Клейпас Лиза. Нам не жить друг без друга

   Лизетта испуганно охнула:
   – Но… но что будет, если Жюстин не вернется вовремя?
   – В таком случае нам конец.

* * *

   На следующий день поздно вечером Жюстин собрал людей, которым, как клятвенно утверждал Ог, можно было доверять. Они встретились в домике у озера. По разным причинам ни один из двенадцати не принял приглашения Легара присоединиться к нему. Оглядев собравшихся, Жюстин остался доволен. Он увидел среди них приземистого здоровяка ирландца Даффи, красивого мулата Томаса и скандалиста Безносого, изуродованного в рукопашной схватке. Они согласились помочь Жюстину не только из-за денег, но и потому еще, что были злы на Легара и его людей.
   Жюстин сидел на деревянном сундуке, вытянув длинные ноги, и излагал план. Время от времени пираты вставляли замечания. Обычно Жюстин не обсуждал свои решения. Но на этот раз дело, на которое они шли, было очень опасным, и команда, по его мнению, имела полное право высказать свои соображения.
   – Нам нужен свой человек в лагере Легара, – сказал Жюстин, взглянув на Ога. Тот кивнул:
   – Я вотрусь в доверие к Легару.
   – Еще неизвестно, что потребует от тебя Легар, чтобы ты доказал свою преданность, – заметил Жюстин. – Если вдруг решишь дать задний ход…
   – Нет, – прервал его Ог. – И что я должен делать дальше?
   – Ты поможешь тайком перевезти людей на остров, тогда мы нападем неожиданно. Труднее всего будет спрятаться там.
   Слово взял Безносый, и лицо его исказилось безобразной улыбкой.
   – Я хорошо знаю подземные ходы. Много лет назад, когда я плавал с Легаром, он несколько дней продержал меня там взаперти в наказание за то, что я взял женщину, приглянувшуюся Андрэ.
   Жюстин кивнул:
   – Нарисуй подробную карту.
   – А как решим насчет Легара? – спросил Риск. – Кто его должен убить?
   Жюстин язвительно усмехнулся:
   – Джон, ты меня удивляешь. Прикончить Легара – моя личная и очень приятная обязанность.

Глава 10

   Три дня после отъезда Жюстина Селии показались тремя месяцами. Она не могла думать ни о ком, кроме Жюстина. Он сказал, что она принадлежит ему. Ну что ж, он тоже принадлежит ей. С того самого дня, как его полуживым привезли на плантацию, он принадлежал ей: это она выхаживала его и лечила, это ее он мучил своими капризами.
   Более непохожих, чем они, людей было трудно себе представить. Однако мысль о расставании с ним вызывала у нее физическую боль. Даже не боль, а ноющее чувство опустошенности. Ей мучительно хотелось видеть и слышать его, ощущать рядом его присутствие.
   Селия еще острее чувствовала свое одиночество, видя, как в трудные минуты поддерживают друг друга Макс и Лизетта. Они любили друг друга и детей. В одно прекрасное утро Макс и Лизетта не вышли к завтраку, и все поняли почему. Когда позднее Лизетта спустилась вниз, ее лицо сияло, а светло-карие глаза лучились мягким светом.
   В пятницу за ужином семья собралась вместе. Разговор не получался. Лизетта занималась Рафом, который не столько ел, сколько забавлялся банановым пюре. Селия с трудом заставила себя проглотить несколько кусочков рыбы, тушенной с грибами в винном соусе. Макс был внешне невозмутим, но каждые пятнадцать минут посматривал на часы.
   – Любимый, в котором часу завтра бал? – спросила его Лизетта.
   Именно в этот момент на пороге появился Жюстин. Он вдохнул соблазнительные запахи.
   – М-м-м… я умираю с голоду. Надеюсь, мне что-нибудь оставили?
   Макс вскочил:
   – Если бы я не был так рад видеть тебя, мой отчаянный сын, я бы, наверное, задал тебе хорошую трепку.
   Жюстин усмехнулся:
   – Мне уже задали трепку, отец, так что ты опоздал.
