Страница:
– Нет!
Хантер рассмеялся над поспешностью ее ответа и подтянулся выше, к ее лицу.
– Сними, – вкрадчиво попросил он, стягивая неглиже с ее белоснежного плеча.
– Погаси сначала лампу.
– Но я хочу тебя видеть, – возразил он и поцеловал нежную кожу, уткнувшись ей под мышку. – И хочу, чтобы ты видела меня.
Лара настороженно смотрела на мужа. В темноте все было бы проще. Проще отделить ее привычный облик от той неведомой сущности, которая охотно предавалась занятиям, слишком интимным, чтобы требовался свет. Она не хотела видеть, что происходит между ними.
– Нет, – жалобно проговорила Лара, и он уловил нерешительные нотки в ее голосе.
– Сладкая моя, – прошептал Хантер ей в плечо, – попытайся хотя бы раз.
Лара безропотно лежала, позволив Хантеру стянуть неглиже с ее плеч и спустить к ногам. В тусклом свете лампы женщина казалась беззащитной и уязвимой. Он притянул ее к себе, тесно прижавшись своим полностью одетым телом к ее обнаженной коже.
– Помоги мне, – сказал он.
Лара послушно занялась пуговицами на его измятой рубашке, тонкое полотно которой впитало его тепло. Он покорно ждал, но его напряженные мускулы дрожали от нетерпения, грудь бурно вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Когда Лара помедлила, возясь с французскими запонками, сто рука сжалась в кулак.
– Я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Больше всего на свете.
Прежде чем она успела покончить с запонкой, Хантер стремительным движением прижал се к постели и склонился над ней. Полы его рубашки разошлись и упали по обе стороны ее обнаженного тела. Его взгляд скользнул по ней, жадно впитывая каждую черточку. Он прильнул к ее губам, удерживая на локтях вес своего тела. Сильные бедра, бугрящаяся мускулами грудь нависли над ней. Никогда прежде Лара не осмеливалась проявить интерес к его телу. Она нерешительно коснулась обнаженной груди, твердой и неожиданно гладкой под ее ладонью, темных бугорков сосков, гибкой талии. Почти звериная гибкость его подтянутого, жилистого тела представляла собой разительный контраст с плотной, упитанной фигурой Хантера, какой она помнила ее.
Он скользнул вниз по ее телу и принялся играть грудями, приподнимая их ладонями и пощипывая пальцами соски. Накрыв губами один из упругих холмиков, он втянул сосок в рот и прихватил его зубами. Лара застонала, завороженная видом его темноволосой головы, блуждающей по ее груди, пока он покусывал и сосал, переходя от одной груди к другой. Странное лихорадочное чувство охватило ее. Узел, сжимавший внутренности, развязался, защитные барьеры рухнули. Почувствовав на животе его руку, она раздвинула ноги в предвкушении его прикосновения, вторжения – всего, чего он пожелает.
Ощутив ее внезапную капитуляцию, Хантер с еще большим жаром заскользил губами по ее телу, покрывая поцелуями талию, живот, бедра.., мягкую поросль между ними, вдыхая ее интимный аромат. Его пальцы проникли через завитки, нежно раздвинув плоть, чтобы добраться до желанного местечка, и он прижался к нему губами. Лара выгнулась, охваченная пламенем наслаждения, такого острого, что она ужаснулась, и слезы обожгли ее глаза. Задыхаясь и дрожа от огненных кругов его языка, она вдруг почувствовала, как он скользнул ниже, глубже, вторгаясь в нее с изысканной нежностью. Тяжестью своей груди он прижимал ее раздвинутые ноги, пока его язык дарил ей ощущения неистовой силы.
Лара рванулась вверх, приподнявшись на локте, вцепившись свободной рукой в спутанную гриву густых волос мужа. Сердце бешено билось в ее груди, в голове помутилось, все ее чувства и сознание сосредоточились на том месте, к которому приник его рот. Он поклонялся ей, вкушал, опустошал, пока наслаждение не стало нестерпимым, и она застонала от мучительно сладких спазмов освобождения.
После того как затихли последние судороги, Хантер приподнялся и посмотрел в полные смятения, мокрые от слез глаза жены. С серьезным выражением лица он стер с ее щек следы слез. Дрожащими пальцами Лара коснулась его рта, его губ, хранивших влагу ее собственного тела.
Колено Хантера раздвинуло ее бедра, и она тотчас же раскрылась перед ним, каждой частичкой своего существа доверяясь ему. Он на ощупь расстегнул панталоны, и она мгновенно ощутила давление его плоти, упершейся в мягкую расселину в ее теле. Лара собралась с духом, сознавая, что наступил момент боли. Он вошел в нес так медленно, постепенно погружаясь в манящую глубину, что она не испытала ничего, кроме ощущения восхитительной полноты. Ее лоно принимало вторжение его массивной плоти, проникавшей все глубже, пока Лара не издала стон изумления и восторга.
Полностью соединившись с ней, Хантер замер и уткнулся лицом в благоухающий изгиб ее плеча. Она ощущала дрожь, сотрясающую его большое тело в мучительных усилиях сдержать свою страсть.
– Все хорошо, – прошептала она, нежно проводя ладонью вдоль его спины. Ее бедра приподнялись ему навстречу, и она задохнулась от ощущений, вызванных этим едва заметным движением.
– Нет, Лара, – непослушным голосом глухо произнес Хантер. – Подожди… Боже, я не могу…
Она вновь подалась вверх, еще глубже приняв его в себя. Шелковистая ласка стала последней каплей. Он застонал и даже без толчка достигнул вершины, погрузившись в пучину наслаждения.
После долгой паузы его трепещущее тело успокоилось, и Хантер откатился в сторону, увлекая ее за собой. Все еще тяжело дыша, он грубовато поцеловал ее, оставив у нее на губах возбуждающий соленый привкус, который совсем не показался ей неприятным.
Лара заговорила первой, не отрывая лица от его груди:
– Ну а теперь можно погасить лампу?
Его смех пророкотал под ее щекой. Без всяких возражений он на минуту выбрался из постели, скинул одежду и потянулся к лампе. В наступившей темноте муж вернулся к ней.
– Не надо, – промурлыкал Хантер. – Мне нравятся лунные блики на твоей коже.
Он не спал, заинтересованно разглядывая ее. Лара бросила взгляд на свое тело, подсвеченное голубовато-белым сиянием, струившимся через полуоткрытое окно, и потянула на себя простыню.
