– Вам придется подождать, – сурово заявил он. – Игорь Анатольевич сейчас занят. Я доложу… – бдительный страж помедлил несколько секунд, решая, стоит ли покидать свой пост в присутствии столь опасного субъекта, каким, безусловно, являлся израильский корреспондент, потом исчез за дверью. Через мгновение он вернулся.
– Игорь Анатольевич вас примет, – сообщил он. Черноусов поблагодарил и поинтересовался, что символизирует красно-черная повязка на его рукаве.
– Трагедию России, – величественно ответил юноша. Виктор понимающе кивнул.
Дверь приоткрылась, чья-то голова высунулась в коридор и что-то невразумительно буркнула часовому. Тот сдержанным кивком позволил корреспонденту войти.
Помещение редакции «Южнорусское возрождение» напомнило Виктору инфернально-провинциальные музеи прошлого. «Музей „По следам боевой и трудовой славы Полупердищенского колхоза, – подумал он. – Имени товарища Вампира Николаевича Дракулы. Что-то в этом роде.“ Ободранные стены, бархатные знамена с двуглавыми орлами. Огромный портрет государя-императора, рядом – чуть поменьше – почему-то Владимира Жириновского. Так сказать, Маркс и Энгельс современных правых. Присмотревшись, Виктор заметил на портрете Жириновского автограф. На портрете Николая Александровича автограф, естественно, отсутствовал.
Под портретами стояли два стола с компьютерами, на которых работали столь привычные для любой редакции очкастые мальчики. Когда вошел Черноусов, они немедленно прекратили возню и как по команде вперились в него очками.
Черноусов огляделся по сторонам в поисках редактора. Того в комнате не оказалось. Виктор открыл было рот, чтобы спросить – где, собственно, обитает господин Родимцев, как открылась еще одна дверь (Виктор принял ее за дверцу стенного шкафа) и оттуда выплыл Игорек.
При виде гостя он остановился как вкопанный, щеки его надулись – набрав полные легкие воздуха, чтобы достойно приветствовать зарубежного гостя, он забыл сделать выдох.
Черноусову стало его жалко. Он негромко сказал:
– Вольно. Можно выдохнуть и оправиться.
Родимцев шумно выдохнул:
– Т-ты?!
– Почему бы и нет? – Виктор огляделся по сторонам, пододвинул стул, не дожидаясь разрешения сел. Родимцев осторожно, спиной отошел к письменному столу, опустился в кресло. Виктор извлек из сумки диктофон, блокнот и ручку и изобразил на лице обаятельную (как ему казалось) улыбку:
– Итак, господин Родимцев, не будете ли вы любезны ответить на вопросы, интересующие читателей нашей газеты?
Глядя на Черноусова все теми же изумленно округленными глазами, он растерянно спросил:
– К-какой газеты?
– Разве вам не передали? Я представляю тель-авивскую газету «Ежедневная почта». Поскольку «Южнорусское возрождение» уделяет большое внимание еврейскому вопросу, естественно, израильским читателям интересно послушать вас, – Виктор извлек из сумки купленный номер и аккуратно разложил его на свободном стуле рядом с собой.
Движения господина Родимцева, когда он огибал свой монументальный стол и погружался в глубокое кресло, напоминали движения лунатика. Тем не менее, взглянув на изумленных своих сотрудников, нечеловеческим усилием воли он сумел придать своему лицу выражение значительности и даже нашел в себе силы изобразить величественно-милостивую улыбку венценосца – по отношению к интервьюеру:
– Слушаю вас.
Интервью началось. Кроме интереса клинического (богатейший материал по теме «Последствия длительного воздействия алкоголя на психику человека в репродуктивном возрасте»), оно не могло породить ничего иного. Господин Родимцев довольно бегло пересказал учебник «История СССР» для 5–7 классов средней общеобразовательной школы, к изучению которого подошел вполне творчески, а именно: заменив слова «феодал», «крепостник», в дальнейшем – «капиталист» – словом «еврей».
Всю эту ахинею – включая скрупулезный разбор фамилий-имен-отчеств нынешних политиков СНГ – Игорек нес с абсолютно серьезным видом. Точь-в-точь так же он обычно нес ахинею при старых дружеских встречах, кои вспоминались Черноусовым с изрядной долей тоски. Виктору даже показалось, что сейчас он сам себя прервет, рассмеется и объяснит, зачем вдруг решил повалять дурака.
Но нет, интервью продолжалось, Родимцев вещал, Черноусов делал вид, что слушает. Иногда задавал вопросы.
Когда редактор «Южнорусского возрождения» обвинил евреев в поощрении торговли слоновьими бивнями и, соответственно, в фактическом уничтожении богатейшей фауны Африканского континента, у Виктора в голове начало мутиться. Он кротко спросил:
– Динозавров тоже мы истребили?
Родимцев запнулся на мгновение, потом взглянул на часы и сказал – несколько иным тоном:
– Извините, больше я не могу уделять вам внимания.
– Благодарю вас, – сказал Черноусов, сворачивая записывающую технику. – Мне все-таки интересно: что могут представлять собою взгляды бизнесмена – крупного, по вашим словам, – фактически финансирующего газету, подобную вашей, – пожалуй, это был единственный вопрос, который его действительно интересовал. – По старой дружбе, Игорь Анатольевич: организуйте мне рандеву с этим… как бишь его?
– Смирнов, – подсказал Родимцев. – Андрей Васильевич Смирнов, вице-президент компании «Юг-Финансы-2000». Должен сказать, одна из крупнейших компаний в Крыму.
Черноусову показалось, что он ослышался.
– Простите, я не успел записать, – сказал он, – как называется компания?
– «Юг-Финансы-2000», – повторил Родимцев.
Та самая компания, с руководством которой должен был встретиться интересующий Черноусова Реймонд Галлер. Исходя из еврейского происхождения господина Галлера, да плюс его прошлые прокоммунистические (в терминологии господина Родимцева, сионо-масонские) симпатии, ситуация становилась весьма пикантной. Грех было бы не воспользоваться ею.
– Так что, господин Родимцев? – Черноусов улыбнулся, постаравшись придать своему лицу откровенно просящее выражение. Родимцев надулся от гордости и сказал:
– Ладно, сейчас устроим.
