- Ага! Волнуются голубчики, - заметила я удовлетворенно. - Ничего, пусть побегают. Может, поймут, что мы с тобой чувствовали, когда смотрели вслед уходящему без нас поезду, а их еще и на горизонте не было.
В этот момент Прошка заметил нас, махнул Марку, и они хорошей рысью поскакали нам навстречу.
- Совесть есть? - крикнул Прошка издалека.
Марк ничего не сказал, только посмотрел со значением.
Прошкин вопрос мы с Лешей сочли риторическим, выразительное молчание Марка, с нашей точки зрения, тем более не требовало ответа, поэтому мы преспокойненько пошли себе дальше.
- Ну?! - требовательно-возмущенно выпалил Прошка, снова переходя на рысцу (нормальным шагом он за нами не поспевал).
- Ты о чем? - спросила я, округлив глаза.
Прошка и Марк вскипели и заговорили одновременно:
- Хватит дурака валять!
- Где вы шлялись?!
Я с видом оскорбленной добродетели кивнула на Лешин рюкзак.
- За водой для вас ходили.
Со стороны могло показаться, что я доводила их до белого каления из вредности. Но любой, кто меня знает, сразу бы понял всю абсурдность такого предположения. Просто скажи я Прошке и Марку, что разговаривала с Татьяной, они пристали бы ко мне с ножом к горлу и не отстали бы до тех пор, пока я им не выложила бы все. Но торчать еще час на солнце, а потом снова повторять всю историю для Генриха мне решительно не хотелось. Вот я и тянула время, а сама все прибавляла шагу, чтобы побыстрее добраться до лагеря. Леша, который часовую Татьянину исповедь провел в еще менее комфортных условиях, чем я, благоразумно помалкивал, хотя отчасти и разделял нетерпение Марка и Прошки.
- За водой? Так долго?! - воскликнул Прошка негодующе и недоверчиво.
- Кое-кто совсем стыд потерял, - горестно пожаловалась я Леше. - И двух суток не прошло с тех пор, как за водой ходил Генрих, а они имеют наглость утверждать, что мы отсутствовали слишком долго. Ты чувствуешь, Леша, насколько пристрастно к нам здесь относятся? Как меня утомили эти вечные мелкие придирки, эта вопиющая несправедливость!
- Прекрати кривляться, Варвара, или я за себя не ручаюсь, - прорычал Марк. - Ты собиралась привести сюда Татьяну. Где она?
- Не рискуя ошибиться, я могу утверждать лишь, что Татьяна в Крыму. Более того, возьму на себя смелость уточнить: по всей вероятности, она еще не покинула побережье. Но о большем не проси. Я не ясновидящая.
Испытывать терпение Марка небезопасно. Заметив, что он побелел от бешенства, Леша дрогнул.
- Мы разошлись с ней совсем недавно, - сознался он. - Они с Варькой просидели на берегу, километрах в полутора отсюда, и проговорили пятьдесят шесть минут. Потом Татьяна ушла в пансионат, а мы - сюда.
Может быть, Лешино вмешательство и нарушило бы мои планы, но было поздно мы уже подошли к тропинке, ведущей на наше плато. Не дожидаясь шквала вопросов, я проворно почесала наверх. Леша, Прошка и Марк пыхтя потопали следом.
Генрих полулежал на матрасе и глядел в пространство; рядом валялась открытая книга. Увидев меня, он вздрогнул и поспешно вскочил.
- Как дела, Варька? - спросил Генрих, озираясь по сторонам, вероятно, в поисках Татьяны.
Я плюхнулась на его место и прикрыла глаза.
- Спасибо, паршиво. А у тебя?
Наш светский диалог прервало появление остальных участников забега. В группе отстающих лидировал Марк. Он вынырнул из-за кустов и без долгих предисловий потребовал:
- Рассказывай!
- И без выкрутасов! - крикнул из-за его спины Прошка.
Я было заикнулась о чае, но, взглянув на лица дорогих друзей, благоразумно воздержалась. Подождав, пока все рассядутся, я начала свое пространное повествование. Как ни поразительно это звучит, меня ни разу не перебили. По-моему, никто даже не пошевелился.
- Гениальная интуиция Лешу не подвела, - закончила я рассказ. - Татьяна таки выразила пожелание меня убить. Только благодаря Лешиной предусмотрительности вы имеете счастье лицезреть меня в добром здравии.