Хантер выхватил тонкое полотно из ее пальцев и полностью сдернул его. Его пальцы коснулись вершинок серебристых округлостей ее груди, разделенных затененной ложбинкой. Повернувшись к мужу, Лара нашла его губы, и он влился в ее рот с такой страстью и пылом, что ее пульс участился. Обхватив ладонями ягодицы, он притянул к себе ее бедра.
Твердая, возбужденная мужская плоть прижалась к ее животу, превратившись из орудия насилия в источник наслаждения. Лара осторожно потянулась к ней, обхватив пальцами напрягшийся ствол, гладя шелковистую горячую кожу. Его тело, содрогнулось, откликаясь на ее ласку. Хантер мог бы многому научить ее, но позволял ей изучать его, руководствуясь собственными побуждениями. Женская ладонь переместилась ниже, взвешивая его тяжесть, и скользнула вверх, к гладкой широкой вершинке. Он застонал и с низким урчанием прильнул губами к ее шее, с трудом сдерживая свое желание.
Подняв и разведя ее колени, он расположился между ее бедер и овладел ею, глубоко вонзившись одним плавным толчком. Лара ахнула и заерзала, приспосабливаясь к нему. После мгновенного неудобства ее тело радостно приняло его в свои влажные глубины. Хантер начал равномерно и уверенно двигаться в ней, сгибаясь при каждом толчке, чтобы теснее прижаться к ее женскому естеству. Лара приподнялась ему навстречу, обхватив его бедрами, вцепившись руками в тугие мускулы спины. Твердый и нежный, он вел ее в восхитительном ритме, проникая все глубже и глубже… Волна наслаждения захлестнула ее с головой.
Лара вскрикнула, достигнув пика. Дрожь наслаждения прокатилась по ней, тело наполнилось всплеском восторга. Она была в равной степени счастлива разделить с Хантером радость завершения и чувствовать, сжимая мужа в объятиях, неподвластный ему трепет его тела.
Он еще долго оставался в ней, не отрывая губ от ее рта, вкушая и лаская. Лара мечтательно гладила его густые волосы, нащупав местечко за ухом, где кожа была нежной, как у ребенка. Она почувствовала, что он шевельнулся, собираясь выйти из нее, и издала возглас протеста:
– О нет…
– Я раздавлю тебя, – прошептал Хантер, перекатываясь на бок.
Его бедро вторглось между ее бедрами, пальцы рассеянно шевелили влажные завитки, успокаивая и в то же время возбуждая.
– У тебя так было с леди Карлайсл? – спросила Лара, глядя в его затененное лицо.
– У меня ни с кем не было ничего подобного. Довольная ответом; Лара уютно устроилась рядом, прижимаясь щекой к его груди.
– Хантер?
– М-м-м?
– Что тебе сказала вечером леди Карлайсл? Его пальцы замерли. Она почувствовала, как тело напряглось, а в голосе прозвучало раздражение, когда он ответил:
– Эстер была весьма разочарована, когда я дал ей понять, что не намерен возобновлять нашу связь. Собственно говоря, она так огорчилась, что заявила, будто я не настоящий Хоуксворт.
– О-о!.. – Лара не отрывала лица от его груди. – Ты думаешь, она может объявить это публично? – осторожно поинтересовалась она.
Его плечи шевельнулись.
– Сомневаюсь. Высшее общество решит, что такого рода претензии вызваны оскорбленным самолюбием. А Эстер не имеет ни малейшего желания делать из себя посмешище в глазах света.
– Конечно. – Лара моргнула, щекоча ресницами его грудь. – Прости.
– За что?
– За то, что испортила вечер.
– Ну… – Его пальцы скользнули в ее лоно и слегка повернулись, заставив ее затрепетать. Он погрузился глубже, трогая и исследуя ее с поистине дьявольской ловкостью. – Но ты возместила все с лихвой, – вкрадчиво проговорил Хантер. – Разве нет?
– Да.., да. – И ее губы раскрылись, прильнув к его груди со вздохом удовольствия.
– Мама, мамочка…
Лара зевнула и открыла глаза, зажмурившись от яркого утреннего солнца. К своему ужасу, она увидела стоящего рядом с постелью Джонни. Его маленькое личико едва возвышалось над кроватью, вихры черных волос торчали на макушке. Он был босиком, чумазый, в одной ночной рубашке.
Сообразив, что ребенок застал ее в постели Хантера, Лара оглянулась и увидела своего мужа, который тоже изволил проснуться. Придерживая одеяло у горла, она повернулась к Джонни.
– Почему ты встал так рано? – спросила она.
– Цыплята вылупились!
Стряхивая остатки сна, Лара вспомнила о гнезде курицы, за которым они наблюдали последние несколько дней.
– Откуда ты знаешь, милый?
– Я только что их видел. – Его невинный взгляд переключился с нее на Хантера, который сел в постели, приглаживая всклокоченные волосы. Простыня упала до пояса, грудь его была обнажена.
– Доброе утро, – спокойно сказал Хантер, словно все происходящее было в порядке вещей.
– Доброе утро, – бодро ответил Джонни, снова обратив свое внимание на Лару. – Мама, а почему ты не в своей постели?
Вздрогнув от его вопроса, Лара решила, что самое простое объяснение будет и самым лучшим.
– Потому что лорд Хоуксворт вчера пригласил меня лечь спать здесь.
– А где твоя ночная рубашка?
Ее щеки зарделись, и, стараясь не смотреть на Хантера, она ответила:
– Мне так хотелось спать, что я, должно быть, забыла ее надеть.
– Глупая мамочка! – захихикал малыш над ее оплошностью.
Лара улыбнулась ему:
– Сходи за своим халатом и тапочками.
Когда ребенок исчез из виду, Хантер потянулся к Ларе, но она откатилась и выскользнула из постели. Обнаружив на попу его небрежно брошенную рубашку, она воспользовалась ею, чтобы прикрыть наготу. Придерживая рубашку на груди, Лара посмотрела на распростертое на кровати длинное тело мужа. Их взгляды встретились, и они обменялись неуверенными улыбками.
– Как ты? – мягко спросил Хантер.
Лара ответила не сразу, пытаясь найти определение чувству, которое переполняло все ее существо. Это была странная смесь радости, покоя и тепла – более совершенное и чудесное ощущение, чем все, что ей приходилось испытывать прежде. Она не хотела расставаться с Хантером ни, на минуту – хотела провести с ним весь день и все последующие дни, пока не узнает о нем все, даже самую незначительную мелочь.