Действительно, устроил. Выйдя из ДК имени Кирова, Виктор зашагал в центр, ободренный обещанием господина Смирнова уделить ему пятнадцать минут своего драгоценного времени. По дороге он ломал себе голову: показалось ему, что звезданувшийся на патриотической почве Родимцев ехидно ему подмигнул или не показалось? Вопрос так и остался нерешенным, когда впереди замаячил искомый объект журналистских исследований господина Флейшмана. Собственно говоря, Виктор собирался – коли такая возможность представилась – поговорить с местным бизнесменом отнюдь не только о финансировании фашистского листка. Просто расспросить его о тенденциях развития постсоветской экономики – если этот человек вообще способен будет ответить на такие вопросы…
Крепкие парни в темно-зеленых бесформенных пиджаках – охрана центрального офиса компании – не осматривали его вещей. Только спросили: «По какому вопросу?» – и, услышав, что посетитель договорился с вице-президентом о встрече, очень любезно объяснили ему, где именно находится его кабинет. Виктор поблагодарил и поднялся на второй этаж.
Офис «Юг-Финансы-2000» производил впечатление. Во всяком случае, немногие известные Черноусову израильские фирмы могли бы похвастаться такой роскошью отделки служебных помещений. Да и выбор самого здания – отреставрированного двухэтажного особняка конца ХIХ века – свидетельствовал о хорошем вкусе хозяев.
Виктор вошел в приемную, отделанную панелями красного дерева. Ему ослепительно улыбнулась секретарша, больше похожая на фотомодель. Черноусов назвал себя, она с той же улыбкой просмотрела какие-то списки, кивнула и жестом пригласила его войти.
Он вошел. Кабинет, так же, как и приемная, был отделан деревянными панелями и устлан коврами. Стены украшали картины – явно несовременных художников. Черноусов не был большим специалистом в живописи, но античные мотивы и темный колорит полотен говорили о хорошем вкусе и приличных деньгах владельца. Здесь не было, конечно, мастеров первого ряда, но почти наверняка – приличные художники XVIII–XIX веков, в основном – западноевропейских школ.
Письменный стол стоял не напротив двери, а несколько в углу, ближе к высокому стрельчатому окну. Стол также представлял собою подлинное произведение искусства из темного мореного дерева с литыми бронзовыми ручками и зеленым сукном. Вице-президент компании «Юг-Финансы-2000» господин Смирнов сидел в удобном кресле и что-то писал. Видимо, он не слышал, что дверь отворилась. Картина, висевшая над ним, показалась Черноусову смутно знакомой – то ли по какой-то выставке, то ли по какому-то альбому. Впрочем, он недолго рассматривал картины и старинную мебель – в конце концов, не в музей пришел. Виктор негромко кашлянул. Вице-президент «Юг-Финансы-2000» тут же поднял голову.
– Проходите, – сказал он с любезной улыбкой. – Прошу, садитесь, господин?… – сказано было с вопросительной интонацией.
– Зеев Флейшман, – представился Виктор. – Корреспондент газеты «Ежедневная почта». Тель-Авив.
Господин Смирнов покивал все с той же любезной улыбкой. Черноусов прошел к предложенному креслу и сел. Он тоже сел.
– Вы хотели задать мне несколько вопросов, – сказал вице-президент «Юг-Финансов», возвращаясь на место. – Весь внимание. Мне еще не приходилось беседовать с представителями израильской прессы.
Черноусов извлек из сумки диктофон, положил его перед собой, ближе к собеседнику. Смирнов посмотрел на черную коробку, на микрофон, перевел взгляд на корреспондента:
– Слушаю вас.
– Из России и других государств СНГ то и дело доходят вести о заказных убийствах, криминальных конфликтах, колоссальных размерах коррупции… – начал Виктор и запнулся. Тема преступности вдруг показалась ему не совсем тактичной, хотя именно солидный и богатый кабинет крымского бизнесмена навел на мысли о преступности. Тем не менее, журналист решил продолжить. «Коган же просил что-нибудь о мафии, – мысленно оправдывался он перед самим собой. – Вот пусть и получит мнение об этом местного предпринимателя».
Смирнов поощрительно улыбнулся, словно приглашая не стесняться. Эта улыбка вызвала у Черноусова странное чувство: словно он уже видел где-то эту улыбку и ее обладателя. «Дежа вю, – решил он. – Картину видел, мебель видел, хозяина видел…»
– Что-то не так? – спросил Смирнов.
– Нет-нет, все в порядке. Формулирую вопрос.
– А вы не формулируйте, – посоветовал вице-президент. – Говорите, как в голову приходит. Слова сами расставятся, поверьте.
– Ладно, – Черноусов засмеялся. – Давайте по вашему методу… Так вот – о криминальных новостях СНГ. Все это вызывает серьезное подозрение относительно того, что современный бизнес в постсоветском пространстве в значительной степени криминализован. Вы представитель деловых кругов. Что вы сами об этом думаете?
Улыбка Смирнова оставалась безмятежной.
– Болезни роста, – ответил он. – Болезни роста, через которые проходили все государства. «Этап первичного накопления». Вы, надеюсь, читали Диккенса? (Черноусов кивнул.) Вот, видите. Как там звали этого… Урия Хип? Так что, сомнительное разнообразие методов, как-то: разгул уголовщины, рост капиталов, нажитых путем неправедным, убийства конкурентов, подкуп чиновников имели места и в чопорной Англии, и в знойной Испании. То же, что и в России. Только там это прошли триста лет назад, двести. Кое-где – сто лет назад и даже меньше. А у нас – сейчас. Ничего нового. Советская власть вырвала Россию, Украину и прочие республики из цепи «нормальных» капиталистических государств. Теперь вот наверстываем упущенное.
– Интересно, – вежливо заметил Черноусов. – И что же – долго должно продлиться это первичное накопление? Мы доживем до цивилизованных норм? Или нет?
– Кто знает, – Смирнов откинулся в кресле и смотрел на корреспондента с нескрываемым удовольствием. Похоже, ему очень нравилось философствовать перед иностранцем. – Кто знает, господин Флейшман. Может быть, и доживем… Подрастает новое поколение. Как бы ни был отец беспринципен и даже преступен, своему сыну он постарается дать приличное образование. Отправит его учиться куда-нибудь в Гарвард, Кембридж. Или к вам, в Иерусалим, я слышал, тамошний университет котируется очень высоко.
