Клейпас Лиза. Нам не жить друг без друга

   Жюстин замер от удивления. Его отец всегда отличался сдержанностью и не выдавал своих чувств. И вот сейчас. Как не хватало ему этой любви в детстве!
   – Другого способа нет… – начал он, но Макс остановил его. Жюстин еще никогда не видел отца таким взволнованным.
   – Ты думаешь, я не понимаю? Ты похож на меня, Жюстин, даже больше, чем Филипп. Долгие годы тобой руководили гаев и чувство вины – то же самое было и со мной. Ты повторял мои ошибки. Не твоя вина, что Филиппу многое давалось легче, чем тебе. Я ушел в собственные беды и обиды и совершенно не замечал своих сыновей. Об этом я буду жалеть до конца своей жизни.
   – Ты не виноват в том, что я стал мерзавцем, – пробормотал Жюстин. – Я пошел не в тебя. Я похож… на нее…
   – На Корин? – переспросил Макс и задумался. – Твоя мать была эгоистичной и расчетливой женщиной, Жюстин. Но не злой. Значит, ты считал, что обречен быть негодяем только потому, что ты ее сын? Но в тебе ее крови не больше, чем в Филиппе.
   – Да, но он… – Жюстин отвел взгляд от Макса. – Но из нас двоих он был лучшим.
   – Вздор, – коротко сказал Макс.
   – Неужели? Я знаю одно: Филипп был таким, каким я сам хотел бы быть, но не мог.
   Жюстину даже стало жарко от усилия выразить словами то, о чем он никогда не говорил. Странно, но желание заставить отца понять его было таким же сильным, как потребность сказать Селии о своей любви. Жюстин всегда был скрытен в том, что касалось чувств, опасаясь, что откровенность может быть использована против него. А теперь почему-то он не мог остановить себя.
   – Я долго не понимал, почему она нас бросила и почему ты стал таким равнодушным и сердитым. Я тогда думал, что все произошло из-за меня: если бы я был хорошим, как Филипп, она не стала бы тебе изменять. Она полюбила бы свою семью. И осталась бы жива, а ты…
   – Нет, – резко прервал его Макс, – это не имеет к тебе никакого отношения. Посмотри мне в глаза! – В его голосе прозвучала властная нотка. – Что бы ты ни делал, как бы себя ни вел, ты ничего не смог бы изменить. Это не твоя вина.
   Легкий ветерок шуршал в листьях и доносил запах кипарисов. Жюстин вдруг почувствовал, будто тяжесть свалилась с его плеч. На глаза навернулись слезы. О Господи, этого только не хватало!
   – Я тебе верю.
   – Ты не обязан искупать несуществующие грехи и жертвовать собой ради Филиппа.
   – Кроме меня, никто не вызволит его с этого проклятого острова. В Новом Орлеане ты не найдешь ни одного человека, которому была бы известна хотя бы десятая доля того, что знаю о Доминике Легаре я.
   – А если я верну Филиппа, но потеряю тебя?
   Лицо Жюстина вдруг расплылось в улыбке.
   – Неужели тебя это волнует?
   Макс схватил его за шиворот, словно пес шкодливого щенка. Этот жест мог бы показаться смешным, если бы его сделал человек менее внушительного роста, чем Макс.
   – Представь себе, волнует! Именно это я и пытаюсь втолковать тебе, глупец.
   – Ты мне тоже дорог, отец.
   – Я не хочу тебя потерять.
   – Не потеряешь, если не будешь вмешиваться.
   Они пошли по аллее дальше. Макс вдруг неожиданно сказал:
   – Есть еще кое-что, о чем я хочу рассказать тебе.
   – О чем это ты? – осторожно спросил Жюстин.
   – Комендант базы Мэтьюз и лейтенант Бенедикт собирают силы, чтобы напасть на остров.
   Жюстин остановился.
   – Что? И ты давно об этом знал?
   – Несколько недель, не меньше.
   – Почему, черт побери, ты не сказал мне об этом? – сердито спросил Жюстин.
   – Мне казалось, тебе это ни к чему.
   – Тысяча чертей! И когда же планируется операция?
   – Послезавтра.
   – Послезав… – Жюстин, не договорив, выругался:
   – Идиоты! Там в гавани стоят суда, вооруженные дальнобойными орудиями. Они перебьют половину солдат, прежде чем Мэтьюз успеет подойти к острову достаточно близко, чтобы его обстрелять.
   – Возможно. Но Легар стал слишком серьезной угрозой. Власти не могут больше не обращать внимания на его наглость.
   – Ты рассказал Мэтьюзу о Филиппе? О том, что его, возможно, держат в плену на острове?
   – Конечно, не рассказал. Если бы рассказал, то тебя немедленно арестовали бы.
   – Поезжай к ним и расскажи все, отец. Обо мне, о Филиппе и о спектакле, который мы перед ними разыграли.
   – Нет, – решительно заявил Макс. – Если ты надеешься на их милосердие, сынок, то ты быстро убедишься: по отношению к тебе они по-прежнему непреклонны. И дня не пройдет, как ты будешь качаться на виселице.
   – Я могу им помочь. Убеди их в этом. Узнай, на какое время назначена атака – с точностью до минуты. Уговори их подождать, пока я не поменяюсь с Филиппом местами.
   – Интересно, и как ты собираешься помогать военным морякам?
   – На Вороновом острове со мной будут мои люди, меня поддержат. Мы будем действовать из лагеря врага, с острова. Скажи Мэтьюзу, что мы подожжем склады боеприпасов, захватим крепостные пушки и сомнем линию обороны в гавани. Тогда эскадра сможет легко захватить остров.
   Макс покачал головой:
   – Слишком велик риск, что-нибудь может не сработать.
   – Такую возможность никогда нельзя исключать, но нам придется на это пойти, отец. Ради Филиппа. Заставь Мэтьюза понять, что я могу им помочь. Убеди его. Макс молча кивнул.
   Жюстин с облегчением понял, что отец сделает так, как он его просит.
   – Отец, ты, конечно, понимаешь, что потом мне придется исчезнуть навсегда?
   – Я не теряю надежды добиться для тебя помилования.
   – На это не хватит ни твоих денег, ни влияния. Если меня не поймают, я уеду и, будем надеяться, меня сочтут погибшим.
   – И мы никогда больше тебя не увидим? – тихо спросил Макс.
   – Нет, – чуть помедлив, ответил Жюстин.
   – А Селия?
   Жюстин ответил не сразу. Макс взглянул на сына. Тот смотрел куда-то вдаль отсутствующим взглядом.
   – Ей будет лучше с Филиппом, – сказал он наконец.

