Кнаак Ричард. Дети Дрейка

   — Где Темный Конь?
   — Его пока убрали подальше. — Тон госпожи Альции напомнил Шариссе дружескую манеру Лохивана. Молодой волшебнице это внезапно напомнило о том, что, хотя эта женщина и родилась вне клана, она провела бесчисленные столетия в качестве жены повелителя драконов и приходилась матерью большинству его заносчивых детей. Шарисса могла доверять своей посетительнице не больше, чем Лохивану.
   — Что это значит?
   Госпожа Альция, поднявшись, взяла Шариссу за руку и помогла ей встать на ноги. Отдых и еда уже творили чудеса. Волшебница обнаружила, что идти ей было почти нетрудно. «Что-то было в еде, помимо мяса и овощей», — решила она.
   Шарисса не забыла свой вопрос. Она повторила его в тот момент, когда была уверена, что ее ноги не подкосятся.
   Госпожа Альция вздохнула.
   — Это лучше смогут объяснить Баракас или Лохиван…
   — Лохиван! — Шарисса плюнула на пол. — Если он появится у меня на глазах…
   — Его жизнь — в служении его отцу, — сказала Альция, беря свою подопечную за плечи и массируя ей мускулы. — А ты бы поступила иначе?
   — Мой отец — хороший человек!
   — С твоей точки зрения. А у Тезерени — другая. Большинство враадов имеют различные точки зрения. Мне думается, ты выглядишь достаточно хорошо и тебе можно позволить совершить прогулку. — Произнеся последние слова, госпожа Альция щелкнула пальцами. Одна из ее спутниц подошла к двери и открыла ее. Другая заняла место позади своей госпожи и «гостьи». Шариссе их движения напомнили гибких охотящихся дракончиков. Эти женщины родились в клане, а не были приняты в него, подобно многим из нового пополнения Тезерени. Баракас разрешал такой прием в течение последних полутора десятков лет, но, несомненно, по-прежнему наиболее важные роли предоставлял сокровникам. Охранять его супругу, скорее всего, допускались лишь наиболее хорошо обученные.
   — А как же мои вопросы? Вы сказали, что ответите на них.
   — Ответы на некоторые из них ты получишь сама, когда мы окажемся снаружи. По крайней мере, когда ты увидишь, чего достиг мой муж, это поможет дать любые объяснения. Кроме того, ты должна немного прогуляться. Судя по твоей спине, тебе необходимо размять все мускулы. Идем.
   С помощью госпожи Альции Шарисса выбралась в коридор. Каждый шаг давался легче, чем предыдущий.
   — У вас, госпожа моя, кажется, есть талант к волшебству, если говорить о приготовлении пищи.
   Ее царственная спутница вежливо улыбнулась.
   — Просто удивительно, чего можно добиться, если есть соответствующие продукты и умение.
   Некоторое время они молчали. Шарисса, зная, что она не получит никаких полезных для нее ответов от госпожи Альции, удовлетворилась тем, что осматривала обиталище клана. Ее несколько удручали бесконечные серые коридоры и лишенные окон комнаты — их вид скорее напоминал ей о неприглядной крепости Тезерени там, в Нимте. Однако в восточном квартале, который занимали Тезерени, должны же были быть глубокие подземелья, ведь так? Куда еще Баракас мог бы доставить ее? Не потратил же он последние пятнадцать лет на то, чтобы основательно переделать свой крошечный надел здесь, в городе, в уменьшенный вариант того, который он потерял? Эта затея представлялась напрасной и невыполнимой, даже если учесть характер и амбиции Баракаса.
   На Шариссу все сильнее накатывало чувство, будто она вернулась в безумный Нимт. Знамена с драконами висели на каждой стене. Воины в латах — мужчины и женщины — стояли повсюду на страже. Дозор с дрейками — двое тварей рвались с поводков — прошел мимо них как раз перед тем, как они достигли лестницы, ведущей вниз. Шариссе стали совершенно неинтересны зубастые хищники, когда она приостановилась, чтобы взглянуть на ступени. Волшебница решила, что они уже опустились вниз — возможно, и ниже уровня земли, — но эта спиральная лестница, казалось, была бесконечной.
   — Нам нужно спуститься под землю на пять этажей. Не слишком ли это много для тебя? Ты не чувствуешь слабость? — Альция положила руку на плечо Шариссы, но ту это проявление заботы не тронуло. Если бы госпожа Альция сочла, что это послужит интересам клана, она с тем же успехом могла столкнуть ее вниз по лестнице.