– Культурный капитализм победит в сегодняшней России руками нынешних отпрысков «новорусских» семейств, – не спрашивая, а подсказывая, произнес Черноусов. И вновь будто ложная память колыхнулась эхом. Что-то знакомое почудилось ему – нет, не в рассуждениях сидевшего напротив человека с гладкой маловыразительной внешностью. Но вот некоторые интонации его мягкого негромкого голоса вызывали несколько неприятное ощущение – словно с ними был связано нечто зыбкое и опасное. Причем связано не в сегодняшнем дне, а где-то в прошлом. «Переезд плохо действует на нервную систему, – подумал Виктор. – Расколем Когана на поездку к Мертвому морю, подлечиться.» Вслух он спросил:
– Вы полагаете, надежда в подрастающем поколении?
– Почему бы и нет?
Черноусов покачал головой.
– На днях я получил письмо от своего старого друга, – сказал он. – Он живет в Москве, преподает в одном из тамошних вузов. Среди прочих, в числе его студентов имеются и дети «новых русских» – те самые, на которых вы возлагаете большие надежды… Так вот, друг мой в письме, будто веселую шутку, рассказывает, что не так давно ему сломали челюсть: не ту оценку поставил на сессии одному из студентов. Будущему юристу, кстати. И это не единичный случай. У меня как раз в то же самое время гостил еще один мой товарищ с женой. Жена – преподаватель. Я им пересказал письмо. «Это что, – заметила она. – Тут хоть из-за оценки. А мне пригрозили за то, что одному такому вот балбесу (кстати, совсем неплохо учившемуся) и порекомендовала вести себя на уроках приличнее. На следующий же день в школу заявились двое мордоворотов, присланных любящими родителями, и посоветовали сменить тон…» Вот вам и поколение, – ему доставило удовольствие заметить на лице собеседника мимолетное раздражение. Но Смирнов не дал этому чувству прорваться.
– Издержки, – повторил он. – Болезни роста.
– У вас есть дети? – зачем-то спросил Виктор.
– Увы, – вице-президент развел руками. – Но я и не отношу себя к тем, о ком шла наша беседа. Это ведь все теория, я просто объяснял вам некоторые стороны сегодняшней действительности. Что же до нас, господин Флейшман, до нашей фирмы, то смею вас заверить: в деятельности компании «Юг-Финансы-2000» нет ни малейшего привкуса уголовщины.
– Знаете, – сказал Черноусов несколько раздраженно, – не думаю, что вы правы… – он понимал, что ведет себя вопреки всем профессиональным правилам, вступая в диспут с интервьюируемым. Но удержаться не мог. – Вот я живу в гостинице. Посетителей не так много, но большинство из них – явные уголовники.
– Можно подумать, у вас во Израиле нет своей мафии, нет своих преступников, – добродушно заметил Смирнов.
– Есть, – ответил Черноусов. – Но, видите ли, в Израиле они никогда не останавливаются в отелях, где останавливаются люди из других кругов. Мы с ними как бы ходим по разным сторонам улицы.
– Что ж поделаешь, – Смирнов улыбнулся со смирением, граничащим с издевкой. – Мы пока не построили других улиц. Все ходим по одной… Есть еще вопросы?
– Есть, – сказал Виктор, наклоняясь к микрофону. Он чувствовал себя неловко. Главное – непонятно было, что именно послужило поводом его фактического срыва. Ведь не выставленное же напоказ богатство, в конце концов. «Тоже мне, классовая ненависть вдруг прорезалась," – обругал он себя. И решил в дальнейшем выдерживать академический тон. – Как вы полагаете, – почему так много частных предприятий в СНГ переживают банкротства? По количеству подобных событий на душу населения посткоммунистические страны удерживают прочное первенство…
– Верно, – Смирнов согласно кивнул. – Примерно так же, как лет пять назад число всевозможных бирж в Москве превышало все мыслимые пределы, а три года назад то же самое можно было сказать об инвестиционных фондах. Вас интересует, почему так происходит?
Черноусов кивнул и пододвинул микрофон вице-президенту «Юг-Финансы– 2000».
– Объяснений тому несколько, – сказал Смирнов. – Кстати, журналисты почему-то чаще всего предполагают злой умысел руководства компаний.
– А это не так? – спросил Черноусов. Поддерживая разговор, он помимо собственного желания по-прежнему пытался понять, кого же все-таки напоминает этот человек. Смутное воспоминание несло на себе отпечаток чего-то неприятного и даже опасного. Но он никак не мог ухватить за ниточку и извлечь нужный образ из захламленного чердака, в который превратилась его перегруженная событиями память.
Между тем, Смирнов увлеченно излагал свои мысли по поводу эпидемии банкротств.
– Подозревать всех и вся в злых умыслах – все равно, что видеть во всем происки жидо-масонов – уж извините, господин Флейшман, – говорил он. – Спору нет – и такое случается.
– Что случается? – спросил Черноусов. – Происки жидо-масонов?
Смирнов улыбнулся.
– Нет, я о злых умыслах бизнесменов СНГ, – объяснил он. – Например, создается финансовая компания в форме общества с ограниченной ответственностью. Несколько лет вполне успешно функционирует, затем заявляет о своем банкротстве. И владельцы-соучредители в один прекрасный день просто исчезают. Вместе с деньгами, естественно. Их разыскивают. Далеко не всегда успешно.
Черноусов поощряюще кивнул.
– Но есть гораздо большее количество случаев, когда все происходит против воли владельцев, – продолжил Смирнов. – Просто эти владельцы не очень себе представляют, что нужно делать. Интенсивно работать они не умеют. Для этого нужно действительно знать очень многое из того, о чем они и не слышали. Оставаться на месте нельзя – во-первых, экономические законы неумолимы: если предприятие не увеличивает обороты, оно неминуемо гибнет. А во-вторых, они и сами ни за что не откажутся от возможности личного обогащения. Остается экстенсивное развитие. То есть – простое увеличение количества торговых точек, например. А торговые точки стоят на территории, а территории уже поделены между преступными кланами, и вторжение в чужую сферу влияния приводит к войне между ними. С отстрелами конкурентов, поджогами, похищениями и прочими прелестями.
– Вы хотите сказать, что в большинстве случаев банкротства в последнее время в России и странах СНГ являются всего лишь результатом непрофессионализма руководителей и владельцев мощных компаний? – уточнил Виктор.
– Точно так, – Смирнов кивнул. – В самую точку.
«Собственно, откуда ему взяться-то, профессионализму? – подумал Черноусов. – Бытие определяет сознание. А прежнее бытие – как там в „Джентльменах удачи“ говорил Евгений Леонов? „Украл, выпил, в тюрьму. Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!“
Черноусову начала казаться любопытной теория, которую развивал собеседник.
– Где же профессионалы? – спросил он вслух.
