Страница:
Через пару секунд Ликониус, худощавый светловолосый мужчина постарше командующего, объявил о своем прибытии, прося разрешения войти. Снаружи ждал его отряд. Злорадный пустил кровь сперва ему, затем всем его людям по очереди. Упоминание о порции спиртного после процедуры придало бойцам еще больше пылу.
Когда в палатку ворвался смятенный Зако, не все солдаты Ликониуса были удостоены кровавой чести Злорадного. Капитан упал на одно колено перед командиром, пристыженно уронив голову.
Раздосадованный заминкой, командующий Злорадный рявкнул:
— Говори! В чем дело?
— Генерал! Ведьма — её нигде нет!
Злорадный попытался скрыть раздражение.
— Ее имущество, оно все еще в шатре?
— Да, генерал, но ее лошадь пропала.
Даже Галеона не отправилась бы в пустыню посреди ночи. Невольно бросив взгляд через плечо, Злорадный заметил поежившуюся тень демона. Без сомнения, демон находил эти новости малоприятными, но в данный момент ни человек, ни демон не могли позволить себе тратить время на женщину. Если колдунья каким-то образом узнала об их намерениях и решила сбежать, ее бывшего любовника это не слишком волновало. Какой вред она может причинить ему теперь? Возможно, когда он наденет доспехи, то разыщет ее, но сейчас у Злорадного были заботы поважнее.
— Забудь о ней, Зако. Возвращайся к повседневным обязанностям.
С облегчением в голосе помощник поблагодарил командира и поспешно покинул палатку. А генерал Злорадный вновь приступил к своей работе, пустив кровь следующему солдату и похвалив его за храбрость.
Темпы действительно ускорились, как он и обещал богомолу. Сочетание благородства и выпивки выстроило очередь из людей, жаждущих доказать свою ценность для хозяина и его ближайших подчиненных. Они чувствовали, что завтра генерал поведет их к славной победе и богатствам, которые им и не снились, не грезились в самых разнузданных мечтах. То, что их может быть слишком мало для захвата такой твердыни, как Лат Голейн, не приходило им в головы; командующий Злорадный не принимает скоропалительных решений — так они полагали,- если у него не готов план несущей успех битвы.
И вот глубокой ночью последний солдат доказал свою верность, протянув кинжалу свою беззащитную ладонь:
Отдав честь командиру, он и приведший его офицер удалились. Снаружи неслись возгласы ликования — получив свою норму спиртного, люди отмечали случившееся событие и провозглашали тосты за будущую удачу.
— Дело сделано, — проскрежетал Ксазакс, появляясь из темного угла. — Все и каждый испробовали укус кинжала, и кинжал испил из всех и каждого…
Вертя в руках ритуальное оружие, генерал заметил:
— Ни единой капли, ни малейшего пятнышка. Куда делась вся кровь?
— Все там, где нужно, полководец. Каждая капля ушла тому, кому она предназначена. Этот обещал тебе армию, против которой не устоит даже Лат Голейн, помнишь?
— Помню… — Мужчина притронулся к шлему, который не снимал с тех пор, как войско разбило лагерь. Он, казалось, стал неотъемлемой частью его самого, и генерал мог бы поклясться, что шлем не снимется, даже если возникнет такая необходимость. — И я повторю, что принимаю условия нашей сделки.
Тело богомола нырнуло, что могло бы быть кивком или поклоном.
— Что ж, тогда нет никаких причин не продолжить немедленно…
— Скажи, что нужно сделать.
— Нарисуй на песке у своих ног этот символ.
Скелетообразная рука Ксазакса начертила в воздухе знак. Глаза командующего расширились, когда костяной палец демона оставил за собой полыхающие оранжевый след, контур магического символа.
— А почему ты сам это не сделаешь?
— Это должен свершить тот, кто будет командовать. Или ты предпочитаешь, чтобы им стал твой покорный слуга, полководец?
Рассмотрев предложение Ксазакса, Злорадный нагнулся и начертил на песке точную копию светящегося знака. К его удивлению, когда он завершил работу, с губ его внезапно сорвались странные слова.
— Не медли! — пылко настаивал богомол. — Он знал слова; они должны быть известны и тебе!
Его слова… слова Бартука. Августас Злорадный позволил им упасть, наслаждаясь силой, разливающейся по его телу при их звучании.
— Опусти кинжал в центр. — И когда генерал послушался, демон добавил: — Теперь… назови имя моего адского властелина! Произнеси имя: Белиал!
Белиал?
— Кто такой Белиал? Я знаю Ваала, и Мефисто, и Диабло, но не Белиала. Ты имеешь в виду Ва…
— Больше не упоминай этого имени! — нервно взвизгнул Ксазакс. Богомол замотал своей жуткой головой влево и вправо, словно опасаясь, что его кто-то обнаружит. Очевидно, не найдя ничего, на чем основывался его страх, демон наконец ответил немного спокойнее: — В преисподней нет другого хозяина, кроме Белиала. Это он предложил тебе сей дивный дар! Помни об этом всегда!
Злорадный знал о магии больше, чем полагал богомол, и был в курсе, что, по описаниям Ада, им правит Троица Первичного Зла. Кроме того, он слышал легенды о троих братьях, ввергнутых на уровень смертных, в прошлом правивших преисподней. В сущности… одна из самых загадочных и невразумительных легенд упоминала о Лат Голейне как о возможном местонахождении гробницы Ваала, хотя даже генерал сомневался в достоверности этой фантастической истории. Кто бы стал возводить город поверх гробницы демона?
— Как скажешь, Ксазакс. Белиал, пусть так. Я просто хотел уточнить имя.
— Начни снова! — выплюнуло чудовищное насекомое.
И опять слова соскользнули с языка Злорадного. Опять он поместил кинжал-вампир над центром нарисованного символа — знака Белиала, как теперь понимал командующий. В конце магической формулы пылкий командир воззвал к имени властелина демонов…
— Вонзи кинжал в центр — точно!
Командующий Злорадный воткнул двузубый клинок глубоко в песок, попав в самую середину изображения.
Ничего не произошло. Он взглянул на возвышающегося над ним демона.
— Отступи, — велел Ксазакс.
И когда будущий завоеватель так и сделал, вокруг кинжала сгустилась черная дымка мрака. Человек и демон ждали, а пелена быстро росла, сперва поднявшись над оружием, затем целенаправленно начав ползти к пологу палатки, принимая форму гигантской руки с когтями.
— Теперь уже недолго, полководец.
