Кнаак Ричард. Кроваво наследие

   — Ч-что? — выдохнул пленник куда более осмысленно.
   — В городе есть чужак! Человек в доспехах цвета крови, покрывающей сейчас нас обоих, крови, которая, быть может, еще побегает по твоим жилам! Доставь его мне! Вытолкни из ворот и пошли ко мне!
   Он видел, как командир подсчитывает в уме преимущества и недостатки предложения.
   — И ты… ты тогда прекратишь этот бой?
   — Я прекращу бой, когда получу то, что хочу… а пока я не увижу его. Лат Голейн не увидит мира! Подумай хорошенько об этом, потому что ты уже убедился, что ваши стены для меня не преграда!
   Человек размышлял недолго.
   — Я… я согласен!
   — Тогда иди! — Генерал презрительно отшвырнул от себя офицера, сделав знак удалиться паре солдат-демонов, уже изготовившихся зарубить неприятеля. И добавил, обращаясь к вражескому командиру: — Труби отступление! Те, кто войдут в ворота, уничтожены не будут! А те, кто замешкается, послужат отличной пищей для воронов-падальщиков! Это все, что я могу тебе гарантировать, — и будь благодарен, что получил так много!
   Офицер, спотыкаясь, побежал к Лат Голейну. Злорадный смотрел, как он машет руками, объясняя что-то дозорным на стенах. Через секунду городской боевой рог издал жалобный стон.
   Фигура в панцире, с глазами, могущими потягаться оттенком с пятнами крови на доспехах Августаса Злорадного, шагнула к командиру. Лицо это принадлежало когда-то Зако.
   — Отпустить их, полководец?
   — Конечно же нет. Бить, вгонять в землю, пусть не выживет ни один не успевший добраться до ворот. Однако тех, кто успел, не трогать, вы же сами не должны входить в город! — Он бросил взгляд на улепетывающего неприятельского офицера, не подумавшего подождать своих людей. — И позаботься, чтобы он остался жив! Ему много чего надо сказать им.
   — Да, полководец… — Демон Зако поклонился, потом замешкался. — Не входить в город? Мы оставим Лат Голейн?
   — Мне нужны доспехи! Мы измотаем горожан, мы уничтожим их укрепления, но пока я не получу доспехи и голову того, кто осмелился забрать их у меня, город никто не тронет! — Командующий Злорадный — Полководец Злорадный — мрачно улыбнулся. — Я пообещал им, что бой не кончится и Лат Голейн не увидит мира, пока доспехи не станут моими. А как только это произойдет, я дам им в точности то, что обещал. Завершение битвы… мир и покой могилы.

Глава 17

   — Что это за звук? — спросил Норрек, отрывая взгляд от узора, который он рисовал на песке.
   Прижавшаяся к его боку Галеона покачала головой:
   — Я слышу лишь гром, мой рыцарь.
   Он поднялся и вслушался.
   — Похоже на битву… в стороне города.
   — Возможно, какой-то праздник. Например, день рождения султана.
   Норрек нахмурился, подозрительно относясь к беспрестанному отрицанию женщиной того, что он так ясно слышал. Хотя его память и память Бартука перемешались уже до такой степени, когда невозможно точно сказать, чья есть чья, обе они определенно твердили солдату, что он не ошибся. Лязг, крики… они говорят о насилии, о кровопролитии…
   Отчасти он стремился присоединиться к схватке.
   Но нет… у него есть дела поважнее. Гробница Горазона, которую эта привлекательная ведьма назвала Тайным Святилищем, должна быть где-то поблизости, возможно прямо здесь, у него под ногами.
   Норрек опустился на колени, не заметив облегченного взгляда Галеоны. Что-то в начерченном им узоре — перевернутый треугольник с кругами по углам и тремя полумесяцами внизу — казалось неправильным. То, что боец и вовсе не знал подобных заклинаний, больше не беспокоило его. Их знает Бартук, а значит, и Норрек Вижаран тоже.,
   — Что я упустил?