Смирнов развел руками.
– Где угодно, – он засмеялся широко и искренне. – В том числе, и в вашем Израиле. И в США. И в той же России. И на Украине. С одной, кстати говоря, общей чертой жизни. Все они сегодня не у дел.
– А себя вы к кому относите? – спросил Черноусов.
– Себя? – Смирнов с удовольствием огляделся. – А как вы думаете?
И как раз в этот момент Виктор, наконец, узнал хозяина кабинета. Это было подобно разряду электрического тока.
Потому что вице-президент компании «Юг-Финансы-2000», человек, финансировавший фашистский листок бывшего черноусовского друга, человек, ожидавший встречи с богатым американским евреем Реймондом Галлером, человек, у которого Виктор собирался взять интервью для тель-авивской газеты «Ежедневная почта», действительно был ему знаком.
К сожалению.
Виктор очень надеялся, что их первая и единственная встреча – в охотничьем домике между Лазурным и Ялтой – была последней. Увы, он ошибался.
Господин Смирнов посмотрел на него. И Виктор понял: он тоже узнал своего собеседника. Почти наверняка – раньше Черноусова.
– Игорь Анатольевич вас примет, – сообщил он. Черноусов поблагодарил и поинтересовался, что символизирует красно-черная повязка на его рукаве.
– Трагедию России, – величественно ответил юноша. Виктор понимающе кивнул.
Дверь приоткрылась, чья-то голова высунулась в коридор и что-то невразумительно буркнула часовому. Тот сдержанным кивком позволил корреспонденту войти.
Помещение редакции «Южнорусское возрождение» напомнило Виктору инфернально-провинциальные музеи прошлого. «Музей „По следам боевой и трудовой славы Полупердищенского колхоза, – подумал он. – Имени товарища Вампира Николаевича Дракулы. Что-то в этом роде.“ Ободранные стены, бархатные знамена с двуглавыми орлами. Огромный портрет государя-императора, рядом – чуть поменьше – почему-то Владимира Жириновского. Так сказать, Маркс и Энгельс современных правых. Присмотревшись, Виктор заметил на портрете Жириновского автограф. На портрете Николая Александровича автограф, естественно, отсутствовал.
Под портретами стояли два стола с компьютерами, на которых работали столь привычные для любой редакции очкастые мальчики. Когда вошел Черноусов, они немедленно прекратили возню и как по команде вперились в него очками.
Черноусов огляделся по сторонам в поисках редактора. Того в комнате не оказалось. Виктор открыл было рот, чтобы спросить – где, собственно, обитает господин Родимцев, как открылась еще одна дверь (Виктор принял ее за дверцу стенного шкафа) и оттуда выплыл Игорек.
При виде гостя он остановился как вкопанный, щеки его надулись – набрав полные легкие воздуха, чтобы достойно приветствовать зарубежного гостя, он забыл сделать выдох.
Черноусову стало его жалко. Он негромко сказал:
– Вольно. Можно выдохнуть и оправиться.
Родимцев шумно выдохнул:
– Т-ты?!
– Почему бы и нет? – Виктор огляделся по сторонам, пододвинул стул, не дожидаясь разрешения сел. Родимцев осторожно, спиной отошел к письменному столу, опустился в кресло. Виктор извлек из сумки диктофон, блокнот и ручку и изобразил на лице обаятельную (как ему казалось) улыбку:
– Итак, господин Родимцев, не будете ли вы любезны ответить на вопросы, интересующие читателей нашей газеты?
Глядя на Черноусова все теми же изумленно округленными глазами, он растерянно спросил:
– К-какой газеты?
– Разве вам не передали? Я представляю тель-авивскую газету «Ежедневная почта». Поскольку «Южнорусское возрождение» уделяет большое внимание еврейскому вопросу, естественно, израильским читателям интересно послушать вас, – Виктор извлек из сумки купленный номер и аккуратно разложил его на свободном стуле рядом с собой.
Движения господина Родимцева, когда он огибал свой монументальный стол и погружался в глубокое кресло, напоминали движения лунатика. Тем не менее, взглянув на изумленных своих сотрудников, нечеловеческим усилием воли он сумел придать своему лицу выражение значительности и даже нашел в себе силы изобразить величественно-милостивую улыбку венценосца – по отношению к интервьюеру:
– Слушаю вас.
Интервью началось. Кроме интереса клинического (богатейший материал по теме «Последствия длительного воздействия алкоголя на психику человека в репродуктивном возрасте»), оно не могло породить ничего иного. Господин Родимцев довольно бегло пересказал учебник «История СССР» для 5–7 классов средней общеобразовательной школы, к изучению которого подошел вполне творчески, а именно: заменив слова «феодал», «крепостник», в дальнейшем – «капиталист» – словом «еврей».
Всю эту ахинею – включая скрупулезный разбор фамилий-имен-отчеств нынешних политиков СНГ – Игорек нес с абсолютно серьезным видом. Точь-в-точь так же он обычно нес ахинею при старых дружеских встречах, кои вспоминались Черноусовым с изрядной долей тоски. Виктору даже показалось, что сейчас он сам себя прервет, рассмеется и объяснит, зачем вдруг решил повалять дурака.
Но нет, интервью продолжалось, Родимцев вещал, Черноусов делал вид, что слушает. Иногда задавал вопросы.
Когда редактор «Южнорусского возрождения» обвинил евреев в поощрении торговли слоновьими бивнями и, соответственно, в фактическом уничтожении богатейшей фауны Африканского континента, у Виктора в голове начало мутиться. Он кротко спросил:
– Динозавров тоже мы истребили?
Родимцев запнулся на мгновение, потом взглянул на часы и сказал – несколько иным тоном:
– Извините, больше я не могу уделять вам внимания.
– Благодарю вас, – сказал Черноусов, сворачивая записывающую технику. – Мне все-таки интересно: что могут представлять собою взгляды бизнесмена – крупного, по вашим словам, – фактически финансирующего газету, подобную вашей, – пожалуй, это был единственный вопрос, который его действительно интересовал. – По старой дружбе, Игорь Анатольевич: организуйте мне рандеву с этим… как бишь его?
– Смирнов, – подсказал Родимцев. – Андрей Васильевич Смирнов, вице-президент компании «Юг-Финансы-2000». Должен сказать, одна из крупнейших компаний в Крыму.
Черноусову показалось, что он ослышался.
– Простите, я не успел записать, – сказал он, – как называется компания?
– «Юг-Финансы-2000», – повторил Родимцев.