   Макс пристально посмотрел на него:
   – Насколько я понимаю, ты сделал то, что хотел, и больше неожиданных исчезновений не будет?
   – Ты правильно понял.
   – Как обстоят дела?
   Лицо Жюстина приняло неприятно жесткое выражение.
   – Легар объявил Воронов остров своей собственностью, наложил свою лапу на все, что там было: суда, боеприпасы и прочее добро… И никто не осмеливается ему перечить.
   – Ты тоже не будешь, – сказал Макс. – Капитан Грифон умер. Я надеюсь добиться помилования у губернатора.
   – Помилования? – Жюстин хохотнул. – Будь ты закадычным другом самого президента Монро, тебе не удастся добиться помилования. В любом случае мне оно не нужно. Скоро я исчезну навсегда.
   Макс начал было спорить, но Лизетта решительно прервала его:
   – Слава Богу, что ты вернулся вовремя, Жюстин.
   – Вовремя – для чего?
   Макс рассказал ему о бале у Дюкеснов.
   У Селии дрожали руки, и, чтобы не выдать себя, она положила вилку. Окинула Жюстина нетерпеливым взглядом. Он был грязен и небрит, скулы и нос обгорели на солнце. Одно его присутствие действовало на нее возбуждающе. Ей хотелось броситься ему на шею, пригладить спутанные темно-каштановые волосы, прижаться к нему всем телом. Но он ни разу даже не взглянул на нее, как будто ее тут и не было.
   – …можно же как-то уклониться от приглашения, – говорил Жюстин Максу, но тот покачал головой:
   – Если ты там не появишься, сразу поползут слухи. Жюстин выругался и тряхнул головой:
   – Ну ладно, чему быть, того не миновать. Жребий брошен, теперь поздно отступать. Я пойду на бал и сыграю роль джентльмена. Никому и в голову не придет заподозрить, что я не Филипп. – Он повернулся к Лизетте:
   – Мама, прикажи Ноэлайн принести мне ужин наверх. – Потом, усмехнувшись, добавил:
   – Было бы неплохо принять ванну и переодеться.
   – Ну конечно, – сказала Лизетта, с беспокойством взглянув на него. – Как твоя нога?
   – Со мной все в порядке, – с улыбкой успокоил ее Жюстин.
   Даже не взглянув в сторону Селии, он вышел из комнаты.
   Селия почувствовала себя совершенно опустошенной. Ей стало страшно. Почему Жюстин не замечает ее? Возможно, сцена, разыгравшаяся между ними перед его отъездом, была для него просто забавой? Его самолюбию льстило, что она влюбилась в него.
   Растерянная и несчастная, Селия выдавила жалкую улыбку, поковыряла вилкой в тарелке и даже проглотила кусок рыбы. После ужина вместе с Максом и Лизеттой она перешла в гостиную. Усевшись у камина, протянула к огню ноги, обутые в туфельки без задников. Сверху, из комнаты Жюстина, не доносилось ни звука.
   – У тебя усталый вид, Селия, – заметила Лизетта.
   – Да, я устала, – тихо ответила Селия, глядя в огонь.
   «Жюстин Волеран – чудовище, – думала она. – Что, кроме презрения, может заслуживать человек, который с такой легкостью лжет и раздает пустые обещания?»
   Через некоторое время, пожелав Волеранам спокойной ночи, Селия отправилась к себе во флигель. Не желая беспокоить служанку, она сама открыла входную дверь, прошла в спальню. Ей стало неуютно в темноте, и она зажгла старинную лампу, стоявшую на бюро.
   Когда неверный свет разлился по комнате, Селия в ужасе замерла на месте. В комнате был мужчина. Он шагнул к свету, и сердце Селии учащенно забилось.
   – Жюстин?
   Он был выбрит, одет в белую сорочку и темные брюки; еще влажные пряди волос падали на лоб.
   От одного его присутствия в комнате стало тесно.
   – Я не решался взглянуть на тебя, – охрипшим голосом сказал он. – Если бы посмотрел, не удержался бы и обнял.