Злорадный с равнодушным видом поискал кубок для своего прекрасного вина. Для этой ночи он выбрал новую бутылку, одну из тех, которые бережно запаковывались для его бесчисленных путешествий но выжженным солнцем землям. Открыв ее, генерал вдохнул аромат содержимого и, одобрив запах, налил себе полную чашу.
И тут раздался первый крик.
Рука Августаса Злорадного невольно дрогнула, но не от страха или сожаления. Просто он никогда еще не слышал такого душераздирающего вопля, даже от тех, кого пытал, и лишь внезапность его встряхнула жестокосердного воина. За первым криком последовал второй, третий, четвертый, и Злорадный обнаружил, что теперь они не приводят его в замешательство. Он даже приподнял кубок, будто приветствуя погруженный в землю кинжал и невидимого владыку Ксазакса.
А крики снаружи тем временем переросли в хор выкрикивающих проклятия и молящих о спасении. Оскорбительные вопли умирающих бросали вызов командующему, но он не обращал на них внимания. Люди — его люди — не раз присягали ему, что будут служить ему всегда и во всем. Сегодня ночью они приняли эту клятву близко к сердцу, слишком близко, сами того не осознавая,- соглашаясь принести себя в жертву ради успеха предприятия командира.
Генерал снова повернулся к пологу. Обманувшись реакцией человека, богомол предостерег:
— Слишком поздно спасать их. Соглашение принято властелином Преисподней.
— Спасать их? Я просто хотел провозгласить тост за них, отдавших себя во имя моей славы!
— А-а-а-а…- протянул демон, впервые увидев истинное лицо командующего Злорадного.- Этот ошибся…
А крики продолжались. Некоторые из них отдалились, словно кто-то из людей пытался бежать, но спасения от того, что поглощает изнутри самую твою душу, не было. Кто-то, очевидно самые преданные, взывали к командирам, моля о помощи. Злорадный налил себе еще один кубок и уселся в ожидании финала.
Постепенно стихли последние вопли, оставив лишь нервное ржание лошадей, не понимающих, что произошло. Однако и оно прекратилось, словно тяжелая тишина, навалившаяся на лагерь, придавила и их.
Внезапный лязг металла, ударившегося о металл, заставил человека вновь посмотреть на демона, но Ксазакс ничего не сказал. Звон снаружи усилился, становясь громче, приближаясь. Командующий Злорадный расправился с последним глотком вина и поднялся.
Шум резко прекратился.
— Они ждут тебя… полководец.
Проверив доспехи, особенно, шлем, генерал Августас Злорадный шагнул за полог.
Они действительно ждали его, выстроившись ровными рядами. Некоторые держали факелы, так что командующий мог видеть лица, — лица, которые он так хорошо знал после стольких лет службы этих людей ему. Они все стояли здесь, Зако, Ликониус, остальные офицеры, и за каждым из них застыли их солдаты.
Когда он вышел к ним, по войску прокатился приветственный возглас, возглас чудовищный и свирепый. Злорадный улыбнулся, а всмотревшись в их лица, пришел в восторг. Вне зависимости от того, насколько темна или светла была их кожа раньше, теперь все они были бледны, как мутный серый рассвет. Боевой возглас обнаружил в раскрытых ртах превратившиеся в острые клыки зубы и длинные раздвоенные языки. Глаза…
Глаза их стали абсолютно красными: — кроваво-красными — и горели такой злобой, что мерцали бы даже в ночи. Нечеловеческие глаза, напоминающие скорее желтые шары богомола.
Внешне напоминающие его верных солдат, эти жуткие воины будут новым легионом, его дорогой к славе.
Снаружи к командующему присоединился Ксазакс — адскому богомолу не нужно было больше заботиться о скрытности. В конце концов, он стоял теперь среди своих.
— Слава Злорадному из Западных Пределов! — провозгласил Ксазакс. — Слава Кровавому Полководцу!
И снова демоническое войско разразилось радостными криками, приветствуя Августаса Злорадного.
Галеона ничего не слышала — слишком далеко она находилась от лагеря, но благодаря предвещающему заклинанию почувствовала толчок энергии. Давно имеющая дело с темными аспектами своего искусства, она знала, что такой мощный выброс адской магии может означать лишь то, что ее страхи осуществились. Она правильно сделала, что сбежала, а то бы наверняка разделила участь ничего не подозревающих воинов Августаса.
В последнее время Ксазакс недооценивал ее. Богомолу необходимо было использовать других, чтобы разорвать кровное соглашение, заключенное между ними несколько лет назад. Он избрал генерала своим новым союзником; демон всегда намекал, что его интерес к новому полководцу выходит за рамки охоты на пустые доспехи. Галеона должна была давно догадаться, что он не намерен продолжать поддерживать их альянс дольше, чем то будет необходимо:
И все же что заставило его так внезапно поменять ее на Августаса? Неужели действительно страх? Еще с той ночи, когда чудовищное насекомое едва не свершило немыслимое — едва не уничтожило ее, несмотря на последствия прямого разрыва их пакта, — ведьма пыталась размышлять о том, что могло так растревожить создание Ада. Какой страх мог заставить его переметнуться к Злорадному?
Но, в общем, это не имеет значения. Если уж на то пошло, Ксазакс и Августас могут использовать друг друга, ей все равно. После того, что она обнаружила во время своего короткого магического экскурса, Галеона решила, что и ей, в свою очередь, не нужен ни один из этих изменников. Зачем устраиваться так, чтобы кто-то вечно заглядывал тебе через плечо, если можно стать тем, кто командует на самом деле?
Колдунья опустила взгляд на свои руки — не в первый раз. На левой ладони Галеоны лежал маленький кристалл, благодаря которому она поддерживала связь со своей целью. Женщина знала, что, пока кристалл светится, она движется в верном направлении.
Женщина знала, что, пока он светится, она может найти дурака, которого намеревается сделать своей марионеткой.
Предав ее, Ксазакс совершил ужасную ошибку. По какой-то причине, в которой ведьма еще не разобралась до конца, сам демон не мог отследить древние доспехи Полководца. Он нуждался в человеческой помощи, и это-то и стало одной из главнейших причин, почему они двое объединились. Вот отчего, решив, что знает, где лежит добыча, проклятый богомол бросил ее и переметнулся к командующему Злорадному. Колдунью это совершенно не удивило, поскольку Галеона сама замышляла сделать то же самое, но Ксазаксу его ошибка обойдется слишком дорого.