   — Я смогу это сделать. — Шарисса не пыталась скрыть жесткость в своем голосе. Следовало напомнить Тезерени, что она не считает себя их гостьей, хоть им этого и хотелось.
   — Не позволяй своему упрямству подтолкнуть тебя к глупым поступкам. Ты едва ли сможешь строить планы бегства, если упадешь на лестнице без чувств и разобьешься насмерть, ведь так?
   Шарисса взглянула на госпожу Альцию, но лицо той было непроницаемым. Как неприятно это ни было, Шариссе пришлось согласиться со многим из сказанного госпожой Альцией. Хоть еда во многом восстановила ее силы, телом она все же управляла с трудом. Где уверенность, что она не оступится?
   — Возможно, будет лучше всего, если ты возьмешь меня за руку.
   — Конечно.
   Когда они начали спускаться, ноги Шариссы слегка задрожали. Волшебница вспомнила о повязке вокруг шеи. «Очень странно, что я позабыла о ней», — удивилась она. Искусное волшебство? Если она смирится с этой повязкой, то вскоре начнет подчиняться командам Баракаса. Лучше, чем когда бы то ни было, Шарисса знала, что в ее трудном положении для борьбы ей понадобится сосредоточенность. Она не могла позволить себе отвлекаться на что-то, не имеющее отношения к делу.
   Часовые-Тезерени щеголевато отдали честь, когда перед ними появилась их повелительница. Через мгновение Шарисса поняла, что они отдавали честь также и ей, как будто она была высокой гостьей, а не пленницей.
   — Эта честь излишня. — Она не скрывала сарказма.
   — Ты — дочь Дру Зери, да и сама умелая волшебница. Ты пользуешься большим уважением нашего народа. Возможно, вскоре твое положение станет очень высоким.
   — Если вы хотите сказать, что я выйду замуж за Ригана и отдам свои силы вашим людям, то вы…
   — Вот мы и на месте, — прервала госпожа Альция, как будто даже не обратив внимание на отповедь своей подопечной. Они достигли нижнего конца лестницы.
   По обе стороны массивные коридоры уходили в бесконечность. Обернувшись, Шарисса увидела еще один коридор, даже больший, чем те два.
   «Главный зал», — решила она. Тезерени вскоре продемонстрируют его ей; Баракас любил держать советы. Оценив высокие мраморные колонны и полированные плиты пола комнаты, которая, по существу, служила вестибюлем, она решила, что сам зал окажется более величественным, чем предыдущие залы для советов.
   «Где же мы, что же это за место?» Ни на что в восточном квартале оно не походило. Имелись строения и более роскошные, но они были созданы в стилях, которые предпочитали основатели, — а это так откровенно соответствовало вкусам клана дракона.
   — Шарисса. — Леди Альция указала рукой на две огромные железные двери, в металле которых был выбит символ клана. В дверях стояли только два охранника, но они были, наверное, самые высокие Тезерени, которых волшебница когда-либо видела, — не считая главу клана и его наследника. Если они и не были сыновьями Альции, то наверняка — плодами какой-то побочной связи повелителя Тезерени. Несмотря на любовь к жене, Баракас считал частью своих обязанностей как главы клана неустанно увеличивать их число любым способом.
   Размышляя о различиях между Герродом и Риганом, Шарисса подумала, что и сама госпожа Альция вполне могла потихоньку завести несколько связей. Ее избранники могли быть Тезерени, но они могли быть также и другими враадами.
   Она присоединилась к своей проводнице. Когда они с телохранителями приблизились к дверям, двое часовых освободили им дорогу — и, явно напрягаясь, распахнули двери настежь.
   Солнечный свет залил коридор, ослепив ничего не подозревающую Шариссу. Она охнула и закрыла ладонью глаза. Ее спутница подхватила ее.
   — Извини! Мне следовало понять, что после трех дней темноты и тусклого света твои глаза слишком чувствительны. Ты спокойно восприняла свет факелов в залах и на лестнице, так что я предположила…
   — Со мной все будет в порядке. — Волшебница высвободилась из рук властной дамы. — Я вижу достаточно хорошо, чтобы идти дальше. — Она поморгала. Мириады световых точек не давали сосредоточиться на чем-либо, но общие очертания предметов она видела достаточно хорошо, чтобы не запнуться о них. — Ведите меня.
   — Хорошо.
   Прохладный ветерок после затхлого воздуха се комнатушки ласкал щеки. В воздухе пахло жизнью, не оскверненной человеческим вторжением. Он пах… иначе.