– Я счастлива, – сказала она. – Так счастлива, что мне даже страшно.
Его глаза стали темными и мягкими, как патока.
– Почему же страшно, любовь моя?
– Потому что я хочу, чтобы это никогда не кончалось. Хантер жестом поманил ее к себе, но она рискнула приблизиться лишь настолько, чтобы скользнуть по его губам мимолетным поцелуем, и тут же резво отскочила.
– Куда ты собралась? – полюбопытствовал он.
Лара задержалась в дверях, с улыбкой взглянув на мужа:
– Оденусь и пойду смотреть на цыплят.
Глава 15
Хантер рассмеялся над поспешностью ее ответа и подтянулся выше, к ее лицу.
– Сними, – вкрадчиво попросил он, стягивая неглиже с ее белоснежного плеча.
– Погаси сначала лампу.
– Но я хочу тебя видеть, – возразил он и поцеловал нежную кожу, уткнувшись ей под мышку. – И хочу, чтобы ты видела меня.
Лара настороженно смотрела на мужа. В темноте все было бы проще. Проще отделить ее привычный облик от той неведомой сущности, которая охотно предавалась занятиям, слишком интимным, чтобы требовался свет. Она не хотела видеть, что происходит между ними.
– Нет, – жалобно проговорила Лара, и он уловил нерешительные нотки в ее голосе.
– Сладкая моя, – прошептал Хантер ей в плечо, – попытайся хотя бы раз.
Лара безропотно лежала, позволив Хантеру стянуть неглиже с ее плеч и спустить к ногам. В тусклом свете лампы женщина казалась беззащитной и уязвимой. Он притянул ее к себе, тесно прижавшись своим полностью одетым телом к ее обнаженной коже.
– Помоги мне, – сказал он.
Лара послушно занялась пуговицами на его измятой рубашке, тонкое полотно которой впитало его тепло. Он покорно ждал, но его напряженные мускулы дрожали от нетерпения, грудь бурно вздымалась, словно ему не хватало воздуха. Когда Лара помедлила, возясь с французскими запонками, сто рука сжалась в кулак.
– Я хочу тебя, – хрипло произнес он. – Больше всего на свете.
Прежде чем она успела покончить с запонкой, Хантер стремительным движением прижал се к постели и склонился над ней. Полы его рубашки разошлись и упали по обе стороны ее обнаженного тела. Его взгляд скользнул по ней, жадно впитывая каждую черточку. Он прильнул к ее губам, удерживая на локтях вес своего тела. Сильные бедра, бугрящаяся мускулами грудь нависли над ней. Никогда прежде Лара не осмеливалась проявить интерес к его телу. Она нерешительно коснулась обнаженной груди, твердой и неожиданно гладкой под ее ладонью, темных бугорков сосков, гибкой талии. Почти звериная гибкость его подтянутого, жилистого тела представляла собой разительный контраст с плотной, упитанной фигурой Хантера, какой она помнила ее.
Он скользнул вниз по ее телу и принялся играть грудями, приподнимая их ладонями и пощипывая пальцами соски. Накрыв губами один из упругих холмиков, он втянул сосок в рот и прихватил его зубами. Лара застонала, завороженная видом его темноволосой головы, блуждающей по ее груди, пока он покусывал и сосал, переходя от одной груди к другой. Странное лихорадочное чувство охватило ее. Узел, сжимавший внутренности, развязался, защитные барьеры рухнули. Почувствовав на животе его руку, она раздвинула ноги в предвкушении его прикосновения, вторжения – всего, чего он пожелает.
Ощутив ее внезапную капитуляцию, Хантер с еще большим жаром заскользил губами по ее телу, покрывая поцелуями талию, живот, бедра.., мягкую поросль между ними, вдыхая ее интимный аромат. Его пальцы проникли через завитки, нежно раздвинув плоть, чтобы добраться до желанного местечка, и он прижался к нему губами. Лара выгнулась, охваченная пламенем наслаждения, такого острого, что она ужаснулась, и слезы обожгли ее глаза. Задыхаясь и дрожа от огненных кругов его языка, она вдруг почувствовала, как он скользнул ниже, глубже, вторгаясь в нее с изысканной нежностью. Тяжестью своей груди он прижимал ее раздвинутые ноги, пока его язык дарил ей ощущения неистовой силы.
Лара рванулась вверх, приподнявшись на локте, вцепившись свободной рукой в спутанную гриву густых волос мужа. Сердце бешено билось в ее груди, в голове помутилось, все ее чувства и сознание сосредоточились на том месте, к которому приник его рот. Он поклонялся ей, вкушал, опустошал, пока наслаждение не стало нестерпимым, и она застонала от мучительно сладких спазмов освобождения.
После того как затихли последние судороги, Хантер приподнялся и посмотрел в полные смятения, мокрые от слез глаза жены. С серьезным выражением лица он стер с ее щек следы слез. Дрожащими пальцами Лара коснулась его рта, его губ, хранивших влагу ее собственного тела.
Колено Хантера раздвинуло ее бедра, и она тотчас же раскрылась перед ним, каждой частичкой своего существа доверяясь ему. Он на ощупь расстегнул панталоны, и она мгновенно ощутила давление его плоти, упершейся в мягкую расселину в ее теле. Лара собралась с духом, сознавая, что наступил момент боли. Он вошел в нес так медленно, постепенно погружаясь в манящую глубину, что она не испытала ничего, кроме ощущения восхитительной полноты. Ее лоно принимало вторжение его массивной плоти, проникавшей все глубже, пока Лара не издала стон изумления и восторга.
Полностью соединившись с ней, Хантер замер и уткнулся лицом в благоухающий изгиб ее плеча. Она ощущала дрожь, сотрясающую его большое тело в мучительных усилиях сдержать свою страсть.
– Все хорошо, – прошептала она, нежно проводя ладонью вдоль его спины. Ее бедра приподнялись ему навстречу, и она задохнулась от ощущений, вызванных этим едва заметным движением.
– Нет, Лара, – непослушным голосом глухо произнес Хантер. – Подожди… Боже, я не могу…
Она вновь подалась вверх, еще глубже приняв его в себя. Шелковистая ласка стала последней каплей. Он застонал и даже без толчка достигнул вершины, погрузившись в пучину наслаждения.
После долгой паузы его трепещущее тело успокоилось, и Хантер откатился в сторону, увлекая ее за собой. Все еще тяжело дыша, он грубовато поцеловал ее, оставив у нее на губах возбуждающий соленый привкус, который совсем не показался ей неприятным.
