумия. Из кобуры, висевшей на стуле, адъютант Суна вытащил пистолет ТТ-33 и сунул его себе за пояс, а Сун опустился на колено возле койки Ки-Су, одной рукой оперся на подушку, а другой приставил пистолет к левому уху офицера северокорейской армии.
От толчка стволом пистолета Ки-Су мгновенно проснулся.
– Не двигайтесь, полковник.
Ки-Су дернул головой, попытался подняться, но Сун прижал его к койке.
– Я сказал – не двигайтесь.
Ки-Су Прищурился, в полумраке с трудом разглядел лицо.
– Сун?
– Да. Слушайте меня внимательно, полковник.
– Я не понимаю, что...
Ки-Су еще раз хотел было приподняться, но ствол пистолета только сильнее уперся ему в ухо.
– Полковник, у меня нет времени на пустые игры. Мне нужна ваша помощь.
– Помощь в чем?
– Мне нужно знать код изменения координат цели для запуска «нодонгов».
– Но в ваших бумагах ничего не говорится о...
– Полковник, поступил новый приказ. Без вашей помощи его будет трудно выполнить. Вы можете облегчить нам работу и спасти себе жизнь. Ваше решение?
– Мне нужно знать, кто отдал вам приказ.
– Ваше решение, полковник?
– Я не могу направить ракеты, не зная, куда они полетят! Сун встал, но его пистолет был нацелен в голову Ки-Су. Он поступает так, как и следует поступать хорошему офицеру, подумал Сун. Нужно отдать ему должное.
– Они будут нацелены не на эту страну, полковник. Больше я ничего не могу сказать.
Ки-Су перевел взгляд с Суна на его адъютанта.
– Кто вас послал?
Полковник Сун сделал короткое движение правой рукой. Раздался негромкий хлопок, а потом послышалось шипение расширяющихся газов – звук выстрела из пистолета с глушителем. Левую руку Ки-Су швырнуло к постели, он вскрикнул и правой рукой зажал кровоточащую рану.
Через несколько секунд возле палатки зашуршали чьи-то шаги. Сун увидел, что в соседней палатке зажегся свет.
– Что случилось, товарищ полковник?
Капрал Конг встал у входа в палатку, направив на проем ТТ-33 и свой «браунинг».
Полковник Сун снова нацелил пистолет в голову Ки-Су.
– Скажите своему адъютанту, что у вас все в порядке, – прошептал он.
Подавив желание застонать от боли, Ки-Су откликнулся:
– Я... Я просто споткнулся.
– Вы что-нибудь ищете, товарищ полковник? У меня есть фонарь.
– Нет! Благодарю, ничего не нужно.
– Слушаюсь, товарищ полковник.
Адъютант вернулся в свою палатку.
Сун бросил взгляд на северокорейского офицера:
– Конг, разорвите простыню и перевяжите руку полковнику.
– Не подходите ко мне! – прошипел Ки-Су. Он стянул с подушки наволочку и прижал ее к ране. Сун выждал с минуту, потом сказал:
– Следующий выстрел будет не в руку. Полковник, мне нужен код.
Ки-Су отчаянно пытался сохранить самообладание.
– Пять-один-четыре-ноль в нижнем ряду... Этот код даст вам доступ в систему наведения. Ноль-ноль-ноль-ноль в среднем ряду.., стирает старые координаты цели и позволяет их изменить. После этого цифры, введенные в нижний ряд, будут означать координаты новой цели...
Координаты. В Южной Корее это слово по отношению к «нодонгам» звучало издевкой. Американские системы наведения управлялись встроенными топографическими картами и фотографиями, поступившими со спутников и самолетов-шпионов. Ракеты с такими системами наведения могли отыскать нужный джип в огромном военном лагере, их можно было направить так, что они упали бы на колени одному из пассажиров. Что же до «нодонгов», то они могли лететь только по одному из трехсот шестидесяти направлений, а угол подъема ракеты устанавливали в зависимости от того, как далеко располагалась цель. Навести ракету на определенный квартал города было невозможно.
Но Суну и не нужно было подвергать ракетному удару определенный квартал. Он хотел атаковать огромный город, а где именно в этом городе упадет ракета, ему было неважно.
– Когда происходит смена караула на холмах? – спросил Сун.
– Их.., сменят.., в восемь.
– Начальник караула доложит вам? Ки-Су кивнул.
– Я оставляю здесь капрала Конга, – сказал Сун. – Палатка должна быть закрыта, вы никого не будете принимать. Если вы не выполните любое распоряжение Конга, он вас тут же убьет. Мы пробудем недолго, потом вы снова сможете командовать своими установками.