Демон, несомненно, уверен, что доспехи отыщутся в уже недалеком Лат Голейне, месте, которое, как они решили, станет конечным пунктом их путешествия. Даже она так полагала — до последнего колдовства. Где еще они могут оказаться, кроме прибрежного королевства? Одинокому путешественнику либо надо найти караван, который согласится подобрать его, либо дождаться корабля, отправляющегося из Лат Голейна к одной из западных земель. В любом случае Норрек должен оставаться в городских стенах.
Но его там не было. В какой-то момент он покинул Лат Голейн, возможно, потеряв рассудок и умчавшись в пустыню со скоростью, наверняка убившей его лошадь. Когда Галеона раскрыла его новое местопребывание, она была ошеломлена; ветеран стоял практически под носом Августаса. Если бы генерал позволил ей провести поиск, когда она попросила, доспехи уже сейчас вполне могли бы быть его. Он приближался бы к Лат Голейну, облаченный в кровавые латы Бартука, и верная ему ведьма сопровождала бы его.
А вместо этого Галеона теперь надеялась убедить того, другого простофилю, что он должен использовать доспехи… под ее чутким руководством, конечно же. Он выглядел деревенщиной, которым легко управлять; такого проще простого обвести вокруг пальца. А еще он обладал внешностью, привлекающей ведьму больше, чем лицо ее прежнего любовника. Что сделает работу по установке контроля над ее новой куклой не такой уж и неприятной.
Конечно, если Галеона найдет лучший способ обуздать потрясающую силу чар доспехов, она не станет скорбеть, если придется прикончить этого Норрека. Всегда найдутся другие мужчины, другие дураки.
Она ехала все дальше и дальше, тревожась лишь о том, что Ксазакс может решить прерваться на время и отправиться в погоню за бывшей партнершей. Конечно, это тоже против их договора, который подвергает демона опасности так же, как и ее. Скорее всего, адский богомол пока забудет о ней, удовлетворенный взятым главным призом. Позже он наверняка найдет возможность разрубить связующий их узел, не говоря уже о том, чтобы отрубить голову самой ведьме, а заодно и руки, и ноги.
Но он опоздает. Как только она заманит свою пешку в ловушку, на земле будут валяться куски Ксазакса, а не Галеоны. Возможно, она даже позволит Норреку принести ей голову насекомого — отличный трофей, с которого можно начать вновь собирать коллекцию, оставленную колдуньей сегодня ночью.
Она огляделась, разыскивая хоть какие-то следы своей добычи. Чтобы снизить риск и не скакать во тьме практически вслепую, колдунья воспользовалась заклинанием, обостряющим зрение — ее и лошади. Нельзя, чтобы животное споткнулось или сбилось с пути из-за несчастной случайности или хищника, лишив Галеону возможности отыскать солдата.
Вот! Рванув поводья, ведьма заставила лошадь остановиться и вгляделась в отдаленный темный каменный, холм. Кристалл вел ее прямо туда. Галеона приподнялась в седле, разыскивая какую-нибудь другую примечательную точку, но не нашла ничего. Бывалый воин, Норрек наверняка обладал достаточным здравым смыслом, чтобы найти себе пристанище, а маленький холм впереди выглядел единственным на много миль вокруг местом, способным дать защиту. Солдат должен быть там.
Горя нетерпением, Галеона подстегнула лошадь, Она ожидала, что увидит фигуру слева от выступа. Да… у скалы действительно сидит, обхватив руками колени, человек.
При приближении ведьмы он подпрыгнул; для бойца, облаченного в тяжелые доспехи, двигался мужчина удивительно проворно. Галеона видела, как он всматривается во мрак, пытаясь разглядеть ее, и не может. Нет, совсем не уродливое лицо, подумала лукавая колдунья. Куда приятнее, чем помнилось ей после их встречи на корабле. Если он проявит рассудительность и станет слушаться, у них не будет проблем друг с другом и ей не придется торопиться с поисками замены.
— Кто там? — крикнул Норрек. — Кто ты?
Женщина спешилась неподалеку от него:
— Всего лишь одинокий путник… который не причинит тебе никакого вреда. — Теперь кристалл служил Галеоне просто светильником, помогающим мужчине разглядеть свою удачу, которая только что вошла в его жалкую жизнь. — Путник, ищущий немного тепла…
Ведьма повела мерцающим камнем, позволяя свету упасть на свое лицо и фигуру. Интерес его она заметила немедленно. Замечательно. Он выглядит глупцом, подставляющим нос, чтобы за него водили, в обмен на несколько даровых удовольствий. Великолепный простофиля!
Выражение его лица внезапно изменилось — и не к лучшему.
— Я тебя знаю, да? — Он придвинулся, возвышаясь над ней. — Мне нужно снова увидеть твое лицо.
— Конечно, — Галеона поднесла кристалл поближе.
— Мало света, — пробормотал Норрек. — Надо больше.
Он поднял левую руку — и на ладони латной перчатки вдруг зажёгся крохотный огненный шарик в сотню раз ярче кристалла колдуньи.
Галеона не смогла сдержать возглас удивления. Она ожидала встретить несведущего дурака, солдата, не приспособленного к магии. А он вызывает огонь без малейших усилий — такое дается не каждому, даже хорошо обученному, новичку.
— Вот так лучше… Я знаю тебя… твое лицо, во всяком случае! На «Ястребином огне»! — Он кивнул сам себе, полностью удовлетворенный. — Ты мне там снилась!
Приходя в себя, Галеона быстро отозвалась:
— Ты тоже мне снился! Мне снился воин, победитель, способный защитить женщину от преследующего ее зла.
Как она и надеялась, слова и тон произвели мгновенный эффект на мужчину. Тревога не покинула его лицо, но теперь на нем виднелись симпатия и гордость человека, на которого женщина взирала как на своего спасителя. Ведьма прижалась к Норреку теснее, обожающе глядя ему в глаза из-под полуопущенных век. Теперь она наверняка соблазнит его.
— Ты в опасности?
Взгляд защитника. Он уставился за спину Галеоны, словно ожидая увидеть несущихся за ней разбойников.
— Они еще не знают, что я сбежала. Ты… ты снова снился мне прошлой ночью и я поняла, что ты рядом, что ты ждешь меня.
Положив руку на нагрудник его панциря, Галеона потянулась, и ее пухлые губы замерли всего в нескольких дюймах от его.
Но мужчина не проглотил приманку, а затронул совсем иную тему.
— Ты колдунья, — проговорил он. — Как тебя зовут?