   Полная теней комната вдруг показалась Селии дворцом из волшебной сказки. Где-то внизу живота поднялась горячая волна. Понимая, что у нее не хватит силы воли, чтобы выставить его вон, Селия все-таки прошептала дрожащими губами:
   – Жюстин, прошу тебя, уходи. Прошу тебя.
   – Нет.
   Он взял ее руки в свои и, чтобы согреть, засунул под рубашку, прижал к груди. Его сердце гулко колотилось под ее ладонями.
   – Это не правильно, плохо…
   – Замолчи, сердечко мое, – прошептал он, вытаскивая из белокурых волос гребень.
   Шелковистые пряди мягко рассыпались по ее спине. Его пальцы добрались до затылка, и он отклонил назад ее голову. Прикоснулся губами к ямочке на шее.
   От прикосновения его губ по всему телу Селии прокатилась волна наслаждения. Она слабо попыталась вырваться из его рук, но он держал ее крепко. Губы его с завораживающей нежностью ласкали ее губы, и Селия обвила его шею руками. Дыхание у нее участилось, ладони стали горячими, влажными.
   Его язык проник в теплые глубины ее рта. Он глухо застонал от наслаждения, резким движением рванул застежку на платье, и оторванные пуговицы рассыпались по полу.
   Селия охнула и рванулась из его рук, напуганная неожиданной грубостью. Но он снова стал нежен и, целуя ее, скользнул рукой по обнаженной груди. Селия прогнула спину, прижавшись к теплой руке, и затаила дыхание, наслаждаясь каждым его прикосновением. Он что-то нежно прошептал ей, словно зная все, что происходит с ней, и снова отыскал ее губы.
   Платье ее скользнуло вниз, он сорвал с себя рубаху, и Селия увидела так хорошо знакомое ей тело. Руки ее потянулись к нему, и нежная грудь прижалась к его заросшей темными волосами груди.
   Жюстин зарылся лицом в ее золотистые локоны. Охваченный страстным желанием, он сорвал с себя одежду и, подхватив Селию на руки, уложил на кровать.
   Селия обвила его руками и ногами, и реальность исчезла, уступив место чувственности. Она снова попала под колдовские чары человека, о котором с той самой ночи на озере вспоминала со страхом и желанием.
   – Прошу тебя, – шептала она, – прошу…
   Почувствовав, что она не может больше сдерживаться, Жюстин опустился на нее и рывком вошел в ее плоть.
   – Ты принадлежишь мне, – сказал он, целуя ее в дрожащие губы. – Тебе от меня не уйти… никогда.
   Селия, словно в тумане, не отрываясь смотрела на него, чувствуя, как поднимается в ней волна желания. Она прижалась к его телу, дрожа от наивысшего наслаждения, и вдруг расплакалась.
   Жюстин целовал ее мокрое от слез лицо, нежно поглаживая рукой спину.
   – Не плачь, – сказал он, и эти слова прозвучали как мольба. – Не надо, любовь моя, сердечко мое.
   – Это случилось снова, – жалобно прошептала Селия. – Лучше бы мне ненавидеть тебя.
   – Ты любишь меня, – сказал он, взяв в ладони ее лицо и вытирая слезы.
   – Что в этом хорошего? Ты оставишь меня, и я опять потеряю все. Я не хочу.
   – Я разделаюсь с Легаром и вернусь за тобой.
   – Ты не вернешься. А если вернешься, я никуда с тобой не поеду – потому что ты пират.
   Он поцеловал ее.
   – Я уже не пират. Я подарил судно Риску.
   – Изменить свою суть непросто.
   – Ты поможешь мне измениться.
   – Значит… ты хочешь, чтобы я была с тобой? Надолго ли? А что будет потом, когда я тебе наскучу?
   – Ты нужна мне навсегда. Ты не можешь мне наскучить, как не может наскучить жить или дышать. – Он прижал ее маленькую ручку к своему сердцу, и она почувствовала под ладонью гулкие удары. Жюстин пристально вглядывался в ее лицо. – Я не смогу жить без тебя. Если ты откажешься уехать со мной, я останусь здесь. Пусть лучше меня поймают и повесят.
