Черноусов вспомнил «Гомера и его героев».
– Мардеровскую копию ты тоже продал? – спросил он.
– Тоже.
– Я ее вчера видел, – сказал Виктор, обращаясь не столько к Маевскому, сколько к Синицыну. – В кабинете вице-президента «Юг-Финансы-2000».
– Точно, – после крошечной паузы сказал Маевский. – Он и купил.
– Ты с ним знаком? – спросил Синицын.
Верещагин пожал плечами.
– В каком-то смысле… – он пояснил: – Эта компания у меня заказывала несколько картин, для офиса.
Странный получался разговор – для встречи старых друзей, десять лет не видевших друг друга. Обмен короткими фразами – пауза – новая тема.
– Женя, – спросил вдруг Черноусов задумчиво. – А что все-таки произошло с твоим учителем?
Маевский не обернулся, но спина его напряглась и рука, которой он выписывал раскрытое крыло ангела, дрогнула.
– Учителем? – переспросил он. – Ты о ком, Витя?
– Да все о нем же. О Мардере.
На этот раз Маевский обернулся. На лице его видна была странная смесь недовольства и легкого испуга.
– А что это тебя вдруг заинтересовало? – спросил он. – Мардер умер давно. Еще до твоего отъезда.
– Да, верно. До моего отъезда. По-моему, он умер через неделю после того, как его посетил Семен Левин. Помнишь такого искусствоведа?
Маевский пожал плечами.
– Тоже, увы, покойник, – сказал Черноусов. – Не помнишь? Они умерли один за другим. Старик в конце октября 1982 года у себя дома, от сердечного приступа. А Семен Левин с женой Тамарой – от несчастного случая. В Лазурном. Решили в шторм порыбачить. В ноябре, примерно через неделю после Мардера. Не слышал?
Маевский отложил кисть, медленно вытер руки тряпкой. Подошел к свободному креслу, сел. Внимательно посмотрел на Синицына, равнодушно разглядывавшего картины, потом на Виктора.
– На что ты намекаешь? – подозрительно спросил он.
– Разве я на что-то намекаю? – Черноусов посмотрел на него с искренним удивлением. – Я просто вспомнил. Это ведь произошло незадолго до моего отъезда. Вот, вспомнилось. Так ты не ответил: знал ты Семена Левина или нет?
– Немного знал, – ответил Маевский. Настороженность в его взгляде сохранилась. – Дальше что?
Виктор перевел взгляд на недописанную картину.
– Так, ничего. Скажи, Мардер никогда не говорил тебе что-нибудь вроде «Школы искусств»? – спросил он с деланным безразличием. При этих словах Синицын оторвался от созерцания абстрактной композиции, сохнувшей на втором мольберте и с интересом воззрился на старых друзей. Но ничего не сказал.
Маевский помолчал немного, словно решая – отвечать ему на этот вопрос или нет.
– Он так лагерь называл, – неохотно ответил он. – Я же тебе рассказывал – старик отсидел при Сталине почти тридцать лет.
Синицын оторвался от рассматривания верещагинских шедевров и подошел к ним.
– А почему? – спросил он. – Почему он именно так называл лагерь, не помнишь?
– Мардер был человеком с юмором, – хмуро ответил Маевский-Верещагин.
– А где он сидел, ты не помнишь? – спросил Черноусов.
– Большую часть срока на Колыме, – ответил Маевский. – А до того, несколько лет, по-моему, где-то под Москвой.
– Не в Покровском?
– Не знаю… – Женя раздраженно отбросил кисть. – Да что вы мне тут допрос устраиваете? В чем дело?
Синицын и Черноусов переглянулись.
– А что это ты так занервничал? – спросил Володя обманчиво-ласковым тоном.
– Занервничаешь тут… – Маевский сел в кресло, в котором до того сидел Виктор. Некоторое время он сидел молча, уставившись в в стол. – Тобой тут интересовались, – сообщил он, не поднимая головы. – Вчера.
– Ну-ну… – протянул Володя. – Интересовались, говоришь? И кто же?
Вместо ответа Маевский дернул плечом – дескать, отвяжись, не знаю.
Виктор помрачнел. Синицын неторопливо подошел к столику, сел напротив Маевского. Тот бросил на Володю короткий взгляд и отвернулся.
– Семена Левина десять лет назад зверски убили, – Володя произнес это негромко, вполне обыденным тоном. – Твоего учителя – Мардера, кажется? – видимо, тоже. И твоего друга Черноусова собирались отправить вслед за первыми двумя. Тогда не удалось – Пробуют сейчас. Так что – давай, выкладывай. Кто интересовался, чем именно. Не заставляй меня думать о тебе плохо.
Маевского эти слова словно вдавили в спинку кресла. Руки, лежавшие на подлокотниках, судорожно сжались.
– Т-ты это серьезно? – он перевел взгляд на Виктора, неподвижно стоявшего посреди мастерской. – Т-ты… насчет убийства… серьезно?
– Нет, – ласково ответил Синицын. – Это мы так шутим. И чтобы поддержать шутку, Женя, ты нам сейчас расскажешь, кто интересовался Виктором. Хорошо?
Маевский судорожно кивнул.
– Вот и ладно, – сказал Синицын, удовлетворенно откидываясь в кресле. – Так кто? Твои заказчики? Из фирмы «Юг-Финансы-2000»?
Художник снова кивнул.
– А что их интересовало?
– Виделся ли он когда-нибудь с Мардером… – Маевский немного помолчал. – Что знает о «Школе искусств». И еще о каком-то каталоге.
– И что ты ответил? – спросил Синицын.
12
13
14
15
16
– Мардеровскую копию ты тоже продал? – спросил он.
– Тоже.
– Я ее вчера видел, – сказал Виктор, обращаясь не столько к Маевскому, сколько к Синицыну. – В кабинете вице-президента «Юг-Финансы-2000».
– Точно, – после крошечной паузы сказал Маевский. – Он и купил.
– Ты с ним знаком? – спросил Синицын.
Верещагин пожал плечами.
– В каком-то смысле… – он пояснил: – Эта компания у меня заказывала несколько картин, для офиса.
Странный получался разговор – для встречи старых друзей, десять лет не видевших друг друга. Обмен короткими фразами – пауза – новая тема.
– Женя, – спросил вдруг Черноусов задумчиво. – А что все-таки произошло с твоим учителем?
Маевский не обернулся, но спина его напряглась и рука, которой он выписывал раскрытое крыло ангела, дрогнула.