— Галеона… и из своих снов я знаю, что рыцарь мой зовется Норреком.
— Да… — Боец улыбнулся дарованному ему женщиной титулу. — А ты могущественная волшебница?
Ведьма водила пальчиком по стыкам доспехов.
— У меня есть талант… и не только в этой сфере.
— Я могу использовать магию, — пробормотал он почти про себя. — Мне нужен был кто-то, кто бы помог мне обращаться с латами… но это уже не важно. У меня было время подумать, время привести мысли в порядок. Есть кое-что, что мне нужно сделать, прежде чем двинуться дальше.
Галеона, уже размышляющая о будущем, почти не обратила внимания на его слова. Норрек совсем не так прост; как она себе сперва представляла, но, по крайней мере, он принял ее историю близко к сердцу и согласился, чтобы она стала его спутником… а то и больше. Узнав его ближе, Галеона затянет узелок потуже. Он уже проявил некоторую слабость перед ее чарами; остальное, к чему так стремится ведьма, она получит немного позже.
Конечно, если она сумеет помочь Норреку с тем, что беспокоит его, покажет своей игрушке, какое ценное содействие она способна оказывать, это облегчит ей собственную задачу. Пока Галеона не понимала его фразы о латах, но во всем остальном — неважно в чем — она наверняка может поддержать его.
— Конечно, я помогу тебе чем сумею, мой рыцарь! А в ответ я попрошу лишь, чтобы ты защитил меня от тех, кто желает мне худа. — Она бросила короткий взгляд на пустыню. — Они могущественны, в их распоряжении темные искусства.
Галеона хотела проверить его способности, определить степень силы, которой он, несомненно, владеет. А Норрек, к удивлению женщины, лишь пожал плечами и словно мимоходом ответил:
— Воины, магия, демоны… я их не боюсь. Тому, кто под моей защитой, вреда не причинят.
— Благодарю тебя, — прошептала она, привстала на цыпочки и страстно поцеловала мужчину.
Он отстранил ее, не то чтобы с отвращением или досадой, просто в данный момент то, что она предлагала, не интересовало его. Норрек опять погрузился в собственные размышления.
— Я думал об этом, — сказал наконец солдат ведьме. — Думал, почему я, в конце концов, оказался именно здесь. Это должно быть где-то близко. Она пытается прятаться, и со мной у нее это получается… — Он вновь опустил взгляд на колдунью, и что-то в нем внезапно встревожило Галеону. — Но ты сможешь ее обнаружить! Ты найдешь ее для меня! Ты наверняка добьешься успеха там, где потерпел неудачу Дрогнан.
— Я сделаю все, что смогу,- ответила темнокожая колдунья, заинтригованная, что могло настолько взволновать мужчину. Возможно, что-то ценное и для нее? — Но что мы будем искать?
Он нахмурился, недоумевая, как это она еще не поняла.
— Гробницу Горазона, конечно же! — И при этих словах что-то изменилось в нем, что-то, что заставило Галеону взглянуть на солдата снова, — и на этот раз она увидела совсем другое лицо, лицо, ставшее почти незнакомым.- Гробницу моего брата.
Глава 16
Когда в палатку ворвался смятенный Зако, не все солдаты Ликониуса были удостоены кровавой чести Злорадного. Капитан упал на одно колено перед командиром, пристыженно уронив голову.
Раздосадованный заминкой, командующий Злорадный рявкнул:
— Говори! В чем дело?
— Генерал! Ведьма — её нигде нет!
Злорадный попытался скрыть раздражение.
— Ее имущество, оно все еще в шатре?
— Да, генерал, но ее лошадь пропала.
Даже Галеона не отправилась бы в пустыню посреди ночи. Невольно бросив взгляд через плечо, Злорадный заметил поежившуюся тень демона. Без сомнения, демон находил эти новости малоприятными, но в данный момент ни человек, ни демон не могли позволить себе тратить время на женщину. Если колдунья каким-то образом узнала об их намерениях и решила сбежать, ее бывшего любовника это не слишком волновало. Какой вред она может причинить ему теперь? Возможно, когда он наденет доспехи, то разыщет ее, но сейчас у Злорадного были заботы поважнее.
— Забудь о ней, Зако. Возвращайся к повседневным обязанностям.
С облегчением в голосе помощник поблагодарил командира и поспешно покинул палатку. А генерал Злорадный вновь приступил к своей работе, пустив кровь следующему солдату и похвалив его за храбрость.
Темпы действительно ускорились, как он и обещал богомолу. Сочетание благородства и выпивки выстроило очередь из людей, жаждущих доказать свою ценность для хозяина и его ближайших подчиненных. Они чувствовали, что завтра генерал поведет их к славной победе и богатствам, которые им и не снились, не грезились в самых разнузданных мечтах. То, что их может быть слишком мало для захвата такой твердыни, как Лат Голейн, не приходило им в головы; командующий Злорадный не принимает скоропалительных решений — так они полагали,- если у него не готов план несущей успех битвы.
И вот глубокой ночью последний солдат доказал свою верность, протянув кинжалу свою беззащитную ладонь:
Отдав честь командиру, он и приведший его офицер удалились. Снаружи неслись возгласы ликования — получив свою норму спиртного, люди отмечали случившееся событие и провозглашали тосты за будущую удачу.
— Дело сделано, — проскрежетал Ксазакс, появляясь из темного угла. — Все и каждый испробовали укус кинжала, и кинжал испил из всех и каждого…
Вертя в руках ритуальное оружие, генерал заметил:
— Ни единой капли, ни малейшего пятнышка. Куда делась вся кровь?
— Все там, где нужно, полководец. Каждая капля ушла тому, кому она предназначена. Этот обещал тебе армию, против которой не устоит даже Лат Голейн, помнишь?
— Помню… — Мужчина притронулся к шлему, который не снимал с тех пор, как войско разбило лагерь. Он, казалось, стал неотъемлемой частью его самого, и генерал мог бы поклясться, что шлем не снимется, даже если возникнет такая необходимость. — И я повторю, что принимаю условия нашей сделки.
Тело богомола нырнуло, что могло бы быть кивком или поклоном.
— Что ж, тогда нет никаких причин не продолжить немедленно…
— Скажи, что нужно сделать.
— Нарисуй на песке у своих ног этот символ.
Скелетообразная рука Ксазакса начертила в воздухе знак. Глаза командующего расширились, когда костяной палец демона оставил за собой полыхающие оранжевый след, контур магического символа.