   Даже до того, как ее зрение восстановилось, она знала, что находится не в городе.
   Госпожа Альция вывела ее наружу, на природу. Подобно слепому человеку, недавно обретшему зрение, волшебнице хотелось видеть все. Все: грозную крепостную башню, утилитарного вида здания, прилегавшие к ней со всех сторон, — в них, как она знала, содержали верховых дрейков. Массивную защитную стену, которая окружала личное владение главы клана. По стене ходили часовые, и каждый воин был настороже. Сверху над стенами стражу несли дозоры на летучих дрейках. Когда она следила за маршрутом одного такого дозора, ее взгляд внезапно обнаружил цепочку гор в отдалении. Они были ей незнакомы, однако она чувствовала, что должна была бы знать их.
   Значит, за срок, не больший, чем три дня, Тезерени, вне сомнений, соорудили себе надежный оплот. Он был настолько же уродлив — в своем роде, — как и прежний: с типичными зубчатыми башнями и резкими линиями. Чистое синее небо, легкий ветерок и птицы, поющие неподалеку, казались — из-за соседства крепости — некими карикатурами на самих себя. Вокруг Тезерени ничто не оставалось красивым.
   Шарисса повернулась к госпоже Альции Тезерени. Телохранители взялись за мечи, но королева-воительница жестом остановила их.
   — Как вы соорудили все это? Где вы нашли такую силу? Усилия, чтобы создать такое…
   — Были вне наших возможностей, верно. Даже теперь, хотя наша магическая сила больше той, какой она была эти последние годы, это все потребовало бы многих месяцев труда. К счастью, нашелся тот, кто обладал такой силой.
   Глаза Шариссы опасно сузились.
   — Вы заставили Темного Коня это сделать! Вы заставили его сделать это, угрожая в противном случае убить меня!
   — Мы никогда не угрожали твоей жизни, — сказала госпожа Альция, почесывая себе шею. Как и у Лохивана, кожа была красной и сухой. Шарисса вспомнила, что он упоминал о какой-то сыпи — или другой похожей болезни, распространяющейся через Тезерени, и спросила себя, будет ли страдать от этой болезни и она сама.
   — Почему вы не перестанете вести себя как хозяйка по отношению к гостье? — Волшебница потянула за повязку на своем горле. Та сделалась до удивления тугой и стала ее душить. Госпожа Альция подалась вперед и сняла руки Шариссы с ее горла. Повязка снова ослабла.
   — Возможно, нам следует возвратиться.
   Шарисса оттолкнула руку госпожи Альции; это заставило телохранителей снова насторожиться.
   — Почему вы не… Что это такое?
   Двое Тезерени тащили обмякшую фигуру. Человек был менее плотного сложения, чем они, а его одежда напомнила Шариссе, что примерно так одевалась ее мачеха.
   — Было бы лучшим для тебя… Шарисса! Остановись! Слишком поздно. Шарисса рванулась мимо одного из стражей госпожи Альции и помчалась к двум воинам, тащившим неподвижного человека.
   — Эй, вы, там! Остановитесь! Немедленно!
   Все еще держа своего пленника, Тезерени обернулись, чтобы увидеть, кто кричит. Они взглянули на неуклюжую фигуру в белом, а затем — друг на друга. Один потянулся к мечу, но второй покачал головой и сказал что-то, но Шариссе не удалось разобрать что.
   Люди госпожи Альции, вне сомнения, находились уже позади нее, но Шариссу это не волновало. Ей надо было видеть, кто же это и жив ли еще этот бедняга. И более всего ей надо было видеть, тот ли он, о ком она подумала.
   Когда она приблизилась к ним, стражи безразлично посмотрели на нее и кивнули. Когда она попыталась поднять голову жертвы, чтобы увидеть лицо, никто ее не остановил. Позади нее нарастал звук тяжелых шагов. Сомнений не было. Различия, конечно, были, но он явно принадлежал к эльфам.
   Судя по пятнам крови и ушибам, он отказывался отвечать на вопросы. Шарисса взглянула на двоих охранников, но ее яростный взгляд оставил их равнодушными.
   Эльф начал кашлять. Его красивые миндалевидные глаза открылись, и в них появились слезы. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточить взгляд, и, когда ему это удалось, он, похоже, удивился.
   — Даже… даже среди тех, кто воплощает смерть, есть… есть красота. Невозможно… поверить, что у вас такое каменное сердце.