– Учителем? – переспросил он. – Ты о ком, Витя?
– Да все о нем же. О Мардере.
На этот раз Маевский обернулся. На лице его видна была странная смесь недовольства и легкого испуга.
– А что это тебя вдруг заинтересовало? – спросил он. – Мардер умер давно. Еще до твоего отъезда.
– Да, верно. До моего отъезда. По-моему, он умер через неделю после того, как его посетил Семен Левин. Помнишь такого искусствоведа?
Маевский пожал плечами.
– Тоже, увы, покойник, – сказал Черноусов. – Не помнишь? Они умерли один за другим. Старик в конце октября 1982 года у себя дома, от сердечного приступа. А Семен Левин с женой Тамарой – от несчастного случая. В Лазурном. Решили в шторм порыбачить. В ноябре, примерно через неделю после Мардера. Не слышал?
Маевский отложил кисть, медленно вытер руки тряпкой. Подошел к свободному креслу, сел. Внимательно посмотрел на Синицына, равнодушно разглядывавшего картины, потом на Виктора.
– На что ты намекаешь? – подозрительно спросил он.
– Разве я на что-то намекаю? – Черноусов посмотрел на него с искренним удивлением. – Я просто вспомнил. Это ведь произошло незадолго до моего отъезда. Вот, вспомнилось. Так ты не ответил: знал ты Семена Левина или нет?
– Немного знал, – ответил Маевский. Настороженность в его взгляде сохранилась. – Дальше что?
Виктор перевел взгляд на недописанную картину.
– Так, ничего. Скажи, Мардер никогда не говорил тебе что-нибудь вроде «Школы искусств»? – спросил он с деланным безразличием. При этих словах Синицын оторвался от созерцания абстрактной композиции, сохнувшей на втором мольберте и с интересом воззрился на старых друзей. Но ничего не сказал.
Маевский помолчал немного, словно решая – отвечать ему на этот вопрос или нет.
– Он так лагерь называл, – неохотно ответил он. – Я же тебе рассказывал – старик отсидел при Сталине почти тридцать лет.
Синицын оторвался от рассматривания верещагинских шедевров и подошел к ним.
– А почему? – спросил он. – Почему он именно так называл лагерь, не помнишь?
– Мардер был человеком с юмором, – хмуро ответил Маевский-Верещагин.
– А где он сидел, ты не помнишь? – спросил Черноусов.
– Большую часть срока на Колыме, – ответил Маевский. – А до того, несколько лет, по-моему, где-то под Москвой.
– Не в Покровском?
– Не знаю… – Женя раздраженно отбросил кисть. – Да что вы мне тут допрос устраиваете? В чем дело?
Синицын и Черноусов переглянулись.
– А что это ты так занервничал? – спросил Володя обманчиво-ласковым тоном.
– Занервничаешь тут… – Маевский сел в кресло, в котором до того сидел Виктор. Некоторое время он сидел молча, уставившись в в стол. – Тобой тут интересовались, – сообщил он, не поднимая головы. – Вчера.
– Ну-ну… – протянул Володя. – Интересовались, говоришь? И кто же?
Вместо ответа Маевский дернул плечом – дескать, отвяжись, не знаю.
Виктор помрачнел. Синицын неторопливо подошел к столику, сел напротив Маевского. Тот бросил на Володю короткий взгляд и отвернулся.
– Семена Левина десять лет назад зверски убили, – Володя произнес это негромко, вполне обыденным тоном. – Твоего учителя – Мардера, кажется? – видимо, тоже. И твоего друга Черноусова собирались отправить вслед за первыми двумя. Тогда не удалось – Пробуют сейчас. Так что – давай, выкладывай. Кто интересовался, чем именно. Не заставляй меня думать о тебе плохо.
Маевского эти слова словно вдавили в спинку кресла. Руки, лежавшие на подлокотниках, судорожно сжались.
– Т-ты это серьезно? – он перевел взгляд на Виктора, неподвижно стоявшего посреди мастерской. – Т-ты… насчет убийства… серьезно?
– Нет, – ласково ответил Синицын. – Это мы так шутим. И чтобы поддержать шутку, Женя, ты нам сейчас расскажешь, кто интересовался Виктором. Хорошо?
Маевский судорожно кивнул.
– Вот и ладно, – сказал Синицын, удовлетворенно откидываясь в кресле. – Так кто? Твои заказчики? Из фирмы «Юг-Финансы-2000»?
Художник снова кивнул.
– А что их интересовало?
– Виделся ли он когда-нибудь с Мардером… – Маевский немного помолчал. – Что знает о «Школе искусств». И еще о каком-то каталоге.
– И что ты ответил? – спросил Синицын.
12
– Что-то твой старый друг скрывает, – сказал Синицын. – Темнит что-то. Жаль, не спросили его о тех знакомых.
– О каких?
– Ты же говорил, он тебя тогда ключ от их квартиры дал. В Лазурном. Как думаешь, совпадение?
Черноусов покачал головой.
– Вряд ли, – произнес он задумчиво. – Я уже давно перестал верить в совпадения. Их слишком много. А если совпадений слишком много, значит, это не совпадения.
– Вот-вот. Знакомых у него в Лазурном, скорее всего, не было.
– Чья же квартира?
– Тех, кому нужна была твоя поездка туда.
– Бессмысленно было спрашивать, – угрюмо произнес Виктор. – Десять лет прошло. Помнишь, как легко обзаводились тогда знакомыми? И сколько их было? Ну, ответил бы он: «Не помню». И что? Может, и правда, не помнит… На кой черт спрашивать, и так понятно.
– Другое непонятно, – задумчиво произнес Синицын, когда они отъехали уже на порядочное расстояние. – Непонятно, что связывает всю эту историю с мардеровской «Школой искусств» и твоим желанием проинтервьюировать престарелого американского дедушку? Допустим, они не хотят разговоров о делах десятилетней давности…
– Ты же сам говорил: такие свидетельства сегодня никого не пугают, – заметил Черноусов.
– Верно, – согласился Синицын. – Никого не пугают. Это я условное допущение сделал. Понимаешь? Даже если бы пугали – при чем здесь одно к другому? В огороде бузина, а в Киеве дядька…
– Не скажи, – медленно проговорил Черноусов. – Не скажи. Я вот сейчас вспомнил.
– Что вспомнил?
– Галлер тогда приезжал в Союз.
– Когда?
– Десять лет назад.
– В Крым?
Виктор покачал головой.
– В Москву.