Прижимая правой рукой наволочку к ране, Ки-Су поморщился:
– Меня разжалуют.
– У вас есть семья, – напомнил ему Сун. – Вы правильно поступили, вспомнив о родных.
Полковник Сун повернулся и направился к выходу.
– Ракеты нацелены на Сеул. Какая цель может быть важнее Сеула?
Сун не ответил. Очень скоро не только Ки-Су, но и весь мир узнает, что это за цель.
Глава 67
Среда, 07 часов 10 минут, Осака
– Генерал Роджерс, я думал, что мы летим в теплый солнечный уголок!
Подполковник Скуайрз и все другие члены отряда «Страйкер» смотрели в иллюминаторы на темные воды залива Изе. На подходе к Осаке даже рев двигателей самолета не мог заглушить шум проливного дождя. На Роджерса подобные несоответствия всегда производили большое впечатление – как звук арфы в большом оркестре. Численность отряда «Страйкер» тоже не соответствовала важности выполняемых им задач. Начиная от поединка Давида с Голиафом и кончая американской революцией численность и сила не всегда гарантировали преимущество и победу. Когда-то драматург Питер Барнс написал о тщедушном ростке, который пробился сквозь бетон, и именно этот образ, а не исторические личности вроде Эндрю Джексона, Тедди Рузвельта или Джозефа Чемберлена, помогали Роджерсу в самых сложных ситуациях. Он даже попросил сестру вышить символ ростка на своем вещевом мешке, чтобы он всегда напоминал ему о спасительном образе.
Из размышлений Роджерса вывел рядовой Пакетт. Отдав честь, Пакетт бросил:
– Разрешите обратиться, сэр! Роджерс снял наушники.
– В чем дело Пакетт?
– Сэр, генерал-майор Кэмпбелл сообщает, что нас ждет готовый к взлету самолет С-9А.
– Пусть оставит себе эту громадину, – сказал Скуайрз. – Мы полетим над Северной Кореей на невооруженном «найтингейле».
– Что касается меня, я бы предпочел старый добрый «блэкхок», – заметил Роджерс, – но у нас могут возникнуть проблемы с дальностью полета. Благодарю вас, рядовой Пакетт.
– Не за что, сэр.
Пакетт вернулся на свое место, и Скуайрз улыбнулся.
– Джонни Пакетт – отличный солдат, сэр. Говорит, что, когда он был ребенком, у его отца была любительская радиостанция, он сам собрал ее из старых деталей.
– Примечательный факт. Прежде люди часто обучались одному делу, а добивались успеха в другом.
– Вы правы, сэр. Только если ему не удается достичь настоящего мастерства, то он остается вообще ни с чем. Как мой отец, который хотел стать футболистом.
– А вы?
– Надеюсь, что я нашел свое дело.
– От отца вам достались честолюбие и целеустремленность, не так ли? Король Артур не мог сам отправиться на поиски святого Грааля. Моисею не было позволено перейти реку Иордан. Но они вдохновили других.
Скуайрз покосился на генерала:
– После таких слов я чувствую себя неловко – я ведь так и не написал домой.
– Вы сможете послать отцу открытку из Осаки на обратном пути.
Роджерс почувствовал, что самолет накренился и повернул на юго-запад. На обратном пути. При этих словах всегда комок застревал в горле. Солдат никогда не может быть уверен, что вернется домой, он может только надеяться. Но слишком часто надежды не сбывались, и осознание этого очевидного факта часто заставало врасплох даже бывалых ветеранов. Как уже с ним не раз бывало, Роджерс вспомнил строки Теннисона:
Сраженного воина принесли домой.
Она не причитала, не плакала.
И, глядя на нее, служанки сказали:
«Если она не выплачется, то умрет».
Транспортный самолет приземлился, и солдаты отряда «Страйкер», сопровождаемые жалобами капитана Харрихаузена на отвратительную погоду, бегом направились к ждавшему их реактивному самолету. Через четыре минуты после того, как открылся люк С-141, отряд снова был в воздухе.
Под проливным дождем изящный военный самолет быстро набрал высоту и взял курс на северо-запад. Как и в большом транспортном самолете, участники операции расположились на лавках вдоль бортов, но теперь настроение солдат было совсем другим. Если на пути к Осаке они дремали, играли в карты или читали, то здесь все занялись делом. Они проверяли свое снаряжение, перебрасывались отрывочными фразами, некоторые бормотали короткие молитвы. Рядовой Басе Мур отвечал за парашюты и теперь в последний раз осматривал свое хозяйство. Пробиваясь сквозь постепенно редевшую пелену дождя, преодолевая сильный порывистый ветер, самолет летел низко над Японским морем.