Лара заговорила первой, не отрывая лица от его груди:
– Ну а теперь можно погасить лампу?
Его смех пророкотал под ее щекой. Без всяких возражений он на минуту выбрался из постели, скинул одежду и потянулся к лампе. В наступившей темноте муж вернулся к ней.
* * *
Лара пробудилась ото сна, в котором Психея, девственница, предназначенная в жертву крылатому змею, была избавлена от печальной участи вовремя подоспевшим Эросом.., неведомым ей мужем, который пришел к ней прошлой ночью и, невидимый, занимался с ней любовью. Перевернувшись на спину и потягиваясь, она вздрогнула, обнаружив рядом с собой мужчину, и моментально схватилась за простыню, спустившуюся на талию. Большая рука накрыла ее ладошку.– Не надо, – промурлыкал Хантер. – Мне нравятся лунные блики на твоей коже.
Он не спал, заинтересованно разглядывая ее. Лара бросила взгляд на свое тело, подсвеченное голубовато-белым сиянием, струившимся через полуоткрытое окно, и потянула на себя простыню.
Хантер выхватил тонкое полотно из ее пальцев и полностью сдернул его. Его пальцы коснулись вершинок серебристых округлостей ее груди, разделенных затененной ложбинкой. Повернувшись к мужу, Лара нашла его губы, и он влился в ее рот с такой страстью и пылом, что ее пульс участился. Обхватив ладонями ягодицы, он притянул к себе ее бедра.
Твердая, возбужденная мужская плоть прижалась к ее животу, превратившись из орудия насилия в источник наслаждения. Лара осторожно потянулась к ней, обхватив пальцами напрягшийся ствол, гладя шелковистую горячую кожу. Его тело, содрогнулось, откликаясь на ее ласку. Хантер мог бы многому научить ее, но позволял ей изучать его, руководствуясь собственными побуждениями. Женская ладонь переместилась ниже, взвешивая его тяжесть, и скользнула вверх, к гладкой широкой вершинке. Он застонал и с низким урчанием прильнул губами к ее шее, с трудом сдерживая свое желание.
Подняв и разведя ее колени, он расположился между ее бедер и овладел ею, глубоко вонзившись одним плавным толчком. Лара ахнула и заерзала, приспосабливаясь к нему. После мгновенного неудобства ее тело радостно приняло его в свои влажные глубины. Хантер начал равномерно и уверенно двигаться в ней, сгибаясь при каждом толчке, чтобы теснее прижаться к ее женскому естеству. Лара приподнялась ему навстречу, обхватив его бедрами, вцепившись руками в тугие мускулы спины. Твердый и нежный, он вел ее в восхитительном ритме, проникая все глубже и глубже… Волна наслаждения захлестнула ее с головой.
Лара вскрикнула, достигнув пика. Дрожь наслаждения прокатилась по ней, тело наполнилось всплеском восторга. Она была в равной степени счастлива разделить с Хантером радость завершения и чувствовать, сжимая мужа в объятиях, неподвластный ему трепет его тела.
Он еще долго оставался в ней, не отрывая губ от ее рта, вкушая и лаская. Лара мечтательно гладила его густые волосы, нащупав местечко за ухом, где кожа была нежной, как у ребенка. Она почувствовала, что он шевельнулся, собираясь выйти из нее, и издала возглас протеста:
– О нет…
– Я раздавлю тебя, – прошептал Хантер, перекатываясь на бок.
Его бедро вторглось между ее бедрами, пальцы рассеянно шевелили влажные завитки, успокаивая и в то же время возбуждая.
– У тебя так было с леди Карлайсл? – спросила Лара, глядя в его затененное лицо.
– У меня ни с кем не было ничего подобного. Довольная ответом; Лара уютно устроилась рядом, прижимаясь щекой к его груди.
– Хантер?
– М-м-м?
– Что тебе сказала вечером леди Карлайсл? Его пальцы замерли. Она почувствовала, как тело напряглось, а в голосе прозвучало раздражение, когда он ответил:
– Эстер была весьма разочарована, когда я дал ей понять, что не намерен возобновлять нашу связь. Собственно говоря, она так огорчилась, что заявила, будто я не настоящий Хоуксворт.
– О-о!.. – Лара не отрывала лица от его груди. – Ты думаешь, она может объявить это публично? – осторожно поинтересовалась она.
Его плечи шевельнулись.
– Сомневаюсь. Высшее общество решит, что такого рода претензии вызваны оскорбленным самолюбием. А Эстер не имеет ни малейшего желания делать из себя посмешище в глазах света.
– Конечно. – Лара моргнула, щекоча ресницами его грудь. – Прости.
– За что?
– За то, что испортила вечер.
– Ну… – Его пальцы скользнули в ее лоно и слегка повернулись, заставив ее затрепетать. Он погрузился глубже, трогая и исследуя ее с поистине дьявольской ловкостью. – Но ты возместила все с лихвой, – вкрадчиво проговорил Хантер. – Разве нет?
– Да.., да. – И ее губы раскрылись, прильнув к его груди со вздохом удовольствия.
– Мама, мамочка…
Лара зевнула и открыла глаза, зажмурившись от яркого утреннего солнца. К своему ужасу, она увидела стоящего рядом с постелью Джонни. Его маленькое личико едва возвышалось над кроватью, вихры черных волос торчали на макушке. Он был босиком, чумазый, в одной ночной рубашке.
Сообразив, что ребенок застал ее в постели Хантера, Лара оглянулась и увидела своего мужа, который тоже изволил проснуться. Придерживая одеяло у горла, она повернулась к Джонни.
– Почему ты встал так рано? – спросила она.
– Цыплята вылупились!
Стряхивая остатки сна, Лара вспомнила о гнезде курицы, за которым они наблюдали последние несколько дней.
– Откуда ты знаешь, милый?
– Я только что их видел. – Его невинный взгляд переключился с нее на Хантера, который сел в постели, приглаживая всклокоченные волосы. Простыня упала до пояса, грудь его была обнажена.
– Доброе утро, – спокойно сказал Хантер, словно все происходящее было в порядке вещей.
– Доброе утро, – бодро ответил Джонни, снова обратив свое внимание на Лару. – Мама, а почему ты не в своей постели?
Вздрогнув от его вопроса, Лара решила, что самое простое объяснение будет и самым лучшим.
– Потому что лорд Хоуксворт вчера пригласил меня лечь спать здесь.
– А где твоя ночная рубашка?