   Он принял ее за одну из Тезерени.
   — Я не…
   — Вам следует теперь возвратиться с нами обратно, госпожа Шарисса, — произнес холодный женский голос. Телохранители госпожи Альции встали по обе стороны Шариссы. Эльф снова закашлялся, но продолжал пристально смотреть вверх, хотя движения явно причиняли ему боль. Он с интересом взглянул на стражей, затем перевел взор на Шариссу.
   — Госпожа моя, — упрашивала телохранительница, — не стоит интересоваться этой тварью.
   Как будто по команде, два воина, державшие эльфа, повернули его и снова потащили свою добычу прочь. Шарисса попыталась последовать за ними, но телохранители задержали ее.
   — Он входил в группировку эльфов, которые стремились исподтишка атаковать нас и уничтожить. С помощью демона мы обнаружили их и захватили врасплох.
   — Вы заставили Темного Коня помочь вам уничтожить их? — Волшебница усомнилась, что дело выглядело именно так, как утверждала властительница Тезерени. Вероятнее всего, эльфы пытались разведать, что это за крепость. И все же — что за дела были у группы эльфов на восточном континенте, когда…
   — Я вижу по твоим глазам, что ты наконец поняла. Я некоторое время сомневалась, хорошо ли работает у тебя голова. — Госпожа Альция кивнула, и улыбка на ее лице сделалась почти такой же, как и у ее мужа, когда тому что-то удавалось. — Да, это и в самом деле Драконье царство, Шарисса.
   — Как вам удалось… И снова — это Темный Конь! Всем, что вам удалось, вы обязаны ему! И вы же до сих пор не привели меня к нему! Он мертв? Изранен?
   По сигналу повелительницы телохранители вежливо, но твердо повели сопротивляющуюся Шариссу обратно к крепости. Госпожа Альция по-прежнему вела себя так, как будто они с Шариссой — дружелюбно настроенные спутницы.
   — Как убить то, что, как на него ни посмотри, нельзя назвать живым? Его удалось усмирить — но не больше/ чем любого другого непокорного подданного. Когда он хорошо выполнит то, что от него требуется, то будет вознагражден.
   — Вознагражден? — Что могли Тезерени предложить призрачному скакуну из желаемого — кроме свободы?!
   — Мы хотим, чтобы он принял участие в делах клана, — того же, чего хотим и от тебя.
   — Вы хотите, чтобы он спас вас от искателей! Даже Темному Коню не хватит сил, чтобы сдержать их! Он, наверное, будет смеяться, пока люди-птицы будут раздирать вашу Империю на части!
   — Пернатые больше не представляют угрозы… по крайней мере, такой, с которой мы не можем справиться сами.
   Шарисса широко шагнула вперед, пытаясь догнать госпожу Альцию.
   — Что вы имеете в виду?
   Та немного подумала над вопросом и наконец дала ответ:
   — Возможно, я лучше покажу тебе.
   — Покажете мне?
   — Мы захватили нескольких из них — чтобы изучить. Пока мы не определили, почему у них такая судьба. — Повелительница пошла в другую сторону. Две телохранительницы потащили беспомощную Шариссу следом за ней. Она не сопротивлялась, поскольку ей захотелось узнать, в чем дело. Если то, что сказала госпожа Альция, было правдой, то не осталось никакой силы, способной противостоять Тезерени, — особенно если Темный Конь стал их орудием.
   — Ты знаешь, — отметила ее «хозяйка», остановившись и обернувшись к ней — так, что обе они оказались лицом к лицу. — Я думаю, что это будет превосходной возможностью продемонстрировать тебе нашу истинную мощь!
   — А что вы… — начала Шарисса, но госпожа Альция просто щелкнула пальцами…
   …и они оказались в другой комнате — темном, сыром месте, освещенном факелами. Тезерени, склонившийся над столом, поднял голову. Шарисса, все еще в шоке от неожиданного телепортирования, не сразу узнала его затененное лицо.
   — Вы проделали это так, как будто это лишь пустяк! И со всеми четырьмя из нас! Но я думала, что вы…
   — Старые умения восстанавливаются. Похоже, что Нимт снова стал частью нас. — Улыбка — улыбка Тезерени — медленно распространилась по ее выразительному лицу. — Мы — не полубоги из нашего прошлого, но мы снова обладаем магической силой, которую другим придется уважать.
   — Похоже на то, что наша судьба предначертана руками самих основателей, — добавила фигура у стола. — День, обещанный нам Драконом Глубин, пришел.