На борту находился и офицер из Сеула, который теперь согласовывал с подполковником Скуайрзом тактику эвакуации отряда после выполнения операции. Для этого будет подготовлен вертолет S-70 «блэкхок», который пересечет демилитаризованную зону и доберется до Алмазных гор за считанные минуты. Одиннадцатиместный вертолет будет вооружен двумя пулеметами М-60 бокового обстрела. При эвакуации пулеметы могут оказаться самым весомым аргументом. Когда до десантирования оставалось лишь двадцать минут, Роджерс подозвал Пакетта и попросил его установить связь с Худом.
Директор Оперативного центра был настроен более решительно, чем когда бы то ни было на памяти Роджерса, и это радовало генерала.
– Майк, я все больше убеждаюсь в том, что вы будете в самом центре событий.
– Что случилось?
– Президент придерживается иной точки зрения, но мы уверены, что все организовано какой-то очень воинственной южнокорейской группировкой. Нам стало известно, что в Японском море некий гидросамолет снял с парома двух человек. Пилот гидросамолета так нервничал, что при посадке разбил машину и во всем признался береговой охране. Он сказал, что доставил двух человек с парома в Косон.
– В Косон? Это в двух шагах от «нодонгов».
– Вот именно. А на пароме остались два трупа. Убитые перевозили деньги из Японии в Северную Корею. Десятки тысяч долларов, заработанные на азартных играх.
– Для северян это очень крупная взятка. Большинство этих сукиных детей продали бы родную мать за тысячу долларов.
– Такого же мнения придерживается и Боб Херберт. Мы не можем быть уверены, что с помощью этих денег члены южнокорейской группировки собираются захватить «нодонги» в Алмазных горах, но не учитывать такую возможность мы не вправе.
– Отсюда следует, что мы должны добраться до ракет и выяснить ситуацию на месте.
– Совершенно верно. Прошу прощения, Майк, я понимаю, что это не простая операция, но ты прав.
– Тебе не в чем извиняться. Это наша работа. Перефразируя Джорджа Чепмена [6], я бы сказал: «Когда нам угрожают, мы становимся львами».
– Конечно. И как сказал Керк Дуглас [7] в «Чемпионе»: «У нас такая же работа, как и у всех других, только иногда проливается кровь». Будь осторожней, передай Чарли и другим мои лучшие пожелания.
– Десять минут! – донесся до Роджерса голос Скуайрза.
– Все понятно, Пол, – сказал Роджерс. – Когда мы что-нибудь узнаем, я свяжусь с тобой по радио. И, если тебя это в какой-то мере утешит, я предпочту встретиться с пулями, только не с журналистами. Тебе тоже удачи.
Подполковник Скуайрз и все другие члены отряда «Страйкер» смотрели в иллюминаторы на темные воды залива Изе. На подходе к Осаке даже рев двигателей самолета не мог заглушить шум проливного дождя. На Роджерса подобные несоответствия всегда производили большое впечатление – как звук арфы в большом оркестре. Численность отряда «Страйкер» тоже не соответствовала важности выполняемых им задач. Начиная от поединка Давида с Голиафом и кончая американской революцией численность и сила не всегда гарантировали преимущество и победу. Когда-то драматург Питер Барнс написал о тщедушном ростке, который пробился сквозь бетон, и именно этот образ, а не исторические личности вроде Эндрю Джексона, Тедди Рузвельта или Джозефа Чемберлена, помогали Роджерсу в самых сложных ситуациях. Он даже попросил сестру вышить символ ростка на своем вещевом мешке, чтобы он всегда напоминал ему о спасительном образе.
Из размышлений Роджерса вывел рядовой Пакетт. Отдав честь, Пакетт бросил:
– Разрешите обратиться, сэр! Роджерс снял наушники.
– В чем дело Пакетт?
– Сэр, генерал-майор Кэмпбелл сообщает, что нас ждет готовый к взлету самолет С-9А.
– Пусть оставит себе эту громадину, – сказал Скуайрз. – Мы полетим над Северной Кореей на невооруженном «найтингейле».
– Что касается меня, я бы предпочел старый добрый «блэкхок», – заметил Роджерс, – но у нас могут возникнуть проблемы с дальностью полета. Благодарю вас, рядовой Пакетт.
– Не за что, сэр.
Пакетт вернулся на свое место, и Скуайрз улыбнулся.
– Джонни Пакетт – отличный солдат, сэр. Говорит, что, когда он был ребенком, у его отца была любительская радиостанция, он сам собрал ее из старых деталей.
