Кнаак Ричард. Кроваво наследие

   Но умирающим такая возможность обычно не дается.
   — Что мы должны сделать? — спросил далекий голос, показавшийся Каре знакомым.
   — Он сказал, мы должны его вернуть, если почувствуем, что это необходимо. Сейчас я чувствую.
   — Но без него…
   — У нас еще есть время, Сэдан.
   — Он так сказал, но я не верю ему!
   Короткий хриплый смешок.
   — Надеюсь, ты единственный, способный не верить кому-то столь великому.
   — Перестань… если это надо сделать, давай сделаем.
   — Как скажешь.
   Кара внезапно почувствовала огромную тяжесть, легшую ей на грудь, — тяжесть такую приятную, что она от души обрадовалась ей, принимая в самую свою сущность. Тяжесть почему-то заставила вспомнить о греющих сердце мелочах: о маме, кормящей ее яблоком, о переливающейся всеми цветами радуги бабочке, севшей на колено, когда она изучала лес, о запахе только что приготовленной капитаном Джероннаном похлебки… даже мелькнуло лицо Норрека Вижарана, обветренное, но не лишенное привлекательности.
   Колдунья внезапно задохнулась приливом воздуха — жизнь обняла ее снова.
   Она моргнула, чувствуя кожей песок и ветер. Рокотал гром, и где-то вдалеке слышался шум, напоминающий звуки битвы.
   — Все получилось… как он… и сказал. Мне бы… испробовать это… на себе.
   Теперь Кара точно узнала голос, хотя он звучал уже не так, как несколько секунд назад. Хриплый голос, скрипучие слова мертвого человека.
   — Я знаю… знаю… — ответил Сэдан Трист на какое-то беззвучное замечание. — Только ее…
   Открыв глаза, колдунья увидела нависающие над собой мрачные фигуры ухмыляющегося мстителя и era спутника Вижири.
   — Что… как вы нашли меня?
   — Мы никогда… не теряли… тебя… Мы позволили… тебе уйти… и следовали… по пятам. — Глаза его сузились. — Но здесь… в Аранохе… мы знали… что ты рядом… но не видели… где… до сего момента.
   Они потеряли девушку из виду, когда Горазон увел ее в свое подземное жилище. Заклинание, связующее их с ней, давало им общее представление, но и само местонахождение Святилища, и окутывающая его магия поставили мстителей в тупик. Кара могла быть прямо у них под ногами, оставаясь при этом незамеченной.
   Силы возвращались к ней, и темная волшебница попыталась подняться или хотя бы привстать. Что-то соскользнуло с ее груди. Кара инстинктивно поймала предмет и поразилась. Ее кинжал!
   Улыбка Триста стала — ошибки быть не могло — горькой.
   — Связь… разорвана. Жизненная сила… которую мы… забрали… твоя. — Он выглядел расстроенным. — Мы больше… не держим… тебя.
   Колдунья взглянула на свою грудь. На рубахе запеклась кровь, но ужасная рана, нанесенная ей демоном, закрылась, оставив на коже лишь круглую, словно вытатуированную, отметину.
   — Вроде… прошло.
   Девушка одернула блузу и пристально и подозрительно посмотрела на нежить, невзирая на то, что он и Фаузтин только что подарили ей жизнь.
   — Как вы это сделали? Никогда не слышала о таком трюке!
   Худощавый труп пожал плечами, отчего его голова склонилась в другую сторону.
   — Он… мой друг… сказал… что кинжал… часть тебя. Когда мы… привязали тебя… к нам… часть тебя… ушла. Мы вернули… ее… чтобы ты… жила. — Мертвец скорчил гримаску, хотя ему и не слишком хорошо это удалось. — Больше ничего… не связывает… тебя с нами.
   — Кроме одного, Норрек. — Кара все-таки поднялась. Трист стоял за спиной, но, к недоумению девушки, Фаузтин протянул руку. Сперва она заколебалась, но потом сообразила, что мститель только хотел помочь. — Спасибо.