   Ведьма помедлила.
   — Одно из двух. Для поиска человека требуется пентаграмма в центре треугольника. Для поиска места — треугольник должен быть вписан в большую пентаграмму.
   Что ж, это имеет смысл. Норрек скорчил рожу, недовольный, что забыл нечто столь элементарное. Он наградил женщину улыбкой:
   — Прекрасно.
   Несмотря на ее магические умения, дополняющие его собственные растущие способности, и физические чары, взывающие к самой природе мужчины, опытный солдат ни на йоту не доверял своей новой спутнице. Она сказала полуправду и вообще многое скрыла от него. Он ощущал ее амбиции. Колдунья смотрела на него как на полезное орудие для достижения собственных целей, впрочем, как и он на нее. До тех пор, пока женщина помогает ему, Норреку плевать на ее ложь. Однако если потом она попытается предать его, солдата не будут терзать угрызения совести, когда он разберется с ней, как с любым изменником.
   Какая-то часть его разума все еще боролась с тем, кем — или чем — он стал. Даже сейчас Норрек чувствовал, что подобные мысли о Галеоне противоречат тому, во что ветеран верил всю свою жизнь. И все же, как просто принять их сейчас.
   Мозг снова вернулся к текущей задаче. Он должен найти гробницу Горазона, хотя зачем до сих пор оставалось для него загадкой. Возможно, когда он обнаружит ее местонахождение, причина поиска, наконец, станет ясна.
   Он начертил большую пентаграмму, решив попытаться отыскать само святилище, а не человека. Горазон сейчас — это всего лишь кучка костей, и сконцентрироваться на них куда сложнее. Строение же представляет собой больший, вполне определенный объект для заклинания.
   — Ты уже проделывала что-нибудь подобное?
   Галеона горделиво взглянула на него:
   — Ну конечно! — Она слегка потупилась. — Но я никогда не видела Тайного Святилища или каких-либо вещей из него.
   — Тогда проблем не будет.
   У Норрека уже созрел план. Он чувствовал уверенность, что сумеет произнести необходимую формулу и сосредоточиться на месте, но это потребует от него сильного напряжения мысли, что увеличивает вероятность неудачи. Тайное Святилище уже доказало, что не желает быть обнаруженным. Даже после того, как доспехи победили Дрогнана, какая-то другая сила оттолкнула Норрека от цели. Как гробница самого Бартука, место упокоения Горазона наверняка строилось со всяческими мерами предосторожности. Создатели ее явно не желали, чтобы склеп обнаружили или разграбили, и наложили могущественную защиту вроде той, с которой солдат столкнулся в покоях Дрогнана.
   Но если читать заклинание будет Галеона, Норрек сможет полностью сконцентрироваться на своей задаче. Наверняка это сработает. Если же нет…
   Он объяснил все ведьме, и она кивнула:
   — Думаю, у нас все получится. Но мы должны стать одним целым, иначе наши собственные мысли будут работать против нас.
   Она протянула руки. Норрек сжал их. Галеона улыбнулась мужчине, но что-то в этой улыбке отталкивало, вместо того чтобы манить. Снова увидел он в ее глазах жгучее честолюбие. Колдунья полагала, что, доказывая свою полезность компаньону она сумеет в конечном счете контролировать его. А это, в свою очередь, вызывало у него шквал черных мыслей, — мыслей о том, что он сделает с любым, кто решит, что может вертеть им. Хозяин может быть только один — и это Норрек.
   — Нарисуй, — пробормотала колдунья. — Нарисуй в уме, куда ты хочешь, чтобы мы отправились…
   Норрек мысленно представил себе гробницу, такую, какой он видел ее в первый раз. Он считал то первое видение истинным, а потом уж силы, не желающие подпускать его к святилищу, попытались заморочить ему голову и запутать память. Скелеты в мантиях, каменный гроб с драконом и полумесяцем… вот наверняка подлинный образ склепа.