* * *

   До самого вечера Жюстин работал по хозяйству: забил доски на колокольне, убрал с дороги упавшее дерево, которое перекрыло аллею, ведущую к дому. Ему помогали рабы, и он невольно поймал себя на парадоксальной мысли: на Вороновом острове среди жестоких пиратов темнокожие пользовались такой же свободой и авторитетом, как и любой белый человек, а здесь, в цивилизованном, благополучном мире, они были бесправными рабами. Например, его товарищ Ог, умный, проницательный, талантливый человек, был бы рабом, и они не могли бы даже сидеть рядом за обеденным столом. Дружба с Огом и годы суровой жизни бок о бок с другими чернокожими матросами с «Бродяги» в корне изменили его представления о справедливости.
   В Новом Орлеане считалось обычным, если белый мужчина брал в любовницы мулаток, а мужчине, в жилах которого текла хотя бы капля негритянской крови, за любовную связь с белой женщиной грозила казнь через повешение. Недавно отец с некоторым смущением признался, что подумывает об освобождении рабов. Жюстин надеялся, что так и будет, хотя и понимал: из-за этого Волераны могут поссориться со многими почтенными креольскими семействами.
   Селия вместе с Ноэлайн целый день ухаживала за больной негритянкой, и Жюстин был даже рад ее отсутствию. Он боялся увидеть ее, увидеть, чтобы потом потерять. Чем сильнее он любил ее, тем важнее для него становилось ее счастье. Оно было даже важнее, чем его собственная жизнь. С Филиппом она будет в безопасности. Постепенно привыкнет к нему и будет довольна жизнью. Только это и имело значение.