   – Ты говоришь… глупости, – запинаясь, сказала Селия.
   – Это не глупости. Я и сам не хотел, чтобы со мной такое случилось… но не смог ничего поделать. – Он еще крепче прижал ее руку к своей груди. – Я вернусь за тобой, я хочу, чтобы мы жили вместе. Я хочу сделать тебя счастливой.
   – Значит, я должна стать любовницей человека, объявленного вне закона? – удрученно спросила Селия.
   – Нет, не любовницей, а женой.
   – Женой? Ты просишь меня выйти за тебя замуж?
   Жюстин нежно поцеловал ее.
   – Нет, не прошу.
   Селия долго смотрела на него, потом улыбнулась дрожащими губами:
   – Значит, у меня нет выбора?
   – Нет, милая.
   – Как-то раз ты сказал мне, что никогда не полюбишь.
   – Я думал, что не способен любить. Пока не появилась ты.
   – Ты хочешь, чтобы я была рядом, потому что это тебе удобно? Не нужно искать женщину для удовлетворения своих потребностей, так?
   Он засмеялся:
   – Это я буду жить так, чтобы тебе было удобно.
   – Я для тебя всего лишь случайная прихоть. Привлекательна потому лишь, что когда-то принадлежала Филиппу.
   Жюстин посмотрел на нее сверху вниз своими синими глазищами:
   – Я люблю тебя, пропади все пропадом! Люблю, потому что ты моя. Люблю за то, что ты беспокоишься обо мне, думаешь, будто во мне осталось что-то хорошее. Филипп был гораздо лучше меня, я таким никогда не стану. Видит Бог, он заслуживал тебя больше, чем я. Но его больше нет, а мне ты нужна.
   – Зачем я нужна тебе?
   – Чтобы любить меня. Чтобы помочь мне стать достойным тебя. Ты – единственный человек на свете, который способен это сделать.
   Селия пристально посмотрела в его красивое, словно высеченное из мрамора лицо. Ей хотелось прогнать из его глаз печаль. Она откинула прядь темных волос, упавшую ему на лицо.
   – Я буду твоей. Я последую за тобой хоть на край света, но ты должен обещать мне кое-что.
   – Что же?
   – Откажись от мести Доминику Легару.
   Он замер, не сводя с нее глаз.
   – Не могу.
   – Филиппа все равно не вернуть. Ты ничего не должен ни мне, ни отцу. Разве не достаточно, что ты убил его брата? Легар был очень сильно привязан к Андрэ. Разве он уже не расплатился за то, что совершил?
   – Андрэ был самым отвратительным существом из всех, каких носила земля. Брат Легара за Филиппа – разве это равноценный обмен? Ты смеешься!
   – А если тебя убьют? – в отчаянии воскликнула Селия. – Значит, я должна потерять тебя, как потеряла Филиппа?
   – Я уже собрал людей и не могу повернуть назад.
   – Если бы ты захотел, то мог бы их остановить! – Селия решилась. – Или откажись от мести, или уходи! Выбирай: или я, или месть.
   – Мы нигде не будем в безопасности, пока жив Легар, – решительно заявил Жюстин. – Он весь мир перевернет, но меня разыщет. А если я возьму тебя с собой, ты окажешься в такой же опасности, как я.
   – Мы уедем туда, где он не сможет нас отыскать… – Она положила его ладонь себе на грудь и погладила его руку. – Ты убережешь меня, Жюстин.
   Селия шевельнулась, мягко прикоснулась к нему, и ему стало трудно возражать ей.
   – Селия, ты не понимаешь, я…
   – Ты, кажется, сказал, что хочешь измениться?
   – Да, но сначала…
   – Мне надо, чтобы ты любил меня.
   – Я люблю.
   – В таком случае забудь о мести. Ради меня.
   – Черт бы тебя побрал, – сказал он глухо, измученный близостью ее тела.
   Она была нужна ему, ему хотелось снова почувствовать себя внутри ее тугой, горячей плоти.