– Ну и?…
– Ну и ничего. Не знаю. Но ты же сам только что согласился: в этом деле нет никаких случайных совпадений.
– Кроме смерти парня-москвича.
– Да, – Виктор кивнул. – Кроме убийства этими сволочами моего соседа в пансионате…
– Маевский сейчас звонить пойдет, – сказал вдруг Синицын. – Своим заказчикам, – последнее слово Володя произнес с особым нажимом. – Что, дескать, появился у него старый друг из Израиля. И что приходил он специально на предмет порасспросить о Мардере и о «Школе искусств».
– Да, возможно… – Виктору не хотелось об этом говорить. Синицын не стал продолжать тему, молча следил за дорогой, становившейся по мере продвижения к центру все оживленнее. – Так где тебя высаживать?
– Подбрось-ка в центр, – попросил Черноусов. – Если у тебя еще есть время. Хочу немного прогуляться.
– Пожалуйста.
С Киевской они свернули на проспект Кирова и поехали в сторону Дома Советов. Солнце уже стояло достаточно высоко, отражаясь в пестрых витринах, тянувшихся по обе стороны проспекта.
– Странное зрелище, – сказал Черноусов. – Разбитая дорога и обилие дорогих машин.
– Контрасты нового времени, – проворчал Володя. Его машина была прежней – темно-вишневая «тройка» с продавленными сидениями.
– А ты что же? – спросил Виктор с усмешкой. – Тоже вроде бы частный собственник. Можно сказать, фермер.
Синицын только хмыкнул. Они немного помолчали. Черноусов вспомнил «представителя заказчика», как его назвал Маевский, – молодого человека в широких спортивных штанах, кроссовках и белой футболке. Несмотря на короткую стрижку, лоб его показался шириною пальца в два, не больше. Правда, проверить это впечатление он не рискнул – посмотрев на внушительные кулаки ценителя, с мозолями на костяшках. «Представитель заказчика» пришел, когда они уже собрались прощаться. Женя показал ему картину, законченную, но еще блестевшую свежей краской, объяснил, почему ее нельзя забирать сразу. Молодой человек молча выслушал, кивнул. Небрежно бросил на стол пачку долларов и удалился.
– А как тебе его нынешние заказчики? – спросил Черноусов. – Я такие физиономии только в зверинце наблюдал. В обезьяннике. А ты?.
– На работе, – буркнул тот. – На прежней работе Там у меня много таких появлялось… ценителей изящных искусств.
– Как его Женька назвал? – задумчиво спросил Виктор. – Охранником? По-моему, от таких самих надо охраняться.
– Я уже привык, – нехотя заметил Синицын. – Половина моей бывшей клиентуры теперь называется охраной, – он выматерился – вполголоса, но с большим чувством. – Где тебя высадить?
– На углу Гоголя.
Через пару минут они остановились.
– Ну что? – спросил Черноусов. – Может, поставишь машину, прогуляемся вместе?
Он покачал головой.
– Виктор, – сказал он, помолчав немного, – ты не передумал? Мне показалось, что ты себя чувствуешь как-то… как-то не так. Не так, как вчера.
– Тебе показалось, – ответил Виктор. – Так что? Прогуляемся?
– Нет, я еще кое-что хочу сделать. Надо же тебя подстраховать. Позвоню кое-куда.
– Да? Что ж, тогда до встречи.
– Чем ты сейчас собираешься заняться? – спросил он, не трогаясь с места.
– Интервьюировать Реймонда Галлера, – ответил Черноусов. Он посмотрел на часы. – Самое время. Меня ждут к двенадцати. Уже без пяти.
Синицын удивленно посмотрел на него. Виктор засмеялся:
– Должен же я отработать командировочные.
– Где это будет?
– В гостинице «Украина». Интересно, там тоже отключены телефоны? За неуплату?
– Может, и отключили. У нас все время что-нибудь отключают, – ответил Синицын. – То газ, то воду. Чем гостиница лучше? В вестибюле должны быть автоматы.
– Ладно, как-нибудь свяжемся. Я пошел.
– Хорошо, – сказал Синицын. – Буду ждать тебя возле «Украины».
– Лучше жди моего звонка. Дома, – сказал Виктор. – Пока.
– Не дома, – поправил Синицын. – Не дома, я посижу в машине. Ты номер моего сотового телефона знаешь?
– Знаю, не волнуйся. Я пошел.
– Виктор! – окликнул Синицын. Черноусов остановился. Синицын поманил его и, когда тот подошел, сказал:
– О каких?
– Ты же говорил, он тебя тогда ключ от их квартиры дал. В Лазурном. Как думаешь, совпадение?
Черноусов покачал головой.
– Вряд ли, – произнес он задумчиво. – Я уже давно перестал верить в совпадения. Их слишком много. А если совпадений слишком много, значит, это не совпадения.
– Вот-вот. Знакомых у него в Лазурном, скорее всего, не было.
– Чья же квартира?
– Тех, кому нужна была твоя поездка туда.
– Бессмысленно было спрашивать, – угрюмо произнес Виктор. – Десять лет прошло. Помнишь, как легко обзаводились тогда знакомыми? И сколько их было? Ну, ответил бы он: «Не помню». И что? Может, и правда, не помнит… На кой черт спрашивать, и так понятно.
– Другое непонятно, – задумчиво произнес Синицын, когда они отъехали уже на порядочное расстояние. – Непонятно, что связывает всю эту историю с мардеровской «Школой искусств» и твоим желанием проинтервьюировать престарелого американского дедушку? Допустим, они не хотят разговоров о делах десятилетней давности…
– Ты же сам говорил: такие свидетельства сегодня никого не пугают, – заметил Черноусов.
– Верно, – согласился Синицын. – Никого не пугают. Это я условное допущение сделал. Понимаешь? Даже если бы пугали – при чем здесь одно к другому? В огороде бузина, а в Киеве дядька…
– Не скажи, – медленно проговорил Черноусов. – Не скажи. Я вот сейчас вспомнил.
– Что вспомнил?
– Галлер тогда приезжал в Союз.
– Когда?
– Десять лет назад.
– В Крым?
Виктор покачал головой.
– В Москву.
– Ну и?…
– Ну и ничего. Не знаю. Но ты же сам только что согласился: в этом деле нет никаких случайных совпадений.
– Кроме смерти парня-москвича.
– Да, – Виктор кивнул. – Кроме убийства этими сволочами моего соседа в пансионате…
– Маевский сейчас звонить пойдет, – сказал вдруг Синицын. – Своим заказчикам, – последнее слово Володя произнес с особым нажимом. – Что, дескать, появился у него старый друг из Израиля. И что приходил он специально на предмет порасспросить о Мардере и о «Школе искусств».