Та самая компания, с руководством которой должен был встретиться интересующий Черноусова Реймонд Галлер. Исходя из еврейского происхождения господина Галлера, да плюс его прошлые прокоммунистические (в терминологии господина Родимцева, сионо-масонские) симпатии, ситуация становилась весьма пикантной. Грех было бы не воспользоваться ею.
– Так что, господин Родимцев? – Черноусов улыбнулся, постаравшись придать своему лицу откровенно просящее выражение. Родимцев надулся от гордости и сказал:
– Ладно, сейчас устроим.
Действительно, устроил. Выйдя из ДК имени Кирова, Виктор зашагал в центр, ободренный обещанием господина Смирнова уделить ему пятнадцать минут своего драгоценного времени. По дороге он ломал себе голову: показалось ему, что звезданувшийся на патриотической почве Родимцев ехидно ему подмигнул или не показалось? Вопрос так и остался нерешенным, когда впереди замаячил искомый объект журналистских исследований господина Флейшмана. Собственно говоря, Виктор собирался – коли такая возможность представилась – поговорить с местным бизнесменом отнюдь не только о финансировании фашистского листка. Просто расспросить его о тенденциях развития постсоветской экономики – если этот человек вообще способен будет ответить на такие вопросы…
Крепкие парни в темно-зеленых бесформенных пиджаках – охрана центрального офиса компании – не осматривали его вещей. Только спросили: «По какому вопросу?» – и, услышав, что посетитель договорился с вице-президентом о встрече, очень любезно объяснили ему, где именно находится его кабинет. Виктор поблагодарил и поднялся на второй этаж.
Офис «Юг-Финансы-2000» производил впечатление. Во всяком случае, немногие известные Черноусову израильские фирмы могли бы похвастаться такой роскошью отделки служебных помещений. Да и выбор самого здания – отреставрированного двухэтажного особняка конца ХIХ века – свидетельствовал о хорошем вкусе хозяев.
Виктор вошел в приемную, отделанную панелями красного дерева. Ему ослепительно улыбнулась секретарша, больше похожая на фотомодель. Черноусов назвал себя, она с той же улыбкой просмотрела какие-то списки, кивнула и жестом пригласила его войти.
Он вошел. Кабинет, так же, как и приемная, был отделан деревянными панелями и устлан коврами. Стены украшали картины – явно несовременных художников. Черноусов не был большим специалистом в живописи, но античные мотивы и темный колорит полотен говорили о хорошем вкусе и приличных деньгах владельца. Здесь не было, конечно, мастеров первого ряда, но почти наверняка – приличные художники XVIII–XIX веков, в основном – западноевропейских школ.
Письменный стол стоял не напротив двери, а несколько в углу, ближе к высокому стрельчатому окну. Стол также представлял собою подлинное произведение искусства из темного мореного дерева с литыми бронзовыми ручками и зеленым сукном. Вице-президент компании «Юг-Финансы-2000» господин Смирнов сидел в удобном кресле и что-то писал. Видимо, он не слышал, что дверь отворилась. Картина, висевшая над ним, показалась Черноусову смутно знакомой – то ли по какой-то выставке, то ли по какому-то альбому. Впрочем, он недолго рассматривал картины и старинную мебель – в конце концов, не в музей пришел. Виктор негромко кашлянул. Вице-президент «Юг-Финансы-2000» тут же поднял голову.
– Проходите, – сказал он с любезной улыбкой. – Прошу, садитесь, господин?… – сказано было с вопросительной интонацией.
– Зеев Флейшман, – представился Виктор. – Корреспондент газеты «Ежедневная почта». Тель-Авив.
Господин Смирнов покивал все с той же любезной улыбкой. Черноусов прошел к предложенному креслу и сел. Он тоже сел.
– Вы хотели задать мне несколько вопросов, – сказал вице-президент «Юг-Финансов», возвращаясь на место. – Весь внимание. Мне еще не приходилось беседовать с представителями израильской прессы.
Черноусов извлек из сумки диктофон, положил его перед собой, ближе к собеседнику. Смирнов посмотрел на черную коробку, на микрофон, перевел взгляд на корреспондента:
– Слушаю вас.
– Из России и других государств СНГ то и дело доходят вести о заказных убийствах, криминальных конфликтах, колоссальных размерах коррупции… – начал Виктор и запнулся. Тема преступности вдруг показалась ему не совсем тактичной, хотя именно солидный и богатый кабинет крымского бизнесмена навел на мысли о преступности. Тем не менее, журналист решил продолжить. «Коган же просил что-нибудь о мафии, – мысленно оправдывался он перед самим собой. – Вот пусть и получит мнение об этом местного предпринимателя».
Смирнов поощрительно улыбнулся, словно приглашая не стесняться. Эта улыбка вызвала у Черноусова странное чувство: словно он уже видел где-то эту улыбку и ее обладателя. «Дежа вю, – решил он. – Картину видел, мебель видел, хозяина видел…»
– Что-то не так? – спросил Смирнов.
– Нет-нет, все в порядке. Формулирую вопрос.
– А вы не формулируйте, – посоветовал вице-президент. – Говорите, как в голову приходит. Слова сами расставятся, поверьте.
– Ладно, – Черноусов засмеялся. – Давайте по вашему методу… Так вот – о криминальных новостях СНГ. Все это вызывает серьезное подозрение относительно того, что современный бизнес в постсоветском пространстве в значительной степени криминализован. Вы представитель деловых кругов. Что вы сами об этом думаете?
Улыбка Смирнова оставалась безмятежной.
– Болезни роста, – ответил он. – Болезни роста, через которые проходили все государства. «Этап первичного накопления». Вы, надеюсь, читали Диккенса? (Черноусов кивнул.) Вот, видите. Как там звали этого… Урия Хип? Так что, сомнительное разнообразие методов, как-то: разгул уголовщины, рост капиталов, нажитых путем неправедным, убийства конкурентов, подкуп чиновников имели места и в чопорной Англии, и в знойной Испании. То же, что и в России. Только там это прошли триста лет назад, двести. Кое-где – сто лет назад и даже меньше. А у нас – сейчас. Ничего нового. Советская власть вырвала Россию, Украину и прочие республики из цепи «нормальных» капиталистических государств. Теперь вот наверстываем упущенное.
– Интересно, – вежливо заметил Черноусов. – И что же – долго должно продлиться это первичное накопление? Мы доживем до цивилизованных норм? Или нет?