   Фаузтин прикрыл глаза… и одарил ее короткой улыбкой, появившейся на едва двигающихся губах.
   — Ты дала жизнь… мертвейшим… из мертвых… теперь мы… квиты… — пошутил Сэдан Трист.
   — Так что с Норреком?
   — Мы думаем… он около… Лат Голейна.
   Пусть они и спасли ее, но колдунья не могла позволить нежити убить их бывшего друга.
   — Норрек не в ответе за вашу гибель. Он просто не смог ее предотвратить.
   Двое взглянули на девушку. Наконец Фаузтин снова моргнул, и Трист ответил:
   — Мы знаем.
   — Но тогда почему?…
   Кара замолчала. Все это время она считала, что они охотятся за своим убийцей, которым, естественно, мог быть только Норрек. Только сейчас, глядя на эту пару, она поняла, что ее рассуждения пошли по неверному пути.
   — Вы преследовали Норрека не для того, чтобы отомстить ему, вы преследовали доспехи Бартука.- И хотя мертвецы не ответили, она знала, что теперь не ошиблась. — Вы могли бы сказать мне!
   Трист промолчал, а потом неожиданно сообщил Каре:
   — Город… осажден.
   — Осажден? Когда это случилось?
   — Кем?
   — Тем… кто тоже… хочет… вернуть из небытия… кровавый призрак… Бартука.
   Откуда берутся все эти сумасшедшие, удивилась Кара, — и эта мысль заставила ее вспомнить о человеке, от которого она совсем недавно сбежала. Оглянувшись, она поискала глазами хоть какие-то признаки Тайного Святилища — безрезультатно. Пески пустыни перекатывались под ветром, дюны возвышались так, словно стояли тут, никем не тревожимые, веками. И все же где-то здесь земля разверзлась и вынесла ее и Норрека на поверхность.
   Не заботясь о том, что мстители могут решить, что она спятила, Кара позвала:
   — Горазон! Послушай меня! Ты можешь помочь нам, а мы можем помочь тебе! Помоги спасти Норрека и положи конец наследию Бартука!
   Она ждала, ветер трепал ее волосы, песчинки жалили лицо. Кара ждала, что Горазон вот-вот явится сам или, по крайней мере, подаст какой-то знак, что услышал.
   Но ничего не произошло.
   Наконец Сэдан Трист прервал тишину:
   — Мы не можем… больше… ждать… пока ты кличешь… призраков…
   — Но я зову…- Колдунья остановилась.
   Какой смысл пытаться объяснить мстителям, что Горазон пережил века и живет, пусть и сумасшедший, под самыми их ногами? Коли на то пошло, отчего она вообще надеется, что брат Бартука присоединится к ним в этом рискованном предприятии? Он уже показал, что, если бы все зависело только от него, Норрек был бы давно уничтожен вместе с доспехами. Некоторые легенды, упоминая Горазона, рисуют его в противовес брату героем, но этот герой тоже вызывал демонов, связывая их своей волей. Его война против Бартука велась лишь ради самосохранения, и больше ни для чего. Нет, ждать помощи от древнего Вижири не стоит.
   — Мы идем… — добавил Трист. — А ты… как хочешь… колдунья.
   И что оставалось Каре делать? Даже без Горазона — надо идти за Норреком. Демон повел его к осажденному Лат Голейну, но зачем? Или он надеется полностью стереть то, что осталось от разума воина-ветерана, чтобы память Кровавого Полководца полностью взяла верх? Это было бы ужасно, ужасно для всех людей на свете, не только для бедняги Норрека. Многие ученые небезосновательно полагали, что если бы Бартук победил своего брата, он бы распространил зло по всему миру и тот пал бы под его пятой. Сейчас он, кажется, как и Кара, получил второй шанс.