Ее щеки зарделись, и, стараясь не смотреть на Хантера, она ответила:
– Мне так хотелось спать, что я, должно быть, забыла ее надеть.
– Глупая мамочка! – захихикал малыш над ее оплошностью.
Лара улыбнулась ему:
– Сходи за своим халатом и тапочками.
Когда ребенок исчез из виду, Хантер потянулся к Ларе, но она откатилась и выскользнула из постели. Обнаружив на попу его небрежно брошенную рубашку, она воспользовалась ею, чтобы прикрыть наготу. Придерживая рубашку на груди, Лара посмотрела на распростертое на кровати длинное тело мужа. Их взгляды встретились, и они обменялись неуверенными улыбками.
– Как ты? – мягко спросил Хантер.
Лара ответила не сразу, пытаясь найти определение чувству, которое переполняло все ее существо. Это была странная смесь радости, покоя и тепла – более совершенное и чудесное ощущение, чем все, что ей приходилось испытывать прежде. Она не хотела расставаться с Хантером ни, на минуту – хотела провести с ним весь день и все последующие дни, пока не узнает о нем все, даже самую незначительную мелочь.
– Я счастлива, – сказала она. – Так счастлива, что мне даже страшно.
Его глаза стали темными и мягкими, как патока.
– Почему же страшно, любовь моя?
– Потому что я хочу, чтобы это никогда не кончалось. Хантер жестом поманил ее к себе, но она рискнула приблизиться лишь настолько, чтобы скользнуть по его губам мимолетным поцелуем, и тут же резво отскочила.
– Куда ты собралась? – полюбопытствовал он.
Лара задержалась в дверях, с улыбкой взглянув на мужа:
– Оденусь и пойду смотреть на цыплят.
Глава 15
Так как работы по расширению приюта требовали времени, необходимо было что-то немедленно предпринять, чтобы избавить находившихся в тюрьме детей от невыносимых условий. Лара не могла допустить, чтобы они и дальше оставались в омерзительных заведениях, обреченные жить среди опасностей и нечистот. Единственным разумным решением представлялось уговорить жителей Маркет-Хилла взять детей к себе домой, пока приют не сможет их принять. К сожалению, эта идея неожиданно натолкнулась на единодушное сопротивление горожан.
– Как можно быть настолько бессердечными? – пожаловалась она Хантеру, входя в библиотеку после утренних визитов, которые не принесли ей ничего, кроме вежливых отказов принять участие в судьбе детей. Она сняла шляпку и бросила ее на кресло, нервно обмахивая веером разгоряченное лицо. – Я обращалась с просьбой взять ребенка или двух только к тем, кто располагает достаточными средствами. И всего лишь на несколько месяцев! Никто не желает и пальцем пошевелить. Я была так уверена, что могу рассчитывать на миссис Харткап или, скажем, на Уиндхэмов…
– Практические соображения, – прозаически пояснил Хантер, отодвигаясь от стола, за которым сидел. Посадив Лару к себе на колени, он принялся расстегивать короткую, отделанную рюшами накидку, закрывавшую се шею и плечи. – Если отбросить в сторону благие порывы, солнышко, то ты должна признать, что предлагаешь им не совсем обычных детей. Добрые граждане Маркет-Хилла убеждены, что сироты из тюрьмы – будущие преступники, прошедшие неплохую подготовку. Едва ли их можно в этом упрекнуть.
Сидящая у него на коленях Лара напряглась и устремила на мужа строптивый взгляд;
– Как ты можешь так говорить? Ведь Джонни – просто ангел!
– Да, он примерный парнишка, – согласился Хантер, с усмешкой покосившись на окно. В этот момент снаружи раздались треск и хлопки, и Лара сообразила, что это Джонни самозабвенно предается своему любимому занятию – бомбардирует камнями крошечные пульки с порохом или палит из игрушечного пистолета, зарядив его теми же пульками. – Но Джонни – исключение, – продолжил Хантер. – Вполне вероятно, что другие дети нуждаются в специальном внимании и заботе. Не исключено, что среди них найдутся и такие, которым можно доверять не более, чем диким животным, вырвавшимся на волю. Не стоило и надеяться, что Харткапы или Уиндхэмы, да и остальные, примут на себя подобную ответственность.
– А я надеялась, – упрямо заявила Дара, с хмурой гримасой взирая на сочувственное лицо мужа. – Хантер, что же делать?
– Подожди, пока закончится строительство нового крыла приюта и наймут дополнительный штат учителей, – ответил он.
– Я не могу ждать. Я хочу, чтобы детей забрали из тюрьмы немедленно! Я привезу их всех сюда и позабочусь о них сама, если придется.
– А как насчет Джонни? – ровным голосом поинтересовался Хантер. – Как ты объяснишь ему, что все твое время будет посвящено дюжине других ребятишек и ничего не останется на его долю?
– Я скажу ему… Я просто скажу… – Ларе замолчала, огорченно застонав. – Он не поймет, – признала она. Хантер снисходительно покачал головой.
– Солнышко мое, – ласково проговорил он. – Я бы мог посоветовать тебе ожесточить свое сердце хоть чуть-чуть.., но знаю, как это сделать.
– Я не оставлю детей в тюрьме на несколько месяцев, – твердо сказала Лара.
– Будь по-твоему, черт побери! Я посмотрю, что можно сделать, но сомневаюсь, что мне повезет больше, чем тебе.
– У тебя получится, – заверила его Лара, мгновенно преисполнившись надежды. – У тебя просто талант добиваться от людей всего, чего захочешь.
Хантер неожиданно усмехнулся:
– У меня есть и другие таланты, которые я собираюсь показать сегодня вечером.
– Возможно!.. – лукаво бросила она и, соскочив с его колен, выпорхнула из комнаты.
После проведенной вместе ночи, когда она впервые испытала наслаждение в объятиях мужчины, ее отношение к Хантеру изменилось. Теперь она знала, что ему можно доверять.
Хантер – добрый человек, с некоторым изумлением поняла Лара. Ее муж был добр не только по отношению к ней, но и ко всем окружавшим его людям… Она не знала, чем вызвана подобная перемена, но благодарила Бога за нее. Хотя Хантер скептически относился к филантропическому пристрастию жены вмешиваться в жизнь других людей, тем не менее он как будто понимал ее и в пределах разумного даже помогал.