– Да, возможно… – Виктору не хотелось об этом говорить. Синицын не стал продолжать тему, молча следил за дорогой, становившейся по мере продвижения к центру все оживленнее. – Так где тебя высаживать?
– Подбрось-ка в центр, – попросил Черноусов. – Если у тебя еще есть время. Хочу немного прогуляться.
– Пожалуйста.
С Киевской они свернули на проспект Кирова и поехали в сторону Дома Советов. Солнце уже стояло достаточно высоко, отражаясь в пестрых витринах, тянувшихся по обе стороны проспекта.
– Странное зрелище, – сказал Черноусов. – Разбитая дорога и обилие дорогих машин.
– Контрасты нового времени, – проворчал Володя. Его машина была прежней – темно-вишневая «тройка» с продавленными сидениями.
– А ты что же? – спросил Виктор с усмешкой. – Тоже вроде бы частный собственник. Можно сказать, фермер.
Синицын только хмыкнул. Они немного помолчали. Черноусов вспомнил «представителя заказчика», как его назвал Маевский, – молодого человека в широких спортивных штанах, кроссовках и белой футболке. Несмотря на короткую стрижку, лоб его показался шириною пальца в два, не больше. Правда, проверить это впечатление он не рискнул – посмотрев на внушительные кулаки ценителя, с мозолями на костяшках. «Представитель заказчика» пришел, когда они уже собрались прощаться. Женя показал ему картину, законченную, но еще блестевшую свежей краской, объяснил, почему ее нельзя забирать сразу. Молодой человек молча выслушал, кивнул. Небрежно бросил на стол пачку долларов и удалился.
– А как тебе его нынешние заказчики? – спросил Черноусов. – Я такие физиономии только в зверинце наблюдал. В обезьяннике. А ты?.
– На работе, – буркнул тот. – На прежней работе Там у меня много таких появлялось… ценителей изящных искусств.
– Как его Женька назвал? – задумчиво спросил Виктор. – Охранником? По-моему, от таких самих надо охраняться.
– Я уже привык, – нехотя заметил Синицын. – Половина моей бывшей клиентуры теперь называется охраной, – он выматерился – вполголоса, но с большим чувством. – Где тебя высадить?
– На углу Гоголя.
Через пару минут они остановились.
– Ну что? – спросил Черноусов. – Может, поставишь машину, прогуляемся вместе?
Он покачал головой.
– Виктор, – сказал он, помолчав немного, – ты не передумал? Мне показалось, что ты себя чувствуешь как-то… как-то не так. Не так, как вчера.
– Тебе показалось, – ответил Виктор. – Так что? Прогуляемся?
– Нет, я еще кое-что хочу сделать. Надо же тебя подстраховать. Позвоню кое-куда.
– Да? Что ж, тогда до встречи.
– Чем ты сейчас собираешься заняться? – спросил он, не трогаясь с места.
– Интервьюировать Реймонда Галлера, – ответил Черноусов. Он посмотрел на часы. – Самое время. Меня ждут к двенадцати. Уже без пяти.
Синицын удивленно посмотрел на него. Виктор засмеялся:
– Должен же я отработать командировочные.
– Где это будет?
– В гостинице «Украина». Интересно, там тоже отключены телефоны? За неуплату?
– Может, и отключили. У нас все время что-нибудь отключают, – ответил Синицын. – То газ, то воду. Чем гостиница лучше? В вестибюле должны быть автоматы.
– Ладно, как-нибудь свяжемся. Я пошел.
– Хорошо, – сказал Синицын. – Буду ждать тебя возле «Украины».
– Лучше жди моего звонка. Дома, – сказал Виктор. – Пока.
– Не дома, – поправил Синицын. – Не дома, я посижу в машине. Ты номер моего сотового телефона знаешь?
– Знаю, не волнуйся. Я пошел.
– Виктор! – окликнул Синицын. Черноусов остановился. Синицын поманил его и, когда тот подошел, сказал:
13
Подходя к «Украине», он увидел Наталью. Она стояла на крыльце, не входя в вестибюль, то и дело поглядывая на часы. Через плечо был переброшен ремень репортерского диктофона. Черноусов ускорил было шаги и тут же остановился как вкопанный. Рядом с ней – чуть сзади – Виктор заметил двух парней, знакомых по вчерашней вечерней поездке. В отличие от бывшей подруги, они не выражали никаких признаков нетерпения, просто стояли, лениво поглядывая по сторонам.
Заметив Виктора, Наталья призывно взмахнула рукой. Черноусов не двигался. Видимо, она заподозрила что-то неладное. Он попятился, но было уже поздно. Она быстрыми шагами направилась ко нему.
– Что случилось? – требовательно спросила она. – Если ты передумал, мог бы позвонить. Я бы не договаривалась. Еле удалось, мистер Галлер был совсем не в восторге от того, что его будет интервьюировать еще и израильский корреспондент.
– Не будет, – пробормотал Черноусов, глядя на парней. Она озадаченно замолчала, проследила направление его взгляда. – Похоже, мне пора, – он бодро улыбнулся. – Извини, что заставил тебя хлопотать, но мои планы изменились…
Непрошеные телохранители тоже заметили Виктора и неторопливо двинулись в их сторону.
– Ч-черт…
– В чем дело? – тихо спросила Наталья. – Что случилось.
– Иди, – прошептал Виктор. – Иди, потом объясню. Да не стой ты тут, черт!
Она отшатнулась. Он отошел в сторону, сел на садовую скамейку. Парни остановились. Тогда Виктор поднялся и вразвалочку пошел к ближайшему телефону-автомату. Черноусов молил Бога о том, чтобы мобильник Синицына оставался включенным. И чтобы батарейки в нем не сели в самый неподходящий момент.
Молитвы были услышаны.
– Есть что-нибудь новое? – спросил негромко Виктор – просто чтобы начать разговор.
– Пока что есть только идея, – ответил Синицын. – Хочешь обсудить?
– Прямо сейчас? – Черноусов переложил телефонную трубку в другую руку и выглянул в окно вестибюля. Его беспокоила большая черная машина – кажется, «мерседес» – неподвижно стоявшая метрах в двадцати от гостиничного крыльца. – Рад бы, но не смогу.
– Что-то случилось? – спросил Синицын с легкой тревогой в голосе.