   – Обещай мне, – прошептала она.
   – Ладно, черт побери, пусть будет по-твоему, – почти простонал он и прижал ее, не позволив повернуться к нему лицом. – Двигайся, как я, – шепнул он, тяжело дыша. – Отталкивайся. Вот так, малышка, вот так…
   Она двигалась, подчиняясь заданному ритму, забыв обо всем на свете. Он поцеловал ее в шею и положил руки на грудь, накрыв ладонью гулко бьющееся сердце. Селия прижала ладонь своей рукой, и время для нее остановилось…
   Наконец они в изнеможении откинулись на подушки. Некоторое время спустя дыхание у обоих стало восстанавливаться, и Селия заметила, что Жюстин засыпает. Нет, спать ему здесь нельзя.
   – Жюстин, тебе нельзя здесь оставаться.
   – Я уйду до восхода солнца, – пророкотал возле уха низкий голос.
   – Ты должен уйти сейчас.
   Он придвинул ее поближе и упрямо натянул на себя простыню.
   – Я и без того слишком мало побыл с тобой.
   Она проспала в его объятиях до рассвета и проснулась от того, что почувствовала: его нет рядом. Он наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание, но, прикоснувшись к мягким губам, не удержался и поцеловал еще раз. Она погладила темноволосую голову, и глаза у нее защипало от слез. Он ушел.

* * *

   Входя в гостиную, Селия ожидала от Жюстина какой угодно выходки. Возможно, он встретит ее лукавой улыбкой, или отпустит насмешливое замечание, или скажет что-нибудь такое, что выдаст окружающим их недавнюю близость. Но лицо его было спокойно, ярко-синие глаза серьезны.
   На Лизетте было новое платье цвета морской волны. Рыжие волосы уложены в высокую прическу, сколотую гребнями с бриллиантами.
   – Как чудесно ты выглядишь в бальном наряде! – воскликнула она, улыбаясь Селии. – Ведь правда, Макс?
   – Что правда, то правда, – рассеянно подтвердил Максимилиан.
   Было заметно, что его занимают совсем другие мысли. Селия понимала: он беспокоится о том, как пройдет вечер. У Дюкеснов соберется множество старых друзей и знакомых Филиппа. Даже если Жюстин безукоризненно сыграет свою роль, все равно не удастся окончательно усыпить их подозрения. И прежде всего – будет ли убедительна Селия? Если она смутится или растеряется, обман неминуемо раскроется.
   Селия надела самый роскошный туалет из своего нового гардероба – платье из серебристо-голубого атласа с высокой талией, отделанное по корсажу гирляндами белых роз и жемчугом. Декольте было глубоким, насколько позволяли правила приличия; короткие рукава перехвачены вверху жемчужными нитями; подол оторочен белым атласом. Белокурые локоны Селия собрала на затылке гребнем, украшенным тремя белыми розами.
   Макс и Жюстин были одеты одинаково: черные брюки, белоснежные сорочки, однобортные жилеты и туго накрахмаленные белые галстуки. Максимилиан, как всегда, был безупречно элегантен, а Жюстин после дикарского одеяния капитана Грифона чувствовал себя неловко в тугом галстуке и стесняющей движения одежде. К тому же пришлось расстаться с оружием. Сегодня в толпе гостей он будет чувствовать себя словно кот, которому остригли когти и бросили на растерзание своре собак.
   Селия легонько тронула его за локоть. Он взглянул на нее, и ему стало спокойнее. Она была прекрасна. Белокурые волосы и алебастрово-белая кожа. Ее нежная сила словно передалась ему.
   – Где твоя трость? – тихо спросила Селия. – Ты решил обойтись без нее?
   – Да.
   – Я думаю, сегодня ты со всем справишься. В этой одежде ты выглядишь точь-в-точь как Филипп. Для всех, кроме меня.
   Жюстин хотел было ответить ей, но его отвлек вопросительный взгляд отца. Золотистые глаза Максимилиана смотрели проницательно. Было ясно: Макс либо знает, либо подозревает о том, что происходит между ними. «Не наделай ошибок», – говорил взгляд отца. Жюстин едва заметной улыбкой предупредил: «Не вмешивайся».