- Какая ужасная история! - вымолвил потрясенный Генрих.
- Modus operandi! Modus operandi! - передразнил Прошка Лешу. - Три убийства и два покушения, и каждое новым способом. Какой уж тут modus operandi!
Леша растерянно почесал в затылке.
- Очень даже очевидный, - ответила я. - Все пять раз преступница действовала экспромтом, под влиянием момента, и обходилась подручными, доступными всем средствами. И как ловко! Ни разу ведь следов не оставила.
- И как, интересно, Татьяна собирается со всем этим жить? - задумчиво проговорил Марк.
- Ну, едва ли весело. Хотя... кто знает? Жила же она как-то с убийством мужа на совести. Жертвой больше, жертвой меньше - какая разница?
- Это совсем другое дело, - возразил мне Марк. - Ее муж был подонком; по его вине, в сущности, и погиб второй ребенок. А он, мерзавец, заставил расплачиваться Татьяну. Я бы тоже не стал оплакивать такого негодяя. Но Мирон и Нина ничем перед Татьяной не провинились. И каким образом она оправдается перед собой - лично мне непонятно.
- Может быть, она воспринимает их смерть как несчастный случай, предположила я. - Водитель, у которого в гололед отказали тормоза, тоже может убить ни в чем не повинных людей. Такое случается сплошь и рядом. Но из виновников аварий считанные единицы до конца жизни мучаются чувством вины. Остальные, оправившись от шока, как ни в чем не бывало вновь садятся за руль.
- Неудачная аналогия, - высказался Леша. - В случае аварии люди гибнут, может быть, и по вине водителя, но никак не по его воле.
- А в этом случае вышло как раз наоборот, - подхватил Прошка. - Мирон и Нина погибли по воле, но никак не по вине Татьяны.
- Здрасьте! - возмутился Леша. - А по чьей же вине они, по-твоему, погибли?
- По Варькиной, конечно.
- По моей?!
- А то по чьей же? Кто притащил нас в эту глушь, где можно безнаказанно посбрасывать на скалы чертову уйму народу? Кто довел до исступления Мирона, так что у него физиономию от злобы перекосило, и любой нормальный человек просто из чувства самосохранения должен был его укокошить? Неудивительно, что Татьяна сгорала от желания с тобой поквитаться.
Я онемела от негодования.
- Ты палку-то не перегибай, - вступился за меня Леша. - Татьяна давным-давно убила своего мужа, теперь внезапно призналась во всем Николаю, а Нина это признание случайно подслушала. При чем тут Варька? Она не виновата.
- В этом не виновата, - подтвердил Прошка. - Никто ее и не обвинял. Но, не будь здесь Варвары, до новых убийств дело могло бы и не дойти.
- Сомневаюсь, - сказал Марк. - Татьяна искала другой выход из положения и не нашла. Если уж она ради жизни со Славкой пошла на одно убийство, то в конце концов не остановилась бы и перед другим.
- Ну ладно, допустим, Нина могла погибнуть бы и без Варькиного участия, согласился Прошка. - Но смерть Мирона исключительно на Варькиной совести.
- Смерть Мирона произошла по причине его собственного злобного нрава, отчеканила я. - С тем же успехом ты мог бы обвинить и Славок, которые осмелились испортить Мирону настроение, и - по справедливости - самого себя.
- А я-то тут при чем? - искренне изумился Прошка.
- Если бы вы не вели себя в тот день, словно стадо баранов, покорно бредущих на убой, я бы на Мирона так не обозлилась. Он целый час смешивал вас с грязью и топтал ногами, а вы с христианским смирением и трогательной готовностью подставляли ему очередную щеку. Должен же был кто-то поставить на место зарвавшегося грубияна! Не моя вина, что вы благородно уступили эту почетную обязанность мне.
Судя по горячности, с которой откликнулись на мои слова Прошка и Марк, я задела их за живое.
- А кто тебя просил?! - вскинулся Прошка.
- По-твоему, с грубиянами нужно бороться их же оружием? - осведомился Марк ядовитым тоном. - Лаяться с базарными торговками, материть распоясавшихся алкашей, орать на хамов-чиновников? Чем же ты тогда от них отличаешься, Варвара?