– Примечательный факт. Прежде люди часто обучались одному делу, а добивались успеха в другом.
– Вы правы, сэр. Только если ему не удается достичь настоящего мастерства, то он остается вообще ни с чем. Как мой отец, который хотел стать футболистом.
– А вы?
– Надеюсь, что я нашел свое дело.
– От отца вам достались честолюбие и целеустремленность, не так ли? Король Артур не мог сам отправиться на поиски святого Грааля. Моисею не было позволено перейти реку Иордан. Но они вдохновили других.
Скуайрз покосился на генерала:
– После таких слов я чувствую себя неловко – я ведь так и не написал домой.
– Вы сможете послать отцу открытку из Осаки на обратном пути.
Роджерс почувствовал, что самолет накренился и повернул на юго-запад. На обратном пути. При этих словах всегда комок застревал в горле. Солдат никогда не может быть уверен, что вернется домой, он может только надеяться. Но слишком часто надежды не сбывались, и осознание этого очевидного факта часто заставало врасплох даже бывалых ветеранов. Как уже с ним не раз бывало, Роджерс вспомнил строки Теннисона:
Сраженного воина принесли домой.
Она не причитала, не плакала.
И, глядя на нее, служанки сказали:
«Если она не выплачется, то умрет».
Транспортный самолет приземлился, и солдаты отряда «Страйкер», сопровождаемые жалобами капитана Харрихаузена на отвратительную погоду, бегом направились к ждавшему их реактивному самолету. Через четыре минуты после того, как открылся люк С-141, отряд снова был в воздухе.
Под проливным дождем изящный военный самолет быстро набрал высоту и взял курс на северо-запад. Как и в большом транспортном самолете, участники операции расположились на лавках вдоль бортов, но теперь настроение солдат было совсем другим. Если на пути к Осаке они дремали, играли в карты или читали, то здесь все занялись делом. Они проверяли свое снаряжение, перебрасывались отрывочными фразами, некоторые бормотали короткие молитвы. Рядовой Басе Мур отвечал за парашюты и теперь в последний раз осматривал свое хозяйство. Пробиваясь сквозь постепенно редевшую пелену дождя, преодолевая сильный порывистый ветер, самолет летел низко над Японским морем.
На борту находился и офицер из Сеула, который теперь согласовывал с подполковником Скуайрзом тактику эвакуации отряда после выполнения операции. Для этого будет подготовлен вертолет S-70 «блэкхок», который пересечет демилитаризованную зону и доберется до Алмазных гор за считанные минуты. Одиннадцатиместный вертолет будет вооружен двумя пулеметами М-60 бокового обстрела. При эвакуации пулеметы могут оказаться самым весомым аргументом. Когда до десантирования оставалось лишь двадцать минут, Роджерс подозвал Пакетта и попросил его установить связь с Худом.
Директор Оперативного центра был настроен более решительно, чем когда бы то ни было на памяти Роджерса, и это радовало генерала.
– Майк, я все больше убеждаюсь в том, что вы будете в самом центре событий.
– Что случилось?
– Президент придерживается иной точки зрения, но мы уверены, что все организовано какой-то очень воинственной южнокорейской группировкой. Нам стало известно, что в Японском море некий гидросамолет снял с парома двух человек. Пилот гидросамолета так нервничал, что при посадке разбил машину и во всем признался береговой охране. Он сказал, что доставил двух человек с парома в Косон.
– В Косон? Это в двух шагах от «нодонгов».
– Вот именно. А на пароме остались два трупа. Убитые перевозили деньги из Японии в Северную Корею. Десятки тысяч долларов, заработанные на азартных играх.
– Для северян это очень крупная взятка. Большинство этих сукиных детей продали бы родную мать за тысячу долларов.
– Такого же мнения придерживается и Боб Херберт. Мы не можем быть уверены, что с помощью этих денег члены южнокорейской группировки собираются захватить «нодонги» в Алмазных горах, но не учитывать такую возможность мы не вправе.
– Отсюда следует, что мы должны добраться до ракет и выяснить ситуацию на месте.
– Совершенно верно. Прошу прощения, Майк, я понимаю, что это не простая операция, но ты прав.
– Тебе не в чем извиняться. Это наша работа. Перефразируя Джорджа Чепмена [6], я бы сказал: «Когда нам угрожают, мы становимся львами».
– Конечно. И как сказал Керк Дуглас [7] в «Чемпионе»: «У нас такая же работа, как и у всех других, только иногда проливается кровь». Будь осторожней, передай Чарли и другим мои лучшие пожелания.