– Кто знает, – Смирнов откинулся в кресле и смотрел на корреспондента с нескрываемым удовольствием. Похоже, ему очень нравилось философствовать перед иностранцем. – Кто знает, господин Флейшман. Может быть, и доживем… Подрастает новое поколение. Как бы ни был отец беспринципен и даже преступен, своему сыну он постарается дать приличное образование. Отправит его учиться куда-нибудь в Гарвард, Кембридж. Или к вам, в Иерусалим, я слышал, тамошний университет котируется очень высоко.
– Культурный капитализм победит в сегодняшней России руками нынешних отпрысков «новорусских» семейств, – не спрашивая, а подсказывая, произнес Черноусов. И вновь будто ложная память колыхнулась эхом. Что-то знакомое почудилось ему – нет, не в рассуждениях сидевшего напротив человека с гладкой маловыразительной внешностью. Но вот некоторые интонации его мягкого негромкого голоса вызывали несколько неприятное ощущение – словно с ними был связано нечто зыбкое и опасное. Причем связано не в сегодняшнем дне, а где-то в прошлом. «Переезд плохо действует на нервную систему, – подумал Виктор. – Расколем Когана на поездку к Мертвому морю, подлечиться.» Вслух он спросил:
– Вы полагаете, надежда в подрастающем поколении?
– Почему бы и нет?
Черноусов покачал головой.
– На днях я получил письмо от своего старого друга, – сказал он. – Он живет в Москве, преподает в одном из тамошних вузов. Среди прочих, в числе его студентов имеются и дети «новых русских» – те самые, на которых вы возлагаете большие надежды… Так вот, друг мой в письме, будто веселую шутку, рассказывает, что не так давно ему сломали челюсть: не ту оценку поставил на сессии одному из студентов. Будущему юристу, кстати. И это не единичный случай. У меня как раз в то же самое время гостил еще один мой товарищ с женой. Жена – преподаватель. Я им пересказал письмо. «Это что, – заметила она. – Тут хоть из-за оценки. А мне пригрозили за то, что одному такому вот балбесу (кстати, совсем неплохо учившемуся) и порекомендовала вести себя на уроках приличнее. На следующий же день в школу заявились двое мордоворотов, присланных любящими родителями, и посоветовали сменить тон…» Вот вам и поколение, – ему доставило удовольствие заметить на лице собеседника мимолетное раздражение. Но Смирнов не дал этому чувству прорваться.
– Издержки, – повторил он. – Болезни роста.
– У вас есть дети? – зачем-то спросил Виктор.
– Увы, – вице-президент развел руками. – Но я и не отношу себя к тем, о ком шла наша беседа. Это ведь все теория, я просто объяснял вам некоторые стороны сегодняшней действительности. Что же до нас, господин Флейшман, до нашей фирмы, то смею вас заверить: в деятельности компании «Юг-Финансы-2000» нет ни малейшего привкуса уголовщины.
– Знаете, – сказал Черноусов несколько раздраженно, – не думаю, что вы правы… – он понимал, что ведет себя вопреки всем профессиональным правилам, вступая в диспут с интервьюируемым. Но удержаться не мог. – Вот я живу в гостинице. Посетителей не так много, но большинство из них – явные уголовники.
– Можно подумать, у вас во Израиле нет своей мафии, нет своих преступников, – добродушно заметил Смирнов.
– Есть, – ответил Черноусов. – Но, видите ли, в Израиле они никогда не останавливаются в отелях, где останавливаются люди из других кругов. Мы с ними как бы ходим по разным сторонам улицы.
– Что ж поделаешь, – Смирнов улыбнулся со смирением, граничащим с издевкой. – Мы пока не построили других улиц. Все ходим по одной… Есть еще вопросы?
– Есть, – сказал Виктор, наклоняясь к микрофону. Он чувствовал себя неловко. Главное – непонятно было, что именно послужило поводом его фактического срыва. Ведь не выставленное же напоказ богатство, в конце концов. «Тоже мне, классовая ненависть вдруг прорезалась," – обругал он себя. И решил в дальнейшем выдерживать академический тон. – Как вы полагаете, – почему так много частных предприятий в СНГ переживают банкротства? По количеству подобных событий на душу населения посткоммунистические страны удерживают прочное первенство…
– Верно, – Смирнов согласно кивнул. – Примерно так же, как лет пять назад число всевозможных бирж в Москве превышало все мыслимые пределы, а три года назад то же самое можно было сказать об инвестиционных фондах. Вас интересует, почему так происходит?
Черноусов кивнул и пододвинул микрофон вице-президенту «Юг-Финансы– 2000».
– Объяснений тому несколько, – сказал Смирнов. – Кстати, журналисты почему-то чаще всего предполагают злой умысел руководства компаний.
– А это не так? – спросил Черноусов. Поддерживая разговор, он помимо собственного желания по-прежнему пытался понять, кого же все-таки напоминает этот человек. Смутное воспоминание несло на себе отпечаток чего-то неприятного и даже опасного. Но он никак не мог ухватить за ниточку и извлечь нужный образ из захламленного чердака, в который превратилась его перегруженная событиями память.
Между тем, Смирнов увлеченно излагал свои мысли по поводу эпидемии банкротств.
– Подозревать всех и вся в злых умыслах – все равно, что видеть во всем происки жидо-масонов – уж извините, господин Флейшман, – говорил он. – Спору нет – и такое случается.
– Что случается? – спросил Черноусов. – Происки жидо-масонов?
Смирнов улыбнулся.
– Нет, я о злых умыслах бизнесменов СНГ, – объяснил он. – Например, создается финансовая компания в форме общества с ограниченной ответственностью. Несколько лет вполне успешно функционирует, затем заявляет о своем банкротстве. И владельцы-соучредители в один прекрасный день просто исчезают. Вместе с деньгами, естественно. Их разыскивают. Далеко не всегда успешно.
Черноусов поощряюще кивнул.
– Но есть гораздо большее количество случаев, когда все происходит против воли владельцев, – продолжил Смирнов. – Просто эти владельцы не очень себе представляют, что нужно делать. Интенсивно работать они не умеют. Для этого нужно действительно знать очень многое из того, о чем они и не слышали. Оставаться на месте нельзя – во-первых, экономические законы неумолимы: если предприятие не увеличивает обороты, оно неминуемо гибнет. А во-вторых, они и сами ни за что не откажутся от возможности личного обогащения. Остается экстенсивное развитие. То есть – простое увеличение количества торговых точек, например. А торговые точки стоят на территории, а территории уже поделены между преступными кланами, и вторжение в чужую сферу влияния приводит к войне между ними. С отстрелами конкурентов, поджогами, похищениями и прочими прелестями.