- Отсутствием базарного прилавка и алкогольной зависимости, - огрызнулась я. - А хоть бы и ничем не отличалась! Я не сноб. Зато я не утираюсь рукавом и не ухожу себе с миром, когда мне плюют в физиономию.
- О да! - с издевательским пафосом воскликнул Прошка. - С миром ты не уходишь! Если кто-то настолько потеряет голову, что отважится в тебя плюнуть, бедняга останется лежать бездыханным.
- Наглая и откровенная ложь! - Я вошла в азарт. - Будь в твоих словах хоть на миллиграмм правды, твое бездыханное тело схоронили бы пятнадцать лет назад.
- Это ничего не доказывает, - заявил Марк. - Непостижимое долголетие Прошки - исключение, которое только подтверждает правило.
- Ребята! Ребята! - взмолился Генрих.
- Ну наконец-то, - с облегчением вздохнул Леша. - А то я уже начал беспокоиться - не случилось ли с вами чего? Целую неделю не было ни одного стоящего скандала.
Мы, как по команде, уставились на него.
- Тебе нравятся наши скандалы? - спросила я недоверчиво.
- Ну не то чтобы нравятся... - Видя такой пристальный интерес к своей персоне, Леша немного стушевался. - Просто неуютно без них как-то. Привык я к ним. Все-таки пятнадцать лет с вами общаюсь. Quod non est paululum dicere.
- Аминь! - гаркнули мы, отреагировав на латынь.
Эпилог
- Нет, нет и нет! - Машенька решительно тряхнула головой. - Ни за что! И не просите.
- Мама, ну, мамочка! - заныли Эрих и Алька.
- Мы будем вести себя примерно, честное слово! - пообещала я со всей убедительностью, на какую была способна.
- Там так красиво! - уговаривал Прошка. - Тебе обязательно понравится.
- Горный воздух полезен для легких, - заметил Леша. - Может, Эрих с Алькой от бронхитов навсегда излечатся.
- Обязательно излечатся, - выразил уверенность Марк. - Нужно только им молоко покупать. Тамошние коровы питаются исключительно целебными травами.
- Все равно не поеду, - сказала Машенька, но уже с гораздо меньшей убежденностью.
- Но почему, Машенька? - несчастным тоном спросил Генрих, не уловивший перемены в настроении жены.
- Потому что вы - социально опасные типы. Стоит вам собраться вместе, как сейчас же начнется какой-нибудь криминал. Вокруг вас надо сколотить трехметровый забор с колючей проволокой и по всему периметру написать: "Не влезай, убьет!"
- Криминальная история у нас пока была всего одна, - напомнил Леша.
- И с тех пор уже почти год прошел, - подхватила я. - За это время никого из наших знакомых больше не убили, а мы каждую неделю вместе собираемся.
- Нельзя из одного случайного события выводить закономерность, авторитетно заявил Прошка.
- Вот увидишь, Машенька, на этот раз все будет хорошо, - убеждал Генрих. А в Карпатах и правда очень красиво.
- Хочешь, мы Варьку с Прошкой на цепь посадим? - предложил Марк.
- Тогда вам всем точно кранты настанут, - злорадно пообещал Прошка. Варвара с цепи сорвется, вас перекусает, и вы поголовно перемрете от бешенства.
- Не слушай его, Машенька, - попросила я, сердито сверкнув глазами в сторону Марка и Прошки. - Они бешенством задолго до нашего знакомства переболели. У них иммунитет. А тебя и детей я кусать не буду. И вообще, ты же знаешь, какая я спокойная и уравновешенная особа, особенно если меня не злить.
- Поехали, Машенька, - канючил Генрих.
- Ну пожалуйста!
- Мама, ну, мамочка!
- Отдохнем по-человечески...
- Детей здоровых привезешь...
- Обещаем...
- Гарантируем...
Машенька покачала головой и вздохнула:
- Ладно уж, так и быть, поехали. Но предупреждаю: если и там что-нибудь случится, я вас до конца жизни на порог не пущу.
- Ура!!!
От нашего дружного рева зазвенели стекла, и только Леша не разделил общего ликования.
- Не понимаю, чему вы радуетесь, - пробормотал он тихо, чтобы Машенька не услышала. - Похоже, мы собрались здесь в последний раз.