– Боюсь, нам могут не дать встретиться, – сообщил Виктор. – Мне пора. Кстати, любимая поговорка Реймонда Галлера звучит так: «Тайна подобна яду, хранящемуся в стеклянном пузырьке. Стоит откупорить, и она убивает.» А взять у него интервью я не смог. Понимаешь, по чьей милости?
Володя что-то промычал.
– Тебе от угла черный «мерседес» не виден? – спросил Черноусов.
– Нет, не виден. Тут, как назло, с трех сторон джипы, – он вдруг замолчал, потом сказал:
– Я понял.
Заметив Виктора, Наталья призывно взмахнула рукой. Черноусов не двигался. Видимо, она заподозрила что-то неладное. Он попятился, но было уже поздно. Она быстрыми шагами направилась ко нему.
– Что случилось? – требовательно спросила она. – Если ты передумал, мог бы позвонить. Я бы не договаривалась. Еле удалось, мистер Галлер был совсем не в восторге от того, что его будет интервьюировать еще и израильский корреспондент.
– Не будет, – пробормотал Черноусов, глядя на парней. Она озадаченно замолчала, проследила направление его взгляда. – Похоже, мне пора, – он бодро улыбнулся. – Извини, что заставил тебя хлопотать, но мои планы изменились…
Непрошеные телохранители тоже заметили Виктора и неторопливо двинулись в их сторону.
– Ч-черт…
– В чем дело? – тихо спросила Наталья. – Что случилось.
– Иди, – прошептал Виктор. – Иди, потом объясню. Да не стой ты тут, черт!
Она отшатнулась. Он отошел в сторону, сел на садовую скамейку. Парни остановились. Тогда Виктор поднялся и вразвалочку пошел к ближайшему телефону-автомату. Черноусов молил Бога о том, чтобы мобильник Синицына оставался включенным. И чтобы батарейки в нем не сели в самый неподходящий момент.
Молитвы были услышаны.
– Есть что-нибудь новое? – спросил негромко Виктор – просто чтобы начать разговор.
– Пока что есть только идея, – ответил Синицын. – Хочешь обсудить?
– Прямо сейчас? – Черноусов переложил телефонную трубку в другую руку и выглянул в окно вестибюля. Его беспокоила большая черная машина – кажется, «мерседес» – неподвижно стоявшая метрах в двадцати от гостиничного крыльца. – Рад бы, но не смогу.
– Что-то случилось? – спросил Синицын с легкой тревогой в голосе.
– Боюсь, нам могут не дать встретиться, – сообщил Виктор. – Мне пора. Кстати, любимая поговорка Реймонда Галлера звучит так: «Тайна подобна яду, хранящемуся в стеклянном пузырьке. Стоит откупорить, и она убивает.» А взять у него интервью я не смог. Понимаешь, по чьей милости?
Володя что-то промычал.
– Тебе от угла черный «мерседес» не виден? – спросил Черноусов.
– Нет, не виден. Тут, как назло, с трех сторон джипы, – он вдруг замолчал, потом сказал:
– Я понял.
14
Старая истина – «Преступника всегда тянет на место преступления» – получила в бывшем Союзе своеобразное воплощение. Преступник просто покупает означенное место. Строит там виллу, дворец. Случается даже, церковь или детский дом. Примерно так подумал Черноусов, когда машина выехала на поляну перед красивым двухэтажным сооружением. Потому что он со спутниками оказался на том самом месте, куда десять лет назад его и Милену-Светлану привезли загадочные тогда похитители. Сейчас главарь похитителей – вице-президент компании «Юг-Финансы-2000» господин Смирнов – вновь сидел за рулем. Правда, не «жигулей», а «мерседеса-600». Но так же, как тогда, Виктору под ребро давил ствол пистолета.
«Парни насмотрелись американских фильмов, – раздраженно подумал он, – как будто без этих пушек, направленных мне в печень и желудок, я могу куда-нибудь сбежать…»
Охотничий домик существенно преобразился. Точнее скажем, попросту исчез. На его месте выросла вилла, куда как эффектнее, нежели коттеджи израильских миллионеров в Кесарии или Герцлии-Питуах. Даже дом советницы Ясера Арафата Ханан Ашрауи, виденный Черноусовым во время прохождения военных сборов в Рамалле, прямо скажем, уступал в великолепии скромному жилищу крымского мафиозо.
Смирнов не дал Виктору возможности академически спокойно полюбоваться архитектурным шедевром постперестроечных времен. Его ребята выдернули журналиста из машины и потащили в дом.
Виктора втолкнули в просторное кресло напротив письменного стола, после чего вице-президент кивком отпустил своих подручных. Остался только один – громила в узких темных очках на каменной физиономии.
– Ну вот, – сказал господин Смирнов. – Все как тогда. И на том же месте… Виктор Николаевич, видите, как я ценю ваше внимание. Я сам приехал за вами. Так что мы вполне можем поговорить. У нас еще есть время, так что я готов ответить на все ваши вопросы, – он говорил издевательски спокойным тоном. – Вместо мистера Галлера. Так о чем вы хотели его спросить?
– Боже мой, ну о чем можно сегодня спрашивать бизнесмена, работающего с бывшими союзными республиками? – Черноусов разозлился – больше от беспомощности. – Да вы бы лучше сказали, что вам-то от него нужно. Или от меня, – он нервно огляделся по сторонам. – Послушайте, дайте мне закурить. Я не курю уже больше часа. Мои сигареты остались в гостинице.
Смирнов жестом приказал каменно-мордому охраннику выполнить просьбу, сам несколько раз взглянул в окно, потом на часы. Виктор тоже осторожно посмотрел на часы – неизвестно зачем. Ему вдруг пришло в голову, что Смирнов не очень понимает, о чем спрашивать у привезенного силой журналиста.
«А ни о чем он спрашивать и не собирается, – подумал Черноусов. – ему просто нужно было убрать меня подальше от Галлера. Подержать здесь, пока старик не уедет – это сутки. А потом-"
– Давайте договоримся, – предложил вдруг Смирнов, усаживаясь в кресло напротив Виктора.
– Давайте, – охотно кивнул Виктор. – Договориться всегда полезно.
– Именно так. Вы расскажете мне в подробностях об истинных причинах вашего визита. А я по возможности обеспечу вам спокойный и комфортабельный перелет в Москву. Знаете, не верю я в журналистский азарт– он помолчал немного. – Что и кому вы рассказывали здесь, после приезда?