– Вы хотите сказать, что в большинстве случаев банкротства в последнее время в России и странах СНГ являются всего лишь результатом непрофессионализма руководителей и владельцев мощных компаний? – уточнил Виктор.
– Точно так, – Смирнов кивнул. – В самую точку.
«Собственно, откуда ему взяться-то, профессионализму? – подумал Черноусов. – Бытие определяет сознание. А прежнее бытие – как там в „Джентльменах удачи“ говорил Евгений Леонов? „Украл, выпил, в тюрьму. Украл, выпил, в тюрьму. Романтика!“
Черноусову начала казаться любопытной теория, которую развивал собеседник.
– Где же профессионалы? – спросил он вслух.
Смирнов развел руками.
– Где угодно, – он засмеялся широко и искренне. – В том числе, и в вашем Израиле. И в США. И в той же России. И на Украине. С одной, кстати говоря, общей чертой жизни. Все они сегодня не у дел.
– А себя вы к кому относите? – спросил Черноусов.
– Себя? – Смирнов с удовольствием огляделся. – А как вы думаете?
И как раз в этот момент Виктор, наконец, узнал хозяина кабинета. Это было подобно разряду электрического тока.
Потому что вице-президент компании «Юг-Финансы-2000», человек, финансировавший фашистский листок бывшего черноусовского друга, человек, ожидавший встречи с богатым американским евреем Реймондом Галлером, человек, у которого Виктор собирался взять интервью для тель-авивской газеты «Ежедневная почта», действительно был ему знаком.
К сожалению.
Виктор очень надеялся, что их первая и единственная встреча – в охотничьем домике между Лазурным и Ялтой – была последней. Увы, он ошибался.
Господин Смирнов посмотрел на него. И Виктор понял: он тоже узнал своего собеседника. Почти наверняка – раньше Черноусова.
Губы Смирнова растянулись в улыбке.
– Кока-кола? – спросил он. В голосе тоже звучала насмешка. – Минеральная вода? Может быть, немного коньяку?
Черноусов механически подумал, что коньяк ему не повредит, и молча кивнул. Смирнов подошел к угловому бару, плеснул коньяку в два пузатых бокала. Любезно протянул один гостю.
– Что ж, за встречу, – сказал он. – За старых знакомых.
Виктор проглотил маслянистую жидкость с крепким запахом и даже не почуствовал. Только на мгновение обожгло пищевод. Он зажмурился.
– Я вижу, у вас больше нет вопросов, – сказал Смирнов.
Эта фраза встряхнула Черноусова. «Какого черта, я на работе– Продолжим интервью».
– Вы решили прервать наш разговор? – спросил он, не двигаясь с места.
– Вовсе нет, – ответил Смирнов, вновь усаживаясь в кресло. – Вовсе нет… – он посмотрел на часы. – Я нахожу в нашем разговоре много поучительного и интересного. Так что – прошу, можем продолжить.
Виктор щелкнул клавишей и снова повернул микрофон в его сторону:
– Господин вице-президент, у нас в Израиле озабочены ситуацией, при которой неконтролируемая украинскими и российскими властями продажа имущества Черноморского флота может привести к продаже оружия террористическим организациям, в том числе и на Ближнем Востоке.
– Наша компания не занимается подобными вещами, – ответил Смирнов с прежней улыбкой. – Мы стремимся привлечь средства зарубежных инвесторов для развития инфраструктуры курортной зоны Крыма. Что же до оружия – ничего не могу сообщить. Не владею информацией.
Черноусов вспомнил о поводе своего сегодняшнего визита – о газете некстати протрезвевшего Родимцева:
– Скажите, не кажется ли вам нелогичным просить кредиты у международных фондов, искать зарубежных инвесторов – в том числе, среди крупных бизнесменов еврейского происхождения – и одноременно поддерживать крайне националистические, откровенно антисемитские издания типа «Южнорусского возрождения»? – спросил он.
– Не кажется, – ответил Смирнов. – Деньги – деньгами, идеология – идеологией. Наши нынешние так называемые националисты – идеалисты, господин Флейшман. Люди, действительно болеющие за величие России. Вам, иностранцам, этого не понять. Имеются, безусловно, передержки, но в основе это здоровое движение.
Виктора раздражала его полуулыбка. «Хорошо бы заставить его перестать улыбаться», – подумал Виктор. Алкоголь приободрил его и добавил храбрости. Или нахальства. Он спросил, стараясь сохранить нейтральную интонацию:
– Что вы думаете об участии бывших спецслужб СССР в нынешних процессах? Например, офицеры КГБ становятся во главе коммерческих предприятий.
Улыбка не исчезла, но теперь казалась приклеенной.
– Нам следует избавляться от стереотипов. Они тянутся из прошлого, из времен холодной войны, – сказал господин Смирнов. – Вам следует знать, господин Флейшман, что офицеры КГБ, в известной степени, представляли элиту тогдашнего общества. Хотя бы в силу информированности. К слову, об этом писал еще академик Сахаров, а он к поклонникам данного учреждения не относился… Да, – произнес он задумчиво, – всех нас держит прошлое. Хорошо, когда хватает сил перечеркнуть его. Жить настоящим. Сегодняшним днем, его проблемами. Верно?
Сказано было с намеком.
«А ведь я был прав тогда, – подумал Черноусов. – Эти тоже работали на КГБ…»
– Ну, – Смирнов поднялся, – не смею больше задерживать. Рад был бы уделить больше внимания, но увы, – он огорченно развел руками, – дела, дела… Всего хорошего. Долго ли собираетесь пробыть в наших краях?
– Думаю, неделю, – ответил корреспондент.
– Понятно, – Смирнов протянул гостю руку. Черноусов немного помедлил, но пожал ее. Рука была холодной и твердой.
Виктор был уже в дверях, когда Смирнов окликнул его.
– Виктор Михайлович!
Он оглянулся.
– Вы ведь так и не сказали, что привело вас в Симферополь, – сказал вице-президент компании «Юг-Финансы». – Ужели только интерес к нашей фирме?
– Вообще-то говоря, нет, – ответил Черноусов. – Интерес, конечно, есть. Только не столько к вам, сколько к вашему инвестору. К мистеру Галлеру, – он с некоторым удивлением заметил, что раздражавшая его улыбка Смирнова исчезла мгновенно.