* * *

   Дом Дюкеснов сиял огнями и искрился весельем. Это был типичный креольский бал: нежные красивые женщины, горячие и опасные мужчины, зажигательная музыка, веселье, порождаемое бьющей через край энергией. Хрупкие на вид леди могли без устали танцевать целую ночь напролет. Бывало, юные щеголи затевали ссоры и вызывали друг друга на дуэли. Честь креолами ценилась превыше всего.
   Гости привозили с собой родных и друзей: как раз в это время года родственники приезжали погостить в фамильные гнезда и задерживались не на одну неделю. Новые люди всегда были желанны на балах. Ничто так не любили креолы, как слушать бесконечные рассказы о семьях друзей и событиях минувших лет. А уж если случайно выяснялось, что у кого-то есть общие предки, будь они даже седьмая вода на киселе, тогда радость была неописуемой. Креолы считали человека своим, только если он состоял в родстве либо с их семьей, либо с кем-нибудь из знакомых.
   Матери семейств, разодетые в атласные платья, в париках, восседали на изящных, обитых шелком стульях и оживленно обменивались свежими сплетнями, обсуждали подробности нашумевших скандалов. Для них никакие иные события в мире не представляли такого интереса, как то, что происходило в Новом Орлеане.
   Женатые мужчины обсуждали политику, охоту и прочие достойные мужского внимания темы, а холостяки состязались в тонком искусстве ухаживания, стараясь завоевать расположение девушек, конечно, под бдительным присмотром сопровождающих их дам.
   При появлении Волеранов среди гостей пробежал шепот. Дюкесны поспешили им навстречу, со всех сторон раздавались приветственные возгласы.
   Селия собрала все свое мужество.
   – Доктор Волеран! – воскликнула пожилая дама. – Как приятно наконец увидеть вас собственными глазами!
   – Филипп! Я до этой минуты не верил…
   – Говорили, что вы были тяжело ранены…
   – Правда ли то, что рассказывают о пиратах…
   – Но это настоящее чудо!
   Жюстин степенно отвечал на вопросы, терпеливо выдерживал дружеские объятия и крепкие поцелуи. Судя по всему, появление «Филиппа» рассеяло подозрения. Он не заметил ни сомнений на лицах окружающих, ни придирчивых взглядов-. Через некоторое время толпа, окружавшая их, стала понемногу рассеиваться, и тут появился его дядюшка Александр, а следом за ним Генриетта – его жена.
   Жюстин взглянул на Максимилиана, не отходившего от него ни на шаг.
   – Дядя Александр знает, кто я такой? – спросил он тихо.
   – Он не задавал вопросов, – ответил Максимилиан, будто это само собой разумелось.
   Еще бы он стал задавать вопросы! Александр был младшим братом Максимилиана и был абсолютно предан интересам семьи. Какое бы объяснение ни предложил ему Максимилиан, Александр согласился бы с ним беспрекословно. К сожалению, его супруга Генриетта, женщина миловидная, но недалекая, была большой любительницей сплетен. Перед ней нужно изображать Филиппа.
   – Филипп! – Александр обнял Жюстина. Как и все Волераны, Александр был высок, темноволос и обаятелен. Встретившись взглядом с Жюстином, он кивнул, будто увидел то, что ожидал. – Рад тебя снова видеть, хотя и не надеялся на это.
   Жюстин усмехнулся, поняв, что Александра провести не удалось.
   – Я всегда любил тебя, дядюшка Алекс. Между ними, капризно надув губки, втерлась Генриетта, требуя к себе внимания.
   – Как не стыдно, Филипп, так долго не показываться никому на глаза! По четвергам, когда мы собирались на чашечку кофе, мне было нечего рассказать своим подругам!