   Последовательница Рашмы, она не могла допустить такого — даже если бы это и означало необходимость убить носителя доспехов. При этой мысли девушка осталась спокойна, — если равновесие потребует гибели Норрека, так тому и быть. Даже ее жизнь не имеет значения, если только пожертвовав ею можно положить конец опасности.
   — Я иду с вами, — отозвалась, наконец, колдунья.
   Фаузтин кивнул, затем показал пальцем туда, где лежал Лат Голейн.
   — Он говорит… время… уходит.
   И троица отправилась в путь, причем мстители поставили Кару в середину, между собой — факт, не укрывшийся от внимания девушки. Ветер уже почти занес следы Норрека, но Трист и Вижири не испытывали затруднений с выбором маршрута. Цепь, связующая мертвецов с тем, что убило их, не позволяла паре сбиться с пути.
   — А как же демон? — спросила Кара.
   Он заинтересован в доспехах и наверняка будет бороться до конца с любым, кто задумает отнять их у него.
   Трист показал на ее кинжал, уже свисающий с пояса темной волшебницы:
   — Вот он… дело… верное.
   — Но как?
   — Просто… используй его… и молись.
   Кажется, он хотел еще что-то сказать, но Фаузтин кинул на него такой взгляд, что невысокий призрак немедленно умолк.
   Какой секрет они продолжают скрывать от нее? Или Кара недооценивает нежить? Что, если они все еще планируют использовать ее как свою марионетку? Сейчас уж точно не время утаивать что-то, что может привести либо к победе, либо к смерти.
   — Что ты…
   — Мы разберемся… с доспехами… — заявил Сэдан, перебивая ее, -…и с Норреком.
   Его тон ясно показывал, что он не будет вести дальнейших бесед на эту или какую-нибудь иную тему. Кара подумала, не попробовать ли ей все равно, но решила не портить отношения с этой парочкой. Мстители действовали совершенно непредсказуемо, идя наперекор всему, что она знала о таких, как они. Порой они поступали так, словно в их телах еще бьются сердца и течет горячая кровь. А порой двигались с безмолвной решимостью, присущей лишь нежити. Действительно, исключительная ситуация… впрочем, в этой истории все необыкновенно.
   И смертельно опасно.
   Она представила себе Норрека, размышляя, что происходит с ним сейчас. Но образ демона заслонил бойца, заставив колдунью озабоченно прикусить губу. А потом в ее голове возникла третья тень, — тень того, кто возглавил нападение на береговое королевство. Какую роль играет здесь он? Он просто не может желать, чтобы Норрек стал вторым Бартуком, — это ведь все равно, что подписать самому себе смертный приговор. Бартук никогда никому не служил и не становился союзником никого из других смертных.
   У девушки был шанс очень скоро найти ответы на многие вопросы. Только вот в том, что она проживет достаточно, чтобы разобраться в этих ответах, Кара сильно сомневалась.

Глава 19

   Прошло больше часа, а Лат Голейн все еще не выдал доспехи. Командующий Злорадный едва сдерживал свой праведный гнев, размышляя, не нашли ли их уже горожане и не замыслили ли каким-то образом использовать их магию против него. Если так, то они совершают страшную ошибку. Доспехи никогда не подчинятся им, а если на латы надавить, они наверняка ударят по непрошеным исследователям. Нет, наследство Бартука принадлежит ему и только ему.
   Угрозу свою генерал выполнял — орда демонов продолжала натиск на стены. Землю близ Лат Голейна усеивали не только изувеченные останки павших в стычке перед воротами, но и тела упавших с укреплений. Демоны-лучники превзошли меткостью даже тех, чьи тела они теперь занимали. Кроме того, шесть поставленных в ряд катапульт учиняли хаос в самом городе. А защищенным демоническим колдовством осадным машинам ответный огонь Лат Голейна вреда причинить не мог.
   Военачальник наблюдал, как ближайшая катапульта готовит очередной огненный подарок населению.