— А почему ты сам это не сделаешь?
— Это должен свершить тот, кто будет командовать. Или ты предпочитаешь, чтобы им стал твой покорный слуга, полководец?
Рассмотрев предложение Ксазакса, Злорадный нагнулся и начертил на песке точную копию светящегося знака. К его удивлению, когда он завершил работу, с губ его внезапно сорвались странные слова.
— Не медли! — пылко настаивал богомол. — Он знал слова; они должны быть известны и тебе!
Его слова… слова Бартука. Августас Злорадный позволил им упасть, наслаждаясь силой, разливающейся по его телу при их звучании.
— Опусти кинжал в центр. — И когда генерал послушался, демон добавил: — Теперь… назови имя моего адского властелина! Произнеси имя: Белиал!
Белиал?
— Кто такой Белиал? Я знаю Ваала, и Мефисто, и Диабло, но не Белиала. Ты имеешь в виду Ва…
— Больше не упоминай этого имени! — нервно взвизгнул Ксазакс. Богомол замотал своей жуткой головой влево и вправо, словно опасаясь, что его кто-то обнаружит. Очевидно, не найдя ничего, на чем основывался его страх, демон наконец ответил немного спокойнее: — В преисподней нет другого хозяина, кроме Белиала. Это он предложил тебе сей дивный дар! Помни об этом всегда!
Злорадный знал о магии больше, чем полагал богомол, и был в курсе, что, по описаниям Ада, им правит Троица Первичного Зла. Кроме того, он слышал легенды о троих братьях, ввергнутых на уровень смертных, в прошлом правивших преисподней. В сущности… одна из самых загадочных и невразумительных легенд упоминала о Лат Голейне как о возможном местонахождении гробницы Ваала, хотя даже генерал сомневался в достоверности этой фантастической истории. Кто бы стал возводить город поверх гробницы демона?
— Как скажешь, Ксазакс. Белиал, пусть так. Я просто хотел уточнить имя.
— Начни снова! — выплюнуло чудовищное насекомое.
И опять слова соскользнули с языка Злорадного. Опять он поместил кинжал-вампир над центром нарисованного символа — знака Белиала, как теперь понимал командующий. В конце магической формулы пылкий командир воззвал к имени властелина демонов…
— Вонзи кинжал в центр — точно!
Командующий Злорадный воткнул двузубый клинок глубоко в песок, попав в самую середину изображения.
Ничего не произошло. Он взглянул на возвышающегося над ним демона.
— Отступи, — велел Ксазакс.
И когда будущий завоеватель так и сделал, вокруг кинжала сгустилась черная дымка мрака. Человек и демон ждали, а пелена быстро росла, сперва поднявшись над оружием, затем целенаправленно начав ползти к пологу палатки, принимая форму гигантской руки с когтями.
— Теперь уже недолго, полководец.
Злорадный с равнодушным видом поискал кубок для своего прекрасного вина. Для этой ночи он выбрал новую бутылку, одну из тех, которые бережно запаковывались для его бесчисленных путешествий но выжженным солнцем землям. Открыв ее, генерал вдохнул аромат содержимого и, одобрив запах, налил себе полную чашу.
И тут раздался первый крик.
Рука Августаса Злорадного невольно дрогнула, но не от страха или сожаления. Просто он никогда еще не слышал такого душераздирающего вопля, даже от тех, кого пытал, и лишь внезапность его встряхнула жестокосердного воина. За первым криком последовал второй, третий, четвертый, и Злорадный обнаружил, что теперь они не приводят его в замешательство. Он даже приподнял кубок, будто приветствуя погруженный в землю кинжал и невидимого владыку Ксазакса.
А крики снаружи тем временем переросли в хор выкрикивающих проклятия и молящих о спасении. Оскорбительные вопли умирающих бросали вызов командующему, но он не обращал на них внимания. Люди — его люди — не раз присягали ему, что будут служить ему всегда и во всем. Сегодня ночью они приняли эту клятву близко к сердцу, слишком близко, сами того не осознавая,- соглашаясь принести себя в жертву ради успеха предприятия командира.
Генерал снова повернулся к пологу. Обманувшись реакцией человека, богомол предостерег:
— Слишком поздно спасать их. Соглашение принято властелином Преисподней.
— Спасать их? Я просто хотел провозгласить тост за них, отдавших себя во имя моей славы!
— А-а-а-а…- протянул демон, впервые увидев истинное лицо командующего Злорадного.- Этот ошибся…
А крики продолжались. Некоторые из них отдалились, словно кто-то из людей пытался бежать, но спасения от того, что поглощает изнутри самую твою душу, не было. Кто-то, очевидно самые преданные, взывали к командирам, моля о помощи. Злорадный налил себе еще один кубок и уселся в ожидании финала.
Постепенно стихли последние вопли, оставив лишь нервное ржание лошадей, не понимающих, что произошло. Однако и оно прекратилось, словно тяжелая тишина, навалившаяся на лагерь, придавила и их.
Внезапный лязг металла, ударившегося о металл, заставил человека вновь посмотреть на демона, но Ксазакс ничего не сказал. Звон снаружи усилился, становясь громче, приближаясь. Командующий Злорадный расправился с последним глотком вина и поднялся.
Шум резко прекратился.
— Они ждут тебя… полководец.
Проверив доспехи, особенно, шлем, генерал Августас Злорадный шагнул за полог.
Они действительно ждали его, выстроившись ровными рядами. Некоторые держали факелы, так что командующий мог видеть лица, — лица, которые он так хорошо знал после стольких лет службы этих людей ему. Они все стояли здесь, Зако, Ликониус, остальные офицеры, и за каждым из них застыли их солдаты.
Когда он вышел к ним, по войску прокатился приветственный возглас, возглас чудовищный и свирепый. Злорадный улыбнулся, а всмотревшись в их лица, пришел в восторг. Вне зависимости от того, насколько темна или светла была их кожа раньше, теперь все они были бледны, как мутный серый рассвет. Боевой возглас обнаружил в раскрытых ртах превратившиеся в острые клыки зубы и длинные раздвоенные языки. Глаза…
Глаза их стали абсолютно красными: — кроваво-красными — и горели такой злобой, что мерцали бы даже в ночи. Нечеловеческие глаза, напоминающие скорее желтые шары богомола.
Внешне напоминающие его верных солдат, эти жуткие воины будут новым легионом, его дорогой к славе.
Снаружи к командующему присоединился Ксазакс — адскому богомолу не нужно было больше заботиться о скрытности. В конце концов, он стоял теперь среди своих.