– Вы служили в Перевальном? – спросил вдруг Черноусов – В секретной части? И тогдашние ваши подручные – курсанты? Поэтому вы их так легко использовали. И так легко от них избавились.
Смирнов продолжал улыбаться, но взгляд его стал очень нехорошим. Виктор тут же пожалел о сказанном. Смирнов пару раз посмотрел куда-то за спину Черноусову. Виктор невольно оглянулся.
Громила в черных очках невозмутимо подпирал спиной дверной косяк.
– Что вам еще известно? – спросил Смирнов. – Честное слово, я очень рад, что вас не нужно убеждать. Что вы сами обо всем рассказываете.
– А зачем скрывать? – деланно удивился Виктор. В действительности, он цеплялся за надежду, что пока говорит – живет. Что могло произойти в дальнейшем, какое чудо могло его спасти – об этом думать не хотелось.
– Действительно, что скрывать… Так что вам еще известно? И главное – с кем вы поделились своими знаниями? И с какой целью приехали сюда? Вот, к слову, мистер Галлер…
Возможно, он хотел спросить что-то еще, но тут прозвонил телефон, стоявший перед ним на столе. Он с досадой посмотрел на аппарат. Длинная трель повторилась. Черноусов невольно задержал дыхание. Он не ждал ничего хорошего от неожиданных звонков (хотя чего он мог еще опасаться?).
Смирнов снял трубку.
– Слушаю. Да… Вот как? Вы уверены? – он коротко посмотрел на не дышавшего Черноусова и, как тому показалось, чуть усмехнулся. В глазах Смирнова Виктор заметил нечто похожее на легкое удивление пополам с жалостью. «Похоже, приговор вынесен… "– обреченно подумал он. А вообще, он почувствовал себя так, как иногда чувствуют себя пассажиры авиалайнера, попадающего в воздушную яму. Что-то мягко подкатило к горлу и немного закружилась голова.
– Ладно, – сказал Смирнов. – Сделаем. Если вы действительно уверены, – он положил трубку и снова посмотрел на Черноусова. На этот раз в его взгляде не было ни намека на жалость или другие чувства – холодный оценивающий взгляд профессионала. Виктор медленно поднялся со своего места. Сигарета выпала из его предательски задрожавшей руки.
Снаружи послышался шум. Смирнов нахмурился, кивнул охраннику. Тот вышел и тотчас вернулся.
– Менты, – сообщил он растерянно.
Вице-президент «Юг-Финансы-2000» вскочил.
Виктору пришла в голову сумасшедшая мысль, но не высказывать же ее Смирнову… Тот быстро подошел ко журналисту, приставил пистолет к виску.
– Вставай, – сказал он. – Пойдешь со мной.
Черноусов подчинился. Хотя двигаться ему было очень трудно – вообще, очень трудно что-нибудь делать, когда тебе в лицо упирается ствол пистолета. Ноги плохо слушаются, все прочие части организма почти мгновенно начинают жить своей собственной некоординируемой жизнью. Даже голова, в которой в самый неподходящий момент мелькают мысли, подобные изложенной выше.
Они подошли к стене, противоположной входной двери. Часть стены – та самая ниша, на которую Виктор чуть раньше обратил внимание – отошла в сторону, открывая проход.
– Вперед, – сказал Смирнов, подталкивая Черноусова пистолетом, теперь уже в спину. – Тихо и быстро.
С этой стороны виллы никого не было. Метрах в двухстах вниз, под склоном, поросшим невысоким кустарником проходила междугородняя трасса. Смирнов, видимо, направлялся туда. Правда, Черноусов плохо понимал, каким образом вице-президент «Юг-Финансов» собирался вести человека, подталкивая его в спину пистолетом, под многочисленными взглядами проезжавших мимо машин. Впрочем, вряд ли эта мысль была определяющей. Скорее она была единственной мыслью в кружившейся голове журналиста, которую он в состоянии был формулировать. И то с трудом. Шел и повторял: «Как же это он… Как же он меня поведет…» – повторял беззвучно, шевеля похолодевшими губами.
Они успели пройти метров двадцать, когда давление пистолета на левую лопатку Черноусова внезапно прекратилось. И одновременно послышался звук падающего тела. Черноусов инстинктивно присел, нога немедленно подвернулась и он со всего маху полетел в траву, продрав физиономией колючки какого-то настырного куста, росшего прямо посреди тропы. Кое-как поднявшись на ноги, он выпрямился и теряя силы, повернулся к пытающемуся подняться и уже безоружному Смирнову и огромному Синицыну. Пистолет в Володиной лапе выглядел несерьезно и вполне безобидно.
– Володя… – прошептал Черноусов, чувствуя, что вот-вот упадет. Он опустился на корточки. Синицын быстро шагнул к нему, подхватил свободной рукой.
– Ну? – тревожно спросил он, заглядывая в глаза Виктору. – Ты как? В порядке?
– В порядке…
– Ну то-то, – он похлопал Черноусова по спине, сказал Смирнову, которого продолжал держать под прицелом: – Шагай к дому, поговорим, – и многозначительно повел пистолетом.
«Парни насмотрелись американских фильмов, – раздраженно подумал он, – как будто без этих пушек, направленных мне в печень и желудок, я могу куда-нибудь сбежать…»
Охотничий домик существенно преобразился. Точнее скажем, попросту исчез. На его месте выросла вилла, куда как эффектнее, нежели коттеджи израильских миллионеров в Кесарии или Герцлии-Питуах. Даже дом советницы Ясера Арафата Ханан Ашрауи, виденный Черноусовым во время прохождения военных сборов в Рамалле, прямо скажем, уступал в великолепии скромному жилищу крымского мафиозо.
Смирнов не дал Виктору возможности академически спокойно полюбоваться архитектурным шедевром постперестроечных времен. Его ребята выдернули журналиста из машины и потащили в дом.
Виктора втолкнули в просторное кресло напротив письменного стола, после чего вице-президент кивком отпустил своих подручных. Остался только один – громила в узких темных очках на каменной физиономии.
– Ну вот, – сказал господин Смирнов. – Все как тогда. И на том же месте… Виктор Николаевич, видите, как я ценю ваше внимание. Я сам приехал за вами. Так что мы вполне можем поговорить. У нас еще есть время, так что я готов ответить на все ваши вопросы, – он говорил издевательски спокойным тоном. – Вместо мистера Галлера. Так о чем вы хотели его спросить?