   Генерал приберегал эти орудия как раз на такой случай — показать неприятелю, что противник не собирается давать ему передышки. Нет, либо они высылают ему то, что он требует, либо даже высокие стены их не спасут — неужели он позволит таким смешным преградам остановить его в самом конце?
   А конец уже очень близок. Командующий решил, что время Лат Голейна вышло. Пусть катапульты выстрелят, а потом он прикажет своему войску ударить в полную силу. Люди в городе думают, что их ворота устоят против захватчиков, но они недооценивают мощи демонов. Его армии ничего не стоит снести преграду на входе в город… а там уж начнется кровавый день смерти, день падения Лат Голейна, о котором еще долгие годы люди других королевств будут рассказывать лишь шепотом.
   И снова доспехи Кровавого Полководца отбросят тень страха на весь мир.
   Внезапно Августас Злорадный напрягся — какая-то тяжесть навалилась на него. Он быстро обернулся, уверенный, что увидит кого-то, приближающегося с тыла.
   Над дюной показался знакомый силуэт — по песку шагал Ксазакс. То, что демон осмелился показаться так близко к Лат Голейну средь бела дня, поразило генерала — пока он не заметил, кто идет рядом с чудовищным насекомым.
   — Доспехи… — почти благоговейно прошептал он.
   Забыв о своих солдатах-демонах, забыв о Лат Голейне, Злорадный рванулся к приближающейся паре. Это была самая восхитительная секунда в его жизни.
   Доспехи Бартука шли к нему. Величайшая мечта наконец-то сбывалась!
   Почему простак, укравший латы из гробницы, все еще жив, сказать мог только Ксазакс. Злорадного поразило, что богомол позволил этому человеку прожить так долго. Наверное, Ксазакс просто не захотел брать на себя заботу о доставке доспехов и велел этому дураку нести их на себе. Что ж, по крайней мере, генерал может даровать этому идиоту, напялившему то, что ему не принадлежит, относительно быструю и безболезненную смерть.
   — Какую добычу ты принес, друг мой?
   Богомол, кажется, был весьма доволен собой.
   — Подарок, доказывающий, что намерения этого под стать Полководцу. Этот дарит тебе Норрек Вижаран — наемник, расхититель гробниц, ныне хозяин достославных доспехов Бартука!
   — Наемник и расхититель гробниц, — хмыкнул Злорадный. — Возможно, я найму тебя по специальности. Конечно же, я должен поздравить тебя с тем, что ты принес мне, наконец, последнюю ступень в моем восхождении к славе!
   — Ты… ты хочешь эти доспехи? — Слова идиота звучали недоверчиво, словно он, таскавший латы так долго, так и не смог постичь их величия, разобраться в их силе…
   — Ну конечно! Только их, ничего больше! — Командующий похлопал по своему шлему и увидел, что Норрек Вижаран внезапно осознал связь между ними. — Я командующий Августас Злорадный, выходец из Западных Пределов, земель, которые тебе, думается, знакомы. Как видишь, я ношу шлем, утерянный в те времена, когда голову Бартука отделили от его тела глупцы, по чистой случайности сумевшие убить его. Боясь — и совершенно правильно! — их огромной силы, они спрятали тело и голову в разных частях света, где, как они думали, никто не сможет найти их!
   — Они ошиблись… — пробормотал наемник.
   — Конечно! Дух Кровавого Полководца не уничтожить! Он ждал тех, чья связь с ним разбудит его жизненные силы и поведет его к новым горизонтам!
   — Что ты имеешь в виду?
   Злорадный вздохнул. Он полагал, что убьет дурака сразу, но на душе командующего было так легко, что он решил по крайней мере объяснить то, что этот Норрек, очевидно, совершенно не понимал. Подняв руку, генерал Злорадный осторожно снял шлем. Когда тот покинул его голову, он ощутил легкую потерю, но заверил себя, что скоро шлем снова вернется на место.
   — Я не знал его секрета, но теперь знаю… ибо сам артефакт раскрыл его мне. Даже ты, полагаю, не знаешь всей правды, друг Ксазакс.