   Крепко держась, Галеона с закрытыми глазами и обращенным к небу лицом откинулась назад. Она покачивалась, бормоча заклинание, дергая мужчину за руки в латных перчатках.
   Норрек тоже закрыл глаза, чтобы не отвлекаться на тело ведьмы, рисуя себе место упокоения Горазона. В душе его набухало нетерпение. Это сработает. Он перенесется в Тайное Святилище.
   И что потом?
   У Норрека не было времени гадать, поскольку он вдруг почувствовал, как тело его стало легким, словно он превратился в дух, отринув плоть. Тянущий вес чувствовался только в руках, в которые вцепилась колдунья.
    — Незаридз Аэро!— вскрикнула Галеона. — Аэрона Джу!
   Тело бойца потрескивало чистой энергией.
   — Аэрона Джу!
   Жуткое ощущение перемещения тряхнуло Норрека…
   …и в следующий миг ноги его опустились на твердый камень.
   Сразу же, распахнув пошире глаза, Норрек Вижаран осмотрелся по сторонам. Взгляд встретили затянутые паутиной стены, а вдоль них выстроились рядком статуи, не похожие друг на друга ни формой, ни лицами, глядящими на него в упор. Не все имена он мог припомнить, но среди незнакомцев человек заметил одного или двоих, хорошо знавших его, — и его брата Горазона тоже.
   Но нет — Горазон же не его брат! Почему он продолжает так думать?
   — Мы сделали это! — воскликнула Галеона, осознав, наконец, что их окружает.
   Она прижалась к мужчине, целуя с такой страстью, которой не воспрепятствуешь, и все же больше всего сейчас Норреку хотелось оттолкнуть ведьму.
   — Да, это здесь,- ответил он, как только ухитрился отлепить от себя женщину.
   — Нет ничего такого, чего бы мы не могли совершить вместе, — проворковала она. — Нет никого, кто встал бы на твоем пути…
   Да, Галеона определенно решила упрочить их альянс. Соблазнительная ведьма прекрасно понимала, какой силой он владеет, силой, которую дали ему доспехи. Если бы она могла, Норрек не сомневался, она попыталась бы надеть латы сама — и таким образом избавиться от необходимости в любом партнере. Чем скорее он отделается он нее, тем лучше.
   Отвернувшись от дьявольской женщины, Норрек взглянул на древний, пахнущий плесенью коридор. Необычный желтоватый свет пропитывал заброшенное жилище, свет без какого-то определенного источника. Он не помнил его в своем первом проникновении в это мрачное царство, но поскольку все остальное выглядело точно как в видении, Норрек не придал одному отличию большого значения. Его цель — перед ним.
   — Сюда. — Не дожидаясь и не проверяя, последовала ли за ним колдунья, Норрек зашагал по коридору туда, где, как он чувствовал, находится саркофаг.
   Галеона поспешно нагнала мужчину, рука темнокожей женщины скользнула под его локоть, словно они были любовниками, гуляющими по лунному саду. Он не стал вырываться, сообразив, что так он сам может держать ее под присмотром.
   Время от времени на него смотрели знакомые лица покрытых пылью статуй. Норрек отмечал каждое с удовлетворением, вспоминая их порядок в своем видении. Они не только доказывали, что он движется в нужном направлении, но некоторые конкретные лица говорили к тому же, что главные покои уже совсем недалеко.
   И все-таки… все-таки что-то в этих статуях смущало ветерана, поскольку, хотя внешне они и казались такими же, какими он их помнил, мелкие несоответствия в деталях начали преследовать его. Отдельные черты знакомых лиц выглядели немного не так — форма носа, изгиб губ, линия подбородка. И глаза, глаза зачастую принадлежали словно бы другой личности. В конце концов, он остановился у одной статуи, чтобы рассмотреть получше.