* * *

   Риск шагал по направлению к крепости, освещенной последними лучами заходящего солнца. Как из-под земли перед ним выросли трое пиратов и преградили дорогу.
   – Черт бы вас побрал, безмозглые ублюдки! Уберите свои лапы. Я здесь по приглашению Ника Легара! – завопил он.
   Изрыгая проклятия и угрозы, троица заставила его отдать саблю, пистолет, нож и лишь потом повела в крепость. Заметив в толпе нескольких матросов из бывшей команды «Бродяги», Риск с бесшабашной ухмылкой задиристо крикнул им:
   – Эй вы, гнусные предатели!
   Его довольно бесцеремонно препроводили в личные апартаменты Легара. Можно было бы ожидать, что такой баснословно богатый человек, как Легар, окружит себя сказочной роскошью. Однако его жилище было обставлено удручающе бедно. Риск видывал в своей жизни тюремные камеры, и даже в них было больше комфорта, чем здесь. Легар сидел на низенькой жесткой скамье, положив руки на прямоугольный стол.
   – Я вас ждал, мистер Риск, – холодно произнес он. Свет лампы отражался красными огоньками в темных зрачках его глаз.
   Риск издевательски поклонился:
   – Как видите, Грифон откликнулся на ваше любезное приглашение, капитан Легар. А теперь, если не возражаете, я хотел бы взглянуть на другую жертву вашего гостеприимства, а именно на доктора Волерана.
   – Ну как же, как же, пойдемте нанесем ему визит. – Легар встал. – А по дороге, мистер Риск, обсудим с вами кое-какие вопросы…
   – Да, условия обмена.
   – Может быть, сначала поговорим о вашем будущем?
   – Говорите о чем хотите, – небрежно заявил Риск. – Я туг на ухо.
   Легар открыл дверь, не сводя холодного взгляда с лица Риска.
   – Надеюсь, вы все же кое-что услышите. По-моему, Грифон поступает с вами нечестно, мистер Риск. Вы оказываете ему услугу, а он взамен ничего не дает вам.
   – Это называется преданностью.
   – Дорогая штука эта преданность. Я имею в виду, вам она дорого обходится.
   – Зря стараетесь, – напряженно сказал Риск.
   – Я еще не закончил.
   Легар шел в подземную тюрьму, и Риск следовал за ним шаг в шаг.