   Богомол отвесил шутовской поклон:
   — Этот будет счастлив, если его просветят, полководец…
   — И просветят, и будешь! — Он усмехнулся Норреку. — Держу пари, в той гробнице многие умерли, прежде чем ты пришел туда, а?
   Вижаран помрачнел:
   — Слишком многие… и некоторые из них были моими друзьями.
   — Ты скоро присоединишься к ним, не бойся…- Облаченный в черный панцирь офицер протянул шлем Норреку, позволяя рассмотреть получше. — Полагаю, со склепом, где хранилась голова Полководца, было то же самое. Одна и та же участь ждала всех мелких расхитителей гробниц, пока не появился один, с особой, врожденной чертой, давшей ему преимущество. — Руки Злорадного внезапно затряслись мелкой дрожью. Быстро, но как будто небрежно, он снова водрузил на себя шлем, и облегчение окатило его, хотя ни солдат, ни демон, кажется, ничего не заметили. — Догадываешься, что у тебя и у него может быть общего?
   — Проклятая жизнь?
   — Более внушительное наследство. В вас обоих течет кровь величия, хотя и несколько разбавленная.
   От такого объяснения Норрек только нахмурился:
   — Он и я — родственники?
   — Да, хотя в его случае родословная даже пожиже. Это дало ему право взять шлем, но он оказался слишком слаб, чтобы быть полезным, поэтому погиб. С его смертью шлем вновь «задремал», ожидая кого-то более ценного… — Командующий гордо постучал себя в грудь. — И наконец, нашел меня, как видишь.
   — И в тебе течет та же кровь?
   — Конечно. Но только куда более чистая, чему у того дурака, и, не сомневаюсь, куда более чистая, чем твоя. Да, Норрек Вижаран, можно сказать, что ты, я и тот, кто обнаружил голову и шлем, кузены — дальние, конечно.
   — Но кто?… — Глаза солдата расширились — перед ними наконец забрезжил свет истины: — Это невозможно!
   Ксазакс ничего не сказал, но он, очевидно, ничего еще не понял. Демоны не всегда постигают человеческие браки и их последствия. Сам процесс спаривания кое-кому из их породы действительно известен, вынашивают детенышей они после этого быстро, но плодятся эти создания как животные, безо всякой заботы о родстве.
   — О да, кузен,- широко улыбнулся Злорадный. — Мы — потомки самого великого и благородного Бартука!
   Явно впечатленный, богомол щелкнул жвалами. Он был очень доволен собой и нахваливал сам себя за правильный выбор и присоединение к Августасу Злорадному.
   Что до Норрека, он не был обрадован подобным открытием, словно, как большинство смертных, не осознавал, что едва не совершил Бартук. Сколько людей заслужили уважение и страх не только тех, кто их окружает, но даже Небес и Преисподней? Это немного разочаровало генерала, поскольку, как он и сказал, они двое были как-никак братьями. Но поскольку жить Норреку оставалось всего несколько секунд, разочарование было не так уж велико. Дурак всегда остается дураком, пусть он и дальний родственник.
   — Кровь взывает к крови, — пробормотал Норрек, не отрывая взгляда от песка. — Кровь к крови, она сказала…
   — Точно! Вот почему доспехи благодаря тебе сумели действовать так, как не могли много столетий. В них дремала великая сила, но сила безжизненная. В тебе текут соки, высекшие искру из колдовства. Это словно две половинки, разделенные на долгое время, которые вновь соединились, чтобы создать целое!
   — Кровь Бартука…
   Августас Злорадный прикусил губу.
   — Да, это мы уже выяснили… кстати, ты произнес: «она»? Моя Галеона, что ли?
   — Колдунья, полководец, — вставил Ксазакс.- Ныне покойная. — Он поднял одну из серповидных конечностей, демонстрируя причину гибели Галеоны. — А что до ведьмы — ее тоже больше нет.