   — Что такое? — прошептала Галеона, сгорающая от нетерпения двигаться к конечному пункту.
   Лицо, на которое смотрел солдат, было лицом Оскула, круглоголового, почтительного, но назойливого мага, краткое время бывшего поручителем Горазона в совете Вижири; он очень походил на ту статую из видения Норрека… но глаза должны были быть уже, к тому же скульптор придал им сонное выражение, совсем не вяжущееся с вечной активностью этого человека. Все остальное в этой статуе вроде бы было на месте, но глаз оказалось достаточно, чтобы встревожить бойца еще больше.
   И все же Норрек находился в гробнице очень короткий промежуток времени и лишь часть его провел среди призрачных скульптур. Скорее всего, замеченные им сейчас несоответствия — вина мастера, а не что-то другое.
   — Ничего, — отозвался наконец солдат. — Идем.
   Они прошагали еще несколько минут и наконец-то вошли в склеп. Изучив древнюю площадку, Норрек улыбнулся. Здесь все выглядело как нужно. Скелеты колдунов Вижири в нишах слева и справа безмолвно приветствовали прибывших. Широкий каменный гроб на помосте в точности походил на саркофаг из видения. Гроб…
   — Горазон… — прошептал он.
   Норрек нетерпеливо повлек Галеону к саркофагу.
   Ужас, пережитый им во время первого визита сюда, сейчас почти забылся. Все, чего жаждал Норрек теперь, — это открыть гроб. Он отстранил ведьму, протянул руку и взялся за крышку.
   В этот момент взгляд его вновь скользнул на герб клана — что-то никак не желало отпускать внимания солдата.
   Дракон остался точно таким же, но теперь под ним полыхала остроконечная звезда.
   Он отступил на шаг — правда медленно проникала в сознание человека. Слишком много ошибок, слишком много различий в мелочах…
   — Что-то не так? Почему ты не открыл его?
   Глядя на предательские знаки, бывалый боец рявкнул:
   — Потому что это все ненастоящее! — Он взмахнул рукой, показывая на легион мертвых магов. — Не думаю, что тут вообще есть что-то реальное!
   — Но это же безумие! — Галеона прикоснулась к гробу. — Он твердый, настоящий, как ты или я!
   — Неужто? — Норрек вытянул руку — и, как он и надеялся, в ней тут же сверкнул грозный черный меч.- Поглядим, где здесь правда!
   Галеона смотрела ошеломленно и растерянно, а солдат занес клинок высоко над головой и резко опустил его на громоздкий саркофаг.
   Лезвие, не задержавшись, рассекло камень, пролетев насквозь, и все же на гробу не появилось ни царапины. Две половинки каменного монумента не отделились друг от друга и не обрушились… и старые кости Горазона не посыпались с грохотом на пол.
   — Иллюзия… или нечто вроде этого. — Он повернулся к жуткой компании у стен, глядя на мертвых так, будто это их вина. — Где он? Где Горазон?
   — Возможно, в другом коридоре…- предположила Галеона, и тон ее показывал, что она не слишком доверяет сейчас его рассудку.
   — Да, возможно.
   Не дожидаясь женщины, он рванул прочь из склепа. Норрек бежал по единственному проходу, разыскивая боковые ответвления или дверь. Он не помнил, чтобы они встречались здесь. В обеих версиях его сна тут всегда пролегал только один коридор. Великое Тайное Святилище состояло лишь из него и самих погребальных покоев. Большего от подобного сооружения никто бы не мог ожидать.
   Разве что то, что он видел, предназначалось специально для любопытных и жадных незваных гостей, а настоящее Святилище пряталось где-то в другом месте.
   Обескураженный боец остановился, разглядывая статую одного из своих — нет, бывших соперников. Бородач насмешливо ухмылялся в лицо Норреку.