– Боже мой, ну о чем можно сегодня спрашивать бизнесмена, работающего с бывшими союзными республиками? – Черноусов разозлился – больше от беспомощности. – Да вы бы лучше сказали, что вам-то от него нужно. Или от меня, – он нервно огляделся по сторонам. – Послушайте, дайте мне закурить. Я не курю уже больше часа. Мои сигареты остались в гостинице.
Смирнов жестом приказал каменно-мордому охраннику выполнить просьбу, сам несколько раз взглянул в окно, потом на часы. Виктор тоже осторожно посмотрел на часы – неизвестно зачем. Ему вдруг пришло в голову, что Смирнов не очень понимает, о чем спрашивать у привезенного силой журналиста.
«А ни о чем он спрашивать и не собирается, – подумал Черноусов. – ему просто нужно было убрать меня подальше от Галлера. Подержать здесь, пока старик не уедет – это сутки. А потом-"
– Давайте договоримся, – предложил вдруг Смирнов, усаживаясь в кресло напротив Виктора.
– Давайте, – охотно кивнул Виктор. – Договориться всегда полезно.
– Именно так. Вы расскажете мне в подробностях об истинных причинах вашего визита. А я по возможности обеспечу вам спокойный и комфортабельный перелет в Москву. Знаете, не верю я в журналистский азарт– он помолчал немного. – Что и кому вы рассказывали здесь, после приезда?
– Вы служили в Перевальном? – спросил вдруг Черноусов – В секретной части? И тогдашние ваши подручные – курсанты? Поэтому вы их так легко использовали. И так легко от них избавились.
Смирнов продолжал улыбаться, но взгляд его стал очень нехорошим. Виктор тут же пожалел о сказанном. Смирнов пару раз посмотрел куда-то за спину Черноусову. Виктор невольно оглянулся.
Громила в черных очках невозмутимо подпирал спиной дверной косяк.
– Что вам еще известно? – спросил Смирнов. – Честное слово, я очень рад, что вас не нужно убеждать. Что вы сами обо всем рассказываете.
– А зачем скрывать? – деланно удивился Виктор. В действительности, он цеплялся за надежду, что пока говорит – живет. Что могло произойти в дальнейшем, какое чудо могло его спасти – об этом думать не хотелось.
– Действительно, что скрывать… Так что вам еще известно? И главное – с кем вы поделились своими знаниями? И с какой целью приехали сюда? Вот, к слову, мистер Галлер…
Возможно, он хотел спросить что-то еще, но тут прозвонил телефон, стоявший перед ним на столе. Он с досадой посмотрел на аппарат. Длинная трель повторилась. Черноусов невольно задержал дыхание. Он не ждал ничего хорошего от неожиданных звонков (хотя чего он мог еще опасаться?).
Смирнов снял трубку.
– Слушаю. Да… Вот как? Вы уверены? – он коротко посмотрел на не дышавшего Черноусова и, как тому показалось, чуть усмехнулся. В глазах Смирнова Виктор заметил нечто похожее на легкое удивление пополам с жалостью. «Похоже, приговор вынесен… "– обреченно подумал он. А вообще, он почувствовал себя так, как иногда чувствуют себя пассажиры авиалайнера, попадающего в воздушную яму. Что-то мягко подкатило к горлу и немного закружилась голова.
– Ладно, – сказал Смирнов. – Сделаем. Если вы действительно уверены, – он положил трубку и снова посмотрел на Черноусова. На этот раз в его взгляде не было ни намека на жалость или другие чувства – холодный оценивающий взгляд профессионала. Виктор медленно поднялся со своего места. Сигарета выпала из его предательски задрожавшей руки.
Снаружи послышался шум. Смирнов нахмурился, кивнул охраннику. Тот вышел и тотчас вернулся.
– Менты, – сообщил он растерянно.
Вице-президент «Юг-Финансы-2000» вскочил.
Виктору пришла в голову сумасшедшая мысль, но не высказывать же ее Смирнову… Тот быстро подошел ко журналисту, приставил пистолет к виску.
– Вставай, – сказал он. – Пойдешь со мной.
Черноусов подчинился. Хотя двигаться ему было очень трудно – вообще, очень трудно что-нибудь делать, когда тебе в лицо упирается ствол пистолета. Ноги плохо слушаются, все прочие части организма почти мгновенно начинают жить своей собственной некоординируемой жизнью. Даже голова, в которой в самый неподходящий момент мелькают мысли, подобные изложенной выше.
Они подошли к стене, противоположной входной двери. Часть стены – та самая ниша, на которую Виктор чуть раньше обратил внимание – отошла в сторону, открывая проход.
– Вперед, – сказал Смирнов, подталкивая Черноусова пистолетом, теперь уже в спину. – Тихо и быстро.
С этой стороны виллы никого не было. Метрах в двухстах вниз, под склоном, поросшим невысоким кустарником проходила междугородняя трасса. Смирнов, видимо, направлялся туда. Правда, Черноусов плохо понимал, каким образом вице-президент «Юг-Финансов» собирался вести человека, подталкивая его в спину пистолетом, под многочисленными взглядами проезжавших мимо машин. Впрочем, вряд ли эта мысль была определяющей. Скорее она была единственной мыслью в кружившейся голове журналиста, которую он в состоянии был формулировать. И то с трудом. Шел и повторял: «Как же это он… Как же он меня поведет…» – повторял беззвучно, шевеля похолодевшими губами.
Они успели пройти метров двадцать, когда давление пистолета на левую лопатку Черноусова внезапно прекратилось. И одновременно послышался звук падающего тела. Черноусов инстинктивно присел, нога немедленно подвернулась и он со всего маху полетел в траву, продрав физиономией колючки какого-то настырного куста, росшего прямо посреди тропы. Кое-как поднявшись на ноги, он выпрямился и теряя силы, повернулся к пытающемуся подняться и уже безоружному Смирнову и огромному Синицыну. Пистолет в Володиной лапе выглядел несерьезно и вполне безобидно.
– Володя… – прошептал Черноусов, чувствуя, что вот-вот упадет. Он опустился на корточки. Синицын быстро шагнул к нему, подхватил свободной рукой.
– Ну? – тревожно спросил он, заглядывая в глаза Виктору. – Ты как? В порядке?
– В порядке…
– Ну то-то, – он похлопал Черноусова по спине, сказал Смирнову, которого продолжал держать под прицелом: – Шагай к дому, поговорим, – и многозначительно повел пистолетом.