   — Жаль, но, полагаю, это все равно бы случилось. — Худощавому командующему что-то пришло в голову. — Извини-ка, я на секунду.
   Он повернулся туда, где его адские воины атаковали Лат Голейн, высматривая демона, носящего лицо Зако.
   Вдалеке упырь внезапно оторвался от своей работы у передней катапульты и опрометью бросился к Злорадному. Приблизившись к командующему, он упал на одно колено.
   — Да, полководец… — Тут фальшивый Зако изумленно выдохнул, заметив Норрека и доспехи. — Ваши… ваши приказания?
   — Город больше не нужен. Делайте с ним что хотите.
   Свирепый оскал жестоко исказил лицо мужчины.
   — Вы так милостивы, полководец…
   Командующий Злорадный кивнул и мановением руки отпустил его:
   — Иди! Пусть никого не останется в живых. Да послужит Лат Голейн примером любому другому королевству, любой другой силе, замыслившей пойти, против меня!
   Существо с лицом Зако метнулось прочь, подпрыгивая на ходу от нетерпения передать приказ остальным. Орда разорвет город, покончив со всем, что шевелится. Это немного примирит полководца с тем, что случилось в Виж-жуне.
   Виж-жун. Грудь Злорадного бурно вздымалась от предвкушения. Теперь, когда у него есть доспехи, даже Кешьястан, легендарный оплот Вижири, падет перед ним.
   Рука огладила лису и скрещенные мечи на нагрудной пластине. Давным-давно, когда он зарезал родного отца и сжег дотла дом, который никогда не признавал его, Августас Злорадный решил носить герб семьи на своих доспехах, чтобы напоминать самому себе, что он всегда способен получить то, что хочет. Однако сейчас пришло время поменять этот символ на кое-что получше. На кровавые латы Бартука.
   Он снова повернулся к Ксазаксу и наемнику:
   — Ну что ж, начнем?
   Ксазакс подтолкнул Норрека вперед. Человек споткнулся, потом осмелился взглянуть на демона. Мнение Злорадного о своем дальнем родиче слегка изменилось. По крайней мере, у фигляра крепкие нервы.
   Но горькие слова, слетевшие с губ Норрека, совершенно не понравились новому полководцу.
   — Я не могу отдать их тебе.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Они не снимутся. Я пытался снова и снова, но они не снимались, даже сапоги! Я совершенно не контролирую доспехи! Я думал, что могу, но это все были их штучки! Сплошной обман! Что мне делать, куда мне идти — решают всегда они!
   Его трагедия явно позабавила командующего Злорадного.
   — Звучит как анекдот! В этом есть хоть доля правды, Ксазакс?
   — Этот должен сказать, что дурень говорит правду, полководец. Он не мог даже пошевелиться, чтобы спасти колдунью…
   — Очаровательно. Значит, проблему не так уж трудно решить.- Он поднял руку, указывая на Норрека. — Ведь в моем подчинении великая сила.
   Заклинание, выплывшее из чужой памяти, могло бы засушить солдата внутри доспехов, оставив лишь ломкую оболочку, которую легко вытряхнуть. Бартук не раз пользовался им во время своего правления, и всегда весьма успешно.
   Но не сейчас. Вижаран стоял, выпучив глаза, но целехонький. Он выглядел так, будто действительно приготовился к смерти, и это делало провал столь сильного заклинания еще более загадочным.
   Ксазакс предположил о причине неудачи:
   — Твое заклинание окружает все тело, полководец. Возможно, доспехи воспринимают его как нападение на себя.
   — Это мысль. Значит, мы просто попробуем индивидуальный подход. — Он простер руку — и в ней появился колдовской клинок. — Обезглавим его — и разорвем связь с доспехами. Им нужен живой хозяин, а не труп.