За неделю до нашего отъезда Генриху позвонил Ярослав и сообщил, что Татьяна погибла в горах. Во время восхождения у нее по совершенно непонятной причине оборвалась страховка.
1997
В этот момент Прошка заметил нас, махнул Марку, и они хорошей рысью поскакали нам навстречу.
- Совесть есть? - крикнул Прошка издалека.
Марк ничего не сказал, только посмотрел со значением.
Прошкин вопрос мы с Лешей сочли риторическим, выразительное молчание Марка, с нашей точки зрения, тем более не требовало ответа, поэтому мы преспокойненько пошли себе дальше.
- Ну?! - требовательно-возмущенно выпалил Прошка, снова переходя на рысцу (нормальным шагом он за нами не поспевал).
- Ты о чем? - спросила я, округлив глаза.
Прошка и Марк вскипели и заговорили одновременно:
- Хватит дурака валять!
- Где вы шлялись?!
Я с видом оскорбленной добродетели кивнула на Лешин рюкзак.
- За водой для вас ходили.
Со стороны могло показаться, что я доводила их до белого каления из вредности. Но любой, кто меня знает, сразу бы понял всю абсурдность такого предположения. Просто скажи я Прошке и Марку, что разговаривала с Татьяной, они пристали бы ко мне с ножом к горлу и не отстали бы до тех пор, пока я им не выложила бы все. Но торчать еще час на солнце, а потом снова повторять всю историю для Генриха мне решительно не хотелось. Вот я и тянула время, а сама все прибавляла шагу, чтобы побыстрее добраться до лагеря. Леша, который часовую Татьянину исповедь провел в еще менее комфортных условиях, чем я, благоразумно помалкивал, хотя отчасти и разделял нетерпение Марка и Прошки.
- За водой? Так долго?! - воскликнул Прошка негодующе и недоверчиво.
- Кое-кто совсем стыд потерял, - горестно пожаловалась я Леше. - И двух суток не прошло с тех пор, как за водой ходил Генрих, а они имеют наглость утверждать, что мы отсутствовали слишком долго. Ты чувствуешь, Леша, насколько пристрастно к нам здесь относятся? Как меня утомили эти вечные мелкие придирки, эта вопиющая несправедливость!
- Прекрати кривляться, Варвара, или я за себя не ручаюсь, - прорычал Марк. - Ты собиралась привести сюда Татьяну. Где она?
- Не рискуя ошибиться, я могу утверждать лишь, что Татьяна в Крыму. Более того, возьму на себя смелость уточнить: по всей вероятности, она еще не покинула побережье. Но о большем не проси. Я не ясновидящая.
Испытывать терпение Марка небезопасно. Заметив, что он побелел от бешенства, Леша дрогнул.
- Мы разошлись с ней совсем недавно, - сознался он. - Они с Варькой просидели на берегу, километрах в полутора отсюда, и проговорили пятьдесят шесть минут. Потом Татьяна ушла в пансионат, а мы - сюда.
Может быть, Лешино вмешательство и нарушило бы мои планы, но было поздно мы уже подошли к тропинке, ведущей на наше плато. Не дожидаясь шквала вопросов, я проворно почесала наверх. Леша, Прошка и Марк пыхтя потопали следом.
Генрих полулежал на матрасе и глядел в пространство; рядом валялась открытая книга. Увидев меня, он вздрогнул и поспешно вскочил.
- Как дела, Варька? - спросил Генрих, озираясь по сторонам, вероятно, в поисках Татьяны.
Я плюхнулась на его место и прикрыла глаза.
- Спасибо, паршиво. А у тебя?
Наш светский диалог прервало появление остальных участников забега. В группе отстающих лидировал Марк. Он вынырнул из-за кустов и без долгих предисловий потребовал:
- Рассказывай!
- И без выкрутасов! - крикнул из-за его спины Прошка.
Я было заикнулась о чае, но, взглянув на лица дорогих друзей, благоразумно воздержалась. Подождав, пока все рассядутся, я начала свое пространное повествование. Как ни поразительно это звучит, меня ни разу не перебили. По-моему, никто даже не пошевелился.
- Гениальная интуиция Лешу не подвела, - закончила я рассказ. - Татьяна таки выразила пожелание меня убить. Только благодаря Лешиной предусмотрительности вы имеете счастье лицезреть меня в добром здравии.
- Какая ужасная история! - вымолвил потрясенный Генрих.