15
Они вернулись в ту же самую комнату, в которой Черноусов имел сомнительное удовольствие недолго беседовать с господином Смирновым. Теперь здесь не было ни одного из молчаливых крутоплечих парней фирмы «Юг-Финансы», зато хватало не менее крутоплечих и молчаливых ребят в камуфляжной одежде, вломившихся следом за Синицыным. Правда, Синицына они слушались беспрекословно. Он приказал им всем выйти, после чего повернулся к Смирнову, лицо которого выражало полнейшее равнодушие к происходящему.
– Откройте сейф, – коротко бросил Синицын.
Смирнов исподлобья посмотрел на него.
– Откройте, откройте, – нетерпеливо повторил Володя. – Мне некогда с вами препираться. Знаете, вот этот парень, – он показал на Черноусова, – очень не любит, когда его похищают. У них в Израиле к этому вообще плохо относятся. К тому же он почему-то уверен, что вы собирались его отправить на тот свет. А к такому он еще хуже относится. Так что мы сейчас можем оставить вас тет-а-тет. Ему особо опасаться нечего, у него билет на ночной рейс в Тель-Авив. Так что, к тому времени, как ваше тело опознают, он будет очень далеко отсюда, – Володя протянул Виктору пистолет, который держал в руке. Черноусов судорожно вцепился в оружие обеими руками. Он все еще плохо соображал, но, видимо, вице-президенту «Юг-Финансы-2000» так не казалось. Впрочем, лицо корреспондента Черноусова выражало полную готовность если не всадить в своего недавнего собеседника десяток (или сколько там в обойме?) пуль, то уж во всяком случае, отлупить его рукояткой пистолета по голове. Смирнов тут же подошел к стоявшему в углу сейфу, немного повозился с замком.
– В угол! – тут же скомандовал Синицын. – Руки держать на затылке, без шуток. Виктор, присмотри за ним, – он быстро перелистал лежавшие в сейфе бумаги. Найдя то, что искал – так, во всяком случае, показалось Черноусову, – он присвистнул.
– Что там? – спросил Виктор.
– Узнаешь? – Синицын показал ему какие-то листочки. Черноусов помотал головой. – Ладно, потом посмотришь. Поехали!
– А с этим что делать? – поинтересовался Черноусов.
Синицын махнул рукой:
– Пусть сидит здесь. Мне он больше не нужен.
Черноусов на всякий случай врезал Смирнову в челюсть. Сделал он это с большим удовольствием и изо всех сил. Смирнов охнул, растянулся на полу и закрыл глаза.
– Живой? – равнодушно спросил Синицын.
– Живой… – с кровожадным сожалением в голосе произнес Черноусов.
– Ладно, пусть лежит, – Синицын махнул рукой. – Все равно, тут ребятам все дерьмо прибирать. Пусть лежит.
– Откройте сейф, – коротко бросил Синицын.
Смирнов исподлобья посмотрел на него.
– Откройте, откройте, – нетерпеливо повторил Володя. – Мне некогда с вами препираться. Знаете, вот этот парень, – он показал на Черноусова, – очень не любит, когда его похищают. У них в Израиле к этому вообще плохо относятся. К тому же он почему-то уверен, что вы собирались его отправить на тот свет. А к такому он еще хуже относится. Так что мы сейчас можем оставить вас тет-а-тет. Ему особо опасаться нечего, у него билет на ночной рейс в Тель-Авив. Так что, к тому времени, как ваше тело опознают, он будет очень далеко отсюда, – Володя протянул Виктору пистолет, который держал в руке. Черноусов судорожно вцепился в оружие обеими руками. Он все еще плохо соображал, но, видимо, вице-президенту «Юг-Финансы-2000» так не казалось. Впрочем, лицо корреспондента Черноусова выражало полную готовность если не всадить в своего недавнего собеседника десяток (или сколько там в обойме?) пуль, то уж во всяком случае, отлупить его рукояткой пистолета по голове. Смирнов тут же подошел к стоявшему в углу сейфу, немного повозился с замком.
– В угол! – тут же скомандовал Синицын. – Руки держать на затылке, без шуток. Виктор, присмотри за ним, – он быстро перелистал лежавшие в сейфе бумаги. Найдя то, что искал – так, во всяком случае, показалось Черноусову, – он присвистнул.
– Что там? – спросил Виктор.
– Узнаешь? – Синицын показал ему какие-то листочки. Черноусов помотал головой. – Ладно, потом посмотришь. Поехали!
– А с этим что делать? – поинтересовался Черноусов.
Синицын махнул рукой:
– Пусть сидит здесь. Мне он больше не нужен.
Черноусов на всякий случай врезал Смирнову в челюсть. Сделал он это с большим удовольствием и изо всех сил. Смирнов охнул, растянулся на полу и закрыл глаза.
– Живой? – равнодушно спросил Синицын.
– Живой… – с кровожадным сожалением в голосе произнес Черноусов.
– Ладно, пусть лежит, – Синицын махнул рукой. – Все равно, тут ребятам все дерьмо прибирать. Пусть лежит.
16
– А куда мы едем? – слабым голосом спросил Черноусов. Синицын, сидевший за рулем, неопределенно хмыкнул. Впрочем, сейчас Черноусов все равно бы не понял толком ничего. Даже если бы Синицын принялся подробно объяснять ему маршрут движения и все последующие действия. После чересчур близкого знакомства с местным бизнесменом у Виктора по непонятной науке причине, никак не хотела восстанавливаться мыслительная способность. Голова по-прежнему вмещала не более одной мысли.
Синицын промолчал.
– А что за ребята были с тобой? – спросил он, когда машина въехала в город.
– Сослуживцы, – коротко ответил Синицын. – Бывшие сослуживцы. «Беркут». Спецназ. Я сообщил им, что в лесном домике склад незарегистрированного оружия. Со складов Пригородненского училища.
– Что, правда?
– Откуда я знаю? – Синицын пожал плечами. – Может, и правда. Пусть разбираются.
– А как ты догадался, что меня привезут сюда?» – спросил Виктор после очередной паузы. – Я и сам не знал… Проследил, да?
Синицын промолчал.
– А что за ребята были с тобой? – спросил он, когда машина въехала в город.
– Сослуживцы, – коротко ответил Синицын. – Бывшие сослуживцы. «Беркут». Спецназ. Я сообщил им, что в лесном домике склад незарегистрированного оружия. Со складов Пригородненского училища.
– Что, правда?
– Откуда я знаю? – Синицын пожал плечами. – Может, и правда. Пусть разбираются.
– А как ты догадался, что меня привезут сюда?» – спросил Виктор после очередной паузы. – Я и сам не знал… Проследил, да?