   Шарисса пыталась вырваться из рук стражей.
   — Лохиван!
   — Я надеюсь, Шарисса, что в сердце своем ты сумеешь меня простить. — На Лохиване не было шлема, а лицо казалось по-настоящему грустным, хотя в это она и не могла поверить после его предательства. — Я и в самом деле думаю, что самое лучшее было бы, если…
   — Пока это все, сын мой.
   — Простить тебя, Лохиван? Я не была бы…
   Он исчез прежде, чем она успела закончить. Шарисса издала яростный вопль.
   — Вам следует поговорить вдвоем, когда у тебя будет более подходящее настроение, — спокойно сказала госпожа Альция. Она указала на стол. — Пока что тебя должно заинтересовать именно это. Это то, что ты и хотела увидеть.
   Шарисса, моргнув, безразлично уставилась на лежащий на столе предмет. Какая-то древность. Статуя, изображающая подобие искателя. Какой интерес…
   — Она не понимает. Подведите ее ближе.
   Двое телохранительниц, безмолвно повинуясь, подвели Шариссу к столу на расстояние вытянутой руки.
   Она бросила на предмет еще один взгляд… и не могла оторваться, пораженная напряженной позой, переданной скульптором. Мелкая, но точная ужасная подробность — птичьи глаза, видящие перед собой смерть. Рот, открытый в бесполезном непокорстве судьбе. Неловко распростертое тело.
   По виду материал, из которого была сделана вещь, походил на мрамор, но Шарисса знала, что если она коснется длинного, гладкого крыла или мускулистого торса, то ощутит не камень, а скорее перо и плоть.
   — Драконье царство — наше, и даже без борьбы, — с удовлетворением сказала госпожа Альция. Шарисса подняла взгляд, не зная, что ответить. Повелительница клана добавила:
   — Мой муж разочарован. Он так ждал хорошего сражения… при условии, конечно, что победа останется за нами.
   Пока она говорила эти слова, одна из ее рук рассеянно почесывала красноватое пятно на шее.

Глава 9

   Из башни, в которой находились его собственные палаты, Баракас Тезерени наблюдал, как уходят его жена и остальные. К тому времени, когда Альция закончит осмотр, положение дел должно будет произвести должное впечатление на Шариссу. Встречу Шариссы с пленным эльфом, как Баракас и ожидал, разыграли великолепно. Встреча эта много обещала, и, если он не ошибся, волшебница приложит все силы, чтобы поговорить с пленником наедине… хотя уединение окажется не настолько полным, как ей будет казаться.
   «Все устраивается к лучшему», — удовлетворенно подумал глава клана. Он похлопал по квадратному ящичку, украшенному гербом Тезерени.
   — Отец?
   Баракас обернулся и увидел Лохивана, который материализовался, стоя, как и подобало, на одном колене и склонив в поклоне голову.
   — Все идет нормально, сын мой?
   — Да, господин мой. Шарисса даже сейчас находится в этой палате. К этому времени она изучила природу трупа.
   — Возможно, она сможет объяснить нам, что произошло. Это было бы для нас еще одним преимуществом.
   — А это настолько важно?
   — Нам надо расширять владения. Если для этого пригодятся земли, принадлежащие пернатым, то это и к лучшему. — Баракас сверху вниз взглянул на своего сына. — Ты появился на несколько минут раньше.
   Лохиван не поднял глаз.
   — Я счел, что, если я покину комнату, это окажется более полезным для наших целей. Шарисса в моем присутствии чувствует себя напряженно.
   — Ей придется учиться себя вести — если ей предстоит стать женой твоего брата.
   На этот раз молодой Тезерени поднял глаза. Его шлем скрывал от отца большую часть лица, но Баракас знал, что у сына на уме.
   — А это необходимо, отец?
   Баракас перестал почесывать запястье.
   — Я послушался тебя. Я позволил тебе использовать этого лизоблюда, чтобы тот поставил твою маленькую ловушку. Ты привел веские доводы. Теперь, как я понимаю, нам больше не следует тревожиться о том, что Дру Зери выследит нас… по крайней мере, в течение некоторого времени.
   Человек, стоявший на одном колене, молчал, зная, что речь отца не закончена.
   — Твоя игрушка оказалась неудачной. Шарисса боролась с ней — и доказала, что ее воля сродни воли Тезерени. Переход сюда еще не начался, и вмешательство Шариссы могло бы навести на наш след остальных враадов, а этого мне в тот момент вовсе не хотелось.