Он постоянно был чем-то занят, но его нынешняя деятельность не имела ничего общего с тем, на что уходило все его время в первые годы их супружества. Раньше он не мог обойтись без скачек, охоты, не говоря уж о его пристрастии к игорным клубам. Лара подозревала, что его бывшие партнеры пережили горькое разочарование, обнаружив, что Хантер вернулся из Индии с повышенным чувством ответственности по отношению к тем, кто так или иначе зависел от него. Он расширил участие Кросслендов в судовладельческих, торговых и промышленных компаниях и приобрел пивоварню, которая ежемесячно приносила солидный доход. Заинтересовавшись состоянием дел в собственном поместье, Хантер вплотную занялся вопросами земледелия и скотоводства и произвел различные усовершенствования, на которых давно уже настаивали арендаторы.
Привыкнув с юных лет к привилегированному положению и сознанию собственной неуязвимости, Хантер некогда полагал, что мир существует только затем, чтобы потворствовать его прихотям. Бесплодие Лары было единственным случаем, когда он не получил того, на что рассчитывал, и это явилось для него тяжким ударом. Теперь он стал старше и мудрее, ничего не воспринимал как должное и взвалил на свои плечи ответственность, от которой раньше всеми возможными способами уклонялся.
Не то чтобы Хантер был святым… В его характере присутствовали черты настоящего плута, доставлявшие Ларе немало удовольствия. Соблазнитель, насмешник и лукавый искуситель, он заставлял ее забывать о строгих принципах и дурачиться с беспечностью и легкомыслием, которых она раньше в себе не замечала. Однажды он явился к ней в спальню с намерением насладиться зеркалом на потолке, прежде чем мистер Возможности лишит супругов этого уникального шанса. Невзирая на стыдливые протесты жены, он занимался с ней любовью под их зеркальным отражением и от души веселился, когда она сразу после этого нырнула под одеяло. Н” благопристойном музыкальном вечере он развлекался тем, что нашептывал ей на ухо возмутительные пассажи из индийских любовных текстов. Отправившись с ней на пикник, он сумел соблазнить ее прямо под открытым небом.
В его лице она нашла мужа, о котором не смела мечтать. Он понимал се, разделял ее тревоги и заботы, его мужественность волновала ее, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Лара любила его – едва ли могло быть иначе, – хотя боялась признать это вслух. Крошечная искра страха тлела в ее сердце. Она ждала от него какого-то сигнала, знака или намека, прежде чем отдать ему всю себя без остатка.
С наслаждением вдыхая благоухание остывающего воска, Лара высыпала еще полчашки льняного семени в ступку и принялась размалывать его круговыми движениями пестика. На другом конце рабочего стола трудилась кухарка с двумя помощницами. Они месили тесто для хлеба, лепя из него ровные продолговатые караваи. Все с удовольствием прислушивались к популярной в деревне песенке, которую распевала одна из горничных. Ее пальцы проворно, в такт мелодии мяли тесто.
Если замуж я пойду – только за богатого,
С полными карманами серебра и злата.
Чтоб имел он лошадь, ну а к ней коляску,
Был пригожим малым с голубыми глазками,
Русыми кудрями, ловким да удалым.
Вот и все, пожалуй…
Куплеты следовали один за другим, превознося необыкновенные достоинства воображаемого жениха, пока жен-шины не разразились дружным смехом.
– Да такого парня не сыскать во всем Маркст-Хилле! – воскликнула кухарка.
Посреди всеобщего веселья в кухню проскользнула Наоми. Горничная сразу направилась к Ларе, на ходу снимая соломенную шляпку. Она только что вернулась из деревни, юбка се запылилась, лицо было тревожным и хмурым.
– Наоми?.. – удивилась Лара, прервав работу. – У тебя же выходной! Я думала, ты в деревне со своими друзьями.
– Мне пришлось вернуться, миледи, – вполголоса проговорила Наоми, пока остальные женщины продолжали петь и судачить. – Не знаю, что и думать, но если в этом есть хоть капля правды… Я кое-что слышала в деревне.
Лара отложила пестик и вопросительно посмотрела на горничную.
– Это про леди Лонсдейл, – продолжила Наоми. – Видите ли, я дружу с се горничной Бетти, и мы разговорились… – Наши было явно не по себе, и она, набрав в грудь воздуха, поспешно закончила:
– В общем, Бетти по секрету сказала мне, что леди Лонсдейл больна.
Заметив, что служанки затихли и прислушиваются, Лара потащила горничную в дальний угол кухни и взволнованно прошептала:
– Больна? Но это невозможно… Почему мне ничего не сообщили?
– Бетти говорит, что семья не желает, чтобы что-нибудь просочилось за порог дома.
– Чем больна? – порывисто спросила Лара. – Наоми, а горничная не сказала.., может, Лонсдейл был груб с моей сестрой?
Девушка потупилась.
– Леди Лонсдейл говорит, что она вроде как упала с лестницы. Бетти сама ничего такого не видела, но ей сдается, что дело тут не в простом падении. Леди Лонсдейл совсем худо, а никто даже не послал за доктором.
Лару бросило в дрожь от ужаса, смятения и ярости. Она вся дрожала от охвативших ее эмоций. Не приходилось сомневаться, что Лонсдейл снова избил Рейчел. А теперь, как и во всех предыдущих случаях, он раскаивается и стыдится послать за врачом, хотя Рейчел наверняка нужна помощь. Мозг Лары лихорадочно работал… Необходимо ехать к Рейчел, забрать ее у Лонсдейла, привезти в безопасное место и позаботиться о ней.
– Миледи, – нерешительно проговорила горничная, – пожалуйста, не говорите никому, как вы узнали об этом. Мне бы не хотелось, чтобы Бетти отказали от места.
– Конечно, – заверила девушку Лара, удивляясь, как ей удается выглядеть спокойной, когда внутри у нее все кипит. – Спасибо, Наоми. Ты поступила хорошо, рассказав мне об этом.
– Да, миледи. – С видимым облегчением Наоми взяла свою шляпку и вышла из кухни.
Даже не взглянув на кухарку и служанок, которые потихоньку перешептывались между собой, Лара как в тумане вышла из кухни и опомнилась, только очутившись в комнате, предназначенной для отдыха джентльменов. На стенах красовались головы охотничьих трофеев Хантера и его отца, мрачно поблескивая стеклянными глазами. В помещении чувствовалась аура самодовольства и мужского превосходства, взлелеянная несколькими поколениями Хоуксвортов.