— Слава Злорадному из Западных Пределов! — провозгласил Ксазакс. — Слава Кровавому Полководцу!
И снова демоническое войско разразилось радостными криками, приветствуя Августаса Злорадного.
Галеона ничего не слышала — слишком далеко она находилась от лагеря, но благодаря предвещающему заклинанию почувствовала толчок энергии. Давно имеющая дело с темными аспектами своего искусства, она знала, что такой мощный выброс адской магии может означать лишь то, что ее страхи осуществились. Она правильно сделала, что сбежала, а то бы наверняка разделила участь ничего не подозревающих воинов Августаса.
В последнее время Ксазакс недооценивал ее. Богомолу необходимо было использовать других, чтобы разорвать кровное соглашение, заключенное между ними несколько лет назад. Он избрал генерала своим новым союзником; демон всегда намекал, что его интерес к новому полководцу выходит за рамки охоты на пустые доспехи. Галеона должна была давно догадаться, что он не намерен продолжать поддерживать их альянс дольше, чем то будет необходимо:
И все же что заставило его так внезапно поменять ее на Августаса? Неужели действительно страх? Еще с той ночи, когда чудовищное насекомое едва не свершило немыслимое — едва не уничтожило ее, несмотря на последствия прямого разрыва их пакта, — ведьма пыталась размышлять о том, что могло так растревожить создание Ада. Какой страх мог заставить его переметнуться к Злорадному?
Но, в общем, это не имеет значения. Если уж на то пошло, Ксазакс и Августас могут использовать друг друга, ей все равно. После того, что она обнаружила во время своего короткого магического экскурса, Галеона решила, что и ей, в свою очередь, не нужен ни один из этих изменников. Зачем устраиваться так, чтобы кто-то вечно заглядывал тебе через плечо, если можно стать тем, кто командует на самом деле?
Колдунья опустила взгляд на свои руки — не в первый раз. На левой ладони Галеоны лежал маленький кристалл, благодаря которому она поддерживала связь со своей целью. Женщина знала, что, пока кристалл светится, она движется в верном направлении.
Женщина знала, что, пока он светится, она может найти дурака, которого намеревается сделать своей марионеткой.
Предав ее, Ксазакс совершил ужасную ошибку. По какой-то причине, в которой ведьма еще не разобралась до конца, сам демон не мог отследить древние доспехи Полководца. Он нуждался в человеческой помощи, и это-то и стало одной из главнейших причин, почему они двое объединились. Вот отчего, решив, что знает, где лежит добыча, проклятый богомол бросил ее и переметнулся к командующему Злорадному. Колдунью это совершенно не удивило, поскольку Галеона сама замышляла сделать то же самое, но Ксазаксу его ошибка обойдется слишком дорого.
Демон, несомненно, уверен, что доспехи отыщутся в уже недалеком Лат Голейне, месте, которое, как они решили, станет конечным пунктом их путешествия. Даже она так полагала — до последнего колдовства. Где еще они могут оказаться, кроме прибрежного королевства? Одинокому путешественнику либо надо найти караван, который согласится подобрать его, либо дождаться корабля, отправляющегося из Лат Голейна к одной из западных земель. В любом случае Норрек должен оставаться в городских стенах.
Но его там не было. В какой-то момент он покинул Лат Голейн, возможно, потеряв рассудок и умчавшись в пустыню со скоростью, наверняка убившей его лошадь. Когда Галеона раскрыла его новое местопребывание, она была ошеломлена; ветеран стоял практически под носом Августаса. Если бы генерал позволил ей провести поиск, когда она попросила, доспехи уже сейчас вполне могли бы быть его. Он приближался бы к Лат Голейну, облаченный в кровавые латы Бартука, и верная ему ведьма сопровождала бы его.
А вместо этого Галеона теперь надеялась убедить того, другого простофилю, что он должен использовать доспехи… под ее чутким руководством, конечно же. Он выглядел деревенщиной, которым легко управлять; такого проще простого обвести вокруг пальца. А еще он обладал внешностью, привлекающей ведьму больше, чем лицо ее прежнего любовника. Что сделает работу по установке контроля над ее новой куклой не такой уж и неприятной.
Конечно, если Галеона найдет лучший способ обуздать потрясающую силу чар доспехов, она не станет скорбеть, если придется прикончить этого Норрека. Всегда найдутся другие мужчины, другие дураки.
Она ехала все дальше и дальше, тревожась лишь о том, что Ксазакс может решить прерваться на время и отправиться в погоню за бывшей партнершей. Конечно, это тоже против их договора, который подвергает демона опасности так же, как и ее. Скорее всего, адский богомол пока забудет о ней, удовлетворенный взятым главным призом. Позже он наверняка найдет возможность разрубить связующий их узел, не говоря уже о том, чтобы отрубить голову самой ведьме, а заодно и руки, и ноги.
Но он опоздает. Как только она заманит свою пешку в ловушку, на земле будут валяться куски Ксазакса, а не Галеоны. Возможно, она даже позволит Норреку принести ей голову насекомого — отличный трофей, с которого можно начать вновь собирать коллекцию, оставленную колдуньей сегодня ночью.
Она огляделась, разыскивая хоть какие-то следы своей добычи. Чтобы снизить риск и не скакать во тьме практически вслепую, колдунья воспользовалась заклинанием, обостряющим зрение — ее и лошади. Нельзя, чтобы животное споткнулось или сбилось с пути из-за несчастной случайности или хищника, лишив Галеону возможности отыскать солдата.
Вот! Рванув поводья, ведьма заставила лошадь остановиться и вгляделась в отдаленный темный каменный, холм. Кристалл вел ее прямо туда. Галеона приподнялась в седле, разыскивая какую-нибудь другую примечательную точку, но не нашла ничего. Бывалый воин, Норрек наверняка обладал достаточным здравым смыслом, чтобы найти себе пристанище, а маленький холм впереди выглядел единственным на много миль вокруг местом, способным дать защиту. Солдат должен быть там.
Горя нетерпением, Галеона подстегнула лошадь, Она ожидала, что увидит фигуру слева от выступа. Да… у скалы действительно сидит, обхватив руками колени, человек.
При приближении ведьмы он подпрыгнул; для бойца, облаченного в тяжелые доспехи, двигался мужчина удивительно проворно. Галеона видела, как он всматривается во мрак, пытаясь разглядеть ее, и не может. Нет, совсем не уродливое лицо, подумала лукавая колдунья. Куда приятнее, чем помнилось ей после их встречи на корабле. Если он проявит рассудительность и станет слушаться, у них не будет проблем друг с другом и ей не придется торопиться с поисками замены.