* * *

   На следующий вечер Жюстин ждал Риска у ручья. Он не виделся с Селией уже целые сутки. Она не отходила от тяжелобольной негритянки. Жюстин был уверен: Риск подтвердит, что Филипп жив, и дальше все пойдет по плану. Он любил Филиппа. Он любил бы его, даже если бы брат не был самым великодушным и благородным человеком из всех, кого он знал. Жюстин вздрогнул. Одному Богу известно, что могли с ним сделать пять месяцев тюремного заключения. О, с каким наслаждением он за все расплатится с Легаром!
   Раздались шаги и тихий голос Селии:
   – Жюстин… ты меня избегаешь?
   – Чего ты хочешь? – спросил он, стараясь говорить как можно короче.
   – Я хочу посидеть с тобой.
   Жюстин взглянул на нее. Селия выглядела очень усталой, от нее пахло лекарствами, и этот кисловатый запах перебивал аромат лаванды. Ему хотелось приласкать ее.
   – Ты простудишься, – только и сказал он.
   – Нет, в хижине было душно, мне приятно побыть на свежем воздухе.
   Но под порывом холодного ветра она поежилась, и он накинул свой сюртук ей на плечи.
   – Жюстин, мне действительно не холодно и…
   Она замолчала, вздохнув. Толстая шерстяная ткань хранила тепло его тела и его запах.
   – Жюстин, если Риск подтвердит, что Филипп жив… Что мы тогда будем делать?
   – Когда будем знать наверняка, тогда и подумаем об этом.
   – Звучит зловеще.
   Он окинул ее взглядом темно-синих глаз.
   – Каким бы ни был конец этой истории, нам всем придется нелегко. Ты это понимаешь, а?
   Селия улыбнулась ему, но губы ее дрожали.
   – Я буду счастлива только рядом с тобой, Жюстин, – прошептала она, – обними меня.
   Он обнял ее прежде, чем успел подумать, потому что даже под страхом смерти не смог бы отказать ей. Она положила голову ему на плечо, и он ощутил теплое дыхание на своей щеке. Прижавшись к нему, она притихла.
   – Я снова видела во сне Филиппа, – заговорила Селия. – И каждый раз одна и та же картина: он тонет, а я протягиваю к нему руки. Но я так ни разу и не смогла спасти его.
   – Скоро он вернется к тебе.
   – Что ты имеешь в виду?
   – Ш-ш-ш… – Жюстин приложил палец к губам, заметив лодку Риска.
   Заметив парочку, Джон Риск усмехнулся. Жюстин спустился к воде, подтянул лодку, и Риск выпрыгнул на берег. Его взгляд задержался на Селии.
   – Он жив? – нетерпеливо спросила она.
   – Жив, – фыркнув, ответил Риск. – Жив, здоров и аж чешется от нетерпения увидеть тебя, дорогуша.
   Жюстин выругался. Селия была слишком чиста, чтобы знать, что среди пиратов слово «чешется» имеет сугубо сексуальный смысл.
   – Там с ним плохо обращались?
   – Его держали в тюрьме под крепостью, – сказал Риск, взглянув на Жюстина. – Вы знаете, о чем я говорю, капитан. Там обычно держат рабов, когда загоны переполнены. Клянусь Богом, капитан, вы с ним похожи как две капли воды!
   – Ты видел там Ога? – спросил Жюстин.
   – Нет. Откуда?
   – Разве Ог на острове? – удивилась Селия. Мужчины замолчали. Жюстин взял ее за плечи:
   – Возвращайся в дом.
   – Не прогоняй меня, я буду вести себя тихо, я больше ни словечка…
   – Возвращайся в дом, – повторил он тихо, в упор глядя на нее. Селия смущенно опустила голову и ушла, ругая себя за то, что не смогла удержать язык за зубами.

* * *

   Лизетта укачивала Рафа, Эвелина играла с куклами, Анжелина, младшая, капризничала. Селия уговорила ее пойти в гостиную. В камине потрескивали дрова, и теплые отблески огня освещали комнату. Анжелина устроилась на коленях у Селии, и они принялись разглядывать рисунки в ее альбоме. Анжелина придумывала разные смешные истории о людях, изображенных на рисунках. Селия понемногу отвлекалась от мыслей о Филиппе и с удовольствием слушала очередную сказку девочки.
   Как повезло Лизетте Волеран, думала она. У нее трое очаровательных детишек, любящий муж, большой дом, много друзей. Селия тоже имела бы все это, живи она с Филиппом. Возможно, и сейчас еще не поздно. Но сама она больше не хотела для себя такой жизни. Она весьма смутно представляла себе, какая жизнь ждет ее с Жюстином, но это было не важно. Он будет любить ее так, как любят немногих женщин. Ее братья и отец, несомненно, решили бы, что она лишилась рассудка. Селия всегда была такой спокойной, такой уравновешенной и такой предсказуемой. Она печально улыбнулась и вновь переключила внимание на Анжелину.