– Вот как? К мистеру Галлеру? – повторил Смирнов, словно в раздумьи. – Интересно, интересно… И что же вам нужно от мистера Галлера?
– Хочу спросить его, в чем истинная причина его сотрудничества с вами, – ответил Черноусов. – Проинтервьюирую старика. Может быть, услышу что-нибудь интересное. Какую-нибудь тайну. Скелет в шкафу. А? – «На кой черт я это сказал?»
– Действительно, – задумчиво сказал Смирнов. – Мистер Галлер может рассказать много интересного. Очень много интересного… Вот только захочет ли? Насколько я знаю, его рабочий график достаточно плотен.
Черноусов пожал плечами.
– Ну, уж тут как получится. Надеюсь, старик меня примет. А что? Хотите предложить протекцию?
– Увы, тут я бессилен, – ответил Смирнов. – Господин Галлер сам решает, с кем ему встречаться, а с кем – нет. Что ж, еще раз прошу прощения, но – дела. До свидания. И, пожалуйста, будьте осторожны, – добавил он озабоченно.
– Кока-кола? – спросил он. В голосе тоже звучала насмешка. – Минеральная вода? Может быть, немного коньяку?
Черноусов механически подумал, что коньяк ему не повредит, и молча кивнул. Смирнов подошел к угловому бару, плеснул коньяку в два пузатых бокала. Любезно протянул один гостю.
– Что ж, за встречу, – сказал он. – За старых знакомых.
Виктор проглотил маслянистую жидкость с крепким запахом и даже не почуствовал. Только на мгновение обожгло пищевод. Он зажмурился.
– Я вижу, у вас больше нет вопросов, – сказал Смирнов.
Эта фраза встряхнула Черноусова. «Какого черта, я на работе– Продолжим интервью».
– Вы решили прервать наш разговор? – спросил он, не двигаясь с места.
– Вовсе нет, – ответил Смирнов, вновь усаживаясь в кресло. – Вовсе нет… – он посмотрел на часы. – Я нахожу в нашем разговоре много поучительного и интересного. Так что – прошу, можем продолжить.
Виктор щелкнул клавишей и снова повернул микрофон в его сторону:
– Господин вице-президент, у нас в Израиле озабочены ситуацией, при которой неконтролируемая украинскими и российскими властями продажа имущества Черноморского флота может привести к продаже оружия террористическим организациям, в том числе и на Ближнем Востоке.
– Наша компания не занимается подобными вещами, – ответил Смирнов с прежней улыбкой. – Мы стремимся привлечь средства зарубежных инвесторов для развития инфраструктуры курортной зоны Крыма. Что же до оружия – ничего не могу сообщить. Не владею информацией.
Черноусов вспомнил о поводе своего сегодняшнего визита – о газете некстати протрезвевшего Родимцева:
– Скажите, не кажется ли вам нелогичным просить кредиты у международных фондов, искать зарубежных инвесторов – в том числе, среди крупных бизнесменов еврейского происхождения – и одноременно поддерживать крайне националистические, откровенно антисемитские издания типа «Южнорусского возрождения»? – спросил он.
– Не кажется, – ответил Смирнов. – Деньги – деньгами, идеология – идеологией. Наши нынешние так называемые националисты – идеалисты, господин Флейшман. Люди, действительно болеющие за величие России. Вам, иностранцам, этого не понять. Имеются, безусловно, передержки, но в основе это здоровое движение.
Виктора раздражала его полуулыбка. «Хорошо бы заставить его перестать улыбаться», – подумал Виктор. Алкоголь приободрил его и добавил храбрости. Или нахальства. Он спросил, стараясь сохранить нейтральную интонацию:
– Что вы думаете об участии бывших спецслужб СССР в нынешних процессах? Например, офицеры КГБ становятся во главе коммерческих предприятий.
Улыбка не исчезла, но теперь казалась приклеенной.
– Нам следует избавляться от стереотипов. Они тянутся из прошлого, из времен холодной войны, – сказал господин Смирнов. – Вам следует знать, господин Флейшман, что офицеры КГБ, в известной степени, представляли элиту тогдашнего общества. Хотя бы в силу информированности. К слову, об этом писал еще академик Сахаров, а он к поклонникам данного учреждения не относился… Да, – произнес он задумчиво, – всех нас держит прошлое. Хорошо, когда хватает сил перечеркнуть его. Жить настоящим. Сегодняшним днем, его проблемами. Верно?
Сказано было с намеком.
«А ведь я был прав тогда, – подумал Черноусов. – Эти тоже работали на КГБ…»
– Ну, – Смирнов поднялся, – не смею больше задерживать. Рад был бы уделить больше внимания, но увы, – он огорченно развел руками, – дела, дела… Всего хорошего. Долго ли собираетесь пробыть в наших краях?
– Думаю, неделю, – ответил корреспондент.
– Понятно, – Смирнов протянул гостю руку. Черноусов немного помедлил, но пожал ее. Рука была холодной и твердой.
Виктор был уже в дверях, когда Смирнов окликнул его.
– Виктор Михайлович!
Он оглянулся.
– Вы ведь так и не сказали, что привело вас в Симферополь, – сказал вице-президент компании «Юг-Финансы». – Ужели только интерес к нашей фирме?
– Вообще-то говоря, нет, – ответил Черноусов. – Интерес, конечно, есть. Только не столько к вам, сколько к вашему инвестору. К мистеру Галлеру, – он с некоторым удивлением заметил, что раздражавшая его улыбка Смирнова исчезла мгновенно.
– Вот как? К мистеру Галлеру? – повторил Смирнов, словно в раздумьи. – Интересно, интересно… И что же вам нужно от мистера Галлера?
– Хочу спросить его, в чем истинная причина его сотрудничества с вами, – ответил Черноусов. – Проинтервьюирую старика. Может быть, услышу что-нибудь интересное. Какую-нибудь тайну. Скелет в шкафу. А? – «На кой черт я это сказал?»
– Действительно, – задумчиво сказал Смирнов. – Мистер Галлер может рассказать много интересного. Очень много интересного… Вот только захочет ли? Насколько я знаю, его рабочий график достаточно плотен.
Черноусов пожал плечами.
– Ну, уж тут как получится. Надеюсь, старик меня примет. А что? Хотите предложить протекцию?
– Увы, тут я бессилен, – ответил Смирнов. – Господин Галлер сам решает, с кем ему встречаться, а с кем – нет. Что ж, еще раз прошу прощения, но – дела. До свидания. И, пожалуйста, будьте осторожны, – добавил он озабоченно.