- Modus operandi! Modus operandi! - передразнил Прошка Лешу. - Три убийства и два покушения, и каждое новым способом. Какой уж тут modus operandi!
Леша растерянно почесал в затылке.
- Очень даже очевидный, - ответила я. - Все пять раз преступница действовала экспромтом, под влиянием момента, и обходилась подручными, доступными всем средствами. И как ловко! Ни разу ведь следов не оставила.
- И как, интересно, Татьяна собирается со всем этим жить? - задумчиво проговорил Марк.
- Ну, едва ли весело. Хотя... кто знает? Жила же она как-то с убийством мужа на совести. Жертвой больше, жертвой меньше - какая разница?
- Это совсем другое дело, - возразил мне Марк. - Ее муж был подонком; по его вине, в сущности, и погиб второй ребенок. А он, мерзавец, заставил расплачиваться Татьяну. Я бы тоже не стал оплакивать такого негодяя. Но Мирон и Нина ничем перед Татьяной не провинились. И каким образом она оправдается перед собой - лично мне непонятно.
- Может быть, она воспринимает их смерть как несчастный случай, предположила я. - Водитель, у которого в гололед отказали тормоза, тоже может убить ни в чем не повинных людей. Такое случается сплошь и рядом. Но из виновников аварий считанные единицы до конца жизни мучаются чувством вины. Остальные, оправившись от шока, как ни в чем не бывало вновь садятся за руль.
- Неудачная аналогия, - высказался Леша. - В случае аварии люди гибнут, может быть, и по вине водителя, но никак не по его воле.
- А в этом случае вышло как раз наоборот, - подхватил Прошка. - Мирон и Нина погибли по воле, но никак не по вине Татьяны.
- Здрасьте! - возмутился Леша. - А по чьей же вине они, по-твоему, погибли?
- По Варькиной, конечно.
- По моей?!
- А то по чьей же? Кто притащил нас в эту глушь, где можно безнаказанно посбрасывать на скалы чертову уйму народу? Кто довел до исступления Мирона, так что у него физиономию от злобы перекосило, и любой нормальный человек просто из чувства самосохранения должен был его укокошить? Неудивительно, что Татьяна сгорала от желания с тобой поквитаться.
Я онемела от негодования.
- Ты палку-то не перегибай, - вступился за меня Леша. - Татьяна давным-давно убила своего мужа, теперь внезапно призналась во всем Николаю, а Нина это признание случайно подслушала. При чем тут Варька? Она не виновата.
- В этом не виновата, - подтвердил Прошка. - Никто ее и не обвинял. Но, не будь здесь Варвары, до новых убийств дело могло бы и не дойти.
- Сомневаюсь, - сказал Марк. - Татьяна искала другой выход из положения и не нашла. Если уж она ради жизни со Славкой пошла на одно убийство, то в конце концов не остановилась бы и перед другим.
- Ну ладно, допустим, Нина могла погибнуть бы и без Варькиного участия, согласился Прошка. - Но смерть Мирона исключительно на Варькиной совести.
- Смерть Мирона произошла по причине его собственного злобного нрава, отчеканила я. - С тем же успехом ты мог бы обвинить и Славок, которые осмелились испортить Мирону настроение, и - по справедливости - самого себя.
- А я-то тут при чем? - искренне изумился Прошка.
- Если бы вы не вели себя в тот день, словно стадо баранов, покорно бредущих на убой, я бы на Мирона так не обозлилась. Он целый час смешивал вас с грязью и топтал ногами, а вы с христианским смирением и трогательной готовностью подставляли ему очередную щеку. Должен же был кто-то поставить на место зарвавшегося грубияна! Не моя вина, что вы благородно уступили эту почетную обязанность мне.
Судя по горячности, с которой откликнулись на мои слова Прошка и Марк, я задела их за живое.
- А кто тебя просил?! - вскинулся Прошка.
- По-твоему, с грубиянами нужно бороться их же оружием? - осведомился Марк ядовитым тоном. - Лаяться с базарными торговками, материть распоясавшихся алкашей, орать на хамов-чиновников? Чем же ты тогда от них отличаешься, Варвара?
- Отсутствием базарного прилавка и алкогольной зависимости, - огрызнулась я. - А хоть бы и ничем не отличалась! Я не сноб. Зато я не утираюсь рукавом и не ухожу себе с миром, когда мне плюют в физиономию.