   Усмешка привела его к решению. Солдат снова занес черный меч.
   — Что ты хочешь сделать на этот раз? — фыркнула Галеона — ее терпение наконец истощилось. Пусть он и обладает великой силой, но пока бегающий кругами Норрек явно не впечатлял ее.
   — Если тут нет другого прохода, я его проделаю сам!
   Он метнул взгляд на статую, невыносимо желая стереть издевательскую улыбку с каменного лица. Да, здесь отличное место, чтобы прорубить выход наружу. Норрек замахнулся, намереваясь разбить мерзкую статую с одного удара.
   Но когда клинок уже приближался к ухмыляющемуся бородачу, готовясь снести ему голову, все, что окружало Норрека, распалось на части. Пол поднялся, стены отодвинулись, ряды статуй повалились, словно упав в обморок. Саваны паутины скрутились коконами и растворились в затхлом воздухе. Ступени расцвели, словно бутоны, покачиваясь и поворачиваясь. Кусок пола перестал подниматься, рухнув вместо этого вниз, оставив двоих людей стоять у пропасти. Единственное, что оставалось неизменным среди всего этого хаоса, — это желтоватое освещение.
   — Что ты наделал?! — завопила Галеона. — Дурак! Все разваливается!
   Норрек не мог ответить ей, он даже не мог устоять на ногах. Мужчина упал, тяжелые доспехи тянули его вниз. Оружие выпало и исчезло на лету. Земля тряслась, не давая подняться и, хуже того, подкатывая человека к обрыву.
   — Помоги встать! — в отчаянии крикнул он колдунье.
   Латные перчатки царапали каменный пол, но не могли ни за что зацепиться. Вокруг него Тайное Святилище продолжало преображаться без какой-либо заметной причины, словно бы гробница пришла, как человек, к какому-то своему заключению.
   Галеона посмотрела в его сторону, помедлила, потом взглянула направо, туда, где внезапно возникла лестница.
   — Проклятие, помоги мне!
   Она засмеялась:
   — Пустая трата времени! Ты, Августас, Ксазакс — все вы одинаковы! Лучше зависеть только от себя! Если ты даже подняться не можешь, то оставайся здесь и подыхай, идиот!
   Одарив Норрека последним пренебрежительным взглядом, Галеона направилась к лестнице.
   — Нет!
   Гнев и страх боролись в нем за главенство, гнев и страх, каких солдат и представить себе не мог. И когда ведьма заторопилась к свободе, бросая Норрека, обрекая его на неминуемое, ярость вырвалась наружу, желание покарать гадину за предательство взяло верх.
   Норрек приподнял левую руку, показывая ею на женщину. Слова силы собирались на его губах, готовые соскользнуть в воздух. Одной короткой фразой он избавит себя от изменницы.
   — Проклятие! Нет! Я не стану! — Он резко рванул руку к себе.
   Пусть бежит без него, если хочет. На его руки не ляжет еще одна смерть.
   К несчастью, доспехи не согласились.
   Рука поднялась снова, на этот раз вопреки воле Норрека. Он пытался опустить ее, но, как в самом начале своих жутких поисков, солдат обнаружил, что он больше не хозяин, а всего лишь средство. Доспехи Бартука требуют возмездия за слабость Галеоны — и получат его, невзирая на желания своего носителя.
   Перчатка засветилась багровым.
   Все вокруг продолжало изменяться, и темнокожая колдунья только сейчас добралась до извивающейся лестницы. Однако ей не повезло — ступени переместились в сторону, заставляя свернуть. Когда рука Норрека взлетела, Галеона поставила наконец ногу на первую ступеньку.
   — Нет! — крикнул Норрек перчатке. Он посмотрел на убегающую женщину, которая даже мельком не взглянула на своего барахтающегося компаньона. — Беги! Торопись! Убирайся отсюда!