* * *

   Максимилиан ждал Жюстина в библиотеке. В желтых отблесках огня четко очерченное лицо Макса напоминало бронзовую маску.
   – Филипп жив, – сказал Жюстин. – Джон подтвердил это.
   Макс шумно вобрал в себя воздух.
   – С ним все в порядке?
   – Он в плену у Легара и потому едва ли пребывает в добром здравии.
   – Я сию же минуту отправлюсь к Мэтьюзу. Будем надеяться, он поддержит твой план.
   – Постарайся убедить его, отец.
   – Конечно, – рассеянно сказал Макс, выходя из библиотеки.
   Жюстин направился в гостиную. Остановившись в дверях, он незаметно наблюдал, как девочка водит пальчиком по рисунку Селии…
   – И принцесса пошла туда, – рассказывала она Селии.
   – В пещеру дракона?
   – Да, чтобы найти украденное сокровище короля.
   Карандаш Селии так и летал по странице, делая набросок.
   – Но тут вернулся дракон и нашел ее в своей пещере. Что тогда сделала принцесса?
   – Она приручила дракона.
   – Но это был очень злой дракон!
   – Нет, просто он был очень грустный.
   Селия улыбнулась и поцеловала девочку в макушку.
   – Бедненький дракон, – пробормотала она.
   – Да, бедненький грустный дракон…
   Слушая сказку, Жюстин ощутил щемящую боль в груди. Он еще никогда не видел Селию такой нежной, ласковой. И вдруг осознал, как много ему предстоит потерять. Ему вдруг захотелось дать ей детей, захотелось жизни, о которой он прежде никогда не мечтал.
   История о грустном драконе закончилась, и Селия, подняв глаза, встретила взгляд синих глаз. Она спустила Анжелину с колен.
   – Дорогая, – сказала она девочке, отдавая ей рисунок, – посмотри, не освободилась ли мама.
   – Я хочу еще сказку.
   – После ужина. Обещаю тебе.
   Укоризненно взглянув на Жюстина, словно понимая, что он виноват в том, что сказка закончилась слишком быстро, Анжелина неохотно вышла из комнаты.
   Он не подошел к Селии, оставшись стоять в дверях.
   – Что ты задумал? – сказала она тревожно.
   – Тебе незачем знать.
   – Но я должна знать… – Селия вдруг замолчала, заметив растерянность в его взгляде. – Жюстин, почему ты так смотришь на меня? Что должно произойти?
   – Филипп вернется. А ты его жена. Как только он будет дома, я исчезну.
   – Я уеду с тобой.
   – Нет.
   – Нет? Жюстин, ты хочешь оставить меня здесь?
   – Именно это я и намерен сделать. Когда вернется Филипп, ты будешь ему нужна. Ты его жена.
   – Я хочу помочь ему. Но женой его быть не смогу. Я дам ему свободу. Они с Бриони любят друг друга, а я принадлежу тебе.
   – Ты замужем за ним, Селия.
   Селия хотела подойти к нему, но не слушались ноги.
   – Неужели после всего, что ты мне говорил, после всех обещаний ты…
   – Мужчины много чего говорят и обещают, когда надо затащить женщину в постель.
   У Селии перехватило дыхание.
   – Я знаю, что ты любишь меня, – тихо сказала она.
   – И я так думал. Но ты была права: я способен только на минутное увлечение.
   Он произнес это очень убедительно, но Селия не поверила. От ее глаз не укрылась бившаяся у виска синяя жилка. Жюстин хочет казаться бессердечным. Но это не правда. Селия все поняла, и ей стало легче дышать, вернулась уверенность в себе.
   – Ты мне лжешь, – сказала она.
   – Это не ложь. Я получил от тебя то, что хотел. А теперь между нами все кончено.
   Селия подошла к нему. Жюстин весь подобрался при ее приближении и стал похож на свирепого английского дога, внезапно растерявшегося перед маленьким котенком.
   – Я тебе не верю.
   – В таком случае ты просто дурочка. К тебе возвращается муж, и я с радостью доставлю его сюда. Я устал от тебя.
   – Ты думаешь, мне будет лучше, если я останусь здесь? Что ж, возможно… возможно, я буду здесь в большей безопасности, но я буду несчастна. Неужели ты этого для меня хочешь? – Селия попыталась обнять его, но Жюстин отстранился. – А каково будет тебе думать каждую ночь до конца своей жизни, одна ли я или в чьих-нибудь объятиях…