– Десять минут! – донесся до Роджерса голос Скуайрза.
– Все понятно, Пол, – сказал Роджерс. – Когда мы что-нибудь узнаем, я свяжусь с тобой по радио. И, если тебя это в какой-то мере утешит, я предпочту встретиться с пулями, только не с журналистами. Тебе тоже удачи.
Глава 68
Среда, 07 часов 20 минут, демилитаризованная зона
Сон как рукой сняло, как только вошел адъютант. Генерал Шнейдер помнил лишь, что во сне он где-то катался на лыжах и это доставляло ему огромное удовольствие. Сухой ночной воздух вернул Шнейдера к гораздо менее приятной реальности.
– Сэр, вас вызывает Вашингтон.
– Президент?
– Нет, сэр, не тот Вашингтон. Мистер Боб Херберт из Оперативного центра.
Шнейдер вполголоса выругался:
– Наверно, они хотят, чтобы я надел смирительную рубашку на этого несчастного Доналда.
Генерал сунул ноги в тапочки, подошел к столу и, с удовольствием опустившись во вращающееся кресло, взял трубку.
– Генерал Шнейдер слушает.
– Генерал, это Боб Херберт, руководитель отдела разведки Оперативного центра.
– Слышал о вас. Вы были в Ливане?
– Да. У вас отличная память.
– Боб, я никогда не забываю наши глупости. То чертово посольство словно приглашало в гости террористов. Там не было никаких укреплений, даже тяжелых баррикад с фасада, ничего, что могло бы остановить террориста, который вознамерился доставить грузовик к порогу Аллаха. – Шнейдер откинулся на спинку кресла и поморгал, пытаясь прогнать сон. – Но хватит о старых ошибках. Полагаю, вы звоните, чтобы мы не совершили новую.
– Надеюсь, это нам удастся, – сказал Херберт.
– Да-а, не понимаю, что на него нашло, словно нечистая сила вселилась. Нет, я несправедлив. Вчера он потерял жену.
Доналд – отличный человек, просто в таком состоянии он не способен здраво рассуждать.
– Все же, надеюсь, он рассуждает достаточно здраво. Иначе мы бы не послали его с серьезным заданием. – Шнейдер с трудом усидел в кресле.
– Подождите! Вы хотите сказать, что санкционируете эти его идиотские мини-переговоры?
– Директор Худ просил его передать северокорейскому генералу сообщение такого содержания: мы полагаем, что взрыв в Сеуле организован группой южнокорейских террористов, замаскировавшихся под офицеров армии КНДР.., и что взрыв может быть первым в ряду террористических актов, направленных на развязывание войны.
– Сэр, вас вызывает Вашингтон.
– Президент?
– Нет, сэр, не тот Вашингтон. Мистер Боб Херберт из Оперативного центра.
Шнейдер вполголоса выругался:
– Наверно, они хотят, чтобы я надел смирительную рубашку на этого несчастного Доналда.
Генерал сунул ноги в тапочки, подошел к столу и, с удовольствием опустившись во вращающееся кресло, взял трубку.
– Генерал Шнейдер слушает.
– Генерал, это Боб Херберт, руководитель отдела разведки Оперативного центра.
– Слышал о вас. Вы были в Ливане?
– Да. У вас отличная память.
– Боб, я никогда не забываю наши глупости. То чертово посольство словно приглашало в гости террористов. Там не было никаких укреплений, даже тяжелых баррикад с фасада, ничего, что могло бы остановить террориста, который вознамерился доставить грузовик к порогу Аллаха. – Шнейдер откинулся на спинку кресла и поморгал, пытаясь прогнать сон. – Но хватит о старых ошибках. Полагаю, вы звоните, чтобы мы не совершили новую.
– Надеюсь, это нам удастся, – сказал Херберт.
– Да-а, не понимаю, что на него нашло, словно нечистая сила вселилась. Нет, я несправедлив. Вчера он потерял жену.
Доналд – отличный человек, просто в таком состоянии он не способен здраво рассуждать.
– Все же, надеюсь, он рассуждает достаточно здраво. Иначе мы бы не послали его с серьезным заданием. – Шнейдер с трудом усидел в кресле.
– Подождите! Вы хотите сказать, что санкционируете эти его идиотские мини-переговоры?
– Директор Худ просил его передать северокорейскому генералу сообщение такого содержания: мы полагаем, что взрыв в Сеуле организован группой южнокорейских террористов, замаскировавшихся под офицеров армии КНДР.., и что взрыв может быть первым в ряду террористических актов, направленных на развязывание войны.