Осененная идеей, Лара подошла к шкафу с выдвижными ящичками, расположенному рядом с заключенными в длинные футляры ружьями, и принялась осторожно открывать их один за другим. Она обнаружила пакетики с пулями, чистящие принадлежности, рожки с порохом и шкатулки красного дерева с пистолетами в бархатных гнездышках Покрытые резьбой и гравировкой, с рукоятками, инкрустированными перламутром и серебром, пистолеты были роскошны, словно предметы религиозного культа.
Ларе никогда не стреляла из пистолета, но не раз видела, как обращаются с ним муж и другие знакомые мужчины. Ей казалось, что зарядить пистолет и воспользоваться им достаточно просто. Находясь во власти гнева, который усиливался с каждым мгновением, она ничего не замечала вокруг, пока с ней не заговорил вошедший Хантер.
– Как можно быть настолько бессердечными? – пожаловалась она Хантеру, входя в библиотеку после утренних визитов, которые не принесли ей ничего, кроме вежливых отказов принять участие в судьбе детей. Она сняла шляпку и бросила ее на кресло, нервно обмахивая веером разгоряченное лицо. – Я обращалась с просьбой взять ребенка или двух только к тем, кто располагает достаточными средствами. И всего лишь на несколько месяцев! Никто не желает и пальцем пошевелить. Я была так уверена, что могу рассчитывать на миссис Харткап или, скажем, на Уиндхэмов…
– Практические соображения, – прозаически пояснил Хантер, отодвигаясь от стола, за которым сидел. Посадив Лару к себе на колени, он принялся расстегивать короткую, отделанную рюшами накидку, закрывавшую се шею и плечи. – Если отбросить в сторону благие порывы, солнышко, то ты должна признать, что предлагаешь им не совсем обычных детей. Добрые граждане Маркет-Хилла убеждены, что сироты из тюрьмы – будущие преступники, прошедшие неплохую подготовку. Едва ли их можно в этом упрекнуть.
Сидящая у него на коленях Лара напряглась и устремила на мужа строптивый взгляд;
– Как ты можешь так говорить? Ведь Джонни – просто ангел!
– Да, он примерный парнишка, – согласился Хантер, с усмешкой покосившись на окно. В этот момент снаружи раздались треск и хлопки, и Лара сообразила, что это Джонни самозабвенно предается своему любимому занятию – бомбардирует камнями крошечные пульки с порохом или палит из игрушечного пистолета, зарядив его теми же пульками. – Но Джонни – исключение, – продолжил Хантер. – Вполне вероятно, что другие дети нуждаются в специальном внимании и заботе. Не исключено, что среди них найдутся и такие, которым можно доверять не более, чем диким животным, вырвавшимся на волю. Не стоило и надеяться, что Харткапы или Уиндхэмы, да и остальные, примут на себя подобную ответственность.
– А я надеялась, – упрямо заявила Дара, с хмурой гримасой взирая на сочувственное лицо мужа. – Хантер, что же делать?
– Подожди, пока закончится строительство нового крыла приюта и наймут дополнительный штат учителей, – ответил он.
– Я не могу ждать. Я хочу, чтобы детей забрали из тюрьмы немедленно! Я привезу их всех сюда и позабочусь о них сама, если придется.
– А как насчет Джонни? – ровным голосом поинтересовался Хантер. – Как ты объяснишь ему, что все твое время будет посвящено дюжине других ребятишек и ничего не останется на его долю?
– Я скажу ему… Я просто скажу… – Ларе замолчала, огорченно застонав. – Он не поймет, – признала она. Хантер снисходительно покачал головой.
– Солнышко мое, – ласково проговорил он. – Я бы мог посоветовать тебе ожесточить свое сердце хоть чуть-чуть.., но знаю, как это сделать.
– Я не оставлю детей в тюрьме на несколько месяцев, – твердо сказала Лара.
– Будь по-твоему, черт побери! Я посмотрю, что можно сделать, но сомневаюсь, что мне повезет больше, чем тебе.
– У тебя получится, – заверила его Лара, мгновенно преисполнившись надежды. – У тебя просто талант добиваться от людей всего, чего захочешь.
Хантер неожиданно усмехнулся:
– У меня есть и другие таланты, которые я собираюсь показать сегодня вечером.
– Возможно!.. – лукаво бросила она и, соскочив с его колен, выпорхнула из комнаты.
* * *
Хантер вдруг стал необыкновенно общительным, нанося визиты, уговаривая, торгуясь – а порой и оказывая давление – со свойственным ему обаянием, пока не нашел временное пристанище для всех двенадцати ребятишек. Будучи руководителем одной из его кампаний, затеянной, правда, совсем с другой целью, Лара могла себе представить, каково пришлось жителям города, пытавшимся отказать ему.После проведенной вместе ночи, когда она впервые испытала наслаждение в объятиях мужчины, ее отношение к Хантеру изменилось. Теперь она знала, что ему можно доверять.
Хантер – добрый человек, с некоторым изумлением поняла Лара. Ее муж был добр не только по отношению к ней, но и ко всем окружавшим его людям… Она не знала, чем вызвана подобная перемена, но благодарила Бога за нее. Хотя Хантер скептически относился к филантропическому пристрастию жены вмешиваться в жизнь других людей, тем не менее он как будто понимал ее и в пределах разумного даже помогал.
Он постоянно был чем-то занят, но его нынешняя деятельность не имела ничего общего с тем, на что уходило все его время в первые годы их супружества. Раньше он не мог обойтись без скачек, охоты, не говоря уж о его пристрастии к игорным клубам. Лара подозревала, что его бывшие партнеры пережили горькое разочарование, обнаружив, что Хантер вернулся из Индии с повышенным чувством ответственности по отношению к тем, кто так или иначе зависел от него. Он расширил участие Кросслендов в судовладельческих, торговых и промышленных компаниях и приобрел пивоварню, которая ежемесячно приносила солидный доход. Заинтересовавшись состоянием дел в собственном поместье, Хантер вплотную занялся вопросами земледелия и скотоводства и произвел различные усовершенствования, на которых давно уже настаивали арендаторы.
Привыкнув с юных лет к привилегированному положению и сознанию собственной неуязвимости, Хантер некогда полагал, что мир существует только затем, чтобы потворствовать его прихотям. Бесплодие Лары было единственным случаем, когда он не получил того, на что рассчитывал, и это явилось для него тяжким ударом. Теперь он стал старше и мудрее, ничего не воспринимал как должное и взвалил на свои плечи ответственность, от которой раньше всеми возможными способами уклонялся.