   Глаза его сверкнули ревнивой яростью.
   – Я буду рад избавиться от тебя!
   Селия положила руку ему на грудь.
   – Позавчерашней ночью ты умолял меня уехать с тобой. Ты говорил, что не сможешь жить без меня…
   – Это было до того, как я узнал, что Филипп жив. – Жюстин изо всех сил старался не обращать внимания на нежный запах лаванды, исходивший от нее. Но тело предало его, сердце бешено застучало. Она прижалась теплыми губами к его губам, провела кончиком языка по линии сомкнутых губ, обняла за шею. Тело его напряглось. Жюстину потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не прижать ее к себе сию же минуту. Черт бы ее побрал, все пошло не так, как он предполагал!
   – Я не люблю тебя, – сказал он, пытаясь высвободиться из кольца ее рук. – Я не…
   Она поцеловала его, долго и нежно.
   В полном смятении Жюстин отстранил Селию от себя, бормоча проклятия. В ее потемневших глазах появилось торжествующее, чуть насмешливое выражение.
   – Наверное, и теперь ты будешь утверждать, что твои чувства ко мне – всего лишь вожделение, а не любовь?
   Жюстин молчал. Судя по его виду, он был готов задушить ее.
   – Я не ребенок и способна принимать решения самостоятельно, – сказала Селия. – Я решила связать свою жизнь с твоей. Если ты меня вздумаешь бросить, я всю оставшуюся жизнь буду искать тебя. – Она подняла голову и заглянула в его ошеломленные глаза. – Так что лучше уж скажи, что вы затеваете, или я узнаю об этом сама.
   Он схватил ее за плечи и грубо встряхнул. Потом приподнял над полом, так что лица их оказались напротив.
   – Останься дома, – медленно, будто внушая ей, сказал Жюстин. – Не ходи никуда. Держись подальше от ручья. Она побледнела.
   – Ты делаешь мне больно. Он не ослабил хватки.
   – Я хочу защитить не только тебя, но и Филиппа. И себя. Ты ведь не захочешь стать причиной моей смерти?
   – Нет, – с ужасом прошептала Селия и с трудом глотнула воздух.
   Жюстин застонал:
   – Черт тебя побери, только этого не хватает!
   – Я боюсь.
   Он опустил ее на пол и отстранил от себя.
   – Ты собираешься поменяться с ним местами? – Она презрительно фыркнула. – Именно этого и добивается Легар. Когда это произойдет? Скоро? Сегодня ночью?
   – Да.
   – Где это произойдет? – Он промолчал, и она горько усмехнулась. – Где? Если ты скажешь мне, от этого ничего не изменится. Я не настолько глупа, чтобы надеяться остановить тебя. Просто хочу знать. Я имею на это право.
   Жюстин взъерошил волосы.
   – В Рукаве Дьявола, – пробормотал он.
   Селия уже довольно хорошо ориентировалась в окрестностях Нового Орлеана, и ей было известно это место. Это была узкая заболоченная протока между рекой и озером, на берегу которого несколько месяцев назад она провела ночь с Жюстином. Время от времени протоку приходилось расчищать, чтобы болотный ил и песок совсем ее не перекрыли.
   – Это место предложил Легар?
   – Да.
   Она смахнула слезы.
   – Значит, все идет в соответствии с его планом?
   – Я справлюсь, Селия.
   – А как я узнаю? Ведь если ты останешься жив, ты не вернешься за мной?
   Жюстин не ответил.
   Селия закусила губу, чтобы не разрыдаться. Она понимала, что не сможет остановить его.
   – Не оставляй меня, Жюстин!
   – У тебя будет Филипп.
   Селию охватило отчаяние. Он собирается покинуть ее и думает, что делает это для ее же блага.
   – Нет, не будет, – всхлипнула она. – Неужели ты ничего не понимаешь?
   Она презирала себя за бессильные слезы, но не могла сдержать их. Она выбежала из комнаты, желая только одного – укрыться от всего мира в своем флигеле.