— Кто там? — крикнул Норрек. — Кто ты?
Женщина спешилась неподалеку от него:
— Всего лишь одинокий путник… который не причинит тебе никакого вреда. — Теперь кристалл служил Галеоне просто светильником, помогающим мужчине разглядеть свою удачу, которая только что вошла в его жалкую жизнь. — Путник, ищущий немного тепла…
Ведьма повела мерцающим камнем, позволяя свету упасть на свое лицо и фигуру. Интерес его она заметила немедленно. Замечательно. Он выглядит глупцом, подставляющим нос, чтобы за него водили, в обмен на несколько даровых удовольствий. Великолепный простофиля!
Выражение его лица внезапно изменилось — и не к лучшему.
— Я тебя знаю, да? — Он придвинулся, возвышаясь над ней. — Мне нужно снова увидеть твое лицо.
— Конечно, — Галеона поднесла кристалл поближе.
— Мало света, — пробормотал Норрек. — Надо больше.
Он поднял левую руку — и на ладони латной перчатки вдруг зажёгся крохотный огненный шарик в сотню раз ярче кристалла колдуньи.
Галеона не смогла сдержать возглас удивления. Она ожидала встретить несведущего дурака, солдата, не приспособленного к магии. А он вызывает огонь без малейших усилий — такое дается не каждому, даже хорошо обученному, новичку.
— Вот так лучше… Я знаю тебя… твое лицо, во всяком случае! На «Ястребином огне»! — Он кивнул сам себе, полностью удовлетворенный. — Ты мне там снилась!
Приходя в себя, Галеона быстро отозвалась:
— Ты тоже мне снился! Мне снился воин, победитель, способный защитить женщину от преследующего ее зла.
Как она и надеялась, слова и тон произвели мгновенный эффект на мужчину. Тревога не покинула его лицо, но теперь на нем виднелись симпатия и гордость человека, на которого женщина взирала как на своего спасителя. Ведьма прижалась к Норреку теснее, обожающе глядя ему в глаза из-под полуопущенных век. Теперь она наверняка соблазнит его.
— Ты в опасности?
Взгляд защитника. Он уставился за спину Галеоны, словно ожидая увидеть несущихся за ней разбойников.
— Они еще не знают, что я сбежала. Ты… ты снова снился мне прошлой ночью и я поняла, что ты рядом, что ты ждешь меня.
Положив руку на нагрудник его панциря, Галеона потянулась, и ее пухлые губы замерли всего в нескольких дюймах от его.
Но мужчина не проглотил приманку, а затронул совсем иную тему.
— Ты колдунья, — проговорил он. — Как тебя зовут?
— Галеона… и из своих снов я знаю, что рыцарь мой зовется Норреком.
— Да… — Боец улыбнулся дарованному ему женщиной титулу. — А ты могущественная волшебница?
Ведьма водила пальчиком по стыкам доспехов.
— У меня есть талант… и не только в этой сфере.
— Я могу использовать магию, — пробормотал он почти про себя. — Мне нужен был кто-то, кто бы помог мне обращаться с латами… но это уже не важно. У меня было время подумать, время привести мысли в порядок. Есть кое-что, что мне нужно сделать, прежде чем двинуться дальше.
Галеона, уже размышляющая о будущем, почти не обратила внимания на его слова. Норрек совсем не так прост; как она себе сперва представляла, но, по крайней мере, он принял ее историю близко к сердцу и согласился, чтобы она стала его спутником… а то и больше. Узнав его ближе, Галеона затянет узелок потуже. Он уже проявил некоторую слабость перед ее чарами; остальное, к чему так стремится ведьма, она получит немного позже.
Конечно, если она сумеет помочь Норреку с тем, что беспокоит его, покажет своей игрушке, какое ценное содействие она способна оказывать, это облегчит ей собственную задачу. Пока Галеона не понимала его фразы о латах, но во всем остальном — неважно в чем — она наверняка может поддержать его.
— Конечно, я помогу тебе чем сумею, мой рыцарь! А в ответ я попрошу лишь, чтобы ты защитил меня от тех, кто желает мне худа. — Она бросила короткий взгляд на пустыню. — Они могущественны, в их распоряжении темные искусства.
Галеона хотела проверить его способности, определить степень силы, которой он, несомненно, владеет. А Норрек, к удивлению женщины, лишь пожал плечами и словно мимоходом ответил:
— Воины, магия, демоны… я их не боюсь. Тому, кто под моей защитой, вреда не причинят.
— Благодарю тебя, — прошептала она, привстала на цыпочки и страстно поцеловала мужчину.
Он отстранил ее, не то чтобы с отвращением или досадой, просто в данный момент то, что она предлагала, не интересовало его. Норрек опять погрузился в собственные размышления.
— Я думал об этом, — сказал наконец солдат ведьме. — Думал, почему я, в конце концов, оказался именно здесь. Это должно быть где-то близко. Она пытается прятаться, и со мной у нее это получается… — Он вновь опустил взгляд на колдунью, и что-то в нем внезапно встревожило Галеону. — Но ты сможешь ее обнаружить! Ты найдешь ее для меня! Ты наверняка добьешься успеха там, где потерпел неудачу Дрогнан.
— Я сделаю все, что смогу,- ответила темнокожая колдунья, заинтригованная, что могло настолько взволновать мужчину. Возможно, что-то ценное и для нее? — Но что мы будем искать?
Он нахмурился, недоумевая, как это она еще не поняла.
— Гробницу Горазона, конечно же! — И при этих словах что-то изменилось в нем, что-то, что заставило Галеону взглянуть на солдата снова, — и на этот раз она увидела совсем другое лицо, лицо, ставшее почти незнакомым.- Гробницу моего брата.
Глава 16
Под Лат Голейном оказался целый мир. Нет, поправила себя Кара, не мир, но нечто, казавшееся почти таким же большим, если не больше царственного королевства там, высоко над головой. Внушающая любопытство и тревогу фигура того, кто должен был быть невероятно старым Горазоном, вела девушку от одного запутанного коридора к следующему, и к следующему, и так далее, пока у нее не закружилась голова, и она оставила мысль запомнить дорогу. Они взбирались вверх и спускались вниз по ступеням, входили в бессчетные двери, шагали по каким-то комнатам, пока Горазон, наконец, не привел волшебницу в единственные освещенные и обставленные приличной мебелью покои. Там он велел ей спать.