Не то чтобы Хантер был святым… В его характере присутствовали черты настоящего плута, доставлявшие Ларе немало удовольствия. Соблазнитель, насмешник и лукавый искуситель, он заставлял ее забывать о строгих принципах и дурачиться с беспечностью и легкомыслием, которых она раньше в себе не замечала. Однажды он явился к ней в спальню с намерением насладиться зеркалом на потолке, прежде чем мистер Возможности лишит супругов этого уникального шанса. Невзирая на стыдливые протесты жены, он занимался с ней любовью под их зеркальным отражением и от души веселился, когда она сразу после этого нырнула под одеяло. Н” благопристойном музыкальном вечере он развлекался тем, что нашептывал ей на ухо возмутительные пассажи из индийских любовных текстов. Отправившись с ней на пикник, он сумел соблазнить ее прямо под открытым небом.
В его лице она нашла мужа, о котором не смела мечтать. Он понимал се, разделял ее тревоги и заботы, его мужественность волновала ее, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Лара любила его – едва ли могло быть иначе, – хотя боялась признать это вслух. Крошечная искра страха тлела в ее сердце. Она ждала от него какого-то сигнала, знака или намека, прежде чем отдать ему всю себя без остатка.
* * *
Облачившись в необъятный передник, Лара стояла у кухонного стола и толкла льняное семя в мраморной ступке. Она тщательно выскребла образовавшуюся маслянистую смесь из чаши и добавила ее в сосуд с растопленным воском. Это был старинный семейный рецепт припарки от подагры – недуга, терзавшего в последнее время жителя Маркет-Хилла сэра Ральфа Вудфилда. Хотя сэр Ральф был человеком гордым и терпеть не мог одалживаться, доведенный до отчаяния, он с утра пораньше прислал слугу за столь необходимым ему лекарством.С наслаждением вдыхая благоухание остывающего воска, Лара высыпала еще полчашки льняного семени в ступку и принялась размалывать его круговыми движениями пестика. На другом конце рабочего стола трудилась кухарка с двумя помощницами. Они месили тесто для хлеба, лепя из него ровные продолговатые караваи. Все с удовольствием прислушивались к популярной в деревне песенке, которую распевала одна из горничных. Ее пальцы проворно, в такт мелодии мяли тесто.
Если замуж я пойду – только за богатого,
С полными карманами серебра и злата.
Чтоб имел он лошадь, ну а к ней коляску,
Был пригожим малым с голубыми глазками,
Русыми кудрями, ловким да удалым.
Вот и все, пожалуй…
Куплеты следовали один за другим, превознося необыкновенные достоинства воображаемого жениха, пока жен-шины не разразились дружным смехом.
– Да такого парня не сыскать во всем Маркст-Хилле! – воскликнула кухарка.
Посреди всеобщего веселья в кухню проскользнула Наоми. Горничная сразу направилась к Ларе, на ходу снимая соломенную шляпку. Она только что вернулась из деревни, юбка се запылилась, лицо было тревожным и хмурым.
– Наоми?.. – удивилась Лара, прервав работу. – У тебя же выходной! Я думала, ты в деревне со своими друзьями.
– Мне пришлось вернуться, миледи, – вполголоса проговорила Наоми, пока остальные женщины продолжали петь и судачить. – Не знаю, что и думать, но если в этом есть хоть капля правды… Я кое-что слышала в деревне.
Лара отложила пестик и вопросительно посмотрела на горничную.
– Это про леди Лонсдейл, – продолжила Наоми. – Видите ли, я дружу с се горничной Бетти, и мы разговорились… – Наши было явно не по себе, и она, набрав в грудь воздуха, поспешно закончила:
– В общем, Бетти по секрету сказала мне, что леди Лонсдейл больна.
Заметив, что служанки затихли и прислушиваются, Лара потащила горничную в дальний угол кухни и взволнованно прошептала:
– Больна? Но это невозможно… Почему мне ничего не сообщили?
– Бетти говорит, что семья не желает, чтобы что-нибудь просочилось за порог дома.
– Чем больна? – порывисто спросила Лара. – Наоми, а горничная не сказала.., может, Лонсдейл был груб с моей сестрой?
Девушка потупилась.
– Леди Лонсдейл говорит, что она вроде как упала с лестницы. Бетти сама ничего такого не видела, но ей сдается, что дело тут не в простом падении. Леди Лонсдейл совсем худо, а никто даже не послал за доктором.
Лару бросило в дрожь от ужаса, смятения и ярости. Она вся дрожала от охвативших ее эмоций. Не приходилось сомневаться, что Лонсдейл снова избил Рейчел. А теперь, как и во всех предыдущих случаях, он раскаивается и стыдится послать за врачом, хотя Рейчел наверняка нужна помощь. Мозг Лары лихорадочно работал… Необходимо ехать к Рейчел, забрать ее у Лонсдейла, привезти в безопасное место и позаботиться о ней.
– Миледи, – нерешительно проговорила горничная, – пожалуйста, не говорите никому, как вы узнали об этом. Мне бы не хотелось, чтобы Бетти отказали от места.
– Конечно, – заверила девушку Лара, удивляясь, как ей удается выглядеть спокойной, когда внутри у нее все кипит. – Спасибо, Наоми. Ты поступила хорошо, рассказав мне об этом.
– Да, миледи. – С видимым облегчением Наоми взяла свою шляпку и вышла из кухни.
Даже не взглянув на кухарку и служанок, которые потихоньку перешептывались между собой, Лара как в тумане вышла из кухни и опомнилась, только очутившись в комнате, предназначенной для отдыха джентльменов. На стенах красовались головы охотничьих трофеев Хантера и его отца, мрачно поблескивая стеклянными глазами. В помещении чувствовалась аура самодовольства и мужского превосходства, взлелеянная несколькими поколениями Хоуксвортов.
Осененная идеей, Лара подошла к шкафу с выдвижными ящичками, расположенному рядом с заключенными в длинные футляры ружьями, и принялась осторожно открывать их один за другим. Она обнаружила пакетики с пулями, чистящие принадлежности, рожки с порохом и шкатулки красного дерева с пистолетами в бархатных гнездышках Покрытые резьбой и гравировкой, с рукоятками, инкрустированными перламутром и серебром, пистолеты были роскошны, словно предметы религиозного культа.
Ларе никогда не стреляла из пистолета, но не раз видела, как обращаются с ним муж и другие знакомые мужчины. Ей казалось, что зарядить пистолет и воспользоваться им достаточно просто. Находясь во власти гнева, который усиливался с каждым мгновением, она ничего не замечала вокруг, пока с ней не заговорил вошедший Хантер.