   – Извини меня, – сказал Жюстин и, улыбнувшись, поцеловал Генриетту. Кажется, Генриетта поверила тому, что он Филипп. – По правде говоря, мне и рассказать нечего. Все это время я только и делал, что отдыхал, отдав себя в руки моей заботливой женушки. – Он с улыбкой взглянул на Селию. Ему очень хотелось обнять ее, но Филипп никогда не позволил бы себе такой фамильярности на глазах у посторонних людей.
   – Филипп, ты хромаешь, – заметила не отличавшаяся так-том Генриетта. – Скажи, хромота останется навсегда?
   Последовала короткая пауза, и, прежде чем Жюстин успел открыть рот, ответила Селия:
   – Возможно. Но это только украшает настоящего мужчину, вы не находите?
   Генриетта покраснела.
   – Да, конечно.
   Жюстин улыбнулся Селии, а Александр поспешил увести от них жену.
   – Сердечко мое, я не нуждаюсь в защите, – тихо сказал Жюстин Селии.
   – Безмозглая болтливая курица, – шепнула Селия. – Она позорит семью Волеран.
   – Я тоже, – холодно добавил Жюстин, увлекая ее к колонне.
   Волераны держались вместе, наблюдая за танцующими. Лизетта улыбалась и болтала с теми, кто к ней подходил, а Макс беседовал с Жоржем Дюкесном.
   Жюстин пользовался большим вниманием. Мужчины желали услышать, как ему удалось вырваться из лап пиратов. Молодые женщины кокетничали с ним. Солидные дамы спрашивали советов, как лечить их хвори. Тогда на помощь приходила Селия. Она объясняла, что муж еще не вполне здоров и не готов пока возобновить врачебную практику, а иногда даже рекомендовала попробовать то или иное лекарство, о котором слышала от отца. Она многому научилась у него и сейчас была благодарна своей хорошей памяти.
   Убедившись, что пока все идет гладко, Селия успокоилась. Похоже, никто не заподозрил обмана. Жюстин превосходно играл роль Филиппа: он так же стоял, заложив в карманы жилета большие пальцы, так же закусывал нижнюю губу, прежде чем улыбнуться. Так же, как Филипп, был общителен и обаятелен. На Жюстина это было не похоже – его обычно не волновало, какое впечатление он производит на окружающих.
   Селия вдруг поняла, что ей больше нравится, когда он остается самим собой. Ей не хватало заразительного смеха и язвительных замечаний, умения говорить и делать неожиданные вещи. Но она прогнала предательские мысли. Окинув взглядом бальный зал, Селия обратила внимание на человека, стоявшего у окна.
   Человек смотрел в ее сторону. Он был худ, хорошо одет, как и все прочие джентльмены, но Селии его вид отчего-то показался зловещим. Он издали улыбнулся ей, и сердце ее остановилось от ужаса.
   Комната закружилась перед глазами. Забывшись, Селия хотела позвать Жюстина, но не смогла произнести ни звука. Жюстин вовремя подхватил ее – иначе бы она упала.
   – Селия, Селия, что с тобой?
   – Легар.
   Жюстин оглядел зал, но не заметил ничего подозрительного. Селия посмотрела туда, где стоял страшный человек, – ужасное видение исчезло. Она попыталась взять себя в руки, но мысли у нее путались.
   К ним подошел Максимилиан. Золотистые глаза смотрели настороженно.
   – Что случилось?
   – Не знаю, – честно признался Жюстин, поддерживая Селию.
   – Выведи ее на воздух. Застекленная дверь выходит на внешнюю галерею. Я догоню вас через минуту.
   Жюстин, обняв Селию за плечи, вывел ее на галерею. Ночь стояла прохладная и безветренная. Они остановились у массивной колонны. Он взял ее за подбородок и заглянул в полные ужаса глаза.
   – Я… я видела Доминика Легара, – с трудом произнесла Селия. – Я видела его там. Он стоял и смотрел на меня. Он… улыбнулся мне. Поверь, это мне не привиделось… он здесь…
   – Ты последнее время слишком часто думала о нем, – спокойно сказал Жюстин. Он чувствовал, как дрожит ее хрупкое тело. – Может быть, ты увидела человека, похожего на него?