* * *

   Макс терпеливо ждал в гостиной, когда выйдет капитан Мэтьюз. Учитывая столь поздний час и неофициальный характер встречи, многие мужчины позволили бы себе появиться перед посетителем в домашнем халате. Но не капитан Мэтьюз. Мэтьюз спустился вниз в военном френче, брюках и ботинках. Отсутствовал только парик. Он провел широкой квадратной ладонью по лысеющей голове, пригладив короткие седые волосы. Потом, нахмурив брови, подошел к Максу.
   – Макс Волеран, – сказал он, – надеюсь, у вас имеется веская причина пожаловать ко мне в неурочный час?
   – Вы не ошиблись, – ответил Макс, обменявшись рукопожатием с комендантом военно-морской базы. – Извините, что нарушил ваш покой, но у меня не было выбора.
   Мэтьюз жестом пригласил его сесть. Если бы капитан был креолом, он предложил бы гостю что-нибудь выпить или сигару, но у американцев это было не принято.
   Капитан был родом из Пенсильвании, отличился на войне в Триполитании и служил в Департаменте военно-морского флота в Вашингтоне. После недавней войны с британцами Мэтьюз получил назначение в Новый Орлеан. Все его попытки очистить Мексиканский залив of пиратов пока не увенчались успехом, и ему казалось, что причиной тому снисходительное отношение креолов к контрабандистам.
   – Месье Волеран, – сказал Мэтьюз, – то, что я собираюсь сказать, несомненно, покажется вам неучтивым. Креолы, как я понял, прежде чем перейти к существу разговора, долго ходят вокруг да около. Пожалуйста, сразу переходите к делу. Я устал, месье, и мне предстоит напряженная работа в течение последующих нескольких дней.
   – Само собой разумеется, – вежливо ответил Макс. – Я пришел, чтобы обсудить операцию по захвату Воронова острова.
   Физиономия Мэтьюза сначала побледнела, потом побагровела.
   – Операцию… Но предполагалось, что об этом никто не знает! Кто… Каким образом…
   – У меня есть свои источники информации, – скромно сказал Макс.
   Комендант военно-морской базы выкатил глаза, подбородок его задрожал.
   – Я сыт по горло лицемерными креолами, всеми вашими интригами и вашими шпионами! Я требую, чтобы вы назвали мне лицо или лиц, передавших вам сведения, угрожающие безопасности правительства, военно-морского флота… и государства, наконец!
   – Капитан Мэтьюз, – сказал Макс, – я прожил в Новом Орлеане всю жизнь. За эти годы я привык к тому, что меня касается все, что здесь происходит. Давно уже было ясно, что рано или поздно вам придется принять решительные меры против пиратов.
   В гостиной воцарилась гробовая тишина. Макс с непроницаемым выражением лица выдержал недоверчивый взгляд капитана.
   – Зачем вы пришли сюда? – без обиняков спросил Мэтьюз.
   – Просить, чтобы вы отсрочили начало атаки.
   – Отсрочил? Зачем мне, черт возьми, делать это? Опомнитесь, приятель, ваш сын пострадал от этих мерзавцев!
   – Он все еще страдает в их руках, – тихо заметил Макс.
   – Что вы имеете в виду?
   – Он все еще в плену. Мой сын Филипп находится на Вороновом острове.
   – Это еще что за бред? Если ваш сын находится на Вороновом острове, то кто же жил в вашем доме в течение… – И тут Мэтьюз осекся.
   – Мой второй сын, Жюстин. Известный также под именем капитана Грифона.
   Мэтьюз в ярости уставился на него:
   – Черт побери, он будет повешен! И может быть, вы вместе с ним.
   – Может быть, прежде чем принимать решение, вы соблаговолите выслушать меня? У меня есть предложение.
   – Подкупать меня бесполезно!
   – Жюстин предлагает помощь. До прибытия вашей эскадры он берется уничтожить оборонительные укрепления на острове.
   – Я этому не верю. Даже если бы он был в состоянии сделать то, о чем вы говорите, – зачем это ему? Почему я должен ему доверять? Или вам, если уж на то пошло?
   – Потому что и он, и я хотим одного и того же, – печально произнес Макс.
   – Чего именно? Выставить меня на посмешище?
   – Спасти Филиппа. Вы, наверное, уже поняли, как крепки у креолов родственные связи. Я не задумываясь отдал бы свою жизнь за жизнь любого из членов моей семьи. В этом отношении Жюстин ничем не отличается ни от меня, ни от любого другого креола.