Кара даже не помнила, как легла, но теперь она обнаружила, что покоится в мягкой постели, глядя на роскошный узорный полог. Она полагала, что ее каюта на борту «Королевского щита» — лучшее помещение, в котором она когда-либо жила, но эта комната не шла с той каморкой ни в какое сравнение. Элегантная чистая мебель, словно из какого-то другого места и времени, выглядела так, словно сделана только вчера. Огромная деревянная кровать сверкает полировкой, свежие простыни похрустывают, на мраморном полу — ни пятнышка. На стенах висят богатые гобелены, выбранные определенно по вкусу Вижири, — фантастические создания и изумительные магические картины, созданные искусным художником. Если не считать того, что она сейчас пленница в логове, быть может, опасного сумасшедшего, чародейка чувствовала себя как никогда уютно.
Она боялась находиться здесь. Хотя легенды всегда говорили о брате Бартука как о меньшем из двух зол, он тем не менее оставался не только честолюбивым Вижири, повелевавшим демонами, но и человеком, явно потерявшим за многие века свой разум. Кара удивлялась, как ему вообще удалось прожить так долго. Немногочисленные записи подобных мощных продлевающих жизнь заклинаний всегда подразумевали вызов на подмогу неземной энергии. Если Горазон вновь ради себя обратился к демонам, несмотря на его постоянные уверения в обратном, это не только объяснило бы его нынешнее состояние, но и дало бы Каре еще одну причину поторопиться выбраться отсюда до того, как он вернется.
Как была в одежде волшебница выскользнула из постели и немедленно направилась к двери. Бессмысленно проверять, наложил ли Горазон на нее заклятия, ибо все его пристанище до такой степени пропитано магией, что девушка удивлялась, как это чудотворцы на сотни миль вокруг не чуют ее присутствия. И вновь та же магия могла объяснить, отчего этого не происходит. Если хотя бы малая доля ее направлена на укрытие жилища Горазона, тогда и величайший маг в мире может стоять на самом пороге и не замечать, что творится у него под ногами.
Решив рискнуть, Кара повернула ручку, только чтобы обнаружить, что дверь не поддается. Она попыталась снова — с тем же унылым результатом.
Ее не слишком удивило, что она заперта, но истина тем не менее жутко расстроила Кару. С самого начала преследования колдунья раз за разом попадала в ловушки и теперь вот не знает, получится или нет сбежать из этой тюрьмы. Не желая сдаваться, Кара прикоснулась к дверной ручке и пробормотала отворяющее заклинание. Это была слабенькая формула, корни которой уходили в магию стихий Вижири, но последователи Рашмы находили ее одним из немногих полезных творений веры соперников. Попытка наверняка провалится, но другие способы покинуть комнату, не требующие заклинаний, Каре просто не приходили в голову.
Ручка повернулась.
Обескураженная неожиданным успехом, девушка чуть не выпала в открывшуюся дверь. Но нет, она вдохнула поглубже и осторожно выглянула в щель, озирая коридор. Не заметив никаких признаков опасности, темная волшебница бесшумно выскользнула наружу. Она осмотрелась, пытаясь вспомнить, с какой стороны пришла сюда, и после короткого внутреннего спора с собой Кара повернула направо и побежала.
Кара даже не помнила, как легла, но теперь она обнаружила, что покоится в мягкой постели, глядя на роскошный узорный полог. Она полагала, что ее каюта на борту «Королевского щита» — лучшее помещение, в котором она когда-либо жила, но эта комната не шла с той каморкой ни в какое сравнение. Элегантная чистая мебель, словно из какого-то другого места и времени, выглядела так, словно сделана только вчера. Огромная деревянная кровать сверкает полировкой, свежие простыни похрустывают, на мраморном полу — ни пятнышка. На стенах висят богатые гобелены, выбранные определенно по вкусу Вижири, — фантастические создания и изумительные магические картины, созданные искусным художником. Если не считать того, что она сейчас пленница в логове, быть может, опасного сумасшедшего, чародейка чувствовала себя как никогда уютно.
Она боялась находиться здесь. Хотя легенды всегда говорили о брате Бартука как о меньшем из двух зол, он тем не менее оставался не только честолюбивым Вижири, повелевавшим демонами, но и человеком, явно потерявшим за многие века свой разум. Кара удивлялась, как ему вообще удалось прожить так долго. Немногочисленные записи подобных мощных продлевающих жизнь заклинаний всегда подразумевали вызов на подмогу неземной энергии. Если Горазон вновь ради себя обратился к демонам, несмотря на его постоянные уверения в обратном, это не только объяснило бы его нынешнее состояние, но и дало бы Каре еще одну причину поторопиться выбраться отсюда до того, как он вернется.
Как была в одежде волшебница выскользнула из постели и немедленно направилась к двери. Бессмысленно проверять, наложил ли Горазон на нее заклятия, ибо все его пристанище до такой степени пропитано магией, что девушка удивлялась, как это чудотворцы на сотни миль вокруг не чуют ее присутствия. И вновь та же магия могла объяснить, отчего этого не происходит. Если хотя бы малая доля ее направлена на укрытие жилища Горазона, тогда и величайший маг в мире может стоять на самом пороге и не замечать, что творится у него под ногами.
Решив рискнуть, Кара повернула ручку, только чтобы обнаружить, что дверь не поддается. Она попыталась снова — с тем же унылым результатом.
Ее не слишком удивило, что она заперта, но истина тем не менее жутко расстроила Кару. С самого начала преследования колдунья раз за разом попадала в ловушки и теперь вот не знает, получится или нет сбежать из этой тюрьмы. Не желая сдаваться, Кара прикоснулась к дверной ручке и пробормотала отворяющее заклинание. Это была слабенькая формула, корни которой уходили в магию стихий Вижири, но последователи Рашмы находили ее одним из немногих полезных творений веры соперников. Попытка наверняка провалится, но другие способы покинуть комнату, не требующие заклинаний, Каре просто не приходили в голову.
Ручка повернулась.
Обескураженная неожиданным успехом, девушка чуть не выпала в открывшуюся дверь. Но нет, она вдохнула поглубже и осторожно выглянула в щель, озирая коридор. Не заметив никаких признаков опасности, темная волшебница бесшумно выскользнула наружу. Она осмотрелась, пытаясь вспомнить, с какой стороны пришла сюда, и после короткого внутреннего спора с собой Кара повернула направо и побежала.