   Только выпалив предостережение, Норрек осознал, что он наделал. Эти слова как никакие другие вынудили Галеону остановиться и обернуться, теряя драгоценные секунды, так нужные ей.
   Слова мрака, с которыми до сих пор боролся солдат, вырвались на свободу.
   Галеона увидела, что он делает, и ударила в ответ. Она показала на распростертую на земле фигуру, выплюнув одно грубое слово, в котором память, не принадлежащая Норреку Вижарану, распознала одно из самых подлых заклятий.
   Ослепительное голубое пламя окутало ведьму, едва она закончила говорить. Галеона вскинула голову и взвыла в агонии, а потом в одно мгновение ока рассыпалась легкими хлопьями золы.
   Однако у Норрека не было времени осознать ее ужасную кончину, поскольку тело его внезапно скрутила невыносимая боль, словно в нем ломалась каждая косточка. Норрек чувствовал, как даже самый крошечный хрящик медленно, но неумолимо трещит. Хотя магия доспехов уничтожила женщину, заклинание Галеоны успело попасть в цель. Солдат закричал, трясясь и не контролируя себя. Хуже всего было то, что, несмотря на его мучения, доспехи не делали ничего, чтобы помочь ему, вместо этого, кажется, вознамерившись подняться по той самой лестнице, на которой погибла колдунья.
   Однако, хотя доспехи и доставили его к ступеням, продвинуться дальше у них не получалось. Каждый раз, когда латы пробовали сделать шаг, невидимая сила отталкивала человека обратно. Кулак Норрека стукнул воздух, послав новую волну боли по телу и без того страдающего солдата.
   — Пожалуйста, — прохрипел он, не заботясь о том, что услышать его могут разве что доспехи. — Пожалуйста… помогите…
   — Норрек!
   Моргая налитыми слезами глазами, он попытался сосредоточиться на голосе, женском голосе. Неужели призрак Галеоны явился позвать его присоединиться к ней в смерти?
   — Норрек Вижаран!
   Нет… Голос другой, моложе, но властный. Ему удалось немного повернуть голову, хотя любое движение оборачивалось для него пыткой. То ли далеко, то ли близко стояла смутно знакомая женщина, бледная, с черными, как смоль волосами, тщетно пытаясь дотянуться до него из чего-то вроде прозрачного дверного проема на вершине очередного лестничного пролета. За ней виднелась другая фигура, мужская, с длинными растрепанными волосами и бородой, белыми как снег. Старик выглядел подозрительным, любопытным и испуганным одновременно. И казался еще более знакомым, чем женщина.
   А значит, это могла быть только одна персона.
   — Горазон? — выдохнул солдат.
   Одна из рук в латных перчатках немедленно взлетела, перчатка на ней полыхала магической яростью. Доспехи Бартука реагировали на имя — и не с удовольствием. Норрек ощущал, как внутри него формируется заклинание — то, после которого смерть Галеоны покажется безмятежной кончиной.
   Нот словно в ответ на движение доспехов, раздался ужасный стон, словно само здание обиделось на увиденное. Горазон и женщина внезапно исчезли, лестница повернулась, и возникла новая стена. А Норрек обнаружил, что стоит в сводчатом зале с высокими колоннами, выглядящем так, будто в нем только что закончился грандиозный бал. Но и он быстро преобразился.
   Неважно, что это за комната, неважно, куда делись женщина и Горазон, — доспехам было все равно. Изо рта бойца вырвалось еще одно заклинание, и из руки вылетел шарик расплавленной лавы, взорвавшийся через мгновение, ударившись о ближайшую стену.
   Стон превратился в рев.
   Святилище вздрогнуло. Зловещие силы швыряли Норрека из стороны в сторону. Кроме того, он обнаружил, что не только воздух сгустился вокруг него — придвинулись и стены, и потолок, и даже пол поднялся.
   Норрек вскинул руки, теперь уже, очевидно, его собственные, в последней тщетной попытке противостоять смыкающимся стенам.