   Краем глаза он что-то заметил. Он повернулся и увидел лишь ящик, стоявший на столе. Простая проверка магических барьеров показала, что они по-прежнему действуют.
   Лохиван сделал ошибку, попытавшись подняться на ноги. Баракас снова обратил внимание на сына.
   — Я теперь еще более убежден в том, что, схватив ее, мы совершили правильный маневр. В конце концов, Риган нуждается в твердой руке, которая управляла бы им. Шарисса и станет этой рукой — как только я должным образом ее вышколю. — Он сложил руки на груди. — Ну что — у тебя все еще есть угрызения совести?
   — Нет, государь.
   Это была ложь — и оба знали, что это ложь. Но повелитель Тезерени знал также, что может рассчитывать на полную покорность Лохивана во всем.
   — Очень хорошо. Ты можешь идти… Погоди.
   — Повелитель?
   — Завтра я хочу с войсками отправиться в горы — с воинами на верховых и летучих дрейках.
   — Да, отец.
   — Иди.
   Лохиван исчез — так и не поднимаясь с колен. Это свидетельствовало о возвращении былой мощи силы Тезерени. Они еще не были мастерами-магами, как некогда в Нимте, но Баракас верил, что этот день неуклонно приближается.
   Что-то привлекло его внимание, и он снова начал поворачиваться к окну. Это что-то исчезло прежде, чем он успел осознать, что оно собой представляет, однако повелитель Тезерени невольно застыл на месте, потому что в силуэте было нечто знакомое: некая закутанная в плащ фигура.
   Баракас быстро подошел к коробке и коснулся печатей. Ничего угрожающего, ящик был по-прежнему защищен от взлома и изнутри, и снаружи. Баракас чувствовал, как заключенное внутри существо вновь яростно бьется.
   — Неистовствуй сколько хочешь, демон, — прошептал Баракас узнику. — Ты непременно покоришься моей власти — а иначе я оставлю тебя там, внутри, и погребу где-нибудь в самой глубокой пещере, которую только найду.
   Шум борьбы утих. Страх возымел силу. Баракас поместил опасного сотоварища Дру Зери в место, даже худшее, чем Пустота. Обнаружить главную слабость призрачного скакуна оказалось нетрудно — он боялся остаться в одиночестве.
   В коробке даже небытие Пустоты не разделяло судьбу с Темным Конем — там находился лишь он один.
   — Так-то лучше. Если ты будешь вести себя хорошо, я даже буду позволять тебе снова видеться с госпожой Шариссой.
   Это послужит уроком им обоим. Темный Конь увидит, что та беспомощна — хотя и передвигается свободно, а она поймет, что даже такое могущественное создание, как Темный Конь, не представляет особой угрозы Тезерени.
   Это был следующий шаг к тому, чтобы сломить их волю.
   Сняв руку с ящика, служившего Темному Коню ужасной тюрьмой, Баракас почесал шею. Он все еще думал о том, чей же образ ему привиделся. Возможно, его подвели глаза, которые последнее время видели хуже, чем следовало бы? Это была лишь игра его воображения? А если так, то почему ожил именно этот образ?
   С чего ему было представлять своего вероломного сына Геррода?
 
   Что-то пошло совершенно не так, и он не знал, что делать; не знал, где он находится и как здесь оказался. Но последнее, что он помнил, — это то, что почти достиг своей цели, однако его отец оказался там, где находиться надо было ему самому, разве не так?
   — Прекрати это! — кричал себе Геррод, нисколько в этот момент не заботясь, каким безумцем он должен выглядеть. Он заткнул себе уши руками — как будто это заставит умолкнуть его собственный внутренний голос. Однако безумные мысли роились еще несколько мгновений, прежде чем чародей смог наконец справиться с собой.
   Как ни странно, овладеть собой ему помогли слова отца.
   Мы — Тезерени. «Тезерени» означает мощь. Не существует ничего более сильного, чем наша воля.
   До нынешней минуты эти отцовские слова всегда казались ему спорными и примитивными. Из всех тирад Баракаса лишь одна действительно имела значение для членов клана дракона — конечно же, эти слова предводителя. Теперь они напомнили Герроду, что его отец не позволит себе так легко соскользнуть в безумие. Повелитель Тезерени стал бы бороться с ним с той же яростью, что и с внешней опасностью. Все зависело от того, на чем сосредоточить свою волю.
   Геррод не мог позволить себе потерпеть неудачу там, где, как он знал, его отец преуспеет.