   Приближаясь, генерал заметил, как борется наемник в доспехах, отчаянно пытаясь заставить их двигаться. Злорадный воспринял бездействие лат Бартука как признак того, что на этот раз он выбрал правильный метод. Один быстрый удар — и все. В некотором смысле Вижаран может считать, что ему оказывают честь. Разве много людей великий полководец зарубил собственноручно? Возможно, Злорадный сохранит его голову как трофей, напоминание об этом чудесном дне.
   — Я всегда буду помнить тебя, Норрек, мой кузен. Помнить все, что ты дал мне.
   Командующий Августас Злорадный занес черный меч, целясь точно в шею своей жертвы. Да… один быстрый удар. Куда элегантнее, чем рубить до тех пор, пока голова не упадет.
   Улыбаясь, он нанес смертельный удар…
   …натолкнувшийся на совершенно такой же клинок, выросший в левой руке Норрека.
   — Именем Ада, что это?
   Наемник выглядел столь же пораженным, как и сам Злорадный. Позади Норрека Вижарана чудовищный демон трещал и щелкал, не скрывая испуга.
   Норрек — или, скорее, доспехи — принял боевую стойку, второй эбеновый меч изготовился к атаке на генерала.
   Лицо солдата выражало смущение и потрясение одновременно. После секундного замешательства он даже дерзнул заговорить со Злорадным:
   — Я полагаю, они не думают, что ты для них правильный выбор, генерал. Полагаю, мы вынуждены будем сражаться. Из-за них и за них. Я сожалею, правда сожалею.
   Злорадный подавил нарастающий гнев. Теперь ему становилось все труднее обуздывать свой темперамент. Он ответил как можно холоднее:
   — Значит, будем сражаться, Норрек Вижаран. И когда я заполучу доспехи, победа покажется мне после боя лишь слаще.
   И он сделал выпад.
   Ксазакс опасался, что совершил ужасную ошибку. Сейчас перед ним стояли два смертных, одетые в части доспехов Бартука, два смертных, способные в некоторой степени владеть древней магией Полководца. Богомол держался Злорадного, который до сих пор казался предопределенным преемником. Панцирь же доспехов, однако, явно видел отличие, решив защищать своего невольного хозяина.
   Демону пришлось немало потрудиться, чтобы убедить своего адского властелина, Белиала, пожертвовать столькими своими подданными. Белиал согласился лишь потому, что тоже считал, что новый Бартук сможет дать ему не только оружие против соперников, но и возможность возвращения в мир Первичного Зла. Если Ксазакс ошибся, если Норреку Вижарану каким-то образом удастся победить, дело повернется так, словно подчиненный Белиала полностью провалил предприятие. А Белиал не терпит некомпетентных слуг.
   И теперь, наблюдая за двумя людьми, готовыми к бою, он чувствовал, что доспехи одурачили его. Они покорно пошли за ним, словно желая воссоединиться со шлемом и согласные с мотивами демона. Однако теперь богомол был уверен, что они искали лишь шлем — не более.
   Они должны были знать, что это Ксазакс вызвал водяное чудовище в мир смертных, что это он, после допроса умирающего моряка, послал монстра в атаку на корабль. Тогда Ксазакс считал, что может ускорить дело, забрать доспехи еще до того, как они даже достигнут суши. Галеона указала очень приблизительное место, где можно будет найти Норрека Вижарана. А ведь адской твари так просто разбить в щепки непрочное суденышко, потом сорвать доспехи с тела мертвеца…
   Только… только латы не просто дали отпор морскому титану, но и уничтожили демона без видимых усилий. Результат оказался столь поразительным, что Ксазакс в панике бежал. Он и не ожидал, что магическая броня проявит столь ошеломительную силу. Богомол сверлил взглядом спину наемника, решая для себя важный вопрос. Стань Злорадный Полководцем, Ксазаксу будет что показать своему хозяину — союзника, с которым можно сокрушить Азмодан, а то и, если необходимо, троих. Если же носителем станет Норрек Вижаран, Белиал явно не выразит удовольствия.