- О да! - с издевательским пафосом воскликнул Прошка. - С миром ты не уходишь! Если кто-то настолько потеряет голову, что отважится в тебя плюнуть, бедняга останется лежать бездыханным.
- Наглая и откровенная ложь! - Я вошла в азарт. - Будь в твоих словах хоть на миллиграмм правды, твое бездыханное тело схоронили бы пятнадцать лет назад.
- Это ничего не доказывает, - заявил Марк. - Непостижимое долголетие Прошки - исключение, которое только подтверждает правило.
- Ребята! Ребята! - взмолился Генрих.
- Ну наконец-то, - с облегчением вздохнул Леша. - А то я уже начал беспокоиться - не случилось ли с вами чего? Целую неделю не было ни одного стоящего скандала.
Мы, как по команде, уставились на него.
- Тебе нравятся наши скандалы? - спросила я недоверчиво.
- Ну не то чтобы нравятся... - Видя такой пристальный интерес к своей персоне, Леша немного стушевался. - Просто неуютно без них как-то. Привык я к ним. Все-таки пятнадцать лет с вами общаюсь. Quod non est paululum dicere.
- Аминь! - гаркнули мы, отреагировав на латынь.
Эпилог
- Нет, нет и нет! - Машенька решительно тряхнула головой. - Ни за что! И не просите.
- Мама, ну, мамочка! - заныли Эрих и Алька.
- Мы будем вести себя примерно, честное слово! - пообещала я со всей убедительностью, на какую была способна.
- Там так красиво! - уговаривал Прошка. - Тебе обязательно понравится.
- Горный воздух полезен для легких, - заметил Леша. - Может, Эрих с Алькой от бронхитов навсегда излечатся.
- Обязательно излечатся, - выразил уверенность Марк. - Нужно только им молоко покупать. Тамошние коровы питаются исключительно целебными травами.
- Все равно не поеду, - сказала Машенька, но уже с гораздо меньшей убежденностью.
- Но почему, Машенька? - несчастным тоном спросил Генрих, не уловивший перемены в настроении жены.
- Потому что вы - социально опасные типы. Стоит вам собраться вместе, как сейчас же начнется какой-нибудь криминал. Вокруг вас надо сколотить трехметровый забор с колючей проволокой и по всему периметру написать: "Не влезай, убьет!"
- Криминальная история у нас пока была всего одна, - напомнил Леша.
- И с тех пор уже почти год прошел, - подхватила я. - За это время никого из наших знакомых больше не убили, а мы каждую неделю вместе собираемся.
- Нельзя из одного случайного события выводить закономерность, авторитетно заявил Прошка.
- Вот увидишь, Машенька, на этот раз все будет хорошо, - убеждал Генрих. А в Карпатах и правда очень красиво.
- Хочешь, мы Варьку с Прошкой на цепь посадим? - предложил Марк.
- Тогда вам всем точно кранты настанут, - злорадно пообещал Прошка. Варвара с цепи сорвется, вас перекусает, и вы поголовно перемрете от бешенства.
- Не слушай его, Машенька, - попросила я, сердито сверкнув глазами в сторону Марка и Прошки. - Они бешенством задолго до нашего знакомства переболели. У них иммунитет. А тебя и детей я кусать не буду. И вообще, ты же знаешь, какая я спокойная и уравновешенная особа, особенно если меня не злить.
- Поехали, Машенька, - канючил Генрих.
- Ну пожалуйста!
- Мама, ну, мамочка!
- Отдохнем по-человечески...
- Детей здоровых привезешь...
- Обещаем...
- Гарантируем...
Машенька покачала головой и вздохнула:
- Ладно уж, так и быть, поехали. Но предупреждаю: если и там что-нибудь случится, я вас до конца жизни на порог не пущу.
- Ура!!!
От нашего дружного рева зазвенели стекла, и только Леша не разделил общего ликования.
- Не понимаю, чему вы радуетесь, - пробормотал он тихо, чтобы Машенька не услышала. - Похоже, мы собрались здесь в последний раз.
За неделю до нашего отъезда Генриху позвонил Ярослав и сообщил, что Татьяна погибла в горах. Во время восхождения у нее по совершенно непонятной причине оборвалась страховка.
1997