 
   Еда была великолепной, Каре такая и не снилась, даже капитан Джероннан не кормил ее так. Впрочем, если бы она не была пленницей сумасшедшего мага, она получила бы от пищи куда больше наслаждения.
   Во время трапезы колдунья при всяком удобном случае пыталась вытянуть из седовласого колдуна хоть что-то разумное, но получала от Горазона лишь невнятный лепет и противоречивую информацию. Сперва он заявил, что случайно обнаружил Тайное Святилище, — легенды говорили о нем как о гробнице Горазона, — потом сообщил Каре, что сам создал все это с помощью могущественной магии. Еще Горазон сказал своей пленнице, что пришел в Аранох изучать сходящиеся там потоки духовной энергии, кружащиеся над городом. Даже она слышала, что маги в этом краю способны собирать мистическую энергию куда лучше, чем в других точках мира. Однако затем он с великим трепетом открылся, что сбежал на эту сторону морей из страха, что наследие его брата настигнет его.
   Постепенно Кара начала ощущать, что говорит с двумя разными людьми — одним, который действительно был Горазоном, и другим, только думающим, что он Горазон. Девушка могла разве что представить, через какие ужасные испытания пришлось пройти брату Бартука, особенно в чудовищной войне против своего ближайшего кровного родственника, да и последующие века уединения раскололи его и без того хрупкий разум. В Каре поселилось даже некоторое сочувствие к его состоянию, но она ни на миг не забывала, что этот безумный колдун не только держит ее в своем подземном лабиринте против ее воли, но и то, что в свое время магия его была столь же черна, как и чары Бартука.
   Кара заметила еще кое-что, тревожащее ее не меньше, чем поврежденный рассудок хозяина. Тайное Святилище действовало не просто как строение, продукт гигантской силы Горазона. Девушка, могла бы поклясться, что это здание обладает разумом, что оно само — отдельная личность. Иногда она видела, как комната вокруг нее слегка меняется, стены двигаются и даже обстановка преображается. Еще Кара обратила внимание, что непостоянны и стол, и еда. Более того, когда колдунья пыталась перевести беседу на Бартука, в помещении начинала сгущаться странная тьма — словно само жилище хотело пресечь скользкую тему.
   Когда они закончили трапезу, Горазон немедленно принялся торопить девушку. Здесь, в своем убежище, он не бубнил больше о том, что «кругом столько зла», но его мутные глаза все же смотрели на все с опаской.
   — Надо быть осторожными, — бормотал Горазон, поднимаясь. — Во все времена надо быть осторожными… идем… много дел…
   Не обращая внимания на постоянные предостережения старика, Кара встала — и увидела столь поразительное зрелище, что ненароком опрокинула кресло.
   Из стола выросла рука, полностью сотворенная из еды. Рука, подхватившая ее пустую тарелку и утащившая ее в стол. В то же время материализовались и другие руки, каждая взяла какой-то предмет и аккуратно убрала его — туда же. Обескураженная Кара попятилась и обнаружила, что не слышала, как ее кресло ударилось об пол только потому, что два поднявшихся из мраморного пола у самых ее ног отростка поймали кресло прежде, чем оно упало.
   — Идем! — позвал Горазон сварливо. Кажется, поразительные руки отнюдь не произвели на него впечатления. — Нет времени, совсем нет времени!
   Столовая очищала сама себя, а старик повел девушку вверх по лестнице к полированной дубовой двери. За ней оказался еще один пролет ступеней, на этот раз уходящих вниз. Несмотря на то что юной темной волшебнице очень хотелось задать вопрос, куда это они идут, она молча следовала за Горазоном, остановившимся у очередной двери, которая, казалось, должна была снова привести в просторную залу. И лишь когда старик распахнул створки и вместо столовой их встретил кабинет колдуна, Кара невольно выпалила: